Драматург, основатель «Коляда-театра» Николай Коляда прокомментировал информацию об уходе из театра. Николай Коляда признал вину, добровольно оплатил потерпевшему лечение, что в ходе следствия признано смягчающим обстоятельством. Уральский драматург и режиссер, художественный руководитель «Коляда-Театра» Николай Коляда стал участником телепередачи «Театральная гостиная Рудольфа Фурманова».
Основная информация
- Николай Коляда уходит из собственного театра
- Николай Коляда на Радио Пилот
- Правила комментирования
- Николая Коляду приговорили к полутора годам ограничения свободы по делу о ДТП - Афиша Daily
Николай Коляда: «Я очень закрытый человек. Я никогда ничего не показываю»
Драматург, художественный руководитель «Коляда-театр» Николай Коляда сообщил об отмене постановки спектакля «Тутанхамон» в одном из театров Чехии. Уральский драматург и режиссер, художественный руководитель «Коляда-Театра» Николай Коляда стал участником телепередачи «Театральная гостиная Рудольфа Фурманова». Главная» Новости» Николай коляда новости.
Курсы валюты:
- Николай Коляда: «Я очень закрытый человек. Я никогда ничего не показываю»
- Основная информация
- Николай Коляда — про «свинцовые мерзости жизни» и детские сказки
- «Я буду судимый. Уже дважды». В «Коляда-театр» внезапно нагрянули силовики
Силовики нагрянули в «Коляда-театр» и составили протокол на руководителя
Это такая закваска? Ваш пример? И играли так, что искры летели до потолка. Я выхожу на поклон, зрительный зал соскакивает, вызывали нас шесть или семь раз. Тамара Зимина говорит, что они все хотят еще работать. Дай, дай, дай мне ролей. Куда, куда в них лезет? Я ему говорю, чтобы перенес на осень. Нет, сейчас, говорит, потому что все хотят, все согласны.
Они какие-то работяги немыслимые. Они хотят и все, хоть сдохни. Почему так случилось? Не надеются даже, что они вытянут, что внимание зрителя сосредоточится. Делают что-то, чтобы людей пробудить. Но именно от этого грохота и засыпаешь, устаешь. Виталий Вульф, царство небесное, говорил мне всегда: «В театре все, что угодно можно, но только про человека рассказывай». Хоть что делай, но про человека, про нас, про меня.
Если просто созерцать все эти выкрутасы, то ничего и не произойдет. Я не люблю такой театр. Или Шекспира в бархатных штанишках, где все играют, где все правильно: событие, оценка, пристройка, отстройка. Когда живого нет на сцене, зачем тогда? Всю жизнь я работал в театре фальшивом, гадком, а в 2001-м году пришел слом. Жизнь уже подходит к концу, а чем я занимался? А можно что-то сделать живое? Вот я и начал что-то живое делать, за что и получал по башке.
Говорили и говорят, что колхоз, колхоз это всё, беззубое, простоватое. Ну, и пусть говорят. О критике и критиках — В интернете очень часто можно встретить информацию о том, что Вы заласканы критиками и журналистами. Мне вот кажется, что это не совсем так, что существует даже своеобразное противостояние. Есть ли такое дело? Начал я читать эти рецензии. Самое мягкое из того, что там было написано - это «как можно, чтобы такие прекрасные артисты играли в такой мерзкой пьесе". Вот как я выжил после этого?
В московском театре проходит у меня премьера, я радуюсь, а потом читаю про себя — какое я говно... Как я после этого не залез в петлю, не перестал писать пьесы, не начал работать трактористом? Не знаю, продолжал и продолжаю. Говорил, что буду продолжать. Сейчас, правда, ко мне стали иначе немножко относиться - из-за моих учеников. Их слава как-то отражается на мне. Я начал готовить шестой том моего собрания сочинений, заглянул в свои старые пьесы, перечитал... Знаешь, я очень хороший писатель, правда.
Неловко это говорить, но — сам себя не похвалишь… Я не читал эти пьесы двадцать лет. Но первая же фраза в каждой пьесе заставляет тебя сосредоточить внимание, ты увлекаешься, следишь за тем, что будет дальше, а потом, а еще дальше. Я читаю их как чужой текст, не помню даже краткого содержания. И ужасно обидно, что пишешь для большого театра, для больших актеров, надеясь, что они поймут характеры, мысль, слово, но большие мои пьесы, написанные в последнее время — не поставлены. Ни «Амиго», ни «Птица Феникс», ни «Тутанхамон» не были поставлены. Я вижу, что ее спектакль страшно растрогал. Спрашиваю у нее: «Так почему мои пьесы не ставят-то? А она говорит: «А ты думаешь, что это так просто?
И правда. Где найти артиста уровня Олега Ягодина, чтобы тот сыграл Миню, идущего с прибабахом от любви до смерти? Где найти артистку на роль Феоктисты, мамы его? Я поэтому и назначил на эту роль Сергея Колесова и Сергея Федорова, чтобы был театр, абсурд, не бытовуха. Они ведь потрясающе играют эту бабку, будто она из трамвая вышла только что! Сегодня ведь надо быстро, ярко, театрально, весело, смешно, конец. Есть ведь такая проблема? Это ведь все превратилось давно в литературный памятник.
Зачем это доставать из пыли? В надежде на то, что публика пойдет на имена? Кому это надо? У меня в театре идет много лет пьеса Анны Батуриной «Фронтовичка», на которую продается половина зала. Но идет спектакль, я его не снимаю. Потому что я вижу глаза тех, кто выходит со спектакля. Вчера уже поздно ночью играли моноспектакль Алисы Кравцовой «Наташина мечта», полтора часа она одна на сцене, всего 21 билет продан. После спектакля Алиса говорит мне: «Что это такое, рвешь жопу, со всей силы сердце разрываешь, а они еле-еле похлопали и ушли".
Я выхожу в фойе, подписывать программки, вижу: по коридору идет одна тётенька, идет и качается. Не играет, реально качается, сейчас упадет. Плохо стало, за сердце хватается, она даже забыла о том, где гардероб, и вообще - куда она пришла. Я потом Алисе и сказал, что аплодисменты вовсе ничего не значат. В Москве как бывает: выходит какая-нибудь пигалица на сцену, а в зале аплодисменты. Спрашиваешь: «Кто это? Отвечают: «Ты что, не знаешь? Она ведь снималась в сериале «Догони-ка - пропади- ка».
Или еще в каком барахле. Люди боятся. У нас нет рекламы. Одна зрительница скажет другой, что спектакль тяжелый, а потом все. Не ходи, он тяжелый. Сходи вот на тот, посмеешься. Потому что все хотят того, что полегче. И в 1977 году в Свердловском театре драмы шла «Ханума», и сейчас идет «Ханума».
Ничего не меняется. Чтобы зритель пошел думать, болеть, умирать, перерождаться? В Москве нас очень любят, там особая публика.
Когда у меня не было театра, я был богатый, я был драматург знаменитый. У меня была пятикомнатная квартира, 11 кошек, домработница. Я жил… вообще было прекрасно.
А потом появился театр… — И теперь у тебя комната в коммуналке? Вообще театру купил 15 квартир, из которых 9 подарил артистам. Антону Макушкину, который играл Бульбу, подарил, он 18 лет со мной, наверное, заработал на эту квартиру… Ну и другим артистам подарил. Марина, в гробу карманов нет! Я экономил гонорары, собирал, копил… Короче, продал квартиру, а себе купил маленькую двухкомнатную на пятом этаже этого же дома. Могу начать спектакль: добрый вечер, друзья, приятного вам просмотра и — домой на полчаса, на часик… Я же старый, мне 65 лет, поэтому мне надо отдыхать.
Получается, что у тебя клетка-работа, работа-клетка. Я же доцент кафедры истории искусства, в этом году будет 30 лет, как я преподаю. Еще есть режиссерский курс кроме драматургов. Так что у меня много еще всякой другой работы. Пока ноги носят… Конечно, я принимаю таблеточки, чтобы было весело… — То есть? Один артист тут же: «Так это я коту даю, он сразу успокаивается».
Вот и я принимаю точно такую же таблетку. Пока весело жить, пока интересно. Самое главное, пока не в маразме — вот чего боишься. Впрочем, у тебя же бедный театр, бюджет скромный, чему завидовать? А я никому не завидую. Я завидую молодым, что они молодые.
Было бы мне 18, я бегал бы и прыгал. И еще завидую талантливым — мало их на белом свете. Вот прочитаешь у Чехова: «В разговоре она могла легко убить насекомое». Читаешь и думаешь, ну почему я не написал такое? Рецепт первый: если я гол как сокол, но хочу построить свой театр. Что нужно для того, чтобы стать таким успешным, как ты?
Чтобы приезжать на гастроли в Москву, и публика висела на люстрах? И чтобы все говорили: «Конечно, это театр Коляды и ничей другой». Какое внутреннее действие у меня было, когда в 2001 году я открыл свой театр? Я хотел всем доказать, в Екатеринбурге, не в Москве, что я чего-то стою, что-то могу. Доказать на пустом месте. И самому себе доказать.
Кажется, доказал: Колька, ты — молодец, очень даже неплохо получилось. Но какие муки и мытарства прошел, да и прохожу. Еще для театра надо собрать команду, завести ребят, сказать: «Давай, давай! Но у нас нет денег». Мы начинали — зарплата у людей была 500 рублей, а нас было 15 человек. Уборщица получает 30 тысяч, но она работает не каждый день.
Что же, если бумажка валяется, я ее не подниму, что ли? Я и всем об этом говорю: «Это ваш дом, ну, бумажка валяется, ковер загнулся, пыль — ну так вытрите. Мы здесь живем. Но это я уже начал воспитывать. Так вот, надо собрать команду, которая за идею, за еду готова работать. Но их надо заводить и держать, чтобы не было интриг, не было скандалов внутри.
А чтобы у артистов не было скандалов, надо их загрузить работой. И дать столько работы, чтобы они «сдохли». Чтобы приходили домой, падали, спали, просыпались и бежали на репетицию. Мы играем в месяц на двух сценах 60—70 спектаклей: утром, вечером, в обед. По каким критериям ты отбираешь для себя артистов? Глаза и руки все говорят о человеке абсолютно.
Говорю ему: «Завтра приходи на репетицию». Приходит день, два. Вижу, что ему интересно. Вот тебе роль: справишься — хорошо, не справишься — до свидания». Действительно сам варишь? В три часа ночи… А делается все очень просто, по принципу: евреи, не жалейте заварки.
Знаешь такой анекдот? Евреи пришли к богу: «Что-то у нас чай не получается». Бог думал, думал, потом говорит: «Евреи, не жалейте заварки». Для борща не надо жалеть жирного мяса, надо делать очень хороший наваристый бульон. Когда мясо сварилось, достать его, а в бульон засыпать картошку, морковку, все что нужно… Это кипятится, а потом надо обязательно зажарить на сале лучок, чтобы он золотистым стал. Недолго жарить, и зажарку вылить в кастрюлю.
И зелень сверху. В Москве я попросил наших: «Девчонки, ну помогите мне, я один…» Девчонки почистили морковку, картошку. Кастрюля огромная, я же в буфете в Центре на Страстном варил все это. И надо было снять с плиты кастрюлю в 50 литров, на пол поставить, чтобы на эту же плитку поставить сковородку с салом и луком. Потом зажарку вылил в кастрюлю и стал поднимать, чтобы снова поставить на плиту. Думал, ежа рожу, чуть не сдох там.
Помочь-то некому, пустой театр, три часа ночи. Но все очень хвалили борщ.
В частности, по его словам, замгубернатора Свердловской области Павел Креков пообещал помочь театру осенью. Сейчас Коляда намерен взять кредит на заработную плату сотрудникам. Их в театре 65 человек, в том числе 38 актеров. Завтра, 1 июля, надо выдать какие-то деньги.
Думаю, а почему бы из этого не сделать театр, это же очень просто? Вывалил коробку на сцену, сказал: «Давайте работайте». Главное тут — образ.
Что такое чайный пакетик? Если его разорвать, там пыль. Там то, во что мы все превратимся. Мы все помрем и станем пылью. Эта пыль — образ смерти… Когда они держат эти чайные пакетики во рту, цепляют на грудь, как орден, или друг другу передают, я понимаю, что они держат в руках чью-то смерть. Просто, наивно и поэтому честно. Такой принцип от безысходности? Я работал в больших театрах, поставил десять спектаклей в Польше, в «Современнике» два спектакля или один в Театре Вахтангова. В Польше на спектакль «Двенадцать стульев» в Катовице мне не подобрали, а сшили 200!!!
Я говорил: «Не надо». А они: «О, пан Коляда, чего хочешь тебе сделаем». Потому что там — художник, ассистент художника, хореограф, ассистент хореографа, художник по костюмам, ассистент художника по костюмам, два переводчика. Мне там не надо ехать на рынок покупать какие-нибудь поварешки — все принесут. Но знаешь, как говорят: «Из курочки сварит суп и дурочка». Когда есть деньги, чего же не размахнуться. А если денег нет, так давайте возьмем чайные пакетики. Вот ты говоришь, стакан. Одно дело, если я просто держу его, другое, когда оживляю.
Артист должен оживить неживой предмет, тогда это превращается в чудо, в каменный цветок. В это же надо вдохнуть жизнь, перевернуть. Что угодно можно сделать, даже со стаканом… — Если к тебе придут и скажут: Николай Владимирович, вы нас так убедили своим великолепным искусством, давайте-ка мы вам дадим огромный бюджет, целых полмиллиона. Вот что ты сделаешь? Не стану делать спектакль, шить костюмы… Когда приходишь в какой-нибудь театр, видно, что артисты выходят в костюмах, которые сняты с вешалки. Они неживые, это мертвые костюмы, сшитые. А если еще и плохо сшитые, и ткань тянет… А мои — живые. В «Анне Карениной» мне очень важно, что: Вронскому — 21 год, а Анне — 26. Я знаю несколько историй из своей жизни, они, что называется, неравный брак.
Когда надо ровню себе брать, но Анна решила, что Вронский — ее пара. Для меня в детстве потрясением было, когда я читал про ее смерть. Как она под поезд кинулась и в какой-то момент подумала: «Что же я делаю? Отбросила смерть или жизнь? Мама дорогая! И все-таки легла, и свеча, которая озаряла, погасла… Конечно, все пляски, танцы как в «Карениной», так и в «Бульбе» все-таки идут к самому главному. В «Бульбе» Тарас говорит: «Да разве найдется сила, которая пересилит русскую силу? Эх…» Театр — это прежде всего игра и детство. Все идет из детства.
Ехал тут в метро и наблюдал за мальчишкой, ему лет пять, он ехал с мамой. На эскалаторе, на коричневых панелях, он играл в лошадку: поставит три пальчика, и они у него так скачут, скачут. Доходит до железяки, и раз — перепрыгивает. А пальчики маленькие, крошечные, и так он ехал до самого конца эскалатора. Еду за ними и думаю: «Что у человека в голове? Он верит, что пальчики — это лошадка, может, он в пропасть прыгнул и он — герой? Старый дурень. А думал, в какой спектакль это вставить? Надо верить во все.
И артист должен верить во все. Что бы мы ни делали: «Вишневый сад», «Гамлет», «Маскарад», все начинается с баловства. Потом я привезу с рынка кучу барахла, которое, как мне кажется, может быть в спектакле, а может и не быть, и скажу: «Давайте поиграем с костями из «Гамлета», с белыми панелями в «Маскараде». А панели взял у себя в квартире после ремонта. С Виктором Сухоруковым. Тысячу раз говорил артистам: «Мама ушла на работу. Открываем шкафы, сундуки, достаем мамины платья, которые нам большие. Мажем глаза и щеки и в маминых туфельках бегаем, прыгаем по дому, и падаем на пол, и ржем. Играем в одно, другое, третье.
А в шесть часов придет мама, по жопе надает, но до шести-то можно играть». Так и в театре, в шесть часов придут критики и скажут, что спектакль — говно. Но ты-то можешь играть и баловаться. Короче, баловство и больше ничего. Какая реакция тебя удивила? И какие открытия сделал за границей? На спектакле перевод шел с титрами. В зале ржали, просто умирали от хохота. А я стоял за кулисами и думал: «Почему они смеются?
Над нами, русскими? Над нашими проблемами, над нашими бабушками, которые поют в ансамбле «Твое тепло, мое тепло…»? Над чем? Что они такие же, бабки старые, и проблемы у них такие же. Куда им деваться?
Николай Коляда получил 1,5 млн на «Коляда-Plays» от уральского бизнесмена
Николай Коляда: «Я порадовался за Хаматову и Пересильд, которые пробрались в Канны». Знаменитый уральский драматург Николай Коляда не стал платить правообладателям за спектакль «Кошка на раскаленной крыше» по пьесе американского писателя Теннесси Уильямса, сообщил режиссёр у себя во "Вконтакте". Руководитель «Коляда-театра» в Екатеринбурге Николай Коляда попросил губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева о финансовой помощи.
В Молодежном театре прошел творческий вечер Николая Коляды
Николай Коляда — все новости о персоне на сайте издания Суд оштрафовал актера и певца Олега Ягодина за пацифистские высказывания. "Коляда-театр" приехал в столицу с гастролями после двухлетнего перерыва, связанного с пандемией. Об этом написал его руководитель Николай Коляда на своей странице в социальной сети «ВКонтакте».
Другие Новости
- Руководитель "Коляда-театра" уверен в том, что получит финансовую поддержку от властей
- Николай Коляда: «Ещё не те колготки купят»
- "Я вам сделаю свой театр". Николай Коляда отмечает юбилей
- Николай Коляда: «Я очень закрытый человек. Я никогда ничего не показываю»
Меню сайта
Содержание частного театра практически полностью зависит от зрителя, продаж билетов и сувениров. Естественно, Коляду спрашивали о том, как происходит творческий процесс создания пьес. Но начинать нужно с простого: «Слева кто говорит, справа что говорит». А потом, нужно добавить кое-что из происходящего в голове. Пишет Коляда только вручную на бумаге, каждый раз испытывает страх перед чистым листом бумаги, чтобы его преодолеть каждый день ведёт дневник, записывает свои наблюдения. И если к моменту написания третьей страницы пьесы он услышит музыку, то понимает, что процесс пошёл. Обычно звучит полька из спектакля «Трамвай желания», который он увидел в юности в Свердловском театре драмы и пересмотрел полсотни раз.
У них уже и имена меняются, но всё же, переходя из одного персонажа в другой, они остаются с теми же мыслями о жизни, у них те же привычки, заботы, счастье и печаль. Эта книга рассказов - одна большая картина жизни людей, живущих в выдуманном городе Дощатове. Хотя, наверное, если присмотреться, то Дощатов не придуман, а он и его жители — любой город на карте провинциальной России... Вы можете оформить онлайн предзаказ книги, и получить её одним из первых.
Кто вас вытащил-то из говна? Вы что-то забыли? Вам самим-то не стыдно? У меня дома всю жизнь висят два портрета моих преподавателей. Они были разными, у меня были претензии к ним, но они дали мне путевку в жизнь. Я им благодарен. Какие бы они ни были и как бы не расходились ваши пути, — рассказал «Моментам» Николай Коляда. Фото: Размик Закарян При этом Николай признает, что он не самый легкий в общении человек. Он может быть резок, неприятен, но в итоге это происходит от большой любви, где-то даже граничащей с безумием. Хорошая иллюстрация произошла, когда один из артистов зашел показать трюк, который выучил. Парень схватился за подвешенные канаты, разбежался и, пробежав по стене, сделал сальто. Николай тогда сильно взбесился и обматерил парня на чем свет стоит. Однако общий посыл был в том, что артист мог повредить плечо. Как бы он тогда выступал на сцене и шел к своей мечте. Мне приходится принимать непопулярные решения, но при этом я не становлюсь подлецом. Я соблюдаю какие-то санитарные нормы, чтобы не быть свиньей и мерзавцем. Наверное, кому-то причинил какую-то беду и горе, кого-то выгнал. Просто сказал: «Вон. Не хочу с тобой работать». А что я должен был делать? Оставить эту заразу, эту гнилую ветку в театре? Взял, отрезал, иди.
В 8 утра выхожу из дома, сажусь в машину и еду на рынок. Мне всё время там делают скидку, потому что продавцы — люди восточные, — видя, что я в тюбетейке, принимают меня за своего. Считаю, что лучше я сам всё сделаю: съезжу куплю — корона с головы не свалится. Мне нравится моё хозяйство. Как и в любом доме здесь всё время что-то нужно: закончился освежитель воздуха, носки или колготки порвались… Если дашь кому-нибудь задание, обязательно не то выберут. Принесут, а ты за голову хватаешься: столько денег затратили, а всё равно не то, что нужно, купили. Так что предпочитаю делать сам: и лучше выберу, и подешевле. Ведь столько разговоров вокруг того, что искусство не может зарабатывать достаточное количество денег, что нужны государственные дотации… — Ерунда всё это. Театр может зарабатывать. Помимо того, что у нас возможность платить коммуналку, ставить новые спектакли, платить артистам нормальную для Екатеринбурга зарплату в двадцать пять — тридцать тысяч, я купил театру шесть квартир по два с половиной миллиона за те годы, что существует театр. Таким образом я решил квартирный вопрос для артистов, которые снимали жильё, — у них сейчас свой угол. В прошлом году купил автобус театру за полтора миллиона. Просто нужно делать качественный продукт и всё время выдавать что-то новое. Мы всё время что-то придумаем, чтобы привлечь зрителя. Копеечка на дороге не валяется — её надо заработать. Не жалеете, что оставили профессию и теперь большую часть времени находитесь в тени, за кулисами? Актёр — очень зависимая профессия, ты зависишь от дурака-режиссёра, от идиота-директора… Как-то я встретил свою подружку, народную артистку России. Идёт она по улице, ссутулившись, с сумками и в пол смотрит.