Специальный репортаж Леонида Варебруса о воронежском мальчишке Иване, ставшем знаменитым писателем и лауреатом Нобелевской премии Иваном Буниным, но уже вне. Александр ьные новости, статьи, комментарии экспертов и аналитика делового портала В лирике автора нередко присутствовала тема прощания с дворянской жизнью, скорби о гибели поместного уклада.
«Читаем Бунина с любовью»: в Липецке стартовала социальная акция
В 1922 году он обратился к французскому писателю Ромену Роллану, и тот внес Бунина в список на соискание премии. Иван Бунин — самые актуальные и последние новости сегодня. 8 ноября в помещении Фонда состоялся вечер памяти 70-летия смерти великого русского писателя Ивана Бунина и 90-летия присуждения ему Нобелевской премии по литературе. Под Тулой восстановили мемориальный интерьер в доме Бунина к 150-летию со дня его рождения. Наконец, в 1933 году Бунин становится первым русским писателем, получившим Нобелевскую премию. Прах Нобелевского лауреата из Воронежа Ивана Бунина лежит в Париже на известном кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Иван Бунин в эмиграции
Дом этот, стоящий и ныне "утюгом" на углу двух улиц Гранатный пер. Иванов, в один из приездов в Москву. Тут, вообразите, участники "сходок" вот-вот учредят газету "Литературно-художественная неделя". И как, скажите, опоздать на эти сборища? Шла быстро... Судьба "наметится" лишь к концу вечера, где Бунин в тот день просто блистал, когда все соберутся ехать отсюда в знаменитейший "Литературно-художественный кружок", открытый до глубокой ночи Большая Дмитровка, 15 а. Вот у выхода из "Утюга" Бунин и остановит девушку, хоть и в красном картузике, но всем видом похожую на Мадонну и которую за "леонардовские глаза" уже прозвали Беатриче. Потом, уже в Париже, ее спросят, как она запомнила тот день? Вот я и перебрала весь календарь за 1906 год, в ноябре суббота оказалась именно 4-е"...
Но так начался ее роман с Буниным, который продлится почти полвека. Он ведь и умрет в Париже в 1953-м у нее на руках. Столовый пер. Здесь они жили когда-то Довольно скоро он, человек без комплексов, переберется жить в Столовый, в родительский дом своей невенчанной жены, против чего очень возражала мать Веры. Ему 16 лет не давала развода его первая официальная жена, гречанка Анна Цакни, так что под венец Иван и Вера вступят только в 1922-м, и не просто в Париже, но в церкви, невероятно, при советском посольстве. Ему, на дух ненавидящему все советское, это было даже издевательски приятно. Как приятно, наверное, было, несмотря на холодность тещи, с которой возникали порой просто словесные "перестрелки", приводить в их дом, "украшенный благообразием и смиренностью", своих друзей. Слушали: брат Юлий, Телешов, покойный Грузинский, да мы с женой...
Через два-три года выбрали его в Академию, по разряду изящной словесности, и мы бурно отпраздновали это событие в московской Праге ". Кстати, как ухмыльнется уже Чуковский, в благодарность за избрание в академики Бунин "решил поднести Академии - "словарь матерных слов" - и очень хвастал этим словарем в присутствии своей жены". Так что понимаете, за что его не терпели в Столовом. Телешов, И. Бунин и М. Горький Зато его любила Вера, придумавшая ему имя "Ян", причем потому, "что ни одна женщина не называла его так". В 1927-м, после выхода "Окаянных дней" у нас они выйдут вообще в конце 1980-х , оба отпразднуют 20 лет встречи. Тогда он и скажет: "Спасибо тебе за все.
Без тебя я ничего не написал бы. Пропал бы!.. Потом мы долго целовались, и я, смеясь, сказала: "Ну уж ты ни с кем так много не целовался, и ни с кем так много не бранился"... Нине Берберовой в Париже признается "что не может примириться с мыслью, что будут весны, а его не будет, что не всё в жизни испытал, не все запахи перенюхал, не всех женщин перелюбил он, конечно, употребил другое слово , что есть еще на тихоокеанских островах одна порода женщин, которую он никогда не видел... Правда, своей Беатриче скажет: "Ты для меня больше чем жена , ты для меня родная, и никого в мире нет ближе тебя... Это Бог послал мне тебя". А она глупо признается знакомой: "Я могу поклясться перед иконой, что мы с Яном друг другу никогда, даже в мыслях не изменяли", хотя позже все-таки запишет: "Идя на вокзал, я вдруг поняла, что не имею права мешать Яну любить, кого он хочет, раз его любовь имеет источник в Боге... Бунин был реально зол, чего уж там.
Рассорился с Горьким из-за политики, после 20-летней дружбы и разоблачал его до конца жизни - "фальшивого". Правда, и Горький зло вспомнит про него: "Это сухой, недобрый человек, людей он любит умом". Писатель Ремизов окажется для Бунина в конце жизни "уродом и мерзавцем". Алексею Толстому он не стесняясь кричал: "Молчи, скотина! Тебя удавить мало! В "Воспоминаниях" прямо напишет, что был современником "даже и таких кретинов, имена которых навеки останутся во всемирной истории" "Эти кретины, - продолжит его фразу Берберова, - для него были: Бальмонт, Сологуб, Вячеслав Иванов; стихи Гиппиус возбуждали в нем злую насмешку, Брюсов был коммунист, и его следовало повесить за одно это, Белый от белой горячки был опасный сумасшедший. Но главной "мерзостью" во все этой компании был Блок , рахитик и дегенерат... Надо еще Кафку посмотреть, наверное, тоже чушь...
Никто ничего не понимает.
В тот же год богатая меценатствующая семья Цейтлиных И. В Париже устраиваются «попечительские комитеты» о писателях.
Дальше правительства 3-х стран Югославия, Чехословакия и отчасти Франция назначают ежемесячную субсидию группе писателей эмигрантов Бунин, Куприн, Шмелев, Бальмонт и позже Зайцев. Бунин живет бедно. На смешанных писательских банкетах открывает французам «подлинную правду» о «сатанинской природе большевиков».
Выступает на эмигрантских собраниях, пишет статьи барабанно-контрреволюционного содержания «Миссия русской эмиграции» в берлинском эмигрантском «Руле» , пытается полемизировать с Горьким, публикует дневник. Постепенно с годами пыл его умеряется. Белые генералы, в гражданскую войну проповедывавшие непредрешенчество, а в эмиграции открыто объявившие себя монархистами, относятся к нему с опаской.
Круги бывшей аристократии вообще его, представителя захудалого рода «своим» не признают. Эмигрантская масса, в основе своей малокультурная и под влиянием внешних условий начинающая разлагаться его почти не знает. Бунин уезжает на юг Франции в Грасс и садится за чисто-литературную работу.
Рецидив возвращения и политика приходят в 1926 г. Миллионер нефтяник Гукасов открывает национальную газету «Возрождение». Политическим редактором ее приглашается Струве П.
Бунин от редакторского поста отказывается, но все же играет значительную роль в «освободительной» газете, привлекая к участию в ней ряд литераторов, не обновляя в ней печатания своего свирепо-антибольшевистского дневника «Окаянные дни». Однако, через год у Гукасова со Струве произошла ссора. Бунин принимает сторону Струве и вместе с ним уходит из газеты.
Дальше под влиянием нужды и… читательского внимания Бунин принимает приглашение левой по эмигрантским понятиям газеты «Последние новости». Этот переход в кругах правой и военной эмиграции производит впечатление крупного скандала, несмотря на то, что Бунин выговорил себе право печатать в газете только то, что он сам найдет нужным без редакторского контроля. Дальше начинается период уединения.
Бунин 8—9 месяцев в году сидит в Грасс, лишь изредка наезжает в Париж. Субсидии чешская и югославская все сокращаются, французская вовсе уходит. Бунина в его уединении навещают друзья: Мережковский с женой, Шмелев, Зайцев, Алданов, Тэффи, композитор Рахманинов, профессор Ростовцев, из СССР негласно начинают к нему писать Елпатьевский и Екатерина Михайловна Пешкова, уговаривающая его не позорить себя столь недостойными выступлениями против Горького.
Статьи Бунина против Горького в оригинале были еще более грубы и злобны и в их смягчении играла большую роль жена Бунина, сохранившая к Горькому иные чувства, чем муж. В 1926 году Бунин на пляже познакомился с молодой эмигрантской поэтессой Кузнецовой Галиной Николаевной, по мужу Петровой. Через год после жесточайших скандалов в Бунинской семье, она оставила мужа и переехала на дачу Буниных.
Начался роман, жена Бунина была впрочем уверена, что физической близости не было. Кузнецова прожила в доме Буниных до 1934 года. В 1934 году она уехала в Германию к сестре б.
Роман произвел скандальное впечатление не только среди близких Бунина, но и в значительных кругах эмиграции. Бунин неузнаваемо переменился, отошел от всякой общественной жизни, от многих друзей. Только в последнем году этот «туман», как он говорит, начал проходить.
В 1930 году начала выставляться кандидатура Бунина на получение Нобелевской премии. Он настолько был уверен в ней, что когда за год до того ему предлагали заключить с Мережковским, вторым кандидатом на премию, соглашение, по которому в случае получения премии одним из кандидатов половина ее передается другому, — Бунин отказался. Премия выразилась в сумме приблизительно 780 тыс.
Бунин предполагал жить на проценты с капитала, рассчитывая также на высокий тираж книг в связи с премией. Однако, в первый же год было прожито не меньше 180 тысяч. Одно время денег оставалось меньше 500 000.
Однако, финансовый советник Бунина, известный в эмиграции биржевой делец проф. Михельсон, многими операциями в связи с колебаниями франка восстановил положение. В данное время, по некоторым сведениям, сам Бунин тщательно скрывает цифру своего состояния.
Сумма денег, оставшаяся от премии, около полумиллиона. Деньги держит в бумагах и частью в золоте[25]. Зуров сейчас в Эстонии, куда командирован парижским музеем Трокадеро для научных археологических изысканий[26].
Несмотря на то, что Зуров участник гражданской войны на стороне белых у Деникина, потерявший в бою на глазах отца, он сравнительно левых взглядов в политике. За последние 5 лет в тесном кругу друзей Бунина не раз заходила речь об исторической справедливости русской революции, о необходимости пересмотреть старые мерки. И всякий раз Бунин доходит до бешенства в своих проклятиях Союзу, строю, народу.
Он не может без дрожи смотреть на советские газеты, совершенно не читает советской литературы[27], язвит над «колеблющимися» и вопит, что готов поцеловать сапог японскому или немецкому фельдфебелю. И все же для наблюдательного человека близко знающего Бунина ясно, что вся его одержимость — продукт самогипноза и в большой степени результат личной ущемленности, а отнюдь не «идейное состояние». Если бы революция встретила его менее сурово, если бы дорогу к славе ему не перебил Горький, если бы столь второстепенно не пригласили его белые генералы, Бунин был бы другим.
Бунин внутренне только художник, человек честолюбивый, эгоистический, любитель хорошо пожить и по-существу общественно-равнодушный, безответственный. Насколько слаб его общественный хребет рисует его встреча с Толстым А. Увидев Толстого, он бросился к нему на шею и они расцеловались.
Этого до сих пор не могут ему простить его «левые» друзья по эмиграции. И тем не менее самогипноз этот столь крепок, раз начатая роль «апостола фашизма» настолько глубоко вошла в натуру, что, думается, нет силы, способной заставить Бунина честно пересмотреть свое отношение к Союзу. Для этого он просто недостаточно серьезен: пожить всласть, покрасоваться, попить, поесть, побегать за «хорошенькой девченкой», а денег до конца дней должно хватить… Бунин физически очень крепок, здоров.
Лишь изредка мучит его геморрой — единственная эта болезнь за всю жизнь[28]. В последние годы жадность его к жизни повышена. Ест он жадно и много, но всю жизнь обладает вкусом к хорошей первоклассной кухне.
Хранителя Русского архива Лидского университета[12] Лидс, Великобритания оригинал на английском языке Бунинские авторские права и права интеллектуальной собственности, защищенные соответствующими законами, были переданы Буниным — Буниной, Буниной — Зурову, Зуровым — М. Грин, их нынешней владелице. Согласно общепринятой в цивилизованном мире практике, все издания Бунина в СССР и постсоветской России могут быть квалифицированы как пиратские, если не юридически, то по духу.
С вступлением России в Бернскую конвенцию становится возможным юридически квалифицировать такие издания как пиратские, если российская сторона не получит соответствующего разрешения у британской стороны. Похоже, у «советской хроники» Ивана Бунина будет еще долгое продолжение. Залеевой и Е.
Самолис, Ю. Кобаладзе и «супершпиону» С. Гуськову, другу и профессору Т.
Второго декабря мною было отправлено почтой заявление в адрес посольства СССР на имя первого секретаря посольства товарища Волина[14]. На это заявление я никакого ответа не получил и склонен самое неполучение его рассматривать как ответ — конечно, отрицательный. Вследствие того, что, как я предполагаю, подобный результат мог иметь место исключительно как следствие сомнения в искренности моих заявлений, а также ввиду того, что я исчерпал все возможности сделать эти заявления возможно убедительнее и искреннее — возможности, предоставлявшиеся мне только письменным изложением и поэтому крайне слабые, — я прибегаю теперь к последней возможности мне поверить: я изъявляю готовность добровольно ехать в СССР предстать перед судом.
Я это делаю в уверенности, что сомнений или недоверия по отношению ко мне теперь быть не может. Я прошу разрешения явиться в посольство. Присуждение это носило весьма случайный и внезапный характер.
Во всяком случае, шведпра шведское правительство. Однако как раз за несколько дней до голосования отношения профессорско-ученых кругов обострились с финнами из-за преследования шведского языка в университетах. Выдвинули какого-то допотопного грека-лирика.
На нем члены комитета не могли собрать большинства. Тогда за два дня до голосования кто-то выдвинул Бунина. На нем остановились, так как против него никто «ничего не имел».
Кандидатура Бунина появилась в печати впервые накануне голосования. Я имела частную беседу с минпросвещения на этот счет, но он, будучи сам изумлен таким поворотом дела, объяснил мне, что комитет не подвергается никогда воздействию, что «старики» строго оберегают свою независимость от влияний на них со стороны правительства, как бы неуместен и нецелесообразен не был их выбор. Я проверила, что в самом деле бывали случаи, когда премию присуждали вопреки явному неодобрению шведпра.
Из бесед с верхами социал-демократической партии на эту тему, причем я им высказывала свое мнение о нетактичности присуждения премии белому эмигранту, я поняла, что этот акт старых академиков не встречает никакого сочувствия и является лишь выражением тупости и недружелюбия к нам со стороны ограниченного круга старой закостенело-консервативной[17] профессуры. Даже в «Аллеханда» отнеслись критически к выбору комитета и ставили вопрос: почему не Горький? Что старики-академики настроены не в нашу пользу, это, конечно, не подлежит сомнению.
Но, характерно, что шведобшественность и почти вся буржуазная пресса весьма критически отнеслись к выбору Бунина как представителя словесности на русском языке, достойного премии Нобеля. Даже «Аллеханда» писала, что как-то неудобно выглядит, что в списке имен, награжденных премией Нобеля, русскую литературу — страну Толстого — представляет Бунин. Во многих газетах отзывы были еще резче[19].
Сандлер[20] признался мне, что он ничего не читал и не знал Бунина. Однако, белые газеты и тот шум, какой белые в Париже подняли вокруг Бунина, не мог не найти отражения и в Швеции. Появилась заметка, что французский посланник Госсен будет представлять Бунина при торжествах вручения премии.
В «Последних новостях» стояло, что французский посланник дает официальный обед в честь Бунина и что обед этот входит в церемониал торжеств. В связи с Буниным здесь проявляет особенную активность пресс-атташе французского посольства, председатель союза журналистов, некий де-Шассен, бывший русский, хотя и уехавший во Францию до революции. Он писал о Союзе пакостные книги.
Фигура к нам враждебная. Вокруг Бунина, с помощью союза журналистов, он развивает весьма оживленную активность, являясь же атташе при французском посольстве, вносит и сюда свою «нотку». Поэтому я решила поговорить напрямик с Сандлером, воспользовавшись свиданием с ним.
Я, во-первых, ему указала на то неблагоприятное впечатление, какое вообще у нас произвело избрание Бунина предметом премии; во-вторых, если уже кабинет не мог этому помешать, я попросила Сандлера по крайней мере воздействовать на прессу с тем, чтобы приезд Бунина не принял бы под воздействием враждебных к нам элементов белой эмиграции, характер политической кампании против Союза, выставления Бунина «жертвой» и т. Я так же просила Сандлера «частным образом» узнать в самом ли деле французское посольство вовлечено в церемониал по чествованию Бунина? Сандлер, хотя и оговорился, что пресса в Швеции не подлежит воздействию МИДа, обещал, однако, «сделать возможное», а так же дать мне «частным образом» справки о Церемониале, добавив что избрание Бунина предметом награждения в высшей степени неприятно для шведпра.
Через несколько дней зам. Сандлера, барон Гамильтон, просил меня заехать в МИД и сообщил, во-первых, вопреки обычаю, во время торжеств не будут вывешены флаги тех стран, чьи граждане получают премию. Кроме того, «Бунин — человек больной», может быть он не сможет присутствовать на торжествах и премия, в таком случае, будет ему послана в отель.
МИД, как я узнала, делал попытки, чтобы Бунин вообще сюда не приехал, но попытки эти не удались. Гамильтон сказал мне также, что французское посольство «официально» в чествовании Бунина не участвует, но добавил, что, конечно, может быть, что французы «частным образом» собираются «чествовать» Бунина. Во всяком случае, уже известно, что де-Шассен организовывает вечер иностранных журналистов в честь Бунина.
Нашего ТАССа, тов. Зейферта, на вечере этом, конечно, не будет. Я тоже, разумеется, отказалась быть на торжестве при вручении премии.
Гамильтон осведомился: «Но если бы Бунин был болен в этот день, Вы бы не отказались присутствовать? По физике Нобелевский комитет избрал немца, бежавшего в Англию от гитлеровского режима. С ком.
Бунин Иван Алексеевич, родился в ноябре 1870 г. Воронежской губ. Орловской Елецкий у.
Род Буниных дворянский, старый, но не очень знатный. В роду были писатели — известная поэтесса Бунина В.
Я бормочу: — «Ну будет, будет, Бог с тобой! К ужасу происходящих бесчинств добавляется уничтожение русской культуры. Дело в том, что деятельность революционного правительства после 1917 года была направлена на уничтожение памятников царям, генералам, независимо от их художественной ценности, исторического значения. Бунин собирает подобные факты. Так, в Киеве «приступлено к уничтожению памятника Александра Второго. Знакомое занятие, ведь еще с марта 1917 года начали сдирать орлы, гербы...
Писатель часто встречает залепленные грязью вывески. На них замазаны слова, напоминающие о прошлом: «императорский», «величайший». Александр II Бунин тонко чувствует связь с российским прошлым. Писатель понимает, что былое уже невозвратно утеряно, эту потерю он ощущает буквально физически. Церковь как последнее пристанище старой России Выбор названия книги «Окаянные дни» неслучаен. Толковый словарь под редакцией Сергея Ожегова трактует слово «окаянный» как проклятый, нечестивый, преданный общему поруганию, преступный. Кроме того, «окаянный» созвучно с библейским именем братоубийцы Каина, человека, который первым на Земле пролил родную кровь, тем самым осквернив весь род людской, породив ненависть человека к человеку. В тексте дневника Бунин уделяет особое значение библейским отсылкам и мощным метафорам.
Именно в церкви писатель находит свое убежище, ведь в нее еще не ворвалась людская ненависть и злоба. Писатель с неудовлетворением вспоминает, что раньше ходил в храмы только на чьи-нибудь похороны: «до чего все родное, кровное и только теперь как следует почувствованное, понятое! Бунин видит в религии надежду на спасение русского народа. Именно поэтому среди сцен насилия и всеобщего безумия писатель неожиданно выделяет фигуру военного «в великолепной серой шинели, туго перетянутого хорошим ремнем, в серой круглой военной шапке, как носил Александр Третий. Весь крупен, породист, блестящая коричневая борода лопатой, в руке в перчатке держит Евангелие. Совершенно чужой всем, последний могиканин». Эта фигура противопоставляется автором окружающей толпе. Он - символ ушедшей России.
Важной деталью в его образе является Евангелие, заключающее в себе святость старой Руси. Вошел и, как всегда за последнее время, эта церковная красота, этот остров «старого» мира в море грязи, подлости и низости «нового», тронули необыкновенно… Все было так прелестно, что, слушая и глядя, очень плакал. Шел домой, — чувство легкости, молодости.
Другие новости Культура
- Константинополь
- Первое признание и Пушкинские премии 1903 и 1909 годов
- Биография Ивана Бунина
- Дм. Черниговский «СОВЕТСКАЯ ХРОНИКА» ИВАНА БУНИНА. Иван Бунин
- Бунин, Иван Алексеевич
- ТОП-5 фактов о писателе Иване Бунине к его 150-летию, по версии «Тульских новостей»
Публикации
- Александр Бунин - биография, личная жизнь, фото и видео, рост и вес, новости | Радио КП
- Бунин, Иван Алексеевич
- Регистрация
- Иван Бунин — последние новости на сегодня и за 2023 год - Вечерняя Москва
- Новости по теме: Иван Бунин
- Ефремовский Дом - музей И. А. Бунина | Новости
Советский паспорт Ивана Алексеевича Бунина
| Советский паспорт Ивана Алексеевича Бунина | В 1933 году весь мир облетает новость о присуждении Нобелевской премии Бунину, эмигрантская общественность ликует. |
| Иван Бунин | Иван Алексеевич Бунин стал первым из писателей-эмигрантов, которого стали печатать в СССР (уже в 50-х годах). |
| Бунин – Telegram | Иван Алексеевич Бунин русский писатель, поэт, почётный академик Петербургской академии наук (1909), первый русский лауреат Нобелевской премии по литературе (1933), родился 22. |
Советский паспорт Ивана Алексеевича Бунина
Но главным соперником Бунина был Максим Горький. Однако присудить премию писателю, связанному с большевиками, расстрелявшими последних Романовых, было проблематично. Романовы являлись родственниками шведского короля, который по нобелевской традиции собственноручно вручает премию на торжественной церемонии. И конечно, не случайно все русские кандидаты на Нобеля до войны с Гитлером были политическими эмигрантами. Включая, кстати, и Горького, с 1921 по 1928 год жившего за границей и находившегося в контрах с большевистской властью. Но не будем гадать на кофейной гуще. Так или иначе, премию получил Иван Бунин, и это был безусловно достойный выбор. Даже сам Горький, с 1917 года резко разошедшийся со своим прежним товарищем по писательскому кружку "Среда" и издательству "Знание", уже после возвращения в СССР в своих статьях всегда отмечал огромный талант "белоэмигранта" Бунина как художника слова и советовал молодым советским писателям учиться у него. Существует легенда, что Дмитрий Мережковский в период длительной канители вокруг присуждения Нобеля русскому писателю предложил Бунину в случае любого варианта награждения поделить премию пополам. Но Бунин высокомерно отказался.
В фильме Алексея Учителя "Дневник его жены", где роль Бунина исполняет Андрей Смирнов, история о том, как Бунин встретил известие о присуждении премии, показана в гротескном ключе.
Иван Алексеевич Бунин 25 Apr Творчество Ивана Бунина стремится сподвигнуть человека обрести своё высшее духовное предназначение. В этом смысле многое роднит писателя с великими гуманистами мира - Антуаном де Сент-Экзюпери и Альбертом Швейцером.
До последнего будет держаться Бунин в Одессе, живя тайной надеждой, что всё вернется на круги своя и драма революции отступит.
Но судьба уготовила ему путь эмигранта. Бунин и его будущая супруга были на борту. Через год в Париже Бунин напишет рассказ «Конец», в котором вспомнит, как навсегда покидал Россию. Зимой, в атмосфере ледяного холода.
Вот эти строки: «…порт был пуст, «Патрас» уходил последним… Вдруг я совсем очнулся, вдруг меня озарило: … я зачем-то плыву в Константинополь, России — конец, да и всему, всей моей прежней жизни тоже конец, даже если и случится чудо и мы не погибнем в этой злой и ледяной пучине! Бунин обыграл название реального парохода «Спарта», на котором покинул Россию. В рассказе пароход получил другое греческое имя: «Patras» — именно так по-французски будет название греческого города Патры. В конце марта 1920 года Бунин и Муромцева добираются до Франции.
В Париже они регистрируют брак. В Париже Бунин, следуя европейской моде, сбривает бороду и усы. К виду безбородого супруга Вера Николаевна долго не могла привыкнуть. В 1923 году Бунин открывает для себя город Грасс.
Через год он снимает здесь виллу «Бельведер», на которую будет приезжать каждое лето, вплоть до 1945 года. Кто только ни перебывал здесь у Бунина. На вилле им будут написаны книги «Митина любовь», «Солнечный удар», и особенно любимые мною «Жизнь Арсеньева» и «Темные аллеи». В этих произведениях писатель воссоздаст прекрасный мир своей юности.
С 1922 года фамилия Бунина начинает фигурировать в списке претендентов на получение Нобелевской премии по литературе. Его соперниками по Нобелевской номинации в разные годы оказываются Горький, Мережковский, Шмелев и Бальмонт. Наконец, в 1933 году Бунин становится первым русским писателем, получившим Нобелевскую премию. Вот как счастливое известие достигло лауреата.
Дома остается Вера Николаевна, которая принимает первый звонок из Стокгольма. Новость настолько ошеломляет ее, что она подозревает розыгрыш. Не надеясь на свой слух, она при следующем звонке зовет подойти к телефону повара Жозефа. Уже после первого звонка секретарь Бунина Леонид Зуров бежит в кино.
Без билета пробирается он к сидящему в зале Бунину и целует его со словами: «Поздравляю. Нобелевская премия ваша!.. Вручение премии состоялось 10 декабря 1933 г. После церемонии Бунин передал медаль лауреата и папку с чеком на 170 тыс.
Оба вспоминали потом, что он сразу же спросил, замужем ли она. Оказалось, что да, и отдыхает здесь вместе с мужем. Теперь Иван Алексеевич целые дни проводил с Галиной. Бунин и Кузнецова Через несколько дней у Галины произошло резкое объяснение с мужем, означавшее фактический разрыв, и тот уехал в Париж. В каком состоянии пребывала Вера Николаевна, догадаться нетрудно. Она поверила, и верила до самой смерти...
Кузнецова и Бунин с женой Вера Николаевна и в самом деле не притворялась: она поверила оттого, что хотела верить. Боготворя своего гения, она близко не подпускала к себе мыслей, которые вынудили бы принимать тяжелые решения, например, покинуть писателя. Кончилось тем, что Галина была приглашена поселиться у Буниных и стать «членом их семьи». Галина Кузнецова стоит , Иван и Вера Бунины. Что и как происходило на вилле «Бельведер» - остается только догадываться, а также вычитывать в незначительных комментариях гостей дома. По отдельным свидетельствам, атмосфера в доме при внешней благопристойности была порой очень накаленной.
На обратном пути она простудилась, и решили, что ей лучше на некоторое время остановиться в Дрездене, в доме старого друга Бунина — философа Федора Степуна, нередко гостившего в Грассе. Когда через неделю Кузнецова вернулась на виллу писателя, что-то неуловимо изменилось. Иван Алексеевич обнаружил, что Галина стала проводить с ним гораздо меньше времени, и все чаще он заставал ее за длинными письмами к сестре Степуна Магде. В конце концов, Галина выпросила для Магды приглашение от четы Буниных посетить Граас, и Магда приехала. Бунин подшучивал над «подружками»: Галина и Магда почти не расставались, вместе спускались к столу, вместе гуляли, вместе уединялись в своей «светелке», выделенной по их просьбе Верой Николаевной. Все это длилось до тех пор, пока Бунин вдруг не прозрел, как впрочем и все окружающие, относительно истинных отношений Галины и Магды.
И тут ему сделалось ужасно противно, гадко и тяжело. Мало того, что любимая женщина изменила ему, но изменить с другой женщиной — эта противоеестественная ситуация просто взбесила Бунина. Они громко выясняли отношения с Кузнецовой, не стесняясь ни совершенно растерянной Веры Николаевны, ни надменно-спокойной Магды. Замечательна сама по себе реакция жены писателя на происходившее в ее доме. Поначалу Вера Николаевна вздохнула с облегчением — ну, наконец-то закончится эта изводившая ее жизнь втроем, и Галина Кузнецова покинет гостеприимный дом Буниных. Но видя, как страдает ее обожаемый муж, она ринулась уговаривать Галину остаться, чтобы Бунин не волновался.
Однако ни Галина не собиралась изменять что-либо в отношениях с Магдой, ни Бунин не мог больше переносить творившегося на его глазах фантасмагорического «адюльтера». Галина покинула дом и сердце писателя, оставив в нем душевную рану, впрочем далеко не первую. Тем не менее, никакие романы а Галина Кузнецова, конечно, была не единственным увлечением писателя не изменили отношения Бунина к жене, без которой он не представлял своей жизни. Вот как сказал об этом друг семьи Г. Адамович: «…за её бесконечную верность он был ей бесконечно благодарен и ценил её свыше всякой меры... Иван Алексеевич в повседневном общении не был человеком легким и сам это, конечно, сознавал.
Литературовед Сергей Морозов рассказал о подоплеке присуждения Бунину Нобелевской премии
В 1933 году весь мир облетает новость о присуждении Нобелевской премии Бунину, эмигрантская общественность ликует. Статья автора «Моя Россия» в Дзене: Иван Бунин Иван Алексеевич Бунин великий писатель, которого многие современники считали высокомерным снобом. Бунин не последовал примеру своих близких друзей, писателей Алексея Николаевича Толстого и Александра Куприна, в разные годы вернувшихся в СССР. Бунин Александр также можно найти здесь. Прах Нобелевского лауреата из Воронежа Ивана Бунина лежит в Париже на известном кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
ТОП-5 фактов о писателе Иване Бунине к его 150-летию, по версии «Тульских новостей»
Бунин: лауреат без гражданства Иван Бунин — последний русский классик и первый отечественный писатель, получивший Нобелевскую премию по литературе. При этом он подчёркивал, что пишет про Россию, из которой давно эмигрировал. Он дружил с Чеховым и общался с Толстым. Он жил, обуреваемый страстями, и до самой смерти мечтал вернуться на Родину.
Как только эта новость докатилась до России из французской прессы, российский сегмент телеграма забурлил и закипел.
Дошло даже до того, что некоторые авторы каналов призвали свою аудиторию бомбардировать звонками и письмами наше посольство во Франции, «Русский дом» в Париже, местное представительство России при ЮНЕСКО и даже наоборот — французское посольство в Москве. И требовать, требовать, требовать, чтобы было сделано хоть что-то ради предотвращения исторической катастрофы — стирания с лица земли целого кладбища с выдающимися русскими деятелями. Пока материал готовился к выходу, на ситуацию отреагировало российское посольство. Дипломаты выразили «глубокую обеспокоенность нездоровой ситуацией» и уточнили, что речь о сносе могил не идет.
Однако со временем две женщины сблизились, их отношения стали похожи на отношения матери и дочери. Через несколько лет в семье Буниных случилось еще одно «пополнение» — писатель пригласил к себе домой начинающего литератора Леонида Зурова, который стал жить с ними. Зуров влюбился в Муромцеву, но та не отвечала ему взаимностью. На церемонию в Стокгольм он приехал вместе с женой и любовницей. По возвращении домой Бунин решил навестить в Берлине своего приятеля Федора Степуна, что, как оказалось, стало роковым моментом в жизни писателя. Там семья познакомилась с сестрой Федорова — оперной певицей Маргаритой Степун. Кузнецова, чувства которой к Бунину стали ослабевать, влюбилась в нее. Степун, любившая женщин, ответила ей взаимностью.
Бунин впал в отчаяние. Он хотел вернуть возлюбленную, однако она упивалась новыми отношениями. Из-за финансовых трудностей, которые испытывала семья Буниных, Кузнецова не могла от них съехать и предложила Степун переехать к ним.
Исправить ситуацию прямо сейчас пытается председатель Комитета по содержанию русских православных могил в городе Сент-Женевьев-де-Буа Николай Лопухин. Он намерен попробовать привлечь на содержание могил и продление аренды частные средства, но сразу заявил, что на все захоронения денег найти не получится. Как только эта новость докатилась до России из французской прессы, российский сегмент телеграма забурлил и закипел. Дошло даже до того, что некоторые авторы каналов призвали свою аудиторию бомбардировать звонками и письмами наше посольство во Франции, «Русский дом» в Париже, местное представительство России при ЮНЕСКО и даже наоборот — французское посольство в Москве.
И требовать, требовать, требовать, чтобы было сделано хоть что-то ради предотвращения исторической катастрофы — стирания с лица земли целого кладбища с выдающимися русскими деятелями.
Иван Алексеевич Бунин
Складывается такое впечатление, что те, кто принял решение изъять великих классиков из школьных библиотек, просто их не читал. А возможно, прокуроры Ставрополья решили таким необычным способом привлечь детей к русской классике. Ведь известно, что запретный плод сладок. И теперь Есенина и Набокова будут читать из-под полы. Она к этой истории как нельзя лучше подходит: в Москве принимают какие-то сомнительные и необдуманные решения, а провинция воспринимает их буквально, как сигнал к действию, доводя ситуацию до абсурда.
Потому как иначе, чем абсурдом, случившееся не назовешь. Неужели не понятно, что запрет всегда дает обратный эффект. Особенно сегодня, когда любая информация открыта и доступна. Не запрещать надо, но учить молодых людей правильно выставлять барьеры самоограничения.
Начнем с того, что «Лолиты» в школьной программе нет. Если же подросток ее все-таки прочтет — не большое горе. Скорее даже радость. По сравнению с той грязью, которой полно в Интернете в свободном доступе, Набоков — само целомудрие.
И той «клубнички», которую молодой человек в ней, возможно, ищет, он все равно там не найдет. И скорее всего, едва-едва осилив пять страниц, книгу бросит. Она слишком непростая, там сложнейшая система образов, множество аллюзий. Чтобы понять эту многомерную художественную систему, нужен серьезный, как это сейчас принято говорить, культурный бэкграунд, а им, к сожалению, большинство наших детей похвастаться не может.
И вот это настоящая проблема: современные дети не в состоянии читать ничего, что требует от них хотя бы маломальских интеллектуальных усилий. Если же подросток все-таки хочет ознакомиться с Набоковым и приходит с этим к своему учителю литературы, есть смысл порекомендовать ему начать постижение этого автора с замечательного поэтического романа «Другие берега». Он поможет юному читателю постичь гениальность личности самого Набокова, понять ту эпоху, в которую он жил. Здесь сосредоточено само время, его культура, чаяния страны и ее народа.
Прекрасен для первой встречи роман «Дар». Или рассказы «Весна в Фиальте», они все же короче, а значит, и читать их проще.
Какое вечернее небо в окнах! В алтаре, в глубине, окна уже лилово синели — любимое мое.
Милые девичьи личики у певших в хоре, на головах белые покрывала с золотым крестиком на лбу, в руках ноты и золотые огоньки маленьких восковых свечей — все было так прелестно, что, слушая и глядя, очень плакал». В алтаре, в глубине, окна уже лилово синели — любимое мое» О проводниках «революции» и о «новой культуре»: «Дыбенко… Чехов однажды сказал мне: — Вот чудесная фамилия для матроса: Кошкодавленко. Дыбенко стоит Кошкодавленки. Вообще теперь самое страшное, самое ужасное и позорное даже не сами ужасы и позоры, а то, что надо разъяснять их, спорить о том, хороши они или дурны.
Это ли не крайний ужас, что я должен доказывать, например, то, что лучше тысячу раз околеть с голоду, чем обучать эту хряпу ямбам и хореям, дабы она могла воспевать, как ее сотоварищи грабят, бьют, насилуют, пакостят в церквах, вырезывают ремни из офицерских спин, венчают с кобылами священников! Кстати, об одесской Чрезвычайке. Там теперь новая манера пристреливать — над клозетной чашкой. Павел Дыбенко и Нестор Махно Как видим, Бунин показывает не такие лица известных литераторов, как нам предлагала школьная программа.
Ради полноты картины следует знать и бунинскую правду: «Вспомнилось: осень 14 года, собрание московских интеллигентов в Юридическом обществе. Горький, зеленея от волнения, говорил речь: — Я боюсь русской победы, того, что дикая Россия навалится стомиллионным брюхом на Европу! Теперь это брюхо большевицкое, и он уже не боится. Итак, в один месяц все обработали: ни фабрик, ни железных дорог, ни трамваев, ни воды, ни хлеба, ни одежды — ничего!
Бунин записывает еще одну цитату из исторической книги. По словам очевидцев, на постели почившего в Париже писателя Бунин скончался во сне в два часа ночи с 7 на 8 ноября 1953 г. Толстого «Воскресение». Посему логично будет завершить наш беглый очерк бунинских «Окаянных дней» темой Воскресения, и да не введут нас — спустя почти столетие — в соблазн печали или в печаль соблазна последние строки воспоминания о Пасхе 1917 года: «Но зияла в мире необъятная могила.
Смерть была в этой весне, последнее целование…» О Пасхе 1917 года: «…пасхальные колокола звали к чувствам радостным. Но зияла в мире необъятная могила. Смерть была в этой весне…» И эти странички автор тщательно прятал в 1919 году в дверной щели, дабы не подвергнуться внезапному аресту. А надо всеми моими тогдашними чувствами преобладала безмерная печаль.
Какое трезвое и страшное суждение прозвучало из уст газетчика, какое горькое понимание правды о нелепо захвативших власть проходимцах! Луначарский после переворота недели две бегал с вытаращенными глазами: да нет, вы только подумайте, ведь мы только демонстрацию хотели произвести — и вдруг такой неожиданный успех! Волна смуты, поднятая по всей несчастной, страдающей, гибнущей великой Империи, настигла его и там. Сарказм автора заметок попадает в самую точку, и можно лишь ухмыльнуться, узнавая современные реалии. Да беда еще и в том, что ни усмехаться не хочется, ни сил уже на усмешку нет — нечем усмехаться! Да и сатана Каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода.
Тогда сразу наступило исступление, острое умопомешательство. В человеке просыпается обезьяна». День серый, прохладный. Деревцо, зазеленевшее у нас во дворе, побледнело. И весна-то какая-то окаянная! Главное — совсем нет чувства весны.
Да и на что весна теперь? А и сон-то весь только в том, чтобы проломить голову фабриканту, вывернуть его карманы и стать стервой еще худшей, чем этот фабрикант». А народ не виноват! Что Илья, то и я. Наш долг был и есть — довести страну до Учредительного собрания! Дворник, сидевший у ворот и слышавший эти горячие слова, — мимо него быстро шли и спорили — горестно покачал головой: — До чего в самом деле довели, сукины дети!
Мы же добавим и свое время. Озадаченно задумаемся: что же меняется в русском человеке? Неужели ничего? Трудно человеку удержаться от человеческой реакции на действительность, когда он становится свидетелем творящегося вокруг нечеловеческого произвола.
В то время почти о всех писателях рассказывали, что у них вечные романы и у некоторых по нескольку жен», — говорила Вера. Супружеская жизнь Буниных была тихой и спокойной — писатель работал, а Вера ему помогала, перепечатывая его рукописи. Но в 1926 году семейной идиллии пришел конец.
Когда влюбленные поняли, что все зашло очень далеко, Кузнецова ушла от своего супруга. Однако Бунин не стал разводиться с Верой и нашел другой выход из ситуации — он просто привел Кузнецову к ним домой, представив ее жене как свою ученицу. Так они стали жить втроем. Но потом, конечно, догадалась об их истинных чувствах друг к другу. Что творилось тогда у Муромцевой на душе, можно только догадываться. Но она так любила своего мужа, что приняла его любовницу. Пусть любит Галину — только бы от этой любви ему было сладостно на душе», — говорила супруга писателя.
Надо сказать, что формат шведской семьи в обществе вызывал непонимание и осуждение.
Новости по теме: Иван Бунин
Я теперь, когда бываю в Париже и иду где-нибудь в не самом благополучном центре, вспоминаю, точнее — думаю: здесь могла быть его квартира, куда он привёз её однажды после синема и предложил как смущённый мальчишка выпить ещё вина. А она ответила: «Пейте, милый, а я пойду разденусь и помоюсь. И спать, спать. Мы не дети, вы, я думаю, отлично знали, что раз я согласилась ехать к вам... И вообще, зачем нам расставаться? Но расставаться придётся. Для начала с виллой. За время войны она, так желанная сперва Буниным, совсем распоясалась: от бывшей респектабельности не осталось и следа.
Перестала работать отопительная система, стали возникать проблемы с водой и электричеством. Мебель начала ветшать. Бунин иногда пишет в письмах к знакомым про «пещерный сплошной голод». Он записал однажды в том же дневнике: «1. Вчера именины Веры. Отпраздновали тем, что Галя купила кусок колбасы. Недурно нажился я за всю жизнь!
И не платили за это особенно. Но всё-таки умер Бунин не так, как обещал, как умрёт Набоков. Умер он не один. Он и Набокова, и свои неуютные дома перехитрил. Он умел это делать. Писатель Борис Зайцев вспоминал… Как-то в 30-е годы в том же Грасе, отдыхая на своей вилле, Бунин вдруг засучил рукава и показал Зайцеву руку: «Вот она, рука. Кожа чистая, никаких жил.
А сгниёт, братец ты мой, сгниёт... Ничего не поделаешь». И на руку свою смотрит с сожалением. Тоска во взоре. Жалко ему, но покорности нет, не в его характере. Хватает камешек, запускает в море — ловко скользит галька эта по поверхности, но пущена протестующе. Ответ кому-то.
В начале 1901 года московское издательство «Скорпион» выпустило сборник бунинских стихов «Листопад», который вместе с переводом «Песни о Гайавате» был отмечен Пушкинской премией Российской академии наук 1903. Незадолго до революции в Петрограде издательство «Товарищество издательского и печатного дела А. Маркс» подарило читателям шеститомное полное собрание сочинений писателя в виде бесплатного приложения к иллюстрированному журналу «Нива». На снимках из фонда Президентской библиотеки он запечатлён, например, рядом с Максимом Горьким, Федором Шаляпиным и другими. Писатель не принял переворот 1917 года и приход к власти большевиков, расценив это как национальную катастрофу. Отношение к произошедшему в стране в полной мере отразилось на страницах книги «Окаянные дни».
Анализируя причины глубочайшего социального кризиса, он напишет: «Из нас, как из дерева, — и дубина, и икона, — в зависимости от обстоятельств, от того, кто это дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачёв. Если бы я эту «икону», эту Русь не любил, не видал, из-за чего бы я так сходил с ума все эти годы, из-за чего страдал так беспрерывно, так люто? Там он написал самые сокровенные свои произведения, связанные с родиной: «Солнечный удар», «Дело корнета Елагина», «Ида», повесть «Митина любовь», лирико-автобиографический роман «Жизнь Арсеньева», рассказы и новеллы, вошедшие в цикл «Тёмные аллеи», о котором сам Бунин когда-то обмолвился: «Я считаю «Тёмные аллеи» лучшим, что я написал…» В 1933 году Иван Бунин завершил самое значительное произведение зарубежного периода творчества — роман «Жизнь Арсеньева», за который получил Нобелевскую премию. Имя автора стало всемирно известным, однако на родине он по-прежнему пребывал в забвении: ни одно его произведение легально не пересекло границ СССР. Вот так и я до войны Бунина не читал, ибо в Воронеже, где я жил тогда, Бунина достать было невозможно», — сокрушался писатель-фронтовик Григорий Бакланов.
Службу свою любит, хоть и считает губительной для творчества. Дни отдает прокурорской работе. Пишет ночами: - И приходишь утром на работу, тебе бах - сводку об убийствах за сутки.
Или попадаются приговоры о банде, допустим. Это вышибает из рабочего ритма. Премию Александр Семенов получил за повесть "К маме" - о солдате, возвращающемся из Чечни. Писать повесть начал стихийно. Шел утром на работу, и голове зазвучала фраза: "домой ехал Ваня". Еще одна любимая вещь - "Поминай как звали" - основана на реальных событиях.
Он мечтал о другом — наконец вернуться в Россию… 2 мая 1941 года Бунин пишет письмо Алексею Николаевичу Толстому с просьбой о финансовой помощи, а затем, 8 мая, в письме давнему другу с Покровки, Н. Телешову, напрямую пишет: «Очень хочу домой».
В начале июня 1941 года открытка из Граса была получена Толстым, который 17 июня написал о желании Бунина вернуться лично Сталину. Но возвращению не суждено было случиться. Нобелевская премия О том, что кандидатуру Бунина выставил на Нобелевскую премию Ромэн Роллан , Вера Николаевна записала в свой дневник еще в далеком 1922 году. С той поры Иван Алексеевич жил надеждами на этот приз. В конце сентября 1931 года к нему в «Бельведер» пожаловал зять Альфреда Нобеля — 67-летний человек в кепи, клетчатом пиджаке и бородкой-клинышком — Олейников. Он по секрету сообщил, что Бунин — самый вероятный претендент на награду. Но через неделю надежды рухнули. Девятого октября Бунин зашел в комнатку к жене, спокойным голосом, словно речь шла о погоде, произнес: «Премию присудили шведскому писателю…» В 1932 году на «Бельведере» опять с волнением ждали результатов премии.
И опять награда прошла мимо. Поместили его многочисленные портреты — какие нашлись в редакциях. Но самый красочный — Иван Алексеевич в смокинге, с бантом, поместили на первой полосе «Последние новости». Каждый русский в Париже воспринял это как личный праздник. В каждом кафе, в каждом кабачке и ресторане в тот вечер сидели люди, которые пили, порой на последние гроши, «за своего! У всех был праздник. Когда мальчик принес на «Бельведер» телеграмму из Стокгольма о присуждении Бунину Нобелевской премии, Вера Николаевна не могла отыскать в доме несколько су чаевых. К этому времени они уже знали о решении Шведской академии.
Швед по национальности и филолог по образованию, возглавлявший крупнейшую демократическую газету «Даденс Нихитер», Антон Карлгрен годами не уставал ратовать за присуждение Бунину Нобелевской премии. До объявления официального сообщения ему позвонили из академии и спросили адрес Ивана Алексеевича. Все стало ясно! Карлгрен тут же связался с Грасом. Ивана Алексеевича не было дома. Случилось это 9 ноября. Бунин, чтобы хоть немного рассеяться, ушел в синема. Там его нашел запыхавшийся Зуров и сообщил, что звонят из Стокгольма… «И сразу обрывается вся моя прежняя жизнь.
Домой я иду довольно быстро, но не испытывая ничего, кроме сожаления, что не удалось досмотреть, как будет играть Киса дальше, и какого-то безразличного недоверия к тому, что мне сообщили. Но нет, не верить нельзя: издали видно, что мой всегда тихий и полутемный в эту пору дом, затерянный среди пустынных оливковых садов, покрывающих горные скаты над Грасом, ярко освещен сверху донизу. И сердце у меня сжимается какою-то грустью… Какой-то перелом в моей жизни…», — писал Бунин. На Бунина посыпались десятки, сотни поздравительных телеграмм. Интервью, толпы журналистов, сотни вопросов. Приемы в редакциях, издательствах, объединениях, союзах. Иван Алексеевич в роль мировой знаменитости вошел без всяких усилий. Его остроумные ответы журналистам заполняли газеты.
Изящный, полный непринужденности и собственного достоинства поклон окрестили «бунинским». В синема крутили хронику: «Бунин на Лионском вокзале», «Бунин в редакции «Современных записок», «Бунин в ресторане «Тройка». Третьего декабря они сели в поезд. Путь лежал через Германию, в которой ребята в коричневых рубахах стремительно внедряли «новый порядок». В Стокгольм приехали на рассвете. Возле вагона — толпа фотографов, киношников, журналистов. На вручении Нобелевской премии. Бунин получил светло-коричневую папку с дипломом и большую золотую медаль.
Кроме того, лауреату был передан чек на сумму 715 тысяч французских франков. Не обошлось без анекдотического происшествия. Получив папку и медаль, Бунин передал их Цвибаку. Тот неловко выронил медаль. Она покатилась по полу. Бросив папку, в которой лежал чек, на кресло, Цвибак полез на коленях между рядов. Медаль он поднял, но забыл про папку. Торжество закончилось, и Бунин осведомился: — Папка где?
Что вы сделали с чеком, дорогой? Чек в папке лежал. Цвибак стремглав бросился к креслу. К счастью, папка мирно лежала на месте. В Стокгольме Бунин пользовался исключительным успехом, каким, по заверениям журналистов, не пользовался еще ни один лауреат.
Хорошо, что Бунин не вернулся в СССР
Первое, за что цепляется память: Иван Бунин стоит в ряду дворянских писателей. Иван Бунин родился 22 октября 1870 года в Воронежской губернии и умер 8 ноября 1953 года в Париже. Иван Алексеевич Бунин стал первым из писателей-эмигрантов, которого стали печатать в СССР (уже в 50-х годах). По возвращении домой Бунин решил навестить в Берлине своего приятеля Федора Степуна, что, как оказалось, стало роковым моментом в жизни писателя. Лауреатом престижной всероссийской литературной премии имени Ивана Бунина стал помощник прокурора Иркутской области, писатель Александр Семенов.