3) платяной (шкаф) — одна Н в суффиксе имен прилагательного -ЯН-, пламенный — образовано от существительного на -мя: пламя — пламени — пламенный, далее по правилу «В основах косвенных падежей и форм мн. ч. существительных на -мя пишется суффикс -ЕН. После теракта в киевском оперном театре агент ЦРУ объединяется с британской разведкой, чтобы противостоять русскому олигарху, который сколотил состояние на торговле оружием. Для этого агенты используют инверсию времени — технологию будущего, позволяющую времени. Средства индивидуальной защиты населения средств защиты кожи.
Остались вопросы?
| Остались вопросы? | 3) платяной (шкаф) — одна Н в суффиксе имен прилагательного -ЯН-, пламенный — образовано от существительного на -мя: пламя — пламени — пламенный, далее по правилу «В основах косвенных падежей и форм мн. ч. существительных на -мя пишется суффикс -ЕН. |
| Джо Байден пообещал незамедлительно возобновить поставки оружия Украине | 1) искусственные цветы, кожаная куртка, имя прославлено. |
Лучший ответ:
- Ламинат дуб вотан - фото сборник
- Правописание Н и НН в прилагательных, образованных от глаголов
- Готовимся к ЕГЭ-2014
- Арт. 291/23/1/ПД (291/23/1/ПД), ширина 140 см. - купить итальянские ткани в Москве недорого
Балтика - ЦСКА
Широкие штанины позволят вам чувствовать себя легко и комфортно. В первом случае наденьте их с полупрозрачной блузкой и босоножками на каблуке. А с джемпером оверсайз и кроссовками на высокой платформе вы составите уютный лук для встречи с друзьями. Кожаные шорты — идеальный выбор для смелых и запоминающихся образов! Условия бесплатной доставки Минимальная сумма заказа - 299 руб.
Отглагольные прилагательные с Н: от глаголов несовершенного вида варить — вареный ; не имеют приставок, кроме не- не красить — некрашеный ; не имеют зависимых слов крученый провод. Страдательные причастия с НН: от глаголов совершенного вида скрутить — скрученный исключение: раненый, но раненный в бедро во что? Краткие формы также вызывают некоторые затруднения в правописании. Здесь работает принцип замены для проверки. В существительных и наречиях пишется столько Н, сколько в производных словах: путаница путаный , нефтяник нефтяной , отчаянно отчаянный.
Запомните: масленица, приданое, труженик, гостиница, пудреница.
Алексей сам видел, как однажды звено истребителей под командой его приятеля Героя Советского Союза Андрея Дегтяренко привело и посадило на свой аэродром немца-разведчика. Длинное зеленовато-бледное лицо пленного немца, его шатающийся шаг мгновенно возникли в памяти Алексея. Не выйдет этот номер! Но вывернуться ему не удалось. Немцы преграждали ему путь пулеметными очередями, как только он делал малейшую попытку отклониться от диктуемого ими курса.
И опять мелькнуло перед ним лицо пленного летчика с искаженными чертами, с дрожащей челюстью. Был в этом лице какой-то унизительный животный страх. Мересьев крепко сжал зубы, дал полный газ и, поставив машину вертикально, попытался нырнуть под верхнего немца, прижимавшего его к земле. Ему удалось вырваться из-под конвоя. Но немец успел вовремя нажать гашетку. Мотор сбился с ритма и заработал частыми рывками.
Весь самолет задрожал в смертельной лихорадке. Алексей успел свернуть в белую муть облака, сбить со следа погоню. Но что же дальше? Летчик ощущал дрожь подраненной машины всем своим существом, как будто это была не агония изувеченного мотора, а лихорадка, колотившая его собственное тело. Во что ранен мотор? Сколько может самолет продержаться в воздухе?
Не взорвутся ли баки? Все это не подумал, а скорее ощутил Алексей. Чувствуя себя сидящим на динамитной шашке, к которой по шнуру запала уже бежит пламя, он положил самолет на обратный курс, к линии фронта, к своим, чтобы в случае чего хотя бы быть похороненным родными руками. Развязка наступила сразу. Мотор осекся и замолчал. Самолет, точно соскальзывая с крутой горы, стремительно понесся вниз.
Под самолетом переливался зелено-серыми волнами необозримый, как море, лес… «И все-таки не плен! Когда лес, как зверь, прыгнул на него, он инстинктивным движением выключил зажигание. Раздался скрежещущий треск, и все мгновенно исчезло, точно он вместе с машиной канул в темную густую воду. Падая, самолет задел верхушки сосен. Это смягчило удар. Сломав несколько деревьев, машина развалилась на части, но мгновением раньше Алексея вырвало из сиденья, подбросило в воздух, и, упав на широкоплечую вековую ель, он соскользнул по ветвям в глубокий сугроб, наметенный ветром у ее подножия.
Это спасло ему жизнь… Сколько пролежал он без движения, без сознания, Алексей вспомнить не мог. Какие-то неопределенные человеческие тени, контуры зданий, невероятные машины, стремительно мелькая, проносились перед ним, и от вихревого их движения во всем его теле ощущалась тупая, скребущая боль. Потом из хаоса вышло что-то большое, горячее, неопределенных форм и задышало на него жарким смрадом. Он попробовал отстраниться, но тело его точно влипло в снег. Томимый безотчетным ужасом, он сделал рывок — и вдруг ощутил морозный воздух, ворвавшийся ему в легкие, холод снега на щеке и острую боль уже не во всем теле, а в ногах. Он сделал движение, чтобы подняться, и услышал возле себя хрустящий скрип наста под чьими-то ногами и шумное, хрипловатое дыхание.
Что же делать? Теперь, чтобы его достать, надо было повернуться на бок. Этого нельзя, конечно, сделать незаметно для врага. Алексей лежал ничком. Бедром он ощущал острые грани пистолета. Но лежал он неподвижно: может быть, враг примет его за мертвого и уйдет.
Немец потоптался возле, как-то странно вздохнул, снова подошел к Мересьеву; похрустел настом, наклонился. Алексей опять ощутил смрадное дыхание его глотки. Теперь он знал, что немец один, и в этом была возможность спастись: если подстеречь его, внезапно вскочить, вцепиться ему в горло и, не дав пустить в ход оружие, завязать борьбу на равных… Но это надо сделать расчетливо и точно. Не меняя позы, медленно, очень медленно Алексей приоткрыл глаза и сквозь опущенные ресницы увидел перед собой вместо немца бурое мохнатое пятно. Приоткрыл глаза шире и тотчас же плотно зажмурил: перед ним на задних лапах сидел большой, тощий, ободранный медведь. Глава 3 Тихо, как умеют только звери, медведь сидел возле неподвижной человеческой фигуры, едва видневшейся из синевато сверкавшего на солнце сугроба.
Его грязные ноздри тихо подергивались. Из приоткрытого рта, в котором виднелись старые, желтые, но еще могучие клыки, свисала и покачивалась на ветру тоненькая ниточка густой слюны. Поднятый войной из зимней берлоги, он был голоден и зол. Но медведи не едят мертвечины. Обнюхав неподвижное тело, остро пахнущее бензином, медведь лениво отошел на полянку, где в изобилии лежали такие же неподвижные, вмерзшие в наст человеческие тела. Стон и шорох вернули его обратно.
И вот он сидел около Алексея. Щемящий голод боролся в нем с отвращением к мертвому мясу. Голод стал побеждать. Зверь вздохнул, поднялся, лапой перевернул человека в сугробе и рванул когтями «чертову кожу» комбинезона. Комбинезон не поддался. Медведь глухо зарычал.
Больших усилий стоило Алексею в это мгновение подавить в себе желание открыть глаза, отпрянуть, закричать, оттолкнуть эту грузную, навалившуюся ему на грудь тушу. В то время как все существо его рвалось к бурной и яростной защите, он заставил себя медленным, незаметным движением опустить руку в карман, нащупать там рубчатую рукоять пистолета, осторожно, чтобы не щелкнул, взвести большим пальцем курок и начать незаметно вынимать уже вооруженную руку. Зверь еще сильнее рванул комбинезон. Крепкая материя затрещала, но опять выдержала. Медведь неистово заревел, схватил комбинезон зубами, защемив через мех и вату тело. Алексей последним усилием воли подавил в себе боль и в тот момент, когда зверь вырвал его из сугроба, вскинул пистолет и нажал курок.
Глухой выстрел треснул раскатисто и гулко. Вспорхнув, проворно улетела сорока. Иней посыпался с потревоженных ветвей. Зверь медленно выпустил жертву. Алексей упал в снег, не отрывая от противника глаз. Тот сидел на задних лапах, и в черных, заросших мелкой шерстью, гноящихся его глазках застыло недоумение.
Густая кровь матовой струйкой пробивалась меж его клыков и падала на снег. Он зарычал хрипло и страшно, грузно поднялся на задние лапы и тут же замертво осел в снег, прежде чем Алексей успел выстрелить еще раз. Голубой наст медленно заплывал красным и, подтаивая, слегка дымился у головы зверя. Медведь был мертв. Напряжение Алексея схлынуло. Он снова ощутил острую, жгучую боль в ступнях и, повалившись на снег, потерял сознание… Очнулся он, когда солнце стояло уже высоко.
Лучи, пронзавшие хвою, сверкающими бликами зажигали наст. В тени снег казался даже не голубым, а синим. Бурая, лохматая, неопрятная туша валялась подле на голубом снегу. Лес шумел. Звучно долбил кору дятел. Звонко цвикали, прыгая в кустах, проворные желтобрюхие синички.
И весь он, все тело его ликовало, впитывая в себя чудесное, могучее, пьянящее ощущение жизни, которое приходит к человеку и захватывает его всякий раз после того, как он перенес смертельную опасность. Повинуясь этому могучему чувству, он вскочил на ноги, но тут же, застонав, присел на медвежью тушу. Боль в ступнях прожгла все его тело. В голове стоял глухой, тяжелый шум, точно вращались в ней, грохоча, сотрясая мозг, старые, щербатые жернова. Глаза ломило, будто кто-то нажимал на них поверх век пальцем. Все окружающее то виднелось четко и ярко, облитое холодными желтыми солнечными лучами, то исчезало, покрываясь серой, мерцающей искрами пеленой.
Приподнявшись, он с удивлением оглядел широкое поле, видневшееся за лесной опушкой и ограниченное на горизонте сизым полукругом далекого леса. Должно быть, осенью, а вернее всего — ранней зимой по опушке леса через это поле проходил один из оборонительных рубежей, на котором недолго, но упорно, как говорится — насмерть, держалась красноармейская часть. Метели прикрыли раны земли слежавшейся снежной ватой. Но и под ней легко угадывались кротовые ходы окопов, холмики разбитых огневых точек, бесконечные выбоины мелких и крупных снарядных воронок, видневшихся вплоть до подножий избитых, израненных, обезглавленных или вывернутых взрывами деревьев опушки. Среди истерзанного поля в разных местах вмерзло в снег несколько танков, окрашенных в пестрый цвет щучьей чешуи. Все они — в особенности крайний, который, должно быть, взрывом гранаты или мины повалило набок, так что длинный ствол его орудия высунутым языком свисал к земле, — казались трупами неведомых чудовищ.
И по всему полю — у брустверов неглубоких окопчиков, возле танков и на лесной опушке — лежали вперемешку трупы красноармейцев и немецких солдат. Было их так много, что местами громоздились они один на другой. Они лежали в тех же закрепленных морозом позах, в каких несколько месяцев назад, еще на грани зимы, застигла людей в бою смерть. Все говорило Алексею об упорстве и ярости бушевавшего здесь боя, о том, что его боевые товарищи дрались, позабыв обо всем, кроме того, что нужно остановить, не пропустить врага. Вот недалеко, у опушки, возле обезглавленной снарядом толстой сосны, высокий, косо обломленный ствол которой истекает теперь желтой прозрачной смолой, валяются немцы с размозженными черепами, с раздробленными лицами. В центре, поперек одного из врагов, лежит навзничь тело огромного круглолицего большелобого парня без шинели, в одной гимнастерке без пояса, с разорванным воротом, и рядом винтовка со сломанным штыком и окровавленным, избитым прикладом.
А дальше, у дороги, ведущей в лес, под закиданной песком молодой елочкой, наполовину в воронке, также назвничь лежит на ее краю смуглый узбек с тонким лицом, словно выточенным из старой слоновой кости. За ним под ветвями елки виднеется аккуратная стопка еще не израсходованных гранат, и сам он держит гранату в закинутой назад мертвой руке, как будто, перед тем как ее бросить, решил он глянуть на небо, да так и застыл. И еще дальше, вдоль лесной дороги, возле пятнистых танковых туш, у откосов больших воронок, а окопчиках, подле старых пней, — всюду мертвые фигуры в ватниках и стеганых штанах, в грязновато-зеленых френчах и рогатых пилотках, для тепла насунутых на уши; торчат из сугробов согнутые колени, запрокинутые подбородки, вытаявшие из наста восковые лица, обглоданные лисами, обклеванные сороками и вороньем. Несколько воронов медленно кружили над поляной, и вдруг напомнила она Алексею торжественную, полную мрачной мощи картину Игоревой сечи, воспроизведенную в школьном учебнике истории с полотна великого русского художника. Он встряхнулся. В голове еще медленно кружились щербатые жернова, ноги горели и ныли пуще прежнего, но Алексей, сидя на уже похолодевшей и посеребренной сухим снежком медвежьей туше, стал думать, что ему делать, куда идти, как добраться до своих передовых частей.
Планшет с картой он потерял при падении. Но и без карты Алексей ясно представлял себе сегодняшний маршрут. Немецкий полевой аэродром, на который налетали штурмовики, лежал километрах в шестидесяти на запад от линии фронта. Связав немецкие истребители воздушным боем, его летчикам удалось оттянуть их от аэродрома на восток примерно километров на двадцать, да и ему, после того как вырвался он из двойных «клещей», удалось, вероятно, еще немного протянуть к востоку. Стало быть, упал он приблизительно километрах в тридцати пяти от линии фронта, далеко за спиной передовых немецких дивизий, где-то в районе огромного, так называемого Черного леса, через который не раз приходилось ему летать, сопровождая бомбардировщиков и штурмовиков в их короткие рейды по ближним немецким тылам. Этот лес всегда казался ему сверху бесконечным зеленым морем.
В хорошую погоду лес клубился шапками сосновых вершин, а в непогодь, подернутый серым туманом, напоминал помрачневшую водную гладь, по которой ходят мелкие волны. То, что он рухнул в центре этого заповедного леса, было и хорошо и плохо. Хорошо потому, что вряд ли здесь, в этих девственных чащобах, можно было встретить немцев, тяготевших обычно к дорогам и жилью. Плохо же потому, что предстояло совершить хотя и не очень длинный, но тяжелый путь по лесным зарослям, где нельзя надеяться на помощь человека, на кусок хлеба, на крышу, на глоток кипятку. Ведь ноги… Поднимут ли ноги? Пойдут ли?..
Он тихо привстал с медвежьей туши. Та же острая боль, возникавшая в ступнях, пронзила его тело снизу вверх. Он вскрикнул. Пришлось снова сесть. Попытался скинуть унт. Унт не слезал, и каждый рывок заставлял стонать.
Тогда Алексей стиснул зубы, зажмурился, изо всех сил рванул унт обеими руками — и тут же потерял сознание. Очнувшись, он осторожно развернул байковую портянку. Вся ступня распухла и представляла собой сплошной сизый синяк. Она горела и ныла каждым своим суставом. Алексей поставил ногу на снег — боль стала слабее. Таким же отчаянным рывком, как будто он сам у себя вырывал зуб, снял он второй унт.
Обе ноги никуда не годились. Очевидно, когда удар самолета по верхушкам сосен выбросил его из кабины, ступни что-то прищемило и раздробило мелкие кости плюсны и пальцев. Конечно, в обычных условиях он даже и не подумал бы подняться на эти разбитые, распухшие ноги. Но он был один в лесной чаще, в тылу врага, где встреча с человеком сулила не облегчение, а смерть. И он решил идти, идти на восток, идти через лес, не пытаясь искать удобных дорог и жилых мест, идти, чего бы это ни стоило. Он решительно вскочил с медвежьей туши, охнул, заскрипел зубами и сделал первый шаг.
Постоял, вырвал другую ногу из снега, сделал еще шаг. В голове шумело, лес и поляна покачнулись, поплыли в сторону. Алексей чувствовал, что слабеет от напряжения и боли. Закусив губу, он продолжал идти, добираясь к лесной дороге, что вела мимо подбитого танка, мимо узбека с гранатой, в глубь леса, на восток. По мягкому снегу идти было еще ничего, но, как только он ступил на твердый, обдутый ветрами, покрытый ледком горб дороги, боль стала такой нестерпимой, что он остановился, не решаясь сделать еще хотя бы шаг. Так стоял он, неловко расставив ноги, покачиваясь, точно от ветра.
И вдруг все посерело перед глазами. Исчезли дорога, сосна, сизая хвоя, голубой продолговатый просвет над ней… Он стоял на аэродроме у самолета, своего самолета, и его механик, или, как он называл его, «технарь», долговязый Юра, блестя зубами и белками глаз, всегда сверкавшими на его небритом и вечно чумазом лице, приглашающим жестом показывал ему на кабину: дескать, готово, давай к полету… Алексей сделал к самолету шаг, но земля пылала, жгла ноги, точно ступал он по раскаленной плите. Он рванулся, чтобы перескочить через эту пышущую жаром землю прямо на крыло, но толкнулся о холодный фюзеляж и удивился. Фюзеляж был не гладкий, покрытый лаком, а шероховатый, облицованный сосновой корой… Никакого самолета — он на дороге и шарит рукой по стволу дерева. Схожу с ума от контузии, — подумал Алексей. Свернуть на целину?
Но это намного замедлит путь…» Он сел на снег, снова теми же решительными, короткими рывками стащил унты, ногтями и зубами разорвал их в подъемах, чтобы не теснили они разбитые ступни, снял с шеи большой пуховый шарф из ангорской шерсти, разодрал его пополам, обмотал ступни и снова обулся. Теперь идти стало легче. Впрочем, идти — это неправильно сказано: не идти, а двигаться, двигаться осторожно, наступая на пятки и высоко поднимая ноги, как ходят по болоту. От боли и напряжения через несколько шагов начинало кружить голову. Приходилось стоять, закрыв глаза, прислонившись спиной к стволу дерева, или присаживаться на сугроб и отдыхать, чувствуя острое биение пульса в венах. Так двигался он несколько часов.
Но когда оглянулся, в конце просеки еще виднелся освещенный поворот дороги, у которого темным пятнышком выделялся на снегу мертвый узбек. Это очень огорчило Алексея. Огорчило, но не испугало. Ему захотелось идти быстрее. Он поднялся с сугроба, крепко сцепил зубы и пошел вперед, намечая перед собой маленькие цели, сосредоточивая на них внимание, — от сосны к сосне, от пенька к пеньку, от сугроба к сугробу. На девственном снегу пустынной лесной дороги вился за ним вялый, извилистый, нечеткий след, какой оставляет раненый зверь.
Глава 4 Так двигался он до вечера. Когда солнце, заходившее где-то за спиной Алексея, бросило холодное пламя заката на верхушки сосен и в лесу стали сгущаться серые сумерки, возле дороги, в поросшей можжевельником лощинке, Алексею открылась картина, при виде которой точно мокрым полотенцем провели у него вдоль спины до самой шеи и волосы шевельнулись под шлемом. В то время как там, на поляне, шел бой, в лощине, в зарослях можжевельника, располагалась, должно быть, санитарная рота. Сюда относили раненых и тут укладывали их на подушках из хвои. Так и лежали они теперь рядами под сенью кустов, полузанесенные и вовсе засыпанные снегом. С первого взгляда стало ясно, что умерли они не от ран.
Кто-то ловкими взмахами ножа перерезал им всем горло, и они лежали в одинаковых позах, откинув далеко голову, точно стараясь заглянуть, что делается у них позади. Тут же разъяснилась тайна страшной картины. Под сосной, возле занесенного снегом тела красноармейца, держа его голову у себя на коленях, сидела по пояс в снегу сестра, маленькая, хрупкая девушка в ушанке, завязанной под подбородком тесемками. Меж лопаток торчала у нее рукоять ножа, поблескивающая полировкой. А возле, вцепившись друг другу в горло в последней мертвой схватке, застыли немец в черном мундире войск СС и красноармеец с головой, забинтованной кровавой марлей. Алексей сразу понял, что этот в черном прикончил раненых своим ножом, заколол сестру и тут был схвачен не добитым им человеком, который все силы своей угасавшей жизни вложил в пальцы, сжавшие горло врага.
Так их и похоронила метель — хрупкую девушку в ушанке, прикрывшую своим телом раненого, и этих двоих, палача и мстителя, что вцепились друг в друга у ее ног, обутых в старенькие кирзовые сапожки с широкими голенищами. Несколько мгновений Мересьев стоял пораженный, потом подковылял к сестре и вырвал из ее тела кинжал. Это был эсэсовский нож, сделанный в виде древнегерманского меча, с рукоятью красного дерева, в которую был врезан серебряный эсэсовский знак. На ржавом лезвии сохранилась надпись: «Alles fur Deutschland». Кожаные ножны кинжала Алексей снял с эсэсовца. Нож был необходим в пути.
Потом он выкопал из-под снега заскорузлую, обледенелую плащ-палатку, бережно покрыл ею труп сестры, положил сверху несколько сосновых веток… Пока он занимался всем этим, стемнело. На западе погасли просветы между деревьями. Морозная и густая тьма обступила лощину. Тут было тихо, но ночной ветер гулял по вершинам сосен, лес шумел то убаюкивающе-певуче, то порывисто и тревожно. По лощине тянул невидимый уже глазом, тихо шуршащий и покалывающий лицо снежок. Родившийся в Камышине, среди поволжских степей, горожанин, неопытный в лесных делах, Алексей не позаботился заблаговременно ни о ночлеге, ни о костре.
Застигнутый кромешной тьмой, ощущая невыносимую боль в разбитых, натруженных ногах, он не нашел в себе сил идти за топливом, забрался в густую поросль молодого сосняка, присел под деревом, весь сжался в комок, спрятал лицо в колени, охваченные руками, и, обогреваясь своим дыханием, замер, жадно наслаждаясь наступившим покоем и неподвижностью. Наготове был пистолет со взведенным курком, но вряд ли Алексей смог бы применить его в эту первую ночь, проведенную им в лесу. Он спал как каменный, не слыша ни ровного шума сосен, ни уханья филина, стонавшего где-то у дороги, ни далекого воя волков — ничего из тех лесных звуков, которыми была полна густая и непроницаемая, плотно обступавшая его тьма. Зато проснулся он сразу, точно от толчка, когда чуть брезжил серенький рассвет и только ближние деревья неясными силуэтами выступали из морозной мглы. Проснулся, вспомнил, что с ним, где он, и задним числом испугался этой так беспечно проведенной в лесу ночи. Промозглый холод пробился сквозь «чертову кожу» и мех комбинезона и пробрал до костей.
Тело била мелкая неудержимая дрожь. Но самое страшное было — ноги: они болели еще острее, даже теперь, когда находились в покое. Со страхом подумал он о том, что нужно вставать. Но встал он так же решительно, рывком, как вчера срывал с себя унты. Время было дорого. Ко всем тяготам, обрушившимся на Алексея, прибавился голод.
Еще вчера, прикрывая тело сестры плащ-палаткой, он заметил возле нее брезентовую сумку с красным крестом. Какой-то зверек похозяйничал уже там, и на снегу около прогрызенных дыр валялись крошки. Вчера Алексей почти не обратил на это внимания. Сегодня он поднял сумку. В ней оказалось несколько индивидуальных пакетов, большая банка консервов, пачка чьих-то писем, зеркальце, на оборотной стороне которого была вставлена фотография худенькой старушки. Был, видно, в сумке хлеб или сухари, да птицы или звери расправились с этой едой.
Алексей рассовал банку и бинты по карманам комбинезона, сказав про себя: «Спасибо, родная! У него была теперь килограммовая банка консервов, и он решил есть раз в сутки, в полдень. Глава 5 Чтобы заглушить боль, которую причинял ему каждый шаг, он стал отвлекать себя, обдумывая и рассчитывая свой путь. Если делать в сутки десять-двенадцать километров, он дойдет до своих за три, самое большее — за четыре дня. Так, хорошо! Теперь: что значит пройти десять-двенадцать километров?
Километр — это две тысячи шагов; стало быть, десять километров — двадцать тысяч шагов, а это много, если учесть, что после каждых пятисот-шестисот шагов приходится останавливаться и отдыхать… Вчера Алексей, чтобы сократить путь, намечал себе какие-то зримые ориентиры: сосну, пенек, ухаб на дороге — и к ним стремился, как к месту отдыха. Теперь он перевел все это на язык цифр, переложил на число шагов. Он решил перегон между местами отдыха делать в тысячу шагов, то есть в полкилометра, и отдыхать по часам, не более пяти минут. Выходило, что с рассвета и до заката он, хотя и с трудом, пройдет километров десять. Но как тяжело далась ему первая тысяча шагов! Он пытался переключить свое внимание на подсчет, чтобы ослабить боль, но, пройдя пятьсот шагов, начал путать, врать и уже не мог думать ни о чем другом, кроме жгучей, дергающей боли.
И все же он прошел эту тысячу шагов. Не имея уже сил присесть, он упал лицом а снег и стал жадно лизать наст. Прижимался к нему лбом, висками, в которых стучала кровь, и испытывал несказанное блаженство от леденящего прикосновения. Потом он вздрогнул, посмотрел на часы. Секундная стрелка отщелкивала последние мгновенья пятой минуты. Он со страхом взглянул на нее, как будто, когда завершит она свой круг, должно произойти что-то ужасное; а когда она коснулась цифры «шестьдесят», сразу вскочил на ноги, застонал и двинулся дальше.
К полудню, когда лесной полумрак заискрился тонкими нитями пробившихся сквозь густую хвою солнечных лучей и в лесу крепко запахло смолой и талым снегом, он совершил всего четыре таких перехода. Он так и сел посреди дороги на снегу, уже не имея сил добраться до ствола большой березы, валявшегося чуть ли не на расстоянии протянутой руки. Долго сидел он, опустив плечи, ни о чем не думая, ничего не видя и не слыша, не испытывая даже голода. Вздохнул, бросил в рот несколько комочков снега и, преодолевая сковывающее тело оцепенение, достал из кармана ржавую банку, открыл ее кинжалом. Он положил в рот кусок замерзшего, безвкусного сала, хотел его проглотить, но сало растаяло. Он ощутил во рту его вкус и вдруг почувствовал такой голод, что с трудом заставил себя оторваться от банки, и принялся есть снег, чтобы только что-нибудь глотать.
Перед тем как двинуться снова в путь, Алексей вырезал из можжевельника палки. Он опирался на них, но идти становилось час от часу все труднее. Глава 6 …Третий день пути по дремучему лесу, где Алексей не видел ни одного человеческого следа, ознаменовался неожиданным происшествием. Он проснулся с первыми лучами солнца, дрожа от холода и внутреннего озноба. В кармане комбинезона нашел он зажигалку, сделанную ему на память из винтовочного патрона механиком Юрой. Он как-то совсем забыл о ней и о том, что можно и нужно разводить огонь.
Наломав с ели, под которой спал, сухих мшистых веток, он покрыл их хвоей и зажег. Желтые шустрые огоньки вырвались из-под сизого дыма. Смолистое сухое дерево занялось быстро и весело. Пламя перебежало на хвою и, раздуваемое ветром, разгоралось со стонами и свистом. Костер трещал и шипел, распространяя сухой благотворный жар. Алексею стало уютно, он опустил «молнию» комбинезона, достал из кармана гимнастерки несколько истертых писем, написанных одним и тем же круглым старательным почерком, вынул из одного фотографию тоненькой девушки в пестром, цветастом платье, сидевшей, подобрав ноги, в траве.
Он долго смотрел на нее, потом снова бережно обернул в целлофан, заложил в письмо и, задумчиво подержав в руках, убрал обратно в карман. Они еще больше опухли. Пальцы торчали в разные стороны, точно ступни были резиновые и их надули воздухом. Цвет у них был еще более темный, чем вчера. Алексей вздохнул, прощаясь с затухавшим костром, и снова побрел по дороге, скрипя палками по обледеневшему снегу, кусая губы и порой теряя сознание. Вдруг среди других шумов леса, которые привыкшее ухо почти перестало улавливать, услышал он отдаленный звук работающих моторов.
Сначала он подумал, что это ему мерещится от усталости, но моторы гудели все громче, то подвывая на первой скорости, то затихая. Очевидно, то были немцы, и ехали они по той же дороге. Алексей почувствовал, как сразу похолодело у него внутри. Страх придал Алексею силы. Забыв об усталости, о боли в ногах, свернул он с дороги, добрел по целине до густого елового подлеска и тут, зайдя в чащу, опустился на снег. С дороги его, конечно, трудно было заметить; ему же дорога была отчетливо видна, освещенная полуденным солнцем, уже стоявшим над зубчатым забором еловых вершин.
До ПВЗ и Постаматов при заказе от 1000 руб. Удобный адрес доставки Вы можете выбрать в момент оформления заказа подробнее об условиях доставки. При заказа менее 1000 руб. Товар успешно добавлен.
Ткань Хлопок Рубашечный "Дымчато Серый"
Глебов упал в штрафной без касания соперника и получил жёлтую карточку за симуляцию! Мяч летит мимо ворот. Бистрович опасно пробил с линии штрафной в правый угол. Мяч мимо прошёл! Счёт 2:0. Козлов сделал передача на Алекса. Тот протащил мяч чуть вперёд и хлёстко пробил в правый нижний угол с дальней дистанции.
Акинфеев даже прыгать не стал! Давила пробил через себя после заброса слева. Не вышел удар! Агапов пробил головой после заброса в штрафную. Слабо получилось. Латышонок поймал мяч в руки.
Мяч отбит вратарём. Гайич с дальней дистанции нанёс плотный удар в правый угол. Латышонок отразил мяч на угловой!
С длинным рукавом С коротким рукавом Приталенные Прямые Трансформеры Со стойкой Жилеты женские Классические женские Двубортные женские Брюки женские Трикотаж женские Толстовки женские Футболки и поло женские Пиджаки Классические Со стойкой Двубортные Облегченные Вязаный трикотаж женские Джемперы женские Жилеты женские Кардиганы женские Рабочая одежда женские Брюки рабочие женские Кителя женские Туники женские Медицинские рубашки женские Рабочие туники женские Туники для SPA женские Фартуки женские Фартуки с грудкой женские Передники женские Фартуки на подтяжках женские Халаты женские Утепленный ассортимент женские Верхняя одежда женские Жилеты утепленные женские Аксессуары женские Головные уборы женские Шапки женские Галстуки женские Аксессуары женские Ткань.
День солнечный выдался, с морозцем. Снега за ночь подсыпало — на елях, на заборе, на башенке сторожевой. Хорошо, когда снег!
Он срам земной прикрывает. И душа чище от него делается. Щурясь на солнце, оглядываю двор: амбар, сенник, хлев, конюшня, — все справное, добротное. Рвется кобель лохматый на цепи, повизгивают борзые в псарне за домом, кукарекает петух в хлеву. Двор выметен чисто, сугробы аккуратные, как куличи пасхальные. Блестит на солнце кабиною прозрачной. А возле него конюх Тимоха с песьей головой в руке ждет, кланяется: — Андрей Данилович, утвердите!
Показывает мне голову собачью на нынешний день: косматый волкодав, глаза закатились, язык инеем тронут, зубы желтые, сильные. Усаживаюсь на полулежащее сиденье черной кожи. Завожу мотор. Тесовые ворота передо мной растворяются. Выезжаю, несусь по узкой прямой дороге, окруженной старым, заснеженным ельником. Хорошее место. Вижу в зеркало свою усадьбу удаляющуюся.
Добрый дом, с душою. Всего семь месяцев живу в нем, а чувство такое, что родился и вырос тут. Раньше имение принадлежало товарищу менялы из Казначейского приказа Горохову Степану Игнатьевичу. Когда он во время Великой Чистки Казначейской впал в немилость и оголился, мы его и прибрали к рукам. В то лето горячее много казначейских голов полетело. Боброва с пятью приспешниками в клетке железной по Москве возили, потом секли батогами и обезглавили на Лобном месте. Половину казначейских выслали из Москвы за Урал.
Работы много было… Горохова тогда, как и положено, сперва мордой по навозу вывозили, потом рот ассигнациями набили, зашили, в жопу свечку воткнули да на воротах усадьбы повесили. Семью трогать было не велено. А имение мне отписали. Справедлив Государь наш. И слава Богу. Выезжаю на Рублевый тракт. Хорошая дорога, двухэтажная, десятиполосная.
Выруливаю в левую красную полосу. Это наша полоса. Покуда жив и при деле Государевом — буду по ней ездить. Рассекаю со свистом воздух подмосковный, давлю на педаль. Постовой косится уважительно. Оживает в кабине мягкий голос девичий: — Здравы будьте, Андрей Данилович. Что желаете послушать?
Новости я все уже знаю. С похмелья хорошей песни душа просит: — Спойте-ка мне про степь да про орла. Вступают гусляры плавно, бубенцы рассыпаются, колокольчик серебряный звенит, и:.
Отходить приставка от Отрастить корень раст пишем а 2.
Кожаный платяной дымчатая слева
Кожа натуральная коричневая. Складки кожи текстура. Фактура кожаной куртки. Текстура кожаной куртки. Свиная кожа фактура. Кожзам дарк Браун.
Искусственная кожа дарк Браун темно коричневый. Ткань Комета дарк Браун. Кожаная куртка на вешалке. Кожаная мужская куртка на вешалке. Кожаные вещи на вешалке.
Вешалка для одежды кожаная. Материал льняной коричневый. Флис коричневого цвета. Лен блури отзывы. Кожа Пуэбло.
Пуэбло табак кожа. Кожа буттеро. Из кожи Buttero изделия. Декоративная строчка на коже. Кожзам для авто.
Кожа с прострочкой. Искусственная кожа в машине. Царапина на кожаном сиденье. Вмятина на сидении. Вмятины на коже салона автомобиля.
Oregon perlamutr 120 кожзам. Чехол для планшета Gianfranco Lotti. Oregon Pearlamutr 101. Орегон перламутр 104. Фултон аш ткань.
Строчка на коже. Кожа с отделочной строчкой. Кожаная подложка. Подложка из кожи. Кожаный коврик на стол.
Подложки на стол кожа. Черная лаковая кожа. Лаковая экокожа. Черная лаковая ткань. Лаковая кожа ткань фактура.
Швы на коже. Коричневая кожа со строчкой. Кожзам egida NOKS. Искусственная кожа NW Astor 2504. Экокожа Bionica Latte.
Нокс Эгида. Арбен искусственная кожа. Sunny Brown Арбен. Ткань сафари дарк Браун. Ткань Орландо Лэзертач.
Ткань Тринити дарк Браун. Ткань с мягким густым ворсом 4.
Мы делаем все возможное, чтобы точно описать цвет каждой ткани из нашего каталога.
Мы осматриваем и фотографируем каждую ткань в естественном свете, стараемся находить только правильные цветовые условия и описания. Но несмотря на наши наилучшие намерения, мы не можем гарантировать точное соответствие цветов из-за этого простого факта: различия в цветовых настройках мониторов или мобильных дисплеев слишком велики для однозначного определения какого-либо цветового оттенка. Именно поэтому мы предлагаем вам заказать образец перед покупкой любой ткани.
Также если Вы занимаетесь индивидуальным пошивом ателье , то данная услуга поможет Вам улучшить работу с клиентами.
Как перевести файл в пдф. Конвертировать изображение в пдф. Перевести в Формат pdf.
Как фотографию преобразовать в pdf. Конвертация форматов pdf. Программа для конвертации pdf в jpg. Конвертация в джипег.
Файл pdf перевести в jpeg. Формат jpeg перевести в pdf. Как фото перевести в pdf. Конвертатор картинок.
Сохранить pdf в jpeg. Как jpg преобразовать в pdf. Конвертировать jpg в sig. Как фото преобразовать в pdf.
Как конвертировать фото. Конвертирование изображений в jpg. Из пдф в jpg. Перевести картинку в пдф.
Конвертер dwg в pdf. Конвертация файла в pdf. Pdf в dwg. Конвертировать pdf в dwg.
Объединение пдф. Объединить файлы. Программа для объединения пдф файлов. Объединение в один файл пдф.
Как создать pdf из картинок. Преобразовать рисунок в джипег. Пдф в джипег. Фото джипег в пдф.
Джипег в пдф в джипег. Jpeg Converter. Объединение фотографий в один файл. Как объединить рисунки в один файл.
Как картинку перевести в pdf. Перевести из пдф в картинку. Файл jpg в pdf. Пдф в jpg.
Объединить jpg в один файл. Объединить джипег в один файл. Как соединить файлы jpg в один файл. Создать пдф из нескольких файлов.
Перевести файл в картинку.
Запомним: Отглагольное прилагательное отличается от причастия тем, что оно образуется от глаголов несовершенного вида что делать? Определяйте часть речи, смотрите, есть ли зависимые слова, всегда помните данные правила. ТружеНик- существительное.
Вареный костюмно-плательный хлопок Дымчато-голубой IDT 10/8/C00 17112321
| Ламинат дуб вотан | Кожаный платяной дымчатая слева. |
| Улыбчивый запотевать масляное пятно серебряный слиток егэ | Контрольные / проверочные работы для учителя-предметника для 11 класса. Учебно-дидактические материалы по Русскому языку для 11 класса по УМК Н. Г. Гольцовой. |
Новости дня
Сосна пасадена egger. Кожаный платяной дымчатая слева. Дуб денвер трюфель egger. Характеристики на Мешок спальный Naturehike CWZ400 NH19W400-Z, M, желтый, молния слева, 6927595765340L. Выбирайте товары на маркетплейсе Мегамаркет! Подробные характеристики. Фото. Удобная доставка по РФ. Серебряный иней, кожаная куртка, стеклянные дверцы, шерстяная одежда, туманные дали, бесчисленные вопросы, торжественная тишина, выкрашенный белой краской, кипячёная вода, полотняные скатерти, измученные долгим переходом, опутанный плющом. Заказать шорты-трапеция из искусственной кожи (Черный) линии Ultra для женщин в официальном интернет-магазине oodji. Бесплатная доставка или самовывоз в любом магазине города. 27 750 ₽. Кресло компьютерное Drift M кожа. Новости. Учителю. Международная дистанционная олимпиада «Инфоурок» весенний сезон 2024.
Шорты-трапеция из искусственной кожи
Снегири и суперклей. Кожаный Олень. 2015 ска. Слушать. Новости Новости. Бесплатный онлайн перевод с русского на украинский и обратно, русско-украинский словарь с транскрипцией, произношением слов и примерами использования. Переводчик работает со словами, текстами, а также веб-страницами.
Балтика - ЦСКА
| : новости спорта - Чемпионат | Пояс кожаный для отягощений с цепью (лифтерский) + диски D51 10кг. |
| Санрайз резорт турция сиде 5 | Снегири и суперклей. Кожаный Олень. 2015 ска. Слушать. |
| Яндекс Картинки: поиск изображений в интернете, поиск по изображению | Плательно-рубашечный поплин серго-голубого цвета Agnona. Ткань шелковистая, холодит, не просвечивает, немного мнется. |
Мастер и Маргарита
Кожаная куртка пилот с подкладкой из овчины Big size. Над козырьком пристегивается ремешок черного цвета из искусственной лаковой кожи, представляющий собой две ленточки, соединенные между собой с помощью шлевок, по концам два отверстия для пристегивания на две морские форменные пуговицы золотистого цвета. конопляный, конопляник. платяной.