Академик Самсонов написал подробнейший труд «Сталинградская битва». Дмитрий Утюжников, ветеран Великой Отечественной Войны, участник Сталинградской битвы: «Я рядовой, участвовал на всех таких позициях.
Воспоминания саткинца-участника Сталинградской битвы
Днем 14 сентября фашисты захватили Мамаев Курган. Это господствующая в центре города высота. Она возвышается над городом на 102 метра. На ее вершине были расположены огромные железобетонные водонапорные баки. До Волги врагу оставалось пройти около одного километра и фронт был бы разрезан на две части. Кроме того, удерживая курган, противник простреливал из крупнокалиберных пулеметов не только город и Волгу, но и противоположный берег на 500 метров. А Волга под Сталинградом имеет ширину около двух километров. Это осложняло переправу войск, техники, боеприпасов, продовольствия и раненых. Вот почему так велико было значение Мамаева Кургана в обороне города.
Передовые отряды переправившихся полков сходу вступили в бой. Дрались за каждый дом, каждую улицу, обеспечивая переправу всей дивизии. Наша рота пулеметчиков, взвод противотанковых ружей и ранцевых огнеметчиков погрузились на баржу и понтонный плот и в окружении разрывов снарядов и мин отчалили от берега. Взрывы снарядов и мин поднимали огромные фонтаны воды, в крошево разносили плоты… Нас качало на волнах как на гигантских качелях, того и гляди вывалишься за борт. Мы держались, как могли. Трассирующие очереди из пулеметов вычерчивали в ночи красивые разноцветные дуги, которые почему-то казались направленными в нашу сторону. Город напоминал пылающий котел. Огненным смерчем сносило дома, кварталы.
Из разбитых на той стороне баков нефть стекала в Волгу, расплываясь рукавами и огромными пятнами, горела на воде, отчего казалось, что горит сама река.
Это великое событие для народа, сравнимое с подвигом Александра Невского — Куликовской битвой. Мое отношение к этому городу особое. Волгоград — это святое. По словам ветерана, забыть события тех дней невозможно Источник: Алексей Волхонский По словам Михаила Пеймера, в Сталинградской битве он потерял множество друзей и сослуживцев.
Именно поэтому посетить зал воинской славы и возложить цветы в память о них для ветерана давно было главной мечтой. У нас было очень мало самолетов. В какой-то мере наши «Катюши» восполняли этот пробел, но несильно. Основные потери и мирного населения, и в войсках были от бомбежек, а не от наземных атак. Глядя на вечный огонь, ветеран не сдержал скупую мужскую слезу Источник: Алексей Волхонский Несмотря на солидный возраст, мужчина сохраняет бодрость духа и ясный ум.
На протяжении всей экскурсии ветеран старался идти самостоятельно.
И сегодня в музее-заповеднике "Сталинградская битва" хранится письменное свидетельство - дневник местной жительницы Анны Арацкой. Она начала вести его в 21 год. Девушка описала то, что ей пришлось перенести. С 23 августа 1942 года начались бомбардировки города.
Здания разрушены, семья Арацких, жившая недалеко от того самого дома Павлова, прячется в окопе. Ведь столько слез пролито за эти 13 дней. Накануне немцы сбрасывали зажигательные снаряды, которые попадали в соседские дворы. Получилось огненное кольцо. Дневник Анны Арацкой.
Ее тезка Арацкая беседует с самим дневником: "Милый дневник, когда же придет конец всему страданию? Теперь я вспоминаю новогодний сон. Большой белый крест - вот оно мое терпение. И гадание не блюдечке. Переживаниям нет конца.
Эх, как не хочется умирать! Живем мы сейчас в доме-общежитии, пиши на здоровье", - это заметка от 14 ноября. В высказываниях Арацкой уже нет сентябрьского ужаса. Она даже иронично обращается к дневнику "мое немое создание". Возможно, его кто-то читал?
Арацкая запомнила тихий, лунный вечер накануне. Мы все расселись около него. В тот вечер Папа был почему-то такой задумчивый, казалось, что глаза его смотрели куда-то в одну точку, на Волгу, в них даже было видно отражение "золотой" лунной дорожки на воде". А утром отец откинул крышку окопа и крикнул соседу: "Шура, выходи, все жив... Он не успел договорить.
Площадь Победы, 3 Карта всех событий В Музее Победы 1 февраля состоялась торжественная встреча ветеранов. Мероприятие прошло в преддверии 81-й годовщины победы советских войск в Сталинградской битве. Об этом «Вечерней Москве» сообщили в пресс-службе музея.
«Сопротивлялись как могли»: ветеран Сталинградской битвы рассказал о боях за город
| Воспоминания саткинца-участника Сталинградской битвы - Саткинский рабочий | Сталинградская битва в истории Великой Отечественной стоит в особом ряду. «Там был настоящий ад!» – вспоминали ветераны, участники этой битвы. |
| Сталинград. Воспоминания немцев в письмах — DRIVE2 | В Год исторической памяти – о том, как переправляли раненых по незамерзшей Волге, в воспоминаниях ветерана, санинструктора Марии Рохлиной. |
| Анатолий Мережко: я дрался за Сталинград | Уже потом, когда битва под Сталинградом закончилась, письмо немецкого офицера зачитывали на митинге. |
| «15 самолетов сбил»: ветеран войны поделился воспоминаниями о Сталинградской битве | В фондах архива хранится большое количество личных документов, воспоминаний, фотографий участников Сталинградской битвы, большая часть которых легла в основу фотодокументальной выставки «Герои Сталинграда». |
Сталинградская битва: воспоминания пензенского ветерана Владимира Керханаджева
После этого нам приказали ехать в тылы дивизии. Мне выдали справку о сдаче документов генерала и о его захоронении. Прибыв в тылы дивизии, мы доложили кому-то из офицеров и нам сказали, что нас направят учиться на сержантов. Ночью, посоветовавшись между собой, мы решили уехать в Сталинград. На рассвете на этой же машине мы приехали на переправу, я показал документы, и нас 6 человек переправили через Волгу.
Шоферу написали записку, чтобы он передал командиру роты, в ней мы написали, что пока дивизия в боях, мы будем вместе со всеми, а учиться будем после боя. Прибыв в штаб дивизии, а он располагался в районе элеватора, возле трубы через железную дорогу, под горой у реки, я сдал документы и пошел в свою роту - штаб батальона. Затем принимал участие в обороне элеватора, потом его оборону передали морякам, ходил под руководством комиссара дивизии полковника Лисичкина Е. По приказу полковника Лисичкина, через дивизионного инженера, вместе с рядовыми Звонаревым и Метелевым уворовал лодку, Звонарев был ранен, а затем, когда мы ее перегоняли по Волге от немцев, был ранен Метелев.
После этого, переоборудовав ее для перевозки раненых, я вместе с писарем батальона Дайнеко переправили на остров 20 человек раненых наших солдат и командиров, обратно привезли питание для радиостанции. После этого, при причаливании к берегу, в районе дамбы над берегом, лодку нам разбило, и мы возвратились в штаб дивизии, который располагался в штольне, возле церкви, у реки Царица. Участвовали в минировании и разминировании, а также отбивал атаки фашистов. Как-то в церкви мы варили обед из концентратов, а в это время наши «Илы» шли на бомбежку, и у одного из самолетов оторвалась авиабомба, которая попала в церковь, но не взорвалась, это было наше военное счастье.
Затем штаб дивизии перешел на берег Волги, где впадает река Царица, мы продолжали вести оборону и выполняли "работу" от стрелка до сапера, то есть делали, что прикажут. Помню, и это подтвердил при посещении его в госпитале полковник Шнайдер, НШ дивизии, что мы переправлялись на железном понтоне 28 сентября и последним, в числе других, был он. Батальон переправил 247 человек на левый берег р. Волги из состава нашей дивизии.
После переправы мы собрались на левом берегу Волги выше города Сталинграда, где 2-3 дня приводили себя и оружие в порядок, а затем был марш на ст. Ленинская, где и погрузились в эшелон и направились в г. Данилов Ярославской обл. За бой в Сталинграде я был награжден медалью "За отвагу" и "За оборону Сталинграда".
Бывший солдат-старшина 1-[й] роты саперного батальона 35-[й] гв. Следует читать — ПТР. Баранова о формировании на территории Тамбовской области 2-ой гвардейской армии «Под гвардейскими знаменами» 5 мая 1978 г. Осенью 1942 года согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования на Тамбовщине формировалась 2-я гвардейская армия - крупное оперативное объединение, предназначавшееся для решения особых боевых задач.
Ноябрь 1942 года… Под звуки оркестра уходили из города курсанты-добровольцы Тамбовского пулеметного училища, среди них рассказовцы Лев Пучков, Василий Каретников, Александр Безгин, Степан Никулин и другие отличники боевой и политической подготовки. И вот мы - бойцы 2-ой гвардейской армии. Тамбовские леса и степи превратились в огромный полигон, на котором отрабатывалось воинское мастерство будущих фронтовиков. Нам - по 18-19 лет, и поэтому мы с особым уважением смотрели на воинов-ветеранов, которые уже не раз побывали в жесточайших схватках с врагом, старались перенять их боевой опыт.
Мы учились действовать в любое время суток, в любую погоду. Особое внимание уделялось подготовке пулеметчиков, минометчиков, наводчиков орудий, стрелков из противотанковых ружей, автоматчиков. Ежедневно проводились пешие марш-броски с полной выкладкой на расстояние 15-20 километров. Учеба продолжалась 11-12 часов в сутки, почти около половины этого времени обычно отводилось на подготовку к ведению боя в ночное время.
Не знали мы, что подготовка шла в условиях, приближенных к тем, в которых нам пришлось воевать. Даже сильные снегопады и метели не могли остановить темпов подготовки. В частях велась активная политическая подготовка. В зале сидели молодые люди, одетые в форму моряков, курсантов авиационных, танковых, пехотных и других училищ.
В гвардейскую часть только что прибыло новое пополнение. На конференции горячо обсуждался вопрос о необходимости овладения боевым мастерством в кратчайший срок. Все чувствовали, что до отправления на фронт оставались считанные дни. Об этом было нетрудно догадаться по сводкам "Совинформбюро".
Положение на фронте становилось все более напряженным. Дни и ночи гремели бои между Волгой и Доном. На небольшом пространстве фашисты сосредоточили 5-ю часть всех пехотных и треть танковых сил. В направлении на Сталинград было брошено пятьдесят отборных фашистских дивизий.
Именно сюда на выручку защитникам Сталинграда хотелось попасть и нам. Здесь теперь решалась судьба Родины. И вот долгожданный час настал. В начале декабря 1942 года эшелонами мы отправлялись на фронт со станции Платоновка...
По плану фашистского командования танковые соединения должны были молниеносно форсировать реку Аксай, стремительно преодолеть обороняемый измотанным в боях небольшим количеством советских бойцов рубеж реки Мышкова и в районе Ерико-Крепинского встретиться с войсками специально созданной Паулюсом группой прорыва. Положение было как никогда опасным. Именно сюда, к берегам малоизвестной степной речушки, и подошли соединения нашей 2-ой гвардейской армии. Навстречу колючему ветру, по глубокому снегу, по сплошному бездорожью шли танки, артиллерия и пехота.
Морозные ночи сменялись слякотью дневных оттепелей. Наши валенки и шинели, промокшие за день, к вечеру промерзали, затрудняли движение. На привалах не было ни теплого крова, ни просто затишья, где было бы можно укрыться. Все окрестные села были разрушены и выжжены фашистами… Но мы упорно шли вперед, преодолевая по 40-50 километров в сутки.
Выучка, полученная гвардейцами в дни учений на тамбовской земле, теперь пригодилась. Впереди слышались глухие раскаты орудийной канонады. Над нами беспрерывно висела немецкая авиация. Приближалась линия фронта.
Как писал впоследствии фашистский фельдмаршал Манштейн, армейская группа "ГОТ" была наиболее близка к достижению поставленной перед ней цели 19 декабря 1942 года, когда расстояние до первой полосы обороны окруженной армии Паулюса сократилось до 35-40 километров. Именно в этот день немецко-фашистским войскам удалось ценой огромных потерь захватить хутор Верхне-Кумский и прорваться к реке Мышкова, но они встретили здесь стойкое сопротивление советских войск. Это были соединения 2-ой гвардейской армии, которые буквально на несколько часов упредили противника с выходом к степной речушке, вошедшей впоследствии в историю. Героическими усилиями 2-ой гвардейской армии план деблокады окруженных войск под Сталинградом со стороны Котельниково был сорван.
В 8 часов утра 24 декабря 1942 года 2-я гвардейская армия начала свое первое наступление. Противник цеплялся за каждый рубеж. Особенно отчаянно сопротивлялись фашисты в районе Верхне-Кумского и Васильевки. Дело дошло до ожесточенного рукопашного боя.
На улицах, в домах и подвалах освобожденного поселка осталось более 500 вражеских трупов, 20 врытых в землю танков и другая боевая техника. На направлении главного удара успешно вела наступление 24-я гвардейская дивизия генерала П. Кошевого, входившая в состав 2-ой гвардейской армии, в которой стойко сражались бывшие курсанты тамбовских военных училищ. Гвардейцами был захвачен хорошо укрепленный вражеский узел обороны - хутор Верхне-Кумский.
Это создало благоприятные условия для ввода в бой главных сил, которые широким потоком устремились во фланг отступающего противника. Расстояние между Сталинградским котлом и Котельниковской группировкой противника резко увеличилось. Сбитые с позиций на реке Мышкова, фашисты спешно отходили к речке Аксай. По этому поводу впоследствии в своей книге «Утерянные победы» Манштейн вынужден был, сокрушаясь, писать: «Итак, теперь и на фронте восточнее реки Дон пробил час, когда инициатива перешла в руки противника…» Даже враги наши не могли скрыть значения побед 2-ой гвардейской армии.
Итогам оборонительного сражения советских войск на рубежах реки Мышкова дал высокую и, скажем прямо, справедливую оценку немецкий военный историк Ф. Меллентин, который писал: "Не будет преувеличением сказать, что битва на берегах этой безвестной речки привела к кризису третьего рейха, положила конец надеждам Гитлера на создание империи и явилась решающим звеном в цепи событий, предопределивших поражение Германии". Утром 29 декабря после ожесточенного ночного боя гвардейцы захватили поселок Котельниково, от которого начал свой бесславный трехдневный поход к Сталинграду на выручку окруженной группировке фельдмаршал Манштейн. В боях за Котельников неприятель потерял около 3000 человек убитыми и пленными, 65 орудий и минометов, 15 самолетов, а также огромные склады с боеприпасами и продовольствием, которые предназначались для переброски под Сталинград для окруженной группировки.
Остатки танковой группы "ГОТ" под давлением соединений 2-ой гвардейской армии отходили за реку Сал. Вечером 31 декабря танковые подразделения 2-ой гвардейской армии внезапно ворвались на улицы города Тормосин. Перестала существовать еще одна группировка врага. Гвардейцы захватили огромные склады с боеприпасами, снаряжением и продовольствием.
Разгромив совместно с другими частями Котельниковскую и Тормосинскую группировки противника, гвардейцы 2-ой армии с боями продвинулись на 100-150 километров и, таким образом, полностью ликвидировали угрозу деблокады окруженной под Сталинградом группировки Паулюса. Бойцы 2-ой гвардейской армии за несколько дней пленили 16000 солдат и офицеров противника, захватили 347 орудий, 70 танков, сотни пулеметов. Пресловутый план "Зимняя гроза" окончился позорным провалом. Участник Сталинградской битвы, бывший воин 2-ой гвардейской армии, ныне лауреат Государственной премии СССР писатель Юрий Васильевич Бондарев посвятил этому историческому эпизоду яркие и правдивые страницы в своем романе.
Роман получил несколько необычное по форме название «Горячий снег». Название необычное, но удивительно меткое. Дьякова 5 октября 1992 г. На Харьковском направлении, выполняя роль пулеметчиков, вместе с товарищами нашей воинской части вели упорные бои против фашистской армии под городом Изюм.
Изюм отбросили противника. Я в этом бою был ранен 8 марта 1942 года и направлен в госпиталь, и после 6 месяцев лечения я был направлен на пересыльный пункт г. Тамбова и введен в 136-й отдельный танковый полк. Находясь на станции Рада, принимал участие в сборе средств от колхозников Тамбовской области на приобретение танков и другой военной техники.
Пробыв две недели на станции Рада, получил 40 танков, 4 бронемашины и 30 машин ЗИС-5, приобретенные на средства колхозников Тамбовской области. Это подарок колхозников. Наш 136-й танковый полк был направлен на оборону Сталинграда. Около двух месяцев вели ожесточенные бои с противником.
Зимой 1943 года после того, как наш танковый полк с другими нашими войсками и армиями, перейдя в контрнаступление, враг был разгромлен и пленен. Всего разгромлено и взято 33 фашистских дивизий с фельдмаршалом Паулюсом. За проявленную отвагу в боях с противником я был награжден медалью «За отвагу». Весной 1943 года со Сталинграда наш полк с другими воинскими частями направлен на Таганрог.
Из Таганрога мы выбили противника. Затем наш полк был направлен на Тулу - Тесницкие лагеря. С Тулы мы подвозили боеприпасы к Курской дуге. После Сталинградской битвы в нашем полку от 40 танков «Тамбовский колхозник» осталось два танка, два бронетранспортера и 5 автомашин ЗИС-5.
Два танка мы сдали в другую воинскую часть.
Они осознавали, что если примут бой - им каюк, но не дали нам спокойно пройти. Всех их в рукопашной и забили... Так что воевали мы с сильным и опытным врагом, который свою шкуру не особо жалел... Но прошло тридцать лет после Победы, пока я решился на эту поездку.
Сначала пытался найти кого-то из своего танкового батальона. Нашел двоих, один уже был фактически при смерти - фронтовые раны его доконали. Приехал ко второму в Россию, позвал с собой в Волгоград. Он ответил: "Юзеф, пойми, сердце мое уже больное, боюсь, не выдержит оно, когда все эти жуткие воспоминания нахлынут". У нас в Киеве формировали фирменные "туристические" поезда для поездок организованных групп.
Один из этих маршрутов был Киев-Волгоград. Осень уже стояла. Водят нас экскурсоводы по местам боев, а у меня каждое место связано с горькой потерей боевых друзей: там Коля сгорел, здесь Сашку подбили, а здесь Ивана осколком бомбы насмерть...
А я не прошла — 36 килограмм во мне было и рост 150 сантиметров. Маленькая, худенькая, я ничего не могу сделать за штурвалом самолета. Я, конечно, устроила рев. Сначала меня успокаивали: мол, подождите, подрастите, а потом предложили инженерный факультет — я согласилась.
Мы получили втроем студенческие билеты, но я еще полгода училась в школе. Вы известны как принципиальный сторонник возвращения названия Сталинград городу-герою на Волге. Ваше выступление накануне 70-летия триумфа Красной армии и всего советского народа многие в Колонном зале Дома Союзов встретили стоя, со слезами на глазах. Вы тогда рассказали, как лежали в 400 метрах от берега Волги со своими товарищами, прижавшись друг к другу, и мечтали о будущем, но не могли даже представить себе, что случится со страной и городом, который вы защищали. Ветераны и сейчас бьются за Сталинград? Рохлина: Есть у меня единомышленники. И среди ребят-школьников.
В Сталинграде в бывшем мужском педагогическом лицее — сейчас это следственная школа, которую со дня рождения курирует наша дивизия 95-ая гвардейская. А директором этого лицея работает наш ветеран. В этом учебном заведении хранится 105 миллионов подписей за возвращение Сталинграда со всего мира. И знаете, откуда больше всего? Из Германии. Пишут примерно так: хочу, чтобы мой внук или правнук знал, что его дедушка или прадедушка сражался не где-нибудь на задворках, а в Сталинграде. Знамя Победы над площадью павших борцов.
Не в Волгоград же они рвались. И у нас по-прежнему мало говорят о роли союзников, а она была, мягко говоря, неоднозначной. Рохлина: Это был самый больной вопрос в Сталинграде. Мы каждый день ждали, что придет политрук и объявит: союзники начали войну. Я это и американцам сказала. Мы так ждали Второй фронт. Когда появлялся политработник, мы молча впивались в него взглядом, а он машет головой — нет.
Все понятно: Второй фронт не открыли. И когда 19 ноября 1942 года в Сталинграде началась артподготовка для наступления и окружения армии Паулюса, мы обнимались и целовались. Мы праздновали победу: все, теперь мы победили. Мы ждали этого, ждали два года, 1941-й и 1942-й. Отступали и ждали, что вот-вот — не только я, но и все ветераны, — что будет переломный момент. До Сталинграда мы ждали помощь от союзников, после — нет. После не ждали, и американцы об этом знают.
Американские журналисты брали у меня интервью, я им об этом говорила. В Сталинграде, в частности, были румыны… М. Рохлина: Да, были, но, когда мы вошли в Румынию, по нам не стреляли. И мы не сделали ни одного выстрела. А вот в Чехословакии воевали до 19 мая 1945 года, после победы еще десять дней. Но воевали мы не с немцами, а с власовцами. Есть Ольшанское кладбище в Праге, там похоронены все погибшие после войны от рук власовцев.
В этой земле рядом лежат представители четырех армий России, от рядовых до генералов, — императорской, Белой, Красной и Освободительной. Также имеются могилы жертв наполеоновских сражений и Почетные могилы павших в боевых действиях во время мировых войн. Мы закончили войну в городе Рокицаны Чехословакия. Вторым секретарем горкома партии там был Йозеф Сикора. Я с ним дружу по настоящее время. В этом городе и еще одном — Добжеве — я почетный гражданин. Когда в позапрошлом году приезжал в Москву президент Чехии, был прием в чешском посольстве и три человека были награждены, в том числе я, медалью «Серебряный Орел».
Это у них довольно престижная награда. А в этом году, если бы была встреча, я бы получила какой-то чешский орден. А за что на самом деле сражались гитлеровцы? Рохлина: Когда мы вошли 12 января 1945 года в первый город в Германии я не помню его название , он горел, мы ликовали. На площади стоял и горел наш танк. Ребята катали меня на какой-то тележке вокруг него. Когда зашли в какой-то дом, поднялись на второй-третий этаж, мы остолбенели.
Что им нужно было от нашей бедной, лапотной России? Ведь до войны у нас туфель не было кожаных. Была парусиновая обувь, парусиновые баретки назывались. Мы их каждую неделю стирали, а потом намазывали зубным порошком, чтобы они белые были. Так что я не знаю, что им нужно было. Им нужно было «жизненное пространство» и наши недра. Но и нам важна эта память.
Память о геноциде. И памятник миллионам умученных в плену, в оккупации, погибших от голода и холода мирных жителей СССР. Рохлина: Добавьте туда заживо сожженных. Потому что неподалеку от Прохоровки, где состоялось знаменитое танковое сражение, была деревня Узок-Погореловка. Там в школе стоял наш госпиталь. Потом, когда по вине Н. Хрущева потерпели крах под Харьковом, немцы прорвали фронт, его пришлось срочно эвакуировать.
Там были тяжелораненые, которых нельзя было вывозить, их разобрало местное население по домам. У меня документы на руках есть. Но нашелся предатель. Когда немцы пришли туда, он доложил и показал те семьи, которые прятали бойцов. Так вот население и раненых этих, детей, стариков — всех загнали в эту школу, длинное деревянное здание из бревен. Еще из Чернавки, села тоже рядом с Прохоровной, там лагерь военнопленных был. Согнали их в эту же школу, забили окна и двери, обтрусили соломкой и сожгли из огнеметов.
Когда пытались разобрать, чтобы найти трупы, — там ничего нельзя было сделать, потому что все они были спекшимся комом.
Стояла чудесная светлая погода, жаркий день, август, ночью — сплошное зарево над Сталинградом. Вот много говорят о приказе 227, я немножко возвращусь назад, и скажу о заградотрядах. Мы их не видели. Для нас заградотрядом был горящий Сталинград или те деревни, те станицы, которые мы оставляли. И плачущие люди — вот для нас что было заградотрядом. Приказ вышел 27-28 июля, и где-то в эти же дни был зачитан нам.
Мы, курсанты, его восприняли как лекарство от постоянных отступлений. Нам надоело отходить, мы бьем немцев и вдруг отходим. Как же так? Ну приказ в конце концов ставит преграду этому, значит, наш отход прекратится. И тем не менее отходы продолжались, были разговоры о том, что приказ очень строгий, было создано большое количество заградотрядов, все это так. Но дело в том, что нужно было прекратить ту панику, которой были охвачены практически все части. Тем более не дай Бог, если они поучаствовали в Харьковской операции.
Они настолько были напуганы не только пехотой, танками, авиацией, просто при одном слове «немец»… Не только танки, не только обход, окружение, а просто «немец» — уже готовы были бежать. И приказ этот ставил все на свое место. Кстати говоря, на Сталинградском, Донском, Юго-Западном фронте было организовано несколько десятков заградотрядов. Их действия я ни разу не видел. Задержали они, эти отряды, более 130 тысяч бежавших из своих частей солдат, красноармейцев и командиров. Причем всего было расстреляно, по данным НКВД, которые были опубликованы, 1200 человек. По приговору трибунала или паникеров на поле боя — 1200 человек.
Более 130 тысяч были направлены вновь в войска. Целая армия бежала, а они были вновь возвращены. Немцы над нашими позициями бросали листовки с пропуском — нарисовано окружение, выход и написано: «Сталинские дьяволята, бейте своих командиров, сдавайтесь, не то вы будете все уничтожены». И в один из дней находились наши позиции друг от друга метров на триста. Вдруг немцы объявляют в громкоговоритель: «Смотрите, что с вами будет, если вы не сдадитесь». Смотрим, выводят на бруствер полураздетых пять человек и расстреливают на наших глазах. Ну здесь без команды мы открыли из винтовок и ПТР огонь… Я, во всяком случае, на своей родине не знаю, чтобы кто-то перешел к немцам.
Дело другое, что при отходе многие приставали к другим частям, потому что настолько плохое было управление войсками, настолько плохо был организован отход на очередные рубежи, что перемешивание частей было страшнейшее. Больше того, я скажу, что вот я, как командир роты, не имел топографической карты. Представьте себе: вести бой, не имея топографической карты, не зная, куда ты… Говорят: «Будешь отходить на восток», — и дают ориентиры. Иногда командир батальона на листике рисовал схему. С юга будет атаковать одна группа, с севера другая группа, и мы соединимся и перережем. Но, Вы знаете, ни артиллерийской подготовки, ни авиационной подготовки для обеспечения вот этой атаки 35-й дивизии и нашего курсантского полка проведено не было. Практически даже разведки как следует не было проведено.
Мы атаковали практически вслепую, перерезали коридор, понесли колоссальные потери. Но через два дня немцы подтянули дополнительные силы, отбросили нас, и это был последний, пожалуй, бой курсантского полка Орджоникидзевского военно-пехотного училища. Потом Лопатин говорит: «Довольно им воевать рядовыми, у нас не хватает командиров взводов, нужно их выводить за Волгу, выпускать и присваивать звания лейтенантов, давать им командовать взводами». Действительно за Волгу вышли из более полутора тысяч человек всего-навсего 250, курсантов из них — 120 человек, среди них Пётр Болото, который стал Героем Советского Союза. Ему присвоили звание младшего лейтенанта, а 120 курсантам — звание лейтенантов. И все они были назначены командирами взводов, командирами рот в войска 62-й армии. На этом боевые действия курсантского полка закончились.
А с Петром Болото было так. После боя мы занимали оборону в степи. И вдруг видим, движется группа из четырех человек. Рассмотрели — свои, идут с противотанковым ружьем. По нему и определили, что это свои. Выходят к нам, Пётр рассказывает: «Вот мы, четыре человека с двумя противотанковыми ружьями, практически целый день оборонялись, отразили несколько атак танков противника, до 30-ти танков нас атаковало, из них мы уничтожили 15 танков двумя противотанковыми оружиями». Мы отнеслись с полным недоверием к этому рассказу.
И я не знаю, чем-то я ему приглянулся, чем-то он мне приглянулся, я ему говорю: «Знаешь что, друг, оставайся-ка здесь». А три других его друга-товарища говорят: «А мы пойдем искать части своей дивизии». Я ему говорю, что их 33-я гвардейская дивизия практически вся погибла на восточном берегу. Три человека ушли, а он у нас остался старшиной. Подтверждением этого боя стал указ о присвоении Петру Болото, как командиру этой группы, Героя Советского Союза, а трех его товарищей наградили орденами… После выпуска училища нас вначале зачислили в резерв армии, а затем распределили группами по отделам штаба. И я попал офицером связи в оперативный отдел. Вот Крылов так пишет об этом: «Передо мной в один из трудных октябрьских дней — старший лейтенант Анатолий Мережко.
Небольшого роста, худенький, так предстал передо мной. Худенький, с медалью «За отвагу» на пропотевшей, пропыленной гимнастерке. Медаль он заслужил в боях у Дона, командуя пулеметной ротой курсантского полка. А в штаб армии был взят совсем недавно и мне докладывал, впервые, не помню, на какой участок обороны, в какую дивизию он посылался. Запомнилось, однако, с какой уверенностью излагал он установленные им факты, детали обстановки, чувствовалось, что за точность своего доклада 20-летний лейтенант готов отвечать головой. А чего стоило в тот день подробно выяснить положение дел на многих участках фронта, да и донести добытые сведения до КП армии, — я знал. И как-то сразу поверилось в нового, самого молодого работника оперативного отдела.
И он стал под стать другим, уже испытанным офицерам. Не время было давать волю чувствам. Я не обнял и не расцеловал этого отважного парня, просто пожал ему руку, налил немного водки с припрятанной для особых случаев бутылки, дал бутерброд из своего завтрака и сказал: "Подкрепись вот, разрешаю два часа поспать, скоро потребуешься опять"». Вот так знакомство у меня произошло с Крыловым. Уже за Доном я заслужил медаль «За отвагу». А позже получил за Сталинград и орден Красной звезды. На левый берег Волги где-то мы переправились 8-10 сентября.
А вернулись обратно в октябре. В начале месяца, когда немцы перенесли главный удар с центральной части города, где положение спасла 13-я гвардейская дивизия. Получив хороший отпор, немцы перенесли свой главный удар на северные скаты Мамаева кургана и на заводскую часть города. Но с севера СТЗ был блокирован 14-м танковым корпусом, и он отрезал от армии группу Горохова у Спартановки. И он пытался взять тракторный завод ударом с севера. На южных берегах реки Мечётки стояла наша оборона: учебный танковый батальон, который на тракторном заводе формировался, рабочие истребительные батальоны, полк десятой дивизии НКВД — они обороняли северную часть тракторного завода. Мне досталось направление в основном на тракторный завод.
Много раз довелось встречаться с такими прославленными командирами — Жолудевым, Гурьевым, Гуртьевым. Особенно мне запомнился очень смелый и скромный человек Смехотворов, командир 193-й дивизии, которая состояла из моряков-североморцев и какого-то курсантского училища. Эта дивизия очень стойко дралась на заводах, отстаивала заводы, и она практически была отрезанным соседом от острова Людникова. Окружил слева, справа и с фронта, а сзади была Волга. И вот дивизия после бомбежек, после боев, всего было 500 человек, занимала по фронту 500 метров и в глубину 700 метров. Были случаи, когда отдельные автоматчики прорывались в центр обороны этой дивизии, этого плацдарма, выходили к дому, где находился командный пункт Людникова. Людников пробыл в обороне 100 суток, и так немцы и не смогли до конца капитуляции плацдарм этот ликвидировать.
Это особая аура. Во-первых, сам командующий Чуйков — смелый человек, грамотный человек. Человек, не придерживающийся буквы устава, а все время мыслящий и ищущий новых форм ведения боевых действий. Под стать ему был член Военного Совета Гуров. Спокойный, выдержанный, кстати говоря, после окружения под Харьковом он был понижен в должности. Там был членом Военного Совета фронта, а здесь стал членом Военного Совета армии. И еще более спокойный был Крылов, начальник штаба.
Это герой Одессы, герой Севастополя и герой Сталинграда. Вот эта троица воодушевляла, то есть обозначала собой такую монолитную уверенность в победе, их уверенность передавалась командирам дивизии, и все видели, что буквально в боевых порядках находится Военный Совет. Чуйков не уходит на левый берег Волги — не уходили и командиры дивизий. Командный пункт Чуйкова в 1200, иногда 800 метрах от переднего края. В то время, когда Паулюс его командующим армией называли, но у него практически фронт под командованием находился сидел в станице Голубинской, в 120 километрах от Сталинграда. Все командиры дивизий немецких находились в 20-25 километрах от Сталинграда. А Чуйков — в самой гуще этого боя.
Это во-первых. Во-вторых у всех накопилась не только ненависть, а такая злость. Начиная от рядового и кончая командиром любого ранга, такая злость: «До каких же пор нас будут бить? Почему мы не можем дать сдачи? Самопожертвование, может быть, не совсем правильно. Но дело в том, что шли на любой риск, но только любыми силами и средствами остановить немцев. Анатолий Мережко крайний справа вместе со своим начальником Василием Чуйковым второй слева В армии независимо от политических органов прошла волна комсомольских собраний, в результате которых принимались решения, что для комсомольца единственным оправданием оставления оборонительной позиции будет являться смерть.
Поэтому все стояли, что называется, насмерть. И вот дом Павлова. Ведь он оборонялся 58 дней небольшой группой. Там захватили его три человека во главе с Павловым, а потом пришел лейтенант Афанасьев со своим взводом, там укрепились. Ну во всяком случае где-то два взвода обороняли этот дом 58 дней. Потому что смерть ежесекундно тебя подстерегала. Ну, представьте себе, что такое три тысячи самолетовылетов на заводскую часть?
Три тысячи самолетовылетов на ограниченное по глубине пространство. Представьте себе взрыв тонной бомбы. Разлетались цеха в разные стороны, стены рушились, заводские трубы рушились. Кстати говоря, на заводе «Баррикады» было 13 труб, к концу боев осталась всего одна труба. Ну там сидел наш наблюдатель, который корректировал огонь артиллерии. Вот это аура — во что бы то ни стало отстоять. Приказ нарисовал ужасающую картину, в которой оказалась наша армия, наша Родина и наш народ.
И там, Вы знаете, сам подвиг не считался за подвиг, это считалась обычная рядовая работа. Если солдат, обороняя дом, оставался один, но у него был пулемет, противотанковое ружье, винтовка, он бегал от одного вида вооружения к другому, стрелял, оборонял этот дом один. Вся, Вы понимаете, вся тактика Чуйкова свелась к ведению ближнего боя. Если немцы нас гнали в степи своей волной танков, нависшей над головами авиацией и пехотой. Буквально как морская волна: она, натыкаясь на молы, сразу утихомиривается. Так и здесь получалось: когда они вошли в развалины города, то они начали бояться. Немец привык воевать, чтоб у него слева, справа был обеспечен фланг, а тактика, которую насаждал Чуйков и которая привилась в армии, — штурмовая группа.
В ее состав входила штурмовая подгруппа — это несколько человек, вооруженных легким оружием, в основном гранатами, автоматами, ножами, саперными лопатами; подгруппа закрепления, которая врывалась в объект. Она более многочисленная и имела тяжелое вооружение — станковые пулеметы, ручные пулеметы, противотанковые ружья, а иногда даже орудие. Третья подгруппа — обеспечения, которая обычно состояла из артиллеристов, химиков-огнемечиков, которые обеспечивали фланги, чтобы эту штурмовую группу немцы не контратаковали с флангов.
Воспоминания участника операции «Уран». К 80-летию контрнаступления Красной армии под Сталинградом
Все бегают, мечутся. Забегаем в дом, хватаем то, что попадает под руку, и бежим к убежищу, под землю. После очередного обстрела наше убежище и дом обрушились. Мы с бабушкой оказались засыпанными землей. Я помню, как мы убегали, как в людей стреляли, как в зайцев. Не дай Бог пережить такое. Ветераны до сих плачут и пугаются, когда слышат громкие звуки и хлопки в городе.
В дом, в котором жила она с мамой и бабушкой, попала бомба. В поисках жилья они втроем оказались в подвале Центрального универмага вместе с другими жителями города. Немцы выгнали их, чтобы устроить в подвале штаб Паулюса. Мама помнит, как горел город, и до сих пор плачет, когда слышит тренировочные сигналы ГО.
Там на южном фронте был», — сказал ветеран. По словам ветерана, всё, чего хотелось в то время, — это остаться в живых. Больше не надо ничего. Только жить. Мы молодежь была.
По сути дети. Что мы знали в то время? Что такое война? Нечему было радоваться. Походил, пожалуйста, под Харьков, потом в Сталинград, из Сталинграда назад. Вспоминать даже не хочется», — рассказал Ермишкин.
Из-за постоянных бомбежек люди жили в подвалах. Белла Макарова в 1943 была маленькой девочкой. Она хорошо помнит, как фашисты били по городу, горели нефтяные баки, от дыма днем было темно, как ночью. Видела, как снарядами уничтожили роддом, и младенцы лежали на бетонном полу. Они плачут, кричат. Вот такое вспоминать тяжело», — поделилась жительница Сталинграда Белла Макарова. Те, кто смог вырваться из города, уже под Сталинградом помогали осажденному городу. Работала в депо: по железной дороге увозили раненых в тыл, а в город везли боеприпасы. Враг бомбит, разобьет все, а состав идет с вооружением, а мы, девчонки, и еще несколько мальчишек вот это таскали.
В прошлой статье мы рассказывали о материально-технической помощи ленинградцев в восстановлении пострадавшего в ходе ожесточенных боев Сталинграда на основе делопроизводственных документов Ленинградских областного и городского комитетов ВКП б : Ленинградцы в движении «Помощь Сталинграду». Центром внимания являются воспоминания участника Великой Отечественной войны, в частности сражения на Волге в июле 1942 — феврале 1943 гг. Его воспоминания поступили на хранение в архив в 1975 г. Предвоенная биография П. Рождественского насыщена событиями. Он родился 14 февраля 1907 г. Кокоревка Орловской губернии в семье служащего, принадлежавшего к сословию почетных потомственных граждан. После смерти отца в 1910 г. Трубчевск Брянского уезда Орловской губернии. В 1924 г. Рождественский был направлен учиться в Воронежский государственный университет на педагогический факультет. Параллельно с учебой он работал несколько месяцев агентом по распространению изданий организации «Международная рабочая помощь», затем — кочегаром-истопником при общежитии Воронежского университета [1]. В 1925 г. Рождественский перевелся в Ленинградский педагогический университет им. Герцена на общественно-экономическое отделение. Готовясь стать учителем, из-за тяжелого материального положения студент периодически подрабатывал. На втором курсе университета по причине систематического недоедания он заболел цингой и вынужден был лечь в больницу. На третьем курсе Павел получил государственную стипендию, что позволило ему полностью сосредоточиться на учебе [2]. В 1928 г. С 1929 г. Ушинского, одновременно работал ассистентом на кафедре диалектического материализма Ленинградского государственного университета [3]. В ноябре 1929 — августе 1930 гг. Рождественский проходил военную службу в 11-ом артиллерийском полку в Ленинграде. Павел Иванович писал в своей автобиографии: «В Красную Армию пошел по личному желанию, хотя мог иметь отсрочку как преподаватель Лен. После армии, получив звание младшего лейтенанта, П. Рождественский работал преподавателем исторического и диалектического материализма, а также истории философии в Ленинградском педагогическом институте им. Здесь же Павел Иванович некоторое время заведовал кафедрой философии, исполнял обязанности декана и заместителя директора по учебной части на историческом факультете. Кроме того, он читал отдельные курсы в Ленинградском государственном университете. В 1933—1936 гг. В 1938 г.
Ветераны ВОВ поделились воспоминаниями о Сталинградской битве
Новости сельского поселения Февральский свет Победы: Сталинградская битва. «Ридус»: Через год мы будем праздновать всем эпидемиям назло 80-летие Сталинградской битвы. Вы известны как принципиальный сторонник возвращения названия Сталинград городу-герою на Волге. Одним из решающих сражений в мировой военной истории стала Сталинградская битва. Воспоминания ветерана обрывочны.
Воспоминания участника операции «Уран». К 80-летию контрнаступления Красной армии под Сталинградом
| Ему было 8 лет, когда началась Сталинградская битва. Воспоминания очевидца. | Борис Михайлович Гаврилов был ребёнком, когда началась Сталинградская битва. |
| Сталинградская битва: воспоминания пензенского ветерана Владимира Керханаджева | ГТРК «Пенза» | На 103 году жизни в Уссурийске умер участник Сталинградской битвы. |
| 5 героев Сталинградской битвы, которые вышли из нее живыми | Героями их признали уже после Сталинградской битвы. После войны все суда, проходившие мимо Сталинграда, а потом Волгограда, отдавали дань погибшим капитанам. |
«Сталинград. 1942–1943»: Главархив представил книгу к 80-летию окончания Сталинградской битвы
Ветеран Сталинградской битвы, 100-летний Александр Ермишкин, который на фронте был связистом, 1 февраля рассказал «Известиям» про свою службу, о том, как побывал в других странах и как прошла битва под Сталинградом. В. Баранов, кандидат исторических наук, участник Сталинградской битвы. Слева направо: легендарные герои Сталинградской битвы Герой Советского Союза Я.Ф. Павлов, генерал-полковник А.И. Родимцев, маршал Советского Союза В.И. Чуйков и главный скульптор мемориала на Мамаевом кургане Е.В. Вучетич. Разрушенный дом Павлова в Сталинграде, в котором во время Сталинградской битвы держала оборону группа советских бойцов. В Год исторической памяти – о том, как переправляли раненых по незамерзшей Волге, в воспоминаниях ветерана, санинструктора Марии Рохлиной. Текст научной работы на тему «Воспоминания участников и современников события как источник по истории Сталинградской битвы».
Отделение Российского исторического общества в Ульяновской области
Участники мероприятия познакомились с героями Сталинградской битвы и их подвигами. Возможно, рассказы ветеранов-участников Сталинградской битвы о своей войне прольют немного света. Шестнадцать гвардейцев показали всем нам, участникам битвы под Сталинградом, что значит презирать смерть ради победы над врагом, что значит быть честным гражданином Советской страны. Воспоминания Лилии Галимовой, ветерана Великой Отечественной войны. Текст научной работы на тему «Воспоминания участников и современников события как источник по истории Сталинградской битвы».
Память об участниках Сталинградской битвы
| Воспоминания саткинца-участника Сталинградской битвы - Саткинский рабочий | Воспоминания ветеранов. |
| На 103 году жизни в Уссурийске умер участник Сталинградской битвы | 101-летняя ветеран Сталинградской битвы рассказала о спасении солдат. |
Сталинградская битва в воспоминаниях участников
Ольга МАРЧЕНКО, дочь участника Сталинградской битвы Михаила Евгеньевича Чуклина. В. Баранов, кандидат исторических наук, участник Сталинградской битвы. Василий Демьянович — ветеран Великой Отечественной войны, участник Сталинградской битвы, старейший житель Нижнетёплого и, вероятно, всей республики, ему исполнилось 100 лет. участниках Сталинградской битвы. В память о Сталинградской битве в Новоромановской сельской библиотеке прошел час памяти «Не уйдет из памяти Война». На мероприятии библиотекарь рассказала ребятам о знаменитой битве за освобождение Сталинграда. Началось Сталинградское сражение.