Российского драматурга Александра Гельмана сбил автомобиль в центре Москвы. Инцидент произошел, когда 90-летний мужчина переходил проезжую часть в неположенном месте.

в соавторстве со своей женой Татьяной Калецкой. В середине 70-х в Гельмане нашел своего драматурга ефремовский МХАТ, где были поставлены все его пьесы. Сегодня драматургу, поэту и публицисту Александру Гельману исполняется 90 лет. Известного драматурга и сценариста Александра Гельмана с множественными переломами ног доставили в травмпункт после ДТП в центре Москвы вечером 29 января.

Календарь: 25 октября родился известный драматург Александр Гельман

Александр Исаакович Гельман – известный советский и российский драматург, сценарист, публицист, общественный и политический деятель. Сын Александра от первого брака — галерист Марат Гельман, от второго — сценарист Павел Гельман. Александр Гельман — советский драматург, сценарист — родился 25 октября 1933 года. биография, новости, личная жизнь, фото. Всё про советского и российского драматурга и сценариста Александра Гельмана. Пьесы знаменитого драматурга Александра Гельмана были необыкновенно популярны в советское время, в них блистали самые известные актеры МХАТа Олега Ефремова и БДТ Георгия Товстоногова. Александр Гельман, известный советский и российский драматург, написал и опубликовал в 2020 году новую пьесу – «Альмар».

Об Александре Гельмане

Драматург, сценарист и поэт Александр Гельман родился в 1933 году. ГЕЛЬМАН, АЛЕКСАНДР ИСААКОВИЧ (р. 1933), русский советский драматург, публицист. Родился 25 октября 1933 в пос. Дондюшаны Тырновского района (Румыния, ныне Молдавия) в семье служащего. Сын Александра от первого брака — галерист Марат Гельман, от второго — сценарист Павел Гельман.

С «Премией» было такое: как драматург Гельман сделал имя на чужом сюжете

Александр Гельман – один из знаменитых драматургов советского времени. Алекса́ндр (Шу́ня) Исаа́кович Ге́льман — советский и российский драматург, сценарист, поэт, публицист, общественный и политический деятель. Член ЦК КПСС (1990—1991). Пьесы знаменитого драматурга Александра Гельмана были необыкновенно популярны в советское время, в них блистали самые известные актеры МХАТа Олега Ефремова и БДТ Георгия Товстоногова.

Что-то с памятью его стало…

ГЕЛЬМАН Александр Исаакович (р. 25.10.1933, пос. Дондюшаны, Румыния, ныне Молдавия), рус. драматург, киносценарист. биография, новости, личная жизнь, фото. Всё про советского и российского драматурга и сценариста Александра Гельмана. Александр Гельман: биография, творчество, карьера, личная жизнь. Александр (Шуня) Исаакович Гельман (род. 25 октября 1933, Дондюшаны, Бессарабия, Королевство Румыния) — советский и российский драматург, сценарист, публицист, поэт, общественный и политический деятель.

Драматург Гельман рассказал о своем состоянии после аварии в Москве

Гельмана пробивался сквозь изломы судьбы, которая кому-то покажется типичной для советского человека. Но для того, чтобы еврейский юноша, рожденный в Бессарабии, во время яростного государственного антисемитизма смог поступить во Львовское военно-политическое сухопутных войск училище и закончить его в 1954-м, нужна была не только воля советского провидения, благорасположение звезд, но человеческое упорство и упрямство. И хотя в поздних стихотворениях Александр Гельман напишет об искушении смирения, которое он обрел в гетто, смиренным его назвать трудно. Думаю, что за шесть лет службы в армии - от Севастополя до Камчатки - он лишь укрепился в умении сопротивляться предлагаемым обстоятельствам, отстаивая свое право жить по совести. Гельман пришел в драматургию, когда театр заменял людям и кафедру, и храм, и парламент Ему не надо было тратить время на изучение советской действительности - он с отрочества постигал ее во всех деталях и подробностях, ему были ведомы ее праздничные, будничные и низменные стороны. Наверное, поэтому его первая пьеса, переделанная из сценария фильма "Премия", что называется, пожаром прошла по стране. Не припомню ничего подобного, это был и вправду уникальный случай, когда после успешного проката кинокартины Сергея Микаэляна, в которой играли Евгений Леонов, Владимир Самойлов, Олег Янковский, сразу два лучших театра страны - товстоноговский БДТ в Ленинграде и ефремовский МХАТ в Москве - решили не просто заказать новую пьесу автору сценария, а попросили переделать сценарий для сцены. Их не смущало, что фильм успели посмотреть более 12 миллионов зрителей. Обычно все бывало ровно наоборот: успешно идущие пьесы в какой-то момент обретали экранную жизнь. Но и Товстоногов, и Ефремов почувствовали, что А.

Гельман попал в болевую точку жизни советского общества. Что производственный конфликт, раскручивающийся как детективная история, открывает глубинные социальные проблемы того времени, которые впоследствии будут называть эпохой брежневского застоя, да и всей советской системы в целом. Бывший диспетчер 99 СМУ 46 треста "Главзапстрой", который возводил огромный нефтехимический комбинат в Киришах, недавний сотрудник ленинградского "Строительного рабочего" досконально знал строительное дело.

Хотя 90-летний драматург все же считает, что владелец иномарки должен понести наказание. Сценарист находится на лечении дома. Восстановление займет несколько месяцев.

Александр Гельман не забыл и не отказался от них. По прочтении эссе «Детство и смерть», которым начинается книга, становится понятно, какими глазами смотрел на свою жизнь мальчик из бессарабского местечка после того, как провел три года в гетто.

С этим опытом сравнить нечего. Потом за одну зиму я увидел десятки, сотни мертвых людей, в том числе мою маму, моего брата, мою бабушку, мою тетю, ее мужа и их сына, моего дядю и его жену и их сына… Смерть не просто присутствовала в моем детстве — смерть гуляла по моему детству как полная хозяйка и делала с моей душой всё, что ей было угодно, я даже толком не знаю и никогда не узнаю, что она с ней сделала. В нормальных, мирных условиях дети осознают неизбежность смерти постепенно, медленно, в течение ряда лет. Инстинктивно они стремятся пройти этот важнейший, опаснейший рубеж, это испытание как можно более осторожно. Душа ребенка осторожно, трепетно нащупывает путь достойного смирения со своей смертной судьбой. Как писатель, проживший всю жизнь в СССР, я хорошо знаю, что такое политическая цензура, с которой по мере сил боролся многие годы. Но существует и другая цензура — биологическая, когда сам организм — мускулы, мозг, нейроны, сама кровь препятствуют тому, чтобы человек узнал всю правду о себе. С этой цензурой надо бороться очень осторожно.

Возможно, поэтому я и остерегаюсь разобраться до конца во всем, что произошло со мной тогда, в гетто. Я боюсь отмены биологической цензуры.

Водитель сам вызвал «скорую», драматурга увезли в травмпункт с повреждениями пальцев правой ноги и голени левой ноги.

Госпитализация Гельману не потребовалась, он будет проходить лечение дома. Сценарист рассказывал, что чувствует себя «более-менее нормально» после происшествия. Александр Гельман — автор сценариев к фильмам «Неудобный человек», «Арье», «Дорога без конца», отец объявленного в розыск галериста Марата Гельмана признан в РФ иностранным агентом.

С Александром Гельманом наедине: к 90-летию легендарного драматурга

Отец - Гельман Исаак Давидович 1904-1981. Мать - Гельман Маня Шаевна 1910 - 1942. Супруга - Калецкая Татьяна Павловна 1937 г. Дети: Гельман Марат Александрович 1960 г. Александр Гельман фотография Детство Александра Гельмана отмечено трагическими событиями. С 1941 по 1944 год он вместе с родителями находился в еврейском гетто в городе Бершадь Винницкой области. Из 11 человек многочисленной семьи в живых остались только двое - Александр и его отец. После войны А.

Гельман рано начал трудовую деятельность. Окончив профтехшколу трикотажников в городе Черновцы на Украине 1948-1951 , работал помощником мастера на Львовской чулочной фабрике. Затем после учебы во Львовском военном училище имени Щорса 1952-1954 служил в Советской Армии.

По словам очевидцев, Гельман испытывал сильнейшую боль внизу левой голени. Уже в травмпункте выяснилось, что у него переломы пальцев правой ноги и голени левой. Ему наложили гипс и отпустили домой. Он сам вызвал скорую и полицию.

Хотя, как потом оказалось, были люди, украинцы, которые прятали у себя евреев. Порядочных людей всегда мало, а в условиях войны, оккупации тем более.

Вышли мы в июне и шли долго, недели две по Молдавии, к нам присоединялись евреи из других местечек, колонна становилась все больше. Нас охраняли уже и румыны, и немцы с собаками. Мне кажется, нас стало больше тысячи человек. Но все это, о чем я сейчас говорю, я осознал уже после войны. Тогда я ни о чем таком не думал. Я очень хорошо помню, что мне все это нравилось. Колонна, военные, мы все идем в какой-то поход. Хотя переходы были достаточно длинные, я на усталость не жаловался. Я воспринимал действительность не такой, какой она была, а такой, какой она представлялась моему неопытному вольному воображению.

Я еще до войны очень любил играть в войну, и эта игра получила новые возможности. Мимо нашей колонны проезжали танки, немецкие части — это было очень увлекательно. Я не знал тогда, ни кто такой Гитлер, ни кто такой Сталин. Я только знал, что Красная Армия пришла и ушла. А в моих играх воевали не русские с немцами, а немцы с румынами. И румыны были хорошей, побеждающей стороной, а немцы всегда проигрывали. В дороге умер мой брат, Вэлвалэ, у мамы кончилось молоко. Мама его, уже мертвого, донесла до места, где мы остановились на ночлег. И мы положили его в могилу вместе с женщиной, которая умерла в этот же день.

Положили брата моего ей на грудь и закопали. Никакого даже знака не поставили. Я снова командовал воображаемыми войсками, снова побеждал, снова покорял вражеские армии. Потом нам пришлось оставить на дороге умирать бабушку Цюпу, мамину маму. Она уже не могла двигаться, и была, как мне кажется, без сознания. Мама поставила возле нее кружку с водой, вытерла с лица грязь, и мы пошли дальше. А она осталась лежать на земле. Скорее всего, в тот же день она умерла. Наконец мы прибыли в Бершадь.

Это еврейское местечко, гораздо большее, чем Дондюшаны, районный центр. Ту часть Бершади, где в основном жили евреи, превратили в гетто. Нас поселили: в дома, в подвалы. Местные евреи имели хоть какие-то запасы, были связаны с населением соседних деревень; у нас же ничего этого не было. В Бершади было два коменданта — румынский и немецкий. Румынский занимался непосредственно гетто, а немецкий за ним следил. Самой страшной была первая зима — с 1941 на 1942 год. Жуткие морозы. Нас поместили в холодном подвале.

В ту зиму умерли все мои близкие, кроме папы. Мама, ее сестра с мужем и сыном, мамин брат с женой и сыном, двоюродная мамина сестра с детьми. Из 14 человек осталось двое — я и отец. Его родители, я их здесь тоже считаю, были в другом гетто и умерли там. Мужчин, способных работать, водили на сахарный завод, на маслобойку, еще на какие-то предприятия. И оттуда они что-то приносили. Папа приносил с маслобойки макух, куски макуха — такое твердокаменное вещество, которое остается от семечек после того как из них выжимают подсолнечное масло. Я очень любил макух — откусывал, грыз с удовольствием. Потом, в следующие годы, стало полегче.

Вообще, было очень неровно: то с нами обращались предельно сурово, то отпускали чуть-чуть вожжи. Папа рассказывал, что в гетто приезжали врачи, которые ставили эксперименты на людях. Они проверяли, какую температуру может выдержать человек — от холодной до кипятка. Время от времени вешали кого-то за связь с партизанами. Как правило, это были местные, бершадские евреи. Бершадский раввин собирал с обитателей гетто золото, чтобы отдать его коменданту. Потому что тот периодически заявлял, что всех нас собираются истребить или отправить в лагерь. Может быть, он обманывал, но как это было проверить? И люди отдавали последнее.

Потом раввина расстреляли. Видимо, он уже не мог ничего принести, и тогда его и всю его семью расстреляли. Я настолько привык к смерти, что относился к ней совершенно спокойно. Но один случай меня поразил. Я о нем нигде не писал, не рассказывал. Приехала за трупом мамы и за другими покойниками похоронная команда. Это были евреи. А у мамы было три золотых зуба. Они положили маму на сани, открыли ей рот, клещами вырвали золотые зубы и положили в карман.

По движениям этих людей я догадался, что они делают это не первый раз. В тот момент я ощутил всю жуть происходящего так сильно, как никогда прежде… Наверное, эти зубы помогли кому-то выжить. Все равно это было ужасно. Но меня снова спасло мое необузданное воображение. Даже когда мама умерла, я лежал около нее и продолжал мысленно играть в войну. Я привык, что люди умирают. Я даже не испытывал особой жалости. Ну умерла. А до этого умерла мамина сестра.

А до этого умер ее сын… Когда умерла мама, отец лежал с одной стороны, а я с другой. Она лежала, укрытая шалью, и хотя нам было холодно, мы с нее, мертвой, шаль не снимали.

Александр Гельман заявил о себе как один из лучших драматургов страны в пору, когда театр заменял большинству советских людей и кафедру, и храм, и парламент. Так было и в СССР, и в досоветской России: зрители становились гражданами в темноте зрительного зала. И Ефремов, и Товстоногов почувствовали в произведениях нового автора общественный темперамент, который оплодотворял их творческие поиски.

Как справедливо писал А. Гельман после "Протокола одного заседания" стал драматургом, удовлетворяющим социальную жажду современной сцены. Ефремов получил право "первой ночи": все новые пьесы А. Гельман приносил в Художественный театр, он и писал их, думая о том, кто будет играть в них главные роли - сам Ефремов, Лаврова, Доронина, Евстигнеев, Смоктуновский или Табаков... Театр и писатель нашли друг друга.

И это было счастьем для зрителя. Ему не надо было тратить время на изучение советской действительности - он постигал ее с детства Когда в годы горбачевской перестройки драматургия жизни бросила вызов театральным фантазиям, А. Гельман сам стал одним из героев политической драмы, разворачивающейся в СССР. Реальность, как и предупреждали марксисты, оказалась богаче вымысла. Выступления А.

«Папа дома, ноги в гипсе». Сын драматурга Александра Гельмана рассказал о состоянии отца после ДТП

Приехала за трупом мамы и за другими покойниками похоронная команда. Это были евреи. А у мамы было три золотых зуба. Они положили маму на сани, открыли ей рот, клещами вырвали золотые зубы и положили в карман. По движениям этих людей я догадался, что они делают это не первый раз. В тот момент я ощутил всю жуть происходящего так сильно, как никогда прежде… Наверное, эти зубы помогли кому-то выжить. Все равно это было ужасно. Но меня снова спасло мое необузданное воображение. Даже когда мама умерла, я лежал возле нее и продолжал мысленно играть в войну.

Я привык, что люди умирают. Я даже не испытывал особой жалости. Ну умерла. А до этого умерла мамина сестра. А до этого умер ее сын... Когда умерла мама, отец лежал с одной стороны, а я — с другой. Она лежала, укрытая шалью, и хотя нам было холодно, мы с нее, мертвой, шаль не снимали. Многие свои тогдашние состояния я не могу объяснить.

И даже не могу точно восстановить. Я не знаю, что произошло в гетто с моей головой, с моей душой. Но что-то произошло — это несомненно. Я много раз это обнаруживал. Например, помню, когда мы жили в Ленинграде, муж одной моей хорошей знакомой покончил с собой. И мы, чтобы ее поддержать, поехали на озеро, откуда должны были вытащить его тело. Я помню, что когда увидел его труп, ничего не почувствовал; это идет из моего детства. Я вовсе не бесчувственный человек, но не проходит просто так общение с умершими, мертвыми людьми, которое было у меня каждый день.

Ведь тут же, рядом с ними, кушали, выходили по нужде… Смерть была включена в мою жизнь абсолютно. Есть вещи, о которых страшно вспоминать, но они составляют неотъемлемую часть моего опыта… Я до сих пор все это и слышу, и вижу, и чувствую... До сих пор ногти моих больших пальцев ощущают, как я давил ими в нашем подвале вшей. Это сопровождалось омерзительным треском, и все, кто был в состоянии это делать, делали. Это была страшная симфония из треска раздавливаемых насекомых. Любая война есть преступление взрослых перед детьми. Всех взрослых, не только предводителей войн — В гетто существовали такие понятия, как, например, дружба? Существовало скорее сочувствие местных евреев к приезжим.

Вообще, в гетто жило много разных людей — и плохих, и хороших, все, как везде. В гетто были даже проститутки. После той страшной зимы мы перебрались в дом одной женщины — она в свой двухкомнатный домик приняла четыре семьи. Жили там мы с папой, еще одна семья из трех человек, семья из двух и еще дедушка с внуком. Мы на полу буквально лежали друг на друге. Эта женщина, ее звали Ита, тетя Ита, стремилась нам помогать, делиться с нами. И не только она — многие местные евреи вели себя очень хорошо по отношению к тем, кого туда пригнали. Но меня от всего этого кошмара спасала игра.

Я играл неистово, беспрерывно. Я даже мог обходиться без всякого пространства — все происходило в воображении. Оно порождало события и ситуации, я был кем угодно и где угодно, но с особой страстью я играл в войну. Для того чтобы играть, мне не нужно было иметь друзей. Я научился играть безмолвно. Я мог даже и не двигаться. Все происходило внутри меня, и я играл все три года, которые провел в гетто. Думаю, это смесь безумия и спасения.

Но это был не сознательный побег от реальности. Это получалось инстинктивно. Что-то мне не давало принимать происходящее внутрь себя, в свою глубину. Дети как сумасшедшие — в том смысле, что они не понимают, что с ними происходит и что вокруг происходит. Они во власти инстинктов и воображения. Опыт жизни минимален. В какой-то момент я начал думать, что другой жизни вообще нет на свете. Я начисто забыл свою довоенную жизнь.

Не было вопроса: а что было до этого? Есть только гетто, и всегда будет только гетто. Когда я вернулся в Дондюшаны, я с трудом вспоминал: вот девочка Клава, вот наш домик, наш двор — я все забыл, и памяти пришлось все заново восстанавливать… Я помню, как начиная с 1944 года отступали немцы. По соседнему шоссе проезжали танки, машины, мотоциклы… И я умудрялся с этими отступающими войсками воевать, посылал против них своих воображаемых солдат, а поскольку я был командующим всего: и нападающих, и отступающих, — то порой происходили очень сложные баталии смеется. Я нашел соратников по игре, несколько мальчишек и девчонок, в 1943 году мы рыли туннели, такие глубокие, что можно было там спрятаться. Мы забывали обо всем остальном. Игра становилась реальностью, а реальность исчезала. Приходишь в настоящий мир, после игры, в наш домик, где живет куча людей, теснота, и этот реальный мир настолько хуже, что только и мечтаешь, чтобы поскорее наступило утро, и можно было снова играть.

Я помню, что, ложась спать, я мечтал, как утром мы снова пойдем копать траншеи, вести разведывательные действия… Знаете, люди ведь всегда немного играют. Я вот даже прямо сейчас чуть-чуть играю. Я превратился в эдакого бодрого рассказчика об очень грустных вещах. А ведь это не совсем естественно. Когда я об этом думаю наедине с собой, я нахожусь в совсем другом состоянии. Но рассказывать об этом, находясь в таком тяжелом состоянии, я бы не смог. И потому — немного играю сейчас, конечно. Написать и прочитать написанное — да, а когда рассказываешь об этих событиях, вкрадывается фальшь, игра.

Самое главное, что я хочу сказать: любая война есть преступление взрослых перед детьми. Всех взрослых, не только предводителей войн. Все взрослые виноваты перед всеми детьми, если они не воспрепятствовали возникновению войны. Это жестокое преступление, которое отражается на нескольких поколениях. Я с огромной печалью думаю о детях, которые пережили чеченскую войну...

За этот сценарий и следующий "Ксения, любимая жена Федора", Гельман получил признание и премии. В 1975 году Гельман создал пьесу "Протокол одного заседания", которую поставил Георгий Товстоногов на сцене Большого драматического театра имени Горького в Ленинграде. С этого момента началось долгое творческое сотрудничество Гельмана с МХАТом, где были поставлены его пьесы. Помимо драматургии, Гельман также занимался сценаристикой. На его сценарии были сняты фильмы "Премия" и "Зинуля". В последние годы он также активно публикуется в интернетовских изданиях и работает над своими воспоминаниями. Гельман является членом Союза кинематографистов, Союза писателей и Союза театральных деятелей.

Потом сценарным консультированием. Затем уже руководил предвыборными кампаниями». Я был только исполнителем. Публично я позиционирую себя исключительно как галерист и не продвигаю себя в качестве политтехнолога. Поэтому я могу спокойно молчать... Когда я не хотел, чтобы какие-то люди победили... Аналитики на телевидении не нужны». Проект был представлен в Третьяковской галерее. Решили русскую идею воплотить в купюрах». Почему актуальное искусство? Для инвестора это очевидно, потому что если ты делаешь правильный выбор, то эффективность инвестиций становится огромной». В 2009 году вошел в состав Общественной палаты РФ в комиссию по культуре. Скляров проиграл коммунисту Г. Ходыреву, набрав почти вдвое меньше голосов. Вот, например, нижегородская кампания — там самым важным было этого прыща Клементьева посадить. А кто победит — не особенно-то и интересно».

Водитель сам вызвал «скорую», драматурга увезли в травмпункт с повреждениями пальцев правой ноги и голени левой ноги. Госпитализация Гельману не потребовалась, он будет проходить лечение дома. Сценарист рассказывал, что чувствует себя «более-менее нормально» после происшествия. Александр Гельман — автор сценариев к фильмам «Неудобный человек», «Арье», «Дорога без конца», отец объявленного в розыск галериста Марата Гельмана признан в РФ иностранным агентом.

«Ноги в гипсе». Драматурга Александра Гельмана сбила машина в центре Москвы

После окончания Львовского училища Александр Гельман в 1854 году пошел служить в армии. В 1960 году Гельман завершил военную карьеру и переехал жить в Кишинев. В этом городе он поступил на известный завод «Электроточприбор». А в 1966 году случился новый переезд. На этот раз Александр Гельман отправился в Ленинград. Уже в 1970 году Гельман был избран в профсоюзный комитет драматургов.

Публиковать рассказы и очерки начал в конце 1950-х годов во время службы на Камчатке. В 1970 году Александр Гельман написал сценарии для нескольких документальных фильмов, а также для игрового фильма "Ночная смена" - в соавторстве со своей женой Татьяной Калецкой. С тем же соавтором он написал сценарии ещё двух художественных фильмов - "Считайте меня взрослым" и "Ксения - любимая жена Фёдора". Широкую известность Гельману принёс снятый в 1974 году по его сценарию фильм "Премия"; позже сценарий был переработан в пьесу "Протокол одного заседания", поставленную в 1975 году Г. Ефремовым, шедшей с неизменными аншлагами во МХАТе. В середине 1970-х годов в Гельмане нашёл своего драматурга ефремовский МХАТ, где были поставлены все его пьесы: помимо "Заседания парткома", "Обратная связь" 1977 , "Мы, нижеподписавшиеся" 1979 , "Наедине со всеми" 1981 , "Скамейка" 1984 , "Зинуля" 1986 , в 1994 году, уже МХТ им.

Чехова, поставил и "Мишин юбилей". Пьесы Гельмана ставили театры более чем тридцати стран. В годы Перестройки А. Гельман пьесы уже не писал.

Скляров проиграл коммунисту Г. Ходыреву, набрав почти вдвое меньше голосов. Вот, например, нижегородская кампания — там самым важным было этого прыща Клементьева посадить. А кто победит — не особенно-то и интересно».

Начинал работу в избирательной кампании Виктора Януковича на президентских выборах в Украине, но за несколько месяцев до выборов покинул эту страну. В Галерее Гельмана проходили выставки таких культовых художников ХХ века, как Йозеф Бойс и Энди Уорхол, а также широкомасштабные некоммерческие проекты "Седьмому съезду народных депутатов посвящается... Не имея возможности влиять на их деятельность вне галереи, тем не менее, я рад, что никто из них не работает на Жириновского, КПРФ и другие деструктивные и реваншистские силы». По заявлению истцов, прошедшая в ЦДХ выставка "Новейшее искусство постсоветского пространства" в рамках проекта "Россия-2" оскорбила их религиозные чувства и нанесла моральный вред на общую сумму 5 млн рублей. Суд отклонил иск к организаторам выставки. Манифестация не враждебная, а требующая равного отношения профессии, частной жизни, с одной стороны и политики, бизнеса — с другой стороны. В ней был просто дух свободы, какой-то критический взгляд на происходящее вокруг, то, что происходит в стране, и в ней было манифестировано то, что для нас важно, — то, что искусство важнее всего остального... Реакцию вызвали какие-то работы, которые мы даже угадать бы не смогли, что они вызовут такую реакцию».

В здании галереи на Малой Полянке подвергся нападению со стороны националистов, сорвавших со стен полотна грузинского художника Александра Джикии. По факту нападения было возбуждено уголовное дело. То есть у них много других врагов, но... Чем бы ты ни занимался, ты должен отвечать на вопрос: зачем ты это делаешь?

Оказалось, что у драматурга переломы на обеих ногах: пострадали пальцы правой ноги и голень левой ноги. Медицинские работники наложили гипс. В этот же вечер Александра Гельмана привез домой родственник. Восстанавливаться публицисту придется несколько месяцев. Оказалось, что Гельман ходил в Московский драматический театр имени Пушкина не случайно.

Новости александр гельман драматург биография