Литературное направление: в силу самобытности роман «Мастер и Маргарита» сложно отнести к какому-либо определённому литературному направлению. последний, созданный писателем. Работа над ним велась вплоть до его кончины. Не случайно эпиграфом к роману взята фраза Мефистофеля из «Фауста» Гёте: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Я решил поразмыслить на тему эпиграфа к Роману Я открываю Гёте, и о, мистика! — этой строфы не нахожу! В своем известном всем романе «Мастер и Маргарита» М.А. Булгаков использовал строфу из драматической поэмы «Фауст», написанной его любимым Гете.
Мастер и Маргарита. Тайна эпиграфа и Пастернак
последний, созданный писателем. Работа над ним велась вплоть до его кончины. При первом же появлении (в романе «Мастер и Маргарита») повествует первую главу из Романа (об Иешуа и Пилате). Эпиграф романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» — взят из «Фауста» Гете. Мастер и Маргарита Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» можно назвать самым прелестным сочинением в русской литературе XX века. В финале романа по дороге к своему будущему жилищу Мастер и Маргарита переходят «каменистый мшистый мостик» — и именно этим словом обозначена важная деталь её давнего тревожного сна. Несложно догадаться, что в "Мастере и Маргарите" эпиграф относит нас к Воланду.
Цитаты из «Мастера и Маргариты»
Роман «Мастер и Маргарита» – это видение Булгаковым причин нашей национальной трагедии. Несложно догадаться, что в "Мастере и Маргарите" эпиграф относит нас к Воланду. О романе «Мастер и Маргарита» «с последующим его разоблачением». При первом же появлении (в романе «Мастер и Маргарита») повествует первую главу из Романа (об Иешуа и Пилате). Ответ. Только один вариант верный. Ведущий предложил 4 варианта: "Фауст", "Макбет", "Илиада", "Божественная комедия". Я не буду использовать подсказку.
Об эпиграфе к роману “Мастер и Маргарита”
Всё будет правильно — на этом построен мир — Воланд. Часть 2, Глава 32. Часть 1, Глава 15. Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Часть 2, Глава 28. Часть 2, Глава 28 Нет документа, нет и человека.
Я — историк. Сегодня вечером будет интересная история! Часть 1, Глава 1. Оскорбление является обычной наградой за хорошую работу. Часть 2, Глава 30. Котам почему-то всегда говорят «ты», хотя ни один кот еще ни с кем не пил брудершафта!
Слегка утрированный взгляд на образ Воланда и авторскую позицию, с которыми приходится сегодня встречаться, примерно таков: Воланд должен вызывать ужас и отвращение; а раз этого не происходит, автор на его стороне. И тогда роман — произведение сатанинское и антихристианское, а образ Христа в нём заведомо искажён. А если это кощунственное произведение включено в школьную программу, задача учителя — спасти неокрепшие души школьников, объяснив им это. Другое, несколько отличное мнение пришлось услышать недавно на одном из учительских семинаров: Булгаков вовсе не славит дьявола, но понять это трудно, и задача учителя — правильно истолковать роман. Соглашаясь с этим тезисом, никак не могу принять само предложенное истолкование: никакой справедливости Воланд не вершит и вершить не может, так как справедливость на земле вообще неосуществима до Страшного суда с позиций богословия и христианской религии, наверное, так оно и есть, но где это показано в романе? Мы вновь сталкиваемся с желанием — и даже требованием — разъяснить, в чём ошибался Булгаков а на очереди Лев Толстой, Достоевский и Пушкин. Разъяснить на этот раз не с позиций марксизма-ленинизма, а с позиций православия.
А причина в том, что такой подход начисто игнорирует всю художественную сторону произведения: систему образов, композицию, многочисленные реминисценции и культурные аллюзии. Остаётся голая схема, которую можно толковать как угодно, не оглядываясь на текст. Природа же истинно художественного произведения такова, что в нём нет лишнего, случайного — важно всё. В полной мере это относится и к эпиграфу. Булгаков сделал эпиграфом к роману, как будто сразу высказывая своё отношение к Воланду. Но понять эти слова можно только в контексте трагедии Гёте. Почему Мефистофель так себя рекомендует?
Действительно ли чёрт а точнее, злая сила, частью которой он является совершает благо для людей? А может, Мефистофелю надо просто привлечь Фауста, очаровать его, чтобы обмануть? Конечно же, Мефистофель лжёт; уточним: думает, что лжёт. Ты прекрасно! Но зачем эту лживую саморекомендацию Булгаков выбрал из множества афоризмов Мефистофеля?
Если у Гёте речи Мефистофеля увертливо софистично темны,- — софизм этот не только сохранён, но почти отмечен указательной галочкой в переводе. Вот источник эпиграфа —- сцена разоблачения мнимого пуделя — первое явление Мефистофеля доктору Фаусту: Ф а у с т. Как звать тебя? Часть вечной силы я Всегда желавший зла, творивший лишь благое.
Кудряво сказано; а проще — что такое? Ответ Фауста ироничен: если Фауст чёрту не верит, то почему должен верить ему читатель?! Я отрицаю всё — и в этом суть моя. Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться, Годна вся эта дрянь, что на земле живет... Короче всё, что злом ваш брат зовёт, -- Стремленье разрушать, дела и мысли злые Вот это всё — моя стихия. Он есть пропаганда правды, света, разума» - так признается Фет. Что приводит к ещё более тонкой и опасной софистичности речей М е ф и с т о ф е л я: Я дух, всегда привыкший отрицать. Нет в мире вещи, стоящей пощады. Итак, я то, что ваша мысль связала С понятьем разрушенья зла вреда.
Я части часть, которая была Когда то всем и свет произвела. Свет этот —- порожденье тьмы ночной И отнял место у неё самой. Его удел — поверхность твердых тел. Он к ним прикован, связан с их судьбой, Лишь с помощью их может быть собой, И есть надежда, что когда тела Разрушатся, сгорит и он дотла... Прямого ответа на вопрос чёрт всеми силами старается не дать. Чёрт перед вами —- младенец... Однако "допрашиваемый" Фаустом нечистый дух вынужден признаться, что с в е т ему ненавистен. Далеко не восторженный юноша, седой переводчик отлично понимал, Что он переводит: о каких священных вещах идёт речь. Пока неизученной остаётся проблема влияния перевода Фета на правку своего перевода Холодковским.
Будучи созвучны подлиннику, оба перевода -- Фета и Холодковского -— созвучны и разговору Воланда с Левием Матвеем в черновых редакциях МиМ не было ни самого Левия, ни разговора в конце МиМ: «Я к тебе, дух зла и повелитель теней ответил вошедший», —- Левий. И далее Воланд всё «перевертывает» -— выше цитированные из двух переводов слова Мефистофеля то есть свои же прошлые слова — приписывает теперь собеседнику — Левию : «Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если б с неё исчезли тени? Ты глуп». Умный ответ, - ничего не скажешь. Так мог говорить уже согласно новому времени образованный бывший Мефистофель — «прочитавший» гётева «Фауста» во всевозможных изложениях: не может же он без этого прибыть в Москву в двадцатом веке!.. Оба перевода подошли бы как источники цитаты эпиграфа: язык перевода Холодковского — доходчивее и проще для среднего читателя. Есть ли в переводе Пастернака нечто отличное вместе и от Холодковского, и от Фета? Перевод Пастернака как нельзя более был созвучен — психологически приближен ко времени сталинских репрессий! Ныне, когда культура чтения стремительно летит в пропасть, многие ли поймут, что гётевский «П р о л о г на Небесах» под пером Пастернака неуловимо —- доказать нельзя!
Не слишком ли большое созвучие тому, о чём не мыслил великий немецкий поэт: нужно ли это в п е р е в о д е? Иначе и заново переводить зачем?! Не будь Гёте первым министром герцогства Веймарского и другом герцога Веймарского, знаете, как с ним разобралась бы церковь? Когда костры уже не в моде, есть другие действенные средства! Впрочем, кинжал или отрава гуманнее чёрного воронка, -— согласен. Сам Борис Пастернак уже после присуждения нобелевской премии и вынужденного отказа от неё вследствие травли в родной стране в разговоре с американским композитором Леонардом Берстайном свою позицию устно обозначил так: «Х у д о ж н и к разговаривает с Богом, и тот ставит ему различные представления, чтобы ему было что писать. Это может быть фарс, как в вашем случае, а может быть трагедия... Всё верно! Перевод в духе безусловной свободы как принципа творчества Великого Гёте.
И разве может боль нового - своего поколения не стать частью перевода в новом времени?! Поколения меняются: суть зла - та же. Гёте не знал о КГБ, но знал об инквизиции: меняется личина, но не суть насилия. Так что, успей Булгаков прочитав перевод Пастернака, то мог бы из этого перевода взять эпиграф. Ведь в любом хорошем переводе суть «Фауста» активно обличает насилие и ложь в любых формах. Но Булгаков прочитать перевод Пастернака не успел. Переводы Холодковского и Фета не знавть Булгаков не мог, но предпочёл перевести сам: как бы непосредственно включился в "цепочку"... Ты кто? Часть силы той, что без числа Творит добро, всему желая зла.
Нельзя ли это проще передать? Ирония с прямым недоверием М е ф и с т о ф е л ь. Я дух, всегда привыкший отрицать. И с основаньем: ничего не надо. Творенье не годится никуда. Итак, я то, что ваша мысль связала - фраза Фета! С понятьем разрушенья, зла, вреда. Вот прирожденное мое начало, Моя среда. Стремление Холодковского к взвешенной ясности понятий Пастернаком не оставлена без внимания.
Но стиль признанного мастера ритма и метра и предтечи символистов Серебряного века Афанасия Фета оказался настолько близок Пастернаку, что последний заимствовал из его перевода целые удачно найденные фразы. Это нормально —- не имеет отношение к плагиату, когда речь идёт о переводе поэтических произведений большого формата. Можно сказать, что в таких случаях переводчики один за другим совершенствуют метод перевода: один работает во многих лицах. Ориентируясь на перевод Фета, едва-ли возможно не знать фетовской фразы, что «Фауст» — «п р о п а г а н д а правды, света, разума». Взялся бы Пастернак за перевод не будучи с этим согласен?! В процессе работы одно из отвергнутых названий «Доктора Живаго» было — «Опыт русского Фауста», вероятно, показалось автору претенциозным. Отвергнуты были и более современные названия — «Свеча горела», и «Мальчики и девочки». Не захватывали Всю тему целиком? А вот по аналогу с «доктором Фаустом» — «Доктор Живаго» - и не претенциозно, и указывает на все гётевские европейские отголоски темы.
И вот здесь-то «Доктор Живаго — Фауст» начинает серьёзно перекликаться с ещё таящимся во тьме «ящика письменного стола» «Мастером и Маргаритой». Описываемое общее время сходно проявилось в обоих произведениях. Вот М а с т е р спрашивает попавшегося в сумасшедший дом Ивана Бездомного: «Вы человек невежественный? Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали? Опера «Фауст» для Булгакова уже в «Белой гвардии» знак высокого уровня европейской культуры — разрушаемой в после революциной России культуры. Цепочка вопреки стараниям не уничтоженной культурной преемственности выглядит теперь так: Гёте — всё светское европейское и русское о Добре и Зле с русскими переводами "Фауста" —- Булгаков -— Пастернак.
Сергия Булгакова. Это дает основания предполагать, что Михаил Булгаков хотя бы отчасти был знаком с православной традицией восприятия мира. Сейчас для многих в диковинку, что существует какая-то православная традиция восприятия мира, но тем не менее это так. И он стал им. При этом необходимо иметь в виду, что Булгаков русский писатель. А чем всегда по преимуществу занималась русская литература? Исследованием человеческой души. Любой эпизод жизни литературного персонажа описывается ровно настолько, насколько это необходимо для понимания того, какое влияние он оказал на человеческую душу. Булгаков взял западную популярную форму и наполнил ее русским содержанием, сказал в популярной форме о серьезнейших вещах. Для религиозно несведущего читателя роман в благоприятном случае остается бестселлером, так как у него нет того фундамента, который необходим для восприятия полноты вложенной в роман идеи. Ситуация с восприятием романа аналогична завозу в Россию картошки при Петре I: продукт замечательный, но из-за того, что никто не знал, что с ним делать и какая его часть съедобна, люди травились и умирали целыми деревнями. Об атеистическом мировоззрении стоит поговорить более подробно, чтобы понять, над чем потешается Булгаков в своем романе. Еще раз стоит упомянуть, что этот ответ носил характер чисто политический, истина никого не волновала. Для людей образованных вопрос о бытии Бога, собственно, никогда не существовал — иное дело, они расходились в мнениях о характере, особенностях этого бытия. Атеистическое восприятие мира в современном виде сформировалось лишь в последней четверти XVIII века и приживалось с трудом, так как его появление на свет сопровождалось страшными социальными катастрофами типа французской революции. Именно поэтому Воланд чрезвычайно радуется, обнаружив в Москве откровеннейших атеистов в лице Берлиоза и Ивана Бездомного 277. По мнению православного богословия, атеизм — пародия на религию. Это вера в то, что Бога нет. Ни одного научного факта о небытии Бога равно как и о бытии не существует, но утверждать, что чего-либо нет по законам логики намного сложнее, чем утверждать, что это есть. Чтобы убедиться в том, что Бога нет, атеистам необходимо провести научный эксперимент: опытно проверить религиозный путь, утверждающий, что Он есть. Значит, атеизм призывает каждого ищущего смысл жизни к религиозной практике, то есть к молитве, посту и прочим особенностям духовной жизни. Итак, читатель вводится автором в такой мир, где духовное измерение так же реально как длина, ширина, высота. Библейские персонажи в романе Чем, собственно, объяснить обращение Михаила Булгакова к сюжету Библии? Если присмотреться, круг вопросов, волнующих человечество на всем протяжении истории, довольно ограничен. Булгаков обращается к новозаветному библейскому сюжету, напоминая советскому читателю о самом существовании этой Книги. В ней, кстати, указанные вопросы сформулированы с предельной точностью. В частности, чтобы в стране, перерождавшейся в единый концлагерь, сказать о свободе. Свобода человека Это только на первый взгляд Воланд и его компания, что хотят с человеком, то и делают. На самом деле только при условии добровольного стремления души человека ко злу Воланд имеет власть поиздеваться над ним. И вот здесь стоило бы обратиться к Библии: что там говорится о могуществе и власти дьявола? Книга Иова Глава 1 6 И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. Глава 2 4 И отвечал сатана Господу и сказал: … за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; 5 но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его,- благословит ли он Тебя? Сатана выполняет повеление Бога и всячески досаждает Иову.
Рукописи не горят. Цитаты из романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова
Вряд ли сам Михаил Афанасьевич Булгаков, работая над своим романом «Мастер и Маргарита» полагал, что создаёт произведение, которое попадёт в списки самых читаемых книг мира и станет предметом споров не только литературных критиков, но и философов. «Ма́стер и Маргари́та» — роман Михаила Афанасьевича Булгакова, работа над которым началась, по одним данным, в 1928 году, по другим — в 1929-м. «Мастер и Маргарита» – блистательный шедевр, созданный Михаилом Булгаковым, завораживающая мистическая дьяволиада, обнажающая вечные темы любви, борьбы добра со злом, смерти и бессмертия.
9 непонятных слов из «Мастера и Маргариты»: что такое «примус», кто такой «регент» и не только
Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их… 14. Никогда и ничего не просите!
Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут! Все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере.
Эпиграфом к роману М. Булгаков предваряет появление Воланда; он как бы предупреждает читателя, что нечистая сила в романе занимает одно из ведущих мест. Для эпиграфа к этой главе Пушкин взял строки из Петрарки: «Там, где дни туманны и кратки — прирождённый враг мира — родится народ, которому не больно умирать». Почему в 7 главе 3 эпиграфа?
Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно.
Меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал. Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут. Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. Трусость, несомненно, один из самых страшных пороков.
Нет, философ, я тебе возражаю. Это самый страшный порок. Помилуйте… Разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт! Согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил? Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя.
А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая! Слушай беззвучие, слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни — тишиной. Правду говорить легко и приятно. Что-то, воля ваша, недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Правда, возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мною за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы! Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?
А факт — самая упрямая в мире вещь. Все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Мало ли чего можно рассказать! Не всему надо верить. Худшего несчастья, чем лишение разума, нет на свете?
Никогда слава не придет к тому, кто сочиняет дурные стихи. Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня? Надо признаться, что среди интеллигентов тоже попадаются на редкость умные. Этого отрицать нельзя!
Мне вдруг показалось, что осенняя тьма выдавит стекла, вольется в комнату и я захлебнусь в ней, как в чернилах. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик. И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах! Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро.
А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Не правда ли, мессир, она вполне естественна, даже тогда, когда человек знает, что в конце этой дороги его ждет счастье? Ведь нельзя же влачить такую жизнь.
Эпиграф к «Мастеру и Маргарите» — дьявол, творящий добро
Те поглядели на него удивленно. Тут он вежливо снял берет, и друзьям ничего не оставалось, как приподняться и раскланяться. Необходимо добавить, что на поэта иностранец с первых же слов произвел отвратительное впечатление, а Берлиозу скорее понравился, то есть не то чтобы понравился, а... Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства: — Вы — атеисты?! Тут иностранец отколол такую штуку: встал и пожал изумленному редактору руку, произнеся при этом слова: — Позвольте вас поблагодарить от всей души! Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественника сильное впечатление, потому что он испуганно обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по атеисту. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования бога быть не может. Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!
И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством. Берлиоз говорил, а сам в это время думал: «Но, все-таки, кто же он такой? И почему так хорошо говорит по-русски? Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг. Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут». Берлиоз выпучил глаза.
Что это он плетет? Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день? И, в самом деле, — тут неизвестный повернулся к Берлиозу, — вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас... Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Родные вам начинают лгать, вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и третье — совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И все это кончается трагически: тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи. А бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск, — тут иностранец прищурился на Берлиоза, — пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет — поскользнется и попадет под трамвай!
Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой? Берлиоз с великим вниманием слушал неприятный рассказ про саркому и трамвай, и какие-то тревожные мысли начали мучить его. Он не иностранец! Но позвольте, кто же он такой? Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному: — «Наша марка». И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно «Наша марка», сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник.
Тут литераторы подумали разно. Берлиоз: «Нет, иностранец! А дело в том, что... Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер. Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно. Само собой разумеется, что, если на Бронной мне свалится на голову кирпич... В частности же, уверяю вас, вам он ни в коем случае не угрожает.
Вы умрете другой смертью. Он смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два... Меркурий во втором доме... Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного неизвестного, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись: — А кто именно? Да, мне хотелось бы спросить вас, что вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет? Так что заседание не состоится. Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание. Но иностранец ничуть не обиделся и превесело рассмеялся.
Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения. Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич! Но вчера еще радовавшее доказательство славы и популярности на этот раз ничуть не обрадовало поэта. Я хочу товарищу пару слов сказать. Это русский эмигрант, перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет... Ты слышишь, как он по-русски говорит, — поэт говорил и косился, следя, чтобы неизвестный не удрал, — идем, задержим его, а то уйдет... И поэт за руку потянул Берлиоза к скамейке.
Незнакомец не сидел, а стоял возле нее, держа в руках какую-то книжечку в темно-сером переплете, плотный конверт хорошей бумаги и визитную карточку. Вот моя карточка, паспорт и приглашение приехать в Москву для консультации, — веско проговорил неизвестный, проницательно глядя на обоих литераторов. Те сконфузились. Пока иностранец совал их редактору, поэт успел разглядеть на карточке напечатанное иностранными буквами слово «профессор» и начальную букву фамилии — двойное «В». Отношения таким образом были восстановлены, и все трое снова сели на скамью. Я единственный в мире специалист. Вы историк? И опять крайне удивились и редактор и поэт, а профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал: — Имейте в виду, что Иисус существовал.
Глава 2. Понтий Пилат В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца ирода великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат. Более всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета. Прокуратору казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя. От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая когорта двенадцатого молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался все тот же жирный розовый дух. О боги, боги, за что вы наказываете меня? Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь гемикрания, при которой болит полголовы. От нее нет средств, нет никакого спасения.
Попробую не двигать головой». На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и прокуратор, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону. Секретарь почтительно вложил в эту руку кусок пергамента. Не удержавшись от болезненной гримасы, прокуратор искоса, бегло проглядел написанное, вернул пергамент секретарю и с трудом проговорил: — Подследственный из Галилеи? К тетрарху дело посылали? Прокуратор дернул щекой и сказал тихо: — Приведите обвиняемого. И сейчас же с площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон.
Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта — ссадина с запекшейся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора. Тот помолчал, потом тихо спросил по-арамейски: — Так это ты подговаривал народ разрушить Ершалаимский храм? Прокуратор при этом сидел как каменный, и только губы его шевелились чуть-чуть при произнесении слов. Прокуратор был как каменный, потому что боялся качнуть пылающей адской болью головой. Человек со связанными руками несколько подался вперед и начал говорить: — Добрый человек! Поверь мне...
Но прокуратор, по-прежнему не шевелясь и ничуть не повышая голоса, тут же перебил его: — Это меня ты называешь добрым человеком? Ты ошибаешься. В Ершалаиме все шепчут про меня, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно, — и так же монотонно прибавил: — Кентуриона Крысобоя ко мне. Всем показалось, что на балконе потемнело, когда кентурион, командующий особой кентурией, Марк, прозванный Крысобоем, предстал перед прокуратором. Крысобой был на голову выше самого высокого из солдат легиона и настолько широк в плечах, что совершенно заслонил еще невысокое солнце. Прокуратор обратился к кентуриону по-латыни: — Преступник называет меня «добрый человек». Выведите его отсюда на минуту, объясните ему, как надо разговаривать со мной. Но не калечить.
И все, кроме неподвижного прокуратора, проводили взглядом Марка Крысобоя, который махнул рукою арестованному, показывая, что тот должен следовать за ним. Крысобоя вообще все провожали взглядами, где бы он ни появлялся, из-за его роста, а те, кто видел его впервые, из-за того еще, что лицо кентуриона было изуродовано: нос его некогда был разбит ударом германской палицы. Простучали тяжелые сапоги Марка по мозаике, связанный пошел за ним бесшумно, полное молчание настало в колоннаде, и слышно было, как ворковали голуби на площадке сада у балкона, да еще вода пела замысловатую приятную песню в фонтане. Прокуратору захотелось подняться, подставить висок под струю и так замереть. Но он знал, что и это ему не поможет. Выведя арестованного из-под колонн в сад. Крысобой вынул из рук у легионера, стоявшего у подножия бронзовой статуи, бич и, несильно размахнувшись, ударил арестованного по плечам. Движение кентуриона было небрежно и легко, но связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица и глаза обессмыслились.
Марк одною левою рукой, легко, как пустой мешок, вздернул на воздух упавшего, поставил его на ноги и заговорил гнусаво, плохо выговаривая арамейские слова: — Римского прокуратора называть — игемон. Других слов не говорить. Смирно стоять. Ты понял меня или ударить тебя? Арестованный пошатнулся, но совладал с собою, краска вернулась, он перевел дыхание и ответил хрипло: — Я понял тебя. Не бей меня. Через минуту он вновь стоял перед прокуратором. Прозвучал тусклый больной голос: — Мое?
Прокуратор сказал негромко: — Мое — мне известно. Не притворяйся более глупым, чем ты есть. Мне говорили, что мой отец был сириец... Я один в мире. Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного. Другой глаз остался закрытым. Пилат заговорил по-гречески: — Так ты собирался разрушить здание храма и призывал к этому народ? Тут арестант опять оживился, глаза его перестали выражать испуг, и он заговорил по-гречески: — Я, доб...
Удивление выразилось на лице секретаря, сгорбившегося над низеньким столом и записывающего показания. Он поднял голову, но тотчас же опять склонил ее к пергаменту. Бывают среди них маги, астрологи, предсказатели и убийцы, — говорил монотонно прокуратор, — а попадаются и лгуны. Ты, например, лгун. Записано ясно: подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной.
Наступило молчание. Теперь уже оба больных глаза тяжело глядели на арестанта. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, — тут арестант усмехнулся, — я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово... Секретарь перестал записывать и исподтишка бросил удивленный взгляд, но не на арестованного, а на прокуратора.
Пилат усмехнулся одною щекой, оскалив желтые зубы, и промолвил, повернувшись всем туловищем к секретарю: — О, город Ершалаим! Чего только не услышишь в нем. Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу! Не зная, как ответить на это, секретарь счел нужным повторить улыбку Пилата. Все еще скалясь, прокуратор поглядел на арестованного, затем на солнце, неуклонно подымающееся вверх над конными статуями гипподрома, лежащего далеко внизу направо, и вдруг в какой-то тошной муке подумал о том, что проще всего было бы изгнать с балкона этого странного разбойника, произнеся только два слова: «Повесить его». Изгнать и конвой, уйти из колоннады внутрь дворца, велеть затемнить комнату, повалиться на ложе, потребовать холодной воды, жалобным голосом позвать собаку Банга, пожаловаться ей на гемикранию. И мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора. Он смотрел мутными глазами на арестованного и некоторое время молчал, мучительно вспоминая, зачем на утреннем безжалостном Ершалаимском солнцепеке стоит перед ним арестант с обезображенным побоями лицом, и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать.
Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен, и этот голос говорил: — Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее. Что такое истина? И тут прокуратор подумал: «О, боги мои! Я спрашиваю его о чем-то ненужном на суде... Мой ум не служит мне больше... Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает.
Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет. Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова. Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца. Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас. Но он тотчас же подавил его своею волею и вновь опустился в кресло. Арестант же тем временем продолжал свою речь, но секретарь ничего более не записывал, а только, вытянув шею, как гусь, старался не проронить ни одного слова. Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе.
Гроза начнется, — арестант повернулся, прищурился на солнце, — позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека. Секретарь смертельно побледнел и уронил свиток на пол. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, — и тут говорящий позволил себе улыбнуться. Секретарь думал теперь только об одном, верить ли ему ушам своим или не верить. Приходилось верить.
Тогда он постарался представить себе, в какую именно причудливую форму выльется гнев вспыльчивого прокуратора при этой неслыханной дерзости арестованного. И этого секретарь представить себе не мог, хотя и хорошо знал прокуратора. Тогда раздался сорванный, хрипловатый голос прокуратора, по-латыни сказавшего: — Развяжите ему руки. Один из конвойных легионеров стукнул копьем, передал его другому, подошел и снял веревки с арестанта. Секретарь поднял свиток, решил пока что ничего не записывать и ничему не удивляться. Круто, исподлобья Пилат буравил глазами арестанта, и в этих глазах уже не было мути, в них появились всем знакомые искры. Краска выступила на желтоватых щеках Пилата, и он спросил по-латыни: — Как ты узнал, что я хотел позвать собаку? Помолчали, потом Пилат задал вопрос по-гречески: — Итак, ты врач?
Если хочешь это держать в тайне, держи. К делу это прямого отношения не имеет. Так ты утверждаешь, что не призывал разрушить... Разве я похож на слабоумного? Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы: — Я могу перерезать этот волосок. Не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо. Кстати, скажи: верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку? Арестант недоуменно поглядел на прокуратора.
Ты всех, что ли, так называешь? Можете дальнейшее не записывать, — обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: — В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом? С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. Интересно бы знать, кто его искалечил. Добрые люди бросались на него, как собаки на медведя. Германцы вцепились ему в шею, в руки, в ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, — тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем. Это было в бою при Идиставизо, в долине Дев.
Впрочем, этого и не случится, к общему счастью, и первый, кто об этом позаботится, буду я. В это время в колоннаду стремительно влетела ласточка, сделала под золотым потолком круг, снизилась, чуть не задела острым крылом лица медной статуи в нише и скрылась за капителью колонны. Быть может, ей пришла мысль, вить там гнездо. В течение ее полета в светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: игемон разобрал дело бродячего философа Иешуа по кличке Га-Ноцри, и состава преступления в нем не нашел. В частности, не нашел ни малейшей связи между действиями Иешуа и беспорядками, происшедшими в Ершалаиме недавно. Бродячий философ оказался душевнобольным. Вследствие этого смертный приговор Га-Ноцри, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает.
Но ввиду того, что безумные, утопические речи Га-Ноцри могут быть причиною волнений в Ершалаиме, прокуратор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергает его заключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море, то есть именно там, где резиденция прокуратора. Оставалось это продиктовать секретарю. Крылья ласточки фыркнули над самой головой игемона, птица метнулась к чаше фонтана и вылетела на волю. Прокуратор поднял глаза на арестанта и увидел, что возле того столбом загорелась пыль. Прочитав поданное, он еще более изменился в лице. Темная ли кровь прилила к шее и лицу или случилось что-либо другое, но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились. Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая.
На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой. Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества... Пилат напрягся, изгнал видение, вернулся взором на балкон, и опять перед ним оказались глаза арестанта. Но тебе придется ее говорить. Но, говоря, взвешивай каждое слово, если не хочешь не только неизбежной, но и мучительной смерти. Никто не знает, что случилось с прокуратором Иудеи, но он позволил себе поднять руку, как бы заслоняясь от солнечного луча, и за этой рукой, как за щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор. Он пригласил меня к себе в дом в Нижнем Городе и угостил...
Его этот вопрос чрезвычайно интересовал. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть. Секретарь, стараясь не проронить ни слова, быстро чертил на пергаменте слова. Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой. Конвой поднял копья и, мерно стуча подкованными калигами, вышел с балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь. Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане. Пилат видел, как вздувалась над трубочкой водяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками. Первым заговорил арестант: — Я вижу, что совершается какая-то беда из-за того, что я говорил с этим юношей из Кириафа.
У меня, игемон, есть предчувствие, что с ним случится несчастье, и мне его очень жаль. Итак, Марк Крысобой, холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, — прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, — тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда — все они добрые люди? Так много лет тому назад в долине дев кричал Пилат своим всадникам слова: «Руби их! Руби их! Великан Крысобой попался! А затем, понизив голос, он спросил: — Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов? Покрепче помолись! Впрочем, — тут голос Пилата сел, — это не поможет.
Жены нет? Лицо Пилата исказилось судорогой, он обратил к Иешуа воспаленные, в красных жилках белки глаз и сказал: — Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О, боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю! И слушай меня: если с этой минуты ты произнесешь хотя бы одно слово, заговоришь с кем-нибудь, берегись меня! Повторяю тебе: берегись. И когда секретарь и конвой вернулись на свои места, Пилат объявил, что утверждает смертный приговор, вынесенный в собрании Малого Синедриона преступнику Иешуа Га-Ноцри, и секретарь записал сказанное Пилатом.
Через минуту перед прокуратором стоял Марк Крысобой. Ему прокуратор приказал сдать преступника начальнику тайной службы и при этом передать ему распоряжение прокуратора о том, чтобы Иешуа Га-Ноцри был отделен от других осужденных, а также о том, чтобы команде тайной службы было под страхом тяжкой кары запрещено о чем бы то ни было разговаривать с Иешуа или отвечать на какие-либо его вопросы. По знаку Марка вокруг Иешуа сомкнулся конвой и вывел его с балкона. Затем перед прокуратором предстал стройный, светлобородый красавец со сверкающими на груди львиными мордами, с орлиными перьями на гребне шлема, с золотыми бляшками на портупее меча, в зашнурованной до колен обуви на тройной подошве, в наброшенном на левое плечо багряном плаще. Это был командующий легионом легат. Его прокуратор спросил о том, где сейчас находится себастийская когорта. Легат сообщил, что себастийцы держат оцепление на площади перед гипподромом, где будет объявлен народу приговор над преступниками. Тогда прокуратор распорядился, чтобы легат выделил из римской когорты две кентурии.
Одна из них, под командою Крысобоя, должна будет конвоировать преступников, повозки с приспособлениями для казни и палачей при отправлении на Лысую Гору, а при прибытии на нее войти в верхнее оцепление. Другая же должна быть сейчас же отправлена на Лысую Гору и начинать оцепление немедленно.
Обретая магические способности и преодолевая свои страхи и слабости, она совершает доброе дело: спасение Мастера и дарование ему свободы — что является прямым соотношением с содержанием эпиграфа. Таким образом, судьбы героев произведения тесно связаны с сообщением, заключенным в эпиграфе. Они демонстрируют, как преодоление зла добром является изначальной и непоколебимой целью, способной привести к великим победам. Этот смысл эпиграфа становится ключом к пониманию и интерпретации романа "Мастер и Маргарита", придающим произведению глубину и философский залог, несмотря на все его мистические перипетии и фантастический сюжет. Переписать другими словами.
Став писателем, сумел создать гениальный роман о Понтии Пилате и Иешуа Га-Ноцри, но оказался человеком, не приспособленным к эпохе, в которой жил. Он был доведён до отчаяния гонениями со стороны коллег, жестоко раскритиковавших его произведение. Нигде в романе не упоминается его имя и фамилия, на прямые вопросы об этом он всегда отказывался представляться, говоря — «Не будем об этом». Известен только под прозвищем «мастер» , данным Маргаритой. Сам считает себя недостойным такого прозвания, считая его капризом возлюбленной. Мастер — лицо, достигшее наивысших успехов в какой-либо деятельности, может быть, поэтому он отвергнут толпой, которая не в состоянии оценить его талант и способности. Мастер, главный герой романа, пишет роман об Иешуа Иисус и Пилате. Мастер пишет роман, посвоему интерпретируя евангельские события, без чудес и силы благодати — как у Толстого. Мастер общался с Воландом — сатаной, свидетелем, по его словам, произошедших, описываемых событий романа. Александр Галибин — Мастер. Сериал Владимира Бортко по одноимённому роману Михаила Булгакова. Маргарита Красивая, обеспеченная, но скучающая в браке жена известного инженера, страдающая от пустоты своей жизни. Случайно встретившись с Мастером на улицах Москвы, с первого взгляда полюбила его, страстно поверила в успех написанного им романа, пророчила славу. Когда Мастер решил сжечь свой роман, ей удалось спасти только несколько страниц. Далее заключает с дьяволом сделку и становится королевой сатанинского бала, устраиваемого Воландом, чтобы вернуть себе пропавшего без вести Мастера. Маргарита — это символ любви и самопожертвования во имя другого человека. Если называть роман, не используя символы, то «Мастер и Маргарита» трансформируется в «Творчество и Любовь». Анна Ковальчук — Маргарита Воланд Сатана, посетивший Москву под видом иностранного профессора чёрной магии, «историка». При первом же появлении в романе «Мастер и Маргарита» повествует первую главу из Романа об Иешуа и Пилате. Основной чертой внешности являются дефекты глаз. Внешний вид: росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой — золотые. Носил дорогой серый костюм, дорогие заграничные туфли под цвет костюма, всегда при себе имел трость, с черным набалдашником в виде головы пуделя; правый глаз черный, левый почему-то зеленый; рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Курил трубку и постоянно носил с собой портсигар. Олег Басилашвили - Воланд Фагот Один из персонажей свиты Сатаны, всё время ходящий в нелепой клетчатой одежде и в пенсне с одним треснутым и одним отсутствующим стеклом.
Я — историк. Сегодня вечером на Патриарших будет интересная история! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая! Вы когда умрете? Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут! Ты произнёс свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как выглядела бы земля, если бы с неё исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и всё живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом?
Проблемы в романе «Мастер и Маргарита»
Второй — Воланд, пожалуй, самый яркий образ, у него нет ни рогов, ни копыт, а тем более хвоста. Писатель рисует Сатану образованным, умным, спокойным. Да и остальные персонажи не менее интересны. Если вы ещё не знакомы с романом «Мастер и Маргарита», почитайте цитаты из произведения. Возможно, кому-то захочется прочесть этот роман полностью, а кому-то перечитать. Все будет правильно, на этом построен мир Крылатые фразы из «Мастера и Маргариты» М. Яду мне, яду! Лет через триста это пройдет. Это неразумно. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас.
Сами предложат и сами всё дадут! Так что заседание не состоится.
Я буду молчаливой галлюцинацией. С желтыми цветами я вышла, чтоб ты наконец нашёл меня… Помилуйте…разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт! Каждому воздастся по его вере. Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота.
Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их… Я надломлен, хочу в бронированную камеру. Нет документа, нет и человека. Ваше присутствие на похоронах отменяется. Я не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо. Меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал. Каждый украшает себя, чем может. Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Меня охватила грусть перед дальней дорогой.
Не правда ли, мессир, она вполне естественна, даже тогда, когда человек знает, что в конце этой дороги ждет счастье? Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что заседание не состоится. Ну, чего не знаем, за то не ручаемся. Единственное, что он сказал, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость. Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта. Я не могу удрать отсюда не потому, что высоко, а потому, что удирать мне некуда.
И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах. Однако умные люди на то и умны, чтобы разбираться в запутанных вещах.
Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.
Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится. Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды.
Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь вы мыслите, как же вы можете быть мертвы.
Всякая власть есть насилие над людьми. Иногда лучший способ погубить человека — это предоставить ему самому выбрать судьбу. Глаза значительная вещь.
Вроде барометра. Все видно у кого великая сушь в душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто сам всякого боится.
Трудный народ эти женщины! Человек без сюрприза внутри, в своём ящике, неинтересен.
Все будет правильно, на этом построен мир. Маргарита Николаевна могла купить всё, что ей понравится. Среди знакомых её мужа попадались интересные люди. Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу.
Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире. Она была счастлива? Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда! Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом.
Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта. Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
2. Александр Чаянов. «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей»
- Непревзойденные цитаты из романа «Мастер и Маргарита»
- «Мастер и Маргарита» (М. Булгаков). Анализ произведения и краткое содержание
- ТАЙНЫЙ СМЫСЛ РОМАНА БУЛГАКОВА
- Все будет правильно, на этом построен мир
- «Мастер и Маргарита» - цитаты из книги. Михаил Булгаков
- Какой эпиграф А С Пушкин поставил к первой главе романа Евгений Онегин?
Из какого произведения взят эпиграф к роману "Мастер и Маргарита"?
Помните эпизод из романа, когда служащие не могут вспомнить имя мага: «Может быть, Фаланд? Свита Сатаны Как человек не может существовать без тени, так и Воланд — не Воланд без своей свиты. Азазелло, Бегемот и Коровьев-Фагот — это инструменты дьявольского правосудия, самые яркие герои романа, за спиной у которых отнюдь не однозначное прошлое. Этот образ Булгаков позаимствовал из ветхозаветных книг, где так зовут падшего ангела, который научил людей изготовлять оружие и украшения. Благодаря ему, женщины освоили «блудливое искусство» раскрашивать лицо. Поэтому, именно Азазелло дает крем Маргарите, толкает ее на «темную дорожку». В романе это правая рука Воланда, исполняющая «черную работу». Он убивает барона Майгеля, отравляет влюбленных. Его суть — бестелесное, абсолютное зло в чистом виде.
Коровьев-Фагот — единственный человек в свите Воланда. До конца не ясно, кто стал его прототипом, но исследователи возводят его корни к ацтецкому богу Вицлипуцли, имя которого упоминается в разговоре Берлиоза с Бездомным. Это — бог войны, которому приносили жертвы, а по легендам о докторе Фаусте — дух ада и первый помощник сатаны. В исследовании И. Порфирьева «Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях», которое было явно знакомо Булгакову, упоминалось морское чудовище Бегемот, вместе с Левиафаном обитающее в невидимой пустыне «на востоке от сада, где жили избранные и праведные». Сведения о Бегемоте автор также почерпнул из истории о некой Анне Дезанж, жившей в XVII века и одержимой семью дьяволами, среди которых упоминается Бегемот, демон из чина Престолов. Этот бес изображался в виде чудовища со слоновьей головой, хоботом и клыками. Руки у него были человеческие, а громадный живот, короткий хвост и толстые задние лапы - как у бегемота, что напоминало о его имени.
Основная действующая сила романа — сатана, воплотившийся и приехавший в Москву по неизвестным, как кажется, причинам. Имя сатаны «Воланд» взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды, и в русских переводах обычно опускается. Так называет себя Мефистофель в сцене Вальпургиевой ночи, требуя от нечисти дать дорогу: «Дворянин Воланд идет! Истинное лицо Воланда писатель скрывает лишь в самом начале романа, чтобы заинтриговать читателей.
Потом он уже прямо заявляет устами Мастера и самого Воланда, что на Патриаршие точно прибыл сатана. Версия с гипнотизерами и массовым гипнозом, которому якобы подвергли москвичей Воланд и его спутники, в «Мастере и Маргарите» тоже присутствует. Но ее назначение — острая сатира. Таким образом Булгаков выражает способность и стремление обывательского сознания объяснять любые необъяснимые явления окружающей жизни, вплоть до массовых репрессий и бесследного исчезновении людей.
Разным персонажам, общающимся с Воландом, он дает разное объяснение целей своего пребывания в Москве. Берлиозу и Бездомному Воланд говорит, что прибыл, чтобы изучить найденные рукописи Герберта Аврилакского. Сотрудникам Театра Варьете и управдому герой объясняет свой визит намерением выступить с сеансом черной магии. Буфетчику Театра Варьете Сокову, уже после скандального сеанса, сатана говорит, что просто хотел «повидать москвичей в массе, а удобнее всего это было сделать в театре».
Маргарите Коровьев перед началом Великого бала у сатаны сообщает, что цель визита Воланда и его свиты в Москву — проведение этого бала, чья хозяйка должна непременно носить имя Маргариты и быть королевской крови. Воланд многолик, как и подобает дьяволу. В разговорах с разными людьми он надевает разные маски, дает совсем несхожие ответы о целях своей миссии. Между тем, все приведенные версии служат для маскировки его истинного намерения — спасения гениального Мастера и его возлюбленной, а также спасения рукописи романа о Понтии Пилате.
Я думаю, что Воланд — носитель судьбы. И здесь Булгаков находится в русле давней традиции русской литературы, связывавшей судьбу, рок, фатум не с Богом, а с дьяволом. Но нетрадиционность Воланда проявляется в том, что он, будучи дьяволом, наделен некоторыми явными добродетелями. Воланд, как и герой Гёте, желая зла, должен совершать благо.
Чтобы заполучить к себе Мастера с его романом, он карает лжелитератора Берлиоза, вора-буфетчика Сокова и хапугу-управдома Никанора Ивановича Босого. Мне кажется, что стремление отдать автора романа о Понтии Пилате во власть потусторонних сил — лишь формальное зло, поскольку делается с благословления и даже по прямому поручению Иешуа Га-Ноцри, олицетворяющего силы добра. Но добро и зло творится, в конечном счете, руками самого человека. Воланд и его свита только дают возможность проявиться тем порокам и добродетелям, которые заложены в людях.
Например, жестокость толпы по отношению к Жоржу Бенгальскому в Театре Варьете сменяется милосердием. Первоначальное зло, когда несчастному конферансье захотели оторвать голову, становится необходимым условием для проявления добра — жалости к лишившемуся головы конферансье. У Булгакова Воланд олицетворяет судьбу, карающую Берлиоза, Сокова и других, преступающих нормы христианской морали. Это первый дьявол в мировой литературе, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа.
Воланд обращается к Левию Матвею, отказавшемуся пожелать здравия «духу зла и повелителю теней»: «Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла.
Как правило, текст литературного произведения становится лучше от черновика к «беловику». Однако это не относится к текстам, которые писались в условиях жёсткого давления. В этом случае автор словно бы «зашифровывает» роман, сознательно делает его сложным и двусмысленным. И только ранние черновики и редакции позволяют выявить мотивы, которые в финальном тексте почти неясны. Кроме того, надо понимать, что булгаковский роман пришёл совершенно не к тому читателю, для которого писался. Создавая столь непростой текст, который он рассчитывал опубликовать при жизни, автор, очевидно, имел в виду читателей-своих ровесников — поколение начала XX века. А увидели и впервые прочли роман совершенно другие люди — шестидесятники. Как результат — роман Булгакова у нас долго воспринимали неправильно.
Поколение шестидесятых увидело в его тексте те идеи, которые были актуальны для них. Отношения Мастера и Маргариты тогда были прочитаны как история о великой любви, диалоги Иешуа и Пилата — как история отношений поэта и власти, а головокружительная карьера ставшего профессором Ивана Бездомного — как рассказ о тяге к знаниям. Это же поколение приписало Воланду импозантность. В таком прочтении роман пришёл и в 1980-е — в виде комментариев к новым изданиям. В 1990-е роман воспринимался как эпатаж и вызов — сцены с обнажённой Маргаритой на балу вошли сразу в несколько театральных постановок. В результате к началу 2000-х роман очень резко оценили несколько отечественных богословов — в частности, Николай Константинович Гаврюшин и Михаил Михайлович Дунаев. В их работах встречались рассуждения о том, что Булгаков — поклонник сатанизма, а его роман — чёрная месса с принесением в жертву барона Майгеля. Однако, когда были опубликованы черновики романа и письма Булгакова, эта версия быстро начала рассыпаться. Современные трактовки, среди которых можно отметить книгу диакона Андрея Кураева, — это попытки понять зашифрованное христианское послание Булгакова, помещённое во внешне сатанинскую упаковку.
Явное и неявное в «Мастере и Маргарите» Рассуждая о романе Булгакова, нужно внимательно проследить все авторские оговорки и «говорящие» детали, — сделать неявное явным. В одном из писем 1930 года Михаил Афанасьевич отмечает: «Я пишу роман о дьяволе». То есть, его книга с самого начала не предполагала положительных героев. Уже на первых страницах, встречаясь с Берлиозом и Бездомным на Патриарших прудах, Воланд произносит фразу: «Так вы — атеисты? Эта деталь не только лишает иностранного профессора всякой вальяжности, но прямо относит нас к евангельской истории о гадаринском бесноватом. Там визжит стадо свиней, в которое вселяются бесы. Более того, Воланд хром и у него разные глаза — медик Булгаков не мог не знать, что сочетание таких симптомов — признак сифилиса. И Мастер, и Маргарита в романе не улыбаются, а неоднократно «скалят зубы» — это не только говорит об авторском отношении к ним. Такая же улыбка была у колдуна из гоголевской «Страшной мести».
Герои не симпатичны, а просто одержимы. Посмертие Мастера в романе Булгакова также не слишком привлекательно. Там мы видим пейзаж, явно заимствованный из сна Маргариты, который она видела перед встречей с Азазелло — речка, мостик, баня, «кричащее безмолвие». Мастер в этом сне был «человеком с больными глазами». А вечно зацветающие вишни, зацвести которым не суждено, — намёк на бесплодие Маргариты.
Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его. Трудный народ эти женщины!
Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Человек без сюрприза внутри, в своём ящике, неинтересен. Все будет правильно, на этом построен мир. Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда! Встревоженная вопросом истина со дна души на мгновение прыгает в глаза, и она замечена, а вы пойманы. Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.