"Процесс первомартовцев", — суд. дело в Особом присутствии Правительствующего сената (Петербург) 26-29 марта 1881. ОписаниеКазнь Italiano: L'esecuzione dei pervomartoccy il 15 aprile 1881. Довольно много пишут о деле «Сети». Мол, посадили невиновных мальчиков на жуткие сроки, а они ничего плохого не делали, просто иногда играли в пейнтбол. Специально подсаженные к.
15 апреля в истории Петербурга. Казнь первомартовцев
Суд и казнь первомартовцев. 36 фото. советские 12 фото. советские открытки 60-х годов. 168 фото. Казнь первомартовцев на Семеновском плацу в Санкт-Петербурге. Изображение из собрания енко. На казнь «первомартовцев» посмотреть собралось огромное количество народа, кто-то надеялся, что смерть Александра II – начало новой эпохи, а кто-то искренне скорбел по потере.
Откройте свой Мир!
Пятеро первомартовцев были казнены на плацу Семёновского полка 3 апреля 1881 года. Казнь первомартовцев. Опубликовано в журнале Нева, номер 4, 2016. «Несмотря на очень яркие фигуры первомартовцев, процесс, если не вышел бледен, то все-таки остался народу по-прежнему непонятен. "Процесс первомартовцев", — суд. дело в Особом присутствии Правительствующего сената (Петербург) 26-29 марта 1881. Незадолго до казни, находясь в тюремной камере, он разработал проект реактивного летательного аппарата. Казнь первомартовцев Часто первомартовцами называют лишь пятерых повешенных по этому делу Желябов, Перовская, Кибальчич, Михайлов, Рысаков.
Казнь «первомартовцев»
В тот же день, на станцию Обухово, в сопровождении пристава Александро-Невской части и нескольких штатских, прибыл паровоз с одним единственным вагоном, в котором находились гробы с казнёнными. В присутствии пристава Шлиссельбургского участка Агафонова, вагон был вскрыт, и рабочие извлекли из него пять, вымазанных в чёрную краску, грубо сколоченных гроба. Кладбищенские рабочие уложили их на подводы и в сопровождении сотни казаков повезли к кладбищенской церкви. Однако, пристав Агафонов сразу предупредил смотрителя Преображенского кладбища Саговского, что отпевание государственных преступников строжайше запрещено. Гробы подвезли к заранее вырытой могиле и стали спускать. Они походили на обычные ящики и были сбиты столь небрежно, что при опускании в яму, несколько из них, буквально начали рассыпаться. Один из ящиков проломился и труп Софьи Перовской, частично вывалился наружу. Однако ни у кого из присутствовавших при погребении не возникло желание спуститься в яму и уложить её труп обратно в гроб. Так и засыпали землёй, без отпевания, без каких-либо формальных процедур погребения.
Спустя несколько дней после казни, Исполнительный Комитет напечатал в своей подпольной типографии и распространил открытое письмо, в котором он обещал ужесточить борьбу с самодержавием. Суд над мучениками творили царские сенаторы, приговор диктовал Император Александр III, он же и утвердил его. Итак, новое царствование обозначилось. Первым актом самодержавной воли Александра III было приказание повесить женщин. Не выдержав ещё коронации, он оросил престол кровью борцов за народные права. Пусть так! Со своей стороны, над свежей могилой наших дорогих товарищей, мы подтверждаем всенародно, что будем продолжать дело народного освобождения. На этом пути не остановят нас виселицы, как не останавливали они в прошлое царствование целый ряд бойцов, начиная с Соловьёва, продолжая Ковальским, Виттенбергом, Логовенко, Лизогубом, Чубаровым, Давиденко, Осинским, Антоновым, Брандтнером, Горским, Бильчанским, Фёдоровым, Дубовским, Дробязгиным, Малинкой, Майданским, Розовским, Лозинским и кончая Млодетским, Квятковским и Пресеняковым.
Тотчас после 1 марта Исполнительный Комитет обнародовал послание к Императору Александру III, в котором доказывал, что единственным средством к возврату России на путь правильного и мирного развития является обращение Верховной Власти к Народу. Судя по событиям 3 апреля, Верховная Власть выбрала иной путь - путь обращения к Фролову, знаменитому сподвижнику в Бозе почившего Александра II. Откладывая оценку общей политики Александра III на ближайшее будущее, Исполнительный Комитет заявляет теперь же, что реакционная политика по традициям Александра II неизбежно приведёт к последствиям ещё более пагубным для правительства, чем 1 марта, предшествуемое заговорами николаевским, одесским, александровским, московским и двумя петербургскими. Исполнительный Комитет обращается с призывом ко всем, кто не чувствует в себе инстинктов раба, кто сознаёт свой долг перед страждущей Родиной, сомкнуть свои силы для предстоящей борьбы за свободу и благосостояние Русской земли. Подобные случаи, как и описанные ниже, следует признать крайне нежелательными эксцессами, свидетельствующими о низкой квалификации палачей или износе оборудования. Тем более что вплоть до 40-х годов 20 века в палачи порой набирали случайных преступников, осужденных на длительные сроки тюремного заключения, обещая им самим помилование или досрочное освобождение. В 1803 году в Австралии должны были повесить некоего Джозефа Самуэля. Однако веревка на виселице оборвалась.
Это повторилось и во второй, и в третий раз. После этого судьи решили, что налицо знак небес, и Самуэля помиловали. Еще свежа память об убийстве мисс Кейзе, статс-дамы королевы Виктории, ее лакеем Джоном Ли. Этого последнего должны были казнить сегодня утром во дворе эксетерской тюрьмы. Роковой момент наступил. Виселица была устроена палачом Берри, преемником умершего Марвуда. Преступника вывели. Его голова по обычаю была покрыта черным колпаком.
Ему надели на шею веревку, поставили его на трап, который должен был опуститься, чтобы тело преступника повисло. После того, как священник прочитал напутственную молитву, подан был сигнал. Палач выдвигает засов, поддерживающий трап. Раздается всеобщий крик изумления. Засов выдвинут, но трап не опускается, и осужденный, который уже приготовился расстаться с жизнью, стоит на ногах, трепещущий от волнения. Палач Берри ничего не понимает. Вместе с двумя тюремными стражами он бьет ногой по трапу в надежде, что тот опустится. Напрасный труд.
После трех или четырех минут бесплодных усилий палач считает нужным произвести осмотр аппарата казни, и Джона Ли, с веревкою на шее, уводят назад в тюрьму. Осмотр приводит палача к мысли, что от сырости разбухли доски трапа. В твердой уверенности, что под тяжестью нескольких человек трап опустится, палач призывает на подмогу нескольких тюремных надзирателей. Преступника снова выводят на эшафот. Священник опять читает молитву, потом шесть или семь человек разом бьют ногами по трапу, но и на этот раз трап не подается. Осужденного опять уводят. Палач с помощниками снова хлопочет у трапа. Ему кажется, что теперь-то все будет как надо.
В третий раз выводят Джона Ли, и в третий раз история повторяется - трап никак не хочет опускаться! Тогда глубоко взволнованные журналисты и другие свидетели этой сцены вступаются за осужденного. С шеи Джона Ли снимают веревку, а с головы - черный колпак. Глазам зрителей представляется мертвенно-бледное лицо преступника: он щелкает зубами, ноги его подкашиваются. История эта закончилась тем, что королева, по представлению министра, заменила Джону Ли смертную казнь каторжными работами. Продолжая разговор об отребье, ставшими палачами не по убеждению в справедливости закона и неотвратимости наказания за совершенное преступление, а всего лишь спасавшими собственную шкуру, необходимо упомянуть о Пауле Соковски. Он был 17-летним коммунистом, когда фашисты схватили его в 1937 году на границе: Пауль собирался в Испанию, чтобы сражаться против фашизма в рядах республиканской армии. А вместо этого оказался в концлагере Заксенхаузен.
По одном версии, впоследствии он убил киркой в каменоломне надзирателя, когда тот стал издеваться над престарелым узником. Продержав Пауля несколько месяцев в карцере и сломав его физически и морально, гитлеровцы сделали его лагерным палачом. По другой версии, все произошло иначе. На самом деле это был советский военнопленный уже шла война с СССР. Соковски вздернул его на виселице. В 1946 году его опознал бывший заключенный концлагеря, и палача отправили в Воркуту. Через десять лет его передали властям ГДР, где Соковски сидел политической тюрьме до 1970 года. Не испытываешь даже страха, что настанет и твой черед.
Ночью мне приснился кошмар: казненный стоял передо мной, из его ран сочилась кровь. Предатель, правда, к концу жизни раскаялся. Сейчас он, смертельно больной, живет в берлинском доме для престарелых, и ни с кем из журналистов, особенно советских, уже не идет на контакты. То же и Иван Фролов, знаменитый в России палач. Осужденный в 1869 году за неосторожное убийство, а далее два раза бегавший и даже участвовавший в грабеже, он, в конце концов, добился для себя 30 лет и 10 месяцев тюремного заключения. Казалось, на свободу выйти уже не осталось почти никакой надежды: к моменту приговора ему исполнилось 30 лет. Но вдруг подвернулась оказия - случилось так, что в Петербурге надо было казнить политического преступника Дубровина, а штатного палача не нашлось. А дело не ждет.
Ивану и предложили исполнить казнь, а в награду пообещали 10 рублей серебром и скостить полгода отсидки. Фролов согласился, тем более вскоре ему начали платить уже 15 рублей за каждую казнь, да к тому же они приближали час освобождения. Таким образом он трудился вплоть до того дня, когда ему пришлось повесить Александра Ульянова, старого друга, еще с детства. После этой казни Иван покончил жизнь самоубийством. Американский военнослужащий Джон Вуд, наоборот, никогда не испытывал раскаяния за совершенную казнь. Вызвался он на эту роль добровольно. К тому же Дж. Вуд - этот невысокий массивный парень, с длинным, мясистым, с горбинкой носом и тройным подбородком - пройдя т.
Еще задолго до казни он начал активно раздавать интервью и автографы, а после исполнения приговора распродал по кускам веревки, на которых повесили преступников. Иногда виселица использовалась как дополнительный аргумент к требованию закона. Так, во время установки в Риме египетского обелиска, привезенного в Италию еще легионерами Калигулы, в момент последней фазы подъема следивший за работами папа римский под страхом смертной казни запретил рабочим шуметь, чтобы резкие звуки не нарушили равновесия осторожно поднимаемой 440-тонной махины. Слишком велика была цена работы - ведь обелиск поднимали около тысячи рабочих в течение четырех месяцев. Было строжайше запрещено даже кашлять и чихать. Для подкрепления угрозы рядом со строительной площадкой поставили виселицу с палачом. Однако инцидент все же произошел. В последний момент веревки сильно натянулись, и стало ясно, что они вот-вот лопнут.
Однако Бреска за ослушание приказа был приговорен к смертной казни, и только впоследствии папа отменил это распоряжение. Удушение, в отличии от повешения исполнялось только в темнице. Поэтому до нас не дошли описа-ния очевидцев такой казни и нам из-вестны лишь об-щие черты техноло-гии. Помимо Древней Греции, в античном мире оно довольно часто применялось при императоре Ти-бе-рии, но уже во вре-мена Нерона об этом виде казни го-ворится как о давно вышедшем из употребления. В те времена, да и позже, при инквизиции, приговоренного душили следующим образом: его сажали на скамейку, накидывали ему на шею веревку с петлей и двое человек тянули ее в противоположные стороны. Видимо, именно так были казнены участники заговора Катилины - Лентул и четверо его сподвижников. В заключительной части ауто-да-фе, когда преступникам против веры уже были вынесены приговоры и какая-то часть их отправлялась на костер, также иногда имело место удушение. Это происходило в двух случаях: либо еретик успевал отречься от своих взглядов, но тяжесть совершенного им преступления все же не освобождала его от смерти, либо при недобросовестных отношениях палачей к своим обязанностям он мог, уплатив исполнителю определенную плату, купить себе право быть задушенным перед ожидающим его костром.
Тогда приговоренного душили тем же способом, двое за одну веревку, либо, если палач значительно превосходил того по силе и комплекции, то он накидывал осужденному бечеву на горло и, взвалив его на спину, не спеша обходил вокруг приготовленного костра. Гаррота - типично испанское изобретение, состояло из небольшой палочки с прикрепленной к ней мертвой незатягивающейся петлей, которую набрасывали на шею осужденного, и, вращая палочку, удавливали его. Более точного описания до нас, к сожалению, не дошло. Ее активно использовали в завоевательных войнах в Латинской Америке. Посредством гарроты был, в частности, казнен индейский вождь Атауальпа, после того, как он не смог уплатить за себя полную сумму выкупа, назначенную им же самим. Наконец, гражданскими судами средневековой Европы для удушения использовалось специальное кресло. Приговоренного сажали на него, надевали зажим на горло, который соединялся с винтом за спинкой кресла. При этом часто даже не связывали руки, так как он не мог помешать ходу казни.
Палач, стоя за спинкой кресла, медленно, в течение получаса, вращал винт, постепенно перекрывая преступнику доступ кислорода. Этот способ казни справедливо считается одним из самых мучительных, так как на свете существует достаточное количество людей, могущих стойко переносить физическую боль, но нет ни одного человека, легко переносящего муки удушья. Думается, нет нужды обвинять средневековую цивилизацию в варварстве и жестокости, потому что многие американские индейские племена уже в Новое время практиковали подобный медленный способ удушения: жертву до восхода солнца привязывали к дереву, накинув на его шею тонкую полоску сырой кожи. Под лучами всходящего солнца кожа высыхала, укорачивалась, постепенно удавливая обреченного. Повешение в нарушение установленных правил, как-то: подвешивание за ноги, усы, груди, половые органы, ребро, челюсть, женские груди, равно как и, например, повешение на одной перекладине дворянина Овцына и настоящей овцы, совершенное по приказу Ивана Грозного, должно быть отнесено, скорее, к экзотическим видам смертной казни, не закрепленных в законодательствах стран мира, и рассматриваться в соответствующей статье. Старик уже хотел что-то ответить, вроде бы утвердительно кивая, но тут толпа загомонила: — Везут! Показалась высокая повозка, на которой спиною к кучеру сидел Млодецкий. Руки его были привязаны к скамье ремнями, а на груди прикреплена была табличка, на которой ясно читалось: «Государственный преступник».
Вешать Млодецкого должен был знаменитый палач Иван Фролов, человек большой силы и — вопреки бытующему мнению о палачах — не лишенный внешней приятности. Отвязав несчастного, но не освободив ему рук, Фролов буквально придвинул Млодецкого к позорному столбу, где тот покорно — вместе с людскою толпою — выслушал приговор. Потом появился священник, чрезвычайно взволнованный, и что-то тихо сказал преступнику, после чего протянул крест для целования. Глаза его, казалось, ввалились еще глубже, а тонкие бескровные губы нервно подергивались.
В начале 1870-х приехал в Петербург, где поступил на завод. Неизвестно, когда именно и при каких обстоятельствах увлекся революционными идеями.
В 1875-1876 годах он был уже деятельным пропагандистом. Под влиянием Халтурина и его ближайших товарищей рабочее движение Петербурга в течение некоторого времени стало совершенно самостоятельным делом самих рабочих. В это время Степан Халтурин стал увлекаться террором. Уже с осени 1879 года он входит в деловые отношения с народовольцами. Речь шла о взрыве всей царской фамилии в Зимнем дворце. Исполнительный Комитет согласился на его предложение; Халтурин поступил во дворец столяром.
С октября 1879 года вплоть до самого взрыва 5 17 февраля 1880 года Халтурин занимался минированием Зимнего дворца. Из дворца выносили трупы и раненых.
За дружелюбие и мягкий характер получил прозвище "Котик", впоследствии ставшее его подпольной кличкой. Был одним из организаторов народовольческой "Рабочей газеты". Это необходимо для дела свободы, так как тем самым значительно пошатнется то, что хитрые люди зовут правлением—монархическим, неограниченным, а мы— деспотизмом…» Игнатий Гриневицкий Игнатий Гриневицкий был смертельно ранен и погиб от той же бомбы, которой он убил царя Александра II. Геся Гельфман , дочь торговцев из слоя мелкой буржуазии. В 1871-м году бежала от отца, желавшего выдать ее замуж.
В 1874-м году окончила акушерские курсы при Киевском Университете. Тогда же начала интересоваться революционными идеями. В сентябре 1875 за активное участие в подпольной деятельности была арестована и полтора года провела в следственном изоляторе в Петербурге. В 1877-м году осуждена по "делу 50-ти" на два года принудительных работ. Там она занималась агитацией в среде рабочих, заведовала конспиративными квартирами, работала в типографии. Типографии часто располагались в конспиративных квартир. Например, по адресу Тележная улице, дом 5, кварта 5.
Где позже была организована мастерская по изготовлению бомб. Вместо казни приговор был изменен на пожизненную каторгу в связи с тем, что она была беременна. Вскоре после родов она умерла в тюремной камере, ей не оказывалось никаой медицинской помощи. Николай Саблин , родился в дворянской семье, учился в Московском Университет, где в студенческие годы, как и его братья, увлекся народничеством. В 1874-м году в Ярославской губернии вел революционную пропаганду, после чего вынужден был бежать из России. Заграницей он успел вступить в Первый Интернациона. По возвращении в Россию был арестован и три года просидел в следственном изоляторе по делу "193-х".
Выйдя на свободу он продолжил революционную деятельность. Являлся членом редколегии народовольческой "Рабочей Газеты". Они сами тоже знали, каков будет их удел. Саблин говаривал, что он в руки полиции живым не отдастся.
Я требую приобщения себя к делу 1 марта и, если нужно, сделаю уличающие меня разоблачения». ФОТО 4. Гибель Александра II.
Он хотел, чтобы его речь прозвучала на суде — вся страна следила за самым громким в 19 веке гласным политическим процессом. Как лидер «Народной воли» Желябов считал своим долгом что-то противопоставить многочасовой обвинительной речи прокурора в конце разбирательства. Обвинитель Николай Валерианович Муравьёв назвал идеи народовольцев «системой цареубийства, теорией кровопролития, учением резни», а социализм — чуждым России западным изобретением и «исторической бедой» Запада. Разумеется, оправдать содеянное было невозможно, но цель Желябова состояла в ином — народоволец желал «представить цель и средства партии в настоящем их виде». Вполне осуществить задуманное он не смог. Однако судья Фукс, судя по всему, несколько стеснялся своей роли в процессе. Позднее он жаловался: «Я попал в неловкое положение, т.
Наверное, потому он всё же позволил Желябову кое-что сказать в ответ обвинению. Желябов рассказал, как он и его товарищи революционизировались. Ответственность за это он возложил на самодержавие: «…русские народовольцы не всегда действовали метательными снарядами, … в нашей деятельности была юность, розовая, мечтательная, и если она прошла, то не мы тому виной перебивает. Движение крайне безобидное по средствам своим. И чем оно кончилось Оно разбивалось исключительно о многочисленные преграды, которые встретило в лице тюрем и ссылок. Движение совершенно бескровное, отвергавшее насилие, не революционное, а мирное, было подавлено». Таким образом, Желябов убеждал: когда самодержавие подавило мирную деятельность, оно не оставило народовольцам иного выхода, кроме как «рассечь гордиев узел» — «перейти к насилию» и задумать государственный переворот.
Последняя публичная казнь в истории России
Первомартовцы — группа восьми народовольцев, участвовавших в подготовке и осуществлении казни императора Александра II 1 марта (13 марта) 1881 года. На суде и казни первомартовцев присутствовал флигель-адъютант императора Александра II Александр Насветевич (1836—1909), которому было. "Казнь заговорщиков в России". гин, 1884-85 гг. Холст, масло; 285×400. Author:Василий Васильевич Верещагин. ОписаниеКазнь Italiano: L'esecuzione dei pervomartoccy il 15 aprile 1881. Главная» Новости» 3 апреля 1881 года в петербурге состоялась публичная казнь.
File:Казнь первомартовцев2.jpg
Мы одни, не станем же чиниться… Что заставило вас порвать отношения с вашей невестою, госпожой Мамаевой? Вы можете тотчас выйти, если не хотите отвечать. Полагаю, карьера правоведа вас полностью устраивает, и я не хотел бы… — Нет-нет, продолжим! В самом деле, кто ему теперь Аглая?
Что дурного в том, что Миллерс хочет знать об их отношениях и причинах разрыва — учитывая, что Аглая явно числится в тайных надзорных списках жандармского отделения, к коим у Миллерса есть несомненный допуск. Могу уверить вас, что уже более трех месяцев я не поддерживаю с госпожой Мамаевой никаких отношений. В то же время и причин для ее ареста я не вижу: интерес госпожи Мамаевой к известным личностям таков же, как у большинства представителей российского студенчества и интеллигенции, сиречь созерцательно-восторженный.
Никакой опасности госпожа Мамаева… — …Отрадно, отрадно. Мне не нужно выслушивать защитительную речь, господин Рязанов, я просил всего-то ответить на мой вопрос, что вы и сделали. А знакомы ли вы с господином Вагнером, спиритом?
Неоднократно посещал его салон. Видел его не далее чем позавчера, если вас это интересует. Хотя я могу аргументированно доказать вам с равным успехом как реальность общения с миром духов, так и то, что это — мистификация.
Однако я знавал некоторые случаи, после которых не могу запросто отмахиваться от спиритизма. Кстати, у вас на столе лежат книги и журналы, из которых можно сделать на сей счет и полярно противоположные выводы. Я атеист.
Простите, что перебил вас, но если это является препятствием… — Ничего страшного, господин Рязанов, ничего страшного. Теперь я хотел бы, господин Рязанов, более подробно услышать от вас о поездке в Румынское княжество. Пожалуйста, не торопитесь, это очень важный фрагмент вашей биографии, о котором я хотел бы знать практически все.
Я ожидал, что вас интересует практика в Сюртэ. Каждое в отдельности это место вроде бы и не представляет интереса — для стороннего человека, но в подобном сочетании… Сюртэ меня также интересует, вне всяких сомнений, но вначале я хочу услышать о румынском вояже. Его «лефоше» был нацелен генералу прямо в бок, и лишь чудом Млодецкий не попал.
По крайней мере, так рассказывали Ивану Ивановичу. Сам же он с недоумением узнал, что покушение на Лорис-Меликова не было санкционировано «Народной волей». Произошло оно в присутствии двух стоявших у подъезда часовых, двух верховых казаков, конвоировавших экипаж, и, само собой, в виду торчавших тут же городовых.
Двумя днями позднее с самого раннего часа народ собирался на Семеновском плацу. Рязанов после интересовался полицейскими подсчетами — ему сказали, что собралось чуть менее полста тысяч, газеты же писали, что и все шестьдесят, во что нетрудно было поверить: на самом плацу, достаточно обширном, все не поместились, хотя и натащили бочек, ящиков и прочих возвышений, потому черны от людей были и крыши окрестных домов, и большие станины мишеней стрельбища, и даже вагоны Царскосельской дороги, вереницами стоявшие поодаль. Рязанов видел, как с одного вагона упала в толпу, на мягкое, любопытная баба и то ли родственники, то ли просто добрые люди принялись с руганью вздымать ее обратно.
Простая виселица, сколоченная их трех балок, была выкрашена черной краскою, как и позорный столб, врытый подле нее. На специальной деревянной платформе, также свежевыстроенной, уже собрались представители власти, среди которых Рязанов разглядел градоначальника Зурова и двух знакомых чиновников из военно-окружного суда. Вокруг виселицы были выстроены в каре четыре батальона гвардейской пехоты с отрядом барабанщиков впереди, а с внешней стороны каре расположился жандармский эскадрон.
Мог ли думать злосчастный еврей-мещанин из богом забытого Слуцка, что в честь его — пускай даже и предсмертную — соберется такое великолепие?! Мог ли надеяться, что кончину его увидят десятки тысяч людей и еще сотни тысяч, если не миллионы, прочтут о ней в газетах?! Степан Михайлович Кузьминский был также правовед, тремя годами старше Рязанова, и занимался адвокатурою; и пусть лавров Кони или Спасовича не снискал, жил небедно.
Встретились они случайно, уже подъехав с разных сторон к Семеновскому плацу. Не угодно ли купить? Говорил он вполголоса, почти шепотом, но, несомненно, на публику.
Рязанов внимательно оглядел соседа. Невысокий, худощавый, но довольно широкоплечий при этом, с лицом землистым и болезненным, с небольшой русой бородою, он был довольно стар — и особенно старыми выглядели его впалые притухшие глаза. Кажется, где-то Иван Иванович видел уже этого человека, но никак не мог отрыть в памяти, кто же это такой.
Старик уже хотел что-то ответить, вроде бы утвердительно кивая, но тут толпа загомонила: — Везут! Показалась высокая повозка, на которой спиною к кучеру сидел Млодецкий. Руки его были привязаны к скамье ремнями, а на груди прикреплена была табличка, на которой ясно читалось: «Государственный преступник».
Вешать Млодецкого должен был знаменитый палач Иван Фролов, человек большой силы и — вопреки бытующему мнению о палачах — не лишенный внешней приятности. Отвязав несчастного, но не освободив ему рук, Фролов буквально придвинул Млодецкого к позорному столбу, где тот покорно — вместе с людскою толпою — выслушал приговор. Потом появился священник, чрезвычайно взволнованный, и что-то тихо сказал преступнику, после чего протянул крест для целования.
Глаза его, казалось, ввалились еще глубже, а тонкие бескровные губы нервно подергивались. Фролов при помощи подручного надел на казнимого белый колпак и холщовый халат, сноровисто связав последний рукавами сзади, затем ловко накинул на голову петлю и безо всякой натуги поставил Млодецкого на скамейку. Барабаны выбили дробь, веревка натянулась, и Млодецкий забился в агонии.
Это было далеко не первое повешение, которое видел Иван Иванович, но именно сейчас ему вдруг стало жутко и холодно внутри. Эту мысль проводите, ибо корень нигилизма не только в отцах, но отцы-то еще пуще нигилисты, чем дети. У злодеев наших подпольных есть хоть какой-то гнусный жар, а в отцах — те же чувства, но цинизм и индифферентизм, что еще подлее, — бормотал старик, словно молитву.
Так говорят обыкновенно люди, которые привыкли, чтобы слушали их, или, наоборот, склонные слушать лишь одних себя, возможно, сумасшедшие. Над плацем повисла тишина, только кричали вдалеке вороны да загудел на окраине паровоз, словно салютуя повешенному. Тело его то выгибалось, то повисало расслабленно, но едва казалось, что все кончено, снова билось в предсмертном томлении.
Палач Фролов озабоченно смотрел на висельника, но ничего не предпринимал, хотя Рязанов знал, что в таких случаях принято «смирять» казнимого, обхватив его за ноги и сильно потянув вниз. Нет, я не могу этого более видеть. Пойдемте выпьем, Иван Иванович.
Убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем самое преступление, — сказал тот, глядя перед собою, словно бы и не слыхал предложения. Тот, кого убивают разбойники, режут ночью, в лесу, непременно еще надеется, что спасется, до самого последнего мгновения… А тут всю эту последнюю надежду, с которою умирать в десять раз легче, отнимают наверно! Тут приговор, и в том, что наверняка не избегнешь, вся ужасная мука-то и сидит, и сильнее этой муки нет на свете.
Он и не пьет, скорее всего, по болезненности, а кушает один габер-суп. Отчего-то ваше лицо кажется мне очень знакомым. Не нужно.
Хотя и печально, печально. И, махнув рукою, он пошел прочь. Рязанов растерянно посмотрел ему вслед и повернулся к Кузьминскому: — Степан Михайлович, кто это был?
Вам не показалось знакомым его лицо? Может быть, даже кто-то из руководителей кружка — Момбелли, Кашкин. Да пусть его, Иван Иванович; идемте, уж больно здесь холодно, да и на душе нехорошо.
И они в самом деле отправились в ресторан, где под звуки французского оркестриона отогрелись мясным и горячительным. Московская городская Дума проводила прием депутаций, и Иван Иванович Рязанов прибыл на него, прямо говоря, совсем незаслуженно, ибо ни в одну депутацию не входил да и не мог входить. Он прибыл служебною надобностию, постольку имел таковое задание.
Задание было весьма странное: пойти на прием и поучаствовать в нем, наблюдая и ни во что не вмешиваясь, буде даже что-либо непредвиденное произойдет. На вопрос, за кем или за чем необходимо наблюдать, Миллерс ответил загадочно: «Да за кем угодно, случись что, поймете сами. И не пренебрегайте случайными беседами».
Меж тем зала наполнена была множеством знакомых и полузнакомых лиц. Чуть поодаль в белоснежном платье — без какого-либо траура, долженствующего присутствовать в знак скорби по императрице Марии Александровне, что скончалась, едва вернувшись с Лазурного берега, — стояла госпожа Евреинова — доктор права из Лейпцигского университета, знакомая Рязанову по его германскому вояжу. Кажется, сейчас она его не признала, что и к лучшему.
Рязанова принимали за какого-нибудь депутата от газет или журналов, а то и зарубежного гостя — разумеется, те, кто Рязанова вовсе не знал. Зато с охотою подошел к нему Александр Александрович Пушкин, сын поэта, командир Нарвского гусарского полка. Он чрезвычайно вежливо раскланялся, задал несколько обычных, ничего не значащих вопросов, как и положено воспитанному человеку, встретившему такого же случайным порядком, и с извинениями удалился, сказав, что ему пристало находиться подле своих сестер и брата.
Григория Пушкина Рязанов, однако, так и не приметил, а вот Наталья Александровна, графиня Меренберг, и Мария Александровна Гартунг в самом деле стояли у колонны, о чем-то еле слышно беседуя. Наталью Александровну Рязанов видел впервые и нашел ее совершенной красавицей, а вот ее сестрица выглядела печальной и подурневшей. Припомнилась история с ее покойным мужем, генерал-майором Гартунгом, что застрелился три года назад после того, как суд присяжных признал его виновным в подлогах и мошенничестве.
Верно ли оно так было или на Гартунга возвели поклеп, теперь уже не представлялось возможным узнать, но его вдова и по сей день пребывала в грусти. Два господина в черных фраках с белыми бутоньерками, на которых, как и полагалось, стояли золотые инициалы «А. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента — Вызывали по трое, — так же глухо пробормотал он, — а я был в третьей очереди, и жить мне оставалось не более минуты… На пятнадцать шагов — по пятнадцать рядовых при унтер-офицерах, с заряженными ружьями… — Позвольте, уж не о казни ли петрашевцев вы говорите?
Невысокий, худощавый, но довольно широкоплечий при этом, с лицом землистым и болезненным, с небольшой русой бородою, он был довольно стар - и особенно старыми выглядели его впалые притухшие глаза. Старик уже хотел что-то ответить, вроде бы утвердительно кивая, но тут толпа загомонила: - Везут! Вешать Млодецкого должен был знаменитый палач Иван Фролов, человек большой силы и - вопреки бытующему мнению о палачах - не лишенный внешней приятности.
Отвязав несчастного, но не освободив ему рук, Фролов буквально придвинул Млодецкого к позорному столбу, где тот покорно - вместе с людскою толпою - выслушал приговор. У злодеев наших подпольных есть хоть какой-то гнусный жар, а в отцах - те же чувства, но цинизм и индифферентизм, что еще подлее, - бормотал старик, словно молитву. Убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем самое преступление, - сказал тот, глядя перед собою, словно бы и не слыхал предложения.
Рязанов растерянно посмотрел ему вслед и повернулся к Кузьминскому: - Степан Михайлович, кто это был? Может быть, даже кто-то из руководителей кружка - Момбелли, Кашкин. Зала блистала великолепием - портреты ныне здравствующего государя, Александра Первого и Екатерины Второй буквально утопали в цветах, гирляндах и зелени, как утопал в них и огромный бюст Пушкина.
Чуть поодаль в белоснежном платье - без какого-либо траура, долженствующего присутствовать в знак скорби по императрице Марии Александровне, что скончалась, едва вернувшись с Лазурного берега, - стояла госпожа Евреинова - доктор права из Лейпцигского университета, знакомая Рязанову по его германскому вояжу. Рязанова принимали за какого-нибудь депутата от газет или журналов, а то и зарубежного гостя - разумеется, те, кто Рязанова вовсе не знал. Тем более в отличие от православных священников.
С кем имею… - Нет в ваших рассуждениях никакой логики, - прервал его Иван Иванович и поспешил отойти. Зачем он ввязался в чужой разговор, он и сам не мог понять, но задание не пренебрегать случайными беседами выполнял исправно. Сопровождаемый неприязненными взглядами двух давешних фрачников, Рязанов принялся бродить без особенного дела меж сочувствующих и приглашенных, пока, уступая дорогу особенно толстому и важному генералу с пышными бакенбардами, не толкнул нечаянно какого-то человека.
Повернувшись, чтобы извиниться, Рязанов с удивлением отметил, что перед ним стоит старик, который встретился им с Кузьминским в феврале на Семеновском плацу, во время казни Млодецкого.
Михайлова, Н. Были повешены. Их тела похоронены на Преображенском кладбище в Санкт-Петербурге. Еще один участник — Саблин — застрелился во время ареста. Николай Саблин застрелился, когда его пытались арестовать. Геся Гельфман - умерла в тюремной больнице после родов.
Был Кибальчич не только революционер, но и изобретатель. Незадолго до казни, находясь в тюремной камере, он разработал проект реактивного летательного аппарата. Этот проект чудом уцелел в архивах охранки, который был найден лишь после революции впервые опубликован в 1918, "Былое", No 4-5. Терроризм признаю за одно из средств, способствующих делу — открытому восстанию Николай Рысаков Для моего помилования я должен рассказать все, что знаю,—обязанность с социально-революционной точки зрения шпиона. Я и согласен. Николай Рысаков Игнатий Гриневицкий, польский дворянин. В 1875-1880 годы учился в Технологическом институте в Петербурге, участвовал в польских и русских революционных кружках.
В 1879 году вступил в "Народную волю". Вел пропаганду среди рабочих и студентов, работал наборщиком в подпольной типографии. За дружелюбие и мягкий характер получил прозвище "Котик", впоследствии ставшее его подпольной кличкой. Был одним из организаторов народовольческой "Рабочей газеты". Геся Гельфман, дочь торговцев из слоя мелкой буржуазии. В 1871-м году бежала от отца, желавшего выдать ее замуж. В 1874-м году окончила акушерские курсы при Киевском Университете.
Тогда же начала интересоваться революционными идеями. В сентябре 1875 за активное участие в подпольной деятельности была арестована и полтора года провела в следственном изоляторе в Петербурге. В 1877-м году осуждена по "делу 50-ти" на два года принудительных работ. Там она занималась агитацией в среде рабочих, заведовала конспиративными квартирами, работала в типографии. Типографии часто располагались в конспиративных квартир. Например, по адресу Тележная улице, дом 5, кварта 5. Где позже была организована мастерская по изготовлению бомб.
В 1874-м году в Ярославской губернии вел революционную пропаганду, после чего вынужден был бежать из России. Заграницей он успел вступить в Первый Интернациона. По возвращении в Россию был арестован и три года просидел в следственном изоляторе по делу "193-х". Выйдя на свободу он продолжил революционную деятельность. Являлся членом редколегии народовольческой "Рабочей Газеты".
Потребовалась революция, чтобы "планы, что раньше на станциях лбов задерживал нищенства тормоз", стали реальностью, и в космос действительно полетели реактивные аппараты... Марки с изображением Кибальчича выпускали не только в СССР, но и — удивительное рядом — на независимой Украине: Теперь уж, конечно, после декоммунизации, больше не выпустят. Рядом с остальными первомартовцами — рабочий Тимофей Михайлов.
Он пытался по дороге на эшафот обратиться к толпе, но барабаны заглушали его слова. Во время казни верёвка дважды не выдерживала веса Михайлова и обрывалась; его поднимали и вешали повторно, что вызвало бурю негодования в толпе свидетелей казни. По старой русской традиции, такого сорвавшегося с виселицы следовало помиловать декабристов, впрочем, тоже вешали неоднократно. Андрей Желябов. Был арестован за два дня до подготовленного им удавшегося покушения на Александра II. Сам потребовал приобщить себя к делу цареубийц. На суде произнёс яркую речь, попытавшись изложить историю и идеи "Народной воли". Последний из казнённых в этот день первомартовцев — Николай Рысаков.
Это именно он в ответ на слова царя, уцелевшего от первого взрыва — "слава Богу, я уцелел, но вот...
Несмотря на все попытки покушений, убийство императора во многом стало шоком для современников. Одной из важнейших задач государства в этих условиях стало проведение как можно быстрее судебного процесса по делу о цареубийстве. Важно было не столько покарать исполнителей и организаторов, сколько дать понять обществу, что новый император Александр III контролирует ситуацию и не допустит паники, страха перед Исполнительным комитетом «Народной воли», который многими в российском обществе в то время воспринимался как некая неуловимая и могущественная организация. Как уже говорилось, два человека непосредственно метавшие бомбы, Рысаков и Гриневицкий, были задержаны на месте преступления, причём последний скончался в тот же день. Однако в скором времени в руках властей оказались остальные участники и организаторы цареубийства. К середине марта были арестованы Т. Михайлов, Г. Гельфман, Н. Кибальчич и С.
Стоит отметить, что один из лидеров народовольцев, Желябов, который был арестован за несколько дней до покушения сам заявил о себе ка об организаторе совершённого теракта. Он заявил: «если Рысакова намерены казнить, было бы вопиющей несправедливостью сохранить жизнь мне, многократно покушавшемуся на жизнь Александра II и не принявшему физического участия в умерщвлении его лишь по глупой случайности» Судебный процесс начался уже через 25 дней после совершённого преступления. Это могло объясняться как резонансностью дела, так и тем, что обвиняемые не собирались в целом отрицать фактическую составляющую предъявленных им обвинений. На основании изменений в Уголовном уставе от 1872 года дела о государственных преступлениях должны были рассматриваться специально созданным для этого органом — Особым присутствием Правительствующего сената. Однако в 1878 году был принят закон, который предусматривал передачу дел о государственных преступлениях в ведение военных судов. Фактически всё в данном случае зависело от решения императора. Александр III своим указом передал дело в особое присутствие сената. Обычно заседания проходили в составе первоприсутсвующего и ещё пяти сенаторов, назначенных государством. В рассматриваемом нами процессе к ним присоединились ряд человек, являющихся предводителями дворянства, главами губернских городов и волостными старшинам. Формально судебное заседание было открытым, однако на практике попасть на него можно было только по специальным разрешениям, выпущенным в ограниченном количестве.
Перед началом судебного заседания Желябов заявил о том, что данное дело не может рассматриваться Особым присутствием, так как совершённые народовольцами действия были направлены против правительства, которое таким образом является заинтересованной стороной. Желябов настаивал на том, что объективным судебное разбирательство может быть только в том случае, если оно будет рассматриваться судом присяжных. Очевидно, что подсудимые помнили известный случай оправдания присяжными В. Впрочем, в идеале Желябов предлагал ещё более радикальный вариант: «единственным судьёю в деле этой борьбы между социально-революционной партией и правительством может быть лишь весь русский народ чрез непосредственное голосование или, что ближе, в лице своих законных представителей в Учредительном собрании». Понятно, что суд отклонил данное обращение, так как оно являлось, по сути, призывом к смене формы правления.
Памяти первомартовцев: Софья Перовская
Наверное, потому он всё же позволил Желябову кое-что сказать в ответ обвинению. Желябов рассказал, как он и его товарищи революционизировались. Ответственность за это он возложил на самодержавие: «…русские народовольцы не всегда действовали метательными снарядами, … в нашей деятельности была юность, розовая, мечтательная, и если она прошла, то не мы тому виной [судья перебивает]. Движение крайне безобидное по средствам своим. И чем оно кончилось? Оно разбивалось исключительно о многочисленные преграды, которые встретило в лице тюрем и ссылок. Движение совершенно бескровное, отвергавшее насилие, не революционное, а мирное, было подавлено». Таким образом, Желябов убеждал: когда самодержавие подавило мирную деятельность, оно не оставило народовольцам иного выхода, кроме как «рассечь гордиев узел» — «перейти к насилию» и задумать государственный переворот. Император Александр II.
Источник: wikipedia. Убитый император не просто понимал ценность свободы народа уже редкость для правителей России! Газета «Страна» справедливо вопрошала спустя два дня после теракта: «Какое преступное нетерпение дерзало винить лично монарха, сделавшего столь много, за то, что он не сделал ещё больше? Погибший император не только отменил крепостное право и провёл ещё несколько великих реформ, которые изменили облик Российской империи, но и говорил единомышленникам: «Мы идём к конституции». Александр II собирался разрешить мирную политическую деятельность и расширить институт народного представительства. Соответствующий Манифест уже лежал на столе М. Лорис-Меликова, готовый к обнародованию в ближайшие дни.
В то время среди революционеров было много поляков. Они считали Гриневицкого своим, однако сам он, прекрасно зная польский язык и будучи католиком по вероисповеданию, называл себя литвином. А на упреки польских земляков о неучастии в движении за свободу своей родины отвечал: «Когда вы в лес отправитесь, я буду тогда с вами. А теперь, когда вы ничего не делаете, я буду работать для дела освобождения России». Революционная деятельность занимала все больше времени. К концу года он — один из членов центрального кружка пропагандистов вместе с Андреем Желябовым и Софьей Перовской. Мало того — он входит вместе с революционерами Т. Михайловым и Н. Рысаковым в состав «боевой рабочей дружины», продумывающей террористические акции. Главная из них — подготовка убийства императора Александра II: исполнительный комитет приговорил его к смерти. Но Гриневицкий — христианин, как же такие планы сочетались в нем, истинно верующем человеке, с заповедью «не убий»? Все дело в том, что Игнатий был глубоко убежден: самодержавие — великое зло. Ради его уничтожения он был готов к полному самопожертвованию, в том числе — отправиться в ад после смерти. В феврале 1881 года, незадолго до покушения, он написал завещание. Дни его сочтены… Это необходимо для дела свободы, так как тем самым значительно пошатнется то, что хитрые люди зовут правлением — монархическим, неограниченным, а мы — деспотизмом… Мне не придется участвовать в последней борьбе. Судьба обрекла меня на раннюю гибель, и я не увижу победы, не буду жить ни одного дня, ни часа в светлое время торжества, но считаю, что своей смертью сделаю все, что должен был сделать, и большего от меня никто, никто на свете требовать не может». С ноября 1880 года Игнатий входит в наблюдательный отряд, следящий за выездами царя, на его квартире обсуждают детали операции. Внезапно Желябова арестовывают, руководство операцией по подготовке убийства берет на себя Софья Перовская. Утром каждому вручают по бомбе. Обычно император по воскресеньям выезжал на торжественный развод караула. На его пути по Малой Садовой улице террористы, включая Игнатия, заранее подготовили подкоп к сырной лавке и заложили там мину. На случай неудачи далее по пути кареты жертву будут ждать «бомбисты». Убийство Александра II. XIX век. Неизвестный художник И вот роковой день настал. Император выехал из Михайловского дворца в карете в сопровождении обычного конвоя. Позади него ехал в санях полицмейстер полковник Дворжицкий, следом — капитан Кох и ротмистр Кулебякин. Первый этап плана не сработал — государь, сменив маршрут, не проехал по Малой Садовой. По приказу Перовской террористы побежали на набережную Екатерининского канала. Сюда карета и выехала. На углу Инженерной улицы и канала она шла совсем медленно. Внезапно под каретой раздался страшный взрыв. Солдаты тут же схватили какого-то человека на панели со стороны канала. Это был Николай Рысаков, бросивший первую бомбу. Набежала толпа народу, все кричали, спрашивали, что с государем. Дворжицкий бросился к царской карете — из нее уже выходил целый и невредимый Александр II. Дворжицкий доложил, что преступник схвачен.
В начале 1870-х приехал в Петербург, где поступил на завод. Неизвестно, когда именно и при каких обстоятельствах увлекся революционными идеями. В 1875-1876 годах он был уже деятельным пропагандистом. Под влиянием Халтурина и его ближайших товарищей рабочее движение Петербурга в течение некоторого времени стало совершенно самостоятельным делом самих рабочих. В это время Степан Халтурин стал увлекаться террором. Уже с осени 1879 года он входит в деловые отношения с народовольцами. Речь шла о взрыве всей царской фамилии в Зимнем дворце. Исполнительный Комитет согласился на его предложение; Халтурин поступил во дворец столяром. С октября 1879 года вплоть до самого взрыва 5 17 февраля 1880 года Халтурин занимался минированием Зимнего дворца. Из дворца выносили трупы и раненых.
Но этот процесс вышел за все рамки: судьи не стали выслушать даже специально подготовленных свидетелей и экспертов, всё заменили доносы Дегаева. Фигнер, Волкенштейн и все шесть офицеров были приговорены к смертной казни. Но казнили только двоих - Александра Штромберга и Николая Рогачёва. Их повесили в день оглашения приговора в Шлиссельбургской крепости. Офицеров Михаила Ашенбреннера, Александра Тихоновича, Николая Похитонова героя русско-турецкой войны, кавалера шести орденов «помиловали» вечной каторгой. Как и Василия Иванова с Верой Фигнер. Аполлон Немоловский, Владимир Чуйко получили по 20 лет каторги. Лариса Чемоданова отправилась в сибирскую ссылку. В последнем слове Вера Фигнер брала всю вину на себя: «В программе, по которой я действовала, было уничтожение абсолютистского образа правления. Моя предыдущая жизнь привела меня к убеждению, что единственный путь, которым данный порядок может быть изменён, есть путь насильственный. Если бы какой-нибудь орган общества указал мне другой путь, кроме насилия, быть может, я бы его выбрала, по крайней мере, испробовала бы». Впрочем, все подсудимые вели себя достойно. Когда адвокат Похитонова, дабы спасти подзащитного, стал чернить «Народную волю», Похитонов потребовал, чтобы тот «прекратил свою защиту». И сам выступил с яркой обличительной речью. Печатать что-либо о процессе было запрещено.
Казнь евгении марочки
Толпа стала расходиться с последней публичной казни в истории России. Казнь первомартовцев на Семеновском плацу в Санкт-Петербурге. Изображение из собрания енко. Сразу после вынесения приговора в обществе поднялась дискуссия о смертной казни вообще и казни первомартовцев в частности. Незадолго до казни, находясь в тюремной камере, он разработал проект реактивного летательного аппарата.