Вдова известного советского и российского философа Александра Зиновьева Ольга, руководитель Международного научно-образовательного центра имени Зиновьева. известного писателя, философа, социолога и публициста Александра Зиновьева, впервые открылось в школе номер 2101 на западе Москвы, передает корреспондент РИА Новости.
А. А. Зиновьев. Пророчества гения о России
| Новости. Омск | Что связывает нижегородского митрополита Николая (Кутепова) с Максимом Горьким и Александром Зиновьевым. |
| Александр Зиновьев - биография философа и писателя | Фотографии из репортажа РИА Новости 04.08.2023: П/к "45 лет изгнания Александра Зиновьева из СССР. |
| Александр Зиновьев – русская судьба | Кстати, Петра Капицу и Александра Зиновьева одновременно в 1974 году избрали в Академию наук Финляндии. |
Вдова философа Зиновьева обратилась в СК РФ после оскорбления ее мужа
Ольга Зиновьева, супруга философа Александра Зиновьева: «Сегодня в этом зале звучат стихи и музыка, посвященные выдающемуся русскому явлению — Александру Зиновьеву. Александр Зиновьев: Необходимость самозащиты людей от мертвящих тенденций эволюции является общей для Востока и для Запада (1985). Александр Зиновьев внёс достойный вклад в развитие логики, философской социологии, прославился как вольнодумец, писатель.
Александр Зиновьев — биография
- Прогнозы Александра Зиновьева о будущем России и мира | Институт ЕАЭС
- К 45-ЛЕТИЮ ИЗГНАНИЯ АЛЕКСАНДРА ЗИНОВЬЕВА ИЗ СССР
- Содержание
- «Возвращение было совсем не простым»
- Александр Зиновьев - биография, новости, личная жизнь -
Александр Зиновьев – русская судьба
Александр Зиновьев: диссидентское движение в СССР организовал Запад 07 июня 2023, 13:33 Смотри новости и проекты телеканала ОНТ на YouTube Это было попыткой создания «пятой колонны» В Советском Союзе движение диссидентов было намеренным шагом Запада по созданию внутри страны «пятой колонны», работавшей на ее уничтожение, что успешно осуществили на рубеже 80-90-х годов ХХ столетия Михаил Горбачев и Борис Ельцин. Об этом со ссылкой на великого русского мыслителя Александра Зиновьева в своем Telegram-канале напомнил актер и режиссер Никита Михалков. Напомним, что диссидентское движение в СССР составляли граждане, открыто выражавшие свои политические взгляды, существенно отличавшиеся от общепринятой тогда советской идеологии и социалистической практики.
Я - часть этого мира и хочу в мире жить с ним: найти пути взаимопонимания, точки соприкосновения. Когда мы не по своей воле оказались в Европе, муж дружил с австрийским кардиналом Францем Кенигом. Встречался с итальянским кардиналом Джанфранко Равази. В нашем доме был представлен весь мир...
Алексей пригласил меня в Нижний, когда здесь проходил Всероссийский философский конгресс. Я проводила круглый стол, посвященный Александру Александровичу. Интерес у участников вызвала особенная глубина мысли Зиновьева и человечность. Он - человек мира. Философ, мыслитель, думатель, который разговаривал со всеми. Алексей Дьяконов: Митрополит Николай тоже образец человечности.
Он был близок всем, кто с ним общался. Он тоже человек мира. Клуб имени митрополита Николая - площадка, где могут соединиться люди совершенно несовместимые. Владыка на церковные праздники собирал у себя людей, которые в другой ситуации никогда бы не сели за один стол. Ольга Зиновьева: По этому же принципу проходили наши журфиксы в Мюнхене, где встречались самые разные люди. Для нас не существовало сословности в отношениях.
Алексей Дьяконов: Решающую роль играет сила личности. Мы говорим о трех сильных личностях, которые каждый в своей эпохе могли объединить людей в каком-то определенном контексте. А как, кстати, Александр Зиновьев к Горькому относился? Ольга Зиновьева: Как к собственности. Он делил писателей, художников, музыкантов, композиторов, ученых, архитекторов на своих и не своих. Свои - это те, чей авторитет, знания, уровень творчества он принимает.
Горький, Чехов, Салтыков-Щедрин - свои. Петров-Водкин - свой художник. Предсказал трагическую судьбу Сирии В Нижнем Новгороде Максим Горький вместе с Валерием Чкаловым и Козьмой Мининым вошел в тройку лидеров акции по присвоению имен великих людей аэропортам. Вы бы за кого проголосовали? Ольга Зиновьева: Как вдова участника Великой Отечественной войны, летчика-штурмовика я должна была бы сказать "Чкалов".
Зиновьева МГУ им. С приветственным словом на открытии мероприятия выступил научный руководитель ГПНТБ России Яков Леонидович Шрайберг, отметив выдающийся вклад русского философа, писателя и публициста Александра Александровича Зиновьева в развитие российской науки и культуры и приумножение духовного богатства России.
Впрочем, не просто поставил: ещё в прошлом веке Зиновьев дал ответы на многие вопросы относительно того будущего, свидетелями наступления которого мы сегодня являемся. Никто, по крайней мере, в 90-е годы прошлого года не понимал всей глубины и масштаба той катастрофы, с которой столкнулась Россия, бросившись в объятия западных социокультурных, экономических и политических парадигм. Логический интеллект Александра Зиновьева беспощадно перемолол наполнившую Россию до краев лавину квазидемократических штампов — но это очевидно лишь мыслящим людям; тем же, кто не читал книг Зиновьева, кто живет бездумно и беспечно, милее, как известно, штампы и стереотипы, а не живая и адекватная мысль. К настоящему времени живой ум и нравственное здоровье сохранили, как мы полагаем, лишь те, кто в целях самозащиты от глобалистских установок использовал знание, основанное на высокой национальной культуре и традициях Большой русской философии, Великой русской литературы, а также на идеалах социальной антропоцентрической революции. Те, в том числе, кто вооружился щитом из книг и методологии Александра Зиновьева. В чём магия и основная ценность трудов этого мыслителя? Для любого современного российского политика или общественного деятеля ценность научных теорий измеряется, в первую очередь, точностью прогнозов, а в случае с трудами Зиновьева мы можем утверждать, что анализ прошлого и настоящего этот ученый почти всегда сочетал с прогнозированием будущих событий. Отметим также, что его проекции оказывались в итоге весьма точными, и самое, пожалуй, точное предсказание Александра Зиновьева — его оценка завтрашнего дня так называемой западной цивилизации.
Зиновьев Александр Александрович
Столичная прописка, которую отец оформил при трудоустройстве, спасла семейство от раскулачивания. Александр Зиновьев в молодости Несмотря на то что кормилец семьи имел отношение к храмам и их строительству, нельзя сказать, что члены семьи были глубоко религиозны. Мать веровала, но внешняя составляющая религии была ей чужда. Мальчик же, глядя на своего отца, который разочаровался в вере, стал атеистом. Отец старался всесторонне развивать своих детей: привозил из Москвы книги, литературу, журналы, все необходимое для рисования. В начальной школе Саша учился очень исправно, учитель математики видел в нем большие способности, поэтому советовал не останавливаться на достигнутом и продолжить обучение. Родители решили устроить сына в Москву. Там он поселился у родственников, но в это же время отец потерял большой доход, и обеспечить прежних условий существования своему сыну уже не мог. По воспоминаниям Александра Зиновьева, в Москве он чувствовал себя нищим среди нищих.
Мальчик неплохо рисовал, но именно таланта в этой области у него не было, музыкальным слухом и чувством ритма он тоже не был наделен. Но при этом у ребенка была тяга к книгам. Он часами просиживал в библиотеке, читал философские труды, интересовался социологическими статьями и журналами. Читал он литературу и классическую, и современную. Более всего внимание и интерес Александра привлекали труды под авторством Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Юность В школьные годы Саша пополнил ряды комсомольцев, входил в школьный комитет и руководил сатирической газетой. Мальчику удавалось подбирать материал и сочинять меткие заголовки. В молодости имел идеалистические взгляды: был уверен в светлом будущем, планировал внести сой штрих в «строительство» нового справедливого мира.
Обострённое чувство справедливости не позволяло признавать авторитеты, поэтому молодой и горячий Зиновьев позволял себе смелые высказывания в адрес самого Сталина, уже не первый год державшего граждан в «железных» рукавицах репрессий. С этого момента его биография приобретает печальный оттенок: стипендия была очень скудной, родители не имели возможности высылать деньги сыну. Нищета, в которой рос Александр, доводила его до физического истощения. В этот период тот самый идеальный коммунизм, в который так верили многие, сильно контрастировал с действительностью: репрессии учащались, случаи несправедливого наказания никого не удивляли. Еще в школьные годы Александра и сторонников его взглядов посетила мысль убить Сталина, но к счастью, юноши не нашли оружие, поэтому идею пришлось оставить. В 1939 году, выступая на очередном комсомольском собрании, Зиновьев в чувствах высказал все, что копилось в его душе и голове насчет культа личности. Наказание не заставило себя долго ждать. И разговорчивого студента быстро исключили из комсомола, затем отчислили из института и направили к психиатру.
Подросток подвергся жестким допросам, в ходе которых его переводили то на одну, то на другую квартиру ведомства. Воспользовавшись удобным моментом, Александр сбежал. После этого в течение года ему пришлось скрываться и бродяжничать. В 1940 году Зиновьев оформил новый паспорт на фамилию Зеновьев, аргументируя это утерей документа. Так властям не удалось отыскать его и подвергнуть аресту.
В течение всего 2022 года в России была проведена серия мероприятий , посвященная ученому. Творческое наследие Александра Зиновьева включает в себя около 40 книг и охватывает ряд областей знания: социологию, социальную философию, математическую логику, этику, политическую мысль. Самым знаменитым его произведением стала антиутопия «Зияющие высоты».
Как говорят в народе — «ГТСке». Ни одна машина, даже «УАЗик», там просто не пройдёт. Шишкино, Молчаново, Власово, Баршкадино, Бахтино. Всё это названия деревень, которые когда-то были на Чухломской земле. Природа практически не сохранила следы пребывания здесь человека. Лишь изредка нам встречаются покорёженные временем домики, столбы от загонов для скота. Деревня Пахтино — одна из самых отдалённых. Чтобы добраться до неё родственники философа арендовали вертолёт. Он более двух часов кружил над дорогими учёному просторами.
Но родимую поляну нашёл лишь, когда на земле развели костёр. Она живёт неподалёку — в деревне Коровье. До малой родины учёного дошла пешком. С борта вертолёта ступают вдова Ольга Зиновьева и брат философа Алексей Зиновьев. Алексей Зиновьев малую родину увидал спустя 60 с лишним лет. Словно волна, нахлынули воспоминания. Картина детства — маленькая деревушка с шестью домиками — встала перед глазами. Дом самих Зиновьевых был слишком шикарным для деревенского — двухэтажный с резными подоконниками. Отдельная столовая, гостиная.
Что это такое? А 18 миллионов членов партии — так те просто испарились. А поменялись обстоятельства, не задумываясь, стали жечь свои партбилеты. Ну, кто эти люди? Я хорошо знал ту систему, знал тех людей. Но я хорошо знал и Запад. А народ что? Только в одних случаях он стремится сохранять и поддерживать существующие системы, а в других, как у нас, неугодные ему, — разрушить. А наш народ и так склонен к саморазрушению. Я уверен, если бы не предательство Горбачева и иже с ним, страна бы устояла и на сей раз. На Западе тоже была кризисная ситуация. Там это понимали. Они-то меня долгое время принимали за своего, за критика режима. Думали, что я буду радоваться его падению. Но как только я выступил со своими идеями в 1985 году, так сразу стал для них красно-коричневым, персоной нон грата. В такой ситуации ни в коем случае нельзя проводить никаких реформ. Я как бывший летчик знаю — в минуту опасности, если пилот меняет решение, он, как правило, гибнет. Что-то подобное случилось и здесь. Сначала надо было преодолеть кризис, навести порядок. Но ведь, когда армия бежит в панике, что должен делать в первую очередь командир? Прежде всего — прекратить эту панику. А потом уже действовать. Это азбука! Азбука всякой стратегии. Я писал тогда, что самая разумная политика на тот момент — консервативная. Так произошло и у нас. Политологи на Западе только руки потирали, мол, теперь-то уж точно они все развалят. И сами немало этому способствовали. Благодаря их поддержке в стране была создана пятая колонна, которая мастерски принялась разрушать хорошо отлаженную систему. И начала с основы советской государственности — партаппарата. В партруководство устремились дилетанты. В советской же системе работали профессионалы. Им и нужно было оставаться на своих местах. Но нет. Была разгромлена и экономика. Под предлогом того, что она плановая, а потому не рентабельная. Вторая вполне нормально функционировала. Это в стране с высочайшим уровнем жизни!
15 цитат из книг Александра Зиновьева
| Интеллектуальное наследие Александра Зиновьева | Выходящая в серии «ЖЗЛ» книга «Александр Зиновьев: Прометей отвергнутый» наверняка станет катализатором распространения зиновьевских идей. |
| Умер Александр Зиновьев | Григорий Явлинский | Александр Александрович Зиновьев — выдающийся философ, социолог, писатель и публицист. В 1978 году Зиновьев был выслан из СССР из-за опубликованной на западе. |
| Прогнозы Александра Зиновьева о будущем России и мира | Институт ЕАЭС | Вдова Александра Зиновьева о его высылке из СССР, лишении званий и наград, недругах и друзьях. |
| Ольга Зиновьева: «Спасая мужа, я сильно покалечила агента КГБ» | В 2022 году 100-летний юбилей русского философа Александра Александровича Зиновьева стал событием государственного уровня. |
| Завещание Александра Зиновьева - русская провинция | Гала-концерт, посвящённый 100-летию со дня рождения мыслителя и философа Александра Зиновьева, провели в Москве. |
В Доме Союзов прошел концерт, посвященный 100-летию со дня рождения философа Александра Зиновьева
В 1976 году за «антипатриотичность» Александра Зиновьева исключили из Коммунистической партии, лишили научных званий и уволили из института философии. За несколько дней до своей смерти философ, социолог и писатель Александр Зиновьев дал интервью радиостанции «Говорит Москва». За несколько дней до своей смерти философ, социолог и писатель Александр Зиновьев дал интервью радиостанции «Говорит Москва».
Столетие Александра Зиновьева торжественно отметили в Москве - Россия 24
Удивительная биография философа и диссидента Александра Зиновьева, автора социологического романа «Зияющие высоты», который покушался на Сталина. 13 июня состоялось заседание Зиновьевского клуба, посвященное 20-летию возвращения философа Александра Зиновьева на Родину. В 2022 году 100-летний юбилей русского философа Александра Александровича Зиновьева стал событием государственного уровня. Александр Зиновьев — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости.
Александр Зиновьев – русская судьба
Те, в том числе, кто вооружился щитом из книг и методологии Александра Зиновьева. В чём магия и основная ценность трудов этого мыслителя? Для любого современного российского политика или общественного деятеля ценность научных теорий измеряется, в первую очередь, точностью прогнозов, а в случае с трудами Зиновьева мы можем утверждать, что анализ прошлого и настоящего этот ученый почти всегда сочетал с прогнозированием будущих событий. Отметим также, что его проекции оказывались в итоге весьма точными, и самое, пожалуй, точное предсказание Александра Зиновьева — его оценка завтрашнего дня так называемой западной цивилизации. То есть, в то самое время, когда многие россияне и, в первую очередь, так называемые элитарии устремились в Европу и США, Зиновьев предупреждал их о неизбежных грядущих разочарованиях. Он дал точную оценку очередному национальному умопомешательству, объяснив согражданам те перспективы, на пороге которых оказался Запад, увлечённый потребительскими и расистскими играми.
Этакий инфицированный обществом потребления персонаж, принимающий рекламу и пропагандистские штампы за истинное знание, а научное знание — за пропаганду и рекламу. Некоторые произведения Александра Зиновьева читать воистину страшно.
Создаваемый Международный центр науки и культуры «ЗИНОВЬЕВ-ЦЕНТР» ставит своей целью не только восстановить приоритет Российской Федерации в открытии миру интеллектуального наследия Александра Зиновьева, но и возглавить реализацию крупных международных проектов, направленных, в том числе, на борьбу с глобализацией «по западнизму» и попытками установления единого мирового порядка. Создание такого интеллектуального и методологического центра взаимодействия гражданского общества, объединяющего общественных деятелей, экономистов, политологов, деятелей науки и культуры многих стран особенно необходимо в условиях беспрецедентного давления со стороны США и их сателлитов на страны, выбравшие самобытный путь развития и не подчиняющихся власти мировой закулисы.
После окончания войны смог восстановиться на философском факультете и окончил его с отличием. Книга Александра Зиновьева «Философские проблемы многозначной логики» стала сенсацией в стране и мире, она была переведена на английский и немецкий языки. В 1978 году за критику советского строя философ был выслан из страны. Спустя более чем два десятка лет писатель вернулся в Москву и стал профессором на философском факультете МГУ.
Присылал в письмах деньги. С одной стороны, это была своеобразная охранная грамота, а с другой, дополнительная причина головной боли и раздражения для профессиональной среды. Именно изнывающая от зависти профессиональная среда, по сути, выставила Александра Зиновьева из Советского Союза. А работать нам предложили. Один раз. Однажды мы получили вызов из Черемушкинского райисполкома, явиться туда в неприемный день. Нас везде тащили по неприемным дням, чтобы не создавать ажиотажа. Да и легко человека «укатать» куда угодно в неприемный день. Сан Саныч остался работать дома , а я пошла на прием со старшей дочерью Полиной. Чиновник, председатель этого исполкома, сообщил мне, что по советским законам Александр Зиновьев - тунеядец. То, что он занимается наукой и пишет книги дома — это не считается работой. В связи с этим нам идут навстречу, заявил глава райисполкома, и предлагают моему мужу место лаборанта в Омском университете. Я говорю: «Ой, не знаю, справится ли доктор наук, профессор, академик финской академии наук с такой нагрузкой». Он с гаденькой ухмылочкой продолжает так запанибратски: «Ольга Мироновна, что вы с ним живете, разводитесь, а? Что он вам сдался? Пусть уедет, куда он хочет. Он же гораздо старше вас. Мы вас поддержим, дочку в хороший детский сад устроим». Бросайте вы его. Он же старик». Я посмотрела на него и говорю: «Да это вы старик». Вас никто не примет! Институт потряс меня своими высокими потолками, красными дорожками и очень важными людьми. Я сидела в своем кабинете. Вдруг дверь буквально вырывается из петель и врывается Александр Александрович — лазерный поток энергии, света, невероятной красоты. Произошло короткое замыкание. Он это понял, и я поняла. Попросил меня помочь с переводами к его работе. Я подумала, что к дипломной. Он непостижимо молодо выглядел. Уже потом мне объяснили, кто это такой. А я и понятия не имела, что передо мной фронтовик, доктор наук, заведующий кафедрой. Ну, такой юный, свежий, спортивный. Но однажды один случай смешной рассказал в компании. Во время войны к ним в эскадрилью прислали товарища из тыла, чтобы тот совершил один безопасный полет в сторону линии фронта и на этом основании получил орден. Ответственное задание поручили Сан Санычу. Зиновьев знал, откуда прилетела эта тыловая крыса и так укатал его на своем самолете, что тот обделал всю кабину пилота. И когда они приземлились, лейтенант Зиновьев приказывает этому майору: «А теперь самолет мыть! Майор самолет почистил, но лейтенанта Зиновьева потом на губу отправили. Мы общались с огромным количеством людей. Было ощущение легкости, насыщения пространства интеллектом. Ходили на лекции по литературе, физике, микробиологии, йоге в Политехнический музей, в Коммунистическую аудиторию МГУ на Моховой. На Андрея Вознесенского ходили. Были бесконечные посиделки и уже - слава богу - не только на кухне, говорили все и сразу, обо всем. Разверзлись какие-то ворота умолчания, и люди постоянно говорили, говорили обо всем. Это была какая-то говорящая цивилизация, которая до этого долго молчала. Мы жили киношной жизнью, ходя на закрытые просмотры в Дом журналистов, Дом архитекторов, «Иллюзион». Летали в Киев на концерт Герберта Караяна, потому что в Москве невозможно было достать на него билеты. Раз в неделю ходили в гости к Юрию Любимову. По крайней мере через день бывали в мастерской у Эрнста Неизвестного. С Эрнстом вообще дружили взахлеб в своё время он посещал лекции на философском факультете МГУ и быстро подружился с фронтовиком, лётчиком штурмовой авиации Александром Зиновьевым. Дело в том, что вся послевоенная когорта фронтовиков, которые увидели жизнь другой, другие страны, представления, народы и ценности и вернулись домой, уже критически настроенными, но с громадным желанием двигаться, работать, восстанавливать страну. Делать все возможное, чтобы избавиться от балласта свинцовой тяжести идеологии, которая ощущалась везде. Мастерская Эрнста была проходным двором для всех служб, какие только существовали. И вот когда начались наши проблемы, мы поняли, откуда они произошли.
Что за философ Александр Зиновьев, которого цитировал Путин на «Валдае»?
В августе 1946 г. Александр Зиновьев был принят на первый курс философского факультета Московского государственного университета МГУ им. Окончил вуз в 1951 г. В 1954 г. На материале "Капитала" К. Маркса", в 1960 г.
Дальнейший жизненный путь, научная и литературная деятельность В 1954-1976 гг. Александр Зиновьев работал в Институте философии Академии наук СССР: последовательно занимал должности научно-технического сотрудника 1954-1955 , младшего научного сотрудника 1955-1960 , старшего научного сотрудника 1960-1976. С 1956 по 1976 г. Ломоносова в т. Профессор 1966.
В 1958-1960 гг. Научные работы Александра Зиновьева 1960-х - первой половины 1970-х гг. Зиновьев положил начало систематическим исследованиям в области неклассической математической логики. Также он разрабатывал концепцию "комплексной логики", содержащей как языковой, так и бытийный "логическая онтология" и познавательный "логическая методология" аспекты. В августе 1976 г.
Это произведение, сочетавшее философские и социологические идеи, элементы фантастики, сатиры и фарса, представляло собой критическое исследование советского общества. В декабре 1976 г. В феврале 1977 г. В течение 1977 г. В том же году он был отмечен литературной премией "Европейское эссе".
В марте 1978 г. В нем в сатирическом виде были представлены советская действительность и идеология эпохи застоя. В ней отмечалось, что "в очередном пасквиле "Светлое будущее" - прим.
Издёрганный окружа- ющими маньяк, чтобы снимать психическое напряжение, вынужден прибегать к употреблению алкоголя… Зиновьев — интеллектуал не самого высокого уровня, но он на- верняка был выше большинства успешно писавших и публиковавшихся, не говоря уже о руководящих товарищах и основной массе трудящих- ся. Отсюда его трения, его мания, его пьянство, его антисоветс- кость, его эмиграция, его ресталинизация. Стихи я сочинял легко и на любые темы, часто — на пари. В этом отношении я подражал русскому поэту Минаеву…» «Кто знает, как сложилась бы моя судьба, если бы я начал печататься уже в те годы и приобрел бы известность как поэт. Но я нисколько не жалею о том, что тот период чрезвычайно интенсивного творчества прошел практически впустую. Я часто бродил в одиночестве по улицам Москвы, иногда — даже ночами. При этом на меня находило состояние молча- ния, причем не обычного, а какого-то огромного, звенящего.
Я ду- мал беспрерывно, даже во сне. Во сне я выдумывал всякие философс- кие теории, сочинял фантастические истории и стихи. Мои друзья не выдерживали интеллектуальной нагрузки и напряженной моральной реакции на события, которые я невольно навязывал им порою одним лишь фактом своего присутствия. Я это чувствовал, замыкался в себе и отдалялся ото всех. Во мне совмес- тился бунтарь, способный идти в своем бунтарстве до конца, и исследователь бунтарства такого рода, способный анализировать этот феномен со всей объективной беспощадностью. И то это был экзамен по географии. Я ответил вполне на «отлично», но экзаменаторы сказали, что это было бы «слишком жирно» для меня — получить все пятерки, и снизили оценку. Несмотря на это, я был первым в списке по результатам, и меня зачислили на факультет. Когда я поступил, там учился «Железный Шурик» — А. Тогда он был парторгом ЦК.
Говорили, будто на выпускном экзамене ему достался билет с вопросом о его поэме «Страна Муравия», ставшей знаменитой к тому времени. А многие ли из них видят причины не- преходящих трудностей в Советском Союзе в объективных закономер- ностях самого социального строя страны?! Насколько мне известно, я был первым, кто заговорил об этом профессионально. Залетел по самое «не могу». Видать, не от нечего делать великий одиночка Зиновьев в молодо- сти тусовался с такими путальщиками, как Мамардашвили и Щедровиц- кий. По смыслу понятия «научный закон». Но бывают факты, противоречащие закону. Закон отнюдь не отменяется, если такие факты обнаруживаются. В связи с подобными фактами осуществляются два вида действий: 1 эти факты проверяются; 2 предпринимаются попытки переформулировать закон так, чтобы он натянулся и на эти факты. Указанные действия могут продолжаться десятилетиями и более — и это нормально.
Прописали правило, указали исключения из него — и закрыли тему. Так действуют в грамматике, в регулировании дорожного движения и т. В науке же такого нету: в ней обнаружение факта, противоречащего закону, — это старт работе по разруливанию возникшей ситуации. Случайное — это то, для чего не удаётся выявить закономер- ность, чему могут быть две причины: 1 выявлены не все факторы, влияющие на видимые результаты; 2 связь между этими факторами и результатами их действия сложная. Есть смысл обсуждать, является ли советский практический коммунизм результатом редкого стечения обстоятельств или же человечество шло к этому делу так или иначе, а Россия всего лишь первой попалась, а некоторые другие страны не попались, потому что на них сказался негативный опыт СССР. А вот об- суждать, закономерно ли было установление Советской власти — смысла нету: подкрутили законы подогнали их под факты — наука так и развивается! Коммунизм ладно, социализм в России случился, потому что мно- го кто хотел попробовать. В результате пробования были замечены некоторые новые вещи или стали отчётливо видны давно предпола- гавшиеся , и кое-что в людях и в обществе стало понятнее.
Школу окончить не успел, так как в 1942 году был возвращен в танковые войска. Однако затем возобновил обучение в авиационной школе, откуда был выпущен в 1944 году как лётчик-штурмовик. Продолжил воевать в различных штурмовых полках на самолёте Ил-2, прошёл Польшу, Германию, был в Чехословакии, Венгрии, Австрии. Последние боевые вылеты совершил в ходе Пражской операции по уничтожению крупной группировки немецких войск генерал-фельдмаршала Шёрнера. Имел 31 боевой вылет, был награждён орденом Красной Звезды и другими орденами и медалями. Завершил войну в 1945 году в Берлине в звании капитана. В 1946 году Александр Зиновьев поступил на философский факультет МГУ, в 1951 году получил диплом с отличием и остался в аспирантуре. Зиновьев - один из основателей Московского логического кружка с 1952 года; туда также входили Б. Грушин, М. Мамардашвили и Г. Щедровицкий; позднее - Московский методологический кружок. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию «Метод восхождения от абстрактного к конкретному». В 1960 году защитил докторскую диссертацию на тему логики книги «Капитал» Карла Маркса впоследствии издана в 2002 году Институтом философии и вскоре получил звание профессора и заведующего кафедрой логики МГУ. Написал множество научных книг и статей, получил мировую известность: все его крупные произведения были вскоре переведены на иностранные языки. Часто приглашался на заграничные конференции, но ни на одной не побывал. Зиновьев был снят с должности заведующего кафедрой логики в МГУ за отказ уволить двух преподавателей, связанных с диссидентами Юрий Гастев и Виктор Финн , а затем и лишён профессуры.
Оказалось, что и для Запада, и для России неудобность, нонконформизм Зиновьева были неподъёмным и лишним грузом. Эта формула Зиновьева стала лозунгом всей его жизни. Зиновьев — вечно сопротивляющаяся личность. В фильме приняли участие авторитетные ученые, философы, друзья, в том числе академик РАН, и.
Столетие Александра Зиновьева торжественно отметили в Москве - Россия 24
| Интеллектуальное наследие Александра Зиновьева | Жизнь и судьба Александра Зиновьева, тесно связанная с Костромой, стала предметом обсуждения в Костромском госуниверситете. |
| Александр Зиновьев - биография философа и писателя | Интервью крупнейшего советского социолога, логика, философа, писателя Александра Александровича Зиновьева порталу в 2003 году. |
| Закончена работа над созданием документального фильма «Z ПРАВИЛА ЖИЗНИ В ЧЕЛОВЕЙНИКЕ ЗИНОВЬЕВ» | Москва, 3 мая 2006 г, Александр Зиновьев. |
Предсказал трагическую судьбу Сирии
- 0 мыслей о “Завещание Александра Зиновьева”
- Раскол философов в столетний юбилей Александра Зиновьева - новости портала дебатов Publico
- Александр Зиновьев - биография философа и писателя
- ЗИНОВЬЕВ-ЦЕНТР — МЕЖРЕГИОНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР НАУКИ И КУЛЬТУРЫ
- Конституция «лодырей»: детство будущего философа
Опыт сотворчества
В честь празднования юбилея великого мыслителя в Колонном зале Дома Союзов состоялся концерт государственного симфонического оркестра «Новая опера» с участием народного артиста СССР, дирижера Юрия Башмета. По Указу Президента России Владимира Путина Правительством РФ был образован оргкомитет и принят план памятных мероприятий, посвященных юбилею Александра Зиновьева и популяризации его интеллектуального наследия. В план вошли 35 различных событий, включая конференции, выставки, форумы, концертные программы. Петр Кучеренко зачитал приветствие Президента к участникам, организаторам и гостям памятного вечера: «Дорогие друзья, приветствую Вас по случаю открытия торжественного мероприятия, посвященного столетию со дня рождения Александра Александровича Зиновьева.
Затем его арестовали и допрашивали на Лубянке. При переводе на одну из квартир НКВД сумел сбежать и в течение года скрывался. В 1940 году Александр вступил в Рабоче-крестьянскую Красную Армию, чтобы избежать преследований. В военкомате назвался Зеновьевым, сказав, что потерял паспорт. Большую часть войны провел в Ульяновской военная авиационной школе пилотов. Участвовал в боевых вылетах в период с марта по май 1945 года. Уволившись из вооруженных сил в 1946 году, перевез в Москву мать и младших братьев и вернулся к учебе на философском факультете Московского государственного университета. В 1951 году Александр Зиновьев с отличием окончил университет и поступил в аспирантуру, избрав темой для будущей диссертации «Капитал» Маркса в разрезе логических приемов. В 1952 году организовал «Московский логический кружок». Кандидатскую диссертацию «Метод восхождения от абстрактного к конкретному на материале «Капитала» К. Маркса » дважды «заваливали» на Ученом совете факультета, защититься удалось с третьего раза, уже на Высшей аттестационной комиссии, в сентябре 1954 года. В 1955 году Зиновьев получил должность младшего научного сотрудника в Институте философии Российской Академии наук в секторе диалектического материализма. С энтузиазмом приступил к работе, однако его статьи поначалу отклонялись, и первых публикаций удалось добиться только в 1957 году. В период с 1960 по 1972 год неоднократно публиковал как статьи, так и монографии, стал старшим научным сотрудником и получил степень доктора наук. Александр Александрович в этот период также занимался преподавательской деятельностью. Читал спецкурс по философии в Московском институте философии, литературы и истории имени Чернышевского и московском государственном университете имени Ломоносова.
На этом фоне терялось то, что было действительно ценным. Чувствовать музыку, улавливать ритм и рифму важно и в акте поэзии, и в акте любви. Виктор Штембер. Музыкальный момент. Четыре последние строчки — типичный Николай Олейников «Для наслаждения — девица, для насыщенья — чечевица» и мн. Но тут необходимо знать и помнить, что жемчужины олейниковской поэзии возникли, образно выражаясь, в мантии графоманского стихотворчества, куда Николай Макарович вынужден был поневоле погрузиться, работая редактором ленинградских детских журналов в 1920—1930-х годах. Тебя в нем нету. Ну и что же? Поповская муть. Не касаясь содержания этих стихов, написанных в 1982 году, нельзя все-таки не заметить, что при всей искренности формально они восходят к пастернаковскому «Гул затих. Я вышел на подмостки…». Андрей Вознесенский, «Ностальгия по настоящему», 1972 г. Нет, конечно, смысла печатно придираться к зиновьевским стихам. Я лишь хочу объяснить читателю, почему никак не мог написать к ним предисловие, не покривив при этом душой: Александр Зиновьев, по собственному его выражению, «не сошел за поэта» — в том смысле, в каком «сошли», допустим, Пушкин и Боратынский и другие классики, разумеется, но именно эти упомянуты здесь не случайно. Даже те стихотворные вставки, что выглядели вполне естественно и весьма остроумно в «Зияющих высотах», написанные как будто от лица гротескных жителей Ибанска, пожалуй, совершенно иначе воспринимались бы отдельно от прозаического текста. В монографии, посвященной Зиновьеву и вышедшей в 2016 году в знаменитой молодогвардейской книжной серии «ЖЗЛ», Павел Фокин, в частности, пишет: «Голоса у Александра не было, слуха тоже…» Два десятка лет назад, бродя по центру Москвы с литинститутским приятелем после защиты диплома, мы обсуждали волновавший обоих вопрос: по какому типичному признаку, свойству можно отличить поэта в общей людской массе? Перебрали кучу признаков и свойств и остановились на одном-единственном — наличии развитого музыкального слуха, без которого человек не чувствует тончайшую гармоническую стройность сложнейшей в техническом исполнении поэтической речи. Итак, предисловие написано не было. А затем произошло вот что. В 2020 году Ольга Мироновна Зиновьева пригласила меня на концерт в московской Библиотеке искусств им.
При этом иногда производится ещё и какая-то полезная деятельность — например, готовятся и принимаются какие-то разумные меры, направленные на улучшение общественной жизни. Но это скорее исключение из правила, чем правило. Вообще-то нормальная власть стремится не «управлять делами» и «брать на себя ответственность» за происходящее в обществе, а, напротив, скидывать с себя всякую ответственность, мешать всему полезному и разрушать чужой труд ибо ничто так не унижает людей, как уничтожение плодов их труда и помехи их труду и бесконечно куражиться — чем бессмысленнее, тем лучше. Власть всегда злонамеренна по отношению к подвластным и всегда хочет им зла. И это именно нормальное, естественное состояние «властной пирамиды»: для того, чтобы она функционировала иначе и приносила какую-то пользу, необходимы особые усилия наиболее разумной части общества. Но в нормальном, естественном своём состоянии власть ни для чего не нужна, кроме как для куража и разрушения. Власть — это всегда не только насилие, но и разрушение. Но именно поэтому мечты анархистов об «отмене» власти беспочвенны. Если бы власть несла бы какую-то полезную функцию, её можно было бы чем-то заменить, устроиться как-то иначе. Но власть ценна сама по себе. Если людей лишить государства, значительная часть этих людей будет несчастна, потому что лишится главного и единственного своего наслаждения — вредить ближним и наслаждаться безнаказанностью. А это значит, что они снова выстроят машину власти. И общество не будет особо сопротивляться, ибо хочет, в общем, того же самого. Но не всё исчерпывается властью. Так понимаемой сфере властных отношений противостоит — и с ней сливается — другая сфера, которую Зиновьев назвал сферой коммунальных отношений, а господствующий тип взаимодействий в ней — коммунальностью. Это слово, навылет провонявшее страшным духом советских «коммуналок», стоит признать одним из самых удачных терминологических находок Зиновьева — по меньшей мере, столь же удачной, как гумилевские словечки «пассионарность» и «антисистема», ныне вошедшие даже в тощенький словарь отечественной журналистики. Потому что это слово и в самом деле многое объясняет. Если кратко, то сфера коммунальных отношений — это область действий, направленных не на максимизацию доминирования, а на минимизацию собственного унижения. Выражается это, однако, не в бунте против системы доминирования, ибо эта система присуща человеческой природе, — так что бунтовать против неё способны лишь немногие личности, выдающиеся или безумные, но в любом случае восстающие против собственного естества то есть «извращенцы» — в прямом смысле этого слова. Нет, коммунальные отношения функционируют в рамках этой системы и не посягают на неё. Наоборот, они её укрепляют. Коммунальность, другими словами, — это темная, дурная сторона общинности трудно сказать, есть ли у нее вообще добрые стороны. Чтобы было понятно, о чём идёт речь, приведём два примера, из числа зиновьевских любимых. Один касается отношения социума к талантливым людям, другой — механизма коллективной травли одиночек. Зиновьев в своё время написал эссе о судьбе таланта в обществе с сильной коммунальностью забегая вперёд: именно такое общество он считал «реально коммунистическим». Такое общество прекрасно видит, кто из его членов по-настоящему талантлив — и ненавидит таких людей, и старается причинить им максимально возможный вред. Единственное, что хоть как-то извиняет талант — это приносимая им польза, которую общество иногда «сквозь зубы» принимает но обязательно недооценивает, и всегда в максимально унизительной форме. В то же самое время это же общество постоянно воздвигает над собой ложных кумиров, бьёт челом каким-нибудь дрянным людишкам, сходит с ума от бездарностей. Однако настоящий талант в число этих кумиров никогда не попадёт даже случайно. Зато после смерти гений вдруг оказывается оценён и признан, и внезапно прозревшие современники принимаются молиться на его могилку и выплачивать персональные пенсии «вдове и потомкам» но особенно охотно — в том случае, когда потомков нет. И так далее — всё это у нас перед глазами. Выглядит это как изощрённое издевательство. Но в рамках социологии Зиновьева всё объясняется довольно просто. Что такое «талантливый человек»? Это, с одной стороны, человек, выбивающийся из общего ряда. В рамках обычной звериной логики социума, это претендент на власть, «верхний». Но, с другой стороны, талантливый человек редко ведёт себя как «верхний»: если он талантлив, ему интереснее заниматься своим делом, а не куражиться и пановать. Общество чувствует себя обманутым и оскорблённым: гений как бы делает ложную заявку, претендует на то, чего не берёт. Короче, он ведёт себя как человек, которому налили водки, а он выливает её на землю. Для полноты картины представьте, что это происходит на глазах компашки алкашей 6. В то же время «ложный кумир» в этом смысле честен. Бездарный и пустой, он любит не какое-то там «дело», а свою известность и порождаемую ею власть. Он цепляется за неё всеми лапками и готов ради неё на всё. Публика это чует пузом — и ей это нравится. Вознося над собой пустышку, люди как бы говорят себе и другим: «он вроде бы и лучше нас, но на самом деле такой же, как мы, и даже хуже». То есть это чувство, в какой-то степени эквивалентное палаческому «вроде они как мы, а я ведь могу из них фарша накрутить». Здесь обратное: «захотим, и они сдуются». Теперь рассмотрим феномен массовой травли. С точки зрения социума, это экономичный механизм, позволяющий удовлетворить острейшую потребность множества людей вытереть об кого-нибудь ноги за счёт всего одного человека или небольшой кучки людей. Травимый одиночка при этом может совершенно ничем не выделяться среди всех прочих — просто ему не повезло, он оказался крайним. Как правило, несчастный стремится любой ценой «вернуться обратно», раствориться в коллективе — но коллектив не даёт ему этого сделать. Как ложный талант выпихивается вверх, чтобы задвинуть настоящий талант, так жертва выпихивается вниз, чтобы сохранить положение других и дать им их законное наслаждение — потоптать кого-нибудь, хоть на минутку да побыть в роли мучителя то есть начальника. Итак, коммунальность — это стихия «антивласти», но антивласти, которая не противостоит власти, а дополняет её. Это социальность в её чистейшем, дистиллированном виде. Но Зиновьев, во-первых, говорит о них открыто, и, во-вторых, признаёт их субстанциальность. Это именно суть человека, а не какие-то «внешние явления», которые можно преодолеть. Преодолеть основное желание каждого члена социума — быть выше того, кто равен тебе, — невозможно. Но его можно ограничить. Этих ограничителей Зиновьев находит, в общем, всего два. Во-первых, сферы власти и коммунальности ограничены снизу — биологическими потребностями человека. В отличие от Маслоу, Зиновьев не считает их первичными. Человек довольно легко может пойти на ограничение своих биологических потребностей, лишь бы удовлетворить свою социальную похоть, лишь бы приподняться над другими или избежать унижения со стороны других. Но в целом сфера материальных потребностей всё-таки ограничивает коммунальные силы. Если посмотреть с этой точки зрения на экономику, то есть на совокупность механизмов производства и обмена благ, прежде всего материальных и к ним приравненных , то можно — к большому удивлению — понять, что эта необходимость «производить и торговать» существенно гуманизируетобщество, делая его менее коммунальным. Дело в том, что экономика основана на разделении труда, а последнее предполагает не коммунальные, а кооперативные и конкурентные отношения. То, что кооперация сближает, и так ясно. Зато конкуренцию обычно принято проклинать и видеть в ней источник взаимного озлобления людей друг противу друга. Это было бы совершенно справедливо, если бы взаимное озлобление не было бы первичным пра-феноменом всякой социальности вообще. Конкуренция же вводит это озлобление в определённые рамки. В частности, нормальные конкурентные отношения выстроены так, что люди могут соревноваться, но не причинять друг другу прямой вред. В то время как в сфере властных и коммунальных отношений они только этим и занимаются. В «Коммунизме как реальности» Зиновьев сравнивает экономическую конкуренцию со спортивными соревнованиями, чем-то вроде бега, где спортсмены могут бегать по своим дорожкам, но не забегая на соседние и не ставя подножки другим. Их ненависть, их желание оказаться выше и занять первое место ценность которого прежде всего в том, что всем остальным оно не достанется сублимируется в «стремление к победе», а при дальнейшей сублимации — в потребительском угаре. То, что всякое потребление есть, как сейчас выражаются, статусное потребление, для Зиновьева было самоочевидной банальностью. Как и тот факт, что большинство так называемых «материальныхпотребностей» есть сублимация потребности «идеальной» если можно считать за таковую потребность унижать. Даже самая что ни на есть биологическая потребность — еда — является в значительной части сублимацией. Так, современный человек ест «лишний кус», потому что в глубине души хочет тем самым оставить кого-нибудь голодным, «вырвать кусок изо рта». Точно так же, древнейшая потребность человека в зрелищах есть потребность в зрелище чужого унижения, лучше всего — мучительной смерти. Прообразом всякого зрелища является публичная казнь, а высшим и непревзойдённым достижением шоу-бизнеса — гладиаторские бои… Но в целом экономика, экономические соревнование сублимируют исходный импульс и обращают его на пользу обществу. Кровь и слёзы, пролитые в пароксизмах зависти и злобы, вращают колёса рыночного механизма. Есть и другой ограничитель стихии чистой социальности. Это то, что можно назвать словом «духовность». Зиновьев гордился тем, что впервые за всю историю придал этому слову точный, формально выверенный смысл. Духовность не измеряется уровнем образованности, бытовыми привычками и общей культурой, «правильными» — с точки зрения господствующей моды — убеждениями, даже личной душевностью и добросердечием. Всё это значимо, но всё это лишь сопутствующие признаки, следствия и эпифеномены. Духовный человек может быть необразован, иметь дурные манеры, очень странные убеждения и скверный характер. Потому что духовность определяется не этим. А только одним: добровольным и осознанным отказом от главного социального наслаждения — участия в вечном и повсеместном унижении человека человеком. Тем самым он идёт против собственной человеческой природы — и в той мере, в какой ему это удаётся, перестаёт быть человеком и становится чем-то другим. Но не надо заблуждаться: такое перерождение, если даже оно возможно — привилегия немногих сильных духом людей. Большинство же должно поддерживать в себе хоть какой-то уровень духовности то есть хоть немного ограничивать свои социальные инстинкты непрерывным усилием воли, удерживая себя от напрашивающихся и таких сладких! При этом не заблуждаясь относительно последних. Духовный человек не любит людей: напротив, он считает их бесами во плоти. Он поступает с ними честно и благородно то есть «не по-людски» не из любви к ним, а, напротив, из отвращения — не желая уподобляться этим двуногим бесам в непрестанно ими творимых мерзостях. И радуется лишь тогда, когда среди оскаленных пастей и перекошенных похотью власти и унижения харь и рыл вдруг мелькнёт лицо собрата. Зиновьев описывал свой идеал «человека духовного» неоднократно, даже пытался сформулировать нечто вроде жизненного учения, позволяющего достичь так понимаемой духовности. Получилось нечто вроде стоицизма, помноженного на советский опыт. Да, кстати, о советском опыте. Мы, наконец, можем теперь обратиться на главное: как понимал Зиновьев природу советских порядков. Советский строй, по Зиновьеву, не является результатом социального конструирования. То, что его создатели имели такие претензии, указывает лишь на их невежество. Да, они и в самом деле проделали с обществом нечто добавим — нечто фатальное , но сами не поняли, что сделали и к чему пришли. В дальнейшем же руководству страны — не только «самому верхнему», а всей властной пирамиде — пришлось приспосабливаться к обнаружившимся реалиям. Советское общество — это, прежде всего, общество, в котором со стихии чистой коммунальности сняты оба ограничителя: экономика и духовность. Как мы уже говорили, «нормальная» экономика для Зиновьева — это конкуренция, то есть сублимированная, заключённая в рамки точнее, посаженная в беличье колесо прадревняя ненависть человека к человеку. В обществе, где существует рыночная экономика, люди могут сублимировать свои коммунальные инстинкты, не принося друг другу персонального и личного вреда. С ненавистью косясь друг на друга, они бегут по своим дорожкам, и всё, что им позволено — это обгонять друг друга и потом кичиться призами 7. Но соввласть уничтожила экономику, заменив её плановым производством. А это означало уничтожение системы беговых дорожек и какой бы то ни было сублимации социальности. В духовной же сфере тоже воцарилось запустение. Советская власть нагадила и тут, введя в качестве обязательной дурную и неудобоваримую философию и идеологию «марксизм» и к тому же запретив всякое её развитие. Для того чтобы сохранить «вечно живое учение» в неприкосновенности, с ним поступили ровно так же, как с мумией Ленина — положили в саркофаг и создали систему поддержания внешнего вида трупа в более-менее демонстрабельном состоянии. Занимались этим все гуманитарные учреждения страны. Разумеется, любой шаг вправо-влево рассматривался как попытка разрушения драгоценной мумии и соответствующим образом карался. Это, в свою очередь, привело к возникновению системы подавляющей цензуры, а главное — запрету на любую духовную проповедь,сколько-нибудь отличающуюся от того, что можно было «вытащить из классиков» — а вытащить оттуда можно было очень немногое, да и то пованивало. Что произошло в результате? Очень ожидаемая вещь: коммунальность развернулась во всю свою исполинскую мощь. Основным занятием советского человека стали статусные игры. Поскольку же таковые игры — всегда игры с нулевой суммой, а то и с отрицательной ибо торжество одного означает унижение другого, но не наоборот , то население начало портиться. Советский человек становился всё более «природным». При этом особенно развились именно коммунальные игры — то есть «антивласть». Это и неудивительно даже с точки зрения политической. Послевоенный СССР был обороняющейся страной, вынужденной всё время отвечать на удары извне которые сыпались и с Запада, и с Востока , но не бить самому. Даже самые высшие советские начальники всё время чувствовали себя выпоротыми, опущенными, униженными 8. Как это компенсировалось ниже, спускаясь с уровня на уровень — вплоть до какой-нибудь уборщицы, которая тоже ведь рассматривала своё жалкое ремесло с точки зрения «поиздеваться» и успешно использовала для этих целей ведро и тряпку — говорить уж и не приходится. Косвенным следствием этого стало всеобщее озлобление и окончательное разрушение каких бы то ни было социальных связей. Особенно это коснулось русских, которые, что называется, атомизировались — поскольку именно в России режим свирепствовал более всего, в частности, запрещая русским какую бы то ни было экономическую активность и свободомыслие. Напротив, в национальных окраинах, которые советская власть любила тогда Зиновьев ещё не задумывался, почему , сохранялись рыночные отношения и допускалось существование несоветских форм духовной жизни. Это впоследствии дало соответствующим народам гигантские преимущества. В то же время социально изувеченные русские, больные неизжитой коммунальной ненавистью друг к другу, едва-едва находят общий язык, зато охотно делают друг другу мелкие пакости. Это положение дел консервирует отлучённость русских от денег, доходов, достатка: все наваристые местечки принадлежат прытким и цепким инородцам, русские же довольствуются ролью наёмных рабо тник? Наконец, последнее. Зиновьев был единственным автором, который внятно и честно ответил на вопрос, волновавший, наверное, всех советских людей, которые «ещё во что-то верили»: что будет, если удастся построить коммунизм? Коммунизм определялся как мир материального изобилия, где все разумные материальные потребности удовлетворены, а принуждения к труду нет — все делают, что хотят и при этом хорошо кушают и мягко спят. В отличие от многих и многих критиков коммунистического идеала со стороны «аразумных экономических выкладок» типа в таком обществе работать никто не будет, а жратвы на всех всё равно не хватит , Зиновьев считал построение такого общества теоретически возможным. В конце концов, построение полностью автоматизированной экономики, исключающей человеческий труд вообще, не является абсолютно недостижимой целью: по крайней мере, сейчас мы не знаем причин, почему это невозможно хотя все отдают себе отчёт, что создание такой масштабной фигни в тысячи раз сложнее, чем, скажем, полёт к Плутону. Зиновьев лишь утверждал, что в подобном обществе будет очень страшно жить. В «Зияющих высотах» это рассуждение демонстрируется на примере крыс, которым создали райские условия для обитания. По мнению Зиновьева, крысы построят концлагерь. Понятно, что о крысах Зиновьев был на самом деле лучшего мнения. Что касается людей. Лишённые материальных забот которые вынуждают конкурировать и кооперироваться и возможностей духовного роста ибо идеологию предполагалось оставить в неприкосновенности , люди предались бы коммунальным играм. Начальство всё более борзело бы и куролесило, простые люди изобретали бы всё более изощрённые способы порчи жизни друг другу. В конце концов, все согласились бы на максимально отвратительную, какую только можно измыслить, систему, максимизирующую унижение. Зато каждому доставался бы либо кусочек возможности унизить другого, либо хотя бы надежда на такую возможность. Зиновьев резюмировал это так: «Все ужасные стороны коммунистического идеала есть непосредственное продолжение его достоинств». Примечания 1. Помимо всего прочего, чехи получили ещё один повод для ненависти к русским. Эта волна ненависти была уловлена и прочувствована фибрами «русской» интеллигенции через все границы и кордоны: чехи стали популярны. В марте 69-го года на первенстве мира по хоккею сошлись чехи и советские. Чмошная интеллигентская придурня прилипла к телевизорам — болеть за чехов. Те победили, а после игры их капитан Голонка подъехал к советской сборной, взял клюшку наперевес, как автомат, и «pасстрелял» наших игроков. Это вызвало у изряднопорядочных какой-то катарсис. Причём устраивавшиеся именно в качестве фрондёров, а то и прямых врагов. Это стало особого рода карьерой — о чём сам Зиновьев, впрочем, пишет с осторожностью, ибо неким боком сам мог быть отнесён к «этой линии». Впоследствии тот же Дмитриевич взялся, к примеру, издавать позднего Лимонова — он купил у того за пять тысяч франков рукопись романа «Убийства часового», от которого отказались основные французские издательства, жаловавшие Лимонова исключительно в амплуа «эдички». В ЗВ действие происходит в городе Ибанске, в котором все жители носят фамилию «Ибанов». На русском «всё сразу понятно», но найти сколько-нибудь подходящий эквивалент на любом другом языке, да так, чтобы обозначить все аллюзии — начиная с самой распространённой русской фамилии, через литературный образ «города дураков», с косвенной отсылкой к Салтыкову-Щедрину «Ибанск» — явный город-побратим Глупова , и учитывая дополнительные смыслы известнейшего матерного глагола например, включая значение «ибаться» как «тяжело и напрасно трудиться» — невозможно даже теоретически. Здесь напрашивается цитата из Оруэлла. Сам Зиновьев Оруэлла презирал — но не за «мизантропию», а за дешёвое политиканство и лживость. Так, Оруэлл приписывал несуществующему «ангсоцу» и социализму в целом те милые свойства, которые он лично и сполна хлебнул в самом что ни на есть традиционном английском институте — в закрытой школе для мальчиков о чём оставил душераздирающее эссе. Впрочем, то же самое делали и советские диссиденты, но не по злому умыслу, а по глупости. Отдельная тема — Зиновьев и водка. Бывший алкоголик, он тонко чувствовал глубокую связь водки именно водки и коммунальности. В его рассуждениях на эту тему спиртное выступает как один из характерных механизмов самонастройки социальной машины — причём настройки достаточно тонкой. Эти изыскания равно как и намётки исследований социальной роли алкоголиков в советском обществе заслуживают внимания, но сейчас у нас нет возможности уделить этим вопросам сколько-нибудь ощутимое место. Как могло возникнуть такое общество, Зиновьев тогда не очень понимал. Впоследствии, сформулировав концепцию сверхобщества, он нашёл ответ на этот вопрос — но к тому времени его исходная мысль существенно трансформировалась и в результате потеряла ту ясность, которая производила такое впечатление на его ранних читателей. Это принимало клинические формы. Достаточно вспомнить болезненную брежневскую страсть к орденам и наградам, особенно зарубежным, чтобы понять, откуда здесь ноги растут. Это же, кстати, объясняет неадекватную реакцию «дорогого товарища» на зиновьевские наскоки. Гуманный правитель, почитав про себя «обидное», посмеялся бы и забыл, тиран — убил бы автора и тоже забыл. Для Брежнева главной проблемой было именно что пережевать обиду, как-то отработать её. Зиновьев знал, что говорил, когда в первом же своём выступлении на Западе заявил, что Советская власть пострадала от него больше, чем он от неё. В Советском Союзе вокруг него существовало какое никакое, но окружение. Даже в самые неприятные — предотъездные — годы им восхищались, ему помогали, ему, как минимум, сочувствовали. Или, по крайней мере, он мог думать, что ему сочувствуют, но не решаются высказать это открыто. Впрочем, надо сказать несколько слов о «нужности» как таковой. Как и многие антиобщественно настроенные люди, Зиновьев очень хотел быть востребованным обществом. Особого противоречия тут нет: как уже было сказано, он не считал себя частью общества понимаемого им как коммунальный крысятник , но к людям относился хорошо и готов был быть для них полезным. Забегая вперёд: когда Зиновьев возвращался в Россию, он не уставал называть произошедшее с ним «преступлением» и даже ждал от кого-то какого-то «покаяния» что для избранного им амплуа специалиста по коммунальному поведению было даже и странно. Так или иначе, он всегда рассматривал свою жизнь как некое служение — и ждал от других хотя бы принятия этого факта к сведению. В СССР это «хотя бы понимание» он получал — даже от самого режима. С ним возились, потом с ним боролись, но всегда принимали всерьёз. По легенде того времени, Суслов, ознакомившись с делом Зиновьева, сказал: «Мы возились лишь с диссидентами, а главную сволочь проглядели». Услышать такое от зловещего старца — по тогдашним раскладам это был высший балл. На Западе иллюзии рассеялись. Стало ясно, что он — по крайней мере, в том формате, в котором он намеревался существовать, — там не нужен. Начнём с той среды, от которой Зиновьев ждал хотя бы минимальной корпоративной солидарности — то есть с общества профессиональных совдиссидентов. Эти Зиновьева, в общем и целом, не приняли — причём неприятие шло на уровне генералитета. Другой фельдмаршал от инакомыслия, Солженицын высказывался в том же духе. Остальные, в общем, тоже крутили рыльцами. Хотя нашлись и любители Зиновьева — в основном из второго эшелона. Основная причина тому была «очень человеческая» даже слишком : Зиновьев «вывел» или, как тогда говорили, «протащил» в своих книгах не только бровеносца Брежнева, но и весь цвет диссидентуры. Было бы наивно рассчитывать, что они ему это простят. Дальнейшая его жизнь на Западе это только подтвердила: злые карикатуры на диссиду в том же «Пара беллум» были срисованы с живой, повизгивающей натуры. Впрочем, это ещё могло бы как-то сойти с рук — при надлежащем позиционировании. Если бы Зиновьев всерьёз взялся за обустройство своего места в эмигрантской тусовке, умело лавируя и козыряя, то в какой-то момент его всё-таки вписали бы туда — хотя бы на правах «нашего Салтыкова-Щедрина». И какая-нибудь хозяйка эмигрантского салона объясняла бы вновь прибывающим: «Сан Саныч у нас такой мизантроп, про всех плохо пишет, а на самом деле — замечательный человек, анекдотов уйму знает, рисует очень смешно, не хулиган 1 , Шмулику вот на свадьбу серебряную пепельницу подарил». И всё было бы нормальненько. Но Зиновьев в местечковые коммунальные игры играть не хотел, более того — сознательно нарывался. Например: перед отъездом один умный человек присоветовал ему: если «там» вас кто спросит, не родственник ли вы того самого большевика Зиновьева, отвечайте уклончиво. Зиновьев совет выслушал, намотал на ус. И когда ему этот вопрос действительно задали что случилось довольно-таки быстро — ответил, что к тому Зиновьеву, который большевик, отношения не имеет хотя бы потому, что тот Зиновьев имел другую фамилию, а вот он, Зиновьев — как раз настоящий. Такая тирада оттолкнула «многих серьёзных людей в тусовке», а за Александром Александровичем закрепилась репутация «хулигана». Это, впрочем, не объясняет гнева того же Солжа или инвектив Сахарова. Небожители зря молний не кидают. Тут были причины серьёзные, идеологические. Неприятие Зиновьевым советского строя с самого начала опиралось на иные резоны, чем у всех остальных. Эти остальные не без основания видели в профессоре логики не соратника по борьбе, а в лучшем случае попутчика, причём странноватого и заведомо нелояльного. Как показала практика, они оказались в конечном итоге правы. Что касается западного истеблишмента, то Зиновьев, в общем, не вызвал у него практического интереса. Тут нужна расшифровка. С точки зрения советского и тем более нынешнего российского обывателя, Зиновьев на Западе был превознесён и обласкан. О, шутка ли! Зиновьеву присвоили звание почетного гражданина Авиньона, Оранжа и Равенны» цитирую по одному апологетическому жизнеописанию. Вы только вслушайтесь в интонацию: «каких почестей, какой славы удостоился! И дальше захлёбывающийся ямбический клёкот: «почётный гражданин Оранжа и Равенны». Зиновьев, однако, был тёртым калачом и на мякину не клевал. В частности, он умел — когда хотел — ориентироваться в коммунальных ситуациях, пробовать монеты на зуб и отличать самоварное золото от настоящего. Поэтому он быстро понял, что ласкающие слух титулатуры — это, по большей части, специальный товар для туземцев и лохов, бусы и зеркальца, раздаваемые некоторым полезным дикарям, чтобы те гордились и были благодарны за честь от белых сахибов. Критически рассматривая вручаемые безделушки, Зиновьев убеждался: да, его держат за полезного туземца — что лучше, чем ничего. Но он-то видел себя белым человеком. Важнее было то, что некоторые его научные труды были переведены на «всякие хорошие языки». Из шести его логических монографий перевели пять; в том же апологетическом жизнеописании пометка — «явление исключительное как в те годы, так и в наши дни». В смысле, русских не переводят.