Интервью Григория Юдина Катерине Гордеевой.
Минюст признал иноагентами лекторий «Живое слово»* и социолога Григория Юдина*
Минюст России добавил социолога Григория Юдина и бывшую экоактивистку Евгению Чирикову в реестр иноагентов, говорится на сайте министерства. 27 июня в омском Конгресс-холле пройдет встреча с социологом, экспертом по общественному мнению и опросам Григорием Юдиным. В него внесены социолог Григорий Юдин*, экоактивистка Евгения Чирикова*.
Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и лекторий «Живое слово»
Григорий Юдин — кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Политика - 19 января 2024 - Новости Москвы - Автор. Григорий Юдин. Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Команда социологов по руководством Григория Юдина провела общероссийский опрос «Преодоление трудного прошлого: сценарий для России». Минюст добавил в реестр иностранных агентов социолога Григория Юдина*, защитницу Химкинского леса Евгению Чирикову*, смоленского депутата Владислава Живицу*, журналистку Лолу Тагаеву*, лекторий «Живое слово»*. Социолог и философ Григорий Юдин и общественный деятель Митя Алешковский — о феномене «второй памяти».
Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина
Не благодаря государству, которое сообщает нам «правильный нарратив» и навязывает, какие трактовки — правильные, а какие — «фальсификация». Мы опознаем события общего опыта через многоперспективность: для меня это было так, а для вас иначе. И на этом строится общее пространство взаимопонимания и коммуникации. Получилась мозаичная и в то же время очень цельная картинка. А как система не связанных, иногда противоречащих друг другу воспоминаний людей, которые это проживали. Это ведь совсем же другой способ видения истории! Очень интересно! Так устроена коллективная память: все, что мы помним, — это не наша собственная память, как бы нам ни хотелось в это верить. Это способ переживания прошлого, который в данный момент сложился в обществе. Иначе у каждого из нас была бы только своя, индивидуальная память. Но нет, она — коллективная.
При этом есть множество альтернативных версий каждой конкретной исторической ситуации. Именно поэтому мы вполне можем существовать с несколькими учебниками истории. Их не может быть миллион, потому что в таком случае у нас просто рассыпалось бы общее коммуникативное пространство, но уж точно больше одного. Подробнее — Вы все время говорите про коллективную и историческую память. Это одно и то же? Французский социолог Морис Хальбвакс одним из первых обратил внимание на простую, казалось бы, вещь, что люди не могут ничего помнить в одиночку. Память — это не какое-то записывающее устройство, которое встроено у нас в черепной коробке и что-то пишет на жесткий диск. Она распределена и существует только в социальности. Человек, лишенный социума, лишается и памяти. Выньте человека из коллективной среды, и функция памяти у него сотрется.
Но если вас воспитают, как Маугли, какие-нибудь волки, то функции памяти у вас не будет, а будет, как у любого животного, способность к некоторому рефлекторному повторению действий. Всякая история тоже коллективна, поэтому историческая память и коллективная память — родственные понятия. Часто ей важно педалировать собственную локальную идентичность, она бывает с сильным ксенофобским элементом и не доброжелательна к чужим. И все же она допускает, что у разных людей могут быть разные мнения и ощущения по поводу прошлого. Вы упомянули учебник — то есть через школу, общее учебное и культурное пространство. Но сегодня мы наблюдаем еще один тренд, он называется реконструкция. Военизированные игры, инсценированные сражения — почему? Подробнее — Во-первых, это связано с тем самым дефицитом будущего, который нас заставляет все время довоевывать прошлые войны.
Не только папа, но и дядя Григория Юдина имел отношение к большой науке — это Эрик Григорьевич Юдин, советский методолог и философ. Стоит ли удивляться, что выросший в такой высокоинтеллектуальной среде юноша тоже решит посвятить себя философии, социологии? Учился он во французской школе, еще до школы научился читать, ребенка водили на кружки по рисованию, ритмике, музыки. Уже в школе хорошо знал английский, потому что в четыре года начал его изучать. Еще цитата из рассказа Юдина о детстве: «Я вырос в настоящей академической среде, родители не требовали от меня ничего, главное — чтобы мне в учебе было интересно». Учеба в Высшей школе экономики, затем с 2007-го года — работа там, звание «Лучший преподаватель», которое получал в ВШЭ Григорий Юдин три года подряд, масса наград и благодарностей: нужно отдельных листа два печатного текста, чтобы перечислить все. Еще — из более поздних сведений: Руководитель научной программы «Политическая психология»; Профессор Шанинки; Автор массы научных трудов и исследований на темы политической теории демократии. Казалось бы, деятельность Юдина должна быть интересна только узкому кругу специалистов. Почему же он так популярен среди людей, так далеких от высокой науки? Григорий Борисович — не только «книжный червь», занимающийся только научной теорией. Профессор всегда — в гуще общественных событий, принимает непосредственное участие в обсуждении глобальных мировых происшествий.
Чтобы описать почти любое явление, собирается статистика. Ведь с большими данными не поспоришь. Рейтинги, оценки, опросы — все эти способы получить информацию о мире и обществе так широко применяются, что кажется очевидным, что общественное мнение — это сумма мнений индивидов, известная благодаря опросам.
Как часто они пытаются обойти закон и сколько времени уходит у службы на закрытие доступа к таким ресурсам Днем ранее Министерство юстиции РФ внесло Организацию украинских националистов ОУН, запрещена в РФ , а также ее атрибутику, включая лозунг «Слава Украине! До этого, 12 января, в реестр иноагентов был внесен писатель Борис Акунин Григорий Чхартишвили, внесен в реестр террористов и экстремистов Росфинмониторинга.
Социолог Григорий Юдин внесен в реестр иноагентов
Минюст России добавил социолога Григория Юдина и бывшую экоактивистку Евгению Чирикову в реестр иноагентов, говорится на сайте министерства. Социолога Григория Юдина включили в реестр иностранных агентов. Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина. Там оказался социолог Григорий Юдин*, смоленский экс-депутат Владислав Живица*, блогер Владислав Олейник* и активистка Евгения Чирикова*.
Минюст включил в реестр иноагентов социолога Юдина и экоактивистку Чирикову
Григорий Юдин кандидат философских наук, cтарший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Error! mysqli_connect() [2002] Connection refused FILE: /srv/sites/ LINE: 3185 MySQL Query Error: SELECT TY_POLICY FROM b_group G WHERE =2. Политический философ и социолог Григорий Юдин поделился своими наблюдениями о феномене «второй памяти».
«Самое страшное — появление вопросов о будущем страны»
С 19 января 2024 года в него включены: смоленский политик Владислав Живица, блогер Владислав Олейник , журналистка Лола Тагаева, активистка Евгения Чирикова , социолог Григорий Юдин, лекторий «Живое слово», а также «Комитет ингушской независимости», следует из сообщения ведомства. По данным министерства, Живица, Тагаева и Юдин выступали против специальной военной операции на Украине. Олейник распространял недостоверную информацию о решениях, принимаемых органами публичной власти России , говорится в сообщении. Чирикова, по информации министерства, участвовала в качестве эксперта и респондента на информационных площадках, предоставляемых иностранными СМИ.
Белорусское государство, которое контролирует Лукашенко, является соагрессором, но очевидно, что это происходит против воли вашего народа. Это заметно. Белорусы дают это понять: и внутри страны, и за рубежом. В России мы видим пассивное согласие, которое в отдельных моментах перерастает в соучастие. У вашей страны сейчас положение и перспективы гораздо лучше, чем у России. Беларусь пытается сопротивляться. Почему это случилось? У вас был момент формирования солидарности в 2020 году. Он позволил противопоставить страну тирану. Это не привело к перехвату политической власти, но дало возможность не доверить судьбу страны тирану.
Лукашенко потерял белорусов, у него есть только мутный имперский проект, в котором он оказывается на стороне советского ренессанса, который в той или иной форме задумал Владимир Путин. Мы теперь понимаем логичность Кремля не поддерживать явного пророссийского кандидата Бабарико на выборах. Нужен был не пророссийский кандидат, а просоветский. Бабарико можно было бы сделать лояльным России, но на агрессивное, военное покорение соседних земель он бы вряд ли пошел. То, что сейчас происходит в Украине, — это шок для всего мира, но для нас с вами, с точки зрения методов действия этих людей, это не удивительно. Они сейчас стали направлять оружие и бомбить Украину, а в 2020 году они не направляли оружие на белорусов? Просто тогда не было необходимости применять кассетные бомбы, нужно было бы — применили. В чем проблема? Люди выходили на протест и в больших городах, и в деревнях. Теперь мы смотрим на антивоенные акции в России — и в масштабах страны они были очень малочисленными.
Почему даже вторжение в Украину не стало триггером для выхода людей на улицы? В 2020 году в Беларуси было окно возможностей. Люди думали, что их личное участие может привести к массовому движению, у которого есть шанс изменить положение дел в стране. Если у людей нет ощущения, что можно что-то изменить, то сама по себе трагичность повода не является мотивацией. Я уверен, что, как только новое окно появится, люди выйдут. А в Беларуси это произойдет раньше, чем в России. Мы видим, что сейчас идет трансформация в сторону, которая исключает возможность уличного протеста. Но могут возникнуть обстоятельства, при которых он приобретет силу. Они связаны с формированием во власти крыла, которое будет занимать хотя бы умеренно-военную позицию и будет пытаться остановить страну от катастрофы. Мы получим ситуацию раскола, и тогда, возможно, появится новое окно возможностей.
Само по себе массовое выступление ничего не поменяет, но оно может стать частью большой перестройки. Если, конечно, Путин не перехватит в очередной раз инициативу и не сделает ситуацию еще хуже. Какой итог? Есть конкретные вещи, связанные с контролем над восточной Европой. Мы читали этот ультиматум. Мы должны откатиться к советскому состоянию. То, что мы видим сейчас, это первый этап — военный контроль над Украиной. Путин сорвал некий стоп-кран, который может привести к серьезному изменению. Вопрос, в какую сторону. Один из вариантов состоит в том, что есть страны, которые не очень довольны гегемонией США, они могут в какой-то момент решить, что происходящее — это возможность получить свое.
Главный вопрос — это все будет выглядеть: как индивидуальные действия сумасшедшего, который решил застрелиться, или дерзкий марш бросок, который все изменит? Если будет второй вариант и Путин окажется стойким и живучим, то тогда, думаю, могут появиться желающие поучаствовать в этом глобальном переделе. Например, Китай начнет решать свои вопросы. И мы получим полномасштабную третью мировой войну. Но Россия в ней все равно не выиграет. Если все это останется в рамках «сумасшедшего самоубийцы», то я предполагаю, что через некоторое время будет эскалация. Она может произойти очень быстро, например, если очередной военный план Путина провалится, то он может прийти к выводу, что НАТО ему мешает достичь результатов, нужно начать войну с ними, а так как возможности для этого ограничены, то будет быстрый переход к ядерному шантажу. Я не исключаю, что Путин нажмет на кнопку. Он же исходит из того, что является властелином мира, и если это не так, то и нет особого смысла в мире.
Запрос есть, но нет языка, чтобы говорить о нем.
Кому интересно делиться на «ватников» и «либерастов»? Это разговор о политике? Нет, это просто способ друг друга обзывать. Чтобы появился другой язык — должно появиться пространство для политической дискуссии. Сегодня этого пространства нет, оно уничтожается, это результат длительной целенаправленной работы по тому, чтобы превратить политику в какую-то клоунаду. Вы видите политиков, которые выходят на выборы? Кто вообще в здравом уме будет за них голосовать? Поэтому история становится способом осознавать себя частью чего-то большего. К сожалению, этим способом пользуются и люди с довольно агрессивными, милитаристскими воззрениями. Исследовали ли вы исторические участки кроме довольно популярных, вроде ВОВ, революции, событий 1991 года , которые становятся объектом приватизации господствующей идеологии?
Может, в процессе исследования возникали такие исторические отрезки? Мы заметили, что к истории есть низовой интерес и в ней все эти события преломляются по-другому. Ты обнаруживаешь ситуацию, когда Великую Отечественную войну кто-то закончил в Берлине триумфатором, а кто-то — в лагерях. Здесь больше одного исторического нарратива, и непонятно, почему одни имеют право на историческую память, а другие — не имеют. Поэтому каждое событие рассыпается на множество нарративов, оказывается гораздо более сложным, не таким, каким его хочет представить господствующая идеология. К 100-летию годовщины революции нам будут рассказывать про примирение. Но кто с кем примиряется, наследники белых с наследниками красных? Какая у них повестка для этого — славное российское государство? Но значительная часть тех, кто воевал в гражданскую войну, была против всякого государства, а уж тем более Российской империи. Поэтому, когда ты начинаешь спрашивать людей об их прошлом или о том, как они с ним работают, выясняется, что важно собирать разные взгляды на события.
Самое страшное, что сейчас происходит с историей, — ее пытаются лишить историчности. Когда есть триумфальное государство, которое шествует от начала до конца, — это ситуация, в которой как будто бы других вариантов не было никогда — государство всегда побеждало, побеждает и будет побеждать. А история, наоборот, состоит из того, что могло бы быть иначе. Смысл исторического метода — показать, что вещи, к которым мы привыкли, сложились относительно случайным образом. Не кажется ли вам, что вторая память сегодня не может выдержать конкуренции с господствующей формой исторической памяти? Не согласен, у нее как раз высокий потенциал развития. У нее есть преимущества — например, она строится на горизонтальной координации. Все архивы, к которым мы имеем доступ, выкладываются в интернет, в новую технологию горизонтального взаимодействия. Вам не нужно отправляться к государству, чтобы выяснять, что произошло с вашими родственниками, не нужно писать заявку в архив, чтобы сидящий там ФСБшник думал, нужно им это или нет. За этими формами будущее.
Тем не менее, если сделать срез сегодняшний ситуации, то мы увидим, что формы локальной памяти почти никак не медиализированы. Есть небольшое количество интернет-площадок в духе Relikva или «Прожито», но это сложно сопоставить с государственной махиной переупаковки истории. Вторая память глубже, поэтому она может быть не так заметна. В то же время первая память работает на поверхности, если ей хочется протащить какую-то идеологему, она ее протаскивает. Ей нужно изобразить Сталина эффективным менеджером — нет проблем, технологически это несложная задача. Да, второй памяти не видно в той части, которую контролирует государство, а в той, что не контролирует, — она проявляет себя все чаще. Даже проект про 1917 год, казалось бы, не напрямую относится к семейной памяти, приближает историю к человеку. Когда ты видишь, что человек, который находился в государственном сане и внутри исторического события, — он на самом деле такой же, как ты, у тебя оживляется историческое мышление. Таких проектов становится все больше, поскольку они назрели с конца перестроечных времен, просто потребовали много времени и колоссальных инвестиций — эти архивы надо было создать, найти технологические решения, что-то поменять в образовании.
Почему я заострил внимание Если у меня, как журналиста, осталась ещё какая-то задача в период СВО, то я вижу её так. Первое: насколько возможно откровенно оценивать происходящее. Второе: давать несогласным с СВО читателям ощущение, что они не одни. Третье: не забывать мысль, что всё происходящее — лишь период истории. Путинская Россия — это мощный феномен, но он не должен подменять собой Россию вообще. Страна останется, территория останется, люди останутся и после Путина, и нужно будет как-то жить, восстанавливать моральный дух, искать новые точки соприкосновения с миром. Короче, жить дальше.