Джордж Бернард Шоу родился в Дублине в семье торговца зерном и певицы. Пьесу Бернарда Шоу «Пигмалион» можно прочесть на одном дыхании, настолько она лёгкая для восприятия и увлекательная. все книги автора. Юмористическая проза. Государственный муж.
Шоу Бернард Джордж
С юных лет Шоу видел себя литератором, однако посылаемые им во всевозможные редакции статьи не печатали. За 9 лет лишь 15 шиллингов - гонорар за единственную статью - было заработано им сочинительством, хотя за этот период он сочинил целых 5 романов. В 1884 г. Шоу примкнул к Фабианскому обществу и уже через короткое время снискал славу талантливого оратора. Посещая читальный зал Британского музея в целях самообразования, он познакомился с У. Арчером и благодаря ему стал заниматься журналистикой. Поработав для начала внештатным корреспондентом, Шоу в течение шести лет работал музыкальным критиком, а затем три с половиной года трудился в «Сатердей ревью» в качестве театрального критика. Написанные им рецензии составили трехтомный сборник «Наш театр девяностых», изданный в 1932 г. В 1891 г.
Его дебютом на поприще драматургии стали пьесы «Дома вдовца» и «Профессия миссис Уоррен» 1892 и 1893 соответственно.
Наконец, уперев рукоятку в корму и подняв тачку спереди за колесо, я кое-как занес ее через борт; за это время я несколько раз чуть не перевернул лодку вверх дном, и к концу работы был весь мокрый и в глине. Вытащить тачку на другом берегу и вывезти ее к кладбищу оказалось гораздо легче. Уже было два часа ночи, забрезжил рассвет, и работать стало не так тоскливо.
Я подкатил гроб к небольшому глинистому участку, который приметил еще вчера у самой могилы святых монахинь. Работая, я постепенно размялся. Спина перестала болеть. Я усердно копал и очень скоро отрыл небольшую траншею, достаточную, чтобы принять гроб.
Прохладное жемчужно-серое утро разогнало ночную тьму. Стало видно на мили вокруг, и меня тоже, наверно, кто-нибудь мог приметить. Это было опасно. Надо кончать поскорее.
Я чувствовал все же, что, не отдышавшись, не смогу опустить гроб в траншею. Вытерев руки, я осушил лоб платком и огляделся вокруг. Надгробие урсулинок, каменная плита на четырех массивных шарах, стала седой от росы. Рядом стоял куст боярышника, и лоскуты на нем, те, что были новее, становились все более нарядными в сиянии, шедшем с востока.
Надо кончать. Я взялся за тачку, подъехал вплотную к траншее и, осторожно орудуя заступом, стал толкать гроб в могилу, пока он не ухнул туда с глухим протестующим шумом, словно покойник хранил еще свою хмельную строптивость. Торопясь изо всех сил, я стал кидать землю в траншею. Через четверть часа могила была засыпана.
Через десять минут над могилой высился ровный холмик и участок вокруг был в образцовом порядке. Я бросил заступ на землю и обозрел результаты своих трудов с облегчением и торжеством. В ту же минуту я ахнул от ужаса: я стоял на пустынном, поросшем дроком лугу. Никаких следов кладбища не было и в помине, возле меня возвышалась могила Адского Билли, одинокая, как и прежде, а рядом — тачка и заступ.
Я обернулся к реке. На том берегу лежало кладбище, окруженное глинобитной стеной с проломами, и ясно виднелась могила монахинь-урсулинок. Ветерок шевелил лоскуты на кусте боярышника. А вон и полуразрушенная часовня.
Ни один камень не выпал из ее древних стен, и ничто не показывало, что она стоит на земле менее прочно, чем холмы по-соседству. Я поглядел на могилу рядом со мной и от души посочувствовал бедному Уолфу Тону Фицджеральду, которого так невзлюбили святые праведники. Хотя все случилось в точности как я рассчитал, я все же не мог отделаться от невольного изумления. Но птицы уже щебетали, где-то кричал петух.
Мой хозяин любил вставать спозаранку. Забрав заступ и тачку, я поспешил домой, чтобы спрятать их снова в хлеву. Потом, осторожно ступая, я прошел к себе в комнату, сменил сорочку, переобулся, надел пальто и цилиндр. У меня снова был цивилизованный вид.
Я вышел из дому, освежил лицо холодной водой, бросил прощальный взгляд на кладбище и зашагал в Уиклоу, откуда первый же поезд увез меня в Дублин. Через несколько месяцев, в Каире, я получил по почте пачку ирландских газет и вырезанную передовую статью из «Таймса», посвященную чуду. Отец Хики понес достойную кару за свое негостепрпимство. Комиссия, прибывшая в Фор-Майл-Уотер вслед за моим отъездом, нашла кладбище на том же самом месте, где оно стояло всегда.
Растерявшийся отец Хики пытался представить комиссии какие-то объяснения, приведшие лишь к тому, что все чудо было тут же объявлено грубой мистификацией. Комментируя эти события и приводя другие примеры бессовестности церковников, газета писала: «Мы рады сообщить читателям, что преподобный Хики смещен церковным начальством с поста приходского священника в Фор-Майл-Уотер. Прискорбно, однако, что сторонники мистера Хики умудрились собрать двести подписей под абсурдной петицией, где утверждается, что священник был прав». Пьесу, как обычно, я написал сам, — это была сказка в трех действиях и ее сюжет строился на том, что герой, молодой персидский принц, владел волшебньш рогом.
Мои произведения настолько хорошо известны, что вряд ли есть необходимость подробно рассказывать содержание сказки. Следует только напомнить читателю, что в центральной сцене второго акта праздник нарушается звуками рога, доносящимися из недр магнитной горы, куда принца заточила злая фея. Изобразить звуки рога должен был музыкант, игравший на корнет-а-пистоне в оркестре моего полка; мы условились, что он будет находиться не на сцене, а внизу, в холле, чтобы создать необходимое впечатление, будто звуки доносятся очень издалека. Нечер начался замечательно.
Конечно, мои гости испытали вполне естественное разочарование, узнав, что я сам не играю в спектакле, но охотно простили меня, когда я извинился и в свое оправдание сослался на то, что мне приходится выполнять двойные обязанности — хозяина и режиссера. Лучшее место в зрительном зале занимала красавица Линда Фицнайтингейл. Соседним стулом, который я предназначал для себя, весьма бесцеремонно завладел Порчерлестер из двенадцатого пехотного полка, довольно милый молодой человек, наделенный некоторыми музыкальными способностями и сладеньким баритоном, который он имеет слабость выдавать за тенор. Любовь Линды к музыке граничит с фанатизмом, поэтому благодаря своему единственному достоинству Порчерлестер имел в ее глазах преимущество перед более солидными и зрелыми мужчинами.
Я твердо решил прервать их беседу, как только освобожусь. Но это случилось не так скоро, ибо в дни домашних спектаклей я взял себе за правило лично проверять, все ли необходимое находится под рукой и на своем месте. Наконец мисс Ватерлоо, игравшая роль героини, пожаловалась, что моя беготня действует ей на нервы, и попросила меня пойти в зал отдохнуть. Я охотно подчинился и поспешил к Линде.
При моем появлении Порчерлестер встал и произнес: — Я заглянул бы за кулисы, если, разумеется, туда пускают посторонних. Малейшая перестановка… — Хорошо-хорошо, — перебил он меня. Я буду все время держать руки в карманах. Ну, а как продвигаются ваши музыкальные занятия?
Ах, полковник Грин, вы знаете Серенаду Шуберта? Ди-дли-ди-дам, дии-ди-дли-ди-дам, дии-дам, дии-дли-ди-ди-ди — кажется, что-то в этом роде? А мистер Порчерлестер поет ее? Но ему удаются только пошленькие романсы.
А то, что требует серьезного отношения, глубины чувства, зрелого понимания, как, например… — Да, да. Я знаю, вы считаете мистера Порчерлестера легкомысленным. Так вам нравится эта Серенада? Собственно говоря… А вам она нравится?
Я очарована ею. Я только ею живу последние три дня. Надеюсь, я буду иметь удовольствие услышать ее в вашем исполнении по окончании нашего маленького спектакля. О, я не осмелюсь!
А вот и мистер Порчерлестер. Сейчас я возьму с него слово, что он споет ее нам. Если он не придет, пьеса погибла. Поспешно извинившись перед Линдой, я торопливо спустился в холл.
Корнет-а-пистон лежал там на столике. Значит, Порчерлестер прибег к бесчестному обману, чтобы избавиться от меня. Я уже хотел вернуться и потребовать объяснений, но тут мне в голову пришло мысль, что корнетист мог оставить здесь свой инструмент после утренней репетиции, а сейчас и в самом деле не пришел. Однако слуга, которого я позвал, доложил мне, что солдат с военной точностью явился ровно в половине восьмого.
Согласно моему приказанию, его провели в смежный с холлом зал, где был накрыт ужин, и дали ему стакан вина и сандвич. Значит, Порчерлестер обманул меня. Слуга вернулся к своим обязанностям, оставив меня в холле наедине с моим гневом, и тут, сам не знаю почему, я принялся разглядывать блестящий медный инструмент, лежащий на столе. Среди неодушевленных предметов, которые окружали меня, корнет как-то особенно выделялся своей молчаливостью и неподвижностью, как будто, затаив грозный звук, он намеренно поджидал случая выпустить его на волю.
Я подкрался к столу и осторожно дотронулся указательным пальцем до одного из клапанов. Потом осмелел и нажал на него. Клапан щелкнул. Из зала донесся какой-то шорох, и я с виноватым видом отскочил от корнета.
Зазвенел колокольчик суфлера, означавший, что корнетист должен приготовиться. Я не без смущения ждал появления оркестранта, моля бога, чтобы он не заметил, что я, как ребенок, трогал его инструмент. Но он не появлялся. Мое беспокойство усилилось, и я бросился в зал.
Там во главе накрытого к ужину стола сидел солдат и спал непробудным сном. Рядом с ним стояли пять пустых графинов. Я схватил его за плечо и сильно встряхнул. Он что-то промычал, пьяно замахнулся на меня и вновь впал в бесчувственное состояние.
В гневе поклявшись расстрелять его за этот бунт, я поспешил назад в холл. Колокольчик зазвенел снова. Это был сигнал трубить. На сцене ждали.
В этот роковой миг я видел только один путь спасти пьесу. Я схватил инструмент, взял тонкий конец в рот и изо всей силы дунул. Но тщетно — в ответ не раздалось ни звука. Мне стало дурно от напряжения; полированная медь выскальзывала из моих вспотевших рук.
Колокольчик вновь настойчиво нарушил губительную тишину. Тогда я сжал корнет, словно в тисках, набрал воздуха, прижал мундштук к губам так, что даже зубы заныли, и с остервенением плюнул в него. Раздался оглушительный рев. У меня чуть не лопнули барабанные перепонки; на люстре зазвенели хрустальные подвески; с вешалки посыпались шляпы; я сжал ладонями раскалывавшиеся от боли виски, и тут солдат — такой бледный, словно трубный глас пробудил его в день Страшного суда, — пошатываясь, вышел из зала и предстал взорам изумленных гостей, высыпавших на лестницу.
В течение трех следующих месяцев я изучал искусство игры на корнет-а-пистоне под руководством специалиста. Он раздражал меня своими мещанскими манерами и утомительной привычкой повторять, что «трубка», как он называл корнет, больше чем любой другой инструмент, напоминает человеческий голос, но музыкант он был знающий и добросовестный, и я упорно продолжал занятия, невзирая на возражения соседей. Наконец я осмелился спросить его, достаточно ли я преуспел, чтобы сыграть соло для одного своего друга. Да к тому же вы слишком сильно дуете.
Поверьте, сэр, тут не нужно так напрягаться, от этого звук только хуже. А что вы хотите сыграть для своего друга? Он изумленно уставился на меня и покачал головой. Это рассеяло его сомнения.
Но даже после усердной практики я исполнял Серенаду весьма неуверенно и с большим трудом. Наконец я все-таки добился успеха. Здесь, дома, вы играете довольно прилично, поупражнявшись перед этим полчасика, но, когда меня не будет рядом, дело пойдет не так гладко, вот увидите. Я не принял всерьез этого совета, разумность которого теперь полностью признаю.
Но в то время я был весь во власти давно задуманного плана сыграть Линде Серенаду. Ее дом у северного конца Парк-Лейн был расположен как нельзя более удобно для этой цели; я уже подкупил слугу, чтобы он впустил меня в палисадник перед домом. Как-то в конце июня я узнал, что Линда намерена провести вечер дома и отдохнуть от светской суеты. Это и был тот случай, которого я ждал.
В девять часов я положил корнет в дорожный сак и поехал к Мраморной Арке, а дальше пошел пешком. Внезапно я услышал голос Порчерлестера. Не желая подвергаться расспросам, я предпочел опередить его и спросил, куда он направляется. Я не скрываю от вас этого, полковник, потому что вы человек чести и знаете, как она добродетельна.
Я обожаю ее. Если бы только я мог быть уверен, что ей нравлюсь, я сам, а не просто мой голос, я был бы счастливей всех в Англии. Когда я смотрю на нее, у меня аж дух захватывает. Вы знаете, я так ни разу не набрался храбрости спеть ей Серенаду Шуберта после того, как она сказала, что это ее любимая вещь!
Ей не нравится, как вы поете Серенаду? Я чуть ли не ревную ее к этой проклятой мелодии! Но я готов сделать что угодно, лишь бы доставить ей удовольствие, и завтра ее ждет сюрприз у миссис Локсли-Холл. Я даже брал уроки и работал без устали, чтобы спеть Серенаду по-настоящему хорошо.
Только, если увидите Линду, помните: ни слова об этом. Это должно быть сюрпризом. Я знал, что его голос не выдержит сравнения с меланхолической нежностью, угрожающей мрачностью, сдержанной силой, которые искусный исполнитель способен извлечь из инструмента, лежащего в моем саке. Мы простились, и он вошел в дом Лииды.
Через несколько минут я был в палисаднике и, укрывшись в тени кустов, смотрел на них — они сидели возле открытого окна. Их разговор не доносился до меня; казалось, Порчерлестер никогда не уйдет. Вечер был довольно прохладный, а земля сырая. Пробило десять часов, четверть одиннадцатого, половину одиннадцатого; я уже почти решил идти домой.
Если бы Линда не сыграла на рояле нескольких пьес, я бы просто не выдержал. Наконец они поднялись, и теперь я мог разобрать, что они говорили. Как горячо я согласился с ней! Но вы могли бы спеть мне Серенаду.
Ведь я вам сыграла целых три пьесы. Спокойной ночи. Вы вовсе не простужены. Но не важно.
Больше я никогда вас об этом не попрошу. Спокойной ночи, мистер Порчерлестер. Раньше, чем я думаю! Если вы приготовили мне сюрприз, я вас прощу.
Надеюсь, мы увидимся завтра у миссис Локсли-Холл. Он подтвердил это и поспешил уйти, видимо, боясь выдать свой план. После его ухода она подошла к окну и залюбовалась звездами. Глядя на нее, я забыл о своем нетерпении; зубы мои перестали лязгать.
Я вынул корнет из сака. Линда вздохнула, закрыла окно и опустила белую штору. Одного вида ее руки в этот миг было достаточно, чтобы я превзошел все свои прежние достижения. Линда села у окна, и я увидел на шторе ее тень.
Она сидела ко мне боком. Мой час настал. Парк-Лейн почти затихла, а Оксфорд-стрит была слишком далеко, и шум движения не мешал мне. Я начал.
При первой же ноте Линда вздрогнула и прислушалась. Когда я закончил фразу и стало ясно, что именно я играю, она отложила книгу. Мундштук был холодный, как лед, губы у меня замерзли и не повиновались, поэтому, несмотря на величайшие старания, я никак не мог избежать тех хриплых, булькающих звуков, которые порой возникают даже у лучших корнетистов. Тем не менее, хотя я продрог и очень нервничал, справился я со своей задачей весьма прилично.
Преисполняясь все большей уверенности в своих силах по мере того, как дело подвигалось к концу, я частично загладил несовершенство начала властной звучностью заключительных тактов и даже добился неплохой трели на предпоследней ноте. По возгласам одобрения, которые донеслись с улицы, когда я кончил, мне стало ясно, что там собралась толпа и что о немедленном бегстве не может быть и речи. Я положил корнет в сак и стал ждать, чтобы толпа рассеялась и можно было уйти. А пока я не отрывал глаз от тени в окне.
Она писала. Неужели, подумал я, она пишет мне? Потом она поднялась; тень закрыла все окно, и я уже не мог различить ее движений. Я услышал звон колокольчика.
Через минуту дверь дома отворилась. Я отступил за кадку с алоэ, но, узнав подкупленного мной слугу, тихо свистнул. Он подошел ко мне с письмом в руке. Сердце у меня забилось, когда я увидел его.
Когда она позвонила, я позаботился, чтобы никто другой меня не опередил. Она сказала мне: «Вы найдете в саду джентльмена. Отдайте ему эту записку и попросите его идти домой. Он не должен читать ее здесь».
Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи, сэр. Я бежал до самой Гамильтон-Плейс, а там взял кеб. Десять минут спустя я был у себя в кабинете и дрожащими руками разворачивал письмо.
Оно было без конверта, просто аккуратно сложено. Я развернул его и прочел: «714, Парк-Лейн, пятница. Дорогой мистер Порчерлестер…» Я остановился. Неужели она приписала ему мою Серенаду?
Но тут возникал куда более важный и неотложный вопрос: имею ли я право читать письмо, адресованное не мне? Однако любопытство и любовь взяли верх над щепетильностью. Дальше в письме говорилось: «Весьма сожалею, что мое увлечение Серенадой Шуберта Вам представилось всего лишь поводом для насмешек. Я понимаю, это увлечение может показаться странным, но я бы не рассказала Вам о нем, если бы не считала Вас способным его понять.
Возможно, Вам будет приятно узнать, что Вы совершенно излечили меня от него, а потому поверьте: отныне Серенада не будет вызывать у меня ничего, кроме смеха и горечи. Я даже не подозревала, что человеческое горло способно издавать подобные звуки, и, конечно, не догадывалась, какое представление Вы собираетесь устроить, когда Вы пообещали, что я услышу Ваш голос раньше, чем ожидаю. Еще только одно слово: прощайте! Я не буду иметь удовольствия встретиться с Вами у миссис Локсли-Холл, так как очень занята и не смогу быть у нее.
По той же причине, к сожалению, я вынуждена отказаться от удовольствия принимать Вас у себя в этом сезоне. Искрение Ваша, дорогой мистер Порчерлестер, Линда Фицнайтингейл». Я почувствовал, что переслать это письмо Порчерлестеру значило бы причинить ему лишнюю боль. Я понял также, что мой наставник был прав и что я не рожден для игры на корнет-а-пистоне.
И я решил оставить этот инструмент. Линда стала моей женой. Иногда я спрашиваю ее, почему она упорно отказывается принимать Порчерлестера, который дал мне слово офицера и джентльмена, что не знает, чем и когда он мог оскорбить ее. Но она каждый раз уклоняется от ответа.
Если, по-вашему, мне неприлично так говорить, то вам следует обратиться к рассказам тех, чьи представления о женской скромности совпадают с вашими. Моя красота доказывается тем, что мужчины бросают на ветер немало времени и денег, выставляя себя на посмешище ради меня. Нот почему, хотя я всего лишь провинциальная красавица, я разбираюсь в тонкостях ухаживания и флирта не хуже любой другой женщины моего возраста и могу заранее предсказать — если вы из тех мужчин, которых я привлекаю, — что вы станете мне говорить и как вы станете это говорить во время нашей первой беседы, или второй, или третьей и так далее. Я много раз была помолвлена и иногда расторгала помолвку сама, когда думала, что он этого хочет, а иногда заставляла его сделать это, давая понять, что я так хочу.
В перлом случае сожалела я, во втором — он; впрочем, несмотря на всю Соль разрыва, возникавшее при этом чувство облегчения было совершенно одинаково у обеих сторон. Я полагаю, теперь вы — кто бы вы ни были — вполне поняли мой характер или, по крайней мере, так вам кажется. Что же, тешьтесь этой мыслью сколько хотите. Но позвольте сказать вам, что флирт — это единственное развлечение, которого мне никогда не приходилось искать и которому я никогда не должна была учиться.
Я люблю платья, танцы и теннис, о чем вы уже догадались. Кроме того, я люблю хорошую музыку, хорошие книги, ботанику, люблю сельские работы и люблю учить детей, о чем вы не догадывались. И если в наших краях я больше известна как красавица и кокетка и гораздо меньше как ботаник и учительница, то лишь потому что все твердо убеждены, будто мое назначение в жизни — поиски хорошей партии, и только. Мужчины, даже самые лучшие из них, ищут моего общества единственно для того, чтобы пожирать меня глазами, а вовсе не для того, чтобы упражнять свой ум.
Сначала мне нравилось ощущение власти, которая давала мне возможность мучить их; но потом я поняла, что эти мучения им нравятся, как детям нравится, когда их щекочут, и пользоваться этой властью — значит напрягать все силы, чтобы забавлять их. Если бы не глупые мальчики, которые не пожирали меня глазами, а были в самом деле влюблены — бедняжки! Как-то вечером в октябре я получила телеграмму из столицы нашей провинции двадцать пять миль по железной дороге от одних знакомых, которые сообщали, что у них есть ложа в оперу и лишнее место для мепя. Если вы лондонец, то мне следует упомянуть, что оперные и другие труппы ездят в провинцию на гастроли и часто их принимают там гораздо лучше, чем в Лондоне.
У меня хватило времени только вбежать в спальню, придать блеск моей красоте, наспех выпить чашку чаю и успеть к поезду шесть пятьдесят. Я ехала одна: если бы я не могла ходить без провожатых, мне просто пришлось бы все время сидеть дома. Мои братья слишком заняты, чтобы быть моими лакеями; отец и мать — люди пожилые, большие домоседы, и нельзя требовать, чтобы они жертвовали своим покоем ради развлечений дочери и ложились спать за полночь, а что касается горничной, то мне достаточно хлопот с самой собой, и я не могу заботиться еще об одной взрослой женщине. Кроме того, в наших местах в поезде чувствуешь себя, как дома; каждый кондуктор на линии знает пассажиров так же хорошо, как свою собственную семью.
Вот почему вы совершенно напрасно усматриваете здесь нарушение благопристойности — да, я часто езжу в город по железной дороге, подъезжаю к театру, нахожу ложу моих знакомых, еду обратно на станцию и в довершение всех моих грехов сажусь в одиннадцатичасовой поезд, то есть возвращаюсь домой ночью, и все это без компаньонки или провожатого. Давали «Дон-Жуана», и, разумеется, спектакль был отвратительным обманом. Таково большинство оперных спектаклей — для тех, кто настолько хорошо разбирается в музыке, что способен читать оперные партитуры, как другие читают Шекспира. Дон-Жуана пел самодовольный француз с невыразительным, глухим, гнусавым голосом и таким тремоло, что он ни одной ноты не держал достаточно долго и нельзя было понять, есть она в мелодии или нет.
Лепорелло был толстый, вульгарный итальянский комик, который не пел, а крякал. Тенор, худой, как жердь, пропустил арию «Dali sua расе», не надеясь справиться с ней. Партии Мазетто и Командора исполнял один и тот же певец, — судя по всему, помощник режиссера. Что касается женщин, то донну Анну изображала толстуха пятидесяти лет, у Эльвиры было пронзительное, задыхающееся «драматическое» сопрано, и каждый раз, когда она забиралась выше фа диез, я ждала, что она совсем сорвет голос; Церлина, начинающая певица, взятая в испытательную поездку, закончила «Batti, Batti» и «Vedrai саrino» каденциями из сцены сумасшествия Лючии [7] и по требованию публики бисировала и то и другое.
Оркестр был усилен местными любителями, а медь заимствована у оркестра 10-го гусарского полка. Все были в восторге от оперы, а когда я сказала, что я его не разделяю, они ответили: «О! Вы так строги, что на вас трудно угодить. Не кажется ли вам, что своей взыскательностью вы только лишаете себя многих удовольствий?
Когда помощник режиссера и француз под звуки труб 10-го гусарского полка и кряканье толстяка провалились в яму, из которой вырывались языки красного пламени, я, возмущенная и разочарованная, пошла к выходу, удивляясь, почему люди еще приплачивают, чтобы послушать оперу, изуродованную и поставленную так плохо, как никто не позволил бы поставить современную комедию или фарс «Бокс и Кокс». Эта задержка встревожила меня, потому что я боялась опоздать на последний поезд; правда, я немного успокоилась, успев вскочить в вагон за три минуты до отхода, но, когда кондуктор запер меня одну в купе первого класса, настроение у меня все еще было не очень веселое. Сначала я уселась в угол и попыталась заснуть. Но едва поезд отошел от станции, как ударил колокол, предупреждая о тумане, и мы остановились.
Пока я, разбуженная и очень недовольная, ждала, когда мы снова тронемся, тоскливый стук дождя по стеклу заставил меня повернуться к окну, где в черной, как смола, ночи я не увидела ничего, кроме отражения купе, включая, конечно, и себя. Никогда в жизни не выглядела я прелестнее. Я была прекрасна в полном смысле этого слова. Сначала я испытала тщеславное удовольствие.
Первая из этих пьес-дискуссий, Женитьба Getting Married, 1908 , имела некоторый успех среди интеллектуалов, вторая, Мезальянс Misalliance, 1910 , оказалась трудноватой и для них. Затем, словно отыгрываясь за эту уступку вкусу толпы, Шоу создал подлинный шедевр — Андрокла и льва Androcles and the Lion, 1913 , за которым последовала пьеса Пигмалион Pygmalion, 1914 , поставленная Г. Во время Первой мировой войны Шоу был исключительно непопулярной фигурой. Пресса, публика, коллеги осыпали его оскорблениями, а он между тем невозмутимо закончил пьесу Дом, где разбиваются сердца Heartbreak House, 1921 и готовил свой завет человеческому роду — Назад, к Мафусаилу Back to Methuselah, 1923 , где облек в драматургическую форму свои эволюционистские идеи. В 1924 слава возвратилась к писателю, он обрел мировое признание драмой Святая Иоанна Saint Joan. В 1925 Шоу была присуждена Нобелевская премия по литературе, от получения которой он отказался. Последней пьесой, принесшей Шоу успех, стала Тележка с яблоками The Apple Cart, 1929 , открывшая Малвернский фестиваль в честь драматурга. В Москве, куда Шоу прибыл с леди Астор, он беседовал со Сталиным. Когда к власти пришла лейбористская партия, для которой драматург сделал так много, ему предложили дворянство и титул пэра, но он от всего отказывался.
В возрасте девяноста лет писатель все же согласился стать почетным гражданином Дублина и лондонского округа Сент-Панкрас, где он жил в молодые годы. Жена Шоу скончалась в 1943. Оставшиеся годы писатель провел в уединении в Эйот-Сент-Лоренсе графство Хертфордшир , где в возрасте девяноста двух лет закончил свою последнюю пьесу Миллиарды Байанта Buoyant Billions, 1949.
Шоу написал 63 пьесы, а также романы, критические произведения, эссе и больше чем 250 000 писем. Джорджа Бернарда называют самым цитируемым писателем мира, рекордсменом по опубликованным в разных сборниках афоризмам, мудрым мыслям и анекдотам притом, что сам он признавался: «Мой способ шутить — это говорить правду. На свете нет ничего смешнее». В серии «Лауреаты Нобелевской премии» можно познакомиться не только с пьесами, но и с один из пяти написанных Шоу романов. В данном переводе он назван «Карьера одного борца», в Википедии же упомянут под названием «Профессия Кашеля Байрона» 1886.
В 1930 году, 29 сентября, Джордж Бернард Шоу отказался принять титул пэра.
| Автор: Шоу Бернард Джордж - 41 книга - Читать, Скачать - ЛитМир Club | скачать бесплатно все книги автора. Книги 1—25 из 31. |
| Автор: Шоу Бернард Джордж - 41 книга - Читать, Скачать - ЛитМир Club | Творчество Бернарда Шоу драматурга (1856-1950) хорошо известно у нас в стране. Его пьесы "Пигмалион", "Цезарь и Клеопатра", "Профессия миссис Уоррен" и др. прочно вошли в репертуар театров. |
| Книги Бернарда Шоу - 158 произведений | Бернард Шоу, книги которого нацелены на изобличение внутренней нечистоты героев, по-чеховски исследует души и разбитые сердца действующих лиц своего романа, которые бездумно растрачивают культурное наследие нации. |
| Бернард Шоу «Автобиографические заметки. Статьи. Письма» | В книге представлены наиболее известные произведения классика английской и мировой литературы Джорджа Бернарда Шоу. |
| "Всегда говорите правду — нет ничего смешнее". Юмор и реализм в пьесах Бернарда Шоу - ТАСС | * Джордж Бернард Шоу (George Bernard Shaw) [26 июля 1856 — 2 ноября 1950] — английский драматург; лауреат Нобелевской премии по литературе. |
Топ-10 лучших произведений Бернарда Шоу
Книга Бернард Шоу Цезарь и Клеопатра Ученик дьявола Театр до 1917 г. По мере того, как благодаря богатству воображения, оригинальности мысли и блеску остроумия рос драматург Бернард Шоу, в сознании английской публики возникал совсем непохожий на него персонаж, которого сам Шоу обозначал как Дж. Джордж Бернард Шоу — британский (ирландский и английский) писатель, романист, драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе.
Бернард Шоу (перевод Марианны Таймановой)
Шоу говорил, что в мире есть ужасная несправедливость, что акценты и произношения разделяют людей на разные социальные классы — и это неправильно. В своей пьесе Шоу рисует нам образ представителей низшего сословия — Cockney, и намеренно путает слова, делает неправильный порядок в предложении, Элиза и ее отец в общении используют более простые слова, а представители аристократии могут неожиданно заговорить на французском или латыни. Как бы там ни было, пьеса имела оглушительный успех, ее показали более сотни раз по всему Лондону, а что более важно — "Пигмалион" принес Шоу "Оскара" за лучший сценарий в 1938 году. Кроме того, пьеса стала основой для знаменитого мюзикла "Моя прекрасная леди" композитора Фредерика Лоу. Сам Шоу принял тогда лишь медаль, а от денежной выплаты отказался, попросив передать средства в помощь переводу шведской литературы на английский язык. В своей автобиографии Шоу сказал, что в подобных книгах все врут. Он говорил, что с ним в жизни не происходило ничего невероятного, а самые интересные вещи для него — это книги или его пьесы. Он никогда не придумывал афоризмов специально, а если у Шоу спрашивали, как ему удается так искрометно шутить, он отвечал: "Я просто всегда говорю правду, ведь нет ничего смешнее этого". Государственным комитетом Российской Федерации по печати. Отдельные публикации могут содержать информацию, не предназначенную для пользователей до 16 лет.
Macmillan George Bernard Shaw is one of the most famous and celebrated Irish playwrights and this new collection brings together the very best of his witty and entertaining comedies in one volume; Pygmalion, Major Barbara and Androcles and the Lion. These beautiful books make perfect gifts or a treat for any book lover. This edition has a preface by Oscar-winning actress Judi Dench.
Тырин Михаил - Желтая линия Татьяна Орловская 4 часа назад Прослушала 5 минут, подскажите, эта так называемая музыка идёт на протяжении всего рассказа?
Или она закончится и... Коуни Майкл - Закованный разум Кто о чем, а болящий патриот как обычно все к «жопе» сводит. И голос хороший, и микрофон тоже.
Видно, как Шоу была дорога идея целостного ансамбля, где правильно подобраны и распределены роли. Интимно-лирическое начало, как начало поэтическое, не выпадало из поля зрения Шоу-драматурга и Шоу-режиссера. Оно занимало вполне определенное место в его драмах и комедиях, как это не раз давал понять Шоу в своих письмах к Баркеру и Патрик-Кэмпбелл. Бездарность не причиняет хлопот, и в спектакле, который нуждается в режиссуре, она образует лучший исполнительский состав. Но мои пьесы требуют не режиссуры, а актерской игры, и притом самой серьезной. В них должен слышаться гул и хруст подлинной жизни, сквозь который временами проглядывает поэзия. Для этого нужны сказочная энергия и жизненная сила.
Монотонное сладострастие красоты, каким упивается тот, кто раболепствует перед искусством, а не владеет им, для моих пьес гибельно». Шоу не недооценивает роли режиссера, но он по-своему эту роль понимает, о чем свидетельствуют его письма, а также очень содержательная и интересная книга английского актера и драматурга Ричарда Хаггета «Правда о «Пигмалионе» 4. В представлении Шоу, режиссер — мудрый и дипломатичный наставник, а не диктатор, сковывающий творческую инициативу автора. Режиссер не натаскивает актера, а направляет к истинному пониманию тех характерных черт, которые определяют внутреннее существо той или иной роли и ее место в целостном ансамбле. В иных случаях, когда такой выдающийся актер, как Бирбом Три, явно вступал в противоречие с литературной концепцией драматурга и истолковывал образ героя «Пигмалиона» Хиггинса в привычном для него стиле «романтизации», Шоу не считал возможным в своем письменном обращении к актеру смягчать саркастичность и жалящую язвительность тона. Уникальные, замечательные в своем роде «Последние предписания», обращенные к Патрик-Кэмпбелл они включены в книгу Р. Хаггета , говорят не только о бескомпромиссной твердости Шоу в защите своих концепций, но и об его умении убедительно их аргументировать; с ними не могла не согласиться первая и талантливейшая исполнительница роли уличной «замарашки», чудесным образом превращающейся в светскую даму. Драматургу-новатору было очень важно привлечь на свою сторону такую самобытную, темпераментную актрису, как Стелла Патрик-Кэмпбелл, игру которой он в 90-е годы анализировал на страницах «Сатердей ревью». Высоко отзываясь о способности актрисы создавать индивидуальные характеры, восхищаясь ее мастерством и своеобразной манерой игры, Шоу вместе с тем отмечал то, что ему казалось неудачей. В частности, он высказывал свою неудовлетворенность тем, как актриса исполняла роль Джульетты, изображая сознательно рассчитанными приемами настроение, а не страсть.
В конце века и завязалась длительная переписка 1899 — 1939 между Шоу и Патрик-Кэмпбелл, а особенно интенсивной стала она в те годы, когда у Шоу появились надежды, что талантливая актриса сможет выступить в роли Элизы Дулиттл, когда человеческое расположение и симпатии к ней заметно и бурно определились. Эта переписка содержит еще одну очень земную и в то же время романтическую историю, легшую в основу известной драматической композиции Джерома Килти «Милый лжец». Письма к Стелле, которую Шоу называет своей Беатриче, полны диссонансов; их общая атмосфера очень изменчива и драматична. Они заключают в себе и страстные, порывистые признания, и укоры совести, говорят и о внутреннем разладе человека, которому очень больно видеть чужое страдание, и о трагическом стоицизме писателя, потерявшего мать и с насмешкой относящегося к факту неминуемого конца. Здесь есть страницы, полные гневного протеста против бессмысленной кровавой бойни, уносящей человеческие жизни, и размышления о кино и его возможностях в движении запечатлевать «живое очарование» и человеческую красоту, и горькие сожаления, и неизменная преданность той, кого Шоу когда-то называл Беатриче. В «карнавале слов» мастера «словесных узоров», как Патрик-Кэмпбелл называла своего корреспондента, вырисовывается замечательный автопортрет иронического полемиста и бойца, преданного своей общественной миссии, автопортрет человека, про которого говорят, что у него нет сердца: «Я сижу тут, мозги мои работают, как мельничные жернова, я пишу предисловие к давно готовящемуся сборнику моих пьес, отрываясь только затем, чтобы привести в действие мои скорострельные пушки, дабы выстрелить убийственным письмом в гущу какой-нибудь общественной свары.
Эксклюзивная книга Джордж Бернард Шоу Избранные произведения в кожаном переплете
Бернард Шоу, книги которого нацелены на изобличение внутренней нечистоты героев, по-чеховски исследует души и разбитые сердца действующих лиц своего романа, которые бездумно растрачивают культурное наследие нации. Бернард Шоу верил в гениальность каждого человека, в способности любого человека создавать что-то прекрасное, ценное, нужное. По мере того, как благодаря богатству воображения, оригинальности мысли и блеску остроумия рос драматург Бернард Шоу, в сознании английской публики возникал совсем непохожий на него персонаж, которого сам Шоу обозначал как Дж. Бернард Шоу в 1894 году. Ниже приведен список произведений Джорджа Бернарда Шоу. В первом разделе представлены работы в хронологической последовательности по мере написания, во втором эти работы представлены в виде таблиц по жанрам. Жизнь Бернарда Шоу была долгой. Великий ирландский и британский драматург и писатель прожил 94 года, написал более ста книг.
Бернард Шоу. Письма
| Бернард Шоу. Письма | известный ирландский драматург, критик и полемист, работавший в основном в конце XIX - начале XX века. |
| В библиотеке № 172 рассказали о жизни и творчестве Бернард Шоу | Появился новый механим кеширования 31.05 - Библиотека переехала на новый сервер 02.10 - Заработала система рассылки новостей! |
| Шоу Джордж Бернард | О музыке. Говоря о газетных статьях великого Бернарда Шоу (1856—1950) на музыкальные темы, автор подробной биографии писателя Хескет Пирсон рискует утверждать: «В первый и последний раз за всю историю английской критики человек. |
"Всегда говорите правду — нет ничего смешнее". Юмор и реализм в пьесах Бернарда Шоу
Джордж Бернард Шоу — единственный человек, удостоенный и Нобелевской премии в области литературы, и премии «Оскар» – Самые лучшие и интересные новости по теме: Бернард Шоу, мудрости, цитаты на развлекательном портале бесплатно читать книги онлайн. Джордж Бернард Шоу родился в Дублине в семье торговца зерном и певицы. Аудиокнига "Pygmalion", автором книги является Бернард Шоу На нашем сайте аудиокнига находится в разделе аудиокниги на английском языке, социальная проза, экранизации, Авантюры, Зарубежная драматургия, Пьесы и драматургия. За что Бернард Джордж Шоу получил Нобелевскую премию по литературе за какую книгу или книги. библиотека ЛибКинг.
Шоу Джордж Бернард
О музыке. Говоря о газетных статьях великого Бернарда Шоу (1856—1950) на музыкальные темы, автор подробной биографии писателя Хескет Пирсон рискует утверждать: «В первый и последний раз за всю историю английской критики человек. Эта книга, выпущенная в Москве в 1968 году издательством «Молодая Гвардия», хранится в фонде Российской государственной библиотеки для слепых вместе с произведениями Бернарда Шоу в форматах, доступных для чтения слепыми и слабовидящими людьми. Список книг автора Бернард Шоу, которые можно читать онлайн бесплатно или скачать в формате fb2. Эта книга, выпущенная в Москве в 1968 году издательством «Молодая Гвардия», хранится в фонде Российской государственной библиотеки для слепых вместе с произведениями Бернарда Шоу в форматах, доступных для чтения слепыми и слабовидящими людьми. Книги Джордж Бернард Шоу — ирландский драматург, писатель, романист, лауреат Нобелевской премии в области литературы и один из наиболее известных ирландских литературных деятелей.
Бернард Шоу. Письма
| Джордж Бернард Шоу - список книг по порядку, биография | Джордж Бернард Шоу. |
| Писательское место Бернарда Шоу | Пикабу | Книги онлайн» Облако тегов» Бернард Шоу. |
30 лучших цитат Джорджа Бернарда Шоу
Главная > Книги > Топ-10 лучших произведений Бернарда Шоу. Бернард Шоу – один из самых известных ирландских деятелей, драматург и романист. Главная > Книги > Топ-10 лучших произведений Бернарда Шоу. Бернард Шоу – один из самых известных ирландских деятелей, драматург и романист. Читайте и слушайте книги автора Бернарда Шоу: доступно 23 книги, отзывы и цитаты. На Литрес вы можете скачать электронные и аудиокниги в удобном формате или читать онлайн. Лучшие и новые книги 2024 автора: Шоу Бернард в интернет-магазине Лабиринт. Джордж Бернард Шоу — единственный человек, удостоенный и Нобелевской премии в области литературы, и премии «Оскар» – Самые лучшие и интересные новости по теме: Бернард Шоу, мудрости, цитаты на развлекательном портале