Нурулла Гайфутдинов из деревни Тямле Чишма Кукморского района республики уже 17 лет живет один в деревне. Корреспондент АСИ отправился в поездку вместе с фондом и подопечными «Дома друзей», чтобы понять, как все-таки выбрать деревню на жительство. Жителям деревень в первую очередь нужна стабильная работа, чтобы они спокойно планировали будущее, брали кредит и знали, что смогут его отдать. Дружная молодая семья из дновской деревни Искра на собственном примере доказала, что такая жизнь в разы лучше «бытовухи» в мегаполисе.
О нас, переезд из города в деревню
Я не верю, что деревню можно спасти без участия государства, по крайней мере, организовать для переселенцев рабочие места. Недавно интернет облетела новость, что лежачего больного доставили к скорой помощи в ковше трактора "Скорая" просто не смогла пробиться через сугробы и заметенную дорогу. В деревне до наших дней сохранилось около 40 домов. Российские власти удивили новостью: в районе Серпухова появится деревня, где будут селить американцев, уехавших в РФ от ЛГБТ-пропаганды в поисках традиционных ценностей.
НОВОСТИ ИЗ ДЕРЕВНИ. ИЗ ГОРОДА В ДЕРЕВНЮ 631 серия
Тот, кто уехал из деревни в города в первом поколении, тоскует по своим местам. Тот, кто уехал из деревни в города в первом поколении, тоскует по своим местам. «Назад в деревню» — тезис, когда-то озвученный Основателем ЛДПР, сегодня становится «основой фундаментальной плиты» в политике партии», — заявил лидер ЛДПР. Мегаполисы растут, деревни пустеют, и связь между ними постепенно утрачивается.
«Хотели вернуться в город». Семья уехала в деревню из двух домов, чтобы заниматься любимым делом
Деревья с дачных участков в районе деревни Тарусичи гродненец воровал с 2016 года. Вы просматриваете плейлист с канала Из Деревни В Деревню, все плейлисты можно увидеть тут. Российские власти удивили новостью: в районе Серпухова появится деревня, где будут селить американцев, уехавших в РФ от ЛГБТ-пропаганды в поисках традиционных ценностей. В течение последних лет мигранты переместились в деревню Вырубово Ленинского района Московской области, тем самым став полноценной угрозой для местных жителей. Переехав в деревню, мой муж начал создавать коровью ферму. В деревне все оказалось гораздо сложнее, чем я предполагала: с моим появлением жизнь волшебным образом не развернулась на 180 градусов.
«В Москве стало невмоготу». Три истории семей, которые уехали из города в деревню навсегда
«Назад в деревню» — тезис, когда-то озвученный Основателем ЛДПР, сегодня становится «основой фундаментальной плиты» в политике партии», — заявил лидер ЛДПР. В деревне познаёшь суть себя, становишься проще – эти моменты, навеное, главный плюс от смены места жительства. В деревню Языковку я добирался на попутках и даже с помощью МЧС. Между собой нашу деревню мы называем краем земли – настолько контрастен переход из многолюдного города с развитой инфраструктурой в место, где за деревней лес, а дальше горы, горы, горы и парочка аулов. Многие хотят переехать в деревню, но деревню убивает государство. Иван и Екатерина Вечеринские переехали в деревню в Орловскую область из города 15 лет назад.
Я уехала с детьми из Москвы в деревню и не пожалела
Идея переезда из мегаполиса в деревню назревала в головах долго и настойчиво. Глава тюменской деревни извинилась за трупы животных на затопленной свалке. Но, оказалось, в деревне хорошо развит бартерный обмен товарами и услугами. «Назад в деревню» — тезис, когда-то озвученный Основателем ЛДПР, сегодня становится «основой фундаментальной плиты» в политике партии», — заявил лидер ЛДПР. Переезд из города в деревню — опыт одной семьи.
«В Москве стало невмоготу». Три истории семей, которые уехали из города в деревню навсегда
Жизнь в городе мне нравилась, у меня было море энергии, и зачастую я не знала, куда её деть. Одевалась я ярко, любила мини, ходила только на каблуках и никогда не выходила на улицу без макияжа. Замужество и дети, безусловно, входили в мои планы, но я имела смутное представление, кто такая жена и мать, я была уверена, что всё получится само собой. Сейчас 2020 год. Я безработная. Я наслаждаюсь каждым днём и не строю грандиозных планов.
Я переехала из города в деревню. Одежду предпочитаю скромную, миди или макси, никаких каблуков и макияжа. Я счастливая жена и мама. И я точно знаю, что выйти замуж не равно стать женой. Конечно же, мой старый мир не рухнул в одночасье, а новый я не отстроила за секунду.
Но переломным моментом стал день, когда я получила предложение выйти замуж и переехать в деревню от человека, которого никогда не видела. Познакомились мы по Интернету, и у меня была его одна-единственная фотография. Подруги и коллеги крутили у виска, призывали одуматься, но я решительно положила на стол начальника заявление об увольнении.
Но за три года организм перестроился, и теперь даже зимой форточка постоянно открыта, а без свежего воздуха я чувствую себя болезненно. Психологически тоже было нелегко, подхватывает Эдуард: — В городе ты постоянно отвлекаешься на что-то. А тут пришлось посмотреть вглубь себя, разобраться в своих отношениях, научиться общаться между собой, чтобы было комфортно, бесконфликтно.
Мы как бы заново познакомились. А когда переходный период прошел, мы почувствовали, что стали настоящей семьей, где люди друг друга по-настоящему поддерживают. И потом начали получать удовольствие, потому что здесь уже все твои радости. Когда ты переехал на землю, уже никуда не хочется ехать, даже в соседний город. Приходит светлая радость от того, что ты живешь на земле — и у тебя это получается. Как результат такой трансформации в семье стали появляться детки один за одним.
Дом, хозяйство и студия После ужина мы с Эдуардом направляемся в один из соседних домов, который служит гостевым. Дом скорее напоминает музыкальный клуб: в центре комнаты недалеко от русской печи стоит ударная установка, возле нее — аккордеон и другие акустические и электронные инструменты. В углу — ноутбук и микрофон. Возле стен стоят двухэтажные деревянные кровати. Все это Эдуард смастерил сам для многочисленных друзей, которые приезжают помогать по хозяйству летом. Когда Эдуард жил еще в Солигорске, читал рэп с друзьями, группа называлась «Аристократы».
Старшие дети — шестнадцатилетний Никита и восьмилетняя Услада — уехали на школьном автобусе в Подсвилье, городской поселок, где находится единственная на сельсовет школа. Дома остаются только младшие дети: шестилетний Тимур, Эльмира четырех лет и Миша, которому только исполнилось два. Майя говорит, что все детки рождались быстро, иногда даже не успевали доехать до больницы. Услада стремительно появилась на свет дома, Тимур — в машине по дороге в роддом, а Эльмира и Миша — уже в городских роддомах. Эльмира родилась с пороком сердца и синдромом Дауна. До года она почти не развивалась — сердце не справлялось.
Первые полгода была на лекарствах. После операции на сердце состояние ребенка улучшилось и развитие возобновилось. Само слово «даун» скорее воспринималось как ругательство. В какой-то степени хорошо, что я не знала заранее о синдроме: скрининг во время беременности ничего не показал. Возможно, это был бы большой стресс, и я не знаю, как бы я себя повела. А так, прожив с ребенком и зная, что это замечательное спокойное дитя, мне уже и самой спокойно.
Через два года после Эльмиры родился Миша, у которого тоже обнаружили синдром Дауна, хотя вероятность, что у одной матери родится несколько «солнечных» детей, ничтожно мала. Можно сказать, что у таких деток отсутствует хитрость, они прямые и открытые. Меня удивляет, как семь человек уживаются в одной комнате деревенской хаты. Есть в этом и плюсы, считает Эдуард. На самом деле пространство, в котором живет семья, не ограничивается одной комнатой. А здесь двери открыл — и дети уже на улице всё познают: курочки, коровка, своя площадка.
И я спокойна — знаю, что все местные старушки за ними следят.
От раздолья захватывает дух. Цена за переправу как на автобусе — 28 рублей. А зимой? А так пешком по льду ходим… Но есть и снегоход. По два месяца. Люба молчит и улыбается.
Пятый год с мужем Алексеем и двумя детьми они живут на острове Юршинский. Я битый час пытаюсь выяснить — что два высококлассных специалиста крупной столичной компании в сфере HR забыли на этом острове? И почему остров, куда добраться — примерно как слетать в Мурманск? В ответ слышу про «поиск смыслов, обесценивание текущей жизни с ее суетой и гонкой за призрачными достижениями». В общем, садись в крапиву и медитируй. Нет уж, давайте по порядку. Я раньше много где жила — Кострома, Смоленск, несколько лет снимали квартиру в Москве.
Приехали сюда, посмотрели место и решили — если уж где-то жить в России, то — здесь. У вас еще дети… — А мы упорные. Не привыкли отступать. Я хоть и выросла в степных местах, на севере Казахстана, а муж в аграрном Белгороде, нас как-то всегда тянуло на острова. Мы даже в свадебное путешествие отправились в Новую Зеландию! От берега к дому Любы еще с километр вглубь острова. Юршинский образовался при создании Рыбинского водохранилища.
Тогда под воду ушло больше четырех тысяч квадратных километров земли. И вдруг — остров. Деревни остались с колхозных времен. Тогда на острове даже работал небольшой заводик. Теперь — дикие туристы, рыбаки на катерах и лоси, зимой переходящие по льду через Волгу… — У вас же дети, как решаете вопрос с образованием, медициной? На острове ничего нет. В детский сад мы не ходим.
Со школой думаем, что делать, или ездить, или удаленно. Раньше на Юршинском был фельдшерский пункт, а теперь даже в райцентре больница в таком состоянии, что легче самим лечиться. Они про нас знают, мы на связи. Даже если разледица, у них есть судно на воздушной подушке, они могут эвакуировать с острова. Но за пять лет у нас такого, слава Богу, не было… Вокруг — леса, которыми покрыта большая часть острова. За оградой дома они перетекают в сад, огород с грядками лука и парник с огурцами. У семейства совсем небольшой домик, в половину которого знаменитая русская печь.
Выглядит всё романтично. Особенно если об этом писать, а не жить в этом. Нам казалось, что всё под силу. Но по факту окружающая реальность взяла контроль за нами. Мы до сих пор не наладили хозяйство: не научились вовремя заготавливать дрова, строить необходимые хозблоки, сажать картошку. А здесь нужно копать грядки, качать воду из колодца, сделать летний душ, чтобы мыться не в тазике… Но все-таки сейчас огород кормит нас чуть ли не весь год, завели несушек — есть яйца, в прошлом году вырастили своих бройлеров, всю зиму ели свою курятину. Построили добротную каркасную душевую, в которой есть дровяной бойлер, насосная станция, прачечная.
Потом построили хорошую теплицу, большую мастерскую. Я научилась печь хлеб в русской печке.
Я потратил немало денег и сил на объявления, но не зря: люди приехали» На сегодняшний день Камиль Хайруллин вложил в родное село более миллиона долларов.
По главной улице Султаново прошел водопровод, но вот с газом все оказалось намного сложнее. Если повезет, проведем через год» В планах еще ремонт школы, создание детской площадки, дороги и множество других дел. Но государственной поддержки все же не хватает.
И нужно прилагать огромные усилия, чтобы этот вопрос сдвинулся с мертвой точки даже в одной деревне. Для этого мы хотим попасть в программу комплексного развития сельских территорий» Сколько частных домов строится в России Только в 2022 году в России было введено в эксплуатацию 401 500 индивидуальных жилых домов. Для сравнения: в 2019 году — 276 600, в 2020-м — 298 700, в 2021-м — 372 400.
Традиционно больше всего частных домов строится на Северном Кавказе. В Пермском крае и Тверской области, к примеру, количество частных домов выросло в 1,7 раза по сравнению с 2021 годом. Никакое это не гиблое место!
Олег и Надежда Берлизевы Деревня ФалилеевоЛенинградская область Однажды Надежда Берлизева пришла в их с мужем съемную квартиру в деревеньке Фалилеево Ленинградской области, села и заплакала. Встревоженный Олег кинулся расспрашивать, что случилось. У обоих за плечами — излишне бурная молодость.
Много лет назад они познакомились в протестантском духовном а по сути реабилитационном центре, где Олег уже успел победить свое пристрастие к алкоголю и другим веществам, а Надежда делала первые шаги на этом пути. Преодолев зависимости, уже будучи мужем и женой, решили: в городе они жить не будут. И отправились в небольшую деревню на несколько пятиэтажек и три с небольшим десятка частных домов, чтобы начать новую жизнь.
Я не знаю, как объяснить. Это что-то, что просто чувствуешь» Сразу пошли к главе местной администрации. Проведя много времени в качестве подопечных, а потом и сотрудников реабилитационного центра, они решили продолжить эту работу и на новом месте.
Если они еще и из неблагополучных семей, тем более» Молодежный клуб назвали «Крепость». В планах были развивающие игры, беседы о здоровом образе жизни, взаимопомощи, заботе друг о друге и семейных ценностях. А еще была железобетонная уверенность, что первое время в старый ДК, где Олег и Надежда планировали общаться с деревенскими подростками, никто приходить не будет.
Пришлось поделить их на группы. Уже потом кто-то признался: употребят где-то за углом — и идут к нам прикалываться. Но ничего.
Из этих 26 большинство до сих пор с нами. Не курят, не пьют, многие уже создали свои семьи. Мы живем тут уже девять лет» Олегу и Надежде удалось и найти работу в соседнем Кингисеппе.
Вот только денег она особо не приносила, поэтому в 2017 году семья решила: пришло время воплотить в жизнь давнюю мечту Олега о собственной кузнице. Вместе написали заявку на грант, получили деньги, сумели купить первоначальное оборудование, по старым, сохранившимся в Петербурге связям нашли первых заказчиков и начали вместе с ребятами из «Крепости» обковывать коттеджные поселки в Ленинградской области. А плакать из-за переезда больше как-то и не пришлось.
Место оказалось не гиблым. Сколько стоит домик в деревне Цены на частные дома сильно отличаются в зависимости от региона и множества других факторов. При этом средние показатели, предложенные сервисами по продаже недвижимости, сравнимы со стоимостью городских квартир.
Так, частный дом в 2023 году в России в среднем стоит 3,2 млн рублей. Специалисты «ЦИАН. Аналитика» приводят другие цифры.
По их данным , средняя цена дома в стране — 9,78 млн рублей. Правда, речь, скорее всего, идет о коттеджах. Меня сразу предупредили: в него нужно будет дополнительно вкладываться.
Построить дом стоит примерно столько же. При этом стоит обращать особое внимание на стройматериалы. Рано или поздно такой дом станет мусором».
По словам эксперта, если и строить себе домик в деревне, то только из дерева. Такой, даже если окажется заброшенным, хотя бы исчезнет естественным образом — сгниет и станет частью экосистемы. А вот при должном уходе он превратится в наследие и будет капитализироваться.
Через 20 лет никто не будет понимать, что с ним делать. Это очень неэкономично». Село и люди.
Непростой вопрос обиды Первое, с чем, как правило, сталкиваются люди, переезжающие из города в деревню, — непонимание, настороженность, а иногда и враждебность со стороны местного населения. Так, еще во время ремонта Анастасия Грозная и ее муж, приехавшие с Урала в Ленобласть, столкнулись с воровством: кто-то залез в дом и вытащил весь инструмент. А уже после того как семья обосновалась на новом месте и завела домашних кур, в местную администрацию посыпались жалобы на слишком громких петухов.
Пришлось даже вмешаться специальным службам и ветеринарной комиссии. Закончилось все рекомендациями по ведению личного хозяйства, так что недовольные соседи, не желая того, помогли начинающим фермерам. Надежда Артес пробивала стену непонимания с помощью тех самых субботников, на которых петербуржцы вместе с местными жителями чистили окрестные леса, а параллельно — общались друг с другом, разрушая стереотипы о «неотесанной деревенщине» и «ничего не умеющих городских».
Местные даже ставить его отказывались. Они не понимали: все же видно будет! Как так?
А потом я еще и на первом этаже, где у меня довольно большие окна, не стала вешать глухих штор. Любой, кто проходит мимо, может увидеть мою жизнь, понаблюдать за ней. Это мое осознанное решение.
Люди должны видеть разные примеры поведения. Это раздвигает рамки привычного, дает пищу для размышлений, позволяет подсмотреть какие-то новые практики» Олега и Надежду Берлизевых одно время и вовсе считали сектантами. Жители Фалилеева даже вызывали ответственные органы — проверять, чем эти «странные» люди занимаются с местными детьми.
Это не укладывалось у них в головах. Еще долгое время они думали, что мы нигде не работаем. Видимо, считали, что мы находимся на каких-то дотациях» Со временем семья Берлизевых сумела не просто изменить отношение к себе, но переломить его в корне.
Сегодня Олег — муниципальный депутат, выбранный абсолютным большинством односельчан. В его ведении — вопросы благоустройства. На первый взгляд, проблемы кроются в диаметрально противоположных картинах мира.
Деревенские жители мечтают вырваться в город и категорически не понимают приезжающих в сельскую местность горожан. Но, по словам Александра Мерзлова, ситуация еще сложнее, а корни у нее не просто психологические, а исторические: «Это непростой вопрос, в том числе связанный и с обидой. Город слишком много и долго обманывал деревню.
Вот, к примеру, президент дал поручение развивать сельский туризм, но начали развивать только агротуризм. В процесс вовлечены сельхозпроизводители, но большинство деревенских жителей с ними не связаны, а они тоже хотят принимать в этом участие. Все становится еще понятнее, когда мы смотрим на нашу историю.
У нас ведь было раскулачивание, были налоги для сельских жителей даже на деревья и кусты, было время, когда у колхозников не было паспортов — только трудовые книжки» Помимо этого, диалог между городскими и деревенскими жителями затрудняет то, что в селе народ довольно консервативный и новшеств не любит. То, что привозят с собой горожане, может показаться здесь чуждым и вызвать отторжение. И чтобы приезжему начали доверять, придется постараться.
Что такое солидарный туризм «Чаще всего речь идет о культурных, экологических, а иногда и экономических проектах», — поясняет Александр Мерзлов. И в качестве примера приводит историю восстановления колодца в деревне Кимжа Архангельской области. Идея проекта принадлежала французам.
Завязали пить, все вычистили, материалы закупили.
Новости из деревни
Стесненные условия квартиры, слякотный климат, толчея в транспорте, постоянные детские болезни — не нужно много рассказывать о неудобствах, известных среднему обитателю мегаполиса, а в особенности обремененному семьей. Подобно мальчишке, который долго тянет перед тем, как в первый раз прыгнуть с высокого берега в воду, приседает, мотает руками и потом, закрыв глаза, летит стремглав вниз, — бултых! Оказалось, не так уж плохо. Первая наша зима выдалась суровее обычного, но в доме было тепло и уютно. Детки радовались снегу и катанию на санках, я на ту пору давно перешел на удаленную работу, — публицистика, редактирование и т.
Супруга же, как молодой ученый, кандидат и доцент в перманентной беременности и отпуске по уходу, активно самообразовывалась посредством Интернета. Карьера особо не привлекала, ибо за предыдущее время я кем только не был и чем только не занимался. Интересных вещей в мире множество, организоваться — вопрос самодисциплины, а исполнять обязанности белки в офисном колесе и при этом ощущать себя нужным и занятым, на мой личный взгляд и вкус тридцатипятилетнего не-юноши с опытом, было не обязательно. Сложно было на первых порах?
Ох, сложно. Священник, у которого мы просили благословения, с сомнением посмотрел на нас: «А выдержите? За лето в деревне рубаха на теле от рабочего пота сопреет». Но мы не взялись за распашку больших территорий и первую живность приобрели уже позже.
Мы вообще не собирались перевоплощаться в крестьян, а продолжали жить вполне городскими интересами. Даже номер на машине долго не меняли, сохраняя, как знамя, гордое «78». Проблемы были, скорее, другие: психологической совместимости, разницы ритмов столицы с глубинкой. Ну, и умений и навыков тоже не хватало, понятное дело.
Тот, кто уехал из деревни в города в первом поколении, тоскует по своим местам. Навещая малую родину, он переживает прилив сил и чувство свободы, не надышится воздухом полей, сладостно вслушивается в говор местных жителей, с радостью принимаются за знакомую с детства работу. Мы же росли на асфальте, дышали бензиновыми выхлопами и, как водится, в руках молотка не держали. Деревня подобным гуманоидам не матушка, а настоящая баба-яга.
Особенно тяжело давалась монотонная работа: колка дров, прополка, вскапывание. Твое внутреннее «я» возмущается и требует креативности. Стоя на картофельнике, то и дело поглядываешь вперед и назад: а сколько же там у нас осталось и сколько сделано? Сделанное, как правило, прибавляется ме-е-дленно, остаток же упрямится и никак не хочет убывать… Но, пообвыкшись, ручной труд на земле начинаешь любить и, наоборот, к городским занятиям возвращаешься с неохотой.
Местные жители, в основном пожилые люди, встретили настороженно. Местному жителю — ему что нужно?
Квадратные метры — намерен раздать бесплатно тем, кто готов жить и трудиться в деревне. Камиль Хайруллин: «Я видел, что еще немного и наша деревня превратится из деревни просто в дачный поселок». Камиль Хайруллин в Султаново родился.
Но в 18 лет его потянуло в город. В Санкт-Петербурге он окончил университет, открыл собственное дело, сколотил состояние. А спустя 42 года неожиданно вернулся на родину.
То топор в голове, то нож в сердце. Недавно вышел тут один парень из тюрьмы - три года отсидел, а через три дня его приятель грохнул.
Я постепенно теряю ощущение реальности. Пойди в Гугле почитай. Слоняемся по темным коридорам отделения. Дореволюционное здание с кладкой из красного кирпича и белыми резными наличниками на окнах напоминает купеческий дом. От КПП на второй этаж ведет широкая деревянная лестница.
В коридоре второго этажа все время хлопают тяжелые двери - все отделение в непрерывном движении. Кабинет почти пустой. Начальник сидит за широким резным столом, аккуратно, по-школьному, сложив руки. Они немного дрожат. За его спиной суровый лик Рашида Нургалиева, на противоположной стене выцветший портрет Путина.
Вообще работа опера - это не бегать и стрелять. Главное его оружие - ручка. Нормальный опер не тот, который догонит, а тот, который не даст возможности побежать. Начальник РОВД очень компактный: маленькие руки, маленькие аккуратные пальцы. Я десять лет в уголовном розыске, из меня информация очень трудно выходит.
Вы же понимаете. Так сильно, что от нее отламывается колпачок. Знаете, тяжело работать в небольших городках. Здесь преступление может совершить твой одноклассник. И тогда приходится собираться с духом и объяснять человеку, что мы будем все решать только по закону.
Завтра будет. В коридоре нас отлавливает майор в юбке - приветливая женщина со стальным голосом. Волосы аккуратно забраны назад, челка сбита в объемный кок. Начальница участковых - бывшая учительница географии. Мы и впрямь будто на уроке в школе: вопросы начинает задавать она.
Участковых всего пять... В этот момент она чем-то напоминает доярку Бреднякову, которая никому не отдаст свое персональное проклятие: самой мало. За окном с грохотом проносится поезд. Время от времени в кабинет заглядывают другие ученики, то есть подчиненные. Ищут документы, звонят, советуются.
Мы на вызов не можем даже полноценный наряд отправить. Сегодня в кафе, например, случится пьяная драка, двадцать человек начнут стульями кидаться - а поедет туда один дежурный. И не факт, что с табельным оружием. У нас под контролем квадрат сто на сто километров, и попробуй на вызов не выехать. А бензин строго лимитирован.
Обойдя все отделение по кругу, возвращаемся на КПП. Понятых из вас сделаем заодно. В "бобике" очень тесно. Половину заднего сиденья занимает нетрезвый сонный мужчина. В зеркале заднего вида - хищный взгляд участкового.
Я все пытаюсь разглядеть скорость на спидометре, но он мертв. Стремительно пролетев огромные синие буквы "Малышевское лесничество", мы выезжаем на берег широкой тихой реки, где безмятежно пасется стадо коров. Мой сосед покидает автомобильное сиденье. Под левой лопаткой на спине открывается филигранная прорезь. Свисающие куски грязного свитера - в крови.
Оказывается, рядом со мной в машине все это время спал потерпевший. На воде мерно покачивается окровавленный полосатый матрац. Под ногами костер со следами продолжительной дегустации водки: "Зеленая марка", "Беленькая", "Журавли"... Давай по старинке, пиши: шестьсот метров от населенного пункта. Лицо у нас установлено, только найти осталось.
Пойдет по сто пятнадцатой. Ну, все посмотрели? Трясемся по пыльной дороге. Но недолго. Нет, бензин не кончился, но зато у нас спущено колесо.
Кругом лес, тишину нарушает только нервное бормотание участкового. Из багажника появляется домкрат - инструмент, который уже через несколько минут разваливается в руках полицейского. Еще пятнадцать минут, и он возвращается с маленьким домкратом, тремя кирпичами и пеньком. Вся эта конструкция загоняется под машину. Но высоты не хватает.
В отчаянии участковый хватает разломанный инструмент и со всей силой долбит песчаную дорогу. Это похоже на какой-то ритуал, призванный напитать героя новой энергией, призвать на помощь неведомые силы. И эти силы помогают. Через полчаса мы в машине. Запасных колес больше нет, потерпевший спит, бензина на донышке.
Ксения Набаткина В женской консультации очередь - около дюжины беременных ждут врача: гладят животы и смотрят по стоящему на высокой полке телевизору "Модный приговор". Прием здесь занимает всю вторую половину рабочего дня единственного в Максатихе акушера-гинеколога Натальи Беляковой. Она сгусток энергии, застать ее в рабочем кабинете практически невозможно, дежурные медсестры неизменно отвечают: - Она на операции. Машеньки, Олечки, Настеньки, кажется, никогда не кончатся. Последней на прием приходит беременная с маленьким сроком, впервые встающая на учет в женской консультации.
Белякова заполняет ее карточку: - Беременностей сколько было? По статистике, на каждые роды в Максатихе приходится 0,8 аборта, а по России в целом этот показатель больше единицы. Очень многие женщины после аборта больше не могут иметь детей. Белякова знает, о чем говорит: у нее самой нет детей. Тем не менее она всегда готова понять девушек и помочь им.
Например, пришла к ней пациентка с большим сроком, когда прерывать беременность было уже поздно. Белякова без лишнего шума договорилась с коллегами из области, чтобы та ходила в женскую консультацию и рожала в другом городе. А вернулась в Максатиху уже без ребенка. Вот вырастешь - сама поймешь. Даша Вяльцева, Наталья Боженова - Я гробы делаю, кстати, исключительно из хвойных пород, чтобы отгонять нечисть, - говорит Лев Николаевич, директор похоронного бюро "Вечность".
Вот сегодня в четыре в морг поеду: друг умер, семьдесят пять лет, ветеран труда. Лев Николаевич вообще совершенно спокойно говорит о смерти. Человеческая душа бессмертна. Когда я стал работать в похоронном бизнесе, я стал еще сильнее верить в Бога. Я принимаю на себя чужое горе и не могу оставаться равнодушным.
Атеистом в этой профессии быть невозможно. Аксинья Ремизова - Нет людей, банально совершенно, физически не хватает людей. Трагедия для села. Я сам вырос в деревне, у меня отец из Тамбовской области. Я в динамике вижу, как все становится интересней и интересней - в кавычках.
На столе Вячеслава Елиферова, главы Максатихинского района, стоит фаянсовая подставка для ручек в виде пионеров, поднявших руки в салюте. Мальчик и девочка в красных галстуках смотрят прямо на меня. Все остальные элементы декора на их фоне меркнут: и портрет Медведева, и аквариум с экзотическими рыбками, и обои в стиле деревенского рококо. Ольга Бородина Жители деревни Кострецы считают, что у них есть два священника: хороший и плохой. Настоятель Успенского храма отец Сергий покинул приход около года назад, он плохой.
А отец Валерий из Москвы полгода назад сам попросился настоятелем в эту деревню - значит, хороший. Домик "плохого священника" находится в двух шагах от храма. Я долго стучу, никто не открывает.
Я вернулась к родителям, училась на историческом факультете Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета в Москве и воспитывала сына. Родители давали мне деньги. Я практически никогда не работала.
Только до института я подрабатывала полгода в видеопрокате. Я никогда не стремилась зарабатывать. Я всегда знала, что у меня будет муж, который будет работать, а я буду заниматься детьми, потому что мне очень нравится проводить время дома. Со вторым мужем я познакомилась в 25 лет. Мы начали жить вместе через две недели после знакомства, а расписались через полтора месяца. С тех пор мы вместе уже 13 лет.
Сначала мы жили в Москве. Я заканчивала учебу, родила еще одного ребенка. После окончания университета я захотела посвятить себя семье. Через два года мы решили переехать в деревню в Тверской области. Это было обоюдное решение. Я думала: какая разница, где мне стоять за плитой — в деревне или в городе?
Единственным моим условием при переезде было то, что я хочу стиральную машинку. А для моего мужа переезд был важен: в Москве он не знал, куда себя пристроить, а деревне для него раздолье. По образованию муж ветеринар, у него есть научная степень: он закончил аспирантуру Тимирязевской академии. В деревне он хотел создать собственную ферму. Большой город vs провинция. Где легче растить детей?
Переехав в деревню, мой муж начал создавать коровью ферму. Мы купили землю и одолжили у родственников мужа деньги на покупку стада. Сначала мы купили девятерых телочек. Сейчас у них появилось потомство, поэтому всего у нас 20 голов — еще телочки и быки. Мой муж все время проводит на ферме, доит коров, ухаживает за ними и возит молоко покупателям в Тверь. Сейчас стадо подрастет, скоро начнут доиться телочки, и объем молока у нас увеличится.
Тогда мы сможем нанять работников, а у мужа освободится время.
В некогда цветущей деревне Языковка остался всего один житель. Как он живет?
| Немец Ремо Кирш строит деревню в Богородском районе 29 мая 2023 года | Нижегородская правда | Некоторые вымирающие деревни обращают на себя внимание громкими скандалами. |
| Жизнь после надежды: репортажи из российской деревни | Новости природы | Сам факт того, что в России люди едут из деревни в город на постоянное место жительства, ни у кого не вызывает ни удивления, ни сомнения. |
Деревни в глубинке России. Трактор вместо скорой. Интервью с местными жителями. Русская деревня
Раньше люди работали на зернотоке, на пилораме, ферме. Было всё. Возили продукцию в Барыш, даже в Ульяновск на ярмарку. Но потом со временем всё развалилось.
Люди начали уезжать. Больницы нет, ближайшая только в Загарино. Живу тут с самого рождения.
Я и в совхозе работал, на лошади ездил туда. Воду включал, электричеством занимался. Бывает иногда одиноко мне.
Возьмёт грусть иной раз. Велосипед запрягаешь и поехал. Был мотоцикл, но он сломался.
Такая была раньше деревня хорошая! Жалко порой до слёз! Жизнь в деревне Летом Геннадий Никифоров ездит в Загарино за хлебом на велосипеде.
Берёт 20 буханок и обратно домой. Зимой уже тяжелее. На охотничьих лыжах туда и обратно добирается.
Но ему не скучно в деревне. Есть телевизор, который показывает двадцать каналов. Три кошки, две собаки, овцы, куры.
Иногда бывают непрошеные гости — лисы. Воруют цыплят. Уже восьмерых утащили.
Волки как-то появлялись в Кузоватовском районе, но местные жители делали на них облаву. Шестерых убили. Теперь со светом нет никаких перебоев.
Смартфона у меня нет, да и интернет не нужен. Сестра, когда приезжает, на бугорок поднимается и отправляет смс. Конечно, у меня продукты все свои, пока здоровье позволяет.
Но мне говорят: доиграешься, даже скорая до тебя не доедет. В свободное время Никифоров читает газеты, как он это называет, «брехаловку читаю».
Например, в прошлом году местные рассказали, что в лесу ного мусора, который привозят из Петербурга. Администрация помогла с вывозом мусора, местный завод «Балтийский берег» снабдил сильными мужчинами и своей продукцией для ужина, а Coop Garage всех накормил. Мы боялись, что никто не захочет убирать 15-летние залежи мусора в лесу, поэтому позвали фотографа Сережу Мисенко помочь нам. Обычно он снимает моделей в студии, а нас фотографировал полуобнаженными на свалке, стоя в грязи по колено. Съемка произвела фурор, и желающих оказалось очень много — кого-то пришлось записывать в лист ожидания. В день уборки городские приехали в красивых штанах и белых кроссовках, сельские, конечно, смотрели на них скептически. Работа была суровой: например, мы находили памперсы, которым по 10 лет и кто-то уходил блевать. После была тусовка и ужин, но веселья не было, все молчали.
Я была уверена, что больше сюда никто не приедет, это провал. Но через два дня, когда все более-менее отошли, мне посыпались сообщения: что люди больше никогда не купят пластиковый пакет или что они возненавидели йогурты в баночках. У некоторых действительно поменялось мировоззрение, многие потом писали: «А давайте соберемся еще раз», кажется, что постепенно может сформироваться такая традиция, люди сами подхватят инициативу — в других городах и селах тоже. Мы планируем повторить акцию 24 августа. Я обратилась к ребятам из архитектурного бюро «Хвоя», и они нарисовали для нас эскиз беседки, администрация поможет с вывозом мусора. Еще я планирую сделать карту, чтобы люди, которые решили приехать в деревню, могли прогуляться по интересным точкам: заглянуть на ферму, в гончарную мастерскую — при чем все это настоящее, а не аттракцион для туристов. А людям в деревне интересно общаться с городскими, им нравится, что можно поговорить с кем-то незнакомым. В Пениках, кстати, абсолютно все, даже бабушки, сортируют отходы — несколько лет назад местная жительница Елена открыла станцию сортировки и отправляет мусор на переработку. Ее проект называется «Раздельный сбор Карасик». По всей деревне поставили баки, собирают пластик, стекло, металл, а для органики в каждом доме есть компостные ямы.
Они на вес золота, так как весной органика становится удобрением для грядок. Сельский лекторий Я делаю сельские лектории: договариваюсь с библиотеками и домами культуры, что буду у них проводить занятия со взрослыми и детьми на злободневные и важные темы. Начала с нашей деревни. Например, скоро к нам приедет врач, который расскажет про детскую травматологию и про то, как диагностировать инсульт. Актуальные медицинские знания в регионах не так доступны, как в городе. Недавно Общество юных архитекторов проводило мастер-класс по проектированию территорий, Илья Литвяк, открывший бистро «Футура», показывал эксперименты — жарил морковку, взрывал лапшу — бедные сотрудники библиотеки ужасно перепугались, но детям было весело. Был тренинг по скорочтению и тренировке памяти от Аси Шаталовой, надеюсь, скоро приедет кто-нибудь из известных блогеров и расскажет местным предпринимателям о том, как им продавать свою продукцию с помощью Instagram. Все спикеры работают бесплатно, многие пишут мне сами, что хотят выступить. Недавно, например, обратилась генеалог Маша Тычинина , которая научит людей изучать свои корни в архивах. Фото: seloonomoe Возрождение ягодного производства Сейчас важный для меня проект — возрождение совхоза «Плодово-ягодный», который раньше кормил ягодами весь Ленинград.
Люди здесь все еще продолжают выращивать ягоды — и они готовы делать пастилу и варенье и продавать, назвать бренд хотят «Ягодный берег». Илья из «Футуры» сделал технологические карты, чтобы варенье было одинаковым, мой молодой человек нарисовал брендинг. Сейчас мы открыли краудфандинг , чтобы купить саженцы и запустить производство. В качестве благодарности за пожертвование местные предложили обучать кузнечному делу, проводить экскурсии, рассказывать про земледелие, дарить чай из трав, которые здесь растут — идеи накидывала вся деревня.
Оказалось, что я жила 18 лет, не зная ни своего мужа, ни своих детей С младшей дочкой мы всё время вместе. Вместе встали, вместе зарядку сделали, вместе облились, пошли завтрак готовить… Взрослые всё время у неё на глазах; и, поскольку мы каждый день совершаем какие-то поступки, — получается, что мы не словами её воспитываем, а своими действиями. Она видит, как поступают родители, и потом бесполезно объяснять, что надо было делать не так.
Гости приезжали и спрашивали: «Серафима, кем ты будешь, когда вырастешь? Она собирается нарожать 6—8—11 детей. Выбрала себе корову. Я спрашиваю: «Замуж выйдешь, корову свою с собой заберешь? Я никуда не пойду, мы все вместе здесь будем жить». Мы до сих пор приноравливаемся к деревенскому быту, совершаем какие-то ошибки. Но я смотрю на местных жителей: они тоже делают ошибки, потом их исправляют.
Это, видимо, бесконечный процесс. Учимся всю жизнь. Чего не знаем — можно в Интернете посмотреть, у соседей спросить. У меня был совсем маленький опыт ведения огорода, но я освоилась. Мы с дочкой занимаемся птицей и кроликами. Коровы и свинки для нас большие, мы их побаиваемся, поэтому там мужчины хозяйничают. То, что нам по размеру, под силу и приятно, тем мы с дочкой и занимаемся.
Олег Юрьевич: — Сходство слов «крестьянин» и «христианин» наталкивает на размышления. В городе быть христианином гораздо труднее. Я своим трудом могу накормить 10 семей в городе. У нас на столе ежедневно такие продукты, которые в городе не всякий состоятельный человек может себе позволить. Колбасу, сыр, хлеб, масло, мясо такого качества в городе отыскать очень трудно. В городе быть христианином гораздо труднее Найти рынок сбыта для своей продукции бывшим городским жителям гораздо проще, чем исконно деревенским. В городе остались друзья, родственники, знакомые, которые обратят внимание на ваш переезд.
Это будет первая волна ваших покупателей. К нам приезжают знакомые, всем хочется попробовать, что мы производим. Попробовали — захотелось купить. Они рассказали своим знакомым — те тоже заинтересовались. На сегодняшний день у нас спрос превышает предложение. Все видят, что продукция без химии, без обмана — мы делаем ее для себя и готовы делиться излишками. Многие хотят переехать в деревню, но деревню убивает государство.
Механизм очень простой. Сначала закрывают детский сад. Люди с маленькими детьми вынуждены уехать — если бабушки-дедушки нет, садика нет, с кем детей оставить, когда надо идти на работу? Затем закрывают в школе старшие классы. Это еще относительно безболезненно проходит. Потом убирают с 5 по 9 классы. Еще часть народа собралась и из деревни уехала, потому что за 20—30 км никому неохота детей в школу возить.
Затем закрывают начальную школу, и из деревни уезжает вся молодежь. Вот и наступила смерть деревни. Люди готовы жить в деревне, готовы трудиться, уезжать не стремятся: кто-то работает вахтовым методом, кто-то заводит скотину, выкручиваются, как могут.
Они кардинально отличаются от городских.
В деревне нет ни баров, ни ресторанов, ни боулингов с бильярдами, ни кинотеатров, ни торговых центров, ни всего остального. Но здесь есть гораздо более интересные вещи. Это длительные пешие или конные прогулки, катание на велосипеде, купание в реке, охота, рыбалка, можно сходить в лес за грибами. Зимой можно покататься на лыжах, коньках или санях, не особо отдаляясь от дома.
В общем, гораздо здоровее и полезнее. Что касается домашнего досуга, то здесь у меня есть спутниковое телевидение и интернет. Конечно, он не такой шустрый, как в городе, но онлайн что-то посмотреть можно. Не сильно отличается от городского.
За просто так или за условную плату подкармливают то молочком, то яичками, то сальцом Дмитрийпереехал в деревню после 20 лет жизни в городе-миллионнике Теперь о минусах. В деревне нет больниц, аптек и стоматологии. За этими услугами, если что вдруг случается, приходится ездить в райцентр, благо автобус ходит каждый час, и ехать не так далеко. Также здесь нет парикмахерской, подстричься — в райцентр.
Из плюсов — есть детский сад, начальная и средняя школа. Ходить на лыжах через лес по сугробам не нужно. Что касается трудоустройства, то в этой деревне есть большое развивающееся фермерское хозяйство, которое обеспечивает работой половину жителей. Тех же, кто не работает, кормит свое подсобное хозяйство.
Если есть руки и голова, то человек живет вполне безбедно и сыто: ведь у него могут быть и куры, и гуси, и утки, коровы, козы, свиньи, а на этом — масло, молоко, яйца и все остальное. Опять же, это можно и для себя, и на продажу, и на запасы. Поэтому если человек хочет безбедно жить, то в деревне это сделать несложно, главное — трудиться, и тогда все будет. И если у такого человека спросить, где он работает, он может смело ответить: «Как где?
У себя дома». Дмитрий готовится к рыбалке. Но кушать-то мне что-то нужно? И на что кушать?
Правильно, на деньги. А где их брать? Правильно, зарабатывать. На заработки я периодически мотаюсь в тот самый город-миллионник, из которого переехал, и участвую там в качестве режиссера или еще кого в различных медиапроектах.
Возвращаюсь сюда, и где купить покушать — с этим проблем нет. Есть несколько продуктовых магазинчиков и один супермаркет крупной известной сети. Вот, собственно, и все. Но помимо этого я знаю всех соседей, как я уже говорил, а они профессиональные огородники, садоводы и хозяйственники с большой буквы.
И они меня за просто так или за условную плату подкармливают то молочком, то яичками, то сальцом, — в общем, я здесь не пропаду. Есть еще и продовольственные рынки, которые устраиваются по субботам, то есть суббота — базарный день. Пришел на базар, купил себе всего на неделю — и все, были бы деньги. Прожив 20 лет в городе и всего-навсего несколько месяцев в деревне, я, наверное, в ближайшие несколько лет, а может быть, и десятилетий останусь здесь.
Жизнь здесь как-то правдивее и проще, нет надуманных проблем и всего остального, что меня окружало, когда я жил и работал в городе. Иногда мне звонят друзья и спрашивают, как дела, все ли нормально, мило беседуем, а потом начинают жаловаться на жизнь, на проблемы на работе. Я бесцеремонно их прерываю: так, хватит, мне нужно яму выкопать, приезжай завтра, бери лопату и копай. И знаете что?
Приезжают, копают, а потом благодарят. И проблемы уже не кажутся какими-то нерешаемыми. С тех пор как я здесь поселился, понял, что физический труд — это лекарство от многих физических и моральных проблем. Люди здесь не занимаются фитнесом, не бегают, не ходят в качалки, но выглядят здорово, потому как приобретают мускулатуру, силу и выносливость работой у себя на участке.
Все просто. И они за это деньги не платят, а наоборот — даже зарабатывают и обеспечивают себя всем вкусным. В общем, физический труд — это здорово. В городе мне этого жутко не хватало.
Если вспомнить детство, то когда я приезжал сюда на каникулы, мне, конечно, здесь нравилось. Но по мере взросления, когда я, уже будучи подростком, жил в деревне и смотрел различные фильмы и сериалы, там показывали успешных молодых людей, которые живут в Москве и других мегаполисах. Мне это так нравилось, мне тоже хотелось побыстрее уехать из деревни, поступить в институт, отучиться и построить карьеру, стать успешным, гонять на машине ночью, ходить в клубы, в бары — короче, вот эта вся движуха меня очень восхищала. Что я сделал?
Я действительно переехал после школы в мегаполис, отучился, начал строить карьеру. Где-то не получалось — менял отрасли, профессии, ведь успешным сразу стать не получается, для этого нужно приложить много усилий. В конце концов у меня все получилось, но когда оно получилось — меня вновь потянуло в деревню. Не знаю даже, как это объяснить.
Ведут свой видеоблог Наталья: На мой взгляд, осознанного решения у нас не было, мы приняли его немного спонтанно, то есть мы не задумывались о том, как мы будем здесь жить, на что будем здесь жить. У нас был дом, который мы строили как дачу, который не был готов для зимнего проживания, но потом пришлось его переделать. С домом у нас был небольшой участок, и, собственно, было желание просто переехать и жить за городом, потому что в какой-то момент мы поняли, что мы — люди движения, и нам не хватает простора, какой-то активности в городе. В городе очень мало двигаешься — квартира, работа, дом.
День сурка. Здесь, можно сказать, тоже день сурка, но здесь больше движения и больше простора, взгляд не натыкается на многоэтажные постройки. Душа в какой-то момент потребовала большего простора и тишины, поэтому мы решили уехать из города в деревню. Артем: Решение принималось в прямом смысле слова спонтанно, я бы даже сказал, необдуманно.
Спустя четыре года, пошел уже пятый, можно признаться: мы вообще не задумывались о том, как мы здесь будем жить, на чем зарабатывать, и все эти проблемы приходилось решать по ходу жизни. Их было очень много. Наталья: Переехать в деревню из города было решением мужа. Я всего боюсь, мне сложно что-то менять, сложно поменять размеренный быт на что-то неизвестное.
Но так как у меня муж глава семьи, я последовала за ним, всецело доверилась его решению, и мы сюда поехали. Мне вообще переезд дался прекрасно: я сидела в декрете с маленьким ребенком, и в городе было некуда пойти погулять, — чтобы дойти до ближайшего парка, нужно перейти пять очень оживленных дорог, соответственно, подышать выхлопными газами, с маленьким ребенком в коляске — меня все это сильно раздражало. Была большая проблема, которую предстояло решить: дети учились в девятом классе, и нужно было принять решение, переводить их в другую школу или все-таки оставаться там, где мы учились. Мы приняли решение остаться в городской школе, и проблема была каждый день возить детей в школу.