Гедиминас Таранда, оставив свой балет гастролировать в Симферополе, где идут спектакли «Щелкунчик», «Дон Кихот», «Лебединое озеро». В возрасте 58 лет умер заместитель директора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда. Об этом стало известно РИА Новости после общения с исполнительным директором. Хореограф, заместитель директора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда ушел из жизни. вы делаете те новости, которые происходят вокруг нас. Сам Таранда на месяц приглашал ее на стажировку по классическому балету в Москву и даже выписал сертификат об окончании курса.
Таранда, Гедиминас Леонович
| «Карт-Бланш». Гедиминас Таранда: от провала в Большом театре до «Имперского русского балета» | Дипломант Московского конкурса артистов балета и хореографов 2013 года как исполнитель хореографии аль («Дождь» С.С. Прокофьев). |
| Гедиминас Таранда об успехе и русском балете | Об этом сообщил исполнительный директор труппы Магомед Кулбужев агентству РИА Новости В возрасте 63 лет скончался замдиректора "Имперского русского балета" Витаутас Таранда. |
| Дочь артиста балета Гедиминаса Таранды Елизавета опровергла, что не знала отца до 14 лет | В возрасте 58 лет умер заместитель директора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда. Об этом стало известно РИА Новости после общения с исполнительным директором. |
| Внезапно умер замдиректора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда | Чтобы заработать, Таранда создал компанию по организации масштабных зарубежных гастролей балета Большого — с оркестром и декорациями театра. |
| Умер замдиректора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда | Имперский Русский Балет под управлением Гедиминаса Леоновича Таранда. |
Замдиректора Имперского русского балета умер за неделю до дня рождения
Витаутас Таранда с 1983 по 1994 год трудился в Государственном академическом Большом театре, затем — в «Имперском русском балете». Замдиректора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда скончался 18 марта, сообщил исполнительный директор «Имперского русского балета» Магомед Кулбужев. Заместитель директора "Имперского русского балета" Витаутас Таранда скончался 18 марта, сообщил исполнительный директор организации Магомед Кулбужев.
📜 ПОДПИСКА НА ГАЗЕТУ ОНЛАЙН НА САЙТЕ ПОЧТЫ РОССИИ
- Гедиминас Таранда о постановке «Лебединое озеро»: Посещение балета останется в памяти на всю жизнь!
- Звезды в тренде
- Умер замдиректора «Русского имперского балета» Витаутас Таранда
- Умер заведующий труппой «Имперского русского балета» Витаутас Таранда
- Смерти брата Гедиминаса Таранды предшествовала хандра - МК
Петербуржцам показали, как проходят репетиции звёзд балета
Фото: Телеграм-канал Shot По предварительным данным, причиной смерти стали проблемы с сердцем. В последнее время Таранда также страдал от алкогольной зависимости, проводя практически все время в лежачем положении и нуждаясь в помощи для передвижения. Уточняется, что хореограф скончался в квартире своей супруги, которая была рядом в момент его смерти.
В этот же год он присоединился к «Имперскому русскому балету», который был основан его братом Гедиминасом Тарандой. Ранее Григорию Лепсу начали поступать звонки с угрозами, а также эксперт назвал, сколько человек может прожить в идеальном мире.
Также он получил педагогическое образование в ГИТИСе, а пост замдиректора «Русского имперского балета» он занимал с 1994 года. Также хореограф руководил студией при балете. Получил орден Дягилева I степени за вклад в искусство. Его брат Гедиминас Таранда — экс-солист Большого театра, заслуженный деятель искусств России.
Витаутас Таранда родился в 1965 году. Окончил Московское академическое хореографическое училище как танцовщик, после чего работал в Большом театре. Витаутас работал в нём с 1994 года.
Умер замдиректора «Русского имперского балета» Витаутас Таранда
Тех, кто позволил нам испытать неподдельные гордость и восхищение. Тех, кто создал уникальную школу классического танца, распространив ее по всему свету. Тех, кто жил на сцене и посвятил всю свою жизнь этой тяжелейшей «порхающей» профессии». Лучшие классические традиции «Имперский русский балет» гармонично сочетает с современными балетными тенденциями — это важные слагаемые творческой «империи» Гедиминаса Таранды. В Белгород он привез два совершенно разных по стилю одноактных спектакля — «Кармен-сюиту» и легендарную «Шехеразаду», поставленную хореографом-реформатором М. Фокиным в 1910 году для парижских «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Этот восточный, магический, эротичный балет в свое время принес успех исполнителю заглавной партии Вацлаву Нижинскому и надолго ввел в европейских светских салонах моду на соответствующие интерьеры и восточные шаровары у дам. Артистов я заставляю слушать музыку Римского-Корсакова и танцевать её, — объясняет выбор спектаклей Гедиминас Таранда. Бизе — Р. Щедрина был одним из первых спектаклей, которые я восстановил. Специально для Майи Михайловны он был поставлен в 1961 году балетмейстером Альберто Алонсо.
Мне хотелось показать разность стилей хореографов.
По словам Кулбужева, о точной дате и месте прощания пока нет сведений. Как известно, Таранда работал в Большом театре с 1983 по 1994 год. Его брат Гедиминас Таранда организовал «Имперский русский балет» в 1994 году. Таранда был обладателем ордена Дягилева I степени, вручаемого за вклад в искусство.
Был награжден Орденом Дягилева I степени за вклад в искусство. В 1994 году его брат Гедиминас Таранда создал «Имперский русский балет».
А на следующий день после премьеры я опять стоял с копьем. И вдруг — новое счастье. Иду по коридору после бани в халате, в капюшоне, встречаю Юрия Николаевича Григоровича. Причем главную роль Яшки, а?
Я могу не только порепетировать, я могу потанцевать». Он: «Насчет потанцевать посмотрим, а вот порепетировать сегодня в семь часов вечера». И так это вроде бы в шутку… Я даже не понял, приходить мне на репетицию или нет. Вечером я всё-таки пришел и начал репетировать десятым составом балет «Золотой век». Григорович, как настройщик, играет камертончиком — дзинь, дзинь, и артист либо попадает в эту его ноту, либо нет. Если ты попал, он моментально выделяет тебя из толпы. И неважно, что я был пацан, что впереди стояли пять ведущих солистов, великих танцовщиков, — я попал, услышал этот звук.
Однажды Григорович сказал: «Мне надо сделать прыжок, чтобы он ассоциировался с тигром». И все стали делать всё, что они умеют — и со де баски, и перекидные, тройные, четверные… Думаю: «Я этого не умею. Что делать? Говорю: «Юрий Николаевич, есть прыжок тигра. Можно концертмейстера поставить на середину зала? Я разбегаюсь, перепрыгиваю через него, проворачиваюсь в полете и падаю на спину. Встаю на ногу и стою.
Подкинул вверх ноги и опять упал на спину. В борьбе нас учили падать на спину, ладонями гася силу удара, чтобы не получить травму спины или головы. То есть я показал несколько приемов падений, которые могу делать, как тигр, как кошка, как кто угодно. После этого он понял, что я — нестандартный вариант. Приходя на работу днем в 12 часов, вызывал меня с кордебалетной репетиции я там с копьем где-то ходил , и мы три часа с ним вдвоем работали. Как-то сказал: «Сегодня в семь часов». Я: «Хорошо».
В семь часов мы начали и до двенадцати, до часу ночи работали — сколько нужно, столько идет. Это было фантастическое время! Правда, потом Юрий Николаевич выходил, его сажали в машину, и он ехал домой, а я… В то время я жил в военном городке Куркино, причем от автобуса надо было еще восемь километров идти пешком. Волки, собаки — места были дикие. Приходилось брать с собой палку, чтобы от них отбиваться. А в шесть утра уже вставал и ехал на работу. Но я мог спать стоя, потому что занимался творчеством с великим человеком.
Вопросов нет — встал и сплю. Для меня быт не имел никакого значения. Главное, что я попал в этот театр, и мне давали танцевать. Получилось так, что Юрий Николаевич на меня этот спектакль поставил. И я его танцевал. А подрабатывал грузчиком До премьеры оставалось полтора месяца, надо быть свежаком — прогоны начинались жестокие. А я — кожа да кости.
Григорович спрашивает: «Таранда, ты что, устал? Иди-ка сюда… Сколько спишь? Ты что себе позволяешь?! Ты где живешь? Он был в шоке! Я год ему ничего не говорил, просто умирал и вкалывал. В этот же день заведующий труппой принес мне ключи от лучшего общежития, рядом с Большим театром.
Полтора месяца я жил в шикарных условиях. Но после премьеры ключи у меня отобрали, дали пинка под зад. Я опять стал работать, как раньше, — танцевал ведущие партии и стоял с копьем. В моей жизни мало что поменялось. Получал всё те же 100 рублей. Потом я понял, что ездить по три часа домой невозможно, и стал снимать квартиру. Поэтому начал подрабатывать грузчиком на всевозможных овощных, рыбных фабриках — разгружать вагоны вместимостью, как правило, 42-46 тонн.
До сих пор мороженую рыбу видеть не могу, мне прямо плохо становится! Вагон — это десять рядов коробок весом по 45-46 кг. Берешь эту коробку, а она расползается, оттуда вылезают замороженные караси, ты их собираешь, кладешь обратно… Но самой отвратительной была селедка в бочках: бочки стояли высоко, когда падали, вылетала пробка, рассол разливался, въедался в руки. Руки становились желтыми и вонючими до такой степени, что когда я приходил в театр, на репетицию, со мной невозможно было рядом стоять. Этот рассол ничем нельзя было вычистить. Однажды я попросился в группу к алкашам — хотел понять, как они работают. Я — здоровый молодой парень, разгружал где-то треть вагона и уже еле шел.
А они подходили — руку подставил, скинул, бедро подставил, колено — и никакой усталости. Вот что значит профессионализм! С ними я быстро научился, как надо раскидывать ящики. Но всё равно работа — изнурительнейшая. Кажется, что эти 46 тонн не закончатся никогда, и постоянно видеть глаза замороженной рыбы становится очень-очень неприятно. Таранда, такси! Наступил 1982 год.
Я работал в кордебалете и одновременно танцевал соло. А потом мне опять повезло — Григорович стал ставить на меня балет «Раймонда». Удача фантастическая! Эта роль стала одной из лучших ролей в моей жизни. Но после нее начались серьезные трудности. В 1984 году меня впервые стали брать в зарубежные поездки. Для артистов тогда это была статья выживания.
Я получал 100 рублей, 100 рублей платил за квартиру. И если не поехал в поездку, то остался нищим. Тогда, если ты мог что-то привозить из-за границы и продавать, ты был обеспеченным человеком. И вот в 1984 году я впервые поехал за рубеж — в Мексику. Мы везли туда «Раймонду». Мы жили в отличном пятизвездочном отеле. И хотя 10 долларов суточных, которые я получал, — это, конечно, были копейки, утром я выходил на веранду и брал чашечку кофе.
На меня все смотрели: «Чего он, обалдел? Но мне хотелось, понимаете? Однажды мы куда-то поехали на такси — таксист, мексиканец, был с сыном лет восьми. Приехали, я расплатился и подарил им матрешку и какой-то значок. Балет Большого». И так они ко мне прониклись, что в один из дней я выхожу из гостиницы, и передо мной останавливается такси. Выбегает этот водитель, говорит: «Таранда, такси!
Театр прямо через парк». Сын его выходит из машины, обнимает меня. Представляете, народные артисты, полковник КГБ, директор театра — все выходят из отеля и идут пешком, а Таранде открывают дверцу машины, сажают и везут. После спектакля я выхожу и вижу то же самое такси. Таксист говорит: «Мне ничего не стоит, там всё равно клиенты». И опять все звезды и партийные лидеры идут пешком, а Таранда подъезжает к отелю на такси. Конечно, это не понравилось, прежде всего, партийному руководству.
После этой первой поездки в Мексику я чуть не стал невыездным. Конечно, меня разбирали на партийном собрании, вызывали, отчитывали и говорили, что это звездная болезнь, что некоторые стали позволять себе «ездить за хлебом на такси». Помните, как в фильме «Бриллиантовая рука»? В общем, кое-как я отбился, меня спасли. Потом мы поехали в Бразилию, Аргентину, где был большущий успех. Президент Бразилии со мной фотографировался, литовская диаспора приглашала на интервью. Я выступал на каких-то вечерах, рассказывал, что такое Россия.
Опять же, слава, газеты… У наших комитетчиков я был первым претендентом на то, чтобы остаться. Тогда как раз вышел фильм «Белые ночи» с Барышниковым. Нам сказали: «Фильм антирусский, только попробуйте на него пойти». А как мы не пойдем? Барышников, звезда балета, снимается в таком фильме! Помню, пробрались в кинотеатр, сидим, дрожим от страха, потому что если кто-то заметит нас, всё — невыездные пять лет. Вдруг дверь открывается, мы видим входящего в зал кагэбиста, все четверо сползаем под стулья и ползком продвигаемся к выходу.
Выползаем в боковые двери и исчезаем. Кто-то, видимо, на нас стукнул — видел, что мы зашли в кинотеатр. На собрании нам говорят: «Кто-то позволяет себе ходить на антисоветские фильмы». Мы: «Интересно, кто? Узнать бы! Я говорю: «Но вы ведь не видели! Нам говорили — в 11 спать, ходить группами по пять человек.
Звонили — проверяли: «Ты в номере? Я — солист Большого театра, представитель России, у меня отец — офицер, а мне говорят: «В 11 спать». Не разрешали даже давать интервью. Когда показывали фильм «Легенда-17», моя балетная молодежь спрашивала: «Гедиминас Леонович, это действительно было? Я стал невыездным Когда после Бразилии и Аргентины мы вернулись в Россию, я, конечно, получил по полной программе — на пять лет стал невыездным. Гастроли 1985 года, когда мы впервые выступали в «Гранд-Опера», стали для меня последними. Начались репрессивные методы воспитания.
Я уже станцевал Курбского и готовил роль Ивана Грозного, мою любимую. Подходит Юрий Николаевич Григорович, говорит: «Таранда, наступил твой час. Завтра танцуешь Ивана Грозного в «Гранд-Опера», заболел главный исполнитель». Звезда светит! Прихожу на спектакль в пять часов вечера, директор театра мне говорит: «Таранда, вы не танцуете». Мне Юрий Николаевич сказал, что я танцую сегодня». Я стоял в кордебалете и весь спектакль не мог прийти в себя.
Это было жестоко — меня унизили, оскорбили, втоптали в грязь. Показали, что я ничего не значу. Закончился спектакль, артисты ушли. Остались мы с братом и служащие, которые убирали спектакль. Я включил магнитофон с музыкой «Ивана Грозного» и стал танцевать в пустом зале «Гранд-Опера». И в пустом зале я станцевал весь спектакль! Это была моя победа над самим собой.
Я должен был станцевать в этот день — я вышел и станцевал на пустой зал. Там были пожарники, рабочие сцены и мой брат, и они мне аплодировали. Вернувшись в Москву, я окончательно стал невыездным. И там уже эти методы воспитания получили свое развитие. Театр уезжает в Лондон, я прихожу в аэропорт. Всем выдают паспорта перед вылетом — одному, второму, третьему, а мне, улыбаясь, говорят: «Вашего паспорта нет». Я же послезавтра танцую «Золотой век».
Я возвращаюсь, прихожу к руководству театра, спрашиваю: «Что мне делать? И я на протяжении двух месяцев каждый день работал один в пустом зале, в тишине у меня в Москве не было даже музыки — бедновато жил. Поэтому сейчас, когда я нахожусь в балетном зале, у меня обязательно должно что-то играть. Ощущение пустого зала — настолько тяжелое, что я не могу, всё время что-то включаю. И всё возвращается, я опять танцую первые роли. Через полгода театр выезжает в Америку, я прохожу прогон, как первый состав, еду в аэропорт. А мне опять: «Вашего паспорта, Таранда, нет.
Вы не едете». В тот раз я из Шереметьево домой шел пешком. Не помню, сколько, — часов восемь. Шел убитый и опустошенный — ни веры не осталось, ни надежды, ничего. И опять та же история: «Вы должны быть готовы, в любое время вас могут вызвать». Наступала катастрофически нищая жизнь. Мне надо было что-то делать, чтобы было чем платить за квартиру и за еду.
И вот тогда я начал работать с манекенщицами. Дом моды в ГУМе — все помнят эту фантастическую площадку на последнем этаже. Работал там, работал у Славы Зайцева, работал в Российском Доме моды, в Молодежном Доме моды… Я показывал манекенщицам, как они должны ходить, как одеваться, как снимать перчатки, как сидеть, что такое деловая или прогулочная походка, как носить шляпу, как носить это, как носить то… Сейчас уже многие из моих воспитанниц открыли свои агентства — модельные, театральные. Так что я стоял у истоков нашего модельного бизнеса. Хотя, конечно, он тогда был другой. Там работали не 16-17-летние девчонки, а взрослые девушки, женщины 26-30 лет, говорящие на многих языках. Для меня это всё было бесконечно интересно.
Когда Нина Риччи впервые приезжала в Москву, я ставил совместный показ наших и французских манекенщиц. Просто клеймо — невыездной.
Гедеминас Таранда рассказал, что покажет псковичам Имперский Русский балет
Самый легкий — это флажок. До Большого театра Беларуси отсюда почти 300 километров, до Мариинки — 800. Но для большой детской мечты нет преград. Анастасия Мисюра, жительница Давид-Городка: Выбрала балет, потому что очень люблю танцы, люблю интригу, мне нравится танцевать. Это грация, это волнение, тяжелый труд. А ведь еще год назад о плие и фуэте здесь и не мечтали. Своей малой Родине — балет в подарок. В прошлом — солист Большого, ныне — руководитель балетной труппы «Имперский русский балет», гастролирующей по всему миру. Он не раздумывая открыл на Полесье балетный класс.
Своих «маленьких лебедей» Гедиминас Таранда проведывает регулярно. Мастер-классы, встречи, а в декабре ребята и вовсе отправились на первые гастроли вместе с профессиональной труппой. Столин, Пинск, Береза, Брест. Балетному классу всего год, а о результатах уже судачат в кулуарах. Гедиминас Таранда, заслуженный деятель искусств России, художественный руководитель балетной труппы: Не только у вас никто не ожидал, но и в Москве никто не ожидал! Ну где-то там далеко...
Витаутас Таранда работал в Большом театре с 1983 по 1994 год. В 1994 году его брат Гедиминас Таранда создал «Имперский русский балет».
В начале февраля американский актёр Дон Мюррей, известный по роли в сериале «Твин Пикс: Возвращение», умер в возрасте 94 лет. Ранее заслуженный артист России и солист Большого симфонического оркестра им.
Внезапная смерть», — сказал он в беседе с РИА Новости. Таранда скончался во вторник, 18 марта.
Кулбужев не стал раскрывать детали смерти хореографа. Витаутас Таранда работал в Большом театре с 1983 по 1994 год.
И за это все благодарны люди.
Заходишь в кафе, и говорят: «Балет, опять балет Таранды! Да вы что! Какие молодцы!
А вы знаете, мы не попали в тот раз, не было билетов, а как попасть». Это просто прекрасно! Даже если люди не попали, они говорят: «Ой, а как попасть?
Как вас снова увидеть». В больших городах это невозможно. Увидеть знаменитую постановку можно 12 ноября в 19.
Имперский Русский Балет. Художественный руководитель — Заслуженный деятель искусств России Гедиминас Таранда. Губернаторский симфонический оркестр Псковской области.
Гедеминас Таранда рассказал, что покажет псковичам Имперский Русский балет
Об этом РИА Новости сообщил исполнительный директор "Имперского русского балета" Магомед Кулбужев. Заместитель директора Имперского русского балета Витаутас Таранда скончался 18 марта, сообщил РИА Новости исполнительный директор Имперского русского балета Магомед. Спустя 25 лет Таранда может смело заявить, что русский балет пережил настоящее возрождение: его труппа гастролирует по всему миру. Чтобы заработать, Таранда создал компанию по организации масштабных зарубежных гастролей балета Большого — с оркестром и декорациями театра. Гедиминас Таранда — знаменитый солист балета Большого театра. В 1994 году он создал труппу «Имперский русский балет».
Балет – последние новости
Конечно, сначала балет продвигали итальянцы, потом французы, но именно Российская империя взяла всё самое лучшее из балетного искусства и распространила его по миру. Гедеминас Таранда также подчеркнул, что пандемия нанесла катастрофический урон балету, и online-обучение и самостоятельные тренировки не приводят к нужным результатам. Конечно, сначала балет продвигали итальянцы, потом французы, но именно Российская империя взяла всё самое лучшее из балетного искусства и распространила его по миру.
Умер замдиректора "Имперского русского балета" Витаутас Таранда
Об этом РИА Новости сообщил исполнительный директор «Имперского русского балета» Магомед Кулбужев. По словам собеседника агентства, Таранда скончался во вторник, 18 марта. Подводя итог вышесказанного, хочу обосновать необходимость посещения спектаклей Имперского русского балета тем, кто интересуется этим видом творчества. Посмотрев «Ромео и Джульетту» Гедиминаса Таранды, согласился с новой редакцией и прежний постановщик балета М. Лавровский – «делай. Скончался замглавы «Имперского русского балета» Витаутас Таранда.
Гедеминас Таранда рассказал, что покажет псковичам Имперский Русский балет
Это, конечно, на творчество стало откладывать очень серьезный отпечаток: я перестал получать удовольствие от работы. Вернее, энергетическую отдачу из зала. Я не давал того, что всегда давал, и мне ничего не возвращалось. В это время я как раз познакомился с Натальей Бондарчук, Николаем Бурляевым, они пригласили меня на роль лебедя в фильме «Детство Бемби».
И научили прощать. Как мне стало легко! Идет человек, который совершил много плохих вещей, я подхожу к нему, здороваюсь, говорю: «Как поживаешь, дорогой?
Помочь надо? Моя душа была надломлена, а эти люди спасли меня. И она выпрямилась и зазвенела, как дамасская сталь, и стала блестеть.
Я понял, что это и есть спасение: нельзя держать зла в своем сердце. Меня брат спрашивал: «Как ты можешь простить этого человека?! Представляешь, какой у него на душе камень — он предал нас!
Он слабый человек, я сильный. Я сильный, поэтому я прощаю». Думаю, что только сильные люди могут прощать.
В общем, я понял, что самое важное в жизни — это именно научиться прощать. Однажды в Мексике со мной произошел удивительный случай. Мы поехали на пирамиды — пирамида Солнца, пирамида Луны — место очень интересное, но очень страшное.
Я по незнанию забрался на самый верх — 360 ступенек, лег там в звезду и стал медитировать. Думаю: «Сейчас наберу энергию Солнца, буду человеком, наделенным солнечным светом». Сколько лежал, не знаю.
Меня нашли, растолкали, разбудили, привели в автобус, я приехал в Москву и стал медленно умирать. Силы уходили, и всё — из физически хорошо подготовленного человека я превратился в старика, который еле поднимался по ступенькам. Через месяц встретил своих друзей со съемочной площадки, и Сережа он экстрасенс сказал: «Гедиминас, что с твоей энергетикой?
Ты лег на жертвенный камень, где в жертву приносили тысячи людей — разрезали им сердце на этом жертвенном камне! Придурок, каких не бывало! И я поехал в Крым — мы там снимали вторую серию «Детства Бемби».
Нашел дерево, обнял его, превратился в него, и стал пить сок земли-матушки… Я чувствовал, как ноги мои превращаются в корни, и через них проходит этот сладкий сок, потом через ствол, и входит в меня самого. Мои волосы стали кроной. У меня каждый день наливались мышцы, я ощущал запах травы за три километра — мог узнать, какие там цветы.
Я через 10 дней превратился в трех богатырей сразу! Во мне был жизненный тонус такой мощности, что когда я вернулся со съемок, для меня не было преград вообще. Раньше у меня было увлечение — я кидал ножи, топоры.
После этой истории всё — не мог больше в дерево нож кинуть. Дальнейшие мои шаги уже связаны с Церковью. У меня был друг Игорь Нехаев, который пришел к Богу уже в зрелом возрасте.
Мы с ним очень много о вере разговаривали. Он потом стал писать и делать из жемчуга образа, создал свою компанию. Его оклады сейчас в коллекции у Патриарха.
Он сказал: «Ты же верующий человек! Посмотри, какая у тебя вера, это же неспроста. Земля, трава, деревья — всё это от Бога».
И вот здесь у меня пошел перелом, я стал поднимать уже совсем другие пласты бытия — вроде и лежащие на поверхности, но раньше я их не видел. Стал понимать, что мой дух и моя вера — это одно целое. А если есть вера, вообще ничего не страшно.
Храм за сутки Года четыре назад была акция, которая шла по всей России — построить за один день обыденную церковь. Что значит обыденная церковь? Это значит — абы один день.
Собирались люди, как у нас говорят — со своим. Не то, чтобы нам дали денег, и мы строили. Нет, каждый должен скинуться на бревно, на гвозди — вот это называется «всем миром».
И прийти, и строить ее своими руками. Подготовили фундамент, привезли брёвна, в 9 утра освятили место, и началось строительство. Строили весь день, всю ночь, и на следующий день в 9 утра церковь была готова, освящена, и можно было уже служить службу.
Когда мы строили, мимо по площади проходили люди. Дети лет десяти-двенадцати возвращались из школы толпой человек в пятнадцать. Они смотрят, мы тут брёвна ворочаем, стучим и так далее, спрашивают: «Дядя, что вы делаете?
Церковь вам строю». Теперь я здесь хочу построить церковь, чтобы ты в нее приходил и моя дочь приходила». Он спрашивает: «Сами?
Они зашли, я им раздал молотки, гвозди, и стали стучать. Это было так здорово! А когда всё закончилось и они пошли домой, я сказал: «Сейчас придете домой, скажите своим мамам, что мы здесь строим церковь для них.
Голодные все, не едим ничего» мы же молодые все собрались, хулиганили немножко. Что вы думаете? В 10 часов вечера молодые женщины приносят нам корзины с едой — с курицей, с котлетами, с мясом, с молоком, с компотом.
Устроили нам настоящий праздник живота! Ну, где такое возможно? Только в православии у сердобольных русских женщин, которые всегда готовы отдать частичку своего.
А наутро они все пришли с детьми на освящение церкви. Это было незабываемо — своими руками класть бревно на бревно вместе с людьми, знакомыми и незнакомыми. Нас это объединило, мы и сейчас дружим — переписываемся, приезжаем друг к другу.
Нас объединила вера. Женщины готовили еду, дети носили квас, воду, а мужчины строили. Это и называется — мир, который мы строим своими руками.
И я этим бесконечно, знаете, горжусь. Всем рассказываю, меня это греет. Мне это было тем более приятно, что происходило в Калининграде, где меня родили мои родители.
И эта церковь стоит до сих пор на привокзальной площади. Это, конечно, было что-то фантастическое! Ведь артист балета мало после себя оставляет — ну, память, может быть, что-то на видео… У меня после этого ощущение, что крылья за спиной каждый раз растут.
В прошлом году мы приезжали туда с балетом, я взял свою семью, и мы пошли с дочкой и женой в эту деревянную церковь. Я к ней подошел — трепет необыкновенный… А когда вошли внутрь, она была очень теплой. Женщина, которая там стояла — служитель, посмотрела на меня и спросила: «Скажите, у вас что-то связано с этой церковью?
Я на вас смотрю и вижу, что что-то необыкновенное происходит. Я раньше такого не видела». Я стал самостоятельным и задумался, что мне делать.
На коленях стоять и выпрашивать, чтобы меня взяли в поездку? Но мне еще отец и дед говорили: «Если у кого-то что-то попросишь, будешь ему должен всю жизнь. Ты попросил — тебе сделали.
Не ходи и не проси, добивайся всего сам». Поэтому я понимал, что на коленях стоять не буду. И стал сам организовывать гастроли — собирал артистические команды, выступал как продюсер.
Сделал поездку в Грецию, в Германию, в Австралию. Потом пришел в дирекцию и сказал: «Я готов вывезти весь балет Большого театра в Австрию на две недели». И таким образом занял в театре определенное место.
Все понимали, что в 90-е годы, в тяжелое время, балет отправился, скажем, в Австрию. Кто сделал? Таранда сделал.
Был невыездной, а сейчас выездной, да еще, понимаешь, захватывает власть в театре. Что-то не то происходит… А я ничего не захватывал, просто предлагал новые пути. В 93-м году мы поехали в Лондон.
Сидим с Юрием Николаевичем, он говорит: «Гедиминас, как будем работать? Но вы знаете, что я был невыездной. А теперь я организовываю гастроли.
Я вам могу организовать гастроли в Англии? А с кем? С кем?
С кем мне тогда работать? В конце концов он сказал: «Гедиминас, если ты заканчиваешь заниматься таким, будем говорить, продюсерством, ты — просто артист, мы с тобой работаем дальше. А если будешь продолжать в том же ключе — возить театр туда-сюда, делать спектакли, нам придется с тобой расстаться.
Так что думай». Когда я приехал в Москву, понял, что назад хода нет: не смогу я опять ждать, когда партийное руководство разрешит поехать во Францию. Ну, невозможно!
Уволили меня так же иезуитски. Шел генеральный прогон балета «Корсар», я собирался выступать на премьере, хотя уже был в немилости. Но по-прежнему лучший.
Зрители уже сидели в зале. Только я зашел в гримерку, переоделся, меня вызывает заведующий труппой и говорит: «Таранда, вы уволены». Я: «Подождите, я же сегодня танцую».
Перед самой премьерой, за день… Тот же самый мерзкий способ — сломить как человека. Вдруг меня переклинило, и я решил выйти перед занавесом к зрителю и попрощаться. Открываю занавес, выхожу, зритель смотрит.
Дирижер поднял руки и опустил. Я говорю: «Дорогие друзья, я вышел с вами проститься. Я 13 лет работал здесь.
Хочу поблагодарить пожарников, наших билетеров, оркестр и вас за то, что вы все эти годы были вместе со мной. И я был вместе с вами. Но в нашем театре артист — ничто.
Его можно выкинуть, вытереть об него ноги. Я с вами прощаюсь». За кулисами происходила драка.
Мой брат защищал вход, потому что прибежала охрана, чтобы вытащить меня со сцены. Я всё сказал, вышел сам. Покинул театр.
Но потом еще лет пять, когда я приходил в театр — на спектакли, подходил кто-нибудь из администрации и спрашивал: «Гедиминас, без всяких этих? Ты ничего не выкинешь на спектакле? Я попытался еще побороться за свои права через суд.
С Большим театром никто еще не судился, это был нонсенс. Но пока шел суд, я организовал свою компанию «Имперский русский балет». Майя Михайловна Плисецкая предложила сделать ее творческие вечера в Японии.
Я собрал труппу, сделал как режиссер. Суд еще шел. Потом появились профсоюзы, и мне сказали: «Гедиминас, мы тебя восстановим в театре.
У тебя ни одного замечания. У тебя премии за воспитание молодежи, за это, за то. Ты — ценнейший кадр театра, и тебя нельзя уволить без предупреждения».
Но у меня уже была своя команда — «Имперский русский балет». Были люди, которые в меня поверили. Новая река.
В Угличе — как в Италии, в Балаково — как в Сиднее 90-е годы. Империя рухнула, всё рухнуло — ничего нет… Мне говорили: «Ну, назови «Таранда-балет», еще как-то. Чего ты к империи русской привязался?
Ведь империя русского искусства, русского духа существует во всём мире. Посмотрите в Америке: в каждом театре — русский артист, музыкант или художник. Во Франции то же самое, в Италии, везде.
Русский дух — в каждой стране! Всё это — Империя русского искусства, поэтому у меня — «Имперский русский балет». Конечно, я назвал его в честь императорской семьи.
Если бы не было императорской семьи, были бы у нас театры? Императорские театры создавались и существовали за счет царской казны. Таким образом я — от себя, от своих дедов и прадедов, от всего своего рода — раскаиваюсь за то, что произошло в нашей стране.
За то, что сделали с императорской семьей. Да, планка высоченная, но почему нельзя ставить себе высокую планку? Кроме того, это — дань всем русским артистам, которые покинули нашу страну, но остались русскими.
Всё это легло в основу названия моей труппы.
Уютный эко-отель, где гармонично сочетаются деревянные коттеджи и один корпус, окруженный соснами, создает атмосферу уединенности и сосредоточенности, необходимую для творческого процесса. А вдохновляющая природа и близость к Москве делают это место идеальным для интенсива. Но что же это за отдых без возможности разнообразить досуг? Большой веревочный парк, теннисный корт, бассейн, футбольное поле и, конечно же, собственный песчаный пляж ждут юных артистов после насыщенных уроков.
Разорвало так, что выбило все стекла в домах и заляпало всё вокруг дерьмом, которое стекало по стенам.
Дерьмо было в окнах, в домах, в квартирах… Зато сразу решили проблему с туалетом! Новый построили — чистый, аккуратный. А мне снова всыпали по первое число — поставили уже не на горох, на гречку. С утра в деревне хотелось побегать с ребятами, но дед, бывало, уже на рассвете мне говорил: «Сейчас ты вспомнишь, как твой дед служил в конной армии Буденного. На-ка шашку! Хотя шашка тебе маловата, держи прутик…» Мы с ним шли на реку, вставали по колено в воде, и я рубил этим прутиком воду.
А он говорил: «Руби, руби, станешь постарше — зайдешь поглубже, я тебе шашку дам». Дети в деревне играют в футбол, а я прутиком рублю воду и думаю: «Как всё несправедливо! Все они ездили на свадьбы — играли на музыкальных инструментах: аккордеон, скрипка, бубен. В пятницу, субботу или воскресенье садились на телегу и ехали в соседний хутор. Обратно их привозили на телеге уже никакими — ноги, руки, гармошки… У русских дедов было всё то же самое. Большой стол, и за столом всегда собиралось много народу.
Дед говорил: «Сначала надо выпить по три рюмочки, а после этого уже можно разговаривать». Выпили, поздравили всех, еще раз выпили, еще раз поздравили, еще раз выпили, еще раз поздравили, и начинался разговор. И всегда — застольные песни, которые настолько вошли в меня с детства, что я уже не понимаю, как можно не петь в русских семьях. Пели: «Ой, не для меня придет весна», «Пчелочка златая, чего же ты жужжишь? Но самое главное — общая атмосфера семейного счастья. Однажды мы с мамой приехали в Калининград, и она мне показала дома — где я родился, где мы потом жили.
Я говорю: «Мама, я помню этот дом». Она не поверила — мне же было всего два года! Мы стоим — я и мой брат, два громилы, и мама. Говорим: «Извините, что мы к вам пришли, но лет 40-50 назад мы здесь жили». Я говорю: «Пока мы не вошли, у вас в той комнате стоит печка с голубым изразцом? Как это осталось в памяти, я не знаю.
После этого мы поехали на улицу Александра Невского, где прошло уже более позднее детство. Когда мы подъезжали, я сказал: «Вот наш дом». Мама: «Вообще-то, правильно…» Мне самому было приятно, что всё в памяти, вот только казалось, что заборы были высокими — по шею, а тут я смотрю — они по колено… Мама говорит: «Конечно, ты и сам был шпингалет! Всё это — не просто воспоминания детства. Благодаря им я знаю, что у меня есть свои корни. Корни той семьи, из которой я вышел.
Чья буденовка? В детстве было главное — дисциплина и ответственность, хотя по своей натуре я авантюрист. Готов либо понести наказание, если не получится, либо выиграть. Мне это помогало всегда, особенно когда мама с папой развелись. Мама уехала в Воронеж. Жить было довольно трудно: большой двор, двое детей — я и младший брат.
Когда у тебя нет отца, дети почему-то этим очень сильно колют. Помню, что меня это обижало ужасно — я лез в драку, всё время что-то отстаивал. Однажды во дворе мы подрались прилично, скорее всего, меня поколотили. Прихожу к маме жаловаться: «Мама, мальчишки меня побили…» А она мне — оплеуху, рука у нее тяжелая… Слезы сразу просохли: «Мам, ты чего? К женщине? Ты старший в семье, у тебя брат маленький, бабка и дед!
Ты жаловаться пришел? Я нос утер и на улицу. Но с этого момента уже понимал, что старший, что за мной стоит брат, и у меня есть мать, которая работает с утра до ночи. Конечно, мне всё равно хотелось пожаловаться кому-то, но было некому. Я остался таким же сорванцом, но меня уже не надо было упрашивать что-то сделать. Потому что иначе — кто?
Буденовка-то чья? У меня было два двоюродных брата, с которыми мы жили вместе и дрались за дедовскую буденовку. Тот, кто выигрывал, и надевал буденовку, становился старшим, командиром. Если она доставалась кому-то из братьев, я ему подчинялся в тот день, но обычно из семи дней пять буденовка была моей. Воронеж был в то время довольно жестким городом. Поэтому мать отдала меня в спорт.
Я занимался во всевозможных школах — гребля, футбол, борьба… Борьба еще больше «вставила» мне мозги. Тренер Александр Иванович Батищев он до сих пор жив говорил очень интересные вещи. Например, что любая война — это поражение: или ты, или кто-то из твоих близких погибнет; что война не может быть бескровной. Он меня научил самому главному — падать. И тому, что после падения ты должен встать и продолжить борьбу. Эта наука пригодилась мне потом в жизни, потому что падать пришлось очень много — и с вершин, и не с вершин, отовсюду.
Но я вставал и был снова готов к бою. Мне кажется, борьбой должен заниматься каждый молодой человек — хоть какое-то время, потому что там идет становление характера. Помню, за много лет до Тайсона, великого боксера, я участвовал в соревнованиях — боролся в весе до 43 килограмм. И мне попался очень подготовленный борец — и так меня швырял, и сяк, и на лопатки меня гнул, гнул… Сдаваться так не хотелось, я вам передать не могу! На меня пришли смотреть и мама, и брат — все. Когда до лопаток оставалось, может быть, сантиметра два, я увидел его большое красное ухо, и что-то сработало — я его укусил.
Очень сильно укусил за ухо. Конечно, на лопатки он меня не положил, но орал, и дисквалификацию я получил. Проиграл, но ушел не побежденным, на лопатки не лег. Бесплатное кино Мама работала в оперном театре Воронежа бухгалтером, поэтому я постоянно приходил к ней и смотрел какие-то оперы, оперетты, балеты. Но балет мне категорически не нравился — мальчики бегают какие-то непонятные в каких-то чулочках… Опера тоже не впечатлила. А вот оперетта мне очень нравилась.
Мелодика, танцы — всё это в моей душе находило отклик. Я ходил на борьбу, а ребята со двора, где мы жили, занимались хореографией и могли бесплатно смотреть кино. Я же должен был выпрашивать 25 копеек у бабушки или мамы, чтобы вечером пойти вместе с ними. В конце концов они сказали: «Зачем тебе это надо? Пойдем, посмотришь, что такое хореография, поступишь, и будем вместе ходить в кино». Благодаря этим бесплатным билетам я и попал в балет.
Боксерский зал у нас был в подвале — маленький, без окон, и мы там друг друга швыряли. Пот, уши — всё вперемешку. А здесь — большой балетный зал, девчонки красивые в юбочках, музыка, окна… Я думаю: «Как красиво! Всё, меня взяли! И потом вечером — бесплатное кино. Я впервые смотрел фильм Дзеффирелли «Ромео и Джульетта» — «детям до 16»!
Мама родная! Мне было 12 или 11, и мы на балконе всем составом смотрели этот фильм, замерев от счастья. На следующий день я пошел на борьбу, а через день — опять на балет… Во вторник, четверг и субботу я боролся, а в другие дни — занимался хореографией, народным танцем. У меня был фантастический педагог Владимир Владимирович Соколов, который по прошествии нескольких лет мне было уже 14 сказал: «У тебя есть талант. Поступай в хореографическое училище». Ну, я поступил в Воронежское хореографическое училище.
Причем хотел на народное отделение, но на классическом было всего четыре мальчика, и меня приняли на классическое. Я сказал: «Не хочу ваш балет танцевать в ваших чулочках, хочу в ансамбль Моисеева, всё». Они: «Да-да-да, мы тебя через год переведем в народное отделение». Обманом меня затянули на классическое отделение, где ребята уже пять лет занимались балетом. А у меня образование было народное, уже четыре года как. То есть одноклассники пять лет занимаются, а я пришел с улицы, говорю: «Здравствуйте, я буду сейчас балет танцевать».
Мне всё это очень не нравилось, поэтому классикой я занимался так: приду, постою и уйду, лишь бы тройку получить. Зато ходил на народные танцы — в старшие классы, в младшие классы, для меня всё было интересно. Мне всю жизнь везло с учителями. И со временем слово «учитель» стало для меня знаковым. В Воронежском хореографическом училище мой учитель Яков Лившиц что-то во мне увидел и сказал: «Хочешь на конкурс? Я говорю: «Хочу».
Он: «У тебя есть данные, но не хватает мастерства, ты проиграешь. Есть только один год, чтобы стать лучшим. Если станешь, поедешь в Москву». Я: «В Москву? Не врете? Через год я стал лучшим.
Лившиц сдержал слово — сделал для меня номер, который назывался «Крокодил Гена», и мы поехали в Москву на Всероссийский конкурс артистов балета. Экзамен под батареей В 16 лет я становлюсь дипломантом Всероссийского конкурса. Яков Лившиц вручает мне приз — билет в Большой театр на балет «Спартак». И я бегу из Театра эстрады по мосту в центр, словно навстречу своей судьбе, смотрю на золотые купола… В моей руке билет, в лицо бьет ветер, мокрый снег, и я — счастливый, с красными щеками, бегу к какой-то своей мечте, которую даже не осознаю. Билет у меня был на галерку, на самый-самый верх. Оттуда не видно, поэтому я сел на колени возле бордюра.
Ко мне подходит бабушка, говорит: «Молодой человек, здесь нельзя». Я: «Я — лауреат! Как фамилия-то твоя? Вы обо мне еще узнаете! Оторваться уже не мог. Они произвели на меня необыкновенное впечатление.
Когда я вернулся в Воронеж, сказал: «Всё, еду в Москву. Я должен получить образование там». Это был зов чего-то авантюрного в моем характере — сбежать на Дон, еще куда-то в неизведанное… Но мне надо было доучиться в Воронеже хотя бы один курс. Поэтому мама сначала отправила в Москву моего младшего брата, который проучился там год в первом классе. Сам я приехал в октябре, прихожу в училище и говорю: «Здравствуйте, я поступать». Стоит уборщица, смотрит на меня, говорит: «Парень, экзамены уже прошли, октябрь месяц.
Иди-ка отсюда, на следующий год придешь». Я говорю: «Мне некогда на следующий год, я к вам приехал сегодня. Позовите директора». Скандал, выталкивание из дверей… И вдруг по коридору идет сама Софья Николаевна Головкина, которая тогда была директором. Я говорю: «Я приехал поступать, а мне с директором поговорить не дают». Она: «Да вы что?
Можете меня посмотреть? Идите в зал, я сейчас приду с комиссией, и мы вас посмотрим». Я переоделся, пришел. А перед этим в зал пробрался мой брат и спрятался под рояль. Появилась комиссия, начался экзамен. Станок я сдал блестяще, а дальше по нисходящей — не хватало всё-таки образования, школы.
Двойное assemble — еще под батарею. Всё хуже и хуже… Всё закончилось, говорят: «Переодевайтесь и через 15 минут подходите к кабинету директора». Выползает мой братец из-под рояля, обнимает меня за ноги, плачет, говорит: «Тебя, конечно, не возьмут, ты здесь под батареями столько пыли собрал — у нас столько не собирают». Когда я подошел к кабинету, директор сказала: «Ну, что, Таранда, мы вас берем. Привозите документы». Вот это да!
Я был, конечно, в восторге. В общем, дали мне неделю, чтобы разобраться. Через неделю приезжаю, говорю: «Документов нет». Удивительная женщина Софья Головкина — она меня всё равно взяла, определила в интернат. Мама моя тем временем ходила по партийным органам и требовала, чтобы документы всё-таки вернули. Понабрали тут… В Москве у меня появились новые учителя, которые показали мне новые дороги.
Стали дальше лепить из меня артиста, человека. Руку свою сделай красиво, вот так» — и показывал а у него был сломан мизинец, который не очень хорошо сгибался. Я говорил: «Я так и стою! Мне, конечно, не хватало базы. Приходилось из последних сил занимать первые места, драться за то, чтобы стать первым. Уксусников снимал меня с центрального станка — ставил на крайний, а через некоторое время появлялись успехи — опять на центральный.
Постоянно перекидывал. Он был вспыльчив, и в то же время настоящий мужчина. Помню, уже перед экзаменами говорит: «Таранда, сделай руку сюда! Нет, не так ты всё делаешь! Я говорю: «Вот всё, что угодно, — беру стул, несу к нему, ставлю перед ним, — можете еще раз в меня кинуть, но из зала я не уйду». Берет ботинок, шарах в меня!
И опять: «Вон из зала! Учите меня. Я, может быть, дуб, и ничего не понимаю, но из класса не уйду». Он на меня так смотрел… наверное, готов был меня убить.
Заместитель директора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда скончался в возрасте 59 лет. По словам собеседника агентства, Таранда скончался в понедельник, 18 марта. Кулбужев сказал, что это была внезапная смерть, при этом детали он не раскрыл.
Фотоотчёт Имперский русский балет Г. Таранды "Лебединое Озеро"
| Умер замдиректора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда | Без политики | О том, что в понедельник, 18 марта, из жизни ушел заместитель директора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда, сообщает РИА Новости. |
| Гедиминас Таранда: «Танцуй так, будто последний раз выходишь на сцену» | Гедеминас Таранда также подчеркнул, что пандемия нанесла катастрофический урон балету, и online-обучение и самостоятельные тренировки не приводят к нужным результатам. |
Биография Гедиминаса Таранды
| Умер заведующий труппой «Имперского русского балета» Витаутас Таранда | 360° | Руководитель Имперского русского балета Гедиминас Таранда принимает решение об открытии в Балабанове нового образовательного объекта — школы оперы и балета. |
| Гедиминас Таранда: «Танцуй так, будто последний раз выходишь на сцену» | Руководитель Имперского Русского балета, заслуженный деятель искусств Гедиминас Таранда рассказал, что войдет в программу выступления Имперского Русского балета в Псковском. |
| Умер заведующий труппой "Имперского русского балета" Витаутас Таранда | Заместитель директора "Имперского русского балета" Витаутас Таранда скончался 18 марта, сообщил исполнительный директор организации Магомед Кулбужев. |
Умер заместитель директора "Имперского русского балета" Витаутас Таранда
Как балерины ухаживают за ногами, рассказывает артистка балета Елизавета Таранда. Замдиректора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда скончался 18 марта, сообщил исполнительный директор «Имперского русского балета» Магомед Кулбужев. Чтобы заработать, Таранда создал компанию по организации масштабных зарубежных гастролей балета Большого — с оркестром и декорациями театра. Сегодня гостем программы Бориса Корчевникова «Судьба человека» стал известный артист балета Гедиминас Таранда. В возрасте 58 лет скончался хореограф, заместитель директора Имперского русского балета Витаутас Таранда, рассказал РИА Новости исполнительный директор учреждения Магомед. Буквально месяц назад Гедиминас Таранда, Заслуженный деятель искусств РФ, руководитель балетной труппы «Имперский Русский Балет» принял предложение наукограда показать.