В интервью Forbes Life режиссер рассказал, как получать деньги на авторское кино в России (сложно) и что значит для него попадание фильма про «Норд-Ост. Все об авторском кино, новости синематографа, отчеты кинопоказов в арт-клубе-галерее "Улица Оги".
Где в столице посмотреть кино "не для всех"
Например, недавно здесь демонстрировали чрезвычайно спорный, не для широкого экрана фильм "Большое варево". Привели подсчеты: интересуются отечественным авторским кино 150-200 тысяч человек. Авторское кино. События в ленте осн. «Повар» собрал 15 миллионов долларов в прокате США, что, конечно, ерунда по сравнению с какими-нибудь «Мстителями», но для авторского кино прямо-таки достижение. В московском кинотеатре «Ролан» покажут в том числе фильмы, в этом году получившие номинации на «Оскар» и «Золотой глобус». Не для всех: программа фестиваля авторского кино «Арт-мейнстрим» DR. Очень часто авторское кино становится трудным для понимания из-за количества отсылок к старому кинематографу или к картинам, которые могут быть неизвестны зрителю, поэтому и разгадать отсылку бывает просто невозможно.
Кинофестиваль «Докер» соберет авторское документальное кино со всего мира
Смотрите фильмы, сериалы, и мультфильмы из списка "Кино не для всех" в нашем онлайн-кинотеатре. Несмотря на то, что артхаусные и авторские фильмы, как правило, не выходят в широкий прокат и не зарабатывают миллионы долларов, они занимают свою, особенную нишу в истории кинематографа. Например, недавно здесь демонстрировали чрезвычайно спорный, не для широкого экрана фильм "Большое варево". В московском кинотеатре «Ролан» покажут в том числе фильмы, в этом году получившие номинации на «Оскар» и «Золотой глобус». Не для всех: программа фестиваля авторского кино «Арт-мейнстрим» DR. * Многие скажут, что это авторское кино, но не арт-хаус.
Авторское кино России - 20 лет Кинотавра в мини-рецензиях журнала Максим
Известие о том, что медиаструктура под руководством Константина Эрнста собирается воскресить почивший в бозе формат, сидящие в зале грустные профессионалы встретили аплодисментами. Если на жизнь нашего авторского кино так влияла телепередача, то что представляет собой его судьба в России сегодня, когда страна переживает столь ясно ощутимую турбулентность? Кто и зачем его делает? Кто его смотрит? И какие конкретно факторы определяют его прямо сейчас? Реклама на РБК rbc. Прежде всего, конечно, Министерства культуры, которое активно субсидирует дебюты, артхаусное и документальное кино, и в куда меньшей степени «Фонда кино», деятельность которого все-таки направлена на развитие и поддержку проката так называемого коммерческого кинематографа, а также «Института развития интернета», который вкладывается в контент для интернет-платформ. К этим гигантам подключаются государственные игроки поменьше вроде региональных комитетов по культуре и частники. Самая крупная и заметная из частных киноинициатив — это, безусловно, фонд «Кинопрайм», учрежденный Романом Абрамовичем.
Артхаус считается синонимом независимого, умного и модного кино, что многих прельщает. В США артхаусами с 1940 года называют кинотеатры при университетах и в музеях.
В Россию это понятие пришло в 1970 году и начало активно развиваться, это нужно было для возможности противопоставить массовому — кино с глубоким смыслом, рассчитанное на публику, отвергающую попкорн-кинематографию. В артхаусном прокате, как правило, идут картины независимых режиссёров, для которых не нашлось места в большом прокате. Видео, снятое дрожащими руками на мобильный телефон, с длинными диалогами ни о чём, можно смело назвать артхаусом и выкладывать на специализированные сайты. Само определение подразумевает наличие тысяч фильмов, которые многим сложно понять, а в большинстве случаев — вообще не понять. И не надо.
Но эта история накладывалась на период гибели русского авангарда. Вот на соединении этих двух тем и получилось кино. Но, смотря их, я почему-то все время вспоминаю Сергея Соловьева, который, снимая «Ассу», вместе со своими героями скандировал в финале: «Перемен! Мы ждем перемен! Мои фильмы — исторические, потому что современному дню всегда соответствуют какие-то аналоги в истории.
Хотя параллели возникают часто незапланированные. Но что бы ты ни сказал о прошлом, это повторяется в сегодняшнем дне. Именно поэтому в лоб о сегодняшнем дне мне говорить неинтересно: я считаю, что для того, чтобы что-то обобщать, должно пройти время. На сегодняшний день надо смотреть с некой временной дистанции. Именно поэтому мне пока не хочется снимать о «сейчас». Но вы в «Войне Анны» нашли удивительный ход и эту закрытую дверцу подтолкнули плечом. У вас девочка из камина немецкой комендатуры подсматривает в щелку за тем, что происходит во внешнем мире, и мы сами все начинаем воспринимать незамыленным взглядом ребенка... Я просто рассказывал историю. В «Войне Анны» сработало то, что я всегда хотел снять малыми средствами фильм о большой проблеме, в данном случае — о войне, — добравшись при этом до сердец и разума зрителей. Нынешние дорогущие картины про войну делаются за огромные деньги, и когда мне озвучивают, во что они обошлись, я впадаю в ступор.
Эти фильмы ведь никогда не отобьют затраченных средств, а это жалко. Оказывается, отсутствие внятной слуховой информации обостряет прочие чувства — способность наблюдать, например… Зритель наблюдает так же внимательно, как и Анна, прячущаяся в камине комендатуры, и пытается оценить, насколько опасно для жизни то, что происходит снаружи. Сначала мы снимали подробно каждую историю, которую Анна могла увидеть в свою щелочку. И каждая была рассказана на разных языках, имела свое развитие и кульминацию. Но именно из-за того, что Анна находилась на перекрестке военных дорог — а это война мировая, — в фильме звучит и французская, и немецкая, и венгерская, и румынская, и украинская, и русская речь. В первом варианте все эти истории, о которых я сказал, были, но потом они как-то стали сами собой не важны. В итоге остались, скомпоновавшись в единое целое, только обрывки разговоров. И вот то, что слышит Анна, слышит и зритель. Я слышала, что вы даже хотели одно время сделать киноисторию, которую рассказали бы 20 разных режиссеров? Хотя сейчас мне уже не очень нравятся киноальманахи, снятые разными режиссерами.
Мне хотелось бы самому сделать киноальманах полностью. Есть пара достойных сценариев, состоящих из микроновелл. Мне нравится, когда буквально одним штрихом можно рассказать историю, передав ее суть. Мой фильм складывается из них.
Проговорившись, она мгновенно засыпает, оставляя немало растерянного супруга в одиночестве.
Ее слова — даже не расплывчатое намерение. Так, нечто остаточное между делами, мыслями, планами; нечто скорее по случайности озвученное на границе сна и яви. Тем не менее, эта бесплотная частица, отколовшаяся от молчания, начинает понемногу влиять на жизнь героев, перекраивая их привычки, поступки, а в конце концов, позволяя переоценить отношение друг к другу. Кадры этой скромной на вид лав-стори взаимно запутываются и любезно противоречат друг другу, раздразнивая смутной догадкой: словно бы некоторые важнейшие сцены мелькнули совсем рядом, но выпали из фильма. На экране и в восприятии зрителя потухает, так и не загоревшись, целая серия недомолвок.
Умолчаний любовного и повседневного характера: cмутная неубежденность героини в своих чувствах; ее тревога перед еще совсем незнакомым любовником; незрячесть желаний. В конце концов, и попросту каждодневная чепуха — люди жуют завтраки, ходят по улицам, предаются минутам безделья, — все то, что происходит словно «само собой», «помимо нас» и крайне редко изображается в кино, но отнимает значительную часть жизни и оказывает на нее колоссальное воздействие. Тан Чуй Муй не бросается как можно скорее проиллюстрировать все «забытые» эпизоды и «выпавшие» оттенки чувств, она лишь делает громкий акцент на их отсутствии. Здесь происходят не события, но пустоты между событиями. Звучат не слова, но умолчания за ними.
Из пробелов и умолчаний складывается что-то наподобие влюбленной речи, которую произносит фильм. Гораздо изящнее и не столь прямолинейно тот же прием работает в полнометражной работе Муй. Где на умолчания даются лишь слабые намеки, их присутствие заметно лишь из странных и резких монтажных переходов. Но вместо выразительности произошедших событий Муй определенно уделяет внимание трепету перед событиями неслучившимися, закадровыми. Их волнительному и действующему на воображение потенциалу.
С этой точки зрения кинематограф Муй не без доли условности, но все же можно назвать производной от хоум-видео. В конце концов, что такое «домашняя пленка» как не возвращенное на мгновение умолчание? Одна из первых короткометражных работ Муй, «Дерево в Танджунг-Малим» и есть что-то вроде воображаемого, нафантазированного хоум-видео на мотивы режиссерской юности. Одна из сцен того фильма ложится неожиданной рифмой к картине Лаврецкого. Во время ленивых бесцельных блужданий по ночному городу парень пристает к девушке с просьбой напеть какую-нибудь песню.
Спасение марсиан, советские дети и много музыки: каким будет новый фильм пятигорского режиссëра
Для лиц старше 12 лет Адрес электронной почты для отправления досудебной претензии по вопросам нарушения авторских и смежных прав: copyright@ Результаты СОУТ. Нам всегда нравились ребята вроде Триера, Джармуша и других творцов, снимающих так называемое кино не для всех. История персонажа с символичным именем Любовь станет рамочным обрамлением для всего киноповествования, а отразить смыслы поможет звучащий еще и за кадром голос героини. Авторское кино долгое время имело статус элитарного, которое может понять не каждый. Яркая представительница французского авторского кино никогда не уклонялась от мрачных реалий.
Где в столице посмотреть кино "не для всех"
Здесь вы не найдёте ничего общего с массовыми фильмами. Режиссёры отказываются от привычного повествования, чтобы полностью оторваться от влияния авторского кино. Сюжеты смешиваются с потоком мысли автора и превращаются в полный сюрреализма аттракцион.
Публикую по тексту оригинала Вследствие моего нарушения правил п. Фильмы, побеждавшие на «Кинотавре» с 2000 года, в сумме идут около 40 часов. Ты же потратишь сейчас на их изучение порядка 40 секунд. И это тот фильм, где разговор в милиции с подростками начинают с мощного хука справа, памятная сцена.
Как только вы говорите, больше всего нас интересуют фильмы о великой Победе, так появятся люди, которым плевать на великую Победу и которые, просто зная, что под это выделяются деньги, вам что-нибудь принесут. Дальше вопрос организации, дающей деньги: кто-нибудь талантливый принес вам что-нибудь, но не про победу, а другой принес бездарное, но про победу, как вы просили.
Вы кому дадите деньги? На всех денег все равно не хватит. Скажем так, это не вопрос цензуры или самоцензуры. Заказ, с моей точки зрения, облегчает конъюнктурщикам, часто бездарным, путь к получению этого заказа. Проекты Михалкова, например, всегда удостаиваются государственного финансирования. Так происходит потому, что он вхож в определенные круги? Возможно, они свято верят, что хоть предыдущий фильм мэтра и провалился в прокате, этот точно не провалится. То, что Михалков искренне каждый раз пытается снять шедевр, не сомневаюсь.
Зритель относится к нему в последнее время довольно скептически. Мы это видим по кассовым сборам. Из этого можно сделать простой вывод: те государственные инстанции, которые выделяют деньги Михалкову, выделяют не для того, чтобы эти деньги вернулись, а потому, что они считают, что это важно. Может быть, потому что вместе играют в гольф, а может быть, потому что Михалков кажется им самым выдающимся российским талантом, который должен получать деньги независимо от коммерческого результата. Ведь по этому же принципу давали деньги Сокурову на его «Фауст». И фильм не окупился, но зато получил золотого льва на Венецианском фестивале. Не будем забывать, что у Михалкова тоже такой лев есть. Много отечественных фильмов остается «за бортом» широкого экрана.
Не кажется ли вам, что таким образом, в погоне за деньгами прокатчики наносят серьезный ущерб российскому кинематографу и культуре в целом? Прокатчики — это коммерсанты, они должны показывать то, что будет смотреть публика. Я помню, когда одновременно выходили «Гравитация» и «Сталинград». Но когда увидели, как народ повалил толпами на «Сталинград», они сами просили продлить «Сталинград» и не показывать «Гравитацию». Снимайте валентные фильмы, и прокатчики сами будут умолять вас дать эти фильмы им. Это говорит только о качестве российского кинематографа. На ваш взгляд, какие усилия нужно предпринять отечественному кинематографу, чтобы выйти на качественно новый уровень? Дать авторам свободу творчества и достаточное количество денег, чтобы они могли эту свободу осуществлять.
В десятке лучших фильмов, которую я составляю каждый год, фильмы от американских до тайских, от российских до греческих. В принципе, я же раб проката. Я смотрю все фильмы, которые у нас выходят. Мультипликационный фильм как-то не стыкуется с образом серьезного кинокритика… — Это наши предрассудки, что анимация — для детей, а серьезные критики или взрослые зрители этим интересоваться не должны. Анимация последние лет 20-30 существует абсолютно наравне с игровым кино в отношении интереса публики. Иногда анимация вызывает даже больший интерес. Игровое кино многим детям не интересно, анимация интересна всем детям. А некоторые анимационные фильмы интересны еще и всем взрослым.
Я думаю это относится в равной степени ко всем продуктам компании Pixar и японской студии Ghibli. Поэтому когда я говорю о тенденциях кино XXI века, я обязательно отмечаю тенденции уравнивания в правах анимации с игровым кино. Оксана Карас, режиссер «Хорошего мальчика», которому достался гран-при, позиционирует фильм, как смешение жанров. Как вы считаете, такое направление интересно зрителям? Есть ли у него дальнейшие перспективы развития? Смешение жанров, да и сам формат российского семейного кино, кино для тинейджеров, очень рискованны. Пока я не знаю ни одного примера, когда это сработало. Но Оксане Карас желаю дальнейшего успеха.
А что тогда является? Искусство — способ заставить заработать твой мозг. И чем оно абстрактнее, тем мозг лучше работает, достраивая те связи, те образы, которые тебе недодал намеренно сам художник. Литература в этом смысле совершенна. Сравнить ее можно только с музыкой. Но музыка редко дает интеллектуальный заряд, чаще он эмоциональный. А кино стоит в моем личном рейтинге искусств на одном из последних мест, потому что оно дает человеку все готовое. Могу сказать, что в этом году есть три хита, которые нельзя пропустить.
Первый «Книга непокоя» — единственная прозаическая книга португальского поэта Фернандо Пессоа. Второй — новая книга Милана Кундеры «Торжество незначительности». Книга совсем маленькая, читается за час, но совершенно изысканная, невероятная. Третий — книга Джонатана Франзена, по-английски переводится, как «Чистота», какой будет русский перевод, я не знаю. По силе воздействия произведение можно сравнить с «Щеглом» Донны Тартт. Еще, конечно, всем посоветую «В поисках Дори» и «Большого и доброго великана» Спилберга.
На остров, где единственные живые существа — это крикливые чайки, приезжают два смотрителя для работы на маяке. Старый сваливает всю тяжелую работу на молодого, гоняет его, оскорбляет, газлайтит и не подпускает к собственно маяку. Молодой покорно трудится и слушает брань, стиснув зубы, — он хочет заработать денег, чтобы построить дом.
Авторское кино у нас есть. Режиссер «Войны Анны» Алексей Федорченко создает новую стилистику
Наш канал призван привнести в мир современного кинематографа долю искусства и неповторимости, открывая перед подписчиками удивительные миры артхауса и редкие жемчужины авторского кино. Наши эксперты в мире кино регулярно предоставляют обзоры и рецензии на самые интересные и актуальные фильмы. Мы анализируем их искусство, технику, идеи и передаем вам наше эксклюзивное мнение.
Однако проведенные исследования, указал Мединский, доказывают обратное. Напротив, рассказал глава ведомства, крупные компании, ввиду их больших сборов, несут минимальные потери, в то время как авторское кино теряет по-максимуму. Не имея лишних средств для борьбы с пиратством, авторское, дебютное и детское кино оказывается в ситуации полной зависимости от госдотирования.
И тем не менее, эти четыре минуты задают своеобразную рамку для всех последующих «серьезных» картин Силвера. В них всегда есть дом — жилище родителей, коммуна, ночлежка, хоть что-нибудь. Где дом, там и общежитие — пышное цветение нежностей и мерзостей длительного человеческого сосуществования. И, наконец, в таких условиях любая съемка — своеобразное хоум-видео. Главные роли достанутся самому Нейтану, его девушке и матери.
Впрочем, даже отдаляясь от подобной камерности, разыгрывая все более многосложные истории — из жизни сообщества для наркозависимых или о бесприютных нью-йоркских скитаниях юной девушки, — в любом сюжете Силвер обязательно выковыривает себе ракурс для стилистики хоум-видео. Например, в «Зловонных небесах» обитатели коммуны трезвости используют ручную камеру для фиксации сомнительных терапевтических сеансов: жителю дома предлагается в игровой форме вновь перенести самый унизительный эпизод своей жизни. С уютно-теплой домашней пленки помаленьку начинает стекать слюна и кровь. В этот момент возникает догадка — наши частные видео, как и далекие воспоминания, не только очаровывают, но и незаметно ранят, всегда сообщают опасную тревогу. Именно к этим болезненным свойствам пленки более всего чувствителен и влеком Нейтан Силвер. Тот самый мальчик, когда-то в 9 лет сам ставший частью кричащей, бунтующей трехминутной видео-ленты. Теперь он помещает на ту же плоскость своих героев, внимательно экзаменуя их болевые пороги и то, как причудливо они сплелись с их человечностью. Возможны легкие приступы неловкости и стыда, волны удивления, не исключено общее состояние дискомфорта. Что-то надламывается в зрительском организме: сбивается лишняя спесь чувство всевластия над кинокартинкой , стираются представления о хорошем качестве. Причем всегда по-новому.
При встрече с каждым следующим фильмом Лаврецкого неловкость подберется и застанет врасплох с новой, неожиданной стороны, удивление разгорится как впервые, а дискомфорт перейдет в стадию обострения. Одну из его работ, серию дневниковых бытовых зарисовок под исчерпывающим заголовком «Несколько сцен с моей девушкой Олечкой Ковалевой» хочется от всей души возненавидеть через 15-20 минут просмотра. Возненавидеть за чрезмерную интимность, казалось бы, не предназначенную для посторонних глаз; лишнюю близость — Никита то и дело врезается камерой прямо в лицо Олечки Ковалевой или выкручивает зум, чтобы проскользить мимо ранки у ее мизинца. Возненавидеть за навязчивость и насилие: даже когда Олечка изо всех сил потребует выключить камеру, съемка неловких, неудобных, конфликтных моментов личной жизни продолжится. Возненавидеть и просто из недопонимания зачем я просматриваю эти странные кусочки чужой жизни? Возненавидеть, чтобы в конце накрепко влюбиться.
Русский артхаус, фильмы представителей которого появятся в этой статье, заслуживает отдельного рассмотрения. А Wink Блог с радостью познакомит тебя с творчеством пяти лучших и злободневных режиссеров в текущей российской действительности. Кантемир Балагов Кантемир — тридцатилетний кабардино-балкарец с курса Александра Сокурова. Это был огромный и значимый успех для юного уроженца северного Кавказа. Через 2 года Балагов вернулся на лазурный берег Канн со своей второй работой — послевоенной драмой «Дылда» и преумножил заслуги, не только повторно взяв тот же приз, но и награду за режиссуру. Хочешь поближе познакомиться с творчеством Балагова? Тогда заходи на Wink. Андрей Звягинцев Многие критики сходятся во мнении, что Андрей Звягинцев является главным российским режиссером 21 века, и с этим действительно трудно поспорить. Его первая полнометражная драма «Возвращение» была награждена в 2003 году «Золотым львом» в Венеции, и с этого момента постановщик стал завсегдатаем крупных фестивалей. Снятая в 2007 году притча «Изгнание» демонстрировалась в Каннах, а Константин Лавроненко получил «Серебряную премию за лучшую мужскую роль».
арт-хаусные фильмы авторское кино
Тогда всё получится с Божьей помощью. И конечно, продюсеру необходимо не бояться проигрывать. Если проиграл, не разочаровываться, а усвоить урок. Не думать о том, что думают другие, доверять себе, верить в то, что должен показать миру. Чтобы войти в историю, необходимо мыслить масштабно. Особенно в творчестве, ведь кино — мистическое искусство, восьмое чудо света. Продюсер без потерь — не продюсер. Он как теряет, так и находит. Это такая венчурная профессия, как и венчурное финансирование в кино. Голливуд — полностью инвестиционный проект, где доминируют частные капиталы. Россия — единственная страна в мире, где кино финансируется за счёт государства.
У нас поддерживают кинематограф всецело, несмотря ни на какие ситуации в стране и в мире. Как начинался ваш творческий путь? Тогда наше АНО «Агентство по международным проектам в области культуры, образования и спорта» участвовало в различных московских грантах. Совместно с департаментом семейной и молодёжной политики города Москвы я организовала Международные фестивали творчества для детей и родителей «Мы — это мир» в Греции, Сербии, на Кипре и «Звёзды материков» в США и Австралии. Задача состояла в том, чтобы приобщить зарубежную аудиторию к русской культуре во всех её проявлениях — в области живописи, графики, прикладного искусства, музыки, балета. Мною двигала идея популяризации народной дипломатии Фонд поддержки публичной дипломатии имени А. Горчакова появился уже позднее. Наше агентство поддержали в Министерстве иностранных дел РФ и в комитете Государственной думы по международным делам. Это действительно положило начало развитию народной дипломатии, которая показала себя на деле. Через культурные и образовательные проекты мы продемонстрировали, как живут наши творческие люди и семьи.
Кроме того, я организовала международные форумы русского языка и литературы, посвящённые 150-летию Антона Павловича Чехова и 300-летию Михаила Васильевича Ломоносова. В России мы создали проект «Золотое кольцо России». К нам приезжал один из солистов театра «Ла Скала» Федерико Лепре, который пел у нас на городских открытых площадках, общался со зрителями взрослого поколения — детьми ВОВ — в Иванове, Ярославле, Переславле-Залесском о великом подвиге и победе наших солдат. И каковы, на ваш взгляд, перспективы развития отношений России и западных стран? Сколько раз бывало, что они приходили на помощь в решении каких-то бытовых вопросов — найти инструменты, показать улицу. И всегда аплодировали нашим коллективам, пели песни на русском языке, старались правильно произносить текст. Мы, как организаторы фестивалей, совершенно не затрагиваем политическую сферу, это отдельные задачи нашего государства, отдельная зона, в которую могут входить только сведущие люди, разбирающиеся в данном вопросе. А на уровне взаимодействия с людьми из разных стран отношения всегда были достаточно тёплыми и радушными. На Западе все знают матрёшку, «Катюшу», наш классический балет, хоккей. Это не зависящее от политики.
Индийские фильмы у нас, к слову, и без того обожают, а про значимость в жизни россиян Джеки Чана думаю и говорить лишний раз не стоит. В общем, милости просим, дорогие коллеги, партнеры, союзники. Наш рынок готов к азиатскому вторжению. Сюда же можно отнести кино совсем еще не изведанных в этом смысле территорий, таких как Бразилия, Мексика оттуда родом, между прочим, любимый всеми Иньярриту, автор «Выжившего», «Бердмэна» и других культовых фильмов и многих других стран. Например, в последние годы активно развивается кинематограф в Африке, в небольших островных странах Азии. Те же Австралия и Новая Зеландия также пока не выступали против проката на территории России. Опять же, в русском менталитете артхаус и авторское кино занимают особое место. Нам всегда нравились ребята вроде Триера, Джармуша и других творцов, снимающих так называемое кино не для всех. Тем более артхаус часто связан со страданиями и болью, чего нам, судя по всему, вечно недостает в жизни, так что такой вариант также может стать если не панацеей, то листиком подорожника на зияющие дыры в российском прокате.
Правда, есть вероятность, что без поддержки крупных дистрибьюторов немногие авторы рискнут зайти на наш рынок: слишком велики риски не только не окупиться, но и остаться в минусе. Да и те же американские режиссеры наверняка не горят желанием поддерживать российского зрителя качественным творчеством. Все же тезис про искусство вне политики — совершенно беспардонная ложь. Да и будут ли зрители платить за условные «Землю кочевников», «Минари», «Маяк» и другие ленты, не подпадающие под жанр строго развлекательного кино для массового зрителя? Кадр из фильма «Земля кочевников» В конце концов про смерть кинотеатров мы говорим уже не один год и даже не десятилетие. Может быть, отключение от аппаратов жизнеобеспечения, которое затянулось на столь длительный срок, это возможность провести пересадку? Что если сети наконец решатся на смену векторов развития с увеличения объемов потребляемого зрителями поп-корна на новые аудитории и форматы?
Люди, ответственные за принятие решений, даже пытаются убеждать публику и индустрию в том, что поле возможностей для авторского кино в России, наоборот, за последние годы лишь расширилось — в списке плюсов и приход стримингов, и расчищенное от зарубежных тяжеловесов прокатное поле. Но пока поводов для оптимизма немного. Факт в том, что кинематографическая экосистема, формировавшаяся последние лет 15 с момента создания Фонда кино и большой реструктуризации киноотрасли и находившаяся до 2020-го в шатком равновесии, — сегодня переживает процесс шоковой перенастройки.
Слишком многое случилось. Даже раньше на нашу индустрию авторского кино оказывали влияние и незначительные, казалось бы, ничтожные факторы. К примеру, совсем недавно на фестивале «Маяк» в ходе разговора о трудностях продвижения авторского кинематографа в России спикеры очень серьезно говорили о том, как много значил для проката подобного кино телевизионный проект «Первого канала» «Закрытый показ». Известие о том, что медиаструктура под руководством Константина Эрнста собирается воскресить почивший в бозе формат, сидящие в зале грустные профессионалы встретили аплодисментами. Если на жизнь нашего авторского кино так влияла телепередача, то что представляет собой его судьба в России сегодня, когда страна переживает столь ясно ощутимую турбулентность? Кто и зачем его делает?
Да, действительно важно, но то авторское кино, что у нас существует, не должно быть одинаково провинциально унылым. Мы копаем себе могилу. У нас появились приличные операторы, больше приличных актеров, чем десять лет назад.
У нас в среднем все стало качественнее. И есть действительно неплохие фильмы. Но проблема нашего кино в том, что у нас не растут новые Эрмлеры, Эйзенштейны, Спилберги, Лукасы… Мы — вялые. И кино у нас вялое. Да, сейчас несколько фильмов отобрали в не самые важные программы международных фестивалей. А какие-то фильмы завернули… Никита Карцев. Это ты про какие фильмы? На фестивале в Токио, что ли, которые? Не суть.
Дело все в том, что мы живем в новом мире. Все международные отношения, все культурные обмены, сама цивилизация — все меняется. Мы входим в новый мир. В новом мире наше кино, наше авторское кино должно быть интереснее, смелее, необычнее. И более экспериментальным. Потому что, если мы посмотрим на 20-е годы XX века, когда был один из самых великих периодов отечественного кино, мы увидим огромное количество экспериментов, попыток найти новый язык, а не бесконечный средний европейский артхаус. Мне кажется, что и способ коммуникации мы должны осваивать, и эмоциональность, и сюжетность. В прямом эфире. Прямо на ваших глазах.
Люди начинают тупеть. Искусство и кино становятся проще и примитивнее. Это не значит, что надо быть тоже примитивными. Но та резервация, в которой существует русское авторское и молодое кино… Если оно не изменится и не возникнут новый киноязык и новая энергия, это кино начнет гибнуть и потихоньку сходить на нет. Вопрос: что такое смыслы и что такое ответственность? Я не знаю про это. Была Кира Муратова, она снимала великие картины. Был мой папа, был Панфилов. Было много великих режиссеров.
У нас, на мой взгляд, никто сейчас великих картин не снимает. У нас череда картин милых, из серии «вот так живут люди в провинции». Ничего из них не останется, все забудется. И это проблема. Очень много похожих картин, в отличие от якутских. В Якутии, как ни странно, средний уровень кино гораздо выше. И оно дешевле! А теперь зададимся вопросом: почему так? В чем дело?
В образовании ли, в условиях съемки, в преподавании, в возможностях? Не знаю. Почему-то же у людей там получается. Возможно, потому что их кино энергичнее? Потому что, извините, нужны яйца, а не бубнеж. Будущее за тем, где будет энергия в новом мире. Я так понял, твоя ответственность — снимать визионерское кино, как в 20-е годы? Послушай, моя ответственность — делать, пытаться делать то, что мне интересно, пробовать новое. Направление, способ разговора и коммуникации.
Мне интересно говорить о том, что мне важно. А то, что интересно другим… — какая мне разница? Мы постоянно вспоминаем про якутское кино. И вроде даже показываем его теперь регулярно, награждаем на фестивалях. Якутских режиссеров могут даже звать на платформы, давать деньги… И ставить то, что получилось, фильмом открытия на фестивале, как случилось на «Новом сезоне» с альманахом Дмитрия Давыдова и Степана Бурнашева «Эт». Но это не приводит к настоящей интеграции якутского кино в наше культурное поле. Оно так и остается чем-то экзотическим, непонятным. Дмитрий Давыдов недавно прямо сказал перед показом: «Почему вы все время говорите «Якутия, якутское кино»? Как будто мы не часть России?
Мы действительно, несмотря на все фестивали и награды, не отдаем себе отчет, что Якутия — часть России. Что якутское кино — это важно, что можно делать какие-то выводы из успехов якутских кинематографистов. Что можно анализировать их опыт, изучать, как фильм, снятый за три копейки, может собирать в прокате более 26 миллионов рублей, прежде чем у него заберут прокатное удостоверение. Но никто не занимается этим, потому что на самом деле это никому неинтересно. Если мы говорим про авторское кино, то наша коллективная ответственность — тех, кто пишет, снимает, прокатывает, — в том, чтобы люди вообще не разучились ходить в кинотеатр. Я и дома много чего смотрю, но поход в кинотеатр — это событие. А на авторское кино люди вообще ходят в кинотеатры? Знаешь, в чем проблема? Для того чтобы люди туда пошли, авторское кино должно хоть как-то отличаться от того«усредненного», которое есть сейчас.
Необходим коренной перелом, кино должно быть интересно, понятно и должно затрагивать какие-то глубинные вопросы. Плюс — нравится это или не нравится, — но нам нужна редактура в кино. Беда большинства дебютных фильмов в том, что их все, на мой взгляд, можно сократить на 20 минут, и ничего страшного не случится. И это ответственность продюсеров. Им ведь тоже удобно: взяли деньги в Минкульте, нашли еще какие-то на платформах, что-то скомпоновали. Иногда получается хорошее кино, иногда не очень. Но в целом дальнейшая судьба фильма ограничена. Он рассасывается и забывается. Мы теряем поколения, потому что не контролируем молодых режиссеров, а это задача продюсеров.
Очень часто можно сократить фильм на 20 минут — и его судьба поменяется. У меня по этому поводу есть пара реплик. Примерно с половиной продюсеров конкурсных фильмов я и начинал разговор с вопроса: «Не желаете ли сократить на двадцать минут? То, что нет Спилбергов, Кесьлёвских, Феллини, Кубриков… — это мировой процесс. Визионеров почти нет в мире. Это сейчас ретроспективно кажется, что в 60-е, 70-е были одни гении. Они просто остались, дошли до наших дней! А что касается вопроса о том, ходят ли в кинотеатры на авторское кино, тут я выступлю в глубоко несвойственной мне роли оптимиста. Фото: Ксения Угольникова Алексей Герман — младший.
Стас, меня бесконечно смущают отмазки, что кто-то не Бергман. Это все понятно. У нас какой фильм ни посмотри — одна и та же кухня, один и тот же провинциальный город, одна и та же проблематика, одно и то же отношение к людям. Надо стимулировать молодых ребят к фантастике, к фильмам ужасов. К чему угодно. Должно быть что-то новое. Невозможно снимать одинаковые по жанру фильмы о том, как мы все несчастны.
Курсы валюты:
- Артхаусные фильмы, при просмотре которых вы поломаете голову
- Без сезона
- 5 пабликов во «ВКонтакте» для тех, кому интересно авторское кино
- Чем авторское кино отличается от зрительского
- «Неслучайные люди» в авторском кино
- Почему артхаус кажется таким скучным и как теперь жить с этой информацией
Авторское кино должно Жить
Если на жизнь нашего авторского кино так влияла телепередача, то что представляет собой его судьба в России сегодня, когда страна переживает столь ясно ощутимую турбулентность? Кто и зачем его делает? Кто его смотрит? И какие конкретно факторы определяют его прямо сейчас? Реклама на РБК rbc. Прежде всего, конечно, Министерства культуры, которое активно субсидирует дебюты, артхаусное и документальное кино, и в куда меньшей степени «Фонда кино», деятельность которого все-таки направлена на развитие и поддержку проката так называемого коммерческого кинематографа, а также «Института развития интернета», который вкладывается в контент для интернет-платформ. К этим гигантам подключаются государственные игроки поменьше вроде региональных комитетов по культуре и частники. Самая крупная и заметная из частных киноинициатив — это, безусловно, фонд «Кинопрайм», учрежденный Романом Абрамовичем. Суммарно за первые три года своего существования эта структура вложила в отечественные кинопроекты 6 млрд руб.
Снимали произведение винтажной камерой Bolex на пленку 16 мм, чёрно-белая подача киноматериала здесь перемешана с хроникой, а сам сюжет на тему «эффекта бабочки» является лишь оправой для бриллианта — игры Стефани Мартини и Эммы Эпплтон. Итак, две девушки в 1939 году приняли радиопередачи из будущего, узнали о Второй мировой и решили спасти мир… 5. Гиббс и Кристофер Денэм позиционировалась как «боевик», от ударного жанра тут остались рожки да ножки если не считать за экшн пару нападений собак. Зато жуткая история жизни главного героя, которая раскрывается во время его диалога с психиатром-криминалистом, подаётся максимально фактурно и нисколько не щадит зрителя. И тут снова супружеская измена, бывший одноклассник, которой встал на пути якобы счастливого брака главной героини, ревнивый муж и скелеты в шкафу. Простенько, но дико обаятельно и мило.
Но, как говорится, искусство требует жертв. В этой реальности люди настолько обожают звезд и все, связанное с ними, что готовы даже подсаживать себе их болезни.
И нет, не звездную болезнь, а банальные герпес или грипп, лишь бы прежде этот конкретный вирус был добыт из обожаемого организма знаменитости. Сид Марч работает в клинике, которая предоставляет эту экзотическую услугу, а в свободное время перепродает продукцию своей фирмы на черном рынке.
Нет, мы хотим, чтобы картина получилась ровно такой, какой ее хочет видеть автор. Если на это требуется чуть больше времени — мы ждем. Например, «Воздух» Алексея Германа — один из первых проектов, которые мы поддержали, — в производстве примерно столько же, сколько существует «Кинопрайм». Но сроки завершения проекта неоднократно сдвигались по ряду причин — в том числе из-за локдауна. И вот в этом октябре будет премьера фильма на фестивале в Токио. Такие проекты в итоге окупаются?
По крайней мере для нас — свою часть инвестиций нам, как правило, удается вернуть. Но с самого запуска «Кинопрайма» мы четко понимали, что каждый фильм совершенно точно не может быть успешным. И с творческой точки зрения, и по экономике. Наша задача заключалась в том, чтобы, поддерживая пакет фильмов где есть и довольно радикальный, экспериментальный арт , сбалансировать общую экономику. Пока это получается. Как я уже говорил, мы вложили больше 3 млрд руб. То есть фильмы уже вышли и мы уже получили или скоро получим вложенные деньги. Если грубо говоря мы сейчас остановимся и не будем больше входить ни в какие новые проекты, уверен, что мы выйдем в плюс.
Просто по договоренности с продюсерами мы берем на себя реализацию части прав. Чаще всего распределяемся так, что «Кинопрайм» занимается онлайном — потому что у нас, например, есть соглашение с «Кинопоиском». А коллеги занимаются продажей телевизионных прав, кинопрокатом, международкой — т. А каков механизм работы у «Кинопрайма» с должниками? У нас другая история. Если эксперты рекомендуют зайти в проект, потому что он художественно перспективен, а аналитики говорят, что уровень риска разумный, мы заходим. Бывает всякое — в последние два года особенно. Случается, что проект не взлетает — ну что поделать.
Нам важно, чтобы весь пакет в целом был успешен. Но на рынке есть довольно большое количество проектов, которые очевидно не смогут вернуть деньги ни при каких обстоятельствах, но при этом обладают высоким художественным потенциалом. Если вы видите в титрах благодарность лично Роману Аркадьевичу, имеется в виду, что Роман Аркадьевич поддержал этот проект по меценатскому треку. Вам тоже можно не вернуть взятые инвестиции, и ничего за это не будет. Разве это не меценатство? Наверное, если сильно упростить, наша работа близка к тому, чем занимаются бизнес-ангелы. По сути, наши инвестиции в кино — это венчурные инвестиции. Я не то чтобы против благотворительности в чистом виде.
Это замечательно, когда на рынке есть меценаты и меценатская поддержка. Но лично мы настроены на то, чтобы «Кинопрайм» работал долго. А чтобы так и случилось, у нас должны быть средства. И эти средства невозможно постоянно вливать извне. Соответственно, мы должны получать их за счет нашей работы. И последние два года мы уже зарабатываем на себя сами — поддержка новых проектов ведется из оборотных средств фонда. Собственно, мы с самого начала хотели поставить фонд на крыло, чтобы дальше, дай Бог, он успешно существовал самостоятельно. В 2023 г.
Наша отрасль, как всегда, показала высокую адаптивность. Даже в сегменте авторского кино продюсеры быстро перенастроили все производственные цепочки и схемы финансирования. До 2022 г. Но в 2022 г. Крупнейшие международные фестивали играют в отмену всего русского, фонд Eurimages Европейский фонд поддержки совместного кинопроизводства и проката. Судя по тому, что поток заявок к нам восстанавливается, отрасль адаптируется к новым условиям. Снижение количества заявок может быть связано с еще одним обстоятельством. После запуска фонда первые пару лет нам приходили проекты, которые точно не по адресу.
Это было ясно даже до всякой экспертизы. В последние два года заявок стало меньше, но они стали более осмысленными. Видимо, отрасль поняла, для чего мы нужны и какого рода картины могут в «Кинопрайме» получить поддержку. И это, по-моему, очень хорошо.