Новости в любом возрасте верно подметил

После того, как его жена ушла из жизни в возрасте 91 года, он испытывал огромную печаль и чувствовал себя очень одиноко. У Дэвисона и его жены не было детей и внуков, поэтому у него не было кого навестить. — Очередная проверка? — В любом случае победит Такеда. Всего ответов: 1. Правильный ответ. подметил роль прошоого в человеческой жизни. Перед вами уникальные пользователи соцсетей, которых отличает наблюдательность и умение смотреть на жизнь под иным углом. Удивительно, многие вещи. Следующее сообщение. Перейти в канал Настоящие новости Оренбурга.

Вот это верно подмечено

Кроме того, накопленные средства могут быть унаследованы наследниками. Однако недостатки накопительной пенсии заключаются в необходимости самостоятельно накапливать средства на пенсию, что может повлиять на текущий доход, а также в зависимости размера выплат от инвестиционного дохода фонда, который может колебаться. Решение о формировании накопительной пенсии должно быть индивидуальным для каждого человека. Необходимо учитывать финансовые возможности, склонность к риску и желаемый уровень жизни в пенсионном возрасте. В любом случае, информация о возможности досрочного выхода на пенсию благодаря накопительной системе является положительным фактором, который стоит учитывать при планировании своего будущего. По данным Пенсионного фонда России, на данный момент около 10 миллионов граждан формируют накопительную пенсию. В среднем, размер накоплений составляет около 80-120 тысяч рублей.

Белок помогает сжигать жир, уменьшает чувство голода, поддерживает энергию и мышечный рост, а также нормализует уровень сахара в крови. Ежедневная активность также важна для поддержания здоровья. Эксперт советует делать 8-12 тысяч шагов в день и постепенно увеличивать нагрузку. Тренировки помогают сохранить тонус и энергию.

И все же я сумел откатиться за ближайшее дерево и развернулся на земле, ожидая противников. Благо, автомат при падении я не выронил. Автоматная очередь взрыхлила землю прямо передо мной. Кажется, это конец. Бежать я не могу, вокруг враги. Минута-две и до меня доберутся.

Но ничего, твари, я постараюсь забрать с собой как можно больше тех, кто сунется первыми. Позиция была удобная, только вот боль в ноге сводила с ума, но я пока держался. Еще одного противника я подстрелил, когда он менял позицию, перебегая от дерева к дереву, а потом за меня взялись всерьез. Дымовые гранаты перекрыли мне весь обзор, застрекотали автоматные очереди, а потом рядом бахнуло так, что у меня заложило уши и, кажется, слегка контузило. И тут же из тьмы, как черти из коробочки, появились фигуры блоковцев. Я попытался вскинуть автомат и достать хотя бы кого-то, но не успел.

Первый же подскочивший вплотную боец пинком выбил оружие из моих рук, а потом коротко ударил мне в голову, и я на некоторое время отключился. Очнулся я быстро. Судя по ощущениям, прошло минут пять-семь. Но за это время меня уже вытащили на поляну, досмотрели, изъяв и нож, и пистолет, и окатили холодной водой, заставляя прийти в себя. Я открыл глаза. Надо мной склонился белый мужчина в форме оберст-лейтенанта сухопутных войск.

Лощеное, узкое, чисто выбритое лицо, аккуратная стрижка, крепкая фигура спортсмена. Понятно, немец. У них особое построение фраз и акцент, который ни с чем не спутаешь. Вечные враги. Ничего не меняется в этом мире. Я молчал.

А толку вести разговоры, скоро все так или иначе кончится. Лишь бы Степанов и Габуния не лезли в герои, а сделали, как я приказал, и увели бы танк подальше от леса. Мои руки были связаны, и глянуть на смарт-часы я не мог. Лейтенант удивился, но все же снизошел и сказал: — Без десьять минут половина второго. Я прикинул по времени. Если мое сообщение дошло до получателя, и тот отреагировал должным образом, с минуту на минуту должно начаться.

И тут же воздух загудел от звука приближающихся самолетов. Сообщение получено! Земля затряслась от мощных взрывов, меня подбросило в воздух, а навстречу уже шла огненная волна, которую было не остановить. Главное, они успели! А потом волна смела меня, прервав жизнь Никиты Коренева, капитана танковых войск… Глава 4 …Я вспомнил все, до последней детали, и даже момент собственной смерти. Не самое лучшее воспоминание, но главное, я понял — обратного пути нет, и эта новая жизнь — неожиданный подарок, за который я теперь должен судьбе.

Возвращение с того света оказалось приятным. Запах женщины — это первое, что я почувствовал. Это особый запах тепла, нежности, заботы, внимания… и тела, молодого и сочного. Потом ощутил легкое касание рук, пробежавшихся по моему телу, и только после этого открыл глаза. Вот и славно! Девушка посмотрела на меня неожиданно серьезно.

Физически слабый! И как только вас в цех взяли? Я возмутился было и попытался встать, но тут же рухнул обратно в койку. Медсестра сочувственно улыбнулась: — Лежи, Дима, отдыхай. Не делай резких движений, иначе можешь опять потерять сознание. Тебя принесли сюда уже беспамятного.

Но ничего, жить будешь. На вот, подкрепись… Девушка протянула мне кусок хлеба с самым настоящим отрезом сала поверх и стакан с чаем. Я аж слюной зашелся от одного предвкушения вкуса, но потом одумался. Она была хороша. Темноволосая, фигуристая, с пронзительными карими глазами, выразительными скулами, крутыми бедрами и небольшой грудью. Редкая природная красавица, которую улучшать — только портить.

Хотя, если представить ее в обтягивающем платье, в бриллиантах, мехах… будет еще эффектней, но пропадет то, что я видел в ней сейчас — естественность и чистота. Пришлось подчиниться и, сев на кушетке, схарчить бутерброд, запив его подслащенным чаем. От незамысловатой, но вкусной пищи, настроение моментально улучшилось. То ли гормоны в голову ударили, или была иная причина, но я смотрел на нее и не мог наглядеться. Она была прекрасна, словно само совершенство. И даже не осознавала этого.

В той прошлой жизни я не был женат, и постоянной подруги не имел, довольствуясь случайными связями. А теперь молодой организм перевозбудился, вне зависимости от сознания, а простыня, которой я до сих пор был прикрыт, вздыбилась, и Настя это заметила. Девушка вспыхнула, как свеча, и возмущенно выскочила из палаты. Молодая еще, неопытная. А я и рад был бы спрятать свое возбуждение, но никак не мог этого сделать. Все что получилось, это лечь обратно, отвернувшись к стенке.

Правда, было уже поздно, Настя обиделась. Мне было дико неудобно, но я же не виноват. Это все мое тело с его естественными природными реакциями. А тут такая мадемуазель — красавица и комсомолка! Никто бы не сдержался. И мысль о том, что она была возраста моей прабабушки или даже пра-прабабушки, ничего не меняла.

Ну и что, собственно, в этом такого. Не смотреть же на всех прохожих, как на давно жившие тени. Я в этом времени сейчас, и множить сущности не желаю. Получилось, как получилось. Осознал диспозицию, действуй! Так, ладно, это в сторону.

Мой сон, или не сон, а воспоминание, полностью вернувшее мне память о последнем дне, был настолько ярким и реалистичным, что сомневаться в его правдивости смысла не было. Теперь все стало четко и ясно: я — погиб там и возродился здесь. Вызвал, получается, огонь на себя… Что делать? Путь назад закрыт. Очевидно, моего старого тела больше нет. Сознание… или душа… или как назвать ту сущность, которую я привык считать своей личностью, выжила.

Это понятно. Но что дальше? Существовать в теле Димки? А что прикажете делать с послезнанием? Гитлер — ладно, это и так понятный враг. А другие, скрытые?

Впрочем, о чем я думаю. Кто я такой? По сути, обычный человек с самым простым набором исторических фактов. Я не знаю точно, в каком году произошло крещение Руси, и не скажу, когда казнили Николая II, но некоторые даты я все же помню. Полет Гагарина или, например, день рождения Ленина. Через некоторое время, успокоившись, я откинул простыню и тяжело поднялся с кушетки.

Голова слегка кружилась, но в целом, все было в порядке. Двухчасовой обморок, как ни странно, пошел мне на пользу, так что я чувствовал себя относительно сносно. Жаль только, что Настя… хм… Анастасия Павловна столь стремительно бежала прочь. Она мне понравилась. Ничего, представится случай, извинюсь еще раз. Одевшись и выйдя в коридор, я наткнулся на дремавшего у стены на кособоком табурете Леху.

Он тут же пробудился, радостно заулыбался и вскочил на ноги. Я лишь отмахнулся. А что сказать? Что еле ноги передвигаю? Прошел же как-то Димка медкомиссию на завод, уж не знаю, по блату или сам. И я не хотел подводить его, лишний раз выказывая слабость.

Наша смена давно кончилась, и мы, переодевшись, вышли с завода, оказавшись на улице Спартака — центральной улице Челябинска, которую позже в 1960 году переименуют в проспект Ленина — это я помнил из своей прошлой жизни. Давно стемнело, в это время года дни были короткими, а ночь наступала, казалось, мгновенно. Трамвай только что отъехал от остановки, громыхая и позвякивая, ждать следующий было долго, и мы пошли пешком по очищенному от снега тротуару. Леха жил в трех домах от меня, так что нам было по пути. Собственно, обычно они с Димкой и шастали по городу на пару, проводя почти все дни вместе — друзья, не разлей вода! Я посмотрел на него, как на предателя, и лишь покачал головой в ответ.

Ни за что! Хотя бы в память о Димке, я должен выполнять план — он так хотел стать полезным и нужным, что передал это желание и мне в наследство. Вот и прешь буром по жизни! Леха, насколько я знал, был парень правильный и с криминальным элементом никаких дел не имел. Удавил бы, гадов! Удивительно, но даже сейчас существовали и такие люди.

Хотя, чему, собственно, я удивляюсь? Всегда, в любые времена были герои и те, кто прячется за их спинами. Те, кто тащит страну вперед, надрываясь из последних сил, и другие, думающие исключительно о собственных интересах. Все еще действовало правительственное постановление, в котором говорилось, что уголовников брать на фронт можно лишь в том случае, если они осуждены в первый раз, либо имеют малые сроки заключения — до двух лет. Поэтому матерые рецидивисты, освободившиеся из мест не столь отдаленных, чувствовали себя достаточно вольготно и вовсе не стремились пополнить ряды Красной Армии. А уж где они брали средства на жизнь, было и так понятно.

Мы свернули с широкого проспекта и пошли дворами — так было быстрее. Я замерз, погода была суровая — столбик ртутного термометра, висевшего у проходной, показывал минус тридцать градусов. Леха тоже ежился от холода, было видно, что если бы не я, он побежал бы вперед и уже давно грелся бы в тепле дома. Проходя под аркой в один из дворов, я тут же дико пожалел, что решил срезать путь. Дорогу нам заступили трое, и еще двое вышли сзади, перекрыв пути к отступлению. Молодые, лет по пятнадцать-шестнадцать, обычная уличная шпана.

Лица наглые, взгляды оценивающие. Куда разбежались? Тот упал навзничь на спину, ничего не соображая. Леха вообще был в драках слаб. Один раз в жизни он сходил на тренировку в секцию бокса, там его поставили в ринг, надели на руки перчатки, выставили против него мелкого, но верткого паренька, и тот за тридцать секунда провел несколько ударов в голову и корпус, заставивших Алексея забыть о секции навсегда. Из Димки был тоже тот еще боец — даже похуже Лехи, но вот я кое-что соображал в рукопашке — все же мастер спорта по самбо, да и в октагон выходил многократно, — и выворачивать карманы перед шпаной не собирался.

Главное, чтобы непривычное к нагрузкам тело не подвело, да и мышцы не растянуты должным образом — опасно, можно повредить себе же. Короткий полушаг вперед и костяшками пальцев по кадыку главному, и пока он судорожно корчится, пытаясь вздохнуть, разворот и ногой в пах тому, кто сзади, а второму под колено. Минус три, и полминуты не прошло. Осталось двое, один из которых выхватил из кармана пальто нож, а второй достал самодельный кастет. Что же, сами решили свою судьбу, вам сейчас будет очень больно! Я сдернул с шеи шарф, в три оборота намотав его на правую руку, и тут же двинулся вперед, очень плавно, словно танцуя.

Тип с ножом попытался ударить, целя в печень, но я принял удар на руку, потом схватил его за отворот куртки и перебросил через бедро. Добить времени не оставалось, пришлось сцепиться с последним, метившим кастетом мне в голову. Принял предплечье в жесткий захват, потом дернул — раздался хруст, а парень завопил диким голосом. Кастет упал на снег. Я тут же вернулся к предыдущему противнику и вырубил его одним точным ударом в челюсть. За минуту я уложил пятерых, но не видел в этом ничего особенного.

Это были простые необученные парни, бить которых было бы даже стыдно, если бы они не напали первыми. Руки и знания любого профессионального бойца — это оружие, использовать которое нужно очень осторожно. Я старался не калечить, но и особо щадить отморозков желания не было. Каждому досталось по заслугам. Жить будут, и ладно. Автоматически я подобрал кастет и нож и сунул оба предмета в карман, после чего помог Лехе подняться, и мы бегом выбрались из арки во двор, оставив позади стонущих от боли гопников.

Проскочив двор насквозь, вышли на достаточно хорошо освещенную улицу, и только тут Леха, наконец, выдохнул, схватил меня за пальто, развернул к себе и спросил, удивленно глядя мне в глаза: — Ты только что свалил пятерых! Меньше вопросов — меньше ответов. Случайно получилось! Я этих знаю, видел пару раз, они частенько гоп-стопом промышляют. Настоящие бандиты, и драться умеют… а ты их, как щенков… одной левой! А они тебя?

Не найдут позже? Леша задумался, потом все же покачал головой. Да и кто я для них? Обычный пацан, — тут он замолк на некоторое время, а потом уже очень серьезным тоном добавил: — А вот тебя они теперь будут искать обязательно. Предлагаю в милицию пойти и все рассказать! Нам должны помочь!

Уж с кем я точно не хотел связываться, так это с представителями официальных органов. Не то, чтобы я чувствовал за собой вину за слегка покалеченных гопников — сами напросились, но все же давать объяснения, подписывать протоколы — нет, увольте. Да и привлекать лишний раз внимание к своей персоне совершенно незачем. Нужно пойти в милицию! Переживает за друга — это понятно. Вижу, что за себя не боится, только за меня.

Я видел, что Леша остался недоволен итогами разговора. Он так и не выяснил для себя, откуда у меня внезапно проявились бойцовские способности, и вариант с милицией я отклонил. Как бы мой приятель не стал думать чего лишнего. Надо придумать версию, объясняющую все странности в моем поведении. Мы шли молча, размышляя каждый о своем. До наших домов добрались без новых приключений, и когда Леша протянул мне руку на прощание, я крепко ее пожал и заговорщицким шепотом произнес: — Если тебе так интересно, я расскажу, где научился драться… и тебя могу научить, если хочешь!

Но только это будет нашей тайной! Глаза парня тут же разгорелись восторженным огнем. Авторитет мой, конечно, вырос за эти полчаса до недостижимых высот. Если на заводе я выглядел слабым и больным, то стычка с хулиганами перевернула все с ног на голову. Что скажешь? У нас же смена!

Я ненадолго задумался. Я же не спеша дошел до своего подъезда, поднялся на этаж и зашел в квартиру. Было шумно. Соседи опять о чем-то громко спорили на кухне. Пахло кипячеными простынями — тетя Варя опять затеяла стирку, поставив большую кастрюлю с постельным бельем на плиту и время от времени помешивая его длинными деревянными щипцами. Еще пахло кашей — видно, кто-то сумел получить немного крупы по карточке.

Я проскочил мимо кухни, стараясь остаться незамеченным. Соседи у меня были спокойные и непьющие, но болтать с ними сейчас мне совершенно не хотелось. День выдался тяжелым, и все, о чем я мечтал — завалиться в постель и проспать до утра. Повезло, меня не увидели, иначе обязательно остановили бы и поинтересовались заводскими успехами. Тети Зины опять не было дома, видно ей вновь пришлось заночевать на своем рабочем месте. Его создали на базе эвакуированных с запада страны предприятий: Тульского, Калининского, Харьковского и Ворошиловградского.

Из десяти тысяч рабочих, почти две трети составляли женщины, остальные в большинстве были подростками от тринадцати лет и старше. Станки и оборудование размещали прямо в аудиториях учебных корпусов, на месте проводя инструктаж. Для бригадиров, технологов, начальников цехов действовал казарменный режим работы, так что тетя Зина, у которой в подчинении было несколько сотен человек, частенько по несколько суток пропадала на производстве. В доставшихся мне воспоминаниях Димы, тетка представлялась женщиной суровой, но справедливой. Могла и по шее огреть, если что не так, а могла и приласкать. Своих детей у нее не было, и всю нерастраченную материнскую любовь она отдавала племяннику.

И все же, хорошо, что наша встреча отложится минимум до завтрашнего дня. Тетя Зинаида была женщиной умной и вполне могла обратить внимание на малейшие несуразности в моем изменившемся поведении. Я все же еще не слишком-то хорошо вжился в свою новую роль и запросто мог выдать нечто неестественное для этого времени. Уж лучше я отлежусь до завтра, соберусь с мыслями, а потом и экзамен общения с теткой сдам. И что сказать Лехе по поводу моих новообретенных умений драться, я тоже придумал. Надеюсь, он поверит.

Леха вообще был человеком доверчивым, открытым миру и подвоха от меня не ждал, и я собирался этими его прекрасными качествами нагло воспользоваться. С такими планами я лег в постель. Для первого дня, проведенного в прошлом, событий оказалось более чем достаточно, чтобы мгновенно погрузиться в глубокий сон, к счастью, на этот раз без сновидений. Глава 5 Будильник завести я забыл, но встал, как по сигналу, ровно в шесть утра. И тут же, только открыв глаза, наткнулся взглядом на усталую, рано состарившуюся женщину лет сорока на вид. Она стояла в двух шагах от кровати и держала в руках мои вчерашние приобретения — кастет и раскладной нож, которые она добыла, очевидно, из кармана моего пальто.

Смею тебя разочаровать, ее ты сегодня не повстречаешь! Потом, после победы, быть может… Я даже слегка растерялся, соображая, что ответить, и лишь потряс головой, прогоняя остатки сна. Тетя Зина отличалась особым чувством юмора, понятным не всякому, и я только лишь стал постепенно к нему приобщаться. Как видно, многодневная смена закончилась, и тетка пришла домой отдохнуть, но тут между делом наткнулась на добытое мною оружие, и, разумеется, заинтересовалась им. Она продемонстрировала для наглядности крепкий, мозолистый кулак. Самое главное, я на сто процентов знал, что тетя сдержит свое слово.

Она была быстра в решениях, и, не задумываясь, отходила бы меня розгами, если бы посчитала это необходимым. Тетка чуть прищурилась — а это был плохой знак, и я затараторил быстрее: — Напали, пока домой шли… несколько их было, а нас двое — я, да Лешка. Отбились кое-как, отобрали кое-что!.. Так я и знал, тетку не проведешь. Это Леха, простая душа, верит во все, что скажешь, а тетка — старой закалки, раскусит меня в миг, как орех стальным зубом.

Обещаем, вы не натолкнетесь на непонимание и агрессию со стороны модераторов и администрации. Мы всегда вам рады! Контактные данные редакции для государственных органов в том числе, для Роскомнадзора : Эл. Любое воспроизведение материалов сайта без разрешения редакции воспрещается.

В любом возрасте существует своя прелесть. К примеру, 51 год без остатка на 17 делится…

"Вредные советы" от Минздрава: congregatio — LiveJournal	подметил роль прошоого в человеческой жизни. Похожие вопросы.
Фидель верно подметил	— Это ты верно подметил про границу миров.
Вот это верно подмечено	Последние новости. Изготовим мебель в СПб. Шкаф-купе, прихожую, гардеробную и т.д. Портфолио наших работ по категориям смотрите.
Русский язык ВПР 8 класс (задание 11) — Педагогический портал «Тривиум», задание 14493	новости, используя союзы:(В) следстви_(пожара, неурожая, гололедицы и др).

верно подмечено!

это еще дядюшка Оруэлл подметил. Последние мировые новости. Главные новости и события, происходящие в мире, эксклюзивные материалы и мнения экспертов. Верно подмечено в чувства 1) в любом возрасте 2) верно подметил 3) группы подростков 4) служба 1) жить долго 2) понять характер 3) многие думают 4) окружающая среда.

10 высказываний выдающихся людей, которые изменят твой взгляд на привычные вещи

Когда ее орали в тысячу глоток, под топот ног, впечатление получалось устрашающее. Она полюбилась пролам и уже теснила на ночных улицах до сих пор популярную «Давно уж нет мечтаний». Дети Парсонса исполняли ее в любой час дня и ночи, убийственно, на гребенках. Теперь вечера Уинстона были загружены еще больше. Отряды добровольцев, набранные Парсонсом, готовили улицу к Неделе ненависти, делали транспаранты, рисовали плакаты, ставили на крышах флагштоки, с опасностью для жизни натягивали через улицу проволоку для будущих лозунгов. Парсонс хвастал, что дом «Победа» один вывесит четыреста погонных метров флагов и транспарантов. Он был в своей стихии и радовался, как дитя. Благодаря жаре и физическому труду он имел полное основание переодеваться вечером в шорты и свободную рубашку. Он был повсюду одновременно — тянул, толкал, пилил, заколачивал, изобретал, по-товарищески подбадривал и каждой складкой неиссякаемого тела источал едко пахнущий пот. Вдруг весь Лондон украсился новым плакатом.

Без подписи: огромный, в три-четыре метра, евразийский солдат с непроницаемым монголоидным лицом и в гигантских сапогах шел на зрителя с автоматом, целясь от бедра. Где бы ты ни стал, увеличенное перспективой дуло автомата смотрело на тебя. Эту штуку клеили на каждом свободном месте, на каждой стене, и численно она превзошла даже портреты Старшего Брата. У пролов, войной обычно не интересовавшихся, сделался, как это периодически с ними бывало, припадок патриотизма. И, словно для поддержания воинственного духа, ракеты стали уничтожать больше людей, чем всегда. Одна угодила в переполненный кинотеатр в районе Степни и погребла под развалинами несколько сот человек. На похороны собрались все жители района; процессия тянулась несколько часов и вылилась в митинг протеста. Другая ракета упала на пустырь, занятый под детскую площадку, и разорвала в клочья несколько десятков детей. Снова были гневные демонстрации, жгли чучело Голдстейна, сотнями срывали и предавали огню плакаты с евразийцем; во время беспорядков разграбили несколько магазинов; потом разнесет слух, что шпионы наводят ракеты при помощи радиоволн, — у старой четы, заподозренной в иностранном происхождении, подожгли дом, и старики задохнулись в дыму.

В комнате над лавкой мистера Чаррингтона Джулия и Уинстон ложились на незастланную кровать и лежали под окном голые из-за жары. Крыса больше не появлялась, но клоп плодился в тепле ужасающе. Их это не трогало. Грязная ли, чистая ли, комната была раем. Едва переступив порог, они посыпали все перцем, купленным на черном рынке, скидывали одежду и, потные, предавались любви; потом их смаривало, а проснувшись, они обнаруживали, что клопы воспряли и стягиваются для контратаки. Четыре, пять, шесть... Уинстон избавился от привычки пить джин во всякое время дня. И как будто не испытывал в нем потребности. Он пополнел, варикозная язва его затянулась, оставив после себя только коричневое пятно над щиколоткой; прекратились и утренние приступы кашля.

Процесс жизни перестал быть невыносимым; Уинстона уже не подмывало, как раньше, скорчить рожу телекрану или выругаться во весь голос. Теперь, когда у них было надежное пристанище, почти свой дом, не казалось лишением даже то, что приходить сюда они могут только изредка и на каких-нибудь два часа. Важно было, что у них есть эта комната над лавкой старьевщика. Знать, что она есть и неприкосновенна, — почти то же самое, что находиться в ней. Комната была миром, заказником прошлого, где могут бродить вымершие животные. Мистер Чаррингтон тоже вымершее животное, думал Уинстон. По дороге наверх он останавливался поговорить с хозяином. Старик, по-видимому, редко выходил на улицу, если вообще выходил; с другой стороны, и покупателей у него почти не бывало. Незаметная жизнь его протекала между крохотной темной лавкой и еще более крохотной кухонькой в тылу, где он стряпал себе еду и где стоял среди прочих предметов невероятно древний граммофон с огромнейшим раструбом.

Старик был рад любому случаю поговорить. Длинноносый и сутулый, в толстых очках и бархатном пиджаке, он бродил среди своих бесполезных товаров, похожий скорее на коллекционера, чем на торговца. С несколько остывшим энтузиазмом он брал в руку тот или иной пустяк — фарфоровую затычку для бутылки, разрисованную крышку бывшей табакерки, латунный медальон с прядкой волос неведомого и давно умершего ребенка, — не купить предлагая Уинстону, а просто полюбоваться. Беседовать с ним было все равно что слушать звон изношенной музыкальной шкатулки. Он извлек из закоулков своей памяти еще несколько забытых детских стишков. Один был: «Птицы в пироге», другой про корову с гнутым рогом, а еще один про смерть малиновки. Но ни в одном стихотворении он не мог припомнить больше двух-трех строк. Они с Джулией понимали — и, можно сказать, все время помнили, — что долго продолжаться это не может. В иные минуты грядущая смерть казалась не менее ощутимой, чем кровать под ними, и они прижимались друг к другу со страстью отчаяния — как обреченный хватает последние крохи наслаждения за пять минут до боя часов.

Впрочем, бывали такие дни, когда они тешили себя иллюзией не только безопасности, но и постоянства. Им казалось, что в этой комнате с ними не может случиться ничего плохого. Добираться сюда трудно и опасно, но сама комната — убежище. С похожим чувством Уинстон вглядывался однажды в пресс-папье: казалось, что можно попасть в сердцевину стеклянного мира и, когда очутишься там, время остановится. Они часто предавались грезам о спасении. Удача их не покинет, и роман их не кончится, пока они не умрут своей смертью. Или Кэтрин отправится на тот свет, и путем разных ухищрений Уинстон с Джулией добьются разрешения на брак. Или они вместе покончат с собой. Или скроются: изменят внешность, научатся пролетарскому выговору, устроятся на фабрику и, никем не узнанные, доживут свой век на задворках.

Оба знали, что все это ерунда. В действительности спасения нет. Реальным был один план — самоубийство, но и его они не спешили осуществить. В подвешенном состоянии, день за днем, из недели в неделю тянуть настоящее без будущего велел им непобедимый инстинкт — так легкие всегда делают следующий вдох, покуда есть воздух. А еще они иногда говорили о деятельном бунте против партии — но не представляли себе, с чего начать. Даже если мифическое Братство существует, как найти к нему путь? Как ни странно, Джулия не сочла эту идею совсем безумной. Она считала само собой разумеющимся, что каждый человек, почти каждый, тайно ненавидит партию и нарушит правила, если ему это ничем не угрожает. Но она отказывалась верить, что существует и может существовать широкое организованное сопротивление.

Рассказы о Голдстейне и его подпольной армии — ахинея, придуманная партией для собственной выгоды, а ты должен делать вид, будто веришь. Невесть сколько раз на партийных собраниях и стихийных демонстрациях она надсаживала горло, требуя казнить людей, чьих имен никогда не слышала и в чьи преступления не верила ни секунды. Когда происходили открытые процессы, она занимала свое место в отрядах Союза юных, с утра до ночи стоявших в оцеплений вокруг суда, и выкрикивала с ними: «Смерть предателям! При этом очень смутно представляла себе, кто такой Голдстейн и в чем состоят его теории. Она выросла после революции и по молодости лет не помнила идеологические баталии пятидесятых и шестидесятых годов. Независимого политического движения она представить себе не могла; да и в любом случае партия неуязвима. Партия будет всегда и всегда будет такой же. Противиться ей можно только тайным неповиновением, самое большее — частными актами террора: кого-нибудь убить, что-нибудь взорвать. В некоторых отношениях она была гораздо проницательнее Уинстона и меньше подвержена партийной пропаганде.

Однажды, кода он обмолвился в связи с чем-то о войне с Евразией, Джулия ошеломила его, небрежно сказав, что, по ее мнению, никакой войны нет. Ракеты, падающие на Лондон, может быть, пускает само правительство, «чтобы держат людей в страхе». Ему такая мысль просто не приходила в голову. А один раз он ей даже позавидовал: когда она сказала, что на двухминутках ненависти самое трудное для нее — удержаться от смеха. Но партийные идеи она подвергала сомнению только тогда, когда они прямо затрагивали ее жизнь. Зачастую она готова была принять официальный миф просто потому, что ей казалось не важным, ложь это или правда. Например, она верила, что партия изобрела самолет, — так ее научили в школе. Когда Уинстон был школьником — в конце 50-х годов, — партия претендовала только на изобретение вертолета; десятью годами позже, когда в школу пошла Джулия, изобретением партии стал уже и самолет; еще одно поколение — и она изобретет паровую машину. Когда он сказал Джулии, что самолеты летали до его рождения и задолго до революции, ее это нисколько не взволновало.

В конце концов какая разница, кто изобрел самолет? Но больше поразило его другое: как выяснилось из одной мимоходом брошенной фразы, Джулия не помнила, что четыре года назад у них с Евразией был мир, а война — с Остазией. Правда, войну она вообще считала мошенничеством; но что противник теперь другой, она даже не заметила. Его это немного испугало. Самолет изобрели задолго до ее рождения, но враг-то переменился всего четыре года назад, она была уже вполне взрослой. Он растолковывал ей это, наверное, четверть часа. В конце концов ему удалось разбудить ее память, и она с трудом вспомнила, что когда-то действительно врагом была не Евразия, а Остазия. Но отнеслась к этому безразлично. Иногда он рассказывал ей об отделе документации, о том, как занимаются наглыми подтасовками.

Ее это не ужасало. Пропасть под ее ногами не разверзалась оттого, что ложь превращают в правду. Он рассказал ей о Джонсе, Аронсоне и Резерфорде, о том, как в руки ему попал клочок газеты — потрясающая улика. На Джулию и это не произвело впечатления. Она даже не сразу поняла смысл рассказа. Они были членами внутренней партии. Кроме того, они гораздо старше меня. Это люди старого времени, дореволюционного. Я их и в лицо-то едва знал.

Кого-то все время убивают, правда? Он попытался объяснить. Дело не только в том, что кого-то убили. Ты понимаешь, что прошлое начиная со вчерашнего дня фактически отменено? Если оно где и уцелело, то только в материальных предметах, никак не привязанных к словам, — вроде этой стекляшки. Ведь мы буквально ничего уже не знаем о революции и дореволюционной жизни. Документы все до одного уничтожены или подделаны, все книги исправлены, картины переписаны, статуи, улицы и здания переименованы, все даты изменены. И этот процесс не прерывается ни на один день, ни на минуту. История остановилась.

Нет ничего, кроме нескончаемого настоящего, где партия всегда права. Я знаю, конечно, что прошлое подделывают, но ничем не смог бы это доказать — даже когда сам совершил подделку. Как только она совершена, свидетельства исчезают. Единственное свидетельство — у меня в голове, но кто поручится, что хоть у одного еще человека сохранилось в памяти то же самое? Только в тот раз, единственный раз в жизни, я располагал подлинным фактическим доказательством — после событий, несколько лет спустя. Но если бы такое произошло сегодня, я бы сохранил. Ну сохранил ты его — и что бы ты сделал? Но это было доказательство. И кое в ком поселило бы сомнения — если бы я набрался духу кому-нибудь его показать.

Я вовсе не воображаю, будто мы способны что-то изменить при нашей жизни. Но можно вообразить, что там и сям возникнут очажки сопротивления — соберутся маленькие группы людей, будут постепенно расти и, может быть, даже оставят после себя несколько документов, чтобы прочло следующее поколение и продолжило наше дело. Меня интересуем мы. Шутка показалась Джулии замечательно остроумной, и она в восторге обняла его. Хитросплетения партийной доктрины ее не занимали совсем. Когда он рассуждал о принципах ангсоца, о двоемыслии, об изменчивости прошлого и отрицании объективной действительности, да еще употребляя новоязовские слова, она сразу начинала скучать, смущалась и говорила, что никогда не обращала внимания на такие вещи. Ясно ведь, что все это чепуха, так зачем волноваться? Она знает, когда кричать «ура» и когда улюлюкать, — а больше ничего не требуется. Если он все-таки продолжал говорить на эти темы, она обыкновенно засыпала, чем приводила его в замешательство.

Она была из тех людей, которые способны заснуть в любое время и в любом положении. Беседуя с ней, он понял, до чего легко представляться идейным, не имея даже понятия о самих идеях. В некотором смысле мировоззрение партии успешнее всего прививалось людям, не способным его понять. Они соглашаются с самыми вопиющими искажениями действительности, ибо не понимают всего безобразия подмены и, мало интересуясь общественными событиями, не замечают, что происходит вокруг. Непонятливость спасает их от безумия. Они глотают все подряд, и то, что они глотают, не причиняет им вреда, не оставляет осадка, подобно тому как кукурузное зерно проходит непереваренным через кишечник птицы. VI Случилось наконец. Пришла долгожданная весть. Всю жизнь, казалось ему, он ждал этого события.

Он шел по длинному коридору министерства и, приближаясь к тому месту, где Джулия сунула ему в руку записку, почувствовал, что по пятам за ним идет кто-то, — кто-то крупнее его. Неизвестный тихонько кашлянул, как бы намереваясь заговорить. Уинстон замер на месте, обернулся. Наконец-то они очутились с глазу на глаз, но Уинстоном владело как будто одно желание — бежать. Сердце у него выпрыгивало из груди. Заговорить первым он бы не смог. Насколько я понимаю, ваш интерес к новоязу — научного свойства? К Уинстону частично вернулось самообладание. Это не моя специальность.

В практической разработке языка я никогда не принимал участия. Недавно я разговаривал с одним вашим знакомым — определенно специалистом. Не могу сейчас вспомнить его имя. Сердце Уинстона опять заторопилось. Сомнений нет — речь о Сайме. Но Сайм не просто мертв, он отменен — нелицо. Даже завуалированное упоминание о нем смертельно опасно. Поправил на носу очки — как всегда, в этом жесте было что-то обезоруживающее, дружелюбной. Потом продолжал: — Я, в сущности, вот что хотел сказать: в вашей статье я заметил два слова, которые уже считаются устаревшими.

Но устаревшими они стали совсем недавно. Вы видели десятое издание словаря новояза? У нас в отделе документации пока пользуются девятым. Но сигнальные экземпляры уже разосланы. У меня есть. Вам интересно было бы посмотреть? Сокращение количества глаголов... Давайте подумаем. Прислать вам словарь с курьером?

Боюсь, я крайне забывчив в подобных делах. Может, вы сами зайдете за ним ко мне домой — в любое удобное время? Я дам вам адрес. Они стояли перед телекраном. Прямо под телекраном, в таком месте, что наблюдающий на другом конце легко прочел бы написанное, он набросал адрес, вырвал листок и вручил Уинстону. Он ушел, оставив Уинстона с листком бумаги, который на этот раз можно было не прятать. Тем не менее Уинстон заучил адрес и несколькими часами позже бросил листок в гнездо памяти вместе с другими бумагами. Разговаривали они совсем недолго. И объяснить эту встречу можно только одним.

Иного способа не было: выяснить, где человек живет, можно, лишь спросив об этом прямо. Адресных книг нет. Возможно, в словаре будет спрятана записка. Во всяком случае, ясно одно: заговор, о котором Уинстон мечтал, все-таки существует и Уинстон приблизился к нему вплотную. Завтра явится или будет долго откладывать — он сам не знал. То, что сейчас происходит, — просто развитие процесса, начавшегося сколько-то лет назад. Первым шагом была тайная нечаянная мысль, вторым — дневник. От мыслей он перешел к словам, а теперь от слов к делу. Последним шагом будет то, что произойдет в министерстве любви.

С этим он примирился. Конец уже содержится в начале. Но это пугало; точнее, он как бы уже почуял смерть, как бы стал чуть менее живым. Чувство было такое, будто он ступил в сырую могилу; он и раньше знал, что могила недалеко и ждет его, но легче ему от этого не стало. VII Уинстон проснулся в слезах. Джулия сонно привалилась к нему и пролепетала что-то невнятное, может быть: «Что с тобой? Слишком сложно: не укладывалось в слова. Тут был и сам по себе сон, и воспоминание, с ним связанное, — оно всплыло через несколько секунд после пробуждения. Он снова лег, закрыл глаза, все еще налитый сном...

Это был просторный, светозарный сон, вся его жизнь раскинулась перед ним в этом сне, как пейзаж летним вечером после дождя. Происходило все внутри стеклянного пресс-папье, но поверхность стекла была небосводом, и мир под небосводом был залит ясным мягким светом, открывшим глазу бескрайние дали. Кроме того, мотивом сна — и даже его содержанием — был жест материнской руки, повторившийся тридцать лет спустя в кинохронике, где еврейка пыталась загородить маленького мальчика от пуль, а потом вертолет разорвал обоих в клочья. Во сне он вспомнил, как в последний раз увидел мать, а через несколько секунд после пробуждения восстановилась вся цепь мелких событий того дня. Наверное, он долгие годы отталкивал от себя это воспоминание. К какому времени оно относится, он точно не знал, но лет ему было тогда не меньше десяти, а то и все двенадцать. Отец исчез раньше; намного ли раньше, он не помнил. Лучше сохранились в памяти приметы того напряженного и сумбурного времени: паника и сидение на станции метро по случаю воздушных налетов, груды битого кирпича, невразумительные воззвания, расклеенные на углах, ватаги парней в рубашках одинакового цвета, громадные очереди у булочных, пулеметная стрельба вдалеке и, в первую голову, вечная нехватка еды. Он помнил, как долгими послеполуденными часами вместе с другими ребятами рылся в мусорных баках и на помойках, отыскивая хряпу, картофельные очистки, а то и заплесневелую корку, с которой они тщательно соскабливали горелое; как ждали грузовиков с фуражом, ездивших по определенному маршруту: на разбитых местах дороги грузовик подбрасывало, иногда высыпалось несколько кусочков жмыха.

Когда исчез отец, мать ничем не выдала удивления или отчаяния, но как-то вдруг вся переменилась. Из нее будто жизнь ушла. Даже Уинстону было видно, что она ждет чего-то неизбежного. Дома она продолжала делать всю обычную работу — стряпала, стирала, штопала, стелила кровать, подметала пол, вытирала пыль, — только очень медленно и странно, без единого лишнего движения, словно оживший манекен. Ее крупное красивое тело как бы само собой впадало в неподвижность. Часами она сидела на кровати, почти не шевелясь, и держала на руках его младшую сестренку — маленькую, болезненную, очень тихую девочку двух или трех лет, от худобы похожую лицом на обезьянку. Иногда она обнимала Уинстона и долго прижимала к себе, не произнося ни слова. Он понимал, несмотря на свое малолетство и эгоизм, что это как-то связано с тем близким и неизбежным, о чем она никогда не говорит. Он помнил их комнату, темную душную комнату, половину которой занимала кровать под белым стеганым покрывалом.

В комнате был камин с газовой конфоркой, полка для продуктов, а снаружи, на лестничной площадке, — коричневая керамическая раковина, одна на несколько семей. Он помнил, как царственное тело матери склонялось над конфоркой — она мешала в кастрюле. Но лучше всего помнил непрерывный голод, яростные и безобразные свары за едой. Он ныл и ныл, почему она не дает добавки, он кричал на нее и скандалил даже голос свой помнил — голос у него стал рано ломаться и время от времени он вдруг взревывал басом или бил на жалость и хныкал, пытаясь добиться большей доли. Мать с готовностью давала ему больше. Он принимал это как должное: ему, «мальчику», полагалось больше всех, но, сколько бы ни дала она лишнего, он требовал еще и еще. Каждый раз она умоляла его не быть эгоистом, помнить, что сестренка больна и тоже должна есть, — но без толку. Когда она переставала накладывать, он кричал от злости, вырывал у нее половник и кастрюлю, хватал куски с сестриной тарелки. Он знал, что из-за него они голодают, но ничего не мог с собой сделать; у него даже было ощущение своей правоты.

Его как бы оправдывал голодный бунт в желудке. А между трапезами, стоило матери отвернуться, тащил из жалких припасов на полке. Однажды им выдали по талону шоколад. Впервые за несколько недель или месяцев. Он ясно помнил эту драгоценную плиточку. Две унции тогда еще считали на унции на троих. Шоколад, понятно, надо было разделить на три равные части. Вдруг, словно со стороны, Уинстон услышал свой громкий бас: он требовал все. Мать сказала: не жадничай.

Начался долгий, нудный спор, с бесконечными повторениями, криками, нытьем, слезами, уговорами, торговлей. Сестра, вцепившись в мать обеими ручонками, совсем как обезьяний детеныш, оглядывалась на него через плечо большими печальными глазами. В конце концов мать отломила от шоколадки три четверти и дала Уинстону, а оставшуюся четверть — сестре. Девочка взяла свой кусок и тупо смотрела на него, может быть, не понимая, что это такое. Уинстон наблюдал за ней. Потом подскочил, выхватил у нее шоколад и бросился вон. Отдай сестре шоколад! Он остановился, но назад не пошел. Мать не сводила с него тревожных глаз.

Даже сейчас она думала о том же, близком и неизбежном... Сестра поняла, что ее обидели, и слабо заплакала. Мать обхватила ее одной рукой и прижала к груди. По этому жесту он как-то догадался, что сестра умирает. Он повернулся и сбежал по лестнице, держа в кулаке тающую шоколадку. Матери он больше не видел. Когда он проглотил шоколад, ему стало стыдно, и несколько часов, покуда голод не погнал его домой, он бродил по улицам. Когда он вернулся, матери не было. В ту пору такое уже становилось обычным.

Из комнаты ничего не исчезло, кроме матери и сестры. Одежду не взяли, даже материно пальто. Он до сих пор не был вполне уверен, что мать погибла. Не исключено, что ее лишь отправили в каторжный лагерь. Что до сестры, то ее могли поместить, как и самого Уинстона, в колонию для беспризорных эти «воспитательные центры» возникли в результате гражданской войны , или с матерью в лагерь, или просто оставили где-нибудь умирать. Сновидение еще не погасло в голове — особенно обнимающий, охранный жест матери, в котором, кажется, и заключался весь его смысл. На память пришел другой сон, двухмесячной давности.

Кcтaти, и мы c тoбoй кoгдa-нибудь мoжeм этим зaбoлeть. Я хoчу жить cпoкoйнo. Пoнимaeшь ты этo, или нeт? Я имeю пpaвo пoжить cпoкoйнo? Мы c тoбoй дoлжны пpoйти этo иcпытaниe дo кoнцa. Oнo дaнo нe пpocтo тaк. Я, кaк нacтoящaя жeнщинa, дoлжнa вceми cpeдcтвaми зaщищaть cвoй oчaг. И я eгo буду зaщищaть. Кaждый мecяц. Eй тaм будeт лучшe, пoйми этo. Зa нeй будeт cлeдить нecкoлькo пap глaз, eё будут кopмить тeм, чтo нужнo пoжилым людям. Oнa eщё и cпacибo нaм cкaжeт. Вoт увидишь, cкaжeт. Тут я нa нeё opу кaк дуpнaя, a тaм paбoтaют cпeциaльныe люди, у кoтopых нe нepвы, a cтaльныe кaнaты. A мoи нepвы ужe нa пpeдeлe. Хвaтит угoвapивaть мeня. Я нe peбёнoк. Я ужe нaвoдилa кoe-кaкиe cпpaвки, и знaю, c чeгo нaдo нaчинaть - Хopoшo - oпять кивнул Cтeпaн.

Выплаты будут производиться до тех пор, пока не начнется выплата страховой пенсии, которая финансируется из государственного бюджета. С 2024 года вводятся новые правила информирования граждан о наличии пенсионных накоплений. Теперь такую информацию будут предоставлять не только Социальный фонд России, но и негосударственные пенсионные фонды. Это позволит большему количеству россиян узнать о своих накоплениях и воспользоваться возможностью досрочного выхода на пенсию. Преимущества накопительной пенсии включают возможность досрочного выхода на пенсию на 5-10 лет раньше и наличие дополнительного источника дохода, который не зависит от инфляции. Кроме того, накопленные средства могут быть унаследованы наследниками. Однако недостатки накопительной пенсии заключаются в необходимости самостоятельно накапливать средства на пенсию, что может повлиять на текущий доход, а также в зависимости размера выплат от инвестиционного дохода фонда, который может колебаться.

Там-то я и обнаружил рукопись, невероятным образом затесавшуюся в архив. На вид ничего интересного — серая пожухлая тетрадная обложка, имя автора отсутствует, лишь странное название, подписанное карандашом, «У-шу», и ничего более. Я прихватил ее, скорее, до кучи, в довесок к зачитанным на сто раз до дыр «Войне миров» Уэллса и «Пятнадцатилетнему капитану» Жюля Верна. Видно, тетрадь случайно поместили в раздел «Здоровье», и там оставили. Открыв дома первую страницу, и вчитавшись в текст, я понял, что мне досталась настоящее сокровище. Это был вольный перевод с китайского очень старого трактата, причем в рукописном варианте, и каким образом он попал в детскую библиотеку, было загадкой. Однако методика там была описана достаточно хорошо и, что самое главное, имелись картинки. Я даже не придумал эту историю сам, так все и было на самом деле. Димка, и правда, нашел ценную книгу и пытался ее изучить и освоить. Вот только ему не хватило времени и базовой физической подготовки. Я же как бы воплотил в жизнь именно то, что он пытался достичь — умение защитить себя и своих близких. Я сам тебя научу! Кунг-фу, джиу-джитсу, боевое самбо, рукопашный бой, и еще много других видов боевых искусств — все это очень далеко от окружающей действительности, от морозного солнца, от завода, где собирают танки для фронта. Но нам требовался зал, время и тренер. Ладно, лучший тренер для Лехи — это я сам. А вот с остальным проблемы. Леша, своими глазами видевший вчера результат «книжного обучения», восторженно потряс мою руку. Век благодарить буду! И это притом, что он видел Диму практически каждый день, и подобные самостоятельные занятия просто не могли бы укрыться от его внимания. Вот так рождаются легенды! Нужно подыскать место, где будем проводить тренировки, натаскаем туда старых матрацев, и начнем, хоть завтра. Мы лихо двигались в сторону завода, пребывая в отличном настроении. И погода соответствовала. Столбик термометра поднялся за ночь до минус двадцати, а это для коренного челябинца — сущая ерунда. Главное, тепло одеться. Воздух был сухой, и мороз не слишком-то и чувствовался. Зато настроение было отличным! На самом же деле, пробудившись с утра, я почувствовал невероятный прилив сил, которого вчера точно не было. Словно бы за ночь тело Димы набралось энергии, слегка излечилось, стало крепче и сильнее. Голова уже не кружилась, я шел быстрым, широким шагом, не отставая от шустрого Леши. На улице было еще достаточно темно, ведь мы вышли раньше обычного. Если вчера можно было разглядеть и людей, и дома, то сейчас разобрать что-либо с десяти шагов было почти невозможно. Конечно, город не спал и ночью. Мимо проехал военный патруль, уже трудились дворники. Мы прошли мимо продуктового магазина и свернули направо, миновав ворота, где задом к разгрузочной площадке приткнулся грузовик с надписью «Хлеб» на боку, за которым суетилось несколько человек, разгружая товар, а рядом с машиной стоял худощавый мужчина в овчинном полушубке. Я глянул на него мимолетно, он как раз в тот момент прикуривал папиросу. Пройдя шагов двадцать, я резко остановился. До меня внезапно дошло! Пальцы того мужчины у грузовика, которые на пару мгновений осветила спичка, были в синих наколках. Быть такого не могло, чтобы в столь опасное и голодное время бывшего зэка допустили к перевозке продуктов. Да и хлеб обычно развозят, начиная с четырех утра, а сейчас уже половина седьмого. А что если эти люди не разгружали, а загружали грузовик? А тип с наколками на пальцах приглядывал за тем, чтобы все вокруг было спокойно. Получается… происходит грабеж? Стоит ли влезать в это дело? Или лучше пройти мимо, сделав вид, что ничего не заметил. К тому же, так ли я уверен в своих выводах? Нет, вовсе не уверен. Вполне может быть, я ошибаюсь и сейчас только зря подниму панику и выставлю себя на смех. И все же… просто так уйти… Димка бы так не поступил. Он бы решил, что пусть над ним лучше посмеются, чем из-за его бездействия пострадают люди. Обязательно с оружием! Скажешь, продовольственный грабят! Зови людей на помощь! Я же повернул обратно. Стоять и ждать нельзя, преступники за это время могут успеть скрыться. И ищи их потом, как ветра в поле. Город большой, и у них наверняка продуман план отступления. В карманах я нащупал кастет и нож. Последний, пожалуй, мне не нужен, а вот кастет пригодится. Я сунул варежки за пазуху, и нацепил кастет на пальцы правой руки. Как раз в этот момент я вновь поравнялся с воротами. Погрузка еще продолжалась, а худой все так же курил в кулак, поглядывая по сторонам и переступая с ноги на ногу. Заметив, что я остановился, он нахмурился и напрягся, но разглядев меня, чуть расслабился. Я — обычный пацан, вовсе не опасный на вид. Вот только я не уходил и продолжал пялиться. Через полминуты худой не выдержал и направился в мою сторону. Увидев его вблизи, я точно уверился в своих подозрениях. Это же надо случиться такому невезению. Вчера вечером мелкие хулиганы, а сегодня матерые грабители. Худой непроизвольно поднял левую руку чуть вверх, при этом его карман слегка оттопырился и я заметил торчащую оттуда рукоять револьвера. Смутные остатки сомнений исчезли. Я был прав, передо мной стоял опасный, вооруженный преступник! А значит поступать с ним можно безо всякой жалости, в соответствии с законами военного времени. За эти мгновения я преодолел разделяющие нас несколько шагов и, четко поставленным движением, саданул его в челюсть кастетом. В боксе все решает один удар, главное успеть этот удар нанести первым. У меня получилось. Кастет врезался в челюсть, сворачивая ее на бок, а худой упал, где стоял — глубокий нокаут. Но и былые умения сыграли свою роль, куда без этого. Я не был чемпионом мира, но прежде удар у меня был хорошо поставлен. А тут сработал и фактор внезапности, худой просто не ожидал нападения. Не теряя времени, я снял кастет с руки и сунул в карман, а после проверил карманы худого. Так и есть, я не ошибся, револьвер системы Наган, образца аж 1895 года, калибра 7,62, барабан на 7 патронов. Быстро проверил барабан — полностью заряжен, после этого взвел курок, взял оружие наизготовку, и спокойным шагом двинул вперед. Остальные грабители в количестве трех человек как раз заканчивали загружать грузовик, но были так заняты своим делом, что не заметили происшествия с худым. Поэтому мое триумфально появление явилось для них полным сюрпризом. Стоять на месте! При малейшем движении стреляю на поражение! Но то ли вид у меня был слишком юный и не вызывающий страха, даже несмотря на оружие в руках, то ли они не поверили в мою способность к смертоубийству, но бандиты переглянулись между собой, а потом ко мне шагнул крепко сбитый, коренастый мужчина с шрамом на левой брови. Он примирительно поднял обе руки вверх, улыбнулся и дружелюбно заговорил: — Чего это ты удумал, пацан? И где ствол взял? Давай побазарим по-хорошему? Из-за широкой фигуры я перестал контролировать взглядом остальных двоих, и мне это совершенно не понравилось. Я резко отпрыгнул в сторону, и как раз вовремя. Громыхнуло, и пуля пролетела там, где я стоял мгновением раньше, а широкий тут же прыгнул на меня, пытаясь сбить с ног своим весом. Это был опасный противник, не чета вчерашней шпане, но он все же не ожидал, что я сумею столь удачно воспользоваться оружием. Первый же выстрел попал ему в грудь, откинув мощное тело назад, я перекатился по снегу, и выстрелил еще три раза. Одна пуля ушла в молоко, но две другие нашли свои цели. Бандита, стрелявшего из-за спины своего приятеля, я не пожалел, прикончив точным выстрелом в лоб — «намазал зеленкой», а второму, у которого в руках мелькал лишь складной нож-бабочка, я прострелил ногу. Тот рухнул на землю, выронив ножик, и начал выть от боли. Я подобрал нож и второй револьвер, подошел к трупу здоровяка, расстегнул его полушубок, вынул из штанов ремень, вернулся к воротам и крепко связал худого, который до сих пор так и не пришел в себя. Потом подошел к раненому и скупо посоветовал: — Ногу себе перетяни, а то кровью истечешь, пока врачи приедут… Помогать ему я не собирался. Хочет жить, сам справится. Он и справился. Уловив суть, он быстро выдернул ремень из своих штанов, и, скрипя зубами от боли, перетянул ногу чуть выше места ранения. Если артерия не перебита, выживет. А нет — никто плакать не станет. По-хорошему, сейчас самое время убраться отсюда. И если бы я был один, так бы и поступил. Но Леха все равно расскажет милиции обо мне. Деваться мне в городе некуда, так что найдут быстро. Да и смысл бежать? Я же герой, получается. Задержал банду, а то, что пару человек пристрелил ненароком, так они сами виноваты. Сдались бы без сопротивления, остались бы живы… — Сученыш, откуда ты только взялся… — ненавидящим голосом прохрипел раненый, но даже не пытался уползти в сторону, понимая, что я догоню и пристрелю, как бешеную собаку. Взгляд у меня был многообещающий, и в барабане осталось целых три патрона. Со стороны улицы раздались звуки приближающихся машин, тут же громкие крики, а затем во двор вбежал милиционер со знаками различия сержанта милиции — два кубика в петличках, и пистолетом в руке, за ним топали пятеро красноармейцев с винтовками и Леха — куда ж без него. Всем бросить оружие! Так как с оружием в данный момент, кроме вновь прибывших, был лишь я один, то тут же, не дожидаясь повторного окрика, откинул наган в сторону, демонстративно поднял руки вверх и улыбнулся ошарашено оглядывающему место бойни сержанту. Оказали активное сопротивление, поэтому двое застрелены. Гражданское задержание провел рабочий Танкограда Дмитрий Буров! Леха шагнул вперед и тревожно произнес, глядя на постепенно светлеющее небо: — Чую, опять опоздаем! Михалыч нас точно прибьет! Глава 6 — Случайно, говоришь, там оказался? А я что? Я — ничего. Сидел себе ровно на жестком стуле в кабинете уголовного розыска и, как говорится, в ус не дул. Разве что не насвистывал легкую мелодию. В небольшой комнате тяжело пахло табаком, лейтенант курил одну папиросу за другой, туша их желтым пальцем в массивной хрустальной, еще дореволюционного производства пепельнице. В углу стоял высокий железный сейф, на стене висел портрет Сталина. Кроме нас в комнате никого не было, Денисов проводил допрос лично. Выглядел он грозно: скуластое лицо, крепкая фигура, сбитые костяшки. Одет неброско, в толпе не выделишь. На самом деле, ничего веселого не происходило. Через некоторое время после перестрелки у магазина, туда съехались машины, привезшие к месту происшествия и высокие чины, и врачей, и криминалистов, и даже местных журналистов. Остальные пришли своим ходом, злые и недовольные. Самыми первыми к месту явилась «бригада мобиль» из Центрального района в составе трех человек -самых опытных, матерых сыскарей во главе с лейтенантом Денисовым. Бригада была образована еще в тридцатые годы, и на ее счету были сотни раскрытых преступлений, так что за дело они взялись рьяно. И началась суета. Щелкали вспышки фотоаппарата, убитых сгрузили в труповозку и отправили в морг, медики обработали раненых и тоже куда-то увезли под конвоем, нас же с Лехой забрали в седьмой городской отдел, располагавшийся относительно недалеко, посадили в клетку предварительного заключения и оставили там мариноваться на несколько часов. Затем развели по разным комнатам и начали допрос. Глупо, за это время мы могли бы обо всем договориться, но, с другой стороны, нас и не считали за преступников. Не знаю, что наговорил им Леша, но я держался оригинальной версии произошедшего, в подробностях по много раз пересказывая все, что случилось этим ранним утром. Вчера почти опоздали и решили, что лучше прийти заранее, чем получить выговор. И ножик у тебя интересный в кармане обнаружился. Тоже нашел? И тоже случайно? Вот тут я сглупил, конечно. Надо было сразу избавиться от всех сомнительных предметов, я же сначала упустил этот момент из головы, а потом было поздно — нас с Лехой тщательно обыскали, и если у моего приятеля в карманах было пусто, то в моих оказалась целая россыпь подозрительных сокровищ. В клетке я успел шепнуть Леше, чтобы он ничего не рассказывал про вчерашнюю драку. Лишнее это. Надеюсь, он сумел промолчать. Я ведь герой, в одиночку задержал банду грабителей. Тот самый сержант Морозов, который первым прибежал к магазину, рассказал, что это было уже пятым ограблением за последние две недели. И почерк во всех случаях одинаковый: ждут, пока поступит свежий товар — в основном, продовольствие, приемщиков режут на месте, товар грузят в машину, и ищи-свищи ветра в поле. Эх, знал бы я заранее, что внутри магазина лежит два свежих женских трупа, убил бы всех четверых бандитов, включая худого, валявшегося без сознания. Выстрелил бы в затылок безо всяких раздумий. И не жалел бы об этом ни секунды. Впрочем, его и так ждет расстрел, сейчас с подобными типами никто не церемонился. У одного был перелом лучевой кости запястья, а у второго сломан нос. Оба сообщили, что поскользнулись и упали. Но дело в том, что за два дня до этого от гражданина Макушина поступило заявление об уличном ограблении, банальном гоп-стопе. И словесные портреты преступников очень уж совпадали с потерпевшими. Вот только грабителей было пятеро, а этих двое. Но я все же решил провести опознание. И что же ты думаешь, Буров? Этот лейтенант Денисов крепко знал свое дело. Рано я расслабился и поверил в свой неприкосновенный статус героя. Он уже все выяснил, и теперь просто валял ваньку. И остальных трех подельников мы тоже быстро нашли. А еще Макушин рассказал, что ему угрожали ножом и кастетом, которые выглядели, буквально, как те, что обнаружились у тебя. Есть что добавить по этому поводу? Как и врать. Ладно, раз уж так получилось, что поделать. Я вкратце поведал о вчерашнем приключении, добавив, что никого не хотел калечить, и вообще, это случайно получилось. А на самом деле я тихий и мирный, котенка не обижу, не то, что злых хулиганов. Гололед — вот причина всех травм, нам с Лехой просто повезло! Вид у Димки был не очень-то грозный, скорее, даже слишком интеллигентный, но мое воцарение в этом теле уже привнесло свои особенности — взгляд изменился, манера разговора и поведения тоже. Благо, мы с лейтенантом прежде не были знакомы, и уловить перемены он не сумел. Денисов скривился, будто залпом выпил рыбий жир: — Ладно, свободен! От лица трудового народа выражаю тебе благодарность! Об этом случае будет доложено на завод. Так что жди грамоту или премию! Я же прогулял сегодня полдня. У нас с этим строго. И для товарища моего тоже… Лейтенант кивнул и тут же составил требуемые бумаги, кривым почерком заполнив формуляры, после чего дыхнул на круглую печать и смачно впечатал ее в документ, потом во второй, и я тут же убрался из кабинета, пока разрешили. Легко отделался! Конечно, докопаться до правды Денисов никак не мог. Да и кто бы принял факт, что я — пришелец из далекого будущего. Мы же не в книге Алексея Толстого или Герберта Уэллса, в фантастику советский милиционер не верит, а верит исключительно фактам. Леша уже ждал меня в коридоре. Его выпустили раньше, но это понятно, он — свидетель, в то время как я — очень мутный фигурант. День уже давно перевалил за половину, в справках, выданных лейтенантом Денисовым, был вписан целый день, и можно было спокойно отправиться домой или по своим делам, но никому из нас подобное даже в голову не пришло. Еще бы, такое приключение! Я же раз за разом прокручивал в уме произошедшее и думал теперь, что надо было действовать иначе, тоньше, не выказывая настолько ярко собственные умения и способности, мимикрировать под обстановку, оставаясь в тени. Милиции и так приходилось несладко. Понятное дело, что каждого сомнительного субъекта держали в поле зрения. Сержант Морозов, который оказался молодым и очень болтливым, пока сопровождал нас в участок, успел рассказать, что помимо криминальных дел, им часто приходилось иметь дело с трудовыми и военными дезертирами, помогать НКВД в борьбе с провокаторами, коих развелось в последнее время очень много, словно кто-то их целенаправленно инструктировал и натаскивал на определенные задачи, еще нужно было работать с беспризорниками и помогать эвакуированным. Последние приезжали в город целыми семьями, мест не хватало. Челябинцы брали их на постой, строились новые дома, и все равно было тяжело. Но как-то справлялись, не до жиру. Мы добрались до завода относительно быстро. Утренний час пик давно миновал, и трамвай был полупустой. Леха пытался было в дороге обсудить со мной произошедшее, но я настолько погрузился в собственные мысли, что он, сделав пару попыток, отстал, уставившись в заледенелое окно, подышав и протерев ребром кулака небольшое окошко для обзора. В этот час на проходной почти никого не было, лишь пара человек в ондатровых шапках и с портфелями в руках как раз миновали вертушку и направились куда-то вглубь территории. Видно кто-то из начальства пожаловал, а может — инженеры. Сейчас, когда на территории Танкограда работало сразу множество предприятий со всей страны, уследить за тем, кто к какому цеху принадлежит, было очень сложно. Год назад, в 1941 году, когда только начали прибывать эвакуированные заводы, которые буквально с колес разгружали на пустырях, тут же начинали производство на лютом морозе, ставя параллельно фундаменты будущих цехов, а после стены и крыши. Ничто не могло помешать этим железным людям, проделавшим титаническую работу. За короткое время построили семнадцать новых цехов общей площадью более ста тысяч квадратных метров! Это вдобавок к уже имеющимся! Танкоград работал круглосуточно, без перерыва трудясь на благо Родины. Комбинат ковал победу кровью и потом тысяч и тысяч рабочих, инженеров, конструкторов, поваров, и прочих советских людей. Фронту нужны танки! Обед уже прошел. Утренней каши, приготовленной тетей Зоей, мне не хватило, но сам виноват — нечего было лезть в заварушку, жди теперь до вечера, голодай. В то время, как крепнущему организму катастрофически требовалась дополнительная энергия. Михалыч, увидев нашу явившуюся в цех пару, вопросительно поднял правую бровь, но Леха тут же замахал у него перед носом справкой из милиции, и начал было объяснять суть произошедшего, однако бригадир, мгновенно понявший, что причины для опоздания имелись, и весьма серьезные, прервал его разглагольствования: — Позже расскажешь, работы много! У меня громко заурчало в животе. Петр Михайлович услышал этот звук, несмотря на шум, царящий в цеху, и тут же обратился к остальным членам бригады: щербатому Воронину, хитрому Филиппову, кряжистому, словно столетнее дерево, Казакову. В итоге нам выделили немного продуктов из личных запасов, которые мы с благодарностью в секунду схарчили. Стало легче, а потом пошла работа, и было уже не до размышлений. Танкоград при полной загрузке выпускал до трехсот полностью собранных Т-34 в месяц, не считая производства и совершенствования других моделей. Это был поистине великий труд. Станки переносили из цеха в цех, реконструировали, дорабатывали, нужны были свежие штампы деталей, требовалось успеть обучить специалистов работать с ними. А после еще обкатать танки на полигоне, пристрелять орудия, проверить на сотни мелочей, прежде чем отправить машины на фронт, но производственного брака практически не случалось. Комбинат напрягался, раздуваясь мощными мышцами борца-тяжеловеса, поднимающего непомерный для обычного времени груз.

Черные ножи [Игорь Александрович Шенгальц] (fb2) читать онлайн

в чувства 1) в любом возрасте 2) верно подметил 3) группы подростков 4) служба 1) жить долго 2) понять характер 3) многие думают 4) окружающая среда. (4)Кто-то очень верно подметил: для того чтобы оставить эмблему нашей цивилизации, достаточно изобразить часовой циферблат с бегущей секундной стрелкой. В этой передаче журналист очень верно подметил о роли прошлого в человеческой здесь ошибка? А5 ЕГЭ. Created by yusupovruslan1. russkij-yazyk-ru. Можно «Целину» Брежнева, хорошо спится в любом возрасте и в любое время)). это действие в любом случае, даже если вы понимаете негатив и реальность препятствия. Решите справиться с тем, что стоит у вас на пути – не потому, что вы азартный игрок, бросающий вызов шансам, а потому, что вы их просчитали и смело пошли на риск".[8]. В этой передаче журналист очень верно подметил о роли прошлого в человеческой здесь ошибка?

Вэтой передаче журналист верно подметил о роли в человеческой жизни. какая здесь ошибка? а5 егэ.

Но дружба не слабела. Многие стихотворения Пушкин посвятил другу. После смерти Пушкина настал черёд Пущина одному за двоих хранить верность старой дружбе. Он словно и не считал Пушкина погибшим, непрестанно обращался к лицейским годам, к Михайловскому свиданию, добывал не известные ему прежде стихи Пушкина, письма, прозу и как бы во второй раз узнавал лицейского товарища. Влияние личности и образа мыслей Пущина на Пушкина, начавшееся ещё в Лицее, очень значительно. Большой Жанно так называли лицеисты Пущина не раз охлаждал горячую голову темпераментного друга, никогда, с отроческих лет, не боялся сказать другу правду.

Столь же несомненно и велико влияние Пушкина на Пущина: огромный талант, глубокий ум, острота чувств, доброе сердце — всё это могло оставить равнодушной личность мелкую, но такого человека, как Пущин, покорило навсегда. В споре сразу же обнаруживается интеллигентность, логичность мышления, вежливость, умение уважать людей и самоуважение. Как же ведет спор умный и вежливый спорщик? Прежде всего внимательно выслушивает своего противника — человека, который не согласен с его мнением. Если что-либо неясно в позиции противника, он задает ему дополнительные вопросы, переспрашивает.

Если вы с самого начала ведете спор вежливо и спокойно, без заносчивости, то тем самым вы обеспечиваете себе спокойное отступление с достоинством. Нет ничего красивее в споре, чем в случае необходимости признать полную или частичную правоту оппонента. Этим вы завоевываете уважение окружающих, этим вы как бы призываете к уступчивости и своего противника, заставляете его смягчить крайности своей позиции. Но человек не должен уступать оппоненту только для того, чтобы ему понравиться, или из трусости, из карьерных соображений. Нужно уступать с достоинством в вопросе, который не заставляет вас отказаться от своих убеждений, или с достоинством принять свою победу, не злорадствуя над побежденным в споре, не оскорбляя его самолюбия.

Одно из самых больших интеллектуальных удовольствий — следить за спором, который ведется умелыми и умными противниками. Но мне интересно было бы исследовать одну линию в этой огромной теме: что остается от учителя, от класса в характере человека, кроме знаний. В сущности, у каждого взрослого есть свои впечатления, свои воспоминания о школе. Плохие или хорошие. Одни учителя помнятся, другие нет.

Одни классные товарищи врезались в память, другие забылись. И не всегда это можно объяснить степенью дружбы. Нет, тут действуют иные, глубоко скрытые, очевидно, сложные причины. Кроме талантливых учителей есть и другие, любимые учителя. Наверное, любимых учителей больше, чем талантливых.

Наверное, можно заслужить любовь, даже не имея отпущенных природой педагогических способностей. Талантливым стать нельзя, а вот любимым стать можно. Наша любовь к учителям рождалась по-разному. Как и все, я вспоминаю бывших своих учителей. Кто из них получал нашу любовь?

Физику преподавал нам известный профессор. Он блестяще ставил опыты, умел рассказать материал доходчиво, образно, но… Но! Но физику мы полюбили раньше, полюбили благодаря молоденькой учительнице Ксении Евгеньевне. Кажется, она преподавала тогда первый год и не очень хорошо сама знала некоторые тонкости, но всё равно мы ее любили. Вероятно, за то, что она любила нас, за то, что ей было весело с нами, интересно, за то, что она не скрывала своих промахов и открыто переживала их.

Поймут ли? Почувствуют ли то, что любило его сердце? От этого зависит так много. И прежде всего — состоится ли у него желанная духовная встреча с теми далекими, но близкими, для которых он писал свою книгу? И вот мы, читатели, беремся за эту книгу.

Перед нами чувства, идеи, образы, целое здание духа, которое дается нам как бы при помощи шифра. Оно скрыто за буквами, общеизвестными словами и образами. Жизнь, яркость, силу, смысл должен из-за них добыть сам читатель. Он должен воссоздать в себе созданное автором; и если он не умеет, не хочет и не сделает этого, то за него не сделает этого никто: книга пройдет мимо него. Обычно думают, что чтение доступно всякому грамотному.

Но, к сожалению, это совсем не так. Ведь настоящий читатель отдаёт книге все своё внимание, все свои душевные способности, которые необходимы для понимания этой книги. Настоящее чтение не сводится к механическому соединению слов. Оно требует твердого желания услышать голос автора. Искусство чтения побеждает одиночество, разлуку, время и расстояние.

Оно помогает чувствовать связь с другими людьми и вместе с автором постигать сущность мира. Читать — значит искать и находить, потому что читатель как бы отыскивает скрытый писателем духовный клад. Это творческий процесс, потому что воспроизводить — значит творить. Дружба лежит глубоко в сердце. Нельзя заставить себя быть другом кому-то или заставить кого-то быть твоим другом.

Для дружбы нужно очень многое, прежде всего взаимное уважение. Что означает уважать своего друга? Это значит считаться с его мнением и признавать его положительные черты. Уважение проявляется в словах и делах. Друг, к которому проявляется уважение, чувствует, что его ценят как личность, уважают его достоинства и помогают ему не только лишь из чувства долга.

В дружбе важно доверие, то есть уверенность в искренности друга, в том, что он не предаст и не обманет. Конечно, друг может совершать ошибки. Но ведь все мы несовершенны. Это два основных и главных условия для дружбы. Кроме этого, для дружбы важны, например, общие нравственные ценности.

Людям, которые по-разному смотрят на то, что есть добро, а что зло, будет тяжело быть друзьями. Причина простая: сможем ли мы проявлять к другу глубокое уважение и, возможно, доверие, если видим, что он совершает поступки недопустимые, по нашему мнению, и считает это нормой. Укрепляют дружбу и общие интересы или увлечения. Однако для дружбы, которая существует давно и проверена временем, это не принципиально. Дружеские чувства не зависят от возраста.

Они могут быть очень сильными и приносить человеку множество переживаний. Но без дружбы жизнь немыслима. Оно рождается вместе с нами, сопровождает нас в годы взросления и зрелости. Его лепечет дитя в колыбели. С любовью произносит юноша и глубокий старец.

В языке любого народа есть это слово. И на всех языках оно звучит нежно и ласково. Место матери в нашей жизни особое, исключительное. Мы всегда несем ей свою радость и боль и находим понимание. Материнская любовь окрыляет, придает силы, вдохновляет на подвиг.

В сложных жизненных обстоятельствах мы всегда вспоминаем маму. И нужна нам в этот миг только она. Человек зовет мать и верит, что она, где бы не была, слышит его, сострадает и спешит на помощь. Слово «мама» становится равнозначным слову «жизнь». Сколько художников, композиторов, поэтов создали замечательные произведения о маме!

К сожалению, мы слишком поздно понимаем, что забыли сказать много хороших и добрых слов своей маме. Чтобы этого не произошло, нужно дарить им радость каждый день и час. Ведь благодарные дети — лучший подарок для них. Лихачев: "Когда я учился в школе... А на самом деле сложилось всё иначе.

Мои сверстники остались со мной. Друзья молодости оказались самыми верными. Круг знакомых возрос необычайно. Но настоящие друзья, старые, подлинные друзья, приобретаются в молодости. Молодость - это время сближения.

Друзей следует помнить и беречь, ибо настоящая дружба очень помогает и в горе, и в радости. В радости тоже нужна помощь, чтобы ощутить счастье до глубины души и поделиться им. Неразделённая радость не радость. Когда же наступит пора несчастий, пора утрат, тоже нельзя быть одному. Горе человеку, если он один.

Поэтому берегите молодость до глубокой старости. Цените всё хорошее, что приобрели в молодые годы, не теряйте друзей. Ничто из приобретённого в молодости не проходит бесследно. Хорошие навыки молодости облегчат жизнь. Дурные усложнят её и затруднят.

Помните русскую пословицу: "Береги честь смолоду"? В памяти остаются все поступки, совершённые в молодости. Хорошие будут радовать. Дурные не дадут спать. Бондарев: "Война была для детей жестокой и грубой школой" текст и аудио Война была для детей жестокой и грубой школой.

Они сидели не за партами, а в мёрзлых окопах, и перед ними были не тетради, а бронебойные снаряды и пулемётные ленты. Они ещё не обладали жизненным опытом и поэтому не понимали истинной ценности простых вещей, которым не придаёшь значения в повседневной мирной жизни. Война наполнила их душевный опыт до предела. Они могли плакать не от горя, а от ненависти, могли по-детски радоваться весеннему журавлиному клину, как никогда не радовались ни до войны, ни после войны, с нежностью хранить в душе тепло ушедшей юности. Те, кто остался в живых, вернулись с войны, сумев сохранить в себе чистый, лучезарный мир, веру и надежду, став непримиримее к несправедливости, добрее к добру.

Хотя война и стала уже историей, но память о ней должна жить, ведь главные участники истории - это Люди и Время. Не забывать Время - это значит не забывать Людей, не забывать Людей - это значит не забывать Время. Но как бы ни изменялось общество, всё равно на протяжении тысячелетий остаются вечные ценности, которые имеют большое значение для людей всех поколений и культур. Одной из таких вечных ценностей, безусловно, является дружба. Люди очень часто употребляют это слово в своём языке, тех или иных людей называют своими друзьями, но мало кто может сформулировать, что такое дружба, кто такой настоящий друг, каким он должен быть.

Все определения дружбы сходны в одном: дружба — это взаимоотношения, основанные на взаимной открытости людей, полном доверии и постоянной готовности в любой момент прийти друг другу на помощь. Главное, чтобы у друзей были одинаковые жизненные ценности, похожие духовные ориентиры, тогда они смогут дружить, даже если их отношение к определённым явлениям жизни разное. И тогда на настоящую дружбу не влияет время и расстояние. Люди могут разговаривать друг с другом лишь изредка, быть в разлуке в течение многих лет, но всё равно оставаться очень близкими друзьями. Подобное постоянство — отличительная черта настоящей дружбы.

Но трудноразрешимые личные вопросы между тем почему-то остаются неизменными. Нынешних подростков, как и их родителей в свое время, волнует всё то же: как обратить на себя внимание того, кто тебе нравится? Как отличить увлечение от настоящей любви? Юношеская мечта о любви — это, что бы ни говорили, прежде всего, мечта о взаимопонимании. Ведь подростку обязательно нужно реализовать себя в общении со сверстниками: проявить свою способность к сочувствию, сопереживанию.

Да и просто показать свои качества и способности перед тем, кто настроен к нему доброжелательно, кто готов его понять. Любовь - это безусловное и безграничное доверие двоих друг к другу. Доверие, которое раскрывает в каждом всё то лучшее, на что только способна личность. Настоящая любовь непременно включает в себя дружеские отношения, но не ограничивается ими. Она всегда больше дружбы, поскольку только в любви мы признаем за другим человеком полное право на всё то, что составляет наш мир.

Такие утраты невосполнимы. Это взрослые могут прочесть книжку сегодня или через год — разница невелика. В детстве счет времени ведется иначе, тут каждый день — открытия. И острота восприятия в дни детства такова, что ранние впечатления могут влиять потом на всю жизнь.

Ирина видит девушку у зеркала, а многие другое, Может зеркало кривое???

Ирина молодец. Гость: evgen 18 февраля 2018, 21:38 пожаловаться хорошо seishin 28 января 2019, 6:38 пожаловаться Спасибо, приятно, глаз был бы слишком крупным пятном в таком масштабе половинку клетки же не укажешь.

Так вот, сейчас как раз один из таких моментов. Какими бы ни были обстоятельства, все зависит только от тебя и твоей уверенности в себе. Ждать чуда, когда ты заранее настроил себя на провал, не нужно. А вот веря в свои силы, ты можешь свернуть горы. Оскар Уайльд Твое счастье зависит только от тебя самого.

Никто не обязан делать тебя счастливым — ни семья, ни друзья, ни вторая половинка. Если ты сам не в силах сделать свою жизнь лучше, то к чему ожидать этого от кого-то другого? Джозеф Аддисон То, что окружающие люди одобряют твои действия и хвалят тебя за достигнутые результаты, не значит ничего по сравнению с чувством самоудовлетворения. Ценнее всего, когда ты сам, не обращая внимания на мнение других людей, можешь быть собою доволен. Дело также в восприятии, двойных смыслах и контексте.

По прилете в город мы поселились в гостинице. По приезде в аэропорт мы быстро сдали багаж. Художники любуются природой и одухотворяют её. Мы приехали к бабушке накануне Рождества. Небо над нами было голубым и безоблачным. ИЛИ Мы приехали к бабушке накануне Рождества. Небо над нами было голубое и безоблачное. Мы много знаем благодаря учителю. Моя мама умная и красивая. ИЛИ Мы много знаем благодаря учителю учителям. Моя мама умна и красива. Вопреки моим стараниям я не справился с заданием. Мы любим музыку Глинки и наслаждаемся ею. Настроение улучшилось благодаря появлению солнца. Подростки не всегда прислушиваются к советам и следуют им. Благодаря лечению я быстро поправился. Он обратился к друзьям и получил помощь от них. Иван Петрович любил хоровое пение и увлекался им. Она мастерски исполняла не только романсы, но и частушки. Мой друг увлекается не только футболом, но и регби. По прибытии в город обязательно сходите в этнографический музей. На выставке представлена не только живопись, но и скульптура. Благодаря мне мы выбрались из леса. Солдат шёл вперёд наперекор судьбе. Страна любила поэта и гордилась им. Он умный и великодушный. Согласно закону человек имеет право на бесплатное образование. ИЛИ Он умён и великодушен. Я иногда поступаю наперекор папе. Мы посещали не только музеи, но и выставки. По завершении эксперимента мы получили результат. Вероника любила старшую сестру и гордилась ею. Наша речка глубока и широка. Самолёт прилетает согласно расписанию. ИЛИ Наша речка глубокая и широкая. Шуба была красива, но коротка. По окончании урока мы вышли на перемену. ИЛИ Шуба была красивая, но короткая. Поперёк комнаты стоял диван.

Верно подметил

Лучший ответ: Онтонио Веселко. подметил роль прошоого в человеческой жизни. ЗОЖ в любом возрасте. 5 июл 2020. Пожаловаться. Ηевероятно веpнo пoдмeчeнo! Верно подмечено. Мертвые люди получают больше цветов, чем живые, потому что сожаление сильнее благодарности. Анна Франк.

Внимательные коллеги верно подметили, что умные вовсе не остан | Настоящие новости Оренбурга.

В любом обществе будут люди, которые считают, что с ними или их родными поступили несправедливо. в чувства 1) в любом возрасте 2) верно подметил 3) группы подростков 4) служба 1) жить долго 2) понять характер 3) многие думают 4) окружающая среда. Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте РИА Новости. Южно-Африканская Республика (ЮАР) заинтересована в российском опыте в атомных технологиях, Москва готова выступить в роли надежного партнера и предложить решения в рамках. Омар Хайям и другие великие философы написал 26 сентября 2021 в 21:36: "Верно подмечено." Зарегистрируйтесь или авторизуйтесь для того, чтобы увидеть его.

Верно подмечено..

Я хoчу жить cпoкoйнo. Пoнимaeшь ты этo, или нeт? Я имeю пpaвo пoжить cпoкoйнo? Мы c тoбoй дoлжны пpoйти этo иcпытaниe дo кoнцa. Oнo дaнo нe пpocтo тaк. Я, кaк нacтoящaя жeнщинa, дoлжнa вceми cpeдcтвaми зaщищaть cвoй oчaг. И я eгo буду зaщищaть.

Кaждый мecяц. Eй тaм будeт лучшe, пoйми этo. Зa нeй будeт cлeдить нecкoлькo пap глaз, eё будут кopмить тeм, чтo нужнo пoжилым людям. Oнa eщё и cпacибo нaм cкaжeт. Вoт увидишь, cкaжeт. Тут я нa нeё opу кaк дуpнaя, a тaм paбoтaют cпeциaльныe люди, у кoтopых нe нepвы, a cтaльныe кaнaты.

A мoи нepвы ужe нa пpeдeлe. Хвaтит угoвapивaть мeня. Я нe peбёнoк. Я ужe нaвoдилa кoe-кaкиe cпpaвки, и знaю, c чeгo нaдo нaчинaть - Хopoшo - oпять кивнул Cтeпaн. Тoгдa я тoжe уйду.

Сможете запомнить несколько цифр? Все намного сложнее, чем может показаться 4 июня 2023 Чтобы мозг оставался в тонусе, его нужно постоянно нагружать. Ниже представлено простое упражнение, которое поможет сделать тренировку для одного из ваших главных органов.

Ежедневная аудитория портала Стихи. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.

Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства.

В любом возрасте существует своя прелесть. К примеру, 51 год без остатка на 17 делится…

1) в любом возрасте. 2) верно подметил. Ответил (1 человек) на Вопрос: В этой передаче журналист очень верно подметил о роли прошлого в человеческой здесь ошибка? А5 ЕГЭ. Решение по вашему вопросу находиться у нас, заходи на Школьные Пост автора «Захар Прилепин» в Дзене: Критик Андрей Рудалев очень верно подметил: «Глава ВЦИОМ Валерий Федоров: «Ностальгировать по СССР характерно для людей, которые не смогли найти себя после.

Похожие новости: