Это же Девятое января тысяча девятьсот пятого года! Смотрите онлайн самые последние и важные новости канала ОТР на официальном сайте. Последние мировые новости за последнюю неделю и сегодня.
Поиск библиотечных материалов
Год тысяча девятьсот сорок первый Заметно поредевшая в последних боях рота, где служил старшина Евгений Чумаков, вошла в деревню Верхняя Сосновка за полночь. Ежедневная информационная программа, сообщающая о наиболее важных событиях в стране и в мире. Москва: Ленинград: Государственное издательство, 1927. Главная» Новости» Новости 1985 года.
1905 (год) просклонять порядковое числительное.
Открытка поздравительная с Новым годом Адама Шогенцукова. Девятьсот пятый год. Рассказ, 1929 год; цикл «Жизнь и скитания изобретателя-самоучки». Последние мировые новости за последнюю неделю и сегодня.
9 мая история войны. Девятое мая тысяча девятьсот сорок пятый год, день победы вкратце
1905 год – время начала и наивысшего подъема первой русской революции (1905–1907 гг.). Под влиянием неудачной для России войны с Японией в стране нарастала напряженность. Революция тысяча девятьсот пятого-тысяча девятьсот седьмого годов в России и профсоюзы: (к 70-летию первой русской буржуазно-демократической революции): сборник статей. Новости сайта , телеканалов ''Россия 24'' и ''Россия 1''. Двенадцатое мая тысяча девятьсот пятого года. В этот день фабричный гудок известил не о начале работы, а о начале стачки. РИА Новости: Агент СБУ Хрестина до покушения на Прозорова ездила в Британию.
История России. 9 класс. Параграф 30. Арсентьев, Данилов, Левандовский.
Голышмановская библиотечная система, Выставка - Откуда есть. 1985 (тысяча девятьсот восемьдесят пятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся во вторник. Военная спецоперация на Украине 24 апреля 2024: прямая онлайн-трансляция Сайт в онлайн-режиме публикует последние новости о военной спецоперации России на Украине на 24 апреля 2024 года. около одного миллиона трехсот шестидесяти тысяч человек.
"Правда умерла от голода": о чем рассказала 100-летняя листовка
Это очень хорошо видно на примере обеспечения Красной Армии бронетехникой, что было одной из важнейших задач первой пятилетки: если в 1929 году у нее на вооружении стояли 65 танков и 92 бронеавтомобиля, то в 1932 году — 1401 и 213 соответственно. Военная пятилетка В 1938 году, по окончании второй пятилетки, проходившей под лозунгом коллективизации и повышения уровня жизни советских граждан, стартовала третья, которая должна была завершиться в 1942 году. К ее началу было совершенно очевидно, что мир все быстрее и быстрее движется к началу новой глобальной войны, и потому основное внимание в пятилетних планах было уделено, по сути, подготовке к ней. Вместо «больше, больше, как можно больше! Таких колоссальных цифр, которыми потрясала иностранных экономистов первая пятилетка, страна уже не показывала, зато наладила проектирование и выпуск образцов техники, которые мало в чем уступали заграничным. Прежде всего это касается, конечно, военной сферы: именно в ходе третьей пятилетки были созданы такие легенды Второй мировой войны, как танк Т-34 , пистолет-пулемет ППШ , самозарядная винтовка СВТ-40 , истребитель МиГ-3, бомбардировщик Пе-2 и штурмовик Ил-2.
Завершить пятилетку так, как планировалось, помешала война, но даже с учетом этого результаты были недалеки от запланированных. Пятилетка, ставшая семилеткой Две послевоенные пятилетки — четвертая 1946-1950 и пятая 1951-1955 — были призваны решить в первую очередь задачу восстановления советской промышленности, разрушенной в военные годы, и вернуть уровень жизни в стране хотя бы к довоенным показателям. Задачей же шестой пятилетки, план которой утвердили на знаменитом ХХ съезде КПСС, был полуторный рост производства и развитие прежде всего прогрессивных наукоемких отраслей, в том числе и стремительный рывок в космос.
Булыгину с выражением намерения привлечь «достойнейших, доверием народа облечённых, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений».
На основании рескрипта комиссия министра внутренних дел А.
В обеспечении жильем детей-сирот представители контрольно-счетной палаты края выявили серьезные нарушения. Что пытались скрыть представители власти в Забайкалье? Однако, читинцы не понимают, почему чиновники спокойно и уверенно принимают такие невероятные и абсурдные решения. Все подробности смотрите прямо сейчас в выпуске новостей.
Её стратегические задачи огласил Сталин на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут», — заявил советский лидер.
Рабочей силы для воплощения в жизнь идей индустриализации было достаточно. Партия и комсомол успешно проводили пропагандистскую кампанию. Многие люди ради более высокого качества жизни уехали в города из сельской местности.
Для создания новых предприятий активно привлекались иностранные специалисты. Первая и вторая пятилетки подарили стране Турксиб, Днепрогэс, «Уралмаш», ГАЗ, металлургические и тракторные заводы, а также многие другие стратегически важные промышленные объекты. Строители Днепрогэса собрались на митинг перед пуском станции.
В 1930 году в СССР было введено всеобщее начальное образование, в городах — семилетнее. Советские учёные и педагоги выстраивали систему высшего технического образования. По итогам первых двух пятилеток производство чугуна и стали в СССР выросло в четыре раза, угля — в 3,5 раза, нефти — в 2,5 раза, электроэнергии — в семь раз.
Роль пятилеток в войне Методист Музея Победы Ирина Архангельская отметила в разговоре с RT, что третья пятилетка проходила под знаком подготовки к Великой Отечественной войне. По словам Архангельской, третья пятилетка — это этап обширного строительства.
1905 (год) просклонять порядковое числительное.
Именно из-за этой разницы во времени День окончания Второй мировой войны в Европе отмечается 8 мая, а в Советском Союзе - 9 мая. И лишь в 1965 г. Празднику был придан исключительно торжественный статус, учреждена специальная юбилейная медаль. С той поры День Победы всегда отмечался в СССР очень торжественно, а проведение военных парадов 9 мая стало традицией. Улицы и площади украшали флагами и транспарантами. В 7 часов вечера объявлялась минута молчания в память о погибших. Традиционными стали массовые встречи ветеранов в центре Москвы. В 1995 г. На нем были продемонстрированы образцы боевой техники, по Красной же площади прошли колонны ветеранов. С 1996 г.
Согласно ему парады должны проходить не только в Москве , но и в городах-героях, и в городах, где дислоцированы штабы военных округов и флотов. Участие военной техники в законе не закреплено. С этого времени парады проводятся ежегодно. В праздник Победы проходят встречи ветеранов, торжественные мероприятия и концерты. К памятникам боевой славы, мемориалам, братским могилам возлагаются венки и цветы, выставляются почетные караулы. В церквях и храмах России проводятся поминальные службы. Первый салют по случаю Дня Победы был произведен в Москве 9 мая 1945 года 30 залпами из тысячи орудий. С 2005 г. В канун празднования дня Победы каждый может повязать на руку, сумку или антенну автомобиля "Георгиевскую ленточку" в знак памяти о героическом прошлом СССР, как символ воинской доблести, Победы, боевой славы и признания заслуг фронтовиков.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников 9 мая в России отмечается всенародный праздник - День Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Материал подготовлен на основе информации открытых источников День победы или 9 мая — это праздник победы советской армии над нацистской Германией в Великой Отечественной Войне 1941-1945 годов. Первый день победы Первый в истории День Победы был отпразднован советским народом 9 мая 1945 года. По случаю торжества в Москве был организован Салют Победы — 30 победных залпов, выпущенных из тысяч зенитных орудий. Военного парада в этот день не было, что, впрочем, не удивительно. Он прошел на Красной площади только спустя полтора месяца — 24 июня, а весь этот промежуток времени ушел на необходимые приготовления. На фото запечатлен первый в истории день победы — 9 мая 1945 года. Времени на подготовку к празднику не было ни у людей, ни у действующей власти, но это было совсем не важно! Советский народ был счастлив, поскольку наступил самый долгожданный день — день окончания Великой Отечественной войны.
Краткая история праздника На следующий день после смерти А. Сталин заявил, что его устроит только безоговорочная капитуляция. Со стороны Германии не последовало ответа, после чего советская армия нанесла сокрушительный удар по Берлину. Утром 2 мая Берлин был взят советскими солдатами, но военные действия на этом не закончились: немецкие войска оказывали сопротивление еще несколько дней.
Вместе с автором он побывает на улицах Нюрнберга, в здании Дворца юстиции, где происходил процесс, в зале, где в течение почти целого года заседал трибунал. Познакомится с судьями и обвинителями Международного трибунала, с «последней линией нацистской обороны» в лице германских адвокатов. Перед глазами читателя пройдут не только подсудимые — Геринг, Риббентроп, Кейтель, Иодль, Кальтенбруннер, Шахт, но и многочисленные свидетели, среди которых фельдмаршалы Браухич, Манштейн, Рундштедт и др. Судьба второй мировой войны, самой кровавой и опустошительной во всей истории человечества, решилась задолго до этого. Уже отгремели уличные бои в Берлине и над зданием рейхстага развевалось красное знамя. Уже покончил самоубийством главарь фашистской клики Гитлер, поставивший перед немецкими фашистами задачу захвата мирового господства и некогда надменно заявивший: «Даже если мы не сможем это завоевание осуществить, мы вместе с собой разрушим полмира… 1918 год не повторится. Мы не капитулируем». Подвиг советского народа развеял в прах злодейские замыслы гитлеровцев. Человеческая цивилизация была спасена ценой величайших усилий и жертв всех держав антигитлеровской коалиции, и в первую очередь Советского Союза. Гитлеру не удалось разрушить полмира, но в ходе развязанной им агрессивной войны гитлеровцами были совершены чудовищные злодеяния, равных которым еще не знало человечество. Эти злодеяния планировались и исподволь хладнокровно готовились одновременно с разработкой планов очередных актов агрессии. Собираясь проглотить Чехословакию, гитлеровские генералы из верховного командования совместно с СС из гиммлеровской службы имперской безопасности обдумывали деятельность эйнзатцгруппы, задачей которой явилось не только уничтожение всех оппозиционных элементов, но и массовое истребление славянских народов этой страны для последующей полной «германизации» захваченных территорий. Готовя план агрессивного вторжения в Советский Союз, так называемый «план Барбаросса», гитлеровские палачи разрабатывали вместе с ним «распоряжение об особой подсудности в районе Барбаросса» — чудовищный документ, в котором зверства по отношению к мирному населению и военнопленным возводились в разряд государственной политики. Задолго до начала агрессии против Советского Союза Гитлер говорил одному из своих приближенных Раушнингу: «Мы должны развить технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу, что имею в виду устранение целых расовых единиц, и это то, что я намерен осуществить, это, грубо говоря, моя задача. Природа жестока, поэтому и мы можем быть жестокими… Я имею право устранить миллионы низших рас, которые размножаются, как черви». Во имя этой каннибальской программы и были созданы быстродействующие препараты для умерщвления людей, такие, как «Циклон-А» и «Циклон-Б», сконструированы такие машины смерти, как газенвагены, или «душегубки», агрегаты для дробления человеческих костей, аппаратура для производства из них химических удобрений, разработаны особые методы выделки для промышленных целей человеческой кожи. Во имя этого же создавались специальные фирмы, которые проектировали различные типы мощных кремационных печей для лагерей уничтожения. Всякая агрессивная война, развязываемая империализмом, является тягчайшим преступлением против мира и человечества. Но в истории войн еще не было такой концентрации чудовищных преступлений и таких масштабов преступной деятельности, какие позволил себе гитлеризм во время второй мировой войны. А ведь по планам Гитлера и его сообщников окончание этой войны должно было явиться началом новых злодеяний в отношении покоренных народов. За годы второй мировой войны в концлагерях и пунктах массового уничтожения людей при так называемых «специальных акциях» эйнзатцкоманд, в газовых камерах, путем злодейских экспериментов и другими изуверскими способами было умерщвлено не менее двенадцати миллионов человек. В ближайшие же послевоенные годы гитлеровцы планировали уничтожить еще тридцать миллионов славян. Эти злодейские расчеты облекались в форму приказов и инструкций. Но, вопреки воле маньяков, вторая мировая война окончилась полным разгромом гитлеровской государственной и военной машины. Наступил час расплаты за совершенные злодеяния. Международный военный трибунал не мог не быть создан, так как мировое общественное мнение никогда не примирилось бы с освобождением преступников от наказания. Еще в Декларации глав трех держав антигитлеровской коалиции, опубликованной в октябре 1943 года, виновники злодеяний, принимавшие непосредственное участие в зверствах, убийствах и казнях на оккупированных территориях, предупреждались о том, что «будут отосланы в страны, в которых были совершены их отвратительные действия, для того чтобы они могли быть судимы и наказаны в соответствии с законами этих освобожденных стран». Вместе с тем Декларация констатировала, что в ней не затрагивается вопрос о главных немецких военных преступниках, действия которых не связаны с определенным географическим местом и которые будут наказаны совместным решением правительств-союзников. Требование создать специальный Международный военный трибунал для суда над преступными руководителями нацистского режима содержалось в заявлении Советского правительства от 14 октября 1942 года «Об ответственности гитлеровских захватчиков и их сообщников за злодеяния, совершаемые ими в оккупированных странах Европы». Выражая волю всего прогрессивного человечества, Советское правительство заявило тогда, что оно «обязано рассматривать суровое наказание этих уже изобличенных главарей преступной гитлеровской шайки как неотложный долг перед бесчисленными вдовами и сиротами, родными и близкими тех невинных людей, которые зверски замучены и убиты по указаниям названных преступников. Советское правительство считает необходимым безотлагательное предание суду специального Международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии, оказавшихся уже в процессе войны в руках властей государств, борющихся против гитлеровской Германии». Тогда же, в октябре 1942 года, президент Соединенных Штатов Америки Франклин Рузвельт, несомненно под воздействием широкой американской общественности, тоже поднял свой голос против нацистских заправил Германии. Он недвусмысленно высказался о том, что эта «клика лидеров и их жестоких сообщников должна быть названа по имени, арестована и судима в соответствии с уголовным законом». Таким образом, учреждение Нюрнбергского Международного трибунала вполне отвечало и чаяниям народов о суровом наказании главных гитлеровских военных преступников, и официальным заявлениям правительств антигитлеровской коалиции, прозвучавшим на весь мир еще в ходе войны. Форма судебного процесса, проведенного в строгом соответствии с общепринятыми процессуальными нормами правосудия, в том числе с предоставлением обвиняемым защиты, не только давала возможность тщательно и объективно исследовать доказательства виновности конкретных лиц, но и имела громадное значение для разоблачения всех гнусностей гитлеризма, порожденного германским монополистическим капиталом. Боязнь справедливого возмездия заставила покончить самоубийством Гитлера, Гиммлера, Геббельса. Эта же боязнь привела к самоубийству уже в камере Нюрнбергской тюрьмы душителя германских профсоюзов Лея. Однако большинство наиболее активных соучастников Гитлера не ушло от ответа. Они предстали перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге, были судимы и подверглись справедливому наказанию. Кроме того, учредившие Международный трибунал державы передали на его рассмотрение дела о преступных организациях: «охранных отрядах» гитлеровской партии СС ; тайной полиции — гестапо включая так называемую «службу безопасности» ; руководящем составе гитлеровской партии; штурмовых отрядах СА ; имперском кабинете; генеральном штабе и верховном командовании гитлеровских вооруженных сил. Рассмотрение этих дел показало действие сложного и всеобъемлющего механизма, который использовался нацистами для осуществления их злодейских планов. Руденко указывал, что это первый случай, когда перед судом предстали преступники, завладевшие целым государством и сделавшие самое государство орудием своих чудовищных преступлений. День официального окончания второй мировой войны от дня начала заседаний Международного трибунала отделяло немногим более шести месяцев. За это время были разработаны Устав и правила процедуры Международного военного суда, собраны и систематизированы основные доказательства обвинения, составлено обвинительное заключение, налажена и скоординирована деятельность довольно громоздкого аппарата, представившего четыре союзные державы. Несмотря на относительную непродолжительность периода следствия, объем доказательств, представленных обвинением, оказался весьма велик. Трибунал рассмотрел более трех тысяч подлинных документов, допросил около двухсот свидетелей кроме того, несколько сот свидетелей были допрошены по поручению трибунала особыми комиссиями и принял триста тысяч письменных показаний. Значительную часть доказательств составляли подлинные документы, захваченные союзными армиями в германских армейских штабах, в правительственных зданиях и в других местах. Некоторые из этих документов были обнаружены в соляных копях, в подземных тайниках, за ложными стенами. В книге А. Полторака достоверно рассказывается об обстановке, в которой проходила работа Международного военного трибунала. Но политические и правовые воззрения у них были резко различными. И тем не менее, за редким исключением, на всем протяжении процесса они работали дружно и были едины в своем стремлении установить истину, воссоздать полную и подлинную картину гитлеровских злодеяний, справедливо наказать виновников. В немалой степени такому единству юристов держав антигитлеровской коалиции способствовал самый характер действий преступников, представших перед Международным военным судом, объем, неслыханная жестокость и бесчеловечный цинизм их преступлений. Верно сказал в своей вступительной речи главный обвинитель от США, ныне покойный, выдающийся американский юрист Р. Джексон: «Наши доказательства будут ужасающими, и вы скажете, что я лишил вас сна. Но именно эти действия заставили содрогнуться весь мир и привели к тому, что каждый цивилизованный человек выступил против нацистской Германии. Германия стала одним обширным застенком. Вопли ее жертв были слышны на весь мир и приводили в содрогание все цивилизованное человечество. Я один из тех, кто в течение этой войны выслушивал подозрительно и скептически большинство рассказов о самых ужасных зверствах. Но доказательства, представленные здесь, будут столь же ошеломляющими, что я беру на себя смелость предугадать, что ни одно из сказанных мною слов не будет опровергнуто; подсудимые будут отрицать только свою личную ответственность или то, что они знали об этих преступлениях». Предсказания Джексона оправдались. Если на первых заседаниях трибунала подсудимые еще пытались голословно отрицать свою виновность, то в дальнейшем, в ходе судебного разбирательства, они были буквально подавлены доказательствами. Опровергнуть эти в большинстве своем документальные доказательства или показания жертв и очевидцев преступлений было невозможно. В своей книге А. Полторак — участник Нюрнбергского процесса с первого и до последнего его дня, непосредственно занимавшийся оформлением документации советской части Международного трибунала, — хорошо сумел передать атмосферу, господствовавшую тогда в зале суда и кулуарах, дал яркие и такие точные характеристики некоторым из подсудимых. А напомнить сейчас об этих преступниках не мешает. История их преступлений и позорного конца далеко выходит за пределы личных биографий. Когда еще кровоточили раны, нанесенные миру гитлеровской агрессией, тот же главный обвинитель от США Р. Джексон, вступительную речь которого мы уже цитировали, говорил: «Это судебное разбирательство приобретает значение потому, что эти заключенные представляют в своем лице зловещие силы, которые будут таиться в мире еще долго после того, как тела этих людей превратятся в прах. Эти люди — живые символы расовой ненависти, террора и насилия, надменности и жестокости, порожденных властью. Это — символ жестокого национализма и милитаризма, интриг и провокаций, которые в течение одного поколения за другим повергали Европу в пучину войны, истребляя ее мужское население, уничтожая ее дома и ввергая ее в нищету. Они в такой мере приобщили себя к созданной ими философии и к руководимым ими силам, что проявление к ним милосердия будет означать победу и поощрение того зла, которое связано с их именами. Цивилизация не может позволить себе какой-либо компромисс с социальными силами, которые приобретут новую мощь, если мы поступим двусмысленно или нерешительно с людьми, в лице которых эти силы продолжают свое существование». Принципы Нюрнбергского трибунала, одобренные и утвержденные как принципы международной уголовной юстиции Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций, ныне кое-кто хотел бы предать забвению. Правительство ФРГ уже попыталось амнистировать поголовно всех нацистских преступников. По городам и весям Западной Германии до сих пор безнаказанно разгуливают десятки тысяч негодяев, виновных в совершении тягчайших злодеяний. Более того, многие из них занимают высокие посты в государственном аппарате, в бундесвере, в полиции, в органах суда и прокуратуры ФРГ. Недавно перед студентами Нюрнбергского университета выступил бывший помощник главного обвинителя от США Роберт Кемпнер фамилия его упоминается в книге А. Полторака и справедливо заметил при этом, что в Германской Федеративной Республике не проводилось никаких расследований в отношении более чем семи тысяч должностных лиц из «имперского управления безопасности», того самого РСХА, преступный руководитель которого Э. Кальтенбруннер был повешен по приговору Международного трибунала. Не привлечены к ответственности и многие члены нацистских трибуналов, выносивших смертные приговоры участникам движения Сопротивления, антифашистам и другим противникам гитлеровского режима. В памяти участников Нюрнбергского процесса навсегда останется допрос бывшего коменданта Освенцима оберштурмбанфюрера СС Гесса. Когда Гессу был задан вопрос: «Правда ли, что эсэсовские палачи бросали живых детей в пылающие печи крематориев? А дальше заявил: «Дети раннего возраста непременно уничтожались, так как слабость, присущая детскому возрасту, не позволяла им работать… Очень часто женщины прятали детей под свою одежду, но, конечно, когда мы их находили, то отбирали детей и истребляли». Гесс признал, что за то время, когда он был комендантом лагеря с мая 1940 по декабрь 1943 года , в газовых печах Освенцима было истреблено два миллиона пятьсот тысяч человек и, кроме того, еще пятьсот тысяч погибло от болезней и голода. Материалами же смешанной польско-советской государственной комиссии подтверждено, что всего в Освенциме умерщвлено более четырех миллионов человек. В своем приговоре Международный трибунал констатировал, что нацистские «концентрационные лагеря превратились в места организованных систематических убийств». Эти убийства совершались с кощунственным глумлением над жертвами. Нередко живые люди становились объектом безжалостных экспериментов, включая «опыты по определению условий на больших высотах, когда жертвы помещались в камеры с пониженным давлением, опыты, целью которых служило определить, сколько времени человеческое существо может прожить в ледяной воде, опыты с отравленными пулями, опыты с заразными болезнями, опыты по стерилизации мужчин и женщин рентгеновскими лучами и путем применения других методов». Мы посчитали необходимым воспроизвести здесь эти извлечения из приговора Нюрнбергского трибунала в связи с недавним заявлением генерального прокурора земли Гессен Фрица Бауера о том, что только его ведомство располагает списками пяти тысяч человек эсэсовской команды Освенцима, ни один из которых не наказан. К этим преступникам и десяткам тысяч других им подобным правительство ФРГ намеревалось применить обычные сроки давности уголовного преследования. Подготовлявшаяся амнистия гитлеровским злодеям прикрывалась лицемерными заверениями, что федеральное правительство «исполнено решимости искупить нацистские преступления и восстановить попранное право». Но обман не удался. В намерении боннских властей мировая общественность усмотрела вызов ей. Ответная реакция была быстрой, решительной и единодушной. В протесте против кощунственного предложения распространить обычные сроки давности, предусмотренные статьей 67 Германского уголовного кодекса 1871 года, на злодеяния, совершенные гитлеровцами против всего мира и человечности, объединились все честные люди, независимо от их профессии и общественного положения, политических или религиозных убеждений. Под влиянием искреннего возмущения цинизмом боннских правоведов многие крупные буржуазные юристы выступили с заявлениями, в которых показали полную несостоятельность аргументации министра юстиции ФРГ Бухера и его чиновников. Волна общественного негодования поднялась во всем мире, и эта грозная волна лишний раз показала, что совесть человечества никогда не примирится с попытками оправдать злодеяния гитлеризма. Гнев мировой общественности вынудил бундестаг перенести применение сроков давности к нацистским преступникам на 1969 год. Но уже и сейчас те немногие судебные процессы, которые проводятся над ними в ФРГ, превращаются в издевательство над правосудием. Лживая «аргументация» нюрнбергской защиты стала теперь официальной доктриной западногерманских судов для оправдания непостижимо мягких приговоров в отношении гитлеровских убийц и палачей. Идеологи реванша пытаются оклеветать Нюрнбергский процесс, предать забвению и поставить под сомнение сами гитлеровские зверства, представить приговор и всю деятельность Международного военного трибунала как расправу победителей над побежденными. Разумеется, это — напрасные попытки в отношении людей, хранящих в своей памяти события военных лет. Но очень важно, чтобы и те, кто родился во время войны или после нее, тоже знали правду о злодеяниях, совершенных гитлеровскими преступниками. Приговор Нюрнбергского Международного военного трибунала был справедливым приговором. Трибунал осудил гитлеровскую агрессию и сурово наказал главных нацистских военных преступников. Он признал преступными основные организации, учреждения, созданные гитлеровцами для осуществления своих злодейских целей. Несомненной его ошибкой следует считать лишь отказ от признания преступной организацией генерального штаба и верховного командования гитлеровской Германии. Об этом достаточно убедительно говорилось в «особом мнении» советского судьи. Но и при наличии расхождения между судьями по такому отнюдь не маловажному вопросу Международный военный трибунал записал в своем приговоре: «Они были ответственны в большей степени за несчастья и страдания, которые обрушились на миллионы мужчин, женщин и детей. Они опозорили почетную профессию воина. Без их военного руководства агрессивные стремления Гитлера и его нацистских сообщников были бы отвлеченными и бесплодными. Хотя они не составляли группу, подпадающую под определение Устава, они безусловно, представляли собой безжалостную военную касту. Современный германский милитаризм расцвел на короткое время при содействии своего последнего союзника — национал-социализма так же или еще лучше, чем в истории прошлых поколений. Многие из этих людей сделали насмешкой солдатскую клятву повиновения военным приказам. Когда это в интересах их защиты, они заявляют, что должны были повиноваться. Когда они сталкиваются с ужасными гитлеровскими преступлениями, которые, как это установлено, были общеизвестны для них, они заявляют, что не повиновались. Истина состоит в том, что они активно участвовали в совершении всех этих преступлений или были безмолвными и покорными свидетелями совершавшихся преступлений в более широких и более потрясающих масштабах, чем мир когда-либо имел несчастье знать». Мы не можем не напомнить эти выводы Нюрнбергского трибунала сейчас, когда избегшие справедливого наказания Хойзингер, Шпейдель и многие им подобные, «опозорившие почетную профессию воина», занимают руководящие должности в бундесвере и НАТО. Книга А. Полторака рассказывает о недавнем прошлом. Но этот яркий, образный и правдивый рассказ очевидца не только напоминает о событиях, уже ставших историей. Многие факты, о которых рассказывается в книге, позволяют правильно судить о событиях сегодняшнего дня, понять, какие зловещие силы направляют деятельность нынешних идеологов и практиков политики реванша, в какие пучины страданий готовы ввергнуть человечество поджигатели новой войны. Гитлеризм был порождением германского монополистического капитала. Он пришел к власти, утвердился и смог совершить свои бесчисленные злодеяния в результате поддержки и непосредственной помощи международной империалистической реакции. Как и всякий фашизм, он был открытой террористической диктатурой наиболее реакционных империалистических сил. Германские промышленники и финансовые магнаты — круппы, феглеры, левенфельды, шредеры, шницлеры и иже с ними стояли за спиной эсэсовских бандитов. Эти некоронованные короли капитала не только ставили на службу гитлеровской агрессии весь экономический потенциал Германии. Они непосредственно соучаствовали в самых отвратительных преступлениях гитлеровцев, умерщвляя десятки тысяч людей во время злодейских опытов, доводя миллионы угнанных в рабство до полного физического изнурения и убивая их затем в газовых камерах, отравляющие вещества для которых поставлялись одним из могущественнейших монополистических объединений «ИГ Фарбениндустри». Полторака подробно рассказано о преступной деятельности Яльмара Шахта — эмиссара германского монополистического капитала в гитлеровском правительстве, тесно связанного с крупнейшими международными монополиями. Известно, что Нюрнбергский Международный трибунал большинством голосов — три против одного советского судьи — вынес оправдательный приговор Шахту. Но тысячи и тысячи читателей, в руки которых попадет эта книга, не оправдают его. Они зримо представят себе роль Шахта в развитии нацистского заговора против мира и человечества. Полторак разоблачает легенду об «оппозиционности» Шахта гитлеровскому режиму. В период краха гитлеризма, перед лицом неизбежности возмездия за совершенные злодеяния о своей «оппозиционности» гитлеризму стали заявлять многие из тех, кто породили его. Одни раньше, как Шахт и участники генеральского путча, другие непосредственно перед катастрофой, как Гиммлер и Геринг. Правда же заключается в том, что, пока детище германского монополистического капитала не заметалось в предсмертных агониях, Шахт, как доверенный представитель этих реакционных сил, верно служил и самому Гитлеру и его режиму. В свое время при награждении Шахта так называемым «орденом крови» — золотым значком нацистской партии — было выпущено официальное партийное издание, посвященное его заслугам, и там, отнюдь не без основания, утверждалось: «Он смог помогать ей нацистской партии. Неспроста Гитлер, узнав о том, что Шахт заигрывает с оппозиционерами, тот самый Гитлер, который так безжалостно расправился с оппозиционными генералами, сохранил ему жизнь. Полторака не может, конечно, заменить специальных исследований, посвященных деятельности Международного военного трибунала. Хочется надеяться, что читатель, ознакомившись с ней, обратится затем к стенограммам процесса, изданным в Советском Союзе значительным тиражом. Но в то же время нельзя не подчеркнуть здесь, что в этой книге содержится много того, о чем не говорится, да и не может быть сказано, в стенограммах процесса. Повторяем, автор сумел во всех деталях правдиво воссоздать обстановку, в которой готовился и проходил процесс. Эта книга очень современна. Она призывает к бдительности в отношении поджигателей новой войны, показывает, что несут человечеству апологеты реванша, воссоздающие в сегодняшнем бундесвере разгромленный гитлеровский вермахт. А вместе с тем она напоминает о неизбежности возмездия для любого агрессора. Судебный процесс над главными военными преступниками гитлеровской Германии навсегда останется грозным предупреждением для темных сил милитаризма. Высокие и благородные принципы всей деятельности Нюрнбергского Международного военного трибунала и его справедливого приговора продолжают служить делу борьбы за мир и безопасность человечества. Суд народов Дорога в Нюрнберг Июль 1945 года. Дивизия, в которой я служил председателем трибунала, возвращается из-под Праги в родные места. На этот раз путь был легким — солдаты спешили домой. Меня же ожидало другое. Из Москвы пришло указание немедленно прибыть в Главное управление военных трибуналов. А там объявили, что идет подготовка к созданию Международного военного трибунала для суда над главными преступниками второй мировой войны, процесс состоится в Нюрнберге и я командируюсь туда в составе советской делегации. Поспешный выезд в дивизию. Сдача дел. Прощание с фронтовыми друзьями. И снова — в Москву. Первая встреча с моим новым шефом — генерал-майором юстиции Ионой Тимофеевичем Никитченко. Теперь он — член Международного трибунала. В лаконичной беседе с Никитченко выясняется мое будущее положение в Нюрнберге: мне предстоит ведать советским секретариатом. Оформление длится два месяца. Наконец вместе с военным прокурором Василием Самсоновым, тоже командируемым в Нюрнберг, я сажусь в самолет. Мы летели на процесс, который продлится около года и о котором так много будет написано и хорошего, и плохого, и правдивого, и лживого. Скоро я услышу английского обвинителя Шоукросса, и он будет утверждать, что Нюрнбергский процесс «явится авторитетной и беспристрастной летописью, к которой будущие историки могут обращаться в поисках правды, а будущие политики в поисках предупреждений». Но когда закончится процесс, я прочту книгу его соотечественника публициста Монтгомери Бельджиона, где есть такие слова: «Если бы обыкновенный человек попал с луны в Нюрнберг, то он пришел бы к выводу, что там царит сплошная бессмыслица». В чем заключается эта «бессмыслица», разъяснит затем лорд Хенки. Он назовет Нюрнбергский процесс «опасным прецедентом для будущего» и поспешит заверить, «чем скорее мы покончим с этими процессами, тем будет лучше…» Я услышу в зале суда исполненное глубокого смысла заявление главного французского обвинителя Шампетье де Риба: — После предъявления документов, после того, как были заслушаны свидетели, после демонстраций кинофильмов, при просмотре которых даже сами подсудимые содрогнулись от ужаса, никто в мире не сможет утверждать, что лагеря уничтожения, расстрелянные военнопленные, умерщвленные мирные жители, горы трупов, толпы людей, изуродованных душой и телом, газовые камеры и кремационные печи, — что все эти преступления существовали лишь в воображении антинемецки настроенных пропагандистов, этого не сможет утверждать никто. А пройдет несколько лет, и другие французы с пеной у рта станут опровергать Шампетье де Риба. Я прочту книгу Мориса Бардеша, выливающего не один ушат грязи на Нюрнбергский процесс, пытающегося доказать, что «нельзя слепо, на веру принимать приговор, подписанный победителями…». Я узнаю из газет о поездке по городам и весям Западной Германии французского профессора Поля Рассиньи. Он будет читать лекции, посвященные шестнадцатой годовщине Нюрнбергского процесса, и убеждать немцев в том, что приговор Международного трибунала был вынесен на основе «фальшивых свидетельских показаний и коммунистической травли». Мне придется еще прочитать, что пишут теперь западногерманские реваншисты. У них свое мнение о газовых камерах, о кремационных печах, и, призывая германскую молодежь под черные знамена бундесвера, они представят Шампетье де Риба подлейшим фальсификатором истории и жуликом. В первые же дни процесса главный американский обвинитель Роберт Джексон, требуя справедливого возмездия гитлеровской клике, скажет: — Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если они повторятся. Но тотчас же после процесса рядовой американец, не успевший еще забыть этих слов Джексона, окажется поставленным в тупик цинично откровенным заявлением сенатора Тафта о том, что «Соединенные Штаты еще долго будут сожалеть о приведении в исполнение Нюрнбергского приговора». В ночь на 16 октября 1946 года мне доведется быть в здании, где свершится последний акт процесса — гитлеровскую клику поведут на эшафот. Но затем именно этот день объявят в ФРГ «черным днем германской истории», и журнал «Национ Эйропа» прольет слезу по осужденным, напишет, что они «не нарушили ни одного из существующих где-либо законов». Потом я прочитаю изданные в Америке и немедленно переведенные в Западной Германии мемуары Адольфа Розенберга. В них будет воспроизведено «политическое завещание» этого духовного отца гитлеризма: «Как и другие великие идеи, знавшие победы и поражения, национал-социализм в один прекрасный день будет возрожден в новом поколении, которое создаст в новой форме империю для немцев… национал-социализм начнет произрастать из здоровых корней и превратится в крепкое дерево, которое даст свои плоды». И мне придется убедиться в том, что такие тлетворные плоды действительно произрастут в ФРГ и в скором времени составят новую угрозу миру. Германские милитаристы захотят поскорее расправиться с Нюрнбергским процессом. Ведь это о них — Хойзингере, Каммхубере, Шпейделе, Ферче и многих других, им подобных, — в Нюрнбергском приговоре записано: «Они были ответственны в большой степени за несчастья и страдания, которые обрушились на миллионы мужчин, женщин и детей. Они опозорили почетную профессию воина… Истина состоит в том, что они активно участвовали в совершении всех этих преступлений… в более широких и более потрясающих масштабах, чем мир когда-либо имел несчастье знать». Такой приговор не мог, конечно, не вызвать раздражения у уцелевших гитлеровских генералов. И не удивительно, что они открывают теперь по нему массированный огонь из всех пропагандистских калибров. Нюрнбергский процесс оказался таким явлением в истории международных отношений, которое на многие десятилетия вперед дало пищу уму и государственных деятелей, и историков, и юристов, и дипломатов. Среди руин Итак, из трибунала дивизионного я прибыл в трибунал международный. Было это 1 декабря 1945 года. Весь Нюрнберг, и в особенности его «Гранд-отель», где мы с Василием Самсоновым нашли первый приют, являли собой вавилонское столпотворение. Туда съехались люди всех стран мира, и, конечно, больше всего оказалось корреспондентов. На следующее утро, пасмурное, по-настоящему осеннее, прежде чем идти во Дворец юстиции, мы решили побродить по городу. Впечатление гнетущее. Нюрнберг лежал в развалинах. Но и в этом его состоянии нетрудно было заметить черты типичного средневекового города. Сохранилась в целости крепостная каменная стена с массивными башнями. Уцелели некоторые дома с островерхими крышами. Очень запутана сеть кривых, узких, без плана построенных улиц. Все это и многое другое свидетельствовало, что Нюрнберг имел до войны весьма своеобразный и неповторимый вид. Это был город-музей. Мы идем вдоль реки Пегниц, которая делит его на две почти равные части. Над рекой повисли мосты, сделанные четыреста — пятьсот лет назад. Прямо перед нами среди груды камней и щебня высятся две стройные башни, легкие и ажурные. Это все, что осталось от знаменитой церкви Святого Лоренца. А вот небольшая площадь на перекрестке двух улиц, и на ней фонтан «Колодезь добродетели». Красивая ограда. Прекрасная скульптура. Когда-то этот фонтан бил множеством струй, но теперь он будто умер, как и окружающие его руины. Руинам, казалось, не будет конца. И мы задумались над тем, почему именно этот город фашизм сделал своим идеологическим центром. Что он нашел здесь родственного своей звериной идеологии? Почему только в Нюрнберге, начиная с двадцатых годов и вплоть до момента крушения, гитлеровская партия проводила свои съезды, напоминавшие скорее шабаш ведьм, чем собрание политических деятелей? Свыше девятисот лет существует Нюрнберг. В XIV—XVI веках здесь била ключом творческая мысль немецкого народа, воплощаясь в замечательные произведения искусства, науки, техники. Тут жили и творили художник Дюрер, скульптор Крафт, поэт и композитор Ганс Сакс. Нюрнберг издавна снабжал всю Европу компасами и измерительными приборами. Наконец, часы, обыкновенные карманные часы, были впервые сделаны здесь Питером Хенлейном. Это не помешало гитлеровцам четыре столетия спустя попытаться в том же самом городе остановить вечный бег времени и повернуть вспять колесо прогресса. Но история Нюрнберга это не только и даже не столько история развития науки и культуры. В нем жили и действовали не одни лишь мастера, творцы и умельцы. В нем обитали и действовали еще и другие лица — хищные, властолюбивые, жестокие. В течение столетий Нюрнберг служил символом захватнической политики «Священной Римской империи». С 1356 года, согласно «Золотой булле» Карла IV, каждый новый император свой первый имперский сейм должен был собирать непременно в Нюрнберге. Именно этот город очень любил и жаловал Фридрих I Барбаросса, всю жизнь бредивший мировым господством и бесславно погибший на подступах к Палестине во время третьего Крестового похода. Гитлеровцы признавали три германские империи. Первой они считали «Священную Римскую империю». Второй ту, которую создал в 1871 году Бисмарк. Основателями третьей тысячелетней империи нацисты считали себя. И именно поэтому Нюрнберг стал партийной столицей нацистов… Раздумывая и рассуждая о всех этих причудах истории, мы незаметно подошли к окраине города. И тут вдруг вспомнилась французская пословица: «когда говорят о волке, видят его хвост». Перед нами открылся вид на так называемое Партейленде — традиционное место фашистских съездов и парадов. Огромный асфальтированный стадион с трибунами из серого камня. Грубо и тяжело попирая землю, господствуя над всем, высилась махина центральной трибуны, со множеством ступеней и скамей, с черными чашами на крыльях, где в дни фашистских сборищ горел огонь. Словно рассекая эту махину пополам, снизу вверх проходит широкая темно-синяя стрела, указывающая своим острием, где следует искать Гитлера. Отсюда он взирал на марширующие войска и штурмовые отряды. Отсюда под рев осатанелой толпы призывал их к разрушениям чужих очагов, к захватам чужих земель, к кровопролитиям.
Булыгина начала разработку положения о Государственной Думе [4].
На основе этих директив был составлен план, который в апреле 1929 года утвердила XVI партконференция, а затем в мае V съезд Советов СССР превратил в руководящий документ. Первая пятилетка решала четыре основные задачи, которые позволяли стране воссоздать, а то и создать с нуля многие индустриальные сферы: восстановление транспортной инфраструктуры, распределение производственных мощностей по территории страны, развитие добывающих и перерабатывающих предприятий и трансформацию энергетического комплекса. С остальным было труднее, многое приходилось создавать буквально на голом месте или на руинах. И тем не менее первая пятилетка была завершена всего за четыре года и три месяца, а по ее результатам объем промышленной продукции вырос в два с лишним раза. Это очень хорошо видно на примере обеспечения Красной Армии бронетехникой, что было одной из важнейших задач первой пятилетки: если в 1929 году у нее на вооружении стояли 65 танков и 92 бронеавтомобиля, то в 1932 году — 1401 и 213 соответственно. Военная пятилетка В 1938 году, по окончании второй пятилетки, проходившей под лозунгом коллективизации и повышения уровня жизни советских граждан, стартовала третья, которая должна была завершиться в 1942 году. К ее началу было совершенно очевидно, что мир все быстрее и быстрее движется к началу новой глобальной войны, и потому основное внимание в пятилетних планах было уделено, по сути, подготовке к ней. Вместо «больше, больше, как можно больше! Таких колоссальных цифр, которыми потрясала иностранных экономистов первая пятилетка, страна уже не показывала, зато наладила проектирование и выпуск образцов техники, которые мало в чем уступали заграничным.
Тысяча девятьсот пятый год
Сталин заявил, что его устроит только безоговорочная капитуляция. Со стороны Германии не последовало ответа, после чего советская армия нанесла сокрушительный удар по Берлину. Утром 2 мая Берлин был взят советскими солдатами, но военные действия на этом не закончились: немецкие войска оказывали сопротивление еще несколько дней. Фото документа о признании 9 мая Днем Победы. После окончания ВОВ День Победы или 9 мая с 1945 по 1948 год был официальным праздником и нерабочим днем, однако в последствии выходной отменили. Лишь спустя 20 лет после победы, когда к власти пришел Брежнев, праздник 9 мая вновь стал выходным. После распада СССР первый военный парад на Красной Площади состоялся в 1995 году в честь юбилея Победы, после чего праздничное шествие стало ежегодным.
С 2008 года парад проводят с участием военной техники. К основным традициям дня победы относится: Возложение цветов к памятнику героев войны или неизвестного солдата; Минута молчания в память о погибших воинах; Праздничный парад, который проводят во всех крупных городах; Праздничный салют в вечернее время, как правило, в 22 часа. Георгиевская лента На картинке изображена Георгиевская лента. Новым атрибутом Дня Победы стала Георгиевская лента из двух цветов: оранжевого и черного. Считается, что черный цвет символизирует порох, а оранжевый — огонь, но сама лента непосредственного отношения к ВОВ не имеет. История ленты уносит нас во времена правления императрицы Екатериной II, которая учредила солдатский орден Георгия Победоносца, а вместе с ним и Георгиевскую ленту в 1769 году во время русско-турецкой войны.
Дополнением ленты служил девиз: «За службу и храбрость» и вручалась она самым отважным и верным воинам Российской империи в качестве поощрения. Лента была не просто символом — к ней прилагались пожизненные выплаты владельцу, после смерти которого лента передавалась по наследству. Изъять ее у владельца могли в самом исключительном случае, например, при грубом нарушении закона. Данное сочетание цветов стало символом отваги и мужества, поэтому широко использовалось в оформлении военных орденов и наград после окончания правления императрицы. С 2005 года Георгиевские ленточки стали бесплатно раздавать в общественных местах всем желающим почтить память павших воинов и выразить восхищение мужеством ветеранов Великой Отечественной войны. История Георгиевской ленты Источник видео: Ru VideoNews 9 мая в нашей стране празднуется день победы СССР над нацистской Германией в Великой Отечественной войне, которая длилась долгих четыре года с июня 1941-го по май 1945 года.
Девятого мая 1945 года в 0:43 по московскому времени во французском городе Реймсе был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Так закончилась самая страшная война в истории нашей страны. Чтобы этот день настал, четыре года лилась кровь, солдаты гибли на передовой, а их матери, жены и дети, забыв о голоде и усталости, работали в тылу, снабжая фронт оружием и хлебом. Победа в этой долгой и жестокой войне далась нашей стране ценой огромных потерь и ежедневного подвига всех — и совсем юных мальчишек, сбегавших на фронт, и молодых девушек- медсестер, выносивших раненых из-под обстрела, и женщин, истощенных бесконечными сменами на заводах и колхозных полях, недоеданием и постоянным ожиданием писем с фронта. Они отвоевали для нас мир, и в признательность за это мы должны всегда помнить о той войне и стараться узнать о ней всю правду, какой бы горькой и жестокой она ни была, потому что ложь и забвение страшнее смерти. Из всех официальных праздников 9 мая остается в нашей стране самым теплым и неофициальным.
В этот день каждый по-своему старается выразить свою личную благодарность немногим оставшимся в живых ветеранам: кто-то дарит гвоздики незнакомым седовласым людям с орденами на груди, кто-то преподносит им самодельные открытки и подарки, кто-то просто подходит и благодарит. А недавно появилась хорошая традиция повязывать на одежду, сумки и даже машины георгиевские ленточки как символ памяти и глубокого уважения ко всем павшим и выжившим на той страшной и такой далекой теперь войне. Можно прочитать также детям стихи и поиграть в интеллектуальные игры Интеллектуальные игры. Столбовые шашки Тебе потребуется: шахматная доска и шашки. Если тебе надоело играть в обычные шашки и поддавки, можешь освоить их довольно забавную разновидность — русские столбовые шашки! Сделать это совсем не трудно, учитывая, что играют в столбовые шашки по обычным шашечным правилам с некоторыми дополнениями.
Все шашки остаются на поле до самого конца игры.
Их последнее сборище превратилось в нечто вроде вакханалии с массовым пьянством, которое закончилось тем, что они начали швырять бутылки и камни в наши окна. Пришлось вызвать полицию и выставить постовых вдоль тротуара, чтобы защитить вход в наш дворец. Тревожные крики и ворчание толпы проникало к нам в комнаты почти всю ту ночь. С самого начала что-то словно подсказывало мне, что эти демонстрации могут плохо закончиться, и, несмотря на свои тринадцать лет, я высказала свое мнение другу моего дяди. Я добавила, что толпа использует свои патриотические чувства только как оправдание шумных перебранок и что, на мой взгляд, власти допускают ошибку, что не вмешиваются. Даже тогда я понимала, что толпой управляет свой собственный неясный инстинкт и она всегда опасна. Но мой слушатель никак не оценил мои размышления. Он был шокирован ими и немедленно донес о них дяде, который строго со мной поговорил.
В сущности, он сказал мне и это было абсолютно серьезно , что глас народа — это глас Божий. Толпа, провозглашающая монархические лозунги, казалась ему и его окружению неким религиозным шествием. Я была виновна, по его словам, в недоверии к настроению толпы и в отсутствии уважения к традициям. Этот случай заставил меня о многом подумать. В моей юной голове начали появляться мысли, которых у меня раньше никогда не было, и я смотрела вокруг с большим вниманием. Тревога проникла в мое сознание и оставила в нем свой отпечаток. Война побудила окружающих меня людей к новой деятельности. Тетя организовывала в Москве госпитали. Она посылала на фронт полевые госпитали и подразделения медицинских сестер, создавала комитеты для вдов и сирот и открыла в Кремлевском дворце мастерскую, где городские дамы шили постельное белье и делали перевязочный материал для госпиталей.
Эта мастерская быстро расширялась. Вскоре отдельные ее цеха заняли все залы дворца. Работа в этой мастерской была для меня одним из способов скрыться в воскресенье. После того как начали поступать раненые, тетя часто посещала их. Иногда она брала с собой меня. Мы проводили в госпиталях по полдня, разговаривая с больными. К войне публика сначала отнеслась легко, отказываясь верить, что азиаты могут собрать дееспособную армию. Но когда прошло несколько месяцев, а наши войска не добились победы, война быстро стала непопулярной и недовольство стало всеобщим. Обязанности моего дяди увеличивались еще и еще, и мы видели, что он очень обеспокоен.
Но нас, как всегда, оберегали от влияний внешнего мира, и политические разногласия не проникали в нашу классную комнату, в нашем присутствии не допускалось ведение никаких серьезных дискуссий. Однако некоторая тревога и нервозность носились в воздухе, но и это мы ощущали смутно, так как нас все время чем-нибудь занимали. Та зима 1904 года была последней, когда мои школьные и другие занятия проводились с каким-то подобием методики. Лето 1904 года было отмечено счастливым событием — рождением бедного маленького цесаревича. Но Россия так долго ждала появления наследника, и это ожидание столько раз уже оканчивалось разочарованием, что новорожденного приняли без воодушевления, и радость длилась недолго. Даже в нашем доме царило какое-то уныние. Без сомнения, дядя и тетя знали, что роды были тяжелыми и что с самого своего рождения ребенок нес в себе зачатки неизлечимой болезни — гемофилии. Родителям, несомненно, тут же сообщили о болезни их сына.
Международный военный трибунал не мог не быть создан, так как мировое общественное мнение никогда не примирилось бы с освобождением преступников от наказания. Еще в Декларации глав трех держав антигитлеровской коалиции, опубликованной в октябре 1943 года, виновники злодеяний, принимавшие непосредственное участие в зверствах, убийствах и казнях на оккупированных территориях, предупреждались о том, что «будут отосланы в страны, в которых были совершены их отвратительные действия, для того чтобы они могли быть судимы и наказаны в соответствии с законами этих освобожденных стран». Вместе с тем Декларация констатировала, что в ней не затрагивается вопрос о главных немецких военных преступниках, действия которых не связаны с определенным географическим местом и которые будут наказаны совместным решением правительств-союзников. Требование создать специальный Международный военный трибунал для суда над преступными руководителями нацистского режима содержалось в заявлении Советского правительства от 14 октября 1942 года «Об ответственности гитлеровских захватчиков и их сообщников за злодеяния, совершаемые ими в оккупированных странах Европы». Выражая волю всего прогрессивного человечества, Советское правительство заявило тогда, что оно «обязано рассматривать суровое наказание этих уже изобличенных главарей преступной гитлеровской шайки как неотложный долг перед бесчисленными вдовами и сиротами, родными и близкими тех невинных людей, которые зверски замучены и убиты по указаниям названных преступников. Советское правительство считает необходимым безотлагательное предание суду специального Международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии, оказавшихся уже в процессе войны в руках властей государств, борющихся против гитлеровской Германии». Тогда же, в октябре 1942 года, президент Соединенных Штатов Америки Франклин Рузвельт, несомненно под воздействием широкой американской общественности, тоже поднял свой голос против нацистских заправил Германии. Он недвусмысленно высказался о том, что эта «клика лидеров и их жестоких сообщников должна быть названа по имени, арестована и судима в соответствии с уголовным законом». Таким образом, учреждение Нюрнбергского Международного трибунала вполне отвечало и чаяниям народов о суровом наказании главных гитлеровских военных преступников, и официальным заявлениям правительств антигитлеровской коалиции, прозвучавшим на весь мир еще в ходе войны. Форма судебного процесса, проведенного в строгом соответствии с общепринятыми процессуальными нормами правосудия, в том числе с предоставлением обвиняемым защиты, не только давала возможность тщательно и объективно исследовать доказательства виновности конкретных лиц, но и имела громадное значение для разоблачения всех гнусностей гитлеризма, порожденного германским монополистическим капиталом. Боязнь справедливого возмездия заставила покончить самоубийством Гитлера, Гиммлера, Геббельса. Эта же боязнь привела к самоубийству уже в камере Нюрнбергской тюрьмы душителя германских профсоюзов Лея. Однако большинство наиболее активных соучастников Гитлера не ушло от ответа. Они предстали перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге, были судимы и подверглись справедливому наказанию. Кроме того, учредившие Международный трибунал державы передали на его рассмотрение дела о преступных организациях: «охранных отрядах» гитлеровской партии СС ; тайной полиции — гестапо включая так называемую «службу безопасности» ; руководящем составе гитлеровской партии; штурмовых отрядах СА ; имперском кабинете; генеральном штабе и верховном командовании гитлеровских вооруженных сил. Рассмотрение этих дел показало действие сложного и всеобъемлющего механизма, который использовался нацистами для осуществления их злодейских планов. Руденко указывал, что это первый случай, когда перед судом предстали преступники, завладевшие целым государством и сделавшие самое государство орудием своих чудовищных преступлений. День официального окончания второй мировой войны от дня начала заседаний Международного трибунала отделяло немногим более шести месяцев. За это время были разработаны Устав и правила процедуры Международного военного суда, собраны и систематизированы основные доказательства обвинения, составлено обвинительное заключение, налажена и скоординирована деятельность довольно громоздкого аппарата, представившего четыре союзные державы. Несмотря на относительную непродолжительность периода следствия, объем доказательств, представленных обвинением, оказался весьма велик. Трибунал рассмотрел более трех тысяч подлинных документов, допросил около двухсот свидетелей кроме того, несколько сот свидетелей были допрошены по поручению трибунала особыми комиссиями и принял триста тысяч письменных показаний. Значительную часть доказательств составляли подлинные документы, захваченные союзными армиями в германских армейских штабах, в правительственных зданиях и в других местах. Некоторые из этих документов были обнаружены в соляных копях, в подземных тайниках, за ложными стенами. В книге А. Полторака достоверно рассказывается об обстановке, в которой проходила работа Международного военного трибунала. Но политические и правовые воззрения у них были резко различными. И тем не менее, за редким исключением, на всем протяжении процесса они работали дружно и были едины в своем стремлении установить истину, воссоздать полную и подлинную картину гитлеровских злодеяний, справедливо наказать виновников. В немалой степени такому единству юристов держав антигитлеровской коалиции способствовал самый характер действий преступников, представших перед Международным военным судом, объем, неслыханная жестокость и бесчеловечный цинизм их преступлений. Верно сказал в своей вступительной речи главный обвинитель от США, ныне покойный, выдающийся американский юрист Р. Джексон: «Наши доказательства будут ужасающими, и вы скажете, что я лишил вас сна. Но именно эти действия заставили содрогнуться весь мир и привели к тому, что каждый цивилизованный человек выступил против нацистской Германии. Германия стала одним обширным застенком. Вопли ее жертв были слышны на весь мир и приводили в содрогание все цивилизованное человечество. Я один из тех, кто в течение этой войны выслушивал подозрительно и скептически большинство рассказов о самых ужасных зверствах. Но доказательства, представленные здесь, будут столь же ошеломляющими, что я беру на себя смелость предугадать, что ни одно из сказанных мною слов не будет опровергнуто; подсудимые будут отрицать только свою личную ответственность или то, что они знали об этих преступлениях». Предсказания Джексона оправдались. Если на первых заседаниях трибунала подсудимые еще пытались голословно отрицать свою виновность, то в дальнейшем, в ходе судебного разбирательства, они были буквально подавлены доказательствами. Опровергнуть эти в большинстве своем документальные доказательства или показания жертв и очевидцев преступлений было невозможно. В своей книге А. Полторак — участник Нюрнбергского процесса с первого и до последнего его дня, непосредственно занимавшийся оформлением документации советской части Международного трибунала, — хорошо сумел передать атмосферу, господствовавшую тогда в зале суда и кулуарах, дал яркие и такие точные характеристики некоторым из подсудимых. А напомнить сейчас об этих преступниках не мешает. История их преступлений и позорного конца далеко выходит за пределы личных биографий. Когда еще кровоточили раны, нанесенные миру гитлеровской агрессией, тот же главный обвинитель от США Р. Джексон, вступительную речь которого мы уже цитировали, говорил: «Это судебное разбирательство приобретает значение потому, что эти заключенные представляют в своем лице зловещие силы, которые будут таиться в мире еще долго после того, как тела этих людей превратятся в прах. Эти люди — живые символы расовой ненависти, террора и насилия, надменности и жестокости, порожденных властью. Это — символ жестокого национализма и милитаризма, интриг и провокаций, которые в течение одного поколения за другим повергали Европу в пучину войны, истребляя ее мужское население, уничтожая ее дома и ввергая ее в нищету. Они в такой мере приобщили себя к созданной ими философии и к руководимым ими силам, что проявление к ним милосердия будет означать победу и поощрение того зла, которое связано с их именами. Цивилизация не может позволить себе какой-либо компромисс с социальными силами, которые приобретут новую мощь, если мы поступим двусмысленно или нерешительно с людьми, в лице которых эти силы продолжают свое существование». Принципы Нюрнбергского трибунала, одобренные и утвержденные как принципы международной уголовной юстиции Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций, ныне кое-кто хотел бы предать забвению. Правительство ФРГ уже попыталось амнистировать поголовно всех нацистских преступников. По городам и весям Западной Германии до сих пор безнаказанно разгуливают десятки тысяч негодяев, виновных в совершении тягчайших злодеяний. Более того, многие из них занимают высокие посты в государственном аппарате, в бундесвере, в полиции, в органах суда и прокуратуры ФРГ. Недавно перед студентами Нюрнбергского университета выступил бывший помощник главного обвинителя от США Роберт Кемпнер фамилия его упоминается в книге А. Полторака и справедливо заметил при этом, что в Германской Федеративной Республике не проводилось никаких расследований в отношении более чем семи тысяч должностных лиц из «имперского управления безопасности», того самого РСХА, преступный руководитель которого Э. Кальтенбруннер был повешен по приговору Международного трибунала. Не привлечены к ответственности и многие члены нацистских трибуналов, выносивших смертные приговоры участникам движения Сопротивления, антифашистам и другим противникам гитлеровского режима. В памяти участников Нюрнбергского процесса навсегда останется допрос бывшего коменданта Освенцима оберштурмбанфюрера СС Гесса. Когда Гессу был задан вопрос: «Правда ли, что эсэсовские палачи бросали живых детей в пылающие печи крематориев? А дальше заявил: «Дети раннего возраста непременно уничтожались, так как слабость, присущая детскому возрасту, не позволяла им работать… Очень часто женщины прятали детей под свою одежду, но, конечно, когда мы их находили, то отбирали детей и истребляли». Гесс признал, что за то время, когда он был комендантом лагеря с мая 1940 по декабрь 1943 года , в газовых печах Освенцима было истреблено два миллиона пятьсот тысяч человек и, кроме того, еще пятьсот тысяч погибло от болезней и голода. Материалами же смешанной польско-советской государственной комиссии подтверждено, что всего в Освенциме умерщвлено более четырех миллионов человек. В своем приговоре Международный трибунал констатировал, что нацистские «концентрационные лагеря превратились в места организованных систематических убийств». Эти убийства совершались с кощунственным глумлением над жертвами. Нередко живые люди становились объектом безжалостных экспериментов, включая «опыты по определению условий на больших высотах, когда жертвы помещались в камеры с пониженным давлением, опыты, целью которых служило определить, сколько времени человеческое существо может прожить в ледяной воде, опыты с отравленными пулями, опыты с заразными болезнями, опыты по стерилизации мужчин и женщин рентгеновскими лучами и путем применения других методов». Мы посчитали необходимым воспроизвести здесь эти извлечения из приговора Нюрнбергского трибунала в связи с недавним заявлением генерального прокурора земли Гессен Фрица Бауера о том, что только его ведомство располагает списками пяти тысяч человек эсэсовской команды Освенцима, ни один из которых не наказан. К этим преступникам и десяткам тысяч других им подобным правительство ФРГ намеревалось применить обычные сроки давности уголовного преследования. Подготовлявшаяся амнистия гитлеровским злодеям прикрывалась лицемерными заверениями, что федеральное правительство «исполнено решимости искупить нацистские преступления и восстановить попранное право». Но обман не удался. В намерении боннских властей мировая общественность усмотрела вызов ей. Ответная реакция была быстрой, решительной и единодушной. В протесте против кощунственного предложения распространить обычные сроки давности, предусмотренные статьей 67 Германского уголовного кодекса 1871 года, на злодеяния, совершенные гитлеровцами против всего мира и человечности, объединились все честные люди, независимо от их профессии и общественного положения, политических или религиозных убеждений. Под влиянием искреннего возмущения цинизмом боннских правоведов многие крупные буржуазные юристы выступили с заявлениями, в которых показали полную несостоятельность аргументации министра юстиции ФРГ Бухера и его чиновников. Волна общественного негодования поднялась во всем мире, и эта грозная волна лишний раз показала, что совесть человечества никогда не примирится с попытками оправдать злодеяния гитлеризма. Гнев мировой общественности вынудил бундестаг перенести применение сроков давности к нацистским преступникам на 1969 год. Но уже и сейчас те немногие судебные процессы, которые проводятся над ними в ФРГ, превращаются в издевательство над правосудием. Лживая «аргументация» нюрнбергской защиты стала теперь официальной доктриной западногерманских судов для оправдания непостижимо мягких приговоров в отношении гитлеровских убийц и палачей. Идеологи реванша пытаются оклеветать Нюрнбергский процесс, предать забвению и поставить под сомнение сами гитлеровские зверства, представить приговор и всю деятельность Международного военного трибунала как расправу победителей над побежденными. Разумеется, это — напрасные попытки в отношении людей, хранящих в своей памяти события военных лет. Но очень важно, чтобы и те, кто родился во время войны или после нее, тоже знали правду о злодеяниях, совершенных гитлеровскими преступниками. Приговор Нюрнбергского Международного военного трибунала был справедливым приговором. Трибунал осудил гитлеровскую агрессию и сурово наказал главных нацистских военных преступников. Он признал преступными основные организации, учреждения, созданные гитлеровцами для осуществления своих злодейских целей. Несомненной его ошибкой следует считать лишь отказ от признания преступной организацией генерального штаба и верховного командования гитлеровской Германии. Об этом достаточно убедительно говорилось в «особом мнении» советского судьи. Но и при наличии расхождения между судьями по такому отнюдь не маловажному вопросу Международный военный трибунал записал в своем приговоре: «Они были ответственны в большей степени за несчастья и страдания, которые обрушились на миллионы мужчин, женщин и детей. Они опозорили почетную профессию воина. Без их военного руководства агрессивные стремления Гитлера и его нацистских сообщников были бы отвлеченными и бесплодными. Хотя они не составляли группу, подпадающую под определение Устава, они безусловно, представляли собой безжалостную военную касту. Современный германский милитаризм расцвел на короткое время при содействии своего последнего союзника — национал-социализма так же или еще лучше, чем в истории прошлых поколений. Многие из этих людей сделали насмешкой солдатскую клятву повиновения военным приказам. Когда это в интересах их защиты, они заявляют, что должны были повиноваться. Когда они сталкиваются с ужасными гитлеровскими преступлениями, которые, как это установлено, были общеизвестны для них, они заявляют, что не повиновались. Истина состоит в том, что они активно участвовали в совершении всех этих преступлений или были безмолвными и покорными свидетелями совершавшихся преступлений в более широких и более потрясающих масштабах, чем мир когда-либо имел несчастье знать». Мы не можем не напомнить эти выводы Нюрнбергского трибунала сейчас, когда избегшие справедливого наказания Хойзингер, Шпейдель и многие им подобные, «опозорившие почетную профессию воина», занимают руководящие должности в бундесвере и НАТО. Книга А. Полторака рассказывает о недавнем прошлом. Но этот яркий, образный и правдивый рассказ очевидца не только напоминает о событиях, уже ставших историей. Многие факты, о которых рассказывается в книге, позволяют правильно судить о событиях сегодняшнего дня, понять, какие зловещие силы направляют деятельность нынешних идеологов и практиков политики реванша, в какие пучины страданий готовы ввергнуть человечество поджигатели новой войны. Гитлеризм был порождением германского монополистического капитала. Он пришел к власти, утвердился и смог совершить свои бесчисленные злодеяния в результате поддержки и непосредственной помощи международной империалистической реакции. Как и всякий фашизм, он был открытой террористической диктатурой наиболее реакционных империалистических сил. Германские промышленники и финансовые магнаты — круппы, феглеры, левенфельды, шредеры, шницлеры и иже с ними стояли за спиной эсэсовских бандитов. Эти некоронованные короли капитала не только ставили на службу гитлеровской агрессии весь экономический потенциал Германии. Они непосредственно соучаствовали в самых отвратительных преступлениях гитлеровцев, умерщвляя десятки тысяч людей во время злодейских опытов, доводя миллионы угнанных в рабство до полного физического изнурения и убивая их затем в газовых камерах, отравляющие вещества для которых поставлялись одним из могущественнейших монополистических объединений «ИГ Фарбениндустри». Полторака подробно рассказано о преступной деятельности Яльмара Шахта — эмиссара германского монополистического капитала в гитлеровском правительстве, тесно связанного с крупнейшими международными монополиями. Известно, что Нюрнбергский Международный трибунал большинством голосов — три против одного советского судьи — вынес оправдательный приговор Шахту. Но тысячи и тысячи читателей, в руки которых попадет эта книга, не оправдают его. Они зримо представят себе роль Шахта в развитии нацистского заговора против мира и человечества. Полторак разоблачает легенду об «оппозиционности» Шахта гитлеровскому режиму. В период краха гитлеризма, перед лицом неизбежности возмездия за совершенные злодеяния о своей «оппозиционности» гитлеризму стали заявлять многие из тех, кто породили его. Одни раньше, как Шахт и участники генеральского путча, другие непосредственно перед катастрофой, как Гиммлер и Геринг. Правда же заключается в том, что, пока детище германского монополистического капитала не заметалось в предсмертных агониях, Шахт, как доверенный представитель этих реакционных сил, верно служил и самому Гитлеру и его режиму. В свое время при награждении Шахта так называемым «орденом крови» — золотым значком нацистской партии — было выпущено официальное партийное издание, посвященное его заслугам, и там, отнюдь не без основания, утверждалось: «Он смог помогать ей нацистской партии. Неспроста Гитлер, узнав о том, что Шахт заигрывает с оппозиционерами, тот самый Гитлер, который так безжалостно расправился с оппозиционными генералами, сохранил ему жизнь. Полторака не может, конечно, заменить специальных исследований, посвященных деятельности Международного военного трибунала. Хочется надеяться, что читатель, ознакомившись с ней, обратится затем к стенограммам процесса, изданным в Советском Союзе значительным тиражом. Но в то же время нельзя не подчеркнуть здесь, что в этой книге содержится много того, о чем не говорится, да и не может быть сказано, в стенограммах процесса. Повторяем, автор сумел во всех деталях правдиво воссоздать обстановку, в которой готовился и проходил процесс. Эта книга очень современна. Она призывает к бдительности в отношении поджигателей новой войны, показывает, что несут человечеству апологеты реванша, воссоздающие в сегодняшнем бундесвере разгромленный гитлеровский вермахт. А вместе с тем она напоминает о неизбежности возмездия для любого агрессора. Судебный процесс над главными военными преступниками гитлеровской Германии навсегда останется грозным предупреждением для темных сил милитаризма. Высокие и благородные принципы всей деятельности Нюрнбергского Международного военного трибунала и его справедливого приговора продолжают служить делу борьбы за мир и безопасность человечества. Суд народов Дорога в Нюрнберг Июль 1945 года. Дивизия, в которой я служил председателем трибунала, возвращается из-под Праги в родные места. На этот раз путь был легким — солдаты спешили домой. Меня же ожидало другое. Из Москвы пришло указание немедленно прибыть в Главное управление военных трибуналов. А там объявили, что идет подготовка к созданию Международного военного трибунала для суда над главными преступниками второй мировой войны, процесс состоится в Нюрнберге и я командируюсь туда в составе советской делегации. Поспешный выезд в дивизию. Сдача дел. Прощание с фронтовыми друзьями. И снова — в Москву. Первая встреча с моим новым шефом — генерал-майором юстиции Ионой Тимофеевичем Никитченко. Теперь он — член Международного трибунала. В лаконичной беседе с Никитченко выясняется мое будущее положение в Нюрнберге: мне предстоит ведать советским секретариатом. Оформление длится два месяца. Наконец вместе с военным прокурором Василием Самсоновым, тоже командируемым в Нюрнберг, я сажусь в самолет. Мы летели на процесс, который продлится около года и о котором так много будет написано и хорошего, и плохого, и правдивого, и лживого. Скоро я услышу английского обвинителя Шоукросса, и он будет утверждать, что Нюрнбергский процесс «явится авторитетной и беспристрастной летописью, к которой будущие историки могут обращаться в поисках правды, а будущие политики в поисках предупреждений». Но когда закончится процесс, я прочту книгу его соотечественника публициста Монтгомери Бельджиона, где есть такие слова: «Если бы обыкновенный человек попал с луны в Нюрнберг, то он пришел бы к выводу, что там царит сплошная бессмыслица». В чем заключается эта «бессмыслица», разъяснит затем лорд Хенки. Он назовет Нюрнбергский процесс «опасным прецедентом для будущего» и поспешит заверить, «чем скорее мы покончим с этими процессами, тем будет лучше…» Я услышу в зале суда исполненное глубокого смысла заявление главного французского обвинителя Шампетье де Риба: — После предъявления документов, после того, как были заслушаны свидетели, после демонстраций кинофильмов, при просмотре которых даже сами подсудимые содрогнулись от ужаса, никто в мире не сможет утверждать, что лагеря уничтожения, расстрелянные военнопленные, умерщвленные мирные жители, горы трупов, толпы людей, изуродованных душой и телом, газовые камеры и кремационные печи, — что все эти преступления существовали лишь в воображении антинемецки настроенных пропагандистов, этого не сможет утверждать никто. А пройдет несколько лет, и другие французы с пеной у рта станут опровергать Шампетье де Риба. Я прочту книгу Мориса Бардеша, выливающего не один ушат грязи на Нюрнбергский процесс, пытающегося доказать, что «нельзя слепо, на веру принимать приговор, подписанный победителями…». Я узнаю из газет о поездке по городам и весям Западной Германии французского профессора Поля Рассиньи. Он будет читать лекции, посвященные шестнадцатой годовщине Нюрнбергского процесса, и убеждать немцев в том, что приговор Международного трибунала был вынесен на основе «фальшивых свидетельских показаний и коммунистической травли». Мне придется еще прочитать, что пишут теперь западногерманские реваншисты. У них свое мнение о газовых камерах, о кремационных печах, и, призывая германскую молодежь под черные знамена бундесвера, они представят Шампетье де Риба подлейшим фальсификатором истории и жуликом. В первые же дни процесса главный американский обвинитель Роберт Джексон, требуя справедливого возмездия гитлеровской клике, скажет: — Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если они повторятся. Но тотчас же после процесса рядовой американец, не успевший еще забыть этих слов Джексона, окажется поставленным в тупик цинично откровенным заявлением сенатора Тафта о том, что «Соединенные Штаты еще долго будут сожалеть о приведении в исполнение Нюрнбергского приговора». В ночь на 16 октября 1946 года мне доведется быть в здании, где свершится последний акт процесса — гитлеровскую клику поведут на эшафот. Но затем именно этот день объявят в ФРГ «черным днем германской истории», и журнал «Национ Эйропа» прольет слезу по осужденным, напишет, что они «не нарушили ни одного из существующих где-либо законов». Потом я прочитаю изданные в Америке и немедленно переведенные в Западной Германии мемуары Адольфа Розенберга. В них будет воспроизведено «политическое завещание» этого духовного отца гитлеризма: «Как и другие великие идеи, знавшие победы и поражения, национал-социализм в один прекрасный день будет возрожден в новом поколении, которое создаст в новой форме империю для немцев… национал-социализм начнет произрастать из здоровых корней и превратится в крепкое дерево, которое даст свои плоды». И мне придется убедиться в том, что такие тлетворные плоды действительно произрастут в ФРГ и в скором времени составят новую угрозу миру. Германские милитаристы захотят поскорее расправиться с Нюрнбергским процессом. Ведь это о них — Хойзингере, Каммхубере, Шпейделе, Ферче и многих других, им подобных, — в Нюрнбергском приговоре записано: «Они были ответственны в большой степени за несчастья и страдания, которые обрушились на миллионы мужчин, женщин и детей. Они опозорили почетную профессию воина… Истина состоит в том, что они активно участвовали в совершении всех этих преступлений… в более широких и более потрясающих масштабах, чем мир когда-либо имел несчастье знать». Такой приговор не мог, конечно, не вызвать раздражения у уцелевших гитлеровских генералов. И не удивительно, что они открывают теперь по нему массированный огонь из всех пропагандистских калибров. Нюрнбергский процесс оказался таким явлением в истории международных отношений, которое на многие десятилетия вперед дало пищу уму и государственных деятелей, и историков, и юристов, и дипломатов. Среди руин Итак, из трибунала дивизионного я прибыл в трибунал международный. Было это 1 декабря 1945 года. Весь Нюрнберг, и в особенности его «Гранд-отель», где мы с Василием Самсоновым нашли первый приют, являли собой вавилонское столпотворение. Туда съехались люди всех стран мира, и, конечно, больше всего оказалось корреспондентов. На следующее утро, пасмурное, по-настоящему осеннее, прежде чем идти во Дворец юстиции, мы решили побродить по городу. Впечатление гнетущее. Нюрнберг лежал в развалинах. Но и в этом его состоянии нетрудно было заметить черты типичного средневекового города. Сохранилась в целости крепостная каменная стена с массивными башнями. Уцелели некоторые дома с островерхими крышами. Очень запутана сеть кривых, узких, без плана построенных улиц. Все это и многое другое свидетельствовало, что Нюрнберг имел до войны весьма своеобразный и неповторимый вид. Это был город-музей. Мы идем вдоль реки Пегниц, которая делит его на две почти равные части. Над рекой повисли мосты, сделанные четыреста — пятьсот лет назад. Прямо перед нами среди груды камней и щебня высятся две стройные башни, легкие и ажурные. Это все, что осталось от знаменитой церкви Святого Лоренца. А вот небольшая площадь на перекрестке двух улиц, и на ней фонтан «Колодезь добродетели». Красивая ограда. Прекрасная скульптура. Когда-то этот фонтан бил множеством струй, но теперь он будто умер, как и окружающие его руины. Руинам, казалось, не будет конца. И мы задумались над тем, почему именно этот город фашизм сделал своим идеологическим центром. Что он нашел здесь родственного своей звериной идеологии? Почему только в Нюрнберге, начиная с двадцатых годов и вплоть до момента крушения, гитлеровская партия проводила свои съезды, напоминавшие скорее шабаш ведьм, чем собрание политических деятелей? Свыше девятисот лет существует Нюрнберг. В XIV—XVI веках здесь била ключом творческая мысль немецкого народа, воплощаясь в замечательные произведения искусства, науки, техники. Тут жили и творили художник Дюрер, скульптор Крафт, поэт и композитор Ганс Сакс. Нюрнберг издавна снабжал всю Европу компасами и измерительными приборами. Наконец, часы, обыкновенные карманные часы, были впервые сделаны здесь Питером Хенлейном. Это не помешало гитлеровцам четыре столетия спустя попытаться в том же самом городе остановить вечный бег времени и повернуть вспять колесо прогресса. Но история Нюрнберга это не только и даже не столько история развития науки и культуры. В нем жили и действовали не одни лишь мастера, творцы и умельцы. В нем обитали и действовали еще и другие лица — хищные, властолюбивые, жестокие. В течение столетий Нюрнберг служил символом захватнической политики «Священной Римской империи». С 1356 года, согласно «Золотой булле» Карла IV, каждый новый император свой первый имперский сейм должен был собирать непременно в Нюрнберге. Именно этот город очень любил и жаловал Фридрих I Барбаросса, всю жизнь бредивший мировым господством и бесславно погибший на подступах к Палестине во время третьего Крестового похода. Гитлеровцы признавали три германские империи. Первой они считали «Священную Римскую империю». Второй ту, которую создал в 1871 году Бисмарк. Основателями третьей тысячелетней империи нацисты считали себя. И именно поэтому Нюрнберг стал партийной столицей нацистов… Раздумывая и рассуждая о всех этих причудах истории, мы незаметно подошли к окраине города. И тут вдруг вспомнилась французская пословица: «когда говорят о волке, видят его хвост». Перед нами открылся вид на так называемое Партейленде — традиционное место фашистских съездов и парадов. Огромный асфальтированный стадион с трибунами из серого камня. Грубо и тяжело попирая землю, господствуя над всем, высилась махина центральной трибуны, со множеством ступеней и скамей, с черными чашами на крыльях, где в дни фашистских сборищ горел огонь. Словно рассекая эту махину пополам, снизу вверх проходит широкая темно-синяя стрела, указывающая своим острием, где следует искать Гитлера. Отсюда он взирал на марширующие войска и штурмовые отряды. Отсюда под рев осатанелой толпы призывал их к разрушениям чужих очагов, к захватам чужих земель, к кровопролитиям. В такие дни город содрогался от топота тысяч кованых сапог. А вечерами вспыхивал, как гигантский костер. Дым от факелов застилал небо. Колонны факельщиков с дикими возгласами и визгом проходили по улицам. Теперь огромный стадион был пуст. Лишь на центральной трибуне стояло несколько дам в темных очках, очевидно американских туристок. Они по очереди влезали на место Гитлера и, щелкая фотоаппаратами, снимали друг друга… На одной из улиц Нюрнберга — широкой и прямой Фюртштрассе — остался почти невредимым целый квартал зданий, и среди них за безвкусной каменной оградой с овальными выемками, с большими двойными чугунными воротами — массивное четырехэтажное здание с пышным названием Дворец юстиции. Первый его этаж без окон представляет собой крытую галерею с овальными сводами, опирающуюся на короткие, круглые, тяжелые, как бы вросшие в землю колонны. Выше — два этажа, оформленных гладким фасадом. А на четвертом этаже — в нишах статуи каких-то деятелей германской империи. Над входом — четыре больших лепных щита с различными эмблемами. Редкая полоска деревьев с внутренней стороны ограды отделяет здание от улицы. Если присмотреться внимательно, то и здесь видны следы войны. На многих колоннах выщерблен камень не то очередью крупнокалиберного пулемета, не то осколками снарядов. Пусты некоторые ниши в четвертом этаже, очевидно освобожденные от статуй внезапным ударом взрывной волны. Рядом с Дворцом юстиции — соединенное с ним переходом другое административное здание. А со двора перпендикулярно внутреннему фасаду вплотную к Дворцу примыкает длинный четырехэтажный тюремный корпус. Тюрьма как тюрьма. Как все тюрьмы мира. Гладкие оштукатуренные стены и маленькие зарешеченные окна, налепленные рядами почти вплотную одно к другому. Капризная военная судьба пощадила этот мрачный квартал будто специально для того, чтобы здесь могло свершиться самое справедливое в истории человечества правосудие. С ноября 1945 года во Дворце юстиции помещался Международный военный трибунал, разбиравший дело по обвинению главных немецких военных преступников. Здесь же, в тюрьме, они содержались под стражей в ожидании приговора. Это шуцманы, новые немецкие полицейские, одетые в темно-синюю форму. Увидев советских офицеров, они вытягиваются — руки по швам, носки врозь. Затем нас встречают «МР» — американские военные полицейские.
Что делается в России, какие законы издаются, кто сейчас работает над изданием законов - ничего этого мужики не знали". Но далее сообщается, что в последнее годы из-за войны Русско-японской войны 1904-1905 гг. Далее в листовке фактически приводится анализ прессы того времени, которой начала интересоваться русская деревня. Из нее следует, например, что по большей части, в особенности в начале войны, говорилось, что "и войск у нас много, и солдаты у нас храбрые, и начальники у нас хорошие, а у японцев все плохое; и мы их, конечно, разобьем". Затем начались наши поражения, продолжают авторы листовки. И когда они начались, все вдруг в газетах переменилось: только что вот они говорили, что русские войска успешно идут в наступление, как вдруг оказалось, что они должны отступить. Далее авторы задаются вопросом: почему газеты так себя вели, писали, что русские войска должны обязательно победить в войне с японцами, а потом вдруг изменили тон?
Военная операция на Украине
Ведущей силой революции объявлялся рабочий класс. Он «должен был» готовить вооруженное восстание, поддерживать выступления крестьянства и «изолировать буржуазию». Партия намеревалась создать Временное революционное правительство как орган победившего пролетариата и крестьянства. Революционеры старались прежде всего разложить вооруженные силы.
В беспорядки оказались втянуты матросы Черноморского флота, среди которых было много бывших рабочих. Узнав об этом, Ленин послал большевика М. Васильева-Южина возглавить восстание, но пока тот ехал из Женевы в Одессу, «Потемкин» уже ушел оттуда.
Странствуя по различным портам Черного моря, броненосец нигде не встретил поддержки, мятежная команда устроила артобстрел одесской набережной с гуляющими по ней гражданами; 26 июня он пришел в Констанцу и сдался румынским властям. В ноябре 1905 г. Шмидт возглавил восстание на крейсере «Очаков», но оно сразу было подавлено.
Большинство частей армии и флота остались верны своей присяге. Крестьянские волнения провоцировались партией эсеров во главе с В. Эсеры всё чаще прибегали к террористическим актам.
Была создана «Боевая организация», на совести которой немало политических убийств. Так, в феврале 1905 года эсером И. Каляевым был убит московский Генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович.
Наконец Император пошел навстречу требованиям общественности. В августе 1905 г. Россия получала в перспективе законосовещательный выборный орган.
Но ни либеральные, ни революционные партии не были удовлетворены, так как Дума планировалась лишь как законосовещательная. В крупных промышленных центрах, таких, как Петербург и Москва, революционеры создали Советы — самопровозглашенные органы власти. Председателем Петербургского Совета со временем стал Л.
Осенью беспорядки не только не пошли на спад, но и напротив, охватили всю Россию, 15 октября началась всероссийская политическая стачка. Под таким давлением Государь 17 октября 1905 подписал новый манифест.
Апрель Править 17 [30] апреля — российский император Николай II дал Указ об укреплении начал веротерпимости. В нём впервые в истории России декларируется свобода вероисповедания и свобода смены религиозной конфессии для христиан.
Письмо гр. Витте к барону Владимиру Борисовичу Фредериксу копия и черновиик , со справкой об манифест... Витте к барону Владимиру Борисовичу Фредериксу копия и черновиик , со справкой об манифест Манифест 17 октября 1905 года составленный в Петергофе в Запасном дворце. Манифест 17 октября 1905 года составленный в Петергофе в Запасном дворце. Манифеста 17 октября 1905 : 17 ноября 1905 г. Печатный, машинописный, рукописный текст.... Чернила, карандаш. В деле содержится также брошюра: Высочайший манифест 17 октября 1905 г... Манифест 17 октября 1905 года... Фонд Совета Министров 1905-1917... Об издании Манифеста 17 октября 1905...
Газета выпускается как в печатном, так и в электронном виде. Сегодня, 28 апреля в истории: 1563.
Оглавление:
Я была виновна, по его словам, в недоверии к настроению толпы и в отсутствии уважения к традициям. Этот случай заставил меня о многом подумать. В моей юной голове начали появляться мысли, которых у меня раньше никогда не было, и я смотрела вокруг с большим вниманием. Тревога проникла в мое сознание и оставила в нем свой отпечаток. Война побудила окружающих меня людей к новой деятельности. Тетя организовывала в Москве госпитали. Она посылала на фронт полевые госпитали и подразделения медицинских сестер, создавала комитеты для вдов и сирот и открыла в Кремлевском дворце мастерскую, где городские дамы шили постельное белье и делали перевязочный материал для госпиталей. Эта мастерская быстро расширялась. Вскоре отдельные ее цеха заняли все залы дворца. Работа в этой мастерской была для меня одним из способов скрыться в воскресенье.
После того как начали поступать раненые, тетя часто посещала их. Иногда она брала с собой меня. Мы проводили в госпиталях по полдня, разговаривая с больными. К войне публика сначала отнеслась легко, отказываясь верить, что азиаты могут собрать дееспособную армию. Но когда прошло несколько месяцев, а наши войска не добились победы, война быстро стала непопулярной и недовольство стало всеобщим. Обязанности моего дяди увеличивались еще и еще, и мы видели, что он очень обеспокоен. Но нас, как всегда, оберегали от влияний внешнего мира, и политические разногласия не проникали в нашу классную комнату, в нашем присутствии не допускалось ведение никаких серьезных дискуссий. Однако некоторая тревога и нервозность носились в воздухе, но и это мы ощущали смутно, так как нас все время чем-нибудь занимали. Та зима 1904 года была последней, когда мои школьные и другие занятия проводились с каким-то подобием методики.
Лето 1904 года было отмечено счастливым событием — рождением бедного маленького цесаревича. Но Россия так долго ждала появления наследника, и это ожидание столько раз уже оканчивалось разочарованием, что новорожденного приняли без воодушевления, и радость длилась недолго. Даже в нашем доме царило какое-то уныние. Без сомнения, дядя и тетя знали, что роды были тяжелыми и что с самого своего рождения ребенок нес в себе зачатки неизлечимой болезни — гемофилии. Родителям, несомненно, тут же сообщили о болезни их сына. Никто никогда не узнает, какие переживания вызвал в них этот ужасный факт, но с того момента характер императрицы, беспокойный и тревожный, претерпел изменения, и состояние ее здоровья, как физического, так и душевного, изменилось. Мы сопровождали дядю с тетей в Петергоф, чтобы присутствовать на крестинах маленького цесаревича. Позолоченная карета, за которой следовал кавалерийский отряд, привезла новорожденного к церкви. С ним была его кормилица.
С самой зари ко всему пути следования, где должен был проезжать кортеж, были стянуты полки. Многочисленные кареты были запряжены лошадьми в нарядных плюмажах. В одиннадцать часов утра царская семья и придворные были готовы: мужчины в полной парадной форме, а женщины в драгоценностях и в платьях из золотой и серебряной парчи с длинными шлейфами. Император, великие князья и княгини, послы и высокопоставленные сановники образовали процессию. Они дошли до дворцовой церкви, пройдя через залы, заполненные гостями. Маленького цесаревича на подушечке из серебряной ткани несла во главе процессии смотрительница гардеробной статс-дама.
Код для вставки видео в блоги и другие ресурсы, размещенный на нашем сайте, можно использовать без согласования.
Онлайн-трансляция эфирного потока в сети интернет без согласования строго запрещена. Вы можете разместить у себя на сайте или в социальных сетях плеер Первого канала.
У числительных определите разряд количественное или порядковое , вспомните, как они склоняются, и найдите ошибку, если она есть. У местоимений определите падеж и найдите ошибку, если она есть.
У глаголов определите форму, в которой они стоят, и вспомните, есть ли такая форма слова в языке. У причастий и деепричастий определите вид, от каких глаголов они образуются, и найдите ошибку, если она есть. ЛЯГТЕ на пол — повелительная форма глагола совершенного вида лечь, у которого происходит чередование корня. По нормам русского языка в единственном числе глагол должен иметь форму ты ляг, во множественном числе — вы лягте.
Центральная площадь города. Городская управа. Здесь находились городские власти и промышленники Иваново - Вознесенска. И здесь утром состоялся многотысячный митинг. Рабочие выдвинули около трех десятков требований, в основном чисто экономического характера: установление гарантированного минимума зарплаты, введение восьмичасового рабочего дня, улучшение санитарно - технических условий труда. Ну а поскольку список составлял местный большевистский комитет, были включены и политические требования : созыв учредительного собрания, введение демократических свобод, празднование первого мая. Фабриканты отказались их принять, мотивируя это нежеланием общаться с неорганизованной толпой.