Вопрос школьника по предмету Литература Почему Лидия Михайловна (по рассказу "Уроки Француского") решилась на игру в "замеряшки" со своим учеником? Кульминационный момент происходит, когда директор школы застает Лидию Михайловну и ее ученика за игрой на деньги. Что выдавало её во время игры? Ответ эксперта. Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником, потому что она видела, как мальчик голодает, но отказывается принимать прямую помощь. Почему Лидия Михайловна стала играть с учеником в игре на деньги.
ГДЗ по литературе 6 класс Коровина, Полухина Валентин Григорьевич Распутин
Лидия Михайловна, решившись на игру в «заме-ряшки» со своим учеником, вероятно, имела несколько причин для такого поступка. Лидия Михайловна играла азартно и шумно, герой увидел её совсем другими глазами. Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником? Именно об этом решении хочу рассказать вам сегодня, а именно о том, почему Лидия Михайловна решилась на такой шаг. Лидия Михайловна поняла, что только таким образом он сможет взять у нее деньги.
Страница 121 - ГДЗ Литература 6 класс. Полухина, Коровина, Журавлев, Коровин. Учебник часть 2
Вопрос: Почему Лидия Михайловна решилась на забаву в "замеряшки"? Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником, потому что она видела, как мальчик голодает, но отказывается принимать прямую помощь. 7. Почему Лидия Михайловна стала играть с мальчиком на деньги, не соблюдая правил игры? Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником, потому что она видела, как мальчик голодает, но отказывается принимать прямую помощь. Почему же Лидия Михайловна решается на запрещённую игру? Именно об этом решении хочу рассказать вам сегодня, а именно о том, почему Лидия Михайловна решилась на такой шаг.
Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником? Как вы…
| Поступок Лидии Михайловны это подвиг доброты или преступление педагога? | Лидия Михайловна решилась на игру в "замеряшки", потому что решила что так, она сможет помочь герою "заработать" деньги, ведь, если он их честно выиграет, он их возьмёт. |
| Уроки французского. Почему Лидия Михайловна решилась на | Почему Лидия Михайловна решилась на игру в замеряшки со своим учеником? |
| Поступок Лидии Михайловны это подвиг доброты или преступление педагога? | Почему Лидия Михайловна стала играть с учеником в игре на деньги. |
Cтраница 121 учебник по литературе Коровина 6 класс 2 часть
В этой статье читайте цитатную характеристику учительницы Лидии Михайловны в рассказе "Уроки французского", образ, описание героини. Уроки французского,почему Лидия Михайловна решилась на игру в "замеряшки" со своим учеником. Ответил (1 человек) на Вопрос: Почему Лидия Михайловна решилась на игру. Лидия Михайловна решилась играть с учеником в "замеряшки", чтобы доказать, что учитель прежде всего человек, такой же человек, как и все. В рассказе "Уроки французского" Лидия Михайловна попробовала разные варианты помочь герою и накормить его − отправляла посылку, якобы от мамы, после занятий предлагала накормить ужином, но все тщетно.
Уроки французского - Распутин
Так как рассказчик, имея чувство собственного достоинства, отказывался на любые предложения учительницы помочь, она решает пойти на хитрость: предложить главному герою сыграть в игру ее детства. Сначала она просто показывает правила игры, затем предлагает ему играть на деньги, что подвергается осуждению директора школы, который жил по соседству с Лидией Михайловной. Мнение директора Конечно, с точки зрения педагогики учительница французского языка поступила неправильно: считается недопустимым играть со своим учеником на деньги. Поэтому решение директора школы настолько категорично: он увольняет Лидию Михайловну. Однако чтобы так поспешно выносить приговоры, необходимо полностью вникнуть в произошедшую ситуацию, понять причины, по которым учительница поступила так, а не иначе. Василий Андреевич же этого не делает.
Описание Лидии Михайловны учительницы французского языка : "Она была аккуратной и умной, в красивой одежде и во внешности. От неё всегда пахло духами и исходило что-то особое и сказанное, неподвластное любому. Почему не побоялась уронить себя в глазах ученика? Знала ли она, что директор ей этого не простит? Видя, что все ее попытки помочь своему ученику ни к чему не приводят, следующий решительный шаг учителя — игра на деньги с мальчиком.
В игре мальчик видит ее совсем другой — не строгой тетенькой, а простой девчонкой, не чуждой игре, азарту, восторгу. Она не побоялась этого, так как ее вело искренне желание помочь мальчику, возможно, было реализовать, только дав ему ощущение справедливости и честности полученных денег.
Также он был очень добрым и заботливым к своим сыновьям. Он отдавал им всю любовь и заботу, которые они заслуживали. Основные черты Тараса — это доброта, мужественность и верность. Я очень люблю Тараса Бульбу за его характер и доброту. Он демонстрирует нам, как должен вести себя настоящий мужчина.
В ее квартире он забивается в угол и чувствует себя страшно стесненным. И хоть он голоден, ему кусок не идет в горло. Будучи человеком гордым и имеющим самоуважение, главный герой отвергает все ее попытки помочь. Почему Лидия Михайловна стала играть с мальчиком на деньги, не соблюдая правил игры? Почему не побоялась уронить себя в глазах ученика? Знала ли она, что директор ей этого не простит? Что значат слова бесстрашие, душевная щедрость? Видя, что все ее попытки помочь своему ученику ни к чему не приводят, следующий решительный шаг учителя — игра на деньги с мальчиком. В игре мальчик видит ее совсем другой — не строгой тетенькой, а простой девчонкой, не чуждой игре, азарту, восторгу. Она не побоялась этого, так как ее вело искренне желание помочь мальчику, возможно, было реализовать, только дав ему ощущение справедливости и честности полученных денег. В данном случае, путем честной игры в «пристенок». То, что директор ей этого не простит, она, возможно не знала, так как он появился совершенно не ожидано, она этого не предвидела. Но не могла не знать, что ее могут уволить. Но все же рискнула ради помощи своего способного ученика. Бесстрашие — нравственно волевое качество личности, выражающее способности и умение человека подавлять страх, боязнь, панику. Душевная щедрость — это моральное качество человека быть внимательным к другим людям и готовность разделить их проблемы, сопереживание, сострадание, готовности выслушать, понять, помочь. Почему директор так отнёсся к поступку учительницы? Как это его характеризует? Как иначе он мог бы поступить? Какие неписаные правила нарушила учительница и во имя чего? А какие нарушил директор? Достойно ведет себя Лидия Михайловна в разговоре с начальником. Хотя так же был педагогом и он не захотел до конца разобраться, что побудило учителя на такой шаг. Он показал себя как бессердечный, невнимательный человек. Почему рассказ так назван? Только ли французскому научила мальчика Лидия Михайловна? Как сейчас, став взрослым, он понимает прошлое, как оценивает то, что тогда случилось? Определяющим для понимания замысла рассказа становится именно второе значение этого слова. Сравните правила игры у подростков и правила «игры» взрослых. Чью жестокость можно понять и объяснить и, может быть, простить? А чью — нет? Что думает об этом автор? Жестокость детскую можно объяснить и даже простить — дети выживали как могли в послевоенное, голодное время. Для многих из них такой способ добычи денег становился способом пропитания. У взрослых — наоборот. Здесь директор мог бы попытаться разобраться в ситуации, но он не захотел. Он судил поверхностно, не внимательно, показал свое равнодушие, как человек, как педагог. Ему нельзя этого простить. Автор пытается ответить на множество вопросов: возможен ли был другой исход этой истории? Действия директора были обусловленными нормами морали в обществе. Был ли этот урок полезен? Главный герой, наконец, смог раскрыть свою душу перед учительницей, осознав, что именно она сделала ради него. И в конце рассказ сквозит ностальгией и добротой, которая переполняет мальчишку, заставляя его самого стать еще чуточку лучше.
Почему Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником? Как вы…
Ответы ребят. Почему уроки? Какие ассоциации вызывает у вас это слово? Напишите слова-ассоциации в рабочей тетради. I стадия: вызов — Посмотрите внимательно на эпиграф и название нашего урока и подумайте, в чём нам предстоит разобраться?
Формулируем цель урока Кто? Может быть, их несколько? О чём свидетельствуют данные цитаты? Дети называют черты характера героя — Какое время показано в рассказе?
Что вы знаете о нём? Война принесла много горя, лишила детства ребят, разрушила города и сёла, голод. Зачитываем качества героя. Зачитаем описание Лидии Михайловны: «Она сидела передо мной аккуратная вся, умная и красивая, красивая в одежде, и в своей женской молодой поре… Глаза у неё косили и смотрели словно бы мимо, но мы к тому времени уже научились распознавать, куда они смотрят… Лидии Михайловне тогда было, наверное, лет двадцать пять или около того; я хорошо помню её правильное и потому не слишком живое лицо с прищуренными глазами, тугую, редко раскрывающуюся до конца улыбку и совсем чёрные, коротко остриженные волосы.
Но при всём этом не было видно в её лице жестокости…, а было какое-то осторожное, с хитринкой, недоумение, относящееся к ней самой и словно говорящее: интересно, как я здесь очутилась и что я здесь делаю? Доброта, внешняя скромность, неприметность, аккуратная — заполняем таблицу. Распутин посвятил его Анастасии Прокопьевне Копыловой.
Я же хотела как лучше. Кто знал, что можно попасться на макаронах? Ничего, теперь буду умнее. А макароны эти ты возьми… — Не возьму, — перебил я ее. Я знаю, что ты голодаешь. А я живу одна, денег у меня много.
Я могу покупать что захочу, но ведь мне одной… Я и ем-то помаленьку, боюсь потолстеть. Я говорила с твоей хозяйкой. Что плохого, если ты возьмешь сейчас эти макароны и сваришь себе сегодня хороший обед. Почему я не могу тебе помочь — единственный раз в жизни? Обещаю больше никаких посылок не подсовывать. Но эту, пожалуйста, возьми. Тебе надо обязательно есть досыта, чтобы учиться. Сколько у нас в школе сытых лоботрясов, которые ни в чем ничего не соображают и никогда, наверное, не будут соображать, а ты способный мальчишка, школу тебе бросать нельзя. Ее голос начинал на меня действовать усыпляюще; я боялся, что она меня уговорит, и, сердясь на себя за то, что понимаю правоту Лидии Михайловны, и за то, что собираюсь ее все-таки не понять, я, мотая головой и бормоча что-то, выскочил за дверь.
Уроки наши на этом не прекратились, я продолжал ходить к Лидии Михайловне. Но теперь она взялась за меня по-настоящему. Она, видимо, решила: ну что ж, французский так французский. Правда, толк от этого выходил, постепенно я стал довольно сносно выговаривать французские слова, они уже не обрывались у моих ног тяжелыми булыжниками, а, позванивая, пытались куда-то лететь. О посылке мы не вспоминали, но я на всякий случай держался настороже. Мало ли что Лидия Михайловна возьмется еще придумать? Я по себе знал: когда что-то не выходит, все сделаешь для того, чтобы вышло, так просто не отступишься. Мне казалось, что Лидия Михайловна все время ожидающе присматривается ко мне, а присматриваясь, посмеивается над моей диковатостью, — я злился, но злость эта, как ни странно, помогала мне держаться уверенней. Я уже был не тот безответный и беспомощный мальчишка, который боялся ступить здесь шагу, помаленьку я привыкал к Лидии Михайловне и к ее квартире.
Все еще, конечно, стеснялся, забивался в угол, пряча свои чирки под стул, но прежние скованность и угнетенность отступали, теперь я сам осмеливался задавать Лидии Михайловне вопросы и даже вступать с ней в споры. Она сделала еще попытку посадить меня за стол — напрасно. Тут я был непреклонен, упрямства во мне хватало на десятерых. Наверное, уже можно было прекратить эти занятия на дому, самое главное я усвоил, язык мой отмяк и зашевелился, остальное со временем добавилось бы на школьных уроках. Впереди годы да годы. Что я потом стану делать, если от начала до конца выучу все одним разом? Но я не решался сказать об этом Лидии Михайловне, а она, видимо, вовсе не считала нашу программу выполненной, и я продолжал тянуть свою французскую лямку. Впрочем, лямку ли? Как-то невольно и незаметно, сам того не ожидая, я почувствовал вкус к языку и в свободные минуты без всякого понукания лез в словарик, заглядывал в дальние в учебнике тексты.
Наказание превращалось в удовольствие. Меня еще подстегивало самолюбие: не получалось — получится, и получится — не хуже, чем у самых лучших. Из другого я теста, что ли? Если бы еще не надо было ходить к Лидии Михайловне… Я бы сам, сам… Однажды, недели через две после истории с посылкой, Лидия Михайловна, улыбаясь, спросила: — Ну а на деньги ты больше не играешь? Или где-нибудь собираетесь в сторонке да поигрываете? В чем она заключается? Мы в детстве когда-то тоже играли, Вот и хочу знать, та это игра или нет. Расскажи, расскажи, не бойся. Я рассказал, умолчав, конечно, про Вадика, про Птаху и о своих маленьких хитростях, которыми я пользовался в игре.
Знаешь, что это такое? Я бью монетой о стену. Но имей в виду: бить надо так, чтобы твоя монета оказалась как можно ближе к моей. Чтобы их можно было замерить, достать пальцами одной руки. По-другому игра называется: замеряшки. Достанешь, — значит, выиграл. Я ударил — моя монета, попав на ребро, покатилась в угол. Сейчас ты начинаешь. Учти: если моя монета заденет твою, хоть чуточку, краешком, — я выигрываю вдвойне.
Я не поверил своим ушам: — Как же я с вами буду играть? Учительница — так другой человек, что ли? Иногда надоедает быть только учительницей, учить и учить без конца. Постоянно одергивать себя: то нельзя, это нельзя, — Лидия Михайловна больше обычного прищурила глаза и задумчиво, отстранение смотрела в окно. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя всерьез, понимать, что он может научить совсем немногому. Мне и теперь еще часто хочется прыгать, скакать, куда-нибудь мчаться, что-нибудь делать не по программе, не по расписанию, а по желанию. Я тут, бывает, прыгаю, скачу. Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестает быть ребенком. Я бы с удовольствием каждый день прыгала, да за стенкой живет Василий Андреевич.
Он очень серьезный человек. Ни в коем случае нельзя, чтобы он узнал, что мы играем в «замеряшки». Вы только мне показали. Но ты все равно не выдавай меня Василию Андреевичу. Господи, что творится на белом свете! Давно ли я до смерти боялся, что Лидия Михайловна за игру на деньги потащит меня к директору, а теперь она просит, чтобы я не выдавал ее. Светопреставление — не иначе. Я озирался, неизвестно чего пугаясь, и растерянно хлопал глазами. Не понравится — бросим.
Мы взялись за монеты. Видно было, что Лидия Михайловна когда-то действительно играла, а я только-только примеривался к игре, я еще не выяснил для себя, как бить монетой о стену — ребром ли, или плашмя, на какой высоте и с какой силой когда лучше бросать. Мои удары шли вслепую; если бы вели счет, я бы на первых же минутах проиграл довольно много, хотя ничего хитрого в этих «замеряшках» не было. Больше всего меня, разумеется, стесняло и угнетало, не давало мне освоиться то, что я играю с Лидией Михайловной. Ни в одном сне не могло такое присниться, ни в одной дурной мысли подуматься. Я опомнился не сразу и не легко, а когда опомнился и стал понемножку присматриваться к игре, Лидия Михайловна взяла и остановила ее. А что мы с тобой в руках держим? Игру на деньги ничем другим подменить нельзя. Этим она хороша и плоха одновременно.
Мы можем договориться о совсем маленькой ставке, а все равно появится интерес. Я молчал, не зная, что делать и как быть. Ничего я не боюсь. У меня была с собой кой-какая мелочишка. Я отдал монету Лидии Михайловне и достал из кармана свою. Что ж, давайте играть по-настоящему, Лидия Михайловна, если хотите. Мне-то что — не я первый начал. Вадик попервости на меня тоже ноль внимания, а потом опомнился, полез с кулаками. Научился там, научусь и здесь.
Это не французский язык, а я и французский скоро к зубам приберу. Мне пришлось принять одно условие: поскольку рука у Лидии Михайловны больше и пальцы длиннее, она станет замерять большим и средним пальцами, а я, как и положено, большим и мизинцем. Это было справедливо, и я согласился. Игра началась заново. Мы перебрались из комнаты в прихожую, где было свободнее, и били о ровную дощатую заборку. Били, опускались на колени, ползали но полу, задевая друг друга, растягивали пальцы, замеряя монеты, затем опять поднимаясь на ноги, и Лидия Михайловна объявляла счет. Играла она шумно: вскрикивала, хлопала в ладоши, поддразнивала меня — одним словом, вела себя как обыкновенная девчонка, а не учительница, мне даже хотелось порой прикрикнуть. Но выигрывала тем не менее она, а я проигрывал. Я не успел опомниться, как на меня набежало восемьдесят копеек, с большим трудом мне удалось скостить этот долг до тридцати, но Лидия Михайловна издали попала своей монетой на мою, и счет сразу подскочил до пятидесяти.
Я начал волноваться. Мы договорились расплачиваться по окончании игры, но, если дело и дальше так пойдет, моих денег уже очень скоро не хватит, их у меня чуть больше рубля. Значит, за рубль переваливать нельзя — не то позор, позор и стыд на всю жизнь. И тут я неожиданно заметил, что Лидия Михайловна и не старается вовсе у меня выигрывать. При замерах ее пальцы горбились, не выстилаясь во всю длину, — там, где она якобы не могла дотянуться до монеты, я дотягивался без всякой натуги. Это меня обидело, и я поднялся. Зачем вы мне подыгрываете? Это нечестно. Не знаю, как в математике, а в жизни самое лучшее доказательство — от противного.
Когда на следующий день я увидел, что Лидия Михайловна, чтобы коснуться монеты, исподтишка подталкивает ее к пальцу, я обомлел. Взглядывая на меня и почему-то не замечая, что я прекрасно вижу ее чистой воды мошенничество, она как ни в чем не бывало продолжала двигать монету. А что я делаю? Учительница, называется! Я своими собственными глазами на расстоянии двадцати сантиметров видел, что она трогала монету, а она уверяет меня, что не трогала, да еще и смеется надо мной. За слепого, что ли, она меня принимает? За маленького? Французский язык преподает, называется. Я тут же напрочь забыл, что всего вчера Лидия Михайловна пыталась подыграть мне, и следил только за тем, чтобы она меня не обманула.
Ну и ну! Лидия Михайловна, называется. В этот день мы занимались французским минут пятнадцать-двадцать, а затем и того меньше. У нас появился другой интерес. Лидия Михайловна заставляла меня прочесть отрывок, делала замечания, по замечаниям выслушивала еще раз, и мы не мешкая переходили к игре. После двух небольших проигрышей я стал выигрывать. Я быстро приловчился к «замеряшкам», разобрался во всех секретах, знал, как и куда бить, что делать в роли разыгрывающего, чтобы не подставить свою монету под замер. И опять у меня появились деньги. Опять я бегал на базар и покупал молоко — теперь уже в мороженых кружках.
Я осторожно срезал с кружка наплыв сливок, совал рассыпающиеся ледяные ломтики в рот и, ощущая во всем теле их сытую сладость, закрывал от удовольствия глаза. Затем переворачивал кружок вверх дном и долбил ножом сладковатый молочный отстой. Остаткам позволял растаять и выпивал их, заедая куском черного хлеба. Ничего, жить можно было, а в скором будущем, как залечим раны войны, для всех обещали счастливое время. Конечно, принимая деньги от Лидии Михайловны, я чувствовал себя неловко, но всякий раз успокаивался тем, что это честный выигрыш. Я никогда не напрашивался на игру, Лидия Михайловна предлагала ее сама. Отказываться я не смел. Мне казалось, что игра доставляет ей удовольствие, она веселела, смеялась, тормошила меня. Знать бы нам, чем это все кончится… …Стоя друг против друга на коленях, мы заспорили о счете.
Перед тем тоже, кажется, о чем-то спорили. Я веду счет, а не ты, я лучше знаю. Я трижды подряд проиграла, а перед тем была «чика». Мы кричали, перебивая друг друга, когда до нас донесся удивленный, если не сказать, пораженный, но твердый, звенящий голос: — Лидия Михайловна! Мы замерли. В дверях стоял Василий Андреевич. Что здесь происходит? Лидия Михайловна медленно, очень медленно поднялась с колен, раскрасневшаяся и взлохмаченная, и, пригладив волосы, сказала: — Я, Василий Андреевич, надеялась, что вы постучите, прежде чем входить сюда. Мне никто не ответил.
Я имею право знать как директор. Я правильно вас понял? Это преступление. И еще, еще… Я двадцать лет работаю в школе, видывал всякое, но такое… И он воздел над головой руки. Через три дня Лидия Михайловна уехала. Накануне она встретила меня после школы и проводила до дому. Тут виновата я.
Я одобряю поступок Лиди Михайловны,т. Мальчик боялся жалости,поэтому и не принимал ничьих подарков,а мухлевание учительницы он оценивал как подачки. Можно сказать ,что главный герой был гордым человком. Человеком до такой степени добрым,что умереть от голода для него равносильно подаянию.
Длинные желтые трубочки, уложенные одна к другой ровными рядами, вспыхнули на свету таким богатством, дороже которого для меня ничего не существовало. Теперь понятно, почему мать собрала ящик: чтобы макароны не поломались, не покрошились, прибыли ко мне в целости и сохранности. Я осторожно вынул одну трубочку, глянул, дунул в нее, и, не в состоянии больше сдерживаться, стал жадно хрумкать. Потом таким же образом взялся за вторую, за третью, размышляя, куда бы мне спрятать ящик, чтобы макароны не достались чересчур прожорливым мышам в кладовке моей хозяйки. Не для того мать их покупала, тратила последние деньги. Нет, макаронами я так просто не попущусь. Это вам не какая-нибудь картошка. И вдруг я поперхнулся. Макароны… Действительно, где мать взяла макароны? Сроду их у нас в деревне не бывало, ни за какие шиши их там купить нельзя. Это что же тогда получается? Торопливо, в отчаянии и надежде, я разгреб макароны и нашел на дне ящичка несколько больших кусков сахару и две плитки гематогена. Гематоген подтвердил: посылку отправляла не мать. Кто же в таком случае, кто? Я еще раз взглянул на крышку: мой класс, моя фамилия — мне. Интересно, очень интересно. Я втиснул гвозди крышки на место и, оставив ящик на подоконнике, поднялся на второй этаж и постучал в учительскую. Лидия Михайловна уже ушла. Ничего, найдем, знаем, где живет, бывали. Значит, вот как: не хочешь садиться за стол — получай продукты на дом. Значит, так. Не выйдет. Больше некому. Это не мать: она бы и записку не забыла вложить, рассказала бы, откуда, с каких приисков взялось такое богатство. Когда я бочком влез с посылкой в дверь, Лидия Михайловна приняла вид, что ничего не понимает. Она смотрела на ящик, который я поставил перед ней на пол, и удивленно спрашивала: — Что это? Что такое ты принес? О чем ты? Я знаю, вы. Я заметил, что Лидия Михайловна покраснела и смутилась. Это был тот единственный, очевидно, случай, когда я не боялся смотреть ей прямо в глаза. Мне было наплевать, учительница она или моя троюродная тетка. Тут спрашивал я, а не она, и спрашивал не на французском, а на русском языке, без всяких артиклей. Пусть отвечает. И гематогену не бывает. Совсем не бывает?! Знать надо было. Лидия Михайловна вдруг засмеялась и попыталась меня обнять, но я отстранился. Как же это я так?! Я же городской человек. Совсем, говоришь, не бывает? Что же у вас тогда бывает? Редька бывает. Ох, сколько сейчас там яблок. Я нынче хотела поехать на Кубань, а приехала почему-то сюда. Я же хотела как лучше. Кто знал, что можно попасться на макаронах? Ничего, теперь буду умнее. А макароны эти ты возьми… — Не возьму, — перебил я ее. Я знаю, что ты голодаешь. А я живу одна, денег у меня много. Я могу покупать что захочу, но ведь мне одной… Я и ем-то помаленьку, боюсь потолстеть. Я говорила с твоей хозяйкой. Что плохого, если ты возьмешь сейчас эти макароны и сваришь себе сегодня хороший обед. Почему я не могу тебе помочь — единственный раз в жизни? Обещаю больше никаких посылок не подсовывать. Но эту, пожалуйста, возьми. Тебе надо обязательно есть досыта, чтобы учиться. Сколько у нас в школе сытых лоботрясов, которые ни в чем ничего не соображают и никогда, наверное, не будут соображать, а ты способный мальчишка, школу тебе бросать нельзя. Ее голос начинал на меня действовать усыпляюще; я боялся, что она меня уговорит, и, сердясь на себя за то, что понимаю правоту Лидии Михайловны, и за то, что собираюсь ее все-таки не понять, я, мотая головой и бормоча что-то, выскочил за дверь. Уроки наши на этом не прекратились, я продолжал ходить к Лидии Михайловне. Но теперь она взялась за меня по-настоящему. Она, видимо, решила: ну что ж, французский так французский. Правда, толк от этого выходил, постепенно я стал довольно сносно выговаривать французские слова, они уже не обрывались у моих ног тяжелыми булыжниками, а, позванивая, пытались куда-то лететь. О посылке мы не вспоминали, но я на всякий случай держался настороже. Мало ли что Лидия Михайловна возьмется еще придумать? Я по себе знал: когда что-то не выходит, все сделаешь для того, чтобы вышло, так просто не отступишься. Мне казалось, что Лидия Михайловна все время ожидающе присматривается ко мне, а присматриваясь, посмеивается над моей диковатостью, — я злился, но злость эта, как ни странно, помогала мне держаться уверенней. Я уже был не тот безответный и беспомощный мальчишка, который боялся ступить здесь шагу, помаленьку я привыкал к Лидии Михайловне и к ее квартире. Все еще, конечно, стеснялся, забивался в угол, пряча свои чирки под стул, но прежние скованность и угнетенность отступали, теперь я сам осмеливался задавать Лидии Михайловне вопросы и даже вступать с ней в споры. Она сделала еще попытку посадить меня за стол — напрасно. Тут я был непреклонен, упрямства во мне хватало на десятерых. Наверное, уже можно было прекратить эти занятия на дому, самое главное я усвоил, язык мой отмяк и зашевелился, остальное со временем добавилось бы на школьных уроках. Впереди годы да годы. Что я потом стану делать, если от начала до конца выучу все одним разом? Но я не решался сказать об этом Лидии Михайловне, а она, видимо, вовсе не считала нашу программу выполненной, и я продолжал тянуть свою французскую лямку. Впрочем, лямку ли? Как-то невольно и незаметно, сам того не ожидая, я почувствовал вкус к языку и в свободные минуты без всякого понукания лез в словарик, заглядывал в дальние в учебнике тексты. Наказание превращалось в удовольствие. Меня еще подстегивало самолюбие: не получалось — получится, и получится — не хуже, чем у самых лучших. Из другого я теста, что ли? Если бы еще не надо было ходить к Лидии Михайловне… Я бы сам, сам… Однажды, недели через две после истории с посылкой, Лидия Михайловна, улыбаясь, спросила: — Ну а на деньги ты больше не играешь? Или где-нибудь собираетесь в сторонке да поигрываете? В чем она заключается? Мы в детстве когда-то тоже играли, Вот и хочу знать, та это игра или нет. Расскажи, расскажи, не бойся. Я рассказал, умолчав, конечно, про Вадика, про Птаху и о своих маленьких хитростях, которыми я пользовался в игре. Знаешь, что это такое? Я бью монетой о стену. Но имей в виду: бить надо так, чтобы твоя монета оказалась как можно ближе к моей. Чтобы их можно было замерить, достать пальцами одной руки. По-другому игра называется: замеряшки. Достанешь, — значит, выиграл. Я ударил — моя монета, попав на ребро, покатилась в угол. Сейчас ты начинаешь. Учти: если моя монета заденет твою, хоть чуточку, краешком, — я выигрываю вдвойне. Я не поверил своим ушам: — Как же я с вами буду играть? Учительница — так другой человек, что ли? Иногда надоедает быть только учительницей, учить и учить без конца. Постоянно одергивать себя: то нельзя, это нельзя, — Лидия Михайловна больше обычного прищурила глаза и задумчиво, отстранение смотрела в окно. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя всерьез, понимать, что он может научить совсем немногому. Мне и теперь еще часто хочется прыгать, скакать, куда-нибудь мчаться, что-нибудь делать не по программе, не по расписанию, а по желанию. Я тут, бывает, прыгаю, скачу. Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестает быть ребенком. Я бы с удовольствием каждый день прыгала, да за стенкой живет Василий Андреевич. Он очень серьезный человек. Ни в коем случае нельзя, чтобы он узнал, что мы играем в «замеряшки». Вы только мне показали. Но ты все равно не выдавай меня Василию Андреевичу. Господи, что творится на белом свете! Давно ли я до смерти боялся, что Лидия Михайловна за игру на деньги потащит меня к директору, а теперь она просит, чтобы я не выдавал ее. Светопреставление — не иначе. Я озирался, неизвестно чего пугаясь, и растерянно хлопал глазами. Не понравится — бросим. Мы взялись за монеты. Видно было, что Лидия Михайловна когда-то действительно играла, а я только-только примеривался к игре, я еще не выяснил для себя, как бить монетой о стену — ребром ли, или плашмя, на какой высоте и с какой силой когда лучше бросать. Мои удары шли вслепую; если бы вели счет, я бы на первых же минутах проиграл довольно много, хотя ничего хитрого в этих «замеряшках» не было. Больше всего меня, разумеется, стесняло и угнетало, не давало мне освоиться то, что я играю с Лидией Михайловной. Ни в одном сне не могло такое присниться, ни в одной дурной мысли подуматься. Я опомнился не сразу и не легко, а когда опомнился и стал понемножку присматриваться к игре, Лидия Михайловна взяла и остановила ее. А что мы с тобой в руках держим? Игру на деньги ничем другим подменить нельзя. Этим она хороша и плоха одновременно. Мы можем договориться о совсем маленькой ставке, а все равно появится интерес. Я молчал, не зная, что делать и как быть. Ничего я не боюсь. У меня была с собой кой-какая мелочишка. Я отдал монету Лидии Михайловне и достал из кармана свою. Что ж, давайте играть по-настоящему, Лидия Михайловна, если хотите. Мне-то что — не я первый начал. Вадик попервости на меня тоже ноль внимания, а потом опомнился, полез с кулаками. Научился там, научусь и здесь. Это не французский язык, а я и французский скоро к зубам приберу. Мне пришлось принять одно условие: поскольку рука у Лидии Михайловны больше и пальцы длиннее, она станет замерять большим и средним пальцами, а я, как и положено, большим и мизинцем. Это было справедливо, и я согласился. Игра началась заново. Мы перебрались из комнаты в прихожую, где было свободнее, и били о ровную дощатую заборку. Били, опускались на колени, ползали но полу, задевая друг друга, растягивали пальцы, замеряя монеты, затем опять поднимаясь на ноги, и Лидия Михайловна объявляла счет. Играла она шумно: вскрикивала, хлопала в ладоши, поддразнивала меня — одним словом, вела себя как обыкновенная девчонка, а не учительница, мне даже хотелось порой прикрикнуть. Но выигрывала тем не менее она, а я проигрывал. Я не успел опомниться, как на меня набежало восемьдесят копеек, с большим трудом мне удалось скостить этот долг до тридцати, но Лидия Михайловна издали попала своей монетой на мою, и счет сразу подскочил до пятидесяти. Я начал волноваться. Мы договорились расплачиваться по окончании игры, но, если дело и дальше так пойдет, моих денег уже очень скоро не хватит, их у меня чуть больше рубля. Значит, за рубль переваливать нельзя — не то позор, позор и стыд на всю жизнь. И тут я неожиданно заметил, что Лидия Михайловна и не старается вовсе у меня выигрывать. При замерах ее пальцы горбились, не выстилаясь во всю длину, — там, где она якобы не могла дотянуться до монеты, я дотягивался без всякой натуги. Это меня обидело, и я поднялся. Зачем вы мне подыгрываете?
Страница 121 - ГДЗ Литература 6 класс. Полухина, Коровина, Журавлев, Коровин. Учебник часть 2
Почему Лидия Михайлорешила решилась на игру в замеряшки со своим учеником? Лидия Михайловна играет с мальчиком на деньги, желая помочь ему в денежном плане. Игра замеряшки, в которую Лидия Михайловна решилась играть со своим учеником, имеет некоторые причины и выгоды для развития ученической самооценки. Лидия Михайловна решилась на игру в «замеряшки» со своим учеником, потому что она видела, как мальчик голодает, но отказывается принимать прямую помощь.