Даниилу Берману, как поделился он с журналистами, предстоит не только чтение приговора, но и ознакомление с письменным и аудиопротоколами всех заседаний. Такое заявление сделал его адвокат Даниил Берман. Даниил Берман предположил, что знакомиться с делом защита может начать уже в начале лета, а затем оно будет передано в суд. Адвокат Даниил Берман подал апелляцию на приговор. К Вам обращается за помощью адвокат, член Адвокатской палаты города Москвы Берман Даниил Борисович (№ в реестре адвокатов города Москвы 77/13206).
Адвокат Берман назвал «практически пожизненным» 27-летний срок для Дарьи Треповой
| В Москве впервые арестовали гражданина за распространение фейков о российской армии | вы делаете те новости, которые происходят вокруг нас. |
| Выяснилось, что из себя представляет защита Дарьи Треповой | Об ограничении для адвокатов со стажем менее 5 лет учреждать адвокатский кабинет, коллегию адвокатов и адвокатское бюро. |
| В Москве сообщили о первом аресте по статье о дискредитации армии РФ | Адвокат задержанного Даниил Берман поделился своими соображениями с журналистом РИА Новости, его подзащитный задержан за распространение заведомо ложной и не соответствующей действительности информации, он сказал следующее. |
| Устроившую теракт Дарью Трепову доставили в военный суд в Петербурге | Адвокат Даниил Берман сообщил «Интерфаксу», что сейчас его подзащитная покинула Россию. |
| Берман Даниил Борисович | биография и последние новости | По словам ее адвоката Даниила Бермана, "это самый жестокий приговор женщине в России за всю историю современного правосудия". |
Курсы валюты:
- Дело адвокатов из Кабардино-Балкарии:
- Интервью адвоката Даниила Бермана - YouTube
- Трепову и репортёра WSJ Гершковича защищает один и тот же адвокат Даниил Берман
- Ззащищать коллег корпорация должна только при нарушении их профессиональных прав
- Адвокаты Треповой обжаловали ее арест
- Трепову и репортёра WSJ Гершковича защищает один и тот же адвокат Даниил Берман
Дарье Треповой, убившей Владлена Татарского, избрали меру пресечения
Он им плохо сделал, он их объедает, и это для него будет больно, потому что это его родные. Полагаю, что ограничение в использовании «прекрасных» СМИ и предоставление неограниченной возможности смотреть наш родной, советский телевизор спокойно, вдумчиво и размышлять по поводу увиденного проветрит его голову. Это проветривание будет гораздо лучше, чем просмотр того же советского телевизора в камере. Я прошу вас отойти от практики, которая существует. Преступление очень нехорошее, и применить ему меру пресечения, предусмотренную ст.
Оставить возможность связи со службами экстренной связи. Обесточить ему возможность техники. Я вас очень прошу, прислушайтесь к моим словам. Неординарно я прошу, непривычно, может быть, я заблуждаюсь, но я рассуждаю так.
Считаю, с моим жизненным опытом, что есть такая возможность и есть такие основания. Если бы я чутко, с душой не относился к людям и государству, я бы сказал по-другому, чисто формально. Я это говорю не только в рамках закона, не только в рамках возможного, но и от чистого сердца». После этого Клоков сменил адвоката, теперь его интересы представляет Даниил Берман.
Пресненский суд 5 апреля зарегистрировал апелляционную жалобу на арест. Ежедневное петербургcкое сетевое издание "Фонтанка. Речь адвоката Даниила Бермана, который защищает экс-полицейского, говорившего о войне по телефону. В Перовском районном суде Москвы прокурор Привезенцев запросил девять лет колонии общего режима для сотрудника столичного главка МВД Сергея Клокова Веделя по делу о распространении военных «фейков» во время телефонных разговоров.
Номер бывшего полицейского прослушивался, и расшифровки трёх личных звонков легли в основу уголовного дела. Сергея Клокова Веделя обвиняют в публичном распространении «фейков» о российской армии, совершенном группой лиц с использованием своего служебного положения по мотивам ненависти пункты «а», «б» и «д» части 2 статьи 207. В ходе прений гособвинитель подробно перечислил, что именно следствие посчитало «распространением». Например, 9 марта Ведель по телефону сообщал знакомым «об огромных потерях» на фронте, об отказе признавать эти потери и вывозить тела погибших с территории Украины, о расстрелах в подразделениях за отказ выполнять приказы, о целенаправленном разрушении городов и убийствах мирного населения, включая детей.
Источником этой лжи, которую распространял Ведель, были украинские пропагандистские ресурсы», — говорил прокурор. На момент звонков Ведель служил в МВД, а значит, по мнению обвинения, «распространял пропаганду» среди сотрудников. Отдельно Привезенцева возмутило, что Ведель приветствовал своих собеседников лозунгом «Слава Украине! Адвокат Даниил Берман выступил в прениях после прокурора и объяснил, почему личные телефонные разговоры не могут считаться «публичным распространением информации» и чем абсурдно уголовное дело против Сергея Веделя.
Я несколько обескуражен тем, что сказал государственный обвинитель, поскольку, с моей точки зрения, в принципе в его словах был выход за рамки тех обвинений, которые были предъявлены. Эрнст Тельман, немецкий политзаключённый, говорил, что мы живём в ужасные времена, потому что приходится доказывать очевидные вещи. Вот, по-моему, все материалы этого уголовного дела, в том числе слова государственного обвинителя, как раз представляют собой попытку опровергнуть абсолютно очевидные вещи и вывернуть имеющиеся факты. Как раз само такое обвинение является по своей природе фейком.
Очевидным для меня представляется то обстоятельство, что данное уголовное дело является попыткой вмешательства публичной власти в частную жизнь граждан. Война, или специальная военная операция, военный конфликт — как ни назови, но подобные события всегда окружены определённым туманом. Как тогда, когда оно начинается, как тогда, когда оно происходит, так и через десятки лет после окончания. До сих пор люди спорят, чья роль была ведущей во Второй мировой войне.
Американцы в своих учебниках пишут, что они, наши пишут, что мы. И они между собой до сих пор спорят. Что из этого является фейком, а что из этого является мнением? В данном случае абсолютно бытовые личные разговоры моего подзащитного выдаются за публичное распространение информации.
Я уверен, что и государственному обвинителю, и следователю отлично известно решение Пленума, и какая сложилась практика, и что есть такое публичное распространение информации. К публичному распространению информации следует отнести выступления на митингах, перед толпой, перед людьми, где, как правило, есть один оратор и есть его слушатели. В то же время, когда человек разговаривает по телефону в частном, приватном разговоре сначала с одним человеком, потом с другим человеком и через какое-то время ещё с третьим человеком, такое никоим образом нельзя относить к публичному распространению информации. В этом обвинение как минимум заблуждается.
И нет никакого смысла говорить об остальных обстоятельствах данного дела. Всё это имело бы хотя бы какую-то основу только при условии, что в статье, которую законодатель недавно ввёл в оборот — в марте прошлого года, — был бы оборот «распространение информации», но там написано: «публичное распространение информации». Согласно материалам уголовного дела, разговоры моего подзащитного прослушивались с начала 2022 года. Специальная военная операция началась 24 февраля 2022 года.
И за всё это время они нашли только три разговора, которые они считают преступлением. Если бы мой подзащитный был таковым, каким его представляет обвинение, если он такой злостный нарушитель и фейкомётчик, как у него было всего три разговора? Дело всё в том, что просто обвинение из всей той массы разговоров только эти разговоры посчитало тем, что они могут хотя бы попытаться вменить в качестве вины. Обращаю внимание, что все подобные статьи, которые появились ещё со времен новой коронавирусной инфекции, в их основе лежит самое главное: кроме публичности, заведомая недостоверность распространяемой информации.
Уважаемый государственный обвинитель говорил много, но он нигде не говорил, по какой причине он так убеждён, что мой подзащитный был уверен в лживости этой информации. Сейчас многие другие мои коллеги по делам этой категории пытаются вступать в спор с обвинением, с государством о том, что есть факт, а что нет. А я не вижу никакой необходимости этого делать. И сюда притаскивать большие выписки из каких-то международных обзоров, где описываются события, которые оцениваются как-то по-другому.
Всеёэто вал мнений, а не фактов. Я, к примеру, когда началась СВО, ездил на электричке в другой регион. И я был поражён: все люди сидели с телефонами и все читали про войну. То есть на тот момент сознание граждан было захвачено этими событиями.
Мой подзащитный — человек эмоциональный, возбудимый, к тому же уроженец Украины. Естественно, он воспринимал это всё как личное и об этом переживал. И об этом говорил, и об этом думал, и искал тех, с кем он может этим поделиться. Но обратите внимание, ни в одном томе уголовного дела, ни на одном листе нету ничего, что бы говорило о том, что он знал, что информация, которую он распространяет, является недостоверной.
А из чего следствие вообще сделало подобный вывод? Мой подзащитный в своих первых показаниях — а мы с ними не согласны, потому что они были даны вне установленной УПК нормы, — признал себя виновным. Вот перед вами человек, он признал себя виновным. Ему предоставляется возможность подписать какие-то показания, наиболее удобные для следствия.
Даже если мы внимательно посмотрим на эти показания, мы увидим, что следователю даже в голову не пришло спросить: «А вы знали, что эта информация недостоверная? Там такого нет.
Пример: каждый адвокат, который приходит к своему подзащитному в полицейский околоток участок , почти всегда вынужден со скандалом проходить на его территорию. Адвоката банально не пускают внутрь. Можно простоять два-три-четыре часа, а когда адвокат все-таки пробивается, то оказывается, что подзащитный уже дал показания с адвокатом по назначению. И никакой суд не признает подобные действия полицейских незаконными. Более того, некоторые особенности административного законодательства позволяют удерживать гражданина на территории отделений полиции сутками.
Достаточно составлять фиктивные протоколы о том, что он нецензурно выражался, дрался, а в некоторых случаях — «отказывался покидать отделение полиции». Он находился в полиции по административному делу и неожиданно решил сознаться в убийстве! Подобное положение дел нельзя исправить поправками в закон. Необходимо что-то менять в отношении к людям, чтобы оно не было на уровне 37-го года, когда властвовал принцип: «Был бы человек, а статья найдется». От каких ошибок на этом пути вы бы предостерегли? Кто-то предпочитает упрямо работать, не иметь социальных сетей и искать доверителей только по сарафанному радио, а кто-то, наоборот, заявляет о себе ярко, открыто делится собственным мнением. На мой взгляд, каждому свое.
При создании личного бренда, как и на войне, все средства хороши. Я бы в первую очередь не стеснялся говорить о своих победах и достижениях и рекомендовал бы делиться своим мнением по самым разным вопросам. Единственное, чего стоит адвокату избегать всегда и везде, — это неквалифицированных рекомендаций и заключений. Обычный юрист не может со всеми этими полномочиями защищать граждан в ходе уголовного преследования. Хотя и из этого правила есть исключения, и обычный гражданин может наравне с адвокатом защищать других граждан. Но с некоторыми ограничениями. Как гражданин я понимаю, что суд — это не место для интеллектуальных поединков.
Это место, где фермер, который отдал трактор в аренду и ему его не возвратили, мог бы просто объяснить, что произошло, и суд бы присудил ему его трактор. Иными словами, в судах люди должны иметь возможность представлять сами себя, просто рассказывая судье о том, что произошло. Я бы даже сказал так: непубличным адвокатом быть проще.
Скачать презентацию: Медиа-кит При перепечатке или цитировании материалов сайта Sibmedia. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации ".
Изначально СК РФ возбудил уголовное дело об убийстве общеопасным способом, а затем ужесточил статью до теракта и оборота взрывчатых веществ. Наказание за такие преступления может достигать пожизненного заключения, однако в России женщин не могут приговорить к бессрочному заключению.
Максимальный срок для женщин — 25 лет.
В Москве сообщили о первом аресте по статье о дискредитации армии РФ
А значит имеет непосредственное отношение к силовым структурам, что весьма удивительно.
А из чего следствие вообще сделало подобный вывод? Мой подзащитный в своих первых показаниях — а мы с ними не согласны, потому что они были даны вне установленной УПК нормы, — признал себя виновным.
Вот перед вами человек, он признал себя виновным. Ему предоставляется возможность подписать какие-то показания, наиболее удобные для следствия. Даже если мы внимательно посмотрим на эти показания, мы увидим, что следователю даже в голову не пришло спросить: «А вы знали, что эта информация недостоверная?
Там такого нет. Наоборот, мой подзащитный и тогда говорил: «Я был уверен в правдивости этой информации». Даже в признательных показаниях.
Если человек даёт признательные показания, нужно подробно его расспросить, в чем именно он признает себя виновным. Если же он не знал, что эта информация ложная, в данном случае не то что состава преступления нет — события преступления нет. Всё, что представлено в материалах дела, в том числе то, на что ссылается государственный обвинитель, — это то, что была обнаружена некая переписка моего подзащитного, где он переписывается с неким источником из Украины.
То есть они сами же представляют доказательства того, что были источники, которыми пользовался мой подзащитный. На сегодняшний день ни законов, ни норм, ни правил о том, что пользоваться такими источниками нельзя, нету. Каждый человек имеет право доверять своим источникам или уж точно имеет право усомниться в правдивости официальной информации.
Один из свидетелей здесь привёл неплохой пример. В какой-то момент руководитель нашего государства сказал, что срочников на фронте нет. А через некоторое время Министерство обороны подтвердило, что срочники на фронте есть.
Распространил ли глава нашего государства в тот момент фейки? Нет, не распространил, потому что он пользовался источником третьей стороны, он был введён в заблуждение сам. Но по логике государственного обвинителя он тоже виноват!
Потому что обвинение по всем этим новым цензурным, или можно их назвать военными статьями... В них во всех идет объективное вменение: если распространил, значит, был уверен в том, что это ложь. А чем это доказывается?
Мой подзащитный последовательно, даже когда признавал вину, говорил, что он убеждён, что всё это правда. Заблуждение не является преступлением и не может являться. Мне представляется, что признание моего подзащитного виновным по делу такой категории по сути будет означать, что любой частный разговор, даже на кухне, даже в разное время с разными людьми, может признаваться публичным распространением информации.
Они боятся, они переживают, они тревожатся. Обвинение привело всех адресантов так называемых фейков в суд. Они все в один голос утверждали, что к словам Сергея они всерьёз не относились.
В их патриотизме, в их отношении к СВО ничего не изменилось. Никто из них никаким третьим лицам содержания этих разговоров не пересказывал. Вот свидетель Зимин говорил, что вообще не смог вспомнить, когда точно были эти разговоры — до 4 марта или после.
А закон, по которому судят моего подзащитного, вступил в силу именно 4 марта. Здесь вообще интересный аспект дела. При публичном распространении информации обычно речь идёт о неограниченном круге лиц.
А тут мы всех знаем, этих лиц, потому что это были непубличные разговоры. Обращаю внимание, ваша честь, что за этими разговорами не было никаких реальных дел, не было никаких пресс-конференций, не было ничего. В ответе на моё ходатайство о прекращении уголовного дела следователь пишет, что мой подзащитный пытался убедить других людей распространять недостоверную информацию.
И тут следствие просто запуталось в обстоятельствах дела. Если он пытался убедить других людей распространять информацию, то это подстрекательство к совершению распространения «фейков». В чём все же обвиняется мой подзащитный?
В подстрекательстве или в оконченном преступлении? В какой момент его преступление было окончено? В момент первого разговора, второго, третьего?
Более того, уголовное дело было один раз возвращено прокурору с указанием того, что не было установлено место совершения преступления. И когда суд отменял это постановление, он указал, что это будет в процессе рассмотрения дела установлено. А мы этого так и не установили, даже места якобы совершения преступления.
А это уже основние вернуть дело прокурору. Ну и, безусловно, поражает запрошенный срок. Это практически по верхнему пределу нормы, а чем государственный обвинитель это мотивировал?
Отягчающее обстоятельство, причём в совокупности со смягчающими, не даёт оснований наказывать моего подзащитного практически по верхнему пределу нормы. Он к уголовной или административной ответственности ранее не привлекался, по работе он характеризуется безупречно, семьянин, женат. Всё это время он честно служил своей стране.
Никаких оснований вырывать его из общества на целых девять лет. Его обвиняют в разговорах. Обращаю внимание, что в самом начале, когда суд только начинал рассмотрение по существу, мы сразу начали давать показания.
Мой подзащитный дал показания, что он не признаёт себя виновным, но он раскаивается в сказанном и обращает внимание на то, что эти разговоры стали известны обществу только благодаря этому уголовному делу. А так бы это всё осталось просто разговорами. Я глубоко убеждён, что в действиях моего подзащитного отсутствует не только состав преступления, но и событие.
В первую очередь потому, что его разговоры не были публичными. Вторая причина: потому что он был убеждён в правдивости этой информации. И наконец, третье: потому что те экспертные оценки, которые положены в основу обвинения, являются по своей природе недопустимым доказательством.
Это подробно изложено в рецензии, которая приобщена к материалам дела, и она обвинением никоим образом не опровергнута. Более того, мой подзащитный обвиняется в распространении недостоверной информации по мотивам ненависти. Но ненависть к кому?
Если человек на протяжении какого-то длительного времени, например, говорит, что он ненавидит китайцев, а потом наносит тяжкие телесные повреждения китайцу, наверное, может следователь установить, что этот человек много лет выражал ненависть, а потом реализовал её. Но разве мы в быту не говорим частенько какие-то слова, которые содержат паттерны ненависти?
Она держала большой плакат с антивоенными лозунгами прямо за спиной у ведущей. На плакате большими буквами было написано «Остановите войну. Не верьте пропаганде. Здесь вам врут». Марина Овсянникова кричала «Нет войне!
По данным собеседника агентства, для того, чтобы подготовиться к процессу апелляции и исследовать до назначения даты предварительного заседания в военном суде в Подмосковье все материалы по делу Треповой и Касинцева, процессуально у судьи есть до 30 суток.
Ее приговорили к 27 годам колонии общего режима с ограничением свободы на 2 года — это самый строгий приговор женщине в истории современной России. Также с Треповой взыскали 600 тыс. После оглашения приговора адвокат Треповой Даниил Берман назвал его незаконным и необоснованным, в прениях сторон и подсудимая, и ее защитник просили суд вернуть дело на доследование, а в случае вынесения приговора — оправдать ее по статьям о терроризме и незаконном переносе взрывчатки.
Товарищ майор подслушал и возмутился
Обесточить ему возможность техники. Я вас очень прошу, прислушайтесь к моим словам. Неординарно я прошу, непривычно, может быть, я заблуждаюсь, но я рассуждаю так. Считаю, с моим жизненным опытом, что есть такая возможность и есть такие основания. Если бы я чутко, с душой не относился к людям и государству, я бы сказал по-другому, чисто формально. Я это говорю не только в рамках закона, не только в рамках возможного, но и от чистого сердца».
После этого Клоков сменил адвоката, теперь его интересы представляет Даниил Берман. Пресненский суд 5 апреля зарегистрировал апелляционную жалобу на арест. Ежедневное петербургcкое сетевое издание "Фонтанка. Речь адвоката Даниила Бермана, который защищает экс-полицейского, говорившего о войне по телефону. В Перовском районном суде Москвы прокурор Привезенцев запросил девять лет колонии общего режима для сотрудника столичного главка МВД Сергея Клокова Веделя по делу о распространении военных «фейков» во время телефонных разговоров.
Номер бывшего полицейского прослушивался, и расшифровки трёх личных звонков легли в основу уголовного дела. Сергея Клокова Веделя обвиняют в публичном распространении «фейков» о российской армии, совершенном группой лиц с использованием своего служебного положения по мотивам ненависти пункты «а», «б» и «д» части 2 статьи 207. В ходе прений гособвинитель подробно перечислил, что именно следствие посчитало «распространением». Например, 9 марта Ведель по телефону сообщал знакомым «об огромных потерях» на фронте, об отказе признавать эти потери и вывозить тела погибших с территории Украины, о расстрелах в подразделениях за отказ выполнять приказы, о целенаправленном разрушении городов и убийствах мирного населения, включая детей. Источником этой лжи, которую распространял Ведель, были украинские пропагандистские ресурсы», — говорил прокурор.
На момент звонков Ведель служил в МВД, а значит, по мнению обвинения, «распространял пропаганду» среди сотрудников. Отдельно Привезенцева возмутило, что Ведель приветствовал своих собеседников лозунгом «Слава Украине! Адвокат Даниил Берман выступил в прениях после прокурора и объяснил, почему личные телефонные разговоры не могут считаться «публичным распространением информации» и чем абсурдно уголовное дело против Сергея Веделя. Я несколько обескуражен тем, что сказал государственный обвинитель, поскольку, с моей точки зрения, в принципе в его словах был выход за рамки тех обвинений, которые были предъявлены. Эрнст Тельман, немецкий политзаключённый, говорил, что мы живём в ужасные времена, потому что приходится доказывать очевидные вещи.
Вот, по-моему, все материалы этого уголовного дела, в том числе слова государственного обвинителя, как раз представляют собой попытку опровергнуть абсолютно очевидные вещи и вывернуть имеющиеся факты. Как раз само такое обвинение является по своей природе фейком. Очевидным для меня представляется то обстоятельство, что данное уголовное дело является попыткой вмешательства публичной власти в частную жизнь граждан. Война, или специальная военная операция, военный конфликт — как ни назови, но подобные события всегда окружены определённым туманом. Как тогда, когда оно начинается, как тогда, когда оно происходит, так и через десятки лет после окончания.
До сих пор люди спорят, чья роль была ведущей во Второй мировой войне. Американцы в своих учебниках пишут, что они, наши пишут, что мы. И они между собой до сих пор спорят. Что из этого является фейком, а что из этого является мнением? В данном случае абсолютно бытовые личные разговоры моего подзащитного выдаются за публичное распространение информации.
Я уверен, что и государственному обвинителю, и следователю отлично известно решение Пленума, и какая сложилась практика, и что есть такое публичное распространение информации. К публичному распространению информации следует отнести выступления на митингах, перед толпой, перед людьми, где, как правило, есть один оратор и есть его слушатели. В то же время, когда человек разговаривает по телефону в частном, приватном разговоре сначала с одним человеком, потом с другим человеком и через какое-то время ещё с третьим человеком, такое никоим образом нельзя относить к публичному распространению информации. В этом обвинение как минимум заблуждается. И нет никакого смысла говорить об остальных обстоятельствах данного дела.
Всё это имело бы хотя бы какую-то основу только при условии, что в статье, которую законодатель недавно ввёл в оборот — в марте прошлого года, — был бы оборот «распространение информации», но там написано: «публичное распространение информации». Согласно материалам уголовного дела, разговоры моего подзащитного прослушивались с начала 2022 года. Специальная военная операция началась 24 февраля 2022 года. И за всё это время они нашли только три разговора, которые они считают преступлением. Если бы мой подзащитный был таковым, каким его представляет обвинение, если он такой злостный нарушитель и фейкомётчик, как у него было всего три разговора?
Дело всё в том, что просто обвинение из всей той массы разговоров только эти разговоры посчитало тем, что они могут хотя бы попытаться вменить в качестве вины. Обращаю внимание, что все подобные статьи, которые появились ещё со времен новой коронавирусной инфекции, в их основе лежит самое главное: кроме публичности, заведомая недостоверность распространяемой информации. Уважаемый государственный обвинитель говорил много, но он нигде не говорил, по какой причине он так убеждён, что мой подзащитный был уверен в лживости этой информации. Сейчас многие другие мои коллеги по делам этой категории пытаются вступать в спор с обвинением, с государством о том, что есть факт, а что нет. А я не вижу никакой необходимости этого делать.
И сюда притаскивать большие выписки из каких-то международных обзоров, где описываются события, которые оцениваются как-то по-другому. Всеёэто вал мнений, а не фактов. Я, к примеру, когда началась СВО, ездил на электричке в другой регион. И я был поражён: все люди сидели с телефонами и все читали про войну. То есть на тот момент сознание граждан было захвачено этими событиями.
Мой подзащитный — человек эмоциональный, возбудимый, к тому же уроженец Украины. Естественно, он воспринимал это всё как личное и об этом переживал. И об этом говорил, и об этом думал, и искал тех, с кем он может этим поделиться. Но обратите внимание, ни в одном томе уголовного дела, ни на одном листе нету ничего, что бы говорило о том, что он знал, что информация, которую он распространяет, является недостоверной. А из чего следствие вообще сделало подобный вывод?
Мой подзащитный в своих первых показаниях — а мы с ними не согласны, потому что они были даны вне установленной УПК нормы, — признал себя виновным. Вот перед вами человек, он признал себя виновным. Ему предоставляется возможность подписать какие-то показания, наиболее удобные для следствия. Даже если мы внимательно посмотрим на эти показания, мы увидим, что следователю даже в голову не пришло спросить: «А вы знали, что эта информация недостоверная? Там такого нет.
Наоборот, мой подзащитный и тогда говорил: «Я был уверен в правдивости этой информации». Даже в признательных показаниях. Если человек даёт признательные показания, нужно подробно его расспросить, в чем именно он признает себя виновным. Если же он не знал, что эта информация ложная, в данном случае не то что состава преступления нет — события преступления нет. Всё, что представлено в материалах дела, в том числе то, на что ссылается государственный обвинитель, — это то, что была обнаружена некая переписка моего подзащитного, где он переписывается с неким источником из Украины.
То есть они сами же представляют доказательства того, что были источники, которыми пользовался мой подзащитный.
То есть цель террористов была одна — убийство Татарского. С улицы или из находившихся рядом с кафе мест, зданий управлять взрывом было невозможно. Не исключено, конечно, что внутри находился соучастник Треповой, но это маловероятно.
У этой женщины удивительно холодные, можно сказать, железные нервы. Ей всё равно, что с ней будет. Она просто смеётся в лицо — и даже слезинки не проронила". Но теперь террором занялись те силы, в которых совсем недавно наши заклятые западные друзья видели «честь и совесть эпохи».
Оппонентов «авторитарному режиму». Бесстрашных рыцарей справедливости и борьбы с коррупцией. Маски сброшены. Вот он, «цвет» нашей несистемной оппозиции, — он воюет со своим народом, он взрывает и убивает.
Эти мерзавцы не только открыто желают поражения России и гибели нашей Родины, теперь они казнят своих соотечественников. Убили безоружного журналиста и ранили несколько десятков ни в чём не повинных зрителей на его творческой встрече. Расстреляли машину с детьми, которые ехали в поселковую школу. Взорвали автомобиль с находившейся в нём женщиной-журналистом и учёным.
Круг истории замкнулся.
После оглашения приговора адвокат Треповой Даниил Берман назвал его незаконным и необоснованным, в прениях сторон и подсудимая, и ее защитник просили суд вернуть дело на доследование, а в случае вынесения приговора — оправдать ее по статьям о терроризме и незаконном переносе взрывчатки. Деталей содержания жалобы защитник раскрывать журналистам не стал, указав, что они будут оглашены на процессе в суде. Генеральная прокуратура РФ также подала апелляционное представление, в котором не согласилась с 27-летним сроком Треповой, посчитав срок наказания ей в рамках обвинительного приговора первой судебной инстанции излишне мягким и недостаточно назначенным. Гособвинение в ходе прений сторон при рассмотрении дела по существу просило приговорить ее к 28 годам лишения свободы.
И правильно делают. Вывод: ЮС на сегодня - однозначно победил. И ему для этого - даже ничего делать не пришлось. Достаточно было не мешать говорить представителям «оппозиции». И они надо отдать должное - не разочаровали и выступили на все деньги. Ещё пару стримов про «обрезанную адвокатуру» и несколько молебнов в снегу при свечах - и можно будет выносить тело и придать его земле.
Ззащищать коллег корпорация должна только при нарушении их профессиональных прав
- О компании
- В Москве во время одиночных пикетов у здания СК задержаны адвокаты и активисты
- Московский адвокат Даниил Берман открыто выступил против войны — Resistance Timeline
- Защита журналиста WSJ Гершковича обжалует его арест | Новости общества | Известия | 30.03.2023
Суд приговорил участницу Pussy Riot Марию Алехину к году ограничения свободы
После оглашения приговора адвокат Треповой Даниил Берман назвал его незаконным и необоснованным, в прениях сторон и подсудимая, и ее защитник просили суд вернуть дело на доследование, а в случае вынесения приговора. Три буквы. Адвокат Даниил Берман, известный борьбо. Три буквы. Адвокат Даниил Берман, известный борьбо. Интервью адвоката Даниила Бермана. Поиск. Смотреть позже. Даниил Берман — адвокат Дарьи Треповой*, признанной виновной в теракте в петербургском кафе, подал апелляцию. Адвокат Даниил Берман заявил, что считает приговор незаконным и необоснованным со всех сторон.
Трепову и журналиста WSJ Гершковича будет защищать один адвокат Даниил Берман
Адвокат Даниил Берман опроверг информацию о том, что подал жалобу на приговор своей доверительнице Дарье Треповой, осужденной на 27 лет колонии. Адвокат приговоренной к 27 годам колонии Дарьи Треповой* Даниил Берман в четверг, 25 января, объяснил, почему во время заседания суда девушка улыбалась. Адвокат Даниил Берман опроверг информацию о том, что подал жалобу на приговор своей доверительнице Дарье Треповой, осужденной на 27 лет колонии. Даниил Борисович. Адвокат, член Адвокатской палаты города Москва. Является по соглашению адвокатом у подозреваемой в теракте в Петербурге Дарьи Треповой и арестованного за шпионаж журналиста The Wall Street Journal Эвана Гершковича. После оглашения приговора адвокат Треповой Даниил Берман назвал его незаконным и необоснованным, в прениях сторон и подсудимая, и ее защитник просили суд вернуть дело на доследование, а в случае вынесения приговора.
Путин наградил Владлена Татарского орденом Мужества посмертно
- Что еще почитать
- В Москве задержали адвокатов на одиночных пикетах у здания Следственного комитета
- Московский адвокат Даниил Берман открыто выступил против войны
- Адвокат Треповой* объяснил, почему девушка улыбалась — получила рекордные 27 лет колонии
- Лента новостей
- по документационным и информационным спорам
Выяснилось, что из себя представляет защита Дарьи Треповой
Московский адвокат Даниил Берман открыто выступил против войны. Он обнародовал свой телефон и объявил, что готов явиться в суд или к следователю по первому вызову. Один из немногих российских адвокатов, занимавшихся защитой по политическим делам, Берман. В свою очередь сама Трепова и ее адвокат Даниил Берман настаивали на открытом процессе. Адвокат Даниил Берман заявил “Осторожно, новости”, что на Марину Овсянникову могут возбудить уголовное дело. Она велась утром 2 апреля, в день взрыва и гибели военкора Владлена Татарского. «Самый жестокий приговор в отношении женщины», — так охарактеризовал решение суда адвокат Даниил Берман, защищавший террористку Дарью Трепову. Защищает Трепову адвокат Даниил Берман, который также представляет интересы гражданина США, журналиста The Wall Street Journal Эвана Гершковича, арестованного на прошлой неделе за шпионаж. Адвокат Даниил Берман заявил, что защита Дарьи Треповой* подала апелляцию на приговор, вынесенный в ее отношении по делу о теракте в петербургском кафе, где погиб военный корреспондент Владлен Татарский.