Все честно мы друг другу не обязаны, Но я чувствую себя разбитым и грязным. Разбитые чувства в хорошем качестве. Всё честно, мы друг другу не обязаны, Но я чувствую себя разбитым и грязным. Никто не чувствует себя взрослым это грязный секрет.
Гастарбайтер разбил стёкла в машине бывшей начальницы
Грязная "литература" особенно вредна, особенно прилипчива именно теперь, когда в людях возбуждены все темные инстинкты и еще не изжиты чувства негодования, обиды, — чувства, возбуждающие месть. Чувство, что чем быстрее вы узнаете новость, тем лучше, лишь создает иллюзию контроля и приводит к компульсивному чтению новостей», — обращает внимание Анна Чуксеева. Но, я чувствую себя разбитым и грязным. Люди, чувствующие связь с другими, живут дольше, у них меньше проблем со здоровьем, чем у тех, кто изолирует себя от общества. Я чувствую, что мое сердце разбивается из-за тебя, я вдруг вспоминаю, что ты устроил этот беспорядок для себя.
Нервы Вороны
Текст песни "Дима Олейник — Сегодня "Осеннее"Счастье на расстоянии оказалось зыбким И прости, но я чувствую себя разбитым И пойм" Сегодня я помятый и слегка не бритый На мне грязные джинсы и потрепанные кеды И даже мой любимый свитер Не напоминает мне о прошедшем лете Мне не напомнит о нем твоя улыбка И больше не будет хороших событий Счастье на расстоянии оказалось зыбким И прости, но я чувствую себя разбитым И пойми, я не сгущаю краски Я не хочу чтобы ты страдала Я ведь хотел чтобы ты была счастлива Но мне больно, что ты без меня счастливой стала. Дима Олейник с.
Она жива и она еще дышит. И я, чувствую, она меня тоже ищет.
Болит голова, но нет аспирина. Так зачем, же я пью эти таблетки от кашля? Не нужны заменители этого мира - Есть болезнь, от которой нет лекарства.
Припев: Мне нужен свежий воздух, и мне не страшно. Билет на поезд, куда не важно. Я не боюсь потерять все.
Начать заново, оттуда куда занесет. Мне нужен свежий воздух, и мне не страшно. Секс расслабляет, но не дает покоя.
Я начал общаться с одним парнем, он предлагает встретиться. Мы общаемся больше двух месяцов. Я стесняюсь себя, придумываю каждый раз барьеры. Я стал нытиком, раньше меня так злили люди которые жалуются, а теперь я стал одним из них. Я потерял мотивацию не хочу стремиться ни к чему.
Я учусь на психолога , выбрал эту профессию для того чтобы помогать потерянным и опустошенным людям. А теперь сам такой.
По утрам просыпаюсь в таком состоянии, словно на мне мешки с углем всю ночь возили.
Совершенно разбита, уставшая и невыспавшаяся. Хотя сплю минимум 9 часов, а то и все 10. Но все равно не могу выспаться.
Жуткие ДТП с мотоциклом, опрокинутой Ладой и разбитой остановкой произошли в Липецкой области
| Бараш-я чувствую я себя разбитым и грязным💔🥺 (Смешарики 2D) - Смотреть видео онлайн | «Добровольцы, которые спали в проветриваемой комнате, после сна чувствовали себя отлично. |
| Девушка на электровелосипеде врезалась в автомобиль и разбила колено | Пришло время определиться, почему я чувствую себя ничтожеством до сих пор и что необходимо предпринять, чтобы избавиться от этой навязчивой мысли. |
Нервы Вороны
| Иногда при просмотре новостей чувствую себя именно так. | Пикабу | Я ощущаю себя разбитой и несчастной (1 ответ). |
| Бритни Спирс разбила стекло машины каблуком после завершения суда с отцом - | Новости | подписывайся на телеграм-канал «Пермь Новости». |
| Бараш-я чувствую я себя разбитым и грязным💔🥺 (Смешарики 2D) | последние главные новости в Липецке и области на сегодня - Филиал ВГТРК "ГТРК"Липецк". |
| Бараш-я чувствую я себя разбитым и грязным💔🥺 (Смешарики 2D) | Видео | Мы собрали лучшие цитаты со всего интернета в одном приложении! |
Новости прошедшей недели: 19-26 апреля
| Тест: какую душевную рану вы скрываете даже от себя? | WDAY | лучший сайт для удобного чтения манги (manga), маньхвы (manhwa), маньхуа (manhua), OEL-манги и додзинси онлайн. Большой каталог, удобный поиск, самые свежие переводы онлайн бесплатно на русском языке от лучших команд переводчиков. |
| «Я чувствовала, что меня убивают на корте». Андреева — о победе над Вондроушовой | Наверняка у вас было такое, что после плохих новостей вы чувствовали себя больным. |
| Нервы - Вороны (speed up/nightcore) | Listen, download or stream Разбитые чувства now! |
| Тест: какую душевную рану вы скрываете даже от себя? | Я знаю, каково это, быть одинокой, разбитой, чувствовать себя ничтожной и потерянной. |
| Ученые объяснили, почему человек после сна чувствует себя разбитым | Впервые за долгие годы чувствую какой то хороший эффект, но я теперь как будто зависим от помощи психолога. |
Вороны (Live At Adrenaline Stadium 2020)
Изначально меня очень вдохновил пыл и энтузиазм, которые демонстрировали люди в социальных сетях на прошлой неделе. Мы, как социум, старались максимально продуктивно использовать сложившуюся ситуацию. Хоть обстоятельства и заперли нас в собственных домах, но мы все же научились делать лимонад из наших "горьких лимонов". Как забавны эти парадоксы, порождаемые пандемией. В окружающем нас мире и в наших собственных внутренних мирах происходят страшные вещи. Многие люди заболели или умерли. Многие люди, в том числе мы сами или те, кого мы знаем, потеряли работу. Огромное количество людей живет в страхе. И хотя жизнь, к которой мы привыкли, стала круто меняться, мы все же нашли в себе силы радоваться простым вещам. Я слышал, как многие люди говорят о том, какое удовольствие им доставляет обычная каждодневная прогулка по улице на достаточном расстоянии от прохожих. Мы радуемся современным возможностям общения друг с другом и как только мне или моему мужу раньше не приходило в голову устраивать «видеоужины на расстоянии» с близкими родственниками?
У нас стало больше времени на содержательные разговоры с людьми, на которых мы годами не находили свободной минутки. Многие люди пишут, что этот опыт подобен пощечине, которая открыла нам глаза на то, что действительно важно. Теперь мы сильно ценим то, что еще недавно считали само собой разумеющимся. Вне сомнения, все эти вещи несут добро. Однако новая жизнь становилась все привычнее, а вдохновляющих примеров других людей становилось все больше, и начало казаться, что упущенные возможности стали давить на наши плечи.
Демократия не является святыней неприкосновенной, — право критики, право порицания должно быть распространяемо и на нее, это — вне спора. Но, хотя критика и клевета начинаются с одной буквы, — между этими двумя понятиями есть существенное различие, — как странно, что это различие для многих грамотных людей совершенно неуловимо! О, конечно, некоторые вожди демократии "бухают в колокол, не посмотрев в святцы", — но не забудем, что вожди цензовых классов отвечают на эти ошибки пагубной для страны "итальянской" забастовкой бездействия и запугиванием обывателя, запугиванием, которое уже дает такие результаты, как, напр. Правительству", полученное мною: "Революция погубила Россию, потому что всем волю дали; у нас везде анархия. Радуются евреи, которые получили равноправие; они погубили и погубят русский народ. Надо для спасения страны самодержавие". Не первое письмо такого тона получаю я, и надо ожидать, что количество людей, обезумевших со страха, будет расти все быстрей, — пресса усердно заботится об этом. Но, именно теперь, в эти трагически запутанные дни, ей следовало бы помнить о том, как слабо развито в русском народе чувство личной ответственности и как привыкли мы карать за свои грехи наших соседей. Свободное слово! Казалось, что именно оно-то и послужит развитию у нас, на Руси, чувства уважения к личности ближнего, к его человеческим правам. Но, переживая эпидемию политического импрессионизма, подчиняясь впечатлениям "злобы дня", мы употребляем "свободное слово" только в бешеном споре на тему о том, кто виноват в разрухе России. А тут и спора нет, ибо — все виноваты. И все — более или менее лицемерно — обвиняют друг друга, и никто ничего не делает, чтоб противопоставить буре эмоции силу разума, силу доброй воли. Организаторы этого начинания, видимо, учли смысл таких явлений, как разгром ворами дворца герцога Лейхтенбергского, возможность погромов крестьянством старинных дворянских усадеб и все прочее в этом духе. Учли они также и общую некультурность всех слоев населения страны, общую всем нам низкую оценку значения искусства, и дешевизну русских денег, и всю силу тех трагических условий, в которых мы живем. Лавина американских денег, несомненно, вызовет великие соблазны не только у темных людей Александровского рынка, но и у людей более грамотных, более культурных. Не будет ничего удивительного в том, если разные авантюристы сорганизуют шайки воров специально для разгрома частных и государственных коллекций художественных предметов. Еще менее можно будет удивляться и негодовать, если напуганные "паникой", усиленно развиваемой ловкими политиками из соображений "тактических", обладатели художественных коллекций начнут сами сбывать в Америку национальные сокровища России, прекрасные цветы ее художественного творчества. При всей силе наших криков о любви к родине, эта любовь редко возвышается над себялюбием, над очень подленьким эгоизмом. Американское предприятие, — его, конечно, поведут с американской энергией, — это предприятие грозит нашей стране великим опустошением, оно выкосит из России массу прекрасных вещей, историческая и художественная ценность которых выше всяких миллионов. Оно вызовет к жизни темный инстинкт жадности, и, возможно, что мы будем свидетелями историй, пред которыми потускнеет фантастическая история похищения из Лувра бессмертной картины Леонардо да Винчи. Мне кажется, что во избежание разврата, который обязательно будет внесен в русскую жизнь потоком долларов, во избежание расхищения национальных сокровищ страны и панической распродажи их собственниками, правительство должно немедля опубликовать акт о временном запрещении вывоза из России предметов искусства и о запрещении распродажи частных коллекций прежде, чем лица, уполномоченные Правительством, не оценят национального значения подобных коллекций. Я знаю, что политическая борьба — необходимое дело, но принимаю это дело, как неизбежное зло. Ибо не могу не видеть, что в условиях данного момента и при наличии некоторых особенностей русской психики, — политическая борьба делает строительство культуры почти совершенно невозможным. Подумайте, что творится вокруг вас: каждая газета, имея свой район влияния, ежедневно вводит в души читателей самые позорные чувства — злость, ложь, лицемерие, цинизм и все прочее этого порядка. У одних возбуждают страх пред человеком и ненависть к нему, у других — презрение и месть, утомляя третьих однообразием клеветы, заражая их равнодушием отчаяния. Эта деятельность людей, которые заболели воспалением темных инстинктов, не только не имеет ничего общего с проповедью культуры, но резко враждебна ее целям. А, ведь, революция совершена в интересах культуры, и вызвал ее к жизни именно рост культурных сил, культурных запросов. Вот, например, группа солдат "Кавказской армии" пишет: "Учащаются случаи зверской расправы солдат с изменившими им женами. Хлопочите, пожалуйста, чтоб сознательные люди и социальная печать выступили на борьбу с эпидемическим явлением и разъяснили, что бабы не виноваты. Мы, пишущие, знаем, кто виноват, и женщин не обвиняем, потому что всякий человек обязан своей природе и хочет назначенного природой ему". Вот еще сообщение на эту тему: "Пишу в поезде, выслушав рассказ солдата, который со злобными слезами поведал, что он дезертир с фронта и убежал для устройства двух детишек, брошенных стервой женой. Клянется, что расправится с ней. Из-за женщин дезертиров сотни и тысячи. Как тут быть? В Ростове-на-Дону солдаты водили по улицам голую распутницу с распущенными волосами, с выкриками о ее похабстве и били за ней по разбитому ведру. Организаторы безобразия — муж ее и ее же любовник, фельдфебель. Позвольте заметить, что страх перед позором не укротит инстинкта, а, между прочим, эти гадости лицезреют дети. Что же молчит пресса? Нижеподписанные крестьяне встревожены законом, от которого может усилиться беззаконие, а теперь деревня держится бабой. Семья отменяется из-за этого и пойдет разрушение хозяйства". Воротятся с войны мужья их, так из этого будет драка, сделайте одолжение. Надобно разъяснить мужикам, чтобы делали по правде". И снова: "Пришлите книжку о правах женских". Не все письма на эту тему использованы мною, но есть тема, еще более часто повторяемая в письмах, — это требование книг по разным вопросам. Пишут об отношении к попам, спрашивают, "будут ли изменены переселенческие законы", просят рассказать "об американском государстве", о том, как надо лечить сифилис, и нет ли закона "о свозке увечных в одно место", присылают "прошения" о том, чтобы солдатам в окопы отправлять лук, — он "очень хорош против цинги". Все эти "прошения", "сообщения", "запросы" не находят места на страницах газет, занятых желчной и злобной грызней. Руководители газет как будто забывают, что за кругом их влияния остаются десятки миллионов людей, у которых инстинкт борьбы за власть еще дремлет, но уже проснулось стремление к строительству новых форм быта. И, видя, каким целям служит "свободное слово", эти миллионы легко могут почувствовать пагубное презрение к нему, а это будет ошибка роковая и надолго непоправимая. Нельзя ли уделять поменьше места языкоблудию и побольше живым интересам демократии? Не заинтересованы ли все мы в том, чтоб люди почувствовали объективную ценность культуры и обаятельную прелесть ее? Полное обнищание, дикое озверение грозит нам, если не начать сейчас же работать во имя будущего. Если всем странам трудно будет оправиться от этой тяжелой, затяжной и опустошительной катастрофы, это будет особенно трудно России. Если сейчас немедленно не приложить всех сил для спасения будущего России, ее детей — великая страна погибла, погиб великий народ. Союз рабочих табачных и гильзовых фабрик сделал первую слабую попытку в области общественной заботы о детях — свыше 1000 детей отправлены на воздух, к природе, к солнцу. Но, несмотря на призывы к педагогам, к лиге социального воспитания, к интеллигенции, отклика нет и культурное руководство нашим рабочим начинанием никто не хочет брать. Педагоги, фребелички, интеллигенция, отзовитесь, придите на помощь! Промедление — смерти подобно. Председатель союза А. Весь мир, мы все тоскуем о честном, здоровом человеке, мы любим его в мечтах наших, — разве это только литературная тоска, платоническая, бескровная любовь? Казалось бы, что опыт "Союза рабочих табачных и гильзовых фабрик" должен привлечь деятельное внимание интеллигенции. Я уверен, что это знакомство изменило бы строи чувств и мнений, сложившихся за последние месяцы среди интеллигенции, — поколебало бы тот скептицизм, те тяжелые сомнения, которые вызваны и возбуждаются газетной травлей, которую развивают высокоумные политики, руководствуясь только тактикой борьбы. Но — это дело второй степени, а прежде всего мы все должны бы озаботиться тем, чтобы — по-моему, это возможно — извлечь детей из атмосферы города, развращающей их. Об этом много говорилось, но вот теперь, когда сами рабочие стали делать это, они не встречают помощи. Что же, — опять: Суждены нам благие порывы, Но свершить ничего не дано. Признав еврея равноправным русскому, мы сняли с нашей совести позорное кровавое и грязное пятно. Уже только потому, что еврейство боролось за политическую свободу России гораздо более честно и энергично, чем делали это многие русские люди, потому, что евреи давали гораздо меньше ренегатов и провокаторов — мы не должны и не можем считаться "благодетелями евреев", как называют себя в письмах ко мне некоторые "добродушные" "мягкосердечные" русские люди. Кстати: изумительно бесстыдно лаются эти добродушные, мягкосердечные люди! Освободив еврейство от "черты оседлости", из постыдного для нас "плена ограничений", мы дали нашей родине возможность использовать энергию людей, которые умеют работать лучше нас, а всем известно, что мы очень нуждаемся в людях, любящих труд. Гордиться нам нечем, но — мы могли бы радоваться тому, что наконец догадались сделать дело хорошее и морально и практически. Однако радости по этому поводу — не чувствуется: вероятно, потому, что нам некогда радоваться — все мы страшно заняты "высокой политикой", смысл которой всего лучше изложен в песенке каких-то антропофагов: Тигры любят мармелад, Ах, какая благодать Кости ближнего глодать! Радости — не чувствуется, но антисемитизм жив и понемножку, осторожно снова поднимает свою гнусную голову, шипит, клевещет, брызжет ядовитой слюной ненависти. В чем дело? А в том, видите ли, что среди анархически настроенных большевиков оказалось два еврея. Кажется, даже три. Некоторые насчитывают семерых и убеждены, что эти семеро Самсонов разрушат вдребезги 170-миллионную храмину России. Это было бы очень смешно и глупо, если б не было подло. Грозный еврейский Бог спасал целый город грешников за то, что среди них оказался один праведник; люди, верующие в кроткого Христа, полагают, что за грехи двух или семерых большевиков должен страдать весь еврейский народ. Рассуждая так, следует признать, что за Ленина, чистокровного русского грешника, должны отвечать все уроженцы Симбирской губернии, а также и смежных с нею. Евреев значительно больше среди меньшевиков, но мои корреспонденты, притворяясь людьми невежественными, утверждают, что все евреи — анархисты. Это очень дрянное обобщение. Я убежден, я знаю, что в массе своей евреи — к изумлению моему — обнаруживают более разумной любви к России, чем многие русские. Этого не замечают, хотя это очень резко бросается в глаза, если взять статьи евреев-журналистов. В "Речи", газете, которую можно не любить, но тем не менее очень почтенной газете, работает немало евреев. Сотрудники "Речи" совершенно лишены даже и тени симпатии к большевикам. Я, разумеется, не стану приводить эти доказательства — честным людям они не нужны, для бесчестных — не убедительны. Идиотизм — болезнь, которую нельзя излечить внушением. Для больного этой неизлечимой болезнью ясно: так как среди евреев оказалось семь с половиной большевиков, значит — во всем виноват еврейский народ. А посему... А посему честный и здоровый русский человек снова начинает чувствовать тревогу и мучительный стыд за Русь, за русского головотяпа, который в трудный день жизни непременно ищет врага своего где-то вне себя, а не в бездне своей глупости. Надеюсь, что мои многочисленные корреспонденты удовлетворены этим ответом по "еврейскому вопросу". И добавлю — для меня нет больше такого вопроса. Я не верю в успех клеветнической пропаганды антисемитизма. И я верю в разум русского народа, в его совесть, в искренность его стремления к свободе, исключающей всякое насилие над человеком. Верю, что "все минется, одна правда останется". Он ответил: — Мы народ необразованный, не наше солдатское дело разбираться в таких мудреных вопросах". Другая корреспондентка сообщает: "Когда я сказала кондуктору трамвая, что социалисты борются за равенство всех народов, он возразил: — Плевать нам на социалистов, социализм — это господская выдумка, а мы рабочие — большевики". У цирка "Модерн" группа солдат и рабочих ведет беседу с молоденьким нервным студентом. Знаем мы вас, — студенты всегда бунтовали. Теперь — наше время, а вас пора долой всех буржуазию! Часть публики смеется, но какой-то щеголь, похожий на парикмахера, горячо говорит: — Это верно, товарищи! Довольно командовала нами интеллигенция, теперь, при свободе прав, мы и без нее обойдемся. Великие и грозные опасности скрыты в этом возбужденном невежестве! Не однажды приходилось мне на ночных митингах Петроградской стороны слышать и противопоставления большевизма социализму, и нападки на интеллигенцию, и много других, столь же нелепых и вредных мнений. Это — в центре революции, где идеи заостряются до последней возможности, откуда они текут по всей темной, малограмотной стране. Развивается ли в стране процесс единения разумных революционных сил. Есть признаки, как будто, подсказывающие отрицательный ответ. Один из этих признаков — все более заметное уклонение интеллигенции от работы в массах и возникающие среди ее — то тут, то там, — попытки создать самостоятельные, чисто интеллигентские организации. Очевидно, что есть причины, которые отталкивают интеллигента от массы, и очень вероятно, что одной из этих причин является то скептическое, а часто и враждебное отношение темных людей к интеллигенту, которое изо дня в день внушается массе различными демагогами. Этот раскол может быть очень полезен трудовой интеллигенции — она объединится в организацию весьма внушительную и способную соверщить много культурной работы. Но, отходя постепенно от массы, увлекаясь собственными интересами, задачами и настроениями, она еще более углубит и расширит разрыв между инстинктом и интеллектом, а этот разрыв — наше несчастье, в нем источник нашей неработоспособности, наших неудач в творчестве новых условий жизни. Оставаясь без руководителей, в атмосфере буйной демагогии, масса еще более нелепо начнет искать различия между рабочими и социализмом и общности между "буржуазией" и трудовой интеллигенцией. А среди последней раздаются призывы, диктуемые, несомненно, благими намерениями и порывами, но отводящие интеллектуальную энергию в сторону от интересов массы, от запросов текущего дня. В "Известиях Юга", органе Харьковского и областного Комитетов Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, некто Иван Станков пишет: "Есть огромной важности задание всего социализма: это — поднятие уровня культуры, сознание личности, повышение личности и повышение всенародной интеллигентности. Есть лозунг: широко и сразу открыть двери Солнца, Красоты и Знания для всего народа, дабы не было неинтеллигентных, дабы наше деление на интеллигентных и неинтеллигентных возможно скорее стало диким пережитком старого строя, старых школ и систем. Пропаганда и ближайшее осуществление идеи "всенародной интеллигентности" и есть, по моему убеждению, одна из тех неразрывных, неотложных и важнейших задач социализма, которую честная объединенная интеллигенция, сознавая это как долг перед народом, обязана поставить исходным основанием своих домогании и провести их в строительстве новом, наряду и совместно с общей платформой социалистических требований всех партий. Только интеллигентность, очищенная от язв буржуазного строя, станет солнечной народной правдой. Станет солнцем Разума и Красоты". Слова хорошие. По злой иронии судьбы российская интеллигенция, усеявшая костьми своих мучеников крестный путь народного освобождения и на всем протяжении своей истории выполнявшая великую просветительную и организационную работу, оказалась в настоящий момент, когда организовано все, неорганизованной сама. Организуя других, интеллигенция, как класс, забыла, или не успела организовать себя. При ее непосредственном участии организовались рабочие, солдаты и крестьянство, справа от нее усиленно организуется буржуазия, и лишь она одна, трудовая интеллигенция, богатая знанием, опытом и общественными навыками, остается необъединенной и рассыпанной в пыль. Класс, лучше всех вооруженный для общественной работы и борьбы, класс активных традиций и светлых социальных идеалов вынужден плестись в самом хвосте событий, бессильный их направлять. Не место выяснять причины, но несомненный факт, что класс интеллигентного труда, как класс в его целом, в настоящий момент не входит и не может войти ни в одну из существующих общественных группировок. Отсюда необходимость его самостоятельного строительства. Но все данные для такого строительства налицо. Великий экономический признак, признак наемного труда, признак возмездного отчуждения своей интеллигентской работы капиталу во всех его разновидностях — вот та база, на которой зиждется класс трудовой интеллигенции в огромном его большинстве, вот та железная цепь, которая призвана сковать его в одно неразрывное целое. В этом смысле трудовая интеллигенция есть один из отрядов великого класса современного пролетариата, один из членов великой рабочей семьи. Но определив трудовую интеллигенцию, как отряд рабочего класса, мы тем самым определили и ее социальную сущность. Класс трудовой интеллигенции, сознавший самого себя, может быть только социалистическим. Великая российская революция не закончилась, она продолжается. Огромные общественные задачи — завершение войны, государственное устроение, решение земельной проблемы и организация народного хозяйства, переживающего тягчайший кризис, стоят перед страной во всем своем грозном величии и властно требуют разрешения. Товарищи, интеллигентные работники г. Харькова и Харьковской губернии. По примеру сердца России, Москвы, где интеллигентный пролетариат организовался в мощный Совет депутатов трудовой интеллигенции, по образцу других демократических советов депутатов рабочих, крестьянских и солдатских, объединяйтесь в свой Харьковский Совет Депутатов Трудовой Интеллигенции. Только в единении сила, только в солидарности мощь". Стремление трудовой интеллигенции к созданию самостоятельных организаций возникает не только в Москве и Харькове. Может быть, это стремление необходимо и всячески оправдано, но не осталась бы народная масса без головы. Но, все-таки, встает тревожный вопрос: что это — процесс единения сил или распада их? И, вероятно, никто не станет возражать против того, что для всех нас обязательно крайне осторожное отношение к человеку, очень внимательное к факту. Мы никогда еще не нуждались столь жестоко в точных и мужественно-правдивых оценках явлений жизни, возмущенной до последней глубины, — явлениях, которые грозят всем нам в стране нашей бесконечной китайской разрухой. Но никогда еще наши оценки, умозаключения, прожекты не отличались столь печальной поспешностью, как в эти трагические дни. Я, конечно, вполне согласен с ироническими словами Вл. Каренина, автора превосходнейшей книги о Жорж Занд: "Политики, — консерваторы или либералы, — люди, убежденные в своем знании истины и в праве преследования других за заблуждения... Увлечение политикой как бы совершенно исключает здравый интерес к делу культуры, — едва ли это полезно для больной страны и ее жителей, в головах большинства которых "черт палкой помешал". Я позволю себе указать на такой факт: "Свободная ассоциация для развития и распространения положительных наук" вызывает в демократических массах чрезвычайно внимательное отношение к ее задачам. Вот, напр. Союз служащих Полтавы называет Институт "всенародным делом" и т. Можно привести десятки отзывов солдат, рабочих, крестьян, и все эти отзывы свидетельствуют о жажде просвещения, о глубоком понимании немедленности культурного строительства. Иначе относится к этому делу столичная пресса: когда "Ассоциация" послала воззвания о целях и нуждах своих в главнейшие газеты Петрограда. Организуется "Дом-Музей памяти борцов за свободу", нечто подобное институту социальных наук и гражданского воспитания. Устраивается "Лига социального воспитания", в задачи ее входит и забота о дошкольном воспитании детей улицы, — и это лучший способ борьбы с хулиганством, это даст возможность посеять в душе ребенка зерна гражданственности. Молчит оно и о "Внепартийном Союзе молодежи", объединяющим уже тысячи подростков и юношей, в возрасте от 13 до 20 лет. В провинции развивается культурное строительство, — не преувеличивая, можно сказать, что в десятках сел и уездных городов организуются "Народные дома", наблюдается живейшее стремление к науке, знанию. Столичная печать молчит об этом спасительном явлении, она занимается тем, что с какой-то странной, бесстрастной яростью пугает обывателя анархией — и тем усиливает ее. Газеты Петрограда вызывают впечатление бестолкового "страшного суда", в котором все участвующие — судьи и, в то же время, все они — беспощадно обвиняемые. Если верить влиятельным газетам нашим, то необходимо признать, что на "Святой Руси" совершенно нет честных и умных людей. Если согласиться с показаниями журналистов, то революция величайшее несчастье наше, она и развратила всех нас, и свела с ума. Это было бы страшно, если б не было глупо, не вызывалось "запальчивостью и раздражением". Говорят: на улице установилось отвратительно грубое отношение к человеку. Нет, это не верно! На ночных митингах улицы пламенно обсуждаются самые острые вопросы момента, но почти не слышно личных оскорблений, резких слов, ругательств. В газетах — хуже. Слова — вор, мошенник, дурак, — стали вполне цензурными словами: слово "предатель" раздается столь же часто, как в трактирах старого времени раздавался возглас "человек! Эта разнузданность, это языкоблудие внушает грустное и тревожное сомнение в искренности газетных воплей о гибели культуры, о необходимости спасать ее. Это не крики сердца, а возгласы тактики. Способны ли мы на это? В один и тот же день в двух газетах рассказали: Одна: "В воскресенье вечером на Богословском кладбище казачий хорунжий Федоров шашкой изрубил на могиле анархиста Ленина футляр с венком и несколько знамен. Находившиеся на кладбище милиционеры 3-го Выборгского подрайона задержали хорунжего и препроводили в комиссариат, где и был составлен протокол о нарушении Федоровым порядка в общественном месте. Спустя час, в комиссариат явилась группа анархистов в количестве человек 16, которая и предъявила требование выдать им задержанного. Комиссар отказал анархистам в выдаче и препроводил Федорова к военному коменданту Полюстровского подрайона, откуда под охраной казачьего разъезда хорунжий был доставлен домой". Другая: "Как сообщают, при похоронах убитого на даче Дурново "анархиста" Ленина произошел инцидент, едва не разрешившийся кровавым столкновением. Анархисты почему-то выбрали местом погребения Ленина православное Богословское кладбище и водрузили на могиле крест. Находившиеся случайно на кладбище казаки заявили протест против похорон Ленина на Богословском кладбище, а затем сняли с могилы крест. Анархисты намеревались было защищать могилу, но казаки, обнажив шашки, остановили их". Это — разные факты? Нет, это только различное освещение одного и того же факта. Если вторую заметку прочитает человек, привыкший думать, он, конечно, усомнится кое в чем, — напр. Верующего человека оскорбит факт снятия креста с могилы. Обыватель еще раз вздрогнет, читая про "обнаженные шашки". А сопоставляя заметки, естественно спросит: — где же здесь правда? И еще более естественно усомниться в педагогическом значении "свободного слова" — "чуда средь Божьих чудес". А не захлебнемся ли мы в грязи, которую так усердно разводим? Особенно жестоко действует эта болезнь в рабочей среде, а гнилой климат, загрязненность Петрограда и те условия, в которых вы принуждены жить, еще более усиливают пагубное распространение заразы. Но борьба с туберкулезом в обстановке домашнего лечения почти безнадежна. Для того, чтобы бороться с чахоткой победоносно, необходимо устройство загородных санаторий, необходимы чистый воздух, хорошее питание и длительное лечение. Вы, сила, создающая баснословные капиталы, мощные организации, вы должны, наконец, приняться за работу создания для самих себя условий, которые необходимы для охраны вашего здоровья и здоровья ваших детей. Вы знаете, что "в здоровом теле — здоровая душа". Здоровье нужно не только для того, чтобы ваш физический труд на благо всей страны стал более продуктивен, здоровье нужно и для духовной жизни, для устойчивости в социальной борьбе, для защиты и расширения ваших гражданских прав. Вы одиноки, вас ожидает длительная и упорная борьба, она потребует от вас величайшего напряжения всех сил. Вы сами должны заботиться о себе, и вы имеете возможность устраивать свою жизнь так, как это необходимо для вас. И вот, в интересах самосохранения, самозащиты, вам, пролетариату Петрограда, следует устроить для ваших больных чахоткой ряд собственных санаторий: местом для нее может послужить один из загородных царских парков. Вы можете создать это необходимое вам учреждение одним ударом, как воздвигают чудесные замки волшебники в сказках. Пусть все рабочие столицы дадут на это дело свой дневной заработок, — и санатория готова. В деле технической организации ее вам может помочь свободная Ассоциация ученых для развития и распространения положительных наук. Создайте образцовое учреждение, которым будут гордиться ваши дети и внуки как первым актом вашего свободного творчества. Если вы сделаете это прекрасное дело, — за вами пойдут все рабочие России, и она покроется сетью пролетарских учреждений: медицинских, научных, просветительных.
Ноль эмоций на лице, как из под ареста Я молча выхожу из её подъезда Всё честно, мы друг другу не обязаны Но я чувствую себя разбитым и грязным Мои руки связаны моими же руками Стоя на краю я вспоминаю о маме… Думаю, я бы её огорчил Если б покинул этот мир, у неё не спросив Но воля в кулаке, воля в кулаке, воля в кулаке! Я не сдамся этой тоске! Мои мысли, идите на четыре стороны Но не трогайте, не трогайте меня, вороны!
Одна из моих подруг мне предложила: «Попробуй хоть раз сказать «нет» — увидишь, тебе понравится». Я попробовала. И жить стало легче. Решив поступать на следующий год, она устроилась на работу в небольшое учреждение. В свободное время начала ходить в тренажерный зал. В один из летних вечеров Юля вышла из «качалки» на улицу. Вместе с ней зал покинул высокий парень лет 25. Сначала он просто следовал позади. А когда Юля подошла к дому, вдруг предложил: «Девушка, пойдемте гулять? Но в это время на крыльце показался мой папа. Я поздоровалась с ним и только было собралась проскочить в дверь, как вдруг преследователь по-свойски обратился к отцу: «Отпустите вашу дочь со мной погулять? И папа без тени тревоги ответил: «Юль, иди-ка, правда, прогуляйся. Чего все время дома-то сидишь? И я послушалась… Пошла». Немного побродив по улицам, новый знакомый развернул ситуацию: «Давай заскочим ко мне, я сумку спортивную кину и дальше пойдем». Но когда Юля подошла к дверям квартиры — учтивость испарилась. Он затащил девушку в комнату и изнасиловал — резко и грубо.
Почему я чувствую себя грязной?
Но, я чувствую себя разбитым и грязным. Видео, которое разбивает сердце вдребезги. Вы когда-нибудь ощущали себя грязной свиньей по отношению к женщине? Listen, download or stream Разбитые чувства now! Чувствую себя дебилом!. Это и по маске ясно. Вы когда-нибудь ощущали себя грязной свиньей по отношению к женщине?
Я ощущаю себя отвратительно каждый день
Уж лучше умереть за Родину, чем бичевать себя до смерти… 28 апреля 2024 г.
Эти полосы чёрно-белые, Я нашел любовь, но потерял в неё веру. Она жива, и она ещё дышит, И я чувствую, она меня тоже ищет. Болит голова, но нет аспирина. Так зачем же я пью эти таблетки от кашля? Не нужны заменители этого мира - Есть болезнь, от которой нет лекарства. Припев: Мне нужен свежий воздух.
И мне не страшно. Билет на поезд, Куда не важно.
О своих вкусовых предпочтениях 42-летняя Ксения заговорила не просто так. Телеведущую возмутило, что у долларового миллиардера, создателя популярного мессенджера Павла Дурова нет ни яхт, ни частных самолетов, ни роскошных вилл.
Живет он в своем офисе в Дубае и ходит чуть ли не в одной и той же черной футболке. Жизнь коротка, чтобы изображать аскезу. Сама телеведущая покупает мясо на одном из самых дорогих рынков Москвы — у некоего Ашота.
Я поняла, что смотреть на себя и наблюдать за собой, когда ты получаешь удовольствие, — очень сильно помогает в том, чтобы полюбить себя и принять, чтобы почувствовать себя сильнее и комфортнее. Я бы могла написать докторскую о мастурбации», — добавила Билли.
Garbage рассказали, что находятся в процессе работы над новым альбомом. ME так хорошо приняли, хотя у нас не было вообще никаких ожиданий. Перед записью следующей пластинки я чувствую определенный сдвиг. Я пытаюсь как-то смягчить свою ярость и возмущение. Как общество, мы стали настолько разбитыми, мы исполнены отчаяния.
И я пытаюсь сделать что-то, что больше меня самой, иначе я просто утону в этом ужасе», — говорит Ширли Мэнсон. Отвечая на вопрос, откуда взялось это чувство тревоги действительно, ведь откуда ему взяться? У меня было тело, которое не работало, я потеряла радость жизни, и это было настоящим испытанием — попытаться собрать себя, не разрушить все своей депрессией и яростью. Их всегда нужно сдерживать». Все, что я читаю в своих соцсетях, кажется мне демоническим.
Мы все сражаемся с этим каждый день, но оно отравляет все вокруг. Нам всем нужно бороться, чтобы наши сердца не замерзли», — добавила Ширли.
Злость и бессилие: как выдержать эмоции и позаботиться о себе в стране плохих новостей
Мои мысли, идите на четыре стороны Но не трогайте, не трогайте меня, вороны! Мне нужен свежий воздух — и мне не страшно Билет на поезд, куда?
Выберите на какой язык перевести: Вороны Воля в кулаке, мысли в разные стороны. По моей комнате гуляют чёрные вороны. На потолке чувства одинокие собраны. Они с грохотом падают мне на голову. Не сошёл с ума, и вполне осознанно - Я вдыхаю этот яд вместе с воздухом. Туман не уходит с возрастом. Я ищу, я кричу охрипшим голосом. Эти полосы чёрно-белые.
Я нашёл любовь, но потерял в неё веру. Она жива, и она еще дышит.
Теперь я не знаю. Не знаю что делать. Еще в школьные годы я говорил себе о суициде. Теперь я говорил себе что у если у меня ничего не получится в музыке то я убью себя. Теперь же я начинаю думать что наверное музыка это не моё.
Да я поздно сподхватился. С этим согласен. Один хрен я не нахожу теперь себе применения в этой жизни. Я чувствую себя обузой. Без меня материально всем точно станет только легче. А сейчас я работаю учителем. Учу дошколят английскому.
Но мне это очень тяжело дается. У меня нет таланта Учителя. Плюс мне очень не нравиться этим заниматься. Хотя я люблю детей. Особенно мне не нравится Готовиться к уроку меня это просто выводит из себя. Я разбил свой любимый карандаш по этой причине. Я рисую портреты еще но уже не рисовал больше полугода.
Очень долго. Я бы хотел разбить всю посуду в доме или всю технику. Но когда я представляю как меня будет ругать мать за это и говорить что лучше бы я себя разбил то тогда сразу меня овладевеют сомнения. Поэтому я бью подушку на которой сплю или матрас. Или сбиваю кулаки о стены но некоторые стены уже ломаются и родители меня ругают за это. Кстати зарплата учителя у меня всего 800 руб в месяц. Это потому что за один урок 200 руб.
К сожалению больше уроков не сделать. Я столько денег получал за один день пения на улице и это мне в 1000 раз больше нравилось чем учителем. Плюс мне нравилось смотреть на улыбки людей от того чем я занимаюсь. Это и делало меня счастливым. Но в этом чертовом интернете я никому не интересен. Только горстке человек. Я целыми днями сижу дома.
В нашем городе нечем заняться. Музыкантов нет. А если есть то они шансонисты. Я люблю рок музыку. Моя мать категорически против чтобы я пел на улице. Вся моя семья против. Они говорят что это сродни бомжа которые просят милостыню.
Такое ощущение что их волнует только престиж. Только отец не против и всё. Наверное на этом всё. Извините что так много наговорил. Для меня это крик души. И то я не все рассказал что причиняет мне боль... Так или иначе, хотел бы пожелать всем счастья в новом году.
С наступающим.
Все честно, мы друг другу не обязаны. Но, я чувствую себя разбитым и грязным. Мои руки связанны моими же руками. Стоя на краю, я вспоминаю о маме. Думаю я бы ее огорчил, Если бы покинул этот мир, у нее не спросив. Но, воля в кулаке, воля в кулаке, воля в кулаке. Веришь, я не сдамся этой тоске! Мои мысли - идите на четыре стороны! Ну, не трогайте, не трогайте меня, вороны!
Припев: Мне нужен свежий воздух, и мне не страшно, билет на поезд, куда не важно. Я не боюсь потерять все, начать заново, оттуда куда занесет.
Психолог Девятка рассказала, как правильно организовать отдых в праздничные дни
Мои мысли, идите на четыре стороны Но не трогайте, не трогайте меня, вороны! Мне нужен свежий воздух — и мне не страшно Билет на поезд, куда?
Кризис смысла жизни. Раньше мы знали, в чем черпать смысл бытия. Мы верили, что если человек проживает праведную жизнь, то Бог вознаградит его и отправит в рай. Теперь мы толком не знаем, зачем жить праведной жизнью, если даже не можем понять, что это означает. Источник Современная жизнь в основном нам не подходит, но мы до такой степени загипнотизированы рекламой, приобретательством и массовой информацией, что перестаем видеть этот важнейший факт.
Теперь, когда мы столкнулись с угрозой реального экономического коллапса и увидели, каким беспощадным и неукротимым может быть капитализм, многим пришлось расстаться со своими иллюзиями. Создание крепких отношений Возможно, самым лучшим противоядием и профилактикой сгорания может оказаться создание крепких отношений с близкими людьми. Когда мы можем поделиться своими переживаниями с семьей и друзьями, отчаяние отступает, и мы способны увидеть новые горизонты. Источник Может быть, вы еще не знаете об этом, но наука доказала, что взаимоотношения с людьми оказались единственным и самым важным источником удовлетворения жизнью независимо от возраста и культурных традиций. Люди, чувствующие связь с другими, живут дольше, у них меньше проблем со здоровьем, чем у тех, кто изолирует себя от общества. Заботящиеся о других счастливее, чем эгоисты, преследующие только свои интересы.
Если мы вернемся в прошлое и вспомним самые счастливые времена в своей жизни, то наверняка убедимся, что большинство воспоминаний связано с людьми. Возвращаем надежду Все в порядке, вы не станете миллионером до сорока лет. Выяснилось, что у сказочного принца есть бойфренд. Вы слишком высоко подняли планку и тяжко трудились, чтобы попасть туда, куда хотели, и теперь, похоже, у вас ничего не получится. Источник И что же, неужели разочарование и неудача означают, что жизнь кончена? Пожалуйста, представьте, что именно наши усилия справиться со стрессом и разочарованием, а не просто стресс и разочарование сами по себе, стали основной причиной нашего состояния сильной угнетенности.
А теперь мы осознанно возьмем себя в руки и начнем с нуля, по-новому. Мы научимся осознанно контролировать стресс и принимать разумные решения. Сумеем изменить свои представления, чтобы жизнь приобрела новый смысл. И это совсем не так уж трудно, просто потребуются время и усилия. Хорошие новости Мы ставили перед собой недостижимые цели или слишком торопились.
Была хоть какая-то возможность выплеснуть эмоции.
А теперь словно какая-то тяжесть осела на сердце, и легче не становилось. В итоге я решила бросить работу и месяц-полтора отдохнуть от всего. Благо финансовая подушка есть, могу себе позволить. Как ни странно, неопределенность с рабочим местом не тяготит меня. Хотя я человек, который волнуется обо всем на свете. Что ж, время раздумий началось.
Может, найду, в каком направлении двигаться. Буду рада узнать мнение со стороны. Только не пишите, что мне нужно родить. Нахожу это безответственным — рожать, просто потому что надо и чтобы был.
Дома у меня собирались разные серьезные люди, политики... Он меня выспрашивал. Ради любви — все можно, — вы согласны? Нужно все допустить, если любишь. Я очень любила его. А эти люди такие неприятные, всё критикуют. Подруги по курсам тоже не нравились мне. Кроме одной. Ее ребячий лепет все более убеждал меня, что она не понимает своей вины, что преступления для нее — только шалость, о которой неприятно вспоминать. Я спросил: — О, нет. Она подумала несколько секунд, рассматривая кольцо на своей руке. Может быть — это плата, да? На ее глазах явились слезинки. Вы должны спасти меня, я молода, я так люблю жизнь, людей, книги... Я смотрел на эту женщину, и весеннее солнце казалось мне лишним для нее, для меня. Хмурый день, туман за окнами, слякоть и грязь на улицах, молчаливые, пришибленные люди — это было бы в большей гармонии с ее рассказом, чем весенний блеск неба и добрые голоса людей. Что можно сказать такому человеку? Я не находил ничего, что дошло бы до сердца и ума женщины в светлой кофточке и глубоким вырезом на груди. Золотое кольцо с кровавым рубином туго обтягивает ее палец, она любуется игрой солнца в гранях камня и небрежно нанизывает слово за словом на капризную нить своих ощущений. Потом она наклоняется ко мне, ее глаза смотрят так странно. Она ласково говорит слова о доброте человека, о его чутком сердце, о том, что Христос и еще кто-то учили прощать грешных людей, — всё удивительно неуместные и противные слова. В разрезе кофточки я вижу ее груди и невольно закрываю глаза: подлец, развративший это существо, торгаш честными людьми, ласкал эти груди, испытывая такой же восторг, какой испытывает честный человек, лаская любимую женщину. Глупо, но хочется спросить кого-то — разве это справедливо? Всем весело, все радуются, а я не могу. За что же? Ее вопрос звучит искренно. Она сжимается, упираясь руками в колена, закусив губы, ее лицо бледнеет, и блеск глаз слинял. Она точно цветок, раздавленный чьей-то тяжелой подошвой. Но я рассказывала ему только о тех, которые особенно не нравились мне. Конечно, я слышала, что некоторых сажали в тюрьму, высылали куда-то, но политика не занимала меня... Она говорит об этом равнодушно, как о далеком неинтересном прошлом. Она — спокойна; ни одного истерического выкрика, ни вопля измученной совести, ничего, что говорило бы о страдании. Вероятно, после легкой ссоры со своим возлюбленным она чувствовала себя гораздо хуже, более взволнованной. Поговорив еще две-три минуты, она встает, милостиво кивнув мне головою, и легкой походкой женщины, любящей танцы, идет к двери, бросая на ходу: — Как жестоки люди, если подумать. Мне хочется сказать ей: — Вы несколько опоздали подумать об этом. Но я молчу, огромным напряжением воли скрывая тоскливое бешенство. Остановясь в двери, красиво повернув шею, она говорит через плечо: — Но, что же будет с моими родными, близкими, когда мое имя опубликуют? Вы подумайте! Я говорю негромко: — Для вас — ничего. Я знал Гуровича, Азефа, Серебрякову и еще множество предателей: из списков их, опубликованных недавно, более десятка они были моими знакомыми, они звали меня "товарищ", я верил им, разумеется. Когда одно за другим вскрывались их имена, я чувствовал, как кто-то безжалостно-злой иронически плюет в сердце мне. Это — одна из самых гнусных насмешек над моей верой в человека. Но самое страшное преступление — преступление ребенка. Когда эта женщина ушла, я подумал с тупым спокойствием отчаяния: — А не пора ли мне застрелиться? Через два или три дня она снова явилась, одетая в черное, еще более элегантно. В траурном она взрослее. Она, видимо, любит цветные камни, ее кофточка заколота брошью из алмандинов, на шее, на золотой цепочке, висит крупный плавленый рубин. Я привыкла верить вам, мне казалось, что вы любите людей, даже грешных, но вы — такой сухой, черствый... И чувствую себя виноватым в чем-то пред этой женщиной. В чем? Не понимаю. Она рассказывает, что есть человек, готовый обвенчаться с нею. Ведь, если я переменю фамилию, меня уже не будет. И, улыбаясь, почти весело она повторяет: — Меня не будет такой, какова я сейчас, да? Хочется сказать: — Сударыня. Даже если земля начнет разрушаться, пылью разлетаясь в пространстве, и все люди обезумеют от ужаса, я полагаю, что все-таки останетесь такой, какова есть. И если на земле чудом воли нашей снизойдут мир, любовь, неизведанное нами счастье, — я думаю, вы тоже останетесь сама собою. Но говорить с нею — бесполезно, — она слишком крепко уверена в том, что красивой женщине все прощается. Я говорю: — Если вы думаете, что это поможет вам... Я просто — боюсь. Она говорит капризно, все тем же тоном ребенка, который нашалил и хочет, чтоб о его шалости забыли. Я молчу. Тогда она говорит: — Вы можете быть посаженым отцом на моей свадьбе? У меня нет отца, то есть он разошелся с мамочкой. Я его не люблю, не вижу. Будьте, пожалуйста! Я отрицательно качаю головой. Тогда она становится на колени и говорит: — Но, послушайте же, послушайте. В ее жестах есть нечто театральное, и она явно стремится напомнить о себе как о женщине, хочет, чтоб я почувствовал себя мужчиной. Красиво закинув голову, выгнув грудь, она, точно ядовитый цветок, ее красивенькая головка подобна пестику в черных лепестках кружев кофты. Я отхожу от нее. Гибко встав на ноги, она говорит: — Ваши речи о любви, о сострадании — ложь. Все — ложь. Вы так писали о женщинах... Потом, уходя, она говорит уверенно и зло: — Вы погубили меня. Исчезла, приклеив к душе моей черную тень. Может быть, это неуместные, красивенькие слова, но — она бросила меня в колючий терновник мучительных дум о ней, о себе. Я не умею сказать иначе того, что чувствую. К душе моей пристала тяжелая черная тень. Вероятно, это — глупые слова. Как все слова. Разве не я отвечаю за всю ту мерзость жизни, которая кипит вокруг меня, не я отвечаю за эту жизнь, на рассвете подло испачканную грязью предательства? На улице шумит освобожденная народная стихия, сквозь стекла окон доносится пчелиное жужжание сотен голосов. Город, как улей весной, когда проснулись пчелы, мне кажется, что я слышу свежий острый запах новых слов, чувствую, как всюду творится мед и воск новых мыслей. Меня это радует, да. Но я чувствую себя пригвожденным к какой-то гнилой стене, распятым на ней острыми мыслями о изнасилованном человеке, которому я не могу, не могу помочь, ничем, никогда... Но, вообще говоря, героев у нас всегда было маловато, если не считать тех, которых мы сами неудачно выдумывали — Сусанина, купца Иголкина, солдата — спасителя Петра Великого. Кузьмы Крючкова и прочих героев физического действия, так сказать. Полемизируя, можно, разумеется, забыть о героях духа, о людях, которые великим и упорным подвигом всей жизни вывели, наконец, Россию из заколдованного царства бесправия и насилия. Но я думаю, что романтизм, все-таки, не иссяк и романтики живы, если именем романтика мы можем почтить — или обидеть? На днях именно такой романтик, — крестьянин Пермской губернии, — прислал мне письмо, в котором меня очень тронули вот эти строки: "Да, правда не каждому под силу, порой она бывает настолько тяжела, что страшно оставаться с ней с глазу на глаз. Разве не страшно становится, когда видишь, как великое, святое знамя социализма захватывают грязные руки, карманные интересы?.. Крестьянство, жадное до собственности, получит землю и отвернется, изорвав на онучи знамя Желябова, Брешковской. Партийный работник, студент с. Сто рублей он, пожалуй, уступил бы ради "прежнего" идеализма... Солдаты охотно становятся под знамя "мир всего мира", но они тянутся к миру не во имя идеи интернациональной демократии, а во имя своих шкурных интересов: сохранения жизни, ожидаемого личного благополучия. Я отлично помню свое настроение, когда я семнадцатилетним юношей шел за сохой под жарким солнцем; если я видел идущего мимо писаря, священника, учителя, то непременно ставил себе вопрос: "Почему я работаю, а эти люди блаженствуют? Это же самое теперь я вижу у многих, охотно примыкающих к социалистическим партиям. Когда я вижу этих "социалистов", мне хочется заплакать, ибо я хочу быть социалистом не на словах, а на деле. Нужны вожди, которые не боятся говорить правду в глаза. И если бы социалистическая пресса обличала не только буржуазию, но и ведомых ею, она от этого выиграла бы в дальнейшем. Надо быть суровым и беспощадным не только с противником, но и с друзьями. В Библии сказано: "обличай премудра, и возлюбит тя". Вот голос несомненного романтика, голос человека, который чувствует организующую силу правды и любит ее очищающий душу огонь. Я почтительно кланяюсь этому человеку. Людям его типа трудно живется, но их жизнь оставляет прекрасный след. Однако было бы ошибочно думать, что анархию создает политическая свобода, нет, на мой взгляд, свобода только превратила внутреннюю болезнь — болезнь духа — в накожную. Анархия привита нам монархическим строем, это от него унаследовали мы заразу. И не надо забывать, что погромы в Юрьеве, Минске, Самаре, при всем их безобразии, не сопровождались убийствами, тогда как погромы царских времен, вплоть до "немецкого" погрома в Москве, были зверски кровавыми. Вспомните Кишинев, Одессу, Киев. Белосток, Баку, Тифлис и бесчисленное количество отвратительных убийств в десятках мелких городов. Я никого не утешаю, а всего менее — самого себя, но я все-таки не могу не обратить внимания читателя на то, что хоть в малой степени смягчает подлые и грязные преступления людей. Не забудем также, что те люди, которые всех громче кричат "отечество в опасности", имели все основания крикнуть эти тревожные слова еще три года тому назад — в июле 914 г. По соображениям партийной и классовой эгоистической тактики они этого не сделали, и на протяжении трех лет русский народ был свидетелем гнуснейшей анархии, развиваемой сверху. Нисходя еще глубже в прошлое, мы встречаем у руля русской государственности и Столыпина, несомненного анархиста, — его поддерживали аплодисментами как раз те самые благомыслящие республиканцы, которые ныне громко вопят об анархии и необходимости борьбы с нею. Конечно, "кто ничего не делает — не ошибается", но у нас ужасно много людей, которые что ни сделают — ошибаются. Да, да, — с анархией всегда надобно бороться, но иногда надо уметь побеждать и свой собственный страх пред народом. Отечество чувствовало бы себя в меньшей опасности, если бы в отечестве было больше культуры. К сожалению, по вопросу о необходимости культуры и о типе ее, потребном для нас, мы, кажется, все еще не договорились до определенных решений, — по крайней мере в начале войны, когда московские философы остроумно и вполне искренно сравнивали Канта с Круппом, — эти решения были неясны для нас. Можно думать, что проповедь "самобытной" культуры именно потому возникает у нас обязательно в эпохи наиболее крутой реакции, что мы — люди издревле приученные думать и действовать "по линии наименьшего сопротивления". Как бы там ни было, но всего меньше мы заботились именно о развитии культуры европейской — опытной науки, свободного искусства, технически мощной промышленности. И вполне естественно, что нашей народной массе непонятно значение этих трех оснований культуры. Одной из первых задач момента должно бы явиться возбуждение в народе — рядом с возбужденными в нем эмоциями политическими — эмоций этических и эстетических. Наши художники должны бы немедля вторгнуться всей силой своих талантов в хаос настроений улицы, и я уверен, что победоносное вторжение красоты в душу несколько ошалевшего россиянина умиротворило бы его тревоги, усмирило буйство некоторых не очень похвальных чувств, — вроде, например, жадности, — и вообще помогло бы ему сделаться человечнее. Но — ему дали множество — извините! Науки — и гуманитарные, и положительные — могли бы сыграть великую роль в деле облагорожения инстинктов, но участие людей науки в жизни данного момента заметно еще менее, чем прежде. Я не знаю в популярной литературе ни одной толково и убедительно написанной книжки, которая рассказала бы, как велика положительная роль промышленности в процессе развития культуры. А такая книжка для русского народа давно необходима. Можно и еще много сказать на тему о необходимости немедленной и упорной культурной работы в нашей стране. Мне кажется, что возглас "Отечество в опасности! Культура в опасности! Я не стану рассказывать вам, как попал в эту яму: это неинтересно. Скажу лишь, что голод и совет человека близкого мне тогда, состоявшего под судом и думавшего, что я смогу облегчить его участь, толкнули меня на этот ужасный шаг. Но, — знаете, что больно? То, что даже чуткий человек, как вы, не понял, очевидно, что надо было, наверное, каждому из нас, охранников, сжечь многое в душе своей. Что страдали мы не в то время, когда служили, а — раньше, тогда, когда не было уже выхода. Что общество, которое сейчас бросает в нас грязью, не поддержало нас, не протянуло нам руку помощи и тогда. Ведь, не все так сильны, что могут отдавать все, не получая взамен ничего! Если бы еще не было веры в социализм, в партию, — а то, знаете, в своей подлой голове я так рассуждал: слишком мал тот вред, который я могу причинить движению, слишком: я верю в идею, чтобы не суметь работать так, что пользы будет больше, чем вреда. Я не оправдываюсь, но мне хотелось бы, чтоб психология, даже такого жалкого существа, как провокатор, все же была бы уяснена вами. Ведь, нас — много! Это не единоличное уродливое явление, а, очевидно, какая-то более глубокая общая причина загнала нас в этот тупик. Я прошу вас: преодолейте отвращение, подойдите ближе к душе предателя и скажите нам всем: какие именно мотивы руководили нами, когда мы, веря всей душой в партию, в социализм, во все святое и чистое, могли "честно" служить в охранке и, презирая себя, все же находили возможным жить? Грешат в ней — скверно, каются в грехах — того хуже. Изумительна логика подчеркнутых слов о вере в социализм. Мог ли бы человек, рассуждающий так странно и страшно, откусить ухо или палец любимой женщине на том основании, что он любит всю ее, все тело и душу, а палец, ухо — такие маленькие, сравнительно с ней. Вероятно, — не мог бы. Но, — веруя в дело социализма, любя партию, он отрывает один за другим ее живые члены и думает — искренно? Я повторяю вопрос: искренно думает он так? И боюсь, — что да, искренно, что это соображение явилось не после факта, а родилось в одну минуту с фактом предательства. Оригинальнейшая черта русского человека, — в каждый данный момент он искренен. Именно эта оригинальность и является, как я думаю, источником моральной сумятицы, среди которой мы привыкли жить. Вы посмотрите: ведь, нигде не занимаются так много и упорно вопросами и спорами, заботами о личном "самосовершенствовании", как занимаются этим, очевидно бесплодным, делом у нас. Мне всегда казалось, что именно этот род занятий создает особенно густую и удушливую атмосферу лицемерия, лжи, ханжества. Особенно тяжелой и подавляющей эта атмосфера была в кружках "толстовцев", людей, которые чрезвычайно яростно занимались "самоугрызением". Морали, как чувства органической брезгливости ко всему грязному и дурному, как инстинктивного тяготения к чистоте душевной и красивому поступку, — такой морали нет в нашем обиходе. Ее место издавна занято холодными, "от ума", рассуждениями о правилах поведения, и рассуждения эти, не говоря об их отвратительной схоластике, создают ледяную атмосферу какого-то бесконечного, нудного бесстыдного взаимоосуждения, подсиживания друг друга, заглядывания в душу вам косым и зорким взглядом врага. И — скверного врага, он не заставляет вас напрягать все ваши силы, изощрять весь разум, всю волю для борьбы с ним. Он — словесник. Единственно, чего он добивается, — доказать вам, что он умнее, честнее, искреннее и вообще — всячески лучше вас. Позвольте ему доказать это, — он обрадуется, на минуту, а затем опустеет, выдохнется, обмякнет, и станет ему скучно. Но ему не позволяют этого, к сожалению, а вступая с ним в спор, сами развращаются, растрачивая пафос на пустяки. И так словесник плодит словесников, так небогатые наши чувства размениваются на звенящую медь пустых слов. Посмотрите, насколько ничтожно количество симпатии у каждого и вокруг каждого из вас. Мы относимся к нему пламенно только тогда, когда он, нарушив установленные нами правила поведения, дает нам сладостную возможность судить его "судом неправедным". Крестьянские дети зимою, по вечерам, когда скучно, а спать еще не хочется, ловят тараканов и отрывают им ножки, одну за другой. Эта милая забава весьма напоминает общий смысл нашего отношения к ближнему, характер наших суждений о нем. Автор письма, товарищ-провокатор, говорит о таинственной "общей причине", загоняющей многих и загнавшей его "в тупик". Я думаю, что такая "общая причина" существует и что это очень сложная причина. Вероятно, одной из ее составных частей служит и тот факт, что мы относимся друг к другу совершенно безразлично, это при условии, если мы настроены хорошо... Мы не умеем любить, не уважаем друг друга, у нас не развито внимание к человеку, о нас давно уже и совершенно правильно сказано, что мы: "К добру и злу постыдно равнодушны". Товарищ-провокатор очень искренно написал письмо, но я думаю, что причина его несчастья — именно вот это равнодушие к добру и злу. Неловко и не хочется говорить о себе, но — кома, года полтора тому назад, я напечатал "Две души", статью, в которой говорил, что русский народ органически склонен к анархизму; что он пассивен, но — жесток, когда в его руки попадает власть; что прославленная доброта его души — Карамазовский сентиментализм, что он ужасающе невосприимчив к внушениям гуманизма и культуры, — за эти мысли, — не новые, не мои, а только резко выраженные мною, — за эти мысли меня обвинили во всех прегрешениях против народа. Даже недавно, совсем на днях, кто-то в "Речи" — газете прежде всего грамотной, — заявил, что мое "пораженчество" как нельзя лучше объясняется моим отношением к народу. Кстати, — в "пораженчестве" я совершенно неповинен и никогда оному не сочувствовал. Порицать кулачную расправу, дуэль, войну как мерзости, позорнейшие для всех людей, как действия, неспособные разрешить спор и углубляющие вражду, — порицать все это еще не значит быть "пораженцем" и "непротивленцем". Особенно несвойственно это мне, человеку, который проповедует активное отношение к жизни. Может быть я — в некоторых случаях — не стану защищать себя, но на защиту любимого мною у меня хватит сил. И сейчас я вспомнил об отношении к мыслям, изложенным мною в статье "Две души", вовсе не в целях самозащиты, самооправдания. Я понимаю, что в этой словесной драке, которую мы для приличия именуем "полемикой", — драчунам нет дела до правды, они взаимно ищут друг у друга словесных ошибок, обмолвок, слабых мест и бьют друг друга не столько для доказательства истинности веровании своих, сколько для публичной демонстрации своей ловкости. Нет, я вспомнил о "Двух душах" для того, чтоб спросить бумажных врагов моих: когда они были более искренни, — когда ругали меня за мое нелестное мнение о русском народе, или теперь, когда они ругают русский народ моими же словами? Я никогда не был демагогом и не буду таковым. Порицая наш народ за его склонность к анархизму, нелюбовь к труду, за всяческую его дикость и невежество, я помню: иным он не мог быть. Условия, среди которых он жил, не могли воспитать в нем ни уважения к личности, ни сознания прав гражданина, ни чувства справедливости, — это были условия полного бесправия, угнетения человека, бесстыднейшей лжи и зверской жестокости. И надо удивляться, что при всех этих условиях народ все-таки сохранил в себе немало человеческих чувств и некоторое количество здорового разума. Вы жалуетесь: народ разрушает промышленность! А кто же и когда внушал ему, что промышленность есть основа культуры, фундамент социального и государственного благополучия? В его глазах промышленность — хитрый механизм, ловко приспособленный для того, чтоб сдирать с потребителя семь шкур. Он не прав? Но ведь три, пять месяцев тому назад, вы же сами изо дня в день, во всех газетах и журналах разоблачали пред ним бесстыдный и фантастический рост доходов русской промышленности, и взгляд народа, это ваш взгляд. Разумеется, вы должны были "разоблачать", — таков долг каждого глашатая истины, мужественного защитника справедливости. Но — полемика обязывает к односторонности, поэтому, говоря о грабеже, забывали о культурной, о творческой роли промышленности, о ее государственном значении. Источник наживы для одних, промышленность для других только источник физического и духовного угнетения, — вот взгляд, принятый у нас без оговорок огромным большинством даже и грамотных людей. Этот взгляд сложился давно и крепко, — вспомните, как была принята в России книга Г. Плеханова "Наши разногласия" и какую бурю поднял "Иоанн Креститель всех наших возрождений" П. Струве "Критическими заметками". Кричать об анархии также бесполезно, как бесполезно и постыдно кричать "пожар!
Синдром эмоционального выгорания. Что делать, если вы устали, подавлены и разбиты
Я тоже, как женщина, чувствовала себя в безопасности днем и ночью в обоих городах. чувствуешь себя креслом на котором сидит инопланетянин? Выяснилось, что злоумышленник из хулиганских побуждений с помощью обрезка железной трубы разбил стекла автомобиля своей бывшей 57-летней начальницы. Чувство, что чем быстрее вы узнаете новость, тем лучше, лишь создает иллюзию контроля и приводит к компульсивному чтению новостей», — обращает внимание Анна Чуксеева. подписывайся на телеграм-канал «Пермь Новости». Сейчас я чувствую себя лучше благодаря обнадеживающим новостям (к примеру, сегодня я услышала отчет, в котором говорилось о том, что социальное дистанцирование может замедлить распространение вируса в Нью-Йорке).