Казбич (Сулейменов Абай): Я убил Бэлу за то, что ее брат оскорбил меня, украл мою лошадь, за то, что Печорин ее все равно не любит, незачем ей жить, позорить наш народ. Вопрос по литературе: Почему влюбленный в Бэлу Казбич убил девушку? Почему он всё-таки убил Грушницкого?
Краткое содержание книги "Герой нашего времени"
Ответ на вопрос — Казбич убивает Бэлу — почему? Из-за его попытки Бэла погибает, ведь Казбич убивает ее и бросает, спасаясь от погони. Похоже, Казбич так и не узнал, какую роль сыграл Печорин в воровстве Карагеза, а то бы не сносить Печорину головы! Печорин получает Бэлу, используя пылкость и желание украсть Карагеза, коня черкеса по имени Казбич, её младшего брата Азамата. Казбич убивает отца Бэлы, считая его причастным к похищению (но это не было так). О разговоре Казбича и Азамата узнал Печорин – русский военный, которому также приглянулась Бэла.
Герой нашего времени краткое содержание
За кражу лошади Казбич убивает отца Бэлы и мстит Печорину, похитив Бэлу. Повесть «Бэла» — глава из романа Лермонтова «Герой нашего времени» кратко – Самые лучшие и интересные новости по теме: Roman, Россия, знания на развлекательном портале Если бы Казбич хотел убить Бэлу за измену мусульманской вере, или из-за потери коня, или в отместку Печорину, то погоня бы не состоялась – труп Бэлы был бы найден у ручья. почему?. Ответы на часто задаваемые вопросы при подготовке домашнего задания по всем школьным предметам. Казбич убил двух человек, отомстил за коня и возлюбленную, но не один он виноват в этой трагедии.
Задание МЭШ
В гибели Бэлы — героини одной из глав романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» виноват Печорин, хотя зарезал девушку Казбич. Почему бэлу убили. Почему в истории с Бэлой Печорин не считал себя виноватым. Приключения, драма, мелодрама. Печорин служит в глухой крепости. Однажды в соседнем ауле на свадьбе герой встречает Бэлу, дочь местного князя. С помощью её брата Азамата Печорин увозит девушку в крепость. За это он дарит Азамату коня, которого крадёт у разбойника Казбича. Это приводит к драматическим событиям: влюблённый в Бэлу горец Казбич пытается выкрасть девушку, но потерпев неудачу, убивает её. Казбич ударил кинжалом Бэлу, и тяжело ранил ее. Казбич убил двух человек, отомстил за коня и возлюбленную, но не один он виноват в этой трагедии.
Почему бэлу убили - 90 фото
Имплицитное содержание данного предложения позволяет сказать, что Казбич отправился разыскивать своего Карагеза, что он готов жестоко отомстить за нанесенную ему обиду. Имплицитное содержание данного предложения позволяет сказать, что Казбич отправился разыскивать своего Карагеза, что он готов жестоко отомстить за нанесенную ему обиду. Казбич (Сулейменов Абай): Я убил Бэлу за то, что ее брат оскорбил меня, украл мою лошадь, за то, что Печорин ее все равно не любит, незачем ей жить, позорить наш народ. Казбич, заметив это, одним резким движением вонзил в спину Бэлы кинжал и скрылся в высоких скалах.
Почему влюбленный в Бэлу Казбич убил девушку?
Позже пришли известия о том, что Казбич убил отца Бэлы и Азамата, черкесского князя, подозревая его в участии в похищении его коня. Когда Печорин и Максим Максимыч вышли из крепости на охоту, Казбич похитил Бэлу и увез в поле, где и убил несчастную, когда понял, что от погони ему не уйти. Это приводит к драматическим событиям: влюблённый в Бэлу горец Казбич пытается выкрасть девушку, но потерпев неудачу, убивает её. Почему он всё-таки убил Грушницкого?
Кто убил бэлу герой нашего. Погоня за казбичем интригующая развязка
Также Печорин встречает старого приятеля Грушницкого. Печорин влюбляет в себя княжну Мери и ссорится с Грушницким, после чего убивает его на дуэли. За это его ссылают в крепость. Разговор заходит о судьбе и предопределённости. Разгорается спор между Печориным и Вуличем. Печорин говорит, что на лице у Вулича написана смерть.
И слышно было, как он трепал рукою по гладкой шее своего скакуна, давая ему разные нежные названия. Прилег я на седло, поручил себе аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети я слышал, как они бросились ловить моего коня.
Сердце мое облилось кровью; я узнал голос моего Карагеза; это был он, мой товарищ!.. С тех пор мы не разлучались. Завизжал, ударил ружье о камень, разбил его вдребезги, повалился на землю и зарыдал, как ребенок… Вот кругом него собрался народ из крепости — он никого не замечал; постояли, потолковали и пошли назад; я велел возле его положить деньги за баранов — он их не тронул, лежал себе ничком, как мертвый. Поверите ли, он так пролежал до поздней ночи и целую ночь?.. Казбич очень ловок и быстр. А уж ловок то, ловок то был, как бес! Казбич уж был верхом и вертелся среди толпы по улице, как бес, отмахиваясь шашкой заревел он и опрометью бросился вон, как дикий барс.
В два прыжка он был уж на дворе как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из за куста и начал кружить лошадь свою как бешеный. Что за притча! Вот Казбич подкрался — цап царап ее, зажал рот и потащил в кусты, а там вскочил на коня, да и тягу! Лошадь Казбича - Карагез У Казбича была очень хорошая лошадь, лучшая в округе. Именно из-за кражи этой лошади Казбич начал мстить. А лошадь его славилась в целой Кабарде, — и точно, лучше этой лошади ничего выдумать невозможно.
Старый офицер представляется Максимом Максимычем. Пережидая непогоду, герои знакомятся ближе, и Максим Максимыч делится историями из служебной практики. Так, рассказчик узнает о молодом офицере Григории Александровиче Печорине, сосланном на Кавказ.
По признанию штабс-капитана, он был из тех людей, с которыми должны случаться разные необыкновенные вещи. Печорин и Максим Максимыч легко становятся друзьями. Когда местный горский князь приглашает их на свадьбу дочери, Печорин знакомится с Бэлой, младшей княжной. Григория Александровича поражает ее несходство со столичными светскими барышнями, и он решает во что бы то ни стало сделать Бэлу своей. На помощь приходит случай: Печорин подслушивает разговор Азамата, брата Бэлы, и горца Казбича, знакомого старого князя. Юный Азамат умоляет продать ему знаменитого коня Карагеза, равных которому нет во всей в Кабарде. Мальчик предлагает Казбичу взамен выкрасть Бэлу, которая очень нравилась горцу: Я на все решаюсь. Хочешь, я украду для тебя мою сестру? Как она пляшет!
А вышивает золотом — чудо! Не бывало такой жены и у турецкого падишаха... Казбич отказывается, и этим пользуется Печорин: он обещает увести заветного коня для Азамата, если он выкрадет и отдаст сестру ему. Иногда маловажный случай имеет жестокие последствия , — Максим Максимыч возражает против этого замысла, но Печорин принимает решение без колебаний. Азамат привозит Бэлу в крепость и забирает коня, пока Григорий отвлекает горца. Мальчик сбегает, опасаясь мести Казбича. Опасный горец скрывается, затаив обиду. Поначалу Бэла тяготится жизнью в крепости, тоскуя по дому. Печорин дарит ей подарки, признается в чувствах, всячески пытаясь расположить ее к себе, но его уловки подействуют лишь спустя долгое время.
Бэла влюбляется в странного русского офицера, и довольно быстро Печорин охладевает к горянке. Он все чаще выезжает охотиться один. Максим Максимыч выговаривает Печорину за равнодушие к Бэле. Печорин рассказывает штабс-капитану о смертельной скуке, которая одолевает его: Любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно... Сторожевые все чаще начинают замечать вблизи крепости Казбича. Мстительный горец подстерегает и похищает Бэлу во время прогулки. Печорин и Максим Максимыч пытаются догнать его, но Казбич ранит девушку в спину и скрывается. Спустя два дня мучений она умирает на руках у Печорина.
Тот замыкается в себе и отныне избегает любых упоминаний о княжне. Печорина переводят в другую часть. Максим Максимыч Случай снова сводит вместе Максима Максимыча и рассказчика в дорожной гостинице. Здесь он сталкивается и с Печориным: офицер направляется в Персию и также останавливается в гостинице. Штабс-капитан отправляет лакея к бывшему товарищу и предвкушает встречу.
Персонажа нельзя назвать мирным черкесом, но и явным бандитом он тоже не был. Подозрений было много, но в чем-то конкретном обвинить Казбича не могли. К тому же он считался отличным воином, храбрым и ловким. О его смелости ходили легенды. Как наезднику ему не было равных, да и оружием он владел неплохо. Автор сравнивал персонажа с бесом. В Советском Союзе и в России не раз снимали «Героя нашего времени». Казбича в нем играли разные актеры: Александр Такайшвили, фильм «Бэла» 1927 ; Суламбек Мамилов, фильм «Герой нашего времени» 1966 ; Арслан Мурзабеков, сериал назван в честь книги 2006. Конфликт с Печориным Лучшим другом и товарищем Казбича был его конь Карагез. С одного из кавказских языков это слово переводится как «черноглазый». Лошадь славится своими физическими качествами и преданностью хозяину, выручая его из самых сложных ситуаций. Черкес влюбляется в княжну Бэлу, но посвататься не может, так как не имеет достаточно сбережений для вноса калыма. Бэлу и Казбича объединяют такие качества, как любовь к родине и преданность. Однажды на свадьбе Азамат, сын князя, видит коня и восхищается им.
Почему Казбич убил Бэлу: раскрытие тайны в сериале «Люцифер»
В ней описывается встреча Печорина и Максима Максимыча, причём первый показывает холодность и стремится встречу поскорее закончить. В сюжетном плане глава не представляет особого интереса, она важна для лучшего понимания характера Печорина. Как камень, брошенный в гладкий источник, я встревожил их спокойствие и, как камень, едва сам не пошёл ко дну! Герой прибывает в Пятигорск, где встречает княжну Мери, отдыхающую здесь с матерью. Также Печорин встречает старого приятеля Грушницкого. Печорин влюбляет в себя княжну Мери и ссорится с Грушницким, после чего убивает его на дуэли.
Хотя Печорину удалось завоевать сердце Мери, сначала она старалась скрывать свои чувства. Тем временем Вера начала беспокоиться из-за этого романа. На одном из тайных свиданий она умоляла Печорина никогда не жениться на Мери и обещала ему взамен ночные встречи. Печорин, однако, начал скучать как в обществе Мери, так и Веры. Ему наскучили и Грушницкий со всей его страстью и мальчишеством. Специально проявляя вызывающее поведение в обществе, Печорин вызывал слезы у влюбленной Мери. Людям он казался безнравственным безумцем. Но молодая княжна Лиговская понимала, что таким образом он лишь укреплял ее привязанность. Грушницкий стал серьезно ревновать. Он осознавал, что Мери отдала свое сердце Печорину. И Печорину это только приносило удовольствие, когда Грушницкий перестал приветствовать его и отворачивался при его появлении. Весь город уже предвкушал предложение от Печорина Мери. Старая княгиня — мать девушки — не терпела ждать сватов от Григория Александровича. Однако он не торопился делать предложение, надеясь, что Мери сама признается ему в любви. Печорин поцеловал княжну в щеку на одной из прогулок, желая проверить ее реакцию. На следующий день Мери призналась в любви, но он холодно заявил, что не разделяет ее чувств. Это унизило Мери. Она ожидала чего угодно, но не такого отвержения. Печорин стал объектом ее горьких размышлений. Она сравнила себя с цветком, вырванным и брошенным на пыльную дорогу. В своем дневнике Печорин объяснял свое поведение. Он утверждал, что не хочет жениться из-за предсказания гадалки, которая сказала его матери, что он погибнет от злой жены. Он ценил свою свободу выше всего, боясь стать предметом насмешек. Печорин считал, что не в силах принести счастье никому. В город приехал известный фокусник, и все поспешили на его представление, за исключением Веры и Мери. Поздним вечером Печорин, тянущийся к Вере, отправился в дом Лиговских, где она проживала. В окне он заметил силуэт Мери. Грушницкий, следящий за Печориным, предположил, что тот назначил свидание с Мери. Несмотря на то что Печорину удалось вернуться домой, Грушницкий, полный обиды и ревности, разнес слух о том, что Печорин побывал ночью в спальне Мери. Защищая честь девушки, Григорий Александрович вызвал юнкера на дуэль. В качестве секундантов выступили Вернер и малознакомый драгунский капитан, которого Печорин защищал на балу, когда тот хотел атаковать Мери. Капитан, испытывавший глубокую неприязнь к Грушницкому, пытался напасть на него, но забыл зарядить пистолет Печорина. Перед дуэлью Печорин долго метался внутри себя, осознавая, что мало принёс добра другим. Он понимал, что в жизни играл роль палача для многих, порой уничтожая их словом, порой и делом. В своей ненасытной любви он обращался лишь к самому себе, искавшему понимания и прощения. Но ни один человек, ни одна женщина не смогли дать ему это. Получив вызов на дуэль, он осознал, что его соперник может лишить его жизни. И что останется после него? Только пустые воспоминания. На следующее утро Вернер пытался помирить Печорина и его противника, но Грушницкий был непреклонен. Печорин, надеясь на проявление великодушия со стороны соперника, проявил к нему милосердие. Но Грушницкий, озлобленный и обиженный, выстрелил первым. В ответ Печорин, вынужденный защищать свою жизнь, выстрелил в Грушницкого, лишив его жизни. Чтобы скрыть факт дуэли, Печорин и его секунданты представили смерть молодого офицера как дело черкесских нападений. Печорин, узнав о смерти Грушницкого, понял, что Вера осознала истинную причину его гибели и призналась в своих чувствах к нему. Он решил увезти её из города, но в погоне за Верой его лошадь погибла, а сам Печорин получил серьезные травмы. Вернувшись в город, Печорин узнал, что слухи о дуэли распространились, и ему назначено новое место службы. Прежде чем уехать, он решил попрощаться с Мери и её матерью. Старая княгиня предложила ему руку и сердце дочери, но Печорин отклонил это предложение. Оставшись наедине с Мери, он унизил её настолько, что сам почувствовал себя неприятно. Фаталист В завершающей части романа описывается событие, когда Печорин оказался в станице казаков по служебным делам. Там среди офицеров возник спор о влиянии судьбы на жизнь человека. В это время серб Вулич выступил в защиту своего фаталистического взгляда на мир. Он утверждал, что если ему суждено остаться в живых до следующего дня, то даже самоубийство не сможет лишить его жизни. В качестве доказательства он предложил опасное пари: выстрелить себе в висок.
Это была Бэла. Они начали стрелять, ранили коня и Казбича. Разбойник убежал, оставив коня и девушку. Он ударил ее ножом в спину, Бэла потеряла сознание и истекала кровью. Через два дня она умерла.
Он отвернулся и протянул ей руку на прощанье. Она не взяла руки, молчала. Только, стоя за дверью, я мог в щель рассмотреть ее лицо: и мне стало жаль, такая смертельная бледность покрыла это милое личико! Не слыша ответа, Печорин сделал несколько шагов к двери; он дрожал, и, сказать ли вам? Таков уж был человек. Бог его знает! Только едва он коснулся двери, как она вскочила, зарыдала и бросилась ему на шею. Поверите ли? Штабс-капитан замолчал. Скоро узнал счастливый Печорин, что Бэла полюбила его с первого взгляда. Да, это была одна из тех глубоких женских натур, которые полюбят мужчину тотчас, как увидят его, но признаются ему в любви не тотчас, отдадутся нескоро, а отдавшись, уже не могут больше принадлежать ни другому, ни самим себе... Поэт не говорит об этом ни слова, но потому-то он и поэт, что, не говоря иного, дает знать всё... Они были счастливы, но не завидуйте им, читатель: кто смеет надеяться на прочное счастие в этой жизни?.. Минута ваша, ловите же ее, не надеясь на будущее. Не долго продолжалось и твое блаженство, бедная, милая Бэла!.. Вскоре Печорин и Максим Максимыч узнали, что отец Бэлы был убит Казбичем, подозревавшим его в участии в похищении карагёза. От Бэлы долго скрывали это, пока она не привыкла к своему положению; когда же ей сказали, она дня два поплакала, а потом забыла. Четыре месяца всё шло хорошо. Печорин так любил Бэлу, что забыл для нее и охоту, и не выходил за крепостной вал. Но вдруг стал он задумываться, ходить по комнате, заложив руки на спину. Однажды, никому не сказавшись, отправился на охоту и пропадал целое утро, потом опять, и все чаще и чаще. Он стал ее утешать. Сообщая ему свои страхи и опасения, она сказала ему: «А нынче мне уж кажется, что он меня не любит». Я его не принуждаю. А если это так будет продолжаться, то я сама уйду: я не раба его, я княжеская дочь!.. Утешая ее, Максим Максимыч заметил ей, что если она будет грустить, то скорее наскучит Печорину. Я, знаете, никогда с женщинами не обращался: думал, думал, чем ее утешить, и ничего не придумал; несколько времени мы оба молчали... Пренеприятное положение-с! Вышедши с нею прогуляться за крепость, Максим Максимыч увидел черкеса, который вдруг выехал из леса и, саженях во сто от них, начал как бешеный кружиться: Бэла узнала в нем Казбича... Наконец Максим Максимыч объяснился с Печориным насчет его охлаждения к Бэле, и вот какой получил от него ответ: «Послушайте, Максим Максимыч: у меня несчастный характер: воспитание ли меня сделало таким, бог ли так меня создал, не знаю; знаю только то, что если я причиною несчастия других, то и сам не менее несчастлив. Разумеется, это им плохое утешение, только дело в том, что это так. В первой моей молодости с той минуты, когда я вышел из опеки родных, я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями, которые можно достать за деньги, и, разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потом пустился я в большой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялся в светских красавиц, и был любим, но их любовь только раздражала мое воображение и самолюбие, а сердце осталось пусто... Я стал читать, учиться — науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди — невежды, а слава — удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким. Тогда мне стало скучно... Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни. Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимания на комаров, и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду. Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательною судьбою... Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, только мне с нею скучно... Глупец я или злодей, не знаю, но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть, больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойно, сердце ненасытное; мне всё мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как только будет можно, отправлюсь — только не в Европу, избави боже!
«Бэла» Лермонтова: краткое содержание. «Герой нашего времени», краткое содержание главы «Бэла»
Печорин чувствует свою вину из-за произошедшего и говорит, что готов пожертвовать ради девушки своей жизнью. Через какое-то время Печорин охладевает к Бэле и ищет новых приключений. Казбич похищает девушку во время охоты.
Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательною судьбою...
Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, только мне с нею скучно... Глупец я или злодей, не знаю, но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть, больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойно, сердце ненасытное; мне всё мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать.
Как только будет можно, отправлюсь — только не в Европу, избави боже! Поеду в Америку, в Аравию, в Индию, авось где-нибудь умру на дороге! По крайней мере, я уверен, что это последнее утешение не скоро истощится, с помощию бурь и дурных дорог».
Так он говорил долго, и его слова врезались у меня в памяти, потому что в первый раз я слышал такие вещи от 25-летнего человека, и, бог даст, в последний... Что за диво! Скажите-ка, пожалуйста, — продолжал штабс-капитан, обращаясь ко мне, — вот вы, кажется, бывали в столице, и недавно: неужто тамошняя молодежь вся такова?
Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое, что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду, что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок. Штабс-капитан не понял этих тонкостей, покачал головою и улыбнулся лукаво: — А всё, чай, французы ввели моду скучать? Итак, Печорин охладел к бедной Бэле, которая любила его еще больше.
Он не знает сам причины своего охлаждения, хотя и силится найти ее. Да, нет ничего труднее, как разбирать язык собственных чувств, как знать самого себя! И объяснения автора для нас так же неудовлетворительны, как и для Максима Максимыча, которому он их сообщил.
Может быть, и тут та же причина, и в отношении к автору, и в отношении к нам: нет ничего труднее, как знать и понимать самих себя!.. Но тем не менее, мы предложим и наше решение, или, лучше сказать, и наше гадание об этом столько же общем, сколько и грустном феномене человеческого сердца, который особенно част и поразителен в современном обществе. В числе причин скорого охлаждения Печорина к Бэле не было ли причиною его и то, что для бессознательного, чисто-естественного хотя и глубокого чувства черкешенки Печорин был полным удовлетворением, далеко превосходящим самые дерзкие ее требования; тогда как дух Печорина не мог найти своего удовлетворения в естественной любви полудикого существа.
О чем мог он говорить с нею? Для любви нужно разумное содержание, как масло для поддержки огня; любовь есть гармоническое слияние двух родственных натур в чувство бесконечного. В любви Бэлы была сила, но не могло быть бесконечности: сидеть с глаза на глаз с возлюбленным, ласкаться к нему, принимать его ласки, предугадывать и ловить его желания, млеть от его лобзаний, замирать в его объятиях, — вот всё, чего требовала душа Бэлы; при такой жизни и вечность показалась бы для нее мгновением.
Но Печорина такая жизнь могла увлечь не больше как на четыре месяца, и еще надо удивляться силе его любви к Бэле, если она была так продолжительна. Сильная потребность любви часто принимается за самую любовь, если представится предмет, на который она может устремиться; препятствия превращают ее в страсть, а удовлетворение уничтожает. Любовь Бэлы была для Печорина полным бокалом сладкого напитка, который он и выпил зараз, не оставив в нем ни капли; а душа его требовала не бокала, а океана, из которого можно ежеминутно черпать, не уменьшая его...
Однажды Печорин отправился с Максимом Максимычем на охоту за кабаном. С раннего утра часов до десяти напрасно искали они его; Максим Максимыч уговаривал своего товарища воротиться, не тут-то было: несмотря ни на зной, ни на усталость, тот не хотел воротиться без добычи. Однако ж, после полудня, они без ничего подъезжали к крепости.
Вдруг выстрел: оба они взглянули друг на друга и опрометью поскакали на выстрел. Солдаты в кучку собрались на валу и указывали в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле. Это был Казбич, похитивший неосторожную Бэлу, которая вышла за крепость к реке.
Печорину удалось ранить в ногу его коня. Казбич занес руку над Бэлою, Максим Максимыч выстрелил и, кажется, ранил его в плечо; дым рассеялся — на земле лежала раненая лошадь, и возле нее Бэла, а Казбич, как кошка, карабкался на утес, и скоро скрылся. Они к Бэле — она была ранена, и кровь лилась из раны ручьями...
Около десяти часов вечера она пришла в себя; мы сидели у постели; только что она открыла глаза, начала звать Печорина. Ночью она начала бредить; голова ее горела, по всему телу иногда пробегала дрожь лихорадки; она говорила несвязные речи об отце, брате: ей хотелось в горы, домой... Потом она также говорила о Печорине, давая ему разные нежные названия, или упрекала его в том, что он разлюбил свою джанечку.
Он слушал ее молча, опустив голову на руки; но только я во всё время не заметил ни одной слезы на ресницах его; в самом ли деле он не мог плакать, или владел собою — не знаю; что до меня, то я ничего жальче этого не видывал. К утру, когда прошел бред, она начала печалиться о том, что она не христианка, и что на том свете душа ее никогда не встретится с душою Печорина, и что иная женщина будет в раю его подругою... Максим Максимыч предложил ей окреститься; долго она молчала в нерешимости и наконец отвечала, что умрет в той вере, в какой родилась.
Так прошел день — страдания ужасно изменили ее прекрасное лицо. Когда боль утихала, и она переставала стонать, то уговаривала Печорина итти спать, целовала его руку...
Налево чернело глубокое ущелье; за ним и впереди нас темно-синие вершины гор, изрытые морщинами, покрытые слоями снега, рисовались на бледном небосклоне, еще сохранявшем последний отблеск зари. На темном небе начинали мелькать звезды, и странно, мне показалось, что оно гораздо выше, чем у нас на севере.
По обеим сторонам дороги торчали голые, черные камни; кой-где из-под снега выглядывали кустарники, но ни один сухой листок не шевелился, и весело было слышать среди этого мертвого сна природы фырканье усталой почтовой тройки и неровное побрякиванье русского колокольчика. Штабс-капитан не отвечал ни слова и указал мне пальцем на высокую гору, поднимавшуюся прямо против нас. И в самом деле, Гуд-гора курилась; по бокам ее ползали легкие струйки — облаков, а на вершине лежала черная туча, такая черная, что на темном небе она казалась пятном. Уж мы различали почтовую станцию, кровли окружающих ее саклей, и перед нами мелькали приветные огоньки, когда пахнул сырой, холодный ветер, ущелье загудело и пошел мелкий дождь.
Едва успел я накинуть бурку, как повалил снег. Я с благоговением посмотрел на штабс-капитана... За неимением комнаты для проезжающих на станции, нам отвели ночлег в дымной сакле. Я пригласил своего спутника выпить вместе стакан чая, ибо со мной был чугунный чайник — единственная отрада моя в путешествиях по Кавказу.
Сакля была прилеплена одним боком к скале; три скользкие, мокрые ступени вели к ее двери. Ощупью вошел я и наткнулся на корову хлев у этих людей заменяет лакейскую. Я не знал, куда деваться: тут блеют овцы, там ворчит собака. К счастью, в стороне блеснул тусклый свет и помог мне найти другое отверстие наподобие двери.
Тут открылась картина довольно занимательная: широкая сакля, которой крыша опиралась на два закопченные столба, была полна народа. Посередине трещал огонек, разложенный на земле, и дым, выталкиваемый обратно ветром из отверстия в крыше, расстилался вокруг такой густой пеленою, что я долго не мог осмотреться; у огня сидели две старухи, множество детей и один худощавый грузин, все в лохмотьях. Нечего было делать, мы приютились у огня, закурили трубки, и скоро чайник зашипел приветливо. Уж по крайней мере наши кабардинцы или чеченцы хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки, а у этих и к оружию никакой охоты нет: порядочного кинжала ни на одном не увидишь.
Уж подлинно осетины! А молодцы!.. Тут он начал щипать левый ус, повесил голову и призадумался. Мне страх хотелось вытянуть из него какую-нибудь историйку — желание, свойственное всем путешествующим и записывающим людям.
Между тем чай поспел; я вытащил из чемодана два походных стаканчика, налил и поставил один перед ним. Он отхлебнул и сказал как будто про себя: «Да, бывало! Я знаю, старые кавказцы любят поговорить, порассказать; им так редко это удается: другой лет пять стоит где-нибудь в захолустье с ротой, и целые пять лет ему никто не скажет «здравствуйте» потому что фельдфебель говорит «здравия желаю». А поболтать было бы о чем: кругом народ дикий, любопытный; каждый день опасность, случаи бывают чудные, и тут поневоле пожалеешь о том, что у нас так мало записывают.
Я дал себе заклятье. Когда я был еще подпоручиком, раз, знаете, мы подгуляли между собой, а ночью сделалась тревога; вот мы и вышли перед фрунт навеселе, да уж и досталось нам, как Алексей Петрович узнал: не дай господи, как он рассердился! Оно и точно: другой раз целый год живешь, никого не видишь, да как тут еще водка — пропадший человек! Услышав это, я почти потерял надежду.
Я раз насилу ноги унес, а еще у мирнова князя был в гостях. Раз, осенью пришел транспорт с провиантом; в транспорте был офицер, молодой человек лет двадцати пяти. Он явился ко мне в полной форме и объявил, что ему велено остаться у меня в крепости. Он был такой тоненький, беленький, на нем мундир был такой новенький, что я тотчас догадался, что он на Кавказе у нас недавно.
Я взял его за руку и сказал: «Очень рад, очень рад. Вам будет немножко скучно... Да, пожалуйста, зовите меня просто Максим Максимыч, и, пожалуйста, — к чему эта полная форма? Ему отвели квартиру, и он поселился в крепости.
Григорием Александровичем Печориным. Славный был малый, смею вас уверить; только немножко странен. Ведь, например, в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут — а ему ничего. А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнет, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет; а при мне ходил на кабана один на один; бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнет рассказывать, так животики надорвешь со смеха...
Да-с, с большими был странностями, и, должно быть, богатый человек: сколько у него было разных дорогих вещиц!.. Ну да уж зато памятен мне этот год; наделал он мне хлопот, не тем будь помянут! Ведь есть, право, этакие люди, у которых на роду написано, что с ними должны случаться разные необыкновенные вещи! Верст шесть от крепости жил один мирной князь.
Сынишка его, мальчик лет пятнадцати, повадился к нам ездит: всякий день, бывало, то за тем, то за другим; и уж точно, избаловали мы его с Григорием Александровичем. А уж какой был головорез, проворный на что хочешь: шапку ли поднять на всем скаку, из ружья ли стрелять. Одно было в нем нехорошо: ужасно падок был на деньги. Раз, для смеха, Григорий Александрович обещался ему дать червонец, коли он ему украдет лучшего козла из отцовского стада; и что ж вы думаете?
А бывало, мы его вздумаем дразнить, так глаза кровью и нальются, и сейчас за кинжал. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. У меня было свое на уме.
У князя в сакле собралось уже множество народа. У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас приняли со всеми почестями и повели в кунацкую. Я, однако ж, не позабыл подметить, где поставили наших лошадей, знаете, для непредвидимого случая.
Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родственников, едят, пьют бузу; потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную компанию; потом, когда смеркнется, в кунацкой начинается, по-нашему сказать, бал. Бедный старичишка бренчит на трехструнной... Девки и молодые ребята становятся в две шеренги одна против другой, хлопают в ладоши и поют. Вот выходит одна девка и один мужчина на середину и начинают говорить друг другу стихи нараспев, что попало, а остальные подхватывают хором.
Мы с Печориным сидели на почетном месте, и вот к нему подошла меньшая дочь хозяина, девушка лет шестнадцати, и пропела ему... Он как тополь между ними; только не расти, не цвести ему в нашем саду». Печорин встал, поклонился ей, приложив руку ко лбу и сердцу, и просил меня отвечать ей, я хорошо знаю по-ихнему и перевел его ответ. Когда она от нас отошла, тогда я шепнул Григорью Александровичу: «Ну что, какова?
И точно, она была хороша: высокая, тоненькая, глаза черные, как у горной серны, так и заглядывали нам в душу. Печорин в задумчивости не сводил с нее глаз, и она частенько исподлобья на него посматривала. Только не один Печорин любовался хорошенькой княжной: из угла комнаты на нее смотрели другие два глаза, неподвижные, огненные. Я стал вглядываться и узнал моего старого знакомца Казбича.
Он, знаете, был не то, чтоб мирной, не то, чтоб немирной. Подозрений на него было много, хоть он ни в какой шалости не был замечен. Бывало, он приводил к нам в крепость баранов и продавал дешево, только никогда не торговался: что запросит, давай, — хоть зарежь, не уступит. Говорили про него, что он любит таскаться на Кубань с абреками, и, правду сказать, рожа у него была самая разбойничья: маленький, сухой, широкоплечий...
А уж ловок-то, ловок-то был, как бес! Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре. А лошадь его славилась в целой Кабарде, — и точно, лучше этой лошади ничего выдумать невозможно. Недаром ему завидовали все наездники и не раз пытались ее украсть, только не удавалось.
Как теперь гляжу на эту лошадь: вороная, как смоль, ноги — струнки, и глаза не хуже, чем у Бэлы; а какая сила! Бывало, он ее никогда и не привязывает. Уж такая разбойничья лошадь!.. В этот вечер Казбич был угрюмее, чем когда-нибудь, и я заметил, что у него под бешметом надета кольчуга.
Душно стало в сакле, и я вышел на воздух освежиться. Ночь уж ложилась на горы, и туман начинал бродить по ущельям. Мне вздумалось завернуть под навес, где стояли наши лошади, посмотреть, есть ли у них корм, и притом осторожность никогда не мешает: у меня же была лошадь славная, и уж не один кабардинец на нее умильно поглядывал, приговаривая: «Якши тхе, чек якши! Иногда шум песен и говор голосов, вылетая из сакли, заглушали любопытный для меня разговор.
Раз, — это было за Тереком, — я ездил с абреками отбивать русские табуны; нам не посчастливилось, и мы рассыпались кто куда. За мной неслись четыре казака; уж я слышал за собою крики гяуров, и передо мною был густой лес. Прилег я на седло, поручил себе аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети. Как птица нырнул он между ветвями; острые колючки рвали мою одежду, сухие сучья карагача били меня по лицу.
Конь мой прыгал через пни, разрывал кусты грудью. Лучше было бы мне его бросить у опушки и скрыться в лесу пешком, да жаль было с ним расстаться, — и пророк вознаградил меня. Несколько пуль провизжало над моей головою; я уж слышал, как спешившиеся казаки бежали по следам... Вдруг передо мною рытвина глубокая; скакун мой призадумался — и прыгнул.
Задние его копыта оборвались с противного берега, и он повис на передних ногах; я бросил поводья и полетел в овраг; это спасло моего коня: он выскочил. Казаки все это видели, только ни один не спустился меня искать: они, верно, думали, что я убился до смерти, и я слышал, как они бросились ловить моего коня. Сердце мое облилось кровью; пополз я по густой траве вдоль по оврагу, — смотрю: лес кончился, несколько казаков выезжают из него на поляну, и вот выскакивает прямо к ним мой Карагез; все кинулись за ним с криком; долго, долго они за ним гонялись, особенно один раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана; я задрожал, опустил глаза и начал молиться. Через несколько мгновений поднимаю их — и вижу: мой Карагез летит, развевая хвост, вольный как ветер, а гяуры далеко один за другим тянутся по степи на измученных конях.
До поздней ночи я сидел в своем овраге. Вдруг, что ж ты думаешь, Азамат? С тех пор мы не разлучались. И слышно было, как он трепал рукою по гладкой шее своего скакуна, давая ему разные нежные названия.
Казбич молчал. Я умру, Казбич, если ты мне не продашь его! Мне послышалось, что он заплакал: а надо вам сказать, что Азамат был преупрямый мальчишка, и ничем, бывало, у него слез не выбьешь, даже когда он был помоложе. В ответ на его слезы послышалось что-то вроде смеха.
Хочешь, я украду для тебя мою сестру? Как она пляшет! Не бывало такой жены и у турецкого падишаха... Хочешь, дождись меня завтра ночью там в ущелье, где бежит поток: я пойду с нею мимо в соседний аул, — и она твоя.
Неужели не стоит Бэла твоего скакуна? Долго, долго молчал Казбич; наконец вместо ответа он затянул старинную песню вполголоса: Много красавиц в аулах у нас, Звезды сияют во мраке их глаз. Сладко любить их, завидная доля; Но веселей молодецкая воля. Конь же лихой не имеет цены: Он и от вихря в степи не отстанет, Он не изменит, он не обманет.
Напрасно упрашивал его Азамат согласиться, и плакал, и льстил ему, и клялся; наконец Казбич нетерпеливо прервал его: — Поди прочь, безумный мальчишка!
Вот, кажется, и все обвиняемые. Получается, что можно винить всех и каждого в отдельности. Каждого можно оправдать, так как все персонажи трагедии руководствовались общепринятыми нормами морали тех мест и того времени. Так, получается, что трагедия случилась по причине стечения обстоятельств? И да и нет. Есть еще один участник — Карагез. Представьте Казбича верхом на Карагезе.
Естественно, он — фаворит! Можно делать ставки на второе, третье место, но первое всегда за ним! Это и престиж и средства к существованию. Не удивительно, что Карагез смущает людские души, вызывая низменное чувство зависти. Если бы не Карагез, трагедии не произошло бы. Если бы мне пришлось сегодня писать сочинение на эту тему, то, безусловно, главным и, пожалуй, единственным виновником трагедии я назову Карагеза. Как видите, не все так просто. Сменяются эпохи, экономические формации, правительства, меняются приоритеты и цели, проходят реформы школы, Фурсенко даже затеял ревизию русского языка.
Меняются условия, но незыблема точка зрения. За тридцать лет в методике преподавания ничего не изменилось. Больше ничего не знаю. Как выясняется, уже тогда он предвидел будущее. Лермонтов роман "Герой нашего времени" Михаил Юрьевич Лермонтов- русский писатель и поэт. В школьной литературе достаточно много произведений его авторства. Это был первый в России психологический роман. И каждая из нах по-своему уникальна.
Он знакомится с молодым человеком приехавшем отбывать службу на Кавказ, который влюбляется в Горянку и решает всеми силами добиться её, но он хотел облегчить свои старания и договорившись с братом девушки украл её из семьи. Вскоре Бэла влюбилась в Печорина их счастье длилось несколько месяцев, пока юный офицер вновь не заскучал, ведь он не любил Бэлу, она была неким развлечением для него. Он холоден к ней, а она не может вернуться в семью, потому что почитает традиции своего народа. Но Печорин не единственный претендент на роль возлюбленного Бэлы. Разбойник-Казбич, который не имел ничего кроме своего любимого украденного коня, которого в последствии украл брат Бэлы по настоянию Григория. Офицер принёс беды в эту семью. Навсегда покинул семью Азамат, отца девушки убил Казбич, а позже и она погибает от его же рук. Я считаю, что Печорин безусловно виноват в смерти Бэлы.
Ведь горянка была для него предметом временного обожания, до тех пор пока офицеру не стало скучно. А ведь если бы не он всё могло бы сложиться иначе. Бэла бы вышла замуж за состоятельного горца и прожила бы с ним долгую жизнь. Её отец также был бы жив, а не убит от рук разбойника, Казбич не потерял свою любимую лошади, а Азамат не ушел бы из семьи. Читатель ещё несколько раз убедится в этом на примере последующих четырёх глав произведения. Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям. Спасибо за внимание. Поурочный план по литературе в 9 классе.
Тема: «Кто виноват в смерти Бэлы? Цели: развивать понятие о сюжете и фабуле художественного произведения , раскрыть смысл негативного влияния Печорина на судьбы людей, совершенствовать навык аналитического чтения , воспитывать в учениках чувство справедливости, уважения к личности, почтение к законам. Наглядность и оборудование : портрет поэта, иллюстрации к роману, интерактивная доска, слайды.. Методы и приемы : форма судебного заседания, выступления учеников, элементы диспута. Ход урока. Учитель : Мы прочитали первую главу романа Лермонтова «Герой нашего времени», узнали о трагической судьбе Бэлы. Сегодня нам предстоит присутствовать на судебном заседании по делу о покушении на убийство девушки, приведшем к мучительной смерти. На скамье подсудимых Казбич, вонзивший нож в девушку.
Также в зале судебного заседания присутствуют люди, имеющие непосредственное отношение к этой истории: Печорин Григорий Александрович, Азамат, Максим Максимыч. Председательствует судья Абдрахманов Беркин. Со стороны государства обвинителем выступает Сейдахметов Жакен, от общества Шангереев Айбол. Обвиняемый имеет право на защиту, его адвокатом выступает Сайынов Адиль, также здесь присутствует адвокат Сарбалаева Жадыра. Тиак, начинаем.
Герой нашего времени
А черт их разберет, что они кричат? Быки-то их понимают; запрягите хоть двадцать, так коли они крикнут по-своему, быки всё ни с места… Ужасные плуты! А что с них возьмешь?.. Любят деньги драть с проезжающих… Избаловали мошенников! Увидите, они еще с вас возьмут на водку. Уж я их знаю, меня не проведут! Лермонтова ] — отвечал он, приосанившись. А вы, смею спросить?.. Я сказал ему. Разговор этим кончился, и мы продолжали молча идти друг подле друга. На вершине горы нашли мы снег.
Солнце закатилось, и ночь последовала за днем без промежутка, как это обыкновенно бывает на юге; но благодаря отливу снегов мы легко могли различать дорогу, которая все еще шла в гору, хотя уже не так круто. Я велел положить чемодан свой в тележку, заменить быков лошадьми и в последний раз оглянулся на долину; но густой туман, нахлынувший волнами из ущелий, покрывал ее совершенно, ни единый звук не долетал уже оттуда до нашего слуха. Осетины шумно обступили меня и требовали на водку; но штабс-капитан так грозно на них прикрикнул, что они вмиг разбежались. Кругом было тихо, так тихо, что по жужжанию комара можно было следить за его полетом. Налево чернело глубокое ущелье; за ним и впереди нас темно-синие вершины гор, изрытые морщинами, покрытые слоями снега, рисовались на бледном небосклоне, еще сохранявшем последний отблеск зари. На темном небе начинали мелькать звезды, и странно, мне показалось, что оно гораздо выше, чем у нас на севере. По обеим сторонам дороги торчали голые, черные камни; кой-где из-под снега выглядывали кустарники, но ни один сухой листок не шевелился, и весело было слышать среди этого мертвого сна природы фырканье усталой почтовой тройки и неровное побрякивание русского колокольчика. Штабс-капитан не отвечал ни слова и указал мне пальцем на высокую гору, поднимавшуюся прямо против нас. И в самом деле, Гуд-гора курилась; по бокам ее ползали легкие струйки облаков, а на вершине лежала черная туча, такая черная, что на темном небе она казалась пятном. Уж мы различали почтовую станцию, кровли окружающих ее саклей, и перед нами мелькали приветные огоньки, когда пахнул сырой, холодный ветер, ущелье загудело и пошел мелкий дождь.
Едва успел я накинуть бурку, как повалил снег. Я с благоговением посмотрел на штабс-капитана… — Нам придется здесь ночевать, — сказал он с досадою, — в такую метель через горы не переедешь. За неимением комнаты для проезжающих на станции, нам отвели ночлег в дымной сакле. Я пригласил своего спутника выпить вместе стакан чая, ибо со мной был чугунный чайник — единственная отрада моя в путешествиях по Кавказу. Сакля была прилеплена одним боком к скале; три скользкие, мокрые ступени вели к ее двери. Ощупью вошел я и наткнулся на корову хлев у этих людей заменяет лакейскую. Я не знал, куда деваться: тут блеют овцы, там ворчит собака. К счастью, в стороне блеснул тусклый свет и помог мне найти другое отверстие наподобие двери. Тут открылась картина довольно занимательная: широкая сакля, которой крыша опиралась на два закопченные столба, была полна народа. Посередине трещал огонек, разложенный на земле, и дым, выталкиваемый обратно ветром из отверстия в крыше, расстилался вокруг такой густой пеленою, что я долго не мог осмотреться; у огня сидели две старухи, множество детей и один худощавый грузин, все в лохмотьях.
Нечего было делать, мы приютились у огня, закурили трубки, и скоро чайник зашипел приветливо. Уж по крайней мере наши кабардинцы или чеченцы хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки, а у этих и к оружию никакой охоты нет: порядочного кинжала ни на одном не увидишь. Уж подлинно осетины! А молодцы!.. Мне страх хотелось вытянуть из него какую-нибудь историйку — желание, свойственное всем путешествующим и записывающим людям. Между тем чай поспел; я вытащил из чемодана два походных стаканчика, налил и поставил один перед ним. Он отхлебнул и сказал как будто про себя: «Да, бывало! Я знаю, старые кавказцы любят поговорить, порассказать; им так редко это удается: другой лет пять стоит где-нибудь в захолустье с ротой, и целые пять лет ему никто не скажет «здравствуйте» потому что фельдфебель говорит «здравия желаю». А поболтать было бы о чем: кругом народ дикий, любопытный; каждый день опасность, случаи бывают чудные, и тут поневоле пожалеешь о том, что у нас так мало записывают. Я дал себе заклятье.
Когда я был еще подпоручиком, раз, знаете, мы подгуляли между собой, а ночью сделалась тревога; вот мы и вышли перед фрунт навеселе, да уж и досталось нам, как Алексей Петрович узнал: не дай господи, как он рассердился! Оно и точно: другой раз целый год живешь, никого не видишь, да как тут еще водка — пропадший человек! Услышав это, я почти потерял надежду. Я раз насилу ноги унес, а еще у мирнова князя был в гостях. Раз, осенью, пришел транспорт с провиантом; в транспорте был офицер, молодой человек лет двадцати пяти. Он явился ко мне в полной форме и объявил, что ему велено остаться у меня в крепости. Он был такой тоненький, беленький, на нем мундир был такой новенький, что я тотчас догадался, что он на Кавказе у нас недавно. Я взял его за руку и сказал: «Очень рад, очень рад. Вам будет немножко скучно… ну, да мы с вами будем жить по-приятельски. Да, пожалуйста, зовите меня просто Максим Максимыч, и, пожалуйста, — к чему эта полная форма?
Ему отвели квартиру, и он поселился в крепости. Славный был малый, смею вас уверить; только немножко странен. Ведь, например, в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут — а ему ничего. А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнёт, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет; а при мне ходил на кабана один на один; бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнет рассказывать, так животики надорвешь со смеха… Да-с, с большими странностями, и, должно быть, богатый человек: сколько у него было разных дорогих вещиц!.. Ну да уж зато памятен мне этот год; наделал он мне хлопот, не тем будь помянут! Ведь есть, право, этакие люди, у которых на роду написано, что с ними должны случаться разные необыкновенные вещи! Верст шесть от крепости жил один мирной князь. Сынишка его, мальчик лет пятнадцати, повадился к нам ездить: всякий день, бывало, то за тем, то за другим. И уж точно, избаловали мы его с Григорьем Александровичем. А уж какой был головорез, проворный на что хочешь: шапку ли поднять на всем скаку, из ружья ли стрелять.
Одно было в нем нехорошо: ужасно падок был на деньги. Раз, для смеха, Григорий Александрович обещался ему дать червонец, коли он ему украдет лучшего козла из отцовского стада; и что ж вы думаете? А бывало, мы его вздумаем дразнить, так глаза кровью и нальются, и сейчас за кинжал. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. У меня было свое на уме. У князя в сакле собралось уже множество народа. У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас приняли со всеми почестями и повели в кунацкую. Я, однако ж, не позабыл подметить, где поставили наших лошадей, знаете, для непредвидимого случая.
Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родственников, едят, пьют бузу; потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную компанию; потом, когда смеркнется, в кунацкой начинается, по-нашему сказать, бал. Бедный старичишка бренчит на трехструнной… забыл, как по-ихнему… ну, да вроде нашей балалайки. Девки и молодые ребята становятся в две шеренги, одна против другой, хлопают в ладоши и поют. Вот выходят одна девка и один мужчина на середину и начинают говорить друг другу стихи нараспев, что попало, а остальные подхватывают хором. Мы с Печориным сидели на почетном месте, и вот к нему подошла меньшая дочь хозяина, девушка лет шестнадцати, и пропела ему… как бы сказать?.. Он как тополь между ними; только не расти, не цвести ему в нашем саду». Печорин встал, поклонился ей, приложив руку ко лбу и сердцу, и просил меня отвечать ей, я хорошо знаю по-ихнему и перевел его ответ. Когда она от нас отошла, тогда я шепнул Григорию Александровичу: «Ну что, какова? И точно, она была хороша: высокая, тоненькая, глаза черные, как у горной серны, так и заглядывали к вам в душу. Печорин в задумчивости не сводил с нее глаз, и она частенько исподлобья на него посматривала.
Только не один Печорин любовался хорошенькой княжной: из угла комнаты на нее смотрели другие два глаза, неподвижные, огненные. Я стал вглядываться и узнал моего старого знакомца Казбича. Он, знаете, был не то, чтоб мирной, не то, чтоб немирной. Подозрений на него было много, хоть он ни в какой шалости не был замечен. Бывало, он приводил к нам в крепость баранов и продавал дешево, только никогда не торговался: что запросит, давай, — хоть зарежь, не уступит. Говорили про него, что он любит таскаться за Кубань с абреками, и, правду сказать, рожа у него была самая разбойничья: маленький, сухой, широкоплечий… А уж ловок-то, ловок-то был, как бес! Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре. А лошадь его славилась в целой Кабарде, — и точно, лучше этой лошади ничего выдумать невозможно. Недаром ему завидовали все наездники и не раз пытались ее украсть, только не удавалось. Как теперь гляжу на эту лошадь: вороная как смоль, ноги — струнки, и глаза не хуже, чем у Бэлы; а какая сила!
Бывало, он ее никогда и не привязывает. Уж такая разбойничья лошадь!.. В этот вечер Казбич был угрюмее, чем когда-нибудь, и я заметил, что у него под бешметом надета кольчуга. Душно стало в сакле, и я вышел на воздух освежиться. Ночь уж ложилась на горы, и туман начинал бродить по ущельям. Мне вздумалось завернуть под навес, где стояли наши лошади, посмотреть, есть ли у них корм, и притом осторожность никогда не мешает: у меня же была лошадь славная, и уж не один кабардинец на нее умильно поглядывал, приговаривая: «Якши тхе, чек якши! Иногда шум песен и говор голосов, вылетая из сакли, заглушали любопытный для меня разговор. Раз — это было за Тереком — я ездил с абреками отбивать русские табуны; нам не посчастливилось, и мы рассыпались кто куда. За мной неслись четыре казака; уж я слышал за собою крик гяуров, и передо мною был густой лес. Прилег я на седло, поручил себя аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети.
Как птица нырнул он между ветвями; острые колючки рвали мою одежду, сухие сучья карагача били меня по лицу.
Печорин показательно был равнодушен, из-за чего Максим Максимыч очень сильно опечалился. Рассказчик в это время знакомится с Григорием Александровичем лично и передает читателям свои впечатления от внешности Печорина, его манер и общего вида. По его словам, Печорин был среднего роста, обладал красивым лицом с выразительными чертами, которые обычно нравятся женщинам.
Рассказчик писал, что Печорин хорошо держал себя, искусно говорил. К одежде Григория тоже не было возможности придраться. Она подчеркивала его стройность, выглядела достойно. Однако все впечатление перекрывали глаза, которые глядели холодно и надменно.
Его взгляд был слишком проницательным. По словам рассказчика, Печорин был чрезвычайно скрытым и недоверчивым, на что указывало почти полное отсутствие жестов во время разговора. Печорин оставил после себя неизгладимое впечатление и очень заинтересовал рассказчика. Однако мужчина быстро уехал и не дал узнать себя получше.
Увидев заинтересованность Григорием, Максим Максимыч, как пишет читателям рассказчик, передал ему журнал, а точнее дневник Печорина. Долгое время дневник просто лежал у рассказчика и не использовался. Однако Печорин быстро и неожиданно погибает от болезни в возрасте всего лишь двадцати восьми лет. После этого рассказчик решается опубликовать некоторые истории из дневника.
Этот журнал является наблюдением разума над терзаниями души. Главный вопрос, на который Печорин пытается найти ответ в своих записях: до какой степени человек способен самостоятельно распоряжаться собственной судьбой? При этом рассказчик обращается к читателям и просит их проявить снисхождение и доброту к главному герою. Ведь, несмотря на то, что в Печорине зрело множество недостатков и пороков, он честно и неприкрыто описывал их в дневнике.
Истории из журнала Тамань Во время деловой поездки Печорин вынужден остановиться в не очень хорошем месте. Григорию кажется, что там очень «не чисто». В домике живут глухая старуха и слепой мальчишка. Домишка находится на берегу моря.
Той же ночью Печорину становится любопытно, так как он замечает, что парнишка куда-то уходит. Он его преследует до пункта назначения — морского берега. Там Печорин наблюдает, как слепой встречается с молодой девицей. Вскоре к ним подплывает мужчина на лодке, и они вместе выгружают какие-то грузы.
Утром Печорин снова видит девушку и решает разузнать у нее о ночном происшествии. Однако девушка только смеется и не отвечает прямо, поэтому Григорий не узнает от нее ровным счетом ничего. Тогда Печорин запугивает девушку тем, что расскажет о ночном происшествии властям и выдаст им свою догадку о контрабанде. Через некоторое время Григорию придется очень сильно пожалеть о своих словах, ведь они практически убьют его.
Вечером, уже ближе к ночи, новая знакомая зовет главного героя встретиться на морском берегу. Печорин слегка опасается последствий, но все равно соглашается. Они вместе на лодке отплывают подальше в море. Неожиданно девушка бросается на Григория и пытается выкинуть его из лодки.
Однако Печорину удается удержаться и скинуть саму девушку, назвав ее Ундиной. После этого Григорий возвращается на берег. Затем главный герой снова посещает ночью берег и видит очередную встречу контрабандистов. Однако в этот раз девушка, которая пыталась его утопить, уплывает вместе с мужчиной.
Мальчишка остается сам. Почти сразу же Печорину приходится уехать оттуда, но он жалеет о том, что все так получилось. Любопытство Григория привело к подобному исходу, хотя он не хотел мешать ни девушке с мужчиной, ни тем более слепому мальчику. Мэри История начинается с того, что Печорин прибывает в небольшой городок Пятигорск восстановиться после полученного ранения.
Здесь он встречается со своим давним другом — юнкером Грушницким. Мужчина тоже занимался лечением после получения ран. Как пишет в своем дневнике Печорин, с виду они были хорошими друзьями, однако он чувствовал, что однажды мужчинам придется столкнуться на узкой тропинке и тогда быть беде. В Пятигорске пролечивались многие знатные особы, но самыми заметными были Лиговские — княгиня и ее великолепная дочь Мэри.
Юнкер Грушницкий конечно же сразу был очарован прелестями девушки и стал искать любые возможные способы познакомиться с ней. Он хотел нанести официальный визит в дом, но его не приглашали. Молодая девица не изъявляла желания близкого знакомства, хоть юнкер старался предстать в лучшем свете. Ей казалось, что мужчину разжаловали из-за запрещенной в то время дуэли.
В свою очередь Печорин подчеркнуто холодно избегал общества Лиговских и не спешил заводить знакомства с ними. Он не спешил наведаться с визитом к знатным особам, чем вызывал немалое их удивление и, конечно же, интерес. От своего нового знакомого доктора Вернера, с которым он сдружился во время лечения, Печорин узнает о недоумении княгини и ее дочери. Лечение в Пятигорске нагоняло на Григория скуку.
Поэтому в попытке избавиться от нее, он решает завладеть сердцем юной княжной Мэри. Он прекрасно понимает, что вызовет этим ревность своего друга Грушницкого, который был от девушки без ума. Однако он полагает, что такое положение дел только увеличивает интригу и повышает интерес к происходящему. Из бесед с доктором Печорин узнает, что у княгини Лиговской гостит какая-то женщина.
Доктор подробно описывает ее, и Печорин понимает, что у Лиговских гостит его бывшая любовь из Петербурга — Вера. Они встречаются, и в душе Григория снова загораются давно забытые чувства. Вера предлагает Печорину чаще появляться в доме княгини Лиговской и для виду ухаживать за ее дочерью Мэри. По ее словам, это позволит им постоянно быть на глазах друг у друга и при этом не вызывать слухов или подозрений в обществе.
Он соглашается. Он надеется хоть немного побороть скуку. После спасения молодой княжной из рук выпившего военного, Печорин удостаивается приглашения в дом. Однако во время визита Григорий проявляет полное равнодушие к девушке, чем очень сильно злит ее.
Мэри не понимает его чувств и намерений, что еще больше добавляет задора в игру Печорина. У него имеется интересный план по обольщению столь неопытного создания. Мэри без ума от Печорина, а молодой юнкер надоедает ей все больше. Она становится холоднее с ним, вне зависимости от его попыток привлечь внимание девушки.
Грушницкий посчитал, что причина ее холодности — очарование Печориным. Грушницкий ревнует и подчеркнуто не общается с бывшим другом. Юнкер в гневе придумывает обидную месть. Он задумывает устроить дуэль с Печориным, однако выдать тому незаряженный пистолет.
Ему кажется, что это быстро поставит бывшего друга на место, сделает его общим посмешищем. На беду Грушницкого, Григорий подслушивает его рассказ о планах мести. В ответ он придумывает собственный. В это же время Мэри серьезно влюбляется в Печорина.
Вера начинает ревновать Григория к юной княжне, поэтому берет обещание, что он ни за что не женится на Лиговской. Во время одной из совместных прогулок Мэри признается Григорию в любви, однако ответа не получает.
Печорин и Бэла получают плохие новости — оказывается, Казбич убил князя, отца Бэлы. Печорин чувствует свою вину из-за произошедшего и говорит, что готов пожертвовать ради девушки своей жизнью. Через какое-то время Печорин охладевает к Бэле и ищет новых приключений.
Печорин заставил Бэлу любить себя, потом она ему надоела. Казбич решил, что это князь велел украсть коня для сына, и убил его. Затем он приехал за Бэлой в крепость. Максим Максимыч и Печорин возвращались с охоты, когда увидели Казбича. Он держал что-то белое, присмотревшись, они поняли, что это женщина, закутанная в чадру.