— Вы помогаете напечататься ещё никому не известным поэтам. Никому не известный разговор, такое люди вытворяют, Вот так бы слез и указал на урну!». «Не интересный» или «неинтересный»: слитно или раздельно? От меня никто не зависел, кроме родителей, но и тут я не знаю, кто от кого больше зависел.
Стихи в полную силу
- В печатном номере
- Авторизация
- «Поэт Никто». Александр Кушнер об Иннокентии Анненском. Выпуск от 18.05.2023.
- Бастовавший поэт. Не стало журналиста, писателя, поэта Юрия Асланьяна
Известный поэт и журналист Евгений Мартышев скончался в Новосибирске
И вернусь я к своей одинокой светлице Никому не известной тропой. — Вы помогаете напечататься ещё никому не известным поэтам. В Новосибирске 31 марта умер известный поэт и большой поклонник творчества Владимира Высоцкого Николай Хлус. В Новосибирске 25 февраля 2023 года скончался известный писатель, поэт, журналист, руководитель областного литературного объединения «Молодость» Евгений Мартышев. портал современной поэзии, стихи, поэтические конкурсы, литературные премии.
Охинский поэт написал книгу, которую никому не покажет
| Стихи никому не известных поэтов (СННИП) | Известный поэт и переводчик, знаток Серебряного века, друг Иосифа Бродского, литературный секретарь Анны Ахматовой и автор воспоминаний о ней. |
| Единственная Надежда поэта - Год Литературы | Даже в некрологе было напечатано: забытый и никому не нужный поэт. |
| Запись дневника «Финал. ИЗ НИКОМУ НЕ ИЗВЕСТНОГО УШЕДШЕГО ПОЭТА - 14», поэт Смольников Владимир | — Вы помогаете напечататься ещё никому не известным поэтам. |
| Стихи никому не известных поэтов (СННИП) | 20-летний поэт Дмитрий Иванов из Охи, который публикуется под псевдонимом Вальтбаурд, сообщил «Сахалинскому нефтянику», что издал очередную книгу стихов. |
| Памяти знаменитого поэта-земляка | больше, чем поэт". |
Деньги, рифмы и боль. Новая русская поэзия ВКонтакте
Ольга Григорьева 24. Сейчас Аля в декретном отпуске: второй ребенок появился у нее в июне, он очень внимательным взглядом смотрит из слинга, в котором носит его мама. Январское солнце Баварии заставляет щуриться. Аля предлагает перейти на «ты»: главный русскоязычный поэт этой войны выглядит сильно моложе своих лет, с предложением сложно не согласиться.
И на сакраментальный вопрос, где вы были эти восемь лет, можешь ответить… — Я была в Германии. Уехала после того, как довольно близкую подругу при мне повинтили на митинге на Гостином Дворе — и стало совсем понятно, что ничего хорошего не будет. Режим превращается в тоталитаризм».
Мы уже тогда начали задавать вопрос, где же дно. И вот дна нет и нет и снизу опять постучали. Этот крен в сторону тоталитаризма случился не в 2011 году, поворот стал понятен и раньше.
Последняя поездка в Петербург была очень неудачная. Я прожила год в Германии, приехала и почувствовала себя невероятно чужой. Поняла, что все мои корешки были, да сплыли.
Друзья частично разъехались, частично у них за этот год сложилась другая жизнь. Разумеется, я со всеми с огромным удовольствием встретилась, но с тех пор часто говорила: «А давайте вы сюда». И они с гораздо большим удовольствием приезжали сюда.
У меня была возможность переехать по еврейской эмиграции, но тогда нужно было долго ждать. И возможность переехать по учебе, что я, собственно, и сделала. Ты не гражданка России?
Не могу отделить совсем, потому что там остались родители. Остались друзья, они в западне и тем не менее всё еще говорят: «А если все уедут, то кто же будет? Единственный язык, на котором я могу делать все, — это русский.
Есть маленький круг, который я должна защищать: моя семья, мои друзья, какие-то важные для меня вещи. Я очень люблю Германию, очень ей благодарна, наверное, если вдруг надо будет защищать Германию, я буду это делать. Но родина… Я, наверное, не вполне понимаю, что это такое.
Если это страна, в которой ты родился, то технически моя родина Россия. Сейчас моя страна Германия, но, конечно, я здесь никогда не буду своей. Все равно первый вопрос, который задают, — это: «Откуда ты?
Я пишу примерно стих через день. Я никогда не писала в стол. Когда начала активно заниматься этим, стола не было, а была жэжэшечка, и я писала туда.
Теперь для меня это форма терапии, разговора с собой, способ оформить в мысли то болото, которое есть в голове. Я всегда это делала. Болото было разное, читатели в блоге то появлялись, то исчезали, но тем не менее это наработанная практика.
Когда началась война, эмоций и переживаний стало значительно больше. Не было вариантов молчать, иначе это начинает жечь тебя изнутри. Когда понимаешь, что уже больше не можешь — голова лопнет, надо сказать, — тогда и пишешь.
Я поняла, что сама этот процесс не осилю, мне поставили обезболивание, и я практически парила над схваткой. Нужны какие-нибудь специальные условия для этого? Особенно старшая, потому что она требует качественного внимания, и если я с ней играю, то писать, конечно, не могу.
С младшей пока могу и так.
Оно мне так понравилось, что я его выучил наизусть и помню всю жизнь, — признается Сергей Михайлович. И тут же, снова с гордостью, декламирует: — Я раньше думал, карамель Растет за тридевять земель, В одном лесу запретном, На дереве конфетном. И стережется этот лес Усиленной охраной, Чтобы туда никто не влез И не набил карманы.
Меня тогда терзала страсть В охрану сторожем попасть… И так далее. Представляете, какой ритм, какая рифма! Благодаря этому стихотворению я выпустил книжку стихов-загадок, чтобы дети понимали, как ловится рифма, как она образуется, чтобы ребята почувствовали вкус к поэзии и сами стали сочинять стихи, — поясняет самодеятельный поэт. Кому нужны добрые книжки?
Сергей Прохоров много ездит по краю, выступает перед школьниками и взрослыми, рассказывает о поэзии, стихосложении, своем творчестве. Его подвижничество зиждется на его же энтузиазме, транспортные расходы тоже за его счет. Ведь просветительское общество «Знание» приказало долго жить… Слушателям Прохоров читает свои старые стихи и новые, еще не изданные. Осталось дело за малым — найти средства для издания.
Издавать за свой счет Прохоров не хочет, уже имел печальный опыт. В прошлом году в Нижнем Новгороде издательство «Талантливый малыш» собиралось напечатать его предыдущую книжку стихов-загадок тиражом 20 тысяч экземпляров. Книгоиздатели просчитали, что ее реализация будет успешной. По словам главного маркетолога издательства, такая книжка должна быть в каждом детском саду России.
Уже был сверстан план… Но типография разорилась, и добрая детская книжка стала никому не нужна. А типография переключилась на печатание бланков.
Ну, поэзия вообще неудачный проект, — заметил поэт. Тем не менее, труд Александра не прошел даром: на видеопрограмму обратили внимание сотрудники Челябинской Областной Научной Библиотеки и предложили публиковать её на официальном сайте и в соцсетях учреждения.
Правда, было решено немного изменить формат программы: теперь в каждой передаче поэт будет рассказывать о смысле одного стихотворении ныне живущего автора за 7-10 минут. Новое название программы — «Поэзия XXI века. Антология одного стихотворения». Выпускать ролики Александр планирует дважды в месяц.
Вы не зря сказали «поэзия при свете смерти», отчасти перефразировав цветаевскую формулировку «искусство при свете совести». Я думаю, что предчувствие раннего ухода воздействует некоей центростремительностью, ощущением ускорения и желанием как можно больше сделать — то есть чувством невместимости в эти сжатые, как представляется поэту, сроки.
Возникает желание максимально полной реализации лирического дарования. С этим связано желание очень многое написать — и, возможно, какая-то спешка в контексте самой жизни: экспансия, распространяющаяся не только стихи, а в целом на пространство, окружающее поэта. Экспансия, которая присутствовала во многих биографиях — и выражалась в некоем буйстве, в максимально полном желании охвата этого субъективно ощущаемого отрезка жизни.
Не обязательно, кстати говоря, это буйство. Формы экспансии могут быть разными, и для меня пример в этом смысле — Владимир Полетаев, чья книга вышла первой в нашей книжной серии. Когда мы погружались в его биографию, было ощущение, что человек, предчувствуя свой ранний уход, очень много работал и состоялся к своим 18 годам, как, может быть, не состоялся бы, если бы не это ощущение «при свете смерти».
В 14 лет он принял решение стать переводчиком и начал к этому основательно готовиться. Он безумно много читал, он собирал самиздат, он сделал то, чего не сделал бы другой человек без подобного предчувствия. Но, разумеется, доказать мы этого не можем: тут мы вступаем в область интуитивных догадок.
Лена, ты как думаешь? Елена Семёнова: Любой настоящий поэт не может не думать о смерти. Думаю, что у многих из наших поэтов была тонкая психологическая организация, и довольно многие из них ушли из жизни по своей воле.
Мы, конечно, не любим об этом говорить, потому что у нас много суицида в антологии; но поэты уходили по совершенно разным причинам. Кто-то заболел, кто-то был убит. Как правильно заметила одна из авторов статей нашего предыдущего тома Ольга Аникина, которая писала о Михаиле Фельдмане 1952—1988 , — в его стихах есть предсказания гибели в железнодорожной катастрофе, но об этом начинаешь думать уже постфактум, когда человек погиб: читать стихи и находить в них эти метки.
А если бы поэт жил, то никто, возможно, об этом бы не задумывался. Стихотворение не выглядит чем-то наполненным предчувствиями — просто поезд, встречи, проводы. Михаил Фельдман Борис Кутенков: Евгений Абдуллаев об этом сказал ещё точнее — что стихи ушедшего поэта читаются как палимпсест.
Но я думаю, что после смерти именно так начинают осмысляться не только стихи, а вообще все его реплики и поступки. То есть тут очень важно понять, где заканчивается грань домыслов и интуиции, и отделить эту сторону анализа от фактологической. Но когда я составлял книгу Михаила Фельдмана, действительно было ощущение предчувствия в осмыслении темы поезда.
Было абсолютно жуткое чувство предсказания. Имело ли оно место в самом деле — я не знаю. Николай Милешкин: Это очень сложный вопрос.
У нас в антологии есть поэт Владимир Голованов 1973? И у него есть стихотворение с характерным предсказанием. Ученик в буквальном смысле — он учился в школе, где Бунимович преподавал.
После его смерти Евгений Абрамович опубликовал Голованова в журнале «Юность», это единственная публикация, и мы задаёмся вопросом: сколько же людей, которым так не «повезло» в трагиироническом смысле , у которых не было такого учителя, как Евгений Бунимович, и их творчество сгинуло безвозвратно. Скан журнала "Юность". Публикация Владимира Голованова с предисловием Евгения Бунимовича Николай Милешкин: Мы пытались найти другие стихи поэта, звонили в школу, где он учился, — там ничего не знают и знать не хотят; мы спрашивали у самого Бунимовича.
Какие-то тексты, предположительно, есть у Дмитрия Кузьмина, он обещал их поискать, но в силу его географической удалённости до этого дело так и не дошло. С одной стороны, если бы мы не знали судьбу Голованова, мы бы не прочитали это стихотворение как предсказание. А с другой — это предсказание совершенно очевидное, по-другому и прочитать никак нельзя.
Что касается вашего вопроса. К смерти я отношусь как человек верующий как к некоему переходу. Здесь для меня никаких сомнений нет.
Что же до поэзии, то я согласен: поэты часто в своих стихах пытаются сказать, что смерти как уничтожения нет. Но мне здесь интересно сказать вот о чём. Два тезиса.
Первый — когда я начал работать над антологией, присоединился к коллегам, мне хотелось для себя лично понять логику, которая приводит к ранней смерти. Понять, почему произошло так, а не по-другому. Второе: для поэтов тонкая душевная организация — это инструмент.
Плотник работает руками, а поэт работает душой. Если у поэта этот орган недостаточно развит, то он вряд ли будет поэтом — по крайней мере, интересным. И это, конечно, фактор риска, потому что если ты тонко устроен, то с миром соприкасаться больнее.
Когда я читаю подборки, то часто об этом думаю. Николай Милешкин Степан Самарин: Удалось ли проследить то, что касается первого пункта? Николай Милешкин: Прямо со всеми поэтами — нет.
Какие-то выводы для себя удалось сделать, но это достаточно личные вещи, я не готов о них прямо говорить. Борис Кутенков: Если переводить Ваш вопрос, Степан, в культуртрегерскую область, то в антологии есть поэты, ушедшие очень рано, а есть полностью успевшие реализовать свой дар, свою жизненную программу, — такие, как Алексей Сомов 1976—2013 , Денис Новиков 1967—2004 или Гоша Буренин. В смысле концепции это немного уязвимое место, потому что с безвременно ушедшим поэтом всё всегда сложно: постоянно возникает вопрос, что он мог бы сделать ещё больше.
В случае с перечисленными поэтами такого вопроса не возникает.
Поэт в России больше не поэт?
портал современной поэзии, стихи, поэтические конкурсы, литературные премии. Поэт нового времени Александр Буланов (на фото) рассказывает, что в СССР стихи имели большую популярность в народе, поскольку печатались в так называемых толстых журналах, которые выходили огромными тиражами. Известный в городе поэт и организатор поэтических объединений объясняет, почему молодые новосибирские поэты не заинтересованы в создании новых творческих союзов. Наверное потому, когда 25 декабря в 19.30 мне пришел запрос об издании молодых и тогда мало кому известных поэтов, это показалось насмешкой.
Стихи никому не известных поэтов (СННИП)
В Новосибирске 25 февраля 2023 года скончался известный писатель, поэт, журналист, руководитель областного литературного объединения «Молодость» Евгений. В интервью изданию поэт Дмитрий Мельников рассказал о своем творчестве, гражданской и любовной лирике, тренде на военную поэзию и поэтике русской деревни. от Натальи Анисимовой. В Уфе на 70-ом году жизни скончался известный поэт и переводчик, автор сборника стихов «Мое язычество» Сергей Янаки. На 78-м году жизни скончался Леонид Петрович Галаюда — известный краевед и поэт Уссурийского городского округа. Засыпает в прокуренной "сталинке" Никому не известный поэт.
В Уфе в один день не стало двух поэтов
| Телепроект «Поэт Никто» | 12 канал | От меня никто не зависел, кроме родителей, но и тут я не знаю, кто от кого больше зависел. |
| Проснуться знаменитым никто не мечтает | И вернусь я к своей одинокой светлице Никому не известной тропой. |
| Поэт в России больше не поэт? | Он умер в далеком 1954 году, почти никому не известный как писатель. |
"ПОЭТ БОРИС РЫЖИЙ и не только"
Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Я пишу примерно стих через день. Я никогда не писала в стол. Когда начала активно заниматься этим, стола не было, а была жэжэшечка, и я писала туда. Теперь для меня это форма терапии, разговора с собой, способ оформить в мысли то болото, которое есть в голове. Я всегда это делала. Болото было разное, читатели в блоге то появлялись, то исчезали, но тем не менее это наработанная практика.
Когда началась война, эмоций и переживаний стало значительно больше. Не было вариантов молчать, иначе это начинает жечь тебя изнутри. Когда понимаешь, что уже больше не можешь — голова лопнет, надо сказать, — тогда и пишешь. Я поняла, что сама этот процесс не осилю, мне поставили обезболивание, и я практически парила над схваткой. Нужны какие-нибудь специальные условия для этого? Особенно старшая, потому что она требует качественного внимания, и если я с ней играю, то писать, конечно, не могу. С младшей пока могу и так. Все, больше никаких условий.
Когда я была маленькая и писала стишки, с которыми стала известна в ЖЖ, мне казалось: надо найти мутный вал вдохновения, войти в состояние flow. А потом, особенно с детьми, все стало иначе: тексты опять полились, но это уже совершенно другие тексты, с ясной головой. Раньше я могла говорить: «Не знаю, кто водит моей рукой», а теперь поняла, что моей рукой вожу я. Думала, что со вторым ребенком стану ходить беременная — вся такая красивая, расслабленная, слушать птичек, ничего не делать, уйду в декрет рано… — Если бы знала, что будет война, рискнула бы думать о втором ребенке? Ребенок очень сильно спасает: это человек, ради которого ты должен держаться. Плюс, ребенок — источник совершенно отдельных эндорфинов. И смысл. Несмотря на то что с детьми сильно сложнее и волонтерить, и переживать — они вытягивают.
Я рада, что уехала юной, практически без обязательств и долгов. От меня никто не зависел, кроме родителей, но и тут я не знаю, кто от кого больше зависел. В 25 я могла жить на коврике в комнате и убирать свои вещи, потому что потом в этой же комнате вели уроки. Было немножко неприятно, но не проблема. Тому, кто сейчас переезжает с детьми, не позавидуешь. Из Украины приезжают совсем юные девочки. В Германии средний возраст рождения первого ребенка — 30 лет, а там — 22-23 года. Она жила с мамой, потом с мужем.
У нее была прекрасная жизнь, она вообще не собиралась никуда ехать, может, даже загранпаспорта не было. Родила ребенка, хотя сама еще девочка. И вот ей нужно пробраться через несколько стран, бежать от бомбежек — все это, конечно, чудовищно. И жить здесь, не в лучших условиях. У тех, кто приезжал первыми, был шанс выбрать, где и как они будут жить, а сейчас возможностей стало куда меньше. В смысле, такой же украинец, как я из России: он переехал сюда в 18. Сейчас ему 37, то есть он в Германии почти 20 лет. Я сразу ударилась в волонтерство, очень много помогала до рождения второго ребенка, а потом перешла на digital-волонтерство.
А он не смог свыкнуться: всего себя отдавал, очень устал, не знал, что делать. Но поговорил с терапевтом и стал потихоньку оживать. А в России?
Но мне здесь интересно сказать вот о чём. Два тезиса.
Первый — когда я начал работать над антологией, присоединился к коллегам, мне хотелось для себя лично понять логику, которая приводит к ранней смерти. Понять, почему произошло так, а не по-другому. Второе: для поэтов тонкая душевная организация — это инструмент. Плотник работает руками, а поэт работает душой. Если у поэта этот орган недостаточно развит, то он вряд ли будет поэтом — по крайней мере, интересным.
И это, конечно, фактор риска, потому что если ты тонко устроен, то с миром соприкасаться больнее. Когда я читаю подборки, то часто об этом думаю. Николай Милешкин Степан Самарин: Удалось ли проследить то, что касается первого пункта? Николай Милешкин: Прямо со всеми поэтами — нет. Какие-то выводы для себя удалось сделать, но это достаточно личные вещи, я не готов о них прямо говорить.
Борис Кутенков: Если переводить Ваш вопрос, Степан, в культуртрегерскую область, то в антологии есть поэты, ушедшие очень рано, а есть полностью успевшие реализовать свой дар, свою жизненную программу, — такие, как Алексей Сомов 1976—2013 , Денис Новиков 1967—2004 или Гоша Буренин. В смысле концепции это немного уязвимое место, потому что с безвременно ушедшим поэтом всё всегда сложно: постоянно возникает вопрос, что он мог бы сделать ещё больше. В случае с перечисленными поэтами такого вопроса не возникает. К 35—40 годам поэт обычно успевает полностью реализоваться. А что касается стихов… Я думаю, что у многих поэтов есть движение от романтизации смерти в сторону того, что творчество — действительно счастье и спасение.
Если говорить обо мне, то я это в полной мере испытал: и в своих стихах, и в ощущении концепции этого проекта. Он начинался, как я уже сказал, с романтизации — сочувствия этим поэтам, ощущения, что нужно как можно больше собрать, притяжения смерти как таковой. Сейчас мне хотелось бы тему смерти отодвинуть, так как я столкнулся с большим количеством смертей в собственной жизни. Я думаю, что любой поэт, если он не оказывается сломлен на определённом этапе, то продолжает сталкиваться с тяжестью смерти; происходит соприкосновение с ней лоб в лоб — в случае с друзьями, родственниками… И он понимает, что романтизировать здесь нечего. А творчество целительно — смерть как таковую оно отодвинуть не может, но сделать более осмысленной отдельную жизнь — вполне.
И в этом смысле — да, в нём заложена программа бессмертия. Кроме того, нас часто упрекают в том, что объединение поэтов по принципу ранней смерти — искусственное, неправильное. Но в название «Уйти. Жить» мне изначально захотелось вложить позитивную программу. Тут важны все три глагола в связке — и не зря «жить» среди них замыкающий.
Елена Семёнова: В первом томе нашей антологии есть очень интересная статья известного писателя Александра Лаврина на тему смерти. Он писал на эту тему очень много. И потом выяснилось, что у него подряд умерли несколько родных людей. Что это — роковая случайность или следствие того, что он так много думал? Никто не ответит на этот вопрос, пожалуй.
Николай Милешкин: Солженицын говорил после операции желудка, сделанной ему в лагере, что, пока он будет писать, он будет жить. У него был рак. Степан Самарин: Мне вспоминается «Суер-Выер» Юрия Коваля, который он начал писать ещё со школьной скамьи и писал всю жизнь. Где-то я слышал его фразу о том, что вот, я допишу и моё жизненное дело будет закончено. И действительно — он её написал, и очень скоро после этого его душа покинула наш мир.
Следующий вопрос будет финальный и немного провокативный. Какие доводы вы можете привести в пользу того, почему современному читателю необходимо прочитать эту антологию? Борис Кутенков: У меня такое патриотическое отношение, конечно. Но справедливо патриотическое. Я считаю, что эту антологию всем необходимо прочитать.
Думаю, это большое упущение — что этой антологии ещё нет в библиотеках, в школьной программе. Печально, что она выходит тиражом 500 или 1000 экземпляров — во многих случаях с помощью вложений самих составителей. Это я говорю с печалью, обдумывая вопрос. Почему нужно прочитать? Первый ответ, наверное, очевидный — потому что без памяти невозможно движение, без ощущения контекста невозможно адекватное понимание ситуации вокруг себя, а значит, и собственное творчество.
Сейчас мне показалось, что за год уровень начитанности молодых авторов повысился так что напрасно ругают нашу молодежь. Было несколько человек, которым не приходилось объяснять, кто такие, например, Сатуновский, Некрасов, Аронзон, Еремин и почему без знания их вещей разумная деятельность в русской поэзии невозможна. Разумная невозможна, а неразумная — как бы растительная — пожалуйста». Но контекст — это штука прихотливая и изменчивая. И хочется сказать, что мы немного участвуем в его изменении.
Потому что много авторов, которые никогда и никем не были востребованы. Коля Милешкин много работает с антологиями, которые заказывает в Ленинке, с авторскими книгами поэтов, которые смотрит там же.
Сколько дней твои люди — тусклые свечи — до чего же хрупок мариупольский человечек... Мариуполь Есть у русских качество наживное. Коль потоп, добудут чертёж адмирала Ноя. И построят ковчег, настоящий ковчег для всех. Над страной моей летит близорукий снег.
Где страна моя кончится, там она и начнётся. Над Азовским морем восходит солнце, над азовским горем взойдёт окровавленная пшеница.