После длительного перерыва на историческую сцену Большого театра вернулась опера Рихарда Вагнера «Лоэнгрин», единственная из его наследия неплохо известная в России. Большой театр: "Кармен" вместо "Лоэнгрина". Но однообразность приемов на протяжении пятичасового действа в итоге стала утомлять. Смотрим без рекламы. Новости культуры Премьера оперы «Лоэнгрин» в Большом театре. Цена на билеты на оперу «Лоэнгрин» в Большом театре: от 1 200 до 6 000 рублей. вагнеровский "Лоэнгрин", который не ставился на этой сцене с 20-х годов прошлого века.
Звезды в тренде
- «Лоэнгрин» в Большом — Музыка России
- Опера «Лоэнгрин»
- БИЛЕТОВ нет
- С поправками на пандемию
Новая постановка оперы «Лоэнгрин» в Метрополитен-опере
При любом использовании материалов сайта ссылка на m24. Редакция не несет ответственности за информацию и мнения, высказанные в комментариях читателей и новостных материалах, составленных на основе сообщений читателей. СМИ сетевое издание «Городской информационный канал m24. Средство массовой информации сетевое издание «Городской информационный канал m24.
Теперь их услышат в интерпретации музыкантов и исполнителей двух стран — США и России.
Для искусства не существует границ. И "Лоэнгрин", вернувшийся на родную сцену почти через сто лет после последнего показа — наглядная иллюстрация этого утверждения.
К тому же об этих воинах идется в «Немецких сказаниях» братьев-сказочников. Рыцари-лебеди были частью сюжетов сразу же нескольких средневековых романах. Таким образом, Рихард Вагнер имел весьма несвязанные друг с другом легенды, которые решил соединить в одну историю, ставшую уникальным по своей структуре произведением. При этом основной конфликт работы основан на достаточно типичном раннесредневековом сюжете о противостоянии христианского мира и некоторых языческих пережитках. Либретто к оперному произведению было придумано в 1845 году.
Некоторые повторы в истории бывают закономерны; за истекший с тех пор век никто так и не придумал, что глобально делать с такими прекрасными музыкально, но такими фатально несценичными вагнеровскими операми. Режиссер из Канады Франсуа Жирар он ставил, в частности, транслировавшегося в кино «Парсифаля» Метрополитен-оперы, который запоминается не режиссерской работой, а неловко обнаженным торсом Йонаса Кауфмана поставил обстоятельный, абстрактный, статичный спектакль. Действие его происходит на руинах некого техногенного мира, где люди впали в мракобесие, живут в феодализме и практикуют магию. Мир накрыт крышкой, в крышке дыра, сквозь дыру виден космос — высочайшего разрешения видеопроекции американского художника Питера Флаэрти демонстрируют то ожерелья лун, то взрывы звезд, то — в соответствующие моменты — силуэты лебединого крыла. Ибо Лоэнгрин волшебным образом разъезжает на лебеде, и в XXI веке нужно хотя бы с этим что-то сделать. Немного театральных чудес создают художник по свету Дэвид Финн, проявляющий и прячущий людей на сцене, и художник по костюмам Тим Йип Гонконг , придумавший костюмы, благодаря которым хор и миманс могут молниеносно выражать солидарность с той стороной, которая в данный момент убедительнее им что-то пропагандирует. Но цветовая символика примитивна под имперские амбиции короля Генриха Птицелова отдан зеленый цвет, под коварные планы злодеев — красный, под чистоту и невинность обреченной любовной пары — белый , эффектность световой партитуры выдыхается ко второму акту, а хор, распахивающий плащи под ту или иную повестку, выглядит как рота застенчивых эксгибиционистов. Разделив эту дорогую и основательную, но совершенно необязательную сценическую надстройку на четыре часа вагнеровской партитуры, получаем спектакль, который, как в заветных мечтах противников «режоперы», никак и ничем не отвлекает от музыки. И остаемся один на один с этой музыкой — и с этим сюжетом, без обиняков и поэтических натяжек раскрытым в подстрочных титрах. А сюжет такой: на дворе X век, и западное государство Германское королевство собирает войска в своей западной части герцогстве Брабант на территории современных Нидерландов , чтобы противостоять угрозе с востока агрессивным и практически непобедимым венграм. И брабантцы не просто идут защищать геополитические интересы будущей Священной Римской империи первого рейха , для самого Брабанта совершенно абстрактные, — вести их, волею Святого Грааля, нисходит с горы Монсальват безупречный рыцарь, защитник справедливости.
Поделиться
- Генеральная репетиция оперы Вагнера "Лоэнгрин" прошла в Большом театре
- На сцену Большого театра возвращается опера «Лоэнгрин»
- Большой театр отменяет «Лоэнгрин» – Радио Орфей (Москва 99,2 FM)
- Опера "Лоэнгрин" возвращается в Большой театр 100 лет спустя
- «Лоэнгрин» -- премьера/“Lohengrin” – premiere
- PostaКультура: Большой театр вернет в репертуар оперы «Саломея» и «Лоэнгрин»
Красный, белый, зеленый. Премьера оперы Вагнера "Лоэнгрин" в Большом театре
Но как бы то ни было, «Лоэнгрина» в Большом театре после революции не ставили со времени премьеры 1923 года с Леонидом Собиновым и Антониной Неждановой, а также semi-stage проекта 1956 года. Смотрите свежие новости на сегодня в Любимом городе | Большой театр отменил показы постановки оперы Вагнера "Лоэнгрин". И спустя почти столетие «Лоэнгрин» вернулся в Большой театр.
На сцену Большого театра возвращается опера «Лоэнгрин»
Кино— и театральный режиссер Франсуа Жирар и дирижер Эван Роджистер — знатоки творчества Рихарда Вагнера, в течение многих лет погруженные в его музыку. Постановка «Лоэнгрина» осуществляется в рамках совместного проекта Большого театра и Метрополитен-оперы.
Увертюра, служащая кратким пересказом оперы, дает однозначный ответ: уничтожение Луны — символ Рагнарека — конца мира, беды. В финале ожидает смерть. А пока на сцене появляется Генрих Птицелов в окружении хора дворян. Им предстоит заслушать обвинение, выдвинутое графом Тельрамундом против Эльзы фон Брабант. Еrstaunlich оригинальный — нем.
Хор, одетый в мантии, одним движением руки меняет цвет с черного на зеленый, с белого на красный… О символике цвета следует сказать отдельно: черный — цвет пустоты и ожидания, зеленый — цвет короля, германских подданных, красный — мести, нечестивых стремлений чета Тельрамунд обладают замечательной красно-рыжей шевелюрой , белый — чистоты. Не случайно после первого акта в антракте цвет луны сменяется на огненно-бордовый. После окончания второго действия мое внимание к происходящему подугасло… Впереди ждали еще полтора часа оперы, но как чарующая музыка Вагнера с каждой минутой уводила в дрему, так и практически неподвижные актеры навевали мысли о неподвижном сне… Итак, оставалось полтора часа. Многие, не выдержав испытания временем, уходили, сетуя на музыкальную плодовитость композитора, кто-то нервно бегал курить у выхода. Меня спас от неверного хода второй антракт — глоток бодрящего морозного воздуха, праздничная вечерняя иллюминация Театральной площади, кипящая суета сует встряхнули и вернули интерес к действу. Ничего не предвещало осложнений: до конца антракта оставалось несколько минут, билет был при мне, как вдруг на входе двое суровых сотрудников охраны попросили предъявить… контрамарку. В голове крутилась только одна ассоциация, аналогичная талонам на хлеб или, прости Господи, водку.
Вторая зачаровала вулканической экспрессией, создав сильный образ коварной злодейки, эдакой германской леди Макбет. Хор Большого хормейстер Валерий Борисов был безупречен, завораживая красивым монолитным звучанием. Чего не скажешь об оркестре под управлением американца Эвана Роджистера: его растянутые темпы не давали искомого погружения в вагнеровскую экзистенцию, а лишь усложняли жизнь певцам и затягивали течение все-таки романтической оперы, в которой лирические эмоции важнее философической медитативности это не «Кольцо» и тем более не «Парсифаль»! На этом основании он ставит «Лоэнгрина» как сиквел «Парсифаля». Есть перекличка и в сценическом оформлении обоих спектаклей сценограф Тим Йип , Лоэнгрин является в Брабант в костюме из того самого «метовского» спектакля — в белой рубашке и черных брюках современного покроя, поскольку действие «метовского» «Парсифаля» разворачивается в современных реалиях. Надо полагать, что и медитативно-затянутые темпы Роджистера также из этой концепции вместе с режиссером ее придумал консультант Серж Ламот. Лоэнгрин и вправду сын Парсифаля, только вот музыка последней оперы композитора, пережившего опыт тетралогии, сознательно создававшего даже не оперу — мистерию, и музыка вершинного сочинения немецкого романтизма середины XIX века — они совершенно из разных вселенных, хотя и та и другая принадлежат одному гению. В итоге у спектакля сложно найти какую-то идею — ни радикально режиссерскую, ни музейно охранительную. На сцене однообразно мрачно и красиво — в основном за счет космогонических видеопроекций Питера Флаерти: звездное небо, планеты, вспышки сверхновых, блуждание лун — дух захватывает.
Постапокалиптический Брабант — а подопечные Генриха Птицелова обитают на развалинах какой-то цивилизации, свидетельством чему мощные пробоины в стенах и опутанные корнями деревьев пространства — оказывается подозрительно средневековым по антуражу. Тут можно узнать мышление современного Голливуда, взращенное на компьютерных играх: у них будущее почему-то всегда приобретает готические черты и соответствующие социальные взаимоотношения привет от недавнего киноблокбастера «Дюна» — феодальные и милитаристские. Лоэнгрин в постановке явно пришелец из другой, более развитой цивилизации и другого времени — радикально либретто Вагнера это не противоречит.
Вагнеру были чужды христианские символы этого сюжета. Подлинный отклик у него находили те стремления беззаветно нести людям красоту и правду, которые сопровождают образ Лоэнгрина. В нем он видел судьбу художника и потому глубоко сопереживал. Август фон Хеккель 1824 — 1883. Картина в замке Нойшванштайн. Премьера «Лоэнгрина» состоялась в Веймаре в 1850 году.
Инициатором постановки Ференц Лист, который занимал пост главного капельмейстера. Он выбрал для премьеры важную для города дату — 28 августа — день рождения Гете. Сам Вагнер впервые услышал собственное сочинение только спустя 11 лет. Участие композитора в революционных событиях 1848-49 гг. Дорогой друг, я только что просматривал партитуру «Лоэнгрина».
Большой театр отменяет «Лоэнгрин»
Это не шахбокс, но тоже очень занимательно. Рабочего сцены Большого театра придавило декорацией оперы Вагнера "Лоэнгрин". В Большом театре прошла премьера оперы Вагнера «Лоэнгрин». Новый «Лоэнгрин» на сцене Большого театра. В Большом театре завершилась премьерная серия оперы «Лоэнгрин» Вагнера. Большой театр: "Кармен" вместо "Лоэнгрина". Но однообразность приемов на протяжении пятичасового действа в итоге стала утомлять.
Новый «Лоэнгрин» на сцене Большого театра
В Большом театре прошла премьера оперы Вагнера «Лоэнгрин». Интерфакс: Государственный академический Большой театр отменил апрельские показы оперы "Лоэнгрин", поставленной совместно с Нью-Йоркским театром Метрополитен-опера. Билеты в Большой театр» Репертуар» Афиша» Лоэнгрин. Опера «Лоэнгрин» с 24 февраля 2022 по 21 января 2024, Государственный академический Большой театр России (Историческая сцена) в Москве — дата и место проведения, описание и программа мероприятия, купить билет.
На сцену Большого театра возвращается опера «Лоэнгрин»
Мир накрыт крышкой, в крышке дыра, сквозь дыру виден космос — высочайшего разрешения видеопроекции американского художника Питера Флаэрти демонстрируют то ожерелья лун, то взрывы звезд, то — в соответствующие моменты — силуэты лебединого крыла. Ибо Лоэнгрин волшебным образом разъезжает на лебеде, и в XXI веке нужно хотя бы с этим что-то сделать. Немного театральных чудес создают художник по свету Дэвид Финн, проявляющий и прячущий людей на сцене, и художник по костюмам Тим Йип Гонконг , придумавший костюмы, благодаря которым хор и миманс могут молниеносно выражать солидарность с той стороной, которая в данный момент убедительнее им что-то пропагандирует. Но цветовая символика примитивна под имперские амбиции короля Генриха Птицелова отдан зеленый цвет, под коварные планы злодеев — красный, под чистоту и невинность обреченной любовной пары — белый , эффектность световой партитуры выдыхается ко второму акту, а хор, распахивающий плащи под ту или иную повестку, выглядит как рота застенчивых эксгибиционистов. Разделив эту дорогую и основательную, но совершенно необязательную сценическую надстройку на четыре часа вагнеровской партитуры, получаем спектакль, который, как в заветных мечтах противников «режоперы», никак и ничем не отвлекает от музыки. И остаемся один на один с этой музыкой — и с этим сюжетом, без обиняков и поэтических натяжек раскрытым в подстрочных титрах. А сюжет такой: на дворе X век, и западное государство Германское королевство собирает войска в своей западной части герцогстве Брабант на территории современных Нидерландов , чтобы противостоять угрозе с востока агрессивным и практически непобедимым венграм. И брабантцы не просто идут защищать геополитические интересы будущей Священной Римской империи первого рейха , для самого Брабанта совершенно абстрактные, — вести их, волею Святого Грааля, нисходит с горы Монсальват безупречный рыцарь, защитник справедливости. Номинально он является, чтобы спасти Эльзу, герцогиню Брабанта, которую оклеветали в борьбе за власть, и взять ее в жены, — но поход назначен на следующий день после свадьбы. Брабантцам не терпится отправиться на войну, их не смущает даже то, что они не знают ни имени, ни роду-племени своего светозарного предводителя.
Ведь король Генрих уверил их, что отечество в опасности, а сам герой, который только в финале представится как Лоэнгрин, побеждает в поединке за невиновность Эльзы, что в X веке сходило за правосудие.
Этот мир живописен и упорядоченно строг, благодаря монументальной графичности его сценографии с элементами геометрической, астрономической и даже просто безо всяких аллюзий абстрактной символики. Живая фантазия на театре заключена в оболочку космически масштабного, свободного пространства гигантской сцены, но, несмотря на это, всё происходящее на ней кажется доверительно камерным, проникающим своей аурой в подсознание слушателя настолько захватывающе и глубоко, что три акта «бесконечного» вагнеровского марафона пролетают как один миг всепоглощающего музыкального счастья. Оно не отягощено ни обязанностью разгадывать «хитроумные» режиссерские ребусы, ни депрессивностью постмодернистских постановочных изощрений, ни эпатажностью, давно ставшей приметой оперы наших дней. Словом, оптимистичность взгляда на новую работу вообще подстегивает к тому, чтобы без «разборов полетов», важных, когда на сцене царит полный раскардаш, обойтись вовсе. Тем не менее, оттолкнемся от постановки «Лоэнгрина» в Венской государственной опере — не премьерной, однако до обсуждаемой премьеры в Большом последней из вживую увиденных рецензентом постановок этой оперы на том спектакле довелось побывать в январе 2020 года, еще до введения пандемийных локдаунов. В фактически semi-stage постановке немецкого режиссера Андреаса Хомоки, в которой нарочитая отсылка к германскому этносу была сосредоточена лишь в костюмах, романтизма не было и в помине. Но психологический пласт коллизии, в которую вовлечена четверка главных персонажей Лоэнгрин, Эльза, Ортруда и Фридрих Тельрамунд , при взрывной, импульсивной динамике развития сюжета был проработан довольно рельефно.
То есть у Андреаса Хомоки — примитивная, формальная по средствам выражения, но зато постоянная «движуха», ловко потрафляющая немецкой национальной идентификации. Напротив, у Франсуа Жирара — статуарная, лишенная внешней эффектности постановка. Вся глубина ее сценического пространства — сложный комплекс театральных конструкций, а принципиально фронтальные мизансцены словно «наступают на зрителя». Психологизм же теперь полностью и, похоже, намеренно растворился в романтической ауре. И здесь мы подходим к тому, что никаких возражений, почему бы не быть так, как увидела «Лоэнгрина» команда канадского режиссера, не возникает. Но тогда на повестку дня встает один последний вопрос — насколько эстетически органично это видение коррелирует с жанровой спецификой сюжетной истории. Никаких сомнений не возникает и на этот счет: толерантность невероятно зрелищной высокотехнологичной постановки специфике жанра оперы вообще и музыкальной романтической драмы Вагнера в частности очевидна.
На сцене Большого её воплощают в жизнь: режиссёр-постановщик — Франсуа Жирар, дирижёр-постановщик — Эван Роджистер в его репертуаре свыше 40 опер , консультант — Серж Ламот, а также режиссёр по пластике — Максим Петров. В релизе, посвященном данной опере, отмечается, что "для Франсуа Жирара это первая работа в России. Канадский кинорежиссёр, в музыкальном мире Франсуа Жирар стал известен после того как снял серию короткометражных фильмов о жизни Глена Гульда.
На его счету уже есть успешные постановки вагнеровских опер: «Зигфирд» в Канадской опере,«Летучий Голландец» и «Парсифаль» на сцене Метрополитен. По признанию режиссёра, его задача не в том, чтобы самовыразиться, используя партитуру как повод, но в том, чтобы понять и максимально полно раскрыть замысел самого автора". Премьерные спектакли будут проходить уже 24, 25, 27 и 28 февраля, а также 2 и 3 марта 2022 года.
«Лоэнгрин» -- премьера/“Lohengrin” – premiere
У меня лично подобных проблем и никаких столкновений пока не было. И, наверное, я недостаточно компетентен в данном вопросе. Но это не только проблема оперного театра. Это тема и проблема всего сообщества. А личность Вагнера влияет, по-вашему, на его оперы? Франсуа Жирар: Вагнер - неоднозначный человек. Но на самом деле мы знаем его очень плохо, потому что вокруг него много всего, так сказать, накручено. Ведь оттого, что Гитлер так пользовался Вагнером, нельзя сказать, что Вагнер придумал геноцид.
И это все-таки надо разделять. Вагнер принадлежал своему времени. Если хочешь судить его, нужно, конечно, тогда переноситься в его время - нашу сегодняшнюю мораль невозможно просто применить к той эпохе. Вагнер действительно был очень вовлечен в свое время и в политику, но провел много лет в изоляции. Он "Лоэнгрина" писал, когда была прусская доминанта и он находился сам в изгнании, поскольку участвовал в восстании... Лист первый раз исполнял "Лоэнгрина", а Вагнер даже не мог лично присутствовать на исполнении в течение одиннадцати лет. Можно, конечно, критически относиться к нему как к человеку.
Но как художник в своей поэзии и музыкальности он все равно исключительный. Франсуа Жирар: Достаточно трудно как-то резюмировать Вагнера. Он крайне трудный автор, чтобы заключить его в какую-то одну "коробочку". Вагнер, его гений как раз в том и заключается, на мой взгляд, что он отвергает простые объяснения и быстрое такое поглощение, восприятие и уж тем более понимание.
И потом все уже зависит только от зрителя: насколько он может почувствовать нашу работу и хочет глубоко проникнуть в суть. Но я этот выбор за публику делать не хочу. Франсуа Жирар: Первоначально было непросто. Я начал в кино. Фильм может жить вечно. Сегодня смотрят фильмы, которые я сделал и пятнадцать лет назад… Когда я начал заниматься театром, я не мог представить себе, что после последнего спектакля спектакль больше не будут играть никогда! Для меня это казалось какой-то несправедливостью и было шоком. Сейчас я уже стал другим и понимаю, что если в таких огромных театрах, как Метрополитен-опера или Большой, спектакль продержится в афише несколько лет, то это будет прекрасно. А что касается Cirque du Soleil, то там я провел самые потрясающие годы! Трудно объяснить феноменальный успех Cirque du Soleil, но есть подлинное видение театра у Франко Драгоне, который начал с Ги Лалиберте. Мне кажется, что во многом этот успех зависит именно от личностных качеств Ги, который вместе с Франко создал особый театр, очень красивый и чистый. Люди, с которыми я встречался в Cirque du Soleil, они действительно любят художника, режиссера по-настоящему. Это были самые счастливые годы моей работы! Можно говорить о множестве различий между Нью-Йорком и Москвой, особенно сейчас, но даже во время холодной войны музыка связывала людей А чем вы займетесь после Вагнера? Франсуа Жирар: Трудно сказать. Обычно я люблю чередовать работу в опере со съемками фильма. Но из-за ковида все замыслы и планы сегодня похожи на мираж. Наша жизнь утратила даже минимальную предсказуемость, и это ужасно. Но мне бы очень хотелось вернуться в Россию в качестве путешественника, потому что единственный маршрут, который я успел освоить за шесть недель работы над "Лоэнгрином", это отель - Большой театр и обратно.
Мир накрыт крышкой, в крышке дыра, сквозь дыру виден космос — высочайшего разрешения видеопроекции американского художника Питера Флаэрти демонстрируют то ожерелья лун, то взрывы звезд, то — в соответствующие моменты — силуэты лебединого крыла. Ибо Лоэнгрин волшебным образом разъезжает на лебеде, и в XXI веке нужно хотя бы с этим что-то сделать. Немного театральных чудес создают художник по свету Дэвид Финн, проявляющий и прячущий людей на сцене, и художник по костюмам Тим Йип Гонконг , придумавший костюмы, благодаря которым хор и миманс могут молниеносно выражать солидарность с той стороной, которая в данный момент убедительнее им что-то пропагандирует. Но цветовая символика примитивна под имперские амбиции короля Генриха Птицелова отдан зеленый цвет, под коварные планы злодеев — красный, под чистоту и невинность обреченной любовной пары — белый , эффектность световой партитуры выдыхается ко второму акту, а хор, распахивающий плащи под ту или иную повестку, выглядит как рота застенчивых эксгибиционистов. Разделив эту дорогую и основательную, но совершенно необязательную сценическую надстройку на четыре часа вагнеровской партитуры, получаем спектакль, который, как в заветных мечтах противников «режоперы», никак и ничем не отвлекает от музыки. И остаемся один на один с этой музыкой — и с этим сюжетом, без обиняков и поэтических натяжек раскрытым в подстрочных титрах. А сюжет такой: на дворе X век, и западное государство Германское королевство собирает войска в своей западной части герцогстве Брабант на территории современных Нидерландов , чтобы противостоять угрозе с востока агрессивным и практически непобедимым венграм. И брабантцы не просто идут защищать геополитические интересы будущей Священной Римской империи первого рейха , для самого Брабанта совершенно абстрактные, — вести их, волею Святого Грааля, нисходит с горы Монсальват безупречный рыцарь, защитник справедливости. Номинально он является, чтобы спасти Эльзу, герцогиню Брабанта, которую оклеветали в борьбе за власть, и взять ее в жены, — но поход назначен на следующий день после свадьбы. Брабантцам не терпится отправиться на войну, их не смущает даже то, что они не знают ни имени, ни роду-племени своего светозарного предводителя. Ведь король Генрих уверил их, что отечество в опасности, а сам герой, который только в финале представится как Лоэнгрин, побеждает в поединке за невиновность Эльзы, что в X веке сходило за правосудие.
Ранее Метрополитен-опера объявил о прекращении сотрудничества с артистами и организациями.
Подразделы
- ЛЕБЕДЬ ВОЙНЫ | Петербургский театральный журнал (Официальный сайт)
- Каким будет "Лоэнгрин", которого в Большом театре ставит канадец Франсуа Жирар
- ЛЕБЕДЬ ВОЙНЫ | Петербургский театральный журнал (Официальный сайт)
- Театръ • После векового перерыва «Лоэнгрин» возвращается на сцену Большого
- После векового перерыва «Лоэнгрин» возвращается на сцену Большого
«Лоэнгрин» -- премьера/“Lohengrin” – premiere
Постановка «Лоэнгрина» осуществляется в рамках совместного проекта Большого театра и Метрополитен-оперы. Большой театр сохранит в репертуаре оперы «Саломея» и «Лоэнгрин», поставленные в сотрудничестве с нью-йоркской Метрополитен-оперой. Премьера оперы «Лоэнгрин» в Большом театре. В репертуар Большого театра после 86-летнего перерыва вернулась опера Рихарда Вагнера «Лоэнгрин». О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.
PostaКультура: Большой театр вернет в репертуар оперы «Саломея» и «Лоэнгрин»
Это был «Тангейзер». Всего на сцене Большого театра были поставлены восемь опер Вагнера: «Тангейзер» 6 постановок , «Лоэнгрин» 4 включая нынешнюю , «Зигфрид» 2 , «Валькирия» 5 , «Летучий голландец» 3 , «Гибель богов» 1 , «Золото Рейна» 3 , «Нюрнбергские мейстерзингеры» 1. Эта легендарная постановка продержалась на сцене до 1914 года и создала Собинову всемирную славу. В партии Эльзы блистала Антонина Нежданова. Трижды в бенефисы оркестра Большого театра за его пультом стоял самый знаменитый дирижёр того времени Артур Никиш. О спектакле в 1911 году он написал: «Что за небесное явление этот Собинов в «Лоэнгрине»! Никогда ни раньше, ни после я не имел случая воспринимать столь проникновенную интерпретацию этой партии. Настолько я был тронут его исполнением, что слеза покатилась по моей щеке.
Я даже растерялся, ведь из первого ряда могли заметить, что я достаю платок и вытираю глаза. В другом месте оперы я так заслушался и так пленился его пением, что вдруг рука моя остановилась, и я внезапно осознал, что перестаю управлять оркестром, превратившись из дирижёра в слушателя. Это случилось единственный раз в моей жизни…» 29 марта 1923 года состоялась премьера новой постановки «Лоэнгрина»». Она была посвящена 25-летию службы Собинова в Большом театре. Постановка оставалась в репертуаре Большого до 1936 года и выдержала 100 спектаклей. Затем последовала пауза длиной в 86 лет, прерываемая гастрольными труппами: 1962 год — из Киева, 1978 год — из Минска, 1982 год — из Гамбурга. Последний раз, в 1989 году, — из Стокгольма.
Нынешняя постановка — совместный проект с Метрополитен-опера. Дирижёр-постановщик Эван Роджистер — главный дирижёр Вашингтонской национальной оперы и оркестра Центра исполнительских искусств им. Гюнтер Гройссбек, исполнитель партии Генриха Птицелова, и Эван Роджистер Режиссёры — Франсуа Жирар и Серж Ламот он в программке назван «консультантом», за неимением в нынешней русской лексике эквивалента западному термину «dramaturge». На их счету успешные постановки четырёх опер Вагнера. Сценография и костюмы — Тим Йип. Начну с оценки режиссуры и сценографии.
В спектакль Большого театра он ввелся буквально за несколько дней до премьеры, и, хотя певец исполнил свою роль весьма достойно, мне лично не хватило в его голосе особой вагнеровской кантилены, красоты звука, ну и актерской игры впрочем, тут скорее вопрос к режиссеру. Мы просто должны были поверить, что Лоэнгрин очень хороший. Впрочем, не было внятно прописанного рисунка роли и у другого Лоэнгрина — англо-американца Брендена Ганнелла, зато его голос звучал певуче и легко.
Ну и, как мне показалось, он был более убедителен в немецком произношении. Анну едва ли можно считать вагнеровской певицей: в ее портфолио до сих пор значилась только Елизавета «Тангейзер». Безусловно, она молодец, что впервые подняла такую махину, но голос звучал темновато, тяжеловато, ему не хватало полетности, да и с немецким чувствовались проблемы, о чем она и сама говорила на предпремьерном брифинге. Йоханни же поет Эльзу уже лет десять, и, понятно, партия «отскакивала от зубов». Что касается рисунка роли, то Анна играла почти Иоланту — девушку чистую и непорочную, как будто не совсем из плоти и крови, а героиня Йоханни получилась более земной и реалистичной. Генрих Птицелов в обоих составах был один и тот же — маститый австрийский бас Гюнтер Гройссбёк, большую часть репертуара которого составляют именно оперы Вагнера. Его он называет музыкальным «мясом», но в рационе певца есть и «овощи с фруктами», коими он считает не менее любимых Чайковского, Мусоргского и Моцарта. Партию Гройссбёк вел стабильно и уверенно, было даже жаль, что она не слишком велика по размеру. Еще скромнее по масштабам партия королевского глашатая, но до чего же в ней оба вечера был хорош австралийский вагнеровский бас-баритон Дерек Велтон!
А поскольку именно его слова открывают оперу, то он сразу настраивал публику на музыкальное пиршество. Тельрамунд — Ортруда. Они порадовали и вокально, и актерски, особенно во втором действии, где герои бурно выясняют отношения и плетут козни. Резюме таково: в эпоху больших перемен на свет появился еще один мощный пятичасовой блокбастер, уже третий после «Войны и мира» в Вахтанговском и «Мастера и Маргариты» в Театре Наций. Раньше трудно было представить, чтобы на такие длинные спектакли было не попасть. А теперь это так. Сегодня людям как воздух нужна глубина мыслей и чувств, заложенные в классике, а эти три произведения напрямую говорят с нами «о главном», взывают к нашей душе, к духовности. Поэтому постановка «Лоэнгрина» оказалась невероятно своевременной — не зря мы так долго его ждали! Сергей Буланов, музыковед и музыкальный критик Вокруг новой постановки «Лоэнгрина», которую Большой театр ждал с 1936 года, сложился чрезмерный ажиотаж и, как следствие, завышенный уровень ожиданий.
Хотя копродукция с Мет изначально не могла гарантировать главного, чего мы ждем от современного музыкального театра, — открытий в области формы и, главное, содержания. Посмотрите спектакли американского театра последних лет: преобладает условный классико-демократический стиль, вряд ли способный «задеть за живое». Конечно, подобные «пустые» постановки содержанием могут наполнить выдающиеся певцы-актеры. Но здесь и кроется ключевая проблема, тем более что с Вагнером дела обстоят непросто, поскольку «Лоэнгрин» — хотя и гениальная, но пятичасовая медитация, «оправдать» которую можно только качественным вокалом. Режиссер Франсуа Жирар не сумел перенести и малого процента мыслей из своих интервью на сцену, даже центральная идея сиквела «Парсифаля» не считывалась. Но даже если бы режиссер предложил нам вместо безликого решения злободневную захватывающую концепцию, спектакль все равно бы не произвел должного впечатления. Исполнители основных партий старательно пытались замаскироваться под вагнеровских певцов, но всех их объединяют проблемы с артикуляцией, произношением, а также первостепенно важной выносливостью. Не говоря уже об актерском наполнении, которое зачастую кажется наигранным и неоправданным. Интересно, по каким критериям проводился кастинг?
Вместе с тем дирижер Эван Роджистер вдохновенно поработал с оркестром Большого театра, интересно и не однобоко показал драматургию лейтмотивной системы, за весь спектакль он не заставил усомниться ни в одном взятом темпе или динамическом оттенке. Если сравнивать «Лоэнгрина» с тем, что мы сейчас обычно видим в Большом театре, спектакль можно и похвалить: визуальных кричащих диссонансов в нем нет. Всего лишь приходится абстрагироваться от выдающихся вагнеровских прочтений, включать фантазию и самостоятельно все пять часов додумывать концепцию, оправдывая почти невыносимую статику. Евгения Кривицкая, главный редактор журнала «Музыкальная жизнь» Специально выбрала предпоследний, пятый, день, чтобы увидеть уже обкатанный и впетый спектакль. За пультом уже не было дирижера-постановщика Эвана Роджистера — его заменил, и очень успешно, Антон Гришанин. В этой постановке он значился как ассистент-дирижера и буквально «впрыгнул» в премьерный сет, фактически без репетиций. Тем более впечатляющим оказался результат. Гришанину удалось «собрать» целое, создать захватывающий в музыкальном отношении блокбастер и передать и возвышенную лирику Вагнера в монологах и диалогах героев, и его духоподъемную апофеозность в массовых сценах, коих в «Лоэнгрине» немало. Хор потрудился на славу, создав собирательный образ народа — вопрошающего, одобряющего, негодующего и ликующего.
Дирижер-постановщик — америкаенц Эван Роджистер , главный дирижер Вашингтонской нацоинальной оперы. Он признался, что самая большая сложность произведений Вагнера заключается в их масштабе: «В целом «Лоэнгрин» это 120 человек хора, 100 человек в оркестре, солиты. Иногда вместе нужно объединить 300 человек! А сценографом и художником по костюмам стал Тим Йип из Гонконга обладатель премии «Оскар» за фильм «Крадущийся тигр, затаившийся дракон». Сцена из оперы "Фальстаф, или Три шутки" Фото: Павел Рычков Большой театр Сцена из оперы "Фальстаф, или Три шутки" Фото: Павел Рычков Большой театр Вместе с российскими членами команды постановщики создали монументальный и зрелищный спектакль, соединяющий этстетику «фэнтези» и древнегреческой драмы в первом и третьем действиях на сцене постоянно присутсвует хор, который комментирует события.
А «вневременные» декорации дают понять, что история главного героя — рыцаря без страха и упрека, несущего в мир новую истину и не понятого окружающими — вечная. Если «Лоэнгрин» — редкий гость на российской оперной сцене, то комическая опера Антонио Сальери «Фальстаф, или Три шутки», которую поставили на Камерной сцене Большого, это подлинный раритет: она раньше никогда не звучала в Москве. Сальери можно назвать композитором-феноменом: его музыку мало кто знает, но его фамилия у всех на слуху, причем со «знаком минус». Удар по репутации Сальери нанес Пушкин, который в одной из своих «Маленьких трагедий» представил Антонио безжалостным завистником, отравившим друга-гения — Моцарта. Пушкин превратил сплетню о причастности Сальери к смерти Моцарта в легенду, в которую поверили все.
Ведь в то время Антонио был очень популярным и состоятельным автором. А еще черезвычайно успешным педагогом, причем бедные таланты он учил бесплатно!
Самый запоминающийся был здесь же, в Мет, постановка Роберта Уилсона в 1998 году. Эта постановка тогда меня просто заворожила.
Может от того, что я видел немного постановок Уилсона до того, и еще не привык к его сценическому языку. Теперь-то я вижу, что он Уилсон часто повторяется, что его приемы порой надоедают, и что он одинаково ставит и Шекспира, и Пушкина, и Вагнера. Та постановка, насколько я ее помню, была практически без декораций: пустая сцена, полутьма, и только время от времени освещаются толпы пилигримов, хор брабантцев, свадьба и убийство. Впервые я увидел, как может работать свет в театре, особенно в таком хорошем театре, как МЕТ.
Нынешний спектакль — совсем другой. Он, с одной стороны, очень консервативный: мы сразу понимаем, кто хороший это видно по костюмам: кто хороший — тот в белом , а кто плохой ярко красные парики у Ортруды и Тельрамунда сразу выдают их зловещую сущность. Основаная декорация здесь — это огромная поляна, где все и происходит, а над поляной гигантское окно в небо, где мы видим разные планеты и астероиды. Но кто на это сейчас обращает внимание?
Мы настолько привыкли к сознательному несовпадению декораций, костюмов, света и звука, что этого даже не замечаем… Но зато слушаем. И хор МЕТ оперы — совершенно потрясающий. Здесь Вагнер написал огромное количество превосходной хоровой музыки, и она здесь воплощается в невероятное, космическое звучание. Думаю, что такого хора нет ни в одном театре мира.
Любопытная деталь: весь первый акт мы хора не видим. Он появляется в конце первого акта. И тогда мы обнаруживаем, что все это время — минут 40 — хор тихо и беззвучно находился на сцене… Честно говоря, не вижу в этом особенного смысла: ведь хор вполне мог выйти в нужный момент, как всегда выходит оперный хор, и никто бы ничего не заметил. Но здесь это был как бы фокус - хор появляется как бы ниоткуда — и я так понял, это произвело впечатление.
Лоэнгрин и Элса Многие обратили внимание, что режиссер Франсуа Жерар, который в 2013 году поставил в Мет «Парсифаля», очень кстати удачную постановку, где звездами были Йонас Кауфман и Рене Паппе, мы видели эту постановку 10 лет назад , решил в Парсифале оттолкнуться от того простого обстоятельства, что Лоэнгрин, если внимательно прочитать Вольфрама фон Эшенбаха, является сыном Парсифаля. Из этого режиссер делает незамысловатое заключение, что Лоэнгрин жил лет на 40 позже. И поскольку в той постановке все были одеты в современные костюмы, то в этой постановке мы переносимся в 22й век, с ракетами, иллюминаторами и межгалактическими путешествиями. Хотя, конечно, публика не очень это понимает.