Пожар в самарском ГУВД в 1999 году: что стало причиной трагедии. аварийный режим работы электропроводки, сообщает ГУ МЧС России по Самарской области. В среду, 10 февраля, в Самаре почтили память правоохранителей, которые погибли в страшном пожаре в здании ГУВД на Куйбышева, 42. 10 февраля 2023 - Новости Самары - Пожар в здании Самарского главного управления внутренних дел — чрезвычайное происшествие, произошедшее в среду 10 февраля 1999 года в городе Самаре. В Самаре нашли способ Самара, Гувд, Пожар, Полиция, Пекло, Россия, Длиннопост, 90-е.
Олег Иванец.Бандитская Самара.Пожар в здании УВД 1999 года.
На экране выжившие после страшного пожара сотрудники ГУВД вспоминали о том, как их сослуживцы пытались спастись в тот роковой вечер. Что здесь уже набралось. Происшествия подробности «Увидела, что горит небо»: 5 пугающих деталей о пожаре в самарском ГУВД. Пожар в УВД 57 погибших, более 200 пострадавших! 10 февраля 1999 года в Самаре произошел страшный о здание Самарского областного Управления Внутренних дел.В результате пожара погибли 57 человек и более 200
Неизвестный прапор на известном пожаре
В Самаре почтили память сотрудников органов внутренних дел, погибших при исполнении служебных обязанностей в страшном пожаре, который произошел в областном ГУВД 10 февраля 1999 года. Ровно 24 года назад на пересечении улиц Куйбышева и Пионерской пламя охватило здание самарского ГУВД, в страшной. подробности на самараонлайн24. После пожара здание ГУВД было уже невозможно эксплуатировать — в нём рухнула крыша и все перекрытия, а также часть стен.
Олег Иванец.Бандитская Самара.Пожар в здании УВД 1999 года.
В 10 часов утра у Мемориального комплекса, расположенного на улице Куйбышева, 42, руководство главка, правоохранительных структур региона, органов исполнительной и законодательной власти, действующие полицейские, ветераны ведомства и обычные горожане возложат цветы к Вечному огню. Траурные мероприятия продолжатся в 11:30 на кладбище «Рубежное», где также состоится церемония возложения цветов к монументам и могилам погибших сотрудников.
Когда находящиеся в здании люди разбивали стекла, чтобы у них была возможность дышать, ветер стал мгновенно раздувать пламя еще больше. Борьба с пожаром тогда длилась более суток. Спасти удалось более 200 человек, многие из которых находились в критическом состоянии. Когда пожар был ликвидирован, в здании обнаружили останки пятидесяти погибших.
Стали тянуть рукава к Волге, чтобы качать оттуда. По словам Левичева, некоторые сотрудники спасали своих сослуживцев ценой собственной жизни. Среди них - Игорь Фролов , который сумел дважды вывести из здания коллег. Бросился внутрь и в третий раз, пока был в помещении, огонь заблокировал выход. Через несколько дней он скончался в больнице, - рассказывает ветеран МВД. В тот день спасать пришлось и арестованных: - Начальник УГПС Жарков силой заставляет дежурный наряд изолятора временного содержания, что расположен во дворе, начать эвакуацию арестованных. Ведь и эти люди могут сгореть! А его ребята в защитной амуниции прут сквозь огонь в пылающем здании УВД и спасают людей там, где, казалось бы, нет надежды на спасение.
В больнице был введен строжайший пропускной режим, а всякие съемки и общение с пострадавшими исключены. Дзержинского стали собираться родственники пострадавших и сотрудники милиции, желавшие узнать о судьбе родных и знакомых. Здесь составлялись списки погибших, раненых и пропавших без вести. На десять утра в списке погибших значилось 16 человек, пять из которых еще не были опознаны. Более 30 человек до сих пор считаются пропавшими. К середине дня число погибших достигло уже 22, но разбор завалов еще не был закончен, и эта цифра не может считаться окончательной. Среди погибших немало женщин. Есть и высокие чины: например, начальник следственного управления областного УВД полковник Александр Суходеев. Практически наверняка в огне погибло и большинство сотрудников областного ОБЭП. Коллеги, ездившие в морг на ее опознание, говорят, что туда продолжают подвозить все новые трупы, и, по слухам, их число уже приблизилось к 50. Уничтожены бумаги АвтоВАЗа Пока трудно сказать, мог ли пожар быть связан с чередой громких отставок в самарской милиции или с громкими делами, которые были возбуждены в Самарской области в последние несколько месяцев. Напомним, что весной 1998 года ушел со своего поста прежний начальник областного УВД Анатолий Андрейкин, и некоторое время спустя в прессе мелькала информация о том, что он обращался в МВД с бумагами, где излагал известные ему факты нецелевого использования бюджетных средств в эшелонах областной власти. Однако никаких последствий эта информация не имела. В частности, в очередной раз сменился начальник управления по борьбе с организованной преступностью, а недавно кадровые потрясения испытала милиция Самары: произошла замена главы горотдела по борьбе с экономическими преступлениями, а затем подал в отставку начальник УВД города. Да и над областной милицией в целом сгустились тучи: в конце января на коллегии областного УВД по итогам 1998 года губернатор Константин Титов подверг работу милиции резкой критике. Можно сказать, что в структурах УВД присутствовало некое напряжение, которое, впрочем, вообще характерно для деятельности силовых органов. И уж наверняка у многих преступников были веские причины для уничтожения находившихся в здании документов. Поэтому вряд ли сегодня можно с уверенностью отвергать версию о поджоге. В ее пользу говорят не только свидетельства о прозвучавших перед началом пожара взрывах, но и тот факт, что огонь распространился по зданию поразительно быстро, словно это было тщательно рассчитано. К тому же по пока не выясненной причине не сработала система оповещения о пожаре. Впрочем, по официальной версии, загорание произошло из-за неисправности электропроводки. Говорят, что замкнул и воспламенился по всей длине силовой кабель. Что касается взрывов, то пожарные считают, что они раздались, когда огонь добрался до хранившегося в здании боезапаса. Кстати, в этом здании 12 лет назад уже был крупный пожар. Сами милиционеры пока точно не могут сказать, где теперь их разместят. Всплеска правонарушений в связи с тем, что все силы милиции были заняты в тушении пожара, в городе не зарегистрировано. Сейчас все райотделы и городское УВД переведены на усиленный режим несения службы. По уточненным данным оперативного штаба, на 12 часов 12 февраля установлено: 30 человек погибли, из них 19 опознаны, госпитализировано 35 человек, 7 из которых находятся в крайне тяжелом состоянии. Гражданская панихида — в 14 часов. Работают спасатели МЧС. Случившееся потрясло даже побывавшего здесь вчера министра Сергея Шойгу. Под обломками и пеплом остались лежать 52 без вести пропавших. Из Саратова, Пензы, Уфы прибыли отряды спасателей, пиротехников. Вся эта груда камня, земли, мусора, пепла будет тщательно просеиваться, чтобы не упустить ни один «вещдок». Знаменитый криминалист из Генпрокуратуры Соловьев, который работал над останками царской семьи, берет на себя идентификацию извлеченных частей тела. Задача стоит одна — восстановить имена без вести пропавших. Администрация области уже выделила 300 тысяч на срочное приобретение лекарств. Выделены необходимые средства для организации похорон. Сегодня на беду откликнулись все города и районы области. Готовы оказать помощь предприятия из других городов страны. Первые взносы поступили из Волгограда. Помощь идет из Москвы, Нижнего Новгорода, Ульяновска и других регионов. Завод «Самеко», испытывающий большие финансовые трудности, сумел выделить 500 тысяч рублей для оказания помощи. Депутаты губернской Думы решили перечислить свой месячный заработок в фонд поддержки правоохранительных органов, который помогает семьям погибших сотрудников милиции. Официальная версия о коротком замыкании в компьютерной сети, которая и стала причиной пожара, представляется многим маловероятной. Народ склонен больше верить версии о теракте. Тем более что есть свидетели, видевшие двух парней, выбегавших из здания управления за 10 минут до пожара. Очевидцы также утверждают, что поджог начался сразу с трех сторон. Следом за вторым заполыхал весь третий этаж. Находившиеся на 4-м и 5-м этажах Угрозыск и Следственное управление оказались полностью отрезанными от жизни. А уже через 15 минут все здание полыхало. В милицейской среде упорно ходят разговоры о том, что местные криминальные структуры Пытались отомстить за большую активную работу, развернутую в конце прошлого года новым начальником Главного управления, генералом Владимиром Глуховым. Он уже отстранил от должности несколько «засвеченных» с ними старших офицеров. В отношении ряда сотрудников были возбуждены уголовные дела. На январском расширенном заседании коллегии губернатор области К. Титов заявил, что его не устраивает качество работы Управления, подбор и расстановка кадров. Уровень преступности в прошлом году вырос на 10 процентов. Последовали серьезные кадровые изменения. Возникла угроза возврата ко многим уголовным делам, аккуратно сданных в архив. Обиженных оказалось немало. Может быть, они «скорешились» и решили доказать, во что может обойтись новому начальнику его ненужная инициатива. Правда, лишку хватили. Но это пока только версия. И все же сколько бы версий ни существовало, их отработкой должны заниматься профессионалы. Жизнь 27 погибших уже не вернешь. А уроки из всего этого делать необходимо. С этой целью в Самару прибыла большая группа сыщиков во главе с первым заместителем министра внутренних дел Владимиром Страшко и заместителем министра внутренних дел Игорем Кожевниковым, заместителем директора ФСБ РФ Владимиром Проничевым. На подходе бригада спецов Генеральной прокуратуры. Работы им хватит под завязку. Пресс-служба президента затруднилась объяснить, почему объявление траура затянулось. Ожидается также, что в этот день представители Генпрокуратуры сделают официальное заявление о причинах пожара. Пожар в здании управления внутренних дел Самарской области унес жизни 51 человека: 44 погибли в огне, семеро скончались позже в больницах. Большая часть погибших женщины. Еще около 20 человек числятся пропавшими без вести. Всего от пожара пострадали 129 человек. В том, что в стране должен быть объявлен траур, не сомневался никто. Но общенациональное поминовение погибших затянулось до неприличия. В то время как на улицы самой Самары проститься с милиционерами вышли около 100 тысяч человек, администрация президента хранила молчание. Кстати, в пресс-службе администрации президента так и не смогли объяснить, с чем была связана недельная задержка. Борис Ельцин постановил объявить 17 февраля 1999 года днем траура в Российской Федерации. Учреждениям культуры и телерадиокомпаниям рекомендовано отменить развлекательные мероприятия и передачи в течение всего этого дня. Правительству совместно с органами госвласти Самарской области надлежит принять все меры по оказанию помощи семьям погибших и пострадавшим в результате пожара. При этом вместо версии об умышленном поджоге, которая бытовала все эти дни, прозвучат, скорее всего, слова о коротком замыкании в электропроводке либо неосторожном обращении с огнем. В момент возгорания в нем никого не было. Когда же из-под двери повалил дым, милиционеры ее выбили и натолкнулись на стену огня. Они попытались его тушить, но безуспешно. В это время в панике кто-то побежал в конец коридора и открыл дверь запасного выхода. Тут же возникла очень сильная тяга и огонь начал распространяться по коридору. Добравшись до центральной лестницы, огонь превратился в смерч и пошел наверх. Но даже это не объясняет, почему спустя 10-15 минут горел уже четвертый этаж другого крыла, в котором расположены кабинеты сотрудников управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. И вообще, выжившие во время пожара милиционеры утверждают, что в здании было одновременно несколько независимых друг от друга очагов. И иначе как поджогом они объясняться никак не могут. Все эти дни стоит перед глазами остов здания, ставшего братской могилой для десятков сотрудников милиции, першит в горле от смрада и пепла. Когда люди, выстоявшие недельную бессонную вахту у пепелища, мечтают найти хоть что-то от своего, родного и близкого человека — такая боль передается по самым черствым проводам. Вот почему не уходят, остаются усталые вопросы: почему в стране не был объявлен национальный траур? Ответы из Кремля мы едва ли услышим, но они, безусловно, есть. Вывод первый. Не умея ничего, не обеспечивая своих граждан ни мало-мальской работой, ни нормальными законами, ни даже пожарными лестницами и брандспойтами, власть с чего-то вдруг действительно числит себя элитой и пребывает так высоко, что не всегда успевает напустить на физиономию соответствующее моменту выражение. Вот и в этот раз со скорбью опоздали. Да, премьер звонил трагической ночью самарскому губернатору, да, на похороны прибыл министр Степашин, да, президент распорядился помочь семьям погибших… Но как объяснить, что все это им просто положено по должности.
#Самара #пожар УВД. Как это было. 15 лет назад. 10 февраля 1999 года
Пожар в здании Главного управления внутренних дел Самарской области — чрезвычайное происшествие, произошедшее в среду 10 февраля 1999 года в городе Самара. 10 февраля 1999 года произошел самый страшный пожар в современной истории Самары — в здании УВД на улице Куйбышева, 42. 10 февраля 1999 года произошел самый страшный пожар в современной истории Самары — в здании УВД на улице Куйбышева, 42.
«Увидела, что горит небо»: 5 пугающих деталей о пожаре в самарском ГУВД
Хорошо сработали наши водители. Они на широких ЗИЛах с автолестницами протискивались по длинному узкому проезду во двор, задевая стены и свод. Последнее, что помню оттуда: в окне верхнего этажа — три или четыре женщины. Они кричат.
Нам не хватило нескольких секунд, чтобы установить лестницу и эвакуировать их. Мгновение, и в окне никого нет. Александр Жарков, в 1999 году — начальник управления государственной противопожарной службы в составе УВД Самарской области, руководил тушением пожара: — В тот день я был на больничном.
С утра поехал в поликлинику, где прошел процедуры. Потом заехал на работу, были кое-какие дела по службе. Вечером возвращался домой на служебной машине.
В районе пересечения Аэродромной и Авроры услышал, что по рации идет мощный радиообмен, говорят о пожаре в УВД. Я дал команду водителю, мы развернулись и поехали на место. По пути обгоняли скорые и пожарные.
У «Дзержинки» я выбежал из машины, достал из багажника плащ, сапоги, каску и рванул в сторону первого подъезда по Пионерской. На четвертом этаже здания уже был открытый огонь, пламя выскакивало на крышу. Когда забежал в первый подъезд, поднялся на пол-этажа вверх, но отступил, было сильное задымление.
Побежал во двор, увидел, что там ситуация была еще хуже. Тушение сначала возглавили мои заместители. Все проходило по оперативному плану, который уже имелся.
Хоть я и был на больничном, не мог не вмешаться, совесть не позволила. Я взял руководство тушением на себя. Всего из горящего здания наши сотрудники спасли 165 человек.
Задействовали и автолестницы. Осложняли их работу провода троллейбусной линии, так как они находились под напряжением. Потом уже их срезали, и техника смогла подъехать ближе.
Из-за того, что все силы стянули к зданию УВД, подразделения в отдаленных районах могли остаться без техники. Было принято решение перегнать машины из Новокуйбышевска, Кинеля, Тольятти и из заводских подразделений Безымянки. Мы потом посчитали, что задействовали в тот вечер в четыре раза больше сил и средств, чем требует штатное расписание.
Стало понятно, что спасать уже некого, где-то в 18:20-18:25. Здание горело по всей площади. Я первое время настолько замкнулась, что не хотела ни с кем разговаривать.
Был тяжелый больной с инфарктом миокарда. Вдруг звонок на домашний телефон, и супруга больного говорит, что меня зовут к телефону. Старший врач говорит мне: «Отдаете больного врачу со скорой и выезжаете на пожар, горит УВД».
Я вопросов задавать не стала, нельзя. Если поступил вызов в квартиру, это уже все. Это что-то серьезное.
Так делают только в крайних случаях. Я передала больного врачу. Когда была в машине, взяла рацию, чтобы узнать подробности.
Мне передали, что нужно с подстанции на Вольской у больницы Семашко взять все необходимое и ехать на пожар. Когда я туда прибыла, на улице стоял фельдшер без верхней одежды с коробками, где были лекарства, и ящиками с противогазами. Водители, которые тут же были, быстро помогли все это погрузить.
Набили полную машину. Ехали по Мичурина, навстречу проскочила пожарная машина. Я позвонила диспетчеру и говорю, что, может, и ехать уже никуда не нужно.
В ответ: «Нет, вы едете туда. Заезжаете во двор, стоите и ждете, когда вынесут пострадавших». Когда с Красноармейской повернули на Куйбышева, я подняла глаза и подумала: «Небо горит».
И появилось такое жуткое ощущение, как будто война началась. Доехали мы быстро. С Металлурга до места — примерно за полчаса.
Видимо, тогда кто-то уже знал, что случилось, кто-то догадывался, что не просто так скорые по улицам массово ездят. Водители пропускали, вставали у обочин. Когда приехали, там уже работали линейные бригады и еще одна реанимация.
Мы осматривали больных, оказывали помощь на месте и отдавали их линейным. Те уже отвозили их в больницу. Не помню, сколько времени прошло, но в какой-то момент наступила тишина.
Примерно в 20:30 я позвонила старшему врачу и сказала, что пострадавших больше нет. Там была Юля, молодая совсем девочка. Они с подругой вырвали телефонный кабель и по нему спускались с четвертого или пятого этажа.
Он не выдержал двоих, и Юля упала, когда была на высоте второго-третьего этажа. У нее была травма позвоночника, а подруга погибла.
Правда потом сотрудники МЧС сказали нам, что лучше было просто намочить шарфы или платки и дышать через них — так вреда для организма было бы меньше.
Нам пришлось спускаться в кромешной темноте. Когда мы добрались до второго этажа, то увидели стоящего в коридоре сильно обгоревшего мужчину, одного из сотрудников-милиционеров. Он находился, видимо, в шоковом состоянии, на просьбы покинуть здание вместе с нами не реагировал, только спросил, сильно ли обгорело у него лицо.
Насколько я знаю, он погиб. Татьяна Важенина, в 1999-м — инспектор отдела кадров ГУИН Тех, кто стоял у окон, снимали по четырем автолестницам, не оснащенным специальными рукавами, позволяющими человеку быстро и безопасно спуститься вниз. Обожженные и теряющие сознание от дыма милиционеры были вынуждены самостоятельно карабкаться по железным ступенькам.
Пока таким образом спускали одного, те, кто находился в соседних окнах, впадали в отчаяние. Некоторые не выдерживали и выпрыгивали. Некоторые, должно быть, родственники, пытались пройти к здания, но их не пускали.
У горящего здания была паника: хаотично бегали пожарные, успевшие вырваться милиционеры умоляли спасти оставшихся внутри. Вообще-то за годы работы на «скорой» каждый врач, как это ни страшно, привыкает к трагедиям, но то, что я увидела здесь, было настоящим кошмаром. К моменту нашего появления люди в горящем здании были уже отрезаны от выхода необъятной стеной огня.
Им ничего не оставалось делать, как прыгать из окон в надежде на спасение. Сквозь бушующее пламя и столбы дыма отовсюду слышались отчаянные крики о помощи. Было ужасно сознавать, что тем людям помочь ни чем не можешь Врач "скорой", "Самарское обозрение", 15.
Лестница уже рядом…» , стоявшие внизу пытались остановить женщину в окне на четвертом. Но языки пламени уже лизали ее ноги — она выбрала свой путь. И разбилась.
Из огненного окна на третьем выпрыгнул мужчина и тоже погиб. Кто- то пытался скинуть с пятого не то скатерть, не то штору — чтобы стоявшие внизу растянули ее и было куда прыгать. В оконных проемах третьего и пятого этажей стояли люди, готовые броситься вниз.
Шум огня был очень силен, но даже сквозь него были слышны человеческие крики. Потом подъехали пожарные расчеты и стали снимать людей с нижних этажей. Я видел, как эвакуировали двух человек — женщину и мужчину со второго этажа, а потом — мужчину с пятого.
Там все уже было в дыму и огне, мужчина на пятом этаже практически висел снаружи, держась руками за раму. Буквально через несколько минут жар стал таким, что в домах напротив через ул. Пионерскую полопались стекла.
Несколько человек на моих глазах выбросились из окон верхних этажей здания ГУИН на улицу. Но в основном люди прыгали из окон не с внешней, а с внутренней стороны здания — во двор. Там стояло дерево, возможно, они надеялись на то, что при падении сумеют зацепиться или ухватиться за ветки.
Я видел, как оттуда выносили тех, кто не мог двигаться самостоятельно. Возможно, среди них были и погибшие. Куйбышева]… труповозку.
К этому термину мы не привыкли… Тем не менее что поделаешь? Машина прибыла вскоре же. К ней на носилках несут тело.
Мокрое, полуобгоревшее. Если б так, думаю про себя. И тут же один из знакомых офицров горько добавляет: — Кабы десятая… Да, жертв, конечно, много больше.
Подъезжаю, все обставлено машинами. Собрали эти машины пожарные, воды в них нет, плескают они кое-как. Я добрался кое-как до центрального входа и прямо передо мной выносят обгоревшего уже парня.
Ну я думаю все, это страшная беда. В тот момент я еще не знал о том, сколько людей там попрыгало сверху, сколько вышло в коридор и осталось в этом коридоре. Очевидцы утверждают: полковник выскочил через центральный выход на улицу, осмотрелся, и видимо, нарисовав для себя картину сложившейся обстановки, вновь побежал в уже полыхающее здание.
Находятся и такие люди, что свидетельствуют: Александр Павлович даже воспользовался противогазом, чтобы, защитившись с его помощью от дыма, руководить спасением людей. Да только вот беда: что такое хранившиеся в его и других кабинетах противогазы? Они хороши совершенно в иной обстановке.
Наверняка не задохнулась бы и кассир финансового отдела Мария Рабинович, восемнадцатилетняя девушка, успевшая поработать в облУВД всего неделю, если бы… Но не могла бросить вверенные ей ценности и бежать стремглав куда глаза глядят. Люди выполняли свой долг. Внутрь оцепления пропускали только центральную прессу, нам, местным журналистам, приходилось притворяться жителями близлежащих домов.
Настоящие же жители были готовы в любой момент покинуть свои жилища — их предупредили, что огонь может перекинуться на другие дома. Кое-кто даже собирал вещи. Занявшуюся крышу быстро потушили.
Хотя здание со всех сторон продолжали поливать водой, огонь никак не унимался на этаже центрального вестибюля, через окно приемной начальника облУВД было видно, как сыплются искры от догорающего здесь деревянного шкафа. Густой дым валил через огромные оконные проемы дежурной части, и пожарные, чтобы подать туда как можно влаги, вынуждены были камнями разбивать толстенные стекла окон первого этажа. Город спал.
Но не спал люд, собравшийся в клубе имени Дзержинского. Здесь организовался своего рода штаб, который координировал действия по борьбе с огнем, спасению людей. Тут же шуршат перьями и первые следователи, на ходу начавшие изучать обстоятельства трагедии.
Тем паче, что уголовное дело по факту возгорания было возбуждено через четыре часа после его начала. Но с каждым часом это число увеличивалось. В это время в здании ГУВД, по степени разрушенности напоминавшее жуткую декорацию руин второй мировой, еще продолжало дымиться.
Две пожарные машины поливали окна третьего этажа. В пустых «глазницах» стен виднелись спасатели, разбиравшие завалы. То и дело из машины МЧС в здание относили новые баллоны с кислородом.
Из открытых канализационных люков били трехметровые фонтаны воды. Все дороги были черны от пепла. Головешки пожарища можно было найти даже на площади Революции.
Самарские известия", 16. Самаре в здании Управления внутренних дел Самарской области, при исполнении служебных обязанностей погибли сотрудники милиции и другие граждане. Выражая скорбь по погибшим и соболезнуя их родным и близким,постановляю: 1.
Объявить 17 февраля 1999 г. В день траура на всей территории страны приспустить Государственные флаги Российской Федерации. Настоящий Указ вступает в силу со дня его подписания.
Президент Российской Федерации Б. Ельцин Москва, Кремль 16 февраля 1999 года N 193 Субботний день 13 февраля запомнится Самаре надолго — подобных похорон наш город еще не видел. А люди все шли, шли… К открытию доступа в поминальный зал район города между улицами Маяковского и Полевой был заполнен до отказа.
По разным оценкам, в этом месте собралось от 60 до 70 тысяч человек. Точное количество и неважно — создавалось впечатление, что в это снежное утро там был весь город. Самарское обозрение", 15.
И все равно сделать это всем, кто хотел, не удалось — около 14 часов милиция перекрыла доступ на арену и начался траурный митинг. Люди просто отказывались выходить. Цветов было настолько много, что они устилали не только зал Дворца спорта и стоящие возле него катафалки, но и всю окрестную площадь.
На траурную церемонию прощания с погибшими, состоявшуюся в Самарском Дворце спорта, пришли десятки тысяч людей — на следующий день в новостях называлась даже цифра в 100 тысяч. Были переполнены не только трибуны и фойе дворца — море людей залило прилегающую площадь. Трагедия областной милиции действительно потрясла всех.
Около каждого гроба находились убитые горем родные и близкие погибших. Прощание с большинством погибших было в прямо смысле слова обезличенным: часть гробов была закрыта, часть прикрыта белым саваном, под которым угадывались очертания того, что осталось от человека в огне. Данная смерть и несправедлива, и нелепа» […] А особенно запомнилось выступление начальника Управления по борьбе с экономическими преступлениями облУВД Алексея Левкова: он так и не закончил своей речи — полковника душили слезы.
Большинство жертв обгорело настолько, что их хоронили в закрытых гробах. На родственников невозможно было смотреть. Тем более, что там погибло очень много молодежи, молодых девушек, работавших делопроизводителями.
В 1999-м - лейтенант ГУИН. Около двух часов дня состоялось отпевание усопших. Сразу после него длиннющая траурная колонна, по некоторым оценкам, достигавшая пяти километров, отправилась на кладбище.
Корреспондент «СИ», находившийся в самом конце процессии, не видел ни начала ее, ни конца. Вплоть до самого кладбища «Рубежное» по обеим сторонам дороги стояли люди. Милиционеры отдавали честь, мужчины снимали головные уборы, женщины плакали.
Около половины пятого вечера состоялись похороны 20 погибших. Под звуки Гимна России и траурный салют их тела были преданы земле. Венки и цветы, возложенные на могилы, образовали грандиозный поминальный холм.
На самом деле все было организовано из рук вон плохо. С 10 до 12 часов во Дворец спорта свозились гробы с погибшими, хотя это можно было организовать за полчаса.
По коридору стояли санитарки, медсестры с готовыми каталками. Я даже заплакала от понимания того, что мы не одни.
Компотику я вам сварила». Первое воспоминание: полыхающее здание, в окнах кричат люди. Когда наш отряд приехал на место, сначала было даже непонятно, что нам делать. Людям в здании мы помочь не могли, потому что у нас не было ни спецодежды, ни дыхательных аппаратов.
По сути этим занимались пожарные. Потом организовались небольшие отряды. В них были и спасатели, и жители ближайших домов, и сотрудники милиции. Много работников МВД приехало на Куйбышева, 42, когда узнали что там пожар.
Мы пилили деревья, чтобы техника могла подойти к зданию. Люди сразу оттаскивали их в сторону. Также у здания были припаркованы автомобили. Чтобы они не взорвались от высокой температуры, чтобы освободить проезд для техники, стали их оттаскивать в сторону.
Группами по 10-20 человек перетащили больше десятка машин. Люди получали травмы, были в полушоковом состоянии, не понимали что творится: вокруг мигалки, фары, крики. Людей надо было выносить, выводить и доводить до медиков. Я не помню, сколько это продолжалось.
Чувство времени тогда стерлось. В какой-то момент стало ясно, что выживших в здании нет. Тогда масштабы пожара были понятны, но не было представления, сколько на самом деле человек погибло в здании УВД. Понимание этого пришло уже на следующий день, когда нас отправили на его обследование.
Зрелище, конечно, страшное. Было много тел погибших. Тогда я представил, какой ад там творился. В некоторых местах висели сплавленные батареи, на полу валялись пистолеты, которые от высоких температур стали просто какими-то непонятными фигурами из металла.
И в этом аду накануне находились люди. В здании УВД мы работали около пяти дней. Ночевали в школе по соседству. К нам присоединились спасатели из Центроспаса, Уфы, Пензы.
Занимались мы тем, что помогали милиции доставать оставшиеся сейфы, вещдоки, боеприпасы. Что-то из этого находилось в подвальных помещениях. Мы взрезали двери, проводили туда свет. Потом уже сотрудники ОМОН все выносили.
И физически, и морально, конечно, было непросто. Но среди спасателей срывов не было. С нами работали медики, психологи. Да и в профессию берут людей, готовых к таким вещам.
Любовь Старостина, в 1999 году — главврач станции скорой помощи: — Я узнала о пожаре, когда пришла домой. Только переступила через порог, мне позвонили. Я развернулась и бегом на станцию. Водителя уже отпустила, а остановить никого не получилось.
Побежала своим ходом с Киевской и через семь минут была уже на месте. Стало ясно, что пожар серьезный. Звонки в скорую начали поступать около шести. Сразу пошел такой наплыв.
На место направили машины со всех ближайших подстанций. Первая приехала уже через три минуты после вызова с Фрунзе, 112. Приняли решение всех, кто был на вызовах, отправить к зданию УВД. Некоторые скорые делали по несколько выездов к УВД.
Я помогала операторам. Некоторым больным лично объясняла ситуацию и отказывала в вызове. Они реагировали спокойно, с пониманием, говорили, что потерпят. Работала я до утра.
Когда выезды на место пожара закончились, пошла статистика, разбор, писали отчеты по работе. Александр Филимонов, в 1999 году — заведующий ожоговым отделением больницы имени Пирогова: — Мы жили тогда на пересечении Фрунзе и Пионерской. Из окна я увидел, что начался большой пожар в УВД, и тут же выехал в больницу. Сотрудники милиции помогли мне поймать попутку.
Через десять минут я был на месте. Оповестили врачей, кто жил рядом, и через 30 минут все были в больнице. Мы подготовили палаты к массовому поступлению пострадавших. Потом мы только успевали их принимать.
Одна «скорая» отъезжает, другая приезжает.
Я встал и сразу побежал к выходу. В коридоре встретил начальника другого отдела, Александра. Мы с ним побежали во двор. Александр сбегал, нашел ключ, мы открыли ворота и увидели жуткую картину: все в клубах черного дыма. На подоконниках стояли люди и кричали, просили о помощи. Под окнами лежали тела тех, кто упал с верхних этажей. Мы сразу стали помогать людям выбираться из здания.
Прибежало много наших ребят. Где-то нашли лестницы. Они доставали только до второго этажа. Только с одной стороны получилось забраться на третий. Там была крыша пристроя. С грузовика содрали тент и ловили людей с верхних этажей. Многие снимали куртки, растягивали. Люди прыгали на них.
Конечно, ломали себе ноги, но оставались живы. Потом подошли пожарные машины с лестницами, стали снимать людей. На третьем этаже я случайно увидел сотрудницу паспортно-визовой службы Люду Широкову. Она вроде и не кричала. Я указал на нее пожарным, и они ее сняли. Я принял Люду внизу и вывел на улицу Куйбышева через проход. И тут предстала картина еще страшнее, чем во дворе: на земле лежало много погибших и раненых. Кто-то кому-то помогал, кого-то приводили в чувство.
С фотографий на меня смотрели люди, многих из которых я хорошо знал. Забыть это невозможно. Благодаря этому многие спаслись. Виктор Жуков взял ствол, зашел на центральную лестницу, и люди выходили под его прикрытием. Именно он по рации подтвердил третий номер пожара, хотя, по сути, не имел на это права, потому что он не был офицером. Его действия позволили до прибытия остальных сил понять масштабы возгорания. Я в тот день был на дежурстве. Сразу выехали на место.
Первые минуты после прибытия к УВД отпечатались как беззвучные кадры из черно-белого кино: никаких признаков открытого горения. Начиная с третьего этажа и выше, на каждом окне стоят люди. Из этих окон валит черный дым. Это длилось секунды. Потом звук сирен, крики людей. Я и другие сотрудники с выдвижной ручной лестницей снимали людей из окон. Сколько это все продолжалось, я не помню. Дошли до угла по Куйбышева и забежали во двор, а там ситуация еще хуже.
Впритык к стенам стояло много машин. Пришлось вырывать крышки багажников, чтобы ставить лестницы. Хорошо сработали наши водители. Они на широких ЗИЛах с автолестницами протискивались по длинному узкому проезду во двор, задевая стены и свод. Последнее, что помню оттуда: в окне верхнего этажа — три или четыре женщины. Они кричат. Нам не хватило нескольких секунд, чтобы установить лестницу и эвакуировать их. Мгновение, и в окне никого нет.
Александр Жарков, в 1999 году — начальник управления государственной противопожарной службы в составе УВД Самарской области, руководил тушением пожара: — В тот день я был на больничном. С утра поехал в поликлинику, где прошел процедуры. Потом заехал на работу, были кое-какие дела по службе. Вечером возвращался домой на служебной машине. В районе пересечения Аэродромной и Авроры услышал, что по рации идет мощный радиообмен, говорят о пожаре в УВД. Я дал команду водителю, мы развернулись и поехали на место. По пути обгоняли скорые и пожарные. У «Дзержинки» я выбежал из машины, достал из багажника плащ, сапоги, каску и рванул в сторону первого подъезда по Пионерской.
На четвертом этаже здания уже был открытый огонь, пламя выскакивало на крышу. Когда забежал в первый подъезд, поднялся на пол-этажа вверх, но отступил, было сильное задымление. Побежал во двор, увидел, что там ситуация была еще хуже. Тушение сначала возглавили мои заместители. Все проходило по оперативному плану, который уже имелся. Хоть я и был на больничном, не мог не вмешаться, совесть не позволила. Я взял руководство тушением на себя. Всего из горящего здания наши сотрудники спасли 165 человек.
Пожар в ГУВД Самарской области
Представьте себе, сколько окон, столько было просящих о помощи. Все окна были охвачены пламенем, - рассказывает Андрей Носов, в 1999 году он был начальником отдела службы и подготовки государственного управления противопожарной службы ГУВД Самарской области. Домыслов и слухов вокруг этой трагедии ходило много. К примеру, было распространено мнение о причастности к трагедии криминальных кругов. Ведь в огне погибли милицейские архивы.
В том числе, оперативные разработки операции «Циклон» по зачистке АвтоВАЗа от организованных преступных группировок. Но уголовное дело было приостановлено по причине невозможности выявления виновных.
На момент трагедии Юлия была на своем рабочем месте, которое располагалось на 4 этаже здания. Она скончалась, когда пыталась спасти от возгорания служебную документацию. Анатолий Храмов, которому на момент трагедии был 31 год, после окончания института пошел на службу в областное управление. У него осталось двое сыновей.
Штаб операции был организован не в Самаре, а в Тольятти, где и хранились основные материалы. По сути, в огне пожара, охватившего УВД, из серьезных уголовных дел сгорело лишь дело Лесного маньяка — серийного убийцы, который в 1997-1998 годах действовал в Самарской области. Что известно о деле Лесного маньяка: справка «Ленты. По подозрению в этих расправах был арестован майор Дмитрий Ворошилов, начальник службы безопасности одной из колоний. Молекулярно-генетическая экспертиза показала, что на его одежде была кровь всех 13 жертв Лесного маньяка, но других доказательств не было. Ворошилова судили за два убийства, но следователи после оглашения приговора по этим эпизодам хотели вернуться к расследованию остальных расправ. При этом все вещественные доказательства по этим преступлениям хранились в экспертно-криминалистическом центре УВД Самарской области. Однако при пожаре в УВД все доказательства сгорели — и без них новые дела по расправам Лесного маньяка лишись всякой перспективы. Между тем слова Сергея Степашина быстро разлетелись среди россиян — и уже на третий день после пожара в глазах общественности именно версия о поджоге стала основной. Женский след Установить, что именно произошло в здании областного УВД, помог случай. Когда Владимир Соловьев с местными криминалистами в очередной раз осматривал место происшествия, к ним подошел один из милицейских руководителей, спасенный в пожаре. Он рассказал, что 10 февраля у него был день рождения — и в его кабинете собрались коллеги. Вскоре после этого повалил дым — все бросились спасаться и быстро погибли от ядовитого дыма. Но сам именинник замешкался, оказался отрезан огнем, вылез на окно и был спасен. Именно этот милиционер оказал следователям огромную помощь. Причем он указал на настоящий кабинет: дело в том, что на поэтажном плане была допущена ошибка — и под номером 75 значилось совсем другое помещение. На самом деле во время ремонта второй этаж перепланировали, добавив еще одну комнату и изменив нумерацию, но в рабочих схемах это отразить забыли. По словам Владимира Соловьева, очаг пожара сохранился в идеальном состоянии: когда горящую урну залили водой, кабинет закрыли — и снаружи огонь в него не проник. А затем обрушились перекрытия, которые законсервировали обстановку. Криминалистам пришлось несколько дней разбирать завалы, но результат того стоил. В кабинете работали две женщины-следователя. В тот день одна спешила на концерт Ларисы Долиной, а вторую пригласили на день рождения оперативника из РУБОП — поэтому обе ушли примерено в 16:00. Но прежде чем уйти, обе прихорошились, используя, среди прочего, лак для волосВладимир Соловьевв 1999 году — старший прокурор-криминалист отдела криминалистики Генпрокуратуры РФ Пустые баллоны от лака они выкинули в полиэтиленовое мусорное ведро, а затем последняя сотрудница, покидавшая кабинет, бросила туда пепельницу, в которой находился непотушенный окурок сигареты. Она же перед уходом закрыла форточку, поскольку на улице было прохладно. Дело без виновных Именно из-за того самого окурка в мусорном ведре загорелась бумага и три баллона от лака. Затем от них начала гореть нижняя часть стола, а сама корзина расплавилась — и горячий полиэтилен через щели потек вниз, попав в кабельный канал. Однако, поскольку в кабинет не было притока воздуха, огонь самопроизвольно затух. Но в перекрытиях, напротив, он стал разгораться — и по недавно проложенным кабельным каналам стал распространяться сначала по горизонтали, а потом и по вертикали. Но все это время пожар виден не был — хотя в стенах уже разгорался и гудел огонь. Мемориал погибшим сотрудникам УВД по Самарской области. Фото: Игорь Надеждин А когда около 17:15 дверь кабинета открыли, в помещение проник воздух — и притухшее было пламя вспыхнуло с новой силой, но милиционеры залили его водой из чайника и на том успокоились. А то, что внутри перекрытий огонь горел вовсю, никто не заметил. Обстановка была настолько ясной, а пройденный огнем путь — настолько заметным, что сомнений ни у кого не было. Она полностью подтвердила первоначальные выводы и однозначно исключила поджогВладимир Соловьевв 1999 году — старший прокурор-криминалист отдела криминалистики Генпрокуратуры РФ Женщины, работавшие в этом кабинете, много раз допрашивались, между ними проводили очные ставки — но каждая утверждала, что покинула помещение первой, а вторая осталась в нем. Опровергнуть их слова следственным путем Леонид Коновалов не смог: обе подозреваемые сами много лет расследовали уголовные дела и хорошо знали особенности допросов. К тому же было понятно: никакого умысла в их действиях не было — обе просто торопились на важные для них мероприятия. В результате в марте 2000 года расследование уголовного дела было приостановлено с формулировкой «за неустановлением лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности». В тот же день впервые были официально озвучены версии причин пожара. Погибших похоронили на городском Рубежном кладбище — это место было названо «аллей погибших милиционеров». Но в 2020 году часть этой аллеи самовольно захватил местный цыганский барон — он возвел грандиозный монумент похороненному родственнику, затмивший могилы милиционеров. Суды несколько раз постановили демонтировать некрополь украшенный, среди прочего, и знаками доллара , но к февралю 2024 года это так и не было сделано. Сгоревшее здание областной милиции снесли, а на этом месте в 2003 году стали возводить новое — внешне похожее на старое.
Утром пришел в ГУВД, поднялся к себе в кабинет на предпоследний, 4 этаж. У нас тогда был усиленный режим — 99 год, еще не все спокойно с Чечней было, поэтому работали не до шести вечера, а до восьми, — рассказывает Евгений. Ближе к вечеру — часам к 18-ти — зашел в соседний кабинет, к другу и коллеге Сергею Дементьеву. Именно с этого момента началось неладное. Правда, сначала никто не придавал происходящему серьезное значение: — Кабинет окнами выходил на Пионерскую, во внутренний двор. В какой-то миг наше внимание привлекло задымление в окне на втором этаже другого крыла здания, что расположено по Куйбышева. Сергей набрал дежурного, сообщил об этом, на том конце провода сказали, что им уже звонили из других служб, с проблемой разбираются. Мы остались в кабинете, периодически поглядывая в окно, думали, быстро локализуют. Карон и Деменьтев почувствовали запах дыма, проникший к ним в кабинет сквозь железную дверь. То есть с другого крыла здания, со второго этажа, это все пришло к нам. Посмотрел во двор — дым валит уже не только с первоначальной точки, но и с других окон, в том числе и соседних, — вспоминает Карон. Мы закрыли дверь в кабинете Сергея на замок, открыли окно, чтобы хоть как-то вентилировать помещение и стали думать, как быть дальше. Выглядывая в окна видели, что первые этажи уже не только в дыму, но и в огне. Дементьев накинул на себя бушлат. Сослуживцу, который всю верхнюю одежду оставил в своем, теперь уже недосягаемом кабинете, он дал шарф — тот повязал его на лицо, сделав импровизированную маску, чтобы не задохнуться гарью. Едкий и обжигающий дым с каждой секундой заполнял собой окружающую обстановку. В комнате все начало буквально трещать, оставаться там становилось невыносимо. Люди теснились и в других окнах, повсюду крики, вопли, паника — полный беспорядок. Кто-то пытался слезть на шторах.
В Самаре сегодня поминают погибших во время страшного пожара в здании областного УВД
10 февраля 2023 - Новости Самары - В Самаре 10 февраля по традиции вспоминают милиционеров, погибших в страшном пожаре в здании областного ГУВД. В среду, 10 февраля, в Самаре почтили память правоохранителей, которые погибли в страшном пожаре в здании ГУВД на Куйбышева, 42. Ровно 23 года назад в результате катастрофической силы пожара в Самарском ГУВД на улице Куйбышева, 42, погибли 57 человек, а более 300 получили травмы и ожоги.