В пункте временного размещения жителей белгородского Шебекино для приема людей оборудованы несколько этажей: кровати в ряд, чистое белье на пушистых подушках.
Семь дней из жизни Белгородской области. Атака ДРГ, обстрелы и налеты дронов
Ru Дарья Асламова посетила пункт временного размещения (ПВР) в Белгороде, где располагаются беженцы из обстреливаемого города Шебекина. Охранник пункта временного размещения (ПВР) жителей в Белгородской области погиб при обстреле учреждения со стороны вооруженных сил Украины, еще два человека получили ранения, сообщил губернатор региона Вячеслав Гладков. Сводки о работе ПВО и отчёты белгородского губернатора Вячеслава Гладкова из-за массовых атак ВСУ по Белгороду и области давно стали ежедневными. В настоящий момент в пунктах временного размещения в Старом Осколе находится 189 человек, 72 из них — дети. В пункте временного размещения (ПВР) в Белгороде на данный момент находится около 400 человек. Власти помогут жителям Белгорода, переживающим за свою безопасность, переехать в пункты временного размещения (ПВР) в других городах области или, по.
Постояльцы ПВР довольны условиями проживания в Белгороде
В нём глава региона рассказал о том, что белгородские власти с 4 июля начнут предлагать шебекинцам, которые размещены в ПВР, вернуться в свои дома. Сейчас для жителей Шебекинского округа в Белгороде развёрнуты шесть пунктов временного размещения. Сопровождающая от школы №35 города Белгорода Елена Шевчук приехала в Пятигорск вместе с внучками. Страна и мир - 11 апреля 2024 - Новости Челябинска - Страна и мир - 11 апреля 2024 - Новости Челябинска -
Что происходит в Белгородской области
- Второй мобильный ПВР под Белгородом принял первых беженцев из Украины - Центр || Интерфакс Россия
- Эвакуированные находятся в пункте временного размещения и обеспечены всем необходимым.
- Пять информцентров и ПВР развёртывают в Белгороде после массированных атак ВСУ
- Видео: последствия обстрела ПВР по Белгородом со стороны ВСУ | Новости с видео
- Эвакуированные находятся в пункте временного размещения и обеспечены всем необходимым.
- За сутки ВСУ обстреляли семь белгородских муниципалитетов — ГТРК «Белгород». (Филиал ФГУП ВГТРК)
«Белгород тоже поначалу не понимал». Как сейчас живут те, кого вывозят из разрушенных деревень
Свыше 100 человек, прибывших с Украины, размещены в пункте временного размещения (ПВР) в Белгороде. Об этом в субботу сообщил в своем Telegram-канале губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков по итогам посещения пункта. Министр строительства Белгородской области Оксана Козлитина по поручению губернатора встретилась с жителями Грайворонского горокруга, проживающими в ПВР. В пункте временного размещения знакомлюсь с двумя мужчинами, которые сначала работали в ДНР.
«Погибли и ранены люди». ВСУ обстреляли пункт временного размещения белгородцев
Трое их детей пока живут в Белгороде. Старшая Мария окончила девятый класс и сейчас встал вопрос о поступлении в колледж. Елена — работник банка, Дмитрий — мастер на заводе. У нас им предложили вакансии, но семья пока находится в смешанных чувствах. Очень надеемся, что в скором времени все наладится и мы вернемся в Шебекино», - делятся они. В гостинице Елена и Дмитрий живут с питомцем - тойтерьером Рэмом, а дома остались кане-корсе Ральф и кот Семен. Покормить животных приезжают буквально на полчаса родные из соседнего района. В ту страшную ночь первого июня покинули свой дом и Роман Новиков с женой и дочерью. Семья проснулась от страшных взрывов. Огонь велся по черте города.
Подскочили в ужасе, сумки с необходимым были уже собраны, на своей машине выехали с опасной территории.
Платим только за свет и газ. Неделю живем вшестером в однокомнатной квартире — с еще одной семьей.
Спим на полу. Только для двух старых мам надувной матрас нашли. Вот теперь хоть матрасы есть для каждого и подушки.
Ребенок у меня ЕГЭ сдает. Губернатор объявил, что наши дети не будут сдавать. Но учительница прямо следом пишет: «Едем сдавать.
Кто может, приезжайте своим ходом». И ребенок в шортах, вот в чем бежал ночью, поехал из Белгорода в другой город сдавать ЕГЭ. Три дня под бомбежками, и 3 июня он поехал сдавать математику.
Никак готовиться сейчас он не может, естественно. Вера с мужем раз в три дня ездят в Шебекино кормить свою кошку и двух кошек мамы. Они же погибнут.
Страшно, а что делать. Сейчас для нас главное найти жилье, а мы не можем. В Белгороде уже все, что было, сняли.
И цены выросли. Есть еще дома, которые сдают за 50 тысяч в месяц. Но у нас хоть есть жилье пока.
Люди вон в лесах палатки ставят. Не хотят в ПВР ехать, все надеются скорее домой вернуться. Некоторые белгородцы пускают шебекинцев к себе жить бесплатно.
Но и есть и те, кто взвинчивает цены на жилье — или честно признается: сдавать на 2—3 месяца беженцам из города, который находится в 30 километрах от Белгорода, не будет. В группе аренды квартир в Белгороде есть такое объявление: «Уважаемые граждане из города Шебекино и города Грайворон, мы вам очень сочувствуем всем сердцем и душой, просьба не обижаться на данное обращение, но квартира сдается только на длительный срок, месяц-два не рассматриваем, так как не хотелось бы неопределенности в сроках сотрудничества». Пожилая пара в центре парка складывает в стопку на лавке цветные одеяла в пакетах, чтобы было удобнее нести.
Они выехала из Шебекино 31 мая. Знакомые пустили их пожить в свою пустующую квартиру. Накрывались чем придется.
У нас в Шебекино 1 июня начался ад. Мы год уже под обстрелами живем. Но что такое будет, мы и представить не могли.
Сын мой потерял работу. Бюджетникам обещали сохранить зарплату, но он на частном предприятии работал. Мы очень хотим домой.
Но теперь сказали, что город до августа закрыт. И когда мы домой попадем — неизвестно. Спорткомплекс «Космос» У центрального пункта выдачи гуманитарной помощи спорткомплекса «Космос» большая очередь.
Здесь нужно ждать около получаса. У входа в спорткомплекс стоят небольшие тенты. Людям в очереди раздают воду.
Совсем с ума сошли. Женщина в синем костюме раздает в очереди листовки. На них большими буквами написано: «Работа!
Завод металлоконструкций, город Энгельс Саратовской области». Нам нужны сотрудники столовой, бухгалтеры, машинисты мостового крана… — Мы в Саратов не поедем, — говорит девушка в очереди, — мы домой поедем. Не надо нам это.
На стенах спорткомплекса множество объявлений c вакансиями: «Срочно! Достойная заработная плата». Потом сами уже сможете аренду оплачивать.
Мы готовы обсудить с вами, в чем вы нуждаетесь. Но вот стиральную машину, новую мебель как я увезу? Последний раз хоть клубнику с огорода собрала.
У нас там край города, не сильно бахает. Так собираешь эту клубнику, а у тебя внутри просто все дрожит — быстрее, быстрее. Ирина — соцработник из Мурома.
Она ухаживала там за стариками. Еще весной она увезла из города детей, сняла квартиру в Белгороде. Дети жили в ней со свекровью, а сама Ирина ездила на работу в Муром каждый день.
С июня — работает в Белгороде координатором по ПВР. Три дня назад была в Муроме — забирала вещи. Сейчас пришла за гуманитарной помощью.
Глава города возит ему гуманитарку. Сами пытаемся что-то туда доставить. Весь центр в городе разбит.
Почему-то Муром не вошел в списки населенных пунктов, жителям которых положены 50 тысяч. А ведь нас обстреливали с самого начала. Еще раньше, чем Шебекино.
Все возмущаются, конечно. Нам только 10 тысяч почему-то выдают. Продукты в центрах гуманитарной помощи раньше на человека выдавали раз в неделю, а теперь сказали — раз в две недели.
Мы в Белгороде снимаем квартиру.
Принять готова и Ленинградская область. Некоторые жители уже подали заявки и ждут ответа от соцслужбы.
Как рассказала 47news Екатерина из Белгорода ее дочери 2,5 года , куда именно и на сколько ехать — пока неясно. Обещали оповестить, куда именно можно поехать. Если что-то не понравится, то можно отказаться.
На сколько уезжать — конкретного ответа от властей нет, никто ничего не говорит. Страшно ехать куда-то одной с маленьким ребенком, но другого выхода нет. Мои родители живут в приграничном Краснояружском районе, в октябре там под обстрелом погибли мои бабушка и дедушка.
Заявки на выезд принимают от родителей детей из Белгорода, Белгородского района, Грайворонского и Шебекинского округов. Можно обращаться в школы, администрации, министерство образования и правительство области. Мониторят и сообщения с просьбами о помощи с отъездом в сети, таких немало.
Продавец Оксана Березовская привезла сюда большую коробку новой летней обуви. Она понимает, как необходима помощь. Узнали, что конкретно требуется из списков в городских пабликах. Хозяйка обувного отдела, где я работаю, не думая, предоставила обувь разного размера», - сказала женщина. Сотрудники управления социальной политики, волонтеры работают тут с раннего утра и до позднего вечера, так как поток желающих помочь не прекращается. Бывает, привозят вещи и ближе к ночи. Все нужно принять, рассортировать, а затем раздать людям. Недавно привезли и установили стиральные машины, гладильные доски, утюги. Жители приносят средства личной гигиены, одежду, сладости детям, соки, молочные смеси, детские каши. Шебекинцы очень довольны и благодарны» , - прокомментировала директор комплексного центра социального обслуживания населения Наталия Шевчук.
Отправить опечатку.
ВСУ обстреляли пункт временного размещения жителей Белгородской области: есть погибшие и раненые
И соседских животных кормим». Женщина насмерть перепугана, вся дрожит и сразу ударяется в слёзы. Она извиняется и бежит к воротам дома, где в саду уже отяжелели от спелых ягод вишни. На улице ко мне ластится красивая немецкая овчарка, искательно заглядывая глаза, а мне и угостить её нечем. В селе Новая Таволжанка, где 4 июня шел тяжёлый бой с украинскими диверсантами, я вижу сгоревшую военную технику и одинокого пожилого велосипедиста в чёрной форме охранника и фуражке. Тут полно неразорвавшихся снарядов. Уезжать из Таволжанки я не собираюсь, не по возрасту мне бежать. Оружия нет, зато вилы есть. Диверсантов можно ведь и вилами встретить». Чьи-то благодарные руки уже положили на сгоревшую броню розы. Вон оно что!
Вот где погибли российские воины, не пропустившие нацистскую сволочь в город. Наконец на улице Урожайной я встречаю пятерых мужчин и одну женщину. Высокий мужчина в тренировочном костюме сразу подтягивается и представляется: — Игорь Петрович Шорников, командир территориальной обороны и председатель местного охотничьего общества. Под началом у меня пять мужчин осталось. Остальные — женщины. Она ж беззубая. У вас даже бронежилетов и касок нет. Но у нас на законных основаниях имеется охотничье оружие. Во время боя с диверсантами мы по домам не прятались. Мы с оружием в руках засели на дороге напротив комбикормового завода.
Неужели разведка не работает? Здесь местность открытая. Я даже нашему военному разведчику сказал, что прорыв вээсушников будет в Таволжанке. И не ошибся. Вокруг леса, где удобно спрятаться, а Таволжанка — беззащитная. К ней через леса и выйдут. Я с горечью подумала: как же мало мы доверяем местному населения, у которого всегда ушки на макушке и уйма информации. Мы просим нам отдать брошенную пожарную машину. В город постоянно «прилетает», а пожары тушить некому. Как «прилёт», мы сразу бежим.
Я сам лично два дома спас. Вдруг мы слышим рев двигателя, я вижу перекошенное, злобное лицо водителя за рулём и едва успеваю отскочить в сторону. Авто чуть не размазало нас по асфальту. Меня муж сначала на «большую землю» отправил. Там все живут скученно, спят в спортивной арене, многие с ума сходят. Я сама три дня проплакала и вернулась в Шебекино. Успела, пока город не закрыли. Здесь газа и электричества нет, но мы на кострах готовим. И волонтёры привозят тушёнку, колбасу, хлеб, масло, сахар. Пока мы говорим, вокруг собираются местные кошки и собаки и смотрят на нас как утопающие на корабль.
Все холодильники мы выпотрошили. Тут все вспоминают, что «человек с поезда» это я! В огороде собраны болванки от прилетевших мин: «Вот какой у нас богатый урожай! Так давайте за Россию выпьем! Я вся во власти противоречивых чувств, из которых главное — злость. Да как же мы такое допустили, чтобы умер большой российский город?! Я вспоминаю Донецк в июле 2014 года, когда толпы обезумевших от страха жителей штурмовали поезда. Город опустел. В шесть утра я проснулась от грохота канонады и выглянула в окно. По главной улице тихо ехали поливальные машины, прямо под обстрелом, и пахло свежим утром, а днём садовники подстригали траву.
Я вспоминаю Горловку, в которой живого места нет от девятилетних обстрелов, но есть неизменный мэр Иван Приходько с вечной сигаретой в зубах, на которого четырежды совершали покушение, есть школы, где учатся дети, есть угрюмые следователи, которые фиксируют военные преступления, есть коммунальщики, которые приезжают через пятнадцать минут после «прилёта». Все эти пожарники, газовщики, электрики — настоящие скромные герои Донбасса, работающие под постоянными обстрелами. Я сама однажды попала под такой адский огонь в Донецке, где прямо на глазах у отца-газовщика погиб сын, Александр Шевчук. Шебекино — российский город, который героически отстояли от диверсантов российские воины. Да, жители могут в панике убежать, и обязанность властей помочь им эвакуироваться, и эти же жители имеют право вернуться. Нельзя закрыть город на замок и выбросить ключ! И даже в пустом городе в администрации должен сидеть мэр, пожарные должны тушить пожары, электрики — восстанавливать электричество, социальные службы — работать с населением, врачи принимать больных в поликлинике, даже под обстрелами. И пусть в городе осталось десять с половиной человек. О вольных казаках и Отечестве С казаками у меня сложные отношения. Ещё со времен перестройки они меня дико раздражали в виде потешных войск: пляски, самогон, опереточные костюмы и шашки, добытые из дедовских сундуков, драки, хоровые песни, разборки, гонор.
А пока нет у меня к вам веры».
И начинается жесть. Могут сбивать по 10—15 «целей». Это всё летит, земля содрогается, ты можешь сидеть в ванной и слышать, как в зале у тебя выбило все стекла. Вику это сильно обижает, потому что единственное, по ее словам, что хотят жители — это чтобы на федеральном уровне их ситуацию не замалчивали. По Белгороду ни разу никто не объявил траур за два года, хотя у нас постоянно погибают люди.
Единственное, чего мы добавилась — чтобы о нас хотя бы начали говорить. Смотрите, мы здесь, у нас обстрелы, и мы живем с вами в одной стране! По данным телеграм-канала губернатора Белгородской области, в масленичную неделю погибли как минимум три человека, двое мужчин и 16-летняя девушка. Мама женщины — более 20 лет работает на птицефабрике. Во многом именно работа держала семью, как и многих других, так долго в городе, где не прекращаются обстрелы. И мы тоже, естественно, привыкали к этому, надеялись на то, что ситуация поменяется в ближайшее время.
Мы терпели. Потому что у нас ипотека. У нас работа. Каникулы кредитные нам никто не дает. На что-то нужно было жить. На что-то уезжать.
Это только кажется, что так легко всё бросить и уехать, — делится Вика. Терпение женщины кончилось в конце марта. Раньше мы высчитывали время обстрелов. Потом всё изменилось. Мы уже не могли заранее предугадать, когда бежать прятаться. Когда мой муж звонил мне из укрытия, в котором находится 15 человек, я поняла, что это всё — я больше не могу это терпеть.
Если во время очередного обстрела кто-то получил ранения, ссадины или контузию, но нет погибших, то мы уже считали, что пронесло, не такой и плохой день. Вот чтобы я так не считала — мы и решили уехать.
Как живут российские беженцы, узнала Наталия Нехлебова. Сейчас там уже нет беженцев.
Всех распределили в ПВР. Люди еще живут в Учебно-спортивном комплексе Светланы Хоркиной. На стадионе — длинные ряды двухэтажных коек. На них прикреплены тетрадные листы в клеточку с номерами — 731, 732… Кое-где написаны фамилии — Ивановы, Вороновы.
Койки занимают семьями. Некоторые семейные сектора занавешены простынями. Сейчас день и многие ушли — нужно искать и пытаться снять жилье, получать гуманитарную помощь. На койках лежат в основном старики.
Бабушка спит, в ногах у нее пегая собачка. У койки — инвалидная коляска. При приближении собачка начинает отчаянно лаять. Женщину зовут Надежда.
Она из Шебекино. Под ее койкой спят две рыжие собаки. Но особенно сильные обстрелы начались с 1 июня, — рассказывает она. Прятались в ванной, в туалете.
На тот момент мы пять дней сидели без света. Без него еще как-то можно прожить, но без воды — нет. Мы сначала позвонили 122. Это горячая линия, где можно было оставлять заявки на эвакуацию.
Линия загружена была, нам не перезванивали. В итоге мы подошли к военным и попросили нас вывезти. Нас забрали с животными, с вещами и привезли сначала в один поселок, потом в другой и уже автобусом сюда. Мы здесь уже четыре дня.
У нас родственники в Тамбове, поедем к ним. Записались на автобус. Отсюда поедет, ждем, когда наберется. Всем жителям Шебекинского городского округа должны единоразово выплатить 10 тысяч рублей.
Людям из населенных пунктов Белгородской области, где введен режим ЧС, выплатят еще 50 тысяч. Сказали, через 3—7 дней. Мы вчера в очереди за гуманитаркой стояли и там нам сказали, что есть те, кто уже получил. По словам Надежды, кормят здесь хорошо, три раза в день, всегда есть кофе и чай, печенье.
До сих пор приезжают автобусы с людьми из обстреливаемых районов. Елена кормит кота на своей койке. Она вместе с 12-летним сыном выехала из Шебекино утром 1 июня. Им помог уехать знакомый.
Все летит. Снаряд попал в вокзал, он от нас находится в 600 метрах. Отблески, взрывы. Раньше это все было далеко, а теперь уже рядом.
Мы звонили на горячую линию, чтобы нас забрали. Но нам только через пять дней перезвонили, когда мы уже выехали. Ребенок мне последние два дня говорил: «Мама, я боюсь. Мама, мне страшно».
До этого ему было все равно — обстрел не обстрел. Он сидел в наушниках за компьютером, ничего не видел и не слышал. Я ему только — «пошли в коридор, пошли в коридор». В подвале у нас уже давно диван, стол, запасы.
Тогда у нас было попадание в торговый центр в Шебекино. Неделю Елена с сыном жили у родственников, а потом приехали сюда. Мы не могли ее там оставить. Она бы погибла от голода.
Сын Маську только в одеяло завернул — начался обстрел. А собаку мы не смогли забрать. Она большая. Я просто ее с цепи спустила.
Бегает там за забором. Надеюсь, подкоп сделает и как-то найдет пропитание себе. Люди курей там оставили. В Шебекино еще много людей остались, которые не хотят уезжать.
Только и слышу здесь — звонят туда и просят: «Покорми рыбок, покорми кота». Елена рассказывает, что свои дома не хотят покидать мужчины. У них это в головах не укладывается», — объясняет она. И вспоминает покойного мужа: «Мой был бы живой — не поехал бы ни в какой ПВР».
Я толстокожая стала. Я не плачу, давно уже не плачу. У меня муж умер, я не плакала. Я плачу, только когда телевизор смотрю, что люди в бомбоубежищах сидят, в подвалах.
Мариуполь — как там все было. А мне врач сказал — плакать нельзя.
Я вот сегодня счастливая, потому что одну шапку продала. Практически по цене закупки. Но аренда приближается, надо хоть на нее накопить. О прибыли речи уже нет. Аренда за одно место — 15 тысяч рублей в месяц. В общей сложности моя собеседница арендует три торговых модуля. Один пришлось перевести под склад, чтобы можно было платить 10 тысяч.
Но о скидках арендаторам речи не было. Всё бросить и уехать тоже нельзя: у меня дом, кошки. Между торговых рядов, как и везде в городе, есть свое укрытие. Во время ракетной опасности, когда «над головой бахает», продавцы бросают всё и бегут туда или в бетонные коробки, установленные снаружи рынка. Говорят, что случаев воровства не было. Уличная преступность в Белгороде, по словам местных, с усилением обстрелов притухла. В городском ополчении мне говорят, что, возможно, жулики и воры просто перебрались в более спокойные регионы. К тому же ополченцы в камуфляжной форме, появившиеся на улицах, изрядно мешают их бизнесу. На стенах — детские рисунки, карты их фотографировать нельзя и черное знамя ЧВК «Вагнер».
На полках вдоль стены лежат бронежилеты и тактические шлемы. Экипированы ополченцы на совесть. Только оружия у них нет — по закону не положено, статус не тот. Вопрос об оружии для ополченцев, которым приходится работать в приграничных районах под обстрелами, практически «на нуле», обсуждался неоднократно, но до сих пор официально не решен. За активное участие в отряде самообороны учреждена областная медаль, но бывалые военные такие награды называют «песочными» — ни статуса, ни льгот к ним не прилагается. В народной дружине «Ополчение 31» числится около 700 человек. Дружина входит в сводный оперативный отряд содействия правопорядку, насчитывающий по области восемь батальонов. Вступить в отряд может любой желающий старше 18 лет. Верхняя возрастная планка — 65, но это условность.
Главное, чтобы человек мог надеть на себя броню и ходить в ней 8—12 часов. Выставляли посты, чтобы защитить город. Потом обратились к правительству, и теперь работаем под эгидой губернатора области. Для ополчения губернатор выделяет шлемы, тепловизоры, другую экипировку. Согласно 44-ФЗ, мы все вступили в народную дружину, заключены соглашения с правоохранительными органами и администрацией. На основании этого ополченцы получают 150 рублей за час дежурства в будничный день и 200 рублей за час в праздничный или выходной день. Кто сколько часов отработал, но не больше 12 в сутки — такой заработок и есть. Но основная мотивация, конечно, не деньги — у всех есть основная работа, а чувство причастности к защите города».
Более 400 человек из Шебекино приехали в губкинский ПВР
В пункте временного размещения знакомлюсь с двумя мужчинами, которые сначала работали в ДНР. Белгородская область пережила непростую неделю: в регион вторглись диверсанты, ВСУ не прекращали массированные обстрелы приграничных районов, используя артиллерию, минометы и беспилотники. "В мобильный ПВР в Белгороде прибывают первые беженцы. Рассказываем, что происходит в пункте временного размещения в Старом Осколе. Более 8 тыс. продуктовых наборов раздали за неделю жителям Грайворонского округа, которые находятся не в ПВР. В пункте временного размещения жителей белгородского Шебекино для приема людей оборудованы несколько этажей: кровати в ряд, чистое белье на пушистых подушках.