Новости дня от , интервью, репортажи, фото и видео, новости Москвы и регионов России, новости экономики, погода.
Полезное утро 12+
Вечерние новости (с субтитрами). Такое хорошее дело, а его разваливают врачи, которые защищают своих коллег». Актуальные новости, экспертные статьи и аналитика в деловом издании «Ведомости».
Исцеление памяти
РИА Новости, 18.04.2024. Как живет студентка и ассистент ветеринарного врача в СЗФО с зарплатой 35 000 ₽. Здоровье - 23 июня 2023 - Новости Тюмени - «Дело врачей» должно было стать прологом к новой волне сталинских репрессий — на этот раз репрессий по национальному принципу, против евреев. Аргументы и Факты — самые актуальные и последние новости России и мира сегодня. Будьте в курсе главных свежих событий дня и последнего часа, происшествий, обзоров, аналитики, инфографики, фото и видеорепортажей.
Алексей Куликов эмоционально поделился мнением о трагедии
- «Ведомости Юг» — деловые новости Ростова, Краснодара и Адыгеи
- Marine Manasian - Доктор » Скачать свежие новинки музыки 2024 года или слушать онлайн бесплатно
- Нам очень важно ваше мнение!
- Мало — это много
- Международный день французского бульдога
- Рассылка новостей
Дело доктора Блюма: новые подробности, факты, мнения
Евгения, 37 лет, рак молочной железы О болезни я узнала случайно: перед сном нащупала что-то непонятное в правой груди. По совету подруги обратилась в справочную службу «Просто спросить» и записалась на УЗИ возле дома. На УЗИ врач посмеялась над моей тревогой: «Начитаетесь ужасов в интернете, а потом паникуете! Нет у вас там ничего». В справочной мне предложили проконсультироваться в специализированной клинике. Там УЗИ показало новообразование с нечеткими краями, которое склонно к быстрому вертикальному росту. Маммолог сделал биопсию, дал направления на анализы, объяснил, что делать дальше.
Слева: Евгения Александрова с дочерью. И тут меня буквально вывез мой врач: он собирал меня обратно и возвращал в состояние человека. Всегда был на связи, спокойно отвечал на все вопросы, очень грамотно подвел меня к диагнозу, сообщил о результатах КТ, как только получил их — а это был праздничный день. Через две недели после подтверждения диагноза я легла на операцию. Оперировал и курировал мое восстановление тот же маммолог, к которому я пришла изначально, и это было круто: доктор вел меня с самого первого дня, и я ему полностью доверяю. Как поддержать человека, которому сообщили о неизлечимом заболевании В больнице я встретила много молодых врачей — открытых, избегающих лишней бюрократии, всегда старающихся помочь пациенту.
Меня поразило наше отделение — человечное, теплое, спасительное в буквальном смысле. Честно говоря, я не знаю, что посоветовать другим. Единственный универсальный совет — быть внимательными к своему здоровью, проходить скрининг онкозаболеваний и, главное, найти врача, которому вы можете довериться. Ольга Лопушанская, 33 года, хирург, врач-онколог Явного стереотипного отношения к себе как к специалисту я не встречала. Когда только начинала, семь лет назад, пациенты могли узнавать «второе мнение» у других специалистов, но мне кажется это нормальным. Я советую пациентам перед приемом записать вопросы, ответы на которые они хотели бы получить.
Это позволяет самостоятельно структурировать информацию и запоминать ее. Особенно когда пациент выписывается и ему сразу хочется много всего узнать. Ольга Лопушанская Фото: Светлана Булатова для ТД К сожалению, в поликлинике время приема одного пациента сейчас ограничено 10—15 минутами. Этого мало, чтобы построить эффективную коммуникацию. Ведение аудиозаписи во время приема в декабре 2023 года депздрав Москвы обязал врачей вести аудиозапись приема пациентов , с одной стороны, эффективно: в спорных ситуациях можно узнать, как было на самом деле. Но с другой стороны, такая обязаловка — разговаривать по регламенту — мешает установлению доверительных отношений.
Нужны не подобные меры, а введение для врачей такой обязательной дисциплины, как «общение с пациентом». Ольга Селиверстова, 26 лет, онколог-химиотерапевт, ординатор, резидент Высшей школы онкологии Иногда мне говорят: «Эх, какая молодая! Говорю: «Хорошо, но давайте обсудим не мой возраст, а то, с чем вы ко мне пришли, потому что мне интересно в этом разобраться и помочь». И начинаю подробно рассказывать пациенту о ходе лечения, задачах, которые перед нами стоят, — и людям становится легче. В конце приема могут сказать: «Как хорошо, что мы к вам обратились! Мне всегда хочется переубедить скептически настроенного пациента — молодой специалист не равно отсутствие опыта и знаний.
Слева: Ольга Селиверстова. Справа: значок Российского общества клинической онкологии Фото: Светлана Булатова для ТД Например, у одной из моих первых пациенток, которую я вела самостоятельно, было ярко выраженное чувство тошноты на фоне химиотерапии. Мы вместе с ней подробно расписали, как с этим можно справиться. На следующий прием пациентка пришла со словами «Мне так хорошо! Смотрите, я даже накрасила глаза! Я почувствовала радость от такого доверия и взаимопонимания.
Иногда пациенты говорят, что не хотят общаться с лечащим врачом при студентах или ординаторах, а только наедине. Из-за этого я иногда переживаю. Но когда врач представляет меня как клинического онколога, то пациенты воспринимают иначе. Я никогда не обсуждала с коллегами, как именно меня нужно представлять. Я понимаю: когда посторонний человек вторгается в отношения врача и пациента, то лучше сразу внести ясность, что рядом коллега, который тоже может помочь и которому тоже можно задать вопрос. Лиза, 33 года, рак молочной железы.
В ремиссии В конце июля прошлого года я лежала вечером перед телевизором и вдруг в левой груди почувствовала какой-то комочек, в правой — ничего. Сначала я не придала этому значения, но постоянно трогала эту шишку и чувствовала, что у нее неровные края. Осенью сделала маммографию, она показала — в левой груди уже два новообразования. Меня направили на биопсию. Пока я ждала результаты, появился третий комочек. Когда я пришла за результатами биопсии в онкоцентр, там была большая очередь из женщин.
Вызывали по фамилии, и каждая выходила из кабинета со слезами на глазах. Я до последнего надеялась, что меня это не коснется: я молода, полна энергии, у меня ничего не болит, нет генетической предрасположенности. Я зашла в кабинет, где было пять врачей, они крутили меня по очереди, как манекен, трогали и обсуждали на своем медицинском языке. Я спросила, что со мной. У вас рак. Вам позвонят».
Так мне диагностировали рак молочной железы. После первого курса химии мне было нелегко: я спала по 13 часов в день, утром требовалось около часа, чтобы стащить себя с кровати, дойти до ванны, помыться сидя и не упасть в обморок. Если я могла дойти до машины, то считала себя героем. Подняться на третий этаж было практически невозможно. Я все время боялась потерять сознание от усталости. Второй и третий курсы химии уже переносились легче.
Я привыкла к болезни и стала относиться к ней как к пути, который надо пройти.
Срок расследования их дела продлен до 17 октября 2021 года. При этом медики находятся под следствием уже год — их арестовали 14 июля 2020 года по подозрению в торговле детьми. Уголовное дело завели после того, как в январе 2020 года в подмосковной квартире обнаружили четверых младенцев, один из них — месячный мальчик — умер от синдрома внезапной детской смерти. Следствие решило, что детей планировали вывезти за рубеж для иностранцев.
В начале февраля следствие уже обращалось с требованием об аресте врача, но тогда суд оставил ее на свободе. Буяновой избрали меру пресечения в виде запрета определенных действий: ей нельзя было пользоваться средствами связи и интернетом, а также общаться со другими участниками дела, кроме следователей, защитников и прокурора. Об этой истории стало известно в феврале. По словам женщины, когда она с детьми пришла на прием, врач поинтересовалась, почему ее сын капризничает. Получив ответ, что мужчина не вернулся с СВО, медик якобы заявила, что мужчина был «законной целью для Украины». Видео тогда опубликовал телеграм-канал Mash. Руководство поликлиники пыталось успокоить вдову бойца, однако женщина написала заявление в полицию.
После инцидента женщина написала заявление и потребовала проверить законность нахождения Надежды Буяновой в России. После этого глава Следственного комитета Александр Бастрыкин поручил возбудить уголовное дело против врача. Когда скандал стал общественным достоянием, Надежду Буянову уволили из поликлиники. Неделю назад следствие ужесточило обвинение. Действия Буяновой квалифицировали по п. Если по изначальному обвинению ей грозило до 5 лет в колонии, то теперь — до 10.
Дело было так. В клинику пришла 14-летняя девочка в компании младшего брата-дошкольника и старенькой бабушки. Пока девочка общалась с врачами и пыталась записаться на прием, мальчик чинно сидел на стульчике и сосал леденец. Кошмар начался внезапно: ребенок резко поперхнулся и схватился за горло, а его лицо начало медленно багроветь...
Marine Manasian - Доктор
Ведь вы сами говорите, что установлено, что дефекта нет? Например, в г. Москве медицинская помощь оказывается различными медицинскими учреждениями подведомственными Департаменту здравоохранения г. Москвы, а Бюро судмедэкспертизы г. Москвы, где проводят экспертизы по обсуждаемой категории дел, также относится к этому Департаменту. То есть врачи, оказывающие лечение, и судебно-медицинские эксперты, выявляющие нарушения, относятся к одной структуре. А сигнал следующий: если обращается человек, который не согласен с результатами доследственной проверки, которые позволили отказать в возбуждении дела в отношении медицинских работников по статьям 238 Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности , 109 Причинение смерти по неосторожности , 124 Неоказание помощи больному , 293 Халатность , 235 Незаконное осуществление медицинской деятельности Уголовного кодекса РФ, то следует тщательно перепроверить уже установленные сведения в этих проверках. Такая практика существует уже очень давно и можно сказать, что до 2016 года «медицинских» дел в СК России практически не было, то есть они были, но в меньшем количестве.
В основном возбуждались уголовные дела, где были допущены грубейшие нарушения при оказании медицинской помощи, где как-то «прикрыть» это было невозможно. Как я понимаю, именно рост числа жалоб заявителей потерпевших и понимание, что в судебной медицине скрыть можно очень многое, привело к тому, что высшее руководство СК России, решило «подавать сигналы» всем подведомственным региональным следственным управлениям. То есть, фактически необходимо провести дополнительные проверочные мероприятия, например, взять еще раз объяснения у врачей, затребовать какие-нибудь новые документы, провести в другом экспертном учреждении еще одну судебно-медицинскую экспертизу, предоставив медицинские документы и первую судебно-медицинскую Дело в том, что в уголовно-процессуальном праве предел доказывания того или иного факта определяется следователем, то есть, на мой взгляд, фактически, если того требует руководство, пределов доказывания не существует. Следователь может проверять тот или иной факт до бесконечности. Допустим, совершено убийство, следователь может допросить одного человека — свидетеля, непосредственного очевидца этого убийства, который скажет ему — виноват тот-то , но также следователь может допросить всех жильцов дома, в котором произошло убийство. И такое глубокое копание — ради того, чтобы посадить как можно больше врачей?
При любом использовании материалов сайта ссылка на m24. Редакция не несет ответственности за информацию и мнения, высказанные в комментариях читателей и новостных материалах, составленных на основе сообщений читателей. СМИ сетевое издание «Городской информационный канал m24. Средство массовой информации сетевое издание «Городской информационный канал m24.
Вы можете разместить у себя на сайте или в социальных сетях плеер Первого канала. Для этого нажмите на кнопку «Поделиться» в верхнем правом углу плеера и скопируйте код для вставки. Дополнительное согласование не требуется.
Юрий Алексеев: Так никто не слышит эту точку зрения, что надо расширять сообщества профессиональные. Руслан Хальфин: Как не слышат? Мы имеем доступное количество таких сообществ. Есть Национальная медицинская палата. Есть уже эффективные результаты работы. Надо просто, чтобы наверху поняли: ну нельзя в одном кармане иметь адвоката, а во втором — следователя, а сверху еще судью. Вот что делает Следственный комитет. Юрий Алексеев: Павел Андреевич, работают вот эти сообщества, о которых упомянули? Павел Воробьев: Значит, смотрите. Они работают — смотря над чем. Вот что должно быть? Сегодня эксперт медицинский никому неподотчетен, и никто не знает, что этот конкретный эксперт написал гадость. А они пишут гадость. Вот сколько я дел знаю а я участвую в делах , это всегда заведомо обвинительное заключение. Что у них там в голове? Я не знаю. Ну, как правило, это так. Эти люди — это просто врачи, они такие же врачи, иногда со степенями, иногда без степеней. Но у них совершенно четкая задача — обвинить своего коллегу. Юрий Алексеев: Засланные казачки. Юрий Алексеев: Неожиданно очень! Павел Воробьев: Ну, вот так. Если бы эти эксперты отвечали перед своими профессиональными ассоциациями — кардиологической, терапевтической, хирургической а полно таких ассоциаций , то они бы не посмели никогда написать такое заключение, потому что их бы тут же на цугундер, публично высекли бы. И это принципиальный вопрос. Это не Национальная палата должна этим заниматься, а профессиональные ассоциации. Их у нас много. Руслан Хальфин: Внутри палаты. Павел Воробьев: Да почему внутри палаты? Полина Габай: Почему надо все опять замыкать на единый центр? Павел Воробьев: Мне тоже кажется, что не нужен здесь единый центр. Андрей Некрасов: Вы знаете, во всяком случае, та же самая Национальная медицинская палата приложила немало трудов для того, чтобы действительно в таком… Павел Воробьев: …чтобы врачей сажали еще больше. Это точно я могу сказать. Вот все, что делает Рошаль — это ведет к тому, что врачей сажали, сажают и будут сажать. Он сам лично этим занимается. Андрей Некрасов: Для того, чтобы на федеральном уровне бороться… Юрий Алексеев: А кто об интересах пациентов в таком случае подумает? Мы сейчас больше о докторах, об ущемлении их прав. Антон Беляков: Как ни странно, об интересах пациентов думают те самые рядовые доктора… Юрий Алексеев: …которые ходят под статьей, просто выходя на работу. Антон Беляков: И я сейчас нисколько не преувеличиваю. Я никогда не забуду эту экстремальную жару, когда ездили наши коллеги на «скорой помощи», жаловались. На улице 42, а внутри, в «буханке» без кондиционера — там просто ад! И люди возили с собой нашатырь не для пациентов, а для себя, потому что они регулярно падали. Но при этом за эти свои тридцать три с половиной копейки они оказывали неотложную помощь, за которую при случае, если что-то не так сделал, они еще и рискуют оказаться под статьей, под уголовным делом. Вот они, как ни странно, об этом думают. Юрий Алексеев: Фильм «Аритмия» как раз вспомнил, он в том числе и про это тоже. Антон Беляков: Потому что когда в университет медицинский шли, понимали, что ты богатым человеком все равно не будешь, но ты будешь удовлетворен тем, что делаешь большое дело, большое благородное дело. Юрий Алексеев: Друзья, предлагаю посмотреть небольшой сюжет о врачебных ошибках и зарубежном опыте. Потом мы вернемся к разговору. Юридически это считается проявлением недостаточной профессиональной компетенции. В случае если ошибка врача доказана в суде, сам врач и госпиталь, в котором он работает, будут вынуждены выплачивать очень крупные компенсации потерпевшим. Их размеры начинаются от 150 тысяч долларов. Похожим образом в рамках гражданско-правовой ответственности решаются дела о врачебных ошибках в Канаде, Австралии и многих европейских странах. В Германии, к примеру, врач не должен гарантировать успех лечения, но обязан сделать все по существующим алгоритмам. Ошибкой немцы называют нарушение этих алгоритмов. Недовольный лечением пациент может пожаловаться в службу больничного страхования или в медицинскую врачебную палату. Если независимые эксперты приходят к выводу, что врач действительно ошибся, то пациенту будут выплачены крупные компенсации, размер которых может составить сотни тысяч евро. В Японии еще 20 лет назад тема врачебных ошибок почти не поднималась в судах, однако после судебной реформы в стране появились инстанции, которые рассматривают исключительно жалобы пациентов. Они и назначают суммы компенсаций за неправильное лечение. А вот в Китае врачебную ошибку считают халатностью, которая карается в уголовном порядке. Если в результате неправильных действий врача пациент умер или ему здоровью был нанесен значительный ущерб, ответственный за это медицинский работник лишается свободы на срок до трех лет. Юрий Алексеев: Павел Андреевич, смотрел этот сюжет и все-таки думал о пациентах, потому что в итоге-то страдают они, если допущена какая-то ошибка. Человек или может стать инвалидом, или, не дай бог, вообще расстаться с жизнью. Какие есть рецепты относительно людей, которые приходят к докторам, чтобы максимально обезопасить себя от ошибки доктора, который, возможно, не выспался, возможно, ему руководство нахамило, возможно, не хватило каких-то препаратов и так далее, и так далее? Антон Беляков: А почему «к сожалению»? Павел Воробьев: Ну, «к сожалению», потому что хотелось сказать: вот плохие они, доктора! Нет, доктора поставлены в жуткие условия: недофинансирование, нет ремонта, нет оборудования. Я сейчас специально приехал, привез… Стоит в палате интенсивной терапии аппарат дыхательный начала 80-х годов. Руслан Хальфин: Такое старье, что даже упоминать стыдно! Павел Воробьев: Но он работает. Другого нет. Я приехал… Юрий Алексеев: А где-то томографы в коробках стоят при этом. Павел Воробьев: Я приехал в тюремную больничку, и они говорят: «Нам подарили военный рентгеновский аппарат 40-х годов. Это такое счастье! У нас его не было раньше». Понимаете, туберкулезная зона. Юрий Алексеев: Возвращаемся к пациентам. Павел Воробьев: Я вам и говорю, что пациенты — заложники такие же, как и врачи. Мы все заложники того, что получилось за годы, особенно последние, разрушения здравоохранения. Это не только недофинансирование, а это тотальное разрушение здравоохранения. Юрий Алексеев: Так а как тогда и эти работающие доктора, и пациенты… Может, как-то они между собой договорятся и смогут помочь друг другу? Павел Воробьев: Они уходят, доктора уходят. Юрий Алексеев: Доктора уходят, а пациенты продолжают болеть. Павел Воробьев: Они бегут. Мы же с вами начали… Думайте, друзья мои. Потому что… Руслан Хальфин: Пациенты тоже уходят. Павел Воробьев: И пациенты уходят, только в другую сторону. Руслан Хальфин: Уходят в платную медицину, кто-то — в самолечение. Сами лечатся. Павел Воробьев: От тяжелых заболеваний. Руслан Хальфин: Пациенты страдают так же, как и врачи. Пациенты теряют врачей. Юрий Алексеев: Ну, бабушка, у которой пенсия 10 тысяч рублей, она при всем желании не пойдет в частную клинику. Антон Беляков: Рост лженауки, колоссальный рост оккультизма, траволечение. Юрий Алексеев: Которые прекрасно понимают ситуацию и зарабатывают на этом. Повылезали шаманы, которые идут из Бурятии с разными целями. Павел Воробьев: Все лето по стране чешут шаманы. Руслан Хальфин: Вот смотрите, я приведу пример. В основе — образование. Я думаю, все согласны. Врачей надо учить и стараться делать как можно лучше. Вот буквально два дня назад в Подольске подольская больница проводила конкурс на обучение организаторов здравоохранения, ну, «генералов здравоохранения». Объявила конкурс — 440 тысяч рублей. Пошли на конкурс крупные образовательные центры, наш Первый медицинский университет. Кто выиграл? Выиграл индивидуальный предприниматель — за 10 тысяч рублей. А вместе с ним соревновались еще Латино-греческая академия, она тоже организаторов, Центр пожарной безопасности, особо обучает организаторов, и какой-то Сургутский институт труда. Юрий Алексеев: А на что тендер был? Павел Воробьев: На образование. Руслан Хальфин: На образование. Четыре месяца обучать организаторов здравоохранения. Павел Воробьев: За 10 тысяч рублей. Руслан Хальфин: Как можно? Это 700 рублей на человека. Антон Беляков: Самый интересный вопрос. Когда все присутствующие учились в медицинских вузах, у нас был отдельный предмет «Организация здравоохранения», который был выпестован десятилетиями. Каждый доктор понимал, как вообще устроена система работы. Каждый доктор понимал. И он понимал, ему нужно работать. И нашу систему здравоохранения копировали практически все державы, которые сейчас хвастаются… Павел Воробьев: И до сих пор. Антон Беляков: И обоснованно хвастаются, что у них хороший уровень здравоохранения. Юрий Алексеев: Это вы сейчас деликатно указываете на того, кто виноват в данной ситуации? Антон Беляков: Я деликатно указываю на то, что система советского здравоохранения была не просто современной, но она до сих пор остается суперсовременной. Юрий Алексеев: Вот оборудование до сих пор используется. Антон Беляков: Барак Обама стал президентом Соединенных Штатов Америки, по большому счету, пообещав американцам некую сублимированную модель, которая чем-то напоминает систему советского здравоохранения, которую системно и методично год за годом мы разваливаем и уничтожаем. Например, самое удивительное в вашей истории… Я понятия не имею! Вот эти центры, которые хотели подготовить в области организации здравоохранения, — они вообще что хотели рассказать? Никто же не знает, какая теперь должна быть система здравоохранения. Руслан Хальфин: Они имеют лицензии — самое ужасное. Им дают лицензии. И они побеждают. ФАС на это смотрит с удовольствием, 44-й закон работает. Юрий Алексеев: Кто-то предложил меньшую цену — и все. Руслан Хальфин: А в это время необученные врачи… Раз они так организаторов учат, то они так же и хирургов учат, и терапевтов. Юрий Алексеев: Даже любопытно послушать, что там будут рассказывать. Антон Беляков: Вне зависимости от того, кто бы из них победил, самое удивительное, что он рассказывал бы разные вещи. То есть система здравоохранения… Комплексного подхода просто не существует сейчас. Руслан Хальфин: Там никто рассказывать ничего не собирается. Павел Воробьев: Никто образовывать не будет. Это просто… Юрий Алексеев: А пациентов можно хоть как-то чуть-чуть образовать, чтобы помочь им? Антон Беляков: Давайте вернемся к разговору все-таки, что делать. Юрий Алексеев: Именно пациентам, потому что о медиках мы достаточно поговорили. Антон Беляков: Вот те страны, которые сейчас вы демонстрировали для того, чтобы показать, а что там у них происходит… Вот у них здравоохранением занимаются не только медики и юристы, которые борются за права пациентов, но и экономисты. И существует изрядное количество научных трудовых, которые доказывают, что когда государство или компания, частная компания, коммерческая компания инвестирует деньги в здоровье своих людей — это выгодные деньги. Давайте я вам прямо на своем примере. Я каждый год для своего небольшого трудового коллектива за свои деньги иду и покупаю вакцины — для тех, кто не хочет «Грипполом» привиться. Хотя я «Грипполом» прививаюсь. Вот сейчас самое время, очень советую нашим телезрителям. Остальным я покупаю, пожалуйста… Не буду назвать говорить. Руслан Хальфин: Рекламу не надо. Антон Беляков: Да, да, да. Я делаю, лично готов сделать эту инъекцию своему сотруднику, если он не против. И я знаю, что он у меня не будет болеть до лета. Мне это выгодно. Я не хочу, чтобы он пришел, заразил еще трех других, потом все на больничных, а я один, бедный, снимают три телефонных звонка одновременно. Юрий Алексеев: Но у нас тоже есть свои экономисты, они тоже считают. Но они просто считают, лишь бы траты уменьшить, и все. Антон Беляков: Вкладывать деньги в здравоохранение на всех уровнях выгодно. Я просто вам на своем частном примере показал. Так думают в Японии, так думают в Китае, так думают в Штатах. Юрий Алексеев: А как у нас считают в таком случае? Антон Беляков: Наше родное правительство считает, что есть банки, которые надо поддерживать, есть госкорпорации, которым нужно давать обязательно деньги, и есть по остаточному принципу… «Вот сколько сможешь, бросим на это самое здравоохранение». Ровно наоборот. Руслан Хальфин: Абсолютно затратные статьи — здравоохранение, образование. Юрий Алексеев: Ну понятно. Антон Беляков: Это для них затраты, это для них убытки. Как только мы начнем вкладывать в здравоохранение реальные деньги — как минимум в два раза больше, чем сейчас, а лучше в три, — сразу же вырастет конкурс на поступление в медицинские учреждения, сразу же появятся более высокие требования к медикам, которые будут заканчивать вузы. Вырастет уровень компетенций. Вырастут зарплаты — значит, врач будет трястись за свою зарплату. Он не хочет лишиться профессии. Он будет вкладывать деньги в то же самое добровольное страхование. Или оно может стать обязательным к тому моменту, для того чтобы реальными деньгами отвечать за врачебную ошибку, которую он все-таки иногда не в силу некомпетентности, а в силу сложности диагноза может допустить. Все очень просто! Как в старом еврейском анекдоте: «Хотите вкусный чай — кладите больше заварки». Иначе ничего не получится, если там просто кипяток. Юрий Алексеев: Андрей Викторович, все-таки хочу выяснить, как пациентам-то себя ну хотя бы немного обезопасить от этой врачебной ошибки пресловутой?
Мало — это много
- Антиваксеры - новый тренд или гибель?
- Доктор виноват, но он не виноват — неожиданный приговор в деле главврача, обвиняемого в коррупции
- Лечебно-уголовное дело: как врачей судят за летальные для пациентов ошибки
- Крутая история: «Дело врача» - ToBeWell
- Популярное на сайте
- Мало — это много
Руководители клиники "Добрый доктор" в Барнауле отделались условными сроками
Надеемся им займутся соответствующие службы, такое количество фейк новостей как Редько вряд ли кто вкидывал в массы. Главные новости и события дня в России и мире, в обществе и государстве, в политике и деньгах. Эксклюзивы о жизни звезд и фото светской хроники. Ответы на вопросы на сайте Экспресс газеты. Мосгорсуд освободил врачей Тараса Ашиткова, Юлиану Иванову, Лилию Панаиоти и Владислава Мельникова, которые проходят по делу о суррогатном материнстве. После этого глава Следственного комитета Александр Бастрыкин поручил возбудить уголовное дело против врача. Крупнейший сайт отзывов о врачах и клиниках России. Доктор, такое чувство, что кто-то вылез И по лицу сползает из слезных желез.