В Московском Доме Художника на Кузнецком мосту с 24 июля по 2 августа 2024 года проходит традиционная летняя выставка-продажа “101 вещица – от льна до ситца”.
Подписывайтесь на наши социальные сети:
- В печатном номере
- Выставка-продажа "ОСЕННЕЕ ВДОХНОВЕНИЕ". Московский Дом Художника на Кузнецком Мосту. Сентябрь 2023.
- Более 200 художников представят свои работы на фестивале церковного искусства в Москве
- Выставка "Искусство во Времена Перемен"
- Выставка-ярмарка «Мастерская»
- Генеральный информационный партнер
В Доме художника на Кузнецком Мосту пройдет выставка Евгения Аблина
С 12 июля по по 22 июля 2023 года в зале Московского Союз художников на Кузнецком мосту, д.11 Московского Дома художника будет представлен уникальный выставочный проект «МИР ДЕТСТВА». В Московском Доме художника на Кузнецком Мосту 10 мая открывается выставка «Россия — Родина моя. В Московском Доме Художника на Кузнецком мосту с 24 июля по 2 августа 2024 года проходит традиционная летняя выставка-продажа “101 вещица – от льна до ситца”. В Московском Доме Художника на Кузнецком мосту открылась новая выставка-ярмарка-продажа под названием "Подарок Весны". С 27 апреля по 5 мая 2023 года в зале на Кузнецком мосту, д.11 Московского Дома художника будет проходить выставка. Московский дом художника, на метро Кузнецкий мост, Лубянка, Площадь Революции, Театральная, район Мещанский, улица Кузнецкий Мост: фотографии, адрес и телефон, часы работы и 2 отзывa посетителей Московский дом художника на
Более 200 художников представят свои работы на фестивале церковного искусства в Москве
В 1980-м превратил вышку для прыжков в бассейне «Олимпийский» в сказочное голубое дерево. Один из самых талантливых монументалистов своего времени, Аблин реализовал более 20 работ в разных городах СССР. В его наследии сохранились сотни листов — эскизов к реализованным и нереализованным работам.
Часть работ передана в дар Донецкому республиканскому художественному музею. Участниками выставки стали заслуженные и народные художники России, члены Российской академии художеств.
Организаторы сообщили, что выставка призвана открыть сезон художественных проектов на территории новых субъектов.
На выставках всегда тихо и здесь можно не торопясь наблюдать друг за другом и настроиться друг на друга. Выставочные залы при этом всегда наполнены светом и имеют неброский, стильный интерьер. Здесь просто приятно находится.
Организаторы сообщили, что выставка призвана открыть сезон художественных проектов на территории новых субъектов. В рамках проекта трем детским домам в ДНР будут переданы наборы для детского творчества от московских художников. Фото: Объединение «Выставочные залы Москвы».
Московский Дом художника на Кузнецком мосту
Многие москвичи знают Дом художника на Кузнецком мосту. С 26 сентября 2018 года в исторических залах Дома художника на Кузнецком Мосту откроется выставка «Архитектурное скерцо: Дворец пионеров и другие монументальные работы Евгения Аблина». Адрес выставки: Москва, улица Кузнецкий мост, дом 11, Московский Дом Художника.
Более 200 художников представят свои работы на фестивале церковного искусства в Москве
С 27 апреля по 5 мая 2023 года в зале на Кузнецком мосту, д.11 Московского Дома художника прошла выставка «АРТ-СИНТЕЗ 2023» секции «Гильдии художественного проектирования» Московского Союза художников. Отчетная выставка художников Ассоциации декоративных искусств «Весна» на Кузнецком мосту д.11. В Московском Доме Художника на Кузнецком мосту, дом 11 открывается выставка «Россия — Родина моя.
Летняя выставка "МАСТЕРскаЯ МДХ"
В 1880 году здание на Кузнецком Мосту, д. 11 приобрел владелец чугонолитейного производства, почетный член Совета торговли и мануфактур Франц Карлович Сан-Галли/. Московский Дом Художника на Кузнецком мосту, 11. Главная» Новости» Центральный дом работников искусств на кузнецком мосту афиша. Поистине уникального события, которое начнётся 9 июня в выставочном зале Московского союза художников на Кузнецком мосту, 11 и продолжится до 17 июня включительно. С 26 сентября 2018 года в исторических залах Дома художника на Кузнецком Мосту откроется выставка «Архитектурное скерцо: Дворец пионеров и другие монументальные работы Евгения Аблина». Одна из них — в Доме Художника на Кузнецком мосту, д.11.
В Доме художника на Кузнецком Мосту пройдет выставка Евгения Аблина
Бенедиктовым, но до сценического осуществления доведена его другом, почетным членом РАХ В. Лидирующее место на выставке заняли работы В. Даже самые лучшие и известные из его сценографических постановок последних лет, без которых картина сегодняшней театральной жизни была бы не полной, насчитывает в экспозиции девять названий: «Месяц в деревне» И. Тургенева и «Сирано де Бержерак» Э. Ростана в МХТ им. Чехова, «Снегурочка» в Большом театре, «Влюбленный дьявол» А. Вустина и «Робинзон Крузо» Ж.
Оффенбаха в Музыкальном театре им. Станиславского и В. Немировича-Данченко, «Дон Жуан» Ж.
Для Николая Васильевича, приметливого щеголя, интерес к моде и рукоделию обернулся еще одним средством выразительности в его текстах: оттенки, ткани и фасоны писатель использовал, чтобы придать описанию фактуру, раскрыть характеры и ситуации. При помощи рукоделия художники акцентируют различные сюжеты из жизни Гоголя: увлечение гербарием, итальянские пейзажи и русская природа, творческий процесс и комедия «Ревизор».
Соединение декоративно-прикладного искусства и экспозиции мемориального музея даст возможность увидеть уязвимую, обаятельную и трогательную стороны личности великого писателя.
Представленные на выставке арт — объекты, живопись, графика, скульптура, инсталляции, эскизы, проекты работ в архитектуре, макеты, фотографии, мозаики, витражи и художественное стекло делают объемным понимание, как произведения монументального искусства формируют лицо города, района, места, как объекты и субъекты городской системы взаимно обуславливают, проникают друг в друга. Отдельный раздел экспозиции посвящен реализованным и предполагаемым проектам оформления станций метро и погрузит в атмосферу подземного города. Событийная программа выставки включает серию лекций, дискуссий и паблик-токов с художниками-монументалистами, кураторами, искусствоведами, урбанистами, исследователями городской среды.
Москва, ул. Кузнецкий мост, д. Время работы: с 12:00 до 21:00. Вход на все мероприятия фестиваля свободный. Проект реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив и Московского союза художников.
Выставка «Абстрактное мышление» в Выставочном зале Московского союза художников на Кузнецком мосту
Повзрослев, он сохранил любовь к стежкам и строчкам — в коллекции дома-музея сохранились его личные предметы для шитья. Со временем это переросло в страсть к моде: существуют многочисленные свидетельства, как Гоголь увлекался модными тенденциями, следил за собственным стилем, перекраивал одежду согласно актуальным фасонам. Для Николая Васильевича, приметливого щеголя, интерес к моде и рукоделию обернулся еще одним средством выразительности в его текстах: оттенки, ткани и фасоны писатель использовал, чтобы придать описанию фактуру, раскрыть характеры и ситуации.
И это логично - ведь многие спектакли, представленные на выставке, обрели свою реальную архитектуру и сценическую достоверность именно в цехах компании, руководимой Артемом КЕРПЕКОМ.
Благодаря ритмичному размещению лайтбоксов игра в « Зал ожидания » получилась элегантной и функциональной. Свою главную роль «сыграло» и табло с информацией о прибытии и отбытии с перечнем городов их оказалось 52! Все желающие могут посетить выставку ежедневно с 12.
А пока — посмотреть фоторепортаж одного из ее участников — Евгения Никонорова.
Тут хранились иностранные книги о моде и выпуски журналов мод со всего мира, а также материалы советской моды за все время ее существования. Среди них — архивы, иллюстрации, технические описания вещей архивных коллекций, альбомы разных моделирующих организаций и каталоги легкой промышленности. Выносить за пределы библиотеки ничего было нельзя, как и копировать, а ее судьба покрыта такой же тайной, как исчезновение библиотеки Ивана Грозного. После закрытия Дома все архивы таинственным образом исчезли — сотрудники ОДМО, с кем довелось общаться, говорят об этом факте как об огромной потере для культуры. Была ли библиотека выброшена или продана, неизвестно: пока никаких ее следов нет. Близкая подруга Лили Брик, супруга художника Ллойда Уолтона Паттерсона, она была свободомыслящей героиней советской светской жизни. В Доме моделей это тоже пригодилось: на одной из вечеринок Аралова встретила Регину Збарскую, которая позже станет настоящей звездой Дома моделей и в том числе прославит его на весь мир.
Хорошо ориентируясь в мировом модном контексте, Аралова взялась за разработку русской темы для экспортных показов. В конце 1950-х именно она придумала красные сапожки на молнии, которые встречали овациями на показе в Париже в 1959-м и которые прочно войдут в модный «русский код». В 1970-х она стала главным художником ОДМО. Также Аралова состояла в редколлегии модных журналов, выпускаемых Домом. Ее гардероб был предметом сплетен и споров о том, кто же создает наряды советской первой леди — Пьер Карден или Ив Сен-Лоран? Одежду для нее создавала Тамара Мокеева, а шубы — Ирина Крутикова. Работа эта не считалась ни престижной, ни прибыльной. Показы в самом ОДМО шли практически ежедневно, манекенщицы получали зарплату по низшей ставке как за «неквалифицированную работу», то есть как уборщицы.
Никаких дополнительных бонусов в виде дефицитных подарков не было: чулки, колготки и косметику манекенщицы покупали сами. Неудивительно, что их организованность всегда удивляла западных коллег. На родине же к манекенщицам относились предвзято, нередко обвиняя их в легкомысленности читай «легкодоступности» , что было беспочвенно. Демонстраторы были лицами советской моды за рубежом, потому за их моральным обликом тщательно следили и вообще брали на эту работу только благонадежных. Хотя скандалы и трагедии все-таки случались: истории советских манекенщиц Регины Збарской, Милы Романовской, Леки Мироновой и вовсе заслуживают отдельного долгого рассказа. Дом моделей преследовал задачу одеть всех женщин Союза — трудящихся, воспитывающих новое поколение граждан, разных. Оттого одежда шилась на все размеры, а среди манекенщиц, кроме худосочных девушек, были модели с неконвенциональными фигурами. Вообще перечисленные выше условия модельного труда оставляли в демонстраторах только истинных фанаток моды, которые планировали задержаться в ней надолго.
Так что в Доме моделей было много манекенщиц, прошедших через все этапы от моделей для молодежи до моделей для пожилых и таким образом проработавших всю жизнь. Для полного разнообразия не хватало только представительниц всех рас. Простые «массовые» модели Стерлиговой шились на фабриках всей страны, но для конкурсных и выставочных коллекций она создавала сложные вещи, интегрируя в актуальные силуэты элементы русского стиля. В конце концов она возглавила «легкий цех», или цех легкого женского платья, и стала связующим звеном между художниками и фабриками. Фабрики требовали постоянного упрощения вещей и неохотно решались на все новое — Стерлиговой же удавалось отстаивать появление в производстве новаторских вещей, биться за идеи художников и следить за производителями, чтобы идеи авторов не искажались. За это ее отдел прозвали «Трудный легкий цех». Личность его первого главреда сложно установить, но известно, что под всеми заглавными статьями многих номеров до конца 1960-х стояло имя Анны Бланк. При ней, кстати, в 1959-м у Дома моделей появился еще один журнал, «Мода стран социализма» — с той же редколлегией, что и у «Журнала мод».
Но флагманским издательским проектом ОДМО оставался последний. Хотя кроме иллюстраций художников дома в издании были и обзорные материалы, они больше походили на экспликации с формальными описаниями моделей: для молодых, для полных, для детей, для выпускного, для учителей и так далее. На полноценный журнал со статьями, интервью, рубриками и съемками «Журнал мод» стал похож лишь в конце 1980-х, когда его возглавила Лидия Орлова. Журналистов французского Paris Match поразила коллекция для экспериментально-технической фабрики Мособлсовнархоза, которая была бы проходной, если бы Зайцев не дополнил ее необычными раскрашенными телогрейками и цветными юбками, что выглядело как никогда свежо! Хотя выделяться в советской системе было опасно особенно если ты был совсем молод , Зайцев не боялся. И не зря — за три года работы на Бабушкинской фабрике, где он трудился после института, модельер добился таких успехов, что в 1965-м его пригласили стать художественным руководителем экспериментального цеха в ОДМО. Зайцев, не задумываясь о последствиях, с радостью с ними общался и даже дал интервью французскому журналу, в котором в результате беседы вышла хвалебная статья о нем под заголовком «Красный Диор». Руководство Дома было в бешенстве, поскольку в стране коллективизма не может быть никакого «Диора».
В 1978-м напряжение в отношениях между дизайнером-индивидуалистом и ОДМО достигло пика, так что он ушел из организации. Надо сказать, не с пустыми руками — модельеру поручили в ведение Дом моды на проспекте Мира не путайте с Домами моделей — в отличие от них Дома моды выполняли заказы для частных лиц. Несмотря на то что это была государственная организация, все его называли Домом Славы Зайцева.
Черт его знает, кто такая социология.
Союз художников СССР знает про нее? Союз художников Москвы знает про социологию? Центральный дом художников знает про социологию? Институт искусствознания знает про социологию?
Как-то знает, но, все-таки, скорее, нет, чем да. Главное, что был придуман «неуязвимый формат» — «не выставка» или «больше, чем выставка». Повернешь его к заказчику Союзу художников СССР , он видит — повышение посещаемости, значит, мы эффективно занимаемся популяризацией искусства. Повернешь к Московскому союзу художников — своевременная перестройка рутинной отчетной практики работы с молодыми.
Повернешь к городским властям — полезное исследование. И для разных групп посетителей — раздолье: программа дискуссий, поэтические выступления, кинопремьеры, редкие мультфильмы, звездные рок-концерты… А уже в качестве обязательного дополнения — острые или мягкие экспозиционно-художественные ощущения: «ого, авангардисты вместе с традиционалистами», «очень интенсивный дизайн», «очередь отстояли не зря». Поэтому о XVII молодежной не имеет смысла говорить исключительно как о выставке и, соответственно, о тех или иных художественных ценностях и посланиях, которые она представляет. Гораздо более важными казались стратегические намерения и интуиции современных управленческих практик — «управление изменениями», «управление эмоциями», «формирование общественных пространств».
Из предощущения в разряд профессиональных и социальных ориентиров входили понятия «мода», «рынок», «коммуникация». И еще одно: где-то в подсознании, за пределами документов, уже велась подготовка к тому, что искусство является, как ни странно, материальной ценностью, что его можно продавать, получать деньги, обогащая таким образом художников, институции, страну и так далее. Но про художественный рынок тогда мало кто понимал. На XVII молодежной была разрешена и объявлена свободная, слабо регламентированная продажа произведений.
Это был один из первых анонсов рынка, в результате было продано 37 работ на внушительную, по тем временам, сумму — 12 тысяч рублей. Перенасыщенная среда Итак, кейс нашего проекта имеет смысл рассматривать не столько как искусствоведческий или художественный, сколько как управленческий и коммуникационный. В таком случае мы поймем критерии, с помощью которых можно до какой-то степени оценить, что было сделано и что не было принято. Основным эффектом проекта стало его невосприятие, потому что четко отработанная схема, сложнейшим образом устроенная система межпрофессиональных и общественных коммуникаций, встроенные в контекст вокруг этого проекта, не стали основой для будущего развития сферы культуры.
Прокламируя перспективы «сотрудничества всех со всеми», проект, скорее, сформировал «планы размежевания» по эстетическим, политическим и социально-экономическим позициям вроде «прогрессивное-консервативное», «продажное-настоящее», «свои-чужие», «совковые-международные» и т. Сложность еще и в том, что проект казался тем, чем он не был, а был он на самом деле тем, что в нем не было понято и осмыслено. Я уверен, что у XVII молодежной есть одно-единственное свойство, которое до сих пор создает огромное неудобство для того, чтобы определить к ней отношение — проект оказался сложным, а сложность никому не нужна. Эта многослойность и многофокусность и тогда и теперь размывает определенность и значимость принятых схематических монодисциплинарных подходов.
XVII молодежная выставка приоткрыла горизонты, которые оказались недопроявленными, каталог проекта не был издан, социологическое исследование не вполне завершено, кураторские и организационно-логистические открытия не были систематизированы или институционализированы… Горизонтальные связи Если рассматривать проект искусствоведчески, там многое невнятно, случайно и неполно. Если художественно-организационно, то надо вводить контекстуальные и другие критерии. Если рассматривать событийную структуру, то есть программирование проекта через призму комплексного кураторства — вообще запутаешься, потому что мы не ведали, что находимся в сложной технологии, которую сейчас один мой приятель называет cloud management. Это такой тип управления содержанием, в котором смыслы появляются, обсуждаются и утверждаются в общении всех со всеми — через и сквозь профессиональные, функциональные, административные и другие границы.
В случае XVII молодежной выставки сложно было отличить образ управления cloud management и непрерывный процесс «наполнения идеями» — cloud curatorship, то есть облачного кураторства, которое определяется не вполне структурированным взаимодействием участников. Вот пришла уборщица и что-то сказала. Мы взяли на вооружение. А дизайнер предложил развесить во входной зоне тексты-дацзыбао.
А еще кто-то заставил подумать о том, чтобы выставку было видно с улицы… И дальше — больше. Стратегические импульсы от социологов Дани Дондурея и «серого кардинала» проекта — Лени Невлера дополнялись устройством организационно-кураторских рамок и форматов, тактикой обеспечения безопасности — «это экспериментальная площадка для будущего» и «нас поддерживает ваше начальство». Такой была практика подготовки XVII молодежной. Получалось что-то очень сказочное — внутри некоего «эксперимента» осуществлялось не совсем очевидное «исследование», внутри него — «новые методы организации выставки», еще глубже — множество программ, концертов, экспозиций, а дальше — уже не понятно вглубь, или снова снаружи — разнообразнейшие программы коммуникаций, продвижения, общения понятия PR тогда тоже еще не было.
Каждый мог найти свой смысл или свое разочарование в этой предельно открытой структуре и невероятно гибкой, по тем временам, системе мультифокусного междисциплинарного супер-события. Для российской художественной жизни этот сюжет стал последней попыткой показать потенциальность «объединительного проекта». Эта общая энергия потока изменений как скоро почти немедленно выяснилось, обладала не столько культурно-соединительными свойствами, сколько характеристиками, которые способствовали осознанному формированию индивидуальных и групповых позиций и трендов. Эйфория перемен Снова вернусь в начало, ведь многие не представляют себе ни контекстов, ни предыстории, ни истории XVII молодежной.
В художественной жизни существуют некоторые практики, связанные с организацией событий. Назовем их «кураторскими» и «менеджерскими» или «продюсерскими». Эти понятия появились именно во время подготовки XVII молодежной. Но звучали они, скорее, в устной речи — проектный сленг прорастал в искусствоведческой среде.
Граница «правильного» словоупотребления была прочерчена довольно четко. В официальных документах, даже в ТЭПе тематико-экспозиционный план «кураторов» не было. А в рабочей версии, написанной на моей пишущей машинке в двух экземплярах, это профессиональное определение было. Маленькая революция XVII молодежной выставки состояла в том, что власть над содержанием из ведения художников-экспертов и художников-бюрократов переходила к ученым и искусствоведам.
По сценарию исследования предваряли, сопровождали и подытоживали результаты выставочного эксперимента. А внутри него текстовые, визуальные и средовые интерпретации адресовали зрителю информацию и расшифровки понятий «выставка», «современное искусство», «художественный рынок», «модернизм», «неоэкспрессионизм», «кич»… и дальше, и глубже, к развернутым биографиям авторов и определениям направлений и стилистик. Искусствоведы и критики были выделены в отдельную секцию Союза художников. За пределами искусствознания, исследованиями истории искусства, их роль содержательно детерминировалась идеологией, а практически — «обслуживанию» текущего художественного процесса.
Таким образом, художественная критика лишь в очень малой степени являлись значимым звеном художественной жизни, система не нуждалась в концептуализации, проблематизации, обобщении и современных теориях. Демонтаж цензуры И вот, XVII молодежная оказалась поводом для обозначения актуальности возвращения запроса на экспертное мнение, на демонстрацию важности и влиятельности профессионального критического и кураторского суждения. Непосредственный опыт «делания» XVII молодежной стал важнее анализа этого опыта. Например, советская по форме и функциям выставочная комиссия оказалась, вопреки традициям, не столько фильтром минус — рискованное и свежее, плюс — привычное, «качественное» , сколько пропускным шлюзом разнообразного, нового, современного.
Этот эффект усугубляли кураторы «по направлениям» хотя направления эти и были по традиции связаны с секционным делением МОСХа — графика, живопись, скульптура, декоративно-прикладное искусство и т. Однако, в раздел графики его курировал Владимир Левашов включилась «бумажная архитектура» Юрий Аввакумов , а к основной выставке добавились сменные экспозиции. В середине 1980-х в молодежных секциях искусствоведов, в объединении молодых искусствоведов Московского союза художников, в объединении молодых искусствоведов Союза художников СССР вдруг аккумулировалась достаточно внятная энергия. Люди стали пробовать себя и проверять ситуацию на прочность — делали однодневные, одновечерние выставки на Кузнецком мосту, в ЦДХ, в районных выставочных залах...
Начали распадаться цензурные нормы — «сомнительные», с идеологической точки зрения, произведения почти перестали убирать из кратковременных экспозиций, а в выставкомах Союза художников появились новые лица из тех, кто жаждал или ждал перемен. История выставкомов, как специфической формы экспертизы-цензуры, как и другие аспекты устройства советской художественной жизни, пока совсем не изучены и, соответственно, их практика трактуется неполно — однозначно. Сейчас выставком — это черно-белое понятие: чтобы попасть на выставку или «закрыть» заказ, художнику надо было принести картину и показать ее комиссии, группе, состоящей из важных бородатых мужиков и нескольких дам. Они высказывали мнения, формулировали рекомендации… Кажется, начало описания работы грубого формально-идеологического инструмента, на самом же деле, в этой «соцреалистической» форме самонастраивались и действовали очень разные тонкие машины, которые транслировали не только идеологию, но и профессиональные «настройки», экспертные критерии… В конечном счете, выставкомы, как экспертные группы разного уровня и направленности, создавали, чем дальше, тем больше, «профилей свободы», или зазоров, между «профилями несвободы».
Мы не отменили выставком. Но в него были введены молодые люди. Однако не это главное. Это был совершенно нестандартный выставком.
Там не было среднестатистических функционеров, которые решали среднестатистическим образом, как делать среднестатистическую молодежную выставку: это «берем», то «не берем», это «гадость», это «радость», это «ладно», это «не ладно».