Новости станция восток погода

Vostok Station, Антарктида, Антарктика's morning weather forecast for today and the next 15 days. Includes the high, RealFeel, precipitation, sunrise & sunset times, as well as historical weather for that particular date. На станции "Восток", в самом холодном месте на нашей планете, 18 марта было минус 17,7 градуса при среднестатистической норме для этого сезона почти минус 58 градусов и при том что в Антарктиде в этот период температуры должны стремиться к минимальным.

Поднялся столб черного дыма. На востоке Москвы произошел крупный пожар: видео

Открыта в декабре 1957 года. Климат очень суровый. Сильные морозы почти в течении всего года. Осадков очень мало, годовая норма всего 18 мм, что делает регион одним из самых засушливых на Земле.

По словам московских водителей, которых цитирует BFM. На некоторых городских магистралях уровень потока достигает окон авто. Один из свидетелей указал, что «плывет вода» у Ботанического сада. Воды столько, что автомобилям приходится выезжать на встречную полосу движения, «из трех полос две полосы просто залиты водой», «Я нахожусь сейчас на проезде Серебрякова, аварий покамест я еще не наблюдал, а вот то, что во многих местах затоплено, да, то есть канализация не справляется», — цитирует СМИ таксиста.

Дополнительное обновление прогнозов на ближайшие 3 суток 66 часов происходит между вышеуказанными полными обновлениями: к 11:00 и 23:00 UTC. Свежие данные наблюдений в формате SYNOP поступают на сайт восемь раз в сутки, через каждые три часа: как правило, к 0:45, 3:45, 6:45, 9:45, 12:45, 15:45, 18:45 и 21:45 UTC. Свежие данные наблюдений в формате METAR поступают на сайт один-два раза в час, примерно через 12 минут после наблюдения за погодой в аэропортах.

Сейчас вроде дождь стих, лужи были глубокие, но машины проезжали. Это под мостами, на Волоколамке, сейчас я на Речном вокзале, на Речном вокзале вообще, на Водном стадионе, тут солнышко уже вылезает. В Химках тоже лужи были, но я не скажу, что там все плыло». Да, дождь был сильным, да, до трети месячной нормы осадков, но он был скоротечным, и это самое главное. Потому что к завтрашнему дню от этой фронтальной зоны не останется и следа здесь, в центре, в Москве и в Подмосковье, она уйдет на восток, и здесь на большую часть праздничных дней воцарится хорошая, сухая, солнечная погода. Да, завтра и послезавтра еще где-то 15-18 градусов тепла, вторая половина праздничных дней будет достаточно теплой, 20-22 градуса.

Восток (антарктическая станция)

Антарктическая станция Восток была одной из станций, принимавших участие в федеральной целевой программе «Мировой океан»[31]. Хоть со дня открытия в 1957 году станция «Восток» и пережила две реконструкции. Ну а на территории Антарктиды, в частности, на единственной научной внутриконтинентальной российской станции «Восток», ударили зимние сообщает НИИ Арктики и Антарктики, в последние время на станции установилась крайне низкая температура воздуха.

Землетрясение произошло на востоке Казахстана

Погода в Москве, Восток, Москва, Россия - Сейчас, завтра и прогноз погоды За все время существования станции «Восток» только один раз тут потеплело до минус 13,6 градуса, а обычная летняя температура здесь колеблется в районе минус 20, то есть на пределе температурной границы, за которой размножение живых организмов теоретически невозможно.
Сильный ливень с грозой накрыл Москву // Новости НТВ Южный геомагнитный полюс и полюс холода планеты. Советский аэролог запускает радиозонд.
Восток (антарктическая станция) | это... Что такое Восток (антарктическая станция)? Таким образом, мы значительно увеличиваем продолжительность летнего цикла работ, что особенно важно для выполнения задач на внутриконтинентальной станции Восток, где «теплый» период длится всего лишь до конца января.
Прогноз погоды в Востоке на 10 дней — Яндекс.Погода Главная Пресс-центр Новости Новый температурный рекорд зафиксирован на российской станции «Восток».

Каково это — провести зиму на полярной станции «Восток»

И все в один голос просили сказать спасибо Виктору Конецкому за его хорошие книги о странствиях, за «Соленый хлеб», за «Рассказы матроса Ниточкина». Ну и каких чудес на земле не бывает! Читатели, я надеюсь, поймут: не похвальбы ради автор решился сказать об этом. Просто очень уж любопытно: как восприняли вдалеке взволновавшую всех нас историю Лыковых? Газеты в Мирном зачитали до дыр, но кто-то их отложил, сберег как подарок «восточникам». И походом вместе с другими гостинцами газеты им привезли.

Читали по очереди, и, конечно, было о чем поговорить, поразмышлять. Два тупика. Две схожие и несхожие ситуации. И стремления прямо противоположные: к людям и от людей… Люди Сейчас они разъехались по всей стране. Большинство — ленинградцы.

Двое живут в Архангельске. Доктор Геннадий Баранов после отпуска будет принимать своих пациентов в маленьких Боровичах Новгородчины. Такова география жизни. Возраст тоже неодинаковый. Самому старшему, начальнику станции Петру Астахову, — пятьдесят, младшему, Петру Полянскому, — двадцать пять.

Большинство — новички в Антарктиде. Четверо были в ней во второй раз, двое — третий, а один — в пятый. У каждого своя судьба. И все двадцать навсегда связаны тем, что пережили вместе. Там, на Востоке, они даже внешне походили один на другого.

Гляжу на снимок: на месте лица человеческого — заиндевелый круг. Каждый мог бы сказать: это я. На фотографии, сделанной на борту теплохода, они уже другие. Уже в городском платье, успели даже загореть. Об Антарктиде напоминают лишь бороды и усы, да еще кое у кого седина не по летам ранняя.

По лицам можно судить о характерах, хотя, когда в редакции снимок рассматривал ошибались в характеристиках. Рассматриваю лежащий передо мной снимок. Какое ли наиболее утомленное? Пожалуй, вот это с бородкой клинышком — повар Калмыков Анатолий. На корабле я долго его расспрашивал про варку щей-борщей в Антарктиде, а он то и дело сворачивал на рассказ о семье, о работе своей в Ленинграде.

Видно было: соскучился. Я очень обрадовался, увидев в Одессе его в объятиях жены и двух ребятишек. Причем повар, как полагалось в тот важный момент, на возвышении стоял, под флагами. Но жена и дети не выдержали, подбежали к трибуне, запустили руки в рыжеватую бороду и что-то очень дорогое для сердца полярника говорили, говорили, вызывая вздохи и слезы сочувствия у всех стоявших перед трибуной. В Антарктиду поваром ленинградский профессиональный слесарь попал, по его словам, как кур во щи.

Была у слесаря слабость — кухарил. Сначала дома, потом, чтобы устроить сынишку в лагерь, взялся там помогать. Позже на поварские курсы подался и работал в лагере уже «поваром натуральным». И вздумалось человеку испытать любимое свое дело не где-нибудь — в Антарктиде. Три фигуры в этом краю считаются наиважнейшими — радист, механик и повар.

В годы первых экспедиций поваров сюда приглашали из ресторанов, причем из лучших. По сию пору живут в Антарктиде легенды о кулинарных фантазиях этих ребят. Чудеса делали! Ныне ресторанных асов романтика Антарктиды почему-то привлекать перестала. Но чудес от повара ждут по-прежнему, ибо две только радости доступны тут человеку — еда и баня.

Не знаю, что вышло бы в эту зимовку у тонкого ресторанного мастера, но повар Калмыков Анатолий был на Востоке надежным, изобретательным, безотказным. Кроме похвал перепадали ему и ворчания — все сносил. И всю зимовку три раза в день в тесноте, на керосиновой печке, на двадцать ртов было у него первое, второе и третье. В анкете на мой вопрос: «Чему научила тебя Антарктида? Таков один из новичков Антарктиды.

О каждом из двадцати мне хотелось бы рассказать. Каждого эта зимовка сурово проверила и чему-нибудь научила. Но должен признаться, не со всеми успел как следует побеседовать. А Велло Парка, например, и вовсе не видел, он остался в Антарктиде еще на месяц метеорологом на теплоходе «Профессор Визе». Факт этот сам за себя говорит.

После всякой зимовки, после этой особенно, сердце рвется домой. Но хладнокровный, уравновешенный Велло сказал: «Ладно, надо так надо…» Вот на снимке моем в самом последнем ряду стоит Валерий Лобанов. О нем говорили как о самом трудолюбивом — «свое сделает и чужое прихватит». Он и в анкете на первое место поставил труд. Тут нельзя абы как, тут все должно быть надежно.

Расплатой за небрежность или халтуру может быть жизнь». Школа строительных студенческих отрядов для Геннадия не прошла даром. Умение держать в руках молоток, гвоздь, топор оказалось не менее важным, чем опыт врачебный. Теперь чувствую: многому научился, и не только в профессиональном смысле, но, главное, в понимании людей, их возможностей и своей ответственности. Прожитый год смело можно посчитать за два, а то и за три», — Сергей Касьянов, механик.

Это все говорят новички, впервые узнавшие Антарктиду. И любопытно было почувствовать: трагизм всего, что случилось, они восприняли как-то иначе, чем ветераны: «Ну, говорили, что в Антарктиде трудно. Убедились — действительно трудно». Такая точка отсчета жизненных трудностей очень важна. И особо возмужавшими, как мне показалось, возвращались домой два человека, совершенно не схожие ни внешностью, ни характером, ни образом всей предыдущей жизни.

Когда из Стамбула мы шли по Босфору, на палубе теплохода я снял их стоящими рядом. И могу сейчас вглядеться в их лица. Совершенно не схожие! Один степенного вида очкарь — «профессор», корректный, вежливый, несколько замкнутый. Это инженер-электрик Владимир Харлампиев.

Другой — механик Сергей Кузнецов — похож на озорного мальчишку. Со всеми свой человек, весел, задирист, хотя, как мне показалось, сам к задирам не очень терпим и обидчив. Имеет два прозвища. За умелые руки и редкое трудолюбие Макарыч. За маленький рост и щуплость похудел на зимовке на семь килограммов — другое, очень веселое прозвище.

Сергею тридцать. За словом в карман не лезет. На мой вопрос: «Усы добыл в Антарктиде? Думаю, не без значительных колебаний решился он покуситься на Антарктиду. Допускаю: вопрос возмужания, жизненной школы имел существенный вес, когда принималось решение… Сергей Кузнецов рос в Архангельске, в семье рабочего.

Вырастал девятым ребенком и, понятное дело, небалованным. Сергей с восемнадцати лет на море. Исходил сначала холодные воды, потом плавал и в теплых. Машина всегда сверкала, и от этого в трудовой моей книжке благодарностям просто тесно». Любит морской механик слегка прихвастнуть, но делает это в высшей степени простодушно, с правом человека, для которого труд — это жизнь, который много всего успел повидать и уверен в себе.

В том, что выдюжил на Востоке, ничего особого он не видит. Так и должно быть: Кузнецовы — крепкая кость. У Харлампиева все иначе. Он признается, что испугался всего, что случилось. Испугался, что не готов к неожиданно вставшим трудностям, испугался, что окажется слаб и будет унижен своим положением.

Мы говорили об этом с Владимиром много ночных часов. Я покорен был искренностью и деликатностью этого человека. Чувствовалось: он счастлив, что все сумел одолеть, что ни в чем слабость не показал, что был на уровне всех остальных, хотя, несомненно, был ему труднее, чем всем, уже из-за одних только его очков. Только самый чуткий из всех Борис Моисеев понимал особые мои трудности и чем мог облегчал». Профессионально Владимир Харлампиев заслужил всеобщее уважение.

Сергей Кузнецов: «Володька сделал все возможное и невозможное. Пять раз перебрал генератор — и он заработал! Возможно, первый раз в жизни я очень остро почувствовал элемент творчества». Ответы Владимира на анкету «Чему научила тебя Антарктида? Понял, насколько свойственно для обыкновенного человека недооценивать свои возможности.

Если бы перед поездкой я узнал, что мне предстоит сделать, через что пройти, то никогда не поверил бы, что смогу все это. Еще раз убедился в правомерности истины о том, что человек познается в беде. Даже обычная зимовка на Востоке достаточно трудна, но так хорошо узнать друг друга нам позволили лишь неожиданности, которых было хоть отбавляй. Научился ценить жизнь, те большие и маленькие радости, которыми тут она изредка оделяет. В какой-то степени изменились взгляды на многие жизненные явления, что-то отошло на задний план, что-то выступило вперед, но самое главное, что эти изменения произошли и происходят еще не в худшую, кажется, сторону.

Научился видеть в людях основное, не концентрировать внимание на мелочах. Да, он, конечно, немедленно обнаружился, как только люди оказались у грани опасности. В такие минуты люди, как к магниту, тянутся к человеку, не потерявшему голову, к человеку, решения которого безошибочно верные, «к человеку, с которым, я сразу почувствовал, не пропадешь», — сказал самый молодой из «восточников» Петр Полянский. Таким человеком оказался инженер-буровик Борис Моисеев. В редакции я предложил друзьям-журналистам по снимку определить лидера.

Все ошиблись. Я и сам обнаружил Бориса в заднем ряду — еле виднеется за плечами друзей худощавая его фигура. Один из хорошо знающих инженера ребят сказал: «В обычной обстановке Борис всегда вот такой. Застенчив и скромен до крайности. Таким в жизни достается обычно самый постный кусок.

В обычной жизни в лидеры он не проходит». А там он был подлинным лидером. С самой первой минуты драмы. Это он, точно оценив ситуацию на пожаре, крикнул: «Ребята, немедленно вниз — крыша сейчас провалится! Это он сразу же вспомнил: на буровой есть забытый движок — и побежал его заводить.

Движок нуждался в наладке. Борис все сделал — и движок заработал. Борису принадлежит идея спасительных печек. И это он, обнаружив на свалке дизель, сказал: «Ребята, чего бы нам это ни стоило — восстановим! Баню построить — Борис настоял, предложил под нее жилую свою комнатушку, был «прорабом» на этой жизненно важной стройке.

Тут нет возможности перечислить все, что придумано, предложено и сделано руками инженера-буровика в критические моменты зимовки. Делая записи, я спросил у ребят: все точно, не перехвалим? Сказали: все справедливо! Хорошо владеет токарным станком, прекрасный слесарь, электрик, хорошо разбирается в дизелях. И опыт — пятый раз в Антарктиде!

Возможно, этих забот и довольно, чтобы люди в критический час к тебе потянулись? Говорят: нет, только этого мало. И добавляют вот что: «Абсолютной честности человек… За самое трудное берется первым. Пока не закончено дело, не успокоится. Не ждет похвал… Человек мягкий и добрый.

Не дожидается, когда попросят помочь, сам видит, где трудно, и без слов помогает… Ничего — очертя голову: сначала подумает, потом делает. Обязательно посоветуется. И тебе посоветует, но мягко и необидно… Иногда нужно, чтобы с тебя не только спросили, но поддержали, поняли, вошли в твое положение. Борис и это умеет… Верит в людей. Ему всегда хочется, чтобы все было хорошо.

И сам он для этого делает все возможное. В каюте сидел худощавый стеснительный человек, не склонный к пространному разговору о пережитом. Сказал: «Было трудно. Невыносимо трудно. Особенно, думаю, новичкам…» Мы пили чай, говорили о том, о сем — о Стамбуле, о Чукотке, где когда-то Борис работал, о пяти поездках его в Антарктиду.

И неизбежно вернулись потом к этой последней зимовке. Я много о ней узнал от Бориса. Приведу тут вопросы из разговора и ответы на них. Но эта трудность закономерна. У всех ведь характеры, свои вкусы, привычки, разные представления о жизни.

И все оказалось тут на виду, обнажилось и обострилось. Были у нас и ошибки. Не обижайтесь, разбор их для прессы не предназначен. Сами все разжуем в Ленинграде… Коснулись в беседе средств, помогающих разрядить обстановку. Борис Моисеев: «Средства эти известны: мудрость, терпение, юмор… В этот раз я как-то особенно ощутил отсутствие среди нас Василия Теркина.

И пожалуй, тут, на Востоке, понял всю мудрость и жизненность главной поэмы Твардовского. В трудных длительных испытаниях крайне нужна большой прочности, неунывающая, находчивая, всех притягивающая натура». Но чего не дано — того не дано. Теркиным надо родиться. Эти ребята — по мне.

Прямые, искренние, работящие, очень надежные. Такие — достойная смена нам, старикам, в Антарктиде. Отбор естественный существует, конечно. Без пережитых трудностей кое-кто, однажды побывав в Антарктиде, больше туда не просится. А пережитые трудности, по моим наблюдениям, человека лишь закаляют… В ответах ребят на анкету эта мысль человека, пять раз побывавшего в Антарктиде, подтверждается.

Михаил Гусев: «Осознал: максимальное удовлетворение от работы получаешь, выполняя ее в экстремальных условиях. Ни о чем не жалею! И если суждено еще побывать в Антарктиде, то колебаться не буду — Восток! Это решат домашние обстоятельства. Что касается моих устремлений, то Антарктидой я заболел».

Валерий Головин: «Если меня пошлют, поеду. И попрошусь на Восток». Такие они — «восточники». А надо ли туда ехать? Древнейший вопрос: надо ли с риском для жизни куда-то плыть, ехать, идти?

Ответ тоже древний. В латинском отчеканенном изречении он звучит так: «Плавать по морю необходимо. Жить не так уж необходимо». Эта старинная мудрость предполагает сознательный риск во имя открытий, познаний. На том стоит человек.

Иначе по сей день мы бы думали, что Земля наша плоская, как нижняя часть хлебного каравая. Антарктида, Антарктика это одно и то же … Не так уж давно никто не знал, что она существует. Во времена молодого Пушкина, в 1819 году, из Кронштадта в далекое плавание отправились два русских парусника «Восток» и «Мирный». Название нынешних антарктических станций — благодарность потомков тем, кто считал: плавать по морю необходимо! Это была не первая попытка проверить предположение, что где-то на карте, в самом низу, должна быть земля.

Найдя Австралию, морские скитальцы стремились увидеть: а что же там, дальше, на юге? Но Земля туда не пускала. Земли, что могут находиться на юге, никогда не будут исследованы». Сказано сильно и кем — Джеймсом Куком, знаменитым путешественником, открывателем, прославленным капитаном! Тем значительней подвиг двух капитанов российских Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева.

Две нынешние станции в Антарктиде носят их имена. Антарктида существовала! Семьсот пятьдесят один день были русские моряки в плавании, из них сто дней — в антарктических льдах. Любой нынешний капитан, знающий все коварства южного льда, снимет шапку перед подвигом «Мирного» и «Востока» — парусные суда, лишенные маневренности нынешних кораблей, в любой момент могли оказаться в ловушке. Между тем корабли обогнули всю Антарктиду, девять раз приближались к ее берегам и в общих чертах определили размеры и контуры континента.

Немецкий географ Петерман писал: «За эту заслугу имя Беллинсгаузена можно прямо поставить наряду с именами Колумба, Магеллана…» Таков начальный вклад нашей страны в исследование Антарктиды. Ледовый континент после его открытия осторожно, но непрерывно стали «ощупывать». Однако он долго оставался «терра инкогнита» — землей неизвестной, казавшейся воплощением всех опасностей. Название материку придумал англичанин Меррей: Антарктида — «лежащая против Арктики». Лишь в 1895 году люди впервые ступили на материк.

То были норвежцы, капитан Кристинсен и четверо его спутников. Их вылазка длилась считанные часы. Но все всегда начинается с первого шага. Шестнадцать лет спустя пять норвежцев и пятеро англичан двумя группами, соревнуясь, решили двинуться в глубь Антарктиды и достичь ни много ни мало — Южного полюса. И они достигли его.

Они увидели материк Антарктиды. Их впечатления? Место действительно самое неуютное на Земле — суровая, безжалостная, ледяная пустыня. Достойно ли это место внимания человека? Излишний вопрос.

Уж коли мы покусились узнать, что представляет собой Луна, как выглядят, «чем дышат» Венера и Марс, то Антарктида — огромная часть нашего дома — Земли — неизбежно должна была стать объектом тщательных изучений. И ни в каком другом деле народы не проявили столько согласия, солидарности, взаимовыручки, помощи, целенаправленных общих усилий, как в изучении Антарктиды. Для науки Антарктида — уникальное место планеты, гигантская лаборатория, где изучают природу Земли и космоса. Тут работают геофизики, магнитологи, океанологи, моряки, радиофизики, биологи, астрономы. Но Холод и Лед все-таки главные объекты науки.

Антарктиду называют «кухней» земной погоды. Надо ли удивляться, как тянет к себе эта «кухня» климатологов, гляциологов, ученых метеослужбы. Но, оказалось, антарктический лед, напластованный чередованием зимы и лета, является еще и уникальным летописцем Земли. Как годовые кольца деревьев, лед, если его пробурить и исследовать вынутые керны, может рассказать, в какие годы на планете выпадали пеплы вулканов, когда оседала метеоритная пыль, как менялся климат планеты, каков возраст самой антарктической ледяной шапки. Бурение льда подтвердило, между прочим, предположение, что ледяная масса, соприкасаясь у основания с грунтом, превращается в воду — давление, трение и внутриземное тепло в совокупности делают свое дело… Много всего поведала Антарктида.

Несколько поколений людей снимали с этого континента покров таинственности, но главные, громадные по объему знания Антарктиды были получены в этом веке. Большой и всеми признанный вклад в изучение континента сделали советские исследователи. Их тут с 1956 года побывало шестнадцать тысяч, причем пять тысяч — с зимовкой. Однако, чем больше мы знаем, тем больше у нас вопросов. И «белый магнит» по-прежнему будет притягивать исследователей.

В последние годы Антарктиду усиленно посещают геологи. И они «накопали» тут много всего интересного, объясняющего природу Земли и дающего представление о богатствах Южного континента. Пока в практических целях с континента увезли лишь глыбу белого мрамора на памятник Скотту в Новой Зеландии. Но завтра может все измениться. И очень возможно, что главный спрос тут будет на… лед.

Идея возить отсюда айсберги на буксире лет двадцать назад вызывала улыбку. Сейчас уже существуют проекты, как это делать. Проблема чистой воды повсюду становится все острее. И взоры людей обращаются к Антарктиде. Тут законсервировано восемь десятых запасов пресной воды планеты… «Плавать по морю необходимо…» Со времен Фаддея Беллинсгаузена Антарктида, конечно, ни на градус не потеплела, не стала гостеприимней.

Но люди научились тут жить и работать. Обдуманно скажем: не более чем ехать по напряженной автомобильной дороге. Большая опасность в наш технический век, как наблюдаем, может подстеречь человека даже на тихой, спокойной, обжитой реке, стоит лишь малость притупить бдительность. Антарктида же требует мужества, выносливости и дисциплины особой. Она, как любят говорить полярники, не прощает обращения с ней «на ты».

Четыре года назад мир облетело известие: новозеландский лайнер двести тридцать семь пассажиров и двадцать человек команды в Антарктиде потерпел катастрофу. Это был накатанный рейс, в котором небедным пассажирам налегке показывали ледяной континент. Туристский пикник — закуска, выпивка на борту, десертное антарктическое блюдо, под названием «Эребус». Погибли все. Это был случай обращения с Антарктидой «на ты».

Я повесил в комнате перекладину, раздобыл подобие штанги, установил велотренажер — так и согревался. В жилом здании есть кают-компания, где стоит бильярдный стол, а на стене висит телевизор хотя эфирного телевидения нет. После того как температура там упала до минусовой, долгое время туда никто не совался. Но однажды на складе обнаружилась неисправная игровая приставка. Мы ее починили, подключили к телевизору, и в кают-компании снова начали появляться люди — одетые в теплые куртки и брюки, в шапках и валенках, они собирались, чтобы поиграть в гонки и кулачные бои. Как и в любом другом коллективе, особенно небольшом — а нас на станции было 13 человек, — возникали конфликты. Сначала это были какие-то незначительные интрижки. Некоторые перерастали в серьезные ссоры на месяцы. Образовывались "кружки", шли разговоры о том, что Иванов сделал Петрову, а Петров — глупый трус — повел себя не как мужчина и не ударил Иванова. Потом этот разговор в искаженном виде доходил до Петрова, он решал не быть больше трусом и в другой раз бил Иванова.

Еще один тип конфликтов происходил от того, что начальник станции выделял приближенных и снабжал их продовольст вием и алкоголем сверх нормы. Самое неприятное — драки, оскорбления — начиналось с алкоголя. Водка на станцию завозится легально и в приличных количествах. Во время моей зимовки было завезено 200 с чем-то бутылок по 0,75 литра. Порой запои не прекращались по неделе, и в них участвовало около трети состава зимовки. Все спиртное было выпито меньше чем за полгода, еще до конца мая. В оставшееся время разводили служебный спирт и с разрешения начальника станции гнали самогон — на дрожжах и сахаре с добавлением гороха. На время зимовки я вызвался быть добровольцем в ежемесячных походах на снегомерный полигон в пяти километрах севернее станции. Там вдвоем с напарником мы раз в месяц измеряли накопление снега у специально вбитых для этого вешек. Пока не наступила полярная ночь, все было нормально.

Станция основана в 1957 году. На протяжении уже нескольких десятков лет полярники проводят там исследования, ведь место этой станции — одно из наиболее подходящих для исследований магнитного поля Земли. Помимо этого, полярники проводят там аэро-метеорологические, гляциологические изучение льда , климатические и даже медицинские исследования. Южный полюс намного холоднее Северного. Это связано с тем, что Северный полюс находится на высоте уровня моря, а Южный — на материке, после которого идёт толща льда станция Восток располагается на толще ледяного покрова высотой в 3700 м. Температура на самом Южном полюсе тоже разнится.

В связи с этим, конструкции стен, полов и потолков были полностью переделаны. Организованы выходы на кровлю для обслуживания оборудования, а также предусмотрены механизмы для подъема грузов на станцию. В результате от первоначальной идеи осталась только модульная система из пяти блоков. Модульность конструкции обусловлена необходимостью автономной работы каждого из блоков в случае непредвиденной ситуации. Для этих же целей было разнесено расположение резервных дизель-генераторов для обеспечения жизнедеятельности. Был учтен печальный опыт, связанный с заносом уже существующей станции. Таким образом, новый комплекс состоит из пяти модульных блоков, общая площадь которых превышает 3000 квадратных метров. В зимний период в нем предусмотрено комфортное размещение до 15 человек, а в сезонный период до 35 человек.

В Антарктиде запустят новую станцию «Восток» в январе

Станция является важным пунктом научной деятельности, в изучении континента и воздействия сурового климата на различные аспекты деятельности человека. Именно здесь обнаружено крупнейшее подледное озеро Антарктиды, с предполагаемой площадью 15,5 тысяч квадратных километров. В настоящее время реализуется проект строительства новой зимовочной станции, с общей площадью помещений 1911 м2. Новая станция обеспечит проживание и научно-исследовательскую деятельность 15 человек во время зимовки и 35 человек в сезон.

Организованы выходы на кровлю для обслуживания оборудования, а также предусмотрены механизмы для подъема грузов на станцию. В результате от первоначальной идеи осталась только модульная система из пяти блоков. Модульность конструкции обусловлена необходимостью автономной работы каждого из блоков в случае непредвиденной ситуации. Для этих же целей было разнесено расположение резервных дизель-генераторов для обеспечения жизнедеятельности. Был учтен печальный опыт, связанный с заносом уже существующей станции. Таким образом, новый комплекс состоит из пяти модульных блоков, общая площадь которых превышает 3000 квадратных метров. В зимний период в нем предусмотрено комфортное размещение до 15 человек, а в сезонный период до 35 человек.

Два из жилых блоков содержат лаборатории, личные комнаты, кухню, столовую, зону отдыха, спортзал, сауну и медицинский центр с операционной.

Он представляет из себя набор из двух термометров, сухого и смоченного. Основываясь на разнице их показателей, ученые могут вычислить влажность воздуха. Экстремальные показатели температуры в обязательном порядке перепроверяются несколько раз, так что ошибочная фиксация рекорда практически исключена. Зачем метеорологов учат задерживать дыхание Приборы метеорологов крайне чувствительны, и потому их стремятся изолировать от любых нежелательных внешних воздействий. Этому учат... Ru" Дмитрий Дрозд, метеоролог Арктического и антарктического научно-исследовательского института, прямо сейчас находящийся на станции. В скором времени ученые Арктического и антарктического научно-исследовательского института планируют открыть на Востоке филиал Лаборатории изменений климата и окружающей среды, который будет следить за влиянием глобального потепления на Антарктиду.

Новый зимовочный комплекс состоит из пяти модулей: два служебно-жилых помещения, служебное здание с дизель-генераторными установками и системой очистки и хранения воды, склад с резервным дизель-генератором и гараж. Толщина утепления стен 80 см. Станция будет стоять на 36 опорах высотой 3 м, что позволит ей оставаться не занесённой на протяжении многих лет [11]. В сердце станции будут установлены четыре дизель-генератора мощностью 200 кВт каждый плюс два резервных, расположенных отдельно от станции. Вместе с комплексом в Антарктиду отправятся для испытаний несколько типов солнечных батарей полярный день на Востоке длится четыре месяца. В будущем на станции появится солнечная энергетическая установка [11]. В конструкции станции применены новые технологии энергосбережения. Система вентиляции включает в себя рекуператор , который подогревает поступающий воздух за счёт отработанного.

Станция Восток - самое холодное место на планете

Но такие дни и проходили быстрее. Однажды начальник станции объявил на общем собрании, что мы переходим в режим экономии топлива. Интересно, что эта экономия топлива была никому не нужна — после окончания зимовки у нас осталось лишних 10 тонн солярки для генераторов. Но в результате помещения станции оказались выхоложены. В столовой образовались полуметровые сталактиты из льда. У посудомоечной машины, которая реально экономила электричество, воду, силы и время, разорвало льдом все внутренние шланги. В эти месяцы основной досуг сводился к физкультуре. Я повесил в комнате перекладину, раздобыл подобие штанги, установил велотренажер — так и согревался. В жилом здании есть кают-компания, где стоит бильярдный стол, а на стене висит телевизор хотя эфирного телевидения нет.

После того как температура там упала до минусовой, долгое время туда никто не совался. Но однажды на складе обнаружилась неисправная игровая приставка. Мы ее починили, подключили к телевизору, и в кают-компании снова начали появляться люди — одетые в теплые куртки и брюки, в шапках и валенках, они собирались, чтобы поиграть в гонки и кулачные бои. Как и в любом другом коллективе, особенно небольшом — а нас на станции было 13 человек, — возникали конфликты. Сначала это были какие-то незначительные интрижки. Некоторые перерастали в серьезные ссоры на месяцы. Образовывались "кружки", шли разговоры о том, что Иванов сделал Петрову, а Петров — глупый трус — повел себя не как мужчина и не ударил Иванова. Потом этот разговор в искаженном виде доходил до Петрова, он решал не быть больше трусом и в другой раз бил Иванова.

Еще один тип конфликтов происходил от того, что начальник станции выделял приближенных и снабжал их продовольст вием и алкоголем сверх нормы. Самое неприятное — драки, оскорбления — начиналось с алкоголя. Водка на станцию завозится легально и в приличных количествах.

Таким образом, мы значительно увеличиваем продолжительность летнего цикла работ, что особенно важно для выполнения задач на внутриконтинентальной станции Восток, где «теплый» период длится всего лишь до конца января. На открытом воздухе в таких условиях работать невозможно, все сезонные программы заканчиваются», - отметил Александр Макаров, директор Арктического и антарктического научно-исследовательского института.

Новый аэродром «Зенит» был открыт в ноябре 2022 года. Созданием взлетно-посадочной полосы протяженностью 3000 метров и шириной 60 метров занимались ученые Арктического и антарктического научно-исследовательского института совместно со специалистами компании «Запсибгазпром».

Сочетание низкой температуры воздуха со сверхнизким давлением и недостатком кислорода, низкой влажностью как в пустыне Сахара делает станцию Восток сверхэкстремальным местом на Земле по трудности выживания.

Сердце колотится уже не в груди, а в горле. Терпимо, когда идешь против ветра, а как под ветер — дым, совершенно нечем дышать, хоть падай. Мороз — шестьдесят восемь градусов.

А самолет вылетел». Самолет из Мирного приближался к Востоку. На борт передали, что корочку льда наморозить не удалось, и командир принимает решение не садиться, а ограничиться сбросом медикаментов и барокамеры для больного. Но вот момент… Люди такие моменты запоминают на всю жизнь. Метеоролог Велло Парк прибежал с известием: температура повысилась! Редкостный случай: на фоне солнечной тихой погоды, когда обычно мороз усиливается, невесть откуда пришел относительно теплый воздушный фронт. Температура — минус шестьдесят три.

Для посадки она все равно не годится — самолет не может взлететь. И летчики, сделав круг над Востоком, бросают контейнер с грузом. Но опытный Велло догадался измерить температуру у поверхности полосы, и она на солнце от копоти сделалась чуть теплее, чем окружающий воздух, — минус шестьдесят градусов! С этим известием Велло, задыхаясь, бросился в радиорубку: «Женя, на полосе — шестьдесят! Можно садиться. Беру всю ответственность на себя». С самолета спокойный голос Евгения Кравченко ответил: «Хорошо, Велло, я знаю твой опыт.

Я тебе верю. Скорее, скорее доставить больного. Закутанного, как куклу, Мишку примчали на тягаче. Самолет на минуту, может быть, на две остановился. Бежим, на руках несем Мишку. Задыхаемся, ветер от винтов забивает рот и нос снежной пылью, обжигает огнем: температура с учетом ветра не менее девяноста. Поднимаем друга нашего в самолет.

Дверь захлопнулась… И вот уже с замиранием сердца следим, как бежит самолет по нашей закопченной полосе. Тысяча метров… тысяча пятьсот, две тысячи — отрыва нет. Две тысячи пятьсот — нет отрыва. Полосы остается, очень хорошо знаем, всего пятьсот метров. И вот уже в самом конце, чуть не касаясь застругов снега, натужно ревя, оставляя шлейф дыма, самолет отрывается… Вздох облегчения. Смотрим друг на друга. Собираем на полосе брошенные мешки, в которые кутали Мишку.

И, еле передвигая ноги, идем домой. Когда я разделся, то мокрыми были не только две рубашки, но даже носки. Куртка наверху была покрыта звенящей коркой льда. Подшлемник снять сразу не мог — так сильно примерз к бороде. У многих ребят обморожены веки». Вечером из Мирного на Восток сообщили: больной доставлен благополучно. Даже для Антарктиды, много всего повидавшей, операция эта по спасению человека была из ряда вон выходящей.

Летчики — командир Евгений Кравченко, второй пилот Владимир Кузнецов, штурман Игорь Игнатов, механик Виктор Маслов и радист Юрий Пустохин — показали высший класс мастерства, проявили опыт и мужество, решимость пройти по самому острию бритвы, соблюдая регламенты строгой работы, но помня также о человеческом долге. Удостоенных такой похвалы тут долго помнят. Тут еще скажут, как сказал Евгений Кравченко Велло Парку в минуту, когда все решалось: я тебя знаю, я верю тебе… Из Востока летчики получили сердечную благодарность. Сами они тоже послали «Спасибо! Москва — Ленинград поздравили тех и других. Все было сделано по хорошим законам и правилам Антарктиды. Холодного воздуха нахватались сверх всякой меры.

На морозе в шестьдесят пять градусов по здешней норме находиться можно тридцать — сорок минут, а мы находились шесть — восемь часов. Восток есть Восток. Но такого тут не бывало». Эта запись помечена 17 марта. Ни автор записок и никто из зимовщиков не могли тогда знать, насколько более грозное испытание ожидает их впереди. Снова гляжу на снимок. Третий слева домик с пристройкой — ДЭС.

С пристройки в ночь на 12 апреля начался пожар, мгновенно лишивший людей в этой самой далекой обитаемой точке планеты тепла и света. О самом насущном… О тепле, о свете, о еде и воде. Срочно необходимо было тепло! Без него, даже будучи сытым, тут, в самой холодной точке Земли, быстро протянешь ноги. Тепло на Востоке всегда берегли. Сейчас надо было вести за тепло подлинную войну. И обязательно ее выиграть.

Две «керосинки» «Алма-Ата» не могли одолеть Антарктиду. Надо было срочно что-то придумать. На Восток подбираются люди бывалые и смекалистые. Мысли о печках-капельницах сразу же высказал Борис Моисеев. Что касается изготовления печек, то за это дело взялись инженер-буровик Валерий Лобанов и электрик Валентин Морозов. Дело было нехитрым, если бы действовать сваркой: окошко в баллоне, дверца, трубочка для солярка внутрь, краник снаружи, подающий горючее каплями… Но движок берегли исключительно для радиосвязи, и печка начали делать слесарным путем, оставляя на холодном металле кожу. В конце концов к электросварке все же пришлось прибегнуть.

И семь самодельных «буржуек» вскорости задымили на Полюсе холода. Сразу же обнаружилось: движком опять придется рискнуть. Солярка в баках возле сгоревшей ДЭС была густой, как гудрон, «палкой тычешь — едва проминается». Опустили в солярку тэн. Многим знакомый бытовой электрический кипятильник дает представление об этом приборе. Но воду в стакане мы греем две-три минуты, тут же движок гоняли весь день. Перекачали потом горючее в бочки, перекатили бочки к местам потребления.

Все: одежда, пол в помещении, наши бороды, одеяла, приборы, вещи — все пропитано этим запахом. Кажется, даже в жилах не кровь течет, а солярка». Свои самодельные печи они сейчас вспоминают с любовью и содроганием. Как не любить, когда жизнь спасена! Но сколько хлопот они доставляли! Обжегшись на молоке, известное дело, дуют на воду. И поначалу возле каждой печки, как египетский жрец, сидел дежурный.

Называлось это: нести печко-вахту. Потом пробовали, уходя, выключать агрегаты, но, возвратясь, находили в помещении волчий холод. И попробовали доверять печкам. В пожарном смысле эти «буржуйки» ни разу не подвели. Но требовали за собой ухода. По недостатку кислорода солярка горела с большой копотью. Копоть оседала в трубе так густо, что через день-другой надо было забираться на крышу и чистить.

Поленился вовремя сделать работу — потухшая печь заставит тебя проснуться от холода. А приятно ли лезть из постели на крышу при минус семидесяти восьми? Интеллигентный человек, но какие глубокие знания народного языка обнаружил! Излишне сильно начал он наверху швабрить. А дверца у печки возьми и откройся. Сажа завалила практически все наше антарктическое купе. У каждой печи был свой характер: одна булькала, другая присвистывала, третья сопела.

По этим звукам постепенно научились угадывать «что печка хочет» и всячески ей угождали, чтобы не проснуться от нестерпимой жары или зверского холода. И примерно шестьдесят — семьдесят раз за зимовку каждую чистили. Распределение тепла при таком отоплении было своеобразным: «У печки — Сочи, у стены — Антарктида». Особенно велика была разница температур по вертикали. Спали на койках в два яруса. Нижний предпочитает одеться возможно теплее. А в самом низу по углам и у стен — лед.

Ко льду привыкли. Когда его становится слишком уж много, берем топоры и ведрами носим эти дары Антарктиды наружу». Так обстояло дело с теплом. Последний луч света, тощий, прощальный, они увидели 22 апреля. Солнце лишь показало макушку и сразу скрылось — наступила полярная ночь, сначала с зарей, а скоро потянулся один сплошной черный нескончаемый холст времени. И полная темнота! Но для жизни нужен какой-нибудь свет.

Раньше на станции горел прожектор, светились окна. Теперь все погрузилось во мрак. От дома к дому по тропинкам ходили ощупью, считая шаги, чтобы не ошибиться. Когда возвращался из кают-компании по часам середина московского дня! Где я? Ничего не вижу. Щупая свои следы руками, как собака, на четвереньках вернулся к исходной точке… Мысленно посмотрел на себя со стороны — смешно и грустно».

Между тем были тут у людей совершенно неотложные, жизненно важные работы. Их приходилось делать в темноте, ощупью. Что касается помещений, то тут поначалу на освещение пошел керосин. Но кто-то вспомнил об изрядных запасах парафина, хранимого астрофизиками, и пошло производство свечей! Изощрялись кто как умел. Шпагат — на фитиль, а форма: труба из картона, банка от порошкового молока, глубокая миска. Тут каждый считал себя мастером, и свечей понаделали много.

Но довольными этой иллюминацией не были. Свечи коптили. Все та же кислородная недостаточность плюс спертый воздух. Свечная сажа плавала в воздухе непролазными хлопьями, набивалась в волосы, уши, пропитала одежду. Сажу ложками, как пенки, снимали в баке с компотом, ловили в тарелках с супом. На покрытой сажей стене пальцем можно было писать всякие мудрые изречения. Свечкам стали искать замену.

Инженер-радиолокаторщик Николай Фролов, приспособив стекло от приличных размеров старой радиолампы, сделал керосиновую — но тоже сильно коптила. Позже трудами великими стали вырабатывать электрический свет. Но до того благословенного дня сажа так в людей въелась, так донял их мороз и так уже прикипела к телу одежда, что слово «баня» однажды робко, мечтательно кем-то было произнесено. Все промолчали: какая баня, когда спят одетыми и раз в день имеют возможность ополоснуть руки… Сделаем отступление. Баня в Антарктиде на любой станции — важнейшее учреждение. Баня, кто понимает, и на Большой земле — радость первостатейная. В Антарктиде же баня — праздник, лечебница, наипервейшее удовольствие.

Легко понять наших пропитанных сажей «восточников». Борис Моисеев и врач Геннадий Баранов взялись столярничать: соорудили скамейки, полок, навесили в банном чертоге двери. Ровно неделю возились при коптящих свечах. И вот желанная весть: баня затоплена! Сутки топили печку, чтобы изгнать Антарктиду из бани. Потом стали греть воду. Бруски каленного семидесятиградусным морозом снега не очень-то скоро тают, забирают в себя тепло.

И все же час наступил, можно было растелешиться. Но какое блаженство! И целых три таза горячей воды на брата — мойся, стирай! На верхней полке достойная любой бани жара, внизу же снег лежит и не тает. Но этот контраст для бани даже хорош. Свечка моргает. Воняет соляркой.

Но, я уверен, ни от какой бани, ни от какого в жизни мытья подобного удовольствия мы не испытывали». Я говорил со всеми: какой день зимовки после пожара был самым памятным? Все в один голос: «Когда заработала баня! И все же в первую очередь — баня! До этого говорили с надеждой: перезимуем. Теперь уже уверены были: перезимуем! Банились первый раз 1 мая.

Для каждого заготовили веселый билет-приглашение. За стол после бани вызов копоти! В тот же день впервые после пожара устроили развлечение. В большом человеческом мире картину эту справедливо корили за пустоватость, а нам сейчас она в самый раз… Подводили итоги житья-бытья от пожара до бани. Чувствуем: жили и действовали правильно». О хлебе насущном, о еде и воде… С водой в Антарктиде дело обстоит так. Вблизи побережья есть озера пресной воды, и тут проблем никаких — хоть залейся.

В Мирном воду, помню, вытаивали изо льда — в ледяную толщу опускали электрический нагреватель и из каверны качали воду. На Востоке воду всегда «пилили». Загодя, в не самое лютое время каждому из зимовщиков полагалось напилить тысячу штук снежных блоков. Этого вполне хватало на щи, на чай, на компоты, на баню, на мытье посуды, на все остальное. Снег заготовили, напилили и в этот раз, но пожар его съел. И теперь заготовка воды стала делом ежедневной необходимости. Мне дали посмотреть снимок: двое людей, согнувшись, тянут на санках три глыбы снега.

Комментирует снимок инженер-геофизик ленинградец Дмитрий Дмитриев. В сущности так ведь и было — блокада. Одно отличие — не бомбят и с харчами в порядке. Мороз — семьдесят шесть градусов, санки по здешнему снегу тащатся еле-еле. Но надо было идти пилить Антарктиду, без воды, как без тепла, — крышка. И это еще ничего — светло! Скверно было пилить в потемках — частенько привозили снег с сажей.

Однажды сутки топили баню, а натаяли воду — из крана пошли чернила. Забавно вспоминать, а тогда мы чуть не плакали от досады». На Востоке много воды идет на питье. Антарктида, все высушивая, вымораживая, с этой же меркой подходит и к человеческому организму. Обычную долю влаги из воздуха организм на Востоке не получает. Как в жаркой пустыне, тут постоянно хочется пить. И потому постоянно наготове был чай — растопленный снег, сдобренный ароматами тропиков Знаменитая фраза: «Чай не пьешь, где силы берешь?

А с хлебом так: ели сначала сухари, но они скоро кончились. Надо было печь хлеб. Муки много, и мороз ей — ничто. Но как пекарню наладить на «керосинке»? Экспериментировать взялся аэролог Иван Козорез — начал с пресных лепешек на сковородке. Ничего, ели эти проткнутые вилкой «для пышности», подгоравшие и вкусом, конечно, далекие от самаркандских лепешки, окрещенные «козорезиками». Потом обнаружилось: дрожжи мороз не убил.

Стали пробовать квашеный хлеб выпекать. Получился не сразу — снизу горит, а середина сырая. Вот тогда и придумал Иван Козорез свой «хлебный комбайн». Я, полагая, что буду сейчас посвящен в секреты еще не патентованного открытия, подкатился к Ивану с большим блокнотом: ну-ка выкладывай все без утайки. Зарисовал я пекарню: сковородка на печке слегка приподнята и поставлена на пустую консервную банку, сверху же все накрыто большой кастрюлей. В целом — что-то вроде духовки. Агрегат немудреный, но тем и хорош, что прост.

Один недостаток был у пекарни — ничтожная производительность. Месит, квасит Козорез тесто, печет три часа, а результат — три кило хлеба. На большую ораву с большого мороза пришедших людей это как ленинградская норма в блокаду. И по этой причине пек хлеба свои Козорез непрерывно: один — на завтрак, два — на обед, два — на ужин. Всю зимовку при хлебе и состоял. Работа «не фронтовая», с точки зрения людей пиливших, рубивших, ворочавших на морозе железо. Будем, однако же, справедливы: всякий фронт без хлеба вскорости скиснет.

И потому пекарю пекарево полагается воздавать. И в заключение надо сказать: не хлебом единым всегда жила Антарктида. Зимовщики первых лет помнят в столовых блюдо с икрой для всех, кто желает. К Антарктиде тогда относились, как к космосу! Но за три десятка без малого лет рыба икру стала метать куда экономней. За это же время Антарктиду обжили так, что вполне прижилась в ней икра кабачковая. И ее тут любили.

Но в этот раз многие банки, железные и стеклянные, мороз разорвал. Попортил мороз картошку спасенной хватило лишь до июня , убил лук. И хотя продуктов было немало, того, что «хотела душа», было либо в обрез, либо не было вовсе. И поскольку еда в Антарктиде — фактор исключительной важности, особенно на Востоке, особенно при такой драматической зимовке, возникли тут некоторые напряжения вокруг пищи. Чего же особо «хотела душа»? Но повар Анатолий Калмыков при всем желании не мог налепить пельменей на всю нашу братию. Летчики глядели на нас как на пришельцев с того света, спросили: ребята, чего бы вы хотели сейчас поесть?

В мечтательно-теоретическом плане мы заявили: теперь бы картошки и яичницу с луком… Каково же было изумление наше, когда минут через двадцать зовут нас летчики к столу, покрытому старой антарктической картой. Й что мы видим? Жареную картошку и яичницу с луком! Сразу почувствовали, что возвращаемся к человеческой жизни». Будни Маленький движок был ненадежен. Его берегли — давали передохнуть, заводили прогреть, сдували с него пылинки, «казалось, еще немного, и начнем приносить ему жертвы». Можно это понять: движок обеспечивал связь.

Четыре раза в сутки Восток заявлял о себе сводкой погоды, радиограммами близким и сам жаждал вестей. Радисты на Молодежной и в Мирном ждали в эфире Восток, принимали его немедленно, поощряли объем радиограмм. Это единственное, чем можно было помочь терпящим бедствие. Его чихания, его изношенные постукивания принимались как болезнь близкого, дорогого человека». Завтра его посмотрим, — сказал за ужином Борис Моисеев. Дизелями на Востоке не разбрасываются. И если уж дизель отправлен на свалку, то там ему и место.

И все же решили как следует посмотреть. Посмотреть… Если бы это был примус — принес, поглядел, выкинул, если негоден. А в дизеле с генератором более тонны. Помножьте вес на шестьсот метров расстояния от свалки до места под крышей, не забудьте, что мороз при этом семьдесят шесть, а воздух такой, что сердце работает на тройных оборотах. Есть трактор. Но никто никогда на Востоке в такие морозы трактор не заводил. Говорят, попытка не пытка.

Но эта попытка пыткой и была. Стали разогревать трактор. Не факелами, конечно, как это делает тракторист где-нибудь в средних широтах при минус двадцати пяти. Разыскали грелку для самолетов. Зажгли в ней солярку, брезентовый тоннель подвели к трактору. Сутки грели. И начали заводить.

Горемыка трактор поддался насилию, но отозвался только двумя цилиндрами. Этой полуобморочной механической силы все же хватило протащить дизель на нужное расстояние… Спасибо, трактор, ты сделал, что мог! Теперь в дело пойдет «раз, два — взяли!

Ученые-полярники рассказали о типичном дне на научной станции Восток

На станции «Восток» советскими исследователями была зафиксирована рекордно низкая температура воздуха минус 88,3 °С. На метеостанции Пионерская, которая действовала в период МГГ, средняя температура в июле составила – 50 °С, в августе средняя температура. январь. Прогноз погоды. номер метеостанции, наблюдения с 1 февраля 2005. Новости погоды. Южный геомагнитный полюс и полюс холода планеты. Советский аэролог запускает радиозонд. Мы представляем прогноз погоды с заблаговременностью до 2 недель.

Антарктическую станцию Восток очищают от снежных заносов

Главная Пресс-центр Новости Новый температурный рекорд зафиксирован на российской станции «Восток». Фото: РИА Новости © 2024, Владимир Астапкович. На российской полярной станции "Восток" заканчивается смена зимовочного состава. Ну а на территории Антарктиды, в частности, на единственной научной внутриконтинентальной российской станции «Восток», ударили зимние сообщает НИИ Арктики и Антарктики, в последние время на станции установилась крайне низкая температура воздуха.

Восток (антарктическая станция)

Несчастный метеоролог в любую погоду 4 раза в день ходит на улицу смотреть свои приборы; во-вторых: только Восток стоит на подлёдном озере, которое образует ровное плато, где ветер не может разгоняться повышая температуру. Главная» Новости» Станция восток погода. Точный подробный прогноз погоды на 14 дней (2 недели) в Востоке, Поронайский район, Сахалинская область, Россия. главная новости климат мониторинг загрязнения окружающей среды погода сейчас прогноз погоды статьи о нас гостевая книга. То есть в восточном округе автоматические станции показали, что количество осадков буквально за два часа, то есть с 09:00 до 11:00 превысило отметку 20 мм, то есть это действительно сильные осадки», — рассказала собеседница RT.

«Заглядывая в будку, метеоролог задерживает дыхание»: как следят за погодой на полюсе холода Земли

Этот раздел статьи следует викифицировать. Пожалуйста, оформите его согласно правилам оформления статей. Осадков практически не выпадает. Среднегодовой уровень осадков — всего около 4,5 мм, что эквивалентно полному их отсутствию. В связи с глобальным потеплением несколько лет назад[когда? Интересно, что самая высокая температура на станции за более чем 51 лет метеорологических наблюдений за ней наблюдалась в первый день её основания. Поэтому есть очень большая вероятность, что максимальная температура на месте станции наблюдалась до её основания.

Российская станция Восток расположена в самой холодной точке планеты. С мая по сентябрь, в период антарктической зимы, добраться до станции практически невозможно.

Но уже с конца февраля сотрудники станции Восток работают в автономном режиме, обеспечивая непрерывный поток метеорологических и геофизических данных для наших исследований. Станция Восток находится в центральной части Антарктиды на расстоянии около 1500 км от побережья и почти в 3 500 метрах над уровнем моря. Осадков здесь практически не бывает — среднегодовой уровень всего около 18 мм.

Но возможно, дело в другом: Михаил Гусев — спортсмен, гимнаст. Здоровье его на Востоке — не лучшая ли агитация укреплять себя спортом! Все на зимовке страдали расстройством сна. Это всегда тут бывало в полярную ночь. В этот раз положение усугублялось отсутствием четкого ритма работы. Нервное напряжение было очень высоким, «к октябрю истощили запас транквилизаторов». И запись в дневнике Аркадия Максимова в этом смысле красноречива: «Ночь до крайности всех измотала. Это они-де шлют нам напасти. Мы не на шутку встревожились. Сон постепенно у всех наладился». В этих суровых буднях были, конечно, светлые дни и часы. Все станции, как журавли ночью, перекликаются по радио, поздравляют друг друга. Теперь дело пойдет к теплу и свету, подъем на гору завершился, теперь будет с каждым днем легче, а там, глядишь, — и домой. Но долго после пиковой точки еще тянется ночь на Востоке. И каждый день эта весть подтверждалась. А 23 августа все вышли встречать светило. Вышли его встречать. И оно в точном соответствии с космическим расписанием появилось. В 13 часов 30 минут все построились у флагштока. Укрепили и подняли новый флаг, прибереженный Валеркой Головиным, старый на ветрах и морозе истрепался до маленьких лоскутков. Момент — сердце разрывается от волнения. Над горизонтом — шар солнца, а тут, на мачте, поднимается флаг нашей Родины Ощущение такое, будто новая жизнь начинается». Хороший и такой естественный тут, на Востоке, праздник, конечно, отметили. Выпустили даже стенную газету с названием: «Горит Восток зарею новой». Еще одним праздником было сообщение: из Мирного на Восток вышел санно-тракторный поезд — четырнадцать «Харьковчанок» и тягачей с грузом. Было это 20 октября. С того дня радист Валерий Головин каждое утро вывешивал бюллетень: сколько прошли, какие помехи в пути, что чинят, что бросить пришлось на дороге. Поход на Восток — адская, нечеловеческая работа. В 1963 году я летал к такому поезду в глубь Антарктиды — возили запасную коробку передач. Пятнадцать человек на руках выхватили нас из самолета — так были рады! Помню обветренные, загорелые, чумазые, однако на удивление веселые лица. Как ставили привезенную нами запчасть при минус сорока четырех, при сильном ветре, на высоте три тысячи метров? Представить себе не могу. Мы улетели, они остались. С того дня храню ощущение: нет работы на Земле тяжелее, чем эта, в походе по Антарктиде. На этот раз поход торопился. Вел поезд Николай Филиппович Зайцев, хорошо понимавший, как ждут на Востоке прорыва блокады. Шли с потерями, неизбежными на этом пути. Из четырнадцати тягачей и «Харьковчанок» добрались до цели лишь десять. А на Востоке, конечно, ждали. По радио точно было известно, в какой день, на каком километре поход. Стали забираться на крыши: не видно ли дымков? И вот 23 ноября дымки показались. А потом и темные точки. С опережением всех прежних сроков санно-тракторный поезд пришел на Восток. Прибывающих вышли встречать далеко за околицу. Грянули залпы ракет из самодельной двадцатиствольной «катюши». Крики, объятия… Кому непонятна эта минута! И она их ждала с водой из чистого снега, с чаркой после пара… Через неделю, 2 декабря, оставив грузы, уже налегке поход отправился в Мирный. В этот день начальник станции Петр Астахов зафиксировал редкое для Востока явление: появился поморник. Птицы эти живут исключительно на побережье. Какая сила заставила поморника пролететь полторы тысячи километров в глубь безжизненных льдов? Летел по следам поезда, подбирая отбросы, или птицам, как и людям, ведомы страсти исследователей? В буднях было напряженное время работы. Но были часы, когда надо себя куда-нибудь деть, чем-то занять. На этот вопрос было много разных ответов. Аркадий Максимов много фотографировал и вел дневник. Иван Козорез в паузах хлебопечения тоже изливал дневнику свою душу. Грубоватый и доверчивый, как ребенок, сварщик Валентин Морозов обладает золотыми руками в сочетании с хорошим вкусом. Это он дарил ребятам на именины ювелирной работы парусники из нержавеющей стали, африканские маски, корабли викингов. Валерий Головин рисовал. Ученый человек Дмитрий Дмитриев прославил себя вязанием из распущенного каната первоклассных банных мочалок. Петр Астахов любил стрелять дробью по пустым, взлетающим с помощью специальной машинки банкам. Валерий Струсов находил удовольствие в просмотре одних и тех же цветных фотографий. Уже на корабле, увидев его за этим занятием, я попросил разрешения глянуть. На снимках был весенний березовый лес, деревенский двор с курами и гусями, на одном снимке — молодая женщина, на другом — девчурка лет четырех с веником… Любопытно, что эти снимки у Струсова часто просили посмотреть то один, то другой. И пожалуй, излишне объяснять, почему. Общим для всех развлечением было кино. За несколько лет на Востоке скопилось более шестисот фильмов. Из них «полный кассовый сбор» могли тут сделать лишь три-четыре десятка картин. Остальные — целлулоидная макулатура, которой прокат Антарктиду снабжает по принципу «бери что дают». Но в этой особо драматической обстановке какая была избирательность, что «хотела душа» зимовщика долгой полярной ночью? Выясняя это, я вспомнил беседу с Константином Симоновым. На мой вопрос — о чем просили фронтовики, когда он, корреспондент центральной газеты, собирался в Москву, — Симонов рассказал, что в ряду прочего просили сказать «кому надо» не присылать фронту фильмы о фронте. Вот и тут тоже: фильмы драматические и, пуще того, трагедийные, с разного рода бедствиями тут не шли. При демонстрации «Экипажа», собиравшего всюду полные залы, все повскакали с мест. Выключай, Велло! В числе любимых назвали ленту «А зори здесь тихие…» — Но драма… — Да, верно. Зато какая там баня! Киномехаником на Востоке добровольно был Велло Парк, заслуживший прозвище Киноман. Он загодя приносил и оттаивал от печки в стороне два фильма. Ежедневно оба показывал. Хочешь — смотри, не хочешь — как хочешь. Сам Велло нередко в полном одиночестве досматривал оба фильма. Что читали? Все перечислить в ответе на этот вопрос зимовщики не могли. Сказали только: в Антарктиде об Антарктиде не очень читалось. Эти книги лучше читаются дома. Особо выделили Платонова, многие только тут его и открыли. Все прочитали Распутина «Живи и помни». И все в один голос просили сказать спасибо Виктору Конецкому за его хорошие книги о странствиях, за «Соленый хлеб», за «Рассказы матроса Ниточкина». Ну и каких чудес на земле не бывает! Читатели, я надеюсь, поймут: не похвальбы ради автор решился сказать об этом. Просто очень уж любопытно: как восприняли вдалеке взволновавшую всех нас историю Лыковых? Газеты в Мирном зачитали до дыр, но кто-то их отложил, сберег как подарок «восточникам». И походом вместе с другими гостинцами газеты им привезли. Читали по очереди, и, конечно, было о чем поговорить, поразмышлять. Два тупика. Две схожие и несхожие ситуации. И стремления прямо противоположные: к людям и от людей… Люди Сейчас они разъехались по всей стране. Большинство — ленинградцы. Двое живут в Архангельске. Доктор Геннадий Баранов после отпуска будет принимать своих пациентов в маленьких Боровичах Новгородчины. Такова география жизни. Возраст тоже неодинаковый. Самому старшему, начальнику станции Петру Астахову, — пятьдесят, младшему, Петру Полянскому, — двадцать пять. Большинство — новички в Антарктиде. Четверо были в ней во второй раз, двое — третий, а один — в пятый. У каждого своя судьба. И все двадцать навсегда связаны тем, что пережили вместе. Там, на Востоке, они даже внешне походили один на другого. Гляжу на снимок: на месте лица человеческого — заиндевелый круг. Каждый мог бы сказать: это я. На фотографии, сделанной на борту теплохода, они уже другие. Уже в городском платье, успели даже загореть. Об Антарктиде напоминают лишь бороды и усы, да еще кое у кого седина не по летам ранняя. По лицам можно судить о характерах, хотя, когда в редакции снимок рассматривал ошибались в характеристиках. Рассматриваю лежащий передо мной снимок. Какое ли наиболее утомленное? Пожалуй, вот это с бородкой клинышком — повар Калмыков Анатолий. На корабле я долго его расспрашивал про варку щей-борщей в Антарктиде, а он то и дело сворачивал на рассказ о семье, о работе своей в Ленинграде. Видно было: соскучился. Я очень обрадовался, увидев в Одессе его в объятиях жены и двух ребятишек. Причем повар, как полагалось в тот важный момент, на возвышении стоял, под флагами. Но жена и дети не выдержали, подбежали к трибуне, запустили руки в рыжеватую бороду и что-то очень дорогое для сердца полярника говорили, говорили, вызывая вздохи и слезы сочувствия у всех стоявших перед трибуной. В Антарктиду поваром ленинградский профессиональный слесарь попал, по его словам, как кур во щи. Была у слесаря слабость — кухарил. Сначала дома, потом, чтобы устроить сынишку в лагерь, взялся там помогать. Позже на поварские курсы подался и работал в лагере уже «поваром натуральным». И вздумалось человеку испытать любимое свое дело не где-нибудь — в Антарктиде. Три фигуры в этом краю считаются наиважнейшими — радист, механик и повар. В годы первых экспедиций поваров сюда приглашали из ресторанов, причем из лучших. По сию пору живут в Антарктиде легенды о кулинарных фантазиях этих ребят. Чудеса делали! Ныне ресторанных асов романтика Антарктиды почему-то привлекать перестала. Но чудес от повара ждут по-прежнему, ибо две только радости доступны тут человеку — еда и баня. Не знаю, что вышло бы в эту зимовку у тонкого ресторанного мастера, но повар Калмыков Анатолий был на Востоке надежным, изобретательным, безотказным. Кроме похвал перепадали ему и ворчания — все сносил. И всю зимовку три раза в день в тесноте, на керосиновой печке, на двадцать ртов было у него первое, второе и третье. В анкете на мой вопрос: «Чему научила тебя Антарктида? Таков один из новичков Антарктиды. О каждом из двадцати мне хотелось бы рассказать. Каждого эта зимовка сурово проверила и чему-нибудь научила. Но должен признаться, не со всеми успел как следует побеседовать. А Велло Парка, например, и вовсе не видел, он остался в Антарктиде еще на месяц метеорологом на теплоходе «Профессор Визе». Факт этот сам за себя говорит. После всякой зимовки, после этой особенно, сердце рвется домой. Но хладнокровный, уравновешенный Велло сказал: «Ладно, надо так надо…» Вот на снимке моем в самом последнем ряду стоит Валерий Лобанов. О нем говорили как о самом трудолюбивом — «свое сделает и чужое прихватит». Он и в анкете на первое место поставил труд. Тут нельзя абы как, тут все должно быть надежно. Расплатой за небрежность или халтуру может быть жизнь». Школа строительных студенческих отрядов для Геннадия не прошла даром. Умение держать в руках молоток, гвоздь, топор оказалось не менее важным, чем опыт врачебный. Теперь чувствую: многому научился, и не только в профессиональном смысле, но, главное, в понимании людей, их возможностей и своей ответственности. Прожитый год смело можно посчитать за два, а то и за три», — Сергей Касьянов, механик. Это все говорят новички, впервые узнавшие Антарктиду. И любопытно было почувствовать: трагизм всего, что случилось, они восприняли как-то иначе, чем ветераны: «Ну, говорили, что в Антарктиде трудно. Убедились — действительно трудно». Такая точка отсчета жизненных трудностей очень важна. И особо возмужавшими, как мне показалось, возвращались домой два человека, совершенно не схожие ни внешностью, ни характером, ни образом всей предыдущей жизни. Когда из Стамбула мы шли по Босфору, на палубе теплохода я снял их стоящими рядом. И могу сейчас вглядеться в их лица. Совершенно не схожие! Один степенного вида очкарь — «профессор», корректный, вежливый, несколько замкнутый. Это инженер-электрик Владимир Харлампиев. Другой — механик Сергей Кузнецов — похож на озорного мальчишку. Со всеми свой человек, весел, задирист, хотя, как мне показалось, сам к задирам не очень терпим и обидчив. Имеет два прозвища. За умелые руки и редкое трудолюбие Макарыч. За маленький рост и щуплость похудел на зимовке на семь килограммов — другое, очень веселое прозвище. Сергею тридцать. За словом в карман не лезет. На мой вопрос: «Усы добыл в Антарктиде? Думаю, не без значительных колебаний решился он покуситься на Антарктиду. Допускаю: вопрос возмужания, жизненной школы имел существенный вес, когда принималось решение… Сергей Кузнецов рос в Архангельске, в семье рабочего. Вырастал девятым ребенком и, понятное дело, небалованным. Сергей с восемнадцати лет на море. Исходил сначала холодные воды, потом плавал и в теплых. Машина всегда сверкала, и от этого в трудовой моей книжке благодарностям просто тесно». Любит морской механик слегка прихвастнуть, но делает это в высшей степени простодушно, с правом человека, для которого труд — это жизнь, который много всего успел повидать и уверен в себе. В том, что выдюжил на Востоке, ничего особого он не видит. Так и должно быть: Кузнецовы — крепкая кость. У Харлампиева все иначе. Он признается, что испугался всего, что случилось. Испугался, что не готов к неожиданно вставшим трудностям, испугался, что окажется слаб и будет унижен своим положением. Мы говорили об этом с Владимиром много ночных часов. Я покорен был искренностью и деликатностью этого человека. Чувствовалось: он счастлив, что все сумел одолеть, что ни в чем слабость не показал, что был на уровне всех остальных, хотя, несомненно, был ему труднее, чем всем, уже из-за одних только его очков. Только самый чуткий из всех Борис Моисеев понимал особые мои трудности и чем мог облегчал». Профессионально Владимир Харлампиев заслужил всеобщее уважение. Сергей Кузнецов: «Володька сделал все возможное и невозможное. Пять раз перебрал генератор — и он заработал! Возможно, первый раз в жизни я очень остро почувствовал элемент творчества». Ответы Владимира на анкету «Чему научила тебя Антарктида? Понял, насколько свойственно для обыкновенного человека недооценивать свои возможности. Если бы перед поездкой я узнал, что мне предстоит сделать, через что пройти, то никогда не поверил бы, что смогу все это. Еще раз убедился в правомерности истины о том, что человек познается в беде. Даже обычная зимовка на Востоке достаточно трудна, но так хорошо узнать друг друга нам позволили лишь неожиданности, которых было хоть отбавляй. Научился ценить жизнь, те большие и маленькие радости, которыми тут она изредка оделяет. В какой-то степени изменились взгляды на многие жизненные явления, что-то отошло на задний план, что-то выступило вперед, но самое главное, что эти изменения произошли и происходят еще не в худшую, кажется, сторону. Научился видеть в людях основное, не концентрировать внимание на мелочах. Да, он, конечно, немедленно обнаружился, как только люди оказались у грани опасности. В такие минуты люди, как к магниту, тянутся к человеку, не потерявшему голову, к человеку, решения которого безошибочно верные, «к человеку, с которым, я сразу почувствовал, не пропадешь», — сказал самый молодой из «восточников» Петр Полянский. Таким человеком оказался инженер-буровик Борис Моисеев. В редакции я предложил друзьям-журналистам по снимку определить лидера. Все ошиблись. Я и сам обнаружил Бориса в заднем ряду — еле виднеется за плечами друзей худощавая его фигура. Один из хорошо знающих инженера ребят сказал: «В обычной обстановке Борис всегда вот такой. Застенчив и скромен до крайности. Таким в жизни достается обычно самый постный кусок. В обычной жизни в лидеры он не проходит». А там он был подлинным лидером. С самой первой минуты драмы. Это он, точно оценив ситуацию на пожаре, крикнул: «Ребята, немедленно вниз — крыша сейчас провалится! Это он сразу же вспомнил: на буровой есть забытый движок — и побежал его заводить. Движок нуждался в наладке. Борис все сделал — и движок заработал. Борису принадлежит идея спасительных печек. И это он, обнаружив на свалке дизель, сказал: «Ребята, чего бы нам это ни стоило — восстановим! Баню построить — Борис настоял, предложил под нее жилую свою комнатушку, был «прорабом» на этой жизненно важной стройке. Тут нет возможности перечислить все, что придумано, предложено и сделано руками инженера-буровика в критические моменты зимовки. Делая записи, я спросил у ребят: все точно, не перехвалим? Сказали: все справедливо! Хорошо владеет токарным станком, прекрасный слесарь, электрик, хорошо разбирается в дизелях. И опыт — пятый раз в Антарктиде! Возможно, этих забот и довольно, чтобы люди в критический час к тебе потянулись? Говорят: нет, только этого мало. И добавляют вот что: «Абсолютной честности человек… За самое трудное берется первым. Пока не закончено дело, не успокоится. Не ждет похвал… Человек мягкий и добрый. Не дожидается, когда попросят помочь, сам видит, где трудно, и без слов помогает… Ничего — очертя голову: сначала подумает, потом делает. Обязательно посоветуется. И тебе посоветует, но мягко и необидно… Иногда нужно, чтобы с тебя не только спросили, но поддержали, поняли, вошли в твое положение. Борис и это умеет… Верит в людей. Ему всегда хочется, чтобы все было хорошо. И сам он для этого делает все возможное. В каюте сидел худощавый стеснительный человек, не склонный к пространному разговору о пережитом. Сказал: «Было трудно. Невыносимо трудно. Особенно, думаю, новичкам…» Мы пили чай, говорили о том, о сем — о Стамбуле, о Чукотке, где когда-то Борис работал, о пяти поездках его в Антарктиду. И неизбежно вернулись потом к этой последней зимовке. Я много о ней узнал от Бориса. Приведу тут вопросы из разговора и ответы на них. Но эта трудность закономерна. У всех ведь характеры, свои вкусы, привычки, разные представления о жизни. И все оказалось тут на виду, обнажилось и обострилось. Были у нас и ошибки. Не обижайтесь, разбор их для прессы не предназначен. Сами все разжуем в Ленинграде… Коснулись в беседе средств, помогающих разрядить обстановку. Борис Моисеев: «Средства эти известны: мудрость, терпение, юмор… В этот раз я как-то особенно ощутил отсутствие среди нас Василия Теркина.

Она находится почти в его центре, на высоте около 3500 метров над уровнем моря. Именно там была зафиксирована самая низкая температура на планете, и именно там прошлой зимой в течение месяца и 10 дней работали исследователи Горного университета. Это без преувеличения уникальное место, ведь под толщей ледяного панциря, на глубине свыше 3700 метров находится реликтовое озеро Восток, которое свыше миллиона лет было изолировано от земной атмосферы. В перспективе буровики петербургского вуза планируют взять из него пробы воды, уже в третий раз за историю, и, впервые, — образцы донных отложений. Еще одна задача — получение из нового ответвления в стволе скважины кернов льда, возраст которых составляет сотни тысяч лет. Изучение этих цилиндров позволяет понять, какие процессы происходили в атмосфере Земли в момент их формирования и к каким последствиям они привели. Благодаря этим исследованиям и постижению закономерностей в данной области знаний, прогнозы климатических изменений, которые делают ученые, становятся значительно точнее. Полярники работали в три смены по 8 часов: утреннюю, дневную и ночную, в каждой из смен — по три человека. Такой распорядок позволял вести работу на станции круглосуточно. Первая смена обслуживала буровую установку с 8 утра до четырех, поэтому имела самый близкий к обычному распорядок дня. А вот работники дневной смены начинали бурение в 16 часов, поэтому вставали после полудня, завтрак к тому времени уже заканчивался, а потому они сразу шли на обед. Однако сначала отпускали подкрепиться предыдущую смену, в это время присматривая за оборудованием и полностью выполняя функции коллег на время пересменки. Третья, ночная смена, начинала бурение в полночь и заканчивала в 8 утра. Во время нашей экспедиции температура воздуха колебалась от -30 до -50 градусов. Лучше валенок обуви еще не придумали, даже в век нанотехнологий. Опытные полярники подшивают их двойной или тройной подошвой, но нам, молодым ученым, с двумя парами шерстяных носков хватало и одной.

Восток (3488m)

Самая холодная на планете… Станция «Восток» - TVTN 21 июля 1983 года на антарктической станции Восток была зарегистрирована температура в минус 87,2 С. Так за этой станцией закрепилось название «полюса холода» планеты.
На российской станции «Восток» – 75-градусные морозы! Главная» Новости» Станция восток погода.
Почти как в космосе: На станции "Восток" в Антарктиде зимуют только мужчины Главная» Новости» Средняя температура на станции восток в январе.

Прогноз погоды в посёлке Восток на неделю

Комплекс станции “Восток” в Антарктиде Сахалинская область, Россия. Погода в селе Восток на 10 дней.
Поднялся столб черного дыма. На востоке Москвы произошел крупный пожар: видео Прогноз погоды в посёлке Восток на неделю. Сейчас.
Восток (3488m) То есть в восточном округе автоматические станции показали, что количество осадков буквально за два часа, то есть с 09:00 до 11:00 превысило отметку 20 мм, то есть это действительно сильные осадки», — рассказала собеседница RT.

опчпуфй рпзпдщ

Источник: График температуры на станции Восток; Погода и Климат. Прогноз погоды в селе Восток на 10 дней. Хоть со дня открытия в 1957 году станция «Восток» и пережила две реконструкции. СМИ сообщают о том, что в Москве из-за ливневых дождей оказалась затопленной станция столичного метро «Белорусская». То есть в восточном округе автоматические станции показали, что количество осадков буквально за два часа, то есть с 09:00 до 11:00 превысило отметку 20 мм, то есть это действительно сильные осадки», — рассказала собеседница RT.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий