Дарья Донцова, писательница Донцова честно призналась, что чувствует себя замечательно и вечером собирается пойти на службу в церковь, а после приготовится к вкусной трапезе.
Дарья Донцова
В 2017 году Дарья Донцова была в студии Малахова, и тогда она заявила: "Я приготовила мужу новую жену". Писательница Дарья Донцова 8 марта потеряла мужа. Доктор наук, профессор факультета психологии МГУ, академик РАН Александр Донцов скончался после продолжительной болезни. Писательница также отметила, что её муж был вдохновителем её творчества многие годы и сейчас она продолжает ощущать его присутствие. Когда-то ясновидящая предрекла Дарье Донцовой судьбу – и до сих пор все, о чем она вещала, сбывается.
«Наверное, в паспорте ошибка»: писательница Дарья Донцова не верит, что ей уже 70
И первой заподозрила неладное именно писательница. Известную писательницу Дарью Донцову данный диагноз не оставляет в покое с 45 лет. Тогда она узнала, что больна раком молочной железы — была четвертая стадия. Писательница перенесла 4 операции и 18 курсов химиотерапии, и смогла победить недуг. Сегодня автору десятков детективов 69 лет и в 2021 году болезнь снова вернулась в семью. Но не к ней, а к мужу писательницы Александру Ивановичу Донцову.
Так случилось и у нас — муж так радовался, что стал худеть. Это был конец лета — начало осени 2021 года. Я посоветовала ему пойти на гастроколоноскопию. Звоночек звякнул, стали проверять. Оказался рак сигмовидной кишки, уже третья стадия», — вспоминает страшный момент писательница.
Выйдя из клиники, муж сказал по телефону, что все хорошо, но обмануть любящее сердце не вышло. Как говорит сама Донцова: «У меня сразу щелкнуло».
Он считал, что такова его судьба. Александр Иванович был воцерковленным человеком. За полтора часа до его смерти сын пары сел в машину и поехал в храм, чтобы привезти к отцу близкого семье священнослужителя. Аркаша выскакивает, гаишники вылетают брать его.
Я говорю: "Пожалуйста, не надо. У нас папа умирает". Выходит священник из машины. Гаишники всё это видят, говорят: "Дарья Аркадьевна, мы поняли, мы уезжаем". Мы побежали наверх.
Наверное, надо было что-то другое читать, Пушкина, например! После получения автографа девочка с сияющей улыбкой вернулась на свое место. Раздался вопрос из зала: "Как вы относитесь к своим героиням? Может быть, кого-то жалеете, кто-то вас раздражает".
Дарья Аркадьевна с улыбкой ответила: "Вы очень молодая девочка, у вас, наверно, нет детей. Вот когда у вас появятся дети, я спрошу, какого ребенка вы любите больше". Книги - они как дети, и любого персонажа автор будет любить, каким бы он ни был. Читатели услышали много интересных историй.
На будущей звезде детективного жанра он женился в 1989 году, а уже через три года у пары родилась дочка Мария. Дарья Донцова не раз признавалась, что ей очень повезло с мужем. Когда сама писательница страдала от онкологии, поддержка супруга ее очень выручала.
У мужа Дарьи Донцовой Александра диагностировали опасное заболевание
Берримор и Кэтлин. Лесные мопсы. Сценарии к мультфильмам[ править править код ] «Тайны Медовой долины» Сценарии к телесериалам[ править править код ] Дарья Донцова в 2003—2006 гг. Любительница частного сыска» все 4 части совместно с Викторией Евсеевой. Следствие ведёт дилетант» совместно с Викторией Евсеевой. В мире преступных страстей -1» совместно с Ириной Пивоваровой фильм первый и Екатериной Шагаловой фильмы второй и третий.
В мире преступных страстей — 2» совместно с Ириной Пивоваровой и Екатериной Шагаловой. В мире преступных страстей — 3» совместно с Алексеем Винокуровым «Иван Подушкин. Джентльмен сыска» первый сезон: совместно с Викторией Евсеевой фильм первый , Анной Аносовой и Натальей Павловской фильмы второй и третий ; второй сезон: совместно с Алексеем Винокуровым и Викторией Евсеевой. Сценарии к радиоспектаклям[ править править код ] «Чудеса в кастрюльке» Участие в телевизионных проектах[ править править код ] 2005 год — камео в сериале «Любительница частного сыска Даша Васильева-4» фильм 12 «Привидение в кроссовках», серия 5 заключительная серия фильма «Привидение в кроссовках».
Причем меня с Александром Ивановичем познакомила подруга, которая хорошо знала и меня, и его, и, к счастью, не ошиблась», — делилась звезда. С Донцовым писательница прожила 40 лет. Супруг знаменитости умер от рака. По злой иронии, когда-то сама Дарья тоже боролась с онкологией, но смогла победить болезнь. Ранее мы писали о последних днях певицы Жанны Фриске, которая скончалась в 2015 году после продолжительной болезни. Исполнительница изо всех сил боролась с онкологическим заболеванием — глиобластомой, но рак оказался сильнее.
Он долго проживёт один? Нет вопросов — какая-нибудь аспирантка подберёт. И что будет тогда с моими детьми, с моими тремя собаками, кошкой, с двумя моими старухами? Как к ним эта женщина отнесётся? Мне стало страшно. И тут-то я вспомнила, что у меня есть подруга Оксана, с которой мы в Тунис ездили, ближайшая подруга. У неё три собаки, сын — ближайший приятель моей дочки Маши. Оксана — замечательная женщина: готовит, стирает, убирает и не замужем. Я рванула к ней. Приехала, говорю: «Степаныч, ты должна выйти замуж за Александра Ивановича».
Надо отдать должное Оксане. Она так на меня посмотрела, говорит: «Ой, я согласна. Только давай сначала обсудим почему». И втащила меня к себе на кухню. Ну, тут уж, конечно, я ей всё рассказала, всю правду. Она мне ответила, что врач, у которого я была — дальше те слова, которые нонче запрещено произносить на телевидении, но каждый понимает, что она мне сказала: что диагноз так не ставят, что нужно ехать к нормальному специалисту. Я самое интересное вам не сказала. Сказавши мне, что мне осталось жить два месяца, доктор мне сказал, что можно рискнуть, сделать операцию. Но это мне будет стоить: ему столько, анестезиологу столько, медсестре столько. Мне выложил калькуляцию.
А у нас денег тогда было не ахти, и вообще как-то не очень мы были богаты. Она мне сказала: «Давай-ка ты поедешь к моему доктору Игорю Грошеву. Я с ним вместе работала». И отправила меня в 62-ю городскую больницу. Там уже был другой разговор. Там был молодой доктор, с которым я сейчас очень близко дружу, вот, работающий на потоке три операции в день , который мне сказал, что ситуация, да, на самом деле сложная, но мы можем как-то каким-то образом с ней побороться. Я вдруг вспомнила эти занавески. И думаю: я умру — они мои занавески снимут. И вот это вот было окончательным решением пойти на операцию. И как-то у меня, знаете...
Но окончательно меня сподвигли на это лечение занавески. Я, знаете, перед тем как мне диагноз сказали, я сшила сама новые занавески и повесила. И меня все отругали: и муж, и дети, и мама со свекровью. И в какой-то момент, когда вот было очень плохо, я думала: может, не делать операцию; ну, что — мне так мало жить осталось; зачем мучиться? Понимаю, что смешно. Но тем не менее. Как вас болезнь привела к этому занятию? Ой, вы знаете, это очень, на самом деле, для меня сложный вопрос. Потому что я всегда очень честно отвечаю на все вопросы: сколько я вешу, что я ем, сколько у меня своих зубов, сколько имплантов — пожалуйста. У меня нет стопора.
Я вам всё расскажу. Но в отношении книг... Во-первых, я не знаю, откуда они берутся. Не надо меня об этом спрашивать. Я сама не знаю. А с книгами, которые получились первыми... Я поселилась в палате реанимации. У меня было несколько операций. Обычно там люди лежат два-три дня и уезжают в другую палату. А я там жила.
Потому что меня оперировали, потом увозили на другую операцию, опять возвращали, опять увозили на операцию. Меня как-то не уносили... А реанимация — она внеполовая. У вас, как мужчины и женщины, вы лежите вперемешку голые, все, значит, на трубках. В один прекрасный день со мной оказались два дедушки. И вот эти дедушки через меня начали переговариваться: мы умрём, нам так плохо. А я твёрдо тогда уж решила, что я-то умирать не стану. У меня онкология! А я здесь с прыщами, значит, лежу. У меня то же самое, что и у вас.
И вот посмотрите на меня вообще. Я вся в шрамах. Помолчите, бога ради» Нет! Они ныли и стонали. Онкология на самом деле — это удача, это ваш шанс изменить свою жизнь. Почему человеку даётся онкология? Онкология — она ему даётся, для того чтобы человек в своей жизни успел поменять. И так мне надоели, просто до полусмерти. Я пожаловалась мужу утром. А вечером он мне приносит такую книжечку «Двенадцать подвигов Геракла», стопку бумаги и ручку.
Не знаю, как выпросил разрешение — нельзя ничего в реанимацию. И сказал мне: «Ты же хотела писать книги». А я это вообще не помню, что я хотела писать книги. Я журналисткой была. И вот знаете: ночь; эти противные дедушки заснули наконец. Им там вкололи что-то, чтобы они замолчали. А я, значит, полусижу в этой кровати и думаю: хм, как люди-то книги пишут? Я же журналистка. Тема есть — я пишу. А темы нет — как я буду писать?
И вдруг, знаете, так откуда-то сверху я понимаю, звучит очень смешно падает фраза: ты четыре раза выходила замуж и каждый раз счастливо. Вот как я её написала — вот я не могу остановиться 18-й год подряд. Не спрашивайте, откуда. Такое ощущение, что открыли ворота, и как-то вот так это полилось. Если говорить абсолютно серьёзно. Вот представьте себе: маленький ребёнок идёт к открытому люку вот горячий, с кипятком - водой. Он не понимает, что впереди горячий люк. И кто-то в этот момент какой-то человек подбегает и бросает его на землю, чтобы ребёнок не пошёл дальше. Ребёнок ушибается, ему больно, он плачет. Но его спасли от большей беды: он не свалился в яму с кипятком.
Вот онкология — такое вас сшибание, чтобы вы не упали в эту яму с кипятком: меняйся, изменяйся, делайся другим, делайся лучше, делайся добрым, милосердным, делайся человеком, который не приносит другим зла, пытайся каким-нибудь образом измениться. У меня огромный контакт с онкологическими больными. У меня сейчас в телефоне около тридцати женщин, которые мне звонят, которым операции, им плохо, им страшно. Я с ними разговариваю, объясняю им, как себя вести перед операцией или после. На улице просто подходят, я телефон даю. Вот когда я начинаю говорить, что надо измениться, меня обычно спрашивают: как? Я не могу подсказать, как. Путь находит каждый сам. Беда состоит в том, что для многих людей болезнь делается главной в их жизни. У них никаких таких, может быть, событий каких-то интересных.
Вдруг он заболел — он в центре внимания. Вот представьте себе: женщина такая — Марь Иванна — работает в бухгалтерии в маленьком городке, маленькая зарплата, двое детей-подростков, свекровь, которая не очень любит, муж, который выпивает. Что у неё в жизни было интересного? Она в принципе никому не нужна. Её никто не любил, особо не хвалил, денег больших не платил.
Она ответила, что: «Деньги мне не нужны, только не бросай эту собаку».
Цыганка утверждала, что собака принесет мне счастье. На следующий день я познакомилась со своим будущим мужем Александром Ивановичем», — поделилась писательница. А в интервью «Вечерней Москве» Донцова рассказывала, что обрела настоящее счастье только в третьем браке. В первый раз она отправилась к алтарю в молодом возрасте и прожила с мужем всего две недели. Зато в третьем браке уже 37 лет все замечательно.
Где живет Дарья Донцова
свежая новость на сайте международной выставки-форума «Россия» на ВДНХ. Как сообщает издательство , Дарья рассказала, что изначально это известие выбило ее из колеи, но сейчас супруг проходит лечение и надеется на выздоровление. Творчество Дарьи Донцовой наполняет сердца и души светом, оптимизмом, радостью, уверенностью в завтрашнем дне!
Как Дарья Донцова простилась с умершим от рака мужем
Полная биография, самые интересные факты из жизни и последние новости об авторе. Ответила хейтерам и помогла начинающему писателю: Дарья Донцова посетила Самару и в красках рассказала о своей карьере. Писательница также отметила, что её муж был вдохновителем её творчества многие годы и сейчас она продолжает ощущать его присутствие.
Потерявшая мужа Дарья Донцова призналась, какое предсказание о любимом сделала ей цыганка
Это просто, это было, это было нечто. А потом… ну вот тут как бы наступила зима, все это было такое совершенно замечательное лето, это были два таких замечательных лета. А потом, через какое-то время, уже прошло энное количество лет, я узнала, что она покончила с собой, Лиля Брик. И я так помню, я сижу, для меня это было ужасно, я сижу и думаю: она не могла поступить иначе, вот она, она не могла поступить иначе, просто не могла. Она не могла лежать в этой кровати со сломанной ногой, она не могла, она просто не могла, понимаете. Это так как-то ни в ее характер не укладывался, ни в ее миропонимание, мироощущение. Для нее это, вот когда она сломала ногу, это было все, это была смерть, когда она поняла, что... Тогда же не делали этих операций. И я как-то да, конечно, она была потрясающая женщина. Я застала еще старое поколение писателей, которые были совершенно потрясающие.
Лидия Корнеевна. Все Переделкино знало, что в конце участка Чуковских есть маленькая калиточка, через которую туда проходят всякие разные люди. А у Корнея Ивановича был театр детский. В его воспоминаниях, там написано, как девочка Груня Васильева явилась к нему на дачу, топая ногами: почему ее не выбрали принцессой. И милый Корней Иванович вынужден был написать там вторую принцессу, то бишь меня, чтобы только я не рыдала. Мы с ним бегали наперегонки по Переделкину. Он такой высокий, длинный, как циркуль, а я маленькая такая. И он всегда меня побеждал и радостно кричал: «Я тебя победил! Но знаете, я потом, когда стала взрослой, я поняла, что мой отец был идеологическим противником Лидии Корнеевны.
Она всегда очень резко была против советской власти. А папа — депутат ЦК, член Верховного Совета, понимаете, да? То есть я дочь идеологического врага. А Лидия Корнеевна пекла изумительный шоколадный кекс, передать не могу, какой вкусный. Пять вечера, я подходила к их даче, скреблась в дверь: тук-тук-тук-тук. А Лидия Корнеевна спрашивала: «Кто там? Я говорю: «Это я, Груня, я хочу вот книжку в библиотеке взять». Там была детская библиотека, а можно было еще у Корнея Ивановича книжку взять. Она открывала двери и говорила: «Грушенька, как я тебе рада.
Входи, кекс как раз готов». И я радостно садилась и 3—4 куска кекса я всегда укладывала. Понимаете, я дочь человека, которому Лидия Корнеевна руки не подавала. В понимании Лидии Корнеевны мой папа был нерукопожатен для нее. Но на девочку это никак не распространялось. Я входила в их дом, дочь идеологического врага, я получала кекс и море любви от нее и от Корнея Ивановича, понимаете. Это был иной уровень людей, иная интеллигентность, иное воспитание, иное понимание: ребенок — это ребенок, а это — это это. Я еще застала этих людей. Я, конечно, очень благодарна судьбе, что они, люди эти около меня были.
Я еще застала среднее поколение писателей. Роберта Рождественского, совершенно великого. Катюша, я с ней до сих пор дружу, с дочкой. Просто… для меня он был дядя Андрей Вознесенский, хотя разница, мы — наша дача, а здесь была их, а здесь был забор вот такой. И я-то ненамного его моложе на самом деле, но разница есть, была, и поэтому он был для меня дядя Андрей. Был такой поэт хороший Андрей Дементьев, друг моего отца, знавший меня. К сожалению, недавно ушедший. Недавно ушедший. Пару ярмарок тому назад — мы были с ним в одном издательстве — я сижу, подписываю книжки.
Он бежит мимо меня, кричит мне: «Груня, привет! Он говорит: «Здравствуй, бабушка Груня» смеются. И я понимаю, что уже нехорошо называть его дядя Андрюша. Мне очень жалко, что их нет. А вот что вы к сегодняшнему дню поняли о любви? О любви? Ну, наверное, то, что в принципе каждый человек ее достоин, знакомый или незнакомый, любой абсолютно. Даже бомж, который сидит и просит денег, абсолютно каждый. Другой вопрос, что… есть она у него или нет, эта любовь.
Но я на данном этапе про себя говорю. А я в принципе могу их всех любить. Просто потому, что это образ Божий. Немножечко извращенный, наверное. Но с другой стороны, понимаете, не повернись моя… У меня в жизни был случай, когда мне пришлось мыть туалеты на вокзале. Денег не было, был маленький ребенок, студенты не могли работать в советские года. Зато могла работать моя бабушка, которая раньше никогда нигде не работала. Можно было. И я ее оформила.
Я увидела объявление на столбе, прибежала. Там такой дяденька сидел замечательный. А платили 100 рублей, как сейчас помню, в месяц. Это была огромная зарплата. И он мне сказал, что есть два варианта: есть 100 рублей здесь и есть 120 за туалеты. Я, конечно, закричала: «120 за туалеты». Он мне сказал: «Девочка, ты хоть понимаешь, что это туалеты на вокзале». Я говорю: «Мне без разницы». Я так вот заматывалась майкой такой, да и мыла.
Я так хорошо мыла, что меня повысили. Меня отправили мыть зал для делегаций на вокзале. Да, это серьезное было… Я старательная. И я очень хорошо понимаю, что, если бы моя жизнь пошла по-другому, я могла остаться так всю жизнь мыть эти туалеты, понимаете. Поэтому мне как-то относиться без любви к человеку, который на улице просит денег, это неправильно. Я могла сама там сидеть, понимаете? А вы часто это вспоминаете? Часто вспоминаете вот этот эпизод? Нет, я не вспоминаю, я просто об этом знаю.
Как объяснить, я просто об этом знаю. И вы никогда не видели, как ко мне подходит читатели, допустим, на ярмарке. Вот Красная площадь будет 19-го числа. Они меня все хотят обнять и поцеловать. А я никогда не отказываюсь, потому что ну вот считаю как бы… Сейчас коронавирус, надо осторожность. Я понимаю. Но я болела, у меня много антител. И у нас вот эти вот обнимашки и поцелуйки, они как обязательно ну как бы присутствующее такое. И я никогда… А почему это?
Я не знаю. Я не понимаю. Но может быть, они понимают, что я их люблю все-таки. Может быть, поэтому. Я сначала всегда как-то стараюсь… как, я не могу вам это объяснить, я каждого человека, в общем-то, в принципе люблю. А потом может быть такая ситуация, что он меня разочаровал в чем-то. Ну тогда я начинаю думать, что… ну вот, понимаете, Господь, Он как бы, как мне кажется, неправильно, наверное, самонадеянно, но Он как бы вот так меня держит под рукой, а кого-то отпустил. И вот как бы попустил этому человеку на улице сидеть, водку пить, вести себя каким-то совершенно неподобающим образом, в храм не ходить, вот да? Зачем Он это сделал, я не могу понять, это Его план в отношении этого человека.
Но меня очень сильно наградил. Вот то, что Он меня наградил, это не моя заслуга. Так, талант писать книги, да — это не моя заслуга, он дан мне от Бога. И Господь это может у меня в любой момент отнять. И мне надо очень хорошо понимать, и каждый день за это говорить спасибо, за то, что это у меня есть. А вот у этого человека этого нет. У нас около дома в свое время на Аэропорте стояла женщина такая, фрукты вот она там торговала. И она мне один раз сказала, у меня книжки вышли, штук пять, я ей подарила, она мне говорит: «Ой, какая ты счастливая, у тебя, ты вот можешь книжки писать, а я стою апельсинами торгую». А мне так что-то жалко стало.
Я говорю: «Слушай, у тебя, наверное, дети есть? Она вот поет и вот ее вот, учится в музыкальной школе». Я говорю: «Вот видишь, смотри, какая у тебя талантливая дочка. А я не то что петь не умею, на меня медведь целиком сел». Ей так как-то радостно стало, да, что у нее вот тоже что-то, что-то такое есть. Мне кажется, что, если ты не будешь — я про себя, я не про всех, что, если я не буду изначально как-то ко всем хорошо относиться, Господь подумает, что, в общем-то, я Его любви тоже недостойна, понимаете? Он вас тоже может отпустить. А я этого очень не хочу. А я этого очень не хочу, потому что я хорошо понимаю, что… а что я без Господа — я ничто, я ничто.
Ну вот, вот как. Ну я понимаю, что… понимаете, в чем дело: моя вера и мое православие — это вера и православие домашней хозяйки, вот чтобы вы это, так вот про это поняли. Потому что вот, допустим мой муж, доктор наук, профессор, академик, он прочитал огромное количество литературы, и его вера, она стоит вот на этих очень больших камнях. У нас много знакомых батюшек. И когда начинаются разговоры иногда, я понимаю, что муж знает иногда подчас больше батюшки, который завершил учебу в Духовной академии. Просто он этого не прочитал всего, что прочитал... У мужа вера опирается вот на это. А моя вера, она такая маленькая, на слабых ножках и она опирается на какие-то такие примитивные совершенно… ну я из тех женщин, которые обязательно в храм наденут на Богородичный праздник голубой платочек, понимаете? Мне это тоже очень важно.
Мне платочек вот этот вот... Ну почему, правда, важно. И у священников одежда определенного цвета. Но для меня, для меня это, для мужа неважно это. Он может прийти в любой рубашке, у него все равно будет вера. А мне это должно помогать. И я поэтому понимаю, что я в принципе, я как, должна к каждому человеку относиться хорошо, независимо от того, что он сделал. А если как-то он поступает не очень хорошо, ну, значит, как-то вот, это… мне надо было с ним встретиться, скорее всего, это мое испытание, очевидно, да, как я на него отреагирую. Мне просто очень трудно, знаете, с людьми, которые агрессивно неверующие и несут это как знамя по жизни.
А вот вы как-то сказали, что вот всегда можно сделать какое-то доброе дело. Самое простое — это помочь деньгами, ну если есть возможность. Это проще всего. А вот и не обязательно, кстати. Но вот отдать время, внимание намного сложнее. А вот вам что сложнее всего отдавать? Ну это смотря кому... Есть люди, которым просто нужны деньги. Они им просто тупо нужны.
И я у себя в Инстаграм деятельность организации запрещена в Российской Федерации выставляю листовки детей, вот которые больны. Собираю, собираю им деньги. Но это просто один человек не способен такую сумму выдержать, это надо всем миром каким-то образом. Здесь нужны деньги, да. Да, но я сейчас как раз не про нуждающуюся сторону, а про вашу. Потому что я вот могу сказать, вот, ну, допустим, я там читаю лекции, мне не сложно, если мне скажут: А вы приедьте туда прочитайте. А вот, скажем, какое-то, ну вот какая-то там другая история личная, она для меня будет сложнее, то есть где-то выходит за рамки ну каких-то моих привычных, понятных для меня, профессиональных навыков. Выход из зоны комфорта, да? Ну наверное, да.
А вот вам что сложнее всего, вот именно в той логике, о которой вы стали говорить, что деньги отдать проще всего, да, время сложнее? Вот для вас. Я это говорила, я это говорила в интервью, которое было посвящено благотворительности. Люди почему-то думают, что благотворительность — это только деньги. А она многолика, да? Понимаю, да. Но у меня-то вопрос как раз, что называется личный, да, вот, вот лично. Я думаю, я пытаюсь понять, что для меня сложно. И понимаю, что, наверное, в принципе ничего.
Если у меня… у меня есть энное количество людей, разных, которым я регулярно помогаю деньгами — по разным причинам. Есть несколько церковных служителей, которые просто физически не могут снять квартиру, да. Есть пожилая одна женщина... В общем, они есть, эти люди. И я знаю, что я должна заработать, и пойдет туда вот эта часть моих денег. Деньги никогда не были для меня чем-то, каким-то фетишем. Ну это как раз несложно для вас. Время тоже не очень сложно. Главное, чтобы оно было.
Было, да. Потому что бывает иногда, что просто его физически нет, но я всегда пишу: простите, если я сразу вам не отвечаю... Мне сложно… мне, наверное сложно общение, вот время. И сложно мне это, наверно, знаете, когда? Никогда меня такое не спрашивали, первый раз меня об этом спросили. Мне сложно, когда я устала уже, и вдруг мне на голову падает человек с такой проблемой, что я понимаю, что я не могу его оставить. Я не могу его вот, да? И мне надо. У меня есть совершенно замечательный, совершенно прекрасный отец Димитрий, храм Архистратига Михаила, он вообще-то не в Москве живет, даже близко.
Батюшка крайней терпеливости, молодой. Я просто даю его телефон, когда я понимаю, что я не справляюсь. И вот батюшка, вот он в час ночи, в два ночи, в три ночи батюшка сидит, вразумляет, объясняет. Он просто потрясающий совершенно человек. А я иногда, я встаю в 5 утра, и мне где-то в час ночи уже спать хочется.
При рождении получила имя в честь бабушки Агриппина Васильева. С юношества знает немецкий и французский языки, так как до школы с ней занимались две гувернантки иностранного происхождения. Закончила факультет журналистики в МГУ.
Много работала по профессии. Первое произведение написала в 1985 году, но особой популярности произведение не завоевало. В 1999 году во время тяжёлой болезни занялась написанием детективных романов, которые впоследствии и принесли писательнице особую популярность. Дарья Донцова считается одной из самых читаемых и плодовитых в среднем на один роман у неё уходит месяц писательниц в России, странах СНГ и в западной Европе. В 2015 году Дарьи Аркадьевны вышли более ста книг, а так же брошюр и это только в России. Личная жизнь В 1998 году тяжело заболела и попала в больницу с диагнозом «рак», перенесла несколько операций. Пока находилась в больнице начала писать свой первый детективный роман и к концу пребывания в больнице уже имела пять готовых к печати романов. Дарья Аркадьевна была замужем три раза, в последний раз вышла замуж за Александра Донцова.
От первого брака у неё есть сын Аркадий, а от второго дочь Мария.
Был конец 90-х, и мне выдали гору таких таблеток. Я так обрадовалась. Закончилась, в смысле не потому, что курс прошел, а по?.. Нет, а потому, что ее просто не было. И мне выдали, знаете, вот такую гору таблеток. Я так обрадовалась, потому что эти уколы, честно говоря, мне немножко надоели. Думаю: ой, как хорошо а какой, четвертый, что ли, год этой химии , я думаю: ой, как хорошо, я буду пить таблетки. А мне мой онколог говорит: «Не радуйся. Настанет момент, когда не сумеешь их проглотить».
И он был прав. Настал момент — вот люди, которые пьют таблетки, меня понимают, — когда ты смотришь на эту гору таблеток и понимаешь: у тебя нет сил в себя их запихнуть. Весь организм сопротивляется этому. Но ты их все равно туда запихиваешь, потому что я очень хочу жить. Понимаете, да? А терпение, ну это конечно, я бы очень хотела, чтобы оно у меня было как талант, да, что вот я такая терпеливая, такая… Нет, у меня его нету. Я просто это заставляю, заставляю себя это делать. И в какой-то момент, в какой-то момент, когда у меня заканчивается, я понимаю, что всё, закончились у меня силы, я ухожу в ванную плакать. Я поплачу, поплачу, а потом выхожу оттуда, так сказать, нормальная, потому что… ну потому что не надо вешать на всех окружающих свое плохое настроение, понимаете. А что может вас заставить пойти в ванную плакать?
Усталость эмоциональная. Физически я, не смотря на все свои размеры, физически я очень сильный, крепкий человек, я занимаюсь фитнесом много лет. И я выносливый человек, я родня верблюдам. Поэтому у меня это как, я эмоционально устаю, чисто эмоционально. Потому что, когда пишешь книгу, ее нельзя писать без эмоций, странным образом эмоции, которые испытывает автор, через книгу переходит к читателю. Как это происходит, я не понимаю. А почему странным вы считаете? Ну потому что вроде бы как ты пишешь на одной бумаге, книга выходит на другой бумаге, но все равно это переходит. Не знаю как, но каким-то образом перебирается. И поэтому когда ты пишешь книгу, ты волей-неволей с этими героями все вот это переживаешь.
И когда ты завершаешь свои дневные страницы, свою норму, то приходит какая-то другая работа. А там своя эмоциональная нагрузка. И иногда для меня это бывает слишком. И я тогда могу пойти поплакать в ванну. Ну правда, недолго, минут десять. Даже если вы считаете, вот вы говорите: особенно когда это ближний круг, даже если человек неправ, то вы просто ему говорите: «Прости, пожалуйста, я тебя очень люблю» — и, в общем, это снимает тему. Ну если дома случается, у нас, правда, практически этого не бывает, но если какой-то жаркий спор возникает, горящий перейти в скандал, я обычно всегда говорю: «Прости меня, пожалуйста, я виновата». Потому что первый просит самый умный прощения. Что все это… И самый скромный. Ну во всяком случае, просто быстрее это все останавливают, да.
Ну я виновата. Ну потом, на самом деле, всегда, в общем-то, в принципе где-то есть моя какая-то вина. Поэтому и хорошо. А если это не ближний круг, так же не сложно? Ну зачем оставлять человека… понимаете, в чем беда происходит, на мой взгляд. Большинство людей не умеют разговаривать. То есть каждый, да, каждый человек садится с какой-то своей позицией, с какими-то своими мыслями. Что такое беседа? У вас одна точка зрения, у меня другая точка зрения. Зачем мы сели поговорить?
Мы хотим выработать какую-то общую точку зрения. Я слушаю ваши аргументы, ваши, вы выслушиваете мои аргументы, и мы ищем консенсус, мы как бы складываем ваше хорошее с моим хорошим, отсекая ваше плохое и мое плохое. И тогда у нас получается как бы плод этой беседы. А когда: ты виноват, ты виновата — начинается галдеж и лай. Это не беседа, это скандал, пусть даже он говорится тихо. И это лучше всего прекратить одним способом: я виновата. И все довольны. Но вы сейчас рассуждаете… допустим, вы правы, но вы рассуждаете рационально. А в жизни очень много иррационального. То есть я понимаю, что вы, как Сократ, пытаетесь человеку объяснить, что вот вся проблема в том, что он чего-то не знает.
Сократ великий был человек, и я его обожаю. Но проблема не в том, что человек что-то не знает, а в том, что он не хочет, не может, не собирается делать. И то, что вы на себе можете эту цепочку зла остановить, это великая вещь. Но большинство людей этого делать не будет. Но тут, понимаете, какие вступают в силу мысли, должны вступать. Вот ты начинаешь спорить со своим мужем. Ты его что, не любишь? Вот ты не любишь этого мужчину, с которым ты живешь, от которого ты родила детей, он тебя раздражает. Значит, зачем ты тогда с ним живешь. Уходи, что ты мучаешься.
Это опасная такая дорожка. Ну почему. Что ты мучаешься, из-за чего? Из-за того, что он тебе зарплату приносит? Тогда ты падшая женщина, ты спишь за деньги. Ну если разбираться-то до конца в сути вопроса. А если ты любишь этого человека, вот ты его любишь, ты его жалеешь. Значит, ты его жалеешь. Ты хочешь ему инфаркта, инсульта? Господи, папа, прости меня, пожалуйста, я тут, в общем, что-то не то наделала, не то натворила.
И пусть у тебя в голове вертится, что ты на самом деле права, а он нет. Не надо тебе этого. А бывали у вас в жизни ситуации, когда тяжело было извиниться? Извиниться — нет. На самом деле, простить — да. Между извинением и прощением — пропасть. Понимаете, извинение иногда может быть лукавым, как часто очень у меня. А бывает искренним, и вот когда надо простить, вот это сложно иногда бывает. Это тяжело. Мне иногда приходилось… ну, в общем, как-то… ну был случай, когда несколько лет не могла я человека простить, а потом всё.
А он просил прощения? Не просил. Нет, но мне было важно не это. Мне было важно его простить самой, понимаете? И это было очень сложно. Это я все ходила к батюшке на исповедь и каялась, что что-то как-то, что-то у меня никак не получается. Ну потом в конце концов сумела в результате. А это что значит, что вы просто отпустили это или как? Вот это тоже ведь такая не очевидная вещь: что значит простить. Знаете, я вот думала так: что значит простить?
Вот это что? Сесть с ним пить чай — определенно нет, не это. Я подумала, знаете: вот если… ну вот Страшный суд идет, да? А я вижу, что вот на этого человека начинают сыпаться грехи, все такое прочее, и вываливается грех, который он сделал в отношении меня. Вот в этот момент надо поднять руку и сказать: «Господи, прости его. Он не ведал что творил». И вот это будет прощение. Вот как бы вот это будет. Вот это будет прощение. Когда я поняла, что я смогу это сделать в таком случае, меня как… я поняла, что все, я его правда простила.
Один мой гость сказал, что «Понять простил — не простил даже сложнее, чем понять любишь — не любишь». Нет, я понимаю, когда я простила или когда я не простила. Я очень хорошо это понимаю. Причем я могу с тем человеком, которого я не простила, в силу хорошего, так сказать, старого воспитания я могу, вспоминая свою бонну Танте Роза, я могу пить с ним чай, так сказать, как-то, я даже помогать ему буду в какой-то ситуации, да. А все равно будет сидеть внутри какая-то обида, она будет сидеть какая-то, да, даже пусть как бы справедливая какая-то обида. Это не очень хорошо. А потом наступает такой момент, когда обиды нет — и ты его простила. Обиды нет. Нет тяжести. Не надо больше ему заставлять себя улыбаться.
Ну да? И как-то близким другом, естественно, не может стать, не становится в силу разных каких-то причин, но как-то очень спокойно начинаешь к этому человеку относиться и понимаешь, что всё, это как бы закопана эта яма и все в более или менее нормальном таком у тебя порядке. Но это не очень приятно. У меня был один такой только тяжелый случай. Обычно как-то я: а — и все. Быстрей это у меня получается. Хотя это правда, это очень тяжелая тема насчет прощения. И что самое интересное, что простить постороннего, оно легче, чем близкого, понимаете? Да, вот эти… Ну конечно, да, потому что… …какие-то там обиды. Вы писали, говорили в интервью про то, что у вас есть в серии про Ивана Подушкина, там его мама Николетта списана с вдовы одного писателя.
И что вы как-то с ней встретились, увидели книжку и думали, что сейчас она вам… Сейчас она меня убьет. Да, убьет. А она с таким восторгом стала рассказывать, думая, что это про другого человека. И вы так элегантно ушли от темы, да, что это я вам не скажу и так далее. Ну удивительно, что она себя не узнала, потому что там ее словечки использовали и прочее. Я почему в теме прощения про это про все? Для меня вот эта тема прощения связана с тем, насколько мы хорошо себя знаем. Это ведь такой показательный очень случай. Мы себя знаем очень плохо, если... Ну либо вы ее плохо описали, что вряд ли, либо мы себя просто не узнаем, мы себе видимся какими-то высокими голубоглазыми былинными богатырями.
А со стороны совсем, совсем не так. Это верно. Человек вообще очень плохо себя знает. Это, наверное, основная проблема, которая становится перед человеком, который хочет обрести веру в Господа, — это понять, кто ты, на что ты способен. И когда начинаешь рыться внутри себя, оттуда начинают, из мрака, выползать чудовища. И это очень, на самом деле, такой страшный момент, когда ты понимаешь, что вот: а вот на это способен? Ан нет, способен, при каких-то обстоятельствах это как-то… А вот с чем связано, как вы думаете, вот себя когда узнаешь? Вот вы уже сказали про болезнь, когда, ну мы говорили про то, что другие люди проявляются, но и ты сам, наверное, в первую очередь. А как, когда еще? Вот где-то у кого-то написано, что в быту, например, характер проявляется.
Нет, характер проявляется в испытаниях. В испытаниях? В испытаниях. В быту это.. Потому что бывает наносное на человеке, сидящее, когда его научили есть ножом и вилкой, а когда он дома один, он ест рыбу руками, понимаете разницу? Потому что если ты на самом деле... Я просто лихорадочно вспоминаю: я ел рыбу на днях — как я ее ел? Ел ли я ее руками. Да, да, да. Это я к тому, что, если ты не можешь… если ты, когда был бедным человеком, никогда не бил ногой собаку на улице, и став богатым, ты этого никогда не будешь делать.
Но если ты был бедным человеком, всем завидовал, то, став богатым, эта зависть от тебя не уйдет. Тебе придется очень много над этим работать, чтобы она от тебя ушла. Поэтому быт —эти там скандалы, не очень хорошие отношения к своим родственникам, у меня половина вопросов: как подружиться со свекровью. Когда я начинаю объяснять очень простой и прямой путь, все кричат: «Мы этого делать не будем! Но ты просто попытайся, ты попробуй. Это воспитание. Это совсем другое. А вот что ты на самом деле можешь делать, какой твой характер, это только ты сам можешь себе ответить. И чаще всего это будет не очень приятный ответ. Потому что уж такого ты там про себя увидишь и наслушаешься сам про себя… И знаете, еще что самое такое интересное, что чем — ты вроде как бы прошел по этой дороге к вере, — чем ближе свет, тем темнее ты сам, понимаете?
Ну тем ты… в том смысле, что ты больше видишь. Тем темнее ты сам, и от этого тебе делается как-то ну совсем не комфортно, что ли. Это вот как-то… Ну с одной стороны, когда меня люди иногда спрашивают, почему вы всегда такая веселая, почему вы всегда такая радостная, у вас что, не бывает каких-то неприятностей? Бывают, бывают. Но я каждый раз, знаете, о чем думаю? А что грустить-то, Христос воскресе, понимаете? И у меня, для меня это перевешивает всё, вот это всё, потому что я начинаю думать: ну вот, хорошо, Евангелие и воскресший Христос, но ведь у царя Давида этого не было, да? И у большого количества людей до нас этого не было. А вот они-то были, наверное, все-таки имели право быть несчастными, а мы-то теперь нет, никоим образом. А все остальное, вот это там бытовые всякие вещи, злая свекровь, муж, который мало зарабатывает и всё, вот это всё, ты вот: «Подруга купила машину, а у меня нет», — это я вот цитирую свой Инстаграм деятельность организации запрещена в Российской Федерации , да, это все такая ерунда, все такая ерунда.
Потому что есть нечто главное, вот такое, да. Как бы вечная жизнь, Христос воскрес, вот и всё. Меня вот это как... Мне, писателю очень трудно что-то объяснять. Но когда начинаешь думать про себя, так я не очень хороший человек. Я в том числе и Википедию про вас читал. Ой, про меня в Интернете столько вообще разного и неправды.
Жительница Алтайского края рассказала, как победила онкологию и встретилась с Дарьей Донцовой Когда Инна Проценко узнала, что у нее рак молочной железы, то восприняла эту новость на удивление спокойно. Алтайский краевой онкологический диспансер рассказал удивительную историю жительницы Барнаула, которая поборола страшную болезнь и встретилась со своим кумиром — Дарьей Донцовой. Инна Проценко Социальны сети Инны Проценко Жизнь до и после Инна рассказывает, что всегда была очень активной и целеустремленной. В 35 лет она уже руководила отделом по работе с корпоративными клиентами в «Сбербанке» и вместе с мужем воспитывала долгожданного сына. Жизнь бурлила и била ключом. Пока в 2016 году женщине не поставили страшный диагноз — рак. Я сказала: «Ну, значит, будем лечить. Это проблема, с которой я буду работать», - вспоминает героиня. Началось непростое и порой мучительное лечение. Инна перечисляет его быстро: операция, четыре курса химиотерапии, потом пять лет гормонотерапии и контроль каждые три месяца. От химиотерапии Инне было плохо. Временами у нее «вставал» желудок, и его не могли запустить. На 16-й день начали выпадать волосы, что стало для героини новым ударом. Это же не таблетка аспирина. Это - яд. Но я для себя я понимала, что «химия» — это моя жизнь.