У нас вы сможете купить билеты на спектакль Повесть о Сонечке в театр Вахтангова даже в том случае, если билетов уже нет в кассе театра! Купите билеты на "Повесть о Сонечке" в Театре Вахтангова на нашем сайте уже сегодня и наслаждайтесь вечером, полным искусства и волшебства.
В Театре Вахтангова в новом сезоне покажут спектакли по рассказам Гоголя, Пушкина и Цветаевой
Книга Галины Бродской - если отобрать в действительности касающиеся Голлидэй тексты - из пятисотстраничной превращается в полтораста страниц, треть которых занимают фрагменты Сонечкиных писем: материал, безусловно, бесценный, но фактологически не слишком насыщенный. Так что попробуем по немногим деталям воссоздать образ, передать атмосферу, ощутить, как это было тогда: Художественный театр, на заднике декораций которого революция, голод, война и разруха, а затем долгие годы провинциальной тяжкой рутины, неловких попыток вернуться в МХТ, слезы, тоска и болезнь. Можно ли вообще ТАК говорить о людях? Кто она, эта Сонечка, чью речь Цветаева снисходительно называет «лепетом», а Станиславский, представляя ее во 2-й Студии, замечает: «Она очень одаренный человек»? Сонечка, которую Владимир Яхонтов называет «изумительной актрисой Голлидэй», которой славословят театральные критики... Это у Сонечки лепет?!
Она - дочь концертировавшего пианиста, англичанина по крови, ученика А. По матери С. Голлидэй происходит из купцов Риццони, в клане которых рано выделилась художественная линия. Деды Софии по матери были академиками столичной Петербургской Академии художеств и ее «лауреатами», как выразились бы сегодня: с медалями за те или иные живописные работы и с грантами для длительных стажировок за границей. Однако настоящего, в нашем привычном сегодняшнем понимании, общения с дедами у Софьи не было, так что на этом тему «академиков Риццони» можно считать закрытой.
Академики живописи Риццони и профессор искусств Цветаев скорее ровня - и по статусу, и по разночинному происхождению. Мать Софьи, Вера Павловна Риццони, преподает фортепиано в Павловском институте, консерваторский диплом ее также подписан Рубинштейном. Мать Марины Цветаевой, Мария Александровна Мейн, - пианистка домашняя, хотя музыке, по свидетельству Анастасии Цветаевой, она училась у Муромцевой, любимой ученицы Николая Рубинштейна, а живописи - у Клодта. В общем, с некоторой натяжкой и тут Марина и Сонечка - ровня. На момент встречи Цветаевой и Голлидэй в 1919 году в Москве Марине двадцать семь, а Софии - двадцать пять лет.
Можно без конца распространяться об индивидуальных различиях в отношении автодидактики, но «настоящего» образования у Марины Ивановны Цветаевой не имеется. Вместо этого - по-детски энергичное вступление во «взрослую» жизнь. Рашель Хин-Гольдовская, в своих дневниках описывает «Обормотник» на Сивцевом Вражке в Москве, богемные обитатели которого во главе с Максом Волошиным начисто, по ее мнению, отбросили все условности, порядок и дисциплину. Сергей [Эфрон] в 16 лет женился на 17-летней поэтессе Марине Цветаевой очень красивая особа, с решительными, дерзкими до нахальства манерами ; сестра этой Марины 15-летняя гимназистка вышла замуж за 15-летнего же гимназиста... Этот супружеский «детский сад» обзавелся потомством - у Марины девочка, у Аси - не знаю кто».
Возраст сестер Цветаевых и их молодых супругов близкая знакомая М. Волошина занизила, но в остальном - всё верно. Всё это - Маринина «доистория», выражаясь языком Галины Бродской: до Мчеделова, Антокольского, Завадского и Сонечки, до чтения «Метели» в Мансуровском переулке, до краткосрочной службы в советском наркомате, до смерти младшей дочери Ирины. Посмотрим теперь, как обстоит дело с «социальной компетенцией» у Софьи Голлидэй, которую «все», по утверждению Цветаевой, называют «Сонечкой». В 1904-м десятилетнюю Софью отдают в Литейную в которой она в ноябре 1906-го окончила шестой класс.
Мать подает прошение для определения дочери в Павловский институт благородных девиц. В августе С. Голлидэй выдерживает приемные экзамены, Сонечке 12 лет. Институт готовил домашних наставниц. Воспитанниц учили чистописанию, математике, географии, естествоведению, истории, владению языками - русским, французским и немецким, а также рисованию, музыке, пению, танцам и рукоделию.
Что случилось с 16-летней Софьей в мае 1910 года - навсегда останется загадкой. Цветаева в «Сонечкином» цикле предполагает гусара, грехопадение, отданного в приют ребенка. Странно, однако, что ни в одном из весьма экзальтированных писем Голлидэй из провинции нет никаких упоминаний о «ребеночке» или о его смерти. Не в Сонечкиной это манере: родить, сдать дитя в приют - и забыть о нем навсегда. Как бы то ни было, мать забирает ее из Павловского института, и Сонечка вскоре становится вольнослушательницей словесного отделения дополнительного педагогического класса Мариинской гимназии.
Здесь преподают, кроме русского, французского и немецкого языков, русскую и западноевропейскую литературу, законоведение, анатомию, физиологию и педагогику. После окончания выпускницы получают аттестат. В аттестате С. Голлидэй «при отличном поведении» здесь нельзя не улыбнуться, вспомнив постоянные стычки Сонечки с режиссером Мчеделовым во 2-й Студии МХТ сплошь хорошие и отличные оценки: высшие баллы 12 по закону божьему, по методике начального обучения русскому языку и по истории русской и всеобщей литературы. Одиннадцать баллов по педагогике, дидактике, по французскому и немецкому языкам, десять баллов «четверка» - по анатомии и физиологии человека.
Аттестат выдан Софье Голлидэй 15 мая 1913 года. Сонечке девятнадцать лет, и в руках у нее «специальность», право на легальный заработок: гувернерство и наставничество в «хороших домах». Так почему она - уменьшительно «Сонечка»? И это у Сонечки «лепет»? С ее двенадцатью из двенадцати баллов по истории русской и всеобщей литературы?
Далее - трехлетняя ничем не заполненная прореха. Сонечка, рассказывая Марине об этих трех домосковских годах своей жизни 1913-1916 , упоминает какого-то антрепренера, спектакли на провинциальной сцене, влюбленности. Софья Евгеньевна, прочтите нам рассказ Настеньки из «Белых ночей» Достоевского». Первое документальное свидетельство о появлении Сонечки в театральной Москве, у Станиславского, связано с именем петербургской драматической актрисы Инны Александровны Аполлонской, урожденной и по сцене Стравинской, знакомой Голлидэев с конца XIX века». Экземпляр книги Аполлонской «Христианский театр» с дарственной автора на титульном листе книги - Сонечке, с напутствием ей, оказался в режиссерской библиотеке Станиславского.
Скорее всего, Сонечка показала книгу Станиславскому и оставила ее у него. Дарственная надпись Аполлонской датирована 17 ноября 1916 года. В 1914-м три актера Художественного театра - Массалитинов, Александров и Подгорный - открыли частную театральную школу. Ее называли «Школой трех Николаев». Как это возможно?
Разве что в массовке... И дальше у Бродской: «Осенью 1916 года, когда Сонечка Голлидэй включилась в репетиции «Зеленого кольца» во Второй студии Художественного театра, ей - 21 год. У нее все только начиналось. Стаховичу к осени 1916-го исполнилось 60». Учить институтку Сонечку «манерам и выправке» Стаховичу было незачем.
Марина Цветаева раздумывает в «Повести» о том, как здорово было бы, если бы Сонечку в жизни «поддержал» именно Стахович. О нем очень много хорошего даже высокого сказано и в «Повести», и в публицистической прозе Цветаевой. Это из письма Стаховича Немировичу-Данченко 6 мая 1916 года. Весной 1916 года Стахович снова решил поменять образ жизни и переехал с Московского Страстного бульвара на свою петроградскую Сергиевскую улицу, собираясь заняться взрослыми детьми, внуками и летом - Пальной, фамильной усадьбой. Булгаков в «Театральном романе», пересказывая внутримхатовскую сплетню о Стаховиче, дает повод предположить иную причину столь скорого возвращения последнего обратно в Москву.
На телеграмме император пометил для канцелярии: «Чтобы духу его не было в Петербурге». Насколько долговременным мог быть такой запрет, неизвестно, но ясно, что его отмена требовала специального распоряжения, теперь уже со стороны николаевской канцелярии. Голлидэй, 1894-й. Бокшанской, личного секретаря В. Немировича-Данченко, лица, безусловно, с особым допуском ко мхатовским тайнам.
И этого человека, шестидесятилетнего старика, постоянно страдающего «дурнотами», Марина Цветаева видела в качестве опоры для Сонечки?! С 1904 года он работал в Художественном театре - сначала сотрудником и помощником режиссера, потом режиссером, в 1913-1916 преподавал в «Школе трех Николаев» вместе с Литовцевой, Муратовой и Лужским. Ни о его юности, ни о театральных опытах до МХТ мы ничего не знаем. Мемуары его хранятся в театральном музее в Тбилиси и, очевидно, пока недоступны широкой публике. Мчеделов еще весной 1916 года, заручившись поддержкой Станиславского, пригласил Стаховича на роль дяди Мики в «Зеленом кольце» З.
Осенью начались репетиции «Зеленого кольца», намеченного на открытие Студии. В них включилась и Сонечка Голлидэй, получившая роль «влюбленной гимназистки» Зои. Надо заметить, что никакой «Зои» в тексте пьесы З. Гиппиус нет. Какие бы то ни было реплики «Зои» в пьесе также отсутствуют.
И тем не менее в программке к «открытию» Второй Студии действительно указана Зоя и против нее стоит имя исполнителя - С. Их имена еще будут упоминаться в связи с С. Голлидэй, однако говорить об их «роли» в ее судьбе было бы преувеличением. В последующем она сохранила дружбу с Зуевой и ее мужем композитором Оранским, переписывалась с ними. Редлих С.
Голлидэй внезапно и тепло снова встретилась в начале 30-х годов в Новосибирске - но к этой истории мы вернемся позднее. Уже тяжело, неизлечимо больная, она снова столкнется с А. Тарасовой в 1933 году в Москве. На фото, сделанном после спектакля, видна Софья Голлидэй; это, пожалуй, единственная ее «сценическая» фотография, не считая фото в моноспектакле по Достоевскому. Ей, по свидетельству Редлих, не удалось победить свою скованность и ее «переиграла» в этой роли Екатерина Корнакова, и С.
Голлидэй переместилась в массовку. Откуда вдруг у дерзкой Сонечки скованность?.. Вот как Мчеделов говорит о ней в цветаевской «Повести»: «Да ее никто и не обижает - сама обидит! Вы не знаете, какая она зубастая, ежистая, неудобная, непортативная какая-то... Может быть - прекрасная душа, но - ужасный характер.
И - удивительно злой язык! А чуть над ней пошутить - плачет. Плачет и тут же - что-нибудь такое уж ядовитое... Иногда не знаешь: ребенок? Потому что она может быть настоящим чертом!
Действительно: если безусловно верить достоверности передачи Мариной Ивановной жалоб и сетований Мчеделова в связи с Сонечкой, можно предположить, что та ему внутренне дороже, чем он старается это изобразить.
Ответы ищут узким кругом — кроме Крегжде, на сцене только Ксения Трейстер Сонечка и Константин Белошапка все мужские роли, в программке — обобщённое «Он». Вахтанговская «Повесть о Сонечке» — бесспорно, тот случай, когда речь идёт о тандеме соавторов: режиссёра Владислава Наставшева и артистки Евгении Крегжде. Почти ровесники, оба — русские рижане, одновременно получали актёрское образование Крегжде — в Москве, в «Щуке», Наставшев — в Петербурге, у Льва Додина. Латвийское и балтийское, инородное и иноприродное всегда немного «между» очень по-разному, но проявляется у обоих. На этом построена и «Сонечка» по повести Цветаевой — давней героини Крегжде и закономерного автора для Наставшева, ценителя Серебряного века. На этом построена, но не про это — и не для этого — создана. Наставшев любит помещать своих героев в вакуум междумирия, на очную ставку с воспоминаниями, даже если события разворачиваются «здесь и сейчас». В «Сонечке» — пространство камеры-обскуры художники — сам Наставшев и Валерия Барсукова , чёрная одежда сцены — почти как кукольный «чёрный кабинет», на арьерсцене выше человеческого роста — горизонтальный проём, откуда порой являются и куда уходят герои, спускаясь по песку. Гора этого «смытого», облизанного волной песка — главный объект сценографии, в нём и вокруг него — перекошенная, упавшая, перевёрнутая как бы прошедшим приливом мебель.
Шум большой волны есть и в фонограмме. Это не только пространство — Сонечка «убивает время», забыв перевернуть песочные часы. Тут бродят «ангелы» Константин Белошапка надевает бутафорские крылья , но все они — ненастоящие, театральные, обманные. Самый обманный — замирающий в позе святого Себастьяна Юра Завадский, манерный, гламурный, «краш» и боль обеих, Сонечки и Марины. Стихи из посвящённого Завадскому цикла «Комедьянт» здесь звучат в виде синтипоп-песен, сочинённых Наставшевым и Иваном Лубенниковым не первый их подобный опыт , исполненных режиссёром в характерной псевдобезэмоциональной манере. С этих «Комедьянтов» начинаются оба акта — две цветаевские главы «Повести…» соответственно. Здесь вообще прихотливое сплетение мелочей, движение текста сохранено последовательно и подробно, но оттого особенно важно, что всё-таки убрано, не сказано, сдвинуто с места на место. У Цветаевой быт, незначащие пустяки и разговоры вырастают в поэзию и судьбу. У создателей спектакля от быта если что и осталось, то подобное перекошенным шкафам на необитаемом острове тоже образ из текста , после кораблекрушения. И потому, что мир-после-жизни здесь становится местом действия, исчезает «грань между живыми и мёртвыми», а сама Сонечка появляется из того самого опрокинутого шкафа-гроба, сомнамбулически водя пальцами по стеклу его дверцы.
Но и потому, что этот спектакль отчасти «заменил» вахтанговского Ибсена — «Пер Гюнта» Юрия Бутусова, снятого в конце прошлого сезона. Оттуда в «Сонечку» пришла и огромная золочёная ткань, и даже атмосфера пустыни и моря, и, наконец, нагромождение стульев как образа смерти. И театра. Театр у Цветаевой — эскапистский мир, «самое сердце фальши» и вечный антагонист поэзии, но что поделать, если «все они были — студийцы Вахтангова». Именно в чистилище театра и входит в спектакле Марина — Крегжде в тёмных очках, «цветаевском» парике, пиджаке и платье: образ как будто из тридцатых, когда пишется «Повесть…», но и откуда-то из кино середины века, о котором напоминает пространство художник по костюмам — Майя Майер. На каждый шаг загорается новый луч из кулис, Марина отшатывается. Очки снимет не сразу. Эта «Повесть…» — не совсем воспоминание. Свои монологические куски Марина произносит «по диагонали» — тому самому нагромождению стульев в углу сцены, не явившимся и ушедшим зрителям, невидимому режиссёру, которым и сама отчасти попробует быть по праву старшинства и покровительства. А она старше не «по тексту»: эта Марина — в вечном «здесь и сейчас», с той, «маленькой» актрисой Сонечкой Голлидэй в 1918—1919 она та же, что вышла в начале, «за тридевять земель и двудевять лет».
Она попробует посмотреть на «Сонечку на сцене» и на второго главного героя, Володечку Константин Белошапка , «в морской пьесе»: оба эпизода — чистый шарж, гротеск и карикатура. Марина фыркает на каждое упоминание Вахтангова, о театре говорит с саркастической яростью, но именно в «театр» и заточена на эти три часа действия. И отчаянно пытается быть режиссёром несостоявшегося, залатать и исправить невозможное, убедить и переубедить окружающих. Так она кричит на лежащего в шкафу-гробу самоубийцу Стаховича — того самого удивительного человека, в булгаковском «Театральном романе» ставшего генералом, который «сидел в кулисах на стремянке и свистел соловьём».
Насколько долговременным мог быть такой запрет, неизвестно, но ясно, что его отмена требовала специального распоряжения, теперь уже со стороны николаевской канцелярии. Голлидэй, 1894-й. Бокшанской, личного секретаря В.
Немировича-Данченко, лица, безусловно, с особым допуском ко мхатовским тайнам. И этого человека, шестидесятилетнего старика, постоянно страдающего «дурнотами», Марина Цветаева видела в качестве опоры для Сонечки?! С 1904 года он работал в Художественном театре - сначала сотрудником и помощником режиссера, потом режиссером, в 1913-1916 преподавал в «Школе трех Николаев» вместе с Литовцевой, Муратовой и Лужским. Ни о его юности, ни о театральных опытах до МХТ мы ничего не знаем. Мемуары его хранятся в театральном музее в Тбилиси и, очевидно, пока недоступны широкой публике. Мчеделов еще весной 1916 года, заручившись поддержкой Станиславского, пригласил Стаховича на роль дяди Мики в «Зеленом кольце» З. Осенью начались репетиции «Зеленого кольца», намеченного на открытие Студии.
В них включилась и Сонечка Голлидэй, получившая роль «влюбленной гимназистки» Зои. Надо заметить, что никакой «Зои» в тексте пьесы З. Гиппиус нет. Какие бы то ни было реплики «Зои» в пьесе также отсутствуют. И тем не менее в программке к «открытию» Второй Студии действительно указана Зоя и против нее стоит имя исполнителя - С. Их имена еще будут упоминаться в связи с С. Голлидэй, однако говорить об их «роли» в ее судьбе было бы преувеличением.
В последующем она сохранила дружбу с Зуевой и ее мужем композитором Оранским, переписывалась с ними. Редлих С. Голлидэй внезапно и тепло снова встретилась в начале 30-х годов в Новосибирске - но к этой истории мы вернемся позднее. Уже тяжело, неизлечимо больная, она снова столкнется с А. Тарасовой в 1933 году в Москве. На фото, сделанном после спектакля, видна Софья Голлидэй; это, пожалуй, единственная ее «сценическая» фотография, не считая фото в моноспектакле по Достоевскому. Ей, по свидетельству Редлих, не удалось победить свою скованность и ее «переиграла» в этой роли Екатерина Корнакова, и С.
Голлидэй переместилась в массовку. Откуда вдруг у дерзкой Сонечки скованность?.. Вот как Мчеделов говорит о ней в цветаевской «Повести»: «Да ее никто и не обижает - сама обидит! Вы не знаете, какая она зубастая, ежистая, неудобная, непортативная какая-то... Может быть - прекрасная душа, но - ужасный характер. И - удивительно злой язык! А чуть над ней пошутить - плачет.
Плачет и тут же - что-нибудь такое уж ядовитое... Иногда не знаешь: ребенок? Потому что она может быть настоящим чертом! Действительно: если безусловно верить достоверности передачи Мариной Ивановной жалоб и сетований Мчеделова в связи с Сонечкой, можно предположить, что та ему внутренне дороже, чем он старается это изобразить. Так на не-любимых не обижаются, так на них не жалуются. С «конкуренткой» Корнаковой дела у Сонечки обстояли, возможно, не так уж плохо, поскольку на «корпоративе» после сотого представления в приветственных стихах прозвучали строки и о ней, и о «ее» а не корнаковской Зое: Подобно запаху магнолий Пленяет всех, играя Зою, В «Кольце зеленом» Голлидэй. Мчеделов еще раз промелькнет в Сонечкиной биографии, когда в конце лета 1919 поедет из Рузаевки эмиссаром в Симбирск обустраивать тамошние гастроли Студии, но их отношения к тому времени уже станут сугубо формальными.
И тому есть немало причин. Один репертуарный спектакль в «Милютинском» зале на 100 мест не мог прокормить Студию. В 1918 году начались репетиции еще двух спектаклей: «Младости» Андреева с режиссурой Литовцевой и Мчеделова и «Потопа» Бергера, который вел Вахтангов. Ни в «Младости», ни в «Потопе» Сонечка занята не была. Мне не нравилось, что Театр, студия, - какая-то одна из комнат очень обыкновенной квартиры, где днем студийцы жарят в кухне картошку, моют волосы, завивают локоны, спят в режиссерской и декораторской, а потом - идут в какую-то комнату поиграть. Что-то было чересчур обывательское - и отнимало спектакль-праздник. Я была молода, разве не понятно, что мне хотелось Театра-Храма?
В своих неудачах и в отсутствии ролей в Студии Сонечка винила одного Мчеделова, не сознавая, как неудобны режиссеру ее характер и специфика ее дарования. Тем временем состоялась вторая премьера Студии. Это был ее «Дневник», строившийся на трех инсценированных рассказах - Лескова, Тургенева и Достоевского. Слава Сонечки, читавшей со сцены текст Настеньки из «Белых ночей» Достоевского, фактически сравнялась с тарасовской. А Сонечка, минутку помолчав, начинала читать «Белые ночи» по роману Достоевского». Все-таки это ультранатурализм, ибо Голлидэй переносила за рампу Настеньку быта, и бытом розовенького платьица с крапинками веяло со сцены... А вот что писала о моноспектакле Голлидэй критика.
Это Сергей Глаголь. Дон-Аминадо, он же Аминодав Шполянский, пишет: «Не боясь упреков в повышенной восторженности, скажем прямо: такого ароматного и свежего дарования, как дарование г-жи Голлидэй, нам не приходилось встречать уже много лет. Что же!.. Остается пожелать ей долгие лета - нищим духом и обворованным - в утешение». Таинственный И. Джонсон отмечает: «Обнаруживаются уже гибкие и развитые дарования, среди которых дружное внимание обратила на себя г-жа Голлидэй, передающая рассказ Настеньки Достоевского с такой мастерской отделкой, соединенной, в то же время, и с такой очаровательной искренностью, что в итоге получается исключительное художественное впечатление». Спасибо Галине Юрьевне Бродской, разыскавшей этот материал - он дорогого стоит.
Свой моноспектакль С. Голлидэй играла множество раз, легко устанавливая контакт с любой аудиторией, как с интеллигентной, так и пролетарской. Ее «Белые ночи» могли существовать и автономно, независимо от «Дневника студии». На одном из таких концертов Сонечка встретилась со своим кумиром и любимцем московской публики - Василием Ивановичем Качаловым. Он был при параде - во фраке с цветком на лацкане. Какой-то большой концерт зимой. Когда я уже окончила свой номер и спускалась вниз по широкой лестнице, Вы только что приехали с какого-то концерта...
Это из письма Голлидэй Качалову начала 1930-х. Качалов - «штатный» актер МХТ с 1900 г. Зима - это декабрь, очень удачный для С. Голлидэй месяц. Качалову она будет писать из провинции многие годы, будет ходить на его спектакли. Качалов сделается ее чуть ли не единственным хотя по большей части «удаленным» собеседником, ее соломинкой в омуте провинциальной театральной рутины. На момент знакомства с С.
Голлидэй В. Качалову 43 года, Сонечке - 24. Но здесь нам необходимо вернуться на месяц назад, в 7 ноября 1918 года, когда судьба С. Голлидэй в рамках МХТ окончательно решилась, точнее закончилась. Еще вернее будет сделать ретур поглубже, в середину 1918 года. Эти занятия, естественно, посещала и София Голлидэй, пока в конце октября 1918 года Вахтангов не заболел и занятия не прекратились. Вахтангов не возражал против того, чтобы Сонечка сыграла свою Настеньку у него в Мансуровской студии, куда ее «зазывали», как указывает Бродская, друзья-сверстники Антокольский и Завадский.
Однако затея «выпустить» Сонечку на конкурирующую площадку руководству Второй, «Милютинской» студии не понравилась. В протоколе заседания Совета Студии от 15 сентября 1918 г. Голлидэй читать отрывок из «Белых ночей» в студии Вахтангова». Через два года по прибытии в Москву у Софьи Евгеньевны Голлидэй одна-единственная ролька «Зоя» в «Зеленом кольце», которую у нее к тому же «отбирает» Е. Корнакова, и моноспектакль по Достоевскому, который она, очевидно, могла играть еще в 1916-м. Творческий неуспех налицо. Кого винить?
В декабре 1916-го Мчеделов становится режиссером «Синей птицы» по Меттерлинку на основной сцене МХТ и осуществляет, как выражается Бродская, «актерские вводы» в спектакль. Но Голлидэй он планирует «ввести» не на большую сцену, а в будущую постановку «Синей птице» в Студии - на роли Насморка и Внучки. Можно предположить, что попытка Сонечки выступить у мансуровцев которые вместе с Вахтанговым получат статус Третьей студии МХТ лишь в 1920 году , окончательно отталкивает его от строптивой студийки. Трудно представить, как отнеслась к этому Сонечка. С одной стороны, она впервые оказывалась на большой сцене Художественного театра, с другой - это была очевидная ссылка, с третьей - хоть какой-то заработок. Всё слишком сложно переплелось тогда в этом холодном революционном 1918-м. Голлидэй] получила 150 рублей - с условием погасить выплату до Рождества.
В октябре - еще аванс. Голлидэй 250 руб. На заседании совета 12 декабря «на шубу Голлидэй» было добавлено еще 100 рублей». Еще летом 1918 года Вахтангов провел с ней переговоры о зачислении ее в Мансуровскую студию, предложив ей роль Инфанты в пьесе-сказке П. Антокольского «Кукла Инфанты», включенной в репертуар студии. Ему на тот момент 35 лет, он на 11 лет старше Сонечки. Справедливости ради надо добавить, что Станиславский активно противостоял по крайней мере формально местнических интересам студий МХТ и их «запретам», считая, что работа на разных площадках идет актеру только на пользу.
Завадскому, как и Голлидэй, двадцать четыре, Антокольский моложе их на два года.
Вместе с Мариной Цветаевой мы переживаем ее чувства, восприятие и видение окружавших ее людей, событий. Читается повесть легко и быстро, я прочитала ее за один длинный вечер. Плюсы 0 0 "Повесть о Сонечке" Цветаева написала в эмиграции в память о своей подруге, актрисе второй студии Вахтангова Софье Голлидэй, с которой провела в Москве весну 1919 года.
«Повесть о Сонечке. Повесть о любви»
Они ввели её в Мансуровскую студию Евгения Вахтангова, где она сблизилась со студийцами-вахтанговцами. Для них и под влиянием обожаемого «поэтического божества» — Александра Блока — Цветаева пишет «романтические драмы». Пьеса «Метель», которую Цветаева читала в Студии, Вахтангова не увлекла. Весной 1918 г. Марина Цветаева посвящает Евгению Вахтангову два стихотворения: «Заклинаю тебя от злата» и «Серафим — на орла!
Вот бой! Их оригиналы, написанные её рукой, можно увидеть в Музее-квартире Вахтангова в Денежном переулке.
Ее проза того периода, впрочем — как и вся в целом, невероятно чувственна, практически волшебна, уникально душевна и философски не всегда понятна. Ну, мне так точно. В 1918 году Марину Цветаеву ввели в Мансуровскую студию Евгения Вахтангова, где она сблизилась со студийцами-вахтанговцами.
Для них она и написала «романтические драмы». Цветаевой принадлежат девять небольших стихотворных пьес, которые не стали репертуарными из-за необычности. В Мансуровской студии Марина встретила актрису Сонечку Голлидэй, которой и посвятила «Повесть о Сонечке», написанную в эмиграции в 1938 году.
Место проведения спектакля.
И тем более необходимо почтить тени — МХТ, его Второй и Мансуровской студий и связанных с ними поэтов.
Трейстер и К. Белошапка могут гордиться тем, что им удается. Воскрешенная М. Цветаевой С. Голлидэй оживает на сцене, слушая К.
Марина Цветаева: Повесть о Сонечке
"Повесть о Сонечке" Цветаева написала в эмиграции в память о своей подруге, актрисе второй студии Вахтангова Софье Голлидэй, с которой провела в Москве весну 1919 года. Вахтангова 21 декабря на Новой сцене театра им. Вахтангова состоялась последняя в уходящем году премьера — «Повесть о Сонечке». Цена билета на спектакль «Повесть о Сонечке», который пройдёт на Новой сцене Театра Вахтангова в Москве 11, 19, 22, 29 марта, 14, 25 апреля 2024 года: от 1800 до 5000 рублей. И лишь посмертная «Повесть о Сонечке» заставила читателя «вспомнить» вместе автором о яркой и самобытной студийке МХТ, о ее радостях и горестях начала сурового 1919 года.
На песке в Вахтанговском театре представили «Повесть о Сонечке» Цветаевой
В тексте Цветаевой? Или в тексте инсценировки? Не знаю. Думал я исключительно о том, когда антракт. Первый зритель ушел на 20-й минуте, затем ушло еще двое. В антракте — зал покинуло не меньше 30 человек. В основном, мужчины. Все таки Марина Цветаева очень женский поэт. Мой совет.
Если Вы действительно любите Цветаеву идите непременно. Вы будете в восторге. Если у Вас к ней двойственные чувства — не идите ни за что. Вам будет откровенно скучно. Вы будете думать, что Вас просто наглым образом развели и кинули, показав под соусом красивой картинки откровенную пустоту.
Общественные потрясения становятся для неё своеобразным катализатором. Сумасшедшая энергия обновления, которой буквально пропитан воздух, даёт ей силы, темы, новый язык».
Вы можете сами оставить свой комментарий на нашем сайте, заполните поля и напишите свое мнение. Добавить отзыв Текст сообщения: Бесплатная доставка Бесплатно доставим Вам заказ за 2 часа курьером по Москве! Либо электронные места на почту моментально. Электронный билет На нашем сайте Вы можете сделать заказ электронных мест, оплата онлайн, получение мест на Ваш e-mail!
У актера двенадцать персонажей, обозначенных не сколько гримом одни усы не в счёт , и отдельными элементами костюма, сколько на скорости сменяемыми образами. Завернул за кулису Завадским - вышел морячком Пашей, на глазах преобразившимся в Стаховича, потом - в Володечку, а после и совсем бесцеремонного монтировщика. Режиссеру, который в спектакле выступил ещё сценографом, композитором и исполнителем песен за кадром, удалось довольно изящно раздвинуть рамки литературного театра, к которому так располагает проза. Литературу он постоянно переводит в действенный ряд с головокружительными монологами на зыбкой сыпучей поверхности, в ряде мизансцен перекидывает мостки из прошлого в настоящее, чтобы предсказать будущее героев. Так выглядит рассказ о Стаховиче, аристократе духа, который влез в петлю - не перенёс потерь в семье, не принял нового бытия. И тут же покойник с верёвкой на шее, уложенный в шкаф со стеклянной дверцей, точно в гроб, вместе с Сонечкой вспоминает уроки хороших манер, которым он учил студийцев - как вставать, как подавать руку или подтянуть сползший чулок, когда идёшь по улице с кавалером. Легко, с азартом разыграно упражнение, но становится жутковато, если припомнить начало сцены самоубийства достойнейшего аристократа. У Наставшева суицид почему то носит фарсовый характер, как в цирке или гиньоле. Это, пожалуй, единственная резанувшая меня грубоватая краска на тонко выполненном полотне. Но тут же постановщик исправит грубость, завершив сцену метафорой: сидя в шкафу, Стахович молча протягивает веревку сидящей напротив него Марине, которая спустя двадцать два года сама возьмётся за такую же - с петлей на конце… А так даже песня из репертуара 90-х «Плачь, любовь, плачь», за счёт аранжировки Иван Лубенников вписалась в музыкальный ряд спектакля, где песни на стихи Цветаевой звучат так современно, как если бы их пели в каком-нибудь модном клубе. И все же «Повесть о Сонечке» не одна любовь, как уверяла Цветаева. Она ещё свидетель времени, сохранившая для нас портреты людей искусства, составивших в XX веке славу отечественного театра. Не льстивые, скорее, объёмные, что для истории намного ценнее безизъянных отшлифованных идеологией изображений. Ведь написала Цветаева, что от Вахтангова на неё «веяло и даже дуло— холодом головы: того, что обыватель называет «фантазией». Холодом и бесплодием самого слова «фантазия». Что, впрочем, не мешало ей посвятить ему в 1918 году такие строки: Серафим - на орла! Вот бой! Примешь вызов? В год кровавый и громовой - Смерть от равного - славный случай. Гнев Господень нас в мир изверг, Дабы помнили люди - небо.
На песке в Вахтанговском театре представил «Повесть о Сонечке» Цветаевой
Сегодня и завтра, 21 и 22 декабря, на Новой сцене Театра имени Вахтангова пройдёт премьера спектакля Владислава Наставшева «Повесть о Сонечке» по одноимённому прозаическому сочинению Марины Цветаевой. «Повесть о Сонечке» Цветаева написала после того, как познакомилась с Евгением Вахтанговым и его Студией, из которой вырос театр. Новости. Артисты/Режиссеры. Труппы/Фестивали. Подписаться на новости. Когда Марина Ивановна сочиняла эту повесть, восстанавливала по памяти события, очень цеплялась за маленькие знаки, которые вели её к Сонечке. "Повесть о Сонечке" Цветаева написала в городке Лакано-Осеан на побережье Атлантического океана. Поводом к ее созданию послужило запоздалое известие о смерти Софьи Голлидэй, с которой она была очень дружна. «Марина Цветаева написала «Повесть о Сонечке» прибывая под глубоким впечатлением после знакомства с Евгением Вахтанговым и его Студией, которая положило начало нашему нынешнему театру», – сказал Анатолий Шульев.
«Повесть о Сонечке»/ Театр им. Вахтангова
Режиссеру, который в спектакле выступил ещё сценографом, композитором и исполнителем песен за кадром, удалось довольно изящно раздвинуть рамки литературного театра, к которому так располагает проза. Литературу он постоянно переводит в действенный ряд с головокружительными монологами на зыбкой сыпучей поверхности, в ряде мизансцен перекидывает мостки из прошлого в настоящее, чтобы предсказать будущее героев. Так выглядит рассказ о Стаховиче, аристократе духа, который влез в петлю — не перенёс потерь в семье, не принял нового бытия. И тут же покойник с верёвкой на шее, уложенный в шкаф со стеклянной дверцей, точно в гроб, вместе с Сонечкой вспоминает уроки хороших манер, которым он учил студийцев — как вставать, как подавать руку или подтянуть сползший чулок, когда идёшь по улице с кавалером.
Легко, с азартом разыграно упражнение, но становится жутковато, если припомнить начало сцены самоубийства достойнейшего аристократа. У Наставшева суицид почему то носит фарсовый характер, как в цирке или гиньоле. Это, пожалуй, единственная резанувшая меня грубоватая краска на тонко выполненном полотне.
Но тут же постановщик исправит грубость, завершив сцену метафорой: сидя в шкафу, Стахович молча протягивает веревку сидящей напротив него Марине, которая спустя двадцать два года сама возьмётся за такую же — с петлей на конце… А так даже песня из репертуара 90-х «Плачь, любовь, плачь», за счёт аранжировки Иван Лубенников вписалась в музыкальный ряд спектакля, где песни на стихи Цветаевой звучат так современно, как если бы их пели в каком-нибудь модном клубе. И все же «Повесть о Сонечке» не одна любовь, как уверяла Цветаева. Она ещё свидетель времени, сохранившая для нас портреты людей искусства, составивших в XX веке славу отечественного театра.
Не льстивые, скорее, объёмные, что для истории намного ценнее безизъянных отшлифованных идеологией изображений. Ведь написала Цветаева, что от Вахтангова на неё «веяло и даже дуло— холодом головы: того, что обыватель называет «фантазией». Холодом и бесплодием самого слова «фантазия».
Что, впрочем, не мешало ей посвятить ему в 1918 году такие строки: Серафим — на орла! Вот бой! Примешь вызов?
В год кровавый и громовой — Смерть от равного — славный случай. Гнев Господень нас в мир изверг, Дабы помнили люди — небо.
Сумасшедшая энергия обновления, которой буквально пропитан воздух, даёт ей силы, темы, новый язык. О ком бы ни писала Цветаева, она, как большой поэт, писала о себе. Примеривала на себя чужие жизни, разные роли. Её проза, соединенная с реалиями жизни, полна магии, которая завораживает… Я благодарен Евгении Крегжде за совместное глубокое погружение в пространство прозы М.
Голлидэй оживает на сцене, слушая К. Трейстер в лучшие моменты забываешь о всяком актерстве.
Белошапка, напротив, «играет», демонстрируя свой диапазон: то занят клоунадой, то являет убедительное жизнеподобие, то воплощает подлинную лирику. Второй акт сильнее первого, но им подготовлен как, впрочем, и вторая часть цветаевской повести лучше первой. Цветаева в исполнении Е. Конечно, средствами театра ни Данте, ни Гёте, ни Пушкина не передашь.
Над постановкой также работали художник по костюмам Майя Майер, художник по свету Руслан Майоров, хореограф Екатерина Миронова. Действие разыгрывают трое актеров: в роли Цветаевой — Евгения Крегжде, Сонечка — Ксения Трейстер, у Константина Белошапки ОН в спектакле более десятка ролей — от проходящих пунктиром прохожего, моряка, юнкера до молодых студийцев — щеголя Юрия Завадского, романтика-поэта Павла Антокольского, режиссеров Стаховича и Алексеева. Для Сони Марина — это и подруга, и наставница, и какой-то идол. Она, конечно, восхищается ее всеобъемлющим талантом», — сказала представителям СМИ после пресс-показа актриса Ксения Трейстер. Собирательный ОН играет в жизни двух женщин разные роли, перевоплощаясь по ходу повествования. С этой музыкой, с этой картинкой, светом, текстом.
«Повесть о Сонечке» в Театре Вахтангова: фоторепортаж с премьеры
Официальные билеты на спектакль Повесть о Сонечке в Театр Вахтангова. Фото и видео спектакля, отзывы, рецензии и вся информация. Билеты на Повесть о Сонечке в Вахтанговах театр (Новая сцена). 21 и 22 декабря на Новой сцене Театра Вахтангова состоятся премьерные показы спектакля Владислава Наставшева «Повесть о Сонечке».
Куда пойти, что посмотреть: АРТиШОК на Мойке и Повесть о Сонечке
На Новой сцене Театра Вахтангова вышел спектакль Владислава Наставшева 'Повесть о Сонечке'. Новости. Артисты/Режиссеры. Труппы/Фестивали. Подписаться на новости. Владислав Наставшев, впервые приглашённый на постановку в Театр имени Евгения Вахтангова, выпускает новый спектакль – «Повесть о Сонечке» в основе которого – одноимённое произведение Марины Цветаевой. ПОВЕСТЬ О СОНЕЧКЕ, фото. Повесть о сонечке. Место проведения: Театр имени Евгения Вахтангова,, Арбат, 26. 1919 гг. в Борисоглебском переулке. Официальные билеты на спектакль Повесть о Сонечке в Театр Вахтангова. Фото и видео спектакля, отзывы, рецензии и вся информация.
Спектакль «Повесть о Сонечке» в Театре имени Вахтангова (Новая сцена)
Режиссеру, который в спектакле выступил ещё сценографом, композитором и исполнителем песен за кадром, удалось довольно изящно раздвинуть рамки литературного театра, к которому так располагает проза. Литературу он постоянно переводит в действенный ряд с головокружительными монологами на зыбкой сыпучей поверхности, в ряде мизансцен перекидывает мостки из прошлого в настоящее, чтобы предсказать будущее героев. Так выглядит рассказ о Стаховиче, аристократе духа, который влез в петлю — не перенёс потерь в семье, не принял нового бытия. И тут же покойник с верёвкой на шее, уложенный в шкаф со стеклянной дверцей, точно в гроб, вместе с Сонечкой вспоминает уроки хороших манер, которым он учил студийцев — как вставать, как подавать руку или подтянуть сползший чулок, когда идёшь по улице с кавалером. Легко, с азартом разыграно упражнение, но становится жутковато, если припомнить начало сцены самоубийства достойнейшего аристократа. У Наставшева суицид почему то носит фарсовый характер, как в цирке или гиньоле. Это, пожалуй, единственная резанувшая меня грубоватая краска на тонко выполненном полотне. Но тут же постановщик исправит грубость, завершив сцену метафорой: сидя в шкафу, Стахович молча протягивает веревку сидящей напротив него Марине, которая спустя двадцать два года сама возьмётся за такую же — с петлей на конце… А так даже песня из репертуара 90-х «Плачь, любовь, плачь», за счёт аранжировки Иван Лубенников вписалась в музыкальный ряд спектакля, где песни на стихи Цветаевой звучат так современно, как если бы их пели в каком-нибудь модном клубе.
И все же «Повесть о Сонечке» не одна любовь, как уверяла Цветаева. Она ещё свидетель времени, сохранившая для нас портреты людей искусства, составивших в XX веке славу отечественного театра. Не льстивые, скорее, объёмные, что для истории намного ценнее безизъянных отшлифованных идеологией изображений. Ведь написала Цветаева, что от Вахтангова на неё «веяло и даже дуло— холодом головы: того, что обыватель называет «фантазией». Холодом и бесплодием самого слова «фантазия». Что, впрочем, не мешало ей посвятить ему в 1918 году такие строки: Серафим — на орла! Вот бой!
Примешь вызов? В год кровавый и громовой — Смерть от равного — славный случай. Гнев Господень нас в мир изверг, Дабы помнили люди — небо.
В 1918 году Цветаева познакомилась с актёрами Павлом Антокольским и Юрием Завадским — участниками театральной Студии Евгения Вахтангова так называемой «Мансуровской студии» — по названию переулка, на котором она помещалась , а потом с актёрами Владимиром Алексеевым и Софьей Голлидэй, занимавшимися и в Студии Вахтангова, и во Второй студии МХТ. Молодые студийцы и их учителя сформировали круг её общения в 1918—1919 гг. Владислав Наставшев, режиссёр: «Повесть о Сонечке» — густой, очень плотный текст.
Общественные потрясения становятся для Марины Цветаевой своеобразным катализатором.
Длительность3 часа 10 минут c 1 антрактом О чем спектакль: Автобиографическая «Повесть о Сонечке» была написана М. Цветаевой в 1937-1939 годах в городке Лакано-Осеан на побережье Атлантического океана. Поводом к написанию послужило запоздалое известие о смерти Софьи Голлидэй 1894-1934 , с которой она была особенно дружна в период короткого увлечения театром и людьми театра. В 1918 году Цветаева познакомилась с актёрами Павлом Антокольским и Юрием Завадским - участниками театральной Студии Евгения Вахтангова так называемой «Мансуровской студии» - по названию переулка, на котором она помещалась , а потом с актёрами Владимиром Алексеевым и Софьей Голлидэй, занимавшимися и в Студии Вахтангова, и во Второй студии МХТ.
Всё время предчувствуя свою раннюю смерть, в 1934 году она умирает в Москве от рака.
Для Цветаевой ее образ стал ярким воплощением любви и творчества, неотделимых друг от друга. Это очень неожиданный материал для драматической постановки, хотя, как отмечает режиссер Яков Рубин, спектакль Камерного драматического театра — не первая театральная интерпретация этого текста: «Я нашел в интернете несколько примеров постановок разных театров: есть парные, на большую группу, есть моноспекталки. Я обычно не смотрю чужое, пока не сочиню свое, потому что если увидишь хорошее, потом очень трудно от этого отвлечься. А когда свой спектакль сложился, уже нужно смотреть, чтобы не повторить кого-то». Но, наверное, опасение повторить в данном случае совершенно напрасно: все роли в моноспектакле «Сны о Сонечке» играет неповторимая Ирина Джапакова. Яркий темперамент актрисы, мгновенное перевоплощение, сценическое мастерство и богатство эмоций — всё это создает на сцене не только образы главных героинь — Цветаевой и Сонечки, но и образ самой эпохи.
«Повесть о Сонечке» – премьера в Театре Вахтангова
Официальные билеты на спектакль Повесть о Сонечке в Театр Вахтангова. Фото и видео спектакля, отзывы, рецензии и вся информация. Автобиографическая «Повесть о Сонечке» была написана М.И. Цветаевой в 1937-1939 годах в городке Лакано-Осеан на побережье Атлантического океана. «Повесть о Сонечке» по повести Марины Цветаевой. Официальные билеты на спектакль Повесть о Сонечке в Театр Вахтангова. Фото и видео спектакля, отзывы, рецензии и вся информация. Речь идёт о спектакле Владислава Наставшева «Повесть о Сонечке», поставленном им по прозе великого поэта, человека с непростой судьбой Марины Цветаевой.