Александр Ходаковский, биография которого связана с военным конфликтом на Украине, с самого начала негативно относился к «народному губернатору» П. Губареву. Alexander Khodakovsky. В этом Восточнославянское имя, то отчество является Сергеевич и фамилия является Ходаковский. Новости. Ходаковский: ВСУ начали контрнаступление на южно-донецком направлении. На эти вопросы военкора «Комсомольской правды» Дмитрия Стешина ответил легендарный командир батальона «Восток» (ДНР) Александр Ходаковский. Биография: Александр Ходаковский (18 декабря 1972).
Александр Ходаковский — герой Донбасса, или...
Доступа ему сюда нет. Есть, конечно, и совокупность причин, почему его предприятия тут работают и не национализируются», — позже пояснял Ходаковский. Конфликты Александр Ходаковский конфликтовал со многими представителями донбасского ополчения и не только. С Игорем Стрелковым Гиркиным у Ходаковского давние разногласия.
Если действия Стрелкова в начале «Русской весны» называли радикальными, то Ходаковский куда больше внимания уделял организационным и инфраструктурным вопросам. Из года в год лидеры донецкого ополчения то и дело критиковали друг друга. А вот задержание Стрелкова в 2023 году Ходаковского не порадовало, но и не расстроило.
Они не могли прийти к общему мнению по многим вопросам : от стиля руководства до распоряжения финансами. Не вызывал восторга у Ходаковского и Евгений Пригожин. Последнего Ходаковский считал угрозой, высокомерным человеком, который служит только своим интересам.
Цитаты «Вопрос о ДНР не стоял. Для меня ДНР — это вообще непонятное образование, честно скажу. Вопрос стоял одним ребром.
Пришли враги — надо защищать свою землю. В рамках ДНР или не в рамках — без разницы». Нам просто нужно понимать, что наши жертвы и усилия были не зря.
Когда дела в новом государстве идут не так, как мы себе это представляем, мы, конечно, подаём голос и говорим о своём несогласии. И это наша основная работа и функция». Являясь этнической частью общего с Россией мира, ДНР не получила признания от России и скоро не получит.
Вступление в состав России — это очень дальняя перспектива». Но здесь делаем исключение.
Здесь дело не в солидарности общества или отсутствии таковой, — проблему нужно рассматривать больше в плоскости безопасности. В войну вовлечена огромная масса людей.
Война сопровождается горем, психологическими изменениями в сознании значительной части населения, — и если сегодня нужно довоевать, то завтра эти люди зададут естественный вопрос: что ты делал, когда я был там? Что делал твой муж, когда мой был там? И не дай Бог кому-нибудь ответить: мы их туда не посылали, — такой ответ будет страшнее динамита.
А завтра? Здесь дело не в солидарности общества или отсутствии таковой, — проблему нужно рассматривать больше в плоскости безопасности. В войну вовлечена огромная масса людей. Война сопровождается горем, психологическими изменениями в сознании значительной части населения, — и если сегодня нужно довоевать, то завтра эти люди зададут естественный вопрос: что ты делал, когда я был там? Что делал твой муж, когда мой был там?
С 13 ноября 2014 года по 13 марта 2015 года — секретарь Совета безопасности ДНР. Лидер Общественного движения «Патриотические силы Донбасса» с 2014 года. В декабре 2015 года заявил об уходе из депутатов Народного Совета в оппозицию действующей власти ДНР. Является председателем правления общественной организации «Патриотические силы Донбасса» [6].
Ходаковский заявил, что его отодвинули от участия в дальнейшем развитии ДНР
Александра Ходаковского называют командиром батальона «Восток» и главой службы безопасности самопровозглашенной Донецкой народной республики. Александр Сергеевич Ходаковский (род. 18 декабря 1972, Донецк, Украинская ССР, СССР) — военный и политический деятель самопровозглашённой Донецкой Народной Республики. офицер. - На днях было Прощеное воскресенье. Александр Сергеевич Ходаковский (Русский: Александр Сергеевич Ходаковский, IPA: Украинский: Олександр Сергійович Ходаковский Александр Александрович Ходаковский Александр Сергеевич командир пророссийского. С марта 2022 года Александр Ходаковский принимает участие в новой фазе вооруженного конфликта на востоке Украины как командир батальона «Восток» вооруженных сил ДНР, говорится в его биографии в Википедии. Ходаковский был избран депутатом Верховного (Народного) Совета ДНР I созыва от движения «Донецкая Республика».
Александр Ходаковский - Alexander Khodakovsky
Он пытался преодолеть свои страхи и комплексы через изучение философии и общение с целым рядом людей, глубоко взглянувших в его душу и способных помочь ему разобраться в своих противоречивых чувствах. С годами Ходаковский сумел найти свое призвание и стать одним из лидеров движения за самоопределение ДНР. Его первая тревога в душе оставила неизгладимый след, но не сломила его волю и дух. Сегодня Александр Ходаковский рассматривается как один из ключевых игроков в политической жизни ДНР и как личность, посвятившая себя обретению справедливости и свободы своего родного региона. Путь к лидерству Родился Ходаковский в городе Ростове-на-Дону, и его детство было обычным и спокойным. Однако с началом конфликта в Украине его жизнь кардинально изменилась. Ходаковский принял участие в борьбе за независимость Донбасса и вошел в ряды отрядов сепаратистов.
Своим решительным и харизматичным лидерством, Ходаковский смог объединить разрозненные группировки вооруженных людей и создать Донецкую Народную Республику. Он стал высоко уважаемым командиром и получил прозвище «Батя» среди своих последователей. Во время боевых действий, Ходаковский показал себя как опытный военачальник и стратег. Он принимал активное участие в обороне Донецка и его окрестностей, сражаясь с украинскими войсками. Благодаря его лидерским качествам и решительным действиям, ДНР смогла удержаться и защитить свою территорию. Лидерство Ходаковского проявляется не только военной сфере, но и в политической деятельности.
Он играет важную роль в мирных переговорах и участвует в создании планов по урегулированию конфликта на востоке Украины. Александр Сергеевич Ходаковский — настоящий лидер и герой, который сумел справиться с трудностями и привести свою родину к независимости и стабильности. Его путь к лидерству является вдохновением и примером для других людей. На пути к вершинам Александр Ходаковский известен своим стремлением к достижению поставленных целей. С самого начала своей карьеры в полиции, он проявил себя как целеустремленный и настойчивый человек. Благодаря своим профессиональным качествам и лидерским навыкам, Ходаковский был назначен командиром спецназа «Беркут».
Он успешно руководил операциями на территории Донбасса и заслужил уважение и признание своих подчиненных и коллег. После начала конфликта на востоке Украины, Ходаковский занял активную позицию в защите интересов русскоязычного населения. Он стал одним из организаторов Донецкой народной республики и принимал участие в переговорах с украинской стороной. Под руководством Ходаковского ДНР достигла политической и экономической стабильности и получила признание со стороны других стран. Сегодня Ходаковский продолжает работать над развитием ДНР и укреплением ее позиций на международной арене. Александр Ходаковский доказал, что его стремление к вершинам, его решительность и умение принимать сложные решения способны привести к успеху.
Его биография — пример того, как один человек может изменить ход истории. Политическая активность После начала вооруженного конфликта на востоке Украины в 2014 году, Александр Ходаковский стал одним из ключевых фигурантов процесса формирования самопровозглашенной Донецкой народной республики ДНР. Он возглавил отряд «Восток», состоящий из бывших сотрудников МВД, спецназа и других правоохранительных органов. Ходаковский активно участвовал в боевых действиях на территории Донбасса, занимаясь организацией и координацией военных операций сил ДНР. Благодаря своим навыкам и опыту, он быстро стал одним из высших командиров ополчения.
Этот человек видит свой интерес в ситуации и его мало интересует будущее русского и украинского народов. Он не меряет такими эпохальными категориями, как Путин, который видит в России особую миссию. Такие, как Медведчук, не прочь вылезть на политический олимп Украины, эксплуатируя пророссийскую тематику, но оказавшись там, они постараются сохранить независимость от России. Если предположить, что завтра Медведчук придет к власти, то он будет вести себя ровно так же, как Лукашенко. В целом для России ситуация сейчас крайне непростая. Принять любое решение в отношении Украины очень сложно. Это случится, если только сама Украина вынудит пойти на какие-то действия, как это было в 2014 году, когда возникла угроза утраты Крыма и базы для Черноморского флота. В России давно дали ясно понять - служить нужно либо государству, либо мамоне. Определяющий фактор - у нас идет война. И мы должны действовать, исходя из этого. Фото: архив Александра Ходаковского - Часто слышу от жителей прифронтовых сел, что лучше уж один раз пережить настоящий бой, чем жить в ужасе без конца, выматывающем нервы. Как оцениваете нашу готовность? Именно она - определяющий фактор всего. Вспомним, как в Англии и Америке времен Второй Мировой войны бизнес работал на интересы государства. Если семья отдавала своего кормильца на войну заметьте, самое дорогое! А не наживался на общем горе. Я всегда считал, что мы должны исходить из той ситуации, в которой находимся. Но если мы игнорируем войну, которая в любой момент может разгореться с новой силой, то совершаем ошибку. Увы, риторика СМИ, ходы политтехнологов, скорее, демобилизуют людей, заставляют их игнорировать войну, внушая чувство, что мы строим мир. При этом забывая, что у самой войны нет обязательств перед нами. Часто даже от вполне взвешенных журналистов можно услышать мнение, что военные люди утомили общество, что хочется уже вдохнуть мирного воздуха, а военное сословие должно уступить место гражданским. Но все это оправдано, когда война окончена. Перейти на мирные рельсы нам просто не даст реальность: санкции, блокада, непризнанность, невозможность завести сюда инвесторов, потому что никто не хочет рисковать. И мы приходим к пониманию, что война определяет все.
Мы всё-таки восток Украины. Численность первоначально была размером с батальон, поэтому так и определили — батальон. У Толстого была такая фраза. Он говорил: "Война — странное дело. На войне батальон иногда может быть сильнее дивизии, а иногда — слабее роты". Всё зависит от морального состояния, от готовности к самопожертвованию».
Человек принимает решения, за которые мы потом его награждаем — живого или мертвого. Правильно написал покойный Владлен Татарский: тот, кто больше всего печется о своем теле, менее всего способен на подвиг. В 2014 году через мое подразделение прошли приблизительно 8000 добровольцев, а вообще, личный состав был в пределах 4000. Из этой большой цифры около 500 человек впоследствии погибли. Это люди той категории, что способны на подвиг. Добровольческий порыв для некоторых стал единственным путным делом за всю жизнь. Мы тогда не знали, останемся ли живы, поэтому не создавали базу данных, ведь она могла попасть в СБУ. Когда человек приходил, мы выдавали ему удостоверение, в котором были только его позывной и фото. О каждом судили по его поступкам, и это было лучшей рекомендацией. Когда я прохожу мимо стендов с фотографиями погибших бойцов, иногда останавливаюсь и смотрю на даты их рождения. С удивлением вижу, что многие младше меня, хотя выглядят гораздо старше. Эти люди не берегли себя, потому что в них пробудились такие мощные мотивы, которые перекрыли все, в том числе инстинкт самосохранения. Вместо глупого разбазаривания жизни каждый из них создал для себя такие ценности, за которые смог пойти на смерть. Она была важна потому, что оттягивала силы противника от городов Снежное, Торез, других населенных пунктов. ВСУ тоже не могли оставить у себя в тылу наш укрепрайон, поэтому бои за Саур-Могилу были жесточайшими. Во время одной из атак на высоту шли сразу 30 единиц украинской бронетехники — пришлось по танку или БТР на каждого из защитников. Утром на Сауре было 32 бойца, к вечеру осталось только семеро. Все атаки были отбиты. Героизм проявил каждый, и не только в бою.
Александр Ходаковский — герой Донбасса, или...
Возглавляет организацию «Патриотические силы Донбасса». В 2018-м отказался участвовать в выборах главы ДНР. А по большому счету ему не дали. Когда он попытался после командировки в Россию вернуться в республику, на пограничном пункте российские пограничники в вежливой форме развернули его назад… «Причины названы не были, но они и так понятны», — прокомментировал ситуацию сам Ходаковский.
С весны 2022-го военачальник принимает участие в спецоперации на Украине, в частности, воевал в Мариуполе, отмечая, что никогда не видел такой концентрации стволов разных калибров в одном месте. Бои коалиции россиян и дончан против неонацистов в этом городе Александр назвал затягиванием удавки. Батальон «Восток» со временем стал одним из самых серьезных группировок, противостоящих ВСУ на донецкой земле.
Высказывания Ходаковского о разных людях Об Игоре Стрелкове Гиркине — экс-министре обороны ДНР : после создания ополчения в Донецке Стрелков считался военным лидером Донбасса, хотят на деле больше походил на локального диктатора. Успехи этого «полководца» весьма скромны: его хватило на несколько месяцев обороны Славянска и Краматорска, а затем он отказался сдерживать силы противника, сдав эти города украинской армии фактически без боя… Впрочем, сдерживать превосходящие силы противника было сложно. Стрелкову пришлось выбирать: или героически погибнуть, или отступить, оставшись в живых.
На фоне неудач его отстранили от власти и отправили обратно в Россию, откуда он и прибыл.
Но репрессивные меры по доносу на тех, кто слушает украинские песни — тот ещё метод... Несколько лет назад хорошие люди сняли хороший фильм про «Восток» и пригласили героев фильма на премьерный показ в Москву. После показа была запланирована неформальная часть, и в определённый момент, когда все уже расслабились, я услышал, как один известный актёр, озвучивавший этот фильм, вдруг тихо кому-то сказал: понаехало быдло... Его, видимо, пригласили в фильм за его бархатистый баритон, а он не прочь был слегка подзаработать, — но к происходящему у него было недвусмысленное отношение. И вот это отношение — это не просто фон, — это даже, выражаясь современным языком, — тренд. Хорошо бы, чтобы к тому времени, как релоканты изъявят желание начать возвращаться, мы этот тренд победили и их встретила не очень терпимая к таким проявлениям Россия".
Он говорил: "Война — странное дело. На войне батальон иногда может быть сильнее дивизии, а иногда — слабее роты". Всё зависит от морального состояния, от готовности к самопожертвованию». Тем временем бригада «Восток» рассредоточилась по разным ведомствам, поскольку людей нужно было интегрировать в госструктуры. Причины названы не были, но они и так понятны.
Вот здесь вроде бы, как говорил Евгений Гришковец, которого люблю перечитывать и пересматривать, это вот как раз не загружает, поэтому я для него выкраиваю где-то там в своем сознании участок, он говорил: ну, они вот так договорились и вот так они действуют в рамках договоренностей, что у одних есть высокотехнологичное оружие и у других, ну и все вроде как в рамках договоренностей и правил. А что касается людей, на которых не распространяется свод этих правил, то я не считаю себя вправе лишать таких людей жизни. Ну например, у нас же был период межвременья, смуты нашей маленькой, в четырнадцатом году например, когда у нас было полное безвластие, и я со своим арсеналом, со своим положением в обществе я был вправе принимать решения за всю государственную машину, я один — и весь тот набор функций, которые должно отправлять государство, начиная от социалки, заканчивая принятием мер в отношении тех лиц, которые, скажем так, представляют угрозу обществу. И в таких ситуациях кто-то подписывал, ничтоже сумняшеся, приговор смертный, я видел в этом только самообольщение, только попытку представить себя маленьким богом, который вправе от своего имени вершить судьбы человека, я никогда не считал, что я вправе так делать, так поступать. Любое общество, построенное на правилах и законах подчиненности, когда есть какая-то иерархия, оно исключает демократию. Я не говорю что ей нет места вообще в природе, но просто я всегда находился в такой среде и такую среду формировал вокруг себя, которая это исключала. Но я всегда видел в этой среде братство, я всегда видел в этой среде любовь, присутствие этого, когда да, ты принимаешь решение о человеке, о его судьбе и создаешь ему те или иные условия жизни, когда ты можешь решением своим: ну посмотрел на человека — ну нет, этого не надо, этот пусть в тылу чем-нибудь там занимается, выполняет какие-то полезные функции. Тут же ведь надо еще и дерзнуть и предположить, наверное, или высказать такую надежду или мысль о том, что, когда ты берешь на себя какую-то миссию-функцию, ну наверное, и Господь дает какие-то дополнительные свойства или качества придает тебе, когда ты лучше распознаешь то, что вокруг тебя происходит. Назовем это интуицией, назовем это прозорливостью какой-то, зачаточное такое ощущение, очень такое слабое, на уровне UFO какого-нибудь, не более того. Но тем не менее, я неоднократно видел, у меня были прецеденты такие, когда я мог в этом убедиться. Когда я посмотрел на человека, вот он рвется, я вижу, я говорю: «нет, нет, я тебе запрещаю, ты остаешься здесь». Он нарушает мое «благословение», если говорить вот так, — и в этот же день погибает. Я могу назвать два таких эпизода совершенно очевидных из тех, которые я сам сумел отследить и которые врезались мне в память, и причем это происходило мгновенно. Действительно, как будто если это все под сенью высших сил, то тут работают такие какие-то законы, в том числе они работают. И ты же, когда применяешь к человеку такие волюнтаристские подходы, ты можешь руководствоваться абсолютно не желанием его как-то задавить, не желанием самоутвердиться за счет него, получить себе лишние бонусы к статусу, нет, наоборот, ты руководствуешься абсолютной любовью к нему, абсолютным желанием, чтобы он выжил, — где здесь место демократии в такой форме взаимоотношений? Что здесь должно быть, что, он должен созвать совет младших чинов и выказать мне вотум недоверия, что должно произойти? Я просто понимаю, что здесь работают такие «инстанции», что это просто неуместно, это что-то искусственное, созданное, привлеченное к нашей жизни со стороны для того, чтобы подменить что-то более важное. И я так понимаю, что, кроме «Телеграма», ты сейчас ничего особо не ведешь, да? Сложно с этим было бороться? Здесь еще есть один фактор. Помимо того, что, я не знаю, я настолько, мне кажется, разобрался в себе, может быть, там не совсем по деталям, что уже эти вещи, действительно, в области терпения лежат, там легендарный или не легендарный, я уже это… не то что это сильно мешает или искушает меня, или сбивает меня, как мне некоторые, плохо меня знающие: «вот смотри, чтобы медные трубы как-то вот тебя не испортили» и все остальное, но все-таки уже пятьдесят лет, это раз. Я, конечно, не обольщаюсь по поводу себя в этом смысле, я уверен, что все-таки мое тщеславие найдется много способов чем пощекотать, я уверен, что моя гордыня всегда готова броситься к кому-нибудь в объятия, чтобы ее приласкали и чтобы ей стало вообще хорошо, безусловно, этого хватает в избытке, и я абсолютно не считаю, что я в этом плане как-то сумел все-таки развиться и достичь какой-то духовной высоты, каким был, таким и остался. Но это в меньшей степени, наверное, влияло, но я посмотрел, как работают соцсети, это действительно такая была тяжелая нагрузка на внутренние духовные компоненты, потому что я… я не люблю футбол, я никогда его не смотрю. Смотреть или играть? Нет, если в отношении играть как к физическому упражнению, я вполне к нему лояльно отношусь, а вот смотреть я не люблю, я не люблю футбольную индустрию — это я хотел сказать, не то что мне неинтересно, как одна команда переигрывает другую команду и прочее, нет, я не люблю что происходит с людьми, когда они вовлечены в этот процесс, вот такой азарт, такая страсть. Это мое личное мнение, «хлеба и зрелищ», что-то такое, я на этом уровне к этому отношусь плохо, я плохо отношусь к последствиям всего этого. И что-то я подобное увидел в соцсетях, особенно в этих вещах, когда комментируют, когда ставят вот эти вот, открывают функции, когда можно «лайкать» там, и человек попадает в такую зависимость, собственно говоря, и я тоже подвергся этой атаке, я посчитал, что слишком много на мою истерзанную психику и на мое «я» атак, надо хоть от чего-то избавиться, хватит мне этих соблазнов и искушений, но вот эти вот… Тем более я посмотрел, там же ведь что происходит, вот почему я люблю, вот сразу реклама, не нативная причем реклама, почему я люблю телеканал «Спас»… Да, давайте поподробнее. Я его всегда с удовольствием смотрю, потому что тут не разжигаются страсти. А когда я смотрю другие каналы, там даже сама подача, сама манера, но это же ведь все-таки НЛП и прочие вещи, это профессионально, это нормально, но это рассчитано на аудиторию, извините за выражение, «пипл хавает», когда говорят, сленговое выражение употребляют, А вот здесь я этого не вижу, я вижу, как создаются программы, они бережно относятся именно к духовной составляющей человека, не разжигают вот этих страстей, потому что да и так их хватает, мы все страстные люди, особенно деятельные люди, они всегда вот сверх меры страстные, и борьба с этим и так поглощает очень много энергии, а когда это еще искусственно присутствует… И вот эти соцсети — очень хороший способ разжигать эту страстность, с которой потом тяжело очень бороться. И люди, они сами имеют запрос на это, и те, кто работают с аудиторией, они прекрасно понимают, какими способами можно манипулировать… и как можно приумножать в пространстве вот это, чего не должно было бы быть, чему не нужно этому быть просто, зачем, и мы же сами себя загоняем в состояние такое непонятное, кто мы — мы какие-то, получается, даже не люди в полном понимании этого слова, где самое главное, наверное, в людях — это духовная составляющая, а мы получились какие-то сложно написанные программы, которые функционируют под определенные раздражители и ищут этих раздражителей, и с удовольствием их впитывают, и мне это кажется неправильным. Может, поэтому все так и происходит вокруг нас, когда нас вырывают из вот этой реальности и стараются погрузить в настоящую реальность. Поэтому я посчитал, что ни я сам не должен это переживать, ни я сам не должен способствовать или потворствовать умножению этого в пространстве вокруг меня, поэтому я решил уйти, и у меня в телеграм-канале, который я сохранил, там принципиально нет никаких комментариев, нет никаких возможностей поставить лайк или дизлайк и прочее. То есть я ни сам стараюсь с этим не соприкасаться, ни других людей не хочу искушать. Мне кажется, что подготовка спецназовца — это одно сплошное терпение. Вот так это или нет и какое терпение в действительности самое главное для офицера спецназа? Знаешь, я на самом деле никогда себя не считал спецназовцем. Но по факту… Ну вот по факту так получилось. Да, и спецназовцем не считал, и офицером спецназа, понятно, что я всегда считал себя и надеюсь, что не безосновательно, офицером все-таки. Но вот спецназ для меня это просто точка приложения моих усилий, не более того. А что касается терпения как составной части подготовки, понятное дело, что любое усердие, оно все равно, любое терпение, любое усердие — это все равно необходимые компоненты для того, чтобы человек совершенствовался, развивался как профессионал в чем-либо, не суть важно. Но если говорить про, например, моих подопечных: действительно, ребята — настоящие спецназовцы, потому что себя я действительно никогда не относил к этому, я считал, что я все-таки больше сложился как администратор в этом смысле. Почему — потому что я просто объясню даже с точки зрения той же биомеханики: у меня аналитический склад ума, и, соответственно, это замедляет мою реакцию, это плохо для спецназовца. Как правило, эффективный и успешный спецназовец тот, кто не думает, а быстро действует, у него, например, команда от зрения, например, к мышечным реакциям, она происходит мгновенно, минуя аналитические центры мозга, потому что те дают какие-то доли секунды задержки. Я наблюдал, поскольку я методист, я должен был людей учить чему-то, я наблюдал за результатом обучения, и я понимал, что как раз те, кто меньше всего склонен к анализу, к аналитике, они более успешные, если правильно в них заложить базовые стереотипы, такие, какие нужны, просто нужно еще уметь и успеть осмыслить, представляет что-то угрозу или не представляет, нужно ли на это реагировать или не нужно, потому что надо же мгновенно успеть осознать. Поэтому здесь, конечно, нельзя бездумно подходить и сказать, что вообще анализ и осмысление не нужны. Но когда ты как раз прививаешь человеку вот эти базовые навыки, то тут терпения нужно безграничное количество, потому что как раз мы же говорим о том, что в критической ситуации наш уровень, он не поднимается до уровня наших ожиданий, а падает до уровня нашей подготовки. Так вот этот базовый уровень подготовки постоянно нужно тащить за уши, а самая плохая особенность человека — что он способен утрачивать эти навыки с течением времени, если он их постоянно не обновляет и не совершенствует, тогда нужно начинать заново. И у нас даже существовало правило: если ты сходил в отпуск, например, и вернулся, то прежде чем ты приступишь к занятиям, ты должен сдать зачет, например, по огневой подготовке и продемонстрировать, что ты не утратил навыки. Еще в одном интервью в семнадцатомм году ты сказал, что «для любого мужчины, особенно для военного, умереть в бою — это честь». А вот, может быть, это такой банальный вопрос, но вот человек способен справиться со страхом смерти, как-то фундаментально? И надо ли это делать? Наверное, способен. Я в своей жизни переживал только страх риска какого-то определенного или, точнее, тот страх, который вызывается риском, когда я риск осознаю, я вполне себе… я же не могу ввести себя в искусственные обстоятельства, вырвав себя из естественных обстоятельств. Если я сижу в салоне самолета с задачей отделиться и пролететь какое-то время свободного падения, чтобы потом раскрыть парашют, я же не могу себе вообразить, что я сижу в библиотеке. Ну и, соответственно, это все вызывало у меня закономерные реакции. Я бывал в ситуациях, когда по мне стреляли, например, я бывал в ситуациях, когда где-то что-то рядом разрывалось, и я понимаю, что преодолеть вот эти вот страхи, которые вызваны воздействием на твои органы чувств, то, что ты видишь, то, что ты слышишь, громкие какие-то разрывы рядом, то есть то, что воздействует чисто даже психологически и физически на тебя, что там бьет по ушным нервам, по барабанным перепонкам, что-то рядом где-то там свистит, и ты понимаешь, что это предназначалось, может быть, и тебе в том числе, с этим я справлялся. Но вот если бы я, например, как воин Евгений, оказался уже лицом к лицу с неизбежной смертью, и я бы точно так же в этих обстоятельствах, как я знал, что я сейчас подойду к дверному проему в самолете, упрусь ногой в какой-нибудь срез, оттолкнусь и окажусь в воздушном пространстве без привязки к чему-либо, то есть я знаю, что это будет сейчас вот, через какое-то обозримое время, и точно так же, если бы я стоял перед теми людьми, которые убили за веру этого парня, и я понимал бы, что со мной сейчас вот это произойдет, я не знаю, как бы себя повел. Я надеюсь, я молю Бога, чтобы мне хватило мужества в таких обстоятельствах повести себя достойно, я понимаю, что я бы, наверное, не погасил в себе вот этот стресс, страх, но мне хочется верить, что я бы нашел в себе достаточно сил, чтобы сделать это все с сохранением чувства человеческого достоинства, не только чувства, но и вида, где я выглядел бы достойно, по-человечески. Поэтому, пока я этого не испытаю, я гарантированно сказать не смогу. Сам ли я готов, можно ли это преодолевать, когда у нас есть такие примеры, значит, это все-таки внушает нам мысль о том, что и мы можем на это быть способны. Только для этого, конечно, нужно иметь очень важную причину, чтобы так себя вести, чтобы не просить пощады, чтобы не изменить чему-то важному, что от тебя требуют обстоятельства или какие-то конкретные люди, то есть важно иметь причину. И я подозреваю, что я, конечно, буду под воздействием такого сумасшедшего сильного страха, я максимум что могу сделать — это вырастить в себе эту причину, чтобы что-то противостояло этому страху, это единственное, что я могу сделать, больше я ничего не мог сделать. Я такой, какой я есть, у меня есть свой порог стрессоустойчивости, есть своя реактивность определенная, я холерик, например, по темпераменту, у меня есть, я, как холерик, например, сильный и подвижный, но неуравновешенный, например, то есть я понимаю свои какие-то сильные и слабые стороны, но при этом я по совокупности понимаю, что для меня это будет очень сильный вызов. Я думаю, что для любого человека это будет вызовом, и дай Бог, чтобы нам в подобной ситуации хватило силы духа и вот этой причины или, как мы любим говорить сейчас: мотивации, но в этой ситуации, наверное, мотивация — это слишком такое затасканное и, наверное, неподходящее слово, а вот именно причины, чтобы повести себя так, как мы этого хотим, достойно, наверное, правильно. И мне кажется, вот я не знаю, ты со мной согласишься или нет, что, во-первых, люди это говорят немножко так клишированно, не очень задумываясь, над тем, о чем они говорят. Люди всегда предполагают, что это кто-то их может предать, никогда не относят это к себе, ну и вообще, часто под предательством понимают то, что, действительно, к предательству никакого отношения не имеет. Вот что ты думаешь по этому поводу? Мне кажется, вообще надо разобрать на составляющие само понятие «прощение», что мы применительно к себе, к человеческой природе думаем о прощении. То есть мы говорим о том, что есть психоэмоциональный фактор прощения, то есть все, что связано с теми чувствами, которые надо в себе подавить, чтобы сказать, что мы простили, оно, как правило, лежит в области психологии, эмоций. То есть получается так, если мы говорим о прощении, то мы должны понимать, а справились ли мы с этими эмоциями и перестали ли мы в отношении человека испытывать эти эмоции. И второе: изменили ли мы структурное отношение к человеку, к его личностным и деловым качествам. Ну например, ведь предательство же бывает мотивированным предательством, бывает предательство неосознанным предательством, а бывает, когда ты говоришь человеку: «ты ненадежный человек, потому что ты способен подвести», это не предательство, часто люди путают, когда тебя подвели и когда тебя предали, иногда это через такую тонкую грань проходит. И вот ты говоришь: «Ты ненадежный человек, ты способен подвести, не потому что ты склонен к предательству, а потому что у тебя есть какие-то базовые, ты можешь быть безответственным, ты можешь быть, например, в каких-то ситуациях неосмотрительным и прочее, ты можешь создать угрозу какую-то, невольно, не задумываясь». И в этой ситуации, когда ты… и даже если речь идет, например, о предательстве, если ты квалифицировал это как предательство, все, ты провел с собой работу, ты убрал психоэмоциональную составляющую, но знание-то о человеке у тебя осталось. Ну что значит простить человека — вернуть все, как было? То есть продолжать ему доверять и продолжать возлагать на него какие-то задачи, надежды и прочее? Поэтому тут надо правильно разобраться, если ты в состоянии, например, убрать… Ну давай все это перенесем в плоскость, где чаще всего происходит предательство — личные отношения, особенно мужчины и женщины. И вот есть муж, есть жена, вот ты прощаешь какой-то поступок, который ты классифицируешь и квалифицируешь как предательство, а потом у тебя стоит вопрос выбора: продолжать отношения с этим человеком или не продолжать? Спокойно, безэмоционально, исключительно на таком, механистическом уровне: а надо или не надо, то есть надежно или не надежно? А так можно разве, на спокойном уровне? Это сложно, но, наверное, можно, потому что все же зависит от тех усилий, которые ты к себе приложил и от ответа на вопрос, зачем ты это сделал, для себя. Просто если ты, например, не хочешь с этим жить, с этой ненавистью, с этой эмоцией, которая тебя самого разлагает и разъедает внутри, ну, наверное, ты можешь приложить какие-то очень колоссальные, недюжинные усилия для того, чтобы вот это ощущение, чувство, прежде всего набор эмоций, тебя покинули — ради самоспасения, плюс фактор времени, когда мы говорим, что время лечит. Но тебе удавалось решить эту проблему, то есть тебе удавалось простить? Да, но до определенной степени. Это что значит? Например, я, как мне ни было неприятно и больно в том смысле, что себя же ведь в качестве причины сложно же ведь все-таки признать для самого себя, и я пытался говорить себе: ну подожди, хорошо, а твои действия, вот этот твой деспотизм, твоя требовательность… Это ты себе говорил? Это я себе говорил. То есть ты возводил все до ранга акмеизма такого своеобразного, когда ты требовал по высшему разряду от людей самоотдачи такой, такой и такой, при этом сам таковым не являясь, себя же ты щадил, себя же ты где-то там умел пожалеть и где-то там снизить уровень нагрузки, ты же не можешь сказать, что ты четыре часа на сон отводил и все остальное время посвящал людям и прочее, а с других-то ты требовал. Ну вот посмотри на себя, может быть, это является следствием и твоих, собственно, твоего образа, который ты из себя формируешь, плюс то воздействие эмоциональное, психологическое, которое ты на человека оказывал. Вот человек, например, засбоил и вышел из твоей, например, команды и образовал у тебя брешь какую-то, которую тяжело заполнить, потому что каждый человек, который попадает в эту обойму, это человек, который прошел с тобой что-то. И в этой ситуации ты начинаешь уже саморегулировать как-то это все, причем прибегаешь к таким даже примитивным приемам: тебе хочется с ним не общаться, но ты усилием воли заставляешь себя общаться, заставляешь взаимодействовать, и потом на каких-то бытовые же отношения могли сохраниться, какие-то просто личностные отношения могли сохраниться, и на каком-то уровне, понуждая себя, ты все-таки потом начинаешь замечать, посмотрел направо-налево, а у тебя уходит, во-первых, ты начинаешь сильней к себе прислушиваться, то есть те аргументы, которые ты сам себе говорил и отторгал же их, потому что не хотелось, твое «я», твое эго сопротивлялось против аргументов твоей логики, когда ты сам себе говорил о том, что ты тоже часть этой ситуации, и ты мог являться даже первоисточником в какой-то степени этой истории. И в том состоянии, к которому ты приходишь через понуждение, когда ты на каких-то таких простых вещах не позволяешь себе разорвать общение, например, просто усилием воли, ты потом начинаешь понимать, что все устаканивается, и собственные аргументы у тебя уже не вызывают такого отторжения. И в этот момент приходит то состояние, которое можно назвать прощением, что ты вот простил тот поступок. А скажи, пожалуйста, как ты думаешь, ты сам бывал в ситуациях, когда твои поступки по отношению к человеку — в дружеских, еще в каких-то — могли быть им тоже восприняты, как какая-то форма предательства? Да, безусловно. Тогда, возможно, я и не расценивал это как предательство со своей стороны, находил какие-то, действительно, оправдания для своих каких-то действий, для каких-то решений, со временем мог переоценить, мог дать уже другую квалификацию. И тут, безусловно, каких-то способов урегулировать, кроме как, если есть еще возможность, прийти и сказать об этом, что ты понял, ты осознал... Попросить прощения? Или, если такой возможности нет, попросить у Бога прощения за то, что ты так поступил, в надежде на то, что… ведь предавая кого-то, предаешь не только человека, но ты же предаешь и Бога, потому что ты в этот момент поступаешь не по заповедям Его, получается, что ты совершаешь двойное предательство, и здесь, слава Богу, если удавалось потом, спустя время человеку в глаза сказать: ты знаешь, вот в этой ситуации я был не прав. И слава Богу, у меня хватало, я даже не знаю, какого-то прозрения внутреннего — осознать это, и, если я еще имел возможность это сделать, я это делал.
Александр Ходаковский — герой Донбасса, или...
Александр Ходаковский — военный и политический деятель Донецкой Народной Республики, командир батальона «Восток» вооруженных сил ДНР. Командир батальона "Восток" Александр Ходаковский рассказал о друзьях, споры с которыми "превратились в военное противостояние". Биография Александра Ходаковского. Александр Ходаковский долго возглавлял один из отделов Центра специальных операций «А» в Службе безопасности Украины по Донецкой области. Командир батальона «Восток» ДНР Александр Ходаковский. офицер. - На днях было Прощеное воскресенье.
Александр Ходаковский - Alexander Khodakovsky
Последние новости о персоне Александр Ходаковский новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое. Главные новости о персоне Александр Ходаковский на Замначальника Росгвардии по ДНР А. Ходаковский о ситуации на Угледарском направлении. Александр Ходаковский — военный и политический деятель Донецкой Народной Республики, основатель и командир бригады «Восток», бывший командир подразделения «Альфа» Управления Службы безопасности Украины Донецкой области.
Александр Ходаковский: «Мы погрузили людей в другую, жестокую реальность»
Полностью самостоятельным государством Украине стать не удалось. Ментальная основа общества и национального характера не содержат предпосылок к единству — вот главная черта, обусловливающая здесь политику». Я наблюдаю постоянные попытки провести передел власти в интересах отдельных групп, вплоть до переворота. Война просто эти процессы закапсулировала, но это не навсегда. Чем дольше она будет длиться, тем сильнее станут проявляться противоречия между политическими группами, каждая всё настойчивее будет проталкивать наверх свои интересы. Группы начнут выстраиваться за Зеленским, Залужным, другими лидерами. Повторится всё, что мы увидели в 2004, 2014 годах. Похоже, на Украине существует такой своеобразный десятилетний политический цикл. К 2022 году они остались прежними? Ведь все СМИ и блогеры Украины утверждают, что становление украинской политической нации завершилось, политическое единство достигнуто.
Все эти годы сохранялись противоречия между западной и восточной Украиной. Они коренятся в памяти поколений и закреплены в сознании весьма жёстко. Их вполне можно квалифицировать как межэтнические противоречия, и до сих пор никуда они не делись. Даже центр Украины не един. Эти особенности будут сохраняться и передаваться следующим поколениям. Катализатором раскола стали события 2014 года. Сегодня политическая нация не завершила своего формирования, а с точки зрения народонаселения она не была и никогда не будет единой. Насколько центральная Украина не любит русских, настолько же она не любит и западных украинцев. Та часть населения, которая проживала в Донбассе, привыкла жить своим умом, но, как и было положено в СССР, никакой политической инициативы такая жизнь не подразумевала.
С 1991 по 2004 год особой политической активности на Украине не наблюдалось. Люди просто выживали, жизнь началась тяжёлая. В результате ночного обстрела Донецка погиб один человек, одиннадцать ранены. В основе его лежит позиция украинских элит, контролирующих СМИ и значительную часть блогеров. Позиции элит сформировались под влиянием собственных интересов, не очень связанных с чаяниями большинства граждан. Будущее под протекторатом Москвы было для украинских элит неприемлемо, начался процесс её отторжения. Когда Янукович утвердился во власти и появилась угроза вступления Украины в Таможенный союз, разгорелся Майдан. Даже элиты восточной Украины и близкие Януковичу кланы не приняли это движение к России. Выступление против Януковича было единым.
Даже Ринат Ахметов вкладывался в движение Майдана. Поскольку олигархи, контролировавшие СМИ, выступили против Януковича и сближения с Россией практически единым фронтом, то и позиция прессы была по всей стране солидарной. А управляется она на Украине весьма жёстко, если доходит до принципиальных вещей. Опросы, в которых реально ставились бы вопросы будущего страны, не проводились». В них всё сводилось к степени поддержки Януковича или Майдана.
Если не предоставить такое государству, то Украина станет еще более «взрывоопасной». Если даже страна вступит в Североатлантический альянс для стабилизации ситуации, то нет гарантий, что очередной переворот власти все не испортит.
Больше актуальных новостей и эксклюзивных видео смотрите в Telegram-канале «Силовой блок».
Также он подчёркивал, что Россия ищет «оптимальный выход» из ситуации на юго-востоке Украины, «иногда даже идя на компромиссы, которые идут вразрез с какой-то русской национальной идеей». Также он отвергал , что Россия якобы причастна к началу «Русской весны». Он очень сильно интегрирован в систему рыночных отношений Украины с другими странами, с Россией в частности. Если бы мы жили натуральным хозяйством, тогда можно было бы говорить о полной автономии... Отпочковавшись от одной экономики, необходимо припочковаться к другой». Помимо этого, по слухам, батальон «Восток» создавался якобы для защиты интересов предпринимателя и дальнейшей сдачи Донецка украинским силам. По его словам , за слухами стоял первый глава ДНР Александр Бородай, который «позаимствовал у старших товарищей и применил на практике метод разделять и властвовать» и принялся стравливать друг с другом самых заметных людей донбасского ополчения.
Мы хоть и не занимаемся переделом активов и не претендуем на активы Ахметова, но совершенно точно создали ситуацию, которая удовольствия ему не доставила. Доступа ему сюда нет. Есть, конечно, и совокупность причин, почему его предприятия тут работают и не национализируются», — позже пояснял Ходаковский. С Игорем Стрелковым Гиркиным у Ходаковского давние разногласия. Если действия Стрелкова в начале «Русской весны» называли радикальными, то Ходаковский куда больше внимания уделял организационным и инфраструктурным вопросам. Из года в год лидеры донецкого ополчения то и дело критиковали друг друга. А вот задержание Стрелкова в 2023 году Ходаковского не порадовало, но и не расстроило. Они не могли прийти к общему мнению по многим вопросам : от стиля руководства до распоряжения финансами.
Не вызывал восторга у Ходаковского и Евгений Пригожин. Последнего Ходаковский считал угрозой, высокомерным человеком, который служит только своим интересам. Для меня ДНР — это вообще непонятное образование, честно скажу. Вопрос стоял одним ребром.
Александр Ходаковский является лидером Общественного движения «Патриотические силы Донбасса» с 2014 года. С марта 2022 года Александр Ходаковский принимает участие в новой фазе вооруженного конфликта на востоке Украины как командир батальона «Восток» вооруженных сил ДНР, говорится в его биографии в Википедии. Ходаковский сообщал новости о ситуации в Мариуполе весной 2022 года, так, он писал об условиях, на которых согласились сдаться в плен боевики, укрывавшиеся на территории завода «Азовсталь». Сообщал о выходе украинских военных с территории завода.
В июне Ходаковский рассказал в соцсетях о постоянном конфликте, который возникает в ходе выполнения боевых задач между пехотой и артиллерией. По его словам, обычно артиллерист результатом работы считает попадание в заданный квадрат определённым заранее количеством боеприпасов, в то время как для пехоты эффективным результатом является поражение живой силы противника. Начинались споры, выяснения отношений», — рассказал Ходаковский. По его словам , преодолеть это разногласие оказалось очень сложной работой, но всё-таки способ сделать это в ручном режиме находили. Александр Ходаковский также отмечал, что поставляемое Западом Украине оружие не окажет значительного влияния на ход конфликта.
Александр Ходаковский
У него был опытный образец, он это все показывал. Он не смог это внедрить! И не смог внедрить потому, что вопрос сразу простой: «Так, ты это отдаешь нам, мы тебя ставим главным инженером по производству». То есть крупная корпорация подходит достаточно хищнически к этому вопросу. И человек не отдал свои технологии, не захотел. Хотя мы бы уже четыре года как имели новый двигатель, который нигде в мире еще не применяется и не производится. И вот таких примеров, я уверен, мы не только сотни, тысячи найдем. Господь так управил. В Москве как-то заявил в гостинице «Метрополь»: «Слушайте, надо как-то строить паритетное отношение», сказал наивный Ходаковский восемь лет назад. А не наивный Борода ржал над ним в Ростове потом очень долго, говорил: «Ты кому вообще сказал это?
Российской власти? Строить паритетные отношения? Ну ты парень наивный». Что скрывать, конечно, наивный. Тогда же мне был всего 41 год, это сейчас уже 49…восемь лет назад. А что ему скажешь? Вразумить, ты его не вразумишь. В морду дать, чему это поможет? Только потом будешь кулаки лечить.
Не знаю…плюнуть в лицо, продемонстрировать… Может перекрестить, чтобы из него бесы вышли, так что ли? Других вариантов я не вижу. Что ему делать, дураку? Он живет своей жизнью. Мы вот смотрим, как эти со свастиками выходят. Они выходят, свастика там, какие-то руны, какие-то бесовские знаки, что-то еще такое, и тут же всплывают простые слова Ивана Карамазова из известного романа Достоевского «Братья Карамазовы»: «А если Бога нет, то можно все». А вот эти знаки это прежде всего что? Это отречение от Бога. Это расчищение себе дороги.
Когда все морально-нравственные препоны, одним росчерком человека, который наносит это тату, просто уничтожаются, перечеркиваются — можно все, слава тебе, Господи. Извините, за сарказм. Так вот и здесь, мы видим их, мы видим людей освобожденных от совести. Мы видим людей освобожденных от нравственности. Нормальный человек, который живет этими законами божьими , он всегда будет мучиться, всегда будет страдать, он всегда будет оступаться, отступать и потом возвращаться и все равно хранить в себе что-то, что делает его человеком, прежде всего. Мы рождены по образу и стремимся к подобию. А эти люди отреклись от своего образа — от образа человека в Боге. Они вернулись к чему-то такому бесовски-животному, где возможно все без Бога. Он же имел возможность не допустить, он же имел возможность не следовать своей политической конъюнктуре, этот Зеленский.
Ведь мы на него в какой-то мере, в самой малой, возлагали надежды. Когда-то митрополит Онуфрий сказал про него в узком кругу церковном: «Это наш человек». В самом начале, когда вся эта история закручивалась, когда только он пришел к власти, ему дали такую характеристику. И он заявления делал предвыборные, какие? Прекратить войну, выстроить какой-то диалог, привести все к нормальному состоянию. И он же на этой теме получил подавляющее число голосов. На такой достаточно миролюбивой риторике, конструктивной, разумной. Мы смотрели на него как-то даже, повторюсь, с такой надеждой, смешанной с глухим скепсисом.
В марте 2022 года «Восток» принял участие в штурме Мариуполя, оставаясь в городе до самой сдачи «азовцев» в мае. Ходаковский заявлял, что его бойцы получили уникальный опыт боев в условиях превосходящих сил противника. А летом «Восток» помогал отражать контрнаступление Украины во время обороны Времьевского выступа. Личная жизнь Александра Ходаковского Личную жизнь Ходаковский держит в строжайшем секрете. Некоторые источники заявляют, что он женат, а его супруга работает депутатом народного совета. О наличии детей ничего не известно. Александр Ходаковский держит личную жизнь в секрете Ходаковский не скрывает, что с особым трепетом относится к христианской религии: Я как только начал отождествлять себя с верой, я начал приходить в храм, но пока я не ответил для себя на все вопросы, которые создавали мне дискомфорт, то есть отсутствием ответов на них, я не сблизился настолько с верой, чтобы это начало создавать какое-то подобие гармонии. Против Ходаковского ещё в 2014 году были введены персональные санкции стран Евросоюза и Канады. Через год он также попал под санкции США. Александр Ходаковский в 2023 году Ходаковский также развивал свой Telegram-канал, делясь в нем экспертными мнениями не только о ходе СВО, но и о внешней политике в целом. Например, осенью 2023 года силовик порассуждал на тему демографических проблем России, заявив, что в стране слишком большое количество мигрантов из-за рубежа. Он активно критиковал украинские власти: Вся проблема в том, что они не «украинские», являясь ставленниками и агентурой Запада, которому мир и процветание Украины абсолютно не нужны Так что украинцам нужно крепко задуматься над ролью Запада в их судьбе и над тем, куда он их ведет. К концу ноября бывший батальон «Восток» под командованием Александра существенно продвинулся на участке Авдеевской промзоны. Интересные факты Критики военного часто обвиняли его в связях с донецким олигархом Ринатом Ахметовым. Сообщалось даже, что и «Восток» создавался только для защиты интересов предпринимателя. Однако Александр опровергал эти предположения, считая, что слухи запускал его недоброжелатель — Александр Бородай.
В настоящей Ходаковский со своим подразделением крошит укронацистов, в виртуальной - укробританские сказки. Источник Новостной сайт E-News. Используя материалы, размещайте обратную ссылку.
Ну например, ведь предательство же бывает мотивированным предательством, бывает предательство неосознанным предательством, а бывает, когда ты говоришь человеку: «ты ненадежный человек, потому что ты способен подвести», это не предательство, часто люди путают, когда тебя подвели и когда тебя предали, иногда это через такую тонкую грань проходит. И вот ты говоришь: «Ты ненадежный человек, ты способен подвести, не потому что ты склонен к предательству, а потому что у тебя есть какие-то базовые, ты можешь быть безответственным, ты можешь быть, например, в каких-то ситуациях неосмотрительным и прочее, ты можешь создать угрозу какую-то, невольно, не задумываясь». И в этой ситуации, когда ты… и даже если речь идет, например, о предательстве, если ты квалифицировал это как предательство, все, ты провел с собой работу, ты убрал психоэмоциональную составляющую, но знание-то о человеке у тебя осталось. Ну что значит простить человека — вернуть все, как было? То есть продолжать ему доверять и продолжать возлагать на него какие-то задачи, надежды и прочее? Поэтому тут надо правильно разобраться, если ты в состоянии, например, убрать… Ну давай все это перенесем в плоскость, где чаще всего происходит предательство — личные отношения, особенно мужчины и женщины. И вот есть муж, есть жена, вот ты прощаешь какой-то поступок, который ты классифицируешь и квалифицируешь как предательство, а потом у тебя стоит вопрос выбора: продолжать отношения с этим человеком или не продолжать? Спокойно, безэмоционально, исключительно на таком, механистическом уровне: а надо или не надо, то есть надежно или не надежно? А так можно разве, на спокойном уровне? Это сложно, но, наверное, можно, потому что все же зависит от тех усилий, которые ты к себе приложил и от ответа на вопрос, зачем ты это сделал, для себя. Просто если ты, например, не хочешь с этим жить, с этой ненавистью, с этой эмоцией, которая тебя самого разлагает и разъедает внутри, ну, наверное, ты можешь приложить какие-то очень колоссальные, недюжинные усилия для того, чтобы вот это ощущение, чувство, прежде всего набор эмоций, тебя покинули — ради самоспасения, плюс фактор времени, когда мы говорим, что время лечит. Но тебе удавалось решить эту проблему, то есть тебе удавалось простить? Да, но до определенной степени. Это что значит? Например, я, как мне ни было неприятно и больно в том смысле, что себя же ведь в качестве причины сложно же ведь все-таки признать для самого себя, и я пытался говорить себе: ну подожди, хорошо, а твои действия, вот этот твой деспотизм, твоя требовательность… Это ты себе говорил? Это я себе говорил. То есть ты возводил все до ранга акмеизма такого своеобразного, когда ты требовал по высшему разряду от людей самоотдачи такой, такой и такой, при этом сам таковым не являясь, себя же ты щадил, себя же ты где-то там умел пожалеть и где-то там снизить уровень нагрузки, ты же не можешь сказать, что ты четыре часа на сон отводил и все остальное время посвящал людям и прочее, а с других-то ты требовал. Ну вот посмотри на себя, может быть, это является следствием и твоих, собственно, твоего образа, который ты из себя формируешь, плюс то воздействие эмоциональное, психологическое, которое ты на человека оказывал. Вот человек, например, засбоил и вышел из твоей, например, команды и образовал у тебя брешь какую-то, которую тяжело заполнить, потому что каждый человек, который попадает в эту обойму, это человек, который прошел с тобой что-то. И в этой ситуации ты начинаешь уже саморегулировать как-то это все, причем прибегаешь к таким даже примитивным приемам: тебе хочется с ним не общаться, но ты усилием воли заставляешь себя общаться, заставляешь взаимодействовать, и потом на каких-то бытовые же отношения могли сохраниться, какие-то просто личностные отношения могли сохраниться, и на каком-то уровне, понуждая себя, ты все-таки потом начинаешь замечать, посмотрел направо-налево, а у тебя уходит, во-первых, ты начинаешь сильней к себе прислушиваться, то есть те аргументы, которые ты сам себе говорил и отторгал же их, потому что не хотелось, твое «я», твое эго сопротивлялось против аргументов твоей логики, когда ты сам себе говорил о том, что ты тоже часть этой ситуации, и ты мог являться даже первоисточником в какой-то степени этой истории. И в том состоянии, к которому ты приходишь через понуждение, когда ты на каких-то таких простых вещах не позволяешь себе разорвать общение, например, просто усилием воли, ты потом начинаешь понимать, что все устаканивается, и собственные аргументы у тебя уже не вызывают такого отторжения. И в этот момент приходит то состояние, которое можно назвать прощением, что ты вот простил тот поступок. А скажи, пожалуйста, как ты думаешь, ты сам бывал в ситуациях, когда твои поступки по отношению к человеку — в дружеских, еще в каких-то — могли быть им тоже восприняты, как какая-то форма предательства? Да, безусловно. Тогда, возможно, я и не расценивал это как предательство со своей стороны, находил какие-то, действительно, оправдания для своих каких-то действий, для каких-то решений, со временем мог переоценить, мог дать уже другую квалификацию. И тут, безусловно, каких-то способов урегулировать, кроме как, если есть еще возможность, прийти и сказать об этом, что ты понял, ты осознал... Попросить прощения? Или, если такой возможности нет, попросить у Бога прощения за то, что ты так поступил, в надежде на то, что… ведь предавая кого-то, предаешь не только человека, но ты же предаешь и Бога, потому что ты в этот момент поступаешь не по заповедям Его, получается, что ты совершаешь двойное предательство, и здесь, слава Богу, если удавалось потом, спустя время человеку в глаза сказать: ты знаешь, вот в этой ситуации я был не прав. И слава Богу, у меня хватало, я даже не знаю, какого-то прозрения внутреннего — осознать это, и, если я еще имел возможность это сделать, я это делал. И наверное, если мы сами умеем так поступать, то, наверное, чего-то подобного мы и от других ждем, и, может быть, вопрос нашего взаимодействия с людьми как самой главной составляющей нашего окружающего мира, потому что все остальное не имеет значения, только соприкосновение наших душ, нашего духа, вот это главное и важно. Наверное, нам было бы легче гораздо существовать в этом мире, если бы рядом были люди, которые способны были бы поступать вот так вот ,и тогда, вопрос прощения, он решался бы легче, и если говорить еще раз о прощении, то нам тяжелее простить то, что не осознается и не признается противоположной стороной, вот в этом, когда ты один на один остаешься с ситуацией и когда ты сам до конца не можешь ее правильно квалифицировать, потому что сам не уверен, насколько твой субъективный фактор повлиял на создание этой ситуации, и это разрывает сильнее всего. А вот когда, например, кто-то придет и скажет «прости» — это, конечно, как бальзам на душу. То, что люди в стрессовой, в критической ситуации, в ситуации боевых действий меняются, это такое общее место, такое клише. А скажи, пожалуйста, с твоей точки зрения, что самое страшное может произойти с человеком на войне? Да я много вещей наблюдал, которые появлялись в результате того, что человек оказывался в таких нечеловеческих условиях. Все зависит, наверное, от того, что в нем преобладает, в этом человеке, изначально, потому что война, она же ведь примитивизирует, она не одухотворяет никогда и никого. Я не знаю, может быть, гусары после ящика шампанского одухотворенно скакали на лошадях и размахивали саблями в нижнем белье, но война современного типа, она вообще, она настолько примитивизирует человека, потому что ведь, собственно говоря, способ осуществления войны — это же убийство себе подобных, а убийство никогда не связано ни с чем высоким, благородным, как бы мы себе ни говорили про то, что мы боремся с врагом и прочее, я не видел за столько лет, сколько имею дело с военным сословием в условиях войны, войны разной интенсивности, я никогда не видел людей, которые сидят в окопе и говорят примерно то же, что говорят люди в соцсетях, например, о войне и о мотивах войны, — никогда. Только рутина, только преодоление, только концентрация усилий на превозмогание всех тех условий, которые создаются войной, страха, всех этих просто чудовищных бытовых условий, в которых человек пребывает, и у него нет возможности следить за собой, у него нет возможности спать по-человечески, у него нет возможности принимать пищу по-человечески, извините, ходить по нужде по-человечески, и все это в скотских условиях происходит, я никогда не видел там ничего такого. Я смотрел на этих дураков восторженных каких-то, замполитов, которые иногда приезжали к нам на передовую, не живя там, но иногда, периодически себя подвергая риску, чтобы чувствовать этот флер, чтобы потом основательно так: «я же там тоже был». Жить там и навещать это место — это разные вещи, и меня всегда раздражали эти люди, которые толкали какие-то выспренные, высокопарные речи, нет этого, вот на войне этого на самом деле нет. Для тех участников войны, которые действительно участники войны, а не со-участники, для этих людей война это всегда действительно грязное неблагодарное дело. И я только потом, когда сам с этим соприкоснулся, начал понимать Толстого. Вот я никогда не мог понять, как он, офицер русской армии, который участвовал как минимум в двух кампаниях — Крымской и Кавказской, так не любил военное сословие и почему не любил, он ведь столько много писал об этом, так много говорил об этом, но он, на самом-то деле он не любил, ни войну, ни военное сословие, не романтизировал войну. Даже мало кто дочитывает до конца эту «Войну и мир» его, например, но, если там все-таки сюжетная линия заканчивается и все, кто женился, те женились, все кто умер, те умерли, или должен был умереть и умерли, все там уже случилось, там идут уже рассуждения о роли личности в истории, вполне такие спорные, он там приводит такие примеры различные, достаточно логичные, но в узком контексте, в узком рассмотрении. Но там он говорит еще и о войне ведь, он говорит о том, что война это неблагодарное дело, он говорит, что нравы военного сословия — праздность, пьянство, невежество и обман, но он говорит это про то военное сословие. Сейчас все страшнее, не в том плане, что… там нет праздности, там нет пьянства, ну, невежество может быть, обман — это вещь условная, это чисто человеческие проявления, а вот там все стало вот так, как я описываю, это действительно человек, помещенный не то что не в комфортную, а в невозможную для себя среду, для которой он не предназначен, и постоянное нахождение в этой среде настолько испытывает все душевные силы, всю его волю, которая есть, и очень часто приводит к такому состоянию, когда ты просто видишь, что регулировать ситуацию нужно только ручными методами воздействия извне. Потому что человек лишается внутреннего кодекса, человек лишается какой-то очень такой понятной вроде бы как в обычное время внутренней структуры размышления, рассуждения о чем-то, в нем просыпаются простые вещи: выжить любой ценой, например, в этих обстоятельствах выжить любой ценой, в том числе и, может быть, за счет кого-то. И нужно постоянно работать, вот почему мы говорим про этот экран и отсутствие звука, когда ты не понимаешь состояние этой среды, то ты и не поймешь, когда там будет, в этой среде перейдена какая-то черта, когда это уже будет не армия, это уже будет не подразделение. А вот у тебя я услышал мысль, я об этом, естественно, никогда не думал, когда говорят про священников во время боевых действий, я всегда говорил, что священник нужен, потому что люди могут погибнуть, они находятся в критической ситуации, он за них молится. А ты сказал, что священник, если я правильно понял, очень нужен здесь, потому что, когда в человеке это просыпается — выжить за счет кого-то, у него может какая угодно появиться тяга, в том числе тяга убивать, и священник, как вот этот противовес, который может это попытаться как-то, вот внешнее воздействие. Правильно я услышал? Одно из. Я просто беру такую ярко выраженную форму, одну крайность беру. Конечно, не без того, что на войне есть дух определенный, человеческий дух, и вот тут он как раз таки и проявляется, поэтому когда я говорю, что мне бы хотелось успеть, прежде чем я окажусь перед такими совершенно невозможными для себя обстоятельствами, невозможными для моего выживания, и мне бы хотелось накопить вот этого внутреннего духа, внутренней мотивации, внутренних причин оставаться человеком, потому что я видел разные формы и степени обесчеловечивания, разные. Потом я видел, как эти люди, выходя из этих критических ситуаций и попадая уже в более комфортные для себя условия, как их била истерика, причем она проявлялась в таких вот формах какой-то напускной веселости, все остальное, но ты понимаешь, что это все вызвано только одним: что человек сейчас нырнул туда, откуда он вынырнул весь в нечистотах, это на нем теперь, он это чувствует, он это понимает, и вот такими сублимированными какими-то способами он пытается показать, что он еще человек, он способен к юмору, улыбаться, смеяться и прочее, но на самом деле очень часто виден надлом. И я видел людей сильно мотивированных, и эта мотивированность помогала им сохранить человеческое лицо в таких обстоятельствах. И я видел людей, практически не мотивированных, и, к сожалению, эти люди не смогли сохранить в себе это состояние, облик человеческий. Я сожалел о таких ситуациях, бывало не один раз, когда приходилось наблюдать такие картины и это очень показательно. Это показывает, во-первых, что дух бродит где хочет, не каждого человека можно научить или, там, прочитав несколько лекций на партсобрании, сделать его духоносным и, поместив его потом в эту среду, ждать от него каких-то внутренних духовных подвигов, чаще всего это совсем не так работает, потому что чаще всего они что носят в своей основе, в своей базе, они то и демонстрируют. Просто это и показывает, что вроде бы мы все люди, вроде бы одинаково устроены и говорим на одном языке, и тем же вербальным аппаратом пользуемся, а мы все разные на самом деле, и определяет, как раз таки наше «я» определяет тот дух, носителем которого мы являемся. Ты сегодня говорил и о том, что, в общем, ты себя довольно неплохо уже знаешь, и о том, что, конечно, есть ситуации, в которых ты не знаешь, как себя поведешь. А вот, поскольку мы сейчас говорим об этих тяжелых ситуациях, вот что для тебя было самым неприятным открытием себя в этих условиях, что вот ты понял, что ты на это способен? Знаешь, ничего нового, наверное, я о себе не открыл. Я просто понял, что те вещи во мне, те качества, от которых я хотел бы избавиться, они подверглись катализации такой, мне приходится прилагать больше усилий для того, чтобы держать их в узде, например. Ну что, обычные вещи: самолюбие, гордыня человеческая; я не знаю, насколько я тщеславный человек, может, я в меньшей степени тщеславный, ну уж гордости-то во мне — в том, в нашем, христианском понимании — ее предостаточно. Понятно, что нам всем не хватает, того же терпения не хватает, которое, может быть, очень хорошо бы поконкурировало с другими способами воздействия. Просто если бы я, например, проявил во многих вещах просто терпение и сумел бы заткнуть свои эмоции прежде всего, свои эмоции, которые толкают к каким-то… ну есть же такой способ, как контролируемая истерика так называемая, когда ты посылаешь такой мощный шар энергетический, когда ты бьешь человека эмоциями, когда ты просто давишь его, прессуешь и заставляешь делать то, что тебе нужно. Я никогда не пробовал, например, а мог бы я это сделать другим способом, просто перемолчав ситуацию, а потом, вернувшись к ней, уже когда оба переварят — и я, например, и тот, на кого бы я хотел воздействовать, когда мы оба переварим эту всю историю и, вернувшись к ней, может быть, потом работа над чем-то была более продуктивной, чем когда надавил на человека. Я вижу, что кто-то там, извините, налажал, и я мгновенно проявляю реакцию и заставляю человека что-то менять, делать, это эффективно — это работает и чем это эффективнее работает, тем больше ты убеждаешься в том, что этим приемом надо пользоваться. Причем это не столько прием такой, логически-рациональный, когда ты так — раз, посидел, перебрал спектр возможных приемов воздействия или способов воздействия, остановился на этом, отточил его до уровня совершенства и потом начинаешь применять, нет, это же идет все из тебя, это изнутри идет, и это ведь основано на тех вещах, про которые мы говорим, когда говорим о мистике, когда мы говорим про то, что нами, часто на нас воздействуют, управляют какие-то силы, и мы… я не говорю прямо про влияние, вмешательство потусторонних сил каких-то, но это все вещи взаимосвязанные. Если мы с этим в себе боремся, если мы это в себе подавляем, иногда это эффективно работает, и часто это эффективно работает, потому что среда человеческая, ты же имеешь дело примерно с такими же больными, хромыми и косыми, как ты сам, соответственно, вы на одном языке коммуникации и разбираетесь в этой всей жизни. Но от этого страдаешь ты, от этого страдает пространство вокруг тебя, и это все приводит к одной мысли: когда же бедная душа уже успокоится, когда ты уже выйдешь из этих обстоятельств, когда же ты сможешь жить так, как просит от тебя душа, которая по природе христианка, когда будешь тихо, спокойно, созерцать, смотреть на море, на лес, слушать пение птиц. Но пока ты во всем это находишься, конечно, ты работаешь с пространством только тем единственно возможным для тебя способом, который продемонстрировал свою эффективность, и не всегда это, конечно, лучший способ, но, как мы говорили в начале разговора, что это ты и это твое, и только то, что присуще тебе, оно становится частью этой всей системы взаимоотношений, к сожалению. Был бы я другим, был бы я метр девяносто ростом, косая сажень в плечах, и мог только одним своим видом и взглядом подавлять человека, мне, может, и не приходилось бы прибегать к этой управляемой истерике, а так, поскольку я метр семьдесят с кривыми ногами, то, условно говоря, меня воспринимают так, как воспринимают, и мне приходится ломать шаблоны отношений, стереотипов и прибегать к тем способам, которые себя зарекомендовали, к сожалению, и много взаимосвязей, конечно, и это работает, вот так это работает, скорее всего. Сложный на самом деле аспект такой — любить врага. Кого считать врагами? Вот сейчас у нас вроде бы как есть враги, да? Могу ли я назвать их врагами для себя? Это вопрос личный, интимный, это внутренний вопрос, считаю ли я их врагами. Я думаю, ты очень постараешься, чтобы найти в моих многочисленных публикациях за несколько лет слово «враг». Это так, да. Там только «противник». У меня нет врагов, объективно их нет, я не знаю, что такое любовь к врагу, я просто никогда не имел врагов на самом деле, вот таких, настоящих, убежденных, у меня если и были, то только противники. Ну вот сейчас мы имеем дело с нашим противником, и, к сожалению, к моей глубокой скорби, нашим противником стали мы сами по большому счету, и то, что мы, конечно, должны бороться сейчас с этой сложившейся ситуацией и в этой сложившейся ситуации, в ее рамках, но мы-то все равно понимаем, как люди, стоящие где-то в духовном смысле над ситуацией, что то, что происходит, это очень тяжелое испытание для нас для всех. Я думаю, что там найдутся такие же люди на той стороне, которые могут на этот вопрос ответить так же, но это тяжело дается. Сейчас, в данный момент у меня нет необходимости, если применять эту ситуацию к себе, не о какой-то говорить гипотетической ситуации, а говорить о конкретной ситуации, в которую я сейчас вовлечен, сейчас вовлечены другие люди, и если я в эту ситуацию вовлечен добровольно, осознанно и уже много-много лет, уже действительно много лет, уже больше восьми лет, то я сталкиваюсь, например, с российскими ребятами, которые оказались вовлечены в эту же ситуацию, и я и от их имени могу сказать: там нет ненависти к врагу, там нет любви к нему, но и ненависти нет, я не видел ни в ком — ни в морской пехоте, ни в мотострелках, ни в мобилизованных, я ни в ком не вижу этой ненависти, то есть, может быть, она и хороша как мотиватор дополнительный, с ней легче страх преодолевать, потому что мы же знаем, что адреналин вырабатывается и помогает побеждать этот гормон страха, это примерно в тех же железах и вырабатывается. С ненавистью легче жить, с ненавистью легче решать свою задачу, легче побеждать даже в какой-то степени, не зря мы же пытались и во время Великой Отечественной войны вызвать ненависть к врагу, не показывать какие-нибудь там затрофеенные фотографии немецких солдат, которые они получали из дому, где его какая-нибудь матрона с ребенком, а мы же показывали оскал волчий противника, что мы хотели этим добиться — вызвать ненависть, мы хотели, чтобы это чувство сопровождало нас. А вот скажи, пожалуйста, если не абстрактно, я вот знаю, что, скажем, человек, который какое-то время сидел с тобой в одном кабинете, он после событий четырнадцатого года, он стал участвовать в АТО, в котором ты не стал участвовать, оказался по другую сторону, и, как мне говорили, даже в твоем кабинете стоял его шкаф, этих его вещей. Вот что ты по этому поводу чувствовал, понимая, что человек, который сколько-то лет, наверное, был с тобой рядом, вот он теперь там? С одной стороны, я могу сказать: на все воля Божья. С другой стороны, я могу сказать о нем: прости, Господи — и о нем или о них, — ибо не ведают что творят. А с третьей стороны, я же ведь делаю свою работу бескомпромиссно, и мне не нужно испытывать от отсутствия у меня к ним ненависти, кто бы то ни был — мой бывший товарищ и сожитель по кабинету, скажем так, или это «азовцы», которые вот там. Я смотрю на них… не в ущерб ни для кого, ни для себя, я смотрю на них как на каких-то заблудших овец, только в разной степени глубины падения. Все же ведь изначально родились по образу, но то, что они не стремились к подобию, это уже, наверное, другой разговор. А я же не могу на них смотреть все-таки не как на порождение… я не знаю, как правильно подобрать формулировку, они же все тоже дети Божьи, они же появились на свет не произволением сатаны, а произволением Бога. Конечно, я не вижу в них отражения Божьего, но в то же время я скорблю в какой-то степени о них, и здесь важно, чтобы только не допустить какого-то внутреннего лукавства, здесь я делаю свое дело бескомпромиссно, то есть я воюю бескомпромиссно именно с точки зрения высокой степени эффективности, соответственно это приводит к тому, что их, к моему сожалению, становится меньше, потому что моя работа подразумевает то, что численность моего противника должна сокращаться. Но я всегда хочу, чтобы они сдавались в плен, я себя не пытаюсь здесь ни облагородить для себя самого, ни оправдать как-то, я не обвиняю себя в отсутствии ненависти, я просто себя настраиваю на максимально эффективную работу в этом контексте, и то, что я не испытываю к ним ненависти, это никак не подпорчивает мой образ социально желательный, когда, если бы я делал бы вот так и говорил про то, что «вот, заразы», может быть, я выглядел бы как-то для широкой массы более привлекательно, но я так не чувствую, поэтому я так не делаю. Я знаю, что тебе часто приходилось стоять над гробами и прощаться с теми, кто был с тобой, и, как наш общий друг сказала, что «каждый раз с ними умирала часть его души». Вот… у меня даже нет здесь какого-то вопроса, но это же тоже про любовь всё? Ты понимаешь, вот я ушел от этого понятия миссии, но где-то там, в глубине души я хочу верить в то, что все-таки Господь, вот я так когда с Ним говорю, я говорю, что: Господи, ты вот меня такого, корявого абсолютно, вот для чего-то же ведь привлек, чтобы я вот с этими людьми как-то был, работал, что-то делал, для чего?