После окончания Краснодарского института культуры еще молодым журналистом Виктор Кравченко победил в телевизионном конкурсе дикторов, вел информационные и тематические программы.
Рецепт успеха
Новости Кино Город Еда Культура Красота Музыка Общество Игры Инфопорно Тесты. Адмирал Виктор Кравченко отметил важность освещения борьбы черноморцев, поддержавших их севастопольцев и крымчан, в непростых условиях сумевших противостоять прессингу Киева и поддерживающего его Запада. После окончания Краснодарского института культуры еще молодым журналистом Виктор Кравченко победил в телевизионном конкурсе дикторов, вел информационные и тематические программы. киберспортивную жизнь Ирана (!) и рассказал, на чем держится местное игровое комьюнити и работают компьютерные клубы. Виктор Баранец и Михаил Тимошенко обсуждают это со слушателями в программе «Военное ревю полковника Баранца», а также отвечают на другие армейские вопросы. Оперативные новости о событиях в мире: политика, экономики, общество, происшествия.
Откройте свой Мир!
Эта статья посвящена процессу над газетой Les Lettres Francais, которая оклеветала советского перебежчика и писателя Виктора Кравченко. Севастопольские журналисты не увидели раскаяния хвастливого вандала. При помощи американского журналиста Юджина Лайонса и переводчицы Станиславского Элизабет Хэпгуд Кравченко написал книгу «I Chose Freedom» («Я выбрал свободу». Популярный российский спортивный блогер Виктор Кравченко в интервью Юрию Дудю (включен Минюстом РФ в реестр иноагентов) признался, что задумывался о том, чтобы уехать из страны в 2022 году. Кравченко выполнил просьбу, а журналист Юджин Лайонс, работавший несколько лет корреспондентом агентства United Press в СССР, стал переводчиком и редактором книги.
Блогер Кравченко заявил, что думал об отъезде из РФ в 2022 году
Учился вместе с Брежневым в Днепродзержинском металлургическом институте , был его другом. Во время Второй мировой войны был членом советской закупочной комиссии в Вашингтоне. Попросил политического убежища в США. Во Франции книга была издана 500-тысячным тиражом, как раз тогда, когда Французская коммунистическая партия входила в состав правительства. Продолжительный судебный процесс, проходивший в 1949 году в Париже , был назван « процессом столетия » из-за своего масштаба.
Негатив сменился обратимой пленкой, цветной — это воспринималось роскошью. Первый цветной фильм мы сняли в 1969 году.
Тогда еще не было «Донтелефильма», была просто киногруппа. Журналист Виктор Кравченко и оператор Виталий Анохин На смену немому кино пришло озвученное, мы выдавали материал с 2-х пленок. До сегодняшего технического совершенства было еще далеко, но я даже не могу сказать, что мы работали, мы жили всем этим. Тут нельзя без любви друг к другу, нельзя без взаимопонимания, без поддержки.
Теперь у меня есть знания, которые интересны людям. Потому что такого опыта нет вообще ни у кого, точно знаю. Был в таких местах, где мало кто бывал, завел кучу знакомств. Почему отказался от последней? Как понимаю, посольство России в Нигерии не захотело, чтобы мы туда ехали.
Когда показали им наши планы, маршрут, они в шоке были. Но там сейчас исламисты всякие. Люди из посольства до последнего на связи были, обещали-обещали, но в последний момент: «Нет, езжайте в Россию». Считаю, подставили нас. В Африке везде опасно, но в Нигерии у бедного населения есть огнестрельное оружие. И тема белого расизма там актуальна. Это не мое мнение, а тех, кто меня готовил к поездке. Я с 15 людьми переговорил, каждый отговаривал от каких-то стран. И все говорили, что в Нигерию ехать не надо.
Может, и хорошо, что не получилось. Обходились минимумом. Плюс на троих эту историю распилили — я, мой друг и Вася Уткин. Как-то за завтраком я ему рассказал о планах. Он подумал две минуты: «Окей, мне это интересно. Я тебе помогу». Ну, у Васи хобби такое — людям помогать. Как пришла эта идея? Понятно, что не нужно орать, когда едешь на чужую территорию.
Лучше лишний раз не провоцировать. Этим и занимались. Но я особо никого не обманывал, не муляжом махал ведь, действительно планировал, что если получится, то сниму что-то путное. Но я ехал все-таки не войну снимать, как Соколов из «Новой Газеты». У него есть сюжет, как в одной африканской стране 7-8-летних детей учат держать оружие, убивать. А я просто снимал про футбол, надеялся, что буду двигаться на позитиве. Так и вышло. Я не особо говорил на английском, французский вообще не знал, но со всеми находил контакт. Инцидентов особых не случалось.
Правильно себя вел, и везло где-то. Мне все говорили, что не надо смотреть никому в глаза. А я наоборот — смотрел, улыбался. Пытался снимать напряжение. Но понятно, что это тяжело, особенно когда идет 32 день. В основном все проблемы были из-за камеры. На рынке в Сенегале в первом выпуске на ютюбе кажется, что такая теплая атмосфера, Мане-Мане. Но были конфликтные моменты, спрашивали, зачем снимаю. Когда подходили полицейские по поводу камеры, делал вид, что вообще ничего не понимаю, отвечал на русском.
Они отпускали. Как договорился? Да ну нафиг, думаю. Прям перед нами кто-то успел. Оказалось, парень из Питера дистанционно связался с одним из местных, Усманом, который нас сопровождал в итоге. Он социально ответственный парень, ведет сайт родной деревни Бамбали. Вот через него и добрались. Так бы нас никто не пустил, конечно. Вокруг сараи, а у дома черные тонированные окна.
И если число таких невозвращенцев будет расти а это практически неизбежно, учитывая постоянные угрозы Киева, что «служить будут все» , украинская власть, в конце концов, обратит внимание на это новое для себя явление. Она уже прорабатывает вопрос репрессий в отношении военнообязанных, которые без оснований уехали или не вернулись на Украину после 24 февраля 2022 года. Не исключён вариант конфискации имущества, недвижимости — под любым из благовидных предлогов: героям нужнее, военная или послевоенная разруха и т. Ну а как иначе? Если уж декоммунизация возвращает в украинские реалии чисто советские явления и практики, почему бы не пойти дальше — реагируя на них так же, как и власти СССР в своё время? От прошлого не уйти Кстати, невозвращенцы — совсем не единственный такой камбэк в стране, где с суеверным ужасом и хуторским пафосом пытаются избавиться от любого советского наследия.
В отличие от декларированной в конституции свободы передвижения, цензура на Украине конституционно запрещена. Что не мешает ей цвести и пахнуть через механизм точечных санкций. Производное от первого пункта — вся Украина сидит в интернете через сервисы VPN. Патриоты не исключение: надо же знать «про що ворог пише». В общем, снова «глушилки» и ночные бдения возле радиоприёмников в надежде поймать «Голос Америки» иностранное СМИ, выполняющее функции иноагента. Усиливающийся разрыв между установками, транслируемыми командой Зеленского условная госидеология и реальной жизнью обычных украинцев.
Сегодня явление только усилилось, вынудив власти обратить внимание на масштабную коррупцию вокруг кейса мобилизации выезд, оформление отсрочек, инвалидности, снятия с учёта и т. Волонтёры всё чаще поднимают проблему падения сборов, кого-то ловили на перепродаже автомобилей и иных санкционных товаров в РФ. В общем, всё как в позднем СССР: формально все строят коммунизм, а по факту — кооперативы, ползучая легализация валюты и негласно санкционированный переход к капитализму. Не говоря о более мелких примерах. Курс гривны, который по факту уже давно стал двойным уровень цен не соответствует официальному курсу; если ориентироваться на них, доллар уже давно стоит 45—50 грн, а не 36,5. Поощряемое и одобряемое доносительство, никакой Довлатов больше не стыдит за четыре миллиона доносов.
Биография и личная жизнь Вити Кравченко, его карьера блогера и успех агента
руководитель пресс-службы Государственной Думы. «На Виктора Кравченко заведено уголовное дело по статье 346 Уголовного кодекса РМ. Известный спортивный блогер Виктор Кравченко поделился своими мыслями об эмиграции и заявил, что в 2022 году рассматривал возможность покинуть страну. Бывший начальник Главного штаба ВМФ России адмирал Виктор Кравченко ответил на обвинение ВМС Украины о краже с украинских кораблей унитазов, розеток, плафонов и прочего оборудования.
Блогер Виктор Кравченко: нелегальные букмекеры снимают манежи и устраивают там договорные матчи
На русский к началу процесса она ещё не была переведена, потому что в первую очередь предназначалась для западной аудитории. Книга привлекла к себе определённое внимание, но гораздо большую популярность ей принёс судебный процесс во Франции. Вполне очевидно, что Кравченко получал поддержку со стороны определённых американских кругов, поскольку сам по себе вряд ли решился бы на процесс. Во Франции его вполне могли похитить советские агенты, как это уже не раз случалось с противниками СССР. Кравченко даже в Америке не чувствовал себя в безопасности и жил под чужим именем. К тому же для проведения судебного процесса требовалось внести немалый залог самому Кравченко, который отнюдь не купался в деньгах. В конце концов он въезжал во Францию под чужим именем и из-за этого у него могли возникнуть проблемы. Впрочем, судебный процесс отвечал интересам сразу всех сторон.
Франция была страной с очень сильной коммунистической партией, входившей в правительство, и угроза левого поворота была нешуточной. К тому же Франция была как бы нейтральной площадкой и её суд нельзя было обвинить в предвзятости и ангажированности. Так что лучшего места для того, чтобы пошатнуть советский имидж или наоборот укрепить его, было не найти. Поэтому и СССР активно включился в эту игру, хотя подобные процессы были совсем не в его правилах. Сам Кравченко на недоуменные вопросы, почему именно Франция, а не США, говорил, что в Америке компартия очень слабая и является нулевой величиной, а вот во Франции коммунисты вот-вот придут к власти, так что он хочет продемонстрировать опасность социализма сталинского формата именно там. Процесс столетия В 1948 году книга Кравченко вышла на французском языке и сразу же подверглась жестоким нападками со стороны левой коммунистической прессы, обвинявшей автора во вранье. Помимо опровержения он хотел получить несколько миллионов марок компенсации за ущерб.
Обе стороны активно включились в процесс, начав формировать списки свидетелей. Формально на процессе спорили между собой автор книги и несколько журналистов, которые обвиняли друг друга в клевете и вранье. Но по сути это была битва между двумя политическими и экономическими системами, которая имела важное имиджевое значение. Социалистические идеи в первые послевоенные годы были крайне популярны в мире и СССР хотел укрепить свой имидж, доказав, что в государстве рабочих и крестьян высокий уровень жизни, нет никаких преследований, абсолютно все счастливы и живут гораздо лучше, чем в капиталистических странах. Но для этого надо было дискредитировать книгу Кравченко и доказать, что все утверждения беглого инженера о жестокой коллективизации, массовых репрессиях и крайне низком уровне жизни — клевета и вранье, состряпанные по указке "реакционных сил". Процесс продолжался 25 дней при огромном количестве зрителей и стечении представителей прессы. Кравченко подбирал свидетелей из числа так называемых ди-пи — перемещённых лиц.
То есть людей, которые были угнаны на работу в Германию или попали в плен, но отказались возвращаться в СССР из лагерей для перемещённых лиц. В основном это были люди, так или иначе пострадавшие от репрессивной политики: либо раскулаченные, либо побывавшие в лагерях. При этом в первую очередь Кравченко интересовали лица, которые знали его по прошлой советской жизни и могли подтвердить под присягой, что Кравченко не лжец и не преступник. В свою очередь французы должны были доказать, что Кравченко лжец, клеветник, книгу не писал и вообще человек в высшей степени отвратительный и морально неустойчивый. Французы рассчитывали на помощь СССР, запросив приезд сразу 16 свидетелей. Однако в итоге СССР отправил для участия в процессе втрое меньшую делегацию. По остальным, видимо, были сомнения в их управляемости.
Первым делом адвокаты французской газеты пытались доказать, что Кравченко не писал свою книгу сам. Для этого ему стали задавать каверзные вопросы, например, просили кратко пересказать концовку романа Ибсена, с героиней которого Кравченко сравнивал судьбу одной из девушек. Кравченко на эти каверзные вопросы отвечать отказался, вместо этого предоставив суду рукописный вариант своей книги. Embed from Getty Images 1 марта 1949 года. Если французы в основном вызывали журналистов и различных левых деятелей, явно связанных с коммунистической партией, то Кравченко сразу начал с тяжёлой артиллерии. Его свидетелем был знаменитый Андре Муане — герой войны, офицер эскадрильи "Нормандия — Неман", обладатель трёх советских и ряда французских орденов. Это был хороший выбор: во-первых, герой войны, во-вторых, неангажированный человек, в-третьих, человек с опытом жизни в СССР.
Андре Муане Офицер эскадрильи "Нормандия-Неман" Муане, разумеется, не мог знать многих советских процессов, но кое-что видел и на свободолюбивых французов произвёл впечатление тем, что рассказал о строгостях в СССР, которым сам был свидетелем, а также об очень низком уровне жизни рабочих и крестьян. Он также с возмущением поведал, что ему не позволяют переписываться с русскими сослуживцами, хотя он отправил уже множество писем, ему не пришло в ответ ни одно. Затем со стороны Кравченко выступили двое раскулаченных — семья Марченко. Женщина поведала, как их выгоняли из дома при раскулачивании, причём она была на восьмом месяце беременности.
В одной из них, к примеру, говорилось: «СССР и не думал никогда скрывать свои лагеря, совершенно оправданно считая, что лагеря эти могут составлять для него предмет гордости, славы, доказательство того, что там никогда не теряют веры в человека». Если он и существует, думалось многим, то это подставной, малозначимый человечек из эмиграции, который побоится показаться на публике. Даже председатель суда Анри Дюркем удивился, когда место истца занял высокий молодой человек с дерзким выражением лица. В Париж Кравченко приехал инкогнито с усиленной охраной. Суду он сразу предъявил рукопись скандальной книги как доказательство своего авторства. Суду стало понятно, что в зале не мелкая сошка.
Пришлось провести экспертизу русскоязычной рукописи и книги на английском языке. Занимался ею работавший на советскую разведку Владимир Познер, отец известного ныне российского телеведущего. Познер-старший указал на некоторые несоответствия оригинала и публикации, но они были настолько незначительны, что суд не счел их доказательством подлога. Кроме того, интересы Кравченко в суде представлял один из самых сильных адвокатов Франции того времени — мэтр Изар. Нашла команда невозвращенца и серьезных свидетелей — ими стали более 20 выходцев из советской Украины. Все они чудом пережили Голодомор и лагеря, оказались во время войны в Западной Европе и не пожелали возвращаться в сталинский «рай». Кремль пообещал в помощь газете 17 свидетелей, но смог найти лишь пятерых, в том числе и первую жену Кравченко Зинаиду Горлову. Эта группа единодушно описывала истца пьяницей и негодяем, что мало относилось к сути дела. Когда же Горлова сказала, что отец отговаривал ее выходить замуж за Кравченко, так как тот «невежественный Дон Жуан», зал взорвался смехом. Для французской публики эта характеристика звучала скорее лестно, чем порочно.
Святая простота Обвиняемым пришлось срочно просить помощи у авторитетных французских коммунистов или сочувствующих им из среды писателей и ученых. Суд выслушал таковых в качестве «свидетелей морали». Один из таких «свидетелей» — философ Роже Гароди — на суде недоумевал по поводу голода в Украине, описанного Кравченко: «Почему стало бы правительство обрекать на голодную смерть большую часть населения, пряча при этом запасы в резервы? Позже он и вовсе из ярого коммуниста превратится в убежденного христианина, а затем примет ислам. Французская Компартия делегировала на суд одного из лучших своих ораторов — Лорана Казанову. Тот доказывал суду, что самые лучшие советские труды по лингвистике, например, принадлежат перу Сталина.
Общение начинала девушка и была достаточно вежлива с актером, согласилась послушать стих Сергея Есенина про собаку. А вот ее мужчина оказался более дерзким: обзывал лжецом, трусом и всячески провоцировал. Кравченко выложил полную версию диалога на своем канале в Telegram, чем взбудоражил подписчиков — пост набрал более 350 комментариев с похвалой автору за выдержку. Уссурийцев при этом никто не поддержал.
В 1930-е годы к указанным техническим средствам распространения песен прибавилось звуковое кино — и стало, пожалуй, мощным локомотивом в этом деле. И, тем не менее, основную роль продолжали играть радио и винил, подхватывавшие успех песен из кинофильмов. Наконец, в 1960-е большинство позиций захватило телевидение, и, вдобавок, произошла так называемая «магнитофонная революция». Магнитофоны — сперва катушечные, потом кассетные, — стали спорить с ТВ, радио, кино и винилом за место главного средства распространения музыкально-песенного контента. И таки почти переспорили. Но уже с 1990-х в жизнь вошли компьютеры и интернет, СД- и DVD-диски, флешки… И те же виниловые пластинки почти ушли в небытие, став ныне антиквариатом, радостью коллекционеров-меломанов. А вот радио и ТВ, помимо интернета, продолжают своё славное дело. Хотя есть нюансы. Можно смеяться над всяческими худсоветами, цензурой, обязательным утверждением репертуара даже ресторанных ансамблей времён СССР, не говоря уже об официальных ВИА и певцах, но всё это имело практический смысл: за исполнение песен авторам регулярно шли авторские отчисления. И поэты и композиторы популярных песен не бедствовали, да ещё ой как не бедствовали!.. А вот в нынешние капиталистические времена слышим часто, что уже исполнителям приходится «выкатывать» большие суммы за возможность запустить песню на том же радио, чтобы, получив известность, «отбить» потом деньги на живых выступлениях. И тут возникает такая проблема. Как сказал какой-то музыкальный продюсер по поводу радио: нет плохих песен, есть маленькая ротация. А мы удивляемся, что какая-то пошлость мозолит и мозолит нам уши…И как там с авторскими отчислениями, кстати? Преимущества поэтов-песенников в том, что над ними не висит традиция, условно говоря, Большой Поэзии БП , длинная вереница великих имён. Получатся песни из стихов — хорошо; не получатся песня не прозвучит весомо — ничего страшного, никто особо ничего и не ждал от просто текстов. Или Евгения Евтушенко «Хотят ли русские войны?.. Но это были относительно случайные эпизоды. Указанные авторы не претендовали ни на что в песенном жанре, так получилось. Хотя, тот же Роберт Рождественский уже в 1970-е практически полностью перешёл в лагерь сочинителей текстов. Забавно, что эти поэты и проходили в 1960-е годы именно, как «эстрадники». Впрочем, «эстрадники» несут в данном случае совершенно иной смысл, не песенный. Хотя, с другой стороны, ощущая какую-то ущербность своего положения ремесленников от версификаторства, поэты-песенники мучаются комплексом неполноценности. Характерен рассказ Владимира Войновича о том, как в 1960-м году появилась песня «14 минут» «Я верю, друзья, в караваны ракет…». Редакция Всесоюзного радио предложила известным поэтам-песенникам сочинить текст о космосе. Космос был в моде, страна в этом деле шла впереди и что-то такое витало в воздухе…На всё про всё дали две недели. И песенники стали ломаться: мол, две недели — это нереально, невозможно сочинить что-то приличное за такое короткое время, мол, «не продаётся вдохновенье…», типа в подтексте , вы ставите наше творчество ни во что, мы тоже серьёзные поэты… Ситуация с песней складывалась для музыкальной редакции сложная, и тогда Войнович, благо тоже работал на радио в тот момент, предложил по знакомству свои услуги. И за одну ночь сочинил «14 минут» «Заправлены в планшеты космические карты…». В общем, показал, что все эти «муки творчества» песенников при желании гроша ломаного не стоят. Просто ремесло. В чём специфика именно текстов песен? Технических всего три. Во-первых, если БП пытаются написать часто нечто высокое, что-то невыразимое, сотканное из чувств, аллюзий, мечтаний, желаний и деталей реальности, то песенники пишут повествовательные стихи, рассказывают какую-нибудь совершенно простую конкретную историю: лирическую, трагическую, пафосную, юмористическую. И рассказывают её внятно и без всяческих подтекстов, так как на слух подтексты слушатель может просто не уловить. А, значит, и не принять песню. Писал же А.
Россия отреагировала на обвинение в краже унитазов с украинских кораблей
Он у нас уже где-то проходил... Кучма: Значит, то, что он пишет все время в какую-то там "Украинскую правду" и в Интернет шурует, - понимаешь? Нужно, чтоб чеченцы его украли и выкуп попросили. Кравченко: Да, мы его где-то... Я вам скажу. Это такие люди капитальные. Кучма: Чтоб я не забыл. Гонгадзе этот. Кравченко: А я... Кучма: Я ж говорю: вывезите его, выбросьте. Отдайте чеченцам, а потом - выкуп.
Кравченко: Мы продумаем. Мы сделаем так, чтобы... Кучма: Значит, вывезти его, раздеть, без штанов оставить, пусть сидит. Я б сделал просто... Кравченко: Я... Сегодня мне докладывали. Мы там на него делаем установочку, изучаем, где он ходит, как ходит. Немножко надо изучить, а там мы сделаем. У меня сейчас команда боевая, орлы такие, что делают все, что хочешь. Кравченко: Я Гонгадзе не выпускаю.
Я туда кинул наружного наблюдения. Я хочу его контакты подызучить. Что оно... Кучма: А у Гонгадзе есть команда? Говорили какие-то там фамилии. Их три человека. Строчат эту грязь. Кравченко: У меня есть они. У меня все они есть.
Тут жена заталкивает супруга обратно на кухню и разражается гневной отповедью: - Да мой муж ни в чем не виноват! Понимаете, эти люди столько лет живут в Молдове, могли бы выучить хотя бы «Бунэ зиуа»! Так нет! Они смеются нам в лицо и говорят, что Бельцы — русский город! Если бы вы знали, через что нам пришлось пройти после того злосчастного урока, мы повторения пройденного не хотим! И вообще, оставьте нас в покое!!! На выезде из Бельц мы заехали в кафе пообедать. За соседними столиками слышалась и русская и молдавская речь. Никого это, похоже, особо не напрягало. И почти все надписи в городе на двух языках, что тоже, честно говоря, мало кого тревожит. И то, что именно в этом городе разразился скандал, густо замешанный на национальном тесте, удивляет. Разве преподаватель с 40-летним стажем должен идти на поводу у недорослей, даже если они что-то не то ему сказали? Или он думал, что его «обычный» стиль ведения уроков так никогда и не станет достоянием гласности, в эпоху, когда достать мобильник и включить его в режиме «видео» так же просто, как и, не подумав, оскорбить человека другой национальности...
Более того, информационная кампания 1946 года, призывавшая к возвращению в Советский Союз, вызвала эйфорию в среде русской белой эмиграции. Иск принял к рассмотрению Уголовный суд департамента Сена в Париже. Сначала процесс был запланирован на июль 1948 года, но оказалось, что автор статьи Сим Томас не может явиться в суд. Повторное разбирательство назначили через полгода. Кравченко подал дополнительный иск против него. Итак, Парижский суд взял к рассмотрению три дела, а свой моральный ущерб Кравченко оценил в 10 млн франков. Интерес к процессу в основном подогревала левая пресса. В январе 1949 г. Очевидно, промосковские силы провоцировали экс-коммуниста на подачу нового иска, который стал бы поводом к отложению суда. Однако Кравченко не хотел затягивать процесс и не стал судиться с Ce Soir. Процесс наконец начался 24 января 1949 года. Символично, что в тот же день СССР и шесть просоветских режимов создали Совет экономической взаимопомощи. Учитывая ажиотаж, заседание перенесли в зал 17-й палаты Сенского уголовного суда, который мог вместить до 400 человек. Репортеры вскоре назвали суд «процессом века» и «главным спектаклем сезона». Его значение справедливо подчеркнули журналисты еженедельника Le Figaro. Если он проигрывает процесс, то это свидетельствует о том, что в СССР царит демократия, пустуют тюрьмы и процветает свобода. Но если выиграет — будет разрушен советский престиж: философский, политический и моральный», — писало издание. СССР также внимательно следил за ходом процесса через посольство. К тому же, советская пропаганда не жалела ярлыков для Виктора Кравченко, для чего приобщила знаковых лиц. Так, в феврале 1949 года писатель Константин Симонов в газете «Правда» назвал Кравченко Иудой, заслуживающей расстрела, Александр Довженко на страницах «Литературной газеты» клеймил его как «микрочеловека» и «минус человека», а юмористический журнал «Крокодил» просто назвал писателя собакой. На первом заседании суда оказалось, что Сим Томас на процесс не прибудет, после чего Виктор Кравченко усомнился в реальном существовании ответчика. Лишь в 1979 году стало известно, что за псевдонимом "Семь Томас" скрывался журналист Андре Ульман, которого сейчас считают прямым агентом советских спецслужб. Также Кравченко обратил внимание на то, что в октябре 1947 года парижская эмигрантская газета «Советский патриот» уже публиковала схожую статью, и предположил, что материал подготовили в советском посольстве. Французская сторона собрала ВИП-свидетелей: министров, депутатов, генералов, ученых и даже священника. Кравченко ориентировался на свидетельства людей, которые могли бы подтвердить содержание его книги и опровергнуть утверждение приглашенных гостей из «страны Советов». Кравченко активно поддерживали в среде «Ди-Пи» от английского DP — displaced persons — принудительно перемещенных из мест своего обитания силами стран Оси, по окончании войны находившихся в специальных лагерях. Так, в лагере в Галлендорфе в поддержку Кравченко собрали 396 подписей, в Фельдмохтинге - 217. А выступить на суде на стороне Кравченко вызвались 5 тыс. В зале Дворца правосудия сложилась гротескная картина: государство тружеников защищали рафинированные аристократы, оппонентами которых выступали настоящие рабочие и крестьяне. Во время процесса создавалось впечатление, что сторона ответчика собиралась выиграть суд по сценарию советских политических процессов. Однако план почти сразу дал сбой: по закону 1881 года Кравченко не должен был оправдываться, а именно газетчики должны были подтвердить свои обвинения. Линия защиты была странной: французские свидетели откровенно игнорировали проблемы СССР, а советские — уклонялись от ответов. Очевидно, друзья Москвы надеялись, что только авторитета свидетелей хватит. На Кравченко вешали ярлыки дезертира, провокатора, марионетки американских кланов и уверяли, что он никогда не работал в правительстве, не занимал руководящих должностей и не учился в Харькове. Историк марксизма Жан Баби примитивными манипуляциями пытался отрицать факт репрессий. Сюрпризом для парламентария стало появление в зале суда библиотекарши, которая призналась, что шпионила за чиновником для НКВД. Следует отметить основательную подготовку Кравченко к процессу, в чем ему помог Жорж Изар бывший депутат-социалист, кавалер ордена Почётного легиона , который имел опыт таких дел. В зале Виктора Кравченко поддерживала его супруга Синтия Кьюзер. Стратегия защиты предполагала прогнозирование вероятных нарративов оппонентов и поиск лиц, которые могли бы их опровергнуть. Например, заявлениям Жолио-Кюри оппонировал преподаватель Харьковского политехнического института, а другому свидетелю — Андрей Васильков, в семье которого погибли десять человек, в том числе четверо священников. В поддержку бывшего советского инженера свидетельствовал французский революционер Паскаль Джиарелли и летчик эскадрильи Нормандия-Ниман Андре Моне. Публику шокировали рассказы украинской селянки Ольги Марченко, которую во время раскулачивания зимой выбросили из дома на восьмом месяце беременности и она потеряла ребенка, и немецкой коммунистки Маргариты Бубер-Нойман, мужа которой расстреляли, а саму ее в 1940 году выдали немцам из советских лагерей. Чтобы развеять сомнения оппонентов в своем авторстве, Кравченко предоставил суду 1400 страниц рукописи.
Поэтому неправда, что всякий народ имеет то правительство, которое заслуживает! Эта формула придумана лицемерами, чтобы умыть руки от русского вопроса», — почти прокричал он. В 1947 году в США вышла книга «Я выбрал свободу». В Америке «невозвращенцу» предложили описать настоящую жизнь в первом государстве рабочих и крестьян, руководимом Иосифом Сталиным. Кравченко выполнил просьбу, а журналист Юджин Лайонс, работавший несколько лет корреспондентом агентства United Press в СССР, стал переводчиком и редактором книги. Едва появившись на прилавках, работа Кравченко стала мировым бестселлером, и ее перевели на 22 языка. При этом во Франции ее удостоили литературной премии Сент-Бева. Французского писателя Ромена Роллана в 1935 году в кремле принимал Иосиф Сталин. В ответ Кравченко выдвинул иск к газете на 3 млн франков. В январе 1949 года начался процесс, длившийся 3 месяца. Чтобы доказать свою правоту, стороны собрали более 40 свидетелей. Возможно, этот суд остался бы и не замеченным, если бы на стороне газеты не выступили самые известные интеллектуалы Франции. Так эта страна узнала не только шокирующие подробности жизни в СССР, но и увидела, как много местных интеллектуалов готовы защищать советскую деспотию. Розовые очки В 1920 году французский премьер-министр Жорж Клемансо на Парижской мирной конференции призвал весь мир уберечь Европу от большевистской заразы. Однако коммунистическая партия в его стране возникла в том же году и сразу же вступила в Коминтерн — международную организацию последователей Маркса и Ленина с центром в москве. Марксизм стал частью интеллектуальной моды — им увлеклись многие художники и писатели. К тому времени представители культуры были едва ли не главными авторитетами. Увидев строительство Беломоро-Балтийского канала на фото в 1932 году, французский поэт Луи Арагон пришел в восторг от грандиозности проекта. В составе иностранной делегации он наблюдал строительство Беломоро-Балтийского канала — печально известного Беломора, на котором трудились тысячи зэков. Но поэт об этом не знал, а от проекта пришел в полный восторг. Он писал во время поездки: «Этот необычный эксперимент играет для современной науки ту же роль, что история с яблоком, упавшим на глазах Ньютона, сыграла для физики». С ним встретился сам Иосиф Сталин.
Жизнь и смерть Василия Уткина. Пронзительное интервью его друга и ученика
Он начинал ходить по Фрунзенской. Или мы с ним специально шли пешком от Арбата, когда он заканчивал эфиры на «Эхе». Вася слушал людей. Ему было важно мнение тех, с кем он общался.
И по поводу алкоголя был один человек, который ему конкретно с этим помогал и которого он слушал. Но в какой-то момент они перестали общаться, и после этого как-то на него воздействовать стало еще сложнее. Я себя за это корю, виню.
При этом стараюсь не винить других людей, которые были с ним рядом в последнее время. Наверное, всегда буду говорить себе, что мог если не спасти его, то как-то отдалить момент его смерти.
Гнеушева и его документальной повестью «Тайна Марухского ледника», в которой рассказывается о героической обороне Марухского перевала во время Великой Отечественной войны. Также была представлена новая книга Виктора Николаевича «Поляна Двуречья», которая представляет собой сборник рассказов.
Среди них есть рассказ «Седая прядь», который посвящен светлой памяти Кравченко Софии Павловны — гвардии старшего сержанта, мамы писателя. Много интересного узнали наши слушатели: Виктор Николаевич прочел рассказ «Юнга» из новой книги, декламировал стихи Владимира Гнеушева, цитировал отрывки из книги «Тайна Марухского ледника», а потом отвечал на нескончаемый поток вопросов от наших читателей.
Он выражался нецензурно, кричал, что мы, русские, такие щеки наели! Правда, дверь нам никто не открыл. Мы поняли, что домнул Виктор — герой даже не дня, а, как минимум, месяца! Две девчушки какие-то проживают...
Вообще-то, с кем из соседей мы бы не говорили, только называли фамилию «Кравченко», нас сразу понимали - «Это тот националист, тот, который устроил скандал на уроке... Новая мощная фигурная деревянная дверь, звонка, правда, нет. Открывает его жена Анна. В проеме двери видим, что домнул Виктор обедает. Просим разрешения поговорить. Жена против, но Виктор Кравченко выходит в прихожую: - Я ни в чем не виноват!
Меня просто спровоцировали... Виктор Кравченко: - Я ни в чем не виноват! Тут жена заталкивает супруга обратно на кухню и разражается гневной отповедью: - Да мой муж ни в чем не виноват!
И этот удар с пропагандистской точки зрения оказался эффективнее, чем сама книга. Холодная война в разгаре, коммунисты подставились, их противники не могли этого упустить — Кравченко обратился с иском о защите чести и достоинства во французский суд. Это из книги «Дело Кравченко. История процесса» Нины Берберовой, известной у нас благодаря мемуарам, открывшим многим Серебряный век. В этих двух репликах — суть всего процесса. Сим Тома в суде так и не появился, да никто его особо и не ждал, все понимали, что его не существует. Этот Познер — двоюродный дядя знаменитого тележурналиста, сотрудничавший, как пишут, с советской разведкой, был поэтом.
Его вирши цитировал в одной из статей сам Набоков «грезы» и «розы», «новорожденного лепет» , сопровождая убийственными комментариями: «Слыхал ли когда-нибудь автор такой лепет? Доказав несостоятельность истца, можно было поставить под сомнение и его иск. Защитники Кравченко, наоборот, уводили разговор от авторства, упирая на критику советского режима: «Нам называют Лайонса как редактора книги. Какое нам дело, кто это?.. Мы разбираем здесь книгу не литератора, мы оправдываемся не в том, что у автора есть талант. Вопрос поставлен о лжи и правде». Хвастал или нет, мы уже не узнаем, но с рукописью он, вероятно, немало поработал, уж очень много с ним связано. Первоначальный перевод рукописи о реалиях советской жизни, написанной в американском подполье, сделал Чарлз Маламут, зять Джека Лондона, бывший помощником Лайонса в Москве. К тому моменту Лайонс превратился в критика советского режима, хотя долго был его апологетом. Еще до своего приезда в 1928 году в СССР Лайонс прославился защитой американских анархистов Сакко и Ванцетти, казненных за убийство инкассатора и охранника, везших зарплату работникам обувной фабрики.
Московское издание своей книги о них Лайонс лично подарил Сталину в 1930 году, он стал первым из иностранных корреспондентов, которому позволили взять интервью у вождя. В Советском Союзе имена Сакко и Ванцетти были известны каждому школьнику, карандашами фабрики, названной в их честь, писала вся страна, не говоря уже о десятках улиц их имени. Процесс и последовавшие за ним безуспешные попытки добиться пересмотра дела вызвали широкий резонанс, организованным агентом Коминтерна, «гением пропаганды» Вилли Мюнценбергом. Так что не один Лайонс полагал, что Сакко и Ванцетти осудили из-за их политической позиции, и пусть те были близки к вооруженным подпольным анархистским группам, их вина судом доказана не была. В США эту казнь до сих пор называют «вершиной несправедливости американской юстиции» вне зависимости от того, совершали они преступление или нет. В 20-е годы Юджин Лайонс шагал в ногу «со всем прогрессивным человечеством», а в 40-е поплыл против течения. Думаю, он оба раза был искренен. На этот раз Лайонс стремился «открыть миру глаза на Сталина». Закрывали же глаза миру ненавидимые им левые американцы, к которым сам он еще недавно принадлежал. По его словам, «они не столько обманывали других, сколько обманывали себя, воспринимая миф о чужой стране как утешение, как замену реальности.
Несправедливость в Америке служила извинением для поддержки несправедливости, царящей в других странах».
Поделиться
- Рашн Хакерс Лайф >>
- Преступления “русского мира”. Правда Виктора Кравченко. Исторические факты - смотреть бесплатно
- Блогер Кравченко сообщил, что думал об отъезде из России в 2022 году
- Экс-начальник штаба ВМФ прокомментировал новость о причине гибели «Курска»
Фильм Журналист 2 часть
- Преступления “русского мира”. Правда Виктора Кравченко. Исторические факты - смотреть бесплатно
- TCN: диверсия против «Северного потока» может привести ко всемирному голоду — ИноТВ
- Известный российский блогер высказался об эмиграции: Интернет: Интернет и СМИ:
- Блогер Виктор Кравченко думал об уезде из России в 2022 году