эксперт о России и Украине.
ВОПРОС РЕБРОМ
- Россия в глобальной политике
- Похожие новости
- Предсказания о том, как сложится судьба России
- «Заявления, без преувеличения, определят судьбу России»: Путин выступил 27 июня
От судьбы России зависит и судьба Китая
По слова Нарышкина, стержнем истории страны был и остается суверенитет — право на самостоятельное, свободное и осознанное определение своей судьбы, «гарантия благополучия и достоинства наших граждан», отмечает телеканал «360». Ранее Нарышкин рассказал о причинах начала специальной военной операции РФ на Украине.
Что же из всего этого было признано и соблюдено революцией? В течение 24 лет коммунисты насаждали интернационализм и старались погасить в русском народе национальное чувство и патриотизм, они спохватились лишь в 1941 году, когда было уже поздно и они увидали, что русские солдаты не желают драться за интернациональную Советчину; и они терпят русский национализм лишь в меру его воинской полезности. В течение 26 лет они гасили веру, разрушали церкви, истребляли пастырей, губили верующих; они позвали православную Церковь на помощь лишь в 1943 году и обещали ей терпимость в меру ее беспрекословной покорности и соучастия в разложении и завоевания вселенной, — с тем, чтобы летом 1947 года снова объявить, что «священник есть заклятый враг Советского государства» и что «религиозно-верующий не может быть лояльным советским гражданином»... Они принципиально заменили любовь — классовой, а потом и всеобщей ненавистью; смирение — революционным самомнением и гордыней. Они попрали и опрокинули драгоценное чувство ранга, воспитанное столетиями, ругаясь над лучшими людьми и выдвигая наверх худших: невежественных, свирепых, карьеристов, продажных, болтунов, подхалимов, лишенных совести и самостоятельной силы суждения.
Они заменили благоверную власть — безбожной тираниейи сделали все, чтобы внушить народу, что новая власть не имеет ни доброй, ни справедливой воли. Они попирают вот уже тридцать лет чувство личного достоинства и чести террором, голодом, доносами и казнями. Они сделали все, чтобы разложить семью, подорвать ее корни и размножить в стране беспризорных детей, из которых она потом вербовала своих агентов. Они отменили частную собственность и задушили хозяйственную инициативу. И все это они делали в порядке вызывающего экспериментирования, без жалости, без ответственности, явно рассчитывая на неисчерпаемое долготерпение и великую жертвенность русского народа... На чем же они сами построили новую «советскую» лояльность?
На всеобщей нищете коммунизма, на вытекающей отсюда повальной зависимости всех от одной партии, от тоталитарной власти, на социалистической монополии государственного работодательства. Следовательно, на хозяйственном порабощении народа. Это превратило русскую историческую лояльность совести, чести и сердца — в вынужденную рабскую покорность, в еженощный трепет голодного человека за себя и за свою семью. Эту покорность они закрепили всеобщим политическим шпионством и принудительными доносами граждан друг на друга. Мера активного доносительства стала для них мерою преданности Советскому государству; и тот, кто не страхует себя участием в политической агентуре, тот обречен. От кого не поступает доносов, тот считается нелояльным и становится кандидатом в концлагерь; но это не значит, что всякий доносчик застрахован от ссылки или расстрела...
Этим они подорвали всякое уважение и доверие в стране — и взаимное между гражданами, и в отношении к тиранической власти. Зачем им это нужно? И так они воздвигли свой строй на всеобщем нравственном разложении и создали позорнейшую из тираний мировой истории. Их строй живет страхом, страхом всех перед всеми. Партийные тираны боятся народа и его свободного мнения и потому запугивают народ. От страха они сеют страх угрозами, арестами, тюрьмою, ссылками, политической каторгой концлагерей и прямыми массовыми убийствами.
Их строй живет лестью: мера пресмыкания, всехваления, прославления партийных тиранов давно уже стала мерою преданности Советскому государству. Так было при дворе Нерона и Калигулы: кто хотел жить, тот должен быть льстить без совести, меры и вкуса. Так обстоит теперь дело и в России. Позорно и смешно читать, что пишут у них журналисты, «академики», музыканты и беллетристы о «гениальных вождях», какую глупую лесть выговаривают их партийные и непартийные штатские и военные ораторы об этих «вождях» и «учителях», которые на самом деле жили всю жизнь чужими мыслями Маркса, Энгельса и др. Правда, все они беспримерны в политической интриге и безоглядной жестокости, — но и только. Хвала, вынужденная страхом, есть навязанная лесть, т.
Какое мнимое «величие»! Какая жалкая самореклама… Их строй держится ложью: лгут все, кому еще дорога жизнь; лгут, покоряясь, страхуясь, задабривая, приспособляясь, лгут ежедневно, ежечасно, симулируя сочувствие Советчине. Преданность ей и восхищение ей. Не лгать в Советии можно, только погружаясь в молчание и избегая общения с людьми; но и это не может спасти от провокации, доноса и гибели. Вот чем держится Советское государство: духовною слепотою невежественных фанатиков, карьеризмом выдвиженцев и террором. Такова его политическая система.
Таковы его цели и средства. Это не цели национальной России, это не ее средства. Это два совершенно различных государства. Это две прямо противоположные исторические и политические силы. Но одна из них — Советская — завладела русской территорией, русскими национальными богатствами и возможностями и поработила русский народ, злоупотребляя, на погибель других народов, его талантом, его терпением, его выносливостью и трудоспособностью и растрачивая его силы во имя мировой революции. Нет сомнения: окончательное торжество Советского государства было бы окончательной гибелью национальной России.
И поистине надо быть политически слепым, чтобы через 30 лет не видеть этого или не понимать. О «советских патриотах». Что же, советские патриоты все повально страдают политической слепотой? И кого следует называть советским патриотом? Советскими патриотами следует называть только тех, которые сами называют себя так по собственной, доброй и свободной воле. Русский народ только что показал и доказал на деле свой русский национальный патриотизм, и мы совершенно не сомневаемся в том, что этот здоровый и глубокий патриотизм инстинкта и духа, спасший Россию от завоевания германцами, преобладает в России и теперь.
Мы гордимся этим; мы преклоняемся перед этим и разделяем это чувство. Но под гнетом советского террора этот патриотизм приходится выдавать в России за советский: этого требуют сами коммунисты; в этом духе лжет советская пресса, об этом приходится лгать и самим национальным патриотам. Осуждать их за это нельзя. Мы знаем это, мы считаемся с этим и имеем в виду совсем иное. Мы имеем в виду тех, кто сердцем своим изменил России и прилепился к Советчине. Мы имеем в виду тех, кто сознанием и волею предпочел Советское государство и предался ему на рабство.
Мы имеем в виду особенно тех, кто, обладая за рубежом свободой и не находясь в тисках Советчины, отверг свое свободное эмигрантское стояние, прекратил свое зарубежное служение национальной России, к коему он был призван, и добровольно пошел служить партийным тиранам России, покоряясь их приказам, запретам и требованиям, принимая от них «социальные заказы» и «политические поручения», обязуясь содействовать их целям и не уклоняться от их гнусных средств и способов. Это — «советские патриоты». Они сами приняли это звание. Они сами избрали свое служение. К ним относится все то, что сказано и доказано нами выше. Они изменили России в самый трагический час ее истории и этим сами определили свою нравственную и политическую природу.
Они — присоединились. К кому? В России теперь есть только палачи и жертвы. И вот одни по своей малой сознательности, граничащей с политической слепотой, добровольно присоединяются к жертвам: доверяя советской пропаганде, заманивающей людей на свою каторгу, они «регистрируются», выбирают советские паспорта, забирают свою рухлядь, садятся на пароходы и тотчас же убеждаются в том, что они обмануты, что они стали рабами и что из этого рабства можно спастись только новым бегством. Тогда эти беглецы вновь появляются среди нас и с ужасом подтверждают все то, о чем мы их предупреждали: и допросы, и анкеты, и угрозы, и доносы, и каторгу жизни, и всеобщее унижение, и «потогонную систему» подневольного труда... Такова судьба политических слепцов.
Дело в том, что в русском зарубежье было слишком много беженцев. Беженец — не эмигрант: он не мыслит политически, он не борец, он не понимает происходящего и не связан никакими целями и идеями. Он — испуганный и спасающийся обыватель; ему бы только «унести ноги», «устроиться» и «обзавестись»; он следует законам массовой психологии. За годы и годы беженство стало его привычным состоянием; его тревожит всегда один и тот же вопрос: «куда податься» и «где лучше устроиться»? Бояться он привык, «бежать» он научился... И вдруг.
Где же ему разобраться, что пропаганда и что действительность? Его заманивают, он прислушивается. Ему обещают, он начинает верить. Его уговаривают, на него наседают, сулят и грозят. Везде страшно, всюду беженство. Но «там» — все же Россия, родные поля, леса, реки, снежная зима и главное — родной язык.
И вот он бежит назад, захватывая нажитые «животишки», надеясь, что их не отберут, и не соображая, что он сам скоро отдаст их, чтобы не видеть жену и детей погибающими от голода... В сущности, это — русские патриоты, заблудившиеся между Россией и Советчиной... Но есть и другие, настоящие «советские патриоты». Эти отлично знают различие между жертвою и палачоми совсем не хотят присоединяться к жертвам. Именно поэтому они спешат присоединиться к палачам. Они идут к ним со всякою покорностью и готовностью, льстят, славословят, принимают поручения, поносят непокорных и доносят на стойких, издают бесчестные совгазетки, лгут в них заведомо и бесстыдно, формируют «союзы возвращенцев» и «советских патриотов», а иногда и помогают советским людепохитителям.
Всем этим они сдают экзамен на «лояльных совграждан», т. И когда наблюдаешь за их суетней и за их газетным непотребословием, за их старанием «приобщиться» и «преуспеть», то невольно вспоминаешь рассказ Леонида Андреева, недавно прочтенный в его собрании сочинений. Он озаглавлен «Бездна»: два рослых оборванца гонятся за девушкой, чтобы изнасиловать ее, а хромой и плюгавый бежит сзади с воплем: «И я, братцы, и я!.. Именно таковы зарубежные «советские патриоты» — с именем и без имени. Пусть не говорят нам, что они все же «пишут о России, и притом сочувственно». На самом деле все, что они делают, они делают лишь в меру советского приказа или позволения, т.
Поэтому самое их писание о России, — политическое, хозяйственное или беллетристическое, — что бы они там ни выписывали и как бы ни ловчились, — есть предательство. Пусть не говорят нам, что среди советских патриотов есть и такие, которые «все же паспортов не берут и в Совдепию не едут»: они только посещают полпредства, они только вполголоса подхваливают и даже когда завтракают или празднуют с большевиками, то стараются указывать им на их «ошибки». Все это мертвое и криводушное пустословие. Эти соблазнители недалеко ушли от настоящих «советских патриотов»: они сидят в своих парижских виллах и квартирах, в безопасности, ничем не рискуя, и криводушествуют, соблазняя и зазывая. Это добровольные рекламеры Советчины. Это не палачи, а только заманиватели жертв.
Сами в Советии не побывавшие, давно или никогда или ничего в ней не видавшие, они заняты реабилитацией советских злодеяний, а наивные люди, читая статьи этих услужливых советских лжесвидетелей, верят им и идут на регистрацию. При этом сами лжесвидетели отлично знают, что похвала их фальшива и что они лгут, и называют свое темное дело «подвигом лжи»... И напрасно они восхищаются или только делают вид, будто восхищаются размерами советского промышленного строительства: «Какие заводы построены, какие сооружения воздвигнуты, Россия не видела ничего подобного»... Мы спросим только: для чего все это сооружается? Ради какой цели? Ответ: для революционного завоевания мира ценою погубления России.
Этим сказано все. Нельзя восхищаться средством, не разделяя цели. Кто радуется успехам советской промышленности, тот в действительности втайне сочувствует этим мировым планам и только боится высказывать это вслух. А мы спросим еще: какою ценою оплачивается это строительство? Ответ: ценою концлагерного режима, ценою бесчеловечной растраты русской силы, русской свободы, русского таланта и русской чести. Нелепо, чудовищно восхищаться успехами, добываемыми такой ценой, бессмысленно закрывать себе глаза на такое разорение России во имя успехов Советского государства и мировой революции.
Так бывает, что наивные старики в деревне радуются «городским успехам» своей дочери, не соображая того, чем она промышляет и куда ведут ее эти «успехи». Россия переживает болезненную, катастрофически слагающуюся и протекающую «промышленную инфляцию»... Ей соответствуют разорение и хищение русского крестьянства... Что останется от этой «инфляции» к концу революции? Когда и как опомнится и оправится русское крестьянство? Умный хозяин «считает цыплят по осени»; дальновидный политик понимает, что без здорового крестьянства русской демократии не бывать.
Чему же радуются эти люди? Грядущему «цезаризму» в России? Или ее пролетаризации? Или просто размерам плохо, на показ построенных зданий? Таковы «советские патриоты».
Напомним, что Россия с 24 февраля проводит спецоперацию на Украине.
В это время проводится массовая эвакуация мирного населения Донбасса в донской регион. Люди заявляют, что боятся агрессии со стороны Украины, из-за чего они вынуждены покидать свои дома.
Проект «Доступный интернет» должен обеспечить на всей территории России бесплатный доступ к социально значимым отечественным интернет-сервисам.
Платить за интернет-трафик при этом не придется. В нашем регионе IT-технологии, «цифра» уже давно рядовые, рабочие понятия. Именно Верхневолжье первым в России перешло на цифровое телевидение.
Именно Тверь стала местом проведения престижного IT-форума Digitaldays, который вызвал большой интерес в стране. На этой площадке губернатор впервые заявил о создании в регионе министерства цифрового развития и информационных технологий. МРСК Центра объявило о массовом внедрении на территории региона цифровых электросчетчиков с функцией дистанционного контроля и сбора данных — это тоже происходит впервые в стране.
Чтобы помочь компаниям, работающим в IT-сфере, и сделать для них привлекательным Верхневолжье, по инициативе тверского губернатора с начала этого года для них вчетверо снизились ставки региональных налогов. Создается система подготовки кадров: региональное минэкономразвития заключило ряд соглашений с IT-компаниями региона и Тверским колледжем им. Коняева — там теперь будут готовить специалистов для этой сферы, в частности операторов 3D-печати, в которых особенно испытывают нужду.
Стираем «белые пятна» Самый великий и святой праздник для России — 9 Мая. В России будет создан крупнейший и самый полный комплекс архивных документов, кино- и фотоматериалов по Второй мировой войне Тверская практика. У нас возводится Ржевский мемориал Советскому солдату, который уже сегодня называют одним из главных памятников Великой Отечественной.
В каждой сельской школе сегодня есть свой небольшой музей, напоминающий о земляках, участвовавших в войне. Силами тверских активистов и на средства из регионального бюджета создается электронная «Книга памяти Тверской области», по сути — большой электронный портал. Здесь можно будет увидеть все 384 памятника на братских могилах и коллективных воинских захоронениях — ребята из детского технопарка «Кванториум» разработали собственную методику 3D-сканирования и проводят сканирование памятников.
А в каждом муниципалитете Тверской области на самом видном месте, перед зданием администрации, где сегодня стоят почетные доски, появятся стенды «Наши герои» с портретами местных уроженцев, удостоенных звания Героя Советского Союза. По инициативе губернатора Игоря Рудени принят ряд решений по дополнительной поддержке ветеранов. Более чем в два раза — с 10 тыс.
Впервые выплату получат труженики тыла, вдовы умерших участников и инвалидов Великой Отечественной войны, а также «дети войны», статус которых был официально утвержден региональным законом в 2019 году. Первые решения Конечно, перечисленное далеко не исчерпывает разговор о послании президента и его связи с тверскими реалиями — его еще предстоит продолжить. Уже на следующий день после того, как Владимир Путин прочел послание, в Правительстве Тверской области состоялось совещание, на котором Игорь Руденя обсудил с министрами первоочередные задачи.
Форма поиска
- Аннотация к книге "Судьба России. Последние статьи, интервью, выступления"
- Пророчества русского Нострадамуса о России 2021-2030 года
- Судьба России
- Иммануил Кант: философ, присягнувший на верность Российской империи
- Группа Вконтакте
Владимир Путин: «Судьба России зависит от того, сколько нас будет»
Офицер ВСУ: Создание российской группировки войск «Север» является прямым следствием атак ВСУ на Белгородскую область. Главные новости в России, странах СНГ и мире: последние новости, статьи, фото, видео, инфографика. математик-пророк вычислил, что ждет Россию в 2025 году. Россия намерена наращивать научные, технологические, культурные, гуманитарные и спортивные сотрудничества на принципах равноправия и уважения партнёров.
Судьба России зависит от каждого из нас!
| Владимир Путин: «Судьба России зависит от того, сколько нас будет» | Руководство России начало спецоперацию на Украине, имея на руках точные данные об обстановке в мире. |
| Судьба России — раствориться в Европе? Или стать наследницей Большой Орды… | Центр Льва Гумилёва | Образ России будущего в сложном прошлом и достойном настоящем. |
| Please wait while your request is being verified... | Новости России: В России за год продажи вейпов упали на 31%, Не успел Путин пройти церемонию инаугурации, как в Европе «отменили» его статус президента. |
Нарышкин заявил, что сейчас решается судьба России
Образ России будущего в сложном прошлом и достойном настоящем. эксперт о России и Украине. У россиян появляется возможность определить путь развития России на ближайшие шесть лет. Минобороны сообщило о 35 ответных ударах по Украине Россия нанесла 35 ударов по энергетическим и военным целям на Украине за минувшую неделю, сообщило Минобороны. Сейчас решается судьба России, определяется ее геополитическое будущее, заявил министр обороны РФ Сергей Шойгу. РИА Новости, 21.06.2023.
Глава СВР Нарышкин заявил, что сейчас решается судьба РФ
Руководитель Министерства обороны России заявил, что прямо сейчас решается дальнейшая судьба страны. Владимир Путин заявил, что воины СВО борются на фронте со злом и неонацизмом которое поощряет Запад, там решается судьба России и всего мира. В книге 'Судьба России' собраны последние статьи, выступления и интервью выдающегося русского философа академика Ивана Тимофеевича Фролова (1929-1999).
Судьба России – в наших руках!
| О России и Китаем - От судьбы России зависит и судьба Китая | Шойгу заявил, что сейчас решается судьба России и определяется ее геополитическое будущее. Фото: Михаил Метцель / РИА Новости. |
| Владимир Путин: «Судьба России зависит от того, сколько нас будет» | Судьбы России и новый Царь. |
| Глава СВР Нарышкин заявил, что судьба России решается в данный момент | Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков рассказал, как дальше будет развиваться спецоперации и ответил на ряд других вопросов в программе Москва. |
| «Сербская Ванга» раскрыла судьбу России и будущее Европы | Историческая судьба России была необычайно тяжела: открытая равнина, суровый климат, татарское иго, длившееся 250 лет, бесконечные вторжения соседей с северо-запада, юга и. |
Нарышкин заявил, что сейчас определяется судьба России
Вы кто? Вместе с тем Кургинян подчеркнул недопустимость ситуации, когда «странно либеральные группы» задают повестку дня. Он отметил, что вовсе не эти люди должны решать вопросы культуры, образования, информационной политики в современной России. Это они будут банковать во всём, что касается системы образования?
Это они будут третировать всё и постепенно захватывать высший уровень этой, четвертой, информационной власти? Кургинян высказал мнение, что кругам, ориентированным на Запад и желающим жить там, надо предоставить возможность уехать из России.
Именно старшее поколение может на таких встречах рассказать о гармоничном развитии семьи и ее ценности. В ходе встречи было уделено особое внимание важности участия каждогоиз нас в предстоящих выборах Президента РФ. Казалось бы, все ясно и исход голосования предрешен.
Но у наших геополитических противников другие планы на эти выборы.
Спорт-Экспресс вчера в 20:03 Гол и пас Бонгонды, навес Литвинова и два мяча с угловых: «Спартак» победил «Локомотив» в 26-м туре РПЛ «Спартак» сломил сопротивление «Локомотива» в 26-м туре чемпионата России по футболу и поднялся на четвёртое место в турнирной таблице. Матч на «Лукойл Арене» завершился со счётом 3:2, а одним из его главных героев стал Тео Бонгонда, который сначала отметился с пенальти, а затем помог Даниилу Хлусевичу реализовать выход один на один.
Какими они вырастут, кем станут, что сделают для развития страны, и какие ценности будут для них опорой в жизни", - пояснил Путин. Он напомнил, что сегодня в России живут почти 147 млн граждан. По его словам, с середины 2000-х годов были приняты меры, которые позволили добиться положительных результатов в демографии и в определенный период выйти на естественный прирост населения. Число рождений вновь падает - вот в чем напряженность демографического периода, через который проходит сегодня Россия.
СООБЩИТЬ НОВОСТЬ
- Шойгу: Решается судьба России, определяется ее геополитическое будущее - Российская газета
- СООБЩИТЬ НОВОСТЬ
- Глава СВР Нарышкин заявил, что сейчас решается судьба России
- Шойгу: Решается судьба России, определяется ее геополитическое будущее
Судьба России зависит от каждого из нас!
Российское правительство в 2023 году направило в Госдуму 300 законопроектов. В настоящее время решается судьба России, она никогда не отступит в вопросах обеспечения своего суверенитета, заявил в среду директор Службы внешней разведки Сергей Нарышкин. Лектор: Ляпустин Борис Сергеевич Российский историк, кандидат исторических наук.
Владимир Путин: «Судьба России зависит от того, сколько нас будет»
Перед лицом таких непомерных задач, чтобы не распылять государственную волю, чтобы не осложнять и не замедлять ее вечно спешное образование ибо события всегда торопили, и оборонительная война следовала за войной , русская историческая государственная власть должна была строить государственный центр авторитарно по русскому историческому выражению, «самодержавно» , а не демократически. Она хорошо понимала то, что только что отчетливо формулировал великий полководец наших дней Эйзенхауэр: «демократия никогда не бывает готова к войне». Но понимая это и не отдавая историческую самооборону России на голосование народа, русская национальная власть никогда не помышляла о тоталитарности и всегда оставалась верна национальным целям. Именно в этом, основном и существеннейшем Советская власть есть ее прямая и полная противоположность. Но есть еще один предрассудок, мешающий пониманию России: будто она сама не знала самоуправления и строилась исключительно авторитарной бюрократией. Этот вредный предрассудок тотчас же рассеивается при изучении нашего прошлого. Однажды русская история будет написана как история русского самоуправления, начиная от веча, избиравшего и удалявшего князей, и кончая земством и Государственной Думой. Кто всматривался и вдумывался в русскую историю, тот знает, что государственный центр России всегда изнемогал под бременем главных, неотложных задач и всегда стремился организовать на местах передовое и всякое другое самоуправление, чтобы разгрузить себя для дальнейшего. По мере того, как народное правосознание зрело, выборное самоуправление все расширяло и расширяло свой объем.
И в начале двадцатого века, перед самой революцией, самодеятельность народа стала главной формой культурной жизни в России. Прежде всего в России господствовала свобода вероисповедания, формулированная в статье 67-й Русских Основных Законов. Она предоставлялась и христианам, и магометанам, и евреям, и караимам, и ламаитам, и «язычникам» с таким обоснованием: «Да все народы, в России пребывающие, славят Бога Всемогущего разными языки по закону и исповеданию праотцов своих, благословляя Российское Государство и его верховную власть и моля Творца вселенной о умножении, благоденствии и укреплении духовной силы Русского Народа». А народы Европы знают слишком хорошо, какое значение имеет свобода вероисповедания как основа истинной демократии. Итак, самоуправление цвело в предреволюционной России. Избиралась Государственная Дума и часть Государственного Совета; свободно самоорганизовывались лояльные т. К возрождению свободной Соборности шла православная церковь. За свободу боролись и уже достигали ее рабочие союзы...
И все это была одна естественная и необходимая школа государственного самоуправления. Конечно, все это так или иначе оформлялось или даже контролировалось государственным центром. Но в каких же странах было и ныне есть иначе? Ведь это только русская интеллигенция по своей неопытности воображала, будто в западных демократиях все это слагается беззаконно и бесконтрольно... Русский народ жил перед революцией как великий свободный организм, но не понимал этого; а понял только теперь. А между тем этому организму предстояла тогда еще большая свобода дыхания и труда. А теперь? Коммунисты пресекли народное творчество, подавили народный почин, убили частную инициативу.
Они заглушили национальный инстинкт самосохранения, навязывая ему чужую, дикую цель мировой революции, и взывают к нему только в час великой военной опасности... У них антинациональная власть стала всем, а личность и народ — ничем. Ничем, или политической соломой, которую можно жечь безответственно, беспрепятственно и неограниченно в революционной ночи. Этот процесс растраты русского народа, извода населения голодом, холодом, ссылками, непосильным каторжным трудом в концентрационных лагерях и прямыми казнями длится вот уже тридцать лет. Вот доказательства. По всенародной переписи 1897 года Россия в тогдашних пределах своих насчитывала свыше 128 миллионов жителей. Ея нормально-средний годичный прирост населения составлял до революции, — а по утверждению коммунистов, составляет и ныне — плюс 17 человек на каждую тысячу населения. Согласно этому ее население исчислялось официально к 1914 году в 167 миллионов, а к 1918 году, за вычетом военных потерь первой мировой войны невступно 2 миллиона , в 175 миллионов приблизительно.
Русские статистики исчисляли, что при сохранении этого прироста русское население должно к 1941 году удвоиться по сравнению с 1897 годом и составлять около 257,5 миллиона граждан обоего пола. Но в конце первой мировой войны от России отпали целые страны и области с населением в 29 миллионов людей; и Советская власть приняла Россию в 1918 году с населением приблизительно в 146 миллионов граждан. Показуемый Советами нормальный прирост должен был бы дать к началу второй мировой войны плюс 50 миллионов людей; иными словами, послереволюционная Россия должна была бы иметь к 1939 году не менее 196 миллионов населения. Между тем статистическая машина Сталина насчитала после аннулирования им не угодившей ему переписи 1937-го показавшей по предварительному подсчету невступно 160 миллионовжителей!.. Это означает, что революция погубила в России за первые 22 года по ее собственному подсчету не менее двадцати шести миллионов жизней... Тут все: и политические расстрелы, и трехлетняя гражданская война 1918—1921 ; и связанные с ней эпидемии; и тамбовское восстание Антонова; и казни Бела Куна в Крыму 1920—1921 ; и голод 1920—1921 ; и гибель бессчетных беспризорных детей, число которых сама Крупская исчисляла миллионами; и многолетний нажим на крестьянство; и коллективизация 1929—1933, погубившая около 600 000 зажиточных крестьянских семей; и страшный голод 1932—1933 года; и бесчисленные «малые» восстания по всей стране, заливавшиеся кровью; и «хозяйственная система» концентрационных лагерей ГУЛАГ ; и постройка Беломорского канала; и Соловки с отданными на замерзание священниками и верующими всех исповеданий; и «набатная» индустриализация, не подготовившая Россию к германскому вторжению, и чистка в Красной Армии, и эмиграция... С тех пор разразилась вторая мировая война, искусно спровоцированная Сталиным через союз с Гитлером — союз, развязавший руки этому последнему. До четырех миллионов русских пленных было погублено немцами голодом и холодом во внутренних германских лагерях.
Неисчислимы депортированные немцами «восточные рабочие», которые голодали и умирали на принудительных работах. Неисчислимы убитые немцами в России русские в качестве «заложников». Семь миллионов павших показала, явно преуменьшая, советская власть. Неисчислимы русские люди, расстрелянные в России отрядами советского НКВД во время реоккупации за мнимую «коллаборацию» с германцами. Исчезли из Крыма ликвидированные Советами татары около 150 000. Исчезли с Кавказа карачаи около 16 000 ; исчезли с Кавказа чеченцы около 200 000 и ингуши около 50 000. Исчезли немцы Поволжья около 200 000. Все эти малые народы России были частью перебиты, частью сосланы в суровую Сибирь на принудительные работы за то, что они ждали от германцев освобождения из коммунистического рабства...
И в довершение всего — вечно пополняясь, стонут десятимиллионные всероссийские концентрационные лагеря, куда свободный человек не имеет доступа, откуда не бывает ни писем, ни известий и где заключенные живут в среднем не больше восьми месяцев. Советская власть решительно предпочитает бесплатного раба, заключенного на смерть, — свободному гражданину, проклинающему коммунизм хотя бы и шепотом. И вот русский народ, эта живая творческая основа России, — растрачивается, вымаривается, изводится Советским государством; и притом не в силу недосмотра или неумения, а в силу системы, обдуманно и преднамеренно: Советской власти нужны покорные рабы и не нужны люди с собственной мыслью, с национальным сердцем, с самостоятельной волей и с верой в Бога. Тридцать лет длится эта злодейская чистка: в России «вычищают» ее лучших людей, чтобы их и звания не осталось. В этом сущность советской политики, на этом строится Советское государство — на погублении «некоммунистически мыслящих граждан». Люди всех стран и всех народов должны быть уверены в том, что и им готовится та же участь в случае, если Советы победят в мировом масштабе. О русской национальной лояльности. Всякое государство строится на лояльности своих граждан, т.
Колеблется эта лояльность — и государство теряет свою живую духовную державу, свою волевую спайку; тогда ему не на чем держаться и оно распадается. Историческая судьба России была необычайно тяжела: открытая равнина, суровый климат, татарское иго, длившееся 250 лет, бесконечные вторжения соседей с северо-запада, юга и юго-востока, отрезанность от морей, отставание в цивилизации и технике... История России есть сплошной поток труда, разорения, борьбы, нового созидания, нового разорения, жертв и страдания — непрерывный процесс борьбы за национальную свободу. И все это преодолевалось. Все бремена принимались и неслись народом. Россия хранила свою национальную независимость и свою самобытную религиозную культуру, оборонялась, росла и постепенно догоняла соседей в цивилизации. А это означает, что у русского народа был здоровый государственный инстинкт, что русская национальная лояльность имела живые и глубокие основы. На чем же строилась она?
Чем держалась Россия? Она строилась на инстинкте национального самосохранения, принимавшем формы русского самосознания, национализма и патриотизма. Она строилась на православной вере в Бога и в Христа, Сына Божия, — эта вера учила любви, смирению, долготерпению и жертвенности, она крепила в душах здоровое чувство ранга и готовность повиноваться благоверной власти, связанной с народом единой верой и присягой. Русская народная лояльность строилась на любви к царями на доверии к их доброй и справедливой воле. Она строилась на личной, христиански укрепляемой и покаянием очищаемой совести. Она строилась на здоровом чувстве национальной, сословной и личной чести. На семейном начале с его инстинктивными и духовными корнями. На частной собственности, передаваемой по наследству «в род и род», и на связанной с нею свободной хозяйственной инициативе, на мечте честным трудом создать своим потомкам лучшую жизнь.
Что же из всего этого было признано и соблюдено революцией? В течение 24 лет коммунисты насаждали интернационализм и старались погасить в русском народе национальное чувство и патриотизм, они спохватились лишь в 1941 году, когда было уже поздно и они увидали, что русские солдаты не желают драться за интернациональную Советчину; и они терпят русский национализм лишь в меру его воинской полезности. В течение 26 лет они гасили веру, разрушали церкви, истребляли пастырей, губили верующих; они позвали православную Церковь на помощь лишь в 1943 году и обещали ей терпимость в меру ее беспрекословной покорности и соучастия в разложении и завоевания вселенной, — с тем, чтобы летом 1947 года снова объявить, что «священник есть заклятый враг Советского государства» и что «религиозно-верующий не может быть лояльным советским гражданином»... Они принципиально заменили любовь — классовой, а потом и всеобщей ненавистью; смирение — революционным самомнением и гордыней. Они попрали и опрокинули драгоценное чувство ранга, воспитанное столетиями, ругаясь над лучшими людьми и выдвигая наверх худших: невежественных, свирепых, карьеристов, продажных, болтунов, подхалимов, лишенных совести и самостоятельной силы суждения. Они заменили благоверную власть — безбожной тираниейи сделали все, чтобы внушить народу, что новая власть не имеет ни доброй, ни справедливой воли. Они попирают вот уже тридцать лет чувство личного достоинства и чести террором, голодом, доносами и казнями. Они сделали все, чтобы разложить семью, подорвать ее корни и размножить в стране беспризорных детей, из которых она потом вербовала своих агентов.
Они отменили частную собственность и задушили хозяйственную инициативу. И все это они делали в порядке вызывающего экспериментирования, без жалости, без ответственности, явно рассчитывая на неисчерпаемое долготерпение и великую жертвенность русского народа... На чем же они сами построили новую «советскую» лояльность? На всеобщей нищете коммунизма, на вытекающей отсюда повальной зависимости всех от одной партии, от тоталитарной власти, на социалистической монополии государственного работодательства. Следовательно, на хозяйственном порабощении народа. Это превратило русскую историческую лояльность совести, чести и сердца — в вынужденную рабскую покорность, в еженощный трепет голодного человека за себя и за свою семью. Эту покорность они закрепили всеобщим политическим шпионством и принудительными доносами граждан друг на друга. Мера активного доносительства стала для них мерою преданности Советскому государству; и тот, кто не страхует себя участием в политической агентуре, тот обречен.
От кого не поступает доносов, тот считается нелояльным и становится кандидатом в концлагерь; но это не значит, что всякий доносчик застрахован от ссылки или расстрела... Этим они подорвали всякое уважение и доверие в стране — и взаимное между гражданами, и в отношении к тиранической власти. Зачем им это нужно? И так они воздвигли свой строй на всеобщем нравственном разложении и создали позорнейшую из тираний мировой истории. Их строй живет страхом, страхом всех перед всеми. Партийные тираны боятся народа и его свободного мнения и потому запугивают народ. От страха они сеют страх угрозами, арестами, тюрьмою, ссылками, политической каторгой концлагерей и прямыми массовыми убийствами. Их строй живет лестью: мера пресмыкания, всехваления, прославления партийных тиранов давно уже стала мерою преданности Советскому государству.
Так было при дворе Нерона и Калигулы: кто хотел жить, тот должен быть льстить без совести, меры и вкуса. Так обстоит теперь дело и в России. Позорно и смешно читать, что пишут у них журналисты, «академики», музыканты и беллетристы о «гениальных вождях», какую глупую лесть выговаривают их партийные и непартийные штатские и военные ораторы об этих «вождях» и «учителях», которые на самом деле жили всю жизнь чужими мыслями Маркса, Энгельса и др. Правда, все они беспримерны в политической интриге и безоглядной жестокости, — но и только. Хвала, вынужденная страхом, есть навязанная лесть, т. Какое мнимое «величие»! Какая жалкая самореклама… Их строй держится ложью: лгут все, кому еще дорога жизнь; лгут, покоряясь, страхуясь, задабривая, приспособляясь, лгут ежедневно, ежечасно, симулируя сочувствие Советчине. Преданность ей и восхищение ей.
Не лгать в Советии можно, только погружаясь в молчание и избегая общения с людьми; но и это не может спасти от провокации, доноса и гибели. Вот чем держится Советское государство: духовною слепотою невежественных фанатиков, карьеризмом выдвиженцев и террором. Такова его политическая система. Таковы его цели и средства. Это не цели национальной России, это не ее средства. Это два совершенно различных государства. Это две прямо противоположные исторические и политические силы. Но одна из них — Советская — завладела русской территорией, русскими национальными богатствами и возможностями и поработила русский народ, злоупотребляя, на погибель других народов, его талантом, его терпением, его выносливостью и трудоспособностью и растрачивая его силы во имя мировой революции.
Нет сомнения: окончательное торжество Советского государства было бы окончательной гибелью национальной России. И поистине надо быть политически слепым, чтобы через 30 лет не видеть этого или не понимать. О «советских патриотах». Что же, советские патриоты все повально страдают политической слепотой? И кого следует называть советским патриотом?
II Книга Розанова о войне заканчивается описанием того потока ощущений, который хлынул в него, когда он однажды шел по улице Петрограда и встретил полк конницы.
Малейшая неправильность движения — и я раздавлен… Чувство своей подавленности более и более входило в меня. Произошло странное явление: преувеличенная мужественность того, что было предо мною, как бы изменила структуру моей организации и отбросила, опрокинула эту организацию — в женскую. Суть армии, что она всех нас превращает в женщин, слабых, трепещущих, обнимающих воздух…» с. Это замечательное описание дает ощущение прикосновения если не к «тайне мира и истории», как претендует Розанов, то к какой-то тайне русской истории и русской души. Женственность Розанова, так художественно переданная, есть также женственность души русского народа. История образования русской государственности, величайшей в мире государственности, столь непостижимая в жизни безгосударственного русского народа, может быть понята из этой тайны.
У русского народа есть государственный дар покорности, смирения личности перед коллективом. Русский народ не чувствует себя мужем, он все невестится, чувствует себя женщиной перед колоссом государственности, его покоряет «сила», он ощущает себя розановским «я на тротуаре» в момент прохождения конницы. Сам Розанов на протяжении всей книги остается этим трепещущим «я на тротуаре». Для Розанова не только суть армии, но и суть государственной власти в том, что она «всех нас превращает в женщин, слабых, трепещущих, обнимающих воздух…». И он хочет показать, что весь русский народ так относится к государственной власти. В книге Розанова есть изумительные, художественные страницы небывалой апологии самодовлеющей силы государственной власти, переходящей в настоящее идолопоклонство.
Подобного поклонения государственной силе, как мистическому факту истории, еще не было в русской литературе. И тут вскрывается очень интересное соотношение Розанова со славянофилами. III Книга Розанова свидетельствует о возрождении славянофильства. Оказывается, что славянофильство возродила война, и в этом — основной смысл войны. Розанов решительно начинает за здравие славянофильства. И сам он повторяет славянофильские зады, давно уже отвергнутые не «западнической» мыслью, а мыслью, продолжавшей дело славянофилов.
После В. Соловьева нет уже возврата к старому славянофильству. Но еще более, чем мыслью, опровергнуты славянофильские зады жизнью. Розанову кажется, что патриотический и национальный подъем, вызванный войною, и есть возрождение славянофильства. Я думаю, что нынешний исторический день совершенно опрокидывает и славянофильские, и западнические платформы и обязывает нас к творчеству нового самосознания и новой жизни. И мучительно видеть, что нас тянут назад, к отживающим формам сознания и жизни.
Мировая война, конечно, приведет к преодолению старой постановки вопроса о России и Европе, о Востоке и Западе. Она прекратит внутреннюю распрю славянофилов и западников, упразднив и славянофильство, и западничество, как идеологии провинциальные, с ограниченным горизонтом. Неужели мировые события, исключительные в мировой истории, ничему нас не научат, не приведут к рождению нового сознания и оставят нас в прежних категориях, из которых мы хотели вырваться до войны? Русское возрождение не может быть возрождением славянофильства, оно будет концом и старого славянофильства и старого западничества, началом новой жизни и нового осознания. Розанова же война вдохновила лишь на повторение в тысячный раз старых слов, потерявших всякий вкус и аромат: вся русская история есть тихая, безбурная; все русское состояние — мирное, безбурное. Русские люди — тихие.
В хороших случаях и благоприятной обстановке они неодолимо вырастают в ласковых, приветных, добрых людей. Русские люди — «славные» с. Но с не меньшим основанием можно было бы утверждать, что русская душа — мятежная, ищущая, душа странническая, взыскующая нового Града, никогда не удовлетворяющаяся ничем средним и относительным. Из этой прославленной и часто фальшиво звучащей «тихости, безбурности и славности» рождается инерция, которая мила вечно бабьему сердцу Розанова, но никогда не рождается новой, лучшей жизни. В розановской стихии есть вечная опасность, вечный соблазн русского народа, источник его бессилия стать народом мужественным, свободным, созревшим для самостоятельной жизни в мире. И ужасно, что не только Розанов, но и другие, призванные быть выразителями нашего национального сознания, тянут нас назад и вниз, отдаются соблазну пассивности, покорности, рабству у национальной стихии, женственной религиозности.
Не только вечное, но и слишком временное, старое и устаревшее в славянофильстве хотели бы восстановить С. Булгаков, В. Иванов, В. Огромной силе, силе национальной стихии, земли не противостоит мужественный, светоносный и твердый дух, который призван овладеть стихиями. Отсюда рождается опасность шовинизма, бахвальство снаружи и рабье смиренье внутри. И мир внутри России, преодоление вражды и злобы делают невозможным именно Розанов и ему подобные.
Эти люди странно понимают взаимное примирение и воссоединение враждующих партий и направлений, так понимают, как понимают католики соединение церквей, т. Этот старый способ не замирит исторической распри «правого» и «левого» лагеря. Покаяние должно быть взаимным, и амнистия должна быть взаимной, и согласие на самоограничение и жертву должно быть взаимным. Верилось, что война приведет к этому, но пока этого нет, и наши националистические идеологи мешают этому. Розановские настроения служат делу злобы, а не мира. Начав за здравие славянофилов, Розанов кончает за упокой.
Он отдает решительное предпочтение России официальной и государственной перед Россией народной и общественной, и славянофильству официальному перед славянофильством общественным. Славянофилы считали русский народ — народом безгосударственным, и очень многое на этом строили. Розанов, напротив, считает русский народ народом государственным по преимуществу. В государственности Розанова, которая для него самого является неожиданностью, ибо в нем самом всего менее было государственности и гражданственности, — он всегда был певцом частного быта, семейного родового уклада, — чувствуется приспособление к духу времени, бабья неспособность противостоять потоку впечатлений нынешнего дня. Мнение славянофилов о безгосударственности русского народа требует больших корректоров, так как оно слишком не согласуется с русской историей, с фактом создания великого русского государства. Но способ, которым Розанов утверждает государственность и поклоняется его силе, совсем не государственный, совсем не гражданский, совсем не мужественный.
Розановское отношение к государственной власти есть отношение безгосударственного, женственного народа, для которого эта власть есть всегда начало вне его и над ним находящееся, инородное ему. Розанов, как и наши радикалы, безнадежно смешивает государство с правительством и думает, что государство — это всегда «они», а не «мы». Что-то рабье есть в словах Розанова о государственности, какая-то вековая отчужденность от мужественной власти. Это какое-то мление, недостойное народа, призванного к существованию совершеннолетнему, мужественно-зрелому. В своем рабьем и бабьем млении перед силой государственности, импонирующей своей далекостью и чуждостью, Розанов доходит до того, что прославляет официальную правительственную власть за ее гонения против славянофилов. Новый поток впечатлений хлынул на Розанова.
Славянофилы, которые в начале книги выражали Россию и русский народ, в конце книги оказываются кучкой литераторов, полных самомнения и оторванных от жизни. Истинным выразителем России и русского народа было официальное правительство, которому славянофилы осмеливались оказывать оппозицию. И вот откуда на них гонение, довольно понятное» с. Возрождение славянофильства оказывается совсем ненужным. Государственная власть и была истинным славянофильством, рядом с которым жалко и не нужно славянофильство литературное, идеологическое. Славянофильство воскреснет лишь под тем условием, что оно покается перед официальным правительством и пойдет за ним.
Идолопоклонство перед фактом, как силой, достигло завершения. Славянофилы не были способны на такое идолопоклонство и потому были бессильны. Мундир распахнулся, — и мы увидели сердце, которое всегда болело. И болело по-своему, никому не подражая, болело из себя» с. Славянофильство оказывается нисколько не лучше западничества, оно — так же отвлеченно, литературно, идеологично, оторвано от подлинной жизни, которая есть Россия «официальная». Славянофилы, действительно, преклонялись больше перед русской «идеей», чем перед фактом и силой.
Розанов завершает славянофильство преклонением перед силой и фактом. Презрение Розанова к идеям, мыслям, литературе не имеет пределов. Чиновник для него выше писателя. Чиновничья служба — дело серьезное, а литература — забава. Русский народ — государственный и серьезный народ. Розанов хочет с художественным совершенством выразить обывательскую точку зрения на мир, тот взгляд старых тетушек и дядюшек, по которому государственная служба есть дело серьезное, а литература, идеи и пр.
Но до чего все это литература у самого Розанова. Он сам насквозь литератор, и литератор болтливый. Розанов был когда-то чиновником контрольного ведомства. Но вряд ли он захочет остаться в истории в таком качестве. Он захочет остаться в истории знаменитым литератором и ни от одной строчки, написанной им, не откажется. Как много литературы в самом чувстве народной жизни у Розанова, как далек он от народной жизни и как мало ее знает.
Народ и государственность в ослепительно талантливой литературе Розанова так же отличается от народа и государственности в жизни, как прекраснодушная война его книги отличается от трагической войны, которая идет на берегах Вислы и на Карпатах. Органичность, народность, объективная космичность Розанова лишь кажущиеся. Он совершенно субъективен, импрессионистичен и ничего не знает и не хочет знать, кроме потока своих впечатлений и ощущений. Само преклонение Розанова перед фактом и силой есть лишь перелив на бумагу потока его женственно-бабьих переживаний, почти сексуальных по своему характеру. Он сам изобличил свою психологию в гениальной книге «Уединенное», которая должна была бы быть последней книгой его жизни и которая навсегда останется в русской литературе. Напрасно Розанов взывает к серьезности против игры и забавы.
Сам он лишен серьезного нравственного характера, и все, что он пишет о серьезности официальной власти, остается для него безответственной игрой и забавой литературы. Он никогда не возьмет на себя ответственности за все сказанное им в книге о войне. IV Есть что-то неприятное и мучительное в слишком легком, благодушном, литературно-идеологическом отношении к войне. Мережковский справедливо восстал против «соловьев над кровью». Можно видеть глубокий смысл нынешней войны и нельзя не видеть в ней глубокого духовного смысла. Все, что совершается ныне на войне материально и внешне, — лишь знаки того, что совершается в иной, более глубокой, духовной действительности.
Можно чувствовать, что огонь войны очистителен. Но война — явление глубоко трагическое, антиномическое и страшное, а нынешняя война более, чем какая-либо из войн мировой истории. И нужно самому приобщиться к мистерии крови, чтобы иметь право до конца видеть в ней радость, благо, очищение и спасение. Кабинетное, идеологическое обоготворение стихии войны и литературное прославление войны, как спасительницы от всех бед и зол, нравственно неприятно и религиозно недопустимо. Война есть внутренняя трагедия для каждого существа, она бесконечно серьезна. И мне кажется, что Розанов со слишком большой легкостью и благополучием переживает весну от войны, сидя у себя в кабинете.
Он пишет о героическом подъеме, хотя героизм чужд ему окончательно, и он отрицает его каждым своим звуком. Но он так же не может противиться наплыву героизма, как не может противиться разгрому германского посольства, которое старается защитить. Нужно помнить, что природа войны отрицательная, а не положительная, она — великая проявительница и изобличительница. Но война, сама по себе, не творит новой жизни, она — лишь конец старого, рефлексия на зло. Обоготворение войны так же недопустимо, как недопустимо обоготворение революции или государственности. V Есть в книге Розанова еще одна неприятная и щекотливая для него сторона.
Розанов всюду распинается за христианство, за православие, за церковь, всюду выставляет себя верным сыном православной церкви. Он уверяет, что славянофилов не любили потому, что они были христианами. Он повторяет целый ряд общих мест об измене христианству, об отпадении от веры отцов, поминает даже «Бюхнера и Молешотта», о которых не особенно ловко и вспоминать теперь, до того они отошли в небытие. Но я думаю, что христианская религия имела гораздо более опасного, более глубокого противника, чем «Бюхнер и Молешотт», чем наивные русские нигилисты, и противник этот был — В. Кто написал гениальную хулу на Христа «об Иисусе Сладчайшем и о горьких плодах мира», кто почувствовал темное начало в Христе, источник смерти и небытия, истребление жизни, и противопоставил «демонической» христианской религии светлую религию рождения, божественное язычество, утверждение жизни и бытия? Противление Розанова христианству может быть сопоставлено лишь с противлением Ницше, но с той разницей, что в глубине своего духа Ницше ближе ко Христу, чем Розанов, даже в том случае, когда он берет под свою защиту православие.
Лучшие, самые яркие, самые гениальные страницы Розанова написаны против Христа и христианства. Розанов, как явление бытия, есть глубочайшая, полярная противоположность всему Христову. Конечно, с Розановым мог произойти духовный переворот, в нем могло совершиться новое рождение, из язычника он мог стать христианином. Нехорошо попрекать человека тем, что раньше он был другим. Но с Розановым не в этом вопрос. Каждая строка Розанова свидетельствует о том, что в нем не произошло никакого переворота, что он остался таким же язычником, беззащитным против смерти, как и всегда был, столь же полярно противоположным всему Христову.
Есть документы его души: «Уединенное» и «Опавшие листья», которые он сам опубликовал для мира. Розанов пережил испуг перед ужасом жизни и смерти. О смерти он раньше не удосуживался подумать, так как исключительно был занят рождением и в нем искал спасение от всего. И Розанов из страха принял православие, но православие без Христа, — православный быт, всю животную теплоту православной плоти, все языческое в православии. Но ведь это он всегда любил в православии и всегда жил в этой коллективной животной теплоте, — не любил он и не мог принять лишь Христа. Нет ни единого звука, который свидетельствовал бы, что Розанов принял Христа и в Нем стал искать спасение.
Розанов сейчас держится за христианство, за православную церковь по посторонним, не религиозным соображениям и интересам, по мотивам национальным, житейско-бытовым, публицистическим. Нельзя быть до того русским и не иметь связи с православием! Православие так же нужно Розанову для русского стиля, как самовар и блины. Да и с «левыми», с интеллигентами и нигилистами, легче расправляться, имея в руках орудие православия. Но я думаю, что иные русские интеллигенты-атеисты на какой-то глубине ближе ко Христу, чем Розанов. Русские интеллигенты, в лучшей, героической своей части, очень национальны и в своем антинационализме, в своем отщепенстве и скитальчестве и даже в своем отрицании России.
Это — явление русского духа, более русского, чем национализм западно-немецкого образца. Сам же Розанов видит в русском западничестве чисто русское самоотречение и смирение с. И невозможно все в жизни русской интеллигенции отнести на счет «Бюхнера и Молешотта», «Маркса и Энгельса». Ни Маркс, ни Бюхнер никогда не сидели глубоко в русской душе, они заполняли лишь поверхностное сознание. Великая беда русской души в том же, в чем беда и самого Розанова, — в женственной пассивности, переходящей в «бабье», в недостатке мужественности, в склонности к браку с чужим и чуждым мужем. Русский народ слишком живет в национально-стихийном коллективизме, и в нем не окрепло еще сознание личности, ее достоинства и ее прав.
Этим объясняется то, что русская государственность была так пропитана неметчиной и часто представлялась инородным владычеством. По крылатому слову Розанова, «русская душа испугана грехом», и я бы прибавил, что она им ушиблена и придавлена. Этот первородный испуг мешает мужественно творить жизнь, овладеть своей землей и национальной стихией. И если есть желанный смысл этой войны, то он прямо противоположен тому смыслу, который хочет установить Розанов. Смысл этот может быть лишь в выковывании мужественного, активного духа в русском народе, в выходе из женственной пассивности. Русский народ победит германизм, и дух его займет великодержавное положение в мире, лишь победив в себе «розановщину».
Мы давно уже говорили о русской национальной культуре, о национальном сознании, о великом призвании русского народа. Но наши упования глубоко противоположны всему «розановскому», «вечно-бабьему», шовинизму и бахвальству и этому духовно-вампирическому отношению к крови, проливаемой русскими войсками. И думается, что для великой миссии русского народа в мире останется существенной та великая христианская истина, что душа человеческая стоит больше, чем все царства и все миры… Война и кризис интеллигентского сознания I В огромной массе русской интеллигенции война должна породить глубокий кризис сознания, расширение кругозора, изменение основных оценок жизни. Привычные категории мысли русской интеллигенции оказались совершенно непригодны для суждения о таких грандиозных событиях, как нынешняя мировая война. Сознание нашей интеллигенции не было обращено к исторически-конкретному и не имеет органа для суждений и оценок в этой области. Это сознание фатально пользуется суждениями и оценками, взятыми из совсем других областей, более для него привычных.
Традиционное интеллигентское сознание было целиком обращено на вопросы внутренней политики и ориентировано исключительно на интересах социальных. Мировая война неизбежно обращает сознание к политике международной и вызывает исключительный интерес к роли России в мировой жизни. Кругозор сознания делается мировым. Преодолевается провинциализм сознания, провинциализм интересов. Мы, волей судьбы, выводимся в ширь всемирной истории. Многие традиционно настроенные русские интеллигенты, привыкшие все оценивать по своим отвлеченно-социологическим и отвлеченно-моралистическим категориям, почувствовали растерянность, когда от них потребовалась живая реакция на мировые события такого масштаба.
Привычные доктрины и теории оказались бессильны перед грозным лицом всемирно-исторического фатума. Провинциальный кругозор русского радикализма, русского народничества и русского социал-демократизма не вмещал таких мировых событий. Традиционное сознание привыкло презирать все «международное» и целиком отдавать его в ведение «буржуазии». Но после того, как началась мировая война, никто уже не может с презрением отвращаться от «международного», ибо ныне оно определяет внутреннюю жизнь страны. В русской интеллигенции пробудились инстинкты, которые не вмещались в доктрины и были подавлены доктринами, инстинкты непосредственной любви к родине, и под их жизненным воздействием начало перерождаться сознание. Многими это изменение сознания переживается трагически и сопровождается чувством выброшенности за борт истории.
С миром происходит не то, что привыкли предвидеть, что должно было с ним происходить по традиционным доктринам и теориям. Приходится ломать не только свое «мировоззрение», но и свои привычные традиционные чувства. Вынужденное всемирной историей обращение к интересам международным, к историческим судьбам народов и их взаимоотношениям обращает также и внутрь жизни каждого народа, повышает и укрепляет национальное самочувствие и самосознание. Обращение к международному и всемирно-историческому обостряет чувство ценности собственной национальности и сознание ее задач в мире. А поглощенность борьбой партий и классов ослабляет чувство национальности. Широким кругам интеллигенции война несет сознание ценности своей национальности, ценности всякой национальности, чего она была почти совершенно лишена.
Для традиционного интеллигентского сознания существовала ценность добра, справедливости, блага народа, братства народов, но не существовало ценности национальности, занимающей совершенно особенное место в иерархии мировых ценностей. Национальность представлялась не самоценностью, а чем-то подчиненным другим отвлеченным ценностям блага. И это объясняется прежде всего тем, что традиционное сознание интеллигенции никогда не было обращено к исторически-конкретному, всегда жило отвлеченными категориями и оценками. Исторические инстинкты и историческое сознание у русских интеллигентов почти так же слабы, как у женщин, которые почти совершенно лишены возможности стать на точку зрения историческую и признать ценности исторические. Это всегда означает господство точки зрения блага над точкой зрения ценности. Ведь последовательно проведенная точка зрения блага людей ведет к отрицанию смысла истории и исторических ценностей, так как ценности исторические предполагают жертву людским благам и людскими поколениями во имя того, что выше блага и счастья людей и их эмпирической жизни.
История, творящая ценности, по существу трагична и не допускает никакой остановки на благополучии людей. Ценность национальности в истории, как и всякую ценность, приходится утверждать жертвенно, поверх блага людей, и она сталкивается с исключительным утверждением блага народа, как высшего критерия. Достоинство нации ставится выше благополучия людей. С точки зрения благополучия нынешнего поколения можно согласиться на постыдный мир, но это невозможно с точки зрения ценности национальности и ее исторической судьбы. II Сущность кризиса, совершающегося у нас под влиянием войны, можно формулировать так: нарождается новое сознание, обращенное к историческому, к конкретному, преодолевается сознание отвлеченное и доктринерское, исключительный социологизм и морализм нашего мышления и оценок. Сознание нашей интеллигенции не хотело знать истории, как конкретной метафизической реальности и ценности.
Оно всегда оперировало отвлеченными категориями социологии, этики или догматики, подчиняло историческую конкретность отвлеченно-социологическим, моральным или догматическим схемам. Для такого сознания не существовало национальности и расы, исторической судьбы и исторического многообразия и сложности, для него существовали лишь социологические классы или отвлеченные идеи добра и справедливости. Задачи исторические, всегда конкретные и сложные, мы любили решать отвлеченно-социологически, отвлеченно-морально или отвлеченно-религиозно, т. Русское сознание имеет исключительную склонность морализировать над историей, т. Можно и должно открывать моральный смысл исторического процесса, но моральные категории истории существенно отличаются от моральных категорий личной жизни. Историческая жизнь есть самостоятельная реальность, и в ней есть самостоятельные ценности.
К таким реальностям и ценностям принадлежит национальность, которая есть категория конкретно-историческая, а не отвлеченно-социологическая. В русской потребности все в мире осмыслить морально и религиозно есть своя правда. Русская душа не мирится с поклонением бессмысленной, безнравственной и безбожной силе, она не принимает истории, как природной необходимости. Но тут здоровое и ценное зерно должно быть выделено из ограниченного, упрощающего и схематизирующего сознания. Мы должны раскрыть свою душу и свое сознание для конкретной и многообразной исторической действительности, обладающей своими специфическими ценностями. Мы должны признать реальность нации и ценность национально-исторических задач.
Вопрос о мировой роли России, о ее судьбе приобретает огромное значение, он не может быть растворен в вопросе о народном благе, о социальной справедливости и т. Кругозор становится мировым, всемирно-историческим. А всемирную историю нельзя втиснуть ни в какие отвлеченно-социологические или отвлеченно-моральные категории, она знает свои оценки. Россия есть самостоятельная ценность в мире, не растворимая в других ценностях, и эту ценность России нужно донести до божественной жизни. Традиционное применение русской интеллигенции отвлеченно-социологических категорий к исторической жизни и историческим задачам всегда было лишь своеобразной и прикрытой формой морализирования над историей. Когда разразилась война, то многие русские интеллигенты делали попытки оценить ее с точки зрения интересов пролетариата, применить к ней категории социологической доктрины экономического материализма или социологической и этической теории народничества.
Также интеллигенты другого лагеря начали применять доктрины славянофильские и рассматривать ее исключительно с точки зрения православно-догматической. А толстовцы бойкотировали войну с позиций своего отвлеченного морализма. Русские социал-демократы или народники также упрощенно морализовали над историей при помощи своих социологических схем, как и славянофилы, как и толстовцы, при помощи схем религиозно-онтологических и религиозно-моральных. Все эти традиционные и доктринерские точки зрения не признают самостоятельной исторической реальности и самостоятельных исторических ценностей. Душа не раскрывается перед многообразной исторической действительностью, и энергия мысли не работает над новыми творческими задачами, поставленными жизнью и историей. Мысль не работает над новыми явлениями и темами, не проникает в конкретность мировой жизни, а упрощенно применяет свои старые схемы, свои сокращенные категории, социологические, моральные или религиозные.
Но мировые события требуют погружения в конкретное, повышения энергии мысли, совершающей новую работу над всяким новым явлением жизни. Славянофильские, народнические или социал-демократические доктринерские схемы совершенно не приспособлены для новых событий мировой истории, ибо они выработаны для более простой и элементарной действительности. Русское мышление всегда было слишком монистично, слишком поглощено единым и враждебно множественности, закрыто для конкретного многообразия. Мировая война вызывает кризис этого исключительного монизма русского мышления, всегда склонного насиловать бесконечную сложность бытия. Нужно начать мыслить не по готовым схемам, не применять традиционные категории, а мыслить творчески над раскрывающейся трагедией мировой истории. Ибо огромный моральный и духовный смысл мировой войны ускользает от того, кто насилует историю доктринерской точкой зрения.
Абсолютное неприменимо к относительному, к исторически-телесному, не вместимо в нем. Вся относительность природного и исторического процесса сводима к единству с абсолютным лишь в глубине духа, а не во внешней действительности. III Другим результатом войны для нашей интеллигенции должен быть переход от сознания по преимуществу отрицательного к сознанию положительному. В традиционном интеллигентском сознании господствовало распределительное, а не производительное отношение к жизни, бойкотирующее, а не созидающее. Наше социальное сознание не было творческим. Война горьким опытом своим научает тому, что народ должен стяжать себе положительную силу и мощь, чтобы осуществить свою миссию в мире.
В русском народе и русском обществе должна пробудиться производящая и созидающая энергия. В народной жизни моменты положительные должны победить моменты отрицательные. А это предполагает иное состояние сознания — более мужественное, ответственное, свободное и независимое. Историческое творчество ставится выше отрицательной борьбы партий, направлений, лагерей и групп.
Затем мужчина получил ранение, попал в госпиталь, где врачи требовали с солдат деньги за лечение. Позднее Кузнецов решил бежать к родственникам в Россию. Он поступил в военный университет, где занялся армейским рукопашным боем. Добившись места в сборной Украины, он получил путевку на чемпионат Европы в Польше, где незаметно покинул команду.
Пять месяцев Кузнецов провел в Чехии, а затем переехал в Москву. Известно, что в данный момент мужчина хочет добраться до новых территорий, где живут его родители, а после намерен добровольцем вступить в ряды российских военных. Ранее бывший агент британской секретной разведывательной службы MI6 Аластер Крук рассказал , что в рядах ВСУ в ближайшее время вырастет число дезертиров. Об этом он сказал в ходе интервью ведущему Павлу Зарубину, передает Telegram-канал журналиста. Об этом сообщал ТАСС. Балаян заявил, что только люди с богатым воображением могут всерьез полагать, что Ереван попытается нанести ущерб интересам Москвы на Южном Кавказе. По его словам, такие попытки станут для Армении самоубийственным шагом, передает РИА «Новости» со ссылкой на Politico. Посол считает, что сближение Армении с ЕС не угрожает России, а отношения Еревана с Евросоюзом продиктованы национальными интересами страны.
По его словам, Армении необходимо строит образцовые отношения с ЕС, что не исключает и дальнейшие добрососедские отношения с Россией. Балаян также опроверг спекуляции о «повороте Армении на Запад» за счет России, вызванные активизацией усилий Еревана по соблюдению западных санкций против Москвы. Подпольщик сообщил, что раненые отправлены в госпиталь, где их содержат отдельно от всех. По данным источников Лебедева, после утренних ударов ВС России к отелям, где находились иностранные наемники, подъехали скорые, а подъезды к ним были заблокированы военными, передает РИА «Новости». Лебедев сообщил, что в отелях, по которым нанесли удар ВС России, базировались англоязычные военные.
Право самостоятельно, свободно и осознанно определять свою судьбу. Суверенитет - это гарантия благополучия и достоинства наших граждан, это будущее наших детей. В таких вопросах Россия никогда не отступала и не отступит, потому что в противном случае перестанет быть Россией". Нарышкин подчеркнул, что решение президента России Владимира Путина по проведению специальной военной операции на Украине опиралось на предельно точную, реалистичную оценку ситуации в мире, малейшее промедление в отношении откровенно русофобского киевского режима обернулось бы большой трагедией.