театрам атомных городов Программа «Интеграция». Музыка. Новости и СМИ. Обучение. «Левша» в Театре наций — это повесть Лескова в новой форме, но с неизменным содержанием: спектакль о природе русского человека. Кадровый состав «Левши» – визитка Театра Наций, работающего как репертуарный театр без постоянной труппы; театр, привлекающий самые востребованные, пребывающие в тренде творческие силы. «Клуб 418» закрыл свой сезон премьерой нового спектакля Максима Диденко «Левша» в Театре наций, поставленного по одноименному произведению Николая Лескова.
Левша театр наций
Музыка. Новости и СМИ. Обучение. Понравилась роль Левши и игра актёра. В эту роль было введено многое, чего нет у Лескова, но оно вписалось очень органично, помогло раскрыть образ. Идею поставить “Левшу” Максиму Диденко предложил худрук Театра Наций Евгений Миронов. Фото: пресс-служба Театра Наций/Ира Полярная.
Максим Диденко: «Левша умер не от алкоголизма. Он умер от того, что был никому не нужен»
впервые будет показан спектакль "Левша" по повести Николая Лескова "Сказ о тульском косом левше и о стальной блохе" в постановке режиссера Максима Диденко. Фото: Ира Полярная/пресс-служба Театра наций. Левша театр наций актеры. «Левша» в Театре наций — это повесть Лескова в новой форме, но с неизменным содержанием: спектакль о природе русского человека. Спектакль Левша, Московского Государственного театра Наций, онлайн продажа билетов на постановку с бесплатной доставкой по Москве.
Максим Диденко: «Левша умер не от алкоголизма. Он умер от того, что был никому не нужен»
Мы встретились, я предложил ей Блоху, а она взяла и согласилась. И нам прекрасно работалось вместе, что называется «душа в душу», потому что она с одной стороны замечательный, открытый человек, а с другой — работящий и храбрый артист. Потом начал искать Левшу и предложил его Стычкину, с которым мне очень полюбилось работать на «Норме». Пьесы как таковой тогда еще не было, был только комикс, который я ему показал, и он сразу согласился. И потом довольно серьезно влиял на процесс создания, мы практически вместе сочиняли этот спектакль.
Кстати, у Жени тоже есть балетный бэкграунд — и мама, и тетя, и бабушка работали в Большом. Так что для него с экзистенциальной точки зрения эта работа стала такой кармической акцией. Да, всегда. Конечно, какие-то очертания спектакля в голове у меня есть, но во время взаимодействия с артистами рождаются куда более прикольные вещи.
Без них никуда, тем более «Левшу» мы репетировали в маленькой комнате, без горы — на репетиционной базе Татра наций в здании бывшего Московского института акушерства. Для работы там мы напечатали гору на 3D-принтере и она была размером с мою шляпу. Существовать в настолько воображаемом мире крайне интересно, но очень сложно. В итоге когда мы оказались на большой сцене, где гора размером с трехэтажный дом, весь спектакль пришлось радикально переделать дней за десять.
Которая хоть и поролоновая, но все равно подпадает «под закон».
Интересно все же, почему простодушный, неграмотный, косой на один глаз, пьяненький лесковский левша-трикстер вновь вызван из полузабвенья, чтобы найти ответы на вопрос, кто мы такие и почему так живем. Режиссер Александр Пономарев принял вызов Евгения Замятина и по-своему ответил на его «опыт воссоздания русской народной комедии».
И дело тут не только в намерениях режиссера, а в самой пьесе, резко непохожей на повесть Лескова. Фото В. Луповского Выбор пьесы и режиссера, думаю, был неслучаен.
С одной стороны, сказочная «Блоха» легче вписывается в детский репертуар, чем, например, «Гамлет», первый и самый легендарный спектакль МХАТ-2, сыгранный в этих стенах. Разудалая, искрящаяся бодрым «народным» весельем «Блоха», поставленная Алексеем Диким прямо вслед за шекспировской трагедией, послужила ей идейно-выдержанным противовесом и хорошим щитом подозрительному театру еще на целое десятилетие. Автор антиутопии «Мы» 1920 , показавший в ней подчинение тоталитарной силе, написал «Блоху» под впечатлением «машинизированной Англии» и как будто экспериментировал с теми же темами, которые его волновали в знаменитой антиутопии.
Из лесковского сказа последовательно он удалял «минор» и осваивал «мажор», используя достижения модернистского театра с его интересом к стилизациям и реконструкциям, к балаганам и скоморохам. Начиная расчищать пространство для пьесы, сокращая персонажей, он радостно придумывает трех скоморохов, уподобляя их вахтанговским маскам Панталоне, Тарталье и Бригелле. Они играют старуху и иностранца из скоморошьего представления, фрейлину Малафевну и тульскую Машку, аглицкую девку Мерю и хитрого аптекаря.
Дикий с ужасом и восхищением следил за тем, как убывает из пьесы лесковское, как выветривается «судьба русского гения», гибнущего в больнице или тюрьме, и как его «душа улетает голубем ввысь». При таком подходе, пожалуй, не вышло бы стать противовесом Гамлету Михаила Чехова с его оголенными нервами и необходимостью связать распавшуюся связь времен, принятой как Крест и Жертва. Спектакль не просто любили — воспринимали как общую исповедь поколения и страшный отчет о пережитом.
И многие плакали. Григорьев и А. Гальченко в спектакле «Блоха».
Луповского Замятин работал прямо поверх этого несказанного успеха и этих слез. Нелепый, жертвенный и во многом крестный путь леворукого мастерового, закончившего жизнь «подзаборной смертью» и шептавшего напоследок, чтобы государю передали секрет чистки ружей, почерпнутый им в Англии передали, но не откликнулся государь — и Крымскую войну проиграли так же нелепо, как и его, Левши, жизнь , растворялся совсем в иной тональности балагана и… спасал театр. Он же послужил, увы, разделению труппы, склоке, вылившейся на страницы газет и журналов, и уходу тех, кто был недоволен мистическим уклоном Чехова.
Но спектакль продолжал жить и спасать… «Блоха». Луповского Александр Пономарев для этой истории тоже оказался неслучайным. Крученых, «Таню» А.
Арбузова, «Снегурочку»… И что бы он ни делал, печать глубокого исследования-диалога с исчезнувшим, стертым или затертым текстом, восстановления его очертаний и контекстов — не реконструкции, но именно воскрешения — была его фирменным знаком и, если угодно, этическим жестом.
В спектакле по повести Николая Лескова «Левша» он решил покопаться в природе русского бессознательного — той «подземной иррациональной силе», которая на протяжении всей истории управляла жизнью России. Мы вместе с художником Машей Трегубовой долго думали и создали на сцене некую нейронную сеть, где любой элемент может вызвать самые непредсказуемые последствия, — говорит Максим Диденко. И между всем этим должна возникнуть настоящая полифония». Подобно уникальным словечкам Лескова — нимфозория, мелкоскоп, клеветон, Твердиземное море — в спектакле Диденко возникают странные сложносочиненные термины и персонажи, каждый из которых, как и сам Левша в оригинальной повести, может повлиять на дела целого государства. К примеру, деревенские мужики, танцующие «пластическую кулебяку» на тему японских хокку.
Дианы Вишневой не было и я не видела нигде рекламу с ней. Евгения Стычкина тоже не было. Думаю моя оценка постановки была бы выше если бы я увидела спектакль с Евгением Стычкиным в роли Левши. Фонограмма звучит одновременно с живым оркестром: я сидела со стороны скрипачей и альтиста.
Спектакль «Левша»
Немировича-Данченко Ксения Шевцова. Этот материал мне предложил художественный руководитель Театра наций Евгений Миронов. Я тогда некоторое время жил в Лондоне, и сопоставление англосаксонского и русского менталитетов заставило меня по-другому взглянуть на известную с детства историю Левши. Вместе с художником Марией Трегубовой мы создали на сцене некую нейронную сеть, где любой элемент может вызвать самые непредсказуемые последствия.
Его сатирический образ мышления и острый взгляд на действительность должны отлично дополнить яркий язык Лескова, чей оригинальный текст мы решили дать в виде подписей к картинкам на экране», — рассказывает режиссер. Создатели отмечают, что в оригинальный текст классика будут вплетены современные реалии. А исполнительница роли Блохи, прима-балерина Диана Вишнева добавляет, что сильна в спектакле и «русскость».
Главным элементом оформления сцены станет огромная гора земли русской , которую изготовили в специальных цехах для монументальной сценографии. Наша первая репетиция началась с того, что на сцену внесли машину, которая делает сахарную вату. Из этой ваты мы мастерили накрученные парики. И чтобы понять, как материал будет вести себя в условиях повышенной влажности, мы в этой вате на головах ходили по улице возле Театра Наций и проверяли ее на прочность. Такой исследовательский размах и дотошное отношение к деталям и стало камертоном нашей дальнейшей работы.
И с этой точки зрения он — типичный представитель меньшинства. Человек, которому предлагается драматический выбор: быть меньшинством или никем. Левша даже меньшинство меньшинства — самого редкого и недооцененного. Это то меньшинство, которое ещё не успело о себе заявить и на всех обидеться и за которое никто не думает заступаться. Другое дело Блоха: с одной стороны, она — искусительница, но в то же время — образ души, которой надели подковы, пригвоздили к земле. И она перестала танцевать». Идея пригласить для участия в спектакле балерину Диану Вишнёву принадлежит художественному руководителю Театра Наций Евгению Миронову. Для Вишнёвой роль Блохи — продолжение линии, начатой в 2007 году авангардным спектаклем режиссёра Андрея Могучего «Silenzio. Диана Вишнёва», в котором Диана была главной героиней и танцовщицей.
Стычкин сыграет Левшу в спектакле Театра Наций по повести Николая Лескова
Жениться можно не только на бабах, а на всём, что полюбится. Левше нравится, как с ним все учтивы, называют "дорогой сэр". В России ко мне так вежливо только в "Теремке" обращаются. Заканчивается театр английского абсурда печальной песней блохи, которая больше не выглядит изящной куколкой в кружевах и панталончиках. Теперь это замученная жизнью тульская баба в фуфайке и валенках. Больше не до танцев, теперь только протяжное пение русской народной песни о горе-горюшке "Разлилась речка быстрая". А Левша, как и положено, умирает.
Лесков на месте Несмотря на режиссерские вкрапления, вся авторская канва в спектакле сохранена. Более того, проблемы, о которых рассказывает писатель Николай Лесков, режиссер Максим Диденко возводит в степень и буквально о них кричит. У Лескова блохе сломали механизм, с помощью которого она танцевала. У Диденко ей жизнь сломали. Эта полная тоски песня. У Лескова иностранцы просто чуждые и непонятные.
Диденко доводит это до абсурда, зло высмеивая Запад - и уродливыми образами иностранцев, и в ироничных монологах Левши. Нам нельзя в Европу, нам там плохо. Поэтому нас туда надолго не пускают. Раньше хоть на полгода, а теперь и вовсе на три месяца. У Лескова Левша спивается и умирает, окруженный толпой равнодушных людей. Диденко предваряет это размышлениями вслух.
Тонкими, горько смешными. Как нам пить бросить? Всё Господь дал человеку - и душу, и ум, и глаза. А он это всё залил. Равнодушных лесковских правителей Диденко приумножил - никто от Николая Павловича до Михаила Сергеевича не удосужился поинтересоваться, а что там вообще за блоха? Что за ней?
Какие люди? И как следствие - еще одна проблема, тяжелая жизнь простого человека.
По слаженности и отточенности действий он из тех, кто обнажает музыкальность структуры спектакля. Не изменился и «народ», воплощенный в фигуре гениального, но не признанного мастера Левши.
Евгений Стычкин уже работавший с Максимом Диденко в спектакле «Норма» в Театре на Бронной — не только простодушный и искренний во всех проявлениях «рубаха парень», но и, что называется, «человек от театра»: он вскрывает магию театра, вынимает ее наружу. Начинает с того, что еще до начала спектакля при зрителях, которые только заходят в зал, устанавливает софиты и, перемещаясь со сцены на верхние ярусы театра, попутно рассказывает о семье, о мире для правшей и о том, как получил взбучку от отца, потому что писал левой рукой, обращается к балерине как к артистке, исполняющей в данный момент роль, и вообще делится впечатлениями о работе в театре. Однако вот он надевает «крестьянский» парик соломенного цвета, и действие переносится в середину XIX века. Здесь вообще эпохи между собой переплетаются, пространство-время скручивается и вздыбливается в монументальную семиметровую гору — земли русской.
Костюмы и сценографию для спектакля разрабатывала художница Мария Трегубова — идея, как кажется, состояла в том, что всю русскую бесприютность и неизбывную национальную хтонь можно увидеть через такой огромный сначала черный, похожий то ли на неприступную скалу, то ли свалку, а потом покрытый зеленой травой холм, на вершине которого возвышается императорский трон гора, правда, поглотит и его, и императора. У ее подножия неприкаянной кучкой бандитов шатаются русские мужики, где-то в глухой провинции ограбившие казака Платова, один за одним будут спускаться вниз и падать в люк «преисподней» российские правители: Ленин, Сталин, Раиса Максимовна и Горбачев его в последний момент отведут в сторону «за кулисы» истории, еще не время. В финале, как в одеяло, в землю завернется Левша — он найдет покой под крестом прямо под покровом родной земли. Нельзя не оценить и не восхититься многозначительностью и глубиной метафоры.
Россия — это такая гора, где всегда кто-то выше, кто-то ниже, это и Голгофа — вершина страданий, и, как в любой горной местности, воздух здесь разрежен, поэтому дышать довольно трудно. Эта гора исчезает, закрывается белой стеной — например, в сценах путешествий в Европу. Первый раз поездку за границу, в Англию, предпринимает Александр I, когда и покупает блоху, а англичане пытаются поразить его разными «хитростями».
Это не просто театральное представление, а настоящее исследование русской хтони, той «подземной иррациональной силы», которая формировала жизнь России на протяжении всей ее истории. Режиссер и художник Маша Трегубова создали на сцене уникальную нейронную сеть, где любой элемент может вызвать непредсказуемые последствия. В спектакле можно услышать интересные монологи для главного героя Левши, написанные драматургом Валерием Печейкиным, а текст повести Лескова представлен в виде подписей к картинкам на экране.
Причудливый антураж контрастно подчеркивает все то простое, живое, вечное, что есть в этой истории. Фон оттеняет чистоту и широту души человеческой, доблесть, доброту и могучий характер героев. Левша здесь — простодушный гений, преданный Отечеству. Человек с золотыми руками и золотым сердцем. Тонкий юмор сочетается с дымкой светлой грусти.
Фантастическое рифмуется с приметами сегодняшней реальности.
Мегаполис Зеро
И без «мелкоскопа» нетрудно рассмотреть в работе Диденко внутритеатральную игру — отсылки к другим спектаклям Театра Наций, «Му-Му» , «Красное колесо» , «Сказка про последнего ангела» , «Горбачёв» , но об этом я уже писал в другом тексте про «Левшу». Всем, кроме ныне здравствующего первого и последнего президента СССР, одна дорога — в люк. Но и в зал национальной славы — как бы потешно каждый ни выглядел. Всё это очень похоже на бредовый музей, созданный Кареном Шахназаровым в перестроечном шедевре «Город Зеро» : в 1988-м он воспринимался полным абсурдистским гротеском, сегодня стал реальностью, которую Диденко своей данс-фантасмагорией практически документирует. В том музее на равных чествовали революционеров и агентов охранки, Махно и Ягоду, первых исполнителей рок-н-ролла в советском городе Зеро и винтивших их комсомольских активистов попутно без стеснения записав в герои России и троянского царя Дардана, и римских легионеров, и гунна Аттилу. А чьей жертвой стал левша, одним именем и не определить; «привезли в одну больницу — не принимают без тугамента, привезли в другую — и там не принимают, и так в третью, и в четвертую — до самого утра его по всем отдаленным кривопуткам таскали и все пересаживали, так что он весь избился». У Диденко Левша буквально сливается с землёй. С русской землёй. С Русью.
Драматург Валерий Печейкин написал интересные монологи для Левши, а текст самого произведения Лескова мы решили дать в виде подписей к картинкам на экране. И между всем этим должна возникнуть настоящая полифония». У спектакля интересный актерский состав.
Жанр своей постановки по Николаю Лескову Диденко определил как «борщ», а по сути — как погружение в бессознательное русского народа, которое незаметно для всех вершит историю. По задумке Диденко и сценографа Мрии Трегубовой на сцене создано подобие нейронной сети, где действия любого элемента могут вызвать последствия любого масштаба — как в случае с лесковским Левшой, повлиявшим на дела государства.
До горы — авансцена у белого экрана, заморский бал, на который с корабля попадает император Александр Павлович; большинство танцовщиц в шуршащих, словно из бумаги пошитых платьях и шиньонах из сахарной ваты — мужчины; так, видать, за границей принято целую россыпь предрассудков невыездного русского человека о Европе герой Стычкина выдаст во второй половине спектакля, аккурат к ещё одному балу — маскараду сексуально девиантных монстриков. И тем, и сем удивят английские плясуны-затейники гостя, но сильнее всего приглянется ему Блоха, которую и увезёт на родину. Где чудо-игрушка после смерти Александра I едва не сгинет, но попадёт-таки в поле зрения Николая I обоих царей в эластичные карикатуры превращает Гурген Цатурян и отправится в сопровождении казака Платова Роман Шаляпин в очередь с Данилой Гнидо к тульским умельцам. Ну да вы всё знаете, если не по школьной программе, то по фильму Сергея Овчарова. Только Овчаров ставил фольклорный фарс, а Диденко апеллирует к эстрадному шоу, демократичному как на Бродвее. И музыка частого соавтора Диденко Ивана Кушнира — почти палимпсест, где сквозь бодрость заморских песен пробивается тоскливая мелодия «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина... Избытка смыслов «концертное исполнение» не предполагает, но и пенять на Диденко, мол, прошёлся по верхам, не годится. В «Левше» есть один лишь кажущийся чисто развлекательным фрагмент, точно определяющий всю текущую государственную политику страны чищенных кирпичом ружей. И без «мелкоскопа» нетрудно рассмотреть в работе Диденко внутритеатральную игру — отсылки к другим спектаклям Театра Наций, «Му-Му» , «Красное колесо» , «Сказка про последнего ангела» , «Горбачёв» , но об этом я уже писал в другом тексте про «Левшу».
Премьера в Театре Наций: спектакль «Левша» с Евгением Стычкиным и Дианой Вишневой в главных ролях
В Театре наций очередная премьера — с Евгением Стычкиным, хореографией Владимира Варнавы и Дианой Вишневой в роли блохи. Идею поставить “Левшу” Максиму Диденко предложил худрук Театра Наций Евгений Миронов. В Театре Наций показали новый спектакль о тульском «Левше» по Лескову. Максим Диденко поставил в Театре наций шоу о «подземной иррациональной силе, которая на протяжении всей истории управляла жизнью России» на сюжетной основе «Левши». 21-24 мая на сцене Театра Наций состоятся премьерные показы спектакля Максима Диденко «Левша» по повести Николая Лескова «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе», сообщает IM. Премьера в Театре Наций. Максим Диденко поставил спектакль "Левша".