Зима 1921–1922 года была очень тяжёлой — боли и головокружения нарастали, иногда Ленин терял равновесие.
Что убило Ленина? Покушение, сифилис и гены
Через два года Ленин ликвидировал верховного правителя России адмирала Александра Колчака, который был его сильным противником. В наши дни спасти Владимира Ленина от смерти в 53-летнем возрасте можно было бы с помощью профилактики атеросклероза и инсульта. С таким мнением выступил кардиолог Алексей Утин. Я занимаюсь Лениным с 1989 года, с момента, когда поступил в Институт мозга Академии медицинских наук СССР (ныне это подразделение Научно-клинического центра неврологии).
БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЬ В.И. ЛЕНИНА. УВЕКОВЕЧЕНИЕ ЕГО ПАМЯТИ
Есть очень хорошее исследование, чем болел Ленин, от чего он умер1. Через два года Ленин ликвидировал верховного правителя России адмирала Александра Колчака, который был его сильным противником. Также доктора Ленина применяли препараты ртути (использовались для лечения больных сифилисом с начала 16 века до середины 20 века), йода (им лечили с 19 века) и висмута (новейшее лекарство от люиса с 1920-х г.). Несколько лет назад вышла программа "Кремлевские похороны" по НТВ, которая утверждала настойчиво, что Ленин все таки сифилисом болел. Пользуясь тем, что больному Ленину недоступны были свидания с товарищами, Сталин пытался окружить его фальшивой информацией. 30 августа 1918 года Фанни Каплан стреляла в лидера большевиков Ленина.
"Попал бы на чекап": Врач рассказал, как в наши дни можно было бы спасти Ленина от ранней смерти
Последние годы передвигался только в инвалидной коляске — отказали ноги из-за нарушения кровообращения. Через сто лет после смерти Ленина истечет срок ограничений на доступ к медицинской документации пациента. Владимир Ильич Ленин скончался в возрасте 53 лет 21 января 1924 года в 18 часов 50 минут в усадьбе Горки Подольского уезда Московской губернии. — Сразу после смерти Ульянова-Ленина комиссией ЦИК СССР по организации похорон был поднят вопрос об издании информации о болезни вождя за период 1922–1924 годов. Леонид Брежнев последние годы, как шутили в народе, "правил, не приходя в сознание".
Что убило Ленина? Покушение, сифилис и гены
Несколько лет назад вышла программа "Кремлевские похороны" по НТВ, которая утверждала настойчиво, что Ленин все таки сифилисом болел. Так чем же болел. Со смерти Владимира Ильича Ленина прошло уже 100 лет, но до сих пор в медицинских и научных кругах не утихают горячие споры о диагнозе заболевания, которое привело к его гибели 21 января 1924 года. По следам памятной даты Егор Яковлев рассказывает о последних годах жизни лидера советского государства. Со смерти Владимира Ильича Ленина прошло уже 100 лет, но до сих пор в медицинских и научных кругах не утихают горячие споры о диагнозе заболевания, которое привело к его гибели 21 января 1924 года.
Рассекречены документы о последних днях Ленина: болел нейросифилисом
новости Ленина. новости Ленина. Ленинская ЦРБ объявила набор медицинских кадров. С новостями о самочувствии Владимира Ильича Ленина страна давно привыкла просыпаться и засыпать. Сегодня исполняется 150 лет со дня рождения Владимира Ульянова-Ленина, который покоится в Мавзолее. И сто лет спустя после смерти Ленина широко распространены разнообразные версии о причинах ухода из жизни основателя советского государства. В 1919 году Ленин сформулировал новую концепцию внешней политики. Ленин заболел в марте 1922 года, когда появились первые признаки болезни, доконавшей его.
Мы до сих пор не знаем, от чего умер Ленин. Почему?
Но вернувшись после первого удара к работе с ущербленным здоровьем, Ленин поставил перед собою проблему руководства во всем ее объеме. Отсюда беседа со мною. Отсюда же Завещание. Последние строки его были написаны 4 января. После того прошло еще два месяца, в течение которых положение окончательно определилось. Теперь уже Ленин подготовляет не только снятие Сталина с поста генерального секретаря, но и его дисквалификацию перед партией. По вопросу о монополии внешней торговли, по национальному вопросу, по вопросу о режиме в партии, о рабоче-крестьянской инспекции и о контрольной комиссии Ленин систематически и настойчиво ведет дело к тому, чтобы нанести на XII съезде, в лице Сталина, жесточайший удар бюрократизму, круговой поруке чиновников" самоуправству, произволу и грубости. Смог ли бы Ленин провести намеченную им перегруппировку партийного руководства?
В тот момент — безусловно. Прецедентов на этот счет было немало, один — совсем свежий и очень выразительный. В то время как выздоравливавший Ленин жил еще в деревне, а я отсутствовал из Москвы, Центральный Комитет единогласно принял в декабре 1922 г. И Ленин и я, независимо друг от друга, подняли тревогу, затем списались друг с другом и согласовали свои шаги. Уже через несколько недель Центральный Комитет столь же единогласно отменил свое решение, как единогласно вынес его. Троцкий, как будто удалось взять позицию без единого выстрела, простым маневренным движением. Я предлагаю не останавливаться и продолжать наступление...
Совместное наше выступление против центрального комитета в начале 1923 г. Более того. Я не сомневаюсь, что, если б я выступил накануне XII съезда в духе блока "Ленина — Троцкого" против сталинского бюрократизма, я бы одержал победу и без прямого участия Ленина в борьбе. Насколько прочна была бы эта победа, вопрос другой. Для разрешения его необходимо привлечь к учету ряд объективных процессов в стране, в рабочем классе и в самой партии. Это особая и большая тема. Крупская однажды сказала в 1927 г.
Я думаю, что она была права. Ибо дело не в Сталине, а в тех силах, которые Сталин выражает, не понимая того. Но в 1922 — 23 году вполне возможно было еще завладеть командной позицией открытым натиском на быстро складывавшуюся фракцию национал-социалистических чиновников, аппаратных узурпаторов, незаконных наследников Октября, эпигонов большевизма. Главным препятствием на этом пути было, однако, состояние самого Ленина. Ждали, что он снова поднимется, как после первого удара, и примет участие в XII съезде, как принял в XI. Он сам на это надеялся. Врачи обнадеживали, хотя все с меньшей твердостью.
Идея блока "Ленина и Троцкого" против аппаратчиков и бюрократов была в тот момент полностью известна только Ленину и мне, остальные члены политбюро смутно догадывались. Письма Ленина по национальному вопросу, как и его Завещание, никому не были известны. Мое выступление могло быть понято, вернее сказать, изображено как моя личная борьба за место Ленина в партии и государстве. Я не мог без внутреннего содрогания думать об этом. Я считал, что это может внести такую деморализацию в наши ряды, за которую, даже в случае победы, пришлось бы жестоко расплачиваться. Во всех планах и расчетах был решающий элемент неопределенности: это сам Ленин, со своим физическим состоянием. Сможет ли он высказаться?
Успеет ли? Поймет ли партия, что дело идет о борьбе Ленина и Троцкого за будущность революции, а не о борьбе Троцкого за место больного Ленина? Благодаря исключительному месту, занимавшемуся в партии Лениным, неопределенность его личного состояния превратилась в неопределенность состояния всей партии. Провизориум затягивался. А затяжка была целиком на руку эпигонам, поскольку Сталин, как генеральный секретарь, естественно превращался в аппаратного мажордома на весь период "междуцарствия". Стояли первые дни марта 1923 г. Ленин лежал в своей комнате, в большом здании судебных установлении.
Надвигался второй удар, предшествуемый рядом мелких толчков. Меня на несколько недель приковал к постели lumbago прострел. Я лежал в здании бывшего Кавалерского корпуса, где помещалась наша квартира, отделенный от Ленина огромным кремлевским двором. Ни Ленин, ни я не могли подойти даже к телефону, к тому же телефонные переговоры были Ленину строго воспрещены врачами. Два секретаря Ленина, Фотиева и Глассер, служат связью. Вот что они мне передают. Владимир Ильич до крайности взволнован сталинской подготовкой предстоящего партийного съезда, особенно же в связи с его фракционными махинациями в Грузии.
Это дословная фраза Фотиевой. Слово "бомба" принадлежит Ленину, а не ей. Я просил бы вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под "преследованием" Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным. Если вы почему-нибудь не согласитесь, то верните мне все дело.
Я буду считать это признаком вашего несогласия. С наилучшим товарищеским приветом. Оказывается, Сталин снова обманул доверие Ленина: чтоб обеспечить себе опору в Грузии, он за спиною Ленина и всего ЦК совершил там при помощи Орджоникидзе и не без поддержки Дзержинского организованный переворот против лучшей части партии, ложно прикрывшись авторитетом центрального комитета. Пользуясь тем, что больному Ленину недоступны были свидания с товарищами, Сталин пытался окружить его фальшивой информацией. Ленин поручил своему секретариату собрать полный материал по грузинскому вопросу и решил выступить открыто. Что его при этом потрясло больше: личная нелояльность Сталина или его грубо-бюрократическая политика в национальном вопросе, трудно сказать. Вернее, сочетание того и другого.
Ленин готовился к борьбе, но опасался, что не сможет на съезде выступить сам, и это волновало его. Но Ленин досадливо отмахивается рукой. Он отчетливо предвидит, что, в случае его отхода от работы, Зиновьев и Каменев составят со Сталиным "тройку" против меня и, следовательно, изменят ему. На второй день Гляссер подает мне на заседании ЦК, у меня на квартире, записку с кратким изложением моей вчерашней речи и заключает ее вопросом: "Правильно ли я вас поняла? Сталин тем временем тревожно следит за нашей перепиской. Но в этот момент я еще не догадываюсь, в чем дело... Намерения Ленина стали мне теперь совершенно ясны: на примере политики Сталина он хотел вскрыть перед партией, и притом беспощадно, опасность бюрократического перерождения диктатуры.
Спросите об этом Ильича". Через четверть часа Фотиева возвращается, запыхавшись:"Ни в коем случае! Он готовит бомбу". Примерно через час после этой беседы Фотиева снова пришла ко мне с запиской Ленина, адресованной старому революционеру Мдивани и другим противникам сталинской политики в Грузии. Ленин пишет им: "Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь".
В копии эти строки адресованы не только мне, но и Каменеву. Это удивило меня. Не надо верить успокоительным отзывам врачей, Ильич уже с трудом говорит... Грузинский вопрос волнует его до крайности, он боится, что свалится совсем, не успев ничего предпринять. Передавая записку, он сказал: "Чтоб не опоздать, приходится прежде времени выступить открыто". Каменев явился через час. Он был совершенно дезориентирован.
Идея тройки — Сталин, Зиновьев, Каменев — была уже давно готова. Острием своим тройка была направлена против меня. Вся задача заговорщиков состояла в том, чтоб, подготовив достаточную организационную опору, короновать тройку в качестве законной преемницы Ленина. Маленькая записочка врезывалась и этот план острым клином. Каменев не знал, как быть, и довольно откровенно мне в этом признался. Я дал ему прочитать рукописи Ленина. Каменев был достаточно опытным политиком, чтобы сразу понять, что для Ленина дело шло не о Грузии только, но обо всей вообще роли Сталина в партии.
Каменев сообщил мне дополнительные сведения. Только что он был у Надежды Константиновны Крупской, по ее вызову. В крайней тревоге она ему сообщила: "Владимир только что продиктовал стенографистке письмо Сталину о разрыве с ним всяких отношений". Непосредственный повод имел полуличный характер. Сталин стремился всячески изолировать Ленина от источников информации и проявлял в этом смысле исключительную грубость по отношению к Надежде Константиновне. Каменев был взволнован и бледен. Почва уплывала у него из-под ног.
Он не знал, с какой ноги ступить и в какую сторону повернуться. Возможно, что он просто боялся недоброжелательных действий с моей стороны против него лично. Я изложил ему свой взгляд на обстановку. Имейте в виду и передайте другим, что я меньше всего намерен поднимать на съезде борьбу ради каких-либо организационных перестроек. Я стою за сохранение statusquo. Если Ленин до съезда встанет на ноги, что, к несчастью, маловероятно, то мы с ним вместе обсудим вопрос заново. Я против ликвидации Сталина, против исключения Орджоникидзе, против снятия Дзержинского с путей сообщения.
Но я согласен с Лениным по существу. Я хочу радикального изменения национальной политики, прекращения репрессий против грузинских противников Сталина, прекращения административного зажима партии, более твердого курса на индустриализацию и честного сотрудничества наверху. Сталинская резолюция по национальному вопросу никуда не годится. Грубый и наглый великодержавный зажим ставится в ней на один уровень с протестом и отпором малых, слабых и отсталых народностей. Я придал своей резолюции форму поправок к резолюции Сталина, чтоб облегчить ему необходимую перемену курса. Но нужен крутой поворот. Кроме того, необходимо, чтоб Сталин сейчас же написал Крупской письмо с извинениями за грубости и чтоб он на деле переменил свое поведение.
Пусть не зарывается. Не нужно интриг. Нужно честное сотрудничество. Каменев вздохнул с облегчением. Он принял все мои предложения. Он опасался только, что Сталин заупрямится: "груб и капризен". Глубокой ночью Каменев сообщил мне, что был у Сталина в деревне и что тот принял все условия.
Крупская уже получила от него письмо с извинениями. Но она не могла показать письмо Ленину, так как ему хуже. Мне показалось, однако, что тон Каменева звучит иначе, чем при расставании со мною несколько часов тому назад. Только позже мне стало ясно, что эту перемену внесло ухудшение в состоянии Ленина. По дороге или сейчас же по прибытии в Тифлис Каменев получил шифрованную телеграмму Сталина о том, что Ленин снова в параличе: не говорит и не пишет. На грузинской конференции Каменев проводил политику Сталина против Ленина. Скрепленная личным вероломством, тройка стала фактом.
Наступление Ленина было направлено не только против Сталина лично, но и против его штаба, прежде всего против его помощников — Дзержинского и Орджоникидзе.
Взволнованный этим Николай Семашко, занимавший пост наркома здравоохранения, даже отдал приказ написать, что при проведении вскрытия тела Владимира Ильича не было выявлено признаков «сифилитической болезни». Но слухи появлялись не просто так — уж очень нетипичной была симптоматика атеросклероза, которым был болен пациент Владимир Ульянов. Вид Владимира Ильича в последние годы был не лучшим Вид Владимира Ильича в последние годы был не лучшим Паралич и изменение характера Впервые признаки сифилиса у Ленина начали проявляться летом 1921 года.
У вождя часто кружилась голова, он начал падать обмороки. Кроме того, его стали мучать бессонница и частые головные боли. Врачи объясняли это простым переутомлением. Но это было ложью.
Болезнь не собиралась отступать. Обмороки происходили все чаще. Помимо этого, у вождя начали случаться припадки: его пронзал внезапный паралич, он терял речь и память. Также окружающие отмечали и изменение характера Ленина.
Он стал капризным. Также у него случались внезапные вспышки гнева. В январе 1924 года вождь как будто стал чувствовать себя немного лучше. В момент смерти День, когда он умер — 21 января — начался, как и всегда.
Ленин пил бульон и много спал. Но внезапно у него прихватило в груди, по телу пробежала судорога, а платок стал весь красным от крови. Так вспоминает Надежда Крупская тот день. В момент смерти она держала мужа за руку.
Медицинское заключение о причинах смерти Ленина было выдано уже 22 января 1924 года. Свои подписи на нем поставили десять врачей. Смерть вождя сразу же стала обрастать домыслами и слухами. Вот лишь несколько из них: Владимир Ильич умер еще летом и все эти полгода был заморожен; Владимир Ильич скончался уже давно, а людям показывали его куклу, сделанную из воска; Владимир Ильич был отравлен Троцким по приказу Сталина; Владимир Ильич жив и уехал из страны.
Ленин не мог ходить, целые дни проводил в кресле В. Ленин не мог ходить, целые дни проводил в кресле Мнение доктора Новосёлова Спустя более, чем 90 лет, в 2017 году, доктор Валерий Новосёлов, занимаясь изучением процесса старения головного мозга, нашел в архиве «Дневник истории болезни В.
На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации ".
Полный перечень лиц и организаций, находящихся под судебным запретом в России, можно найти на сайте Минюста РФ.
Это предложение Чичерина показывает, по-моему, что его надо немедленно отправить в санаторию, всякое попустительство в этом отношении, допущение отсрочки и т. В каждом слове этой записки, где политическая беспощадность сочетается с лукавым добродушием, живет и дышит Ленин. Состояние здоровья его продолжало ухудшаться. В марте усилились головные боли. Врачи не нашли, одчако, никаких органических поражений и предписали длительный отдых. Ленин безвыездно поселился в подмосковной деревне. Здесь в начале мая его и настиг первый удар.
Ленин заболел, оказывается, еще третьего дня. Почему мне сразу не сказали? Тогда мне и в голову не приходили какие-либо подозрения. Бухарин говорил вполне искренне, повторяя то, что ему внушили "старшие". В тот период Бухарин был привязан ко мне чисто бухаринской, т. Свой рассказ о болезни Ленина Бухарин кончил тем, что повалился ко мне на кровать и, обхватив меня через одеяло, стал причитать: "Не болейте, умоляю вас, не болейте... Я его дружелюбно устыжал, чтоб привести в равновесие. Он мешал мне сосредоточиться на тревоге, вызванной вестью, которую он принес.
Удар был оглушающий. Казалось, что сама революция затаила дыхание. Седова, — передавались шепотом. Никто как будто никогда не думал о том, что Ленин может заболеть. Многим было известно, что Ленин зорко следил за здоровьем других, но сам, казалось, он не был подвержен болезни. Почти у всего старшего поколения революционеров сдавало сердце, уставшее от слишком большой нагрузки. С такими сердцами до ста лет жить". Исследование иностранных врачей подтвердило, что два сердца из всех ими выслушанных в Москве работают на редкость хорошо: это сердца Ленина и Троцкого.
Когда в здоровье Ленина произошел внезапный для широких кругов поворот, он воспринимался как сдвиг в самой революции. Неужели Ленин может заболеть, как всякий другой, и умереть? Нестерпимо было, что Ленин лишился способности двигаться и говорить. И верилось крепко в то, что он все одолеет, поднимется и поправится.... Гораздо позже, оглядываясь на прошлое, я опять вспомнил со свежим удивлением то обстоятельство, что мне о болезни Ленина сообщили только на третий день. Тогда я не останавливался на этом. Но это не могло быть случайно. Те, которые давно готовились стать моими противниками, в первую голову Сталин, стремились выиграть время.
Болезнь Ленина была такого рода, что могла сразу принести трагическую развязку. Завтра же, даже сегодня могли ребром встать все вопросы руководства. Противники считали важным выгадать на подготовку хоть день. Они шушукались между собою и нащупывали пути и приемы борьбы. В это время, надо полагать, уже возникла идея "тройки" Сталин — Зиновьев — Каменев , которую предполагалось противопоставить мне. Но Ленин оправился. Подгоняемый непреклонной волей, организм совершил гигантское усилие. Мозг, задыхавшийся от недостатка крови и потерявший способность связывать воедино звуки и буквы, вдруг ожил снова.
В конце мая я ездил на рыбную ловлю верст за 80 от Москвы. Там оказался детский санаторий имени Ленина. Дети сопровождали меня вдоль озера, расспрашивали про здоровье Владимира Ильича, послали ему через меня полевые цветы и письмо. Ленин сам еще не писал. Он продиктовал через своего секретаря несколько строк: "Владимир Ильич поручил мне написать вам, что он приветствует вашу мысль отвезти от него подарок детям санатории на ст. Владимир Ильич просит вас также передать детишкам, что он очень благодарит их за их сердечное письмо и цветы и жалеет, что не может воспользоваться их приглашением; он не сомневается, что непременно поправился бы среди них". В июле Ленин уже был на ногах и, не возвращаясь до октября официально к работе, следил за всем и вникал во все. В эти месяцы выздоровления процесс эсеров, в числе многого другого, очень занимал его внимание.
Эсеры убили Володарского, убили Урицкого, тяжело ранили Ленина, дважды собирались взорвать мой поезд. Мы не могли относиться к этому слегка. Хоть и не под идеалистическим углом зрения, как наши враги, но мы умели ценить "роль личности в истории". Мы не могли закрывать глаза на то, какая опасность грозит революции, если мы дадим врагам перестрелять всю нашу верхушку. Наши гуманитарные друзья, из породы ни горячих ни холодных, не раз разъясняли нам, что они еще могут понять неизбежность репрессий вообще; но расстреливать пойманного врага — значит переступать границы необходимой самообороны. Они требовали от нас "великодушия". Клара Цеткин и другие европейские коммунисты, которые тогда еще отваживались — против Ленина и меня — говорить то, что думают, настаивали на том, чтоб мы пощадили жизнь обвиняемых. Нам предлагали ограничиться тюремным заключением.
Это казалось самым простым. Но вопрос о личной репрессии в революционную эпоху принимает совсем особый характер, от которого бессильно отскакивают гуманитарные общие места. Борьба идет непосредственно за власть, борьба на жизнь и на смерть — в этом и состоит революция, — какое же значение может иметь в этих условиях тюремное заключение для людей, которые надеются в ближайшие недели овладеть властью и посадить в тюрьму или уничтожить тех, которые стоят у руля? С точки зрения так называемой абсолютной ценности человеческой личности революция подлежит "осуждению", как и война, как, впрочем, и вся история человечества в целом. Однако же самое понятие личности выработалось лишь в результате революций, причем процесс этот еще очень далек от завершения. Чтоб понятие личности стало реальным и чтоб полупрезрительное понятие "массы" перестало быть антитезой философски привилегированного понятия "личности", нужно, чтоб сама масса краном революции, вернее сказать, ряда революций, подняла себя на новую историческую ступень. Хорош или плох этот путь с точки зрения нормативной философии, я не знаю и, признаться, не интересуюсь этим. Зато я твердо знаю, что это единственный путь, который знало до сих пор человечество.
Эти соображения ни в каком случае не являются попыткой "оправдания" революционного террора. Пытаться оправдывать его — значило бы считаться с обвинителями. Но кто они? Организаторы и эксплуататоры великой мировой бойни? Новые богачи, возносящие в честь "неизвестного солдата" благоухание своей послеобеденной сигары? Пацифисты, которые боролись против войны, пока ее не было, и готовы снова повторить свой отвратительный маскарад? Ллойд-Джордж, Вильсон и Пуанкаре, которые за преступления Гогенцоллерна и их собственные считали себя вправе морить голодом немецких детей? Английские консерваторы или французские республиканцы, разжигавшие гражданскую войну в России со стороны и в полной безопасности пытавшиеся из крови ее чеканить свои барыши?
Эту перекличку можно продолжить без конца. Дело для меня идет не о философском оправдании, а о политическом объяснении. Революция потому и революция, что все противоречия развития она сводит к альтернативе: жизнь или смерть. Можно ли думать, что люди, которые вопрос о принадлежности Эльзаса и Лотарингии решают заново каждые полвека при помощи горных хребтов из человеческих трупов, способны перестроить свои общественные отношения при помощи одного лишь парламентского чревовещания? Во всяком случае, никто еще не показал нам, как это делается. Мы ломали сопротивление старых горных пород при помощи стали и динамита. И когда враги стреляли в нас, чаще всего из винтовок самых цивилизованных и демократических наций, мы отвечали тем же. Бернард Шоу кивал при этом укоризненно бородой по адресу одних и других.
Но никто не замечал этого сакраментального аргумента. Летом 1922 г. Перебежчики из лагеря самих эсеров раскрыли нам, что важнейшие террористические акты были организованы не одиночками, как мы склонны были думать сначала, а партией, хотя она и не решалась брать на себя официальную ответственность за совершавшиеся ею убийства. Смертный приговор со стороны трибунала был неизбежен. Но приведение его в исполнение означало бы неотвратимо ответную волну террора. Ограничиться тюрьмой, хотя бы и долголетней, значило просто поощрить террористов, ибо они меньше всего верили в долголетие Советской власти. Не оставалось другого выхода, как поставить выполнение приговора в зависимость от того, будет или не будет партия продолжать террористическую борьбу. Другими словами: вождей партии превратить в заложников.
Первое свидание мое с Лениным после его выздоровления произошло как раз в дни суда над социалистамиреволюционерами. Он сразу и с облегчением присоединился к решению, которое я предложил: "Правильно, другого выхода нет". Выздоровление явно окрыляло Ленина. Но в нем жила еще внутренняя тревога. В октябре Ленин вернулся уже официально к работе, председательствовал в Политбюро и в Совнаркоме, а в ноябре произносил программные речи, которые, по всей видимости, дорого обходились его кровеносной системе. Ленин чуял, что, в связи с его болезнью, за его и за моей спиною плетутся пока еще почти неуловимые нити заговора. Эпигоны еще не сжигали мостов и не взрывали их. Но кое-где они уже подпиливали балки, кое-где подкладывали незаметно пироксилиновые шашки.
При каждом подходящем случае они выступали против моих предложений, как бы упражняясь в самостоятельности и тщательно подготовляя такого рода демонстрации. Входя в работу и с возрастающим беспокойством отмечая происшедшие за десять месяцев перемены, Ленин до поры до времени не называл их вслух, чтоб тем самым не обострить отношений. Но он готовился дать "тройке" отпор и начал его давать на отдельных вопросах. В числе десятка других работ, которыми я руководил в партийном порядке, т. Он настойчиво и не раз просил меня не спускать с этой области глаз. В недели выздоровления он каким-то образом узнал, что Сталин и здесь маневрирует против меня, обновляя аппарат антирелигиозной пропаганды и отодвигая его от меня. Ленин прислал из деревни в Политбюро письмо, в котором, без особенной на первый взгляд надобности, цитировал мою книгу против Каутского, с большей похвалой по адресу автора, которого он при этом не называл, как не называл и книги. Я" признаться, не сразу догадался, что это был обходный способ сказать, что Ленин осуждает направленные против меня сталинские маневры.
На руководство антирелигиозной пропагандой был тем временем продвинут Ярославский, кажется, под видом моего заместителя. Вернувшись к работе и узнав об этом, Ленин на одном из заседаний Политбюро неистово накинулся на Молотова, т. Да разве вы не знаете Я-ро-слав-ского? Ведь это же курам на смех. Где же ему справиться с этой работой? Горячность Ленина непосвященным могла казаться чрезмерной. Но дело шло не о Ярославском, которого Ленин, правда, с трудом выносил, дело шло о руководстве партией. Таких эпизодов было немало.
По существу дела, Сталин с тех пор, как ближе соприкоснулся с Лениным, т. При огромной и завистливой амбициозности он не мог не чувствовать на каждом шагу своей интеллектуальной и моральной второсортности. Он пытался, видимо, сблизиться со мной. Только позже я отдал себе отчет в его попытках создать нечто вроде фамильярности отношений. Но он отталкивал меня теми чертами, которые составили впоследствии его силу на волне упадка: узостью интересов, эмпиризмом, психологической грубостью и особым цинизмом провинциала, которого марксизм освободил от многих предрассудков, не заменив их, однако, насквозь продуманным и перешедшим в психологию миросозерцанием. По некоторым разрозненным его замечаниям, которые мне в свое время казались случайными, но вряд ли были такими на деле, Сталин пытался найти во мне поддержку против невыносимого для него контроля со стороны Ленина. При каждой такой его попытке я делал инстинктивный шаг назад и — проходил мимо. Думаю, что в этом надо искать источник холодной, на первых порах трусливой и насквозь вероломной вражды ко мне Сталина.
Он систематически подбирал вокруг себя либо людей, схожих с ним по типу, либо простаков, стремившихся жить не мудрствуя лукаво, либо, наконец, обиженных. И тех, и других, и третьих было немало. Нет никакого сомнения в том, что для текущих дел Ленину было во многих случаях удобнее опираться на Сталина, Зиновьева или Каменева, чем на меня. Озабоченный неизменно сбережением своего и чужого времени, Ленин старался к минимуму сводить расход сил на преодоление внутренних трений. У меня были свои взгляды, свои методы работы, свои приемы для осуществления уже принятых решений. Ленин достаточно знал это и умел уважать. Именно поэтому он слишком хорошо понимал, что я не гожусь для поручений. Там, где ему нужны были повседневные исполнители его заданий, он обращался к другим.
Это могло в некоторые периоды, особенно когда у меня с Лениным бывали расхождения, вызывать у его помощников представление об их особенной близости к Ленину.
Что убило Ленина? Покушение, сифилис и гены
Петровский, посвятивший этому вопросу специальное исследование «Ранение и болезнь В. Ленина»: «Разумеется, ранение было тяжелым, но никакого отношения к артериальным и венозным сосудам шеи не имело и не могло влиять на развитие атеросклероза и... К аналогичному выводу пришел и лечащий Ленина врач В. Розанов: «Когда Владимир Ильич сказал, что Клемперер посоветовал удалить пули, так как они своим свинцом вызывают отравление, вызывают головные боли, Борхардт сначала сделал удивленные глаза и у него вырвалось: «невозможно», - но потом, как бы спохватившись, вероятно, чтобы не уронить авторитета своего берлинского коллеги, стал говорить о каких-то новых исследованиях в этом направлении.
Я определенно сказал, что эти пули абсолютно не повинны в головных болях выделено мной. Об операции: было условлено делать ее у меня завтра, 23 апреля». Дело происходило в 1922 году.
Операция была легкой - пуля находилась прямо под кожей, но статус вождя не дозволял произвести ее амбулаторно, потому, хоть на ночь, но Ленина оставили в больнице. Пикантная деталь - за отсутствием мест в мужском Владимир Ильич провел ночь в отделении женском. В Горки двинулись, кроме Розанова, Н.
Семашко, брат Ленина - Дмитрий Ильич, доктор Л. Левин и еще два или три человека. Приехав, застали Ф.
Гетье, уже осмотревшего Владимира Ильича. Первоначальная версия желудочного заболевания сразу же отпала. Ночью Владимир Ильич спал плохо, долго сидел в саду, гулял.
Гетье передал, что у Владимира Ильича рвота уже кончилась, болит голова, но скверно то, что у него имеются явления пареза правых конечностей и некоторые неполадки со стороны органов речи. Болезнь могла длиться недели, дни, годы, но грядущее рисовалось далеко не радостное. Конечно, могло быть что-то наследственное или перенесенное незаметно выделено мной.
Но какая-то вероятность чего-то поверим врачу и будем считать - неизвестного , перенесенного ранее, существовала. В следующий раз Розанов увидел своего вельможного пациента спустя несколько дней в очень тяжелом состоянии: с высокой температурой и полным параличом правых конечностей. Несмотря на затемненное сознание, Владимир Ильич узнал врача.
Но он потерял речь, и понимали его окружающие далеко не всегда, что доставляло ему не только большие огорчения, но и вызывало, особенно в первые месяцы, припадки возбуждения, тогда он гнал от себя всех врачей, сестер и санитаров. И гнал так, что потом стеснялся их видеть. Из иностранцев Владимир Ильич хорошо принимал профессора Ферстера...
Но с осени Владимир Ильич и Ферстера перестал принимать, сильно раздражаясь, если даже случайно увидит его, так что профессору в конце концов пришлось принимать участие в лечении, руководствуясь только сведениями от окружающих Владимира Ильича лиц... Владимир Ильич постепенно поправлялся, полнел... В сентябре пришлось прекратить и дежурство сестер милосердия...
Вернувшись из отпуска, я несколько раз навещал Владимира Ильича... И вдруг смерть, всегда неожиданная, как ни жди ее. Тяжелое, даже для врачей, вскрытие.
Колоссальный склероз мозговых сосудов... Приходилось дивиться не тому, что мысль у него работала в таком измененном склерозом мозгу, а тому, что он так долго мог жить с таким мозгом» выделено мной. Большую работу по исследованию болезни В.
Ленина проделал наш современник Б. Его материал первоначально появился за рубежом под названием «Ленин в Горках - болезнь и смерть», а затем был напечатан и у нас. В своей рецензии историки В.
Лельчук и В. Старцев отметили: «Не будем без конца жаловаться на отсутствие фактов, ведь далеко не всегда мы рачительно используем имеющиеся ресурсы». Именно это я и упомянул в своем предисловии к опубликованной в газете «Пролог» работе.
Равдин считает, что Ленин ощущает нервное истощение и некоторые другие признаки приближающегося нездоровья не с 1922-го, а со второй половины 1921 года. Симптомы, уже хорошо известные нам по воспоминаниям врачей. А теперь перенесемся по времени на много лет назад от описываемых событий...
В годы молодости Если попытаться поставить посмертный диагноз есть такой вид судебно-медицинской экспертизы - посмертная , врач потребует представить ему не только материалы, касающиеся обстоятельств конкретного дела, но и характеризующие личность исследуемого. В рекомендациях экспертам-психиатрам указывается: «Особенно важным является выявление образа мыслей... Нужно обязательно устанавливать и данные, касающиеся характеристики личности на всех этапах жизни...
Не наблюдалось ли странностей, если наблюдались, то в чем они выражались». Надо сказать, что странностей у Владимира Ильича, в той или иной степени, хватало всегда: крайняя нелюдимость, излишняя замкнутость, невозможность нормального общения с посторонними людьми. Причем такое свойство натуры настолько беспокоит родных, что мать не рискует отпустить Владимира Ильича в университет одного и переезжает в Казань всем семейством.
Нелюдимость и скрытность у Ленина были развиты до такой степени, что проявлялись не только с посторонними людьми, но и с близкими друзьями. Владимиру Ильичу только-только перевалило за 30. Он еще дружен с Мартовым, вместе занимаются общим делом - выпускают газету «Искра».
Раз он попросил меня сходить к Мартову и попросить его не ходить к нам. Условились, что я буду ходить к Мартову, договариваться с ним». Крайне болезненно относился Владимир Ильич ко всякой размолвке со своими товарищами-социалистами, в частности с Г.
Плехановым, мог не спать ночами, сильно нервничая. Однажды Георгий Валентинович вернул статью Ленина, вспоминала супруга вождя, с примечаниями на полях. Известны воспоминания Н.
Алексеева, встретившего Ленина по прибытии в Лондон, когда тот ему заявил, что он совершенно неспособен жить в коммуне, не любит быть постоянно на людях. А вот продолжение рассказа: «Предвидя, что приезжающие из России и из-за границы товарищи будут по российской привычке, не считаясь с его временем, надоедать ему, он просил по возможности ограждать его от слишком частых посещений. Дорожа своим временем, Владимир Ильич не особенно долюбливал тех из приезжих россиян, которые с этим не считались.
Помню его негодование на ежедневные визиты покойного Лейтейзена Линдова , приезжавшего из Парижа и зачастившего к нему. Не только странности бросались окружающим в глаза, но и крайняя вспыльчивость что описывала Мария Ильинична , хотя в годы своей молодости Ленин был еще иногда способен на критическое отношение к своему поведению. Вот что он пишет А.
Потресову 13 сентября 1903 года по поводу минувшего II съезда РСДРП: «И вот, я спрашиваю себя: из-за чего же, в самом деле, мы разойдемся так на всю жизнь врагами? Я перебираю все события и впечатления съезда, я сознаю, что часто поступал и действовал в страшном раздражении, «бешено», я охотно готов признать пред кем угодно эту свою вину». По этому же поводу А.
Было дело, слов нет, и я прямо признал свое «бешенство» в письме к Староверу Потресову. Но владеть собой Ленину затруднительно, реакция его неизменно бурна, чему свидетельством воспоминания П. Лепешинского о событиях, происшедших спустя четыре месяца после того съезда, когда он вел протоколы на заседаниях совета 15 - 17 января 1904 года и через несколько дней допустил одну промашку, которая вызвала у Владимира Ильича «взрыв гнева и величайшей досады».
Лепешинский подписал протоколы у Ленина, Плеханова и пошел к Мартову. Тот попросил оставить протоколы для просмотра, о чем Лепешинский доложил Ленину. Он подверг меня самой жестокой словесной экзекуции».
Все та же дремлющая болезнь проявляла себя периодически различными симптомами. В статье «Профессор-оппортунист о Ленине» А. Елизарова Ульянова пишет о профессоре К.
Тахтареве, оказывавшем медицинскую помощь Ленину по поводу нервного потрясения в 1902 году. В конце есть примечание: «по поводу нервной болезни В. Крупская прислала нам следующее сообщение, что у Ленина было «feu sacre» «священный огонь».
Две недели он пролежал в пансионе Борхардта». Откроем малоизвестные мемуары Надежды Константиновны: «В конце 1902 или начале 1903 года группа «Освобождение труда» поставила вопрос о переезде в Женеву.
В таком состоянии и певичку на радио, взявшую не ту октаву, можно принять за личного врага. Так становится ясно, почему Сталин был скор на расправу с оппонентами. Ленин, Сталин, Хрущев: кого из них любили казахи Алкоголь при этом даёт некоторое облегчение, помогая снять напряжение. А договор о ленд-лизе с США Сталин подписал после обильного пиршества. Также плодотворной была и Московская конференция, и встреча в Ялте с Рузвельтом и Черчиллем, и конференция 1943-го в Тегеране. Обильное застолье с вином подняло настроение Сталину, сделало его более дипломатичным и терпимым к собеседнику.
Достаточно одной таблетки У Леонида Брежнева первый инфаркт случился ещё при Сталине. Кроме того, Леонид Ильич часто жаловался на скачки давления, и несколько раз с ним случался гипертонический криз. Это привело к тому, что генсек панически боялся даже небольшого недомогания, к тому же у него была неустойчивая нервная система. При малейшей боли Брежнев горстями пил таблетки. Без сильного снотворного он не мог уснуть. Брежнев крепко спал по 8-9 часов, но ему казалось, что он плохо спит, поэтому генсек вопреки предупреждениям врачей увеличивал дозу барбиталов. По утрам Брежнев был разбитым и заторможенным, и, чтобы хоть как-то справляться с обязанностями, он принимал конскую дозу стимуляторов. Это изнашивало и без того слабый организм.
Мышцы атрофировались, появлялась общая слабость, и бороться с ней Леонид Ильич опять пытался стимуляторами, которые по вечерам не давали уснуть. Так у вождя появились проблемы с желудком, почками и печенью. Симптомы Брежнев опять глушил таблетками. В 1950-м, от частого курения у Леонида Ильича появился стоматит, а потом заболевание, усиленное побочками медпрепаратов, прогрессировало, и в результате Брежнев потерял все зубы. Зубной протез делали лучшие стоматологи страны, но Леониду Ильичу изделие всё равно мешало. Образ престарелого генсека, с трудом произносящего слова, и постоянно причмокивающего, не лучшим образом сказался на имидже советского лидера. Именно тогда в СССР расцвело диссидентское движение. С аргументами «противников совка» было трудно спорить.
Какое будущее может ждать страну, если её лидер с трудом читает по бумажке. Анекдоты про маразм Брежнева дожили и до наших дней, но на самом же деле на ясность ума Леонид Ильич не жаловался никогда. В марте 1980-го во время посещения Ташкентского авиазавода на Брежнева упала деревянная трибуна. Травма оказалась пустяковой, доски всего лишь сломали генсеку ключицу. Но организм, ослабленный медикаментами, не перенёс и лёгкого перелома. Леонид Ильич подсел на сильные обезболивающие, и через полгода сердце вождя не выдержало. Какая гадость ваша заливная рыба! Юрию Андропову всего за год до назначения на должность генсека врачи вообще хотели поставить инвалидность.
Он страдал от тяжелого заболевания почек и острой формы гипертонии. Причиной недуга была нехватка гормона альдостерона.
Реалии; Крым. НЕТ»; Межрегиональный профессиональный союз работников здравоохранения «Альянс врачей»; Юридическое лицо, зарегистрированное в Латвийской Республике, SIA «Medusa Project» регистрационный номер 40103797863, дата регистрации 10. Минина и Д. Кушкуль г. Оренбург; «Крымско-татарский добровольческий батальон имени Номана Челебиджихана»; Украинское военизированное националистическое объединение «Азов» другие используемые наименования: батальон «Азов», полк «Азов» ; Партия исламского возрождения Таджикистана Республика Таджикистан ; Межрегиональное леворадикальное анархистское движение «Народная самооборона»; Террористическое сообщество «Дуббайский джамаат»; Террористическое сообщество — «московская ячейка» МТО «ИГ»; Боевое крыло группы вирда последователей мюидов, мурдов религиозного течения Батал-Хаджи Белхороева Батал-Хаджи, баталхаджинцев, белхороевцев, тариката шейха овлия устаза Батал-Хаджи Белхороева ; Международное движение «Маньяки Культ Убийц» другие используемые наименования «Маньяки Культ Убийств», «Молодёжь Которая Улыбается», М.
У главного патологоанатома Москвы тех лет Ипполита Давыдовского есть подробное описание характерных черт этой патологии. Если его определение наложить на акт вскрытия Ленина — у специалистов исчезнут сомнения. Сифилис врачи увидели именно на вскрытии, но побоялись обнародовать? В открытых документах врачи Ленина ясно написали, что при жизни пациент получал лечение, соответствующее диагнозу. А лечили Ленина только противосифилитическими препаратами.
Это тяжелые металлы: ртуть, висмут, мышьяк, большие дозы йода каждый день. Все это описано у академика Лопухина. На тот момент во всем мире с сифилисом боролись только так. Состав команды докторов, лечивших Ленина, также о многом может сказать. Например, его основной лечащий врач Кожевников в те годы считался ведущим специалистом в России по нейросифилису.
Также специально для консультации Ленина был из Германии вызван Макс Нонне — главный специалист Европы по лечению нейросифилиса. Хотите сказать, что болезнь Ленина для ближайшего окружения не была тайной? У Ленина для того времени была стандартная клиническая картина. В психиатрических отделениях российских больниц пациентов с точно такими же симптомами было от 10 до 40 процентов. Поэтому все прекрасно понимали, что это такое.
В том числе и данный пациент, ведь неслучайно он просил яду. Он видел, как обычно заканчивается эта болезнь: прогрессирующим параличом, слабоумием. Главный патологоанатом Москвы Ипполит Давыдовский писал: «По данным секций вскрытий — прим. То есть из ста москвичей как минимум пятеро были больны. И эта статистика неполная.
Регионы сильно отличались друг от друга. В Калмыкии, например, больных было до 43 процентов от списочного состава населения. Поголовные осмотры в 1920-х годах показали, что в отдельных селах Центральной России сифилисом болели до 16 процентов жителей. То есть в России была эпидемия сифилиса? Сифилис являлся колоссальной проблемой не только для России, но и для Европы.
Когда в 1940 году открыли антибиотики, эту болезнь стало лечить довольно просто, а до этого она представляла угрозу государственной безопасности. Как именно заразился Ленин — мы не знаем, анамнез собран слабо. Но хочу подчеркнуть, что в то время бытовой сифилис был широко распространен. Ну и путь самого заражения мне не интересен, для меня это обычная болезнь, которая стала самым запутанным событием в истории не только нашей медицины, но и медицины всего мира. Если сифилис бытовой, по идее, о нем не стыдно говорить.
Заразиться мог каждый, даже ребенок. К чему все было засекречивать? Сифилис, неважно какой, всегда считался «недостойным» заболеванием. У него было множество названий: французская, польская, гнилая болезнь, франц-венера. Для врачей все равно, кого и от чего лечить: хоть беленьких, хоть красненьких.
Есть деонтология — наука о должном. Врач избрал свою стезю, пошел по пути долга. Но в медицину тогда вмешалась политика. Что строили революционеры? Человека нового образца.
Сифилис в этот «красный проект» никак не вписывался. Вы упомянули науку о должном. Но разве то, что врачи пошли на сделку с властью, скрыли правду — это не нарушение деонтологии? Пациенту никто не вредил. Сделка с властью заключалась в том, что врачи молчали, участвовали в политической игре с печатанием ложных бюллетеней с информацией о здоровье главы государства.
Всего за время болезни вышло 35 бюллетеней. Даже Ленин смеялся, когда читал эти медицинские сводки. Об этом сохранилась запись в дневнике. Но ведь не врачи же писали бюллетени, в которых сообщалось, что у Ленина гастроэнтерит.
«Издаёт какие-то неясные звуки»
- Рассекречены документы о последних днях Ленина: болел нейросифилисом
- Курсы валюты:
- Академик Ю.М. Лопухин подробно об истории болезни В.И. Ленина
- Что убило Ленина? Покушение, сифилис и гены
- Что еще почитать
Не сифилитик, а филателист
- «Издаёт какие-то неясные звуки»
- Откуда взялись восемь разных заключений о странной смерти Ленина
- Главное сегодня
- Академик РАН Иллариошкин: Ленин не болел нейросифилисом
- Как наука поддерживает тело Ленина в сохранности - Телеканал "Наука"