Само понятие «редкие (орфанные) болезни» было введено в нашей стране только в 2011 году. Орфанными (редкими) считаются заболевания, которые встречаются у небольшого количества людей относительно общей численности населения. Всего в мире насчитывается более 300 миллионов людей с редкими заболеваниями (порядка 6–8% мирового населения), с порядка 8000 орфанными заболеваниями, но их точное число остается неизвестным [6]. Часто орфанные болезни проявляют себя в детстве и порядка 30% детей без должной помощи не доживают до 5 лет.
Орфанные заболевания. Редкие и опасные
Орфанные заболевания — это малоисследованные состояния, специфические методы лечения которых пока неизвестны. Орфанными (англ. orphan disease) называют редкие заболевания, которые затрагивают относительно небольшую часть населения. Около 80% орфанных болезней имеют генетическую природу, то есть передаются по наследству. Редкие, орфанные и даже болезни-сироты. В Европе и США к орфанным болезням относят врожденные и приобретенные заболевания, частота которых не превышает 5-7,5 пациентов на 10 тысяч человек. Что такое орфанные заболевания простыми словами. Обсуждаемой новостью стало, что часть средств, вырученных от увеличения ставки НДФЛ, планируется направить в целевой фонд на лечение детей с орфанными заболеваниями.
Что такое орфанные заболевания, их виды
Исследование посвящено уровню осведомленности жителей нашей страны о том, что такое орфанные заболевания, и насколько полно больные редкими и жизнеугрожающими болезнями обеспечиваются лекарственными препаратами. Орфанные препараты — это фармацевтические средства, разработанные для лечения редких заболеваний, которые называют также орфанными («сиротскими») болезнями, встречающимися у одного человека из двух тысяч. Орфанные заболевания – это редкие и потому зачастую малоизученные болезни. собрал истории орфанных пациентов и узнал, как они выживают не благодаря, а вопреки.
Орфанное заболевание и его лечение. Перечень орфанных заболеваний
Сотрудники Медико-генетического научного центра имени академика Н. Бочкова разрабатывают уникальные методы эффективной диагностики наследственных болезней, а также новые методы лечения, лекарственные средства, способы диагностики и индивидуализации терапии онкологических заболеваний. Для каждого конкретного пациента разрабатывается новый, уникальный метод функционального анализа. В 2019 году специалисты МГНЦ осуществили консультативный прием 11 тысяч пациентов и провели свыше 13 тысяч генетических исследований в рамках госзадания. Центр является первым в Европе по количеству диагностируемых наследственных заболеваний и единственной организацией в России, выполняющей высокотехнологичные генетические тесты на бюджетной основе в таком объеме. В России сегодня есть возможности применения всех современных подходов диагностики и профилактики наследственных болезней. Развиваются полногеномные исследования, анализ хромосом, подходы профилактики наследственной и врожденной патологии.
При этом технологии, которыми владеют врачи в Российской Федерации, не отличаются от технологий, применяющихся в развитых странах. Сегодня у нас меняется парадигма: мы говорим уже не о симптоматическом, а о патогенетическом лечении, о развитии таких современных технологий, как генотерапия. Мы подошли очень близко к тому, чтобы получить лекарственные препараты для лечения ряда наследственных заболеваний.
Но и это может не сработать: что, если из-за недостатка знаний мы примем за причинно-следственное отношение между приемом нового препарата и ослаблением симптомов случайное совпадение? А это уже означает, что мы будем рисковать людскими жизнями. Большинство из примерно 800 млн человек с редкими болезнями не получают лечения, включая 100 тысяч ежегодно рождающихся детей с талассемией — наследственным заболеванием крови, связанным с недостатком гемоглобина. Выходит, что проблема орфанных болезней примерно сопоставима с глобальными проблемами голода, бедности и отсутствия доступа к современной медицине. Между тем из 50 тысяч существующих лекарственных препаратов примерно одна десятая — орфанные, и их годовой оборот приближается к 100 млрд долларов ежегодно.
Термин «орфанные препараты» был введен правительствами западных стран для того, чтобы помочь фарминдустрии в производстве и распространении лекарств для нуждающихся из этих государств. Законодательная база для них различается в развитых странах и вводилась в разное время: в США в 1983 году, в Сингапуре в 1991-м, в Японии в 1993-м, в Австралии в 1997-м и в ЕС в 2000-м. Здесь изначально присутствует проблема: получателями редких и оттого дорогостоящих лекарств станут не все, кому это нужно, а только обитатели Глобального Севера. Мало того, разработка редкого препарата часто не окупается и выпадает из экономических циклов жадной индустрии, отсюда — не такой пристальный интерес к этой проблеме. Но остается важным, что пациенты-«сироты» нуждаются в лечении точно так же, как и те, кому «повезло» заболеть более изученной болезнью. По оценкам специалистов, начиная с 1983 года было разработано примерно 350 орфанных лекарств для излечения около 200 редких болезней. До принятия законов в Штатах произвели меньше 40 таких препаратов, в то время как с 1983 по 2009 год Управление по контролю за продуктами и лекарствами FDA одобрило 275 лекарств для 337 болезней. До того исследованиями болезней-сирот занимались академические институты, биотехнологические компании и мелкие специализированные фармкомпании.
Регламенты уязвимости Особое место редким болезням выделяется в политике здравоохранения ЕС начиная с 1990-х. В ключевых юридических документах говорится, что пациенты, страдающие редкими болезнями, имеют право на уход того же качества, что и «обычные» пациенты. Из-за статистически низкой распространенности и одновременно с этим огромного числа зафиксированных случаев — в том же Евросоюзе от 27 до 36 миллионов человек — людей, относящихся к этой группе, принято считать особо уязвимыми. А уязвимость в биоэтике , да и в политике общественного здравоохранения, определяется негативно. Если верить такому определению, уязвимость равна большей подверженности вреду или ущербу, наносимому разными обстоятельствами, которые в первую очередь связаны со здоровьем и качеством жизни. Это значит, что уязвимым субъектам требуется особая поддержка со стороны врачей, исследователей и разных институтов здравоохранения. А это, в свою очередь, приближает опасность патернализма, иерархического отношения врача и пациента, часто приводящего к абьюзу и дискриминации, стигматизации и виктимизации. Дебаты об уязвимости были спровоцированы появлением первых кодексов исследовательской этики, например Бельмонтским докладом — документом Национальной комиссии США по защите участников биомедицинских и поведенческих исследований от 1979 года.
В этом документе указывается, как проводить этически приемлемые биомедицинские исследования, приводятся основные руководящие принципы этичной науки. Например, в документе говорится о трех основных принципах — уважении к личности пациента, его благополучии и справедливости в защите всех человеческих субъектов-испытуемых. Именно там можно найти разграничение между уязвимыми и неуязвимыми группами пациентов. Но почему уязвимость столь проблематична? Что с ней не так? Наверное, будет недостаточно умозаключить, как это делают некоторые биоэтики, что уязвимые люди чаще подвержены эксплуатации и насилию, а это плохо и недопустимо. Хельсинкская декларация , как и Бельмонтский доклад, перечисляет уязвимых субъектов так, как если бы эта категория была самоочевидной. Документам вторят и биоэтики: уязвимы те, кто больше подвержен риску вреда, кто находится в потенциально опасной ситуации или кто лишен способности защищать свои интересы.
К их числу относят новорожденных на интенсивной терапии, пожилых людей, людей с ограниченной способностью давать информированное согласие, людей с инвалидностями или жизнеугрожающими болезнями, пациентов-хроников, беременных и кормящих женщин, а еще членов сообществ, незнакомых с современной медициной. Но тем самым мы будто отнимаем у уязвимых часть их идентичности, способности понимать и действовать. Индивид может быть уязвимым по нескольким причинам, а принадлежность к какой-то социальной группе — особенно так нарочито опознаваемой — не отражает этого. Некоторые биоэтики учат, что определение социальной группы как уязвимой подрывает автономию людей, а это приводит к стигматизации и исключению из общества. Можно выделить два источника концепции уязвимости, как их рассматривают в медицине и связанных с ней решениях. Первое понимание идет от экологии: риски, опасности и природные катастрофы сталкивают человека с неустойчивостью и небезопасностью мира, который на первый взгляд кажется уютным домом. Получается, что уязвимость можно определить как потенциал потерь и восприимчивость к вреду. Второе понимание идет от философской этики, в особенности от концепций Ханны Арендт и Эммануэля Левинаса.
У Левинаса человеческая жизнь определяется через изначальную открытость Другому, способность сказать ему «ты» и тем самым самоопределиться через «я». В рамках такого понимания человек не может выйти из взаимосвязи с Другим, он живет только внутри этого отношения. Проще говоря, «я» всегда предполагает Другого и самости не существует вне инаковости. Уязвимый субъект восприимчив, он открыт миру и новому опыту в нем. Значит, философское учение об уязвимости шире, чем экологическое, и не столь негативно.
Укрепление диафрагмы и основных мышц, которые помогают дышать, увеличивает количество кислорода, которое легкие могут получать при вдохе, и количество углекислого газа, которое они могут выдыхать каждую минуту. Тренировка мышц также смягчает последствия любых респираторных инфекций. Во время пандемии многим людям потребовалась интубация при утомлении дыхательных мышц. Их усиление, тренировка может помочь улучшить состояние респираторного тракта. Аэробные упражнения, например, ходьба, бег, езда на велосипеде и плавание, — одни из самых эффективных тренировок для улучшения функций и выносливости мышц, контролирующих дыхание. Упражнения с отягощениями, которые прорабатывают корпус и спину, также могут улучшить емкость легких за счет улучшения осанки — буквально открывая пространство в грудной полости для более полного расширения легких. Мышцы живота и спины также активно участвуют в глубоком дыхании. Вы также можете попробовать диафрагмальные дыхательные упражнения в любые дни, либо во время тренировок, либо в течение дня. Сделайте глубокий вдох через нос, стараясь максимально расширить живот, сделайте паузу, затем выдохните весь воздух из легких через сжатые губы, чувствуя, как ваш живот максимально сокращается. Придерживайтесь здоровой диеты Питание оказывает большее влияние на здоровье легких, чем вы думаете. Так, регулярное потребление богатых антиоксидантами фруктов, например, бананов, яблок и помидоров — около четырех порций в день, связано с более медленным возрастным снижением функции легких. Это может быть связано с противовоспалительным действием антиоксидантов, а соблюдение рекомендованного приема витаминов и минералов поддерживает здоровье органов дыхания. Они также обладают дополнительным «побочным действием», нейтрализующим эффект высоко рафинированных и обработанных продуктов, которые могут увеличить уровень воспаления в легких и других тканях. Важно учитывать, что поддержание здорового веса снижает избыточную нагрузку. Известно, что с увеличением массы тела легкие должны работать больше, чтобы поддерживать кислород в организме, в то время как избыток висцерального жира в брюшной полости может сдавливать легкие.
А значит, диагностический процесс наверняка затянется. Но даже если больному достаточно быстро поставят правильный диагноз, эффективных лекарств может просто не существовать в природе, поскольку ни одна из фармацевтических компаний не приступила к разработке препарата, рынок сбыта которого будет исчисляться сотнями пациентов. И, наконец, даже если лекарство уже создано, стоимость его, скорее всего, столь велика, что без государственной или общественной поддержки препарат могут получить лишь единицы. Игнорировать проблему орфанных заболеваний нельзя. Во-первых, «редким» можно назвать один-единственный диагноз, но никак не совокупность из 6 тысяч заболеваний, затрагивающих значительный процент населения земного шара. Во-вторых, за каждой отдельно взятой историей болезни стоит личная трагедия пациента и членов его семьи. Потеря зрения или слуха, постоянные боли в суставах, нарушения работы почек и сердца, паралич — вот далеко не полный список проблем, которые приносят с собой редкие болезни. Шаг за шагом Очевидно, что «волшебной таблетки», которая вылечила бы всех пациентов, страдающих орфанными заболеваниями, не существует и существовать не может. С точки зрения клинической медицины, речь идет о нескольких тысячах болезней, отличающихся друг от друга механизмами развития, а значит, требующих различных подходов к терапии. Несколько упрощает ситуацию то, что большая часть редких заболеваний обусловлены генетически, и мутации, приводящие к их развитию, уже найдены и описаны. Возможно, через несколько десятилетий, когда все пары, планирующие детей, начнут проходить ДНК-скрининг, рождение ребенка с орфанным заболеванием станет случаем действительно уникальным. Но это — вопрос будущего, задача сегодняшнего дня — скорейшая постановка точного диагноза тем пациентам, у которых болезнь уже есть. Дело в том, что для лечения отдельных орфанных заболеваний медикам удалось разработать специальные препараты, например, средства, восполняющие дефицит фермента, выработка которого нарушилась из-за болезни. Однако эффективность такой терапии сильно зависит от того, насколько своевременно она была назначена: если болезнь уже успела нанести существенный вред организму, результаты лечения будут скромными.
Орфанные заболевания
Впервые термин «орфанные болезни» (редкие заболевания, «болезни-сироты») появился в 1983 году в США при принятии закона об орфанных болезнях. Орфанные препараты — это фармацевтические средства, разработанные для лечения редких заболеваний, которые называют также орфанными («сиротскими») болезнями, встречающимися у одного человека из двух тысяч. Таким образом, орфанные заболевания являются актуальной проблемой современного здравоохранения и общества в целом. Таким образом, орфанные заболевания являются актуальной проблемой современного здравоохранения и общества в целом.
"Один редкий пациент может стоить региону половины медицинского бюджета"
А что в России? Еще совсем недавно в нашей стране не знали термина «орфанные заболевания», характеристика редких болезней не была проработана, не существовало понятия «редкий лекарственный препарат». Лишь несколько лет тому назад чиновники представили общественности перечень, согласно которому то или иное заболевание можно считать редким, а также понять, к какой группе оно относится. Несмотря на введение в силу этого закона, понятие «орфанный препарат» в РФ не проработано и по сей день. Не существует механизмов привлечения внимания научной среды к изобретению новых медикаментов и подходов к диагностике, предотвращению и терапии. Как результат, на рынке практически нет лекарств для орфанных заболеваний, выпущенных российскими фармацевтическим производителями. Преимущественно медикаменты импортные, они обязательно проходят полную и длинную схему регистрации, растянутую на долгий срок. Из-за бюрократических сложностей даже при изобретении эффективного лекарства лечение им больных в России затруднено.
Сейчас в законодательстве Российской Федерации такая процедура отсутствует. Сделано уже многое, но медицинская помощь орфанным больным все еще оказывается несистемно, целостной политики в отношении орфанных заболеваний в нашей стране так и не сформировано, говорят эксперты.
Основная проблема - закупки необходимых препаратов, без участия федерального бюджета это невозможно, нужна централизация, считают пациенты и врачи. Но существует целый ряд и других нерешенных вопросов. Бочкова, доктор медицинских наук Екатерина Захарова. По сути, в стране необходимо воссоздавать заново медико-генетическую службу, оснащать лаборатории современным оборудованием. Оно позволяет быстро и точно выявить нарушения, установить точный диагноз. Но такое оборудование можно буквально пересчитать по пальцам. Есть пробелы и в законодательстве и нормативных документах, которые не позволяют вовремя выявить генетические нарушения и обеспечить орфанных больных необходимой помощью. Например, лабораториям запрещено закупать не имеющие регистрации в нашей стране реактивы, а без них проводить исследования часто невозможно. Многим пациентам требуются незарегистрированные в нашей стране препараты, которые тоже недоступны.
Мы можем выявить у ребенка редкое нарушение, но спасти его может только один препарат, даже подчас и недорогой, но его просто нет. Поэтому решать проблемы орфанных пациентов необходимо в комплексе, системно, а не отдельными, пусть даже и хорошими инициативами.
Нервная система при этом диагнозе не страдает, дети с ним отлично осваивают школьную программу. Но поврежденной оказывается опорно-двигательная система, страдает слух. Препараты специальной ферментной заместительной терапии, положенной в таких случаях, существуют, но первое время были не зарегистрированы в России. Единственное лекарство, одобренное американским надзорным фармакологическим ведомством FDA в 2014 году, называется элосульфаза альфа — торговое название Вимизим Vimizim. Без Вимизима больные мукополисахаридозом IV типа умирают к двадцати годам. Когда новости о его разработке только появились в специализированных СМИ, Наталья было обрадовалась. Но стоимость его годового курса превышает 60 миллионов рублей.
Минздрав Ульяновской области ожидаемо отказался приобретать препарат. Наталья подала в суд и выиграла: первый в 2016 году, второй, когда министерство подало апелляцию, — в 2017. Ни письма в Росздравнадзор и Путину, ни сюжет на «Первом канале» не помогли: Даниил до сих пор не получает лечения. Мы с ним ездили на море, а сегодня вообще особенный день: последний звонок. Он выйдет на сцену и получит аттестат зрелости. Более того, после школы Даниил планирует учиться дальше, признается мать, вздыхая: «Не знаю, сколько он будет жить». Врачи точно ответить на этот вопрос тоже не в силах, но очевидно, что без терапии Даня проживет недолго. Фармакологические компании разрабатывают их ради прибыли. Исследования нового лекарства стоят немало, а весьма небольшой тираж препарата призван не только возместить потраченные на него миллионы, но и «вернуться» с процентами.
Если в производстве инсулина в России заинтересованы миллионы, то «целевая аудитория» орфанных препаратов даже на такую большую страну, как наша, нередко не превышает пары десятков пациентов. Во многих странах предусмотрена государственная поддержка исследователей, разработчиков и производителей орфанных препаратов: льготы, гранты и так далее. Но в России таких программ нет. Я привык, что на меня так смотрят» Для того чтобы снизить издержки, власти предпочитают не субсидировать или договариваться с производителем, а искать оригинальным препаратам дешевые аналоги, дженерики. К сожалению, как убеждены некоторые эксперты, они нередко отличаются по эффективности.
У взрослых есть программы онкоскрининга, а у детей — нет, поэтому и диагнозы им часто выставляют поздно. Сейчас известно около 400 редких заболеваний, связанных с иммунодефицитными состояниями. Раньше считалось, что ими болеет 1 человек из 4 тысяч, но когда мы стали проводить пилотные скрининги по стране, оказалось, что 1 на тысячу детей имеет иммунодефициты». Обороты набирает и предымплантационная диагностика — правда, она возможна лишь в случаях экстракорпорального оплодотворения. С ее помощью можно выбирать здоровые эмбрионы и подсаживать их в матку. Например, если в семье был ребёнок с синдромом Хантера, то с помощью диагностики можно предотвратить рождение больного ребенка», — говорит директор Института стволовых клеток человека Артур Исаев. Кроме того, к орфанным заболеваниям более склонны люди, в роду которых были кровнородственные браки, — таким рекомендуют пройти диагностику с использованием технологий секвенирования для выявления носительства генов, вызывающих развитие тяжелых наследственных заболеваний, в первую очередь. Богатые тоже платят И все же своевременно и правильно поставленного диагноза недостаточно: необходимо дорогостоящее лечение, чаще всего — на протяжении всей жизни пациента. В тех редких случаях, когда оно существует, оно способно замедлить течение болезни, отсрочить инвалидизацию, а при условии ранней диагностики — даже предотвратить ее развитие. Однако обеспечение таких пациентов лечением — проблема для всех стран. Поскольку болезни «штучные», их лечение нередко стоит очень больших денег, и лекарственное обеспечение таких больных во многом зависит от благосостояния страны, в которой они живут. Сегодня каждая страна утверждает свой список орфанных болезней. В российском перечне, например, более 1000 нозологических форм. Но, по словам директора Центра социальной экономики Руслана Древаля, только 28 нозологий входят в федеральный регистр, что дает пациентам право на лекарственное обеспечение по федеральной программе высокозатратных нозологий. Средний пациент в программе редких жизнеугрожающих болезней стоит 1 миллион рублей в год, в программе высокозатратных нозологий — 1,8 млн, а если вне программ — до 18 миллионов. Нередко лечение одного такого пациента обходится региону в половину, а то и весь бюджет здравоохранения. И если подобному больному повезло родиться в Москве или Якутии, его шансы выжить значительно выше, чем у тех, кто, например, родился в Краснодарском крае или Казани. Как рассказывает юрист Кирилл Куляев, в Краснодарском крае расходы бюджета на приобретение лекарств для пациентов с орфанными заболеваниями снизились с 2018-го по 2020 год в три раза.
Нередкие редкие (орфанные) заболевания
- Причины, терапия и профилактика редких наследственных патологий
- Редкий диагноз. Что такое орфанные заболевания?
- Редкие болезни: чаще, чем хотелось бы
- Заболевания орфанные
- Содержание
Орфанные заболевания. Что это?
Их еще иногда называют идиопатическими. Из-за того, что количество людей с диагностированными орфанными болезнями относительно небольшое, в противовес большому числу таких болезней, изучение этих недугов очень проблематично. Исследователям сложно получить финансирование, трудно подобрать оптимальное число участников, разработать и внедрить новое лечение. Неясно, как научно обоснованно изучать явления, которые часто выступают скорее статистической погрешностью, чем полноценным объективным явлением. Оттого непонятно, возможно ли вообще изучать болезни-сироты объективно-научной методой. Особенно это касается диагностики и выяснения причин и последствий заболеваний. Огромный пробел здесь есть между потребностью в лечении и тем, что готова предложить система здравоохранения. Мало того, неизвестно, как переносить полученные на маленькой выборке результаты на всю популяцию, ведь то, что работает на малом числе исследуемых, может не работать на всём населении. Одним словом, объективности так не достичь. Здесь будет использоваться случайное распределение для определения порядка, в котором будут проходить экспериментальное и контрольное вмешательства.
Понятно, что так можно получить много полезных данных, но опять же — что делать, если полученных данных мало? Как не скатиться в субъективизм и произвол в интерпретации этой информации? Наверное, еще одной лазейкой было бы ввести другое определение объективности, более чувствительное к контексту и ограниченности наших знаний. Но и это может не сработать: что, если из-за недостатка знаний мы примем за причинно-следственное отношение между приемом нового препарата и ослаблением симптомов случайное совпадение? А это уже означает, что мы будем рисковать людскими жизнями. Большинство из примерно 800 млн человек с редкими болезнями не получают лечения, включая 100 тысяч ежегодно рождающихся детей с талассемией — наследственным заболеванием крови, связанным с недостатком гемоглобина. Выходит, что проблема орфанных болезней примерно сопоставима с глобальными проблемами голода, бедности и отсутствия доступа к современной медицине. Между тем из 50 тысяч существующих лекарственных препаратов примерно одна десятая — орфанные, и их годовой оборот приближается к 100 млрд долларов ежегодно. Термин «орфанные препараты» был введен правительствами западных стран для того, чтобы помочь фарминдустрии в производстве и распространении лекарств для нуждающихся из этих государств.
Законодательная база для них различается в развитых странах и вводилась в разное время: в США в 1983 году, в Сингапуре в 1991-м, в Японии в 1993-м, в Австралии в 1997-м и в ЕС в 2000-м. Здесь изначально присутствует проблема: получателями редких и оттого дорогостоящих лекарств станут не все, кому это нужно, а только обитатели Глобального Севера. Мало того, разработка редкого препарата часто не окупается и выпадает из экономических циклов жадной индустрии, отсюда — не такой пристальный интерес к этой проблеме. Но остается важным, что пациенты-«сироты» нуждаются в лечении точно так же, как и те, кому «повезло» заболеть более изученной болезнью. По оценкам специалистов, начиная с 1983 года было разработано примерно 350 орфанных лекарств для излечения около 200 редких болезней. До принятия законов в Штатах произвели меньше 40 таких препаратов, в то время как с 1983 по 2009 год Управление по контролю за продуктами и лекарствами FDA одобрило 275 лекарств для 337 болезней. До того исследованиями болезней-сирот занимались академические институты, биотехнологические компании и мелкие специализированные фармкомпании. Регламенты уязвимости Особое место редким болезням выделяется в политике здравоохранения ЕС начиная с 1990-х. В ключевых юридических документах говорится, что пациенты, страдающие редкими болезнями, имеют право на уход того же качества, что и «обычные» пациенты.
Из-за статистически низкой распространенности и одновременно с этим огромного числа зафиксированных случаев — в том же Евросоюзе от 27 до 36 миллионов человек — людей, относящихся к этой группе, принято считать особо уязвимыми. А уязвимость в биоэтике , да и в политике общественного здравоохранения, определяется негативно. Если верить такому определению, уязвимость равна большей подверженности вреду или ущербу, наносимому разными обстоятельствами, которые в первую очередь связаны со здоровьем и качеством жизни. Это значит, что уязвимым субъектам требуется особая поддержка со стороны врачей, исследователей и разных институтов здравоохранения. А это, в свою очередь, приближает опасность патернализма, иерархического отношения врача и пациента, часто приводящего к абьюзу и дискриминации, стигматизации и виктимизации. Дебаты об уязвимости были спровоцированы появлением первых кодексов исследовательской этики, например Бельмонтским докладом — документом Национальной комиссии США по защите участников биомедицинских и поведенческих исследований от 1979 года. В этом документе указывается, как проводить этически приемлемые биомедицинские исследования, приводятся основные руководящие принципы этичной науки. Например, в документе говорится о трех основных принципах — уважении к личности пациента, его благополучии и справедливости в защите всех человеческих субъектов-испытуемых. Именно там можно найти разграничение между уязвимыми и неуязвимыми группами пациентов.
Но почему уязвимость столь проблематична? Что с ней не так? Наверное, будет недостаточно умозаключить, как это делают некоторые биоэтики, что уязвимые люди чаще подвержены эксплуатации и насилию, а это плохо и недопустимо. Хельсинкская декларация , как и Бельмонтский доклад, перечисляет уязвимых субъектов так, как если бы эта категория была самоочевидной. Документам вторят и биоэтики: уязвимы те, кто больше подвержен риску вреда, кто находится в потенциально опасной ситуации или кто лишен способности защищать свои интересы.
Редкие болезни затрагивают небольшую часть популяции, часто являются генетическими и сопровождают человека в течение всей его жизни, даже если симптомы данной патологии появляются не сразу. В разных странах определение и перечень орфанных заболеваний принимаются на государственном уровне, единого определения для них не существует, так же как нет единого критерия отнесениям заболеваний к этой группе. Орфанные заболевания характеризуются очень низким уровнем распространенности, большим количеством нозологий, так же существует проблема, связанная с дефицитом информации об этих болезнях, но ими страдают значительное число людей по всему миру. Поэтому по всему миру разрабатываются новые методы диагностики, ведутся клинические исследования, многие биотехнологические и фармацевтические компании ведут активные разработки инновационных продуктов, предназначенных для лечения и реабилитации пациентов.
К редким или «орфанным» заболеваниям в России относят нозологии с распространенностью менее 10 человек на 100 000 населения. Орфанными являются заболевания, которые имеют распространенность не более 10 случаев заболевания на 1000 тысяч населения. Их перечень формируется уполномоченным федеральным органом исполнительной власти на основании статистических данных и размещается на его официальном сайте в сети «Интернет».
Симптомокомплекс «вялый ребенок» floppy infant syndrome Синдром вялого ребенка — это симптомокомплекс, характеризующийся генерализованным снижением мышечного тонуса гипотонией и сопротивляемости пассивным движениям. Под симптоматикой синдрома вялого ребенка может скрываться множество редких врожденных патологий — как болезней обмена веществ, так и дегенеративных заболеваний нервной системы и наследственных мышечных дегенеративных заболеваний.
В общей сложности СВР может сопровождать примерно 80 диагнозов. Причины симптомокомлекса можно разделить на две большие группы: поражения центрального заболевания ЦНС и периферического мышечного генеза.
Понятие самих орфанных заболеваний на государственном уровне было введено в Федеральном законе «Об охране здоровья граждан» в 2011 году: в России редкими считаются заболевания, которые имеют распространенность не более 10 случаев на 100 тысяч населения. Перечень этих заболеваний формируется Минздравом РФ и публикуется на официальном сайте ведомства. На 19 декабря 2016 года в список включены 219 заболеваний. В каждом регионе ведется региональный сегмент федерального регистра пациентов, страдающих редкими заболеваниями. Однако подавляющее большинство этих людей не получает адекватной медпомощи, или даже не знает своего диагноза. Причина в низком уровне диагностики в большинстве регионов, нехватка специалистов и полном отсутствии специализированных медучреждений для «редких» больных.
На сегодняшний день в стране есть лишь несколько отделений, которые занимаются оказанием помощи пациентам с наследственными заболеваниями. Семь назологий и 24 жизнеугрожающих заболевания Кроме того, далеко не все больные имеют право на включение в программы возмещения и даже на включение в федеральный регистр. В России сегодня есть три перечня орфанных заболеваний. Как объясняют в Минздраве, это те заболевания, для которых в настоящее время имеется патогенетическое лечение когда лекарственный препарат устраняет какое-то звено патогенеза наследственных заболеваний. В первый входят семь высокозатратных нозологий, для лечения которых уже 10 лет в стране действует очень успешная программа «7 ВЗН». Благодаря этому централизованно закупаются лекарственные препараты для больных четырьмя редкими болезнями: гемофилией, муковисцидозом, гипофизарным нанизмом и болезнью Гоше. Еще одна программа по обеспечению пациентов орфанными препаратами — «24 жизнеугрожающих и хронических прогрессирующих редких заболевания, способных привести к сокращению продолжительности жизни или инвалидности» — с 2012 года возложена на плечи субъектов РФ. Здесь средняя обеспеченность гораздо ниже и сильно разнится в зависимости от региона.
Остальные пациенты попадают в рамки программы «региональные льготы», и их участь еще более незавидная. Большинство редких заболеваний такими программами не покрываются, а самостоятельно приобретать орфанные препараты никто не в состоянии. Стоимость лечения некоторых заболеваний например, мукополисахаридозов составляет десятки миллионов рублей в год. Эксперты давно говорят о необходимости расширения льготных перечней как по нозологиям, так и по лекарствам. Тем более, что в мире постоянно появляются новые эффективные препараты. По словам директора МГНЦ, главного внештатного генетика Минздрава РФ Сергея Куцева сейчас специалисты Центра рекомендует внести в перечень 24 жизнеугрожающих и хронически прогрессирующих редких заболеваний еще 18 пунктов. Речь идет о тех болезнях, для которых есть зарегистрированные в России препараты. Спасительная диагностика Что касается диагностики, то, по словам Куцева, многие «редкие» пациенты идут к своему диагнозу годами.
Симптомы наличия орфанного заболевания
- Что такое орфанные болезни и почему их так сложно лечить
- Форма успешно отправлена!
- Откуда берутся
- Что еще почитать
Список патологий
- ORPHAN DISEASES: DIAGNOSIS, PROBLEMS, PROSPECTS
- Общая информация
- Кто и как должен лечить пациентов с редкими заболеваниями — Медицина — Русфонд
- Заболевания орфанные
- Редкий диагноз. Что такое орфанные заболевания?
- Орфанные заболевания. Редкие и опасные