Картина «Демон и Ангел с душой Тамары» — одна из тринадцати полотен, созданных Врубелем по этой теме, все они прошли основной нитью его творческой биографии. Михаил Врубель "Демон сидящий", 1890. Врубель, изначально иллюстрировал поэму Лермонтова «Демон». Отношение Михаила Врубеля к храмовой живописи было совсем другим. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.
Особенности картины
- Свёл ли «Демон» с ума Михаила Врубеля? «Неприличная» причина душевного расстройства художника
- Журнал «Человек без границ» - Михаил Врубель. «Демон сидящий»
- Игры с Демоном - Врубель, художник, творчество, интересные люди, биография
- Михаил Врубель: биография, картины и слава художника, портрет, личная жизнь
- Тема демона в творчестве живописца
- Демоны Михаила Врубеля
Картины демонов Михаила Врубеля
Для художника Пан — воплощение чуткой, поэтической души. Михаил Врубель, "Сирень", 1900 Михаил Врубель, "Сирень", 1900 Картина — один из вариантов темы "Сирень", популярной в творчестве Врубеля и других символистов. В ней воплощен образ стихийного мира, пробуждающегося с весной и таящегося под покровом сумерек. Девушка в цветущих зарослях становится воплощением духа самой природы. Здесь Врубель работает как импрессионист, не прописывая цветы, а создавая атмосферное ощущение сумерек и легкого колыхания листвы. Такая простая тема, как куст сирени, то есть по существу натюрморт, в очередной раз дала художнику возможность проявить свой колористический дар: он использует целую палитру оттенков от концентрированного темно-фиолетового и лилового до бледно сиренево-розового и серовато-голубого. Пушкина, навеянная образами древнеславянских мифов. Новое воплощение сказка Пушкина обрела в одноименной опере Н. Римского-Корсакова 1900. Врубель оформлял этот спектакль, а партию Царевны-Лебедь исполняла жена художника Надежда Забела-Врубель. Но картина не стала костюмированным портретом супруги Михаила Александровича.
Его Царевна-Лебедь — существо двойственной природы. Он пытается уловить момент превращения девы в птицу, чудесную метаморфозу форм. В эстетике символизма лебедь олицетворяет вдохновение, которое может и возвысить душу, и привести ее к познанию темных, таинственных сторон жизни, поэтому художник наделяет свой образ демоническими чертами. Михаил Врубель, "Демон поверженный", 1902 Михаил Врубель "Демон поверженный", 1902 Врубель довел до совершенства свою систему рисунка. Он в равной мере блестяще владел всеми графическими материалами. Подтверждением того служат иллюстрации к "Демону" М. Живописная поверхность дробится и преломляется, превращаясь в настоящую колористическую мозаику. Врубель, взявший на свои хрупкие плечи бремя "демонической" темы, был сыном негероического времени. У "Демона" Врубеля больше тоски и тревоги, чем гордости и величия. Живописный образ более психологичен, чем его литературная основа, поэтому его часто отождествляют с самим художником.
Герой низвергнут в хаос небытия.
Снова вот эти глаза, в которых целые галактики. И, наверное, еще более удивительно то, как изображены здесь его губы, немного тронутые белилами. Это словно цветок застывшей лавы, и есть ощущение, что ожог навсегда припечатал Демона, вот это прикосновение любви, которого оказалось слишком для него и для Тамары, которую он погубил.
Но этот отпечаток навсегда остался на его губах, как поцелуй чего-то неведомого, преобразившего даже его плоть. И другой образ Демона, тоже «Голова Демона». Это акварель, которая не вошла в окончательный вариант юбилейного издания. Таких вариантов, конечно, гораздо больше создавал Врубель, чем вошло в окончательную редакцию.
Совсем другой Демон, в котором мы видим что-то змеиное, и в его глазах, и в его губах, и в хищном выражении его лица. И если мы посмотрим на голову Демона, которая, как и в предыдущем рисунке, обрамлена целой тучей черных кудрей, здесь они как своего рода трубочки змеящиеся, то можно заметить, что словно змея лежит у него на голове. Если посмотреть, вот здесь ее выпуклый глаз, вот здесь как бы пасть ее, вот ее голова, немного откинутая назад. Вот она лежит как будто на голове Демона.
Перевоплощения и образы мудрой природы Это как раз то, к чему стремился символизм, когда сквозь одну форму просвечивает другая, когда сквозь один слой реальности тоже просвечивает другой, когда сквозь личину просвечивает некий подлинный лик или подлинная сущность персонажа. И таких личин, таких слоев может быть бесконечное множество. И, собственно, то, что мы видим в цикле работ Врубеля а мы здесь видим только некоторые из его работ на эту тему , — это все разные стороны, разные грани образа, который остается неисчерпаемым, бесконечным. Даже если мы посмотрим на такую, казалось бы, совершенно светлую майоликовую работу, как «Весна», известный образ, который много тиражировался — он есть сегодня в разных музеях, и в Абрамцево, и в Третьяковской галерее, — то тоже можно увидеть, что на головном уборе Весны, которая представляет собой что-то цветущее сам этот образ — это образ цветения весеннего , проявляется некое лицо.
Вот глаза, нос, рот, то есть некий дух такой, который тоже как будто бы виден сквозь, может быть, лесной дух, может быть, леший. Ему нет имени, нет названия, Врубель никогда их специально не дает, но это опять же та реальность, которая просвечивает одна сквозь другую. И, приглядевшись, мы увидим это повсюду. Можно и змею вот здесь при желании увидеть.
То есть создает природа такие узоры форм, которые сами собой рождают вот эти существа. Уже встречался нам в нашем разговоре о Врубеле его знаменитый Пан. И здесь хотела бы сказать снова о том, что сама природа создает эти образы духов и низших божеств, которые не на Олимпе где-то живут, а рядом с человеком. Известно из воспоминаний современников, как родилась эта картина Врубеля.
Она родилась после прочтения им замечательной повести Анатоля Франса «Святой сатир», которая рассказывает о том, как монаху, молящемуся в церкви, из древнего саркофага, который оказывается в этой церкви, является сатир. Монах видит сцену античной оргии, где на лоне природы в страстном объятии сходятся сатиры и нимфы. Это потрясает монаха, поскольку все это видение ему предстает в церкви. И затем уже именно на лоне природы монаху предстает новое видение, ему является святой сатир и рассказывает свою историю, историю его бытования и в древнейшие времена, до того, как существовали боги, и в те времена, когда античные боги были забыты и пришла им на смену христианская эпоха.
И очень важная фраза, которая, наверное, оказалась созвучной Врубелю, есть в этом рассказе: о том, что ничто не рождается ниоткуда и ничто не умирает навсегда. И если мы вспомним историю нашей культуры, то и воплощения богини-матери матриархальной эпохи, такие как Медуза Горгона, когда сменилась эпоха на патриархат, превратились в чудовищ. Те божества, особенно низшие, которым поклонялись древние греки, те же сатиры, фавны у римлян, они позднее дали свой облик чертям и превратились в нечистую силу. То есть когда меняется эпоха, когда меняется картина мира, и религиозная картина в том числе, те, кто были божествами когда-то в прежней культуре, становятся уже либо чудовищами, либо нечистой силой, как мы говорим в нашем русском языке.
Вот здесь такое перевоплощение происходит в картине Врубеля, когда мы видим и существо, наделенное живой душой, божество, в данном случае Пана, хотя именно сатиром называл его сам Врубель, и в то же время кочку или корень старый на болоте, из которого это существо рождается. То есть сама природа своими формами создает вот эти видения, явления и именно вот этот явленный образ. А он явлен был и монаху в рассказе Анатоля Франса, и здесь тоже это ощущение явленности очень ясно присутствует. Мы видим один из мраморных саркофагов, он находится у нас в Пушкинском музее в Москве, замечательное произведение античного искусства, где представлен бог Дионис в центре и та самая его свита из сатиров они здесь молодые, юные, веселые , которая населяет природный мир в мироощущении античного человека.
И вот то, о чем пишет Анатоль Франс: вот эти глаза, похожие на старинные ручьи, похожие на драгоценные камни, и вечно юные, и мудрые, но мудрые не человеческой мудростью, а мудростью самой природы. Договоры с демонами: Фауст и Мефистофель Когда наступает христианская эпоха, как уже говорилось, образ даймона, то, что было олицетворением души, или высшей части души, или какой-то внешней силы, которая способствует тому, чтобы душа шла по своему пути можно воспринимать это по-разному , сливается с образом дьявола. И с этой эпохи демон становится исключительно темным существом. Его воспринимают прежде всего как отдельную силу, которая противостоит Богу.
И вот одна из замечательных картин на эту тему. Это австрийский художник Михаэль Пахер, то есть это представитель Северного Возрождения, где всегда очень подробно, очень убедительно рассказывают самые фантастические сюжеты. Кто конкретно изображен в этой картине? Святой ли это Вольфганг, как сегодня считает большинство историков искусства?
Или это святой Августин? Или, может быть, это святой Феофил, который стал прототипом Фауста? Сохранилась легенда о нем, что он заключил договор с дьяволом, чтобы получить должность епископа. Потом этот договор пришлось Богоматери после его молитв извлекать из рук дьявола, чтобы вернуть святого Феофила в лоно церкви.
Но, как бы то ни было, здесь присутствует некий договор. Если это действительно святой Вольфганг, то о нем записана такая легенда, почти история про Ивана-царевича, который стрелял из лука и нашел потом стрелу свою у лягушки. Вот он должен был построить церковь, и он метнул топор свой куда глаза глядят, чтобы построить церковь на том месте, куда он упадет. И вот топор этот, почти как в нашей русской народной сказке, упал на краю болота.
И святой был в отчаянии от того, что нельзя на такой земле построить церковь. И вот тут-то ему и явился дьявол и предложил свои услуги, но на условии, что душа первого человека, который войдет в эту новую построенную церковь, будет принадлежать ему. И вот они договорились об этом. Согласился на это условие святой Вольфганг, но по его молитве вошел потом в церковь первым не человек, а вошел волк.
Как раз вы видите здесь справа фрагмент другого алтаря резного, где вот этот самый волк входит в церковь и ни с чем остается дьявол. Что там стало с душой волка, об этом история уже умалчивает. Та история, прототипом которой мог быть и святой Феофил, и отчасти и святой Вольфганг, который заключил договор с дьяволом, но дьявол оказался посрамлен в конце концов, — это все прообразы той легенды, которая возникает уже на излете Средневековья и эпохи Возрождения, легенды о Фаусте, которой посвящена позднее была и знаменитая поэма Гете, и оперы, и уже в XX столетии «Доктор Фаустус» Томаса Манна, и множество других произведений. Эта тема, конечно, была близка Врубелю: и та цена, которой дается познание, и то взаимодействие с демоническими силами, которое в данном случае становится здесь главным предметом, и, конечно, возможность снова прикоснуться к эпохе Средневековья, которая так была любима художником.
Алексей Викулович Морозов в своем особняке в Подсосенском переулке пригласил Федора Шехтеля, знаменитого мастера эпохи модерна, который отстроил ему этот готический кабинет вот вы видите на экране фотографию , с винтовой лестницей, с гномом, который сидит у подножия этой лестницы, со змеей, которая возвышается там на колонне наверху, с резными перилами этой лестницы. И вот наверху панно, созданное Врубелем. Они, как видите, не в том порядке здесь расположены, как ныне в Третьяковской галерее. В центре над дверью — это полет Фауста и Мефистофеля, сам Фауст в своей келье, Мефистофель и ученик Фауста Вагнер здесь он как юный мальчик, в поэме у Гете он скорее такой уже старый педант, консерватор.
Образ Мефистофеля, конечно, во многом традиционный, оперный, примерно такой же, как Антокольский создал в своей знаменитой скульптуре. Она известна во множестве реплик и сегодня находится в самых разных музеях. То есть Мефистофель здесь — прежде всего дух искушения, дух сомнения, дух отрицания, как он сам себя характеризует, тот, кто вечно желает зла и совершает благо. Острая, такая колючая его фактура связана с этим образом, этот образ использует и Врубель в своем произведении.
Но при этом здесь, конечно же, сам мир Средневековья прежде всего входит в его полотна. И мы видим здесь глубокие готические арки, под которыми развивается действие, старинные манускрипты, где пытался найти ответы на свои вопросы Фауст и не нашел даже вызов Духа Земли не помог ему ни в чем , старинные свитки, которые у его ног лежат, череп, такой символ vanitas, «Помни о смерти», который всегда связан с путем познания и который был тогда в келье каждого ученого, мумия крокодила, которая подвешена здесь под потолком. И в центре, но в самом особняке не в центре, а с другой стороны находится образ Маргариты, Маргариты той, какой она предстает уже в райском саду после того, как она, погубленная Фаустом, спасена Господом. У ее ног маргаритки, символы ее красоты.
Мы узнаем, конечно, в образе Маргариты, как и во всех женских образах Врубеля, образ его любимой жены Надежды Забелы. Позднее этот образ Мефистофеля повлиял, конечно, и на Шаляпина, который знаменитую свою роль сыграл на сцене театра. Пожалуй, самое удивительное полотно из цикла панно для особняка Алексея Викуловича Морозова на тему Фауста — это «Полет Фауста и Мефистофеля». Создавалась отдельно эта картина, когда первые три длинных полотна были уже написаны.
И не случайно вот эти форматы тоже напоминают форматы готических стрельчатых арок, бойниц древних монастырей и замков. Эта картина была написана уже в Швейцарии в 1896 году, в самый счастливый период, когда именно там, в Швейцарии, состоялось бракосочетание Врубеля и Надежды Забелы. И до сих пор представляет собой загадку, как совпали вдруг два разных образа, написанных независимо один от другого.
В какой-то момент, ненадолго придя в себя от наваждения, он решил: если любимая не отвечает взаимностью и продолжает терзать его, нужно ее уничтожить! И он сделал это — так, как это мог сделать один только Врубель. Он написал своего первого Демона. С лицом и невероятными глазами обожаемой Эмилии. Оценить эту работу смог только отец художника: впоследствии он рассказывал, что картина вызывала у зрителя настолько сильный ужас, что сам автор не выдержал и на следующий же день уничтожил ее. Приехав в Москву, он знакомится с Саввой Мамонтовой — известным меценатом, способным с первого взгляда распознать талант. Он и распознал: предложил Врубелю проиллюстрировать поэму «Демон» для юбилейного сборника Лермонтова.
Это оказалось попаданием в «десятку». Дело в том, что для Врубеля Лермонтов был не пустым звуком. Художник не просто самозабвенно любил его произведения. Он глубоко изучил и хорошо понимал духовный мир своего кумира, считая себя его последователем, только не в поэзии, а в живописи. Иллюстрации к «Демону» он рисовал бесконечно, не в силах оторваться от излюбленного образа. Врубель всегда повторял, что люди не понимают Демона, считая его воплощением зла, в действительности же само слово «демон» в переводе с греческого означает «душа». Художник был убежден: демон — страдающий дух, которому нет места нигде в мире. В их число попал благодаря Мамонтову почти неизвестный тогда Врубель. Сборник был опубликован — и публика возмущенно взвыла: «Иллюстрации Врубеля — это грубость, карикатурность, уродство! Между тем, в памяти потомков навсегда остались именно его рисунки, а не работы маститых коллег.
И «Демон» для всего мира по сей день ассоциируется только с именем Врубеля — после него никто не брался за этот лермонтовский сюжет. А тогда — тогда его критиковали все, начиная с прессы и заканчивая учителем Врубеля, Ильей Репиным. К счастью, этого не произошло: помешал Мамонтов.
Одинокий исполин посреди неземного пейзажа. В лиловости застывших за спиной демона гор нет улыбки. Можно сравнить образ с самим автором, который был одинок в этом мире, где его никто не понимал.
Бумага, чёрная акварель, белила. Мне нравится3 Не нравится Когда Петр Кончаловский пригласил художников для создания иллюстраций к произведениям Лермонтова, Врубель выбрал поэму «Демон»: она была близка ему по духу. Он акварелью писал сцену встречи Тамары с Демоном. Картина переписывалась несколько раз. Автор был недоволен композицией полотна. Третий вариант стал триумфальным.
Зритель видит Тамару, сидящую у открытого окна. За ее спиной на небе сверкают звезды. Влюбленный Демон склонился над девушкой, прося красавицу поверить ему. Существует еще несколько иллюстраций к поэме. Образ злого духа поразил почитателей Лермонтова. Они не могли принять такую интерпретацию.
Облик казался грубым, уродливым, нелепым и даже карикатурным. Михаила Врубеля связывало с Лермонтовым не только имя. Странно пересекались судьбы великих художников. Когда в 1856 году вышло издание поэмы «Демон», в Омске родился Врубель. Отец будущего модерниста служил штабс-капитаном в Тенгинском пехотном полку. И Лермонтов был поручиком в этой воинской части.
Михаил Врубель. «Демон сидящий»
- Неподвижная тайна Михаила Врубеля. Биография в картинах
- «Демон» Врубеля: почему это шедевр
- Три «Демона» Врубеля
- Во власти демонов и изумрудных глаз. Михаил Врубель - за шаг от безумия : lyarder — LiveJournal
Демон живописи. При жизни Врубеля травили, а работы называли мусором
Демон (сидящий) Михаил Врубель (1856-1910). Картина «Демон сидящий» вызвала довольно большой эффект — многие ее не поняли и не приняли. известнейшая картина Михаила Врубеля, закончившего свои дни в психиатрической клинике. Свою картину «Демон сидящий», которая хранится в Государственной Третьяковской галерее, Михаил Врубель писал в Москве в доме Саввы Мамонтова. одно из самых загадочных произведений в мировой живописи. Художника вдохновила поэма Лермонтова. Врубель никогда не рассматривал "Демона (сидящего)" как финальную точку в попытке воплотить то, что его беспокоило.
«Демон сидящий» - разбор гениальной работы Михаила Александровича Врубеля
| Ответы : Кто-нибудь знает, о чем эта картина? | В 1890 году свет увидела его картина – "Демон сидящий". |
| Журнал «Человек без границ» - Михаил Врубель. «Демон сидящий» | Михаил Врубель» Живопись, картины, фото художника» Демон сидящий. |
| Демон живописи. При жизни Врубеля травили, а работы называли мусором | «Демон (сидящий)» – одно из самых совершенных и загадочных творений художника – мистика визионера. |
Демоны Врубеля
Выставку Михаила Врубеля в Москве открывает картина "Царевна-Лебедь". Картина, которую написал Врубель («Демон сидящий»), была создана в 1891 году. Отношение Михаила Врубеля к храмовой живописи было совсем другим.
“Демон сидящий” Врубеля – внутренний мир гения
В итоге Врубель написал не один, а целых три варианта Надежды с напарницей по театру Татьяной Любатович. На выставке есть и знаменитая «Сирень», созданная по фотографии с Надеждой Забелой, и сценические образы жены, как «Снегурочка» или «Царевна Волхова». Супруга стала не только основной моделью художника, но и верным другом на протяжении всей жизни, разделив в годы болезни судьбу мужа. А когда Врубель ослеп, голос Забелы-Врубель стал для него единственной связью с миром. Еще одним интересным пунктом на выставке стал Ренессансный зал, где кураторы смогли собрать три панно и три плафона, созданные Врубелем для дома инженера К. Дункера и Е. Дункер, дочери известного коллекционера Д. Заказчики хотели, чтобы художник создал «что-нибудь относящиеся к эпохе Ренессанса», а в итоге Врубель выбрал темой триптиха популярный в искусстве Возрождения античный миф «Суд Париса». Для этой работы художник стал экспериментировать с красками, пытаясь достигнуть эффекта старины, но в итоге панно сильно поблекло. К экспозиции работу отреставрировали, приблизив колорит к первоначальному сиянию, которое современникам напоминало перламутровые переливы.
А плафоны решено было разместить на пьедестале, «словно блюда на столе», комментирует Ирина Шуманова, чтобы зритель мог детально рассмотреть сложный рисунок и затеянную художником игру с перспективой. Если же все-таки захочется представить, как это выглядело на потолке, то над плафоном разместили зеркала. Впрочем, заказчики так и не оценили задумку Врубеля и отвергли «ренессансный» триптих. Взамен художник предложил новый — «барочный», но выполнить из этого проекта смог лишь одну композицию «Венеция», которая находится на выставке по соседству с триптихом. Самая новаторская часть экспозиции — это цикл больничных рисунков, которому кураторы отдали целых два этажа. Именно в рисунке Врубель опередил свою эпоху.
К восприятию творчества этого мастера неприменимы традиционные системы координат. О бесполезности привычных оценочных суждений писал А.
Бенуа: «Многое в нем, как в живописце, может не нравиться изысканному вкусу, в нем иногда сказывались уродливые черты и даже тривиальность. Но ведь он не был ангелом, а был демоном - верховной, но сложной натурой, влюбившейся в людскую душу, в людскую жизнь и замаранной ею. Вот почему даже на самые неудачные и неприятные свои создания Врубель наложил печать гения, и сквозь кривизну его мефистофельской улыбки, в широко ужасающихся его глазах, в приторной его неге светятся чьи-то великие черты великой не от мира сего, но мир сей полюбившей красоты»[6]. О нецелесообразности традиционного хронологического подхода предупреждал М. Алпатов: «Попытка расчленить тридцатилетний путь художника на четко отграниченные отрезки выглядела бы как насилие. И если в наследии его можно выделить группы произведений, то они не укладываются в хронологической последовательности, они характеризуют грани его богатой, сложной и противоречивой личности»[7]. В экспозиции нынешней выставки нет привычного деления на виды искусства, хронологические периоды. Структура ее подчинена логике жизнетворчества Врубеля, чья художественная система — удивительный саморазвивающийся организм, пронизанный разветвленной системой лейтмотивов.
Ни один пластический мотив, ни один образ не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда, не существует вне взаимодействия с другими. Пластический импульс, как правило, не исчерпывает себя в рамках одного произведения. Форма Врубеля открыта и подвижна - она длится, находит себе новые воплощения. Кажется, что в этом мире художника нет ничего случайного, все предопределено, все связано какими-то разнообразными соответствиями. Эти таинственные связи и творящие импульсы столь же важны, как и сами произведения, они нерукотворная часть врубелевского наследия. В основе драматургии выставки - идея тотальной метафоры. Блестяще сформулировав этот важнейший принцип врубелевского мышления, М. Алленов дал ключ новому поколению исследователей и зрителей: «Поэтика метаморфоз или принцип вариативности образуют фундаментальную предпосылку врубелевской изобразительности, равно - как в малом этюде, так и в масштабе всего творчества.
Едва ли не любому исполненному однажды мотиву на коротком или отдаленном расстоянии у Врубеля непременно имеется вариант»[8]. Нынешний исследователь развивает алленовскую формулу через более понятную цифровому поколению категорию проектности мышления, которая позволяет Врубелю «... Поиск перевоплощений пластических формул прокладывает путь к постижению врубелевского художественного метода, живой и «мыслящей» материи его холстов. Архитектура выставки призвана организовать восприятие самой формы врубелевских произведений, обозначить сквозные лейтмотивы, визуализировать творящие импульсы. Выстраивая маршрут движения по экспозиции, уподобляя его своеобразному квесту, она визуализирует тончайшие смысловые нити и импульсы, связывающие произведения, жизнь и перерождение форм. Зрителю предлагаются парадоксальные на первый взгляд, но абсолютно органичные во врубелевской системе координат уподобления: так, в лепке лица С. Мамонтова на его портрете 1897 года ГТГ угадывается звериная пластика скульптурных горельефов «Голова льва», украшавших ворота московской усадьбы мецената и его керамического завода «на Бутырках», в ликах пушкинских Пророка и Серафима узнаются черты Врубеля и его жены, а врубелевские серафимы и демоны - «одной крови». Пространственное решение экспозиции позволяет ощутить магию жизни мотивов: как, сворачиваясь в кольцо, композиция «Прощания Царя Морского с царевной Волховой» 1898, ГТГ превращается в керамическое блюдо «Садко» по эскизу 1899 года, ГРМ , которое в свою очередь через несколько лет переродится в «Жемчужину» 1904, ГТГ ; как станут трехмерными майоликовыми скульптурами притаившиеся в орнаментальных извивах рельефа этого блюда сказочные морские существа; ощутить, что в стремительном движении всадника из иллюстрации к лермонтовскому «Демону» 1890-1891, ГТГ предчувствуется «Полет Фауста и Мефистофеля» 1896, ГТГ , а другая иллюстрация 1890-1891 воплощается в гипсовой скульптуре «Голова Демона» 1894, ГРМ ; и, наконец, как «Летящий демон» 1899, ГРМ переворачивается, чтобы стать «Демоном поверженным» 1902, ГТГ.
Врубель хотел быть понятым. Он оставил будущим поколениям лейтмотивы - ключи, которые, как рассыпанные Гензелем и Гретель хлебные крошки из судьбоносной для Врубеля оперы Э. Хумпердинка, помогают найти путь в созданном им постоянно изменяющемся, балансирующем на грани реальности и фантастики мире. Круг первый. Встреча этих трех полотен в едином экспозиционном пространстве, случающаяся, возможно, лишь раз в столетие, действительно «заставляет трепетать» от понимания и ощущения, сколь тонкие и неоднозначные связи существуют между ними. Уже современники воспринимали трех демонов Врубеля как некую сюиту, единое произведение длиною и ценою в жизнь. Основу такой трактовки заложили первые интерпретаторы творчества Врубеля, А. Бенуа и А.
Блок, и его биографы - С. Яремич, А. На протяжении ХХ века в исследованиях С. Дурылина, Н. Тарабукина, П. Суздалева оформился и более сложный ее извод[10], который включает в себя весь комплекс произведений на тему «Демона». Так, дополнением к этим основным трем частям можно считать в качестве вступления киевскую «демониану», сохранившуюся лишь в воспоминаниях, но тем не менее активно влияющую на текстовом уровне на восприятие более поздних произведений сюиты; своего рода интермедии - произведения, созданные между приступами демонических возбуждений: цикл иллюстраций к «Демону» М.
Это была Эмилия Прахова. В киевской Кирилловской церкви в Богородице Врубеля все узнавали жену известного искусствоведа Адриана Прахова. Это считали объяснением в любви и кощунством.. Врубель был поражен равнодушием Эмилии. Поймете ли вы? Я любил женщину - она меня не любила. Много чего мешало ей понять меня. Я страдал, а, когда резал себя, страдания уменьшались", - из писем Врубеля. В конце-концов измученный мастер решает отомстить. Когда-то он смеялся над людьми, которые верили в мистическую власть картины над прототипом. А теперь он решает использовать свой дар, как оружие, и нарисовать Демона с лицом Эмилии Праховой. Первый Демон, которого видел только отец Врубеля, и который застал сына в ужасно больном, лихорадочном состоянии во время работы над этой картиной, утверждал, что этот Демон был похож на чувственную злую женщину. Демон получился страшный настолько, что Врубель сам испугался своего творения и уничтожил рисунок - порвал его на куски, но было уже поздно. Он нарушил запрет никогда не рисовать, не описывать и не играть дьявола. В Москву Врубель уехал в болезненном состоянии. Его встречают бывшие однокурсники. Они организовали в городе художественный кружок. Патронирует его Савва Мамонтов - известный меценат.
Так, по его задумке, персонаж олицетворяет дух изгнанника, его ощущения и чувства. Демон словно зажат в картине — так художник мыслил передать идею заточения, обозначить героя как пленника Творца. Здесь тоже стоит вспомнить поэму Лермонтова, благодаря которой и появился «Демон». Еще один символ — заходящее солнце на горизонте. Оно может означать победу добра и закат зла.
«Демон сидящий» Врубеля
| Журнал «Человек без границ» - Михаил Врубель. «Демон сидящий» | Демон поверженный и Демон сидящий Врубеля считаются шедевром живописи, но так же и проклятыми картинами. Среди ценителей искусства ходит множество историй о том, как знакомые их знакомых сошли с ума, потому что увидели Демона Врубеля. |
| Демоны Врубеля | Картину “Демон сидящий” написал русский художник Михаил Врубель в 1890 году. |
| Между ангелами и демонами | Демоны не оставляли Врубеля в покое, и спустя годы он вновь и вновь будет возвращаться к этой теме. В 1899 году он пишет «Демона летящего»: картина не была окончена, но на ней просматривается похожий андрогинный облик, как на «сидящей» версии. |
Демоны Михаила Врубеля: история художника, его поисков и душевного расстройства
Все это очень умно, очень осмысленно»[15]. Во власти цветения сирени художник находился два лета и создал два варианта композиции «Сирень» 1900, 1901, оба - ГТГ , которые можно отнести к равноценным вершинам врубелевского творчества. Параллельно и столь же неотступно его преследовал образ Царевны-Лебеди, получивший воплощение в двух абсолютно самодостаточных картинах 1900 и 1901 годов,которые тем не менее уже современники воспринимали как парные. Иванов писал о «Лебеде» 1901 года: «... Тело прекрасной большой птицы, притаившейся в камышах, кажется такой же хрустальною друзой, как оперение «Царевны», но наступающая ночь уже погасила розовые отблески в этих белых полупрозрачных кристаллах»[16]. И в той и другой паре работ - в фокусе интереса Врубеля - метаморфозы облика жены и музы художника. Обе «Сирени», являясь важными звеньями в цепи трансформаций образа Забелы-Врубель, одновременно служат введением в следующую тему выставки, которую можно обозначить с некоторой долей волюнтаризма как «одушевление материи». Главное и хронологически первое ее произведение - панно «Утро» 1897, ГРМ. Созданное по заказу С. Морозовых для оформления малой гостиной их особняка на Спиридоновке, оно было отвергнуто заказчиками. Однако благодаря вмешательству И.
Репина художник не успел его уничтожить, как ранее поступил с не удовлетворившим его самого первым вариантом панно «Полдень», а представил публике на I-й выставке, организованной журналом «Мир искусства». В первый же день оно было приобретено княгиней М. Тенишевой и, несмотря на это, а может быть, и благодаря этому, вызвало полное недоумение зрителей и скандальную реакцию прессы, по своей мощи и ярости превзошедшую историю с панно Врубеля на Нижегородской ярмарке. Особенно возмутил критиков всех направлений небывалый принцип взаимодействия аллегорических женских фигур и пейзажа. Стасов восклицал: «Что это за женщины, на что они тут, зачем они так плохи, что собою изображают и, наконец, вообще зачем они писаны, когда все дело только в том, чтобы их нельзя было видеть, - кто разберет, кто объяснит эту неимоверную чепуху?.. Он очень проницательно обозначает это свойство врубелевской системы, прибегая к поэтической метафоре более позднего времени, что в случае с Врубелем кажется не анахронизмом, а точным попаданием в цель: «Художественный, композиционный сюжет в любой вещи Врубеля - изобразить то, по выражению Б. Действительно, кажется, что эти женские фигуры, олицетворяющие пробуждающиеся на рассвете землю и воду, «солнечный луч» и «улетающий туман»[20], расположенные как маркеры системы координат по всем сторонам панно, организуют, направляют, сдерживают невероятное буйство саморазвивающейся живописной субстанции в этом полотне. Но они - и естественное ее продолжение, ее неизбежное порождение. Подобный прием «одушевления» живописной материи Врубель использует неоднократно: в «Тридцати трех богатырях» 1901, ГРМ «горящие, как жар», фигурки богатырей органично венчают пенистые гребни волн; в «Жемчужине» 1904, ГТГ в беспредметном мерцании перламутра материализуются почти помимо воли художника фигурки плывущих морских царевен. Так, «духи сирени», проступающие из переливающейся подвижной животворной цветущей материи, кажутся естественным и неизбежным ее порождением, итогом развития формы.
Иной аспект «очеловечивания» фантазии, игры на грани фантастического и реального миров являют собой произведения, исполненные по мотивам театральных постановок сказочных опер Н. Портретами Н. Забелы в роли царевны Волховы 1898, ГТГ, ГРМ начинается особый жанр, возникший в творчестве Врубеля на пересечении основных линий его творчества, на границе двух миров, в которых существовал художник, - настоящего и театрального, реального и фантастического. Создавая сценические костюмы для своей жены, Врубель в совершенстве освоил магию театрального перевоплощения, она стала привычной частью его повседневной жизни, его работой. Созданные художником и певицей фантастические образы были настолько выразительны и убедительны, что в восприятии современников Забела и ее персонажи были слиты в единое целое. Как сообщает аккомпаниатор певицы Б. Яновский, она прекрасно осознавала необычный, «неземной» характер своей внешности и умело использовала: «Я сама нахожу, что для изображения сверхъестественных существ у меня в голове и в движениях есть что-то особенное»[21]. В одном из писем Римского-Корсакова Врубелю содержится удивительное признание: «Конечно, вы тем самым сочинили Морскую царевну, что создали в пении и на сцене ее образ, который так за вами навсегда и останется в моем воображении... Эту особую грань врубелевского мышления метко подметил А. В процессе трансформаций виды искусства и техники обогащают пластическое звучание друг друга, на пересечении их рождаются новые приемы и формы[24].
Обсуждая в мае 1898 года свои керамические опыты с Н. Римским-Корсаковым, Врубель признавался, что работа в майолике «является искусом и подготовкой вообще моего живописного языка, который, как Вы знаете и я чувствую, хромает в ясности»[25]. Иванов пишет о единстве скульптурных и живописных форм Врубеля: «В живописи зоркий исследователь и вдохновенный певец форм, он не мог не быть прирожденным ваятелем: там - он созерцает их в одном неподвижном ракурсе, в скульптуре - он теми же формами любуется как бы со всех сторон, рукою ощупывает их знакомые изгибы и изломы»[26]. И наоборот, изображая в поздней акварели 1904 года ГРМ фигуру Морской царевны, он воспроизводит свою трехмерную «фигуринку» 1899 года в двух ракурсах, стараясь запечатлеть ее в самых выгодных поворотах. Кульминацией линии театрального портрета по традиции, сложившейся еще при жизни художника, является картина на самом деле уже совсем типологически иная. Знаменитый холст «Царевна-Лебедь» находится в довольно сложных отношениях и с портретным жанром в облике изображенного здесь существа многим чудились черты и Н. Забелы, и Э. Праховой - представленные на выставке эскизы подтверждают резонность обеих версий , и с постановкой оперы Н. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». Образ Царевны Лебеди возник в воображении Врубеля и был запечатлен на его знаменитом полотне еще до того, как он мог получить целостное впечатление об опере «Римского-Корсакова.
Признаков мании величия словно никогда не было. Смерть И после второго кризиса наступило улучшение, но совсем ненадолго. Под конец жизни художник не узнавал знакомых, утратил чувство реальности, все глубже погружался в собственной фантазии. Михаил Врубель умер в апреле 1911 году. Похоронен в Санкт-Петербурге. Есть версия, что причина болезни кроется в серии картин, которым он посвятил более десяти лет. Среди них и "Демон сидящий". Врубель написал эту картину в 1890 году. Признаки болезни становились особенной явными во время работы над этими картинами.
На написание "Демона сидящего" Врубеля, как уже было сказано, вдохновило сочинение Лермонтова. О чем поэма? Таков главный образ лермонтовской поэмы, изображенной Врубелем на картине "Сидящий демон". Ничего в персонаже русского художника не вызывает негативных эмоций и неприятных ассоциаций. Во взгляде демона нет ни злости, ни коварства. Только странная холодность и печаль. О чем же повествует поэма Лермонтова? Однажды Демон видит княжну Тамару, которая должна выйти замуж за властителя Синодала. Но ей не суждено стать женой богатого человека, потому что он становится жертвой абреков.
Тамара неутешна в своем горе. Но однажды слышит голос, который доносится откуда-то сверху. Девушка понимает, что это не кто иной, как "дух лукавый". Тамара просит отца отправить ее в монастырь, но и там, в келье, слышит назойливый голос Демона. Тот признается красавице в любви, обещает превратить ее в "царицу мира". В конечном счете героиня лермонтовской поэмы погибает в его объятиях. Таков сюжет произведения, которое легло в основу сюжета картины Врубеля "Демон сидящий". Как изобразил этот художественный образ на своем полотне художник, можно видеть на фото в статье. Картина "Демон сидящий" Врубеля В 1890 году художник создал эскиз картины.
Он хранится в Третьяковской галерее. Над картиной "Демон сидящий" Врубель работал в доме Саввы Мамонтова. Художник стремился изобразить на своем полотне образ сомнений, внутренней борьбы, силы человеческого духа. Описание "Демона сидящего" Врубеля: юноша, олицетворяющий силы зла, сидит, трагически сцепив руки, его печальный взгляд направлен вдаль. На полотне изображены необыкновенные цветы. Фоном служит горная местность, алый закат. Делая анализ «Демона сидящего» Врубеля, искусствоведы подчеркивают, что полотно написано в индивидуальном стиле, свойственном этому художнику. Работа живописца напоминает панно или витраж. Анализ картины Фигура Демона как будто стеснена, зажата между нижней и верхней перекладинами рамы.
Необычного эффекта живописец достиг, используя мастихин - инструмент, который обычно применяется для удаления или смешивания остатков красок. Делая анализ картины Врубеля "Демон сидящий", невозможно не вспомнить и другие картины русского художника, на которых изображен лермонтовский персонаж. Всего таких полотен три. В 1890 году работал над двумя картинам Врубель: "Демоном сидящим", описание которого представлено выше, и "Тамарой и Демоном". Вторая представляет собой иллюстрацию для журнала "Золотое руно". И по сюжету, и по технике она мало общего имеет с картиной "Демон сидящий". Михаила Врубеля, видимо, покорил образ "духа лукавого".
Фоном для картины «Демон сидящий» служит накаленно-пурпурное низкое небо. За спиной Демона расцветают неведомые кристаллические цветы различных темных оттенков. Тяжелые атлетические мышцы его обнаженного торса напряжены, а сцепленные пальцы рук выдают пронзительную тоску. Грозно вскинуты вверх черные линии бровей и горько опущены вниз уголки рта на его смуглом лице.
Занятия рисованием продолжались в школе при Обществе поощрения художников. В 1870 году семья направилась в Одессу, где будущий художник учился в Ришельевской гимназии. В 1874 году Врубель поступил на юрфак Петербургского университета, но не смог защитить конкурсную работу и вышел из него со званием "действительного студента". Гораздо меньше известно, что эту гимназию окончил художник Николай Ге В школьные и университетские годы интересы Врубеля были разносторонними, но он больше тяготел к театру, музыке и литературе, чем к живописи. Ему, например, посчастливилось познакомиться с Модестом Мусоргским и родственниками Михаила Глинки. В 1880 году, отбыв воинскую повинность, он поступил вольнослушателем в Академию художеств, где учился у Павла Чистякова и некоторое время у Ильи Репина. Во время учёбы он подружился с Валентином Серовым. Академию Врубель тоже не окончил, хотя его работа "Обручение Марии с Иосифом" была отмечена второй серебряной медалью Академии. Перелом в судьбе наступил в 1883 году. К Чистякову в поисках исполнителя работ в Кирилловской церкви приехал Адриан Прахов. С одной стороны, ему понравились его работы, да и мнение известнейшего педагога, учителя целой плеяды будущих звёзд Васнецова, Репина, Сурикова, Поленова , Павла Чистякова дорогого стоило. С другой стороны, статус Врубеля был невысок, и его гонорар можно было уместить в пределы не слишком богатой сметы. Решение оказалось правильным. Более того, в Кирилловской церкви Врубель выполнил основной объём работ. Чего стоит только прорисовка ста пятидесяти фигур для реставрационных подмалёвков. А ведь он реставрировал старые фрески, рисовал новые и сделал четыре главные иконы для иконостаса. Кроме того, он занимался реставрацией фигуры ангела в куполе Софийского собора. Одно из самых значимых произведений Врубеля при росписи Кирилловской церкви — фреска "Сошествие Святого Духа на апостолов" на сводах хора. В этой вполне зрелой работе соединились и классические византийские принципы, и традиции древнерусского искусства, и новые модерновые мотивы. Изображение во многом портретное. Образ матери Спасителя писался с гостьи дома Праховых, фельдшерицы Ершовой она вышла замуж за одного из художников-участников реставрации , второй апостол от левой руки Богородицы — с протоиерея Петра Лебединцева , преподававшего в Ришельевской гимназии, второй апостол от правой руки — с киевского археолога Виктора Гошкевича, третий апостол — с настоятеля Кирилловского прихода Петра Орловского , который, собственно, и обнаружил остатки древних росписей и заинтересовал ими Русское археологическое общество, четвёртый апостол, молитвенно сложивший ладони, — с Адриана Прахова. Ну и автопортрет — апостол Лука — третий справа от Богородицы. Естественно, он был вхож в тот круг, который Праховы создали вокруг себя. И Врубеля угораздило влюбиться в хозяйку дома Эмилию Львовну. Прахова, блестящая пианистка и очень образованный человек, действительно была необычайно интересна, хотя отпугивала многих своеобразной внешностью и ещё более своеобразным характером. Кем был человек, сделавший Киев художественным центром России16 марта 1846 года в белорусском городке Мстиславле родился Адриан Викторович Прахов. Сейчас об этом человеке в Киеве помнят немногие.
«Суд Париса»
- Михаил Врубель: биография, картины и слава художника, портрет, личная жизнь
- Читайте также
- Telegram: Contact @rusmuseum
- Telegram: Contact @rusmuseum
- На границе миров: «даймоны» у Даниила Андреева и «Демон сидящий»
- «Демон сидящий» Врубеля
«Демон» Врубеля: почему это шедевр
В 1889 году Врубель снова возвращается к этому образу уже в Москве и через год заканчивает свое полотно «Демон сидящий» — создает ту самую «уныло-задумчивую фигуру» с мрачным лицом, упирающимся в верхний край картины. Полотно «Демон сидящий» было создано Врубелем во время проживания художника в семье московского купца Мамонтова, известного покровителя талантов и ценителя живописи. В 1889 году Врубель снова возвращается к этому образу уже в Москве и через год заканчивает свое полотно «Демон сидящий» — создает ту самую «уныло-задумчивую фигуру» с мрачным лицом, упирающимся в верхний край картины. Фоном для картины «Демон сидящий» служит накаленно-пурпурное низкое небо. Врубель никогда не рассматривал "Демона (сидящего)" как финальную точку в попытке воплотить то, что его беспокоило.
10 неизвестных: демоны Михаила Врубеля
Бехтерев, который первым и обнаружил у художника поражение нервной системы. Wikimedia Commons Как же пришёл он к этому? Михаил Врубель рос вполне обычным ребёнком. В гимназии больше всего его занимало естествознание. Рисовал он скорее для общего развития.
Постепенно, однако, живопись увлекала Мишу всё больше. После гимназии было решено ехать в Петербург и поступать на юридический. В столице его закрутила богемная жизнь. Учёбу Врубель не окончил.
В то время он увлекался философией и делал иллюстрации к литературным произведениям. Знакомство с богемой и новые увлечения навели Врубеля на мысль о поступлении в Академию художеств. Но и её окончить он не сумел, несмотря на то, что под влиянием Валентина Серова сменил дендизм на аскетизм. Началось испытание жизнью.
Врубель отправился в Киев расписывать церкви. Там его навестил отец Александр Михайлович Врубель. Жизнь Михаила ужаснула его: «Ни тёплого одеяла, ни тёплого пальто, ни платья, кроме того, которое на нём… Больно, горько до слёз».
Может быть, только эта великая сила позволила нам прожить двадцатое столетие. Но путь, который был выбран, и ответ, который прозвучал век назад, оказались не окончательными.
Сегодня мы снова пытаемся ответить и выбрать... Может быть, в этом суть послания «Демона»? Таинственного даймона — российской нашей души, великой своими силами, но всё еще стоящей перед пустотой ночи и выбором. Не стоит, наверное, строить иллюзии, что ночь эта закончилась или хотя бы заканчивается. Судя по всему, до рассвета еще очень далеко.
И вопрос: «... Ведь в этом полотне при всей его своеобычности, как ни в одном другом произведении современников Врубеля, отчетливо проступает великолепное владение всеми традициями мировой культуры. В колорите холста слышны звуки мелодий несравненных венецианцев, а в лепке формы угадываются ритмы самого великого флорентийца Микеланджело. В колористических соцветиях Врубеля, «в борьбе золота и синевы» Александр Блок усматривал, и совершенно справедливо, аналогию лермонтовскому: «Он был похож на вечер ясный — ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет». И стало быть, как образ-знак колористической тональности, врубелевский Демон — тот, кто призван и послан «заклинать ночь», и «синий сумрак ночи, — пишет Блок, — медлит затоплять золото и перламутр».
Он — «ангел ясного вечера», то есть опять персонификация, аллегория — но не преходяще-земного, а бесконечно длящегося вселенского Вечера. В 1891 году к юбилейному изданию сочинений Лермонтова под редакцией Кончаловского Врубель выполнил иллюстрации, из тридцати — половина относилась к «Демону». Эти иллюстрации, по существу, представляют самостоятельные произведения, значительные в истории русской книжной графики, и свидетельствуют о глубоком понимании Врубелем лермонтовской поэзии. Иллюстрации к поэме М. Лермонтова «Демон».
Он в равной мере блестяще владел всеми графическими материалами. Подтверждением того служат иллюстрации к «Демону» М. С поэтом художника сближало то, что оба лелеяли в своей душе идеал гордого, непокорного творческого характера. Сущность этого образа двойственна. С одной стороны, величие человеческого духа, с другой — безмерная гордыня, переоценка сил личности, которая оборачивается одиночеством.
Крепко, страшно, жутко и неотразимо... От Врубеля мой Демон», — говорил Шаляпин. В течение полувека не находилось художника, который хоть сколько-нибудь достойно воплотил бы могучий и загадочный образ, владевший воображением Лермонтова. Только Врубель нашел ему равновеликое выражение в иллюстрациях, появившихся в 1891 году. С тех пор «Демона» уже никто не пытался иллюстрировать, слишком он сросся в нашем представлении с Демоном Врубеля — другого мы, пожалуй, не приняли бы.
Через несколько лет, вне всякой связи с обстоятельствами личной жизни, по-видимому, благоприятными, им овладело мрачное лихорадочное возбуждение, появились первые симптомы надвигавшейся душевной болезни. Он вновь обратился к образу Демона. Демон летящий. Он колебался — написать ли Демона летящим или поверженным. Сначала остановился на первом: сохранился большой неоконченный холст «Демон летящий» 1899.
Закрывая небосвод, дух изгнанья парит на тускло-серебряных крыльях над пропастями и кручами земли. Лицо дано крупно и более всего закончено: холодное, мрачное, неумолимое лицо. Образ пронизан предчувствием гибели, обреченности. Колорит картины мрачен. Такой Демон, какой ныне рисовался воображению художника, летел навстречу катастрофе, гибели: идея «поверженного» сама собой возникала.
Vrubel was literally obsessed with the canvas and every morning, while there were few visitors, he came to rewrite it, erasing some colors and applying others, correcting the background and pose of his hero. But most of all, the appearance of the last Demon did not give him rest. There is something deeply true in these terrible and beautiful, tearful, exciting paintings.
His Demon remained faithful to his nature. He, who fell in love with Vrubel, nevertheless deceived him. These sessions were sheer mockery and mockery.
Даже кружок Саввы Морозова, даже сам Морозов и его супруга, очень благоволившие к художнику собственно, заканчивал Врубель эту работу, живя у них в имении, в кабинете Саввы Ивановича. Оно и понятно, само упоминание демонического начала, связанного с чем-то потусторонним, вроде как злым, а стало быть — опасным, не могло казаться привлекательным. А образ, в котором отец художника увидел «злую, чувственную, отталкивающую, пожилую женщину» — тем более.
Но для самого Михаила Врубеля всё обстояло совсем не так. Демон — «дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всем том дух властный... В греческом языке, откуда пришло к нам это слово, оно обозначало скорее гения-хранителя, божество, ведущее человека по пути, душу, а точнее, дух человека — вспомним хотя бы даймона Сократа.
В этом смысле его понимал и Врубель. Страдающая и скорбная душа, великая и величавая, но будто скованная и сжатая неведомой силой... Демон Врубеля не вмещается на полотне.
Говорят, что по мере работы фигура демона росла, художнику даже пришлось надшивать холст, но всё равно очертания его выходят за рамки картины. Он будто не помещается в привычное и понятное, не вмещается в рамки наших представлений, в рамки нашего понимания. В одном из первых вариантов он имел крылья об этом пишет и сам Врубель своей сестре , о них сейчас напоминают лишь полукружья цветов за его спиной.
Этот демон не имеет крыльев, он более земной, более человечный, более близкий к нам. Его тело — сжатая пружина, готовая развернуться. Его тело — бугры мышц, узел неведомых, скрытых энергий, готовых к действию.
Оно полно великой силы, в нем спит зерно великих свершений… Но вглядимся в вывернутые, изогнутые страшным напряжением пальцы, вглядимся в его лицо, в его глаза — и, возможно, слова Врубеля, сказанные им о картине полушутливо: «Позади цветы, а впереди пустота» совсем не покажутся нам шуткой.