Когда здание театрального центра на Дубровке оказалось под угрозой взрыва, у силовых структур не осталось выбора. Театральный комплекс на Дубровке. Что сейчас происходит у «Крокус Сити Холла». Мовсар Бараев — руководитель группы из 40 боевиков, захвативших Театральный центр на Дубровке. Виталий Демидкин 20 лет назад освобождал от террористов Театральный центр на Дубровке Фото: Александр БОЙКО.
Герои «Норд-Оста». Как переговорщики выводили людей из захваченного террористами театра на Дубровке
Перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации: В России признаны экстремистскими и запрещены организации: Организации, СМИ и физические лица, признанные в России иностранными агентами: «Национальный фонд в поддержку демократии» The National Endowment for Democracy Институт Открытое Общество Фонд Содействия OSI Assistance Foundation Фонд Открытое общество Open Society Foundation «Американо-российский фонд по экономическому и правовому развитию» U. Ron Hubbard Library» «Библиотека Л. Минина и Д. Пожарского, Всероссийское общественное движение «Народное ополчение имени К.
Голова отказывалась понимать, что может начаться стрельба. Первая мысль была: да это какая-то шутка. Когда же они стали стаскивать со сцены людей, возникла уверенность, что уводят пьяного или хулигана, — вспоминает о том вечере Александр Сталь. Среди террористов были женщины — их было около 20, каждая была обвешена поясом шахида. Смертницы выглядели жутко даже на фоне вооруженных боевиков. Когда взгляды заложников падали на этих женщин, они в ответ смотрели зло и говорили, что пришли сюда умереть.
Шахидки разместились по всему залу между зрителями. А террористы начали минировать здание. Через каждые пять метров по периметру были установлены взрывные устройства. В центре зала был установлен газовый баллон со взрывчаткой, а рядом дежурила смертница. Такой же баллон был установлен у стены, чтобы взрывные волны столкнулись. Террористы раздали заложникам телефоны, чтобы те позвонили близким и рассказали о требованиях захватчиков. За каждого раненого и убитого боевика террористы обещали убивать по десять заложников. В тот вечер у некоторых зрителей были странные предчувствия перед представлением. Об этом рассказывает заложник Сергей Будницкий.
Мы на мюзикл хотели пойти втроем с Галиной и дочкой Ирой, но Галя на работе задержалась, и, чтобы билет не пропадал, мы взяли с собой сестру зятя Ксюшу, — рассказывает мужчина. Постановка нам очень понравилась: актеры, декорации, музыка — все такое убедительное. Когда на сцену вышел мужчина с автоматом, я удивился: вот это сценарий! Конечно, быстро стало понятно, что это не сценарий. Со сцены объявили, что мы взяты в заложники. Потянулись часы. В первые часы захвата боевики освободили 15 детей. Но детям Сергея повезло меньше. Кто был чем-то недоволен — получал прикладом по спине или рукояткой пистолета в висок, — поясняет Будницкий.
Вместе с другими детьми из заминированного здания отпустили иностранцев и одну беременную женщину. К зданию начали съезжаться наряды полиции. На месте был мэр Москвы Юрий Лужков. Первые жерт вы теракта на Дубровке В этом теракте были жертвы, которых можно было бы избежать. Так, например, 26-летняя Ольга Романова была расстр еляна террорис тами в одном из подсобных помещений.
Смертницы, опоясанные гранатами , уселись в шахматном порядке, вдоль стен были разложены бомбы. Общий тротиловый эквивалент — 110-120 килограммов, при детонации все бы обрушилось. Как рассказывает издание РИА Новости, пока в штабах совещались, в здание, минуя кордоны, прошла продавщица соседнего ларька. Она в детстве занималась в театральных кружках и знала все лазейки. Смелая женщина потребовала от Бараева освободить заложников. Ее застрелили. Военный юрист Константин Васильев предложил себя в заложники вместо нескольких детей. Боевики приняли его за шпиона и тоже хладнокровно убили. Благодаря им удалось вызволить из плена несколько десятков человек, в основном несовершеннолетних. Общий туалет — в оркестровой яме. Людям не разрешали вставать с кресел и не гасили яркий свет.
Позже свидетели уверяли, что они подумали: это режиссер придумал какой-то странный трюк. Однако в театр ворвались самые настоящие террористы и стали стрелять из автоматов в потолок. Они пинками согнали со сцены танцоров и объявили, что теперь все, кто находится в зале, — заложники. В первые минуты захвата некоторым актёрам и сотрудникам Театрального центра удалось запереться в помещениях или покинуть здание через окна и запасные выходы. Сбежавшие люди спасались как могли. Некоторые даже прыгали с верхних этажей и получали при этом тяжелые травмы, ломали себе ноги, но все-таки спасали свои жизни. Людям, закрытым в зрительном зале, террористы разрешили позвонить домой и подробно сообщить родным и знакомым о захвате театра. Позже выяснилось, что так террористы стремились известить о захвате театра власти столицы и как можно больше людей, чтобы вызвать панику в городе. В подтверждение серьёзности своих слов довольно плюгавый «ведущий» сделал несколько выстрелов вверх. Посыпалась штукатурка… Террористы, хотя и объявили всех зрителей и работников театра заложниками, но не сразу выдвинули свои требования. Они рассредоточились по залу и приступили к его минированию. Довольно скоро весь зал был опутан проводами, а на театральных креслах расселись шахидки в «поясах смерти» и с пакетами со взрывчаткой. Страшная весть уже неслась по городу. У театра, кроме спецназа, стали быстро собираться представители разных СМИ, родственники заложников и просто зеваки, поначалу не понимавшие, чем может обернуться их любопытство. О случившемся был немедленно извещён Президент России Владимир Путин. Ему сразу поступила информация, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым, среди террористов есть женщины. Захват театра Нельзя сказать, что московские власти не предпринимали никаких мер к мирному разрешению событий. Неизвестно, на что надеялись боевики, но на другой день они пропустили в здание Театрального центра депутатов Госдумы РФ Асламбека Аслаханова и Иосифа Кобзона, а также съемочную группу российской телекомпании НТВ и британского журналиста Марка Франкетти. Тележурналистам удалось записать на видео обстановку в захваченном театре, а Иосиф Давыдович Кобзон, как Заслуженный артист Чечни и народный депутат, вел себя так строго и напористо, что сумел уговорить боевиков отпустить троих детей и их маму. Четвертого плачущего малыша женщина выдала за своего и увела из страшного зала. Он остался жив. Позднее, но в тот же день, в здание смог войти руководитель отделения неотложной хирургии и травмы Центра медицины катастроф профессор Леонид Рошаль и его иорданский коллега доктор, доцент кафедры хирургии Академии имени Сеченова Анвар Эль-Саид. Их заставили вынести тело ранее убитой девушки. Передав тело сотрудникам «скорой помощи», педиатры вернулись в здание Театрального центра и вновь стали уговаривать террористов отдать им детей. Внешне совершенно невозмутимый, доктор передал раненым и больным заложникам медицинские препараты у пожилых людей поднялось давление, у некоторых случились сердечные приступы и обмороки и оказал им первую помощь. С 17 часов и до полуночи Леонид Михайлович несколько раз под разными предлогами входил в зал, приносил лекарства, воду, средства гигиены и оказывал помощь, в первую очередь, детям и, если удавалось, раненным террористами взрослым. На другой день внешне спокойный доктор Рошаль снова появился на Дубровке с огромными коробками медицинских препаратов от Красного Креста и стал обходить своих пациентов. Спокойно… Как во время обычного обхода пациентов в своей детской больнице… Словно и не видел вооруженных террористов и 18 шахидок, обмотанных «поясами смерти». А ведь кому-то из захватчиков показалось, что под белым халатом У Леонида Михайловича «что-то шевелится, не прослушка ли? Террористы не рискнули его тронуть. Хотя, конечно, все переговорщики, вернувшись из зала, где стоял запах смерти, описывали спасателям обстановку в захваченном театре, чем помогали руководителям операции. К тому времени захватчики объявили, что не имеют претензий к иностранным гражданам, оказавшимся в заложниках случайно около 75 человек из 14 стран, в том числе из Австралии, Германии, Нидерландов, Украины, Грузии, Азербайджана, Великобритании и США. Им пообещали свободу. Под этим предлогом в зале началась проверка паспортов. Детей — артистов мюзикла, иностранцев и мусульман после проверки размещали отдельно — на заминированном балконе. В центре зала и на балконе были установлены две большие самодельные бомбы — металлические бочки — ресиверы от «КамАЗа». Внутри каждой — 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд, обложенный пластитом. Случайный выстрел мог вдребезги разнести весь театр. Некоторые дети плакали и теряли сознание от слез, усталости и страха. Но среди заложников в зрительном зале оказались мужественные врачи. Двое из них уговорили террористов начать поить детей и давать им хоть немного еды.
Пляски на костях или дань памяти? Волны хейта вылились на Агаларовых из-за «Крокуса»
Лента новостей. Politico объяснила сдержанность Байдена на фоне удара Ирана по Израилю Политика, 07:11. Рейтинг 4,5. Московский музыкальный театр на Басманной. Потеряла потеряла в Театральном центре на Дубровке 13-летнюю дочь Сашу и своего жениха, американца Сэнди Букера, с которым собиралась строить новую жизнь. Полная картина случившегося на Дубровке, конечно, сложилась позже, после выяснения всех действий боевиков в здании Театрального центра. Виталий Демидкин 20 лет назад освобождал от террористов Театральный центр на Дубровке Фото: Александр БОЙКО. В Москве прошла акция памяти, приуроченная к 21-й годовщине теракта в Театральном центре на Дубровке.
«Нам отсюда уже не выйти». Истории выживших и погибших в «Норд-Осте»
Наконец-то дали достаточно воды, да и чеченцы как-то расслабились. Так что, не думая ни о каком штурме, я заснул. Проснулся от того, что было тяжело дышать, будто на лицо что-то надето. Это была кислородная маска. Считаю, штурм был правильным решением. Стоило ли его начать раньше? Не знаю, я же не планирую такие операции. Наверное, им надо было хорошо подготовиться. Смысла договариваться не было: к тому времени в Чечне уже почти восстановился порядок или было близко к этому. А если бы вывели войска, началось бы все снова.
Поэтому я думал, что проще пожертвовать нами и пойти на штурм. Единственное — считал, что шансов выжить не будет. Хотя если бы у меня кто-то погиб, наверное, я по-другому бы смотрел на это Сложно сказать, сколько я пробыл без сознания. В первый раз проснулся, когда с меня снимали [кислородную] маску и как-то приводили в порядок. Я спросил: «Был штурм? Когда уже окончательно очнулся в реанимации, у меня спросили возраст. В ответ я уточнил у них дату: «Смотря сколько я у вас здесь пролежал». Помню, медперсонал еще сильно удивился. Я же пытался выяснить, мне 21 год или уже 22.
В общем, проснулся я 27-го. Наверное, сутки пролежал без сознания. Общаться непросто. Например, в большой компании я слышу только того, кто сидит рядом. Сложно распознать текст на фоне музыки. В интимной обстановке, когда говорят тихо, тоже не особо слышу. Плюс очень тяжело общаться на английском, хотя мне это нужно по работе, — проблемы с распознаванием речи на иностранном языке. Ничего, как-то живу. Прошу собеседника говорить погромче или перейти на письменное общение.
После «Норд-Оста» всем выдали компенсацию. Еще мне дали инвалидность третьей группы. Это копеечная надбавка, но важнее бесплатный проезд в общественном транспорте. Еще и в музеи можно ходить без денег. Реабилитация прошла у меня нормально. Был на последнем курсе института. На сессии, помнится, мне автоматом поставили одни пятерки, хотя я и так неплохо учился. Потом защитил диплом. Единственное — не окончил военную кафедру, понял, что с таким слухом никакую комиссию я не пройду.
Так что в военном билете у меня — ограниченно годен, рядовой и не служивший. После вуза работал программистом в нескольких конторах. Да и сейчас тружусь по этой специальности в западной компании, пишу код. Был женат, потом развелся, сейчас вновь живу с девушкой. Вот такая моя жизнь. В декабре 2002 года я написал воспоминания [о событиях в Театральном центре на Дубровке]. Долго лежал в больнице, делать было особо нечего, а люди часто спрашивали одно и то же. Чтобы не отвечать постоянно на одинаковые вопросы, я решил собрать все свои мысли в одном месте. Компьютера в больнице не было, писал от руки.
Отзывов было очень много, я такого даже не ожидал. Воспоминаниями заинтересовались иностранные журналисты, японцы сняли фильм. Писатель Эдуард Тополь в своей книжке «Роман о любви и терроре, или Двое в "Норд-Осте"» описывал пары людей, которые туда пошли. Там фигурирую и я. Правда, он чуть романтизировал всю историю, добавил любовную линию, которой не было. Спрашивали, нормально ли я себя чувствую, не снится ли мне что-либо этакое. Думаю, никаких психотравм у меня не было. Слух плохой — это да, напрягает. А «Норд-Ост» уже особо и не вспоминается.
Обращались ко мне и те, кто побывал в заложниках. Однажды мы, несколько бывших заложников и их знакомые, собрались в баре, общались. Одно время ходил на разные мероприятия, потом перестал. Памятные организации были сильно политизированы. Например, с той самой девушкой, с которой мы были в «Норд-Осте», отправились на концерт памяти. И тут по рядам пустили подписать какую-то бумажку. Все подписывали, не глядя. Считаем его заложником режима... Я подписывать не стал, а девушка написала на листке: «Стыдно использовать заложников для своих политических целей».
Затем и другие начали возмущаться, в итоге дело как-то замяли. После этого общаться [с организациями] я перестал. Фото: Getty Images С тех пор я был на «Норд-Осте» раза три: как-то пригласили журналисты, один билет подарили власти Москвы , потом и родители попросили с ними сходить. В общем, выучил мюзикл наизусть. Как-то проходил мимо здания на Дубровке. Все было нормально, ничего не дрогнуло. Было время, когда по ночам люди дежурили в своих подъездах и, войдя в вагон метро, искали глазами женщину в черном. В общественных местах постоянно присутствовало чувство опасности. Сейчас возвращается что-то похожее.
На выходных я предложил знакомому погулять в торговом центре. Он ответил: «Да ну на фиг». На сцене танцевали актеры, которые тоже были в форме, но только времен Великой Отечественной войны. Вышедшие на сцену люди в камуфляже стали пинками сгонять с нее актера, который играл Валерия Чкалова : он такой крупный был, в белом костюме. Нам показалось, что это какой-то очень странный режиссерский ход. Осознание реальной опасности пришло ко мне, когда я надела очки и посмотрела на потолок. Эти люди в камуфляже выпустили вверх несколько автоматных очередей, и на потолке остались явные следы от пуль, с него посыпалась штукатурка. После этого я решила, пока в зале царит неразбериха, подать сигнал тем, кто снаружи. Позвонила по рабочим телефонам коллегам в «Интерфакс».
Они сперва тоже не поверили в происходящее. Для того чтобы подстраховаться — у журналистов есть такое, что они указывают источник информации, — мою фамилию выдали в эфир. Об этом мне уже после освобождения рассказали друзья, которые заметили в ленте «Интерфакса» мою фамилию. Именно они быстро сориентировались: пошли к руководству и потребовали немедленно затереть ее, потому что для меня это могло кончиться гибелью. Эти люди предложили выйти на Красную площадь с плакатами, а не террористы. Некоторые женщины, которые там с нами находились, еще говорили захватчикам: «Миленькие вы наши! Заигрывать с террористами — это очень нехорошее и неблагодарное занятие. Далеко не факт, что вот таким заигрыванием вы спасете себе жизнь. Я не могу осуждать тех, кто как-то пытается выкарабкаться, выжить.
Знаете, когда, например, идет толпа и кто-то падает, то этот человек должен по максимуму по другим карабкаться наверх, цепляясь за одежду, за все, что только можно. Никого невозможно осуждать, за исключением одного случая: когда ты спасаешь свою шкуру, жертвуя чужой жизнью. У нас в ряду подлости не было, все друг другу как-то помогали. Вот единственное было, что одну девочку сильно затрясло в определенный момент, и она начала не то чтобы голосить, а скорее выть или что-то в этом духе. Мне пришлось ее, честно говоря, треснуть и привести в чувство. Я тогда ей сказала, что если ты хочешь погибнуть — продолжай в том же духе, но не утягивай нас с собой. Ты должна молчать, сидеть спокойно и по максимуму быть готовой, если будет такая возможность, бежать! И вы знаете, это подействовало.
Жертвам террористического акта на «Норд-осте» Театральный центр на Дубровке, что там сейчас В связи с недавними событиями возник вопрос, используется ли нынче здание театрального центра на Дубровке, в котором произошла трагедия в октябре 2002 года или стоит немым укором? Съездила в тот район, сделала несколько фотографий. Ближайшие станции метро - Пролетарская и Крестьянская застава. На углу 1-Дубровской и улицы Мельникова стела в память о жертвах терроризма. Мемориал появился в этом месте после трагедии в театральном центре на Дубровке. Это была площадка первого российского мюзикла "Норд-Ост".
И это был первый по-настоящему патриотический музыкальный спектакль, на который зрители ходили снова и снова, чтобы подпитаться ненаигранным оптимизмом и искренней гордостью за свою талантливую страну. Из архива "Норд-Оста" Спектакль с нарастающим успехом прошел более 400 раз, он был награжден премией "Золотая маска" как лучшее произведение в этом жанре - и пока, добавим, непревзойденное. Его взлет был прерван террористическим захватом театра, и это была не только огромная человеческая трагедия, но и потеря для всего нашего искусства.
Для меня это очень важно, потому что каждый раз надеюсь, что в этот раз все закончится хорошо, всех спасут. Беда в том, что мы очень беспечны. Надо учиться жить, оглядываясь по сторонам, понимая, что теракты — это не «где-то там», что мы не застрахованы ни от чего. Как бы это помогло вам на Дубровке или посетителям «Крокус Сити Холла»? Знаете, одно время я не могла даже представить, что отправлюсь в театр или на концерт. Это была красная линия, через которую сложно переступить. Только задумываясь об этом, впадала в ступор. Со временем преодолела страх и вернула себе эту любимую часть жизни: я получаю эмоциональную подзарядку от концертов классической музыки, джаза, от спектаклей, кино. Но при этом очертила для себя условия, в которых я буду чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Мне, например, спокойнее, когда я покупаю крайние места в ряду, они обеспечат мне в случае ЧП свободу передвижения. Всегда смотрю, где находятся входы-выходы, по возможности проверяю, открыты ли они. И не хожу в крупные центры: для меня мероприятие на 6 тысяч человек — это ужас ужасный. Я не специалист, но, кажется, физически невозможно обеспечить безопасность такому числу зрителей. Даже спровоцированная чем-то или кем-то паника — без теракта или пожара — сможет стать фатальной. Однако стоп-словом для меня осталась Москва. Да, я научилась снова путешествовать. После теракта была в Петербурге, в Смоленске, на Украине, в Белоруссии. В Москву съездила всего один раз, через три года после «Норд-Оста», зашла в зал снова, закрыла какие-то эмоциональные вопросы и восстановила то, что не помнила. Но больше туда не ездила, пока не могу и не хочу. И сейчас — 22 года прошло, а для меня даже воспоминания о пребывании в этом городе огромный стресс. Что твоя жизнь, жизнь твоих близких, я имею в виду заложников и родственников погибших с 23 по 26 октября 2002 года, изменилась. С 27 октября она стала другой. А когда вернулась в Калининград, город жил своей обычной жизнью. С днями рождения, свадьбами, влюбленностями, по телевизору показывали «Фабрику звезд» или что-то в этом роде. Ты-то будто бы жил все эти дни в другом мире и в другом времени, а вся страна — как прежде. Этот вот диссонанс резал прям по живому. И сейчас я понимаю пострадавших в Красногорске и их близких, они переживают страшнейшую беду.
«Норд-Ост» задул в марте. Кто стоит за самым масштабным терактом последнего двадцатилетия
Новый Театр Боякова – современное театральное пространство в исторической усадьбе XIX века в центре Москвы. Новости по тегу: Театр На Дубровке. Легендарный спектакль Театра на Дубровке "Норд-Ост" обретает новую жизнь на больших киноэкранах.
KMSAuto Net 2024 новая версия без вирусов
После операции по освобождению заложников театральные постановки вернулись в центр, но популярности «Норд-Оста», первого российского мюзикла, они так и не достигли. В итоге выбор пал на Театральный центр на Дубровке — он находится недалеко от центра Москвы, у него вместительный зал и мало производственных помещений. Интерфакс: Руководитель думской фракции "Единая Россия" Владимир Васильев считает, что теракт в Crocus City Hall имеет некоторое сходство с тем, что произошло в театре на Дубровке в 2002 году, но российское общество сейчас другое. Новый Театр Боякова – современное театральное пространство в исторической усадьбе XIX века в центре Москвы.
Кто виноват в гибели людей в театральном центре на Дубровке
21 год прошел со дня трагической развязки потрясшего всю Россию захвата заложников в театральном центре на Дубровке во время мюзикла «Норд-Ост». Из Театрального центра на Дубровке взрывотехники изъяли в общей сложности 30 взрывных устройств, 16 гранат Ф-1 и 89 самодельных ручных гранат. 21 год прошел со дня трагической развязки потрясшего всю Россию захвата заложников в театральном центре на Дубровке во время мюзикла «Норд-Ост». Иосиф Кобзон выводит из здания Театрального центра на Дубровке гражданина Великобритании, женщину, уроженку Сергиева Посада, и трех девочек. В 21.05 московский театральный центр на Дубровке захватили вооруженные люди.
Трагедия «Норд-Оста»: хронология и последствия теракта 2002 года на Дубровке
Поклоны на первом спектакле передвижной версии 24 сентября 2004 года одна из попыток возродить мюзикл Источник: «Норд-Ост. Мы любим, мы надеемся! Она мечтала увидеть другую постановку — «Нотр-Дам», но билетов на нее не оказалось, и в кассе предложили «Норд-Ост». О жизни своего мужа и последних днях в зрительном зале Татьяна Николаевна написала книгу «Комета моей судьбы». С разрешения автора публикуем отрывок из нее. Началось второе действие. На сцене лихо отплясывали летчики, и вдруг как гром среди ясного неба раздались автоматные очереди. На сцену и одновременно во все двери зала ворвались вооруженные автоматами люди в камуфляжной форме, на головах — черные маски с прорезями для глаз и рта. Среди них несколько женщин, одетых во всё черное с ног до головы. Лица тоже до самых глаз закрыты черными повязками.
В руках — пистолеты. Соседка слева, еще не понимая, что происходит, наклоняясь ко мне, прошептала: — У Каверина я такого не помню. Это что-то новое? Понимая, что произошло самое худшее, и сжав твою руку, я почти выдохнула: — Нас захватили! Юрий и Татьяна Жаботинские на отдыхе, 5 октября 2002 года. Снимок подписан: «Последний отдых вместе» Источник: книга «Комета моей судьбы» Под дулами автоматов террористы согнали со сцены в зал всех артистов. На сцену вышел их главарь, назвавшийся Бараевым. Oбращаясь в зал, он сказал: «Вы тут жируете, а наш народ много лет борется за независимость, вы должны заставить ваше правительство вывести свои войска из Чечни». Тем временем двое боевиков прикрепили на сцене лозунг на арабском языке.
Несколько захватчиков принялись прикручивать взрывчатку скотчем к стульям. Пусть выдвигают правительству требование освободить Чечню от своих войск. На поясах шахидок тоже была прикреплена взрывчатка, провода от которой скрывались в их нагрудных карманах. Недалеко от сцены, примерно в пятом ряду, установили большущую бомбу. Рядом с ней уселась шахидка. Чтобы пройти в туалеты, надо было выйти в фойе, где до входной двери рукой подать. Очевидно, это не устраивало террористов. Они никого не хотели выпускать из поля зрения. Поэтому нужду справляли сразу по несколько человек под дулом автомата чеченца сначала на лестнице, ведущей в подвал, а затем в маленьком помещении, напоминающем радиорубку.
Было заминировано всё, что можно» Татьяна Жаботинская, была в зале во время теракта Помещение, в которое водили в туалет, оказалось слишком мало и быстро пришло в негодность. Поэтому бандиты решили превратить в туалет оркестровую яму. Туда разрешалось ходить в определенное время при наличии поднятой руки и по очереди. Причем передвигаться можно было только со стула на стул. Ходить нельзя, за этим следили шахидки. Командуя очередью, они проявляли свои симпатии и антипатии. Если время истекало, доступ в яму прекращался. И это была пытка. В пытку превращалось и само посещение этой ямы.
Чтобы туда попасть, надо было вскарабкаться на стул, а затем на высокий барьер. С барьера надо было слезать задом, сначала нащупав ногами шаткий высокий табурет, а с него умудриться спуститься на какую-то подставку, на которой этот табурет стоял, и не сломать при этом ноги. Мне это удавалось проделывать с большим трудом. Надо было преодолеть брезгливость, унижение, стыд и страх» Татьяна Жаботинская, была в зале во время теракта Раз от разу места, куда можно было безбоязненно вступить, становилось всё меньше и меньше, а соответствующие запахи — всё сильнее и сильнее. Сверху за происходящим наблюдала пара террористов с автоматами и неизвестно с чем в головах. Вместо туалетной бумаги в ход шли ноты еще недавно звучавшей музыки. Есть было нечего, да и не хотелось. Спустя некоторое время откуда-то появились маленькие шоколадки, сок и взбитые сливки в баллончиках. Позже я узнала из интернета, что боевики притащили это из буфета.
Сок бандиты кидали со сцены сидящим в первых рядах, как собакам, а шоколадки и баллончики со взбитыми сливками пустили по рядам. Понятно, что до нашего девятнадцатого ряда мало что дошло. Когда передали сливки, меня затошнило от одного их вида, а ты сделал пару впрыскиваний в рот и передал баллончик девочкам, сидевшим справа от тебя. Эти две девочки были старшеклассницами. Их глаза с момента захвата не просыхали от слез. Ты как мог развлекал их.
Полное или частичное копирование материалов запрещено. При согласованном использовании материалов сайта необходима ссылка на ресурс. Код для вставки видео в блоги и другие ресурсы, размещенный на нашем сайте, можно использовать без согласования.
Они ходили с камерами по театрам и концертным залам, снимали на видео проходы и систему охраны, чтобы потом выбрать — где будет удобнее и проще устроить массовую бойню. Сцена из мюзикла «Норд-Ост» Как все началось За несколько дней до теракта было решено осуществить несколько подрывов в людных местах, чтобы нагнать на общественность и власти ужас. Террористы заложили взрывчатку в три машины, из которых 19 октября взорвалась всего одна, и то раньше времени — в результате погиб 17-летний подросток. Хасханов отогнал оба невзорвавшихся автомобиля на Звенигородскую улицу. Их обнаружили лишь в январе 2003 года. Сам же Хасханов сразу же после проваленной операции сбежал в Ингушетию. Также террористы планировали взорвать не только машины, но и женщин. Смертницы должны были подорваться именно в день захвата заложников, но и этого не случилось, поскольку организовать все незаметно не получалось. Неудавшиеся самоподрывницы взяли билеты на поезд и уехали восвояси. Что происходило на Дубровке 23 октября вечером к зданию концертного зала подъехали несколько автомобилей с террористами, которые беспрепятственно проникли в здание и ринулись прямиком на сцену. Самым удачливым людям каким-то чудом удалось сбежать в первые минуты — кто-то находился за сценой в рабочих помещениях и вылез через окно, кто-то просто был близко к выходу. В суматохе несколько заложников успели позвонить в спасательные службы и сообщить, что стали жертвами террористов. И это не шутка», — сказал молодой человек в разговоре со стражами порядка. Узнав о захвате, к центру тут же приезжают журналисты всех возможных телеканалов. Начинаются экстренные выпуски новостей из Дубровки, которые длятся по несколько часов. К зданию начинают подтягивать военную технику. Алла Пугачева Внутри же творилось что-то невообразимое. Около 40 террористов, мужчин и женщин, рассредоточились по залу и встали у выходов, чтобы следить за всем, что происходит, из каждого угла. Они стреляли в потолок и кричали. В разных частях зала террористы разложили свертки, подтянули к ним провода и только потом объяснили людям, что на самом деле происходит. Уже позже станет известно, что в толпе неравнодушных были и координаторы террористов, которые передавали в зал информацию о том, что происходит снаружи.
Никаких проблем с творческой частью не было точно. Наверняка это безумно тяжело. Только погибшие дети, люди из оркестра. Да и что значит «тяжело»? Мы не играли теракт, мы играли прекрасный спектакль. Это наша работа, причем любимая. Мюзикл существовал и дальше, никаких проблем с этим ни у кого не было. Всегда хожу 26 числа, если есть возможность. Захожу на кладбище к детям. Память должна оставаться, хотя все это, конечно, грустно.
Концертный зал "Театральный Центр на Дубровке "
Позже выяснилось, что так террористы стремились известить о захвате театра власти столицы и как можно больше людей, чтобы вызвать панику в городе. В подтверждение серьёзности своих слов довольно плюгавый «ведущий» сделал несколько выстрелов вверх. Посыпалась штукатурка… Террористы, хотя и объявили всех зрителей и работников театра заложниками, но не сразу выдвинули свои требования. Они рассредоточились по залу и приступили к его минированию. Довольно скоро весь зал был опутан проводами, а на театральных креслах расселись шахидки в «поясах смерти» и с пакетами со взрывчаткой. Страшная весть уже неслась по городу. У театра, кроме спецназа, стали быстро собираться представители разных СМИ, родственники заложников и просто зеваки, поначалу не понимавшие, чем может обернуться их любопытство. О случившемся был немедленно извещён Президент России Владимир Путин. Ему сразу поступила информация, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым, среди террористов есть женщины. Захват театра Нельзя сказать, что московские власти не предпринимали никаких мер к мирному разрешению событий.
Неизвестно, на что надеялись боевики, но на другой день они пропустили в здание Театрального центра депутатов Госдумы РФ Асламбека Аслаханова и Иосифа Кобзона, а также съемочную группу российской телекомпании НТВ и британского журналиста Марка Франкетти. Тележурналистам удалось записать на видео обстановку в захваченном театре, а Иосиф Давыдович Кобзон, как Заслуженный артист Чечни и народный депутат, вел себя так строго и напористо, что сумел уговорить боевиков отпустить троих детей и их маму. Четвертого плачущего малыша женщина выдала за своего и увела из страшного зала. Он остался жив. Позднее, но в тот же день, в здание смог войти руководитель отделения неотложной хирургии и травмы Центра медицины катастроф профессор Леонид Рошаль и его иорданский коллега доктор, доцент кафедры хирургии Академии имени Сеченова Анвар Эль-Саид. Их заставили вынести тело ранее убитой девушки. Передав тело сотрудникам «скорой помощи», педиатры вернулись в здание Театрального центра и вновь стали уговаривать террористов отдать им детей. Внешне совершенно невозмутимый, доктор передал раненым и больным заложникам медицинские препараты у пожилых людей поднялось давление, у некоторых случились сердечные приступы и обмороки и оказал им первую помощь. С 17 часов и до полуночи Леонид Михайлович несколько раз под разными предлогами входил в зал, приносил лекарства, воду, средства гигиены и оказывал помощь, в первую очередь, детям и, если удавалось, раненным террористами взрослым.
На другой день внешне спокойный доктор Рошаль снова появился на Дубровке с огромными коробками медицинских препаратов от Красного Креста и стал обходить своих пациентов. Спокойно… Как во время обычного обхода пациентов в своей детской больнице… Словно и не видел вооруженных террористов и 18 шахидок, обмотанных «поясами смерти». А ведь кому-то из захватчиков показалось, что под белым халатом У Леонида Михайловича «что-то шевелится, не прослушка ли? Террористы не рискнули его тронуть. Хотя, конечно, все переговорщики, вернувшись из зала, где стоял запах смерти, описывали спасателям обстановку в захваченном театре, чем помогали руководителям операции. К тому времени захватчики объявили, что не имеют претензий к иностранным гражданам, оказавшимся в заложниках случайно около 75 человек из 14 стран, в том числе из Австралии, Германии, Нидерландов, Украины, Грузии, Азербайджана, Великобритании и США. Им пообещали свободу. Под этим предлогом в зале началась проверка паспортов. Детей — артистов мюзикла, иностранцев и мусульман после проверки размещали отдельно — на заминированном балконе.
В центре зала и на балконе были установлены две большие самодельные бомбы — металлические бочки — ресиверы от «КамАЗа». Внутри каждой — 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд, обложенный пластитом. Случайный выстрел мог вдребезги разнести весь театр. Некоторые дети плакали и теряли сознание от слез, усталости и страха. Но среди заложников в зрительном зале оказались мужественные врачи. Двое из них уговорили террористов начать поить детей и давать им хоть немного еды. Иначе начнут умирать… «Сердобольные» террористы уже ограбили театральный буфет, но там нашли и раздали по рядам то, что в нем еще оставалось: немного шоколада, воды, соков … и жвачки. Матери делили между детьми конфетки по долькам и понемногу поили малышей. Глядя на это, террористы все-таки отпустили 15 маленьких детей, нескольких больных женщин, всех мусульман и иностранцев.
Но остальных продолжали удерживать в течение всех трех дней. Штурм Представители правительств разных стран и их правоохранительных органов знали, что переговоры с захватчиками вообще бессмысленны. Боевики и здесь не шли на переговоры, а только требовали выполнения своих условий — прекратить войну в Чечне и вывести оттуда войска. Иначе начнутся расстрелы заложников.
Я непроизвольно прижалась к тебе. Ты обнял меня и прошептал на ухо: — Мы с тобой прожили хорошую жизнь. Я люблю тебя. Но в голове всё-таки мелькали предательские мысли: «Наверное, мы не будем мучиться. Кругом столько взрывчатки, что пикнуть не успеем. Прямо над нами на балконе огромная бомба, такая же, как в передних рядах. Хорошо, что разделись в машине, хоть моя норковая курточка останется Оле». Шахидки вернулись на свои места. Буквально на второй день бандиты освоили радиорубку и начали регулярно на всю громкость транслировать свои молитвы, похожие на вой. В этот момент я затыкала уши, читала про себя «Отче наш» и мысленно молила Бога, ангелов, архангела Михаила и силы небесные спасти нас. Думаю, что именно этому я обязана своим чудесным спасением. Последняя ночь была ужасной. Все уже отупели от сидения. У меня была только одна мечта — принять душ и вытянуть ноги, которые нещадно ныли. К тому же большую бомбу с первых рядов почему-то перетащили и установили через ряд от нас. У парня, сидевшего в последнем ряду, видно на этой почве, поехала крыша. Он вдруг вскочил и побежал прямо по креслам вперед. Началась стрельба. В результате в парня не попали, а убили мужчину, мимо которого он пробежал, и ранили в живот женщину, которая сидела с мужем и дочкой. Женщину вынесли и уложили где-то у выхода из зала. Заметив это, я с облегчением подумала: «Значит, жива! Что с ним стало, не знаю. Что стало с женщиной, тоже не знаю. Муж просил вызвать скорую, но ему в грубой форме отказали. Этот инцидент подействовал на нас удручающе. Сон не шел. Задремали под утро. Я проснулась от беготни на сцене. В нос ударил неприятный запах, террористы в панике метались по сцене, и я поняла, что зал заполняется каким-то газом» Татьяна Жаботинская, была в зале во время теракта Ты спал. Я растолкала тебя. Ты был сонный и вялый. На полу стояла бутылка с водопроводной водой, которую дали вечером шахидки. Я намочила бумажные носовые платки. Один дала тебе закрыть рот, второй приложила себе. Инстинктивно натягивая ворот свитера до носа, я подумала: «Надо сказать, чтобы ты закрыл лицо пиджаком». И с этой мыслью отключилась, не успев ее озвучить... Первый раз я очнулась от сильной рвоты, когда меня везли на каталке, и вновь потеряла сознание. Второй раз я очнулась уже на кровати в боксе с белыми кафельными стенами. Я лежала под капельницей с трубкой в носу, и от меня тянулись какие-то провода. Вошла женщина средних лет в белом халате. Это институт скорой помощи Склифосовского. Я заведующая отделением токсикологии. Поздравляю, вы вернулись с того света. Мы сидели рядом. Что с ним? Вас привезли на машине скорой помощи одну. Но вы не волнуйтесь. Наверное, он в другой больнице. А я говорила только об одном, что я сидела рядом с мужем, и просила их узнать, куда он попал. Мне обещали. Приходила женщина-психолог. Она хотела, чтобы я представляла себя в приятной обстановке на природе.
Это была адаптация типового проекта архитекторы: Ю. Ранинский, И. Каменский, И. Описание Это характерное для брежневской эпохи здание крупного заводского культурного центра, продолжающего в своей архитектуре находки конструктивизма в большом масштабе.
Но мог ли тогда Рошаль представить, что снова окажется на переговорах с террористами? Не пропустите 17 лет Беслану: судьбы семей, переживших трагедию 1 сентября 2004-го врачу позвонили на работу и сообщили, что его ждут в Беслане. До сих пор неизвестно, действительно преступники жаждали увидеть доктора, или же произошла ошибка, и речь шла о министре внутренних дел с похожей фамилией — Рушайло. В любом случае, Леонид Михайлович честно и героически выполнял долг, хотя на этот раз террористы оказались непреклонны. Но моя совесть перед заложниками и их родными чиста», — подчеркивал Рошаль. Александр Цекало После увиденного в те октябрьские дни у Цекало появился нервный кашель Александр Цекало полтора года являлся исполнительным продюсером «Норд-Оста», но на момент теракта уже не работал над мюзиклом. Этот факт вовсе не означал, что артисту были безразличны судьбы заложников, поэтому после звонка Константина Эрнста, сообщившего о захвате Театрального центра, Цекало помчался на Дубровку. Здание оцепили и внутрь Александру попасть не удалось. Две ночи он провел около места трагедии, а на третью окружающих начали оттуда выгонять. Продюсер понял, что грядет нечто страшное, и вернулся на Дубровку уже после штурма. Он помогал выносить из центра пострадавших, а после этого присоединился к инициативной группе, искавшей людей. Не пропустите Александр Цекало рассказал, как пережил страшную трагедию «Норд-Оста» Поиски заняли неделю: больницы отдавали умерших в морги. Цекало пользовался своей медийностью, чтобы найти жертв теракта. Случившееся наложило на Александра отпечаток: из-за увиденного у артиста возникла психотравма. Он даже пытался заглушить гнев и ужас алкоголем, пока не связался с коучем, которая помогла научиться выплескивать негативную энергию. Попытки помочь Алла Борисовна не комментировала события на Дубровке Екатерине Гусевой несказанно повезло: она играла в «Норд-Осте», но именно в день захвата заложников взяла выходной. Актрисе позвонил режиссер Сергей Ткачев, а когда узнал, что она дома, просто повесил трубку. Артистка поняла, что что-то случилось, услышала новости по радио и в итоге три дня простояла у здания Театрального центра вместе с родителями, чьи дети оказались внутри. Анне Политковской удалось уговорить боевиков разрешить пронести детям хотя бы воду и сок. Однако убедить террористов отпустить кого-то из заложников у журналистки, увы, не вышло. Не пропустите Поджог или пожар? По слухам, ей удалось достать через знакомых план реконструированного здания, и она намеревалась передать его спецназу.