Тысяча девятьсот пятый год перед царским судом. Р. п. тысяча девятьсот пятого года. Д. п. тысяча девятьсот пятому году. Верно: до тысяча девятьсот пятого года.
Укажите пример с ошибкой
ДО ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ПЯТОГО года. К. Коничев. В девятьсот пятом. Архангельск: Облгиз, 1952. 1) в тысяча девятьсот сорок пятом году. В тысяча девятьсот семьдесят пятом году в эфир вышли первые молодёжные программы, первые викторины и конкурсы.
Экономическое и социальное развитие в 1953–1964 гг.
По нормам русского языка в единственном числе глагол должен иметь форму ты ляг, во множественном числе — вы лягте. Несовершенный вид: ложиться — ложись — ложитесь. Ошибки нет. Должно иметь безударное окончание -Ы. При склонении подобных числительных изменяется только последнее слово, а часть две тысячи не изменяется, в отличие от количественных числительных, в которых по падежам изменяется каждое слово к двум тысячам семнадцати книгам. Допущена ошибка, так как начальная форма прилагательного — глубокий.
По случаю торжества в Москве был организован Салют Победы — 30 победных залпов, выпущенных из тысяч зенитных орудий.
Военного парада в этот день не было, что, впрочем, не удивительно. Он прошел на Красной площади только спустя полтора месяца — 24 июня, а весь этот промежуток времени ушел на необходимые приготовления. На фото запечатлен первый в истории день победы — 9 мая 1945 года. Времени на подготовку к празднику не было ни у людей, ни у действующей власти, но это было совсем не важно! Советский народ был счастлив, поскольку наступил самый долгожданный день — день окончания Великой Отечественной войны. Краткая история праздника На следующий день после смерти А.
Сталин заявил, что его устроит только безоговорочная капитуляция. Со стороны Германии не последовало ответа, после чего советская армия нанесла сокрушительный удар по Берлину. Утром 2 мая Берлин был взят советскими солдатами, но военные действия на этом не закончились: немецкие войска оказывали сопротивление еще несколько дней. Фото документа о признании 9 мая Днем Победы. После окончания ВОВ День Победы или 9 мая с 1945 по 1948 год был официальным праздником и нерабочим днем, однако в последствии выходной отменили. Лишь спустя 20 лет после победы, когда к власти пришел Брежнев, праздник 9 мая вновь стал выходным.
После распада СССР первый военный парад на Красной Площади состоялся в 1995 году в честь юбилея Победы, после чего праздничное шествие стало ежегодным. С 2008 года парад проводят с участием военной техники. К основным традициям дня победы относится: Возложение цветов к памятнику героев войны или неизвестного солдата; Минута молчания в память о погибших воинах; Праздничный парад, который проводят во всех крупных городах; Праздничный салют в вечернее время, как правило, в 22 часа. Георгиевская лента На картинке изображена Георгиевская лента. Новым атрибутом Дня Победы стала Георгиевская лента из двух цветов: оранжевого и черного. Считается, что черный цвет символизирует порох, а оранжевый — огонь, но сама лента непосредственного отношения к ВОВ не имеет.
История ленты уносит нас во времена правления императрицы Екатериной II, которая учредила солдатский орден Георгия Победоносца, а вместе с ним и Георгиевскую ленту в 1769 году во время русско-турецкой войны. Дополнением ленты служил девиз: «За службу и храбрость» и вручалась она самым отважным и верным воинам Российской империи в качестве поощрения. Лента была не просто символом — к ней прилагались пожизненные выплаты владельцу, после смерти которого лента передавалась по наследству. Изъять ее у владельца могли в самом исключительном случае, например, при грубом нарушении закона. Данное сочетание цветов стало символом отваги и мужества, поэтому широко использовалось в оформлении военных орденов и наград после окончания правления императрицы. С 2005 года Георгиевские ленточки стали бесплатно раздавать в общественных местах всем желающим почтить память павших воинов и выразить восхищение мужеством ветеранов Великой Отечественной войны.
История Георгиевской ленты Источник видео: Ru VideoNews 9 мая в нашей стране празднуется день победы СССР над нацистской Германией в Великой Отечественной войне, которая длилась долгих четыре года с июня 1941-го по май 1945 года. Девятого мая 1945 года в 0:43 по московскому времени во французском городе Реймсе был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Так закончилась самая страшная война в истории нашей страны. Чтобы этот день настал, четыре года лилась кровь, солдаты гибли на передовой, а их матери, жены и дети, забыв о голоде и усталости, работали в тылу, снабжая фронт оружием и хлебом. Победа в этой долгой и жестокой войне далась нашей стране ценой огромных потерь и ежедневного подвига всех — и совсем юных мальчишек, сбегавших на фронт, и молодых девушек- медсестер, выносивших раненых из-под обстрела, и женщин, истощенных бесконечными сменами на заводах и колхозных полях, недоеданием и постоянным ожиданием писем с фронта. Они отвоевали для нас мир, и в признательность за это мы должны всегда помнить о той войне и стараться узнать о ней всю правду, какой бы горькой и жестокой она ни была, потому что ложь и забвение страшнее смерти.
Из всех официальных праздников 9 мая остается в нашей стране самым теплым и неофициальным.
В обеспечении жильем детей-сирот представители контрольно-счетной палаты края выявили серьезные нарушения. Что пытались скрыть представители власти в Забайкалье?
Однако, читинцы не понимают, почему чиновники спокойно и уверенно принимают такие невероятные и абсурдные решения. Все подробности смотрите прямо сейчас в выпуске новостей.
В Среднем Поволжье днем возможно усиление морозов до восемнадцати — двадцати двух градусов, ночью — до двадцати пяти — двадцати семи. Бои продолжались до двенадцатого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Взято в плен двести пятьдесят две тысячи шестьсот шестьдесят один солдат противника, захвачено около шестисот пятидесяти танков, три тысячи шестьдесят девять орудий, семьсот девяносто самолетов, сорок одна тысяча сто тридцать один автомобиль. Не тот ответ на вопрос, который вам нужен?
В немецком Торгау отмечают годовщину встречи на Эльбе советских и американских войск
- Новости в России и мире - ТАСС
- Тысяча девятьсот пятый год
- Краткая история праздника
- Внимание! От советского Информбюро! В этот день, пятого апреля тысяча девятьсот семьдесят седьмого
Главная навигация
- АиФ Санкт-Петербург: новости и события города, историческая хроника на |
- ЕГЭ. Русский язык. Задание № 6.Запомните примеры
- «Вопреки мифам»: как пятилетки изменили экономику СССР
- От подпольного кружка к пролетарской диктатуре. Вып. 3. Тысяча девятьсот пятый год
- Ответы : Укажите пример с ошибкой
- - Название книги: девятьсот пятый год
Найдите ошибку и исправьте её, запишите отредактированный вариант.
- Она: Ну пусти под одеяло! Он: В трусах не пущу! Тут дресскод!
- Иммануил Кант: философ, присягнувший на верность Российской империи
- New videos
- 1905 год — Википедия
- События истории России и мира за 1909 год
Военная операция на Украине
| Тема 6. Морфологические нормы. В двухстах журналах как правильно | Смотрите онлайн самые последние и важные новости канала ОТР на официальном сайте. |
| Военная операция на Украине | ДО ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ПЯТОГО года. |
| Тысяча девятьсот пятый год перед царским судом. Судебные процессы | Начиная с 1947 года, вплоть до 1953 года весной проходили крупные снижения розничных цен на продукты питания и товары широкого потребления. |
| Известия. Итоговый выпуск | Лента новостей: Актуальные новости, объективный анализ и эксклюзивные комментарии о важнейших событиях и трендах. |
| От подпольного кружка к пролетарской диктатуре. Вып. 3. Тысяча девятьсот пятый год | Пользователь6 лет назад. 1. их письма 2. в обоих руках 3. уважаемые директоры. |
До тысячи девятисот пятого года - верно ли склонение составного числительного?
Он выдвинул идею пятилетки исходя из того, что именно за пять лет реально построить с нуля крупное сооружение или предприятие, а значит, заявленные в пятилетних планах результаты будут вполне достижимы. По словам главы МИД Таджикистана Мухриддина, назрела актуальность повышения эффективности деятельности Антитеррористического центра СНГ. (История партии в воспоминаниях). Вып. 3: [Тысяча девятьсот пятый год]. Десятки тысяч военнослужащих СС и вермахта после 9 мая 1945 года пытались уйти к союзникам, лишь бы не сдаваться Советской армии.
«Вопреки мифам»: как пятилетки изменили экономику СССР
Каждый пятый опрошенный поддерживает запрет на продажу алкоголя. 3) до тысяча девятьсот пятого года. Учинено в Портсмуте (Ньюгэмпшир) двадцать третьего Августа (пятого Сентября) тысяча девятьсот пятого года, что соответствует пятому дню девятого месяца тридцать восьмого года Мейджи. Тысяча девятьсот пятый год.
История России. 9 класс. Параграф 30. Арсентьев, Данилов, Левандовский.
В период краха гитлеризма, перед лицом неизбежности возмездия за совершенные злодеяния о своей «оппозиционности» гитлеризму стали заявлять многие из тех, кто породили его. Одни раньше, как Шахт и участники генеральского путча, другие непосредственно перед катастрофой, как Гиммлер и Геринг. Правда же заключается в том, что, пока детище германского монополистического капитала не заметалось в предсмертных агониях, Шахт, как доверенный представитель этих реакционных сил, верно служил и самому Гитлеру и его режиму. В свое время при награждении Шахта так называемым «орденом крови» — золотым значком нацистской партии — было выпущено официальное партийное издание, посвященное его заслугам, и там, отнюдь не без основания, утверждалось: «Он смог помогать ей нацистской партии. Неспроста Гитлер, узнав о том, что Шахт заигрывает с оппозиционерами, тот самый Гитлер, который так безжалостно расправился с оппозиционными генералами, сохранил ему жизнь. Полторака не может, конечно, заменить специальных исследований, посвященных деятельности Международного военного трибунала. Хочется надеяться, что читатель, ознакомившись с ней, обратится затем к стенограммам процесса, изданным в Советском Союзе значительным тиражом.
Но в то же время нельзя не подчеркнуть здесь, что в этой книге содержится много того, о чем не говорится, да и не может быть сказано, в стенограммах процесса. Повторяем, автор сумел во всех деталях правдиво воссоздать обстановку, в которой готовился и проходил процесс. Эта книга очень современна. Она призывает к бдительности в отношении поджигателей новой войны, показывает, что несут человечеству апологеты реванша, воссоздающие в сегодняшнем бундесвере разгромленный гитлеровский вермахт. А вместе с тем она напоминает о неизбежности возмездия для любого агрессора. Судебный процесс над главными военными преступниками гитлеровской Германии навсегда останется грозным предупреждением для темных сил милитаризма.
Высокие и благородные принципы всей деятельности Нюрнбергского Международного военного трибунала и его справедливого приговора продолжают служить делу борьбы за мир и безопасность человечества. Суд народов Дорога в Нюрнберг Июль 1945 года. Дивизия, в которой я служил председателем трибунала, возвращается из-под Праги в родные места. На этот раз путь был легким — солдаты спешили домой. Меня же ожидало другое. Из Москвы пришло указание немедленно прибыть в Главное управление военных трибуналов.
А там объявили, что идет подготовка к созданию Международного военного трибунала для суда над главными преступниками второй мировой войны, процесс состоится в Нюрнберге и я командируюсь туда в составе советской делегации. Поспешный выезд в дивизию. Сдача дел. Прощание с фронтовыми друзьями. И снова — в Москву. Первая встреча с моим новым шефом — генерал-майором юстиции Ионой Тимофеевичем Никитченко.
Теперь он — член Международного трибунала. В лаконичной беседе с Никитченко выясняется мое будущее положение в Нюрнберге: мне предстоит ведать советским секретариатом. Оформление длится два месяца. Наконец вместе с военным прокурором Василием Самсоновым, тоже командируемым в Нюрнберг, я сажусь в самолет. Мы летели на процесс, который продлится около года и о котором так много будет написано и хорошего, и плохого, и правдивого, и лживого. Скоро я услышу английского обвинителя Шоукросса, и он будет утверждать, что Нюрнбергский процесс «явится авторитетной и беспристрастной летописью, к которой будущие историки могут обращаться в поисках правды, а будущие политики в поисках предупреждений».
Но когда закончится процесс, я прочту книгу его соотечественника публициста Монтгомери Бельджиона, где есть такие слова: «Если бы обыкновенный человек попал с луны в Нюрнберг, то он пришел бы к выводу, что там царит сплошная бессмыслица». В чем заключается эта «бессмыслица», разъяснит затем лорд Хенки. Он назовет Нюрнбергский процесс «опасным прецедентом для будущего» и поспешит заверить, «чем скорее мы покончим с этими процессами, тем будет лучше…» Я услышу в зале суда исполненное глубокого смысла заявление главного французского обвинителя Шампетье де Риба: — После предъявления документов, после того, как были заслушаны свидетели, после демонстраций кинофильмов, при просмотре которых даже сами подсудимые содрогнулись от ужаса, никто в мире не сможет утверждать, что лагеря уничтожения, расстрелянные военнопленные, умерщвленные мирные жители, горы трупов, толпы людей, изуродованных душой и телом, газовые камеры и кремационные печи, — что все эти преступления существовали лишь в воображении антинемецки настроенных пропагандистов, этого не сможет утверждать никто. А пройдет несколько лет, и другие французы с пеной у рта станут опровергать Шампетье де Риба. Я прочту книгу Мориса Бардеша, выливающего не один ушат грязи на Нюрнбергский процесс, пытающегося доказать, что «нельзя слепо, на веру принимать приговор, подписанный победителями…». Я узнаю из газет о поездке по городам и весям Западной Германии французского профессора Поля Рассиньи.
Он будет читать лекции, посвященные шестнадцатой годовщине Нюрнбергского процесса, и убеждать немцев в том, что приговор Международного трибунала был вынесен на основе «фальшивых свидетельских показаний и коммунистической травли». Мне придется еще прочитать, что пишут теперь западногерманские реваншисты. У них свое мнение о газовых камерах, о кремационных печах, и, призывая германскую молодежь под черные знамена бундесвера, они представят Шампетье де Риба подлейшим фальсификатором истории и жуликом. В первые же дни процесса главный американский обвинитель Роберт Джексон, требуя справедливого возмездия гитлеровской клике, скажет: — Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если они повторятся. Но тотчас же после процесса рядовой американец, не успевший еще забыть этих слов Джексона, окажется поставленным в тупик цинично откровенным заявлением сенатора Тафта о том, что «Соединенные Штаты еще долго будут сожалеть о приведении в исполнение Нюрнбергского приговора». В ночь на 16 октября 1946 года мне доведется быть в здании, где свершится последний акт процесса — гитлеровскую клику поведут на эшафот.
Но затем именно этот день объявят в ФРГ «черным днем германской истории», и журнал «Национ Эйропа» прольет слезу по осужденным, напишет, что они «не нарушили ни одного из существующих где-либо законов». Потом я прочитаю изданные в Америке и немедленно переведенные в Западной Германии мемуары Адольфа Розенберга. В них будет воспроизведено «политическое завещание» этого духовного отца гитлеризма: «Как и другие великие идеи, знавшие победы и поражения, национал-социализм в один прекрасный день будет возрожден в новом поколении, которое создаст в новой форме империю для немцев… национал-социализм начнет произрастать из здоровых корней и превратится в крепкое дерево, которое даст свои плоды». И мне придется убедиться в том, что такие тлетворные плоды действительно произрастут в ФРГ и в скором времени составят новую угрозу миру. Германские милитаристы захотят поскорее расправиться с Нюрнбергским процессом. Ведь это о них — Хойзингере, Каммхубере, Шпейделе, Ферче и многих других, им подобных, — в Нюрнбергском приговоре записано: «Они были ответственны в большой степени за несчастья и страдания, которые обрушились на миллионы мужчин, женщин и детей.
Они опозорили почетную профессию воина… Истина состоит в том, что они активно участвовали в совершении всех этих преступлений… в более широких и более потрясающих масштабах, чем мир когда-либо имел несчастье знать». Такой приговор не мог, конечно, не вызвать раздражения у уцелевших гитлеровских генералов. И не удивительно, что они открывают теперь по нему массированный огонь из всех пропагандистских калибров. Нюрнбергский процесс оказался таким явлением в истории международных отношений, которое на многие десятилетия вперед дало пищу уму и государственных деятелей, и историков, и юристов, и дипломатов. Среди руин Итак, из трибунала дивизионного я прибыл в трибунал международный. Было это 1 декабря 1945 года.
Весь Нюрнберг, и в особенности его «Гранд-отель», где мы с Василием Самсоновым нашли первый приют, являли собой вавилонское столпотворение. Туда съехались люди всех стран мира, и, конечно, больше всего оказалось корреспондентов. На следующее утро, пасмурное, по-настоящему осеннее, прежде чем идти во Дворец юстиции, мы решили побродить по городу. Впечатление гнетущее. Нюрнберг лежал в развалинах. Но и в этом его состоянии нетрудно было заметить черты типичного средневекового города.
Сохранилась в целости крепостная каменная стена с массивными башнями. Уцелели некоторые дома с островерхими крышами. Очень запутана сеть кривых, узких, без плана построенных улиц. Все это и многое другое свидетельствовало, что Нюрнберг имел до войны весьма своеобразный и неповторимый вид. Это был город-музей. Мы идем вдоль реки Пегниц, которая делит его на две почти равные части.
Над рекой повисли мосты, сделанные четыреста — пятьсот лет назад. Прямо перед нами среди груды камней и щебня высятся две стройные башни, легкие и ажурные. Это все, что осталось от знаменитой церкви Святого Лоренца. А вот небольшая площадь на перекрестке двух улиц, и на ней фонтан «Колодезь добродетели». Красивая ограда. Прекрасная скульптура.
Когда-то этот фонтан бил множеством струй, но теперь он будто умер, как и окружающие его руины. Руинам, казалось, не будет конца. И мы задумались над тем, почему именно этот город фашизм сделал своим идеологическим центром. Что он нашел здесь родственного своей звериной идеологии? Почему только в Нюрнберге, начиная с двадцатых годов и вплоть до момента крушения, гитлеровская партия проводила свои съезды, напоминавшие скорее шабаш ведьм, чем собрание политических деятелей? Свыше девятисот лет существует Нюрнберг.
В XIV—XVI веках здесь била ключом творческая мысль немецкого народа, воплощаясь в замечательные произведения искусства, науки, техники. Тут жили и творили художник Дюрер, скульптор Крафт, поэт и композитор Ганс Сакс. Нюрнберг издавна снабжал всю Европу компасами и измерительными приборами. Наконец, часы, обыкновенные карманные часы, были впервые сделаны здесь Питером Хенлейном. Это не помешало гитлеровцам четыре столетия спустя попытаться в том же самом городе остановить вечный бег времени и повернуть вспять колесо прогресса. Но история Нюрнберга это не только и даже не столько история развития науки и культуры.
В нем жили и действовали не одни лишь мастера, творцы и умельцы. В нем обитали и действовали еще и другие лица — хищные, властолюбивые, жестокие. В течение столетий Нюрнберг служил символом захватнической политики «Священной Римской империи». С 1356 года, согласно «Золотой булле» Карла IV, каждый новый император свой первый имперский сейм должен был собирать непременно в Нюрнберге. Именно этот город очень любил и жаловал Фридрих I Барбаросса, всю жизнь бредивший мировым господством и бесславно погибший на подступах к Палестине во время третьего Крестового похода. Гитлеровцы признавали три германские империи.
Первой они считали «Священную Римскую империю». Второй ту, которую создал в 1871 году Бисмарк. Основателями третьей тысячелетней империи нацисты считали себя. И именно поэтому Нюрнберг стал партийной столицей нацистов… Раздумывая и рассуждая о всех этих причудах истории, мы незаметно подошли к окраине города. И тут вдруг вспомнилась французская пословица: «когда говорят о волке, видят его хвост». Перед нами открылся вид на так называемое Партейленде — традиционное место фашистских съездов и парадов.
Огромный асфальтированный стадион с трибунами из серого камня. Грубо и тяжело попирая землю, господствуя над всем, высилась махина центральной трибуны, со множеством ступеней и скамей, с черными чашами на крыльях, где в дни фашистских сборищ горел огонь. Словно рассекая эту махину пополам, снизу вверх проходит широкая темно-синяя стрела, указывающая своим острием, где следует искать Гитлера. Отсюда он взирал на марширующие войска и штурмовые отряды. Отсюда под рев осатанелой толпы призывал их к разрушениям чужих очагов, к захватам чужих земель, к кровопролитиям. В такие дни город содрогался от топота тысяч кованых сапог.
А вечерами вспыхивал, как гигантский костер. Дым от факелов застилал небо. Колонны факельщиков с дикими возгласами и визгом проходили по улицам. Теперь огромный стадион был пуст. Лишь на центральной трибуне стояло несколько дам в темных очках, очевидно американских туристок. Они по очереди влезали на место Гитлера и, щелкая фотоаппаратами, снимали друг друга… На одной из улиц Нюрнберга — широкой и прямой Фюртштрассе — остался почти невредимым целый квартал зданий, и среди них за безвкусной каменной оградой с овальными выемками, с большими двойными чугунными воротами — массивное четырехэтажное здание с пышным названием Дворец юстиции.
Первый его этаж без окон представляет собой крытую галерею с овальными сводами, опирающуюся на короткие, круглые, тяжелые, как бы вросшие в землю колонны. Выше — два этажа, оформленных гладким фасадом. А на четвертом этаже — в нишах статуи каких-то деятелей германской империи. Над входом — четыре больших лепных щита с различными эмблемами. Редкая полоска деревьев с внутренней стороны ограды отделяет здание от улицы. Если присмотреться внимательно, то и здесь видны следы войны.
На многих колоннах выщерблен камень не то очередью крупнокалиберного пулемета, не то осколками снарядов. Пусты некоторые ниши в четвертом этаже, очевидно освобожденные от статуй внезапным ударом взрывной волны. Рядом с Дворцом юстиции — соединенное с ним переходом другое административное здание. А со двора перпендикулярно внутреннему фасаду вплотную к Дворцу примыкает длинный четырехэтажный тюремный корпус. Тюрьма как тюрьма. Как все тюрьмы мира.
Гладкие оштукатуренные стены и маленькие зарешеченные окна, налепленные рядами почти вплотную одно к другому. Капризная военная судьба пощадила этот мрачный квартал будто специально для того, чтобы здесь могло свершиться самое справедливое в истории человечества правосудие. С ноября 1945 года во Дворце юстиции помещался Международный военный трибунал, разбиравший дело по обвинению главных немецких военных преступников. Здесь же, в тюрьме, они содержались под стражей в ожидании приговора. Это шуцманы, новые немецкие полицейские, одетые в темно-синюю форму. Увидев советских офицеров, они вытягиваются — руки по швам, носки врозь.
Затем нас встречают «МР» — американские военные полицейские. Предъявляем пропуска. Перед самым входом в здание — советские часовые. Здесь нас несколько задержала смена караула. Печатая шаг, прошли наши гвардейцы. Рослые, здоровые ребята с орденами и медалями на мундирах, с желтыми и красными нашивками, свидетельствующими о ранениях в боях.
Мы поднимаемся на второй этаж и оказываемся в помещении, отведенном для советской делегации. Но нам, конечно, не терпелось скорее очутиться в зале суда, увидеть тех, кто столько лет терроризировал Европу и мир, тех, по чьей вине миллионы ни в чем не повинных людей сложили свою голову. Как часто во время войны приходилось слышать их имена, всегда сопровождаемые весьма нелестными эпитетами. Теперь к этим многочисленным и очень выразительным эпитетам прибавился последний, предусмотренный уголовными законами всех стран мира, — подсудимые. В судебном зале Наконец мы в зале, где заседает Международный военный трибунал. Первое, что бросается в глаза, — отсутствие дневного света: окна наглухо зашторены.
А мне почему-то хотелось, чтобы этот зал заливали веселые, солнечные лучи и через широкие окна, нарушая суровую размеренность судебной процедуры, сюда врывались бы многообразные звуки улицы. Пусть преступники чувствуют, что жизнь вопреки их стараниям не прекратилась, что она прекрасна. Зал отделан темно-зеленым мрамором. На стенах барельефы — символы правосудия. Здесь неторопливо, тщательно, с почти патолого-анатомической точностью вскрывается и изучается политика целого государства и его правительства. Судьи и все присутствующие внимательно слушают прокуроров, свидетелей, подсудимых и их защитников.
Каждые 25 минут меняются стенографистки к концу дня должна быть готова полная стенограмма судебного заседания на четырех языках. Кропотливо трудятся фотографы и кинооператоры многих стран мира. Чтобы не нарушать в зале тишину и торжественность заседаний, съемки производятся через специально проделанные в стенах застекленные отверстия. На возвышении — длинный стол для судей. За ним слева направо разместились генерал-майор юстиции И. Никитченко, подполковник юстиции А.
Ниже судейского стола, параллельно ему, расположился секретариат. Еще ниже — стенографистки. Справа — большие столы сотрудников прокуратуры четырех держав, руководимых главными обвинителями: от СССР — государственным советником юстиции второго класса Р. Позади обвинителей — места для представителей прессы. Слева от входа — скамья подсудимых. Перед каждым судебным заседанием их доставляют сюда по одному.
Под усиленным конвоем они следуют через новый подземный ход, соединяющий тюрьму с Дворцом юстиции, и поднимаются в пустой еще зал. Бесшумно открывается узкая дубовая дверь, и подсудимые, как злые духи, будто возникают прямо из стены. Некоторые здороваются друг с другом. Другие озлобленно, по-волчьи шмыгают на свои места, ни на кого не глядя. Скамью подсудимых окружают солдаты американской военной полиции. Впереди нее на специально отведенных местах — одетые в мантии адвокаты.
На втором этаже зала — балкон для гостей… В этой обстановке мне предстояло работать без малого год. Судебный процесс начался 20 ноября 1945 года и закончился 1 октября 1946 года. Трибунал провел 218 судебных заседаний. Протоколы его насчитывают 16 тысяч страниц. Обвинители предъявили 2630 документов, защитники — 2700. Свидетелей было заслушано 240 и, кроме того, изучено 300 тысяч письменных показаний, данных под присягой.
Этот беспримерный судебный процесс поглотил 5 миллионов листов бумаги, весившей 200 тонн. В ходе его было израсходовано 27 тысяч метров звуковой кинопленки и 7 тысяч фотопластинок. Стенограмма каждого судебного заседания для обеспечения максимальной точности дублировалась звукозаписью и затем сверялась с ней. В первый же день процесса в своем кратком вступительном слове о правовых основах деятельности Международного военного трибунала председательствующий заявил: — Процесс, который должен теперь начаться, является единственным в своем роде в истории мировой юриспруденции, и он имеет величайшее общественное значение для миллионов людей на всем земном шаре. По этой причине на всяком, кто принимает в нем какое-либо участие, лежит огромная ответственность, и он должен честно и добросовестно выполнять свои обязанности без какого-либо попустительства, сообразно со священными принципами закона и справедливости. Мы еще увидим, насколько вняли этому призыву некоторые участники процесса, как отнеслась к нему защита, как вели себя многочисленные и очень не одинаковые по своему положению и политическим взглядам свидетели.
А пока мне хотелось бы задержать внимание читателя на скамье подсудимых. Нацистские главари стараются держаться непринужденно. Они переговариваются между собой, пишут записки адвокатам, делают довольно пространные записи для себя. Особенно усердствует Риббентроп. Он буквально завалил защитника своими «инструкциями» и, пожалуй, с самого начала процесса прямо в зале суда стал сочинять «мемуары», которые очень скоро после его казни были изданы на Западе. Казалось бы, зачем?
Ни один еще из буржуазных государственных деятелей не получал возможности столь обстоятельно поведать миру о своей жизни и своих делах, как это довелось в Нюрнберге бывшим членам правительства гитлеровской Германии. Стенографический отчет процесса явился уникальным собранием правдивых биографий нацистских политиков. Но это противоречило их желаниям и намерениям. Нет, не такие «мемуары» хотелось им оставить для истории. И каждый старался по-своему. Одни сами взялись за перо.
Другие попытались использовать в этих целях перо многочисленных агентов буржуазной прессы. Уже в первые дни процесса я заметил, что с подсудимыми часто беседует молодой американский офицер с повязкой «ISO» [Internal security office Служба внутренней безопасности ]. То был судебный психиатр доктор Джильберт. В Нюрнберге этому человеку завидовали журналисты всего мира. Как все они, Джильберт мог слушать и наблюдать происходящее в зале суда. Как никто из них, он имел возможность без всяких ограничений в любое время общаться с подсудимыми и в зале суда, и в камерах тюрьмы, и публично, и наедине.
Доктор Джильберт хорошо владел немецким языком, который, как рассказывали, был для него родным. Это еще больше расширяло возможности. Он знал многое, чего не знали другие. Журналисты буквально охотились за ним, надеясь выудить что-нибудь сенсационное для прессы. Но Джильберт умел держать язык за зубами. Перед самым концом процесса он сообщил мне, что заканчивает обработку своих дневников и несколько западных издательств очень торопят его с этим.
Ему очень хотелось, чтобы и советские издательства приобрели эту рукопись. Джильберт передал мне первую ее половину для ознакомления. А полностью его книгу «The Nuremberg diary» [«Нюрнбергский дневник»] я прочел позже. Она была издана в США и во многих европейских странах. По-своему это очень любопытный документ, особенно для участников процесса. Джильберт дополняет общую картину увиденного в Нюрнберге рядом ярких деталей, о которых подсудимые поведали ему в частных беседах.
Это как бы ежедневный комментарий самих подсудимых ко всем сколько-нибудь значительным событиям процесса, в какой-то степени объясняющий их собственное поведение в суде. Джильберт оказался тонким наблюдателем. Галерею для гостей всегда переполняли офицеры союзных армий, преимущественно американской. Как-то во время обеда у судей меня познакомили с одним толстяком, очень живым и экспансивным. То был Фиорелло Лагардиа, губернатор Нью-Йорка. Не раз в зале суда появлялись весьма расфранченные дамы, каким-то образом получившие пропуска на длительный срок.
Некоторые из них — жены подсудимых, другие — супруги крупных государственных деятелей западных стран. Однажды в перерыве между заседаниями я очутился рядом с двумя такими дамами. В тот день обвинитель предъявлял доказательства, касавшиеся немецко-фашистской агрессии против Австрии, но не успел закончить своих объяснений. Дамы были огорчены этим обстоятельством. Одна из них спросила другую, придет ли она на следующий день. Ответ был умилительным: — Конечно приду, моя милая, ведь я так хочу узнать, чем же закончилась эта агрессия против Австрии.
Даме было под пятьдесят, но она, увы, как-то не успела вовремя узнать, каким это образом Австрия вдруг перестала существовать… Говорили, что в Нюрнберг приезжала жена Рудольфа Гесса. Проживая во время процесса в американской зоне, она только и делала, что рассказывала всем о «великих достоинствах» своего мужа и своем намерении издать собственный дневник. Под стать фрау Гесс была и жена Гиммлера. Эта тоже не пропускала ни одной возможности поговорить с иностранными корреспондентами и поведать им, что она «считает своего мужа великим немецким вождем». В той же шеренге шествовала жена Квислинга, которая громогласно объявила, что ее муж «мученик, умерший за нордическую свободу». Но оставим в стороне дам.
Не они, в конечном счете, определяли лицо публики на галерее для гостей и в кулуарах Дворца юстиции. И там и здесь куда больше было «деловых» людей. Вот ведут беседу два человека. Один, на вид лет пятидесяти, весьма респектабельный джентльмен небольшого роста — представитель какого-то издательства. Второй, в черной мантии — адвокат Альфреда Розенберга, высокий и массивный Тома. Доктор Серватиус — адвокат Заукеля, наблюдая за собеседниками со стороны, понимающе качает головой.
Несколько позже он жаловался, что вся защита подсудимых, и без того перегруженная по горло, почти ежедневно должна была вести переговоры с заполонившими Нюрнберг американскими и английскими издателями, решившими, что можно неплохо заработать на публикации мемуаров подсудимых. И результаты этих переговоров проявились незамедлительно: сразу же по окончании процесса в Америке были опубликованы мемуары Розенберга и Риббентропа, написанные в Нюрнбергской тюрьме. Американцы не зря утверждают, что время — деньги. В ходе Нюрнбергского процесса мы не раз имели возможность убедиться, что некоторые из них пускались здесь во все тяжкие, лишь бы к концу каждого дня подсчитывать доходы от мелких спекуляций. Впрочем, не всегда мелких. Однажды, когда мы с помощником главного обвинителя от СССР Львом Романовичем Шейниным направлялись в буфет, нас остановил американский полковник.
Помнится, он работал в отделе хозяйственного обслуживания американской делегации. Полковник обратился ко мне с просьбой познакомить его с Шейниным, а затем стал расспрашивать Льва Романовича, действительно ли тот на несколько дней вылетает в Москву.
У местоимений определите падеж и найдите ошибку, если она есть. У глаголов определите форму, в которой они стоят, и вспомните, есть ли такая форма слова в языке. У причастий и деепричастий определите вид, от каких глаголов они образуются, и найдите ошибку, если она есть. ЛЯГТЕ на пол — повелительная форма глагола совершенного вида лечь, у которого происходит чередование корня.
По нормам русского языка в единственном числе глагол должен иметь форму ты ляг, во множественном числе — вы лягте. Несовершенный вид: ложиться — ложись — ложитесь.
С остальным было труднее, многое приходилось создавать буквально на голом месте или на руинах. И тем не менее первая пятилетка была завершена всего за четыре года и три месяца, а по ее результатам объем промышленной продукции вырос в два с лишним раза. Это очень хорошо видно на примере обеспечения Красной Армии бронетехникой, что было одной из важнейших задач первой пятилетки: если в 1929 году у нее на вооружении стояли 65 танков и 92 бронеавтомобиля, то в 1932 году — 1401 и 213 соответственно. Военная пятилетка В 1938 году, по окончании второй пятилетки, проходившей под лозунгом коллективизации и повышения уровня жизни советских граждан, стартовала третья, которая должна была завершиться в 1942 году. К ее началу было совершенно очевидно, что мир все быстрее и быстрее движется к началу новой глобальной войны, и потому основное внимание в пятилетних планах было уделено, по сути, подготовке к ней.
Вместо «больше, больше, как можно больше! Таких колоссальных цифр, которыми потрясала иностранных экономистов первая пятилетка, страна уже не показывала, зато наладила проектирование и выпуск образцов техники, которые мало в чем уступали заграничным. Прежде всего это касается, конечно, военной сферы: именно в ходе третьей пятилетки были созданы такие легенды Второй мировой войны, как танк Т-34 , пистолет-пулемет ППШ , самозарядная винтовка СВТ-40 , истребитель МиГ-3, бомбардировщик Пе-2 и штурмовик Ил-2. Завершить пятилетку так, как планировалось, помешала война, но даже с учетом этого результаты были недалеки от запланированных.
Япония будет вполне свободна лишить права пребывания в этой территории всех жителей, не обладающих политической или административной правоспособностью, или же выселить их из этой территории. Она обязуется, однако, вполне обеспечить за этими жителями их имущественные права. Источник: Pinterest Статья XI Россия обязуется войти с Японией в соглашение в видах предоставления японским подданным прав по рыбной ловле вдоль берегов русских владений в морях Японском, Охотском и Беринговом. Условлено, что таковое обязательство не затронет прав, уже принадлежащих русским или иностранным подданным в этих краях. Статья XII Так как действие Договора о торговле и мореплавании между Россией и Японией упразднено было войной, Императорские Правительства Российское и Японское обязуются принять в основание своих коммерческих сношений, впредь до заключения нового Договора о торговле и мореплавании на началах Договора, действовавшего перед настоящей войной , систему взаимности на началах наибольшего благоприятствования, включая сюда тарифы по ввозу и вывозу, таможенные обрядности, транзитные и тоннажные сборы, а также условия допущения и пребывания агентов, подданных и судов одного Государства в пределах другого.
Статья XIII В возможно скорейший срок по введении в действие настоящего Договора все военнопленные будут взаимно возвращены. Императорские Правительства Российское и Японское назначат каждое со своей стороны особого комиссара, который примет на своё попечение пленных. Все пленные, находящиеся во власти одного из Правительств, будут переданы комиссару другого Правительства или его представителю, надлежащим образом на то уполномоченному, который примет их в том числе и в тех удобных портах передающего Государства, кои будут заблаговременно указаны последним комиссару принимающего Государства. Российское и Японское Правительства представят друг другу в скорейшем по возможности времени, после окончания передачи пленных, документами оправданный счёт прямых расходов, произведённых каждым из них по уходу за пленными и их содержанию со дня пленения или сдачи до дня смерти или возвращения. Россия обязуется возместить Японии в возможно скорейший срок по обмене этих счетов, как выше установлено, разницу между действительным размером произведенных таким образом Японией расходов и действительным размером равным образом произведённых Россией издержек. О таковой ратификации, в возможно короткий срок и во всяком случае не позднее, как через пятьдесят дней со дня подписания Договора, будет взаимно сообщено Императорским Правительствам Российскому и Японскому через посредство Посла Американских Соединенных Штатов в С. Формальный размен ратификаций последует в Вашингтоне в возможно скорейшем времени. Оба текста совершенно сходны; но, в случае разногласия в толковании, Французский текст будет обязательным. В удостоверение чего, обоюдные Уполномоченные подписали настоящий Мирный Договор и приложили к нему свои печати.
Учинено в Портсмуте Ньюгэмпшир двадцать третьего Августа пятого Сентября тысяча девятьсот пятого года, что соответствует пятому дню девятого месяца тридцать восьмого года Мейджи. Подписал : Ютаро Комура М. Подписал : Сергей Витте М.
Новости в России и мире сегодня
| Портсмутский мирный договор между Россией и Японией | Оперативное информирование о самых важных событиях в России и мире, прямые включения, собственные съемки, непредвзятый подход к выбору тем и сюжетов, компетентность и неангажированность ведущих, яркая и современная подача информации. |
| 1905 год | Наука | Fandom | Судебник 1550 года, "Домострой" и иные уставные царские грамоты и указы как законодательное проявление особенностей святорусского правосознания →. |
| Николай Железников «Девятьсот пятый год» | Декабрьское вооруженное восстание тысяча девятьсот пятого года [Текст]: (В помощь изучающим марксизм-ленинизм): На правах рукописи / проф. Шестаков. |
| Последние новости России и мира сегодня на данный час | Стр 1 из 20386 | РИА Новости. После революции 1917 года в Советской России, а затем в СССР начался поиск экономической модели для дальнейшего развития страны. |
| ЕГЭ. Русский язык. Задание № 6.Запомните примеры | Мировая производительность важнейших (кроме железа) металлов в 1905. |
До тысячи девятисот пятого года - верно ли склонение составного числительного?
Найдите и исправьте ошибку (ошибки) в образовании формы слова. Запишите правильный вариант формы слова (слов). 1) ихние письма 2) в обеих руках 3) до тысяча девятьсот пятого года 4) уважаемые директора. Он выдвинул идею пятилетки исходя из того, что именно за пять лет реально построить с нуля крупное сооружение или предприятие, а значит, заявленные в пятилетних планах результаты будут вполне достижимы. Вып. 3. Тысяча девятьсот пятый год. 1985 (одна тысяча девятьсот восемьдесят пятый) год — невисокосный год, начинающийся во вторник по григорианскому календарю. Военная спецоперация на Украине 24 апреля 2024: прямая онлайн-трансляция Сайт в онлайн-режиме публикует последние новости о военной спецоперации России на Украине на 24 апреля 2024 года.