Существует мнение, что фармацевтические компании давно нашли лекарство от рака, однако им невыгодно выпускать его в широкое потребление. В столице начали выпуск препарата для лечения онкозаболеваний с помощью света. Много лет ученые пытаются найти лекарство от рака. Есть ли ещё какие-то виды рака, где причины уже выяснены или мы близки к этому?
Эксперты рассказали о новых методах лечения онкологии
Теперь ученые и медики планируют провести испытания препарата на группе людей с другими формами страшного заболевания, включая рак желудка, предстательной и поджелудочной желез. В настоящее время рак лечат химио- и лучевой терапией, а затем хирургическим вмешательством, которое может иметь тяжелые последствия. Однако, часто лечение становится очень персонализированным: выявляются генетические или другие отклонения в опухоли пациента, а затем подбираются методы лечения, специально предназначенные для них. В случае с Достарлимабом препарат назначался только пациентам с опухолями, которые имели специфический генетический состав. Белок, известный как PD-1, который вырабатывается в больших количествах при некоторых видах рака, останавливает иммунную систему. Достарлимаб предотвращает такое поведение PD-1, что означает уничтожение раковых клеток с помощью иммунотерапии.
Для лечения нужно, чтобы бугорки захватывали вредоносные и пораженные болезнью клетки. При успешном соединении NK-клетки даже могут общаться друг с другом посредством нейронных связей.
Однако иногда онкология оказывается хитрее: опухоль вырабатывает фермент сфингомиелиназу, которая дает отпор NK-клеткам и их веществам. Именно потому иммунитет иной раз не способен помочь в борьбе с недугом. Источник фото: Фото редакции Таким образом китайцы поняли, что для победы над раком нужно создать лекарства против фермента сфингомиелиназы. Но если усилить сфингомиелин от NK-клеток, то это тоже может навредить здоровью, отложившись в костном мозге и селезенке. Catharanthus roseus, или мадагаскарский барвинок дал подсказку ученым.
Когда клетка заражается вирусом, она начинает секретировать интерферон — противовирусный белок, и защищается от инфекции, — объяснил ученый. По словам Чумакова, его тестировали на больных с четвертой стадией рака, и вакцина показала хорошие результаты, однако этого опыта недостаточно. Надо добиться какого-то финансирования, — добавил специалист. Пока препараты производят в лаборатории, и хотя они хорошего качества, использовать их для лечения больных не разрешается.
Учитывая предстоящие испытания и проверки, применять вакцину начнут минимум через пять лет. Онколитические вирусы будут применять персонифицировано, потому что абсолютно все опухоли разные. Даже, предположим, рак яичника у одной женщины один, а у другой немножечко иной. Поэтому один и тот же вирус одной пациентке даст эффект, а другой не даст. Но мы можем применить другой вирус, который подействует, — рассказал Чумаков. Также биологи создают так называемые «коктейли» из нескольких типов вируса. Таким образом повышается вероятность, что организм среагирует на препарат. Однако вирусов очень много, и каждый должен пройти испытание. В апреле прошлого года Минздрав впервые зарегистрировал подобный препарат «Кимрайя» швейцарской компании Novartis.
Он применяется для лечения острого лимфобластного лейкоза у пациентов от 3 до 25 лет и терапии рефрактерной диффузной В-крупноклеточной лимфомы у взрослых. Однако он довольно дорогой — стоимость стартует от 39 миллионов рублей.
Она стала искать в интернете и нашла, что в США только-только испытали препарат, который помогает безнадежным больным именно с ее диагнозом. И испытания продолжаются во всем мире и, возможно, в России. Сначала американский сайт, где перечислены все клинические исследования с номерами, в том числе и по ее диагнозу. Нужный номер она вбила на сайте клинических исследований Минздрава и там узнала, где проводится исследование. Оказалось, не так уж и далеко — в Ростове-на-Дону и Пензе.
Тот препарат, на который надеялась Наталья, прибыл в Москву в ту же зиму: на клиническое исследование и фактически на эксперимент она согласилась, не раздумывая. Наталья Зеленкова: «Если у человека нет вариантов лечения, то рассуждать нельзя, и он хватается за любой шанс». Целая серия препаратов действует по одному принципу: разрушается маскировка раковой опухоли. Раковые клетки научились притворяться своими: они воздействовали на клетки-убийцы через рецептор PD-1. Если подавить его, то клетка-убийца просыпается и начинает разрушать опухоль. Десятилетия ученые пытались «натравить» иммунитет человека на раковые образования, но все было напрасно. И только сейчас найдено решение: ученые осторожно говорят о революции в лечении рака.
Наталье новое лекарство не помогло. Но поскольку она проходила исследование в онкологическом центре имени Блохина, врач предложил ей еще одно новаторское решение. Как раз оно и подействовало. Врач провел генетическую экспертизу и выяснил, что в опухоли Натальи есть мутация, характерная для другой опухоли, а значит, надо другими лекарствами бить по другим мишеням. Это было спасением, а всего несколько лет назад о таком нельзя было и подумать. Галина Харкевич ведет клинические исследования в центре Блохина. По ее словам, большинство современных исследований связаны именно с иммунитетом человека, а их результаты просто поражают.
Блохина: «Радостно наблюдали, что действительно мы видим ответ на терапию у тех пациентов, которые прогрессировали на фоне стандартного лечения, и сейчас многие из этих пациентов живы. Пациенты получали четыре введения препарата, мы наблюдали за ними, и у целого ряда пациентов болезнь не прогрессировала много лет.
Тянет на Нобеля: в КНР раскрыли главный секрет рака и придумали новое лекарство
Причем зарегистрирован «Ксалкори» был как средство от рака легких, а сейчас успешно применяется совсем в других сложных случаях. Еще одной разработкой российских ученых стал препарат для фотодинамической терапии рака. The Guardian: индивидуальный препарат от рака кожи снижает риск рецидива на 49%. Поможет ли комбинация препаратов преодолеть резистентность и получить лучшие результаты выживаемости?
«Клетки-убийцы»: Российские ученые начали испытания вакцины от рака
В ближайшее время планируется наладить производство препарата. Именно он чаще всего мутирует, и запускает процесс онкообразования. Новая вакцина должна помочь «выключать» этот ген и стимулировать ответ иммунитета на поиск и уничтожение заражённых клеток по мутациям KRAS-гена. По сути, вакцина от рака работает так же, как обычная прививка от гриппа. Пока препарат тестируется на мышах. Проблема в том, что раковые клетки живут в любом организме, но в какой-то момент по разным причинам могут «проснуться», и превратиться в злокачественные. Болезни, сильные стрессы и многие другие факторы становятся причиной появления новообразований, когда иммунитет перестаёт справляться с подавлением раковых клеток. Если планы по производству успешных препаратов воплотятся, то человечество сможет перестать опасаться рака так же, как когда-то это случилось с оспой или холерой. И это ли не одна из главных целей нас, как вида? Нет никаких сомнений, что, если бы средства, затрачиваемые на войну во всем мире, были направлены на здравоохранение, рак мы уже победили давно.
У клинических онкологов на сегодняшний день имеется большой арсенал противоопухолевых препаратов, в том числе иммунотерапевтических. А вот исследований, которые провели бы сравнение между теми или иными режимами, проводится мало. Поэтому возникает вопрос: с чего начать? Что касается меланомы, то на сегодняшний день актуальны два исследования, в которых сравнивается применение в первой линии таргетной терапии или иммунотерапии у пациентов с наличием мутации в гене BRAF. В результате исследований удалось выяснить, что приоритет остается за иммунотерапией. Если начинать лечение с иммунотерапии или с индукционной таргетной терапии, а затем, не дожидаясь прогрессирования, перейти на иммунотерапию, показатели безрецидивной выживаемости выше. Исследования продолжаются, специалисты в ожидании окончательных результатов. Как решить проблему резистентности? Проблема резистентности нечувствительности к лечению тем или иным лекарственным препаратом весьма актуальна.
Резистентность может быть как первичной, так и приобретенной. Какие пути решения этой проблемы изучают специалисты? В первую очередь, они ищут новые препараты с иными механизмами действия. Исследование показало преимущество комбинированной терапии в сравнении с моноиммунотерапией по показателям безрецидивной и общей выживаемости. Поможет ли комбинация препаратов преодолеть резистентность и получить лучшие результаты выживаемости? Примером могут стать результаты исследования, в котором изучается использование комбинации иммунотерапии и таргетной терапии при нерезектабельной или метастатической меланоме с мутацией в гене BRAFV600. Результаты исследования, представленные на ASCO в 2022 г.
Именно поэтому с единым взглядом на перспективы «точной» онкологии не могут определиться даже авторы престижнейшего Nature. Итак, противники «точной» онкологии утверждают, что использование таргетных препаратов в лучшем случае лишь ненамного увеличивает продолжительность жизни онкологического больного, но при этом такие лекарства весьма дороги. Встает вопрос: стоит ли тогда тратить время, деньги и человеческие ресурсы? Сторонники таргетной терапии рассуждают иначе. Ведь даже в случаях, когда таргетные препараты не смогли продлить жизнь больного, они улучшили ее качество. Да и масштаб побочных эффектов у таргетных препаратов и у лекарственных средств «общего действия», просто несопоставим, так как обычная химиотерапия бьет без разбору все быстро делящиеся клетки организма, включая кроветворные, клетки слизистых и т. Как выиграть время? Что же конкретно предлагает современная «точная» онкология? Для пациента и его семьи диагноз «опухоль» всегда неожиданность, часто требующая быстрых действий, при которых на «пошаговую» диагностику просто нет времени. Это позволит лечить не абстрактный среднестатистический, к примеру, «рак молочной железы», а конкретную опухоль, возникшую у конкретной пациентки, с учетом как ее собственного генома, определяющего уровень токсичности каждого противоопухолевого препарата именно для нее, так и «слабых мест» размножающихся в ее теле злокачественных клеток. Максимальное облегчение работы врача по выбору оптимального режима терапии достигается путем диагностики молекулярных особенностей опухоли, основанной на сочетании методов высокопроизводительного секвенирования, флуоресцентной гибридизации in situ FISH , микросателлитного анализа и хорошо знакомой онкологам иммуногистохимии. В области «точной» онкологии работают немало зарубежных компаний, наиболее известной из которых является Caris со своим продуктом Molecular Intelligence. Конечно, для российских врачей и для онкобольных, находящихся под давлением необходимости быстрого принятия терапевтического решения, работа с иностранной компанией, в том числе пересылка биологического материала, полученного при биопсии, нередко является непосильной задачей. И это не удивительно, так как послеоперационный тканевый блок не нужно пересылать за границу. Биомедицинский холдинг «Атлас» предлагает тест Solo, позволяющий быстро выявить индивидуальные молекулярные особенности как первичных, так и метастазирующих опухолей, узнав о которых, лечащий врач сможет применить тот или иной препарат таргетной терапии, а значит, персонализировать лечение. Важно отметить, что для некоторых пациентов тест Solo не может быть рекомендован. Если после стандартного анализа об опухоли уже известно, какая именно терапия наиболее эффективна, и врач не стоит перед трудной проблемой выбора, то делать полное молекулярное исследование смысла нет. Однако тому же самому пациенту с «простой» опухолью исследование Solo может понадобиться позже, в случае рецидива. В «Атласе» полный цикл исследования, от получения послеоперационных заформалиненных тканевых блоков до выдачи результатов, занимает не больше трех недель.
Поэтому поддержка иммунной системы онкологических пациентов крайне важна, а противоопухолевая вакцина как раз и стимулирует естественные защитные силы организма. Петрова и еще одно изобретение: препарат на основе лигнина вещества, характеризующего одеревеневшие стенки растительных клеток, сложного полимерного соединения, содержащегося в клетках сосудистых растений и некоторых водорослях — ред. Ученые считают, что он может помочь с решением проблемы отдаленного неблагоприятного воздействия противоопухолевого лечения — в том числе развития вторых первичных опухолей и фиброза легких у излечившихся пациентов, а также влияния на их детей и внуков. Развитие вторых первичных опухолей возникновение рака в других органах — осложнение, с которым сталкиваются вылечившие онкологическое заболевание люди, особенно если они болели молодыми. Петрова Елена Федорос. Мы сталкиваемся с тем, что у вылеченных однажды людей спустя 15—20 лет появляются так называемые вторые первичные опухоли, поражающие уже другие органы. Чаще всего они наблюдаются у тех, кто пережил юношеский лейкоз злокачественное заболевание крови ». Специалисты уже доказали на лабораторных животных, что производные лигнина существенно снижают токсичность препаратов химиотерапевтического лечения и улучшают переносимость радиотерапии. А кроме того, это вещество предохраняет молекулы ДНК, уменьшая уровень их повреждений, что снижает риски вторых опухолей у пациентов, а также защищает их возможных детей. Патент на изобретение получили в 2017 году, но исследования еще продолжаются. Ученые надеются, что сочетание консервативного лечения с приемом препаратов на основе лигнина снизит повреждающее воздействие агрессивных препаратов — и повторные онкологические заболевания у пациентов будут возникать реже. Возможность профилактики фиброза легких, которой рассчитывают добиться ученые, тоже связана со способностью производных лигнина защищать здоровые клетки организма от последствий агрессивного лечения. Один из часто используемых в лечении рака препаратов, эффективный при борьбе с лимфомами, онкозаболеваниями яичек и яичников и шейки матки, может привести к побочному эффекту — фиброзу легких.
Останемся без лекарств? В Россию прекращают поставлять препараты от рака и диабета
И сможет ли новый препарат спасти миллионы жизней? Сегодня существуют четыре варианта лекарственного лечения рака — химиотерапия, гормонотерапия, таргетная терапия и иммунотерапия. Цитокиногенетическая терапия — сравнительно новый способ лечения рака, с помощью которого удается вывести из тени злокачественное новообразование. Новый российский препарат для лечения рака с помощью света может достигать высокой эффективности. На вопрос «можно ли вылечить рак IV стадии с метастазами», ответ будет положительным. Федеральное медико-биологическое агентство (ФМБА) России работает над созданием вакцин против рака и злокачественных новообразований.
Останемся без лекарств? В Россию прекращают поставлять препараты от рака и диабета
Создатели препарата рассчитывают, что его можно будет использовать не только для лечения меланомы и рака лёгких, но и других видов онкологии. Новый российский препарат для лечения рака с помощью света может достигать высокой эффективности. новости, москва, наука, здравоохранение. Новое лекарство от рака начали выпускать в Москве. Создатели препарата рассчитывают, что его можно будет использовать не только для лечения меланомы и рака лёгких, но и других видов онкологии. Новый российский препарат для лечения онкологических заболеваний при помощи света в ряде случаев эффективен до 100%, заявил заведующий отделением —. The Guardian: индивидуальный препарат от рака кожи снижает риск рецидива на 49%.
Раковые клетки можно приручить? Российские ученые борются с онкологией новыми способами
Первые иммунотерапевтические препараты были зарегистрированы в России в 2016 году для лечения метастатической меланомы и метастатического рака лёгкого. Существуют ли прививки, которые предотвращают рак? О том, как от рака лечатся сегодня и как будут лечиться уже совсем скоро, — в материале Сергея Морозова. Долгий путь из лаборатории к пациенту.
Эффективность нового российского препарата от рака может достигать 100%
Поделиться Комментарии Новый препарат показал эффективность в борьбе с 70 видами раковых клеток. Исследователи из Калифорнийской больницы «City of Hope» утверждают , что это настоящий прорыв в лечении онкологии. Учёные выяснили, что AOH1996 избирательно убивает раковые клетки и нарушает их репродуктивный цикл, в то время как здоровые ткани остаются нетронутыми. Препарат является разновидностью химиотерапии, воздействующей на белок, который отвечает за рост опухоли.
Я бы сказал, во-первых, что надо выбирать пациентов, у которых будет высокая вероятность ответа, а, во-вторых, подбирать комбинацию терапии, в данном случае, иммунотерапии, которая снимет защиту опухоли от действия иммунной системы. Самих вариантов много и не всегда можно угадать что работает у данного пациента. Мы разрабатываем наш новый подход — мульти-функциональные CAR-T клетки, когда анализируется пул всех клеток опухоли, и у пациента получают Т-клетки, которые содержат универсальный рецептор. Тогда эти CAR-T клетки можно направить на несколько антигенов в опухоли данного пациента. Эта терапия ещё на ранней стадии исследования, там есть вопросы. Наша задача — довести эти технологии до практического применения.
Сейчас у нас есть площадка, которая позволяет проводить клинические исследования для нескольких пациентов и подтверждать, что этот подход работает. А когда это нужно будет делать на пациентах в большом количестве, то это будет «завод», в котором стоят десятки ферментёров, обрабатывающие одновременно клеточный продукт от десятков пациентов, чтобы в течение месяца подготовить продукты для многих пациентов. Вот к такой цели мы сейчас движемся и продвинулись очень неплохо. К сожалению, нет. Как не существует вакцины против всех вирусов и бактерий, которые нас поражают. Они работают над вакциной, где в рамках одной вакцины либо мультивалентной из нескольких векторов, либо в рамках одного вектора могут быть внесены маркеры известного, но ограниченного чисто физически количества возбудителей, самых распространённых, которые приносят наибольший вред. В нашем случае, чтобы убить одну опухоль, нужно использовать много маркеров. Вряд ли. Мы должны знать мишень.
Нет такого антигена, который присутствует, условно говоря, хотя бы в половине видов рака. Есть определённые сигнальные пути, которые ломаются или, наоборот, активируются, присущие изрядному количеству опухолей хотя бы в одном типе рака. Такое бывает. И вакцины для таких случаев как раз пытаются разрабатывать. Но они вряд ли будут профилактическими. Потому что это не вакцина против рака шейки матки. Это вакцина против вируса папилломы человека. И то против основных его видов, которые приводят к максимальному социальному эффекту. Но здесь мы бьём не в рак, а в его причину.
А причин может быть много. Мы не можем сделать вакцину против канцерогенов или против воздуха в городе. Это тысячи соединений. Причем, человек на всё реагирует совершенно индивидуально. Есть исторические прецеденты, которые показывают совершенно разную реакцию людей на, казалось бы, однозначное воздействие радиации. Многие из ликвидаторов Чернобыльской АЭС погибли от рака или радиационной болезни, а есть те немногие, кто живут до сих пор и выглядят вполне здоровыми. Одно из направлений, которое вытекает из нео-антигенной истории, это попытка создать «конструктор» для таких вакцин. Это не вариант профилактической вакцины. Здоровому человеку введут — у него ничего не будет.
Это вариант, когда мы ловим с использованием искусственного интеллекта выбранные последовательности для существующей конкретной опухоли. Мы пытаемся определить те клетки, у которых включился опухолевый механизм. Но таких путей — десятки, пациенту всё ввести нельзя. Поэтому в процессе исследования нео-антигенов мы можем также искать «универсальные кирпичики», чтобы быстро из готовых компонентов собрать персональную вакцину, как собирается домик в Лего. Нам нужно будет проанализировать пациента минимально диагностическим объёмом, который раза в три-четыре дешевле, под него собрать вакцину. Но здесь включается вероятность — угадали или не угадали, будет на него это действовать или нет. В любом случае, это повышение шанса на выживание пациента. Если до заболевания мы знаем, чем человек может заболеть, и применяем вакцину, то здесь она сдвигается на послеоперационный период. Для последующих после операции событий наша вакцина будет тоже профилактическая.
В этом смысле можно говорить, что это профилактика рецидива, а не первичного заболевания. К сожалению, узнать, чем из сотен вариантов опухолей заболеет конкретный человек, даже если мы имеем наследственный анамнез, маловероятно.
Одна из крупнейших в мире конференций собрала около 10 000 участников из 102 стран. Основными темами, которые были освещены в рамках симпозиума, стали деэскалация локорегионарных методов воздействия и индивидуализация лечения с использованием таргетных препаратов. На первый и незамутненный взгляд — результаты говорили сами за себя, однако восторгаться, к сожалению, пока поводов мало, так как данные по общей выживаемости требуют детального разбора. Однако результаты клинических исследований бывает сложно воспроизвести в условиях реальной клинической практики из-за более гетерогенной популяции пациентов, в связи с чем исследования реальной клинической практики представляют особый интерес.
И потом эти обученные дендритные клетки, которые презентируют опухолевые антигены, вернуть обратно пациенту. Это несколько инъекций, чтобы они «обучили» иммунную систему пациента находить и убивать опухолевые клетки. У нас сейчас одобрен протокол клинического исследования, мы возобновляем эти работы на основе новых законодательных разрешений в рамках одной организации. Сейчас появились протоколы, которые позволяют пациенту получать такую терапию. Да, она будет считаться экспериментальной, но при этом она достаточно хорошо отработана и может применяться на постоянной основе в рамках высоко технологичной медицинской помощи. Я надеюсь, что в течение года-двух у нас пройдут клинические исследования, которые смогут эту историю зафиксировать как один из методов терапии.
Потому что в результате мы получаем иммунную систему, активированную против определённого агента, в данном случае — это клетки опухоли. Задача вакцины — активировать иммунную систему. Самая известная форма вакцины — когда бактерии или вирусы вносятся в разрушенном, убитом или ослабленном виде. В этом случае происходит активация иммунной системы против чужеродного агента. Здесь похожий метод, только мы не применяем просто клетки опухоли, хотя это в свое время изучалось — пытались найти некую универсальную опухоль, которую можно лизировать, превратить в раствор, и она будет работать как вакцина. Очень много компонентов в клетках опухоли, хотя, может быть, там и появляются общие антигены для некоторых типов опухолей.
Но их не так много, к сожалению. С другой стороны, там огромное количество своих нормальных белков, которые тоже не очень способствуют хорошей иммуногенности. Кроме того, не забываем, что существует огромное разнообразие опухолей, как и возможных антигенов в них. Многие опухоли характеризуются тем, что у них повышена мутационная активность. В них каждый раз появляются такие мутации, разные для каждого пациента, продуцируют мутантные белки, которые отличаются от нормальных одной или несколькими аминокислотами. С одной стороны, это хорошо.
Благодаря этому механизму большинство таких появляющихся опухолевых клеток в организме здоровых людей уничтожаются. Иммунная система их убивает благодаря тому, что, мутируя, клетки начинают отличаться от здоровых — появляются белки, которые никогда в норме не присутствуют, и именно на такие белки может быть направлена иммунная система. С мутациями опухолевых клеток связаны нео-антигеные вакцины. Нео-антигены — это как раз такие мутантные белки, которые, как правило, не связаны с прогрессией опухоли. У каждого пациента они собственные. Даже в объёме одной опухоли могут содержаться участки, несущие немного разный набор нео-антигенов.
От них не зависит, растёт ли опухоль, но они появляются, а поскольку опухоль избегает иммунного ответа с помощью других механизмов, они накапливаются в ней. Но как маркеры они могут быть использованы. И так как в опухоли еще продолжают возникать дополнительные мутации, формируется такое явление как клональность опухоли. Это тоже одна из серьёзных проблем в онкологии. Если мы проводим таргетную терапию, она направлена против какого-то антигена или сигнального пути, стимулирующего рост опухоли. Если эта мутация представлена не во всех клетках опухоли или происходит нарушение сигнального пути не во всех клонах, то будут уничтожены или подавлены только те, где есть мутация, а остальные начинают расти дальше.
С этим и связана, в определённой мере, временная ремиссия. Поэтому если мы делаем вакцину против основных мутаций каких-то опухолей, мы убьём те клоны, где она присутствует, а остальные могут остаться. Если мы делаем вакцину, которая бьёт по основным нео-антигенам, допустим 20-30 одновременно, то можем накрыть весь пул клонов и, соответственно, значительно улучшить иммунный противоопухолевый ответ. То есть надо бороться с клональностью. Мы сможем это сказать точно на стадии клинических исследований. На стадии исследований опухолевых моделей на мышах мы видим, что вакцина против опухолевых нео-антигенов, которые не относятся к опухолевому росту, работает.
Это всё вероятностный процесс, но мы видим эффекты вплоть до полного излечения больных мышек. Для этого нужен свежий образец опухоли. Это либо биопсия, либо операционный материал. Наши сотрудники берут образцы и делают полноэкзомное секвенирование — мы секвенируем все функциональные гены, которые есть в опухоли. Также мы смотрим секвенс РНК — то, что уже проэкспрессировалось. Далее мы можем по ДНК выявить те самые нео-антигеные мутации, определить специальными нейросетями с искусственным интеллектом — какие из этих кусочков могут быть максимально эффективно представлены для иммунной системы, а в дальнейшем мы составляем потенциальные короткие белки — пептиды от 10 до 25 аминокислот, как компоненты вакцины.
Такую модель мы создали для мышей на примере меланомы и показали, что лекарственная форма, составленная из таких пептидов, имеет эффективность. Технически переход от пептидов к РНК-вакцине позволит повысить, как мы надеемся, её иммуногенность.
5 открытий, приблизивших победу над раком
Есть ли альтернатива химиотерапии, лучевой терапии и противораковым препаратам? Ученые всего мира пытаются найти лекарство от рака. Или у нас есть реальный шанс научить собственные клетки бороться против рака и приручить его? Первые иммунотерапевтические препараты были зарегистрированы в России в 2016 году для лечения метастатической меланомы и метастатического рака лёгкого. «Существует большая проблема, пытаясь разработать лечение для борьбы с раком», — сказал Коэн. Причем зарегистрирован «Ксалкори» был как средство от рака легких, а сейчас успешно применяется совсем в других сложных случаях. разбиралcя, на каком этапе находится разработка препарата от рака.