Идиотом писатель называет князя Льва Николаевича Мышкина — главного героя романа, с приезда которого в Петербург и начинаются описываемые в книге события. Многие эпизоды, сюжетные линии, персонажи этого произведения были отчасти основаны на написанных ранее романах писателя, начиная с его первого опубликованного романа «Бедные люди». роман выдающегося русского писателя, мыслителя и философа Федора Михайловича Достоевского (1821-1881). юбиляр 2023 г. 155 лет роману «Идиот» Федора Михайловича Достоевского (1868) Роман был начат осенью 1867 г., но первоначальная редакция не удовлетворила автора и он уничтожил все, что успел написать, а 18 декабря 1867 г. начал "другой роман" по другому плану. Идиот. Главный герой романа – князь Мышкин.
Анализ романа «Идиот» (Ф. М. Достоевский)
| Маркевич рассказал, почему роман "Идиот" Достоевского остается актуальным | Роман «Идиот» был написан за границей, куда Достоевский поехал, чтобы поправить здоровье и написать роман, чтобы расплатиться с кредиторами. |
| Московский князь Мышкин. Лекция к 150-летию романа «Идиот» | РОМАН Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО "ИДИОТ": ИСТОРИЯ И ТИПОЛОГИЯ ПОНИМАНИЯ Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение». |
Маркевич рассказал, почему роман "Идиот" Достоевского остается актуальным
В этой статье читайте историю создания романа "Идиот" Достоевского, интересные факты о произведении. «Идиот» был одним из самых любимых произведений писателя, наиболее полно выразившим его нравственно-философскую позицию и художественные принципы 1860-х годов. И как это воспринялось другими людьми, и что из этого получилось мы можем прочесть в романе Достоевского "Идиот". Роман «Идиот» Достоевский писал в 1867–1869 годах. Идиот Жанр: Роман Автор: Ф. М. Достоевский Язык оригинала: русский Год написания: 1867 Публикация: 1868 1869. Идиот Жанр: Роман Автор: Ф. М. Достоевский Язык оригинала: русский Год написания: 1867 Публикация: 1868 1869.
About this ebook
- 2. Тайна смертной казни
- Или он просто ставит диагноз?
- Классические чтения. Пост-обсуждение. "Идиот" Достоевский
- Глеб Никитин назвал произведение «Идиот» Достоевского своей любимой книгой
- АНДРЕЙ ЖИТИНКИН «ДОСТОЕВСКИЙ – ЭТО ФЕНОМЕН РУССКОЙ ДУШИ»
- «Идиот» Достоевского ожил, как Лох-несское чудовище
Губернатор Глеб Никитин назвал произведение «Идиот» своей любимой книгой
Все запутал до безобразия, каждой обещая брак и вечную любовь. Градус ревности поднял до такого уровня, что лишь чудо спасло от ножа ревнивого Рогожина. Никого не спас, включая самого себя. Не контролируя собственную речь, испытывая ко всем безбрежную, а, главное, бесформенную любовь, сломал судьбу Аглаи Епанчиной, немало способствуя гибели Настасьи Филипповны и каторжному пути Рогожина.
Идиот, одним словом. Не так-то просто оторвать трагедию от анекдота, но мне кажется, что Достоевский проверяет нас. Если плюнем и перейдем на хохот, темнеет в душах безнадежность.
Пусты мы, как Ганя Иволгин, запертый в болезненную гордыню. Он уж точно боится быть смешным! Если сумеем понять и пожалеть всех несчастных героев — и убиенных, и убийц — есть шанс, что Гольбейн с его безнадежностью, с необратимо мертвым Христом не съест нас.
Достоевский ждет от читателя, что предстанет он сострадающим человеком. Знает, о чем говорит, потому что основу своей жизни определяет. Лев Николаевич Мышкин действительно не боится быть смешным.
Всем в романе нужен больной, добрый, умеющий слушать и слышать, помогать, жертвовать временем и силами человек. Всем нужен тот, кто готов быть растерзанным. Только «идиот» может помочь опозоренной девушке Мари, превратив ее последние дни в радость.
Лишь откровенный «рыцарь бедный» способен в опасной истеричке оценить немыслимое страдание. И хоть что-то противопоставить умирающему Ипполиту еще одному «ученику» Гольбейна , который оценил бытие как «тарантула», нагло убивающего нас. Возможно, и побыл бы еще Мышкин в здравии, но женщины, женщины… Особые, по Достоевскому, существа, в которых живущий Христос постоянно атакуем бесами гордыни, ревности, измены и двуличия.
А также демоном любви, способным в любой момент перейти от симпатии к уничтожению. Даже Аглаю Епанчину, формально не знающую греха, крутит так, что появляется мысль о выжженной земле и одинокой красавице, высматривающей очередную жертву, которую не найти уже никогда. Но Настасья Филипповна!
Такие фантастические стервы, вызывающие адскую любовь и хирургически вырезающие душу, есть всегда. Но не будем забывать, что героиня Достоевского живет задолго до сексуальной революции, в 60-х годах 19 века. Спала с немолодым покровителем?
За это Настасье Филипповне ответят все. Она на каждом углу объявляет себя падшей, и тут же заявляет об образе жертвы. Легко готова согласиться в сопоставлении с Магдалиной, чтобы перейти к наступательной гордыне, выставляя свой позор как психологический таран.
Она бросается в омут вместе с Рогожиным, чтобы лишить его последнего разума, и тут же убегает с Мышкиным, возвращая его к безумию.
Если плюнем и перейдем на хохот, темнеет в душах безнадежность. Пусты мы, как Ганя Иволгин, запертый в болезненную гордыню. Он уж точно боится быть смешным!
Если сумеем понять и пожалеть всех несчастных героев — и убиенных, и убийц — есть шанс, что Гольбейн с его безнадежностью, с необратимо мертвым Христом не съест нас. Достоевский ждет от читателя, что предстанет он сострадающим человеком. Знает, о чем говорит, потому что основу своей жизни определяет. Лев Николаевич Мышкин действительно не боится быть смешным.
Всем в романе нужен больной, добрый, умеющий слушать и слышать, помогать, жертвовать временем и силами человек. Всем нужен тот, кто готов быть растерзанным. Только «идиот» может помочь опозоренной девушке Мари, превратив ее последние дни в радость. Лишь откровенный «рыцарь бедный» способен в опасной истеричке оценить немыслимое страдание.
И хоть что-то противопоставить умирающему Ипполиту еще одному «ученику» Гольбейна , который оценил бытие как «тарантула», нагло убивающего нас. Возможно, и побыл бы еще Мышкин в здравии, но женщины, женщины… Особые, по Достоевскому, существа, в которых живущий Христос постоянно атакуем бесами гордыни, ревности, измены и двуличия. А также демоном любви, способным в любой момент перейти от симпатии к уничтожению. Даже Аглаю Епанчину, формально не знающую греха, крутит так, что появляется мысль о выжженной земле и одинокой красавице, высматривающей очередную жертву, которую не найти уже никогда.
Но Настасья Филипповна! Такие фантастические стервы, вызывающие адскую любовь и хирургически вырезающие душу, есть всегда. Но не будем забывать, что героиня Достоевского живет задолго до сексуальной революции, в 60-х годах 19 века. Спала с немолодым покровителем?
За это Настасье Филипповне ответят все. Она на каждом углу объявляет себя падшей, и тут же заявляет об образе жертвы. Легко готова согласиться в сопоставлении с Магдалиной, чтобы перейти к наступательной гордыне, выставляя свой позор как психологический таран. Она бросается в омут вместе с Рогожиным, чтобы лишить его последнего разума, и тут же убегает с Мышкиным, возвращая его к безумию.
Хочет выйти замуж за одного и другого, и понимает, что не выйдет, высматривая внутри себя дорогу смерти. И знает: одна не сгинет, кого сможет, унесет в небытие. Но Мышкин любит ее — не той любовью, что кровать требует, а той любовью, что Христа вызывает. Слово и дело расходятся постоянно.
Только что Рогожин братски поменялся с Мышкиным крестами, и вот уже поджидает его для убийства. Настасья Филипповна сделала все возможное, чтобы Мышкин перестал быть женихом Аглаи, и — вихрем — сбежала из-под венца.
В юности Достоевский получил образование в элитном частном московском пансионе, а потом по настоянию отца поступил в Главное инженерное училище в Петербурге. Позже он назовет это обучение ошибкой, которая испортила его будущее. Первые произведения Достоевского Достоевский начал работать над собственными драмами и романом "Бедные люди", который закончил в 1845 году, уже прослужив год полевым инженерам-подпоручиком, и выйдя в отставку в чине поручика. Роман восторженно принял критик Виссарион Белинский , а Некрасов назвал Достоевского "новым Гоголем".
Однако следующее произведение молодого писателя, повесть "Двойник", разочаровало Белинского и его коллег. Но слава уже шагала впереди молодого писателя, благодаря ей он легко сошелся с новыми знакомыми, не менее выдающимися литераторами: критиком и поэтом братьями Майковыми, писателями Гончаровым и Григоровичем, поэтом Плещеевым и другими. Они стали друзьями на долгие годы. На собраниях обсуждались проблемы освобождения крестьян, реформы суда и цензуры, читались трактаты французских социалистов, статьи Александра Герцена. В 1848 году Достоевский вошел в особое тайное общество, организованное наиболее радикальным петрашевцем Николаем Спешневым, которое ставило своей целью "произвести переворот в России". Весной 1849 года писатель был арестован и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости.
После восьми месяцев заключения он был признан виновным "в умысле на ниспровержение... Уже на эшафоте ему объявили, что расстрел заменен четырьмя годами каторги с лишением "всех прав состояния" и последующей сдачей в солдаты. Каторгу Достоевский отбывал в Омской крепости, среди уголовных преступников. В 1857 году он был восстановлен в правах. В 1859-м получил разрешение жить в Твери, а конце этого года переехал в Петербург и вместе с братом Михаилом стал издавать журналы "Время" и "Эпоха". На страницах "Времени", стремясь укрепить его репутацию, Достоевский печатал свой роман "Униженные и оскорбленные" 1861.
В течение следующих двадцати лет Достоевский напишет свои самые выдающиеся произведения, в том числе те, что войдут в его "великое пятикнижие" и в которых отразились нравственные, философские и социальные взгляды писателя. В них Достоевский изучает внутренний мир героев, путь к Богу, постижение истины. Полные психологизма и драматизма, романы потрясают силой и основательностью проникновения их создателя в потаенные уголки человеческой души и подсознания. Произведения Достоевского 1866—1880-х годов После путешествия за границу лето 1866 года писатель провел в Москве и на подмосковной даче — писал "Преступление и наказание" и параллельно работал над романом "Игрок". Интересно, что причиной создания "Преступления и наказания" стало тяжелое финансовое положение Достоевского. Он написал письмо редактору журнала "Русский вестник" Каткову, описал сюжет будущего романа и получил 300 рублей аванса.
В 1867—1868 годах Достоевский написал роман "Идиот", задачу которого видел в "изображении положительно прекрасного человека". Следующий роман, "Бесы", был создан в 1872 году под впечатлением от террористической деятельности Сергея Нечаева и организованного им тайного общества "Народная расправа". Тема распада семейных связей нашла продолжение в итоговом романе Достоевского "Братья Карамазовы", задуманном как изображение "нашей интеллигентской России" и вместе с тем как роман-житие главного героя Алеши Карамазова. Планировалось, что "Братья Карамазовы" станут лишь первой частью романа "История великого грешника", но осуществить задуманное писателю помешала смерть. Зимой 1881 года здоровье Достоевского ухудшилось — дала знать о себе застаревшая эмфизема легких. Лечение не принесло результатов, и 9 февраля 28 января по старому стилю писатель скончался в возрасте 59 лет.
Погребальная процессия растянулась на целый километр. Гроб несли на руках. В качестве эпитафии на его надгробном камне высечены слова из Евангелия от Иоанна — именно их в свое время писатель выбрал эпиграфом к роману "Братья Карамазовы": "Истинно, истинно глаголю вам: аще пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода". Крамского «Ф.
Ещё Достоевский увлекался каллиграфией. Она также помогала писателю перейти от художественной идеи к конкретному словесному воплощению. Что же касается необычного названия произведения, то слово «идиот» имеет несколько значений.
Среди них — «человек, поглощённый какой-то идеей». Впервые этот роман был опубликован в номерах журнала «Русский вестник» за 1868 год. В видеолектории приняли участие старшеклассники Академической гимназии имени Д. Фаддеева СПбГУ, школ Приморского района Санкт-Петербурга, студенты Санкт-Петербургского государственного университета, в режиме видео-конференц-связи — студенты на площадках Алтайской краевой универсальной научной библиотеки, Томской областной научной библиотеки и Новосибирской государственной областной научной библиотеки. Ранее на видеолекториях в Президентской библиотеке был представлен другой знаменитый роман — «Преступление и наказание» — в рисунках Достоевского и рассказали о первом оригинальном печатном произведении писателя — романе «Бедные люди».
Федор Достоевский: Идиот
В известной работе «Достоевский и Ницше» Лев Шестов характеризует князя Мышкина, «положительно прекрасного человека», как называл его сам Федор Михайлович, на удивление уничижительно: «Нет, князь Мышкин — одна идея, т. Да и роль-то его какова! Он стоит между двух женщин и, точно китайский болванчик, кланяется то в одну, то в другую сторону. Достоевский понимал и умел рисовать лишь мятежную, борющуюся, ищущую душу. Как только же он делал попытку изобразить человека нашедшего, успокоившегося, понявшего — он сразу впадал в обидную банальность ». Наконец, не смог промолчать и главный в XX веке ценитель творчества Достоевского Владимир Набоков, который легко переплюнул в этом деле Шестова.
Вряд ли Достоевский мог подумать, что когда-нибудь другой крупный писатель назовет его «идиота» гадким придурком, однако вот: «Интересно проследить литературную родословную его героев. Его любимец, герой древнерусского фольклора Иванушка-дурачок, которого братья считают бестолковым придурком, на самом деле дьявольски изворотлив. У князя Мышкина, в свою очередь, есть внук, недавно созданный современным советским писателем Михаилом Зощенко, — тип бодрого дебила, живущего на задворках полицейского тоталитарного государства, где слабоумие стало последним прибежищем человека ».
Читает автор. Именно он даёт силы, укрепляет дух. Только когда есть причал — внутри тебя добро побеждает зло. И только благодаря причалу возникает стержень, который не позволяет сломаться и помогает сохранить нравственные ценности, заложенные в корнях. То же самое можно сказать и о радио.
И, наконец, совсем уже непостижимое: Анна Ивановна Ахматова; остатки царской семьи... К сожалению, список можно продолжать. Ведь наша эпоха Возрождения ещё не наступила... Потому я и написала эту книгу, в надежде на то, что она станет поводом для воспоминаний о Первом Радийном Причале. И люди, и события живы, пока о них помнят.
А что касается до отцов и дедов, то они у нас и однодворцами бывали. Отец мой был, впрочем, армии подпоручик, из юнкеров. Да вот не знаю, каким образом и генеральша Епанчина очутилась тоже из княжон Мышкиных, тоже последняя в своем роде...
Последняя в своем роде! Усмехнулся тоже и черномазый. Белокурый несколько удивился, что ему удалось сказать, довольно, впрочем, плохой, каламбур. Я ведь в России очень мало кого знаю. Это вы-то Рогожин? Да уж это не тех ли самых Рогожиных... А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Как собаке!
В горячке в Пскове весь месяц пролежал. Да ведь не дам, не дам, хошь целую неделю пляши! Так мне и надо; не давай! А я буду плясать. Жену, детей малых брошу, а пред тобой буду плясать. Польсти, польсти! Кондрашка пришиб. Вечная память покойнику, а чуть меня тогда до смерти не убил!
Верите ли, князь, вот ей-богу! Не убеги я тогда, как раз бы убил. Но хотя и могло быть нечто достопримечательное собственно в миллионе и в получении наследства, князя удивило и заинтересовало и еще что-то другое; да и Рогожин сам почему-то особенно охотно взял князя в свои собеседники, хотя в собеседничестве нуждался, казалось, более механически, чем нравственно; как-то более от рассеянности, чем от простосердечия; от тревоги, от волнения, чтобы только глядеть на кого-нибудь и о чем-нибудь языком колотить. Казалось, что он до сих пор в горячке, и уж по крайней мере в лихорадке. Что же касается до чиновника, так тот так и повис над Рогожиным, дыхнуть не смел, ловил и взвешивал каждое слово, точно бриллианта искал. Про матушку нечего сказать, женщина старая, Четьи-Минеи читает, со старухами сидит, и что Сенька-брат порешит, так тому и быть. А он что же мне знать-то в свое время не дал? Оно правда, я тогда без памяти был.
Тоже, говорят, телеграмма была пущена. Да телеграмма-то к тетке и приди. А она там тридцатый год вдовствует и всё с юродивыми сидит с утра до ночи. Монашенка не монашенка, а еще пуще того. Телеграммы-то она испужалась да, не распечатывая, в часть и представила, так она там и залегла до сих пор. Только Конев, Василий Васильич, выручил, всё отписал. С покрова парчового на гробе родителя, ночью, брат кисти литые, золотые, обрезал: «Они, дескать, эвона каких денег стоят». Да ведь он за это одно в Сибирь пойти может, если я захочу, потому оно есть святотатство.
Эй ты, пугало гороховое!
7 секретов «Идиота»
| Фёдор Достоевский - Идиот | «Идиот».Роман, в котором творческие принципы Достоевского воплощаются в полной мере, а удивительное владение сюжетом достигает подлинного расцвета. |
| "Идиот" Достоевского: анализ произведения и отзывы читателей | Об «Идиоте» подробно писал в своих «Трёх мастерах» Стефан Цвейг и в эссе о Достоевском — Андре Жид. |
| Губернатор Глеб Никитин назвал произведение «Идиот» своей любимой книгой | Роман «Идиот» начинается с того, как молодой дворянин – князь Лев Мышкин возвращается в Россию после длительного пребывания в Швейцарии, где он лечился от своего давнего психического недуга. |
Анализ романа «Идиот» (Ф. М. Достоевский)
Роман Фёдор Михайлович начал ещё в 1867 году, осенью – Самые лучшие и интересные новости по теме: Достоевский, Мышкин, Суть на развлекательном портале Роман «Идиот» Ф.М. Достоевского является одним из лучших примеров философского романа. Величайший роман Достоевского.«Идиота» экранизировали 13 раз лучшие постановщики от Индии до Германии — Жорж Лампен и Анджей Жулавский, Акира Куросава. роман русского писателя 19 века Федора Достоевского. В одной из мрачных комнат романа «Идиот» висит копия картины Ганса Гольбейна «Христос в гробу». Роман «Идиот» был написан за границей, куда Достоевский поехал, чтобы поправить здоровье и написать роман, чтобы расплатиться с кредиторами.
Стать Идиотом
Величайший роман Достоевского.«Идиота» экранизировали 13 раз лучшие постановщики от Индии до Германии — Жорж Лампен и Анджей Жулавский, Акира Куросава. Роман Фёдор Михайлович начал ещё в 1867 году, осенью – Самые лучшие и интересные новости по теме: Достоевский, Мышкин, Суть на развлекательном портале В этом году исполняется 150 лет с начала публикации романа «Идиот» Федора Достоевского. «Идиот» – роман великого русского писателя, мыслителя, философа и публициста Федора Михайловича Достоевского (1821-1881). Идиот. Главный герой романа – князь Мышкин. «Идиот» – роман великого русского писателя, мыслителя, философа и публициста Федора Михайловича Достоевского (1821-1881).
Идиот. Достоевский. Загадки романа. Документальный фильм.
Ганя показал фотографический портрет, который дала ему Настасья. Князь с любопытством посмотрел на портрет и сообщил, что ему о ней рассказывал Рогожин. Ганя спросил у Мышкина, женился бы Рогожин на Настасье Филипповне. Князь ответил, что женился, но «чрез неделю, пожалуй, и зарезал бы ее». К Александре посватался Афанасий Иванович Тоцкий, «человек высшего света, с высшими связями и необыкновенного богатства». Но делу мешал один случай.
Когда девочке исполнилось 12 лет, Тоцкий нанял ей гувернантку, ее обучали грамоте, искусствам. Вскоре к Насте в деревню начал наведываться сам Тоцкий. Но пять лет назад девушка узнала, что он собирается жениться. Настасья Филипповна явилась к Тоцкому и с презрением сказала, что не допустит брака. Тоцкий поселил девушку в Петербурге.
Теперь же, во избежание скандала, он предложил Настасье Филипповне сначала выйти замуж за Ганю, пообещав дать 75 тысяч рублей. Добродушные рассказы князя всех смешат. Когда заговорили о смертной казни, Мышкин рассказал историю о человеке, приговоренном к смертной казни расстрелянием. Через 20 минут после прочтения наказания было прочтено помилование и назначена другая мера. Но в эти 20 минут он думал, что сейчас его жизнь закончится.
А если бы он не умер, то ценил жизнь, «минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил». Это сильно впечатлило князя. Князь сказал, что Аглая красива почти так же, как Настасья Филипповна, портрет которой он видел. Их квартира находилась на третьем этаже. Тут жил отец Гани — отставной генерал Иволгин, мать, сестра, младший брат — 13-летний гимназист Коля, квартирант Фердыщенко.
Генерал Иволгин всем постоянно врал. Он тут же рассказал Мышкину, будто носил его маленького на руках, знал его отца. Мать и сестра Гани обсуждали, что сегодня вечером решится, выйдет ли Настасья Филипповна за него замуж. Неожиданно к ним пришла сама Настасья Филипповна. Случилось то, что Гане снилось «в виде кошмара, сжигало стыдом» : встреча его родителей с Настасьей Филипповной.
Иволгин начал рассказывать свои небылицы, чем рассмешил гостью и Фердыщенко, но ввел в смятение всю свою семью.
Речь шла о порывистой, подверженной страстям натуре, которую в своих набросках Достоевский даже сравнил с Иваном Грозным. Стоит отметить, что в своих черновиках Фёдор Михайлович часто рисовал портреты героев. Причём нередко образ рождался сначала визуально, в виде рисунка, а потом в буквальном смысле обрастал словами. Вокруг иллюстрации появлялась своего рода рама, состоящая из строк с описаниями характера персонажа и т. Ещё Достоевский увлекался каллиграфией. Она также помогала писателю перейти от художественной идеи к конкретному словесному воплощению. Что же касается необычного названия произведения, то слово «идиот» имеет несколько значений.
Среди них — «человек, поглощённый какой-то идеей».
Князь Мышкин для меня идеальный образ борца за честь и справедливость. Очень понравилось и издание, это по праву одна из лучших художественных серий, которую приятно держать в руках и не стыдно подарить.
Что он настоящий сумасшедший, потому так и играет! Пырьев После премьеры фильма Юрия Яковлева окутали полумистические слухи. Что он на самом деле попал в сумасшедший дом в тяжёлой депрессии или что он получил такой гонорар, что его приняли в тайное общество влиятельных людей СССР… На самом деле Яковлеву работалось очень тяжело, но не до такой степени, а гонорара хватило на «Москвич-420». Салон автомобиля быстро превратился в мужской бар, где допоздна засиживались актёрские компании. Пырьев Фильм вышел в прокат во многих странах, а Юрию Яковлеву удалось даже побывать в Голливуде, где они с Пырьевым представляли «Идиота» американцам.
Оттуда актёр вернулся с новой шляпой, тростью и… приглашением на съёмки — представители 20th Century Fox предложили ему роль Христа. Но тот же Пырьев, который к Яковлеву относился с благоговением, сказал, чтобы даже не думал — после работы в Голливуде, тем более такой, на родине он не получит ни одной роли. Пырьев Иван Пырьев планировал снять экранизацию романа «Идиот» в четырёх частях, именно поэтому фильм заканчивается титрами: «Конец первой части». Но она так и осталась единственной, так как некоторые актёры, в том числе и Юрий Яковлев, отказались сниматься в продолжении, и режиссёр занялся другим произведением Достоевского — экранизацией повести « Белые ночи ».
Глеб Никитин назвал произведение «Идиот» Достоевского своей любимой книгой
Её внешность описана как «необыкновенная», «ослепляющая», «невыносимая» и даже «пугающая». И проявляется она скорее не в чертах, а в их выражении. Это конфликт между всем светлым, добрым и даже детским — всё это спрятано в героине глубоко внутри. Ненависть и жестокость Настасьи Филипповны — это страдание.
И страдающий Мышкин — единственный, кто её понимает. Можно ли любить светлое? Но почему Настасья Филипповна не осталась с Мышкиным?
Может быть, тогда она была бы жива, Рогожин не стал бы убийцей, а Мышкин не потерял бы рассудок. Но даже предчувствуя это, героиня всё равно убегает. Ответ на этот вопрос также связан с её внутренним конфликтом.
Она потому так сильно и мечется между Рогожиным и Мышкиным, что каждый из них как будто притягивает две стороны её личности — светлую и прощающую и тёмную и ненавидящую. Она остаётся с Рогожиным, потому что выбрать светлую часть у неё не хватает сил. Она как будто винит себя за то, что когда-то давно от неё отступилась.
Теперь Настасья Филипповна может быть только «рогожинской» и в этом качестве хочет дойти до конца. О каком спасении речь? Достоевский Тема любви и спасения в романе явно отсылает нас к страданиям Христа.
Тем более, что и сам Достоевский не отрицал связь бога и Мышкина. Глубоко чувствующий князь становится своего рода жертвой за людей, а его окончательное помешательство похоже на духовное распятие. Многие называют этот роман попыткой Достоевского создать современный ему образ Христа.
Маркевич о премьере спектакля "Идиот" в театре Горького "Ведь Настасья Филипповна в романе Достоевского "Идиот" пренебрегает финансовыми средствами, - продолжил он. Она говорит, что это не самое главное, самое главное - то, что внутри, в душе, и что является незыблемым для человека". И сегодня общество, по словам министра культуры, помнит о самых важных ценностях в мире: доброте, любви, взаимоуважении, возможности прийти человеку на помощь. Мы об этом говорим во всеуслышание в нашем обществе, показываем пример того, какими постулатами должно оно жить", - добавил Анатолий Маркевич.
Она вспоминала: «Смоктуновский заинтересовался этим человеком — звали его Серёжей, фамилия его была Закгейм — и стал с ним дружить. Стал, так сказать, воровать у него — как тот ходит, слушает, смотрит… Об этом он мне потом рассказал, когда уже получилась роль.
Ведь форму роли я ему не могла дать, он искал её в другом месте. И вот вечером, когда мы репетировали сцену «На скамейке», вдруг появился другой человек… Как-то вытянулась шея, сломалась голова и как-то набок склонилась, опустились руки, повисли… Оттого, что пластика стала такой странной, вдруг появилась эта медленная речь, которую я никак раньше не могла поймать у него… И, в общем, родился Мышкин…» Явление Мышкина театральному народу То, что увидели Роза Сирота и Георгий Товстоногов, другие актеры не видели — и не хотели видеть. Актерский век короток. Эмоции всегда через край. Но на репетициях уже происходило что-то из ряда вон. Что-то, не имеющее ни определения, ни аналога.
А Настасья Филипповна говорит ему: «Садитесь, князь…» Он повернулся, поискал, поискал — сесть некуда. И вдруг ушёл за кулисы. Надо сказать, что в театре у Товстоногова безупречная дисциплина, никаких вольностей, уход со сцены — это невозможно. Но Смоктуновский ушёл уже в характере Мышкина, поэтому Товстоногов не остановил репетицию, просто мы не поняли: может, Смоктуновский плохо себя почувствовал? Он ушёл, но что с ним случилось? И вдруг… он возвращается, несёт кресло, причём не чувствует, что была пауза.
Он, князь Мышкин, ушёл туда, за кулисы, нашёл кресло, вынес его, очень долго соображал, где его поставить так, чтобы было удобно сесть, и сел… Это было поразительно. Чудо… Только князь Мышкин мог так сесть… …Станиславский точно определил, что его система делает с актёром. Если ею овладевает посредственный актёр, он становится на порядок выше, если хороший актёр, он становится прекрасным, если талантливый актёр, он становится великим. Вот так случилось и со Смоктуновским. Прикоснувшись к этому кладезю актёрского мастерства, научившись видеть, слышать, думать, искать необъятную, невыразимую форму речи, пластики, за те шесть месяцев, что мы с ним работали, он вдруг взлетел. Взлетел необычайно.
И произошло это совершенно случайно, на репетиции. Я помню — это было вечером, в репетиционном зале. Он пришёл, и вдруг возник Мышкин». Премьера спектакля за несколько часов до Нового года — смелое решение. А в театре, в который еще недавно никто не ходил — вдвойне. Нет, ну уже был «Эзоп», и слухов ходило множество — что играет сумасшедший, что перед театром перспектива грандиозного провала, такие тоже были.
Но были и другие — что приехал какой-то парень — и он просто удивительно играет. Что Товстоногова можно поздравить. И все же — дома новогодний праздник, елка, шампанское. Со спектакля захочется поскорее убежать, даже если он окажется хорошим. К тому же в СССР вторник, 31 декабря — рабочий день. Это значит с работы бегом в театр, оттуда домой, а подарки купить, а поздравить знакомых… Нет, прийти на премьеру — придут.
Но тем беспощаднее будут в случае неудачи, а удачу признают тем неохотнее. Критики просто с цепи сорвутся тогда таких было много. И вот на сцене Мышкин в оранжевом плаще, в вагоне… Спектакль идет четыре часа.
И Настасью Филипповну к Рогожину тянет, как в омут. Это ее искушение и погибель. Но у погибели есть противовес: князь-идиот. Несколько раз в романе возникает образ Христа, снятого с креста на картине Гольбейна, копия с которой висит у Рогожина в кабинете. Этот Христос каким-то образом привязывается к князю. Юродивый, Иисусик… А вы в Бога веруете, господа?
Не в того, который во славе, а в того, который лежит с посиневшим мертвым лицом? А послушаете вы его, если он явится в вашу гостиную, будет говорить несалонные вещи, размахивать руками и под конец ринется на пол с «диким криком «духа, сотрясшего и повергшего»»? Нет, помилуйте, это же дурной тон. И все эти странные идеи тоже. И получается, что лишь один Рогожин, брат названный и враг кровный, способен понять и полюбить в ненависти.
Владимир Бортко: Достоевского к кино адаптировать просто
| Ф. М. Достоевский. Идиот. Текст произведения | «Идиот».Роман, в котором творческие принципы Достоевского воплощаются в полной мере, а удивительное владение сюжетом достигает подлинного расцвета. |
| КТО ЖЕ ИДИОТ? :: IMHOclub - Территория особых мнений | «Прочитав роман «Идиот», я хотел увидеть лицо Настасьи Филипповны. |
| Краткая история создания романа "Идиот" Достоевского | Какой Смысл | Тем не менее среди них он выделил произведение Федора Достоевского «Идиот». |
| Величайший роман Достоевского: к 155-летию романа “Идиот” | Роман "Идиот" представляет собой своеобразный эксперимент Ф. М. Достоевского. |
| Федор Достоевский: Идиот | Некоторые современники называли роман «Идиот» фантастическим, чем вызывали негодование писателя, поскольку он считал это самым реалистичным сочинением. |
Часть первая
- В чём смысл романа «Идиот»? | Журнал Интроверта
- Краткое содержание «Идиот»
- Величайшему роману Федора Михайловича Достоевского «Идиот» – 155 лет!
- Краткое содержание «Идиот»
Фёдор Достоевский - Идиот
Она отказалась, а мир ее уничтожил. Поделился со Смоктуновским во время репетиций «Идиота». Противоречие тут... И Товстоногов это сделал. Смоктуновский начал репетировать с другими актёрами. И что, стало проще?
Да ничего подобного. Они предлагали мне театральную пошлость. И я конечно приходил домой, смотрел, перелистывал опять Достоевского и ничего похожего Федор Михайлович мне не предлагал. Он предлагал совсем другие высоты, измерения человеческие совсем другие — и я должен был их преподать. Но я еще очевидно не был готов к подобного рода решению.
И я восстановил против себя весь театр, всю труппу. Это был трагический поход. Никто со мной уже не здоровался, не говорил со мной, со мной не хотели работать, репетировать, все говорили, что я в жизни больной, «Вот мы говорим ему, а он не слышит». Но что ж я мог слышать? Делать то, что мне предлагают?
Но этот образ был решен так высоко, что это стало откровением не только в моей творческой биографии, но откровением в этом спектакле, во всем театральном сезоне, во всей театральной жизни России и Советского Союза. Здесь человек ничего не играл, здесь человек был. На глазах жил, на глазах умирал, на глазах погибал и из великого прекрасного полубога… рушилась эта прекрасная человеческая гармония великая эта, на сцене сидел идиот. И как-то раз, проходя по коридору, увидел среди снующей толпы человека, который стоял и читал книгу. Это было как шок — у меня стучало в висках.
Я сразу не мог понять, что со мной. Оглянулся — и тогда-то и увидел его. Он просто стоял и читал, но он был в другом мире, в другой цивилизации. Божественно спокоен. Это был одутловатый человек, коротко стриженный.
Серые глаза, тяжелый взгляд. К нему подошла какая-то женщина, что-то спросила. Он на нее так смотрел и так слушал, как должен был бы смотреть и слушать князь Мышкин. Потом я спросил эту женщину, которую знал: кто этот человек, с которым она только что разговаривала. Он эпилептик.
И начала мне рассказывать его биографию, но это была история самого Мышкина а она не знала, что я репетирую эту роль. Оказывается, он был в лагерях 17 лет. А князь Мышкин 24 года жил в горах. Я не слышал, как он говорит, но на следующий день на репетиции заговорил другим голосом… А когда мы еще раз с ним встретились — я поразился, что и голос у него такой же, как я предположил.
Черноволосый присвистнул и захохотал. Завязался разговор. Готовность белокурого молодого человека в швейцарском плаще отвечать на все вопросы своего черномазого соседа была удивительная и без всякого подозрения совершенной небрежности, неуместности и праздности иных вопросов. Отвечая, он объявил, между прочим, что действительно долго не был в России, с лишком четыре года, что отправлен был за границу по болезни, по какой-то странной нервной болезни, вроде падучей или виттовой пляски, каких-то дрожаний и судорог. Слушая его, черномазый несколько раз усмехался; особенно засмеялся он, когда на вопрос: «Что же, вылечили? Денег что, должно быть, даром переплатили, а мы-то им здесь верим, — язвительно заметил черномазый. Так с тем и приехал. Да не знаю еще, право… так… — Не решились еще? И оба слушателя снова захохотали. Оказалось, что и это было так: белокурый молодой человек тотчас же и с необыкновенною поспешностью в этом признался. Я так и ждал. Гм… по крайней мере простодушны и искренны, а сие похвально! Эти господа всезнайки встречаются иногда, даже довольно часто, в известном общественном слое. Они всё знают, вся беспокойная пытливость их ума и способности устремляются неудержимо в одну сторону, конечно за отсутствием более важных жизненных интересов и взглядов, как сказал бы современный мыслитель. Под словом «всё знают» нужно разуметь, впрочем, область довольно ограниченную: где служит такой-то, с кем он знаком, сколько у него состояния, где был губернатором, на ком женат, сколько взял за женой, кто ему двоюродным братом приходится, кто троюродным и т. Большею частию эти всезнайки ходят с ободранными локтями и получают по семнадцати рублей в месяц жалованья. Люди, о которых они знают всю подноготную, конечно, не придумали бы, какие интересы руководствуют ими, а между тем многие из них этим знанием, равняющимся целой науке, положительно утешены, достигают самоуважения и даже высшего духовного довольства. Да и наука соблазнительная. Я видал ученых, литераторов, поэтов, политических деятелей, обретавших и обретших в этой же науке свои высшие примирения и цели, даже положительно только этим сделавших карьеру. В продолжение всего этого разговора черномазый молодой человек зевал, смотрел без цели в окно и с нетерпением ждал конца путешествия. Он был как-то рассеян, что-то очень рассеян, чуть ли не встревожен, даже становился как-то странен: иной раз слушал и не слушал, глядел и не глядел, смеялся и подчас сам не знал и не понимал, чему смеялся. Лев Николаевич? А что касается до отцов и дедов, то они у нас и однодворцами [7] бывали. Отец мой был, впрочем, армии подпоручик, из юнкеров. Да вот не знаю, каким образом и генеральша Епанчина очутилась тоже из княжон Мышкиных, тоже последняя в своем роде… — Хе-хе-хе! Последняя в своем роде! Как это вы оборотили, — захихикал чиновник. Усмехнулся тоже и черномазый. Белокурый несколько удивился, что ему удалось сказать, довольно, впрочем, плохой, каламбур. Я ведь в России очень мало кого знаю. Это вы-то Рогожин? Да уж это не тех ли самых Рогожиных… — начал было с усиленною важностью чиновник. А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат, подлец, ни мать ни денег, ни уведомления — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал. Да ведь не дам, не дам, хошь целую неделю пляши! Так мне и надо; не давай! А я буду плясать. Жену, детей малых брошу, а пред тобой буду плясать. Польсти, польсти! Кондрашка пришиб. Вечная память покойнику, а чуть меня тогда до смерти не убил! Верите ли, князь, вот ей-богу! Не убеги я тогда, как раз бы убил. Но хотя и могло быть нечто достопримечательное собственно в миллионе и в получении наследства, князя удивило и заинтересовало и еще что-то другое; да и Рогожин сам почему-то особенно охотно взял князя в свои собеседники, хотя в собеседничестве нуждался, казалось, более механически, чем нравственно; как-то более от рассеянности, чем от простосердечия; от тревоги, от волнения, чтобы только глядеть на кого-нибудь и о чем-нибудь языком колотить. Казалось, что он до сих пор в горячке, и уж по крайней мере в лихорадке. Что же касается до чиновника, так тот так и повис над Рогожиным, дыхнуть не смел, ловил и взвешивал каждое слово, точно бриллианта искал. Про матушку нечего сказать, женщина старая, Четьи-Минеи [9] читает, со старухами сидит, и что Сенька-брат порешит, так тому и быть. А он что же мне знать-то в свое время не дал? Оно правда, я тогда без памяти был. Тоже, говорят, телеграмма была пущена. Да телеграмма-то к тетке и приди. А она там тридцатый год вдовствует и всё с юродивыми сидит с утра до ночи. Монашенка не монашенка, а еще пуще того. Телеграммы-то она испужалась да, не распечатывая, в часть и представила, так она там и залегла до сих пор. Только Конев, Василий Васильич, выручил, всё отписал. С покрова парчового на гробе родителя, ночью, брат кисти литые, золотые, обрезал: «Они, дескать, эвона каких денег стоят». Да ведь он за это одно в Сибирь пойти может, если я захочу, потому оно есть святотатство. Эй ты, пугало гороховое! Тотчас в Сибирь! Он родителю покойному на меня наговаривал, я знаю. А что я действительно чрез Настасью Филипповну тогда родителя раздражил, так это правда. Тут уж я один. Попутал грех. Да мало ль Настасий Филипповн! И какая ты наглая, я тебе скажу, тварь! Ну, вот так и знал, что какая-нибудь вот этакая тварь так тотчас же и повиснет! Вы, ваша светлость, меня укорять изволите, а что коли я докажу? Ан та самая Настасья Филипповна и есть, чрез которую ваш родитель вам внушить пожелал калиновым посохом, а Настасья Филипповна есть Барашкова, так сказать даже знатная барыня, и тоже в своем роде княжна, а знается с некоим Тоцким, с Афанасием Ивановичем, с одним исключительно, помещиком и раскапиталистом, членом компаний и обществ, и большую дружбу на этот счет с генералом Епанчиным ведущие… — Эге, да ты вот что! Лебедев всё знает! Я, ваша светлость, и с Лихачевым Алексашкой два месяца ездил, и тоже после смерти родителя, и все, то есть все углы и проулки знаю, и без Лебедева, дошло до того, что ни шагу. Ныне он в долговом отделении присутствует, а тогда и Арманс, и Коралию, и княгиню Пацкую, и Настасью Филипповну имел случай узнать, да и много чего имел случай узнать. А разве она с Лихачевым… — злобно посмотрел на него Рогожин, даже губы его побледнели и задрожали. Как есть ничего! Нет, это не то что Арманс. Тут один Тоцкий. Да вечером в Большом али во Французском театре в своей собственной ложе сидит [10]. Офицеры там мало ли что промеж себя говорят, а и те ничего не могут доказать: «вот, дескать, это есть та самая Настасья Филипповна», да и только; а насчет дальнейшего — ничего! Потому что и нет ничего. Я тогда, князь, в третьегодняшней отцовской бекеше через Невский перебегал, а она из магазина выходит, в карету садится. Так меня тут и прожгло. Встречаю Залёжева, тот не мне чета, ходит как приказчик от парикмахера, и лорнет в глазу, а мы у родителя в смазных сапогах да на постных щах отличались. Это, говорит, не тебе чета, это, говорит, княгиня, а зовут ее Настасьей Филипповной, фамилией Барашкова, и живет с Тоцким, а Тоцкий от нее как отвязаться теперь не знает, потому совсем то есть лет достиг настоящих, пятидесяти пяти, и жениться на первейшей раскрасавице во всем Петербурге хочет. Тут он мне и внушил, что сегодня же можешь Настасью Филипповну в Большом театре видеть, в балете, в ложе своей, в бенуаре, будет сидеть. У нас, у родителя, попробуй-ка в балет сходить, — одна расправа, убьет! Я, однако же, на час втихомолку сбегал и Настасью Филипповну опять видел; всю ту ночь не спал. Наутро покойник дает мне два пятипроцентные билета, по пяти тысяч каждый, сходи, дескать, да продай, да семь тысяч пятьсот к Андреевым на контору снеси, уплати, а остальную сдачу с десяти тысяч, не заходя никуда, мне представь; буду тебя дожидаться. Билеты-то я продал, деньги взял, а к Андреевым в контору не заходил, а пошел, никуда не глядя, в английский магазин да на все пару подвесок и выбрал, по одному бриллиантику в каждой, этак почти как по ореху будут, четыреста рублей должен остался, имя сказал, поверили. С подвесками я к Залёжеву: так и так, идем, брат, к Настасье Филипповне. Что у меня тогда под ногами, что предо мною, что по бокам — ничего я этого не знаю и не помню. Прямо к ней в залу вошли, сама вышла к нам. Я то есть тогда не сказался, что это я самый и есть; а «от Парфена, дескать, Рогожина, — говорит Залёжев, — вам в память встречи вчерашнего дня; соблаговолите принять». Раскрыла, взглянула, усмехнулась: «Благодарите, говорит, вашего друга господина Рогожина за его любезное внимание», — откланялась и ушла. Ну, вот зачем я тут не помер тогда же! Да если и пошел, так потому, что думал: «Всё равно, живой не вернусь! Я и ростом мал, и одет как холуй, и стою, молчу, на нее глаза пялю, потому стыдно, а он по всей моде, в помаде и завитой, румяный, галстух клетчатый, — так и рассыпается, так и расшаркивается, и уж наверно она его тут вместо меня приняла! Князь с любопытством рассматривал Рогожина; казалось, тот был еще бледнее в эту минуту. Тотчас, — продолжал он князю, — про всё узнал, да и Залёжев каждому встречному пошел болтать. Взял меня родитель, и наверху запер, и целый час поучал. Что ж ты думаешь? Поехал седой к Настасье Филипповне, земно ей кланялся, умолял и плакал; вынесла она ему наконец коробку, шваркнула: «Вот, говорит, тебе, старая борода, твои серьги, а они мне теперь в десять раз дороже ценой, коли из-под такой грозы их Парфен добывал. Кланяйся, говорит, и благодари Парфена Семеныча». Ну, а я этой порой, по матушкину благословению, у Сережки Протушина двадцать рублей достал да во Псков по машине и отправился, да приехал-то в лихорадке; меня там святцами зачитывать старухи принялись, а я пьян сижу, да пошел потом по кабакам на последние, да в бесчувствии всю ночь на улице и провалялся, ан к утру горячка, а тем временем за ночь еще собаки обгрызли. Насилу очнулся. Теперь мы такие подвески вознаградим… — А то, что если ты хоть раз про Настасью Филипповну какое слово молвишь, то, вот тебе Бог, тебя высеку, даром что ты с Лихачевым ездил, — вскрикнул Рогожин, крепко схватив его за руку. Высек, и тем самым запечатлел… А вот и приехали! Действительно, въезжали в воксал. Хотя Рогожин и говорил, что он уехал тихонько, но его уже поджидали несколько человек. Они кричали и махали ему шапками. Может, оттого, что в этакую минуту встретил, да вот ведь и его встретил он указал на Лебедева , а ведь не полюбил же его. Приходи ко мне, князь. Мы эти штиблетишки-то с тебя поснимаем, одену тебя в кунью шубу в первейшую, фрак тебе сошью первейший, жилетку белую али какую хошь, денег полны карманы набью, и… поедем к Настасье Филипповне! Придешь али нет? Ой, не упускайте!.. Князь Мышкин привстал, вежливо протянул Рогожину руку и любезно сказал ему: — С величайшим удовольствием приду и очень вас благодарю за то, что вы меня полюбили. Даже, может быть, сегодня же приду, если успею. Потому, я вам скажу откровенно, вы мне сами очень понравились, и особенно когда про подвески бриллиантовые рассказывали. Даже и прежде подвесок понравились, хотя у вас и сумрачное лицо. Благодарю вас тоже за обещанные мне платья и за шубу, потому мне действительно платье и шуба скоро понадобятся. Денег же у меня в настоящую минуту почти ни копейки нет. Сказывайте раньше! Я ведь… Вы, может быть, не знаете, я ведь по прирожденной болезни моей даже совсем женщин не знаю. Лебедев кончил тем, что достиг своего. Скоро шумная ватага удалилась по направлению к Вознесенскому проспекту [12]. Князю надо было повернуть к Литейной. Было сыро и мокро; князь расспросил прохожих, — до конца предстоявшего ему пути выходило версты три, и он решился взять извозчика. Кроме этого превосходного дома, пять шестых которого отдавались внаем, генерал Епанчин имел еще огромный дом на Садовой, приносивший тоже чрезвычайный доход. Кроме этих двух домов, у него было под самым Петербургом весьма выгодное и значительное поместье; была еще в Петербургском уезде какая-то фабрика. В старину генерал Епанчин, как всем известно было, участвовал в откупах [13]. Ныне он участвовал и имел весьма значительный голос в некоторых солидных акционерных компаниях. Слыл он человеком с большими деньгами, с большими занятиями и с большими связями. В иных местах он сумел сделаться совершенно необходимым, между прочим и на своей службе. А между тем известно тоже было, что Иван Федорович Епанчин — человек без образования и происходит из солдатских детей; последнее, без сомнения, только к чести его могло относиться, но генерал, хоть и умный был человек, был тоже не без маленьких, весьма простительных слабостей и не любил иных намеков. Но умный и ловкий человек он был бесспорно. Он, например, имел систему не выставляться, где надо — стушевываться, и его многие ценили именно за его простоту, именно за то, что он знал всегда свое место. А между тем, если бы только ведали эти судьи, что происходило иногда на душе у Ивана Федоровича, так хорошо знавшего свое место! Хоть и действительно он имел и практику, и опыт в житейских делах, и некоторые очень замечательные способности, но он любил выставлять себя более исполнителем чужой идеи, чем с своим царем в голове, человеком «без лести преданным» [14] , и — куда нейдет век? В последнем отношении с ним приключилось даже несколько забавных анекдотов; но генерал никогда не унывал, даже и при самых забавных анекдотах; к тому же и везло ему, даже в картах, а он играл по чрезвычайно большой и даже с намерением не только не хотел скрывать эту свою маленькую будто бы слабость к картишкам, так существенно и во многих случаях ему пригождавшуюся, но и выставлял ее. Общества он был смешанного, разумеется во всяком случае «тузового». Но всё было впереди, время терпело, время всё терпело, и всё должно было прийти со временем и своим чередом. Да и летами генерал Епанчин был еще, как говорится, в самом соку, то есть пятидесяти шести лет и никак не более, что во всяком случае составляет возраст цветущий, возраст, с которого, по-настоящему, начинается истинная жизнь. Здоровье, цвет лица, крепкие, хотя и черные, зубы, коренастое, плотное сложение, озабоченное выражение физиономии поутру на службе, веселое ввечеру за картами или у его сиятельства — всё способствовало настоящим и грядущим успехам и устилало жизнь его превосходительства розами. Генерал обладал цветущим семейством. Правда, тут уже не всё были розы, но было зато и много такого, на чем давно уже начали серьезно и сердечно сосредоточиваться главнейшие надежды и цели его превосходительства. Да и что, какая цель в жизни важнее и святее целей родительских? К чему прикрепиться, как не к семейству? Семейство генерала состояло из супруги и трех взрослых дочерей. Женился генерал еще очень давно, еще будучи в чине поручика, на девице почти одного с ним возраста, не обладавшей ни красотой, ни образованием, за которою он взял всего только пятьдесят душ, — правда, и послуживших к основанию его дальнейшей фортуны. Но генерал никогда не роптал впоследствии на свой ранний брак, никогда не третировал его как увлечение нерасчетливой юности и супругу свою до того уважал и до того иногда боялся ее, что даже любил. Генеральша была из княжеского рода Мышкиных, рода хотя и не блестящего, но весьма древнего, и за свое происхождение весьма уважала себя. Некто из тогдашних влиятельных лиц, один из тех покровителей, которым покровительство, впрочем, ничего не стоит, согласился заинтересоваться браком молодой княжны. Он отворил калитку молодому офицеру и толкнул его в ход, а тому даже и не толчка, а только разве одного взгляда надо было — не пропал бы даром! За немногими исключениями, супруги прожили всё время своего долгого юбилея согласно. Еще в очень молодых летах своих генеральша умела найти себе, как урожденная княжна и последняя в роде, а может быть и по личным качествам, некоторых очень высоких покровительниц. Впоследствии, при богатстве и служебном значении своего супруга, она начала в этом высшем кругу даже несколько и освоиваться. В эти последние годы подросли и созрели все три генеральские дочери — Александра, Аделаида и Аглая. Правда, все три были только Епанчины, но по матери роду княжеского, с приданым немалым, с родителем, претендующим впоследствии, может быть, и на очень высокое место, и, что тоже довольно важно, — все три были замечательно хороши собой, не исключая и старшей, Александры, которой уже минуло двадцать пять лет. Средней было двадцать три года, а младшей, Аглае, только что исполнилось двадцать. Эта младшая была даже совсем красавица и начинала в свете обращать на себя большое внимание. Но и это было еще не всё: все три отличались образованием, умом и талантами. Известно было, что они замечательно любили друг друга и одна другую поддерживали. Упоминалось даже о каких-то будто бы пожертвованиях двух старших в пользу общего домашнего идола — младшей. В обществе они не только не любили выставляться, но даже были слишком скромны. Никто не мог их упрекнуть в высокомерии и заносчивости, а между тем знали, что они горды и цену себе понимают. Старшая была музыкантша, средняя была замечательный живописец; но об этом почти никто не знал многие годы, и обнаружилось это только в самое последнее время, да и то нечаянно. Одним словом, про них говорилось чрезвычайно много похвального. Но были и недоброжелатели. С ужасом говорилось о том, сколько книг они прочитали. Замуж они не торопились; известным кругом общества хотя и дорожили, но всё же не очень. Это тем более было замечательно, что все знали направление, характер, цели и желания их родителя. Было уже около одиннадцати часов, когда князь позвонил в квартиру генерала. Генерал жил во втором этаже и занимал помещение по возможности скромное, хотя и пропорциональное своему значению. Князю отворил ливрейный слуга, и ему долго нужно было объясняться с этим человеком, с самого начала посмотревшим на него и на его узелок подозрительно. Наконец на неоднократное и точное заявление, что он действительно князь Мышкин и что ему непременно надо видеть генерала по делу необходимому, недоумевающий человек препроводил его рядом, в маленькую переднюю, перед самою приемной, у кабинета, и сдал его с рук на руки другому человеку, дежурившему по утрам в этой передней и докладывавшему генералу о посетителях. Этот другой человек был во фраке, имел за сорок лет и озабоченную физиономию и был специальный, кабинетный прислужник и докладчик его превосходительства, вследствие чего и знал себе цену. Вам к самому генералу? Лакей, видимо, не мог примириться с мыслью впустить такого посетителя и еще раз решился спросить его. А без секретаря, я сказал, докладывать о вас не пойду. Подозрительность этого человека, казалось, всё более и более увеличивалась; слишком уж князь не подходил под разряд вседневных посетителей, и хотя генералу довольно часто, чуть не ежедневно, в известный час приходилось принимать, особенно по делам, иногда даже очень разнообразных гостей, но, несмотря на привычку и инструкцию, довольно широкую, камердинер был в большом сомнении; посредничество секретаря для доклада было необходимо. Мне кажется, вы хотели спросить: точно ли я князь Мышкин? А что я в таком виде и с узелком, то тут удивляться нечего: в настоящее время мои обстоятельства неказисты. Я опасаюсь не того, видите ли. Доложить я обязан, и к вам выйдет секретарь, окромя если вы… Вот то-то вот и есть, что окромя. Вы не по бедности просить к генералу, осмелюсь, если можно, узнать? У меня другое дело. Подождите секретаря; сам теперь занят с полковником, а затем придет и секретарь… компанейский. У меня трубка и табак с собой. Нет, здесь вам нельзя покурить, а к тому же вам стыдно и в мыслях это содержать. Впрочем, как вам угодно, и, знаете, есть пословица: в чужой монастырь… — Ну как я об вас об таком доложу? Даже если б и пригласили, так не останусь. Я просто познакомиться только приехал, и больше ничего. То есть, если хотите, и есть одно дело, так, только совета спросить, но я, главное, чтоб отрекомендоваться, потому я князь Мышкин, а генеральша Епанчина тоже последняя из княжон Мышкиных, и, кроме меня с нею, Мышкиных больше и нет. Впрочем, если натягивать, конечно, родственники, но до того отдаленные, что, по-настоящему, и считаться даже нельзя. Я раз обращался к генеральше из-за границы с письмом, но она мне не ответила. Я все-таки почел нужным завязать сношения по возвращении. Вам же всё это теперь объясняю, чтобы вы не сомневались, потому вижу, вы всё еще беспокоитесь: доложите, что князь Мышкин, и уж в самом докладе причина моего посещения видна будет. Примут — хорошо, не примут — тоже, может быть, очень хорошо. Только не могут, кажется, не принять: генеральша, уж конечно, захочет видеть старшего и единственного представителя своего рода, а она породу свою очень ценит, как я об ней в точности слышал. Казалось бы, разговор князя был самый простой; но чем он был проще, тем и становился в настоящем случае нелепее, и опытный камердинер не мог не почувствовать что-то, что совершенно прилично человеку с человеком и совершенно неприлично гостю с человеком. А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их господа, то и камердинеру зашло в голову, что тут два дела: или князь так, какой-нибудь потаскун и непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный князь и с амбицией не стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои дела говорить, а стало быть, и в том и в другом случае не пришлось бы за него отвечать? А теперь вам, может, и секретаря ждать нечего, а пойти бы и доложить самим. Он в Компании от себя служит. Узелок-то постановьте хоть вон сюда. И, знаете, сниму я и плащ? Князь встал, поспешно снял с себя плащ и остался в довольно приличном и ловко сшитом, хотя и поношенном уже пиджаке. По жилету шла стальная цепочка. На цепочке оказались женевские серебряные часы. Хотя князь был и дурачок, — лакей уж это решил, — но все-таки генеральскому камердинеру показалось наконец неприличным продолжать долее разговор от себя с посетителем, несмотря на то что князь ему почему-то нравился, в своем роде конечно. Но, с другой точки зрения, он возбуждал в нем решительное и грубое негодование. Принимают розно, судя по лицу. Модистку и в одиннадцать допустит. Гаврилу Ардалионыча тоже раньше других допускают, даже к раннему завтраку допускают. А долго вы изволили ездить? Впрочем, я всё на одном почти месте сидел, в деревне. Верите ли, дивлюсь на себя, как говорить по-русски не забыл. Вот с вами говорю теперь, а сам думаю: «А ведь я хорошо говорю». Я, может, потому так много и говорю. Право, со вчерашнего дня всё говорить по-русски хочется. В Петербурге-то прежде живали? Как ни крепился лакей, а невозможно было не поддержать такой учтивый и вежливый разговор.
Но вокруг Мышкина эта атмосфера светлая, почти веселая. Вокруг Настасьи Филипповны — мрачная, инфернальная. Мышкин — в карнавальном раю, Настасья Филипповна — в карнавальном аду, но эти ад и рай в романе пересекаются, многообразно переплетаются, отражаются друг в друге по законам глубинной карнавальной амбивалентности. Все это позволяет Достоевскому повернуть жизнь какою-то другою стороною и к себе и к читателю, подсмотреть и показать в ней какие-то новые, неизведанные глубины и возможности. Собрание сочинений в 15 томах. Ленинградское отделение, 1989. Версия 3.
Прекрасное есть идеал, а идеал — ни наш, ни цивилизованной Европы еще далеко не выработался. На свете есть одно только положительно прекрасное лицо — Христос», — констатировал автор, работая над своим ярчайшим трудом. Дворянина Льва Мышкина в обществе называют идиотом. Он тихий чудак, нравственный и добрый человек, вдобавок ко всему страдающий психическим заболеванием.