Монологи о любви для чтения на сцене. Именно поэтому от того, какой женский монолог для поступления в театральный ВУЗ выберет юная девушка, зависит её дальнейшая судьба как актрисы. Сегодня (6 сентября, вторник) в 14-00 по мск основатель группы Театральные монологи Александр Баринов ответит на вопросы по театру, поступлению в творческие вузы, и на прочие, если у кого-то они есть.
монолог для чтения со сцены 1
Его тоже нужно держать на привязи. Каждый вечер я щекочу его острым ножом. Он смерть этого боится! Герда: Не мучай его! Разве ты спишь с ножом? Разбойница: Всегда! Мало ли что может случиться.
Но, расскажи мне подробно о Кае и о том, как ты пустилась странствовать по белу свету? Герда начинает делать вид, что подробно рассказывает свою историю. Звучит «Сон в летнюю ночь» Вагнера фоном и голос Сказочника. Сказочник: Герда рассказала. Лесные голуби в клетке тихо - ворковали; другие голуби уже спали; маленькая разбойница обвила одною рукой шею Герды - в другой у нее был нож - и захрапела, но Герда не могла сомкнуть глаз, не зная, убьют ее или оставят в живых. Как только Маленькая разбойница засыпает, актёры с фигурками голубей начинают говорить.
Голубь 1: Мы видели Кая! Он сидел в белых санях вместе со Снежной королевой, а белая курица несла на спине его санки. Голубь 2: Скорее всего они полетели в Лапландию. Там вечный снег и лёд! Спроси лучше у Северного Оленя. Северный Олень: Да, там снег и лёд!
Чудо как хорошо! Там прыгаешь себе на воле по бескрайним сверкающим ледяным равнинам! Там раскинут летний шатер Снежной королевы, а постоянные ее чертоги - у Северного полюса, на острове Шпицберген! Герда: О, Кай! Милый Кай! Разбойница: Ну, так и быть… А ты знаешь, где Лапландия?
Северный олень: Кому же знать, как не мне! Я там родился и вырос! Там я прыгал по снежным равнинам. Разбойница: Так слушай: все наши ушли… Дома одна мать. Скоро она хлебнёт из своей бутылки и захрапит. Тогда я кое-что сделаю… Еще долго-долго можно было бы потешаться над тобой!
Уж больно ты бываешь уморительным, когда тебя щекочут острым ножом! Ну, да так и быть! Я отвяжу тебя и выпущу на волю. Ты можешь убежать в свою Лапландию, но должен за это отнести ко дворцу Снежной королевы вот эту девочку, - там ее названый братец. Ты ведь, конечно, слышал, что она рассказывала? Она говорила довольно громко, а у тебя вечно ушки на макушке.
Разбойница подводит Герду к Северному оленю и вручают ей уздечку. Разбойница: Так и быть! Забирай свои меховые сапожки и шапочку, ведь тебе будет холодно. А муфточку я оставлю себе — она мне очень понравилась. Но, мерзнуть тебе я не дам! Вот огромные матушкины рукавицы.
Сунь в них руки! Вот тебе два кусочка хлеба и окорок. Теперь не будешь голодать! Герда: Спасибо тебе, милая Маленькая Разбойница! Ты все-таки очень добрая! Спасибо… Обнимает Разбойницу.
Разбойница отпихивается от Герды. Разбойница: Вот ещё нежности! Уходите, пока я не передумала! Герда и Северный олень уходят. Разбойница начинает плакать. Выпускает голубей и зайцев.
Звучит «Сон в летнюю ночь» Вагнера. На сцене появляются ребята, которые зримо устанавливают Иглу. Всё действие происходит в шаманском танце. Появляется Лапландка, которая начинает Шаманский танец. У неё в руках бубен. После исполнения шаманского танца, на сцене появляются Герда и Северный Олень.
Лапландка: Ах вы бедняги! Долгий же вам еще предстоит путь! Придется сделать сто миль с лишком, пока доберетесь до Финмарка, где Снежная королева живет в ледяном замке на высокой горе и каждый вечер зажигает голубые бенгальские огни. Северный Олень: Ты такая мудрая женщина! Я знаю, ты можешь связать одной ниткой четыре ветра! Ты бы одна одолела Снежную королеву!
Лапландка: Кай в самом деле у Снежной королевы, но он вполне доволен и думает, что лучше ему нигде и быть не может. Причиной же всему осколки зеркала, что сидят у него в сердце и в глазу. Их надо удалить, иначе он никогда не будет человеком, и Снежная королева сохранит над ним свою власть. Северный олень: Но, ты можешь помочь уничтожить Герде её власть? Лапландка: Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Не видишь разве, как велика ее сила?
Не видишь, что ей служат и люди и животные? Ведь она босая обошла полсвета! Не у нас занимать ей силу! Сила - в ее милом, невинном детском сердечке. Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной королевы и извлечь из сердца Кая осколки, то мы и подавно ей не поможем! В двух милях отсюда начинается сад Снежной королевы.
Отнеси туда девочку, спусти у большого куста, покрытого красными ягодами, и, не мешкая, возвращайся обратно! Северный Олень: Слушаюсь, добрая Лапландка! Герда: Спасибо тебе за твою заботу! Скорей, милый Северный олень, неси меня к Каю! Олень и Герда уходят со сцены. На сцене появляются ребята в белых Балахонах.
Они стремительно передвигаются по сцене. Лапландка быстро уходит. Появляются Кай и Снежная королева. Ребята замирают в разных позах в виде ледяных скульптур. Снежная королева: Кай! Если ты сложишь из льдинок слово «Вечность», я сделаю тебя вольным господином и подарю тебе полсвета и пару новых коньков.
Теперь я полечу в тёплые края! Снежная королева уходит. Кай остаётся один на сцене и начинает складывать слово «Вечность». Она греет ладони дыханием. Видит Кая. Герда: Кай!
Мой милый Кай! Наконец-то я нашла тебя! Герда бросается к Каю и обнимает его. Кай не узнаёт её. Кай: Ай, как горячо! Как горячо!
Это ты, милая Герда! Где мы? Почему же так холодно? Герда: Милый Кай! Тебя увезла Снежная королева! А я пришла за тобой и никому тебя не отдам!
Мои слезы растопили твоё заколдованное сердце! Теперь мы снова вместе! Кай начинает плакать в обнимку с Гердой. Он вытирает глаза ладонью и смотрит в пол. Кай: Что это выпало у меня из глаза? Поднимает серебринку.
Герда отбирает её и выбрасывает. Герда: Это плохой осколок волшебного зеркала злого Тролля, которым тебя заколдовала Снежная королева. Нам пора уходить! Звучит «Dies Irae» Верди. Появляется Снежная Королева. Снежная королева: Куда это вы собрались?
Это ты, дрянная девчонка! Я превращу тебя в одну из ледяных скульптур и поставлю на шпиль самой высокой башни моего замка, чтобы морозные ветры со всех сторон обдували тебя! Кай: Нет! Ты не посмеешь этого сделать! Я всё вспомнил! Ты обещала освободить меня, если я сложу из льдинок слово «Вечность»!
Лиза Бричкина: А я все свои 19 лет провела в ощущении счастья. Жила на кордоне, с отцом. Он у меня лесником был. Мама умерла перед войной. Сильно болела, задыхалась от кашля. Дело мое было обычное: прибиралась в доме, готовила обед, обходила отцовские кварталы... Подруги мои, окончив школу... А я ждала завтрашнего дня. Каждое утро просыпалась в ожидании какого-то чуда.
А тут война. А потом я влюбилась... Вероника: Влюбилась наша Бричкина! В старшину влюбилась! Рита Осянина: Девчонки, а я ярче всего помню школьный вечер, встречу с героями пограничниками. Я случайно оказалась рядом с лейтенантом Осяниным и сидела, боясь шевельнутся. А потом... Потом он пошел меня провожать, и я схитрила. Я повела его самой дальней дорогой.
Я была первой из нашего класса, кто вышел замуж. Причем не за кого-нибудь, а за красного командира пограничника. Через год я родила мальчика. Я была самой счастливой женщиной на свете... Эта проклятая война! Я не жалела себя, своей жизни и молодости, потому что все время думала о том, что куда важнее чем я, мой муж, который геройски погиб во второй день войны... А если мои сын останется сиротой, мой маленький сын, в этом огромном и страшном мире..... Я все время думаю о нем: " Как переживет он войну?
Мое желание эгоистично! Ты владеешь божественным даром…Что в нем божественного??? Вопрос зрячего человека! Всем людям свойственно не ценить то, что они имеют, и лишь потеряв, страдать. Но только слепые могут сказать тебе, что реальность есть и за рамками видимого. В том самом запахе, мелодии и объятии. Прости меня… Ты прощаешь меня?... Или сядем и послушаем, как играет на флейте уличный музыкант? Расскажи мне, как он выглядит! Как я думаю? Я думаю, он похож на Джона Леннона, он одет в поношенный коричневый пиджак с кожаными заплатками на локтях, клетчатую рубашку и брюки с подтяжками… Да, ты прав, так должен был бы быть одет саксофонист. А рядом с ним лежит черный футляр от его флейты, в который дети насыпали пшена и голуби клюют его прямо из футляра. Фантазия разыгралась… Зато я могу описать на что похожа мелодия музыканта. Звуки флейты подобны пению птиц весенним утром, они подобны каплям дождя и переливам радуги. Они заставляют мою душу рваться высоко-высоко к небесам! Я просто чувствую, как во мне растет непреодолимое желание подняться на мысочки, вскинуть руки к верху и запеть, запеть, конечно, запеть, только у этой мелодии нет слов, как у меня нет света в глазах… Я не плачу. Просто иногда я чувствую недостаток чего-то. Сама не пойму чего. Да, я научилась воспринимать и чувствовать людей по голосу, по их дыханию, походке. Я легко могу определить цвет кожи, длину волос, рост и цвет глаз говорящего или поющего. Но я трогаю свое лицо, и я не знаю, какое оно. Я как будто потеряна для самой себя…Как закрытая книга. Я могу понюхать, потрогать и услышать все на этом свете. Но я для самой себя останусь загадкой навсегда". Девушка хватается за руку, как будто кто-то потрогал ее там. Она опускает вторую руку на первую и гладит воображаемую руку собеседника. Твое прикосновение я узнаю из тысячи других. Твоя рука — как путеводная нить, ведущая меня по лабиринту темноты, которая лишь изредка приобретает серый оттенок. В минуты, когда я плачу. Веришь, слезы как будто смывают эту завесу с моих глаз. Я слушаю музыку…И когда ритм, тональность и слова звучат и сочетаются, когда они находятся на пике взаимной гармонии, это как кульминация, оргазм и у меня из глаз льются слезы. Но это не горькие слезы, не слезы страдания или горечи. Это благодарные слезы, лечащие и успокаивающие. Но что это я все про слёзы…. Ты улыбаешься! Я чувствую это, я слышу, как шевелятся твои волосы, как сужаются в улыбке глаза". Девушка встает, обходит стул, опирается на его спинку, как будто кладет руки на плечи собеседника. Это незабываемое ощущение. И искренность и доброту твоей ладони не заменят никакие красочные картинки и разноцветные фломастеры!!! Она уже не смотрит на собеседника, она смотрит в зал, как бы пытаясь рассмотреть каждого в зале, но у нее не получается. Музыка играет чуть громче. Я ощущаю его на лице и теле. Его тепло окутывает все тело, словно пуховое одеяло. Люди радуются голубому небо, солнцу и теплу! Дети бегают босиком по теплому асфальту. А взрослые надевают легкие мокасины и ситцевые платки, развивающиеся на ветерке. А ты знаешь, я очень люблю, когда зимой с неба сыпятся большие хлопья снега. Я чувствую, как они тают у меня на веках и губах, и тогда я верю, что я принадлежу этому миру. Наравне с солнцем, небом, птицами и песнями. Каждый человек, каждая фенечка и грушенька по-своему приспосабливается к огромному миру вокруг нас. Я — его частичка, незрячая, но верящая, что благодаря силе любви ко всему живому, ко всему, что поет, пахнет и греет, я тонко чувствую все палитру и радугу его переплетений…Ты меня понимаешь? Нет, ты же зрячий. Ты меня любишь? Я тоже тебя люблю. И этого для нас достаточно". Знаю, звучит сентиментально, но любовь это одержимость человеком, в котором твоя жизнь. Любовь-это смысл каждого прожитого нами дня. Ведь пройти отмеренное и не влюбиться-значит не жить вовсе. Люди несколько тысячелетий пытаются изобрести вечный двигатель, не подозревая о том что он внутри каждого из нас. Любовь к родителям заставляет нас преодолевать все трудности жизни, жертвовать своими интересами и желаниями во имя их благополучия и спокойствия, любовь к родине заставляет солдат рисковать жизнью и попирать смерть ногами, так что она бежит от них сломя голову, любовь к ближнему и справедливости заставляла крестьян сбрасывать с трона царей, а любовь к тому, кому принадлежит наше сердце заставляет нас жить за двоих. Совершать те поступки, которые неподвластны логике, разуму, а иногда и человеческим ресурсам. Расстояния в десятки тысяч километров не страшны влюбленному человеку, если его цель-взглянуть в любимые глаза. Любовь это вечное счастье. И кто-то может подумал, что это просто преувеличение, но счастье оно ведь не насморк, оно не проходит. Если оно дается человеку, то на всю жизнь.
I действие Сын Ирины Николаевны Аркадиной - актрисы; возраст - 25 лет. Любит - не любит, любит - не любит, любит - не любит. Видишь, моя мать меня не любит. Еще бы! Ей хочется жить, любить, носить светлые кофточки, а мне уже двадцать пять лет, и я постоянно напоминаю ей, что она уже не молода. Когда меня нет, ей только тридцать два года, при мне же сорок три, и за это она меня ненавидит. Она знает также, что я не признаю театра. Она любит театр, ей кажется, что она служит человечеству, святому искусству, а по-моему, современный театр - это рутина, предрассудок.
Смотрите также
- Смотрите также
- Учимся читать монологи
- Абрам Рейтблат: «Философия — это не наука»
- Бороться, искать, найти, не отпускать!
Монологи в прозе о войне для сцены
Я нага, как русалка, Ты пока сам себя развлекай. К нам попозже зашла еще Алка. С чем зашла? Ну, с трех раз угадай! Ну, а хочешь, помой себе сливы. Не смыла с лица еще маску. Глаз зеленых моих переливы- Ты упал?!
Ты запутался в тряпках? Как ты можешь?! Ведь это Версаче! А в коробках любимые шляпки И перчатки под цвет к ним в придачу. Ты рискуешь словами! Не надо!
Что ж мужчин, вас всех так по весне. Подожди, дочитаю лишь "... Прадо"- Просто я не такая, как все! Монолог женщины Кто я? Я знаю это с детства. Это знание родилось со мной.
Пышные банты, ажурные гольфы, куклы и плюшевые собачки появились потом. Но даже если бы моя одежда была сшита из грубой мешковины, волосы острижены под ноль, а вместо игрушек мне давали лишь молоток и гвозди, я все равно осталась бы женщиной. Потому что это — внутри. Потому что я знаю свое предназначение. Потому что даже в холодной железяке настоящая женщина пусть пока она лишь маленькая девочка всегда увидит того, кому так необходимы ее нерасплесканная нежность и любовь. Накрыть заботливо одеялом.
Прижать к груди, напевая колыбельную. Отдать себя, ничего не требуя взамен. Мужчины, поймете ли вы, о чем я говорю? Я родилась, чтобы любить. Потому что я — женщина. Это смысл моей жизни.
Не карьера, не слава, не деньги. Все это лишь декорации на пути поиска любви. Я добровольно отдаю себя в плен зависимости. Ведь я уверена: любовь — зависимость всегда. О, как смешны в своей идиллической пафосности рассуждения типа: если любишь — отпустишь. Ему там лучше.
Он счастлив. Посмотри, он улыбается. Да никогда! По своей воле, сама, своей рукой, без слез и сожалений? Даже если миллион раз буду знать, что, действительно, — лучше! И много ли нас таких, кто сможет отпустить?!
А те, кто все-таки могут… Они уверены, что любили? Иначе откуда это равнодушие? Или просто умеют «держать» лицо? Если так, то сочувствую. Когда эмоции внутри, тяжелее вдвойне. Зависимость остается с нами, даже когда проходит любовь.
А она быстротечна. Год, два, пять? У всех по-разному, но вечной — нет. Как столбик термометра у выздоравливающего больного незаметно сползает вниз, так и любовь… Вчера была, а сегодня… А сегодня ей на смену приходит привычка, взаимоуважение, взаимодоверие. Я не знаю, как точно назвать чувства, которым уступает место любовь. Приходит то, что держит нас, мужчин и женщин, вместе прочнее шквала страстей.
Он становится частью тебя. Частью твоей души. Частью твоего тела. Расставание — утрата почти физическая. Болит по-настоящему. Кровоточит без крови.
Потому что день за днем, из месяца в месяц, из года в год рядом был Он. Твой наркотик. Ты «подсела» на него добровольно и думала, что так будет всегда. А он, как ласковый дилер, щедрой рукой отсыпал тебе дозу. А потом… ему надоело, он уехал, ушел — из жизни твоей или из жизни вообще. Пути Господни неисповедимы.
Мужчина может покинуть тебя по разным причинам. И я знаю, что будет потом, если была любовь. Если осталась зависимость. Начнется «синдром отмены». Спросите любого наркомана, как это — расскажет в деталях. Главное, пережить «ломку».
Скорее всего, не одну. Но с каждым разом будет все легче. Так проходит зависимость. Так проходит любовь… Мужчины, понимаете ли вы, о чем я говорю? Вы, которые нередко меняете любовь на секс? И думаете, что это и есть любовь?
Не спешите усмехаться. Я не монашка. Не пуританка. Я знаю любовь и духовную, и физическую. Когда нужен только секс, зачем говорить про любовь? Будьте честны, ведь женщины другие.
Мы верим. Хотим верить. И если вы говорите «люблю», подталкивая уверенной рукой к расправленной кровати, мы все равно верим — любит! Наивные дуры? Просто женщины. Когда вы уходите и зависимость расправляет затекшие крылья, вы думаете, мы плачем о потерянном сексе?
Как бы не так!
Каверина "Два капитана": "Сердце стучало и молилось зимней ночью, в голодном городе, в холодном доме, в маленькой кухне, чуть освещенной желтым огоньком коптилки, которая слабо вспыхивала, борясь с тенями, выступавшими из углов. Да спасет тебя любовь моя! Да коснется тебя надежда моя! Встанет рядом, заглянет в глаза, вдохнет жизнь в помертвевшие губы! Прижмется лицом к кровавым бинтам на ногах. Скажет: это я, твоя Катя. Я пришла к тебе, где бы ты ни был. Я с тобой, что бы ни случилось с тобой. Пускай другая поможет, поддержит тебя, напоит и накормит - это я, твоя Катя И если смерть склонится над твоим изголовьем и больше не будет сил, чтобы бороться с ней, и только самая маленькая, последняя сила останется в сердце - это буду я, и я спасу тебя".
Монолог Варвары Михайловны жены Басова.
Ему ты в дочери годишься…» Ты ей скажи, что человек я, в общем, не плохой, вот, только много пью, а зарабатываю мало… И падок до молоденьких девчонок. По-человечески, это ведь так понятно… Ну, падок до молоденьких девчонок… Подумаешь! Не до мальчишек же! Твой старший брат хотел меня побить. Но передумал, увидав, какая у меня мускулатура.
Кричал он: «Ты через месяц ее бросишь! Ты сделаешь ее несчастной!
Материалы для театральной студии Образовательная. Здесь Вы найдете отрывки из произведений, которые можно использовать для постановки На Сцене: Монологи, сценки и т.
Тексты для конкурса «Живая классика» Г. Описательный Монолог Для молодого человека или девушки 12-16 Лет. Монологи Для конкурса чтецов «Моя Родина». PDF 26 KB 9.
Фанфары, марши дружно отыграли, Я зрителей готов взять в оборот. Шуточный школьный Монолог-сценка «А у вас тоже так. Подборка отрывков в прозе для конкурса чтецов К концу учебного Года я просил отца купить мне двухколёсный велосипед, пистолет-пулемёт на батарейках, самолёт на батарейках, летающий вертолёт и настольный хоккей. Конкурс «Живая классика» — все тексты для заучивания.
Монологи о любви для чтения на сцене. Юмористические монологи для женщин - готовые тексты
Нагибается, крепко хватается за решетку, потом с ужасом отбегает. Ой, ой! Как страшно! Чуть не падает, хватается за беседку. Какое головокружение! Я падаю, падаю, ай! Садится у стола подле беседки. Ох, нет… Сквозь слезы. Расставаться с жизнью совсем не так просто, как я думала. Вот и нет сил! Вот я какая несчастная!
А ведь есть люди, для которых это легко. Видно, уж тем совсем жить нельзя; их ничто не прельщает, им ничто не мило, ничего не жалко. Ах, что я!.. Да ведь и мне ничто не мило, и мне жить нельзя, и мне жить незачем! Что ж я не решаюсь? Что меня держит над этой пропастью? Что мешает? Ах, нет, нет… Не Кнуров… роскошь, блеск… нет, нет… я далека от суеты… Вздрогнув. Разврат… ох, нет… Просто решимости не имею. Жалкая слабость: жить, хоть как-нибудь, да жить… когда нельзя жить и не нужно.
Какая я жалкая, несчастная. Кабы теперь меня убил кто-нибудь… Как хорошо умереть… пока еще упрекнуть себя не в чем. Или захворать и умереть… Да я, кажется, захвораю. Как дурно мне!.. Хворать долго, успокоиться, со всем примириться, всем простить и умереть… Ах, как дурно, как кружится голова…» Михаил Лермонтов 1814-1841 Герой нашего времени письмо Веры к Печорину «Я пишу к тебе в полной уверенности, что мы никогда больше не увидимся. Несколько лет тому назад, расставаясь с тобою, я думала то же самое; но небу было угодно испытать меня вторично; я не вынесла этого испытания, мое слабое сердце покорилось снова знакомому голосу... Это письмо будет вместе прощаньем и исповедью: я обязана сказать тебе все, что накопилось на моем сердце с тех пор, как оно тебя любит. Я не стану обвинять тебя - ты поступил со мною, как поступил бы всякий другой мужчина: ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и однообразна. Я это поняла сначала... Но ты был несчастлив, и я пожертвовала собою, надеясь, что когда-нибудь ты оценишь мою жертву, что когда-нибудь ты поймешь мою глубокую нежность, не зависящую ни от каких условий.
Прошло с тех пор много времени: я проникла во все тайны души твоей... Горько мне было! Но моя любовь срослась с душой моей: она потемнела, но не угасла. Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! Теперь я должна тебе объяснить причину моего поспешного отъезда; она тебе покажется маловажна, потому что касается до одной меня. Нынче поутру мой муж вошел ко мне и рассказал про твою ссору с Грушницким. Видно, я очень переменилась в лице, потому что он долго и пристально смотрел мне в глаза; я едва не упала без памяти при мысли, что ты нынче должен драться и что я этому причиной; мне казалось, что я сойду с ума... Мой муж долго ходил по комнате; я не знаю, что он мне говорил, не помню, что я ему отвечала... Помню только, что под конец нашего разговора он оскорбил меня ужасным словом и вышел.
Я слышала, как он велел закладывать карету... Вот уж три часа, как я сижу у окна и жду твоего возврата... Но ты жив, ты не можешь умереть!.. Карета почти готова... Прощай, прощай... Я погибла, - но что за нужда?.. Если б я могла быть уверена, что ты всегда меня будешь помнить, - не говорю уж любить, - нет, только помнить... Прощай; идут... Не правда ли, ты не любишь Мери? Послушай, ты должен мне принести эту жертву: я для тебя потеряла все на свете...
У него были припадки, он был иногда беспокоен, плакал и даже пытался раз убить себя. Жизнь его в тюрьме была очень грустная, уверяю вас, но, уж конечно, не копеечная. А всё знакомство-то у него было с пауком да с деревцем, что под окном выросло... Но я вам лучше расскажу про другую мою встречу прошлого года с одним человеком. Тут одно обстоятельство очень странное было, - странное тем, собственно, что случай такой очень редко бывает. Этот человек был раз взведен, вместе с другими, на эшафот, и ему прочитан был приговор смертной казни расстрелянием, за политическое преступление. Минут через двадцать прочтено было и помилование и назначена другая степень наказания; но, однако же, в промежутке между двумя приговорами, двадцать минут или по крайней мере четверть часа, он прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет. Мне ужасно хотелось слушать, когда он иногда припоминал свои тогдашние впечатления, и я несколько раз начинал его вновь расспрашивать. Он помнил всё с необыкновенною ясностью и говорил, что никогда ничего из этих минут не забудет. Шагах в двадцати от эшафота, около которого стоял народ и солдаты, были врыты три столба, так как преступников было несколько человек.
Троих первых повели к столбам, привязали, надели на них смертный костюм белые длинные балахоны , а на глаза надвинули им белые колпаки, чтобы не видно было ружей; затем против каждого столба выстроилась команда из нескольких человек солдат. Мой знакомый стоял восьмым по очереди, стало быть, ему приходилось идти к столбам в третью очередь. Священник обошел всех с крестом. Выходило, что остается жить минут пять, не больше.
Ты мне нужен, чтобы тверже верилось: он еще настанет, час той улыбки.
Мне нужно помогать тебе жить. Я вижу тебя - ты так слаб, тебе грозит столько опасностей, нелегко тебе в пятьдесят лет, дрожа от холода в изношенном пальтишке, долгие часы стоять в очереди у какой-нибудь убогой лавчонки, чтобы кое-как протянуть еще день. Ты француз до мозга костей, и я знаю, смерть грозит тебе вдвойне: за то, что ты француз, и за то, что ты еврей. Я знаю цену общности, которая отвергает распри. Все мы - ветви одного дерева, и я буду служить твоей истине, как ты служил бы моей.
Мы призваны в этой войне освободить из-под ледяной толщи посевы, стынущие под гнетом немецкого нашествия. Мы призваны помочь вам, оставшимся. Призваны возвратить вам свободу на французской земле, ибо здесь ваши корни, и ваше неотъемлемое право - здесь оставаться. Вас сорок миллионов, и все вы - заложники. Новые истины всегда вызревают под гнетом во мраке подземелий: там, во Франции, в сознании сорока миллионов заложников рождается сейчас новая истина.
И мы заранее покоряемся этой истине.
Все-таки был. И это все, что было в моей жизни — остальное ненужный сон. И я верю, горячо верю: где-то там он ждет меня — с той же любовью и молодостью, как в тот вечер. Владимир Набоков 1899-1977 Слово Унесенный из дольней ночи вдохновенным ветром сновиденья, я стоял на краю дороги, под чистым небом, сплошь золотым, в необычайной горной стране. Я чувствовал, не глядя, глянец, углы и грани громадных мозаичных скал, и ослепительные пропасти, и зеркальное сверканье многих озер, лежащих где-то внизу, за мною. Душа была схвачена ощущеньем божественной разноцветности, воли и вышины: я знал, что я в раю. Но в моей земной душе острым пламенем стояла единая земная мысль — и как ревниво, как сурово охранял я се от дыханья исполинской красоты, окружившей меня... Эта мысль, это голое пламя страданья, была мысль о земной моей родине: босой и нищий, на краю горной дороги я ждал небожителей, милосердных и лучезарных, и ветер, как предчувствие чуда, играл в моих волосах, хрустальным гулом наполнял ущелья, волновал сказочные шелка деревьев, цветущих между скал, вдоль дороги; вверх по стволам взлизывали длинные травы, словно языки огня; крупные цветы плавно срывались с блестящих ветвей и, как летучие чаши, до краев налитые солнцем, скользили по воздуху, раздувая прозрачные, выпуклые лепестки; запах их, сырой и сладкий, напоминал мне все лучшее, что изведал я в жизни. И внезапно дорога, на которой я стоял, задыхаясь от блеска, наполнилась бурей крыл...
Толпой вырастая из каких-то ослепительных провалов, шли жданные ангелы. Их поступь казалась воздушной, словно движенье цветных облаков, прозрачные лики были недвижны, только восторженно дрожали лучистые ресницы. Между ними парили бирюзовые птицы, заливаясь счастливым девическим смехом, и скакали гибкие оранжевые звери в причудливых черных крапах: извивались они в воздухе, бесшумно выбрасывали атласные лапы, ловили летящие цветы — и кружась, и взвиваясь, и сияя глазами, проносились мимо меня... Крылья, крылья, крылья! Как передам изгибы их и оттенки? Все они были мощные и мягкие — рыжие, багряные, густо-синие, бархатно-черные с огненной пылью на круглых концах изогнутых перьев. Стремительно стояли эти крутые тучи над светящимися плечами ангелов; иной из них, в каком-то дивном порыве, будто не в силах сдержать блаженства, внезапно, на одно мгновенье, распахивал свою крылатую красоту, и это было как всплеск солнца, как сверканье миллионов глаз. Толпы их проходили, взирая ввысь. Я видел: очи их- ликующие бездны, в их очах — замиранье полета. Шли они плавной поступью, осыпаемые цветами.
Цветы проливали на лету свой влажный блеск: играли, крутясь и взвиваясь, яркие гладкие звери: блаженно звенели птицы, взмывая и опускаясь, а я, ослепленный, трясущийся нищий, стоял на краю дороги, и в моей нищей душе все та же лепетала мысль: взмолиться бы, взмолиться к ним, рассказать, ах, рассказать, что на прекраснейшей из Божьих звезд есть страна — моя страна, — умирающая в тяжких мороках. Я чувствовал, что, захвати я в горсть хоть один дрожащий отблеск, я принес бы в мою страну такую радость, что мгновенно озарились бы, закружились людские души под плеск и хруст воскресшей весны, под золотой гром проснувшихся храмов... И, вытянув дрожащие руки, стараясь преградить ангелам путь, я стал хвататься за края их ярких риз, за волнистую, жаркую бахрому изогнутых перьев, скользящих сквозь пальцы мои, как пушистые цветы, я стонал, я метался, я в исступленье вымаливал подаянье, но ангелы шли вперед и вперед, не замечая меня, обратив ввысь точеные лики. Стремились их сонмы на райский праздник, в нестерпимо сияющий просвет, где клубилось и дышало Божество: о нем я не смел помыслить. Я видел огненные паутины, брызги, узоры на гигантских, рдяных, рыжих, фиолетовых крыльях, и надо мной проходили волны пушистого шелеста, шныряли бирюзовые птицы в радужных венцах, плыли цветы, срываясь с блестящих ветвей... И вдали золотой просвет между сочной четко расцвеченных скал заполнялся их плещущей бурей; уходили они, уходили, замирал высокий взволнованный смех райских птиц, перестали слетать цветы с деревьев: я ослабел, затих... И тогда случилось чудо: отстал один из последних ангелов, и обернулся, и тихо приблизился ко мне. Я увидел его глубокие, пристальные, алмазные очи под стремительными дугами бровей. На ребрах раскинутых крыл мерцал как будто иней, а сами крылья были серые, неописуемого оттенка серого, и каждое перо оканчивалось серебристым серпом. Лик его, очерк чуть улыбающихся губ и прямого, чистого лба напоминал мне черты, виденные на земле.
Казалось, слились в единый чудесный лик изгибы, лучи и прелесть всех любимых мною лиц — черты людей, давно ушедших от меня. Казалось, все те знакомые звуки, что отдельно касались слуха моего, ныне заключены в единый совершенный напев. Он подошел ко мне, он улыбался, я не мог смотреть на него. Но, взглянув на его ноги, я заметил сетку голубых жилок на ступне и одну бледную родинку — и по этим жилкам, и по этому пятнышку я понял, что он еще не совсем отвернулся от земли, что он может понять мою молитву. И тогда, склонив голову, прижав обожженные, яркой глиной испачканные ладони к ослепленным глазам, я стал рассказывать свою скорбь. Хотелось мне объяснить, как прекрасна моя страна и как страшен ее черный обморок, но нужных слов я не находил. Торопясь и повторяясь, я лепетал все о каких-то мелочах, о каком-то сгоревшем доме, где некогда солнечный лоск половиц отражался в наклонном зеркале, о старых книгах и старых липах лепетал я, о безделушках, о первых моих стихах в кобальтовой школьной тетради, о каком-то сером валуне, обросшем дикой малиной посреди поля, полного скабиоз и ромашек, но самое главное я никак высказать не мог — путался я, осекался, и начинал сызнова, и опять беспомощной скороговоркой рассказывал о комнатах в прохладной и звонкой усадьбе, о липах, о первой любви, о шмелях, спящих на скабиозах... Казалось мне, что вот сейчас-сейчас дойду до самого главного, объясню все горе моей родины, но почему-то я мог вспомнить только о вещах маленьких, совсем земных, не умеющих ни говорить, ни плакать теми крупными, жгучими, страшными слезами, о которых я хотел и не мог рассказать... Замолк я, поднял голову. Ангел с тихой внимательной улыбкой неподвижно смотрел на меня своими продолговатыми алмазными очами — и я почувствовал, что понимает он все...
Но ты ведь понимаешь... Милосердный, серый ангел, ответь же мне, помоги, скажи мне, что спасет мою страну? И на мгновенье обняв плечи мои голубиными своими крылами, ангел молвил единственное слово, и в голосе его я узнал все любимые, все смолкнувшие голоса. Слово, сказанное им, было так прекрасно, что я со вздохом закрыл глаза и еще ниже опустил голову. Пролилось оно благовоньем и звоном по всем жилам моим, солнцем встало в мозгу, и бесчетные ущелья моего сознания подхватили, повторили райский сияющий звук. Я наполнился им; тонким узлом билось оно в виску, влагой дрожало на ресницах, сладким холодом веяло сквозь волосы, божественным жаром обдавало сердце. Я крикнул его, наслаждаясь каждым слогом, я порывисто вскинул глаза в лучистых радугах счастливых слез... Зимний рассвет зеленеет в окне, и я не помню, что крикнул... Александр Островский Доходное место монолог Анны Павловны «Извольте, я замолчу об этом, вы уже довольно наказаны; но я буду продолжать о себе. Может быть, вы о себе измените мнение после моих слов.
Вы помните, как я дичилась общества, я боялась его. И недаром. Но вы требовали - я должна была уступить вам. И вот, совсем неприготовленную, без совета, без руководителя, вы ввели меня в свой круг, в котором искушение и порок на каждом шагу. Некому было ни предупредить, ни поддержать меня! Впрочем, я сама узнала всю мелочность, весь разврат тех людей, которые составляют ваше знакомство. Я берегла себя. В то время я встретила в обществе Любимова, вы его знали. Помните его открытое лицо, его светлые глаза, как умен и как чист был он сам! Как горячо он спорил с вами, как смело говорил про всякую ложь и неправду!
Он говорил то, что я уже чувствовала, хотя и неясно. Я ждала от вас возражений. Возражений от вас не было; вы только клеветали на него, за глаза выдумывали гнусные сплетни, старались уронить его в общественном мнении, и больше ничего. Как я желала тогда заступиться за него; но я не имела для этого ни возможности, ни достаточно ума. Мне оставалось только... Так я и сделала.
Эта постановка пригодится для работы педагогам дополнительного образования, учителям русского языка и литературы, работникам библиотеки, классным руководителям для мероприятий, посвященных военной тематике. Цель: Развитие навыков сценической речи и ее эмоциональной составляющей при подготовке номера для концерта, посвященного Дню Победы. Воспитать уважительное отношение к ветеранам у старшеклассников. А так же дать возможность детям «прикоснуться» к военной эпохе. Научить работать с прозой и через восприятие текста выражать сильные эмоции. Отработать актерские навыки, научить приемам словесного действия и сценарного мастерства в процессе работы над постановкой. Создать атмосферу для коллективного творчества. Ход работы: 1. Выбор темы. В ходе обсуждений номера наш выбор пал на героев повести "А зори здесь тихие. Роли распределили путем жеребьевки и стали собирать информацию. Каждая девушка самостоятельно читала и изучала свою героиню. Они смотрели фильм обе версии , нашли в интернете аудиозаписи , озвученные профессиональными актерами. Сами принесли мне истории всех девушек, попавших в военную действительность почти сразу со студенческой скамьи - недавних школьниц. Мы несколько раз перерабатывали тексты, чтобы они превратились в монологи и резали их. Ведь - краткость сестра таланта. Искали главную мысль каждого монолога. Нужно сказать, что за дело взялись наши самые активные участницы школьных мероприятий: ведущие концертов и детских утренников. Но некоторые открылись для меня только в этом проекте. Расставляли паузы. Работали над каждым предложением: где поставить смысловое ударение во фразе, где замедлить, а где ускорить темп и т. Жесты, мимика, "смысловая нагрузка слова"... И вот, что у нас получилось: 5. Тут раздается стук подошв, все поворачиваются. Вероника: На сцену выходит Соня, читая на ходу томик Блока, девчата хихикают. Соня Гурвич: А топали сапоги потому, что я никогда их не носила и получила в каптерке на два номера больше.
монологи для чтения на сцене для детей
Как дурно мне!.. Хворать долго, успокоиться, со всем примириться, всем простить и умереть… Ах, как дурно, как кружится голова…» Михаил Лермонтов 1814-1841 Герой нашего времени письмо Веры к Печорину «Я пишу к тебе в полной уверенности, что мы никогда больше не увидимся. Несколько лет тому назад, расставаясь с тобою, я думала то же самое; но небу было угодно испытать меня вторично; я не вынесла этого испытания, мое слабое сердце покорилось снова знакомому голосу... Это письмо будет вместе прощаньем и исповедью: я обязана сказать тебе все, что накопилось на моем сердце с тех пор, как оно тебя любит. Я не стану обвинять тебя - ты поступил со мною, как поступил бы всякий другой мужчина: ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и однообразна.
Я это поняла сначала... Но ты был несчастлив, и я пожертвовала собою, надеясь, что когда-нибудь ты оценишь мою жертву, что когда-нибудь ты поймешь мою глубокую нежность, не зависящую ни от каких условий. Прошло с тех пор много времени: я проникла во все тайны души твоей... Горько мне было!
Но моя любовь срослась с душой моей: она потемнела, но не угасла. Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! Теперь я должна тебе объяснить причину моего поспешного отъезда; она тебе покажется маловажна, потому что касается до одной меня.
Нынче поутру мой муж вошел ко мне и рассказал про твою ссору с Грушницким. Видно, я очень переменилась в лице, потому что он долго и пристально смотрел мне в глаза; я едва не упала без памяти при мысли, что ты нынче должен драться и что я этому причиной; мне казалось, что я сойду с ума... Мой муж долго ходил по комнате; я не знаю, что он мне говорил, не помню, что я ему отвечала... Помню только, что под конец нашего разговора он оскорбил меня ужасным словом и вышел.
Я слышала, как он велел закладывать карету... Вот уж три часа, как я сижу у окна и жду твоего возврата... Но ты жив, ты не можешь умереть!.. Карета почти готова...
Прощай, прощай... Я погибла, - но что за нужда?.. Если б я могла быть уверена, что ты всегда меня будешь помнить, - не говорю уж любить, - нет, только помнить... Прощай; идут...
Не правда ли, ты не любишь Мери? Послушай, ты должен мне принести эту жертву: я для тебя потеряла все на свете... У него были припадки, он был иногда беспокоен, плакал и даже пытался раз убить себя. Жизнь его в тюрьме была очень грустная, уверяю вас, но, уж конечно, не копеечная.
А всё знакомство-то у него было с пауком да с деревцем, что под окном выросло... Но я вам лучше расскажу про другую мою встречу прошлого года с одним человеком. Тут одно обстоятельство очень странное было, - странное тем, собственно, что случай такой очень редко бывает. Этот человек был раз взведен, вместе с другими, на эшафот, и ему прочитан был приговор смертной казни расстрелянием, за политическое преступление.
Минут через двадцать прочтено было и помилование и назначена другая степень наказания; но, однако же, в промежутке между двумя приговорами, двадцать минут или по крайней мере четверть часа, он прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет. Мне ужасно хотелось слушать, когда он иногда припоминал свои тогдашние впечатления, и я несколько раз начинал его вновь расспрашивать. Он помнил всё с необыкновенною ясностью и говорил, что никогда ничего из этих минут не забудет. Шагах в двадцати от эшафота, около которого стоял народ и солдаты, были врыты три столба, так как преступников было несколько человек.
Троих первых повели к столбам, привязали, надели на них смертный костюм белые длинные балахоны , а на глаза надвинули им белые колпаки, чтобы не видно было ружей; затем против каждого столба выстроилась команда из нескольких человек солдат. Мой знакомый стоял восьмым по очереди, стало быть, ему приходилось идти к столбам в третью очередь. Священник обошел всех с крестом. Выходило, что остается жить минут пять, не больше.
Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживет столько жизней, что еще сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он еще распоряжения разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты еще положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть. Он очень хорошо помнил, что сделал именно эти три распоряжения и именно так рассчитал. Он умирал двадцати семи лет, здоровый и сильный; прощаясь с товарищами, он помнил, что одному из них задал довольно посторонний вопрос и даже очень заинтересовался ответом. Потом, когда он простился с товарищами, настали те две минуты, которые он отсчитал, чтобы думать про себя; он знал заранее, о чем он будет думать: ему всё хотелось представить себе как можно скорее и ярче, что вот как же это так: он теперь есть и живет, а через три минуты будет уже нечто, кто-то или что-то, - так кто же?
Всё это он думал в эти две минуты решить! Невдалеке была церковь, и вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от нее сверкавшие; оторваться не мог от лучей; ему казалось, что эти лучи его новая природа, что он чрез три минуты как-нибудь сольется с ними... Неизвестность и отвращение от этого нового, которое будет и сейчас наступит, были ужасны; но он говорит, что ничего не было для него в это время тяжелее, как беспрерывная мысль: "Что, если бы не умирать!
Что, если бы воротить жизнь, - какая бесконечность! И всё это было бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил! Он говорил, что эта мысль у него наконец в такую злобу переродилась, что ему уж хотелось, чтобы его поскорей застрелили…» Антон Чехов 1860-1904 Чайка монолог Кости Треплева «Любит - не любит, любит - не любит, любит - не любит...
Видишь, дядя, моя мать меня не любит. Еще бы! Ей хочется жить, любить, носить светлые кофточки, а мне уже двадцать пять лет, и я постоянно напоминаю ей, что она уже не молода. Когда меня нет, ей только тридцать два года, при мне же сорок три, и за это она меня ненавидит.
Она знает также, что я не признаю театра. Она любит театр, ей кажется, что она служит человечеству, святому искусству, а по-моему, современный театр - это рутина, предрассудок. Когда поднимается занавес и при вечернем освещении, в комнате с тремя стенами, эти великие таланты, жрецы святого искусства изображают, как люди едят, пьют, любят, ходят, носят свои пиджаки; когда из пошлых картин и фраз стараются выудить мораль - маленькую, удобопонятную, полезную в домашнем обиходе; когда в тысяче вариаций мне подносят все одно и то же, одно и то же, одно и то же, - то я бегу и бегу, как Мопассан бежал от Эйфелевой башни, которая давила ему мозг своей пошлостью. Я люблю мать, сильно люблю; но она ведет бестолковую жизнь, вечно носится с этим беллетристом, имя ее постоянно треплют в газетах, - и это меня утомляет.
Иногда же просто во мне говорит эгоизм обыкновенного смертного; бывает жаль, что у меня мать известная актриса, и, кажется, будь это обыкновенная женщина, то я был бы счастливее. Дядя, что может быть отчаяннее и глупее положения: бывало, у нее сидят в гостях сплошь все знаменитости, артисты и писатели, и между ними только один я - ничто, и меня терпят только потому, что я ее сын. Кто я? Что я?
Например, Железный Дровосек в "Волшебнике страны Оз" будет ходить и танцевать скованно. Добрая Глинда будет блаженно улыбаться и царственно двигаться. Злая Ведьма Запада будет злобно хихикать и вести себя. Правильно оденьтесь для своего монолога, если ситуация к этому располагает. Немного наряда или его элементы помогут вам войти в образ.
Тренируйтесь вживаться в роль перед зеркалом, чтобы вы могли видеть себя. Вы можете также записывать себя на пленку и прослушивать несколько раз — это поможет понять, что вы делаете так, а что — нет. Экспериментируйте и хорошо проводите время. В то время, как игра на сцене — это всегда серьезное занятие, - оставаться расслабленным, открытым и веселым во время творческого процесса очень важно. Попробуйте различные "серьезные" моменты в роли, а потом попробуйте что-то веселое и спонтанное, даже для серьезного монолога.
Запомните, что на сцене вам придется вести себя более драматично, чем в реальной жизни, но старайтесь также не "переигрывать". Просто сказать "было неплохо" звучит ободряюще, но бесполезно. Спросите: "Что было хорошо? Запомните, что актеры должны быть открыты критике и не принимать все слишком близко к сердцу, не реагировать слишком бурно. Они расслабят голос, сфокусируют ум и расслабят вас перед стрессовой ситуацией прослушивания.
Для каждого они свои: - попробуйте пропеть песню с закрытым ртом - «мыча» любимую мелодию; чуть приоткрыв рот «проакать» и «проокать» мелодию; - вспомните фильм «Кинг Конг» и проделайте любимое действие огромной гориллы. Данные упражнения помогут разогреть голосовые связки, в то же время они успокоят вам нервы; - расскажите любимое стихотворение. Даже знакомые детские стишки могут успокаивать. Выбирайте хорошо известные вещи, которые способны вас успокоить; - пойте то, что есть в вашем плейлисте, используя наушники. Все, что успокаивает вас и придает вам энергии.
Однако избегайте исполнителей, которые выкрикивают слова, так как это вредит голосовым связкам.
Запрещается во избежание штрафа провозить в вагонах трамвая живых поросят. Прототипом Ивана Васильевича послужил Константин Станиславский, Максудова — сам Булгаков: «Вместе с надвигающимися сумерками наступила и катастрофа. Ну, прощай! Очень скоро ты придешь за мною… П е т р о в. Что ты делаешь?! Это надо вычеркнуть, не медля ни секунды.
Зачем же стрелять? Пусть кончит и пусть заколется кинжалом! На мосту появился человек с винтовкой в руке. Опять выстрелы! Что за бедствие такое! Знаете что, Лео… знаете что, вы эту сцену вычеркните, она лишняя. Зачем это?
Ваш этот, как его?.. Вы напишите ее. Это нетрудно. Сперва кажется, что трудно — не было матери, и вдруг она есть, — но это заблуждение, это очень легко.
Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации.
Тексты для конкурса «Живая классика»
- монологи для чтения на сцене для детей
- 10 лучших монологов для прослушиваний
- ЖЕНские ГОТОВЫЕ МОНОЛОГИ для поступления в театральный | Main | zybafegevub
- Монологи о любви для чтения на сцене. Юмористические монологи для женщин - готовые тексты
Монологи для женщины короткие. Как подбирать монолог при поступлении в театральный вуз
готовые тексты. Посоветуйте,пожалуйста,монолог для девочки 11 класса. Главная» Новости» Монолог для выступления. Сегодня пьесы Альдо Николаи идут на итальянской сцене в их первозданном виде, без купюр, поражая актуальностью и точностью диагноза, который автор ставит современному обществу. – монологи для поступления в театральный для девушек – женские монологи для чтения на сцене.
10 лучших монологов для прослушиваний
Главная» Новости» Монологи для театрального выступления. Юмористические монологи для женщин часто направлены против недостатков представительниц прекрасного пола. Скажу сразу: списка идеальных монологов для актеров просто не существует. Это серия монологов из жизни современных родителей в исполнении любимых российских актрис: Анны Михалковой, Юлии Пересильд, Виктории Исаковой, Марии Мироновой, Виктории Толстогановой и Валентины Ляпиной. Скажу сразу: списка идеальных монологов для актеров просто не существует.
Тексты для конкурса «Живая классика»
- Международный информационно-просветительский проект
- Отрывок для чтения с выражением
- Материалы для театральной студии
- Коллекция монологов из пьес и отрывков из прозаических произведений
- Юмористические монологи для женщин - готовые тексты
Посоветуйте монолог на конкурс чтецов
Театр сцена монолог. Монолог для сценического мастерства. Монолог Аянами Рей из Евангелиона,мне он довольно сильно запомнился своим каким-то посылом -Кто я? Всё чаще с концертных сцен и телеэкранов сегодня звучат юмористические монологи для женщин. Посоветуйте,пожалуйста,монолог для девочки 11 класса. МОНОЛОГИ. Коллекция монологов из пьес и отрывков из прозаических произведений. Монолог Григория (сцена битвы с австрийцами).