Философ Александр Дугин в интервью «Известиям» объяснил, почему СВО — одно из самых крупных в истории России наступлений на коллективный Запад. А. ДУГИН: Традиционное общество – это то общество, которое существовало в Европе до начала нового времени или до эпохи Просвещения, эпохи буржуазных революций.
Дугин заявил, что Путин в интервью Карлсону показал, как надо общаться с Западом
В этом случае общие оценки участников политической дискуссии оказались невозможны... В московском часовом поясе «Большая игра» выйдет в вечернем эфире в 23. Дискуссию Д. Новикова и А.
Ну вот с чего бы? Да, герои вернутся с фронта хотя ведь не все… , и у них будет экзистенциальная пробужденность и русская честность. Но что они будут делать в тылу, если там по-прежнему тон задают какие-то недочищенные мерзавцы прежнего цикла. Восставать нельзя и неправильно, но и подчиниться — это себя не уважать.
И главное: кто покажет нашим героям путь? Кто их направит? Люди окопов в мирной реальности как сориентируются? Их же не воспитывали, не образовывали, не готовили… Я говорю много с нашими военными — добровольцами, контрактниками, разными силовиками… И ведь снова никаких пособий в окопах, на фронтах. Никаких внятных объяснений, с кем воюем, почему воюем, за что воюем, что такое Победа? Люди уже умерли, а за что до конца так и не ясно. Ну не за Абрамовича же, не за зерновую сделку, не за благополучие элит?
Явно за что-то иное… А за что собственно, власть так и не говорит, боится. Боится, что очищение, делиберализация станет радикальным императивом. Хочет оставить лазейку для обратного хода. Путин делает так все медленно, что создается иллюзия, что может быть все вернется на свои круги. А ведь не вернется.
Либо осознано, чаще всего — неосознанно. Но эта общая идеологическая структура в одном из полюсов есть. Второе отличие этого либерального полюса — что этот полюс обладает очень серьезным властным ресурсом. В 90-е годы именно эта идеология, именно это направление, эта система мышления, это мировоззрение, эта эпистема — то есть эта база науки — победила. И доминировала в течение десяти лет. Притом патриотическая половина была в эти десять лет в глухой оппозиции и в идеологическую структуру не сложилась. Третье — основа либеральной части нашего общества. Большинство старых действующих и активных либералов — это как раз не диссиденты, а партийные работники разложившегося позднесоветского периода, это выходцы даже не столько из криминальных кругов, сколько из позднесоветской комсомольской номенклатуры, то есть это просто такие вот чудовищные циники, властолюбцы и сластолюбцы, которые выкрались из позднесоветского мира и стали носителями этой либеральной идеологии, потому что она прельщала их таким классовым интересом паразитов, циников, которые готовы за власть и материальные блага служить кому угодно. И они выбрали служить этой идеологии, которая предоставляла эти блага, сакрализировала эти блага. И поэтому они правили и в значительной степени составляют основу и ядро постсоветской элиты. Об этом не надо забывать, что наша элита либеральная. Она состоит не из убежденных — не таких, как Новодворская там, Лев Пономарев, которые довольно маргинальные были и во времена 90-х, настоящие либералы, которые были за принципы, — а это либералы другого поколения. Это бывшие комсомольские работники, часто сотрудники КГБ бывшие или агенты — это вообще не доказуемо. Но в любом случае это советские люди, которые увидели — позднесоветские люди, часто занимавшие высокие посты — которые увидели в либерализме свой исторический классовый шанс, классовый шанс для мрази свою власть обосновать идеологическим направлением. Они не готовы при этом за эту идеологию были страдать, как диссиденты, которые прошли адовы муки за свои убеждения и оказались абсолютно никому не нужны на фоне вот этих выходцев из комсомольских таких вот бань. Омерзительная совершенно прослойка, которая стала сегодня основой, ядром правящего класса. Поэтому либералы являются правящим классом. И они воспитали это поколение позднесоветское в этих идеях. Еще одна особенность этого полюса, о котором вы меня спрашиваете: этот полюс имеет глобальное могущество. Мы видим, что попытка даже в Америке противостоять ему некоторых своих американских патриотов тоже таких же безалаберных и неорганизованных, как наши увенчалась победой с приходом Трампа , но долго не продержалась. И не мытьем, так катаньем этот самый либеральный полюс в Америке сместил консервативное направление. То есть это глобальная система. Поэтому пусть это у нас не большинство либералов или либерально ориентированной молодежи, но за ними огромное количество институтов, за ними технологически центры, которые так или иначе делают кивок в их сторону. За ними геополитическая мощь глобалистов, то есть либерального Запада. И фактически мы имеем дело таким образом с этим полюсом. Это очень серьезная, имеющая интернациональное глобальное планетарное разветвление, имеющая контроль над пакетом образования, имеющая власть и в России, и за ее пределами, основывающаяся на политических элитах и правящем классе группа, на самом деле. Вот что такое либералы. И в позднесоветский период это мощный полюс в нашем обществе, доминировавший однозначно, открыто, то что называется эксплицитно, доминировавший при Ельцине и чуть-чуть потесненный и немного завуалированный, немного приглаженный, немного отступивший — пусть на шаг — при Путине , но никуда не девшийся. Здесь это серьезно. А ему противостоит второе направление — патриотическое. Здесь мы видим вообще все по-другому. Мы не видим здесь никакой идеологии. Мы видим лишь отвержение либеральной идеологии. Мы можем назвать это ирлиберальным отношением, но идеологией это назвать нельзя. Потому что среди патриотов есть и ур-левые, и ностальгические коммунисты, и националисты, и православные, и монархисты — кто угодно. То есть на самом деле это очень широкий и пестрый идеологически не объединенный тип людей, к которым принадлежит, на мой взгляд, вообще большинство нашего народа независимо от возраста, независимо от образования. Это просто народ как таковой. В то время когда либерализм сосредоточен в первую очередь в элитах. Где-то есть, наверное, такие маргиналы либеральные, но их немного и все меньше и меньше. Потому что либерализм — это как бы доминирующая парадигма, а патриотизм — оппонирующая. Эта парадигма есть, конечно. Но они не идеологичны — раз. Во-вторых, они не институционализированы. И в-третьих, они не имеют прямого и ясного выражения во власти. Смутно, частично можно увидеть патриотические или консервативные элементы в самом Путине или в силовиках. Или в военных, например. В некотором подчас спонтанном чувстве патриотизма того или иного чиновника. Но обычно это купируется бессвязностью дискурса, часто, как бы сказать, сходит на нет этот патриотизм вовлеченностью в коррупционные схемы, которые являются средой для государства. И поэтому такой яркой фигуры или яркой институции, на которую можно было бы опереться и сказать: «вот они патриотического начала в элите», нет. В партийной политике это все превращено еще в 90-е годы в симулякры, и левый патриотизм и правый представляют собой просто такие шутовские лавочки, бессильные там, бесконечно перепроданные и в принципе не внушающие доверия никому. Это чистое замещение. Поэтому в политике у патриотического лагеря воплощения нет. В образовательной перспективе — нет. В культуре — нет, мы не можем сказать: «вот это патриотическая культура». Мы можем сказать: «вот либеральная культура». И можем еще сказать, что есть что-то еще, кроме этого, где-то на периферии копошится. Но это не манифест, это не тенденция. Поэтому между этими двумя направлениями существует очень много асимметрии. Поэтому мы не можем уподобить их двум полюсам или двум полушариям мозга. Это, скажем так, жизненные установки. Одна жизненная установка имеет серьезное идеологическое обоснование, связанное с либеральным прогрессом, с глобализмом, с технократией, с индивидуализмом, с гендерной политикой, и опирается на огромную систему внутри России и вне ее. Это наши институты образовательные, это наша культура, это гранты, это огромное количество — просто весь почти правящий класс. А в народе это меньшинство. И они… скажем, лишь их наиболее парокситические, наиболее яростные экстремальные формы мы видим в движении ультралибералов. Но это вершина айсберга. Потому что за этими движениями — часто аляповатыми, бессильными, с которыми легко справиться — стоят на самом деле огромные маховики мировой истории, которые движутся в этом либеральном направлении. Не без проблем движутся, но движутся. И поэтому при всем меньшинстве либералы представляют собой класс, который действует в нашем обществе от имени якобы будущего или, по крайней мере, того будущего, которое воплощено в постгуманизме, гендерной политике, в глобализации. А патриотическая половина противостоит этому, причем отбиваясь именно инстинктивно. То есть мы имеем дело как бы с борьбой двух неравных сил. В патриотизме больше телесности какой-то, то есть инстинктивного нежелания идти туда и четкого или нечеткого, размытого чаще всего ощущения, что это конец, что либералы ведут нас к гибели. Вот это очень точное чувство, но реакция часто бывает не более выразительной, чем у коров или баранов, которых везут на бойню. У них есть подозрение, что что-то не так, и подчас это подозрение — оно как бы переходит в глубокую уверенность, но за этой уверенностью ничего не следует, здесь нет каких-то ярких идеологических конструкций. Это не выливается как раз во что-то цельное, не связано ни мировоззренчески, ни организационно и остается размытым. Вот так я вижу эти два полюса. Я вижу, что один отлился, а другой нет. Они сосуществуют в нашем обществе и создают тот мир, в котором мы живем. А власть сама по себе после прихода Путина — которая отменила такую эксплицитность либеральной политики и стала замуровывать ее, косметически маскировать, — власть стоит строго между. В некоторых случаях поворачиваясь, обращаясь к патриотам для получения легитимации, но сохраняя основные рычаги управления в руках либералов. Власть на самом деле очень не хочет ни раскола, ни победы одной из этих сил друг над другом, ни формирования их. Но она не может предотвратить такую некоторую субъективацию либерального полюса и поэтому просто наносит подчас превентивные удары только против самых ярких и крайних проявлений, жестко оппозиционных. Одновременно власть еще больше боится патриотической идеологизации, поэтому держит, вцепившись зубами в карикатурные чудовищные образования — такие политические паразиты, как парламентские партии, которые призваны заместить собой левую идею и правую идею. Эти исходящие на опилки монстры, такие страшилы, набитые какой-то ерундой, просто мешки с песком, которые выставлены для защиты от пробуждающегося народного самосознания еще в 90-е. Власть крепко держится за сохранение этих симулякров, в ужасе перед возможностью того, что патриотическая часть приобретет более сильные самостоятельные черты и с ней придется считаться, придется как-то разговаривать. Читайте также Ледяной дождь: Как от него спастись По мнению ряда синоптиков, это жуткое погодное явление уже становится новой климатической нормой А власть совершенно на это не настроена. Поэтому она сохраняет своего рода нейтралитет или баланс, или равновесие между этими полюсами, стараясь не допустить откровенного срыва в либерализм и всячески одновременно стараясь подавить рост движения, любого движения в сторону обретения субъектности на патриотическом фланге. Хотя этот срыв в либерализм в течение правления Медведева был очевиден, и поскольку его еще сохраняют в качестве такого пусть, может быть, игрушечного, но возможного преемника, мы все время живем под дамокловым мечом, что опять этот срыв в либерализм с ним, с Медведевым, или без Медведева может наступить опять. Мы живем в очень патологическом состоянии. С одной стороны, можем поблагодарить власть за то, что она остановила тотальную либерализацию в 90-е, но можно ее с такой же степенью пожурить как минимум или подвергнуть основательной серьезной критике в силу того, что, видимо, из-за ужаса перед патриотическим полюсом она делает все возможное, чтобы он не сложился, не состоялся, и заменяет его вот теми ручными симулякрами, с которыми научились справляться еще либералы ельцинского периода. Даже достали из чулана термин «застой». Вы считаете такое сравнение сколько-нибудь справедливым? И если это есть, то это кризис управления или кризис идей? Потому что ощущение именно очень похоже. Потому что в поздний советский период было чувство, что ни туда, ни сюда — мы не можем двигаться никуда. Как будто что-то застряло, вот как подумал Винни-Пух, который пришел в гости к Кролику. Кто-то застрял в норе. Он слишком толстый для того, чтобы пролезть, и слишком жадный для того, чтобы вернуться назад, потому что там варенье. Это такое застревание в безвременьи. Советский Союз ведь тоже застрял. Он застыл именно потому, что он не мог двигаться ни в одном направлении, ни в другом. И в конечном итоге это привело к параличу мысли. Когда огромная, гигантская, прекрасно сложенная система, еще не и исчерпавшая своего потенциала, просто рухнула в силу того, что замыкание было именно «софтовое», то есть коммунистическая идеология перестала жить, перестала работать. И весь «хардвер», вся инфраструктура рухнула в силу того, что в какой-то момент такая синильная позднесоветская элита просто не смогла думать. Она вообще не смогла думать никак, и вполне еще жизнеспособное континентальное государство, обладавшее огромными, как мы сейчас видим, неизрасходованными возможностями, стало жертвой именно ментального коллапса. Вот ментальный коллапс погубил Советский Союз в первую очередь. И, соответственно, конечно застой — это были его яркие признаки. Я вижу признаки ментального коллапса и сейчас. Они точно есть. И этот ментальный коллапс имеет в общем в каком-то смысле сходную природу, то есть неспособность к мышлению. Есть некоторая неспособность принять вещи как они есть. Неспособность столкнуться с идеологическими вызовами. Но есть одна разница, мне кажется. То, что отличает позднесоветский застой от нового застоя, застоя 2. И она из живой, действенной, взаимодействующей с реальностью, трансформирующей реальность подчас, а подчас наоборот отступающая хотя бы тактически на шаг перед реальностью, какой она была до какого-то момента, — эта идеология превратилась в что-то, что больше не соответствовало ничему. Она не соответствовала ни реальности, ни внутренней воле. Она зависла и фактически мешала, не позволяла жить. Это не просто бессмыслица, которая ничего не понимает.
Они планировали ехать вместе, но в последний момент планы изменились. Александр считает, что целью была именно Даша, которая умерла за защиту российского народа и государства. В программе «Самое время» Александр Дугин расскажет о том, как изменилась его жизнь после гибели дочери, о глубинном смысле СВО, о том, какой путь прошла Россия и какое у нашей страны будущее.
Философ Дугин: «До нашего времени человечество не знало такой сатанинской цивилизации»
"В 2017 году корреспондент "60 минут" Лесли Шталь взяла интервью у Дугина в Москве в рамках репортажа, в котором она рассказала о российской кампании дезинформации и. «» в рамках проекта «История русской мысли» поговорила с философом Александром Дугиным о том, на чем основана его антилиберальная идеология, почему он предлагает. Сам Дугин в интервью в 2014 году рассказал, что он даже не знаком с президентом Путиным. в России было захвачено в 90-е годы врагами, которые установили над ним — над всем нашим обществом — внешнее управление, — написал в ТГ-канале философ Александр Дугин. Об этом он рассказал в эксклюзивном интервью изданию Александр Гельевич Дугин – последние новости о персоне сегодня. Дугин фактически предъявил претензии главе РФ Владимиру Путину за то, что тот не решается на тотальную войну с введением по всей стране военного положения и массовой мобилизации.
«Битва за Украину — это битва за наш народ». Девять цитат Александра Дугина
Дугин также назвал интервью «обращением к американскому народу» и сравнил его с прямой линией и обращением к нации. По его словам, в Соединённых Штатах будут внимательно изучать беседу российского лидера с журналистом. Он также добавил: никто не станет спорить с тем, что интерес к интервью высокий.
Город выше 100 000 должен считаться аномалией.
Если не это, то в течение столетия русского народа не будет. На его месте будут те, кто совершит или уже совершает этот традиционалистский поворот. Разводы — не то, что аборты!
Их не будет. Нельзя и все. Женился — будь добр так и живи до смерти.
Раньше надо было думать. За блуд — костер. За кражу — повешенье.
За хулу на Царя — вечная каторга. И только тонкий гул знаменных распевов над Святой Русью. Без конца и края.
Тихое напряженное сопение пахаря и храп статного сытого коня. Пронзительный запах парного молока в тумане.
Дугин высказал свои претензии к власти 19 ноября 202020:18 Поделиться Лидер Международного евразийского движения озвучил в эфире НСН свои претензии к современной российской власти. Президент России Владимир Путин во время встречи с главой Федеральной налоговой службы Даниилом Егоровым упомянул, что у населения есть много претензий к власти. По его словам, эти претензии вполне обоснованы. Философ, лидер Международного евразийского движения Александр Дугин в эфире НСН поделился своими претензиями к власти — чиновникам в целом и Путину в частности.
И чем более власть внимательна к этим претензиям, тем более она устойчива и эффективна. Власть имеет все резоны слушать жалобы населения.
Поэтому пусть это у нас не большинство либералов или либерально ориентированной молодежи, но за ними огромное количество институтов, за ними технологически центры, которые так или иначе делают кивок в их сторону. За ними геополитическая мощь глобалистов, то есть либерального Запада. И фактически мы имеем дело таким образом с этим полюсом. Это очень серьезная, имеющая интернациональное глобальное планетарное разветвление, имеющая контроль над пакетом образования, имеющая власть и в России, и за ее пределами, основывающаяся на политических элитах и правящем классе группа, на самом деле. Вот что такое либералы. И в позднесоветский период это мощный полюс в нашем обществе, доминировавший однозначно, открыто, то что называется эксплицитно, доминировавший при Ельцине и чуть-чуть потесненный и немного завуалированный, немного приглаженный, немного отступивший — пусть на шаг — при Путине , но никуда не девшийся. Здесь это серьезно.
А ему противостоит второе направление — патриотическое. Здесь мы видим вообще все по-другому. Мы не видим здесь никакой идеологии. Мы видим лишь отвержение либеральной идеологии. Мы можем назвать это ирлиберальным отношением, но идеологией это назвать нельзя. Потому что среди патриотов есть и ур-левые, и ностальгические коммунисты, и националисты, и православные, и монархисты — кто угодно. То есть на самом деле это очень широкий и пестрый идеологически не объединенный тип людей, к которым принадлежит, на мой взгляд, вообще большинство нашего народа независимо от возраста, независимо от образования. Это просто народ как таковой. В то время когда либерализм сосредоточен в первую очередь в элитах.
Где-то есть, наверное, такие маргиналы либеральные, но их немного и все меньше и меньше. Потому что либерализм — это как бы доминирующая парадигма, а патриотизм — оппонирующая. Эта парадигма есть, конечно. Но они не идеологичны — раз. Во-вторых, они не институционализированы. И в-третьих, они не имеют прямого и ясного выражения во власти. Смутно, частично можно увидеть патриотические или консервативные элементы в самом Путине или в силовиках. Или в военных, например. В некотором подчас спонтанном чувстве патриотизма того или иного чиновника.
Но обычно это купируется бессвязностью дискурса, часто, как бы сказать, сходит на нет этот патриотизм вовлеченностью в коррупционные схемы, которые являются средой для государства. И поэтому такой яркой фигуры или яркой институции, на которую можно было бы опереться и сказать: «вот они патриотического начала в элите», нет. В партийной политике это все превращено еще в 90-е годы в симулякры, и левый патриотизм и правый представляют собой просто такие шутовские лавочки, бессильные там, бесконечно перепроданные и в принципе не внушающие доверия никому. Это чистое замещение. Поэтому в политике у патриотического лагеря воплощения нет. В образовательной перспективе — нет. В культуре — нет, мы не можем сказать: «вот это патриотическая культура». Мы можем сказать: «вот либеральная культура». И можем еще сказать, что есть что-то еще, кроме этого, где-то на периферии копошится.
Но это не манифест, это не тенденция. Поэтому между этими двумя направлениями существует очень много асимметрии. Поэтому мы не можем уподобить их двум полюсам или двум полушариям мозга. Это, скажем так, жизненные установки. Одна жизненная установка имеет серьезное идеологическое обоснование, связанное с либеральным прогрессом, с глобализмом, с технократией, с индивидуализмом, с гендерной политикой, и опирается на огромную систему внутри России и вне ее. Это наши институты образовательные, это наша культура, это гранты, это огромное количество — просто весь почти правящий класс. А в народе это меньшинство. И они… скажем, лишь их наиболее парокситические, наиболее яростные экстремальные формы мы видим в движении ультралибералов. Но это вершина айсберга.
Потому что за этими движениями — часто аляповатыми, бессильными, с которыми легко справиться — стоят на самом деле огромные маховики мировой истории, которые движутся в этом либеральном направлении. Не без проблем движутся, но движутся. И поэтому при всем меньшинстве либералы представляют собой класс, который действует в нашем обществе от имени якобы будущего или, по крайней мере, того будущего, которое воплощено в постгуманизме, гендерной политике, в глобализации. А патриотическая половина противостоит этому, причем отбиваясь именно инстинктивно. То есть мы имеем дело как бы с борьбой двух неравных сил. В патриотизме больше телесности какой-то, то есть инстинктивного нежелания идти туда и четкого или нечеткого, размытого чаще всего ощущения, что это конец, что либералы ведут нас к гибели. Вот это очень точное чувство, но реакция часто бывает не более выразительной, чем у коров или баранов, которых везут на бойню. У них есть подозрение, что что-то не так, и подчас это подозрение — оно как бы переходит в глубокую уверенность, но за этой уверенностью ничего не следует, здесь нет каких-то ярких идеологических конструкций. Это не выливается как раз во что-то цельное, не связано ни мировоззренчески, ни организационно и остается размытым.
Вот так я вижу эти два полюса. Я вижу, что один отлился, а другой нет. Они сосуществуют в нашем обществе и создают тот мир, в котором мы живем. А власть сама по себе после прихода Путина — которая отменила такую эксплицитность либеральной политики и стала замуровывать ее, косметически маскировать, — власть стоит строго между. В некоторых случаях поворачиваясь, обращаясь к патриотам для получения легитимации, но сохраняя основные рычаги управления в руках либералов. Власть на самом деле очень не хочет ни раскола, ни победы одной из этих сил друг над другом, ни формирования их. Но она не может предотвратить такую некоторую субъективацию либерального полюса и поэтому просто наносит подчас превентивные удары только против самых ярких и крайних проявлений, жестко оппозиционных. Одновременно власть еще больше боится патриотической идеологизации, поэтому держит, вцепившись зубами в карикатурные чудовищные образования — такие политические паразиты, как парламентские партии, которые призваны заместить собой левую идею и правую идею. Эти исходящие на опилки монстры, такие страшилы, набитые какой-то ерундой, просто мешки с песком, которые выставлены для защиты от пробуждающегося народного самосознания еще в 90-е.
Власть крепко держится за сохранение этих симулякров, в ужасе перед возможностью того, что патриотическая часть приобретет более сильные самостоятельные черты и с ней придется считаться, придется как-то разговаривать. Читайте также Ледяной дождь: Как от него спастись По мнению ряда синоптиков, это жуткое погодное явление уже становится новой климатической нормой А власть совершенно на это не настроена. Поэтому она сохраняет своего рода нейтралитет или баланс, или равновесие между этими полюсами, стараясь не допустить откровенного срыва в либерализм и всячески одновременно стараясь подавить рост движения, любого движения в сторону обретения субъектности на патриотическом фланге. Хотя этот срыв в либерализм в течение правления Медведева был очевиден, и поскольку его еще сохраняют в качестве такого пусть, может быть, игрушечного, но возможного преемника, мы все время живем под дамокловым мечом, что опять этот срыв в либерализм с ним, с Медведевым, или без Медведева может наступить опять. Мы живем в очень патологическом состоянии. С одной стороны, можем поблагодарить власть за то, что она остановила тотальную либерализацию в 90-е, но можно ее с такой же степенью пожурить как минимум или подвергнуть основательной серьезной критике в силу того, что, видимо, из-за ужаса перед патриотическим полюсом она делает все возможное, чтобы он не сложился, не состоялся, и заменяет его вот теми ручными симулякрами, с которыми научились справляться еще либералы ельцинского периода. Даже достали из чулана термин «застой». Вы считаете такое сравнение сколько-нибудь справедливым? И если это есть, то это кризис управления или кризис идей?
Потому что ощущение именно очень похоже. Потому что в поздний советский период было чувство, что ни туда, ни сюда — мы не можем двигаться никуда. Как будто что-то застряло, вот как подумал Винни-Пух, который пришел в гости к Кролику. Кто-то застрял в норе. Он слишком толстый для того, чтобы пролезть, и слишком жадный для того, чтобы вернуться назад, потому что там варенье. Это такое застревание в безвременьи. Советский Союз ведь тоже застрял. Он застыл именно потому, что он не мог двигаться ни в одном направлении, ни в другом. И в конечном итоге это привело к параличу мысли.
Когда огромная, гигантская, прекрасно сложенная система, еще не и исчерпавшая своего потенциала, просто рухнула в силу того, что замыкание было именно «софтовое», то есть коммунистическая идеология перестала жить, перестала работать. И весь «хардвер», вся инфраструктура рухнула в силу того, что в какой-то момент такая синильная позднесоветская элита просто не смогла думать. Она вообще не смогла думать никак, и вполне еще жизнеспособное континентальное государство, обладавшее огромными, как мы сейчас видим, неизрасходованными возможностями, стало жертвой именно ментального коллапса. Вот ментальный коллапс погубил Советский Союз в первую очередь. И, соответственно, конечно застой — это были его яркие признаки. Я вижу признаки ментального коллапса и сейчас. Они точно есть. И этот ментальный коллапс имеет в общем в каком-то смысле сходную природу, то есть неспособность к мышлению. Есть некоторая неспособность принять вещи как они есть.
Неспособность столкнуться с идеологическими вызовами. Но есть одна разница, мне кажется. То, что отличает позднесоветский застой от нового застоя, застоя 2. И она из живой, действенной, взаимодействующей с реальностью, трансформирующей реальность подчас, а подчас наоборот отступающая хотя бы тактически на шаг перед реальностью, какой она была до какого-то момента, — эта идеология превратилась в что-то, что больше не соответствовало ничему. Она не соответствовала ни реальности, ни внутренней воле. Она зависла и фактически мешала, не позволяла жить. Это не просто бессмыслица, которая ничего не понимает. Нет, это некоторый бывший смысл. Как пожилой человек, впавший в маразм или в Альцгеймер — он повторяет одно и то же.
Когда-то это были правильные фразы, распоряжения, которые он давал близким или на работе. Но вот в этом состоянии старческого кретинизма, в деменции эти высказывания кажутся совершенно лишенными смысла, потому что они не к месту. Так же и позднесоветская идеология была не к месту. Она не способна была ответить на сформулированный вопрос, говорила невпопад. На Горбачева посмотрите: вот типичный пример, это такая ранняя деменция во всей ее красе. Он, кстати, с возрастом не глупеет, как многие. Он таким же и был всегда, вот это поразительно. Что во главе государства оказывался человек не просто низких интеллектуальных уровней, а именно вот такой человек, повторяющий что-то как бы само по себе, может быть, и верное, но абсолютно не контекстуальное. Как ужин с идиотом практически.
Но там была эта идеология, которая впала в такую дрему, то есть в сон. А у нас сейчас вообще нет идеологии, идеологии власть боится, как огня, любую просто. Поэтому в застое 1. А в застое 2. Ужас идеологии парализует любое поползновение мысли. В советское время нельзя было мыслить потому, что мысль была известна, истина была достигнута и надо было только ей соответствовать. Мыслить было нельзя потому, что уже за тебя помыслили: партия помыслили, Ленин помыслил, Маркс помыслил, прогресс помыслил, пролетариат. Не надо было мыслить: мыслить не твое дело. В итоге старческое политбюро оказалось единственным носителем мысли, но мыслить оно не могло, отсюда это короткое замыкание такой деменции, которая выбрала себе молодого «дементора», молодого Горбачева , который уже как бы был стариком, носителем неспособности к мышлению уже, видимо, с юности.
Потому что глупые люди — это не только продукт возраста, и не всегда люди глупеют — иногда они такими рождаются и живут. А в путинское время мыслить нельзя не потому, что за тебя помыслили, а мыслить нельзя вообще.
Александр Дугин прояснил детали, как украинские спецслужбы получили данные на Дарью Дугину
Дугин фактически предъявил претензии главе РФ Владимиру Путину за то, что тот не решается на тотальную войну с введением по всей стране военного положения и массовой мобилизации. читайте последние и свежие новости на сайте РЕН ТВ: Дугин призвал скорее сформировать суверенное русское мировоззрение Как киевский. Новости общества. Об этом заявил в субботу глава "Международного евразийского движения", философ и публицист Александр Дугин на Всемирной онлайн-конференции по многополярности. Сообщение Политолог Дугина посмертно получила Евразийскую философскую премию появились сначала на Общественная служба новостей.
Большое интервью Александра Дугина 20 октября 2022
Читайте последние новости дня по теме Александр Дугин: ФСБ: убийство Дугиной готовил в Москве еще один член украинской диверсионной группы, Отец подозреваемой в убийстве. Философ, публицист, геополитик Александр Дугин в интервью Первому русскому телеканалу Царьград сформулировал скрытую суть того яростного противоборства России. А. ДУГИН: Традиционное общество – это то общество, которое существовало в Европе до начала нового времени или до эпохи Просвещения, эпохи буржуазных революций.
Александр Дугин: «Я думаю, недолго осталось ждать – кому последнего кошмара, кому большой радости»
Цель этого интервью — не возвысить и не обличить, а понять, почему философ Александр Дугин говорит то, что он говорит, пишет то, что он пишет, и думает. Александр Дугин дал первое интервью после 40 дней молчания. Философ, идеолог Русской весны заявил, что Россия начала последнюю, победоносную битву. Об этом он рассказал в эксклюзивном интервью изданию Дугин подчеркнул, что либеральный глобализм, который скрывается под маской украинского нацизма, это абсолютное зло. Он приобретает отчетливые античеловеческие черты. Интервью Александра Дугина РИА Новости.
Александр Дугин: Наступление начинается
Градус дискуссии повысился, когда речь зашла об Иване Ильине. В этом случае общие оценки участников политической дискуссии оказались невозможны... В московском часовом поясе « Большая игра » выйдет в вечернем эфире в 23. Дискуссию Д. Новикова и А.
Публицист также отметил, что диалог между цивилизациями определит "новые правила человечества". Дуги н ука зал на необходимость услышать позиции каждой цивилизации "и серьезно отнестись к каждой культуре, каждой религии, каждой политической системе за пределами Запада", поскольку последний является "только частью человечества", а не его основой.
Философ, лидер Международного евразийского движения Александр Дугин в эфире НСН поделился своими претензиями к власти — чиновникам в целом и Путину в частности. И чем более власть внимательна к этим претензиям, тем более она устойчива и эффективна. Власть имеет все резоны слушать жалобы населения.
Необязательно отвечать, необязательно идти на поводу — это невозможно. Но внимать им это необходимо», — сказал он. Путин назвал «обоснованными» претензии граждан к власти Дугин подчеркнул, что каждый человек формирует претензии к власти исходя из сферы своей деятельности.
Помимо этого, активисты группы начали распространять свои листовки в РГГУ. Позднее они сообщили , что администрация вуза вызвала для разговора нескольких студентов, расклеивавших листовки, которых удалось найти с помощью записей с видеокамер. Активисты также опубликовали видеоролик с фрагментом выступления Дугина на заседании ученого совета, где философ выразил благодарность за идею открыть новый учебный центр на базе РГГУ. Главной задачей центра он назвал повышение квалификации для проректоров, которые занимаются идеологической работой. На момент написания материала, представители орггруппы не ответили на запрос RTVI о комментарии. Возглавляемый Дугиным учебный центр им. Он также заявил, что авторы петиции против создания центра действуют в интересах «украинской агентуры». Безбородов подтвердил «Коммерсанту», что руководство вуза потребовало объяснительные от студентов, которые распространяли листовки инициативной группы, так как внутренним распорядком РГГУ «запрещено развешивать на столбе объявления».
Александр Дугин 16 апреля опубликовал в своем телеграм-канале сообщение, в котором заявил, что деятельность центра не будет затрагивать студентов вуза. Ильина вообще не затрагивает.
Александр Дугин: Самое страшное, что может произойти в этой войне, — это мир
Но одно Александр Гельевич понимает точно — нужно бороться до конца. Не пропустите Когда и где состоится прощание с Дарьей Дугиной «Наш народ не сломить даже такими невыносимыми ударами. Они хотели подавить нашу волю кровавым террором против самых лучших и самых уязвимых из нас. Но они своего не добьются. Наша сердца жаждут не просто мести или возмездия, это слишком мелко, не по-русски. Нам нужна только наша Победа.
На ее алтарь положила свою девичью жизнь моя дочь. Так победите, пожалуйста!
И тут ни МИД, ни Захарова вообще ни при чём.
Сатановский хотел оскорбить Путина, но не решился. Соловьёв снял напряжение. Но это вершина айсберга.
Ничего не кончилось, ещё толком ничего и не начиналось. Начнётся и мало не покажется никому. Это очень серьёзно, потому что евреи, как и при большевиках, играют огромную роль и в современной российской политике.
Одни выберут Россию. Другие вынуждены будут пойти по пути Сатановского. А как искренне он призывал бомбить Запад.
Но Родина — это и вправду очень глубоко и важно. Важнее нет. И Родина у человека одна.
Возникает вопрос: для чего? Фото: Алексей Меринов Люди хотят иметь заработок, пенсию и спокойствие в будущем. А им предлагают вечный бой и бесконечное затягивание поясов в антиутопическом обществе, буквально разделённом по брахманическому принципу. Есть элита — и все остальные. И уже даже без надежды на построение хоть когда-нибудь светлого будущего. Запретить любую свободу слова, свободу передвижения, лишить права выбирать свою профессию и судьбу… Мне очень интересно, почему человека, который выступает против основных положений и принципов Российской Конституции, а именно их он и предлагает объявить вне закона, не только не привлекают к ответственности, а даже совсем наоборот: цитируют и прославляют? Мало того, многое из того, что говорит Дугин, через небольшой промежуток времени озвучивается уже с самых высоких трибун. Что это, как не попрание Основного Закона страны, который мы должны ценить и уважать, ибо даже Дмитрий Сергеевич Песков на днях сказал, что наша демократия самая демократичная в мире. Дугин мечтает переломить катастрофический тренд на падение рождаемости с помощью экстраординарных мер. Что это за чрезвычайные меры такие, сам Александр Гельевич не объясняет, но вполне можно предположить — отменить 131 статью УК РФ за изнасилование?
Принудительно поражать в правах тех, кто не родил? Массово оплодотворять? Живет ли сам Дугин в деревне без канализации и удобств, куда давно уже предлагает переселить все городское образованное население?
Это холодный факт. Два миллиарда мусульман входят в режим ненависти к Израилю и поддерживающему его односторонне и безоговорочно Западу. Это самое начало очень серьёзного процесса», - написал Дугин в своем телеграм-канале.
Со слов эксперта, глава ливанской военнизированной организации «Хезболла» шейх Насралла «мелькнул» на экранах на три секунды вместо выступления, но этого хватило, чтобы весь мир стал обсуждать его «мелькание». Но наши враги умеют цинично переводить удары от себя на других.