Пять школьников провалились в яму с кипятком в Ивановской области 12-12-2023. В Ивановской области пять школьников упали в яму с кипятком по дороге на уроки.
В Ивановской области при тушении травы обнаружили труп
Интерфакс: По уголовному делу в отношении арестованного замминистра обороны Тимура Иванова проходит третий фигурант, которому вменяется дача взятки, сообщил "Интерфаксу" источник, знакомый с ситуацией. Иван, сгорбившись, курил на моторном люке. — Ну, бабушка, например, выйдите на дорогу. все новости чемпионатов.
Иван Серебряков - победитель профессионального конкурса «Учитель года Красноярского края – 2024»
Сейчас им оказывают медицинскую помощь, возбуждено уголовное дело. все новости чемпионатов. Задержание и последующий арест заместителя министра обороны РФ Тимура Иванова стали главной новостью последних суток. Popcake в TelegramНикакого ожидания – только свежие новости! Иван (1) сгорбившись (2) стоял с (3) ничего не выражающим (4) лицом и всё время держал(5) трясущуюся руку у козырька фуражки. Тимур Иванов последние новости. Стоимость "халупы" Иванова оценивается в два миллиарда рублей.
«От перемены мест слагаемых…» Чиновники и политологи — об аресте замминистра обороны Иванова
Палаты кума Второй фигурант уголовного дела — Сергей Бородин. По информации суда, он является ближайшим другом Иванова, телеграм-каналы узнали, что они кумовья — Бородин крестил детей замминистра. Как пишет SHOT , он владеет жильём класса «люкс» в Замоскворечье, вблизи Третьяковки, в комплексе «Кадашёвские палаты» — историческом особняке 18-го века в стиле московского барокко, отделанном бронзой и морёным деревом. Там бизнесмену принадлежат апартаменты в 600 «квадратов». Три года назад Бородин обзавёлся землёй на берегу Волги, в элитном посёлке Панкратово, с яхт-клубом, зоофермой, конным клубом.
Там ему принадлежат 12 участков. Он избавился и от микрофинансовой компании, которой владел вместе с экс-супругой Иванова Светланой Захаровой. По данным ТАСС , чистая прибыль «Олимпситистроя» за 2021 год составила 1,6 млрд рублей, через год почти удвоилась — уже 2,8 млрд рублей. У компании есть «дочка», работающая в музейной сфере.
Среди прочего она управляет Балаклавским подземным музейным комплексом — бывшей базой советских подводных лодок.
Сейчас на месте работают следователи и криминалисты. Было заведено уголовное дело об оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности.
Эти правила входят в школьный курс русского языка, обязательны для изучения, но в заданиях ЕГЭ написания, регламентированные данными правилами, не встречались. Почему земля утоляла жажду? Пример 10: Украшенная блестящими шарами , ёлка то и дело привлекала внимание котёнка. Почему елка привлекала внимание? Потому что была украшена. Пример 11: Выросший в нищете и голоде, Павел враждебно относился к тем, кто был в его понимании богатым. Почему так относился? Потому что вырос в нищете. Пример 12 Увлечённый разговором , он прислушался. Пример 14 Обогащенный новыми понятиями и чувствами он принялся перечитывать опять свои книги. Очень часто эти два правила сочетаются в одном предложении: Пример 15 Утомленный ходьбой по болоту, забрел я в сарай и заснул глубоко: с одной стороны есть причина почему заснул? Вышеперечисленные правила относились к обособлению причастных и определительных оборотов. Существует ещё один тип обособления, отличающийся от других.
Какие города! Одна Московская область чего стоит». Ведущий телеканала «Россия-1» и депутат Госдумы Евгений Попов в своем телеграм-канале отметил , что неделю назад ушел в отставку руководитель стройкомплекса Москвы Андрей Бочкарев. Может быть, совпадение», — предполагает Попов. Бывший депутат Верховной рады Олег Царёв вспоминает , что Тимур Иванов не раз становился участником журналистских расследований о коррупции. Своим арестом праздник стольким людям устроил. Удивительный еще тем, что никто из его знакомых ничего хорошего про него в кулуарных разговорах мне не говорил. Никто и ничего. Ни один человек. На фронте радуются, как будто крупный населенный пункт взяли. Но радость неполная, ждут продолжения, а вдруг…» — пишет Царёв. Телеграм-канал «Рыбарь» военного аналитика Михаила Звинчука пишет о том, что задержание замминистра обороны случилось в тот момент, когда оборонное ведомство якобы готовится к перераспределению ключевых должностей. Это, считают авторы канала, произойдет после инаугурации президента 7 мая.
Смолянка накинулась с ножом на сына
12 декабря около восьми часов утра на улице Пушкина в Юже недалеко от школы № 2 произошёл прорыв теплотрассы. Пять школьников провалились в яму с кипятком в Ивановской области 12-12-2023. У алтаря, сгорбившись, стоит седовласый мужчина. Это Александр Овлашенко — отец Ивана. Экс-защитник «Ислочи» Иван Дибанго рассказал о переходе в стан «волков». 12/12. Иван, сгорбившись, стоял с ничего не выражающим лицом и всё время держал трясущуюся руку у козырька фуражки. 28 6) Иван сгорбившись стоял с (ничего не выражающим лицом держа руку у козырька фуражки.
«С царским размахом»: россиянам показали имение замминистра обороны Тимура Иванова
Попросил привезти вещи: свитер, зубную пасту, щетку, мыло, полотенце. Утром в военкомат Иван уехал только с документами. В тот же день — 26 сентября — батайчанина отправили в военную часть в Персиановку. Иван позвонил жене и сообщил: так и так, мобилизован. Лучше обеспечивать ребенка и быть с женой, строить свою жизнь, чем просто отдавать свою жизнь непонятно за что. Но у него было такое понимание, что если бы мы не начали атаковать, то и Ростова давно бы не было, якобы и Таганрога не было бы уже.
Валерия работает массажистом. Она помнит, как осенью ее клиенты уезжали из страны — кто в Израиль, кто в Казахстан, кто на Бали. Знакомые скрывались на съемных квартирах. Но Иван не пытался избежать мобилизации. Сказал родным, что уедет ради них.
Душевное беспокойство, хотел смены обстановки, — считает Валерия Овлашенко. Он взял ее, чтобы работать в такси. Белый «Солярис». Автомобиль теперь простаивает в отцовском дворе. Валентина подтверждает, что брат много переживал.
В 2021 году умерла мама, и Иван так и не отошел от этой потери. Он обожал маму и не мог поверить, что больше не увидит ее. У женщины не выдержало сердце. Их папа — Александр Овлашенко — проснулся ночью и увидел, что жена лежит рядом мертвая. У нее никогда не было ишемических болезней, утверждает дочь, поэтому для семьи это был шок.
Когда сыну пришла повестка, Овлашенко-старший возмутился. Не понимал, зачем мобилизовывать тех, кто выбрал мирную жизнь, если в городе полно военных. Александр Овлашенко плакал, когда ездил навещать сына в часть под Новочеркасском. Близкие советовали Ивану и Валерии чаще смотреть на это фото и уступать друг другу Источник: предоставила Валерия Овлашенко Мобилизованный В семье рассказывают, что по прибытии на службу Ивану выдали бронежилет, каску, вещмешок и берцы. Вещмешок вскоре порвался, а берцы дали течь, когда мужчина прошелся в них по лужам.
Поэтому всё, кроме бронежилета и каски, близкие Ивана покупали сами. Перечнем нужных вещей семью снабдил военкомат. Видимо, стандарт какой-то есть. А они простужались очень часто. Потом еще лекарства передавали.
Иван был в шоке, что семье приходится тратиться на сборы. Он просил близких экономить и не покупать всё, что указано в списках. Он принял это и сказал: надо, значит надо. Возмущало непонимание, когда чего дадут, не дадут. Если бы не [купили ему] спальники, то спал был, наверно, без всего.
А там холодно было спать, — говорит Валентина. На сборы Ивана семья потратила около 70 тысяч. Когда ему пришли губернаторские выплаты, Овлашенко вернул деньги родным. После покупок сестра увидела, что спальники взлетели в цене в два раза. Она уверена, что им еще повезло.
Обмундирование Ивану Овлашенко покупали его близкие. Мужчина был в шоке от ценников и просил экономить Источник: предоставила Валерия Овлашенко Накануне отъезда в Донецк Иван позвонил сестре: предупредил, что его сим-карта уже не будет работать, но как только появится возможность — позвонит. Овлашенко выучил номера близких наизусть, просил телефоны сослуживцев и писал семье, что жив. Иногда звонил. Связь прерывалась, но Валентину успокаивал его голос.
Сообщения и звонки поступали с украинских номеров. В декабре Иван Овлашенко получил осколочное ранение в плечо. Повреждение сочли легким, рядового не госпитализировали. При каких обстоятельствах он получил рану, Иван семье не рассказывал. Срочную службу Овлашенко пробыл водителем в инженерных войсках.
Но под Донецком оказался минометчиком. Пояснили, что любая учеба лучше всего на практике, — припоминает слова брата Валентина Стрелкова. После мобилизации Иван пытался наладить отношения с Валерией. Когда появлялась возможность, он ей писал и звонил. Валерия говорит, что вопрос в итоге решили отложить до его возвращения.
Вот — восстановили, — сокрушается женщина. В декабре муж говорил ей, что нескольких мобилизованных из его части уже нет в живых. Иван был потрясен: вроде недавно вместе приехали. С оставшимися мобилизованными помянули ушедших за небольшим столом. Валерия спрашивала, видел ли он мертвых.
Иван ответил, что видел одного «холодного», то есть давно убитого. Убивал ли сам, Иван не говорил. Еще Овлашенко разговаривал с сестрой о смерти. Предупредил: если погибнет, то его не надо кремировать.
Брызнула кровь. Вот видите, — воскликнул сердито Бек-Агамалов, слезая с лошади.
Разве же можно так обращаться с оружием! Да ничего, пустяки, завяжите платком потуже. Подержи коня, фендрик. Вот, смотрите. Главная суть удара не в плече и не в локте, а вот здесь, в сгибе кисти. Когда вы наносите удар, то не бейте и не рубите предмет, а режьте его, как бы пилите, отдергивайте шашку назад… Понимаете?
И притом помните твердо: плоскость шашки должна быть непременно наклонна к плоскости удара, непременно. От этого угол становится острее. Бек-Агамалов отошел на два шага от глиняного болвана, впился в него острым, прицеливающимся взглядом и вдруг, блеснув шашкой высоко в воздухе, страшным, неуловимым для глаз движением, весь упав наперед, нанес быстрый удар. Ромашов слышал только, как пронзительно свистнул разрезанный воздух, и тотчас же верхняя половина чучела мягко и тяжело шлепнулась на землю. Плоскость отреза была гладка, точно отполированная. Но Бек-Агамалов, точно боясь испортить произведенный эффект, улыбаясь, вкладывал шашку в ножны.
Он тяжело дышал, и весь он в эту минуту, с широко раскрытыми злобными глазами, с горбатым носом и с оскаленными зубами, был похож на какую-то хищную, злую и гордую птицу. Это разве рубка? Надо, дети мои, постоянно упражняться. У нас вот как делают: поставят ивовый прут в тиски и рубят, или воду пустят сверху тоненькой струйкой и рубят. Если нет брызгов, значит, удар был верный. Ну, Лбов, теперь ты.
К Веткину подбежал с испуганным видом унтер-офицер Бобылев. Офицеры торопливо разошлись по своим взводам. Большая неуклюжая коляска медленно съехала с шоссе на плац и остановилась. Из нее с одной стороны тяжело вылез, наклонив весь кузов набок, полковой командир, а с другой легко соскочил на землю полковой адъютант, поручик Федоровский — высокий, щеголеватый офицер. Солдаты громко и нестройно закричали с разных углов плаца: — Здравия желаем, ваш-о-о-о! Офицеры приложили руки к козырькам фуражек.
Полковник Шульгович был сильно не в духе. Он обходил взводы, предлагал солдатам вопросы из гарнизонной службы и время от времени ругался матерными словами с той особенной молодеческой виртуозностью, которая в этих случаях присуща старым фронтовым служакам. Солдат точно гипнотизировал пристальный, упорный взгляд его старчески бледных, выцветших, строгих глаз, и они смотрели на него, не моргая, едва дыша, вытягиваясь в ужасе всем телом. Полковник был огромный, тучный, осанистый старик. Его мясистое лицо, очень широкое в скулах, суживалось вверх, ко лбу, а внизу переходило в густую серебряную бороду заступом и таким образом имело форму большого, тяжелого ромба. Брови были седые, лохматые, грозные.
Говорил он почти не повышая тона, но каждый звук его необыкновенного, знаменитого в дивизии голоса — голоса, которым он, кстати сказать, сделал всю свою служебную карьеру, — был ясно слышен в самых дальних местах обширного плаца и даже по шоссе. Я тебя спрашиваю, на какой пост ты наряжен? Солдат, растерявшись от окрика и сердитого командирского вида, молчал и только моргал веками. Полное лицо командира покраснело густым кирпичным старческим румянцем, а его кустистые брови гневно сдвинулись. Он обернулся вокруг себя и резко спросил: — Кто здесь младший офицер? Ромашов выдвинулся вперед и приложил руку к фуражке.
Подпоручик Ромашов. Хорошо вы, должно быть, занимаетесь с людьми. Колени вместе! Капитан Слива, ставлю вам на вид, что ваш субалтерн-офицер не умеет себя держать перед начальством при исполнении служебных обязанностей… Ты, собачья душа, — повернулся Шульгович к Шарафутдинову, — кто у тебя полковой командир? Я тебя спрашиваю, кто твой командир полка? Кто — я?
Понимаешь, я, я, я, я, я!.. Пусть сгниет, каналья, под ружьем. Вы, подпоручик, больше о бабьих хвостах думаете, чем о службе-с. Вальсы танцуете? Поль де Коков читаете?.. Что же это — солдат, по-вашему?
Фамилию своего полкового командира не знает… У-д-дивляюсь вам, подпоручик!.. Ромашов глядел в седое, красное, раздраженное лицо и чувствовал, как у него от обиды и от волнения колотится сердце и темнеет перед глазами… И вдруг, почти неожиданно для самого себя, он сказал глухо: — Это — татарин, господин полковник. Он ничего не понимает по-русски, и кроме того… У Шульговича мгновенно побледнело лицо, запрыгали дряблые щеки и глаза сделались совсем пустыми и страшными. Молокосос, прапорщик позволяет себе… Поручик Федоровский, объявите в сегодняшнем приказе о том, что я подвергаю подпоручика Ромашова домашнему аресту на четверо суток за непонимание воинской дисциплины. А капитану Сливе объявляю строгий выговор за то, что не умеет внушить своим младшим офицерам настоящих понятий о служебном долге. Адъютант с почтительным и бесстрастным видом отдал честь.
Слива, сгорбившись, стоял с деревянным, ничего не выражающим лицом и все время держал трясущуюся руку у козырька фуражки. Подтягивайте их, жучьте их без стеснения.
Доктор фрукты велел… — В больнице?.. Осторожно, приступочка тут. Вслед за Степанычем Иван поднялся на крыльцо и прошел в темные сени. Хозяин щелкнул выключателем; голая лампочка осветила просторное помещение, заваленное плетеными корзинами, мешками и ящиками. Сам бы ел, но ради такого дела… — Кислятина, поди.
Папировка, первый сорт. Гляди-ко… — Хозяин взял яблоко и начал с хрустом жевать его, причмокивая от удовольствия. Иван молча отсчитал деньги, взвалил на плечо мешок. Хозяин вел его к калитке, по инерции расхваливая уже проданный товар: — Витаминов в этих яблоках — вагон! У меня вон детсад закупает, прокурор для больной жены. Сила яблоки: сорт особый… Счастливо, Трофимыч! Заходи, если что.
Тебе — в первую очередь… По крутой тропинке Иван спустился к пристаням и сразу увидел плакаты с броской надписью: «Герои нашего затона». Все трое сурово глядели вдаль… Катера стояли за полузатопленной баржей. Они были одинакового размера, формы, убранства, одинаково освещались сигнальными фонарями, и только на самом дальнем совсем по-домашнему сушилось на веревке белье. Иван спрыгнул на катер, громыхнув по железной палубе костыльком. На шум из рубки выглянула худенькая молодая женщина в выгоревшем ситцевом платье; голова ее была повязана полотенцем. Как Федор?
И надо было немного привыкнуть, чтобы не сбиться на тон, каким обычно с блаженными говорят.
По виду о возрасте этой женщины судить никак невозможно. Черты лица человека до тридцати лет, но цвет кожи какой-то неестественно белый и нездоровый, вызывавший в памяти ростки картошки, долго лежавшей в теплой сырой темноте. Одета Агафья была в мешковатую черного цвета рубаху до пят. Ноги босые. На голове черный полотняный платок. Стоявшие перед нами люди были в угольных пятнах, как будто только что чистили трубы. Оказалось, перед нашим приходом они четыре дня непрерывно тушили таежный пожар, подступавший к самому их жилищу.
Старик провел нас по тропке за огород, и мы увидели: деревья стояли обугленные, хрустел под ногами сгоревший черничник. И все это в «трех бросках камнем» от огорода. Июнь, который год затопляющий Москву дождями, в здешних лесах был сух и жарок. Когда начались грозы, пожары возникли во многих местах. Тут молния «вдарила в старую кедру, и она занялась, аки свечка». К счастью, не было ветра, возникший пожар подбирался к жилью по земле. А он все ближе и ближе… — сказала Агафья.
Они уверены: это господь послал им спасительный дождик. И вертолет сегодня крутился тоже по его указанию. Когда улетела, а вы не пришли, опять улеглись. Много сил потеряли, — сказал старик. Наступило время развязать рюкзаки. Подарки — этот древнейший способ показать дружелюбие — были встречены расторопно. Старик благодарно подставил руки, принимая рабочий костюм, суконную куртку, коробочку с инструментом, сверток свечей.
Сказав какое полагается слово и вежливо все оглядев, он обернул каждый дар куском бересты и сунул под навес крыши. Позже мы обнаружили там много изделий нашей швейной и резиновой промышленности и целый склад скобяного товара — всяк сюда приходящий что-нибудь приносил. Агафье мы подарили чулки, материю, швейные принадлежности. Еще большую радость вызвали у нее сшитые опытной женской рукой фартук из ситца, платок и красные варежки. Платок, желая доставить нам удовольствие, Агафья покрыла поверх того, в котором спала и тушила пожар. И так ходила весь день. К нашему удивлению, были отвергнуты мыло и спички — «нам это не можно».
То же самое мы услыхали, когда я открыл картонный короб с едой, доставленной из Москвы. Всего понемногу — печенье, хлеб, сухари, изюм, финики, шоколад, масло, консервы, чай, сахар, мед, сгущенное молоко, — все было вежливо остановлено двумя вперед выставленными ладонями. Лишь банку сгущенного молока старик взял в руки и, поколебавшись, поставил на завалинку — «кошкам…». С большим трудом мы убедили их взять лимоны — «вам обязательно сейчас это нужно». После расспросов — «а где же это растет? На другой день мы видели, как старик с дочерью по нашей инструкции выжимали лимоны в кружку и с любопытством нюхали корки. Потом и мы получили подарки.
Агафья обошла нас с мешочком, насыпая в карманы кедровые орехи; принесла берестяной короб с картошкой. Старик показал место, где можно разжечь костер, и, вежливо сказав «нам не можно» на предложение закусить вместе, удалился с Агафьей в хижину — помолиться. Пока варилась картошка, я обошел «лыковское поместье». Расположилось оно в тщательно и, наверное, не тотчас выбранной точке. В стороне от реки и достаточно высоко на горе — усадьба надежно была упрятана от любого случайного глаза. От ветра место уберегалось складками гор и тайгою. Рядом с жилищем — холодный чистый ручей.
Лиственничный, еловый, кедровый и березовый древостой дает людям все, что они были в силах тут взять. Зверь не пуган никем. Черничники и малинники — рядом, дрова — под боком, кедровые шишки падают прямо на крышу жилья. Вот разве что неудобство для огорода — не слишком пологий склон. Но вон как густо зеленеет картошка. И рожь уже налилась, стручки на горохе припухли… Я вдруг остановился на мысли, что взираю на этот очажок жизни глазами дачника. Но тут ведь нет электрички!
До ближайшего огонька, до человеческого рукопожатия не час пути, а 250 километров непроходимой тайги. И не тридцать дней пребывает тут человек, а уже более тридцати лет! Какими трудами доставались тут хлеб и тепло? Не появлялось ли вдруг желание обрести крылья и полететь, полететь, куда-нибудь улететь?.. Возле дома я внимательно пригляделся к отслужившему хламу. Копье с лиственничным древком и самодельным кованым наконечником… Стертый почти до обуха топоришко… Самодельный топор, им разве что сучья обрубишь… Лыжи, подбитые камусом… Мотыги… Детали ткацкого стана… Веретенце с каменным пряслицем… Сейчас все это свалено без надобности. Коноплю посеяли скорее всего по привычке.
Тканей сюда нанесли — долго не износить. И много всего другого понатыкано под крышей и лежит под навесом возле ручья: моток проволоки, пять пар сапог, кеды, эмалированная кастрюля, лопата, пила, прорезиненные штаны, сверток жести, четыре серпа… — Добра-то — век не прожить! Сняв шляпу, он помолился в сторону двух крестов. Разглядел я как следует крышу хибарки. Она не была набросана в беспорядке, как показалось вначале. Лиственничные плахи имели вид желобов и уложены были, как черепица на европейских домах… Ночи в здешних горах холодные. Палатки у нас не было.
Агафья с отцом, наблюдая, как мы собираемся «в чем бог послал» улечься возле костра, пригласили нас ночевать в хижину. Ее описанием и надо закончить впечатления первого дня. Согнувшись под косяком двери, мы попали почти в полную темноту. Вечерний свет синел лишь в оконце величиной в две ладони. Когда Агафья зажгла и укрепила в светце, стоявшем посредине жилья, лучину, можно было кое-как разглядеть внутренность хижины. Стены и при лучине были темны — многолетняя копоть света не отражала. Низкий потолок тоже был угольно-темным.
Горизонтально под потолком висели шесты для сушки одежды. Вровень с ними вдоль стен тянулись полки, уставленные берестяной посудой с сушеной картошкой и кедровыми орехами. Внизу вдоль стен тянулись широкие лавки. На них, как можно было понять по каким-то лохмотьям, спали и можно было теперь сидеть. Слева от входа главное место было занято печью из дикого камня. Труба от печи, тоже из каменных плиток, облицованных глиной и стянутых берестой, выходила не через крышу, а сбоку стены. Печь была небольшой, но это была русская печь с двухступенчатым верхом.
На нижней ступени, на постели из сухой болотной травы спал и сидел глава дома. Выше опять громоздились большие и малые берестяные короба. Справа от входа стояла на ножках еще одна печь — металлическая. Коленчатая труба от нее тоже уходила в сторону через стенку. Удивляюсь, как дотащили…» — сказал Ерофей, уже не однажды тут ночевавший. Посредине жилища стоял маленький стол, сработанный топором. Это и все, что тут было.
Но было тесно. Площадь конурки была примерно семь шагов на пять, и можно было только гадать, как ютились тут многие годы шестеро взрослых людей обоего пола. Но часто разговор прерывался их порывами немедленно помолиться. Обернувшись в угол, где, как видно, стояли невидимые в темноте иконы, старик с дочерью громко пели молитвы, кряхтели, шумно вздыхали, перебирая пальцами бугорки лестовок — «инструмента», на котором ведется отсчет поклонов. Молитва кончалась неожиданно, как начиналась, и беседа снова текла от точки, где была прервана… В условный час старик и дочь сели за ужин. Ели они картошку, макая ее в крупную соль. Зернышки соли с колен едоки бережно собирали и клали в солонку.
Гостей Агафья попросила принести свои кружки и налила в них «кедровое молоко». Напиток, приготовленный на холодной воде, походил цветом на чай с молоком и был пожалуй что вкусен. Изготовляла его Агафья у нас на глазах: перетерла в каменной ступке орехи, в берестяной посуде смешала с водой, процедила… Понятия о чистоте у Агафьи не было никакого. Землистого цвета тряпица, через которую угощение цедилось, служила хозяйке одновременно для вытирания рук. Но что было делать, «молоко» мы выпили и, доставляя Агафье явное удовольствие, искренне похвалили питье. После ужина как-то сами собой возникли вопросы о бане. Бани у Лыковых не было.
Они не мылись. Агафья поправила деда, сказав, что с сестрой они изредка мылись в долбленом корыте, когда летом можно было согревать воду. Одежду они тоже изредка мыли в такой же воде, добавляя в нее золы. Пола в хижине ни метла, ни веник, по всему судя, никогда не касались. Пол под ногами пружинил. И когда мы с Николаем Устиновичем расстилали на нем армейскую плащ-палатку, я взял щепотку «культурного слоя» — рассмотреть за дверью при свете фонарика, из чего же он состоит. На этом мягком полу, не раздеваясь, мы улеглись, положив под голову рюкзаки.
Ерофей, растянувшись во весь богатырский свой рост на лавке, сравнительно скоро возвестил храпом, что спит. Карп Осипович, не расставаясь с валенками, улегся, слегка разбив руками травяную перину, на печке. Агафья загасила лучину и свернулась, не раздеваясь, между столом и печкой. Вопреки ожиданию по босым ногам нашим никто не бегал и не пытался напиться крови. Удаляясь сюда от людей, Лыковы ухитрились, наверное, улизнуть незаметно от вечных спутников человека, для которых отсутствие бани, мыла и теплой воды было бы благоденствием. А может, сыграла роль конопля. У нас в деревне, я помню, коноплю применяли против блох и клопов… Уже начало бледно светиться окошко июльским утренним светом, а я все не спал.
Кроме людей, в жилье обретались две кошки с семью котятами, для которых ночь — лучшее время для совершения прогулок по всем закоулкам. Букет запахов и спертость воздуха были так высоки, что, казалось, сверкни случайно тут искра, и все взорвется, разлетятся в стороны бревна и береста. Я не выдержал, выполз из хижины подышать. Над тайгой стояла большая луна... И тишина была абсолютной. Прислонившись щекою к холодной поленнице, я думал: наяву ли все это? Да, все было явью.
Помочиться вышел Карп Осипович. И мы постояли с ним четверть часа за разговором на тему о космических путешествиях. Я спросил: знает ли Карп Осипович, что на Луне были люди, ходили там и ездили в колесницах? Старик сказал, что много раз уже слышал об этом, но он не верит. Месяц — светило божественное. Кто же, кроме богов и ангелов, может туда долететь? Да и как можно ходить и ездить вниз головой?
Глотнув немного воздуха, я уснул часа на два. И явственно помню тяжелый путаный сон. В хижине Лыковых стоит огромный цветной телевизор. И на экране его Сергей Бондарчук в образе Пьера Безухова ведет дискуссию с Карпом Осиповичем насчет возможности посещения человеком Луны… Проснулся я от непривычного звука. За дверью Ерофей и старик точили на камне топор. Еще с вечера мы обещали Лыковым помочь в делах с избенкой, сооружение которой они начали, когда их было еще пятеро. Разговор у свечи В этот день мы помогали Лыковым на «запасном» огороде строить новую хижину — затащили на сруб матицы, плахи для потолка, укосы для кровли.
Карп Осипович, как деловитый прораб, сновал туда и сюда. После обеда работу прервал неожиданный дождь, и мы укрылись в старой избушке. Видя мои мучения с записью в темноте, Карп Осипович расщедрился на «праздничный свет»: зажег свечу из запаса, пополненного вчера Ерофеем. Агафья при этом сиянии не преминула показать свое уменье читать. Спросив почтительно: «Тятенька, можно ль? Показала Агафья нам и иконы. Но многолетняя копоть на них была так густа, что решительно ничего не было видно — черные доски.
Говорили в тот вечер о боге, о вере, о том, почему и как Лыковы тут оказались. В начале беседы Карп Осипович учинил своему московскому собеседнику ненавязчивый осторожный экзамен. Что мне известно о сотворении мира? Когда это было? Что я ведаю о всемирном потопе? Спокойная академичность в беседе окончилась сразу, как только она коснулась событий реальных. Царь Алексей Михайлович, сын его Петр, патриарх Никон с его «дьявольской щепотью — троеперстием» были для Карпа Осиповича непримиримыми кровными и личными недругами.
Он говорил о них так, как будто не триста лет прошло с тех пор, когда жили и правили эти люди, а всего лишь, ну, лет с полсотни. О Петре I «рубил бороды христианам и табачищем пропах» слова у Карпа Осиповича были особенно крепкими. При этом слове многие сразу же вспомнят живописное полотно в Третьяковке «Боярыня Морозова». Но это не единственный яркий персонаж раскола. Многолика и очень пестра была сцена у этой великой драмы. Царь вынужден был слушать укоры и причитания «божьих людей» — юродивых; бояре выступали в союзе с нищими; высокого ранга церковники, истощив терпение в спорах, таскали друг друга за бороды; волновались стрельцы, крестьяне, ремесленный люд. Обе стороны в расколе обличали друг друга в ереси, проклинали и отлучали от «истинной веры».
Самых строптивых раскольников власти гноили в глубоких ямах, вырывали им языки, сжигали в срубах. Граница раскола прохладной тенью пролегла даже в царской семье. Жена царя Мария Ильинична, а потом и сестра Ирина Михайловна не единожды хлопотали за опальных вождей раскола. Из-за чего же страсти? Внешне как будто по пустякам. Укрепляя православную веру и государство, царь Алексей Михайлович и патриарх Никон обдумали и провели реформу церкви 1653 г. Переведенные с греческого еще во времена крещения языческой Руси киевским князем Владимиром 988 г.
Переводчик изначально дал маху, писец схалтурил, чужое слово истолковали неверно — за шесть с половиной веков накопилось всяких неточностей, несообразностей много. Решено было обратиться к первоисточникам и все исправить. И тут началось! К несообразностям-то привыкли уже. Исправления резали ухо и, казалось, подрывали самое веру. Возникла серьезная оппозиция исправлениям. И во всех слоях верующих — от церковных иерархов, бояр и князей до попов, стрельцов, крестьян и юродивых.
Таким был глас оппозиции. Особый протест вызвали смешные с нашей нынешней точки зрения расхождения. Никон по новым книгам утверждал, что крестные ходы у церкви надо вести против солнца, а не по солнцу; слово «аллилуйя» следует петь не два, а три раза; поклоны класть не земные, а поясные; креститься не двумя, а тремя перстами, как крестятся греки. Как видим, не о вере шел спор, а лишь об обрядах богослужения, отдельных и в общем-то мелких деталях обряда. Но фанатизм религиозный, приверженность догматам границ не имеют — заволновалась вся Русь. Было ли что еще, усугублявшее фанатизм оппозиции? Реформа Никона совпадала с окончательным закрепощением крестьян, и нововведения в сознании народа соединялись с лишением его последних вольностей и «святой старины».
Боярско-феодальная Русь в это же время страшилась из Европы идущих новин, которым царь Алексей, видевший, как Русь путается ногами в длиннополом кафтане, особых преград не ставил. Церковникам «никонианство» тоже было сильно не по душе. В реформе они почувствовали твердую руку царя, хотевшего сделать церковь послушной слугой его воли. Словом, многие были против того, чтобы «креститься тремя перстами». И смута под названием «раскол» началась. Русь не была первой в религиозных распрях. Вспомним европейские религиозные войны, вспомним ставшую символом фанатизма и нетерпимости Варфоломеевскую ночь в Париже ночь на 24 августа 1572 года, когда католики перебили три тысячи гугенотов.
Во всех случаях так же, как это было и в русском расколе, религия тесно сплеталась с противоречиями социальными, национальными, иерархическими. Но знамена были религиозные. С именем бога люди убивали друг друга. И у всех этих распрей, вовлекавших в свою орбиту массы людей, были свои вожди. В русском расколе особо возвышаются две фигуры. По одну сторону — патриарх Никон, по другую — протопоп Аввакум. Любопытно, что оба они простолюдины.
Никон — сын мужика. Аввакум — сын простого попа. И оба поразительное совпадение! Никон в «миру» Никита родился в селе Вельдеманове, близ Нижнего Новгорода, Аввакум — в селе Григорове, лежащем в нескольких километрах от Вельдеманова… Нельзя исключить, что в детстве и юности эти люди встречались, не чая потом оказаться врагами. И по какому высокому счету! И Никон, и Аввакум были людьми редко талантливыми. Царь Алексей Михайлович, смолоду искавший опору в талантах, заметил обоих и приблизил к себе.
Никона сделал — страшно подумать о высоте! Но воздержимся от соблазна подробнее говорить об интереснейших людях — Аввакуме и Никоне, это задержало бы нас на пути к Абакану. Вернемся лишь на минуту к боярыне, едущей на санях по Москве. Карп Осипович не знает, кто такая была боярыня Морозова. Но она, несомненно, родная сестра ему по фанатизму, по готовности все превозмочь, лишь бы «не осеняться тремя перстами». Подруга первой жены царя Алексея Михайловича, молодая вдова Феодосья Прокофьевна Морозова, была человеком очень богатым восемь тысяч душ крепостных, горы добра, золоченая карета, лошади, слуги. Дом ее был московским центром раскола.
Долго это терпевший царь сказал наконец: «Одному из нас придется уступить». На картине мы видим Феодосью Прокофьевну в момент, когда в крестьянских санях везут ее по Москве в ссылку. Облик всего раскола мы видим на замечательном полотне. Похихикивающие попы, озабоченные лица простых и знатных людей, явно сочувствующих мученице, суровые лица ревнителей старины, юродивый. И в центре — сама Феодосья Прокофьевна с символом своих убеждений — «двуперстием»… И вернемся теперь на тропку, ведущую к хижине над рекой Абакан. Вы почувствовали уже, как далеко во времени она начиналась. И нам исток этот, хотя бы бегло, следует проследить до конца.
Раскол не был преодолен и после смерти царя Алексея 1676 год. Наоборот, уход Никона, моровые болезни, косившие в те годы народ многими сотнями тысяч, и неожиданная смерть самого царя лишь убедили раскольников: «бог на их стороне». Царю и церкви пришлось принимать строгие меры. Но они лишь усугубили положение. Темная масса людей заговорила о конце света. Убеждение в этом было так велико, что появились в расколе течения, проповедовавшие «во спасение от антихриста» добровольный уход из жизни. Начались массовые самоубийства.
Люди умирали десятками от голодовок, запираясь в домах и скитах. Но особо большое распространение получило самосожжение — «огонь очищает». Горели семьями и деревнями. По мнению историков, сгорело около двадцати тысяч фанатичных сторонников «старой веры». Воцарение Петра, с его особо крутыми нововведениями, староверами было принято как давно уже предсказанный приход антихриста. Равнодушный к религии, Петр, однако, разумным счел раскольников «не гонить», а взять на учет, обложить двойным казенным налогом. Одних староверов устроила эта «легальность», другие «потекли» от антихриста «в леса и дали».
Петр учредил специальную Раскольничью контору для розыска укрывавшихся от оплаты. Но велика земля русская! Много нашлось в ней укромных углов, куда ни царский глаз, ни рука царя не могли дотянуться. Глухими по тем временам были места в Заволжье, на Севере, в Придонье, в Сибири — в этих местах и оседали раскольники староверы, старообрядцы , «истинные христиане», как они себя называли. Но жизнь настигала, теснила, расслаивала религиозных, бытовых, а отчасти и социальных протестантов. В самом начале образовались две ветви раскола: «поповцы» и «безпоповцы». Лишенное церквей течение «беспоповцев» довольно скоро «на горах и в лесах» распалось на множество сект — «согласий» и «толков», обусловленных социальной неоднородностью, образом жизни, средой обитания, а часто и прихотью проповедников.
В прошлом веке старообрядцы оказались в поле зрения литераторов, историков, бытописателей. Интерес этот очень понятен. В доме, где многие поколения делают всякие перестройки и обновления: меняют мебель, посуду, платье, привычки, вдруг обнаруженный старый чулан с прадедовской утварью неизменно вызовет любопытство. Россия, со времен Петра изменившаяся неузнаваемо, вдруг открыла этот «чулан» «в лесах и на горах». Быт, одежда, еда, привычки, язык, иконы, обряды, старинные рукописные книги, предания старины — все сохранилось прекрасно в этом живом музее минувшего. Того более, многие толки в старообрядстве были противниками крепостного режима и самой царской власти. Эта сторона дела побудила изгнанника Герцена прощупать возможность союза со староверами.
Но скоро он убедился: союз невозможен. С одной стороны, в общинах старообрядства вырос вполне согласный с царизмом класс на пороге революции его представляли миллионеры Гучковы, Морозовы, Рябушинские — выходцы из крестьян , с другой — во многих толках царили косная темнота, изуверство и мракобесие, противные естеству человеческой жизни. Таким именно был толк под названием «бегунский». Спасение от антихриста в царском облике, от барщины, от притеснения властей люди видели только в том, чтобы «бегати и таиться». Старообрядцы этого толка отвергали не только петровские брадобритие, табак и вино. Все мирское не принималось — государственные законы, служба в армии, паспорта, деньги, любая власть, «игрища», песнопение и все, что люди, «не убоявшись бога, могли измыслить». Надо бегати и таиться!
Этот исключительный аскетизм был по плечу лишь небольшому числу людей — либо убогих, либо, напротив, сильных, способных снести отшельничество. Судьба сводила вместе и тех и других. И нам теперь ясен исторический в триста лет путь к лесной избушке над Абаканом. Мать и отец Карпа Лыкова пришли с тюменской земли и тут в глуши поселились. До 20-х годов в ста пятидесяти километрах от Абазы жила небольшая староверческая община.
«Внуков у нас никогда не будет». Родители погибшего в ДТП воронежца сочли приговор мягким
Сейчас на месте работают следователи и криминалисты. Было заведено уголовное дело об оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности.
Сотрудник военкомата, принесший извещение, сказал, что им дадут взглянуть на Ивана перед похоронами. По его словам, тело Ивана в морге Ростовского военного госпиталя было целым. Прощание он велел назначить на ближайший понедельник, 16 января. Это день рождения Александра, ему исполнилось 65 лет. Мужчина был готов хоронить единственного сына в свой юбилей. Он переживал, что Иван не был предан земле вовремя и традиции оказались нарушены — к нему на могилу не приходили на девятый день, не ставили свечи в церкви.
Чтобы успокоить отца, Валентина заваривала ему церковный чай. Это селфи Иван выслал родным после мобилизации Источник: предоставила Валерия Овлашенко Но 16 января похороны не состоялись. Военные перенесли на следующий день, потом — на неопределенный срок «до выяснения обстоятельств». Оказалось, что тело в морге еще не идентифицировали. Родственники Ивана хотели поехать на опознание. Их не пустили: сказали, что опознавать там нечего, потому что он «не целый». В морге предложили провести экспертизу, чтобы убедиться, что это тело Ивана. Валентина вспомнила, что летом брат вставлял имплантат в зубы, узнала в клинике номер имплантата — вдруг можно будет опознать по нему.
И туда прилетело. Командир сейчас в военном госпитале. У него очень плохое состояние. Командир расчета не видел смерть подчиненных, от удара он потерял сознание. Поэтому близкие Ивана надеялись, что экспертиза установит: это не Иван Овлашенко. Думали, что родной человек может быть в коме или без памяти в другом госпитале. Через пару дней тело идентифицировали по пальцам. Семье сказали, что тело разорвано, поэтому на похоронах будет закрытый цинковый гроб.
Мало что сохранилось, — говорит Валерия. Может быть, перепутали. Сказали, что перекладывать в гроб нормально не будут, потому что перекладывать особо нечего. Не для военных действий — Почему так происходит? Дети должны хоронить родителей. Это не поддается разуму человека. Самое главное на этой земле — научиться любить. Любите тех, кто рядом с вами сейчас.
Не ослабевайте друг к другу. Люди, которые ушли, — это люди, которым не хватило нашей любви. Гроб накрывают российским триколором Источник: Ирина Бабичева Солдаты выносят из церкви цинковый гроб с лежащей на нем фуражкой, ставят на пару табуреток. Батайский военком Сергей Чайковский накрывает гроб российским триколором. В 2019 году он говорил в интервью: «Будущие поколения мы растим не для военных действий, а как раз для того, чтобы не было войны. Чужого нам не надо, но и свое не отдадим». В этот раз военком Чайковский молчит. Он с выражением зачитывает подготовленную речь: Ивана мобилизовали, отправили в ДНР, смертельно ранили, осталась пятилетняя дочь.
Затем выступает глава Батайска Игорь Любченко — говорит семье, что Иван «искоренял националистический режим на территории Украины». Отец Ивана, не шевелясь, смотрит на фуражку. Влажные комья земли падают на крышку гроба. Бросить последние три горсти земли подходят не все: распогодилось, с каждым шагом к подошве обуви прилипает новый пласт почвы. Некоторые захватили бахилы, но земля забирает и их. Грязь смывают в лужах, вытирают ботинки о столбики чужих оград. Здесь сотни крестов. Большинство могил уже обнесены оградами.
Похоронены контрактники, мобилизованные и вагнеровцы, говорит директор муниципального предприятия «Ритуальные услуги Батайска» Анаит Погосян. Всех погибших хоронят за бюджетный счет. Военные выстраиваются в ряд у могилы рядового Овлашенко и стреляют в воздух. Потом ищут гильзы в грязи. Открытый гештальт остался, — признаётся Валерия. Хочу, чтобы он меня отпустил, понял: когда я его на порог не пускала, ждала от него инициативы. А он, видать, ждал от меня какого-то шага. Валентина говорит, что никого не винит в смерти брата.
Если бы он не ушел [при мобилизации], произошло бы что-то другое. Наверное, так было начертано. Каждому свое. Но в 30 лет жизнь только начинается. Его мечты и желания не исполнились до конца. Это очень тяжело. Надеемся, что там ему намного лучше. На похоронах Ивана дочери не было: девочка еще слишком маленькая.
Но Полина уже знает, что отец погиб. В январе мама осторожно сказала ей, что он теперь на небе. Так и сказала, что да, — вспоминает Валерия.
В трехэтажном доме, где жил Иванов, располагаются четыре спальни, пять туалетных комнат, три гостиные, камин, кинотеатр, терраса с зоной барбекю и открытая веранда с зоной отдыха. На этом же земельном участке площадью 34 сотки есть еще и гостевой дом площадью 445 квадратных метров. По данным канала, в здании сделали в 2019 году ремонт, после чего туда заехал заместитель Шойгу. Telegram-канал Baza в свою очередь сообщил о квартире в центре Москвы, которая принадлежит бывшей супруге Иванова.
Это пятикомнатная квартира площадью 317 квадратных метров, расположенная в доме на Поварской улице. Ее пытались продать с января за 245 миллионов рублей.
Где паспорт твой? Хоть адрес свой ты знаешь? Промёрзла вся до самого нутра...
Чай горячий. И бутерброд с кусочком ветчины. От голода и холода кранты.
Защита обжаловала арест бывшего замминистра обороны РФ Тимура Иванова
Продолжаются обыски по делу замминистра обороны Тимура Иванова, которого подозревают в получении взятки. Об этом сообщает РИА Новости со ссылкой на источник в правоохранительных органах. Информацию о происшествии в пресс-службе регионального ГУ МЧС корреспонденту СИ “Ивановские новости” не подтвердили. Когда зачитывали приговор, Ирина Сергеевна стояла, сгорбившись, с крепко прижатыми к лицу ладонями.