Известного драматурга и сценариста Александра Гельмана со множественными переломами ног доставили в травмпункт после ДТП на Тверском бульваре в центре Москвы. Авария произошла вечером 29 января, пишет SHOT. ныне город в Молдавии). Мы открываем номер новой пьесой Александра Исааковича Гельмана об одном дне из жизни Альберта Эйнштейна.
Драматурга Гельмана сбила машина у театра имени Пушкина
в соавторстве со своей женой Татьяной Калецкой. Сегодня драматургу, поэту и публицисту Александру Гельману исполняется 90 лет. Сегодня драматургу, поэту и публицисту Александру Гельману исполняется 90 лет. Носители: Гельман, Александр Исаакович (р. 1933) русский драматург, писатель, сценарист, публицист, общественный и политический деятель. Александр Гельман Aleksandr Gelman Карьера: Драматург Рождение: Россия, 25.10.1933 В 1991 году А.И. Гельман избран почетным доктором гуманитарных наук университета Пепердайн (США, Калифорния). 25 октября 1933 года – В Дондюшанах родился советский и российский драматург, сценарист и публицист Александр Гельман.
Календарь: 25 октября родился известный драматург Александр Гельман
Написавший эти пьесы советский и российский драматург, сценарист, публицист Александр Гельман родился в 1933 году в Дондюшанах (Бессарабия, Королевство Румыния, ныне — райцентр Дондюшанского района Молдавии). советский и российский драматург, писатель и сценарист. Александр Гельман — известный российский драматург и режиссер, чьи произведения занимают особое место в современной театральной культуре. Алекса́ндр (Шу́ня) Исаа́кович Ге́льман — советский и российский драматург, сценарист, поэт, публицист, общественный и политический деятель. Член ЦК КПСС (1990—1991). Драматург, сценарист и поэт Александр Гельман родился в 1933 году. биография, дата рождения.
Гельман Александр Исаакович
В годы перестройки Гельман пьесы уже не писал. Вновь возвратился к драматургии в начале 2000-х. Опубликовал также сборник стихов и несколько книг эссеистики. Пьесы Гельмана ставили театры более чем 30 стран. Драматург спектаклей.
Конечно, беспокойства о том, как будут жить мои дети и внуки, не может не быть. Но это уже зависит больше от них самих, чем от нас, стариков. По моим наблюдениям, у тех, кому сегодня 20—30—40—50 лет, больше здравомыслия, трезвости, чем было у нас. В какие театры вы ходите? Театр в отличие от телевидения сегодня живет почти без цензуры. Это позволяет развиваться самым разным направлениям, существуют конфликты, наиболее заметные направления стремятся доминировать. Театр должен влиять на зрителей, а не находиться под влиянием зрителей. Поэтому, чтобы он лучше, честнее работал, он должен испытывать серьезное давление. Основное давление оказывает экономическая ситуация в обществе. Серьезное давление на начальство мог бы оказать суд, если бы он не был зависим от этого же начальства. Я не думаю, что нынешняя власть сознательно хочет творить дурное. Скорее, дело в том, что она не понимает, не знает, что делать и как делать. Во власти не хватает мудрых людей. Бесспорно, мы живем в условиях интеллектуального кризиса управления. Много толковых, умных людей, специалистов уехали и продолжают уезжать из страны.
Театры более чем тридцати стран ставили пьесы по его произведениям. Гельман Александр Исаакович — известный поэт, прозаик, сценарист, драматург, а также активный общественный деятель и политик. Биография Известный драматург и сценарист Александр Гельман появился на свет двадцать пятого октября 1933 года на небольшой станции в Королевстве Румынии, которое сейчас относится к Молдавии. Детские годы Александра Исааковича были трагичными. Родители Шуни, как звали его в детстве, старались уберечь детей от неприятностей, но они будто преследовали их. Вся еврейская семья заключенных Гельман отправлялась к месту своего заключения пешком, но так как условия этого марша смерти были невыносимыми, то уже в дороге умерла сначала бабушка, а затем уже и младший брат писателя. Но и тем, кто выжил, пришлось трудно, так как условия содержания в гетто были ужасными. Вскоре умерла и мама будущего писателя и сценариста. В 1942 году погибла Маня Шаевна Гельман, немного не дожив до освобождения. Известно, что практически вся семья Гельман, которая состояла из четырнадцати человек, погибла. Смогли в 1944 году освободиться только лишь Александр Гельман и его отец. Когда закончилась война, то Александр вместе со своим выжившим отцом вернулись в родные места. Здесь мальчик еще три года учился в школе, а после ее окончания поступил в 1948 году в профессиональную техническую школу трикотажников в Черновцах. Окончив это обучение в 1951 году, Гельман поступил в вечернюю школу, так как понял, что образование в дальнейшем ему будет необходимо. Чтобы иметь средства для жизни, он подрабатывал на Львовской чулочной фабрике. Обучение в вечерней школе дало Александру возможность после ее окончания в 1952 году поступить в военно-политическое училище, которое находилось во Львове. В 1954 году он окончил кафедру сухопутных войск. Начало трудовой деятельности После окончания Львовского училища Александр Гельман в 1854 году пошел служить в армии. За шесть лет он от старшего лейтенанта дослужился до командира подразделения Черноморского флота, а затем и отдельного подразделения военного узла связи Тихоокеанского флота. Драматургия В 1966 году, переехав в Ленинград, Александр Исаакович стал корреспондентом в газете. Это послужило прекрасным началом для того, чтобы в дальнейшем все, что он видел и наблюдал, переносить в свои произведения. Уже в 1970 году Гельман был избран в профсоюзный комитет драматургов, в котором до 1976 года был активным участником. Но в годы, когда в стране началась перестройка, Гельман перестал писать свои пьесы, а ушел в журналистику. В драматургию он вернулся лишь только в 2000 году, когда издал два своих стихотворных сборника. Кинематограф На сегодняшний день Александром Исааковичем написано уже более тридцати сценариев, на которые было снято много замечательных фильмов. Его соавторами становились многие известные кинорежиссеры и сценаристы, среди которых и Павел Мовчанов, и Роман Качанов, и Владимир Меньшов. Но уже через два года его вывели из состава, так как он сам вышел из партии. Личная жизнь Александр Гельман, биография которого насыщена событиями, был женат два раза. Его вторая жена, Калецкая Татьяна Павловна, всегда поддерживала автора и на протяжении всей жизни была его прекрасным помощником. У известного сценариста и драматурга есть двое сыновей. В первом браке в 1960 году родился Марат, а в 1967 году - Павел. Данная статья повествует о деятельности известного галериста и оппозиционера Марата Александровича Гельмана. В современном православном христианстве не существует более известного ученого, богослова, миссионера, чем отец Александр Шмеман, который посвятил свою жизнь служению высоким христианским идеалам.
Склифосовского госпитализировали поэта Льва Рубинштейна, который попал под колёса автомобиля. Ему сделали операцию, у него, в частности, диагностировали сильную гематому головного мозга в острейшей стадии, раздробление таза, а также переломы скуловой и височной костей. Вечером 12 января появилось сообщение о его смерти, которое спустя некоторое время опровергла его дочь Мария. А 14 января поэт умер в больнице.
Дептранс: сбивший Гельмана водитель числился в 34 эпизодах нарушений ПДД
После окончания Львовского военно-политического училища сухопутных войск имени Щорса 1952-1954 на протяжении 6 лет служил в армии в звании старшего лейтенанта, был командиром подразделения 410 полка береговой обороны Черноморского флота в Севастополе 1954-1957 , затем отдельного подразделения 39 узла связи Камчатской военной флотилии Тихоокеанского флота 1957-1960. С 1960 года жил в Кишинёве, работал фрезеровщиком на заводе "Электроточприбор" 1960-1963. В 1960-1963 годах учился на заочном отделении Кишинёвского университета. С 1964 года работал в Киришах диспетчером 99 СМУ 46 треста "Главзапстроя" на строительстве нефтеперерабатывающего завода, в 1966 году переехал в Ленинград. С 1966 по 1970 год работал корреспондентом ленинградских газет "Смена" и "Строительный рабочий".
Писал пьесы, вступил в КПСС. В 1970-1976 годах был членом профкома ленинградских драматургов. Публиковать рассказы и очерки начал в конце 1950-х годов во время службы на Камчатке. В 1970 году Александр Гельман написал сценарии для нескольких документальных фильмов, а также для игрового фильма "Ночная смена" - в соавторстве со своей женой Татьяной Калецкой.
С тем же соавтором он написал сценарии ещё двух художественных фильмов - "Считайте меня взрослым" и "Ксения - любимая жена Фёдора".
Параллельно он начал интересоваться драматургией. В 1970 году Александр вступил в профком драматургов Ленинграда. В то время он написал сценарий к фильму «Ночная смена», который был снят на «Ленфильме».
Его соавтором выступила супруга Татьяна Калецкая. В 1974 году была снята картина «Ксения, любимая жена Федора» по сценарию Гельмана. Жена Татьяна снова выступила как соавтор. Фильм был удачным, его даже премировали на Всесоюзном конкурсе.
В 1975 году Гельман впервые создал театральную пьесу под названием «Протокол одного заседания». Ее поставил сам Товстоногов на подмостках ленинградского Большого драматического театра. Гельман продолжительное время был любимым драматургом этого театра. Одну из своих последних пьес он написал в 2000 году.
После этого Александр сосредоточился на сценариях к документальному кино.
Искусство и творчество: Александр Гельман — автор множества пьес, стихов и произведений искусства. Его работы часто затрагивают важные социальные и политические темы. Фильмы о Горбачеве, в которых он участвовал, стали важными историческими документами, сохраняющими портрет человека, которого он хорошо знал и понимал.
Пожелания и надежды: В этот особенный день мы желаем Александру Гельману крепкого здоровья, долголетия и дальнейших творческих успехов. Его творчество продолжает вдохновлять и двигать вперед, а его жизненный опыт и мудрость оставляют нам важные уроки и надежды на лучшее будущее. Александр Гельман — это живой пример творческой силы и стойкости в непростых временах. Его 90 лет жизни и искусства наполнили мир удивительными историями и произведениями искусства.
Поздравляем его с юбилеем и желаем продолжения его увлекательной книги жизни.
Потом за одну зиму я увидел десятки, сотни мертвых людей, в том числе мою маму, моего брата, мою бабушку, мою тетю, ее мужа и их сына, моего дядю и его жену и их сына… Смерть не просто присутствовала в моем детстве — смерть гуляла по моему детству как полная хозяйка и делала с моей душой всё, что ей было угодно, я даже толком не знаю и никогда не узнаю, что она с ней сделала. В нормальных, мирных условиях дети осознают неизбежность смерти постепенно, медленно, в течение ряда лет. Инстинктивно они стремятся пройти этот важнейший, опаснейший рубеж, это испытание как можно более осторожно. Душа ребенка осторожно, трепетно нащупывает путь достойного смирения со своей смертной судьбой. Как писатель, проживший всю жизнь в СССР, я хорошо знаю, что такое политическая цензура, с которой по мере сил боролся многие годы. Но существует и другая цензура — биологическая, когда сам организм — мускулы, мозг, нейроны, сама кровь препятствуют тому, чтобы человек узнал всю правду о себе. С этой цензурой надо бороться очень осторожно. Возможно, поэтому я и остерегаюсь разобраться до конца во всем, что произошло со мной тогда, в гетто.
Я боюсь отмены биологической цензуры. Не исключено, что она скрывает от нас то, что непереносимо, что может убить». По дороге в гетто первым умер новорожденный брат. Потом «мы оставили лежать на земле умирающую, но еще живую бабушку Цюпу.
Александр Исаакович Гельман
Александр Гельман «А вот сейчас — новый поворот в творческой биографии Александра Гельмана: он начал писать стихи. И пусть он меня простит — на старости лет. Впрочем, Гельман сам осознает неожиданность такого поворота. В этом возрасте пишут в основном мемуары, а он… Но в том-то и дело, что его стихи — в каком-то смысле честные и даже безжалостные к себе мемуары — свидетельства переживаний немолодого человека перед близким свиданием с Вечностью. Да извинит меня Александр Исаакович за, быть может, неуместный пафос, которого он в своих стихах избегает».
Эйнштейн чувствовал свою ответственность ученого, так или иначе причастного к созданию атомной бомбы.
Там и происходит действие пьесы. Если определить Александра Исааковича одним словом, я бы сказала, что он — мудрец. Второе слово — талант. Третье — бесстрашный человек. Возможно, первое и третье качество — результат того, что он пережил в детстве.
Более страшного не бывает, и тот, кто пережил такое ребенком и выжил, и не сошел с ума — становится мудрецом, а бояться ему уже и вовсе нечего. Приведу фрагменты автобиографического очерка Александра Гельмана, чтоб было понятно, что произошло. Родился Александр Исаакович в 1933 году, в Румынии, в Бессарабии, которая в 1940-м году «была присоединена к СССР в соответствии с секретным соглашением, подписанным Риббентропом и Молотовым». Так что ребенок Гельман жил в окружении румын, потом русских, а вскоре немцев, когда туда пришли нацисты.
Я никого и ничего не боюсь, но в то же время я готов смиренно снова стать рабом. Это не трусость, это жуткий опыт, полученный в детстве, когда душа мальчишки ничего не понимала, ничего не различала. В меня внедрился инстинкт раба.
Я могу с уверенностью заявить: Чехов ошибался — раба по капле из души не выдавить. Мы обязаны знать, при каких условиях это с нами может произойти, и делать все необходимое для того, чтобы такие условия не могли наступить. Что это за условия? Это вседозволенность одних по отношению к другим. Когда одни люди считают себя вправе делать с другими людьми все что угодно. Это уже начинает происходить, это уже происходит в России. Только что, несколько дней назад, произошло тяжелое, повергшее меня в отчаяние событие: власти предложили рядовым гражданам патриотическую игру — придумывать красивые, запоминающиеся названия новым смертоносным ракетам, и тысячи наших соотечественников с энтузиазмом, весело, радостно приняли участие в этой игре, вовлекая в нее даже малолетних детей.
Мы слишком далеко зашли в этих играх. Боюсь, их уже не остановить».
И перед тем, как совсем выехать из гетто, я вдруг спрыгиваю, качусь по насыпи и бегу к папе.
Страшно избил. Я до сих пор не понимаю, почему я спрыгнул. То ли мне стало страшно без папы, то ли я не захотел расстаться с нашими траншеями, с нашими играми.
Пришлось тот красивый костюмчик снять и одеть обратно лохмотья. А все эти ребята действительно попали в Швейцарию, и многие из них до сих пор живут в США. Из башни высунулся молодой танкист и спросил: "Ну что, жиды, живы?
В туалет мы на улицу выходили даже зимой. Иногда, чтобы сходить в туалет, приходилось переступать через труп, потому что покойников складывали ближе к выходу. Я не помню, чтобы я в ту зиму вставал, ходил, гулял.
Только туалет. Все остальное время я лежал и играл. Потом, когда мы жили у тети Иты, стало немного получше.
Мы спали на полу. Отец всегда просыпался раньше. Когда просыпался я, он уже был на ногах — и в комнатке делался какой-то чай, какой-то очень убогий завтрак.
Девочку, дочь хозяйки дома, я вовлек в мои игры. У них на чердаке были книги, и cын этой женщины показывал нам портреты: "Вот это Троцкий, это Сталин"… Так я первый раз узнал, что есть какие-то вожди, важные люди… Я слышал разговоры взрослых, когда фронт приближался, что грядет освобождение, но я не очень понимал, кто приближается и кто нас освобождает. И кстати, я не помню, чтобы за все это время я посмотрел на себя в зеркало.
Хотя в доме, где мы жили, зеркало было. Но у меня ни разу не возникло желания увидеть: какой я? Я не хотел этого.
Много мертвых людей. Легкость смерти. Смерть — как ерунда, как выкурить сигарету.
Были в те времена и пострашнее места, чем Бершадь. У нас все-таки существовали хоть какие-то возможности выжить. Но все равно переход от жизни к смерти был совершенно пустяковый… Вот часто говорят, что советская власть и фашисты — что-то одинаковое.
Сталин и Гитлер и правда имеют очень много схожих черт. Но я никогда не забуду, что нас освободил советский, русский солдат. Мы стояли измученные, грязные и смотрели на советский танк, который въехал прямо в гетто.
Он остановился, из башни высунулся молодой танкист и спросил: "Ну что, жиды, живы? Он сказал его так добродушно! Себя я не помню особенно радостным, но помню, что вокруг были такие счастливые люди!
Можно говорить про советский строй все что угодно, но то, что Красная Армия освобождала гетто и концлагеря, в том числе и Освенцим, забыть нельзя. Конечно, если вспомнить о том, на какие жертвы ради победы пришлось пойти народам СССР, складывается очень неблагоприятное впечатление от тех, кто стоял во главе страны, во главе армии. Но когда вспоминаешь конкретный факт, то отбрасываешь свое знание и понимание истории.
И остается только один образ: советский танкист, который освободил нас. В тот день закончилось наше горе. И началась другая жизнь.
Я вернулся в Дондюшаны, соседи, которые забрали наши вещи, принесли их обратно. Некоторые пользовались нашими подушками, одеялами, простынями — они выстирали их и вернули. А одна соседка как забрала некоторые вещи, так и хранила.
Не пользовалась ими. Это я запомнил. Я почувствовал: государству не нравится, что я был в гетто.
Видимо, я должен был бежать или покончить с собой — После войны папа женился, мне не нравилась мачеха, и я решил, как мой друг, поступить в Черновцы в профтехшколу трикотажников. Нужен был аттестат за семь классов. После гетто меня сначала допустили во второй класс, потом перевели в четвертый, потом в шестой.
И тут папа, чтобы я мог уехать в Черновцы, купил мне аттестат за семь классов. Я помню, как был потрясен. Директор нашей школы был жутко строгий, мы все его боялись, и вдруг — продал папе аттестат… Это была моя первая встреча с коррупцией.
Тем не менее от аттестата я не отказался смеется. Когда я думал в ту пору об учебе, у меня в голове и мысли не было, что надо бы получить высшее образование, дальше ремесленного училища мои притязания не заходили. Только когда я уже работал во Львове на чулочной фабрике, я закончил десятый класс вечерней школы.
При поступлении в военное училище я написал в автобиографии, что я был в гетто. Меня вызвал кадровик, майор, достал листок с моей автобиографией, где красным карандашом было отчеркнуто "находился в гетто". И он меня спросил, грозно так: "А почему вы не эвакуировались?
Видимо, я должен был бежать или покончить с собой. И тогда я был бы достойным гражданином своей страны, хоть уже и неживым. Многие, конечно, скрывали, что были в гетто, потому что это считалось зазорным.
Это как быть в плену. А я не скрывал не потому, что я герой, а потому что я в первой автобиографии написал, что был в гетто, и потом скрывать это было и глупо, и опасно. Но почти каждый раз, когда я официально соприкасался с советской властью, мне давали понять, что пребывание в гетто не украшает мою биографию.
Тем не менее в училище меня приняли. Там был еще один случай. Когда началось дело врачей, в моей роте было два еврея, нас никто не обижал, но напряжение все же ощущалось, потому что во всех газетах писали: евреи-врачи убивали, травили, уничтожали… И однажды вечером, когда я сидел в библиотеке, ко мне подошел старший лейтенант и говорит: "Вы курсант Гельман?
Я быстро сдал книги и пошел. Прихожу к начальнику политотдела и по лицам понимаю, что здесь собраны евреи. Человек пять.
Полковник Третьяков говорит: "Я вас собрал, потому что сейчас в связи с делом врачей могут звучать какие-то неприятные для вас высказывания или даже действия. Я вас прошу, если кто-то оскорбит вас, позвоните старшему лейтенанту запишите его телефон , и мы сделаем все, чтобы этого не было". Я помню, что был тронут до слез… Опасен не Путин сам по себе, опасно то, что он начинает опираться на те группы населения, которые склонны к насилию — А желания отомстить немцам у вас не было?
И когда я первый раз попал в ГДР, был очень насторожен. До сих пор не могу сказать, что их люблю. Не ненавижу, но и не люблю.
Понимаете, дело ведь, конечно, не в немцах. Самое страшное — это то, что любой человек может стать фашистом.
Александр Гельман написал новую пьесу
Гельман сам стал одним из героев политической драмы, разворачивающейся в СССР. Реальность, как и предупреждали марксисты, оказалась богаче вымысла. Выступления А. Гельмана на партийных пленумах, в Верховном Совете СССР, публикации в "Московских новостях" парадоксально сочетали страсть и рассудительность.
Он не был человеком крайностей. И не стремился к собственной выгоде. Он получил возможность на прямую речь, его мысли о жизни, о будущем страны, о судьбах мира не надо было прикрывать художественными образами.
Тяжелое испытание для писателя, который знает, что такое творческое озарение. А потом он разочаровался в политике. И стал писать стихи.
Могут сказать, что у Саши все не как у людей - ведь стихи пишут в пору разгоряченной юности. Но только после 75 философская лирика обретает прозрачную хрупкость. А после 90 уже ничего не страшно.
Теперь он ведет каждую неделю игровой стрим. Выступать в прямом эфире достаточно нелегко, особенно, без должного опыта и подготовки. Начинание бело реализовано для продвижения канала, а также для того, чтобы получать преференции от зрителей. В то же время предполагалось, что стримы будут способствовать общению с подписчиками. Однако до конца воплотить эту идею в жизнь не удается по техническим причинам. Блогер удовлетворил в прямом эфире любопытство зрителей, ответив на несколько заданных ими вопросов. Так стало известно, что шахматист женат и что он знакомится со всеми комментариями зрителей к его видеороликам на Ютубе.
Мастер рассказал о том, что оставил классические шахматы и теперь занят тем, что играет исключительно в сети и проводит тренировки по Skype. Кризис 2019 года Лето 2019 года ознаменовалось беспрецедентным событием. Знаменитый блогер закрыл от просмотров практически все свои видеоролики. Что говорит по этому поводу сам Александр Гельман? Он прокомментировал произошедшее следующим образом: полугодичное ведение стримов и другая деятельность в сети не дали нужного результата. Поэтому мастер решился на эксперимент.
Потом нам пришлось оставить на дороге умирать бабушку Цюпу, мамину маму. Она уже не могла двигаться, и была, как мне кажется, без сознания. Мама поставила возле нее кружку с водой, вытерла с лица грязь, и мы пошли дальше. А она осталась лежать на земле. Скорее всего, в тот же день она умерла. Наконец мы прибыли в Бершадь. Это еврейское местечко, гораздо большее, чем Дондюшаны, районный центр. Ту часть Бершади, где в основном жили евреи, превратили в гетто. Нас поселили: в дома, в подвалы. Местные евреи имели хоть какие-то запасы, были связаны с населением соседних деревень; у нас же ничего этого не было. В Бершади было два коменданта — румынский и немецкий. Румынский занимался непосредственно гетто, а немецкий за ним следил. Самой страшной была первая зима — с 1941 на 1942 год. Жуткие морозы. Нас поместили в холодном подвале. В ту зиму умерли все мои близкие, кроме папы. Мама, ее сестра с мужем и сыном, мамин брат с женой и сыном, двоюродная мамина сестра с детьми. Из 14 человек осталось двое — я и отец. Его родители, я их здесь тоже считаю, были в другом гетто и умерли там. Мужчин, способных работать, водили на сахарный завод, на маслобойку, еще на какие-то предприятия. И оттуда они что-то приносили. Папа приносил с маслобойки макух, куски макуха — такое твердокаменное вещество, которое остается от семечек после того как из них выжимают подсолнечное масло. Я очень любил макух — откусывал, грыз с удовольствием. Потом, в следующие годы, стало полегче. Вообще, было очень неровно: то с нами обращались предельно сурово, то отпускали чуть-чуть вожжи. Папа рассказывал, что в гетто приезжали врачи, которые ставили эксперименты на людях. Они проверяли, какую температуру может выдержать человек — от холодной до кипятка. Время от времени вешали кого-то за связь с партизанами. Как правило, это были местные, бершадские евреи. Бершадский раввин собирал с обитателей гетто золото, чтобы отдать его коменданту. Потому что тот периодически заявлял, что всех нас собираются истребить или отправить в лагерь. Может быть, он обманывал, но как это было проверить? И люди отдавали последнее. Потом раввина расстреляли. Видимо, он уже не мог ничего принести, и тогда его и всю его семью расстреляли. Я настолько привык к смерти, что относился к ней совершенно спокойно. Но один случай меня поразил. Я о нем нигде не писал, не рассказывал. Приехала за трупом мамы и за другими покойниками похоронная команда. Это были евреи. А у мамы было три золотых зуба. Они положили маму на сани, открыли ей рот, клещами вырвали золотые зубы и положили в карман. По движениям этих людей я догадался, что они делают это не первый раз. В тот момент я ощутил всю жуть происходящего так сильно, как никогда прежде… Наверное, эти зубы помогли кому-то выжить. Все равно это было ужасно. Но меня снова спасло мое необузданное воображение. Даже когда мама умерла, я лежал около нее и продолжал мысленно играть в войну. Я привык, что люди умирают. Я даже не испытывал особой жалости. Ну умерла. А до этого умерла мамина сестра. А до этого умер ее сын… Когда умерла мама, отец лежал с одной стороны, а я с другой. Она лежала, укрытая шалью, и хотя нам было холодно, мы с нее, мертвой, шаль не снимали. Многие свои тогдашние состояния я не могу объяснить. И даже не могу точно восстановить. Я не знаю, что произошло в гетто с моей головой, с моей душой. Но что-то произошло — это несомненно. Я много раз это обнаруживал. Например, помню, когда мы жили в Ленинграде, муж одной моей хорошей знакомой покончил с собой. И мы, чтобы ее поддержать, поехали на озеро, откуда должны были вытащить его тело. Я помню, что когда увидел его труп, ничего не почувствовал; это идет из моего детства. Я вовсе не бесчувственный человек, но не проходит просто так общение с умершими, мертвыми людьми, которое было у меня каждый день. Ведь тут же, рядом с ними, кушали, выходили по нужде… Смерть была включена в мою жизнь абсолютно. Есть вещи, о которых страшно вспоминать, но они составляют неотъемлемую часть моего опыта… Я до сих пор все это и слышу, и вижу, и чувствую… До сих пор ногти моих больших пальцев ощущают, как я давил ими в нашем подвале вшей. Это сопровождалось омерзительным треском, и все, кто был в состоянии это делать, делали. Это была страшная симфония из треска раздавливаемых насекомых. Существовало, скорее, сочувствие местных евреев к приезжим. Вообще, в гетто жило много разных людей — и плохих, и хороших, все как везде. В гетто были даже проститутки. После той страшной зимы мы перебрались в дом одной женщины — она в свой двухкомнатный домик приняла четыре семьи. Жили там мы с папой, еще одна семья из трех человек, семья из двух и еще дедушка с внуком. Мы на полу буквально лежали друг на друге. Эта женщина, ее звали Ита, тетя Ита, стремилась нам помогать, делиться с нами. И не только она — многие местные евреи вели себя очень хорошо по отношению к тем, кого туда пригнали. Но меня от всего этого кошмара спасала игра. Я играл неистово, беспрерывно.
И если я сегодня более или менее нормальный человек, во всяком случае не совсем, не полностью, не до конца сумасшедший, то это только благодаря тому, что тогда, в гетто, я непрерывно, как заведенный, как безумец, играл, играл — все три года непрерывно играл, и потом играл еще долго после возвращения, после войны... Психика человека очень пластична, податлива, и поэтому человек может приспособиться к любой ситуации и превратиться во что угодно, в кого угодно. Страшно подумать, во что может превратиться человек, причем запросто. Нужны особые меры предосторожности, учитывая эту кошмарную эластичность психики. Возвращался я из гетто не как-нибудь, а на боевом советском танке. Этот танк одним из первых ворвался в Бершадь. Вдруг он остановился, свалилась гусеница. Толпа изможденных людей мгновенно обступила машину. Из башни высунулся моложавый небритый танкист, заулыбался. На него не обиделись — его тискали, обнимали, жали руки, а он смеялся. Часа два он провозился с ремонтом, я помогал. Он взял меня с собой. Мы двигались вместе с фронтом. Я не помню, какой это был фронт, кажется, 2-й Украинский, которым, если не ошибаюсь, командовал маршал Конев. А маршалом Коневым командовал я... Когда мы переехали Днестр, танкист, поискав на карте Дондюшаны, огорченно покрутил головой — оказалось, они лежали в стороне от его боевого маршрута. Я вернулся в Дондюшаны вооруженный до зубов. Я привез два пистолета — русский и немецкий, кинжальный нож, штук двадцать пулеметных патронов, две ручные гранаты. Я не узнал мою милую родину, с трудом нашел наш дом, который теперь показался мне крошечным, игрушечным. Меня окликнула соседская девочка Клава Руссу — она была так рада, а я ни разу ее за эти годы не вспомнил, забыл, что она есть на свете. Мне было одиннадцать лет, я не умел ни читать, ни писать. Взрослые, которые развязали ту войну, взрослые, которые сегодня развязывают бесчисленные так называемые малые войны, никогда не думают о детях. У них у самих имеются какие-то пусть абсурдные, идиотские, но цели. По крайней мере, им кажется, что они понимают, во имя чего они посылают людей убивать или сами убивают. Они помнят какое-то прошлое, им мерещится какое-то будущее. Но у детей во время войн все это отсутствует. Детям даже казаться ничего не может. Я, например, совершенно не понимал, кто с кем и зачем воюет. Я не имел понятия о том, что такое фашизм, социализм, кто прав или не прав — Сталин или Гитлер. Я даже не могу толком сейчас вспомнить, знал ли я эти имена. По-видимому, знал, но это не имело для меня никакого значения. Я совершенно отчетливо помню, что, находясь в гетто, я никакой другой жизни, кроме той, что там была, не знал, не помнил и не ждал. Я был уверен, что так будет всегда, вечно. Не надо забывать, что по сравнению с довоенной жизнью, во всяком случае моей дондюшанской довоенной жизнью, война была необыкновенно зрелищной, интересной, многоплановой: шли танки, машины, шли войска — сначала туда, потом обратно. Все вокруг шумело, гудело, грохотало. Достать гранату или пистолет не составляло никакого труда. Мы были детьми — нам нужно было что-то интересное, опасное, чтоб дух захватывало. Если разобраться, война для детей — это все равно что война для умалишенных. Они точно так же ничего не понимают: льется кровь, а они усмехаются, рушатся дома, гибнут величайшие ценности, а они в восторге — здорово как! Я еще не понимал, что такое смерть, а уже видел десятки, сотни мертвых тел, фактически я три года жил в морге. Я скажу страшную вещь: если вы, взрослые, решите начать войну, поубивайте сначала всех детей.
Александр Гельман: биография и творчество
Биография советского и российского драматурга, сценариста, поэта и публициста Александра Гельмана. Известный драматург и сценарист Александр Гельман появился на свет двадцать пятого октября 1933 года на небольшой станции в Королевстве Румынии. гельман, драматург Драматург Александр Гельман: «У нас есть только здесь и сейчас, остальное фикция». 2. Известный драматург и сценарист Александр Гельман появился на свет двадцать пятого октября 1933 года на небольшой.