I have very often in my lifetime been a prophet and have been mostly derided. At the time of my struggle for power it was in the first instance the Jewish people who only greeted with laughter my prophecies that I would someday take over the leadership of the state and of the entire people of. My German Fellow Countrymen and Women, My Comrades! At present everybody speaks before the forum which seems to them the most fitting. Some speak before a parliament whose existence, composition and origin (are well known). I believe that I should return again today whence I came. Mein politisches Testament. Seit ich 1914 als Freiwilliger meine bescheidene Kraft im ersten, dem Reich aufgezwungenen Weltkrieg einsetzte, sind nunmehr über dreissig Jahre vergangen. In diesen drei Jahrzehnten haben mich bei all meinem Denken, Handeln und Leben nur die Liebe und Treue zu. Цитаты, приведенные ниже, собрал Вернер Мазер, автор самой полной и авторитетной биографии Гитлера.
Adolf Hitler Speeches
The speeches, letters, and proclamations of Adolph Hitler. Reichstag Speech, May 21, 1935. "We recognize, with the understanding and the heartfelt friendship of true Nationalists, the Polish State as the home of a great, nationally-conscious people." "The German Reich and, in particular, the present German Government, have no other wish than to live on friendly. I have very often in my lifetime been a prophet and have been mostly derided. At the time of my struggle for power it was in the first instance the Jewish people who only greeted with laughter my prophecies that I would someday take over the leadership of the state and of the entire people of. 1 00:00:00,000 --> 00:00:04,900 Ob du meine Arbeit für richtig hältst, 2 00:00:05,000 --> 00:00:08,990 ob du glaubst, dass ich fleißig gewesen bin, dass ich gearbeitet habe. 3 00:00:09,000 --> 00:00:11,900 dass ich mich in diesen Jahren für dich eingesetzt habe, 4 00:00:12,000 --> 00:00:16,990 dass ich. (русский текст внизу) Russland hat eine Rede Adolf Hitlers freigegeben, nota bene mit russischen Untertiteln versehen. Die Botschaft an die Machthaber weltweit und an die "Elite" in Amerika kann deutlicher nicht sein: Was AH damals sagte, es trifft exakt auf heute zu. Es mag traurig sein, es ist wahr.
Адольф Гитлер цитаты
Апеллируя в речи к национальному сознанию, Геббельс, возможно, ориентировался на Сталина, который через двенадцать дней после германского нападения на СССР в своём радиообращении объявил войну СССР против Германии «Великой Отечественной войной»[1]. Вот, что говорил Адольф Гитлер. Цитаты и афоризмы Гитлера были представлены выше. My German Fellow Countrymen and Women, My Comrades! At present everybody speaks before the forum which seems to them the most fitting. Some speak before a parliament whose existence, composition and origin (are well known). I believe that I should return again today whence I came. Цитаты, приведенные ниже, собрал Вернер Мазер, автор самой полной и авторитетной биографии Гитлера. Афоризмы, цитаты, высказывания знаменитых людей в переводе с немецкого на русский язык. Meine Ehre heißt Treue! Верность – моя честь!
Адольф Гитлер цитаты
Nevertheless, I have never ceased to uphold the view that the necessity of a free access to the sea for the Polish State cannot be ignored, and that as a general principle, valid for this case, too, nations which Providence has destined or, if you like, condemned to live side by side would be well advised not to make life still harder for each other artificially and unnecessarily. The late Marshal Pilsudski, who was of the same opinion, was therefore prepared to go into the question of clarifying the atmosphere of German-Polish relations, and, finally, to conclude an agreement whereby Germany and Poland expressed their intention of renouncing war altogether as a means of settling the questions which concerned them both. This agreement contained one single exception which was in practice conceded to Poland. It was laid down that the pacts of mutual assistance already entered into by Poland-this applied to the pact with France- should not be affected by the agreement. But it was obvious that this could apply only to the pact of mutual assistance already concluded beforehand, and not to whatever new pacts might be concluded in the future.
It is a fact that the German-Polish Agreement resulted in a remarkable lessening of the European tension. Nevertheless, there remained one open question between Germany and Poland, which sooner or later quite naturally had to be solved-the question of the German city of Danzig. Danzig is a German city and wishes to belong to Germany. On the other hand, this city has contracts with Poland, which were admittedly forced upon it by the dictators of the Peace of Versailles.
But since, moreover, the League of Nations, formerly the greatest stirrer-up of trouble, is now represented by a High Commissioner-incidentally a man of extraordinary tact-the problem of Danzig must in any case come up for discussion, at the latest with the gradual extinction of this calamitous institution. I regarded the peaceful settlement of this problem as a further contribution to a final loosening of the European tension. For this loosening of the tension is assuredly not to be achieved through the agitations of insane warmongers, but through the removal of the real elements of danger. After the problem of Danzig had already been discussed several times some months ago, I made a concrete offer to the Polish Government.
I now make this offer known to you, Gentlemen, and you yourselves will judge whether this offer did not represent the greatest imaginable concession in the interests of European peace. As I have already pointed out, I have always seen the necessity of an access to the sea for this country, and have consequently taken this necessity into consideration. I am no democratic statesman, but a National Socialist and a realist. I considered it, however, necessary to make it clear to the Government in Warsaw that just as they desire access to the sea, so Germany needs access to her province in the east.
Now these are all difficult problems.
Просмотров 52. Очень полезно изучать не только отдельные слова на иностранном языке, но и целые выражения.
Это поможет понять всю суть сказанного, и поможет сохранить его в своей памяти на долгое время. Особого внимания заслуживают интересные высказывания всем известного немецкого политика и оратора Гитлера, который высказывался на многие темы, начиная от народа и заканчивая темой любви. В нашей подборке можно прочитать осмысленные и известные цитаты Гитлера на немецком языке.
Некоторые из выражений очень трудны к пониманию и заставляют задуматься каждого человека. Jede Generation muss sich am Krieg beteiligen.
Впереди вас ждет много чего интересного и полезного. Начните свою жизнь - по новому и с чистого листа. Желаю всем удачи и только добра. Показать больше.
Such organs or organizations are: Education of the Youth, Young Peoples Organization, Hitler Youth, Lab our Front, Party and Army—all these are institutions for the education and higher training of our people. The book press and the newspaper press, lectures and art, the theatre and the cinema, they are all organs of popular education. What the National Socialist Revolution has accomplished in this sphere is astounding. Think only of the following: — The whole body of our German education, including the press, the theatre, the cinema and literature, is being controlled and shaped today by men and women of our own race. Some time ago one often heard it said that if Jewry were expelled from these institutions they would collapse or become deserted. And now what has happened? In all those branches cultural and artistic activities are flourishing. Our films are better than ever before and our theatrical productions today in our leading theatres stand supreme and alone in comparison with the rest of the world. Our press has become a powerful instrument to help our people in bringing their innate faculties to self-expression and assertion, and by so doing it strengthens the nation.
German science is active and is producing results which will one day bear testimony to the creative and constructive will of this epoch. It is very remarkable how the German people have become immune from those destructive tendencies under which another world is suffering. Many of our organizations which were not understood at all a few years ago are now accepted as a matter of course: the Young people, the Hitler Youth, BDM. This consolidation of the internal life of our German nation also establishes a united front towards the outside world. I believe that it is here that the National Socialist Revival has produced the most marvelous results. Four years ago, when I was entrusted with the Chancellorship and therewith the leadership of the nation, I took upon myself the bitter duty of restoring the honour of a nation which for fifteen years had been forced to live as a pariah among the other nations of the world. The internal order which we created among the German people offered the conditions necessary to reorganize the army and also made it possible for me to throw off those shackles which we felt to be the deepest disgrace ever branded on a people. It was not the occasion of taking anything from anybody or causing any suffering to anybody. Second: I now state here that, in accordance with the restoration of equality of rights, I shall divest the German Railways and the Reichsbank of the forms under which they have hitherto functioned and shall place them absolutely under the sovereign control of the Government of the German Reich.
Third: I hereby declare that the section of the Versailles Treaty which deprived our nation of the rights that it shared on an equal footing with other nations and degraded it to the level of an inferior people found its natural liquidation in virtue of the restoration of equality of status. Fourth: Above all, I solemnly withdraw the German signature from that declaration which was extracted under duress from a weak government, acting against its better judgment. Members of the German Reichstag: The revindication of the honour of the German people, which was expressed outwardly in the restoration of universal military service, the creation of a new air force, the reconstruction of a German navy and the reoccupation of the Rhineland by our troops, was the boldest task that I ever had to face and the most difficult to accomplish. Today I must humbly thank Providence, whose grace has enabled me, who was once an unknown soldier in the War, to bring to a successful issue the struggle for the restoration of our honor and rights as a nation. I regret to say that it was not possible to carry through all the necessary measures by way of negotiation. But at the same time it must be remembered that the honor of a people cannot be bartered away; it can only be taken away. And if it cannot be bartered away it cannot be restored through barter; it must simply be taken back. That I carried out the measures which were necessary for this purpose without consulting our former enemies in each case, and even without informing them, was due to my conviction that the way in which I chose to act would make it easier for the other side to accept our decisions, for they would have had to accept them in any case. I should like to add here that, at all this has now been accomplished, the so-called period of surprises has come to an end.
As a State which is now on an equal juridical footing with all the other States, Germany is more conscious than ever that she has a European task before here, which is to collaborate loyally in getting rid of those problems that are the cause of anxiety to ourselves and also to the other nations. If I may state my views on those general questions that are of actual importance today, the most effective way of doing so will be to refer to the statements that were recently made by Mr. Eden in the British House of Commons. At this point I should like to express my sincere thanks for the opportunity which has been given me by the outspoken and noteworthy declarations made by the British Foreign Secretary. I think I have read those statements carefully and have understood them correctly. Of course, I do not want to get lost among the details, and so I should like to single out the leading points in Mr. In doing this, I shall first try to correct what seems to me to be a most regrettable error. This error lay in assuming that somehow or other Germany wishes to isolate herself and to allow the events which happen in the rest of the world to pass by without participating in them, or that she does not wish to take any account whatsoever of the general necessities of the time. What are the grounds for the assumption that Germany wants to pursue a policy of isolation?
If this a such an attitude, then the most than [sic] can be said is that it has been forced to do so under the coercion of a foreign will imposed upon it. Now, in the first place, I should like to assure Mr. Eden that we Germans do not in the least want to be isolated and that we do not at all feel ourselves isolated. During recent years Germany has entered into quite a number of political agreements with other States. She has resumed former agreements and improved them. And I may say that she has established close friendly relations with a number of States. Our relations with most of the European States are normal from our standpoint and we are on terms of close friendship with quite a number. Among all those diplomatic connections I would give a special place in the foreground to those excellent relations which we have with those States that were liberated from sufferings similar to those we had to endure and have consequently arrived at similar decisions. Through a number of treaties which we have made, we have relieved many strained relations and thereby made a substantial contribution towards an improvement in European conditions.
I need remind you only of our agreement with Poland, which has turned out advantageous for both countries, our agreement with Austria and the excellent and close relations which we have established with Italy. Finally, I may mention our cordial relations with a whole series of nations outside of Europe. The agreement which Germany has made with Japan for combating the movement directed by the Comintern is a vital proof of how little the German Government thinks of isolating itself and how little we feel ourselves actually isolated. Furthermore, I have on several ocassions [sic] declared that it is our wish and hope to arrive at good cordial relations with all our neighbors. Germany has steadily given its assurance, and I solemnly repeat this assurance here, that between ourselves and France, for example, there are no grounds for quarrel that are humanly thinkable. Furthermore, the German Government has assured Belgium and Holland that it is ready to recognize and guarantee these States as neutral regions in perpetuity. In view of the declarations which we have made in the past and in view of the existing state of affairs, I cannot quite clearly see why Germany should consider herself isolated or why we should pursue a policy of isolation. From the economic standpoint there are no grounds for asserting that Germany is withdrawing from international cooperation. The contrary is the truth.
On looking over the speeches which several statesmen have made within the last few months, I find that they might easily give rise to the impression that the whole world is waiting to shower economic favors on Germany but that we, who are represented as obstinately clinging to a policy of isolation, do not wish to partake of those favors To place this whole matter in its true light, I should like to call attention to the following bare facts: — 1 For many years the German people have been trying to make better commercial treaties with their neighbors. And these efforts have not been in vain; for, as a matter of fact, German foreign trade has increased since 1932, both in volume and in value. This is the clearest refutation of the assertion that Germany is pursuing a policy of economic isolation. Credit manipulation may perhaps have a temporary effect, but in the long run economic international relations will be decisively influenced by the volume of mutual exchange of goods. And here the state of affairs at the present moment is not such that the outside world would be able to place huge orders with us or offer prospects of an increase in the exchange of goods even if we were to fulfil the most extraordinary conditions that they might lay down. Matters should not be made more complicated than they already are. But Germany cannot be blamed for these two things, and especially not National Socialist Germany. When we assumed power the world economic crisis was worse than it is today. I fear however that I must interpret Mr.
Therefore I wish it to be clearly understood that our decision to carry out this plan is unalterable. The reasons which led to that decision were inexorable. And since then I have not been able to discover anything whatsoever that might induce us to discontinue the four years plan. I shall take only one practical example: In carrying out the four years plan our synthetic production of rubber and petrol will necessitate an annual increase in our consumption of coal by a margin of something between 20 and 30 million tons. This means that an extra quota of thousands of coal miners are assured of employment for the rest of their active lives. I must really take the liberty of asking this question: Supposing we abondon [sic] the German four years plan, then what statesman can guarantee me some economic equivalent or other, outside of the Reich, for these thirty million tons of coal? I want bread and work for my people. And certainly I do not wish to have it through the operation of credit guarantees, but through solid and permanent lab our, the products of which I can either exchange for foreign goods or for domestic goods in our internal commercial circulation. If by some manipulation or other Germany were to throw these 20 or 30 million tons of coal annually on the international market for the future, the result would be that the coal exports of other countries would have to decrease.
I do not know if a British statesman, for example, could face such a contingency without realizing how serious it would be for his own nation. And yet that is the state of affairs. Germany has an enormous number of men who not only want to work but also to eat. And the standard of living among our people is high. I cannot build the future of the German nation on the assurances of a foreign statesman or on any international help, but only on the real basis of a steady production, for which I must find a market at home or abroad. Perhaps my skepticism in these matters leads me to differ from the British Foreign Secretary in regard to the optimistic tone of his statements. I mean here that if Europe does not awaken to the danger of the Bolshevic infection, then I fear that international commerce will not increase but decrease, despite all the good intentions of individual statesmen. For this commerce is based not only on the undisturbed and guaranteed stability of production in one individual nation but also on the production of all the nations together. One of the first things which is clear in this matter is that every Bolshevic disturbance must necessarily lead to a more or less permanent destruction of orderly production.
Therefore my opinion about the future of Europe is, I am sorry to say, not so optimistic as Mr. I am the responsible leader of the German people and must safeguard its interests in this world as well as I can. And therefore I am bound to judge things objectively as I see them. I should not be acquitted before the bar of our history if I neglected something—no matter on what grounds—which is necessary to maintain the existence of this people. I am pleased, and we are all pleased, at every increase that takes place in our foreign trade. But in view of the obscure political situation I shall not neglect anything that is necessary to guarantee the existence of the German people, although other nations may become the victims of the Bolshevic infection. And I must also repudiate the suggestion that this view is the outcome of mere fancy. For the following is certainly true: The British Foreign Secretary opens out theoretical prospects of existence to us, whereas in reality what is happening is totally different. The revolutionizing of Spain, for instance, has driven out 15.
Should this revolutionizing of Spain spread to other European countries then these damages would not be lessened but increased. I also am a responsible statesman and I must take such possibilities into account. Therefore it is my unalterable determination so to organize German lab our that it will guarantee the maintenance of my people. Eden may rest assured that we shall utilize every possibility offered us of strengthening our economic relations with other nations, but also that we shall avail ourselves of every possibility to improve and enrich the circulation of our own internal trade. I must ask also whether the grounds for assuming that Germany is pursuing a policy of isolation are to be found in the fact that we have left he League of Nations. If such be the grounds, then I would point out that the Geneva League has never been a real League of peoples. A number of great nations do not belong to it or have left it. And nobody has on this account asserted that they were following a policy of isolation. I think therefore that on this point Mr.
Eden misunderstands our intentions and views. For nothing is farther from our wishes than to break off or weaken our political or economic relations with other nations. I have already tried to contribute towards bringing about a good understanding in Europe and I have often given, especially to the British people and their Government, assurance of how ardently we wish for a sincere and cordial cooperation with them. I admit that on one point there is a wide difference between the views of the British Foreign Secretary and our views; and here it seems to me that this is a gap which cannot be filled up. Eden declares that under no circumstances does the British Government wish to see Europe torn into two halves. Unfortunately, this desire for unity has not hitherto been declared or listened to. And now the desire is an illusion. For the fact is that the division into two halves, not only of Europe but also of the whole world, is an accomplished fact. It is to be regretted that the British Government did not adopt its present attitude at an earlier date, that under all circumstances a division of Europe must be avoided; for then the Treaty of Versailles would not have been entered into.
This Treaty brought in the first division of Europe, namely a division of the nations into victors on the one side and vanquished on the other, the latter nations being outlawed. Through this division of Europe nobody suffered more than the German people. That this division was wiped out, so far as concerns Germany, is essentially due to the National Socialist Revolution and this brings some credit to myself. The second division has been brought about by the proclamation of the Bolshevic doctrine, an integral feature of which is that they do not confine it to one nation but try to impose it on all the nations. Here it is not a question of a special form of national life in Russia but of the Bolshevic demand for a world revolution. If Mr. Eden does not look at Bolshevism as we look at it, that may have something to do with the position of Great Britain and also with some happenings that are unknown to us. But I believe that nobody will question the sincerity of our opinions on this matter, for they are not based merely on abstract theory. For Mr.
Eden Bolshevism is perhaps a thing which has its seat in Moscow, but for us in Germany this Bolshevism is a pestilence against which we have had to struggle at the cost of much bloodshed. It is a pestilence which tried to turn our country into the same kind of desert as is now the case in Spain; for the habit of murdering hostages began here, in the form in which we now see it in Spain. National Socialism did not try to come to grips with Bolshevism in Russia, but the Jewish international Bolshevics in Moscow have tried to introduce their system into Germany and are still trying to do so. Against this attempt we have waged a bitter struggle, not only in defence of our own civilization but in defence of European civilization as a whole. In January and February of the year 1933, when the last decisive struggle against this barbarism was being fought out in Germany, had Germany been defeated in that struggle and had the Bolshevic field of destruction and death extended over Central Europe, then perhaps a different opinion would have arisen on the banks of the Thames as to the nature of this terrible menace to humanity. For since it is said that England must be defended on the frontier of the Rhine she would then have found herself in close contact with that harmless democratic world of Moscow, whose innocence they are always trying to impress upon us. Here I should like to state the following once again: — The teaching of Bolshevism is that there must be a world revolution, which would mean world-destruction. If such a doctrine were accepted and given equal rights with other teachings in Europe, this would mean that Europe would be delivered over to it. As far as Germany itself is concerned, let there be no doubts on the following points: — 1 We look on Bolshevism as a world peril for which there must be no toleration.
It is in accordance with this attitude of ours that we should avoid close contact with the carriers of these poisonous bacilli. And that is also the reason why we do not want to have any closer relations with them beyond the necessary political and commercial relations; for if we went beyond these we might thereby run the risk of closing the eyes of our people to the danger itself. I consider Bolshevism the most malignant poison that can be given to a people. And therefore I do not want my own people to come into contact with this teaching. As a citizen of this nation I myself shall not do what I should have to condemn my fellow-citizens for doing. I demand from every German workman that he shall not have any relations with these international mischief-makers and he shall never see me clinking glasses or rubbing shoulders with them. Moreover, any further treaty connections with the present Bolshevic Russia would be completely worthless for us. It is out of the question to think that National Socialist Germany should ever be bound to protect Bolshevism or that we, on our side, should ever agree to accept the assistance of a Bolshevic State. For I fear that the moment any nation should agree to accept such assistance, it would thereby seal its own doom.
I must also say here that I do not accept the opinion which holds that in the moment of peril the League of nations could come to the rescue of the member States and hold them up by the arms, as it were.
Адольф Гитлер цитаты и высказывания.
Ja, das deutsche Volk war ja damals eine Demokratie, vor uns, Und es ist ausgeplündert und ausgepresst worden. Nein, was heißt für diese internationalen Hyänen Demokratie oder autoritärer Staat? Das interessiert die gar nicht. Es interessiert sie nur eines: Ist jemand bereit, sich ausplündern. The quote in a viral meme with the Nazi leader's picture read: "We tolerate no one in our ranks who attacks the ideas of Christianity. Our movement is Christian.". Цитаты про Гитлера. Х.С. Чемберлен: То, что Германия в час величайшей беды порождает для себя некоего Гитлера, доказывает, что она жива; о том же говорят и его действия.
Известные цитаты Гитлера (100 цитат)
Гамильтон прибыл к казармам на следующее утро и согласился поговорить с заключенным наедине. Его удивлению не было предела: немецкий летчик оказался самим Рудольфом Гессом, прибывшим с дипломатической миссией. Заместитель фюрера предлагал заключить мир: немцы и англичане родственные арийские народы, а в войне между ними гибнет лучший человеческий материал. Единственным бенефициаром этого выступают большевики, против которых необходимо объединить усилия. Гесс рассказал о планах войны против СССР и предлагал сделку: полная свобода действий для Германии в Европе в обмен на сохранение Великобританией колоний. Вдобавок, Лондону были глубоко безразличны теории об арийской расе, Гиперборее и прочие идеи Общества Туле. Нацисты на тот момент воспринимались как абсолютное зло, дикое агрессивное животное, нарушающее любые договоры и стремящееся к мировому господству силовым путем. Германия виделась британцам не потерянным братом по расе, а злобным врагом, который только что попытался склонить их к капитуляции путем ковровых бомбардировок Лондона с целью убить как можно больше мирных жителей. Поэтому Гесса не удостоили аудиенции у руководства Великобритании. Его сочли вражеским военнопленным, вдобавок, психом, — он привез с собой целый мешок с 28 лекарственными препаратами и набором гомеопатических средств, а также регулярно жаловался, что охранники пытаются его отравить. Версию о психическом расстройстве поддержало и руководство Германии, объявив, что заместитель фюрера сошел с ума и, страдая от галлюцинаций, улетел в неизвестном направлении.
Позиция была странной: получается, подписывают указы и руководят страной невменяемые люди. Среди историков нет консенсуса о том, действительно ли Гесс спланировал свою миссию без согласия фюрера, страдая от психических проблем и переживая удаление от реальной политики.
Wer sind Sie, dass Sie es wagen, sich meinen Befehlen zu widersetzen? Jeder hat mich belogen, sogar die SS! Армия мне лжет! Все мне лгут, даже СС! Was Sie da sagen, ist ungeheuerlich.
Wissen ist nichts, Vorstellung ist alles Знание - ничто, воображение - всё. Rufe nicht «Hase» bis du ihn im Sacke hast.
Не говори «гоп» пока не перепрыгнешь. Nur Gott sei mein Richter. Только Бог мне судья. Не хвали день раньше вечера. Liebe ist wie ein Krieg: leicht zu beginnen, schwer zu beenden. Любовь похожа на войну - легко начать, но трудно остановить. Слово не воробей, вылетело, не поймаешь. Besser ein Spatz in der Hand als eine Taube auf dem Dach. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Dein Wort in Gottes Ohr! Твою бы речь да Богу в уши! Keine Frau ist ein Genie. Женщины не бывают гениями. Функция женщины - быть украшением. Без труда не вытянешь и рыбку из пруда. Das beste Recht das eine Frau hat ist das Recht auf einen Mann Самое главное право женщин -это право иметь мужа. Aus der Geschichte lernen wir das wir aus der Geschichte Nichts lernen. У истории мы учимся тому, что у неё ничему нельзя научиться.
Guter Geschmack ist besser als ein schlechter Geschmack, aber ein schlechter Geschmack ist besser als gar keiner Хороший вкус лучше, чем плохой, но плохой вкус лучше, чем никакой. Встречают по одёжке, а провожают по уму. Bis wir 10 Jahre alt sind, sind wir alle Genies Мы все - гении до десятилетнего возраста. Mann und Weib sind ein Leib. Муж и жена одна сатана. Wer es nicht im Kopfe hat, hat es in den Beinen. От дурной головы и ногам покоя нет. Слова нам нужны, чтобы прятать наши мысли. Meine Mutter ist mein Engel.
Моямама - мойангел. Пьяныйпроспится, дуракникогда. Рыба ищет, где глубже, а человек где лучше. Um so mehr du sagst, an um so weniger erinnern sich die Menschen Чем больше Вы говорите, тем меньше люди запоминают. Влюбвирукииглазаговорятобычногромче, чемрот. С кем поведёшься, от того и наберёшься. Sieben sollen nicht harren auf einen Narren. Слово-серебро, молчание-золото. Если тебе говорят, что уже поздно — то ты потерял не время, а значимость.
Ein voller Bauch studiert nie gern. Сытое брюхо к ученью глухо. Я чувствую твое тепло здесь, но, к сожалению ты не со мной. Завтра я буду скучать по тебе не больше, поскольку я смогу поцеловать тебя еще раз. Menschen durch die Liebe. Плоды созревают на солнце. Люди через любовь. Die Furcht hat tausend Augen. У страха глаза велики.
Ты для меня солнце, ты для меня дом родной, ты для меня счастье мира, даже если он тебе не нравиться. Eigene Last ist nicht schwer. Своя ноша не тянет. Das Ende klang wie Grabgesang. Начали за здравие, закончили за упокой. Doch von diesen 1000 Herzen liebt Dich keines so wie ich! Но эти 1000 сердец любят вас не так как я! Was du heute kannst besorgen, das verschiebe nicht auf morgen. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Sie kommen oft im Moment, wenn sie notwendig sind. Не стоит бояться перемен. Часто они случаются именно в тот момент, когда они необходимы. Ist der Kopf abgeschlagen, wird niemand nach dem Hute fragen. Снявши голову, по волосам не плачут Die Dummen werden nicht alle. Sei in sich selbst sicher und gib nicht nach. Будь уверен в себе и никогда не сдавайся. Мир принадлежит тому, кто ему рад. Воспоминания удивительная штука: согревает изнутри и тут же рвёт на части.
Der Appetit kommt beim Essen. Ты главное ешь, а аппетит появится.
Am 30. Januar 1933 ernannte Hindenburg Hitler zum Reichskanzler. Adolf Hitler wird Reichskanzler am 30. WDR 5. Er heiratete sie erst wenige Tage vor ihrem gemeinsamen Suizid. Als in den letzten Kriegstagen die deutsche Niederlage absehbar war, erschoss sich Adolf Hitler am 30. April 1945.
Letzte Aktualisierung: 07.
Цитаты адольфа гитлера на немецком с переводом
Sie ist ohne Ehre! У них нет чести! Es hat mir jeden erdenklichen Widerstand in den Weg gelegt! Ich war nie auf einer Akademie.
Ибо бесперебойная работа транспорта в стране есть одно из основных предварительных условий для установления над ней контроля и использования ее экономических ресурсов. Необходимо свести славян до языка жестов. Никакой гигиены, никаких прививок. Только водка и табак. Если русские, украинцы, киргизы и пр.
Ибо таким образом более способные туземцы смогут приобщиться к некоторым историческим знаниям, а значит, и усвоят политические идеи, которые в любом случае хоть как-то будут направлены против нас. Гораздо лучше установить в каждой деревне репродуктор и таким образом сообщать людям новости и развлекать их, чем предоставлять им возможность самостоятельно усваивать политические, научные и другие знания. Только чтобы никому в голову не взбрело рассказывать по радио покоренным народам об их истории; музыка, музыка, ничего, кроме музыки. О евреях Само существование евреев построено на той большой лжи, будто евреи представляют собою не расу, а только религиозную общину. Когда я увидел, что евреи являются и вождями социал-демократии, с глаз моих упала пелена. Первое, что нам нужно сделать, — это спасти [Германию] от правящих нашей страной евреев… Надо спасти Германию от страданий, доставшихся на долю Другого, смерти на Кресте. Еврей говорит для того, чтобы скрывать свои мысли. Евреи никогда добровольно не откажутся от своих стремлений к мировой диктатуре. Русский большевизм есть только новая, свойственная XX веку попытка евреев достигнуть мирового господства.
О руководстве Искусство истинно великого народного вождя заключается в том, чтобы не дробить внимания народа, а концентрировать его всегда против одного единственного противника. Уметь формировать идеи еще не значит уметь руководить. Одна гениальная идея важнее, чем целая жизнь, заполненная бюрократической работой. Пока я руковожу партией, она не будет дискуссионным клубом для безродных литераторов и салонных большевиков. Симпатии людей легче завоевать устным, чем печатным словом. Всякое великое движение на земле обязано своим ростом великим ораторам, а не великим писателям. Кто лишен страстности, у кого уста сомкнуты, того небеса не избрали вестником их воли. О борьбе Судьбу всего сущего я вижу в борьбе. Уклониться от борьбы не может никто, если не хочет погибнуть.
С тех пор, как Земля вращается вокруг солнца, пока существует холод и жара, буря и солнечный свет, до тех пор будет существовать и борьба. В том числе среди людей и народов. Если бы люди остались жить в раю, они бы сгнили. Человечество стало тем, что оно есть, благодаря борьбе. Война — естественное и обыденное дело. Война идёт всегда и повсюду. У неё нет начала, нет конца. Война — это сама жизнь. Война — это отправная точка.
Бороться я могу лишь за то, что я люблю. Любить могу лишь то, что я уважаю, а уважать лишь то, что я по крайней мере знаю. О нации Нет такой нации, которая не могла бы возродиться. Национальное чувство ни в коем случае не является идентичным с династическим патриотизмом.
Наступление Штейнера было приказом! Wer sind Sie, dass Sie es wagen, sich meinen Befehlen zu widersetzen? Jeder hat mich belogen, sogar die SS!
Армия мне лжет! Все мне лгут, даже СС!
This good work, which had been doubted by so many at the time, has meanwhile stood the test, and I may say that, since the League of Nations finally gave up its perpetual attempts to unsettle Danzig and appointed in the new commissioner a man of great personal attainments, this most dangerous spot from the point of view of European peace has entirely lost its menacing character. The Polish State respects the national conditions in this State, and both the city of Danzig and Germany respect Polish rights. And so the way to a friendly understanding has been successfully paved, an understanding which, starting from Danzig, has to-day succeeded in spite of the attempts of certain mischief-makers in finally taking the poison out of the relations between Germany and Poland and transforming them into a sincere, friendly co-operation. There was a danger that Poles and Germans would regard each other as hereditary enemies. I wanted to prevent this. I know well enough that I should not have been successful if Poland had had a democratic Constitution. For these democracies which indulge in phrases about peace are the most bloodthirsty war agitators.
In Poland there ruled no democracy, but a man; and with him I succeeded, in precisely twelve months, in coming to an agreement which, for ten years in the first instance, entirely removed the danger of a conflict. We are all convinced that this agreement will bring lasting pacification. We realise that here are two peoples which must live together and neither of which can do away with the other. A people of 33 millions will always strive for an outlet to the sea. A way for understanding, then, had to be found; it has been found; and it will be ever further extended. Certainly things were hard in this area. The nationalities and small national groups frequently quarrelled among themselves. But the main fact is that the two Governments, and all reasonable and clear-sighted persons among the two peoples and in the two countries, possess the firm will and determination to improve their relations. It was a real work of peace, of more worth than all the chattering in the League of Nations Palace at Geneva.
There can scarcely be any difference of opinion to-day among the true friends of peace with regard to the value of this agreement. One only needs to ask oneself what might have happened to Europe if this agreement, which brought such relief, had not been entered into five years ago.
Цитаты адольфа гитлера на немецком с переводом
В жизни пригодится 25 подписчиков Подписаться Адольф Гитлер — немецкий политик и оратор, основоположник и центральная фигура национал-социализма, основатель тоталитарной диктатуры Третьего рейха, глава Национал-социалистической немецкой рабочей партии, рейхсканцлер и фюрер Германии, верховный главнокомандующий вооружёнными силами Германии во Второй мировой войне. Экспансионистская политика Гитлера стала одной из главных причин начала Второй мировой войны в Европе. С его именем связаны многочисленные преступления против человечества, совершённые нацистским режимом как в самой Германии, так и на оккупированных ею территориях, включая Холокост. Международный военный трибунал признал преступными созданные Гитлером организации и само руководство нацистской партии.
Jeder hat mich belogen, sogar die SS! Армия мне лжет! Все мне лгут, даже СС! Was Sie da sagen, ist ungeheuerlich. Sie ist ohne Ehre!
Ее место заняло количество, численность, то есть восторжествовала неполноценность, ущербность. Степень бессовестности в обливании грязью исторического прошлого стала сравнима разве что со степенью беззаботности в отречении от исторического будущего для своего народа. А вот утверждение, что все они способны руководить государством или выбирать руководство этого государства, «освящено» именем демократии и не подвергается никакому сомнению. Противоречие одного другому — очевидно! Доклад 27. У тех, кто питал иллюзии относительно идеалов интернационала, появилась, наконец-то, реальная возможность испробовать его диктат на себе. Они получили свое интернациональное государство: Германией правит интернациональный капитал. И это — несмотря на отупляющее действие и беспощадное применение государственного насилия, ознаменовавшего собой конец Веймарского режима. Различают два их уровня. К нижнему уровню в Германии принадлежат те обыкновенные среднестатистические граждане, которым льстит сама возможность приобщиться к некой тайной и могущественной силе.
Рассчитанное именно на такую, в общем-то, недалекую публику масонское словоблудие дает им иллюзорное ощущение собственной значимости , посвященности и приобщенности к решению мировых проблем. Но те, кто принадлежат к верхнему уровню масонства и действительно принимают решения, - это люди совершенно иного плана. Они, подобно хамелеону, способны принимать любую окраску, приспосабливаться к любой обстановке. Господин Ратенау — яркий представитель этой породы. Они все похожи друг на друга и хорошо знают друг друга. Именно они в действительности правят этим миром, действуя «через голову» разнообразных королей и президентов, и манипулируя ими. Беззастенчиво присваивая себе все государственные и иные властные посты, они безжалостно и со знанием дела обращают народы в рабство. Они — евреи! Ан — нет. В парламентарном государстве подобный субъект может запросто вернуться обратно во власть и снова получить ответственную должность.
Преобладание в обществе индивидуализма — показатель старения народа, приближения его смерти. Пацифист не отказывает себе в праве рассчитывать на альянсы с другими политическими силами , а равно и милостиво возлагает физическую защиту своей особы на тех, кто не отягощен пацифистскими убеждениями. Единственное, в чем он принципиален, так это в своем нежелании вести борьбу за утверждение своих идей самостоятельно. Точно также обстоит дело и с народом. Народ, не готовый защищаться до последнего, - бесхарактерный народ. Но - не ради того, чтобы помочь рабочим, вовсе нет. Что значат для этих апостолов интернационализма рабочие какой-либо страны? Да ни чего не значат! Они их в упор не видят. Рабочие для этих господ — не люди, а расходный материал для воплощения их замыслов, инородный сброд!
И именно это является единственным оправданием для не марксистского социализма! Мне нет нужды добавлять, что социал-демократия, в свою очередь, прокладывает дорогу коммунизму. Сила же внутренней организации народа, в свою очередь, зависит от твердости общей позиции по известным основополагающим вопросам. Все больше евреев проскальзывает в семьи сильных мира сего, подсовывая им еврейских жен. Результатом явилось то, что за короткое время именно руководящий слой общества стал абсолютно чужд своему собственному народу. Во-первых, германец во всех смыслах устроен покрепче, чем еврей. Во-вторых, народ, за спасение которого было заплачено двумя миллионами погибших в Мировой войне, обязательно найдет в себе силы отомстить за каждую жизнь, погубленную врагами внешними, и за каждую смерть, обессмысленную предателями и преступниками в тылу. Приложение к «Программе Адольфа Гитлера»: Изречения Адольфа Гитлера Многие поддались внушению и предпочитают более не замечать, что евреи являются отдельной обособленной расой. Однако, найдется ли еще хоть один народ, который, расселившись по всему миру, продолжал бы оказывать поддержку представителям своей расы с такой же исступленной решимостью, как это делают евреи? Зато чужих культур они уничтожили сотни.
Чтобы «стать» немцем, ему пришлось бы отказаться от своей принадлежности к еврейству. Что для него абсолютно невозможно. Внутренне еврей не может органично влиться в немецкую национальную среду по целому ряду причин: 1. Это должно сплотить тех, в ком еще бьется немецкое сердце и жива любовь к своему народу, и поднять их на борьбу против общего заклятого врага всех арийцев. Семья … это самая малая, но и самая ценная составная часть во всей структуре государства. Но рождение и воспитание ребенка приносит женщине еще больше — дает ей право называться высоким именем матери. Наоборот, наша идея направлена только и исключительно на осознание задачи, поставленной перед нами самой жизнью: спасение и сохранение нашего собственного народа средствами, адекватными сложившемуся положению. Интервью 03. Потому что наша нынешняя молодежь имеет равные возможности в жизни, вместе марширует, вместе поет песни нашего Движения и Отечества, и верит в Германию, принадлежащую только ей. Их мы с самого начала будем воспитывать в духе совершенно иных идеалов, и, прежде всего, мы научим их видеть друг в друге товарищей.
И здесь ценится количество, а не качество. Всезнайство, которое чаще всего оказывается «липовым», — враг эффективной деятельности. Помимо приобретения твердых практических знаний нам нужно развитие инстинктивного и воспитание воли. Другими словами, должно вырасти поколение целостных людей, способных ясным разумом познавать вечные законы развития, сознательно стремясь пробудить в себе древнее инстинктивное знание. И здесь мы также не ограничились одной лишь теорией. Трудно себе даже представить, в какой основательной чистке нуждалась Германия до того, как мы занялись ею несколько месяцев назад! Однако, очищение — длительный процесс , требующий продолжения. Высокий смысл физической работы заключается в том, что именно в ней с особой ясностью проявляются такие качества, как трудолюбие и ответственность. Интервью 18. Речь 08.
Приложение к «Речам Адольфа Гитлера»: Изречения Адольфа Гитлера В тот день, когда обе идеи национализм и социализм сольются в одну, они станут непобедимы. Ни те, ни другие не могут существовать друг без друга. Они — единое целое, из которого и должен выкристаллизоваться новый человек — человек грядущего Германского Рейха. Лишь в этом случае государство способно полноценно выполнять свои социальные обязательства. Капитал — не хозяин государства, а его слуга. Музыку же в этом заведении заказывают … исключительно евреи. И если возродится немецкий народ, будет восстановлено и все остальное. Кровь и раса вновь станут источником художественного вдохновения. И борьба эта была ни чем иным, как бунтом одной пришлой национальной группы, прочно обосновавшейся внутри нашего народа, но так и не научившейся уважать ни гостеприимных хозяев, ни их культуру. Нездоровая расовая психология данной группы населения изначально предопределила постоянный конфликт некоторых ее представителей с окружающей их иной национальной средой, без малейшей попытки взаимопонимания и преодоления своей культурной инородности.
К сожалению, именно такие, не вполне адекватные, представители еврейской интеллектуальной элиты и занялись немецкой культурой, пытаясь переделать ее под себя. Древние греки и римляне оказались вдруг так близки германцам потому, что все три народа своими этническими корнями уходят в общую расовую основу. Так, благодаря расовому родству, бессмертные свершения древних народов вновь и вновь оказывают свое благотворное влияние на дела их потомков. Правительству не мешало бы позаботиться о том, чтобы его народ не подвергался регулярному и целенаправленному отравлению. Требовать этого — естественное право народа, базирующееся на его сознании, на традиционном представлении о плохом и хорошем. То, что вредит народу, должно быть устранено. Тому, кто отрекается от нации, внутри которой он живет, нет в ней места. Мы обязаны требовать, чтобы пресса стала инструментом национального самовоспитания. И те представители народа, которым свойственны эти качества, обязательно заявят о себе. Именно они делают историю.
Когда на карту поставлено само выживание народа, тогда уже не годятся ни народные представительства, ни парламенты, ни местные самоуправления. Тогда могут спасти лишь сильные личности.
Mai 1934 in Berlin, in: Max Domarus Hrsg. Und von jetzt ab wird Bombe mit Bombe vergolten! September 1939, Beginn des Zweiten Weltkriegs, reichstagsprotokolle. Ich bin nichts als ein Trommler und ein Sammler. Lassen Sie uns zusammen arbeiten!
Aufgezeichnet von Heinrich Heim, herausgegeben von Werner Jochmann. Hamburg 1980, S. Roosevelt von dieser Erde weggenommen hat, wird sich die Wende des Krieges entscheiden. April 1945; bei John Toland: Adolf Hitler.
Гора из "Фауста"
- You are here
- служба утерянных цитат - 9
- «Раздался животный вопль»: как ближайший соратник предал Гитлера и бежал в Британию -
- Die Rede Adolf Hitlers – Речь Адольфа Гитлера
Adolf Hitler Quotes
| Цитаты Гитлера на немецком с переводом на русский | Личный архитектор Гитлера Альберт Шпеер вспоминал, как Гитлеру донесли новость о побеге. |
| Die Rede Adolf Hitlers – Речь Адольфа Гитлера « bumi bahagia / Glückliche Erde | The quote in a viral meme with the Nazi leader's picture read: "We tolerate no one in our ranks who attacks the ideas of Christianity. Our movement is Christian.". |
| Речь о тотальной войне — Википедия | A speech by Adolf Hitler on foreign policy from 1937. |