Продолжительность: 3:17.
«Отказался приехать на выпуск спектакля». Главный режиссер театра Вахтангова покинул свой пост
Главная» Новости» Юрий бутусов новости. Вячеслав Бутусов в срочном порядке перенес ближайшие концерты своей группы «Орден Славы» на 2023 год. * * * Режиссер Юрий Бутусов поставил Булгаковский «Бег», ориентируясь в первую очередь на туманные ремарки автора. Спектакль «Бег», режиссер Юрий Бутусов. Спектакль «Бег», поставленный в 2015 г., представлен первым на биеннале театрального искусства и показан на основной сцене.
Биеннале. Фотовыставка. Спектакли режиссера Бутусова — фоторепортаж
При жизни автора пьеса не была поставлена, что «было для М. Булгакова почти катастрофой». Премьера «Бега» состоялась только в 1957 году в Сталинграде. Юрий Бутусов: «Пьеса почти не имеет сценической истории. Семь более — менее известных постановок за 87 лет — это почти ничего. Факт довольно удивительный, учитывая восприятие пьесы как шедевра. И дело тут, как мне кажется, не в острой социальности,..
До бегства из России Хлудов — поверенный смерти, ее побратим. Строит свой «частокол» из кладбищенских лопат — она рядом.
Разговаривает сам с собой — она напротив, перехватывает его реплики, повторяет его один в один, как зеркальное отражение. Оставив Крым, командующий фронтом становится раза в два меньше ростом, почти карликом, гномом из подземелья. Он прислуживает как половой, поправляя скатерть, столовые приборы, и постоянно пришептывает себе под нос — еле слышно, не громче, чем шуршат тараканы по ночам: это его эмигрантское «шур-шур-шур» сопровождается мелкими движениями рук и ног, скрюченных, как у Грегора Замзы, который однажды проснувшись, обнаружил, что стал насекомым. Кстати, в одной из самых сильных сцен спектакля это кафкианское превращение соединится с булгаковской метафорой «тараканьи бега» — и Хлудов побежит из России как усатый таракан, с сумасшедшей скоростью перебирая лапками. Но постепенно его движения будут замедляться, «залипать» — и он окончательно перейдет в пространство безвременья. Бутусов создает в «Беге» болезненный и нестабильный мир «русского лихолетья», хотя и бежит, не оглядываясь, от политических аналогий, наперекор всем ожиданиям зрителей. Раскол в обществе и безумие всего происходящего здесь ощущаются, но как внутренние вибрации, «подземные толчки» спектакля, правда, с высокой амплитудой колебаний. Они дают о себе знать, в том числе, и в «истеричном» бутусовском танце, который перекинулся из сатириконовской «Чайки» на другие спектакли, на других — вместо самого режиссера в вахтанговском «Беге» лихорадочно и отчаянно отбивает ногами Хлудов, и Чарнота, как фронтмен, растерявший свою рок-группу.
Он один взвинчивает себя у микрофонной стойки, на абсолютно пустой, темной сцене.
Сейчас в разделе «Руководство» на сайте театра Вахтангова Бутусов отсутствует. Там остались только две персоналии: директор Кирилл Крок и главный художник Максим Обрезков. Источник: vakhtangov. Труппа и руководство театра не согласились с тем, что репетиции придется проводить по видеосвязи. Кроме того, режиссер потребовал от актеров заучить большие массивы текстов наизусть. В частности, об этом сообщает «Бизнес FM». RU направил запрос в пресс-службу театра для уточнения этой информации. Позже он выехал во Францию, оформив отпуск за свой счёт.
Та же история с Игорем Верником — Парамоном Корзухиным: есть где разгуляться комическому темпераменту этого артиста. Однако Женовач, в отличие от большинства постановщиков «Бега», не забывает, что пьеса написана в форме восьми снов. Даже полное название спектакля звучит «Бег. Драматургический текст как цепь снов, кошмаров и мистификаций разной степени болезненности впервые, на моей памяти, предстал в спектакле Юрия Бутусова Театр им.
Второй случай — спектакль Женовача. Прежде же виденные постановки, которым несть числа, утопали в бытоподобии. Это важный момент: Сергей Женовач решительно отказывается от быта, в том числе и способ актерского существования ищет за его пределами. Впрочем, он это последовательно проделывал уже и в «Записках покойника», и в «Мастере и Маргарите», да и в большинстве своих спектаклей последних лет.
Но здесь он отказывается и от психологически подробного актерского существования, от того, что так тонко и человечно делали прежде на этой же сцене мхатовские артисты в поставленной им «Белой гвардии». Его «Бег» и его «Белая гвардия», несмотря и на родственность материала, и на ряд одних и тех же актеров, — две огромные и принципиальные одесские разницы. Турбины проживали на сцене историю замечательных людей особой несгибаемой породы, необыкновенно демократичную и человечную, где даже вкусные, если не сказать смачные жанровые куски, на которые писатель Булгаков был большим мастером, смотрелись лишь продолжением эпизодов лирических или трагических, — все это было цветной и яркой картиной человеческих жизней, которые оказывались дороже любых политических идей и режимов. Хлудов же, Чарнота, Голубков с Серафимой и прочие персонажи нынешнего спектакля живут в выжженном мире вязкого кошмарного сна, выход из которого практически не просматривается.
Они, в сущности, уже не имеют психологических характеристик — так, одни «абрисы». Им не дано, как Турбиным, Мышлаевскому и Шервинскому, сбиться в освещенный теплым светом угол, пусть и устроенный тем же художником Боровским на отшибе большой и страшной конструкции накрененного, простреливаемого со всех сторон моста, пусть и без знаменитых «кремовых штор»… В первом мхатовском спектакле Женовача фокус внимания был сосредоточен на живом и чрезвычайно привлекательном человеческом факторе. Здесь же — на мертвящем состоянии вражды и неприкаянности, на невыносимой тяжести вины и очевидной призрачности надежды. Сцена из спектакля.
Герои «Бега» бредят, существуют как бы не наяву. Оттого, вероятно, и говорят громче обычного, отчаянно форсируют звук. Оттого Хлудов — Белый странно подергивается, внезапно срывается в бег или застывает в мучительной, неудобной позе и то хрипит, то подвывает. Оттого Серафима — Яна Гладких пребывает в состоянии, напоминающем сомнамбулическое, а Голубков — Андрей Бурковский, как заведенный, повторяет по нескольку раз одну и ту же реплику.
Однако при этом традиционно внимательный к авторскому тексту режиссер оставляет в неприкосновенности булгаковский смак жанровых сценок. И если все остальное еще можно принять за ирреальную территорию сна, то в этих самых сценках на подмостки стремительным галопом скачет совершенно иной тип театра, виданный-перевиданный, самодостаточный и бессмертный. В сценах Чарноты с Люськой Ирина Пегова и особенно в коронной карточной сцене Чарнота — Парамон Корзухин актеры пускаются во все тяжкие своих комедийных дарований: жмут, плюсуют, оттягиваются по полной, срывая в зале радостный смех и аплодисменты. Скажете, как это в МХТ?
Юрий Бутусов покинул пост главного режиссера Театра Вахтангова
Компромисс, о котором говорят директора, быстро заканчивается. В человеческой природе заложена тяга к простому и понятному. И это прекрасно. Но, к сожалению, и тут происходит подмена. Простота подменяется развлечением, которое, конечно, проще продать. Но когда человеку дают возможность встретиться, например, с Эфросом, то велика вероятность, что он выберет его. Я верю в это. Сегодня я вижу полные залы на содержательных спектаклях в больших театрах.
Мой опыт в Петербурге тоже тому подтверждение. Так что не надо загонять авторский театр в подвалы и лифты, потому что он якобы не продается и никому не нужен. Всё это демагогия и манипуляция. В таких разговорах, кстати, часто ссылаются на модель театра, созданную Олегом Павловичем Табаковым. Да, Табаков создал театр, где были спектакли на любой вкус, это так. И дело в том, что это было связано с уникальностью личности и харизмой самого Олега Павловича. Это был его авторский театр.
Повторить это невозможно. Любой театр, что-то собой представляющий, неповторим.
Когда я работаю с классическим текстом, моя основная задача — пропитать его современными чувствами, мыслями. Иногда удается лучше, иногда хуже, но смысл именно в этом. Это банальность, но театр действительно существует здесь и сейчас. Вы пришли сегодня в зал, вы играете спектакль — вот это и есть театр, и нужно, чтобы зритель вошел с вами в резонанс. В этом и есть отличие театра от всех остальных видов искусства: он дает непосредственный человеческий контакт в конкретную секунду Он не должен смотреть отстраненно, как будто это история про каких-то далеких от него людей и дела минувших дней. Для меня в этом и режиссерская задача, и концепция, и смысл: растворение пришедшего в театр человека в среде, которую мы с артистами создаем.
Мы как будто летим в одном самолете — одновременно и неподвижно находясь в одном пространстве, и двигаясь с огромной скоростью. По сути речь всегда идет о разрушении четвертой стены, но в каждом спектакле оно происходит по-разному, потому что взаимодействие зрителя и сцены, зрителя и актеров каждый раз должно быть уникальным и единственным. В этом и есть отличие театра от всех остальных видов искусства: он дает непосредственный человеческий контакт в конкретную секунду. Никакого изначального плана менять текст Гоголя у меня не было. В какой-то момент я почувствовал, что хочу попробовать создать текст спектакля во время репетиционного процесса, как это случалось во времена, скажем, Шекспира. И мы вместе с актерами и с Мишей это делали. Конечно, было непросто, случались скандалы и споры, но все-таки мы дошли до конца и, на мой взгляд, смогли выстроить цельное произведение из этого живого, импровизационного опыта. Это стало возможным, потому что это ваш далеко не первый спектакль с актерами «Сатирикона» или вы просто умеете выстраивать такие отношения?
Конечно, он требует и доверительности, и открытости, и какой-то «обожженности» друг другом. Вне такого доверия и небоязни для меня невозможен репетиционный процесс, честно говоря, это попросту мне не интересно. Сперва бывает нелегко, но когда этот барьер, который всегда существует, преодолевается, репетиции становятся радостными и очень честными. И все усилия, которые приходится прилагать, окупаются этой радостью. На мой взгляд, репетиция — это самое важное в театре, недаром великий Анатолий Эфрос назвал свою книгу «Репетиция, любовь моя». Ведь, с одной стороны, постановка спектакля — это работа, требующая анализа, разбора, изучения предмета, которым ты занимаешься. А с другой, конечно, в ней есть что-то от игры, от природы — от таких вещей, с которыми слово «работа» не очень сочетается. Найти баланс чрезвычайно важно.
Я учился этому довольно долго и до сих пор не могу сказать, что у меня есть все отмычки в кармане. Спектакль всегда требует интуитивного нащупывания дороги, и оно, конечно, связано с теми, кто с тобой рядом. То, что я знаю этих людей давно, мне помогало. Мы доверяем друг другу. Мы долго репетировали только вдвоем, потому что пытались найти какие-то вещи, которые потом стали фундаментом актерской работы Константина Аркадьевича. Тимофей Трибунцев, который играет Антона Антоновича, впервые вышел на сцену профессионального театра в моем спектакле, и с той поры мы вместе. Поскольку у меня нет своего театра, моя задача состоит в том, чтобы на территории спектакля создать такой небольшой театрик, где мы все понимали бы друг друга и были бы связаны душевными нитями. Я не из тех, кто приходит к артистам с готовым замыслом.
Обычно у меня есть понимание, ощущение, звук, свет, и мы вместе с актерами по очень запутанной карте начинаем двигаться в тот конечный пункт, который предчувствуем. Как будто мы плывем на корабле, зная, что там где-то есть земля, но не знаем, сколько до нее плыть и точного самого прямого пути. Мы можем блуждать, плыть не в ту сторону, нас может сносить ветер. Но именно благодаря этому мы в итоге и приплываем в нужную нам точку. Ты лишаешь себя возможности открытия, если движешься по четкой и заранее размеченной дороге. В пути мы меняемся, мы сталкиваемся с препятствиями и попадаем в зоны неизвестности, где наша человеческая сущность проявляется неожиданным образом даже для нас самих. Происходит познание нас как личностей. Незнание важнее знания.
Потому что в нем заложена возможность открытия и познания нового.
А когда генерал Чарнота стоит посреди стамбульской площади, делая ставки на тараканьих бегах, то вместо шумной толпы его окружает только безмерная пустота мира и все тот же сизый туман, что похож на обман. Одиночество и бытийный абсурд сопровождают здесь каждого, превращая пьесу Булгакова в историю нашего времени. И генерала Хлудова, которого даже его вечный спутник Крапилин не сопровождает под тяжестью бессмысленного бега он становится похож на карлика, и только в финале вновь вырастает, и тогда ангел смерти уводит его туда, где стоит Крапилин , и Голубкова, который неожиданно мутирует от толстого к тонкому, и Серафиму, чей трагический серафимский лик становится главной маской этого спектакля. Перемешав пасьянс, подмешивая в тоскливый монотонный звук Фаустаса Латенаса фонограмму то украинского "Океана Ельзи", то "Pink Floyd", то Иогана Штрауса и группы "АукцЫон", заставляя зрителя пропадать в лесу бессознательного, Бутусов, кажется, в финале пытается вывести всех на широкую и ясную дорогу - он врубает песню начала 90-х "Я остаюсь" группы "Крупский Сотоварищи": "Ты говоришь, что все погибло давно, и слишком много чужих среди нас. Но я, я остаюсь, там, где мне хочется быть".
Впрочем, это могло только показаться - спектакль только начинает жизнь на огромной сцене Театра им.
Он тоже сидит на авансцене, гипнотизируя зал немигающим взглядом. И ему несут пластмассовые стаканчики.
И его страдания сопровождает томительный опус Латенаса плюс реплики, заимствованные из детально расписанной Булгаковым сцены в тараканьем цирке. А может, и не нужен тут связный текст? В горячечном бреду Серафима слышит отдельные фразы. В потревоженном алкоголем сознании Чарноты все смешалось.
Зритель, следуя методу режиссера, входит, так сказать, в их состояние. Процесс непростой. Моментами тяжелый. В «настроенческих» сценах множество томительных пауз-замираний, выматывающих не хуже действительного кошмара.
Но таковы условия игры. Хотите динамичного действия и логичных слов — читайте пьесу. Смотрите кинематографический «Бег» Алова и Наумова. Расспрашивайте очевидцев давних спектаклей Гончарова и Плучека.
Вспоминайте сравнительно недавний «Бег» Елены Невежиной в «Табакерке». А в бутусовском «Беге» наслаждайтесь пластикой и картинкой. Против этих составляющих — никаких возражений. Цирковые номера Симы с Голубковым и проходки пыхтящего человека-бронепоезда хочется повторить.
Скрюченного Хлудова раздавила некогда стройного полководца мирная жизнь — вызвать на бис.
Биеннале. Фотовыставка. Спектакли режиссера Бутусова — фоторепортаж
↑ Юрий Бутусов станет главным режиссёром театра имени Вахтангова — РИА Новости, 15.09.2018 (неопр.). Юрий Бутусов был приглашен на должность главного режиссера Театра Вахтангова в 2018 году, после того как он покинул Театр имени Ленсовета в Петербурге. Билеты на спектакль «Бег» дарят зрителям путешествие в мир булгаковского психологизма, умноженного на психологизм Бутусова. Юрий Бутусов — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. Купить официальные билеты на спектакль Бег в театр имени Евгения Вахтангова.
«Бег», Юрий Бутусов, Театр имени Е. Вахтангова
В тот же вечер постановкой «Бег» стартовал цикл спектаклей Бутусова в рамках внеконкурсной программы. ВЯЧЕСЛАВ БУТУСОВ официальный сайт МУЗЫКА НОВОСТИ ЧИТАТЬ АФИША ПОДРОБНЕЕ ФОТОГРАФИИ СМОТРЕТЬ ПРОЕКТЫ УЗНАТЬ ВИДЕО СМОТРЕТЬ ВЯЧЕСЛАВ БУТУСОВ. Не все постановки Бутусова для меня понятны (иногда слишком занудно, простите уж поклонники абсолютно всего его творчества). Премьера спектакля Юрия Бутусова «Пер Гюнт» состоялась 7 сентября 2019 года.
Юрий Бутусов поставил в Театре имени Вахтангова пьесу Булгакова "Бег"
И дело тут, как мне кажется, не в острой социальности, а в загадочной театральной фактуре, в невозможности найти сценический эквивалент фантастическим, невообразимым ремаркам Булгакова, да и самому тексту, произносимому людьми, населяющими эту пьесу. Вот такая, например, ремарка: "Поднимаясь в гибельные выси…". Это что такое? Это можно сыграть?!
Вахтангова Юрий Бутусов, крайне занятно. Прежде всего потому, что Михаил Булгаков вновь становится важнейшим автором эпохи, вновь помогает разобраться в очередном трагическом катаклизме мира, сотрясаемого от предчувствий и призраков войны. Бутусов с его рок-н-рольной, стихийной, полной художественного хаоса энергией открывает булгаковскую пьесу через поэтику сюрреалистического, горячечного сна. Собственно, пьеса Булгакова так и написана в 1928 году - в ней сплелась горячка гражданской войны и отчаянное предчувствие наступающего террора. Не удивительно, что ее постановку в Художественном театре Сталин не одобрил, и пьеса Булгакова надежно легла под сукно. Но когда стало можно, ее ставили неохотно, так что звонкой театральной судьбы у нее не получилось. Знаменитый фильм Алова и Наумова с грандиозными актерскими работами был впечатляющим, но вовсе не самым адекватным прочтением сюрреалистической пьесы.
Семь более-менее известных постановок за без малого 100 лет — это почти ничего. И дело тут, как мне кажется, не в острой социальности, а в загадочной театральной фактуре, в невозможности найти сценический эквивалент фантастическим, невообразимым ремаркам Булгакова, да и самому тексту, произносимому людьми, населяющими эту пьесу. Вот такая, например, ремарка: «Поднимаясь в гибельные выси…». Это что такое? Это можно сыграть?!
Это просто очень хорошая, красивая песня». В самом же театре Вахтангова прямо свою позицию по поводу СВО не высказывали. Однако Крок заявил , что в декабре труппа театра поедет бесплатно выступать в Луганске, а также выразил готовность к формированию агитбригады. Фото: Persona Stars.