Тобол, Автор Алексей Викторович Иванов в форматах fb2, txt, epub, pdf, mp3, аудио формате. Российский писатель, автор произведений «Географ глобус пропил» и «Тобол», Алексей Иванов представил свердловчанам новую книгу «Бронепароходы». 87418257. Автор. Иванов Алексей Викторович. Языки.
Эта книга присутствует в коллекциях
- Алексей Иванов. "Тобол" | Книги, Чтение, Мозаика
- Колонка Сергея Оробия
- Account Options
- О книге "Тобол. Мало избранных"
- Прямой эфир
Вторая книга серии Алексея Иванова "Тобол" вышла из типографии. Следующим будет роман-триллер
Сегодня, 15 сентября, писатель Алексей Иванов, известный по таким книгам, как «Ебург», «Хребет России» и «Географ глобус пропил», встретился с екатеринбуржцами в Ельцин Центре. Эти обжигающие сюжеты из истории Сибири петровской эпохи Алексей Иванов сложил в масштабный роман-пеплум «Тобол». Алексей Иванов не только пишет книги, но и сочиняет сценарии к успешным фильмам. Напомним, роман «Тобол» написан по сценарию к художественному многосерийному фильму, съемки которого пройдут в Тюменской области.
Иванов Алексей Викторович: Тобол. Мало избранных
| Алексей Иванов: "Тобол" - роман совершенно нового типа | Первая книга романа "Тобол. |
| Тобол (2 тома) | О первой части «Тобола» Алексея Иванова, книге «Много званых», не писал, кажется, только ленивый. |
| Алексей Иванов: Тобол. Мало избранных litres читать онлайн бесплатно | Читайте интересные рецензии и отзывы читателей на книгу «Тобол. |
| Алексей Иванов о речном флоте, Екатеринбурге и новых книгах: как прошла встреча с писателем | Перед премьерой художественного фильма «Тобол» работники центральной библиотеки выехали в Прииртышскую среднюю школу с презентацией книг Алексея Викторовича Иванова «Тобол. |
Иванов Алексей Викторович: Тобол. Мало избранных
Тобол Алексей Иванов – покупайте на OZON по выгодным ценам! О первой части «Тобола» Алексея Иванова, книге «Много званых», не писал, кажется, только ленивый. Напомним, роман «Тобол» написан по сценарию к художественному многосерийному фильму, съемки которого пройдут в Тюменской области. Первая книга романа "Тобол. Писатель Алексей Иванов отправил в издательство вторую часть своей монументальной сибирской саги «Тобол».
Тобол. Том 2. Мало избранных
Главная → Новости → В России → Культура и шоу-бизнес → Пермский писатель Алексей Иванов отмечает успех романа «Тобол» и ждет выхода одноименного фильма. Алексей Иванов, автор романов «Сердце Пармы», «Географ глобус пропил» и «Ненастье», выпустил «Тобол» — первую часть эпопеи о Сибири времен Петра I, которая обещает перерасти в сериал и документальную книгу. Эти обжигающие сюжеты Алексей Иванов сложил в роман-пеплум «Тобол».«Тобол. О романе Алексея Иванова "Тобол" я узнала из рекламы фильма по этой книге. «Закончил свою великую книгу»: писатель Алексей Иванов выпустит исторический роман «Речфлот». Первая книга «Тобол.
Журнал «Сноб» опубликовал отрывок из нового романа Алексея Иванова «Тобол»
Главная Прямая речь Алексей Иванов: «"Тобол" – самый большой проект в моей литературной деятельности». Российский писатель, автор произведений «Географ глобус пропил» и «Тобол», Алексей Иванов представил свердловчанам новую книгу «Бронепароходы». Главная Прямая речь Алексей Иванов: «"Тобол" – самый большой проект в моей литературной деятельности». Уральский писатель Алексей Иванов раскритиковал экранизацию собственной книги “Тобол”. Алексей Иванов не только пишет книги, но и сочиняет сценарии к успешным фильмам.
Алексей Иванов: Тобол. Мало избранных [litres]
Голос Новицкого разносился по всей школьной избе. Стараясь не скрипеть половицами, Дитмер прошёл мимо раскрытой двери учебной горницы в сторону каморки фон Вреха. Ученики его не заметили. Фон Врех сидел в своём кресле с высокой спинкой, повернув его боком к столу, а на лавке против стола расположился Табберт.
Табберт коротко поклонился, а фон Врех вскочил. Дитмер положил замёрзшие ладони на горячий бок печи.
Это свобода, непокорность «дикарки», сформированной самой сибирской природой, суровой и свободной. И это ответная реакция на насилие человека, смолоду испытавшего ужас потери родного дома, связи со всей вогульской деревней, о которой сказано в романе: «за три года русские истерзали это мирное селение»» [1. Первая страстная влюбленность Айкони в шведа Табберта, пленного сказочного «князя», не похожего ни на кого вокруг иноземца, становится безоглядной ее самоотдачей с драматическими последствиями украденная ею у Ремезова нужная князю книга, поджог дома Ремезовых, чтобы скрыть связь кражи с виной «князя». Ее бегство в лес, стоическое выживание в таежном одиночестве, полуфантастическая борьба с ужасным Медведем и, наконец, помощь шамана Нахрача, «невидимой лесной женой» которого, его Мис-нэ, она и становится [2. Но самое загадочное в ее образе, в ее жизненной истории - это упорство неприятия любви Новицкого. Его любовь - чувство романтически окрашенное, мечтательное, тонкое, но деятельное. Он постоянно ищет следы Айкони, старается добиться ее спасения, что ему почти удается.
Она же отвечает на его чувства только резким их неприятием, а в кульминационный момент - убивает своего спасителя переворачивает лодку с ним, сбросив его, тяжело раненого, в реку. Как видится ответ на эту загадку? Полковник Новицкий для Айкони не просто абсолютный чужак, он - гонитель ее богов, ее «идолов». Ярко и драматично глава «Загонщики демонов» дано в книге изображение экспедиции, посланной в поисках вогульского капища, где спрятана кольчуга Ермака. Как говорит владыка Филофей, дело не в кольчуге Ермака, но в том, что «мы идоложрение попираем. Бесстрашная и непримиримая Айкони как раз и старается вместе с шаманом Нахрачем сохранить верность своему богу, спасти своего деревянного кумира. Их убивают, они погибают от голода и холода, но все равно идут, идут, идут. Они отнимают добычу у рыбаков и охотников, они заставляют жить по-своему, они строят свои города, они изгоняют лесных богов и тащат за собой своего бога, потому что считают его сильнее всех. Может, это и так, только их бог ничего не делает для людей, никому не помогает, никого не выручает из беды, ведь ему некогда: он бегает от одного русского к другому, от пятого к десятому, и всем говорит: "Я тебя прощаю!
Я тебя прощаю! У него гудят ноги. Он не может даже просто посидеть у речки, чтобы перевести дух, потому что русские всем причиняют зло, и каждого надо простить. Но зачем этот бог людям тайги? Они не творят зла, ведь зло - это всегда то, что больше необходимого. Поймать двух рыб, когда нужна одна, это зло. Срубить дерево, когда нужна всего лишь стрела, - зло. Убить человека, когда можно только ранить, - зло. И потому убить русских - необходимость.
Ранить их недостаточно. Они не чуют ран. Они или живые, или мертвые» [2. Убийство Новицкого в понимании Ай-кони, судя по всему, и есть «необходимое зло». Глава с ее размышлениями о зле так и называется - «Необходимое зло». Борьба с джунгарами - стержень основных сюжетных перипетий в «Тоболе». Война с ними - тема, которая прямо выводит изображаемые события к вопросам о власти - власти губернатора Сибири, князя Гагарина, а потом и самого императора, Петра I. Самыми разработанными и глубокими в романе являются, на наш взгляд, две фигуры - образ губернатора Гагарина, выписанный автором столь же проникновенно и художнически увлеченно, как и образ его друга и одновременно антагониста, архитектона Семена Ульяновича Ре-мезова. Гагарин и Ремезов - это образное воплощение той тонкой нити между властью и культурой, которая связывает власть с обществом.
Семен Ульянович Ремезов - яркая и сильная личность, человек «из простых», поднявшийся к высоте образования, талантливый архитектор, строитель Тобольского кремля, дружески признанный губернатором. Это горячий, прямой и строптивый характер, способный сказать правду в лицо самому «царю Сибири», одержимый разнообразными творческими замыслами. Таких прежде всего и ценит Гагарин: «Матвею Петровичу по душе пришелся этот строптивый старик. Такие упрямцы не воруют... С Ремезовым связаны важнейшие этические и философско-этические мотивы романа, его авторские позитивы, - «отечество и правда» название главы , «дух крепче плоти», мотивы «страдания и противоборства», смирения и преодоления судьбы. Вот, к примеру, размышления Ремезова: «Он ведь ничего не теряет от самоотказа. Как говорится, бездомный обладает всем миром. Любимое дело и было восполнением стократ большим. В Тобольске нет кремля?
Он сам построит кремль. Ему не увидеть Ермака? Он напишет о Ермаке летопись. Он составит чертежи. И чем красивее он это сделает, тем ближе будет к правде. Пределы судьбы преодолимы. Судьба - не каземат, и вокруг божий простор. Надо только жадно желать жить» [2. Готовность к противоборству, к «преодолению судьбы» проявляется у Семена Ульяновича в диалогах - важнейшей составляющей поэтики романа, в яростных спорах с Гагариным, в борьбе архитектона за начало, а потом и за возобновление прерванного по указу царя Петра строительства Тобольского кремля.
Это по существу борьба Ремезова за народные «заветы», за национальную самобытность русской культуры, ее древних истоков - с жизнерадостным многоцветьем русского узорочья в архитектуре например, в реме-зовском проекте дома воеводы - «. Вот как дано описание недостроенного Тобольского кремля: «Высились неимоверные тумбы недоделанных башен - сизо-багровые, будто окоченевшие на ветру. Внятные и простые очертания кремля приподнимались и разворачивались над частой дробью бревенчатой застройки еще не в полную высоту и не в полную силу протяженности, но уже проявили собой ту горнюю надмирность, которую вкладывал в них Семен Ульянович. Они казались странными и нездешними, как тихий густой гул часобитного колокола над гомоном базарной толпы. Величие кремля пока только мерещилось, недовоплощенное, но оно уже незримо преобразовало Воеводский двор. Оно означало: дух крепче плоти. То, что не имеет житейского применения, нужнее для бытия, чем все выгоды и пользы. Камень суть прах, а свет - несокрушимее адаманта» [2. Трудное и редкое качество, готовность русского человека к противоборству с судьбой, находит писатель и в младшем поколении Ремезовых, в главе «Родные люди», - это молодой солдат Петя, пленный барабанщик, отбивавший не ту музыку, которую требовали от него джунгары и предупреждавший об опасности русских в крепости; Семен, сопротивляющийся ужасу самосожжения раскольников; Маша, не побоявшаяся отправиться с отцом в опасный поход за кольчугой Ермака, сражающаяся за свою женскую судьбу в поисках встречи с Ваней Демариным.
В связи с этим возникает вопрос к автору. В какой мере мысль о преодолении «пределов судьбы», идея свободного духа, не покорствующего обстоятельствам, могла двигать действиями людей далекого исторического прошлого, изображаемого в романе, а в какой она идет от времени более позднего и сегодняшнего? Понятно, что подобные несмиренные мысли в православной христианской стране, в России, хотя они и могли быть созвучны в той или иной мере духу дерзких петровских перемен и преобразований, были скорее исключением из правил, чем правилом. Надо, правда, признать, что в изображении семейства Ремезовых - «Родных людей» - автор как-то объясняет это, замечая, что жили они в Тобольске «на особицу». Понятно, что конфликт Ремизова с Гагариным, «царем Сибири», был неизбежен. Конфликтные отношения Ремизова с губернатором взрываются тогда, когда архитектон напрямую обвиняет Матвея Петровича Гагарина в воровстве и попадает в каземат, в тюрьму. Руководит Ремезовым при этом не только невыносимая горечь обиды отца за сына - Петю, погибшего на той войне, которую готовил губернатор Гагарин.
В то же время, он не делает попыток пояснить значение устаревших слов и местных терминов, предлагая читателю самостоятельно, без «переводчика», погрузиться в созданную им атмосферу. В романе много сюжетных линий, но в голове они помещаются легко и не путаются. Оторваться от текста довольно трудно.
Мы видим мир то глазами православного героя, то шведского протестанта, то мусульманина из Бухары, то старообрядца или язычника-остяка. Алексей Иванов, помимо прочих своих удивительных умений, способен превращать фрагменты подлинной истории в восхитительную и безумную фантасмагорию, обладающую свойством не просто заменять правду, но даже ее превосходить. Захватывающий сюжет, глубокий, красочный язык, очень легкий слог, много убедительных героев, большой полнокровный мир — кажется, будь у него такая возможность, автор снабдил бы книгу бессчетными архитектурными планами и многостраничными строительными сметами. События истории российской мягко переплетаются с выдуманными магическими действиями и все это очень органично, не выбиваясь из ритма повествования. Шаманы и мусульмане, православные монахи и раскольники; обычаи и уклад разных слоёв общества, строительство Тобольского кремля, сокровища скифских могильников, доспехи Ермака, несколько любовных линий, дружба и предательство, - всё здесь соединилось в увлекательнейшее повествование… Иванов через подробности быта того времени позволяет полностью окунуться в эпоху, делая чтение понятным и интересным. Возможно, многое не соответствует исторической правде, но это художественное произведение, и автор хотел донести до нас дух того времени. Это ему, несомненно, удалось, и книга читается на одном дыхании!
Исходя из этого, упрек Г. Юзефович в «консервативной прямолинейности» романа представляется, в свою очередь, излишне прямолинейным. На чем же в действительности основываются подобные суждения? Если говорить о целостном впечатлении после прочтения «Тобола», то в сознание приходят такие забытые сегодня слова, как исторический оптимизм. И это оптимизм не декларируемый, не пропагандистский, не прописанный условным курсивом в романе. Он вырастает из самого текста по мере его раскрытия. Читатель вместе с автором поднимается на высоту, откуда видит и понимает нужность и важность всех персонажей. Насильник и трус Юрка-солдат, казнокрад и душегуб Гагарин, фанатик Авдоний необходимы Сибири наравне с созидателями и воинами Ремезовыми, подвижниками Иоанном и Филофеем. Все их движения внезапно совпадают в какой-то высшей исторической точке. Пытающаяся укрыться от этого накатывающего движения в глуши родных лесов Айкони убеждается в невозможности спрятаться и пересидеть, защититься родовыми богами: Земля очень, очень большая, везде разные реки, везде разные боги, и солнце везде светит по-разному… Но повсюду, повсюду — русские. Их убивают, они погибают от голода и холода, но все равно идут, идут, идут. Они отнимают добычу у рыбаков и охотников, они заставляют жить по-своему, они строят свои города, они изгоняют лесных богов и тащат за собой своего бога, потому что считают его сильнее всех. Классические завоеватели с увлечением предаются единственному и естественному для них занятию: «отнять». То место, где они грабят, для них всего лишь безличное пространство, как безличны и неодушевленны и те, кого они грабят: дикари, язычники и т. В нашем же случае русские обнаруживают мир с его обитателями, которые, прежде всего, интересны для них — пришедших и оставшихся. И Сибирь принимает русских, доказавших свою соразмерность ее глубине и сложности. В первом томе романа есть прекрасный эпизод, рисующий зимний бег санного торгового каравана по руслу замерзшего Иртыша: Санный обоз мчался по ледяной дороге Иртыша. Свистели полозья, комья снега летели из-под конских копыт, клубились вихри снежной пыли. Чистое солнце ярко пылало в гладкой и стылой синеве зимнего неба, словно округло омытое лампадным маслом. На сизых крутоярах проплывали мимо грозные ельники, запорошенные крещенскими вьюгами. Над обозом сияло золото хоругвей, и свободно вились их веселые хвосты. В стремительном и слаженном движении коней и саней было что-то победное, торжествующее и литургическое. Русские люди ехали по Сибири. Солнце, «омытое лампадным маслом», крещенские вьюги, «литургическое» движение коней и саней… Сибирь приняла русских и их бога — такова одна из центральных сюжетных линий романа, которая соединяет, придает смысл отдельным историям и судьбам. Для современной русской литературы подобный «большой образ», основанный на прочтении реальной отечественной истории, — событие, к сожалению, нечастое. Постепенно утверждается и п р одается читателю как норма конвенция о разделении литературы на высокую, настоящую — и литературу «для всех». Демаркационной линией служит соотношение языка и сюжета. Нам предлагается модель литературы, в которой языковая сторона произведений объявляется основой для положительной или отрицательной оценки. Языковые игры, культурные аллюзии и отсылки, метафорическая насыщенность или даже чрезмерность позволяют причислять те или иные тексты к чистой, высокой литературе. Сюжет вторичен, «сериален», как было сказано, он призван лишь развлечь невзыскательного читателя. Литература превращается в «упражнение на тему». Новосибирский, точнее, академгородковский прозаик Олег Постнов, рассуждая о природе своего писательства, приходит к справедливому заключению об отсутствии таковой. Филолог по образованию, автор диссертации о творчестве Гончарова, он считает наличие русской классической прозы позапрошлого столетия достаточным поводом для собственных литературных упражнений. XIX век, русский психологический роман. К двухтысячным годам мои вкусы и цели определились: я хотел возродить стилистическую традицию того времени... Моя задача была по необходимости скромной: я хотел обратить внимание на себя — с тем, чтобы обратили внимание на классическое наследие прошлого. Далее автор с удовлетворением отмечает, что «внимание немедленно обратили», «удостоился даже восторгов и проклятий». По поводу последних возникают некоторые сомнения. Какие могут быть проклятия за унылое переложение «классического наследия прошлого»? Установка на вторичность вызывает несколько иные чувства, главное среди которых — скука. Сюжет в подобных текстах представляется элементом факультативным, он идет прицепом к стилистическим упражнениям на заданную тему. Есть — нормально, нет — язык и тончайшая смысловая игра с легкостью компенсируют его отсутствие. Возьмем, к примеру, ультрапопулярный среди про двинутой публики роман А. Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него». Знакомый нам К. Мильчин относит книгу к безусловным шедеврам современной прозы. Каковы основания для этого? Критик авторитетно объясняет нам: Он рассказывает о вещах, которые всем известны, погружает читателя в узнаваемый быт и тину повседневности, в воспоминания о детстве, как приятные, так и неприятные. А дальше он завораживает рваным ритмом. Над этой книгой не заснешь, потому что тут повествование постоянно разрывается флешбэками. Как мы должны понимать, когда «рвется» и «разрывается», то это признак высокой прозы. Благодарный и лишенный здорового сна критик идет дальше: Жанр все время меняется. То это гриппозные скитания незадачливого автослесаря по Екатеринбургу, «Улисс» на новый лад. То, как уже было упомянуто, триллер. То повесть о советском детстве. То пародия на историческую дискуссию. Тут все прекрасно, включая революционное открытие новых жанров литературы — «гриппозных скитаний незадачливого автослесаря» и «пародии на исторические дискуссии». Ну и еще раз, чтобы мы знали, что есть настоящая литература высшей, джойсовской пробы: Книга написана от третьего лица, речь держит автор, но по смыслу это, конечно же, бесконечный монолог то одного, то другого героя, который в гриппозном тумане вспоминает, рефлексирует, изумляется, не может долго держать одну и ту же мысль, возвращается к только что забытой идее, снова теряется и так до бесконечности. Да, в отличие от персонажей Сальникова, страдающих недержанием мысли, автор «Тобола» показывает других, даже не персонажей — людей: сложных, интересных этой самой внутренней сложностью, соединяющих мысль и действие. Одним словом это называется цельностью. Даже фанатик Авдоний с его яростным, почти изуверским отрицанием грешного мира вызывает уважение. Недаром Табберт, изучающий Сибирь и русских, приходит к выводу, что старообрядцы — элементарные варвары, неспособные отделить сущность веры от ее символов и пойти на сознательный компромисс: Русское церковное византийство после реформ оставалось таким же полновластным и пышным, каким было и прежде, и лишь незначительно отличалось в обрядах. Здравомыслящий человек примет эти отличия без сопротивления: не все ли равно? Но русские фанатики согласны были погибать за форму креста или за произношение пары звуков в Символе веры. Это было признаком варварства. Но именно цельные люди совершают цельные поступки, которые только и могут изменить историю. Наверное, это можно назвать той самой прямолинейностью, о которой говорит известный критик. Подобной прямолинейности нам не хватает не только в литературе, но и в сегодняшней жизни. Символично, что значительная часть действующих лиц романа — реальные исторические личности, начиная с князя Гагарина, Ремезова-старшего, полковника Бухгольца, Григория Новинского, митрополита Филофея. И мы понимаем, что они действовали не в одиночку, что их окружали соразмерные их масштабу и настоящие во всех смыслах люди — наши предки. Прямолинейные такие предки. Без Джойса, флешбэков и «потока сознания».
Книга Алексея Иванова «Тобол. Мало избранных» выйдет весной
Единый старт продаж по всей России — 1 февраля», — написала на своей странице в Facebook Юлия Зайцева. Как рассказала продюсер писателя корреспонденту «URA. RU», первая презентация романа «Тобол» состоится в Москве 14—16 февраля. Фото: страница в «Фейсбуке» Юлии Зайцевой «Вторым городом будет Екатеринбург, а дальше пока непонятно, — рассказала она. Я надеюсь, что в Тюмени и Тобольске тоже что-то будет, это было бы логично.
На него нанизываются события, совершенно неизвестные историкам.
Привлекаются миллионы статистов вернее, сотни или тысячи, изображающие миллионы. Всё это преподносится в форме, понятной зрителю текущего сезона. Здесь не пеплум, а интересный, умный, объективный исторический роман с маленькой долькой мистики. Без вранья. Без пафоса.
С минимумом статистов. И сами события не слишком известны. Не так уж много народа знают не то, что о ханах Джунгарии, но и о самом Джунгарском ханстве. Так что «Тобол» — не пеплум. И это замечательно.
Об эпохе Петра написано много. Здесь ситуация своеобразная. За Уралом на четвёртом десятке лет царствования Петра всё ещё живёт Московская Русь, очень тяжело впитывающая элементы Петербургской России. Здешние чиновники и офицеры — по сути, те же воеводы, подьячие, стрелецкие головы, надевающие в необходимых случаях камзолы и парики. Те, кто без чинов, вообще смутно представляют суть реформ.
Понимают только то, что эти реформы оплачивать им — кровью, трудом, золотом или медью, мехами. Как обычно. К героям отношение у автора своеобразное. Он старается подчеркнуть их плохие качества, но при этом явно любит. Они симпатичны, несмотря ни на что.
Русские, шведы, остяки, татары, украинцы, джунгары. Князь Гагарин — вор? Ну, во-первых, должность у него такая, а во-вторых, он, собственно, и не ворует. Он действует, как положено удельному правителю. Одной рукой набивает свой сундук, другой из него вынимает и отдаёт на общее дело.
Вынимает даже больше, чем кладёт. Семён Ремезов — склочный старик? Да он идеально добрый человек. Поорёт немного, как тут не поорать, а потом выполняет любую просьбу в ущерб себе. И ведь человек действительно выдающийся.
Энциклопедист из небольшого провинциального города, угодивший в переходную эпоху. Если бы он родился на 40 лет раньше или на 40 лет позже, наверняка попал бы во все учебники. Всё это касается мужчин. Среди женщин, увы, преобладают Самые Настоящие Ведьмы. Собственно, у автора почти в каждом романе есть Самая Настоящая Ведьма, но в «Тоболе» их слишком много.
Это, наверное, его единственный минус. Оценка: 9 [ 7 ] Molekulo , 2 июня 2021 г. На мой взгляд, решение добавить мистику в исторический роман сильно выбивает его из жанра. С одной стороны у нас царь Петр, война, реформы и цивилизация со всеми достижениями и пороками, с другой — существующие боги и духи сибирских аборигенов, работающее колдовство, телепатическое общение близняшек, явление мертвых и тому подобные вещи. И вроде бы автор постарался вплести магию органично, но получилось так, что она играет слишком большую роль в сюжете.
Мне кажется, это не то, что нужно историческому роману. Что касается историчности, то расстроил показ России как эдакой лапотной страны, как будто Петр I рывком перетащил ее из средневековья в светлое будущее, а до него только лаптем щи хлебали. Вот шведы — голова, у них и наука, и суеверий нет, не то что у нас, и царь Петр в одном из эпизодов переживает, что, как он ни пытался, Европа у него не настоящая получилась. Ни в коем случае не отрицая роли реформ и не советуя слепо преклоняться перед древностью и самобытностью, отмечу, что подход к отечественной истории, используемый в книге, выглядит слишком упрощенным. Роман довольно велик, но ему еще больше добавляют монументальности пространные исторические вставки на все возможные затронутые в книге темы.
Вот Ермак покоряет Сибирь, вот казаки защищают крепость, а вот генеалогия джунгарских правителей со всеми подробностями. Автор перелопатил кучу источников, чтобы найти эти факты, но самое обидное то, что для раскрытия событий и персонажей хватило бы буквально пары фраз. Критические замечания не означают, что роман мне не понравился. В нем есть спорные колоритные герои, каждый со своей правдой. Царь Петр, стремящийся превратить Россию в европейскую державу, губернатор Гагарин, жулик и пройдоха, радеющий о Сибири, архитектор Ремезов, который и иконописец, и географ, и историк, и вообще человек-оркестр, Ходжа Касым, почти честный торговец, иногда устраняющий мешающих ему людей, ссыльный казацкий полковник Григорий Новицкий, православные иерархи Иоанн и Филофей, языческие шаманы и князья, шведские военнопленные, китайский посол, джунгарские воители, русские офицеры и многие другие.
Книга, несмотря на немаленький объем, читается очень легко, факты познавательны, диалоги интересны, а описания что сибирской природы, что людских дел сделаны на высоте. Но при этом я бы посоветовал или читать оба тома, или не читать вовсе. Первая книга завершается эталонным to be continued, несмотря на то, что уже ясно, чем все закончится. Оценка: 8 tapok , 1 августа 2022 г. Обе части примерно равны по объему с небольшим преимуществом «Мало избранных.
Но вместе с тем обе части сильно отличаются друг от друга. В Тобольске живёт архитектор Ремезов вместе со своей семьей. Ремезов очень талантлив, хотя и со своими причудами. Есть у него давняя идея — построить каменный кремль в Сибири. Первый и единственный.
Но где взять на него деньги? Как уговорить Гагарина? А ведь он в хороших отношениях с царём Петром. У Гагарина же свой интерес, устремлённый на юго-восток в сторону Китая… В романе «Тобол» множество сюжетных линий. Главные из них — это Гагарин, Ремезов, Бухгольц.
Всё это реальные люди, вписанные в историю Сибири и России. Помимо них есть множество других персонажей, которые важны чуть меньше, как следствие, они получают меньше внимания — Касым, Иван Демарин, Табберт, Филофей, дети Ремезова Семён, Леонтий, Мария и другие. Есть ряд персонажей, которые вообще не нужны — Новицкий, Айкони, Хомани. И время от времени Иванов пускается в абстрагирование от центральных сюжетных линий, вспоминая многочисленные народы и страны. Тут и Китай, и джунгары, и остяки.
К слову, тоже совершенно ненужные линии с обилием специфических терминов. К сожалению, не все сюжетные линии действительно интересны. Гагарин, Ремезов — безусловно. Бухгольц во второй книге — определенно да. Касым и Демарин — во второй, да.
Табберт, Филофей — сомнительно. А вот ненужные персонажи — Новицкий, Айкони и Хомани — это просто переливание воды из одной тары в другую. Бесконечный цикл этих переливаний. Что касается вопросов и идей «Тобола», то Иванов разогнался всерьёз. Во-первых, фоном проходят события «Северной войны».
Во-вторых, идёт освоение Сибири, попытка обжиться, захватить новые территории и укрепиться. Попутно автор показывает, что есть сложности с другими народами по многим вопросам. Например, с остяками. Читатель видит, как происходило «крещение» остяков. В-третьих, бюрократия, лихоимство и откаты.
Тема, которой Иванов уделил очень много внимания. И вполне заслуженно — вопрос, который очень тяжёл для России как прошлого, так настоящего и, увы, будущего. В-четвёртых, поиск собственного места, поиск справедливости, умение отстоять своё — вопросы более мелкие по объему внимания в романе , но, в целом, важные и неплохо раскрытые. Теперь немного о обеих частях. Они действительно разные.
Первая — реализм, а вот во второй появляются элементы мистики.
Мало избранных» ожидается к лету следующего года. Историю Сибири в петровскую эпоху Иванов рассказывает сразу в трех форматах: роман, восьмисерийный драматический сериал, который снимут по сценарию Иванова, и документальная книга «Дебри». Работу над сценарием Иванов завершил в прошлом году, через три месяца начнутся съемки. Нон-фикшн книга «Дебри» выйдет зимой 2017г.
По словам писателя, мистика, которая смутила Павла, тоже не совсем обычная: «Это не произвольная авторская выдумка в угоду неким запросам публики. Новицкого , погибшего в тайге в борьбе с язычниками». Он пояснил, что эта самая мистика, неприемлемая для исторического жанра, но оказавшаяся органичной роману, и есть новаторство. Хотя этого определения все равно недостаточно", — рассуждает писатель. Иванов называет «Тобол» ларчиком с секретом, разгадать который помогут «культурный кругозор и желание думать, исходя из содержания романа». Напомним , произведение это вызывает сейчас повышенный интерес особенно жителей Тюменской области, поскольку он лег в основу фильма, к съемкам которого на тобольской площадке приступят уже будущей весной. Вторую книгу обещают выпустить следующим летом.