Когда Башмачкин пришёл к нему чинить шинель, он сообщил ему, что починить её уже нельзя, надо шить новую. Главный герой повести Шинель — Акакий Акакиевич Башмачкин.
Башмачкин — цитатная характеристика главного героя повести Гоголя
Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». Таким образом и произошел Акакий Акакиевич. Служба Акакия Акакиевича заключается в переписывании бумаг Акакий Акакиевич любит свою работу по переписыванию бумаг: он хорошо выполняет работу: Акакия Акакиевича не уважают на службе: обижают на службе: Акакий снимает комнату в бедном районе Петербурга. Однажды Акакий Акакиевич обнаруживает, что его старая шинель нуждается в ремонте. Он идет к знакомому портному Петровичу в надежде починить шинель. Но портной Петрович сообщает, что шинель не подлежит ремонту. Портной советует Акакию Акакиевичу сшить новую шинель.
Петрович, точно, после субботы сильно косил глазом, голову держал к полу и был совсем заспавшись; но при всем том, как только узнал, в чем дело, точно как будто его черт толкнул. Акакий Акакиевич тут-то и всунул ему гривенничек. Новую шинель уж я вам сошью на славу, уж на этом постоим». Акакий Акакиевич еще было насчет починки, но Петрович не дослышал и сказал: «Уж новую я вам сошью беспременно, в этом извольте положиться, старанье приложим.
Можно будет даже так, как пошла мода: воротник будет застегиваться на серебряные лапки под аплике». Тут-то увидел Акакий Акакиевич, что без новой шинели нельзя обойтись, и поник совершенно духом. Как же, в самом деле, на что, на какие деньги ее сделать? Конечно, можно бы отчасти положиться на будущее награждение к празднику, но эти деньги давно уж размещены и распределены вперед. Требовалось завести новые панталоны, заплатить сапожнику старый долг за приставку новых головок к старым голенищам, да следовало заказать швее три рубахи да штуки две того белья, которое неприлично называть в печатном слоге, — словом, все деньги совершенно должны были разойтися; и если бы даже директор был так милостив, что вместо сорока рублей наградных определил бы сорок пять или пятьдесят, то все-таки останется какой-нибудь самый вздор, который в шинельном капитале будет капля в море. Хотя, конечно, он знал, что за Петровичем водилась блажь заломить вдруг черт знает какую непомерную цену, так что уж, бывало, сама жена не могла удержаться, чтобы не вскрикнуть: «Что ты с ума сходишь, дурак такой! В другой раз ни за что возьмет работать, а теперь разнесла его нелегкая запросить такую цену, какой и сам не стоит». Хотя, конечно, он знал, что Петрович и за восемьдесят рублей возьмется сделать; однако все же откуда взять эти восемьдесят рублей? Еще половину можно бы найти: половина бы отыскалась; может быть, даже немножко и больше; но где взять другую половину?.. Но прежде читателю должно узнать, где взялась первая половина.
Акакий Акакиевич имел обыкновение со всякого истрачиваемого рубля откладывать по грошу в небольшой ящичек, запертый на ключ, с прорезанною в крышке дырочкой для бросания туда денег. По истечении всякого полугода он ревизовал накопившуюся медную сумму и заменял ее мелким серебром. Так продолжал он с давних пор, и, таким образом, в продолжение нескольких лет оказалось накопившейся суммы более чем на сорок рублей. Итак, половина была в руках; но где же взять другую половину? Где взять другие сорок рублей? Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные издержки, хотя, по крайней мере, в продолжение одного года: изгнать употребление чаю по вечерам, не зажигать по вечерам свечи, а если что понадобится делать, идти в комнату к хозяйке и работать при ее свечке; ходя по улицам, ступать как можно легче и осторожнее, по камням и плитам, почти на цыпочках, чтобы таким образом не истереть скоровременно подметок; как можно реже отдавать прачке мыть белье, а чтобы не занашивалось, то всякий раз, приходя домой, скидать его и оставаться в одном только демикотоновом халате, очень давнем и щадимом даже самим временем. Надобно сказать правду, что сначала ему было несколько трудно привыкнуть к таким ограничениям, но потом как-то привыклось и пошло на лад; даже он совершенно приучился голодать по вечерам; но зато он питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели. С этих пор как будто самое существование его сделалось как-то полнее, как будто бы он женился, как будто какой-то другой человек присутствовал с ним, как будто он был не один, а какая-то приятная подруга жизни согласилась с ним проходить вместе жизненную дорогу, — и подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу. Он сделался как-то живее, даже тверже характером, как человек, который уже определил и поставил себе цель. С лица и с поступков его исчезло само собою сомнение, нерешительность — словом, все колеблющиеся и неопределенные черты.
Огонь порою показывался в глазах его, в голове даже мелькали самые дерзкие и отважные мысли: не положить ли, точно, куницу на воротник? Размышления об этом чуть не навели на него рассеянности. Один раз, переписывая бумагу, он чуть было даже не сделал ошибки, так что почти вслух вскрикнул «ух! В продолжение каждого месяца он хотя один раз наведывался к Петровичу, чтобы поговорить о шинели, где лучше купить сукна, и какого цвета, и в какую цену, и хотя несколько озабоченный, но всегда довольный возвращался домой, помышляя, что наконец придет же время, когда все это купится и когда шинель будет сделана. Дело пошло даже скорее, чем он ожидал. Противу всякого чаяния, директор назначил Акакию Акакиевичу не сорок или сорок пять, а целых шестьдесят рублей; уж предчувствовал ли он, что Акакию Акакиевичу нужна шинель, или само собой так случилось, но только у него чрез это очутилось лишних двадцать рублей. Это обстоятельство ускорило ход дела. Еще каких-нибудь два-три месяца небольшого голодания — и у Акакия Акакиевича набралось точно около восьмидесяти рублей. Сердце его, вообще весьма покойное, начало биться. В первый же день он отправился вместе с Петровичем в лавки.
Купили сукна очень хорошего — и не мудрено, потому что об этом думали еще за полгода прежде и редкий месяц не заходили в лавки применяться к ценам; зато сам Петрович сказал, что лучше сукна и не бывает. На подкладку выбрали коленкору, но такого добротного и плотного, который, по словам Петровича, был еще лучше шелку и даже на вид казистей и глянцевитей. Куницы не купили, потому что была, точно, дорога; а вместо ее выбрали кошку, лучшую, какая только нашлась в лавке, кошку, которую издали можно было всегда принять за куницу. Петрович провозился за шинелью всего две недели, потому что много было стеганья, а иначе она была бы готова раньше. За работу Петрович взял двенадцать рублей — меньше никак нельзя было: все было решительно шито на шелку, двойным мелким швом, и по всякому шву Петрович потом проходил собственными зубами, вытесняя ими разные фигуры. Это было... Он принес ее поутру, перед самым тем временем, как нужно было идти в департамент. Никогда бы в другое время не пришлась так кстати шинель, потому что начинались уже довольно крепкие морозы и, казалось, грозили еще более усилиться. Петрович явился с шинелью, как следует хорошему портному. В лице его показалось выражение такое значительное, какого Акакий Акакиевич никогда еще не видал.
Казалось, он чувствовал в полной мере, что сделал немалое дело и что вдруг показал в себе бездну, разделяющую портных, которые подставляют только подкладки и переправляют, от тех, которые шьют заново. Он вынул шинель из носового платка, в котором ее принес; платок был только что от прачки, он уже потом свернул его и положил в карман для употребления. Вынувши шинель, он весьма гордо посмотрел и, держа в обеих руках, набросил весьма ловко на плеча Акакию Акакиевичу; потом потянул и осадил ее сзади рукой книзу; потом драпировал ею Акакия Акакиевича несколько нараспашку. Акакий Акакиевич, как человек в летах, хотел попробовать в рукава; Петрович помог надеть и в рукава, — вышло, что и в рукава была хороша. Словом, оказалось, что шинель была совершенно и как раз впору. Петрович не упустил при сем случае сказать, что он так только, потому что живет без вывески на небольшой улице и притом давно знает Акакия Акакиевича, потому взял так дешево; а на Невском проспекте с него бы взяли за одну только работу семьдесят пять рублей. Акакий Акакиевич об этом не хотел рассуждать с Петровичем, да и боялся всех сильных сумм, какими Петрович любил запускать пыль. Он расплатился с ним, поблагодарил и вышел тут же в новой шинели в департамент. Петрович вышел вслед за ним и, оставаясь на улице, долго еще смотрел издали на шинель и потом пошел нарочно в сторону, чтобы, обогнувши кривым переулком, забежать вновь на улицу и посмотреть еще раз на свою шинель с другой стороны, то есть прямо в лицо. Между тем Акакий Акакиевич шел в самом праздничном расположении всех чувств.
Он чувствовал всякий миг минуты, что на плечах его новая шинель, и несколько раз даже усмехнулся от внутреннего удовольствия. В самом деле, две выгоды: одно то, что тепло, а другое, что хорошо. Дороги он не приметил вовсе и очутился вдруг в департаменте; в швейцарской он скинул шинель, осмотрел ее кругом и поручил в особенный надзор швейцару. Неизвестно, каким образом в департаменте все вдруг узнали, что у Акакия Акакиевича новая шинель и что уже капота более не существует. Все в ту же минуту выбежали в швейцарскую смотреть новую шинель Акакия Акакиевича. Начали поздравлять его, приветствовать, так что тот сначала только улыбался, а потом сделалось ему даже стыдно. Когда же все, приступив к нему, стали говорить, что нужно вспрыснуть новую шинель и что, по крайней мере, он должен задать им всем вечер, Акакий Акакиевич потерялся совершенно, не знал, как ему быть, что такое отвечать и как отговориться. Он уже минут через несколько, весь закрасневшись, начал было уверять довольно простодушно, что это совсем не новая шинель, что это так, что это старая шинель. Наконец один из чиновников, какой-то даже помощник столоначальника, вероятно для того, чтобы показать, что он ничуть не гордец и знается даже с низшими себя, сказал: «Так и быть, я вместо Акакия Акакиевича даю вечер и прошу ко мне сегодня на чай: я же, как нарочно, сегодня именинник». Чиновники, натурально, тут же поздравили помощника столоначальника и приняли с охотою предложение.
Акакий Акакиевич начал было отговариваться, но все стали говорить, что неучтиво, что просто стыд и срам, и он уж никак не мог отказаться. Впрочем, ему потом сделалось приятно, когда вспомнил, что он будет иметь чрез то случай пройтись даже и ввечеру в новой шинели. Этот весь день был для Акакия Акакиевича точно самый большой торжественный праздник. Он возвратился домой в самом счастливом расположении духа, скинул шинель и повесил ее бережно на стене, налюбовавшись еще раз сукном и подкладкой, и потом нарочно вытащил, для сравненья, прежний капот свой, совершенно расползшийся. Он взглянул на него, и сам даже засмеялся: такая была далекая разница! И долго еще потом за обедом он все усмехался, как только приходило ему на ум положение, в котором находился капот. Пообедал он весело и после обеда уж ничего не писал, никаких бумаг, а так немножко посибаритствовал на постеле, пока не потемнело. Потом, не затягивая дела, оделся, надел на плеча шинель и вышел на улицу. Где именно жил пригласивший чиновник, к сожалению, не можем сказать: память начинает нам сильно изменять, и все, что ни есть в Петербурге, все улицы и домы слились и смешались так в голове, что весьма трудно достать оттуда что-нибудь в порядочном виде. Как бы то ни было, но верно, по крайней мере, то, что чиновник жил в лучшей части города, — стало быть, очень не близко от Акакия Акакиевича.
Сначала надо было Акакию Акакиевичу пройти кое-какие пустынные улицы с тощим освещением, но по мере приближения к квартире чиновника улицы становились живее, населенней и сильнее освещены. Пешеходы стали мелькать чаще, начали попадаться и дамы, красиво одетые, на мужчинах попадались бобровые воротники, реже встречались ваньки с деревянными решетчатыми своими санками, утыканными позолоченными гвоздочками, — напротив, всё попадались лихачи в малиновых бархатных шапках, с лакированными санками, с медвежьими одеялами, и пролетали улицу, визжа колесами по снегу, кареты с убранными козлами. Акакий Акакиевич глядел на все это, как на новость. Он уже несколько лет не выходил по вечерам на улицу. Остановился с любопытством перед освещенным окошком магазина посмотреть на картину, где изображена была какая-то красивая женщина, которая скидала с себя башмак, обнаживши, таким образом, всю ногу, очень недурную; а за спиной ее, из дверей другой комнаты, выставил голову какой-то мужчина с бакенбардами и красивой эспаньолкой под губой. Акакий Акакиевич покачнул головой и усмехнулся и потом пошел своею дорогою. Почему он усмехнулся, потому ли, что встретил вещь вовсе не знакомую, но о которой, однако же, все-таки у каждого сохраняется какое-то чутье, или подумал он, подобно многим другим чиновникам, следующее: «Ну, уж эти французы! Наконец достигнул он дома, в котором квартировал помощник столоначальника. Помощник столоначальника жил на большую ногу: на лестнице светил фонарь, квартира была во втором этаже. Вошедши в переднюю, Акакий Акакиевич увидел на полу целые ряды калош.
Между ними, посреди комнаты, стоял самовар, шумя и испуская клубами пар. На стенах висели всё шинели да плащи, между которыми некоторые были даже с бобровыми воротниками или с бархатными отворотами. За стеной был слышен шум и говор, которые вдруг сделались ясными и звонкими, когда отворилась дверь и вышел лакей с подносом, уставленным опорожненными стаканами, сливочником и корзиною сухарей. Видно, что уж чиновники давно собрались и выпили по первому стакану чаю.
Манном в статье "Карнавал и его окрестности" утверждениями можно согласиться. Так, осуждение Дм.
Чижевским произошедших с Акакием Акакиевичем после приобретения шинели перемен, Манн называет "негативной моральной оценкой" героя 48, 176. Хотя, насколько нам представляется, речь у Дм. Чижевского идет не о моральной оценке Акакия Акакиевича, а о порабощении его страстью и падению души. ГЛАВА 1. Существует немного произведений мировой классики, которые привлекли бы столько же внимания литературоведов, исследователей и интерпретаторов, как повесть Гоголя "Шинель". В настоящее время в мире насчитывается огромное количество работ, посвященных этому шедевру гоголевской прозы.
Однако несмотря на целый ряд различий, во всем множестве этих исследований есть нечто общее, что позволяет разбить их на несколько больших групп. Как замечает американский профессор Д. Фангер, все предпринятые когда-либо истолкования повести "Шинель" можно условно разделить на четыре пересекающиеся категории: общественную, этическую, религиозную и эстетическую. Каждое из этих начал уже не раз было принято за главное в повести 73, 57. Общественное истолкование подчеркивало социальную сторону "Шинели". Акакий Акакиевич рассматривался как типичнейший "маленький человек", жертва бюрократической иерархической системы и равнодушия.
Этическое или гуманистическое истолкование строилось на "жалостливых и сентиментальных" моментах "Шинели", "гуманном месте", призыве к великодушию и равенству, который слышался в слабом протесте Акакия Акакиевича против канцелярских шуток: ""Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Наконец, эстетическое начало, выдвинувшееся на первый план в работах XX века, фокусировалось главным образом на форме повести как на средоточии ее ценности. Например, Б. Эйхенбаум, увидел в "Шинели" не столько повесть, сколько сугубо художественный, квази-театральный монолог, образец свободы писателя, вольного "нарушать обычные пропорции мира" и "соединять несоединимое" 85, 306-326. Основываясь на этом взгляде, структуралисты обнаружили добавочные уровни значений в "Шинели". Однако целью данной работы является не этическое, эстетическое или общественное истолкование "Шинели", а влияние на повесть жития св.
Акакия в частности и агиографического жанра в целом. Дриссен 27. Пересказывая текст жития об Акакии, Дриссен не анализирует своеобразие жанра гоголевской повести и не останавливается на тонкостях ее сюжетного плетения. Его наблюдения — на уровне обычной переклички сюжета жития, который, по мнению Й ван дер Энга, "настолько совпадает с сюжетом повести", что "о случайности не может быть и речи" 31, 95. Указание на то, что житие Акакия имеет отношение к повести Гоголя есть и в книге В. Шкловского "Энергия заблуждения" 83, 314.
Макогоненко тоже обращается к цитированию жития и связывает его с решением финала, с его фантастикой 49, 318. Связь "Лествицы" и "Шинели" Гоголя исследуется в статье Ч. Исследовательница делает выводы о несомненной перекличке "Шинели" с "Лествицей" преподобного Иоанна Синайского и об ориентации образа Акакия Акакиевича на житие св. Акакия, приведенное в "Лествице". Бочаров показал, что структура повести зиждется на том факте, что у героя "нет отношения к жизни в первом лице" нет "я" ; следовательно, он полностью заключен в причудливое повествование автора, которое драматизирует независимо и за пределами событий повести не только "его положение в жизни", но и "отношение жизни к нему" 9, 430-437. Нередко в критических статьях о "Шинели" отмечается эффект неопределенности суждений.
Это качество лежит в основе комического сказового письма, в котором по известному определению Эйхенбаума, сказ не повествовательный, а мимико-декламационный. Речь идет прежде всего о неопределенности, внушаемой известными "словечками" — "в некотором роде", "как-то", "впрочем", "какой-то", "кажется", — которые, как отмечал Андрей Белый, выглядят "точно вуаль с мушками на тексте, поданном в намеренной неяркости, неопределенности, безличии, косноязычии" 7, 245. На первый взгляд, "Шинель" вполне вписывается в традиционную схему повестей о "маленьком человеке", унижаемом и бедном чиновнике. Однако данная трактовка повести была бы неполной, не открывающей и небольшой части ее действительной глубины. Так что же отличает "Шинель" от других современных Гоголю повестей на тему о бедном чиновнике: Ф. Булгарина "Гражданственный гриб", Н.
Павлова "Демон", Е. Гребенки "Лука Прохорыч"? Это прежде всего специфика жанровой формы, определившая структуру повествования, развитие сюжетного действия, соотношение реального и фантастического, построение характера героя. Несомненна ориентация произведения на различные жанровые формы. Дилакторская, — анекдота, жития, сакральной пародии то есть антижития — в неразложимый художественный синтез, породивший стилевую многослойность, неодномерность художественных образов, двойной — комический и трагический пафос повести" 20, 160. Повесть "Шинель" в разное время и у разных исследователей пробуждала порой самые противоречивые догадки.
Так, Владимир Набоков в предисловии к изданию повестей Гоголя в Нью-Йорке 1952 утверждал, что у Гоголя иррациональное в самой основе искусства, а как только он пытается ограничить себя литературными правилами, обуздать логикой вдохновение, самые истоки этого вдохновения неизбежно мутятся. Когда же, как в "Шинели" он дает волю бредовой сущности своего гения, он становится одним из трех-четырех величайших русских беллетристов 57. По утверждению Набокова, Гоголь любит музу абсурда, музу нелепости. Но писатель не ставит Башмачкина в неловкое положение, поскольку он живет в мире нелепицы. Контраст состоит в другом. Акакий Акакиевич трогателен и трагичен.
Любопытно толкование Набоковым финала повести "Шинель". Набоков объявляет, что здесь Гоголь прикрывает необыкновенный свой трюк — потоком ненужных и не относящихся к делу подробностей мешает читателю понять одно важное обстоятельство, а именно, что тот, кого принимают за призрак ограбленного Акакия, и есть на самом деле вор, его ограбивший. Манн отмечает, что "завуалированная" фантастика в "Шинели" развивается на фоне слухов, что опознание Башмачкина самим повествователем нигде не производится, что департаментский чиновник и значительное лицо узнают Акакия Акакиевича в состоянии ужаса, страха, аффекта 47. В центре финала повести фатастическое событие: встреча Башмачкина-мертвеца с генералом. Именно к финалу устремляется содержательная энергия повести, и в финале она разряжается, объясняется идея "Шинели". Очевидно, что фантастический финал — средоточие смысла повести.
Ясно и то, что финал заключает некую загадку, которую нельзя исчерпать одним толкованием. Этим объясняется разноголосица мнений. Например, И. Анненский оценивал финал повести несколько абстрактно — как "торжество правды" 6, 104. Гроссман-Рощин в своих "Рассказах об искусстве" видел в финале повести проявление революционной фантастики, то есть тему победоносного революционного бунта 15, 195. В советском гоголеведении уже в сороковые годы содержание финала "Шинели" понималось более сдержанно — как изображение посмертного бунта Башмачкина против "значительных лиц", то есть как грозная возможность бунта, а не ее реализация 18, 306.
Позднее тема бунта в эпилоге повести была осмыслена как борьба не героя, а автора против деспотизма сильных мира 44, 37 , как выражение и мести и возмездия слабых 26, 37 , то есть как еще одна смысловая грань темы бунта. Значение финала исследователи связывали не только с образом Башмачкина, но и образом значительного лица. И нередко получалось, что повесть написана лишь для того, чтобы показать раскаяние генерала 67, 21. Стремясь разгадать тайну "Шинели", ученые обратились к рассмотрению ее структуры, поэтики, но и здесь не наблюдается единства оценок. Исследователей привлекла проблема соотношения реального и фантастического в эпилоге. Тынянов считал, что образ Башмачкина-мертвеца — только гротескная маска, необходимая для пародийных целей Гоголя, а фантастическая ситуация финала — только игровая ситуация 70, 202-203.
Й ван дер Энг в образе Башмачкина-мертвеца увидел психологическую реализацию воспаленного воображения генерала 31, 231. Эта точка зрения в чем-то смыкается с мнением известного психолога В. Мочульского, который понял образ Башмачкина-мертвеца как олицетворение совести значительного лица, то есть как проблему нравственную 55. В последнее время соотношение реального и фантастического в образе Башмачкина осмыслена как гротескная несовместимость образа мстящего мертвеца с реальной действительностью 81, 23. Манн в финале повести увидел контрастную смену социально-бытовой истории о титулярном советнике фантастическим окончанием как особое намерение Гоголя оставить содержание "Шинели" неразрешимым "на уровне проблематическом" 47, 102. Возникновение в финале повести рассказа о похождениях мертвеца, похожего будто бы на Акакия Акакиевича и снимающего шинели с чиновников разных рангов, является одним из самых загадочных мест "Шинели".
Некоторые исследователи вообще обходят финал повести и заканчивают рассмотрение ее смертью Башмачкина. Другие видят смысл финала в том, что Гоголь в фантастической форме выразил "протест". Гуковский считает, что финал нужен для показа "взбунтовавшегося" Башмачкина. Фридман вслед за другими также утверждает, что Башмачкин в финале повести "олицетворяет возмездие, выполнив свою роль мстителя", — он "не успокаивается до тех пор, пока не снимет шинель со значительного лица" 74, 172-173, 175. Господствующая точка зрения сводится к тому, что финал нужен для показа "протеста", "возмездия", "бунта", "мщения" обидчику генералу — "значительному лицу", а фантастика нужна для проявления этой крамольной идеи. В образе Акакия Акакиевича на текстуальном уровне просматриваются два пласта.
Исследуя предыдущие редакции "Шинели", можно заметить, как от редакции к редакции менялся образ главного героя повести, перерастая из анекдотического чиновника в характер намного более сложный и противоречивый. Между "Повестью о чиновнике, крадущем шинели" и окончательной редакцией "Шинели" — два года напряженной работы, что уже само по себе объясняет расхождения на уровне композиции, сюжета и трактовки персонажей. Каким же образом произошла трансформация обыкновенного анекдота о чиновнике в повесть с житийным контекстом? Чтобы понять это, нам следует обратиться к истории создания "Шинели". Впрочем, даже не знай мы ничего об истории и предыстории написания "Шинели", текст её как основной источник для анализа и интерпретаций был бы перед нами. А это уже немало.
Анненков, мемуарист, вспоминает, что первоначальный замысел повести возник у писателя в 1836 году, еще до отъезда за границу: "... Однажды при Гоголе рассказан был канцелярский анекдот о каком-то бедном чиновнике, страстном охотнике за птицей, который необычайной экономией и неутомимыми усиленными трудами сверх должности накопил сумму, достаточную на покупку хорошего лепажевского ружья рублей в 200 ассигнациями. В первый раз, как на маленькой своей лодочке пустился он по Финскому заливу за добычей, положив драгоценное свое ружьё перед собою на нос, он находился по его собственному уверению, в каком-то самозабвении и пришел в себя только тогда, как взглянув на нос, не увидел своей обновки. Ружье было стянуто в воду густым тростником, через который он где-то проезжал, и все усилия отыскать его были тщетны. Чиновник возвратился домой, лег в постель и больше не вставал: он схватил горячку. Анекдот был первой мыслию чудной повести "Шинель", и она заронилась в душу его в тот же самый вечер" 5, 55.
Мысль о рождении "Шинели" из анекдота высказывалась довольно часто. Так, О. Дилакторская замечает: "Видимо, писатель ориентировался в создании своего сюжета и образа героя, кроме бытовых анекдотов, и на анекдоты, расхожие в чиновничьей среде, являющиеся достоянием городского фольклора, которые собирались в сборники, печатались и перепечатывались. Примером этому может служить и упоминание в тексте повести об анекдоте о Фальконетовом монументе, у лошади которого подрублен хвост. Образ Башмачкина имеет несомненную связь с такой анекдотической литературой. Вот один из них.
Шутник секретарь, желая испытать его, велел ему три раза переписать одну и ту же бумагу, в которой он сам, с приписанием имени, отчества и фамилии приговаривался к смертой казни. Переписав бумагу в третий раз, чиновник сказал сухо: "Тут, кажется, идет речь о чьей-то голове" 20, 160. Бросается в глаза сходство героя Гоголя с героями анекдота — чиновниками, "поседевшими за перепискою", сделавшимися "совершенной машиною", осмеиваемых в своей кругу. Важно здесь отметить не только перекличку ситуаций анекдота и повести, а указать ориентацию писателя на жанровую природу анекдота с ее стихией комизма, парадоксальности, двусмысленности... И правда сердцевина существования Акакия Акакиевича — переписывание. Башмачкин в жизни только переписывает, не заявляя о себе никаким самостоятельным делом и намерением.
У него и слов нет, чтобы заявить о себе: персонаж высказывается обычно предлогами и частицами, не имеющими решительно никакого значения. Даже само имя Акакия Акакиевича может быть воспринято как... Взяли имя отца: Акакий — переписали и получилось: Акакий Акакиевич. Вся жизнь Башмачкина происходит словно на листе бумаги. Даже внешние события герой нередко воспринимает как продолжение переписывания: "И только разве если неизвестно откуда взявшись, лошадиная морда помещалась ему на плечо и напускала ноздрями целый ветер в щеку, только тогда замечал он, что он не на середине строки, а на середине улицы" 2, т. Даже по вечерам, вернувшись из департамента, он прождолжает переписывать бумаги, принесенные на дом.
Однако, по мнению М. Эпшейна, если для переписчика священных книг любовь к букве вытекала из любви к смыслу, то для переписчика казенных бумаг, каков Акакий Акакиевич, любовь к букве не поддерживается никаким величием смысла. Трагическая несочетаемость между любовью к буквам и ничтожеством их содержания не унизила, не оскорбила любви, а, напротив, придала ей кроткую и почти героическую стойкость 84, 139. Любовь к переписыванию обнаруживает главенствующую черту Акакия Акакиевича — кротость, смирение — то, что роднит его со св. Акакием и свидетельствует о полном отречении героя от собственной воли. А отречение от собственной воли — есть непременное условие для творящих послушание.
Акакия Акакиевича отличает не только любовь к переписыванию, но и пренебрежение к вещественным благам мира сего. В нем присутствует самоограничение, граничащее с аскетизмом, и совершенное равнодушие к физической и материальной сторонам существовавания. Так, Башмачкин "вовсе не замечал" вкуса пищи, "ел все это с мухами и со всем тем, что ни посылал Бог на ту пору" 2, т. Искушения и соблазны служат постоянно наращиваемым мотивом повести. Большинство соблазнов выносятся Акакием Акакиевичем стоически. И при этом никакого неудовольствия, жалоб или претензий, никакого вопроса о своем положении, но одно невозмутимое терпение.
Однако, самоограничение Акакия Акакиевича не является неосмысленным или само собой разумеющимся. На первый взгляд может показаться, что у гоголевского персонажа вообще отсутствует какое-либо внутреннее преодоление или борьба с собой. Кажется, что терпение его естественно и дается ему без труда, что все лишения, которые претерпевает герой, ничего не стоят ему, и он ничего не хотел бы изменить в своем состоянии. Но такое ощущение оказывается ложным, в душе у Акакия Акакиевича далеко не все спокойно и она не отречена полностью от своей воли. Но Гоголь не приоткрывает завесы тайны над героем и остается в Акакии Акакиевиче некоторая загадка — "ведь нельзя же залезть в душу человеку и узнать все, что он ни думает" 2, т. Акакий Акакиевич — "маленький человек" не только в смысле социально-иерархического статуса, но и в самом буквальном смысле.
Эта "мизерность", "детсткость", "малая величина" Акакия Акакиевича проявляется совершенно во всем. Несмотря на свой возраст, Акакий Акакиевич так и не сумел подрасти ср. Однако, "малая величина" героя определяется не столько его возрастом и ростом каковы бы они ни были в сравнении с другими людьми , сколько местом, отведенным ему судьбой в иерархическом порядке: "Что, что, что? Стало быть, если он и мог назваться молодым человеком, то разве только относительно, то есть в отношении к тому, кому было уже семьдесят лет" 2, т. Даже в фамилии героя проявляется эта малость. Уже по самому имени видно, что она когда-то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого неизвестно" 2, т.
Однако, если быть еще точнее, фамилия героя происходит не от башмака даже, а от "башмачка", совсем маленького башмака. Кстати, фамилия у героя Гоголя появилась не сразу. В первой редакции повести читаем: "Право, не помню его фамилии" 1, т. Но Акакий Акакиевич не только мал и слаб, как дитя, он еще и, как дитя, невинен. Невинен раз и навсегда, поскольку эта черта ему прирождена, назначена судьбой вместе с мелкими масштабами. Отсюда имя — Акакий невинный, беззлобный , удвоенное отчеством, отмечающим высшую степень указанного качества означает "невиннейший, самый беззлобный".
Искушением же Акакия Акакиевича, оказавшимся для него роковым и непреодалимым — становится приобретение новой шинели. На первых порах все как будто складывается для героя благоприятно, даже деньги на шинель находятся неожиданно быстро. Противу всякого чаяния директор назначил Акакию Акакиевичу не сорок или сорок пять, а целых шестьдесят рублей; уж предчувствовал ли он, что Акакию Акакиевичу нужна шинель, или само собой так случилось, но только у него чрез это оказалось лишних двадцать рублей. Это обстоятельство ускорило ход дела" 2. Однако в действительности легкость приобретения шинели оказывается ложной. Искушение словно бы подталкивает Башмачкина в спину, ускоряя гибельный финал.
Дело спасения, созидавшееся всю жизнь, рушится в несколько месяцев и даже недель. Под воздействием искушающих помыслов, Акакий Акакиевчич изменяет своему призванию и служению. Герой оказывается настолько поглощенным новой мирской привязанностью, что, потеряв шинель, лишается и внутренней кротости и спокойствия. Метания же неупокоенной души Акакия Акакиевича после смерти, похождения "живого" мертвеца — наводят на мысль о ее гибели. Оживление мертвеца, достаточно традиционный в литературе мотив, нередко встречается у самого Гоголя, в "Майской ночи, или Утопленнице", в "Вие", "Портрете" и, как правило, предполагает сделку с нечистой силой. Все эти жуткие подробности эпилога, означают, что повесть, начатая в духе жития благочестивые мать и кума — "женщина редких добродетелей", выбор имени из святцев, композиционная последовательность, характерная для этого жанра , постепенно переходит в свою противоположность, в антижитие, тема которого — страшное падение.
Герой, наделенный чертами подвижника, но применяющий их без смысла и цели, превращается в противоположность подвижника — в мстителя и преследователя, который не приносит себя в жертву, но ищет ее в других. Не просто человеческое подавляется в Акикии Акакиевиче, но искажается и та благодать, которая была на нем, переходя в свою гибельную противоположность. Повесть Гоголя как бы делится на две значимые и противопоставленные части: период до приобретения шинели и период после. Прослеживается точно означенное противостояние между этими двуми периодами. Первое потрясение титулярного советника от известия, что надо шить "новую шинель" 2, т. Так, конфликтная ситуация с шинелью завязывает действие и определяет его дальнейшее развитие.
Писатель, последовательно использующий прием сюжетного параллелизма, воспроизводит новый образ жизни героя в зеркально противоположном изображении по отношению к предшествующему. В повести отчетливо выделяются два периода в жизни героя, которые условно можно обозначить как "период капота" или переписывания и "период новой шинели". Кстати, в разных собраниях сочинений Гоголя словосочетание "новая шинель" печаталась по-разному; то курсивом — новая шинель Гоголь Н. В Академическом полном собрании принята форма написания первого собрания сочинений Гоголя, то есть "новая" шинель. Однако несмотря на разное оформление слова "новая" в кавычки или выделение курсивом — очевидно, что автор подчеркивает слово "новая", ставит на нем ударение, тем самым обозначая его особый смысл. Остановился перед освещенным окошком магазина посмотреть на картину...
Придя домой в новой шинели, Башмачкин "скинул... И долго еще потом... В "период капота" один директор захотел продвинуть Башмачкина по службе, приказав дать ему работу поважнее переписывания, но получил ответ: "нет... Как противоположная возникает в сюжете новая тема героя: "в голове даже мелькали самые дерзкие и отважные мысли: не положить ли, точно, куницу на воротник" 2, т. Для департаментской службы неумение героя перевести "глаголы из первого лица в третье" 2, т. Это подтверждается и тем, что новая шинель Башмачкина помогла чиновникам рассмотреть в нем своего.
Теперь герой "не простая муха", он вставлен в общую систему отношений. Гоголь, представив своего героя как "одного чиновника", служащего в "одном департаменте", то есть уподобив его всем чиновникам в любых департаментах, создает вместе с тем образ человека, который отличается от своей чиновничьей среды особым досугом, особым отношением к службе "служил с любовью" — 2, т. В чиновнике Башмачкине слилось несколько начал: с одной стороны, он титулярный советник, как все, с другой стороны, он же титулярный советник, не похожий на всех, и, наконец, он вечный титулярный советник. Герой не случайно назван вечным титулярным советником. Эта его титулярная "вечность" ставит Башмачкина вне времени и помогает осмыслить его как некий мифологический персонаж. Мифологичность подчеркивается повествователем тем, что никто не мог припомнить, когда герой поступил в департамент, кто его определил, сколько переменилось при нем директоров и начальников: "его видели все на одном и тот же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма; так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове" 2, т.
Хотя ирония повествователя несколько ослабляет мифологический подтекст образа Башмачкина, но не снимает его совершенно. Тип героя строится посредством устойчивых противопоставлений, который как не странно не разобщают, но объединяют его в единое целое. Башмачкин одновременно чиновник и не чиновник "простая муха" ; обыватель и отшельник; свой и чужой в одной и той же социальной среде. Это легко увидеть, обратив внимание на продолжительность "зимнего времени" в "Шинели", что не было еще предметом специального исследования. Гоголь подробно указывает конкретные сроки замены старого капота новой шинелью: "директор назначил Акакию Акакиевичу... Еще какие-нибудь два-три месяца небольшого голодания — и у Акакия Акакиевича набралось, точно, около восьмидесяти рублей" 2, т.
Портному понадобилось для работы "всего две недели". Таким образом определяется конкретный срок "строительства" шинели — шесть с половиной месяцев. Обычно, если Гоголь называет дату, это имеет значение для конструкции его произведения. Например, в "Носе" 25 марта — число не случайное, но продуманное, значимое, оно напружинивает фантастический сюжет, объясняет кажущуюся немотивированность главного события повести. В "Записках сумасшедшего" последовательность чисел в дневнике Поприщина свидетельствует о прогрессирующем сумасшествии героя. В "Шинели" писатель точен в определении движения времени, но исключительно важный для героя и для всего хода повести день, когда была сшита шинель, им утаен: "Это было...
Умолчание Гоголя тоже имеет особый смысл. В этот же день, не поставленный в общий ход времени, шинель была украдена не пробыв у Акакия Акакиевича и одного дня. На следующий день "единственный случай в его жизни" герой не явился в присутствие. А через день он решился идти к значительному лицу. Видно, что в "Шинели" писателем подчеркнуты разные временные периоды: "2-3 месяца", "две недели", "полтора суток", "минут в шесть", — таким образом обращено внимание читателя на течение времени в повести. Нетрудно заметить по приметам, указанным Гоголем, что временная протяженность периода "строительства" шинели равна примерно около полугода.
Все эти полгода пространство повествования становится все холодней и холодней. Сообразуясь с холодным природным временем года нетрудно рассчитать протяженность повести — с октября по апрель. Но со смертью героя, повесть, как это следовало бы предположить, не заканчивается. Спустя неделю после смерти Башмачкина свирепая стихия преследует значительное лицо. Генерал, на санях отправившийся после дружеской пирушки к Каролине Ивановне, недоволен ветром, который "вырвавшись вдруг бог знает от какой причины, так и резал в лицо, подбрасывая ему клочки снега... В этом "подбрасывании" на голову генерала "клочков снега" существует несомненная перекличка с Акакием Акакиевичем, которому чиновники "сыпали на голову...
Генерал, распоряжающийся целой армией маленьких чиновников, так же беспомощен перед властью высших стихий, как и "распеченный" им Акакий Акакиевич. Холод в "Шинели" имеет не бытовой смысл. Это один из центральных образов повести.
Родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта. Покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка. Матушка еще лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова. Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Соссия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата.
Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахасий. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахасий». Еще переворотили страницу — вышли: Павсикахий и Вахтисий.
Характеристика образа Акакия Акакиевича Башмачкина из повести Н. В. Гоголя «Шинель»
Большинство титулярных советников навеки оставались в этом чине, не рассчитывая на большее; их называли «вечными титулярными советниками». коллежского ассесора. В этой статье представлено описание жизни и судьбы Акакия Акакиевича Башмачкина в вопросах и ответах. «Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин), то он был то, что называют вечный титулярный советник». Далее рассказывается о профессии Башмачкина, о его чине и работе. Очень много лет Акакий Акакиевич находился на одном и том же месте, один и тот же чин.
Н. В. Гоголь "Шинель": характеристики героев, краткое содержание
Конечно, у Акакия Акакиевича есть и неоспоримые достоинства. Он - искренний и скромный человек, трудолюбивый и усердный работник. Кто же такой башмачников Акакий Акакиевич? Акакий Акакиевич Башмачкин — главный герой повести Н. Гоголя «Шинель», бедный титулярный советник в департаменте Петербурга. По описанию Гоголя, Башмачников — человек бедный, неприметный и заурядный. Откуда имя Акакий? Что означает имя Акакий Акакиевич? Гоголя "Шинель" говорящее имя. Когда родился Акакий Акакиевич, ему никак не могла подобрать имя, которое нравилось бы его матушке. Поэтому назвали его в честь отца Акакием.
В полубеспамятстве придя домой, он рассказывает хозяйке квартиры о произошедшем. Она утверждает, что лучше идти не к квартальному, а к частному приставу, потому что так дело пойдет быстрее. Еле-еле добившись внимания частного пристава, чиновник не получает результата: частный выясняет у него ненужные подробности о позднем возвращении, вместо того, чтобы заниматься шинелью. Большинство сослуживцев приходят в ужас от произошедшего, и даже собирают ему небольшую денежную компенсацию. Кто-то советует Акакию Акакиевичу обратиться к значительному лицу Значительное лицо недавно выслужил генеральский чин, и с тех пор самых пор чувствует невероятную важность своей персоны. Он окружает себя почестями, а также самоутверждается за счет нижестоящих. Страх и почет кажутся лицу подтверждением его значительности. Акакий Акакиевич, дождавшись позволения войти, не получает комментариев по делу о шинели: значительное лицо распекает несчастного чиновника в присутствии своего приятеля, доводит его до полуобморочного состояния и чрезвычайно этим гордится. Титулярный советник ни с чем отправляется домой, по пути простужается, заболевает и умирает в бреду.
Хозяйка по совету лекаря заказывает ему дешевый сосновый гроб, так как дубовый для покойника дорог. Через неделю за ним приходят из департамента, и лишь так узнают, что он скончался. Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было. Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное.
Покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка. Матушка еще лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова.
Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Сессия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахасий. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахасий». Еще переворотили страницу — вышли: Павсикахий и Вахтисий. Уже если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его.
Им приходилось работать долгие часы, чтобы заработать достаточно, чтобы прокормить свою семью. Башмачники были неприметными и малозначительными фигурами в социальной иерархии, отличались своим скромным образом жизни и низкими доходами. Характеристики Башмачкина в русском обществе Описание Башмачкин часто связывается с низким социальным положением и олицетворяет неприметных и малозначительных людей в обществе. Символ бедности Башмачкин традиционно связывается с низкими доходами и скромным образом жизни. Негативные коннотации Термин «башмачкин» употребляется для обозначения негативных аспектов, таких как простота, непритязательность или некомпетентность. Несмотря на то, что роль Башмачкина может быть рассматривается как негативная в русском обществе, стоит отметить, что упоминание о Башмачкине в различных контекстах является олицетворением и упрощением сложных социальных и экономических явлений. Башмачкин является символом, который навязывает образы и представления об определенном типе людей, объединяющих их на основе некоторых общих характеристик. Разнообразные имена и функции титула личности в Российской империи В Российской империи в XIX и начале XX века существовало множество различных титулов и имен для указания статуса и роли личности. В зависимости от социального положения, профессии и заслуг перед государством, каждый человек мог получить определенное звание или чин. Один из таких титулов — «башмачкин». Башмачкин — это представитель мещанской или купеческой среды, который занимался производством или торговлей обувью. Этот титул указывал на принадлежность к определенной сфере деятельности и имел свои особенности и права. Кроме «башмачкина», в Российской империи были и другие титулы, имеющие различные имена и функции.
Значительное лицо: образ в повести н.в. гоголя “шинель”
маленький человек, мелкий забитый. Башмачкин желает вернуть то, что принадлежит ему по праву, однако власть имущих не волнуют проблемы «маленьких людей», подобных ему. Все сослуживцы издевались над Башмачкиным: сочиняли анекдоты о нём и его семидесятилетней квартирной хозяйке, сыпали ему на голову бумажки. Все сослуживцы издевались над Башмачкиным: сочиняли анекдоты о нём и его семидесятилетней квартирной хозяйке, сыпали ему на голову бумажки.
«Шинель» Гоголя: вечный титулярный советник Акакий Акакиевич
Чин Башмачкина также стал одним из символов деспотического правления и беспринципного подавления социальной мобильности. Здесь стоит сказать несколько слов о чине Башмачкина. Титулярный советник, чин 9 класса, на год написания «Шинели» соответствует капитану пехоты, ротмистру кавалерии, капитан-лейтенанту флота.
Роль чиновников в произведении «Шинель» (Н.В. Гоголь)
Башмачкин Акакий Акакиевич — центральный персонаж повести о пропавшей шинели, «вечный титулярный советник», «Маленький человечек с лысинкой на лбу», чуть более пятидесяти лет. 13. какой чин был у значительного лица? как обычно он вел себя с подчиненными? 14. как значительное лицо принял башмачкина? почему он "распекал" пришедшего к нему за человека? Характеристики героевАкакий АкакиевичАкакий Акакиевич Башмачкин – главный герой повести Н. В. Гоголя «Шинель», бедный титулярный советник в департаменте Петербурга. это образ "маленького человека" в русской литературе. Отец Башмачкина – звали Акакий, носил вместо башмаков сапоги, три раза в год менял у них подметки — так делали и остальные представители мужского пола в этой семье.
Характеристика образа Акакия Акакиевича Башмачкина из повести Н. В. Гоголя «Шинель»
Когда дело было уж очень затруднительно, он обычно не заканчивал фразы, думая, что уже всё сказал. Отношение к работе : Л юбил свою работу по переписыванию бумаг. Служил он очень ревностно. Окружавший его мир как бы не существовал для него. Поэтому он не думал о своей одежде, не замечал того, что происходит на улице, а если и смотрел на что-то, то видел перед собой только строки, написанные ровным почерком. Слайд 5 Сколько шинелей в повести? Какую характеристику им дает Гоголь?
Жалование его составляло 400 рублей в год. С полным каламбуров зачином повести контрастирует знаменитое «гуманное место», когда за «проникающими словами» Акакия Акакиевича: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Однажды Акакий Акакиевич заметил, что его старенькая шинель совсем пришла в негодность. Он отнёс её к портному Петровичу, чтобы тот залатал её, однако последний отказался чинить шинель, сказав, что надо шить новую. Акакий Акакиевич уменьшил расходы: по вечерам прекратил пить чай , старался ходить на цыпочках, чтобы не истёрлись ботинки , реже отдавал прачке бельё в стирку, а дома, чтобы не изнашивать одежду, носил только халат. Когда премия к празднику оказалась больше ожидаемого, титулярный советник вместе с портным отправился покупать материал для новой шинели. И вот однажды морозным утром Акакий Акакиевич вошёл в департамент в новой шинели. Все принялись хвалить и поздравлять его, а вечером его пригласили на именины к помощнику столоначальника. Акакий Акакиевич был в прекрасном расположении духа. Ближе к полуночи он возвращался домой, когда к нему вдруг со словами «А шинель-то моя! Хозяйка квартиры посоветовала Акакию Акакиевичу обратиться к частному приставу. На следующий день Акакий Акакиевич отправился к частному приставу, но безуспешно. Он явился в департамент в старой шинели. Многим стало жаль его, и чиновники собрали для Акакия Акакиевича сумму, которая, однако, оказалась совсем мала. Тогда чиновники посоветовали ему обратиться за помощью к значительному лицу. Однако значительное лицо накричал на Акакия Акакиевича, да так, что тот «вышел на улицу, ничего не помня». В Петербурге в то время было ветрено, морозно, а шинель была старая, и, вернувшись домой, Акакий Акакиевич слёг в постель. Поправиться он уже не смог и через несколько дней умер в бреду. С тех пор у Калинкина моста стал появляться призрак «в виде чиновника», стаскивавший с прохожих шинели, шубы, пальто. Кто-то узнал в мертвеце Акакия Акакиевича.
Акакий Башмачкин. Акакий Акакиевич Башмачкин биография. Акакий Акакиевич Башмачкин Неелова. Башмачкина, героя повести н. Гоголя «шинель. Образ Акакия Акакиевича Башмачкина. Образ Башмачкина в повести шинель. О чем повесть шинель. Значительное лицо шинель. Акакий Акакиевич и значительное лицо таблица. Описание внешности значительного лица. Н В Гоголь повесть шинель. Маленькие образы человечки. Образ маленького человека. Образ маленького человека в литературе. Акакий Акакиевич шинель характеристика. Акакий Акакиевич Башмачкин характеристика. Образ "маленького человека" в повести н. Гоголя "шинель". Акакий Акакиевич Башмачкин герой. Маленький человек в повести шинель. Образ маленького человека в повести шинель. Башмачкин несчастный или посмешище шинель. Сочинение на тему Башмачкин несчастный или посмешище. Эссе на тему Башмачкин несчастный или посмешище. Башмачкин - несчастлив или посмешище?. Акакий Акакиевич Башмачкин арт. Акакий Акакиевич Башмачкин иллюстрации. Портрет Акакия Акакиевича. Гоголь Акакий Акакиевич. Акакий Акакиевич шинель портрет. Иллюстрации к повести шинель Кукрыниксы. Акакий Акакиевич шинель лицо. Повесть шинель Гоголь фильм. Акакий Акакиевич служил в департаменте. Разночинец это в литературе. Разночинцы это. Кто такой разночинец. Период капота и период новой шинели таблица. Отношение к переписыванию бумаг в период капота. Таблица по шинели Гоголя. Герой Гоголя Акакий Акакиевич. Башмачкин из Гоголя. Повесть Гоголя шинель Акакий.
Напротив, на протяжении всей повести мы можем проследить движение и развитие образа Акакия Акакиевича, приобретение героем новых черт и качеств, котрые ни в коем случае не проявились бы, являйся он "окаменевшей позой". Даже и в отношении "Мертвых душ", которые чаще всего приводятся в качестве примера "окаменевших поз", застывшей галерии портретов помещиков: Манилова, Собакевича, Коробочки, Ноздрева и Плюшкина — нельзя однозначно говорить об их статичности. Ведь во втором томе "Мертвых душ", по замыслу Гоголя, планировалось "возрождение" Плюшкина, и выход его из "величайшего обмеления". Плюшкин, равно как и Чичиков, должны были встать на начало того пути, который привел бы их к спасению. В композиции "Шинели" ни один из многочисленных событий и вставных эпизодов не представляется случайным. Так, не случайно выбрана и дата рождения Акакия Башмачкина: мальчик родился "против ночи... Вообще, март является одним из самых излюбленных месяцев Гоголя. В виде "мартобря" март присутствует в "Записках сумасшедшего", в марте случилось "необыкновенно странное происшествие" с носом майора Ковалева, в марте рождается и сам Акакий Акакиевич. Евсеев 29, 32. Впрочем, вполне возможно, что любовь Гоголя к марту объясняется куда проще: и сам писатель родился в марте, 19 числа по старому стилю. Жанровая специфика "Шинели" до сих пор представляется недостаточно изученной. Известно, что жанр является как бы резонатором Ю. Тынянов художественного текста, определяющим все его связи, влияющим на структуру повествования, построение сюжета, характер персонажей, выбор стиля и другие особенности. Однако этот вопрос редко вызывал сомнения у исследователей творчества Гоголя и почти не поднимался в их работах. Отмечая некоторую загадочность и парадоксальность повести, ученые не связывали логически необъяснимые "смещения" в развитии ее сюжета и характера персонажей с особенностями жанра этого произведения. Думается, что тайнопись "Шинели" в значительной степени раскроется посредством выявления глубинной традиции, например, фольклорных и средневековых жанров, претерпевших в повести ествественную трансформацию. Во многом своебразие построения и жанровой специфики "Шинели" станет понятным при изучении влияния агиографического стиля на повесть Гоголя. Глава II. Гоголя и жития св. Акакия безусловно. Кажется даже, что писатель не случайно использовал в построении "Шинели" житийный канон, ориентируя ее на житийный жанр. В проложной памяти к этому типу относится житие св. Акакия отсутствовал рассказ о рождении, родителях и юности героя. В житиях же обычно было принято указывать родину, называть родителей, имя святого, причем важен был сам смысл имени, здесь говорилось о положении родителей в обществе, о крещении ребенка, подчеркивалось, что уже при рождении ребенок был отмечен особым знаком, свидетельствующем о Божией благодати. Герой жития отличался особой премудростью, избегал светских развлечений, усердно трудился, бежал брака, общался лишь с матерью или пожилыми женщинами, жил в полном уединении, исполняя самую черную работу, не искал награды, по смерти совершал чудеса. Можно отметить также, что в житиях чудеса обставляются достоверными приметами, свидетельствами очевидцев, так и в повести Гоголя. Наконец, важно, что в житиях чудо должно способствовать исцелению или нравственному перерождению сомневающегося или заблуждающегося — тому, чтобы глухой обрел слух, слепой прозрел, а грешник раскаялся, чтобы метафорически происходит со значительным лицом в "Шинели", который гораздо реже стал говорить подчиненным: "Как вы смеете... Нельзя не сказать и о двух стилистических пластах жития — высокой ораторской проповеди и бытовой речи: в одном высказываются религиозно-нравственные принципы, в другом ведется рассказ об известном, достоверном, практическом, историческом, что тоже в известной мере может быть сближено с повестью Гоголя. Однако если предположить, что современники Гоголя хорошо знали агиографический материал — как оно, безусловно, и было — кажется странным, почему никто из них не отметил связь жития св. Акакия с повестью Гоголя. Очевидно, это объясняется тем, что общеизвестное, как правило, не отмечается, и тем, что повесть Гоголя в значительной мере повернута к социальным и социально-нравственным сторонам человеческого существования, которые в житийной литературе отдельно не выделялись. Казалось бы, на примере "Шинели" можно говорить о том, что писатель наследует в ней традицию житийного жанра. И все же, если присмотреться внимательно, общение текста повести и текста жития сложнее, чем простое заимствование, реминисценция, параллель, повторение житийных ситуаций. Совершенно очевидно, что в каждом "шаге" сюжета видны явные отклонения, сдвиги, трансформация, сознательное ее нарушение. Например, Гоголь называет день рождения Башмачкина — 23 марта, что не было принято в житийной литературе. Обычно в житии указывается день памяти, как правило, совпадающий с днем смерти героя, чего нет в повести Гоголя. Дав характеристику родителям героя — "матушка, чиновница и очень хорошая женщина" 2, т. Герой повести не дорожит одеждой, он даже выделен из среды чиновников своим заношенным капотом, не замечает мирских искушений, не помышляет о браке, общается лишь с пожилыми женщинами, что в известной мере может быть сближено с традицией житийной литературы. Связь Акакия Акакиевича с тезоименным святым проявляется уже в самом имени героя. Причем связь эта ни в коем случае не может быть объяснена простым совпадением. Это убедительно доказывает Ч. Подтверждают это также и некоторые хронологические неточности в тексте повести. Текст "Шинели": "Родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта... Родительнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Соссия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. Моккий, Соссий, Хоздазат, а тем более Трифилий, Дула и Варахасий поминаются в разные весенние дни и, следовательно, не могли быть вместе на одном листке календаря. Никон и 200 его учеников, вместе с ним страдавших. В черновой редакции Гоголь писал, что Башмачкин родился "как раз против ночи 4 февраля в самое дурное время". Впоследствии эту атмосферу холода, окружающую жизнь героя с рождения, он снял из повести. Мотив холода он решил как сугубо Петербургский мотив, как мотив, являющий "холодно-деспотическое" отношение к человеку. Башмачкин назван Акакием вопреки обычаю давать имена по месяцеслову. Его день рождения не соответствует ни одному дню — памяти св. Акакиев, которых насчитывается в месяцеслова девять: 15 октября, 29 ноября, 9 марта, 17 апреля, 1 мая, 7 мая, 17 мая, 7 июля, 28 июля. Имя Акакия Акакиевича всегда представляло интерес для критиков, но вызывало в большинстве случаев лишь комические ассоциации. Интересно мнение Б. Эйхенбаума, который воспринимал имя, как "звуковой подбор" и "звуковой жест". Последующая критика склонна была, в сущности, развивать именно эту идею. Тынянов в своей книге "Архаисты и новаторы", например, говорил, что "Акакий Акакиевич" — "словесная маска", которая "потеряла уже связь с семанткой, закрепилась на звуке, стала звуковой, фонетической". Гоголь внимательно пролистывает весенний православный календарь и выискивает в нем наиболее странные и непривычные для русского слуха имена. Выбор имени Акакий мотивируется тем, что "отец был Акакий, пусть и сын будет Акакий" 2, т. Особое отношение Гоголя к именам и фамилиям и изобретательность его в этой области уже отмечались в литературе — например, в книге профессора И. Мандельштама: "К той поре, когда Гоголь потешает еще самого себя, относятся, во-первых, составления имен придуманных, как видно без расчета на "смех сквозь слезы"... Эта манера придумывания потешных имен осталась, впрочем, у Гоголя и позже: и Яичница "Женитьба" , и Неуважайкорыто, и Белобрюшкова, и Башмачкин "Шинель" , причем последнее дает повод к игре слов. Нужно заметить, что имя Акакий и во времена написания "Шинели" было малоупотребительным и встречалось крайне редко. Некоторые из них для русского уха оказываются тяжелыми и неприятными. Здесь заглушить естественное чувство иногда оказывается делом чрезвычайно трудным и даже невозможным, какие бы не были приводимы основательные и благочестивые соображения. Но кроме того, некоторые имена греческие, еврейские или римские при всем своем высоком значении имеют созвучие с словами русского языка, выражающими понятия не высокие, например: Пуд, Лупп, Акакий, Дула, Вилл, Каник, Пигасий, Псой, Голиндука, Уирка и т. Поэтому, как думают некоторые, не следовало бы подавать повод людям соединять иногда не совсем благоприятные представления с именами, которые полагаются на сынах Православной Церкви, как священные печати" 56, 192-193. Даже оставляя в стороне комическую звукопись имени Акакий, скажем, что выбор имени героя произведен не случайно. Об этом говорит семантика отвергнутых писателем имен: Моккий — насмешник, Варух — благословенный, Соссий — здоровый, невредимый, Павсикакий — унимающий зло, бедствие, Трифилий — трилистник, клевер. Акакий значит "кроткий", "беззлобный". Более того, налицо усиление имени посредством его повторения. Так наш герой не просто Акакий, но Акакий Акакиевич. Акакий Акакиевич же — это вдвойне кроткий. Кроткий в квадрате. Отчество дано герою в честь его отца, о котором в повести говорится совсем немного. Известно только его имя и то, что он был чиновник. Сравнивая сюжет гоголевской повести с сюжетом жития св. Акакия, замечаешь прямо совпадающие сюжетные звенья. Но для более подробного сопоставления целесообразно будет привести житие Преподобного Акакия из "Лествицы" 39, 52-53. Не знаю каким образом приобрел он себе ученика, юношу, именем Акакия, простого нравом, но мудрого смыслом, который столько жестокостей перенес от сего старца, что для многих покажется это невероятным; ибо старец мучал его ежедневно не только укоризнами и ругательствами, но и побоями; терпение же послушника было не безрассудное. Видя, что он, как купленный раб, ежедневно крайне страдает, я часто говаривал ему при встрече с ним: "что, брат Акакий, какого сегодня? Прожив у своего немиластивого старца девять лет, Акакий отошел ко Господу, и погребен в усыпальнице отцов. Спустя пять дней после этого наставник его пошел к одному, пребывавшему там, великому старцу, и говорит: "отче, брат Акакий умер". Но старец, услышав это, сказал ему: "поверь мне, старче, я сомневаюсь в этом". Немедленно встав, старец приходит в усыпальницу с наставником блаженнаго оного подвижника, и взывает к нему, как бы к живому ибо поистине он был жив и после смерти , и говорит: "Брат Акакий, умер ли ты? Событийная канва жития Акакия и "Шинели" во многом сходны. Однако действия Башмачкина в финале лишь соотнесены с житием преподобного Акакия. Появление в Петербурге "живых мертвецов", которые "сдергивали" шинели с господ и чиновников разных рангов, — это реальная фантастика абсурдной жизни столицы. В нее вписывается Башмачкин. Но где-то на заднем плане высвечивается и житие св. Житийная литература многие века являлась и является широко распространенным жанром. Жития писались с разными целями, но во многих, как и в житии преподобного Акакия, утверждался нравственный кодекс праведников, осуждалось насилие, зло, прославлялись добродетели. И в житии св. Акакия не только превозносилось терпение и послушание, но и утверждалась мысль, что эта добродетель будет вознаграждена, и главное, что добродетель эта активна, что она обладает высокой нравственно-всепобеждающей силой в борении со злом. Гоголя это и привлекало в житии св. Зло мучителя старца было побеждено послушанием праведника. Жития и их сюжеты многократно перерабатывались писателями. Так и в "Шинели" Гоголя сильно влияние жития Акакия. Однако повесть ни в коем случае не подражательна. Просто финал жития был ему близок — свою веру в возможность нравственного воскрешения даже высокопоставленных чиновников, которые несли бедствия стране и отдельному человеку, писатель как бы подтверждал авторитетным старинным и хорошо известным житием. Начавшиеся в герое, но так внезапно прерванные катастрофой перемены на первый взгляд выглядят как трогательно "хорошие". Читатель инстинктивно сочувствует этой возрастающей, хотя и жалкой "полноте жизни" бедного чиновника и осознает подавляющие размеры его потери, когда герой лишается шинели. Однако при более пристальном рассмотрении этот сочувственный первоначальный взгляд на героя кажется сомнительным. То, что выглядит как определенное высвобождение личности, может обернуться моральной потерей. В этой новой перспективе шинель являет собой символ совсем иной, нравственно-гибельной эволюции, и моральный смысл этого символа — это предостережение, по словам Виктора Эрлиха, от западни мелких страстей. Тогда, отнюдь не радуясь происшедшим в Акакии Акакиевиче переменам, читатель вправе расценить их как крайне прискорбные и посчитать прежнего Акакия Акакиевича, при всей его очевидно нелепости, идеальным. Жизнь Акакия Акакиевича — это жизнь "нищего духом" и его христианский подвиг — подвиг послушания. Добродетель Акакия Акакиевича — это добродетель смирения и послушания, и в этом он сближается со святым, в честь которого дано было ему имя и судьбу которого, хотя и в ином, мирском, преломлении он повторяет. Ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич... Только уж если слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: "Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Вся жизнь Акакия Акакиевича за исключением, быть может, последних его дней, связанных с приобретенем и утратой шинели и произошедших после этого с героем перемен — есть подвиг послушания. Вот что в частности пишется о послушании в "Лествице": "Послушание есть совершенное отречение от своей души, действиями телесными показуемое... Послушание есть действие безыспытания, добровольная смерть, жизнь, чуждая любопытства, безпечалие в бедах, неуготовляемое пред Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбедное плавание, путешествие спящих. Послушание — есть гроб собственной воли и воскресение смирения... Послушный, как мертвый, не противоречит и не рассуждает, ни в добром, ни во мнимо худом, ибо за все должен отвечать тот, кто благочестиво умертивил душу его" 39, 34. Однако послушание Акакия Акакиевича — послушание не церковное, а скорее внутреннее, из самих свойств его души исходящее. Акакий Акакиевич, "вечный титулярный советник", "служит с любовью", преданно и бескорыстно. В какой-то степени он чиновник-подвижник, одно из тех мелких, незаметных колесиков, из которых складывается весь министерский механизм. В некотором смысле Акакий Акакиевич воплощает идею гоголевского служения: "Очнитесь! Монастырь ваш — Россия! Акакий Акакиевич — своего рода мирской монах, мирское преломление монашеского образа существования. Однако Акакий Акаккиевич — это образ неосмысленного монашества. Нигде в повести нет упоминания о совершении Акакием Акакиевичем молитвы или посещении им церкви. Высшее стремление всякого подвижника есть "блаженное бесстрастие". Именно оно поддерживало Акакия Акакиевича в его серой, однообразной жизни. Более того, Акакий Акакиевич был даже в какой-то мере счастлив, ибо в его монотонной работе, повторяющейся изо дня в день, черпал он для себя своеобразное удовлетворение. Бесстрастие — одно из важнейших устремлений человеческой души. Как писал Гоголь — "стать на высоту того святого бесстрастия, на которую определено взойти христианину. Он, как настоящий нищий духом, говорит "смиренными, неясными и недоумения исполненными словами": "нужно сказать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большей частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения. Если же дело было очень затруднительно, то он даже имел обыкновение совсем не оканчивать фразы, так что весьма часто, начавши речь словами: "Это, право, совершенно того... Однако внутренний мир героя ни сколько не ограничивается его очевидной неспособностью внятно выразить свою мысль. Просто Акакий Акакиевич мыслит в качественно другой плоскости, переходя от мира слов в мир ощущений, представлений и звуков. В повести необыкновенно много мест, подчеркивающих "непохожесть" Акакия Акакиевича на остальных, своеобычность его мировосприятия. Даже буквы бумаг, которые он переписывает, оживают в его представлении: "Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы были у него фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его" 2, т. Однако не следует отождествлять Гоголя с его героем Акакием Акакиевичем, как это делает Чинция де Лотто. Нередко в письмах, пытаясь объяснить "блаженство души" своей, он жалуется на невозможность выразить себя — вместо "нормальных слов", "одни бессвязные звуки, похожие на бред безумия". Однако, данные аргументы выглядят более чем притянуто. Во-первых, отождествление автора и его героя является одной из самых распространненных ошибок, ибо автор в любом случае многограннее создаваемых им образов, а, во-вторых, Акакий Акакиевич — намного более сложная и намного менее однозначная личность, чем может показаться при беглом и поверхностном рассмотрении. Образ Акакия Акакиевича меняется от первой редакции повести ко второй. Образ Акакия Акакиевича перерастает свои первоначальные рамки "доброго животного" и выходит за пределы "маленького человека", порядочного, хорошего, но вместе с тем совершенно безликого. Видно, что в "Шинели", как и в житии св. Акакия, герой показан, как безответный труженик — "блаженный трудник", над которым творятся насмешки и издевательства. Много лет прослужив, беззащитный герой умирает. По житийному же канону, о чем уже говорилось, построен финал "Шинели": посмертное воскресение героя, творящего чудо с виновником своей смерти. Характерно, что старец в житии и значительное лицо в повести под воздействием этой встречи меняют свой образ мысли и поведение. Вместе с тем говорить о полном тождестве образов св. Акакия и Акакия Акакиевича нельзя. Наблюдается и иное — встречное, опровергающее течение. Например, герой Гоголя, в отличие от своего житийного протопипа, не молод, он "с лысинкой на голове" 2, т. Да и "посмертные похождения" призрака чиновника мало похожи на чудеса, совершаемые усопшим святым, а скорее на метания неуспокоенной души. Мало того, вся история титулярного советника "омыта" комической стихией, "принципально невозможной в агиографической литературе, принципом стиля которой было отсутствие иронии и шутки" 61, 265. Однако в агиографической литературе выделялся и другой тип жития с иным типом героя. Он объединял мир смеха и мир благочестивой серьезности, балансировал на рубеже комического и трагического. Имеются в виду повествования о юродивых. Их героев А. Панченко относит к типу гротескного персонажа. Как считает ученый, юродивый — как бы "посредник между культурой народной и культурой традиционной" 46, 109 , в нем отразились черты скомороха, шута и святого мученика. Юродивого узнавали по одежде, неизменной в жар и холод, обычно "обветшалой", "многошвейной", "лоскутной". Гоголь останавливает внимание на одежде своего титулярного советника. У Башмачкина капот таков, что некуда ставить "заплаточку", капот этот "имел странное устройство": "воротник его уменьшался с каждым годом все более и более, ибо служил на подтачивание других частей... Неэстетичность — один из важных признаков юродства: над одеждой юродивых, их поведением обычно смеется толпа, а подвижники безмолвно сносят поношения и побои. Подобные мотивы есть и в "Шинели": "Молодые чиновники подсмеивались и острили над ним... Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто никого и не было перед ним" 2, т. Еще юродивые отличались косноязычием, "детским языком", но если они говорили, то их высказывания были кратки, как "афористические фразы". Основные черты юродства приведены в книге Г. Федотова "Святые Древней Руси": "1. Аскетическое попрание тщеславия, всегда опасного для монашеской аскезы. В этом смысле юродство есть притворное безумие или безнравственность с целью поношения от людей. Выявление противоречия между глубокой христианской правдой и поверхностным здравым смыслом и моральным законом с целью посмеяния миру... Служение миру в своеобразной проповеди, которая совершается не словом и не делом, а силой Духа, духовной властью личности, нередко облеченной пророчеством" 84, 193. Безобразное поношение юродивых, отмечает А. Панченко, однако "претендовало на роль зрелища самого душеполезного" 46, 112, 122-123, 143. В "Шинели", в сцене глумления, Башмачкин впервые произносит свою единственную некосноязычную афористическую фразу: "оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Они позволяли себе возводить хулу на предержащих власть. Элементы обличения, брани в адрес значительных лиц со стороны кроткого и смиренного есть и в гоголевской "Шинели", а в финале повести грозный герой является как бы обличающим символом совести генерала. Однако при всем перечисленном сходстве повесть Гоголя отличается от агиографической литературы прежде всего точкой зрения автора на мир и на героя. Рассказывая о мученической жизни святого, агиограф не позволял себе улыбнуться над странными поступками юродивого, житийная литературы была серьезна и благочестива, она не терпела ни малейшей иронии, даже в отношении к персонажу трагикомического плана, чего нельзя сказать об отношении к герою автора-повествователя в "Шинели". Вместе с тем, учитывая сходное и несходное, можно утверждать, что видимые черты житийного канона в разных его вариантах: обычного жития, проложного жития, а особенно — жития юродивого, проясняют в образе Башмачкина дополнительные смыслы, вскрывают еще один слой характера героя, еще одну красу в изображении титулярного советника. Одна из основных тем "Шинели", как и в какой-то мере всех "Петербургских повестей" — это тема страстей человеческих. В "Шинели" предстает полная картина страсти с первой минуты ее зарождения, когда Акакий Акакиевич, сперва нерешительно и неуверенно, помыслил о новой шинели. Потом мысль окрепла и Акакий Акакиевич стал подумывать "не положить ли, точно, куницы на воротник. По вечерам он приучился голодать, но "но он питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели" 2, т. Страсть постепенно порабощает Акакия Акакиевича. Даже служба, прежде такая важная для Акакия Акакиевича отступает словно бы на второй план. С лица и с поступков его исчезло само собою сомнение, нерешительность — словом, все колеблющиеся и неопределенные черты" 2, т. И вот шинель приобретена. И вместе с тем начинается отсчет последних дней жизни Акакия Акакиевича. Шинель, ставшая сосредоточием его ценностей, теперь становится причиной его гибели. Приобретение шинели резко меняет привычный уклад жизни героя. Мерное, ритмичное повествование повести приобретает вдруг поспешность и динамику, не свойственную ей ранее. События начинают вдруг развиваться стремительно, совершенно выходя из-под контроля Акакия Акакиевича. Прежде незаметный, герой оказывается вдруг в центре всеобщего внимания: "Начали поздравлять его, приветствовать, так что тот сначала только улыбался, а потом сделалось ему даже стыдно. Когда же все, приступив к нему, стали говорить, что нужно вспрыснуть новую шинель и что, по крайней мере, он должен задать им всем вечер, Акакий Акакиевич потерялся совершенно, не зная, как ему быть, что такое отвечать и как отговориться... Наконец один из чиновников, какой-то даже помощник столоначальника, вероятно для того, чтобы показать, что он ничуть не гордец и знается даже с низшими себя, сказал: "Так и быть, я вместо Акакия Акакиевича даю вечер и прошу ко мне сегодня на чай: я же, как нарочно, сегодня именинник. Впрочем, ему потом сделалось приятно, когда он вспомнил, что будет иметь через то случай пройтись даже и ввечеру в новой шинели. Этот весь день был для Акакия Акакиевича точно самый большой торжественный праздник... И вот жизнь Акакия Акакиевича, прежде такая малособытийная и монотонная, принимает совсем другой оборот. Словно бы из тихой заводи, он вдруг попадает на быстрое для него, разумеется течение. Акакий Акакиевич теряет свое прежнее, почти монашеское смирение: "Он уже несколько лет не выходил по вечерам на улицу. Остановился с любопытством перед освещенным окошком магазина посмотреть на картину, где изображена была какая-то красивая женщина, которая скидала с себя башмак, обнаживши, таким образом, всю ногу, очень недурную, а за спиной ее, из дверей другой комнаты, выставил голову какой-то мужчина с бакенбардами и красивой эспаньолкой под губой. Акакий Акакиевич покачал головой и усмехнулся и потом пошёл своею дорогою" 2, т. Потеряв шинель, Акакий Акакиевич уже не может вернуться к смирению, к своему прежнему состоянию, что и является причиной его гибели.
Какие чувства связывали Акакия Башмачкина с его шинелью? Толкова
Он пытается хлопотать перед высоким начальством, чтобы помогли вернуть шинель, получает суровую отповедь, простужается, заболевает и умирает. Но после смерти становится привидением и по ночам отнимает шинели у прохожих: мстит за свою обиду. Ограбив таким образом генерала, отказавшего ему в прошении, привидение исчезает. Вот, собственно, и все.
Как это трактовалось? Повесть «Шинель» была опубликована в 1842 году. Критики и в первую очередь Виссарион Белинский восприняли ее как жесткий социальный памфлет, как голос в защиту униженных и оскорбленных.
Бедного Акакия Акакиевича трактовали как жертву несправедливой социальной системы, страдающую от бюрократии и произвола. После Гоголя эту же тему страдания мелкого чиновника от бессердечия чиновников крупных разрабатывали многие русские писатели. Такая трактовка «Шинели» перешла и в советское литературоведение, а из него, конечно, в школьный курс литературы.
И хотя советской власти нет уже четверть века, в современных школах чаще всего по инерции говорят то же самое. Вот и думают семиклассники, что Акакия Акакиевича потому следует жалеть, что он — жертва несправедливой власти. Другой подход Не все, конечно, были согласны с такой социально-политической трактовкой.
А еще раньше, в 1847 году, известный поэт и литературный критик Аполлон Григорьев 1822—1864 писал: «…В образе Акакия Акакиевича поэт начертал последнюю грань обмеленья Божьего создания до той степени, что вещь, и вещь самая ничтожная, становится для человека источником беспредельной радости и уничтожающего горя, до того, что шинель делается трагическим fatum в жизни существа, созданного по образу и подобию Вечного…» Надо учитывать, что волновало Гоголя на момент написания «Шинели», чем он в те годы жил и дышал. А жил и дышал он православной верой. Известнейший исследователь духовного наследия писателя, протоиерей Василий Зеньковский, писал, что как раз в то время у Гоголя произошел «...
Насчет перелома, конечно, можно поспорить — другие исследователи полагают, что Гоголь всегда был глубоко верующим православным христианином, что его духовное развитие шло без резких поворотов, но вот что действительно очевидно — в 40-е годы XIX века Гоголя волновали вопросы религиозные: вопросы духовного делания, духовной борьбы. Он конспектировал святоотеческую литературу читая ее, кстати, и на греческом , ежедневно молился как отмечает доктор филологических наук Владимир Воропаев в своей книге «Духовная биография Гоголя», его молитвенное правило было куда обширнее, чем у большинства мирян. И вот именно на таком фоне, в таком настроении Гоголь пишет «Шинель».
Наивно было бы думать, что в повести не заложены все эти духовные вопросы. В постсоветское время на религиозную подоплеку «Шинели» обратили внимание многие ученые, специалисты по творчеству Гоголя — к примеру, С. Гончаров, В.
Вся внешняя сюжетная канва — то есть департамент, чиновники, переписывание бумаг, зимние холода в Санкт-Петербурге, портной Петрович, новая шинель, грабители, генерал, простуда, смерть — служит лишь декорациями, на фоне которых ставится духовная драма. Главное в повести происходит не на петербургских улицах, а в душе Акакия Акакиевича. Попробуем разобраться, что же в ней происходит.
Почти святой В начале повести Гоголь рисует нам Башмачкина как человека мало сказать скромного, но совершенно смиренного, беззлобного. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто через приемную пролетела простая муха. Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически.
Здесь Гоголь, вполне вероятно, делает намек на подвижника Акакия из «Лествицы» преподобного Иоанна Синайского — книги, ставшей классикой святоотеческой литературы, которую прочли если не все, то очень многие всерьез верующие люди. Послушание подвижника Акакия было столь велико, что даже после смерти тот не мог ослушаться своего старца. А удвоение имени, Акакий Акакиевич, — это, можно сказать, смирение в квадрате.
Иллюстрации Максима Корсакова Герой «Шинели» — образец смирения, он абсолютно лишен тщеславия — порока, противостоящего смирению. В этом он радикально отличается от своих сослуживцев, стремящихся к почестям, выстраивающих карьеру. Трудно не согласиться с доктором филологических наук Сергеем Гончаровым в том, что «...
Заметим, что Гоголь, создавая перед читателем портрет Башмачкина, делает это с иронической интонацией, но на самом-то деле ирония тут не выражает авторского отношения к герою. Тут все тоньше — эта ирония иллюстрирует воспринимающее героя сознание. Гоголь как бы намекает читателю: вот так вы, люди обычные, приземленные, могли бы воспринять моего героя.
Я показываю вам его вашими глазами. Таково ваше зрение. Но вернемся к Акакию Акакиевичу.
Тот не просто добросовестно исполняет свое дело, переписывание бумаг, — он исполняет его ревностно. Для него это смысл жизни, это дает ему высшую радость.
Он прогоняет Акакия Акакиевича, накричав на героя за то, что он потревожил его. Равнодушие к чужому горю и жестокость «значительного лица» приводят к болезни и последующей смерти Башмачкина. В мире, в котором без высокого чина невозможно добиться справедливости, Акакий Акакиевич не имел возможности возвратить шинель, привносившую смысл в его жизнь. По этой причине прежде терпевший все унижения герой, утратив самое дорогое, «сквернохульничал», а после гибели превратился в привидение и срывал с прохожих одежду до тех пор, пока не отомстил обидчику. Таким образом, имея низкий чин, Акакий Акакиевич не мог позволить себе бунтовать против унижения со стороны имеющих власть, а потому решился высказаться только на смертном одре.
Источник: «Шинель» Смерть Башмачкина оказалась никем не замечена. Он прожил серую, неприметную, «маленькую» жизнь, в которой единственным счастьем была покупка новой шинели. Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимания и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть ее в микроскоп; существо, переносившее покорно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшее в могилу, но для которого все же таки, хотя перед самым концом жизни, мелькнул светлый гость в виде шинели, ожививший на миг бедную жизнь, и на которое так же потом нестерпимо обрушилось несчастие, как обрушивалось на царей и повелителей мира…» Источник: «Шинель» В качестве награды за свою безрадостную жизнь Башмачкин смог в течение нескольких дней после своей смерти в качестве духа блуждать по Петербургу в поисках шинели. Источник: «Шинель» «Один из департаментских чиновников видел своими глазами мертвеца и узнал в нем тотчас Акакия Акакиевича…» Источник: «Шинель» Лишь когда призрак Акакия Акакиевича смог содрать шинель с плеч «значительного лица» и тем самым отомстить ему за страх и унижение, он смог обрести долгожданный покой.
Лицо чиновника было бледно, как снег, и глядело совершенным мертвецом. Источник: «Шинель» «Но еще более замечательно то, что с этих пор совершенно прекратилось появление чиновника-мертвеца: видно, генеральская шинель пришлась ему совершенно по плечам; по крайней мере, уже не было нигде слышно таких случаев, чтобы сдергивали с кого шинели». Источник: «Шинель» Народная характеристика Мы постарались составить для вас максимально полный анализ персонажа. Возможно, мы пропустили какой-то интересный или важный фрагмент этой мозаики.
Будем рады услышать ваши предложения. Все подошедшие рекомендации мы опубликуем, а вы получите промокод на бесплатную грамоту. Давайте создадим самую подробную характеристику Акакия Акакиевича вместе! Биография Акакий Акакиевич Башмачкин — мужчина зрелого возраста, чуть старше 50 лет.
Родился 23 марта в семье небогатого чиновника. Во время крещения мать долго не могла выбрать имя сыну, поскольку в церковном календаре попадались очень редкие, необычные имена: Варахасий, Дула, Трифилий и тому подобные. Тогда мать решила назвать сына в честь его отца — Акакием. Акакий Акакиевич на протяжении многих лет работал в одном из департаментов в должности титулярного советника и занимался переписыванием деловых бумаг.
Должность его была скромной, и за свою работу он получал 400 рублей в год жалованья, что хватало лишь на самое необходимое: съём крошечной комнаты и скудное питание. Из года в год Башмачкин ведёт тихий, размеренный образ жизни. Когда Акакий Акакиевич обнаружил, что его старое пальто изношено до дыр, он был вынужден еще больше урезать свои траты, чтобы скопить денег на новую шинель. В течение нескольких лет он откладывал деньги и в итоге заказал у портного Петровича новую шинель.
Для скромного Акакия Акакиевича пошив шинели стал большим событием, настоящим праздником. В департаменте все заметили обновку и от души поздравляли Башмачкина, а один крупный чиновник даже пригласил всех к себе на чай по этому поводу. Вечером того же дня Акакий Акакиевич отправился на званый ужин к чиновнику, где собрались все его сослуживцы. В полночь он решил вернуться домой, и в одном из тёмных переулков на него напали грабители и отобрали шинель.
В отчаянии Акакий Акакиевич обращался за помощью в полицию, а затем и к одному «значительному лицу», но всё безрезультатно. В итоге Башмачкин слёг с сильной горячкой и спустя несколько дней скончался. Вскоре после его смерти в городе появился призрак, который срывал с прохожих шинели. Одной из жертв призрака стало «значительное лицо», по вине которого Акакий Акакиевич испытал страх, унижение и осознание собственной ничтожности.
До смерти напугав чиновника, призрак больше не появлялся Петербурге. Образ Акакия Акакиевича По замыслу автора скромный чиновник Акакий Акакиевич Башмачкин воплотил в себе образ маленького человека, неприметного труженика, подобного тысячам других — тихих, честных, безропотных. Акакий Акакиевич не обладал глубоким умом, остроумием и никогда не имел больших амбиций. Внутренний мир героя весьма убог и скуден: всё, что его по-настоящему занимает — это аккуратно выведенные строчки.
У него нет увлечений и жизненных целей, он давно разучился думать и анализировать. Башмачкин привык довольствоваться малым, был трудолюбивым и исполнительным человеком, но не способным принимать серьезные решения.
Но сколько бы генерал ни глядел на себя в зеркало, он не знает себя; а Гоголь, тот его знает получше, как истый учитель. В «Шинели» преломлены события романтической поэмы Пушкина «Руслан и Людмила», и, когда видишь это, перестает казаться сюжетным произволом, нелепостью финал повести, триумф ее героя, воскреснувшего и вернувшего себе похищенную подругу жизни, его «сопутницу».
Речь рассказчика в повести «Шинель» - двуобращенная речь: она обращена и к реальности, о которой она повествует; и к романтическим образам, которые она трансформирует. И в «Шинели» вновь оживают герои «Руслана…». Но в «Шинели» - и пушкинский «Медный Всадник». В «Шинели» есть прямая отсылка к «Медному Всаднику»: чиновники рассказывают друг другу «вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента».
Тема Медного Всадника введена в повесть и она откровенно снижена: бронзовый герой Пушкина явлен так, что поскакать за чиновником-бунтовщиком он не сможет, ибо не солидно же скакать за кем бы то ни было на бесхвостой лошади. Да и вообще, Петр I - уже история. В «Шинели» находят отзвуки и описанные Пушкиным трагические беды столицы, и веселый быт петербуржцев. У Гоголя жертва, бедный чиновник, в жару, в бреду видит разбойников.
Правда, не зарезали они чиновника, а только шинель отобрали; но на то и существует современная Гоголю подлинная реальность, чтобы возвышенные преступления превращались в ней в гадости помельче, попрозаичнее, так же, впрочем, ведущие к гибели жертвы этих незатейливых гадостей. И умирал Акакий Акакиевич, и в бреду «видел он Петровича и заказывал ему сделать шинель с какими-то западнями для воров, которые чудились ему беспрестанно под кроватью, и он поминутно призывал хозяйку вытащить у него одного вора даже из-под одеяла…» И далее - смерть героя, «Акакия Акакиевича свезли и похоронили». А поименовав скудные вещички его, Гоголь бросает: «Кому все это досталось, бог знает…». И Петербург остался без Акакия Акакиевича.
И в трагедии своей, и в смерти сравнялся он с императором-исполином, косвенно, но несомненно послужившим виновником и его гибели. И на него «нестерпимо обрушилось несчастье, как обрушивалось на царей и повелителей мира…» Неожиданное упоминание о царях и повелителях мира в соотнесении с событиями «петербургской повести» Пушкина обретает глубокий смысл : царь, повелитель мира лицом к лицу встретился с «маленьким человеком» именно там; но лишь сейчас окончательно выясняется, что и царям, и их подданным бывает одинаково плохо, хотя при данном социальном устройстве они никогда не поймут друг друга, не уживутся; и у Пушкина царь, властелин, повелитель мира гоняется по Петербургу за оскорбившим его «маленьким человеком», а у Гоголя, напротив, «маленький человек» после смерти своей гоняется за ставленником царя, тоже повелителем и властелином. Там - высшая власть преследует бедняка-чиновника, здесь - бедняк-чиновник преследует высокую власть. Плохо чиновнику: сыпали ему на голову бумажки, глумились над ним.
Но и императору тоже неважно: скажем, хвост у бронзовой лошади отпилили, шутка ли! Но утверждают, что хвост этот - одна из трех точек, на которые опирается знаменитый памятник императору. Значит, кто-то ухитрился лишить царствующую особу точки опоры, поставил ее под угрозу крушения. А потом - наводнение, и от стихии, как от разбойников, гибнет один чиновник.
А нет наводнений, так просто разбойники по столице слоняются и убивают другого чиновника. Для верноподданных все это беда, но и для императора тоже. И Гоголь не был бы отцом своих героев и проникновенным учителем их, если бы не понимал их бед и не сострадал бы им, рассказывая об их злоключениях. Хорошо известно, что «Шинель» рождалась из реального случая : некий чиновник ценою невероятных лишений купил дорогое охотничье ружье, но в первый же день охоты оно зацепилось за камыши, упало в воду, исчезло на дне.
Сослуживцы сделали складчину и купили бедняге новое ружье. Но по мере того как Гоголь обдумывал рассказанный случай, все изменилось: ружье сменилось шинелью, появилось «значительное лицо», одолела героя болезнь, смерть пришла, а за ней воскресенье настало. Другие сочинения по этому произведению Маленький человек" в повести Н. Гоголя "Шинель Боль за человека или насмешка над ним?
Гоголя «Шинель» В чем смысл мистического финала повести Н. Гоголя «Шинель» Значение образа шинели в одноименной повести Н. Гоголя Идейно-художественный анализ повести Н. Гоголя "Шинель" Образ Башмачкина по повести Н.
Гоголя «Шинель» Роль гиперболы в изображении Башмачкина в повести Н. Гоголя «Шинель» Роль образа «маленького человека» в повести Н. Гоголя «Шинель» Сюжет, герои и проблематика повести Н. Она позволяет его отнести к особому типу литературных персонажей.
Башмачкин - «маленький человек». Этот тип был создан Пушкиным в повести «Станционный смотритель». Таков чин Акакия Акакиевича. Характеристику своему герою Гоголь дает в самом начале произведения.
Таких, как Башмачкин, называли вечными титулярными советниками. Дело в том, что подняться на следующую ступень в иерархии чинов и званий Акакию Акакиевичу не суждено. Робкий человек настолько угнетен своим положением, что уже, казалось бы, не обращает никакого внимания на издевательства молодых чиновников. Титулярный советник безропотно сносит насмешки сослуживцев.
В департаменте с ним не здоровается даже сторож. Главное качество в характеристике Акакия Акакиевича - незаметность. Работа у Башмачкина самая что ни на есть ничтожная. Он каждый день переписывает различные документы, бумаги.
Титулярный советник настолько свыкся со своей жалкой социальной ролью , он настолько одинок, что монотонное, неинтересное занятие для него стало главным в жизни. Башмачкина не интересует смысл, содержание бумаг. Однажды один из начальников предложил ему более сложное задание , но тот не справился. С тех пор его оставили в покое.
Он так давно переписывает бумаги в департаменте, что, кажется, так и родился - немолодым, в мундире и с лысиной. Почему Акакий? Гоголь рассказывает историю происхождения странного имени героя. Почему не Моккий, не Соссий и не Хоздазат?
И такие варианты предлагали матери будущего титулярного советника. Женщина не смогла выбрать имя своему сыну и решила назвать его в честь отца. В этом обнаруживается бездумная привычка следовать традициям, излишняя консервативность. Образ Акакия Акакиевича в повести «Шинель» дополняет его далеко не аристократическая фамилия.
Гоголевский персонаж имеет низкое происхождение.