Скачать песню Йозеф Геббельс – Тотальная война на телефон (рингтон на звонок), либо слушать mp3 в хорошем качестве (320 kbps) вы можете на. Доктор Геббельс Тотальная война У фюрера не было ни дня отпуска с тех пор, как началась война, и если он относится к своей работе ТАК ответственно, то мы, простые люди, тем более не можем поступать иначе. Доктор Геббельс Тотальная война У фюрера не было ни дня отпуска с тех пор, как началась война, и если он относится к своей работе ТАК ответственно, то мы, простые люди, тем более не можем поступать иначе. Йозеф Геббельс, Речь о тотальной войне Йозеф Геббельс считается одним из самых страшных преступников Второй мировой войны.
Главная речь министра пропаганды
- Еще песни Йозеф Геббельс
- Goebbels - Do you want Total War? | TOTALEN KRIEG | - YouTube
- Князь лжи. Как Геббельс из поклонника России превратился в рупор рейха
- Князь лжи. Как Геббельс из поклонника России превратился в рупор рейха
- Содержание
«Тотальная мобилизация – вот веление времени!»
Sportpalastrede — речь рейхсминистра народного просвещения и пропаганды нацистской Германии Йозефа Геббельса перед многотысячной аудиторией в Берлинском дворце спорта 18 февраля 1943 года. Речь считается одним из самых известных выступлений Геббельса и одним из самых известных и знаковых публичных выступлений политических деятелей того периода во время Второй мировой войны. К моменту выступления Геббельса немецкая армия и её союзники потерпели ряд тяжёлых поражений на фронтах войны: была окружена и разгромлена крупная группировка вермахта под Сталинградом , в Африке велись тяжёлые бои с наступающими армиями сил антигитлеровской коалиции. В своей 109-минутной патетической речи, которая транслировалась по национальному радио в прямом эфире, Геббельс призвал немецкий народ к « тотальной войне » до победного конца.
Настало время заставить лодырей работать. Бурное согласие. За работу должны взяться миллионы рук по всей стране...
Отсюда возникает ряд мер, учитывающих оптику войны. Так, например, мы распорядились закрыть бары и ночные клубы. Я просто представить себе не могу, чтобы у людей, выполняющих свой долг для военной экономики, еще оставались силы на то, чтобы сидеть по ночам в местах такого рода. Отсюда я могу сделать только один вывод — они относятся к своим обязанностям несерьезно. Мы закрыли эти заведения из-за того, что они стали для нас оскорбительными, и из-за того, что они нарушают картину войны. Мы ничего не имеем против развлечений как таковых.
После войны мы с радостью станем придерживаться правила: «Живи и дай жить другим». Однако во время войны лозунг должен быть таким: «Сражайся и дай сражаться другим! Вполне возможно, что кое-кто считает, что во время войны самым важным является его желудок. Однако мы не можем принимать во внимание таких людей. На фронте все, начиная с простого солдата и заканчивая фельдмаршалом, едят с полевой кухни. Я не думаю, что это слишком много — требовать, чтобы мы, находящиеся в тылу, уделяли внимание по крайней мере самым основным законам общественного мышления.
Когда закончится война, мы вновь сможем стать гурманами. Сейчас же у нас есть дела и поважнее забот о своем желудке. Бесчисленные дорогие магазины также были закрыты. Нередко они попросту оскорбляли покупателей. Там, как правило, и покупать-то было нечего, если только люди вместо денег не платили маслом или яйцами. Какая польза от магазинов, которым больше нечего продавать и которые только расходуют электроэнергию, отопление и труд рабочих, которого так не хватает в других местах, в особенности на военных заводах?
Мы скорее походим несколько лет в изношенной одежде, нежели допустим, чтобы наш народ носил лохмотья столетиями. Какая польза сегодня от модных салонов? Они только используют свет, тепло и рабочих. Они появятся снова тогда, когда закончится война. Какая польза от салонов красоты, которые поощряют культ красоты и отнимают колоссальное количество времени и энергии? В мирное время они замечательны, но во время войны они являются пустой тратой времени.
Когда наши солдаты будут возвращаться с победой, наши женщины и девушки смогут поприветствовать их и без пышных нарядов! Правительственные учреждения будут работать более быстро и менее бюрократично. Оставляет не очень хорошее впечатление, когда учреждение закрывается ровно через восемь часов работы, минута в минуту. Не люди для учреждений, а учреждения для людей. Нужно работать до тех пор, пока не будет выполнена вся работа. Таково требование войны.
Если фюрер может так работать, то государственные служащие тем более. Недопустимо, что некоторые мужчины и женщины неделями отдыхают на курортах и в санаториях, отнимая места у солдат в увольнении или у рабочих, имеющих право на отпуск после года тяжелого труда. Это недопустимо, и этому нужно положить конец. Война — не время для развлечений. Пока она не закончится, мы будем находить самое глубокое удовлетворение в работе и битве. Тех, кто этого не понимает сам, нужно научить это понимать, а если необходимо — заставить.
Для этого могут понадобиться самые жесткие меры… Задача состоит в том, чтобы освободить солдат для фронта, а рабочих — для военной промышленности. Это первоосновные цели, пусть даже они будут достигнуты за счет уровня нашей общественной жизни. Это не означает, что наш уровень жизни будет постоянно снижаться. Это всего лишь средство для достижения цели — тотальной войны… Наши враги заявляют, что немецкие женщины не в состоянии заменить мужчин в военной экономике. Это может быть справедливо для определенных областей, требующих тяжелого труда.
И пройдет еще несколько лет, прежде чем он войдет в близкий контакт с Адольфом Гитлером. В одном небезынтересном разговоре, апрельским вечером 1944 года, Йозеф Геббельс вспоминал о своих молодых годах. Он почти ничего не сказал о матери, о ее заботе о жалком уродце-малютке Йозефе, о той любви, которая значила так много для него в поисках веры и смысла жизни в огромном мире, лежавшем за пределами Рейдта.
Он ничего не упомянул и о евреях, тем самым признав, что ненависть его к ним развилась позже и, возможно, явилась результатом его политического оппортунизма и любви к Гитлеру. Отца Геббельс описывает как человека педантичного, который работал как вол, и, действительно, все эти качества он вполне мог заимствовать от него, ибо сам обладал ими в избытке. Геббельс вспоминал уютную и спокойную жизнь в доме, ту жизнь, в которой роскошь была редкой гостьей, поскольку ради нее пришлось бы идти на неимоверные жертвы, делавшие ее бессмысленной. Молодой Геббельс оставлял далеко позади себя своих двух старших братьев во всем, что касалось артистических дарований и умственных способностей. В 1944 году Ханс, его старший брат, был директором страховой компании в Дюссельдорфе, а Конрад осуществлял руководство партийной прессой во Франкфурте-на-Майне. Оба были членами нацистской партии с большим стажем. Даже если не принимать во внимание его личные разочарования и чаяния, вполне логично предположить, что молодой Йозеф Геббельс воспринимал жизнь как борьбу. Он вырос в окружении, где доминирующей социальной темой было нечто вроде контролируемого безумия, попытка процарапать себе когтями путь в респектабельный средний класс.
И вот когда дело было сделано, молодой доктор философии оказался в мире коллапса, который представляла собой Центральная Европа. Паулю Йозефу Геббельсу была уготована участь стать инструментом в руках отца в процессе уютненького обустройства в буржуазном мирке, но все эти попытки с треском провалились, когда прочный, стабильный мир, в который семья Геббельс готовилась войти, был низвергнут в бездну. В 1944 году Геббельс живописал сцену, разыгравшуюся в их доме, когда туда доставили фортепьяно - символ буржуазности. На какие же лишения и страдания потребовалось пойти, чтобы приобрести этот инструмент, и ведь все это делалось ради молодого Пауля Йозефа! Он играл на фортепьяно, играл даже в холоднющие зимние дни, натянув на уши шапочку замерзшими пальчиками, трясущийся от холода рейнской зимы. Семья была даже в состоянии предоставить ему достаточное количество денег для поездки в Кельн, чтобы он смог побывать в настоящей опере, - неслыханная роскошь. Семья смогла подготовить к учебе в университете лишь одного из своих детей, и этим ребенком стал Йозеф. У него были большие успехи по истории и немецкому языку, но вряд ли его можно было отнести к выдающимся ученикам.
Геббельс иронически замечает в 1944 году, что его отец желал подготовить его к карьере в гражданской службе, что он, собственно, и сделал, в некотором смысле, разумеется. Йозеф Геббельс появился в Гейдельберге, имея в своем распоряжении скромную сумму денег, одержимый слишком большой гордыней, чтобы довольствоваться кулинарными подношениями квартирной хозяйки, проникнувшейся искренней жалостью к этому маленькому хромоножке, который имел обыкновение отказываться следующим образом: «Благодарю, но я уже поел», «Благодарю, но мне сейчас не хочется». Даже в 1944 году Геббельс не мог отделаться от мелкобуржуазной неприязни к более удачливым студентам. Он их ненавидел, испытывал к ним отвращение. Геббельс был парией, хотя позже отрицал, что не жаловал богатство, галантных молодых людей, которые шныряли повсюду в своих кепочках того или иного студенческого братства и дрались на аристократических дуэлях. Геббельс клялся и божился, что познакомился с «идеей национал-социализма» где-то около 1920 года. Он подфлиртовывал и с другими модными идейками, такими, как например, национальный большевизм. Геббельс бил себя в грудь, утверждая, что он пламенный патриот, душу которого переполняли бурлящие национальные чувства.
По этой причине он отказался от марксизма, хотя социализм привлекал его. Геббельс искал «национальный социализм», хотя, весьма сомнительно, чтобы он действительно понимал именно национальный аспект «национал-социализма». Все приведенные им даты внушают сомнение, но, вероятно, уже к 1924 году Геббельс стал активным членом национал-социалистического движения в своем родном Рейдте. Ему не удалось получить сносное место работы, и, вероятно, его друзья сыграли определенную роль в выборе им вида политической деятельности. В своих воспоминаниях, в 1944 году, министр рисует впечатляющую сцену дружбы отца с сыном вплоть до самой смерти Фрица Геббельса в 1929 году. Даже по прошествии двадцати лет Геббельс очень желал убедить свою аудиторию, что отец принимал и одобрял его выбор. Фриц Геббельс был истовым католиком и последователем центристской партии: нацисты для него не существовали. Будучи кандидатом от нацистской партии на муниципальных выборах, Геббельс был также представителем на выборах, осуществлявшим контроль за их ходом.
Он рассказывал, как ходил с одного избирательного участка на другой и, наконец, увидел своего отца, который заполнял избирательный бюллетень. Он незаметно подкрался к нему сзади и, по его словам, «... На своей первой политической речи в Рейдте он попросил присутствовать своего отца. Фриц Геббельс возразил, что никто на свете, даже его родной сын не сумеет затащить его на митинг нацистов. Геббельс заканчивает свои воспоминания на традиционной для него нотке самообмана и передергивания фактов, способности лгать у этого «проницательного интеллектуала» могло с избытком хватить на двоих. Он утверждает, что очень плохо, что его отец умер в 1929 году, так и не увидев, до каких высот добрался его сын. Это было сказано 24 апреля 1945 года, когда Великий Германский рейх был уже обречен. Еще более поражает попытка Геббельса убедить себя самого в том, что уже в 1929 году он был одним из самых известных политиков Германии.
Эта фантазия позволила ему поверить в то, что отец почил в бозе с полным сознанием, что жизнь прошла не впустую, поскольку его сын «добился». Геббельс всегда умиляло, что и он, и Адольф Гитлер до сих пор платили подать католической церкви. Когда он женился на Магде Квандт 19 декабря 1931 года , Гитлер был на свадьбе шафером. Магда принадлежала к «еретикам», как выражается Геббельс, она была протестанткой. Согласившись быть шафером на этой свадьбе, Гитлер тоже выглядел в глазах церкви виновным: обоих исключили из церковной общины. Но сами они не считали себя отлученными от церкви и продолжали платить церковную подать до самой смерти. Хотя он и был в 1924-25 годах убежденным национал-социалистом, формально он не оставил церковь вплоть до конца 1931 года. Вероятно, по этой же причине он и не желал признаться своим слушателям: память о безвременно ушедшем в мир иной отце, который был способен принять и понять почти все, что угодно, но не такое.
В своем знаменитом эссе «Обман интеллектуалов» французский философ Жюльен Бенда анализирует проблему современного интеллектуала-националиста, по сути - интригана, торгаша с рынка. Бенда пишет: «Наш век воистину является веком интеллектуальной организации политической ненависти. И это явится одной из его главных притязаний в истории человеческой морали». Молодой Геббельс совершил переход из академических стен в политику в период между 1921 и 1924 годами. Но его одиссею нельзя назвать феноменом, характерным для современности Бенда развил свою мысль в конце двадцатых годов : «В конце XIV столетия произошло фундаментальное изменение: «клерки» отдались игре в политические страсти. Люди, служившие помехой людскому реализму, стали вдруг действовать в качестве его стимуляторов. Этот сдвиг в моральном состоянии человечества осуществлялся несколькими способами». Степень политического энтузиазма являлась признаком реализма, отказа от веры.
Пауль Йозеф Геббельс пошел по пути от литературного романтизма к манипулированию массами посредством современной пропаганды, изобретателем которой он и был. Бенда продолжает: «Раньше человек считался святым, потому что был в состоянии принять концепцию справедливости, идею закона, чувство Бога. Сегодня он свят потому, что оказался в состоянии создать инструмент, позволяющий ему быть мастером своего дела». Геббельс никогда не был ничем, кроме как квазиинтеллектуалом, ибо его чисто немецкая восприимчивость к культуре приобреталась в пору незрелости, а интеллектуальный анализ прекратился еще в раннем возрасте, хотя он продолжал читать, и очень много. Читать-то он продолжал, а вот образование его закончилось. В своем умственном развитии он стал утилитаристом. Геббельс мог привести в пример самого себя но он этого не сделал в речи в Веймаре, в 1942 году, когда пренебрежительно заявил: «Под интеллектуализмом мы понимаем такой тип полукультуры, которая знает слишком много, чтобы поверить во что-то лишь из-за инстинкта, и знает слишком мало, чтобы поверить во что-то из-за знаний!!! Молодой Геббельс был неудачником, причем неудачником в своих собственных глазах, до тех пор, пока не обрел национал-социализм.
Неудачи были связаны с его романтизмом, его иллюзорным идеализмом, которым не было места в отвратительном мире борьбы и глупости. Самым значительным актом самовыражения Геббельса был его роман «Михаэль», написанный между 1921 и 1924 годами, не опубликованный до 1929 года, да и публикация произошла лишь благодаря покровительству нацистов. Геббельс смог несколько переработать материал, кое-что добавить и превратить своего героя из страдавшего романтика-подростка в многообещающего нациста, который обрел спасение в борьбе за народ. Книга эта способна объяснить очень многое. Михаэль, герой романа-дневника дневник всегда остается излюбленной формой Геббельса , отражал поиски автором смысла жизни. Идея трагичности германской судьбы захватывала Геббельса, и эта же точка зрения присутствует в трактовке им «мученика за веру» в нацизм - Хорста Весселя, убитого в 1930 году. Посвящение романа Геббельса кроме упоминания о тех, кто был его вдохновителями, Рихарде Флисгесе, например, свидетельствует о том, что даже с 1921 по 1929 годы Геббельс оставался тем же охваченным романтизмом переростком, блуждавшим в фантазиях и поисках веры: «1918 год: нашим ответом была революция!.. Эта книга посвящается памяти моего друга Рихарда Флисгеса, погибшего смертью героя-солдата в шахте у Шлирзее 19 июля 1923 года».
Имеется указание на то, что Флисгес погиб во время забастовки, направленной против французов, но никаких подробностей Геббельс больше не сообщает. В предисловии он пишет: «Распад и расчленение не означают упадка, а, скорее, восстание из пепла и возрождение... Сейчас молодежь полна жизни более, чем когда либо. Она верует. Во что - вот в чем состоит предмет спора... Вера, борьба за труд - вот ценности, объединяющие сегодня германскую молодежь в ее фаустовском созидательном порыве». Геббельс продолжает утверждать, что дух возрождения, обновления собственного «я», стремление к ближнему, к брату, к «народу» - вот мосты из настоящего в будущее: «Мы в нужный момент будем обладать храбростью, волей отважиться на борьбу по зову отечества. Мы хотим жить: значит, мы дождемся жизни».
Молодежь, вера, родина, возрождение, товарищество - все ценности старого немецкого молодежного движения, вот что вдохновляло этот роман, и для Йозефа Геббельса он олицетворял веру в национал-социализм. И в этом смысле он действительно был «одним из многих, с немецкой судьбою», если пользоваться его же любимой фразой. Но фразы эти взяты из его предисловия, написанного тогда, когда он уже был убежденным нацистом, а ведь большая часть самого романа написана в 1921 году или, может быть, даже раньше. Язык нацистской пропаганды времен войны чем-то обязан и этому мрачному роману. Ведь не Геббельс же изобретал тот язык, которым он пользовался в «Михаэле» и его отражением в своем разуме, но его отдельные вкрапления, цветистость его фразеологии очень уж походили на доминирующие в германской пропаганде во время войны штампы. Видимо, есть определенный смысл в том, чтобы рассмотреть некоторые языковые примеры из «Михаэля». По поводу поражения Германии в первой мировой войне: «Бессмысленно? О, нет!
Так лишь кажется. Война явилась могучей демонстрацией нашей воли к жизни». О будущем лидере: «Мне кажется, что, если кто-то, кто-то великий, он уже здесь, среди нас, однажды он поднимется из нас и станет проповедовать во имя веры в отечество... Он придет! Если я утрачу эту веру, для меня будет утрачен и смысл жизни. Гениям свойственно уничтожать человеческие существа. О юношестве и жертвенности: «Молодежь, которая не готова тихо и с чувством готовности принести себя в жертву ради будущего - это уже не молодежь». О немецкой женщине: «У женщины лишь одна задача - быть красивой и производить на свет детей...
Ах, какая реакционность!.. Что значит реакционность? Это лишь лозунг. Я терпеть не могу шумливых баб, вмешивающихся во вся и все, в такие вещи, о которых они понятия не имеют... И если это современно - сиречь неестественно, аморально, если это означает моральное разрушение, то, в таком случае, верно, тогда я убежденный реакционер». О человеке, Боге, вере: «Мы утратили истинное отношение к Богу. Мы ни горячи, ни холодны. Полухристиане, полуязычники.
Но, что поделаешь, даже лучшим суждено плутать во тьме... Нация без религии подобна человеку без дыхания. Организованные религии потерпели провал. Совершеннейший провал... Их злоба подавляет проявление любой новой религиозной воли. А его жаждут миллионы, и жажда их так и остается неудовлетворенной... Но широким массам необходимо демонстрировать их идолов до тех пор, пока они не получат нового бога... Я беру в руки Библию и целый вечер посвящаю чтению самой простой и самой великой из проповедей, когда-либо обращенных к человечеству: Нагорной проповеди!
Хранит Бог того, кто страдает за правое дело, потому что ему принадлежит царство небесное! Все говорят мне «ты», и я всем говорю «ты», совсем как на поле битвы пли в окопах... Именно это должен обрести наш фатерланд. Не все кругом равны, но все - братья». О судьбе Германии: «Если мы одержим победу, создав новый тип немца, то мы воцаримся на земле на следующее тысячелетие... За кем же будущее? Нет, я не отступник. Я верю в нас, Германия».
О труде, интеллекте и борьбе: «Закон труда, который означает борьбу и закон интеллекта, который означает работу. Синтез этих трех составляющих делает нас свободными как внутренне, так и внешне. Труд есть борьба, в этом и лежит решение!.. Если мы снова станем самими собой, то мир от нас содрогнется. Мир принадлежит тому, кто в состоянии овладеть им». О явлении мессии: «Вечером я сижу в большом зале среди тысяч людей и вновь вижу его, того, кто пробуждает меня от спячки. Теперь он стоит в центре общины верующих в него. Я едва могу его узнать.
Он величественнее, собраннее... Это море света, льющееся с двух голубых звезд. Я сижу вместе со всеми остальными, и все же мне кажется, что он обращается лишь ко мне одному. О благословении трудом! Именно это донимало меня, лишало меня покоя, и все это - в одной фразе! Мой обет веры! Именно здесь он обретает форму... Вокруг меня сидят незнакомые мне люди, и я стыжусь набежавших слез».
О любви Михаэля к Герте Хольх: «Герта Хольх обладает своего рода импульсом по отношению ко всему новому, но, тем не менее, предстает перед нами женщиной, погрязшей в старинных предрассудках, пленницей стародавних взглядов мира ушедшей в мир иной буржуазии. У нее недостает мужества стать кем-либо другим». О жизни и борьбе: «Мы должны быть благодарны людям, дающим нам возможность принести себя в жертву». Она привела меня в чувство». Она даровала мне гордость и свободу». Здравый, гордый и свободный немец, желающий завоевать будущее». Это не вещь в себе. Мы обязаны преодолеть это и перейти к новой, плодоносной силе.
Пока человек держится за свою жизнь, он не свободен... Мы вытолкнуты в этот мир не для страдания и смерти... Мы должны выполнить возложенную на нас миссию... Борьба требует крови. Но каждая капля крови - зерно... Мы все должны жертвовать чем-то... Геббельс, когда писал книгу, еще не мог знать, что кумир Михаэля придет к власти именно в этот день. Описывая смерть и похороны Михаэля, Геббельс призвал на помощь всю свою фантазию.
Михаэль умирает трагической смертью в окружении своих товарищей. И похороны его обставлены на героический манер - он «пионер нового рейха», «рабочий, студент и солдат», библейский ученик, Фауст и Заратустра. Геббельс использовал в книге полный энтузиазма романтический язык германского молодежного движения. Язык Геббельса стал использоваться для культивирования национал-социалистического культа смерти и преображения, героизма и жертвенности. Терминология романа, понятия, постоянно встречающиеся на его страницах в местах, имеющих наибольшую смысловую нагрузку, таковы: смерть, Воскресение, борьба, вера, творческий порыв, народ, война, фатерланд, гений, готовность к самопожертвованию, молодежь, товарищ, труд, признание веры, жертва, гордость, миссия, кровь, солдат. Его темперамент не подходил для академической деятельности. Нет никаких свидетельств о том, что он серьезно желал такой карьеры. Геббельс обращался в ведущие берлинские газеты и журналы, включая «Берлинер Тагеблатт», но запросы его оставались без ответа.
Амбициозный, наделенный живым умом и даром пера, помноженными на критический, хоть и несколько поверхностный тип мышления, молодой доктор Геббельс может показаться вполне подходящим для мира литературной журналистики. Германско-еврейская интеллигенция, игравшая доминирующую роль в этом анклаве, внушала ему отвращение. Провинциал из Рейнской области, человек не очень счастливой личной судьбы так и не смог простить пренебрежение к себе. Его незрелый юношеский романтизм, как и незрелый литературный стиль, еще не обретший дисциплинированного слога, не искушенный в жизненных проблемах, - вероятно, это раздражало редакторов газет и журналов, которым он в начале двадцатых предлагал свои статьи. Особую ненависть Геббельс питал к «Берлинер Тагеблатт». В 1929 году, когда он уже был восходящей звездой в нацистской партии, в плакатах и в партийной литературе Геббельс заявлял, что международные еврейские финансовые дельцы контролировали выплаты репараций Германией и что в случае, если Германия задержит выплаты, то должна будет поставлять юношей и девушек за исключением евреев в качестве рабов. Более десятилетия спустя, в знаменитом фильме Эмиля Яннингса «Папаша Крюгер», в первой сцене фильма толстяк, омерзительный, самоуверенный, ищущий во всем выгоду для себя еврей-фотограф, работает в «Берлинер Тагеблатт». В статье, которая была написана в самом начале второй мировой войны, Геббельс снова решил вспомнить о нападках на него со стороны «еврейской прессы Берлина».
В 1926 году Гитлер боролся за то, чтобы объединить осколки, мелкие группы разного рода нацистских движений. Геббельс предал братьев Штрассеров, Георга и Отто, которые были лидерами рейнского и северо-германского национал-социализма, и перешел к Гитлеру, к мюнхенским нацистам. Его преданность новому фюреру вкупе с его интеллектуальной натурой и дарованиями сразу же сделала Геббельса заметной фигурой в движении, которое не могло похвастаться притоком в него людей с действительно выдающимися способностями - журналистов, ораторов, организаторов. Геббельс стал гауляйтером и к его гау относился район Большого Берлина, по сути говоря, неблагоприятная должность в этом «оплоте красных», но не без перспектив для восходящей звезды на тверди небесной нацизма. Берлин во весь голос взывал о таком нацистском агитаторе, который бы реорганизовал крохотную нацистскую партию в столице рейха, создал бы базис лояльности к Гитлеру, завоевал бы общественное мнение, взяв в оборот «красных», и стал бы автором нового стиля в политической журналистике - печатное слово и рисунок, агитация и демагогия в чистом виде. В окружении нескольких сотен нацистов Геббельс в 1926-1927 годах упорно создавал легенду о «малютке-докторе» с большим сердцем, о бесподобном агитаторе и ораторе, «покорителе Берлина», который в пух и прах разбил «красных», пропагандисте, равных которому не было и нет, луче света, зове фанфар, возвещающем о свободе и конце «еврейской Веймарской республики» и скором явлении миру гитлеризма. Геббельс Берлина так и не завоевал, но партию там он создал и заявлял о себе все громче и громче. Он бросился в битву с врагом: 11 февраля 1927 года, например, нацисты собрали митинг в Веддинге, красном районе Берлина, в зале «Фарус».
Нацистов было больше, чем тех, кто пришел сюда, чтобы сорвать их митинг, и, воспользовавшись численным преимуществом, они быстренько покончили с коммунистами. По Геббельсу, это служило доказательством тому, что буржуазное государство, бессильное перед «красными», было ничто по сравнению с нацистским движением, которое представляло своей целью уничтожить «Ротфронт». Геббельс быстренько сотворил легенду из этой заурядной митинговой драчки; умение тщательно подобрать героизированную лексику и нужную музыку были результатом его необыкновенной проницательности как пропагандиста. Эта идея была в 1928 году воплощена в предвыборном плакате с силуэтом солдата, павшего в первой мировой войне. Геббельс понимал, что «не хлебом единым жив человек», что немцы неравнодушны к пафосу и героизму, причем именно они способны тронуть их сердца и гораздо сильнее, чем новые экономические условия. На заре движения в Мюнхене Гитлер намеревался нагнать страху на трусливую, «респектабельную» буржуазию. Буржуа последуют за ними позже, когда военизированная партия покажет, что ей одной под силу сразиться с красными в пивных залах и на улицах. Геббельс теперь использовал те же самые методы.
Митинг без потасовки считался неудавшимся, потому что к вербальному насилию требовалось небольшое дополнение в виде насилия физического, необходимого для поддержки роста движения. Те, кто задавал слишком много каверзных вопросов, избивались, красные - тоже, разоблачалась «еврейская пресса», да и самому государству бросали вызов. И если небольшая берлинская партия будет запрещена, так пусть будет так. Она проигнорирует этот «фербот», реорганизуется, проведет соответствующую агитационную работу и легализуется снова. Рупором Геббельса был «Дер Ангриф» 49 , небольшая газетенка, скорее представлявшая собой некий агитпамфлет, чем журнал. Геббельс прекрасно понимал, какую ценность могут представить призывы и кусачие карикатуры, и чем более они будут вызывающими, тем лучше. Его сотрудничество с художником-карикатуристом Хансом Швейцером «Мьельнир» - его псевдоним оказалось плодотворным и длительным.
Окончив университет изучал филологию и историю , он защитил докторскую диссертацию, что в будущем сделало его самым образованным человеком в нацистской верхушке. В то время Геббельс писал пьесы и стихи, а также работал над романом, который, как он надеялся, прославит его. Он недолго проработал банковским клерком эта работа настолько диссонировала с его литературными мечтами, что он даже начал задумываться о самоубийстве , затем пытался устроиться журналистом. Но тут 26-летнего Геббельса ждала неудача, которая во многом перевернула его жизнь. Его никуда не брали, роман начинающего писателя также не оценили, и Геббельс впал в депрессию и начал заливать тоску алкоголем. Социалист, влюблённый в Россию Коллаж. Как раз тогда в Мюнхене произошёл пивной путч. Суд над Гитлером и его соратниками вызвал большой интерес у прессы. Геббельс всегда много читал, в том числе и газеты, из которых и узнал о харизматичном лидере небольшой, но дерзкой партии. Один из приятелей Геббельса в то время был активистом партии, и он попросил взять его с собой. Гитлер в то время находился в заключении, поэтому руководство остатками партии взял на себя Грегор Штрассер. Он предложил Геббельсу написать несколько статей в партийную газет,у и ему понравился стиль молодого и образованного активиста. Штрассер почти сразу доверил ему пост главного редактора газеты, а затем и должность своего секретаря. Сам Штрассер позднее превратился в лидера левого крыла партии. Он всегда считал, что в словах "национал-социалистическая партия" социалистическая должна стоять выше национальной. Геббельс находился под сильным влиянием своего патрона и даже называл себя какое-то время национал-большевиком. Он вырос в небогатой семье и симпатизировал левой идее. И даже в будущем, когда Геббельс уже порвал со Штрассером и ушёл к Гитлеру, когда он уже нещадно обличал большевиков и социал-демократов, этот "социалистический атавизм" всё ещё сохранялся у него. Геббельс до последних дней считал себя социалистом. По его мнению, в рейхе был истинный, настоящий социализм, а социал-демократия и большевизм — лишь его извращения. Штрассер выступал за установление нового антикапиталистического порядка в Европе и видел СССР потенциальным союзником. Геббельс придерживался похожих взглядов. Будучи начитанным молодым человеком, он очень хорошо знал русскую классическую литературу, а Достоевский вообще был одним из его любимых писателей практически каждого писателя он сравнивал с "великим русским", называл его своим пророком, ангелом, учителем, братом, другом, фюрером и советчиком, а все его романы перечитал бессчётное число раз , даже его докторская диссертация начиналась цитатой из "Бесов". В ту пору молодой Геббельс, ещё не познавший идей Гитлера, восхищался русскими: "Благословен народ, который был способен его подразумевается Достоевский. Разве этот народ не будет народом новой веры, новой страсти, нового фанатизма, короче говоря, нового мира? Как же мы далеко отстали от этого чудесного народа! Геббельс верил, что "духовное спасение" Европы придёт из обновлённой России. Когда ты проснёшься в своей чистоте, душа новой формации, русская душа? Россия, когда же ты проснёшься? Старый мир томится в ожидании твоих спасительных дел! Россия, ты надежда умирающего мира! Когда же наступит день? По мере его продвижения в нацистской партии тема России постепенно исчезала из его дневников. В период близости к Штрассеру он ещё рассуждал о том, что Германия и обновлённая Россия вставшая на путь "настоящего социализма" будут вместе формировать будущего "нового человека". Но после перехода к Гитлеру он полностью приспособился к его платформе. В отличие от Геббельса, Гиммлера также пережившего до вступления в партию короткий период увлечения Россией и Розенберга прибалтийского немца, выросшего в России Гитлер к России и русским всегда относился весьма пренебрежительно и никаких симпатий никогда не испытывал. Вскоре гитлеровский взгляд стал мейнстримом в партии.
Из Википедии — свободной энциклопедии
- Goebbels' 1943 Speech on Total War
- Речь о тотальной войне — Википедия
- Речь Геббельса после Сталинграда
- Геббельс (О тотальной войне. Часть 1): romanov_roman — LiveJournal
- Goebbels' 1943 Speech on Total War
- Стенограмма
Речь Геббельса после Сталинграда
Речь Геббельса о тотальной войне против капиталистического империализма и восточного большевизма. Ровно 80 лет назад, 18 февраля 1943 г., министр пропаганды «Третьего Рейха» и гауляйтер Берлина Йозеф Геббельс произнёс свою самую знаменитую речь о «Тотальной войне». Йозеф Геббельс призывает к тотальной войне перед толпой в Берлине, 1943 год. Йозеф Геббельс Враги Речь Вы хотите тотальной войны на немецком. Геббельс воспользовался выступлением в «Спортпалаце» 18 февраля 1943 г. для изложения программы «тотальной войны». О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.
Геббельс 18 февраля 1943 года, после Сталинграда
| Доктор Гёббельс, тотальная война и Зеленский | Лента новостей Друзья Фотографии Видео Музыка Группы Подарки Игры. |
| Тень Геббельса. Что такое «тотальная война»? | Доктор Геббельс Тотальная война У фюрера не было ни дня отпуска с тех пор, как началась война, и если он относится к своей работе ТАК ответственно, то мы, простые люди, тем более не можем поступать иначе. |
Тотальная война. Дневники Йозефа Геббельса (июнь-август 1944г.)
Впервые, без купюр и изъятий, представлены тексты дневников Йозефа Геббельса периода ведения тотальной войны. Йозеф Геббельс выступает 18 февраля 1943 года в Берлинском дворце спорта под лозунгом «Тотальная война — кратчайшая война». Речь о тотальной войне — речь рейхсминистра народного просвещения и пропаганды Германии Пауля Йозефа Геббельса, произнесённая им перед многотысячной аудиторией в Берлинском дворце спорта 18 февраля 1943 года.
Геббельс (О тотальной войне. Часть 1)
С самого начала Второй мировой войны подлинные замыслы Гитлера скрывала завеса лжи, сконструированной «министерством правды» под руководством Геббельса. Способом ведения экзистенциальной войны является война тотальная, и 18 февраля исполнилось 80 лет со дня произнесения самой известной речи министра пропаганды Третьего рейха Йозефа Гёббельса, которая так и назвалась – "О тотальной войне". Исполнитель: Йозеф Геббельс, Песня: Враги: Перевод речи Геббельса "Хотите ли вы тотальной войны?", Продолжительность: 03:21, Размер: 3.07 МБ, Качество: 128 kbit/sec, Формат: mp3. №167196720.
Wollt Ihr den totalen Krieg?
| Тень Геббельса. Что такое «тотальная война»? | Вот примерно что-то такое чревовещал Геббельс в своей знаменитой речи о тотальной войне. |
| «Вы хотите тотальной войны?» | Скачать бесплатно Речь Йозефа Геббельса Тотальная война 1943 год в качестве 4к (2к / 1080p). |
| От «пушек вместо масла» к тотальной войне / История / Независимая газета | Вот примерно что-то такое чревовещал Геббельс в своей знаменитой речи о тотальной войне. |
| Запрещённая правда. Йозеф Геббельс. Тотальная Война! | Скачать песню Йозеф Геббельс – Тотальная война на телефон (рингтон на звонок), либо слушать mp3 в хорошем качестве (320 kbps) вы можете на В 1943 году, в ходе Второй мировой войны. |
| «Тихий государственный переворот». Почему Геббельс действительно объявил «тотальную войну»? | Текст речи Геббельса о тотальной войне поступил на радио накануне, с указаниями министра, как надлежит ее подать. |
Речь Геббельса после Сталинграда
Перед ними поставили задачу «воспитания фанатических солдат национал-социализма», которые оказывали бы «ожесточённое сопротивление даже в безвыходных положениях». Солдату внушали, что всё зависит именно от него: «Дух, воля и установка являются решающими факторами ведения войны. И дух, как предполагалось, может превозмочь даже недостаток боеприпасов и вооружения, что, конечно, вызывало у многих скепсис. Армии предлагалась всего пара ключевых идей. Война с Россией объявлялась войной за право немецкого народа на жизнь, ибо мировоззрения Германии и СССР несовместимы: «Поставлена на карту судьба нашего немецкого народа». Одна из агиток 1944 г. В конце концов, судьба фюрера и его приспешников мало кого волновала, а вот сам народ и семьи — другое дело: «Каждый должен осознать, что сейчас вы непосредственно грудью своей защищаете своих жён и детей, деревни и города».
Ещё более эффективным оказалось запугивание. Пропаганда взяла на вооружение страх вермахта перед мщением Красной армии. Агитаторы рассказывали об «ужасах русского нашествия», «еврейского» и «большевистского» террора, на плакатах изображали советского солдата, терзающего немецкую женщину. Геббельс говорил: «Вслед за наступающими советскими дивизиями следуют команды ликвидаторов из евреев, а за ними поднимается призрак террора, голодной смерти, анархии». Вызванный этим страх имел и обратную сторону войска боялись противника и нередко в панике отступали там, где ещё могли удерживать позиции , но в целом действительно заставлял драться до последней возможности — лишь бы не оказаться в плену. Борьба до победы!
Капитуляция — никогда! Deutsches Historisches Museum Перспектива плена страшила немцев больше всего — по слухам, в плену кастрировали, подвергали различным пыткам и расстреливали. Эти угрозы подкреплялись как реальными фронтовыми эксцессами, так и усвоенным за много лет образом красноармейца как «типичного преступника». По этой причине множество немецких подразделений ожесточённо билось на Восточном фронте, в то время как на Западном сдавались сотнями тысяч, а некоторые, пытаясь пробиться в Западную Германию и сдаться в плен американцам или англичанам, не сложили оружие даже после объявления о капитуляции Германии 8 мая 1945 г.
А вообще это, пожалуй, тема для отдельной статьи - как, почему и куда именно бежали немцы и нацистские преступники.
Если интересно — дайте знать, а мы пока что идем дальше. Именно в этой обстановке Геббельс изобрел новую пропагандистскую концепцию, суть которой он раскрыл только своим сотрудникам. Она обозначалась термином «поэтическая правда», которую следовало отличать от «конкретной правды». Если пропагандисты знали недостаточно о планах противника или о событиях, то, по мнению Геббельса, можно было, «не греша против истины, добавить кое-какие подробности, чтобы заполнить стыки». Допускалось описывать события так, как они «могли бы выглядеть в действительности» или как они «по всей вероятности, происходили».
И если вы, прочтя это, подумали про себя «Вот так новость, пропагандисты врут, ляя куда страна катится, вот так удивил» не спешите высказывать свой сарказм. Да, это для нас ложь — элемент повседневности, а вот людям прошлых веков приходилось до этого самим додумываться, вспомните про колесо и вы поймете, о чем именно я говорю. Метод «поэтической правды» помогал рисовать картинки в умах немцев посредством обычного текста или речи по радио, это была попытка создать мемы до изобретения интернета, вот только «мемы» эти были не про кошечек и собачек, а про жестокости и зверства противника на фронте. В сочетании с плакатами эта «поэзия» работала безотказно. Как бы то ни было, 45-ый стоял у порога, а потому приемы приходилось менять.
В последние годы войны и существования Третьего рейха Геббельс усиленно проводил «политику утешения», разработанную им после Сталинграда и допускавшую признание некоторых неприятных фактов и ситуаций, но при непременном выявлении других, благоприятных событий, которые, конечно, уравновешивали неприятности, а то и вовсе лишали их значения. Мне кажется, женская половина особенно хорошо поймет, о чем я говорю. Геббельс писал: «мы, немцы, находимся в абсолютно выигрышном положении, просто многие этого не понимают или не хотят этому верить». Да это абсурд, но в ситуации когда все полимеры пролюблены, на него, родимого, только и остается уповать. Подобная софистика позволяла оправдывать даже явные военные неудачи по типу Сталинграда, отыскивая даже в поражении какие-либо положительные стороны.
Да мы отступили, но фронт-то сократился, а значит, нам будет легче. Серьезно, я даже не утрирую, вот пожалуйста вам цитата: «Мы бьемся теперь, упираясь спиной в стену.
Его многочисленные враги так никогда и не смогли оценить по достоинству это воззвание, эту власть над эмоциями подчиненных, которую Геббельс сохранил до конца своей жизни.
Эрнст Никиш, независимый левый, видел в Геббельсе лишь способность «выскальзывать из пальцев подобно угрю», его «ничтожность», «театральность». Его стиль был его сущностью, внутренним содержанием. Объективность ведь не имеет ничего общего с пропагандой, как и пропаганда не имеет ничего общего с истиной.
Не основанный на истине выбор, а апелляция к массам являлась ключом к успеху партийной журналистики. Гитлер, вспоминая в 1942 году о начинавшей выходить в Мюнхене «Фелькишер Беобахтер», говорил о том, что «интеллектуал» Альфред Розенберг в годы «эры борьбы» как редактор был никуда не годным. Из-за высокомерно-снисходительного представления о сущности выполняемых функций: «...
Это докторишка, ростом с пивную бутылку, карьерист-демократ, стряпчий-выскочка для грязных дел, одичавший горожанин». Описывая территории, где в основном преобладали представители еврейской буржуазии и, как правило, никогда евреи-пришельцы из Польши и России их называли «остюден» , Геббельс намеренно противопоставлял их, этих «спекулянтов и паразитов», страданиям бывших солдат рейхсвера. Поэтому мы и требуем уничтожения этой эксплуататорской системы!
Мы не сложим оружие! Эта фраза постоянно муссировались Гитлером и Геббельсом до самого 1945 года, и ни тот, ни другой так и не капитулировали. А как мастерски Геббельс умел комбинировать черный юмор с идеалистическими воззваниями!
Он проклинал «спекулянтов-евреев» и разносчиков сплетен - Бармата, Гольдшмидта, Склярека, соединяя их с теми, кто поддерживал в Германии республику и кого Геббельс называл «шадрес». Это термин происходит от смешно звучащего на иврите сокращения слов из призыва «Все на защиту республики! Злорадствуя по поводу экономического кризиса, в начале 1930 года, Геббельс называл 1929 год годом «подъема нации» и предрекал в этом году начало революции, называя его «годом бури».
Фюрер должен был повести страну потому, что он воплощал «характер, волю, способность и удачу... Лидер обязан уметь все». И действительно, этот «малютка-доктор» умел все: говорить, агитировать, писать, организовывать гау, сломить сопротивление оппортунистов из штурмовых отрядов и направить пропагандистов в национальном масштабе.
И среди этой кучи отбросов, в атмосфере морального упадка и социальной деградации Геббельс казался человеком, шагнувшим прямиком из Ренессанса, и его тщеславие наконец-то было если уж не до конца удовлетворительно, то, по крайней мере, хоть частично утихомирено. А как здорово он создавал миф о Гитлере! Здесь можно быть или его другом, или его врагом.
В этом секрет его могущества: его фанатическая вера в Движение и Германию». Мистические подъемы силы, поддерживаемые верой, облеченные в сказанное слово и эпические подвиги, - этот идеализм Геббельс вполне мог волочить за собой в национал-социализм. Нацистский культ смерти и преображения извлекался из многочисленных традиций; некоторые из них относились к эпохе наполеоновских войн, но Йозеф Геббельс сделал самый большой вклад в эту «религию» именно в «эру борьбы».
В 1927 году, в канун поминовения павших в первой мировой войне, слова Геббельса прозвучали как зов фанфар во славу ненависти и памяти: «Мы обращаемся в своих помыслах к двум миллионам тех, кто изнемогал в окопах Фландрии и Польши... Наши думы о солдатах германской революции, бросивших свои жизни на алтарь будущего ради того, чтобы Германия воспряла снова... День его грядет...
Мы склоняем наши головы перед вами, мертвыми. Германия начинает пробуждаться в отблесках вашей пролитой крови... Пусть раздастся маршевая поступь коричневых батальонов: за свободу!
Солдаты бури! Армия мертвых марширует с вами в будущее! Геббельс был в авангарде тех нацистов, которые превращали эти символы в своего рода эмоциональный оплодотворитель движения.
Когда в 1927 году семь сотен членов маленькой берлинской партии организовали поход на Нюрнберг на свой съезд, гауляйтер писал о священном знамени, которое развевалось перед ними во время их марша, когда они шествовали перед фюрером. Берлинский контингент маршировал первым потому, что уже снискал славу героев в побоищах в пивных залах, где происходили митинги. Проза Геббельса в этот период по-прежнему носила налет подросткового пафоса и энтузиазма.
К 1928-30 годам стиль повзрослевшей прозы Геббельса стал более сдержанным и дисциплинированным. Никто не мог создавать мучеников при помощи слов так, как это умел делать Геббельс. В 1928 году отмечалась дата, посвященная «павшему мученической смертью» нацисту Кютемайеру, убитому красными во время очередной стычки так это представлял Геббельс.
Когда Геббельс чуял запах крови потенциального мученика, объективность становилась для него пустым звуком, а покойный - боевым кличем, призывом к героизму и отмщению. Принцип товарищества в рядах штурмовых отрядов СА был «живительной силой движения», живым присутствием Идеи. Кровь жертвы-мученика питала живое тело партии.
Когда в начале 1930 года Хорст Вессель, вечный студент и человек без определенных занятий, написавший слова к нацистскому гимну «Выше знамена! Он заставил Весселя погибнуть с умиротворенной улыбкой на устах, человеком, верившим в победу национал-социализма до последнего вздоха, «... Его песня обессмертила его!
Ради этого он жил, ради этого он отдал свою жизнь. Странник меж двух миров, днем вчерашним и днем завтрашним, так было и так будет. Солдат немецкой нации!
Очень возможно, что в последние недели жизни Вессель и вовсе собирался отдалиться от партии. Но все это не играло никакой роли: Геббельс знал, что от него требовалось, и действовал, как полагалось. Многое из агитационной деятельности Геббельса было продиктовано желанием примириться со своим собственным прошлым, с одной стороны, и политическим контекстом периода его деятельности, с другой.
А прошлое Геббельса было «радикальным», начиная с дней содружества с Ричардом Флисгесом и вплоть до сотрудничества с Грегором и Отто Штрассерами в период с 1919 по 1925 годы. Его левацкие замашки были не более чем проявлением отвращения к мелкой буржуазии и абстрактной идеализацией «рабочего», нежели конкретным марксистским подходом к окружающему миру. Геббельс не выносил «реакционеров» и консерваторов, стабильную буржуазию.
Дома он ощущал нападки прусских реакционеров и от души приветствовал строку из «Хорста Весселя», воспевавшую мученичество «товарища, павшего от рук Ротфронта и реакции». Геббельс в 1929 году верил в то, что «идолы и иллюзии» буржуазно-республиканской Германии уничтожены. Этот распад он наблюдал с ликованием, ибо именно из этого распада должен возникнуть «Третий рейх».
Геббельс обвинял националистические настроенную буржуазию в том, что она повинна в поражении Германии, ибо этот класс демонстрировал свой патриотизм лишь для того, чтобы скрыть свою основную и главную страсть - наживу. Он писал: «Мы - барабанщики, а они - политики. Мы составляем авангард, а они плетутся в обозе...
Революционная идея... Так, у него не было стройной идеологической модели, он, тем не менее, мог какое-то время просуществовать и с этим оппортунизмом, лишь меняя его окраску. Теперь же он заводит речь об объединенной «Национальной оппозиции», будто он никогда не бросался в атаку на реакционеров, превознося Гитлера после 1926 года, будто он никогда не атаковал и его как «мелкобуржуазного предателя социализма».
Геббельс сохранял душок старого, прежнего «радикализма» потому, что это гармонировало с чувством обиды и его ролью крепкого парня на улицах Берлина периода Веймарской республики. Но он не был идеологом, как Альфред Розенберг, который пережил настоящий душевный кризис после того, как в 1939 году был подписан пакт между Гитлером и Сталиным. Геббельса нельзя было назвать человеком думающим, думающим постоянно, его мировоззрение зависело от настроений и разочарований и, следовательно, было фрагментарным.
Он никогда не пытался выйти за пределы самого себя и использовать свой собственный разум для создания нового мировоззрения или идеологии, которая могла бы трансформировать это мировоззрение в силу, способную изменить мир в историческом смысле. В течение последних лет, предшествующих «приходу к власти», Геббельс тесно сотрудничал с Адольфом Гитлером, занимаясь вопросами национальной пропаганды. Теперь партия уже могла быть названа национальной.
Вслед за экономикой Веймарской республики рухнула и республиканская политическая система. Но рост нацистского движения не оттеснил Гитлера в тень, вопреки надеждам некоторых консерваторов. Геббельс занимался теперь тем, что впоследствии он назовет мифом о Гитлере.
Пропаганда Геббельса являлась связующим звеном между общественным имиджем Гитлера и широкими массами. Альберт Шпеер позднее вспоминал о реакции на Гитлера до и после нацистского триумфа: «Три часа спустя я вышел из этого пивного зала на открытый воздух совершенно другим человеком. Я видел те же грязные плакаты на рекламных тумбах, но смотрел на них уже другими глазами.
Гипертрофированная фигура Гитлера и его воинственная поза, которую я еще по пути сюда воспринимал с оттенком комизма, вдруг враз утратила всю свою прежнюю комичность». Во время войны он с видимым удовольствием цитировал слова адъютанта Гитлера, Шмундта: «... Если кратко резюмировать их, они близки к тому, чтобы произвести впечатление на читающего их, сравнимое с апофеозом фюрера».
Гитлер был и оставался ключевой фигурой во всей деятельности Геббельса, потому что он собирал воедино нелепую машину из чувств, импульсов и отвращений, которую представляла собой нацистская пропаганда. В течение всего лишь дня Гитлер посещает несколько городов, повсюду десятки и сотни тысяч одних и тех же плакатов. И если авторитет Геббельса рос, то это происходило лишь благодаря Гитлеру.
В апреле 1932 года он так выразился о фюрере: «Для настоящего политика нация - это то же самое, что для скульптора кусок мрамора». Имидж Гитлера, создаваемый Геббельсом, не ограничивался одним лишь героическим аспектом его личности. Портрет фюрера его работы представлял собой попурри из всего на свете.
Студентам и интеллектуалам он представлял Гитлера в качестве художника и архитектора, оторванного от своей учебы в 1914 году необходимостью служить нации. Для особ сентиментальных у Геббельса имелся Гитлер, который питал любовь к детям. Рабочим он подавал Гитлера-рабочего.
Перед ветеранами Гитлер представлялся в образе Неизвестного солдата первой мировой войны. Возникает вопрос, а откуда же в 1932-33 годах брались деньги на всю эту пропаганду? И Геббельс, и Гитлер были людьми чрезвычайно уязвимыми в случае всякого рода возможных расследований в этом направлении, но и с этой проблемой Геббельс расправлялся, как всегда, мастерски.
Он лгал. Как партия рабочих, мы вынуждены финансировать себя сами». К 1932 году Геббельс возомнил себя великим оратором.
Он обратился уже не к сотне или двум клакеров в пивных залах, теперь в берлинском парке «Люстгартен» ему внимали десятки тысяч. Медоточивый голос, аргументированные осуждения некомпетентного правительства, иронические или «диалектические» повороты фраз, воззвания к идеализму и героизму - все эти характеристики сделали Йозефа Геббельса вторым оратором в нацистской иерархии. Его голос не дрожал, как у Гитлера, он не оставлял аудиторию в состоянии экстатического изнурения, но всегда достигал своей цели.
За годы, предшествовавшие «приходу к власти», Геббельс приобрел еще один навык. Он так искусно манипулировал германской историей, что ему удавалось вызывать глубокий отклик в сердцах немцев, жаждущих общности со своим национальным наследием. И дело было не в том, что Геббельс знал немецкую историю очень уж глубоко, он ее вообще не знал.
Скорее всего, он просто интуитивно чувствовал значение символики прошлого, символики, пробуждающей героические мифы. Играть на этой символике он начал в 1930 году, и к 1944 году оркестровка исторического мифа достигла крещендо. К 1932 году Геббельс говорил своей аудитории, что нацисты апеллировали к народу с призывом к новой войне за освобождение, к народному восстанию.
Он цитировал Теодора Кернера, великого германского поэта периода войн против Наполеона: «Нация поднимается, буря грядет! Геббельс очень умно ставил эти символы рядом с ничтожностью и нуждой дня сегодняшнего: «четырнадцать лет обмана, голода, иностранного гнета, годы обмана мерзкой буржуазией, реакционными политиками, ненасытными марксистами и евреями». Он запоем читал литературные произведения времен «освобождения».
Йозеф Геббельс примирился с альянсом Гитлера и кругов реакционных националистов, но такое положение ему было не по душе. Когда перед выборами в ноябре 1932 года коалиция нацистов и националистов на время распалась, Геббельс вернулся к традиционно-благожелательному отношению к Альфреду Гугенбергу и Германской национальной народной партии ДНВП. Разрыв этот стоил нацистам голосов и помог националистам и коммунистам.
Он доказывал, что ДНВП является частью веймарской системы и что она находилась у власти в период с 1925 по 1927 годы. Геббельс защищал национал-социализм от элитарных националистов, обвинявших его в том, что нацисты апеллировали к большинству при помощи плакатов и «оглушительной, как на базаре» пропагандистской шумихи. Шмидт Ганновер желал знать, откуда к нацистам приходили деньги; Геббельс отвечал ему, что они поступали от простых, небогатых членов СА и СС.
Геббельс язвительно атаковал германских националистов за то, что в 1924 году они позволили их министру юстиции посадить Адольфа Гитлера в тюрьму. Затем Геббельс перешел к другому обвинению, исходящему от националистов - теперь они стали обычной легальной партией. Теперь положение вещей изменилось, и нас критикуют за то, что мы легальны.
В прошлом они желали нашей легальности, потому что думали, что в таком положении мы никогда не придем к власти, а сегодня хотят, чтобы мы были нелегалами, потому что думают, что если мы таковыми будем, то нас можно будет просто исключить из игры». Когда «Гарцбургский фронт», или коалиция нацистов и националистов распалась, Геббельс вплотную подошел к тому, чтобы броситься в атаку на тактический альянс Гитлера с националистами. Он доказывал, что нацисты боролись за право бедняков и что «любая асоциальная, реакционная политика всегда предполагает сохранение большевизма».
Он сравнивал объединение германского национализма Гитлером с объединением германских удельных княжеств Бисмарком. Использование Бисмарка, в этой связи, было рассчитанным ударом, потому что именно националисты считали его своей собственностью. Геббельс настойчиво повторял слова Гитлера о том, что крах 1918 года был в большой степени результатом как провала правых, так и левых, ибо антисоциальная политика консерваторов привела к классовой борьбе и социальному распаду.
Изворотливость Геббельса сработала и тогда, когда он отрицал возражения националистов, приводивших в качестве аргумента, что у нацистов нет «голов», нет настоящих, закаленных в борьбе умов, и посему они не смогут управлять страной. Геббельс же утверждал, что они и без этих «умов» и «голов» все же создали действительно массовое движение, в то время как националисты, которые, по всей вероятности, обладали такими талантами, выродились в малочисленную партию! Геббельс пользовался одной из фраз из своего романа «Михаэль» с целью разъяснения призыва национал-социализма: это была группа лиц, объединенная верой, и история о том, как они смогли выжить на первой стадии, будучи тогда «маленькой, странненькой, подвергающейся постоянным нападкам, преследуемой сектой».
Такая партия не могла поддержать канцлера-консерватора, Франца фон Папена, из-за фразы: «Мы видим в нем канцлера без нации». Геббельс сумел ввернуть своих излюбленных жертв в эффектный ответ. Мы похоронили двадцать шесть членов СА в Берлине.
А где те мертвые, которые могли бы свидетельствовать в вашу пользу?.. Где кровавое свидетельство в пользу вашей партии? И затем последовало завершающее оскорбление в адрес ориентированных на монархизм националистов: «У вас имелась возможность вступиться за императорскую корону...
Он обвинял своих врагов в нежелании жить ради идеалов, в которые они якобы верили, идеалов, которые были для Геббельса костью в горле. Социал-демократов он укорял за то, что они в недостаточной степени марксисты, а немецкую католическую церковь - за то, что она на самом деле не христианская. При этом он сам не был ни марксистом, ни христианином.
Главными источниками пропагандистских уловок Геббельса во время веймарского периода были Адольф Гитлер и повседневная ситуация в Большом Берлине и рейхе. Но все же в период между 1928 и 1933 годами Геббельс приобрел кое-какие знания по истории и теории пропаганды и сумел, как подобало, воспользоваться этой информацией. Основой его теории стала работа «Толпа» французского социолога конца XIX столетия, Густава ле Бона, которая произвела на Геббельса неизгладимое впечатление.
Он обожал ле Бона до конца своей жизни. Одним из адъютантов министра пропаганды было отражено в его дневниках периода второй мировой войны следующее: «Геббельс считает, что никто другой, кроме как француз ле Бон, не понимал так хорошо психологию масс». Он писал: «Субститут бессознательного действия толпы сознательной активностью отдельного индивидуума - одна из принципиальных характеристик нашего столетия...
Люди движимы идеями, сантиментами и обычаями... Та часть, которую занимает в наших действиях бессознательное, неизмеримо велика, а сознательное - весьма мало». Геббельс сочетал в себе отвращение к массам, типичное для ле Бона, со своим собственным восхищением возможностью манипулировать людьми.
Ле Бон утверждал: «Толпа сильна лишь в разрушении. Ее правила тождественны тем, которые типичны для варварства». Эти слова ле Бона явились пророческими в отношении правил, которыми пользовались нацисты, хотя ни Гитлер, ни Геббельс никогда не признавали этот факт.
Ле Бон доказывал, что удачливые политики обладают «инстинктивным и часто безошибочным чутьем относительно характера толпы, и именно точное знание ее характера и позволяет им продемонстрировать свое мастерство». Толпа заставляет «нормальных людей» совершать поступки, характерные для дикарей: Геббельс понимал это даже лучше ле Бона, и идеалистические воззвания к жертвоприношению и борьбе производили на германскую нацию огромное впечатление вплоть до 1945 года. Ле Бон утверждал: «Толпа мыслит образами, а сам образ немедленно вызывает в памяти серию других образов, которые с первым не имеют никакой связи...
Толпа вряд ли способна отличать субъективное от объективного. Люди воспринимают лишь реальные образы, разбуженные их сознанием, хотя чаще всего они имеют лишь весьма отдаленное отношение к наблюдаемому факту». Геббельс верил в правильность этих истин и использовал их на протяжении своей политической карьеры.
Толпа или даже вся нация в целом - которая, собственно, и была безбрежной толпой, которая теперь имела возможность услышать его по радио, прочитать его слова в газетах и увидеть его на экранах кинотеатров - и соответствующим образом воспринять символы, разбуженные величием прошлого или же злобными заговорами настоящего. Как писал Гитлер в «Майн кампф»: «Вся пропаганда должна быть популярной, и ее интеллектуальный уровень должен быть приспособлен к тому уровню, каковым обладает большинство тех, кому эта пропаганда адресована. Следовательно, чем для большей массы она предназначена, тем ниже должен быть ее чисто интеллектуальный уровень...
Люди в подавляющем большинстве весьма феминистичны по своей натуре и отношении к действительности, и трезвые рассуждения определяют их мысли и поступки в намного меньшей степени, чем эмоции и чувства». Когда Геббельс манипулировал символами германской истории, он отдавал должное истине следующего изречения ле Бона: «Даже не является необходимостью то, что герои должны быть отделены от нас прошедшими столетиями для того, чтобы их легенда смогла быть трансформирована воображением толпы. Трансформация обычно может произойти и в течение нескольких лет».
Геббельс помогал созданию мифа о нацистской «эре борьбы» в течение десяти последних лет этого периода в немецкой истории. Толпа была бесконечно впечатлительна, «как женщина», размышлял ле Бон, и «оратор, который желает растрогать толпу, должен использовать, в случае необходимости, заведомо неправильные утверждения, как бы оскорбительно они не звучали». Ле Бон блестяще анализировал консерватизм толпы, ее боязнь перемен.
Вырванные из привычного уклада жизни, дезориентированные массы немецкого народа были воском в руках Геббельса. Толпу легче всего завоевать путем апелляции к ее коллективному идеализму. Ле Бон утверждал: «Личные интересы весьма редко выступают в роли побудительных мотивов, если речь идет о толпе, в то время как в случае с отдельно взятым индивидуумом этот мотив - решающий».
Геббельсу все это было хорошо известно, но он обладал качеством, которое отвергало национал-социализм, во всяком случае, теоретически - критический ум. Это сделало из него мастера в манипулировании толпами, поскольку толпа, в соответствии с утверждениями ле Бона, демонстрирует «абсолютное отсутствие критического духа». В этом смысле ораторские навыки Геббельса разнились по своему эффекту от речей Адольфа Гитлера.
Гитлер оставлял аудиторию в состоянии неистовства, но если читать его речи, то можно убедиться в справедливости ле Бона: «Иногда поражаешься, насколько же бывают убоги речи, если их читаешь, и насколько колоссальным воздействием обладают они в тех случаях, если их слушают». Многие речи Геббельса, в противовес этому утверждению, вполне могут восприниматься и в том случае, если их читаешь, поскольку обладают определенным интеллектуальным содержанием. Ле Бон говорил, что «...
Кто питает их иллюзиями, тот и будет их хозяином, а тот, кто пытается эти иллюзии развеять, всегда становится их жертвой». Радикализм ле Бона апеллировал к Геббельсу, и тот соглашался с радикализмом этого француза, утверждавшего, что «каждая раса несет в своей ментальной конституции закон своей судьбы... По ле Бону: «Не вследствие разума, а часто вопреки ему создаются такие чувства, которые являются побудительными мотивами всей цивилизации - чувство чести, готовность к самопожертвованию, религиозная вера, патриотизм и любовь к славе».
Самым замечательным в трактатах ле Бона были его исследования мастеров управления толпой. Иногда даже кажется, что некоторые из описаний просто предназначены для Адольфа Гитлера: «Лидер часто начинал с того, что сам был ведомым. Ему и самому случалось быть загипнотизированным какой-либо идеей, апостолом которой он стал».
Лидеры «рекрутируются исключительно из рядов тех болезненно нервозных, экзальтированных, наполовину душевнобольных личностей, балансирующих на грани психической нормальности... Презрение и гонение не задевают их, ибо служат для того, чтобы оказаться дополнительным стимулом для них... А наделить такого человека верой, значит сделать его в десятки раз сильнее».
Когда Геббельс читал ле Бона, он видел перед собой Адольфа Гитлера, того Гитлера, который любил утверждать: «Тот, кто имеет веру в свое сердце, обладает самой большой силой в мире». И вера Геббельса в Гитлера подтвердилась после 1926 года, и он привил эту веру германскому народу. Он стал провозвестником избавления и в процессе обожествления Гитлера постоянно превозносил его «человеческие» качества.
Как он научился у ле Бона: «Боги и люди, кто сохранил престиж, никогда не терпели дискуссий от толпы, чтобы она их обожала, они должны быть дистанцированы». В 1928 году гауляйтер Йозеф Геббельс произнес речь с претензионным названием «Знания и пропаганда». Геббельс начал со вступления, пояснявшего, что цель пропаганды - политический успех, а не интеллектуальные глубины.
Роль пропаганды состояла в том, чтобы суметь выразить словесно то, что аудитория чувствует в своих сердцах. Пропагандист должен ощущать всеобщность идеи национал-социализма в каждом аспекте своего осознания ее. Его сокровенным желанием должно стать умение донести эту идею до слушателей.
Партийная организация необходима для обеспечения победы идеи. Геббельс заявил, что в 1913 году радикалисты имели лучшую идею, но победу одержали марксисты, ибо были лучше организованы. Геббельс не сомневался, что обладание властью давало партии или идее право эту власть использовать.
При помощи пресловутой «иезуитской», или «французской», или «латинской» логики, которую так часто вменяли ему в вину его недруги, Геббельс высмеивал марксистов за то, что они эту силу не использовали, и атаковал своих обвинителей в берлинской полиции не за то, что те ему досаждали, а за то, что при этом называли себя демократами! Он рассматривал пропаганду как искусство прагматики, средство к достижению цели, борьбу за еще большую власть, за власть над миром. Поскольку и методы, и ситуация меняются, пропагандист обязан быть писателем и организатором, и оратором.
Он должен уметь обращаться к «широким массам образованных людей» так же, как и к «маленькому человеку».
Апеллируя в речи к национальному сознанию, Геббельс, возможно, ориентировался на Сталина , который через двенадцать дней после германского нападения на СССР в своём радиообращении объявил войну СССР против Германии « Великой Отечественной войной » [1]. Хотите ли вы её, если надо, тотальней и радикальней, чем мы её себе можем сегодня представить? Когда Геббельс задал пятый вопрос: «Доверяете ли вы сегодня фюреру больше, сильнее, непоколебимее, чем когда-либо? На заключительную часть речи Геббельс потратил целый час.
Нацистская пропаганда в конце войны
| «Мир — непригодный для людей способ жизни, упразднен в 1939 г.»: «Тотальная война» Геббельса | Речь о тотальной войне — речь рейхсминистра народного просвещения и пропаганды нацистской Германии Йозефа Геббельса перед многотысячной аудиторией в Берлинском. |
| Telegram: Contact @kbrvdvkr | Аннотация: Впервые, без купюр и изъятий, представлены тексты дневников Йозефа Геббельса периода ведения тотальной войны. |
| Геббельс 18 февраля 1943 года, после Сталинграда: beholder1777 — LiveJournal | Речь о тотальной войне — речь рейхсминистра народного просвещения и пропаганды нацистской Германии Йозефа Геббельса перед многотысячной аудиторией в Берлинском. |
| Тотальная война. Дневники Йозефа Геббельса июнь-август 1944г | Аннотация: Впервые, без купюр и изъятий, представлены тексты дневников Йозефа Геббельса периода ведения тотальной войны. |
Речь Йозефа Геббельса о тотальной войне в Берлине, 1943 год.
Скачать бесплатно Речь Йозефа Геббельса Тотальная война 1943 год в качестве 4к (2к / 1080p). Речь Геббельса о тотальной войне против капиталистического империализма и восточного большевизма. Текст речи Геббельса о тотальной войне поступил на радио накануне, с указаниями министра, как надлежит ее подать. По мнению Людендорфа, тотальная война — это военный конфликт, в котором страна-участник использует все доступные ресурсы и методы, чтобы одолеть противника.
Князь лжи. Как Геббельс из поклонника России превратился в рупор рейха
Речь Геббельса о тотальной войне до победного конца в феврале 1943 года, когда немецкие войска терпели тяжелейшие поражения на всех фронтах Европы и Африки. #КамрадLifeРечь Йозефа Геббельса Тотальная война 1943 годРечь о тотальной войне (Речь Геббельса во Дворце спорта, нем. По мнению Людендорфа, тотальная война — это военный конфликт, в котором страна-участник использует все доступные ресурсы и методы, чтобы одолеть противника. Лента новостей Друзья Фотографии Видео Музыка Группы Подарки Игры. Рекомендуем скачать первую песню Речь Йозефа Геббельса Тотальная война 1943 год размером 10.68 MB.