Поэтому «герои» таких репортажей сразу же бежали к зятю Хрущёва и были готовы отдать любые деньги за прекращение травли, – пишет историк. Например, зять Хрущева при живой супруге вступил в схватку за сердце знаменитой актрисы Изольды Извицкой с самим Марком Бернесом. Россия, 1989; Я был зятем Хрущева. Когда Хрущева сняли с высших должностей, его зять был отстранен с занимаемых постов, Аджубея-старшего вывели из состава ЦК КПСС и отправили работать в журнал «Советский.
"Как Хрущев Крым сдавал". Е.Ю.Спицын на 1-м канал в программе "Большая история
Иван Полисский, бывший зять Аджубея, подтвердил его смерть, отметив, что друг мужчины вызвал полицию и медиков, так. Его смерть была подтверждена бывшим зятем Аджубея, Иваном Полисским, который вызвал полицию и медиков, когда умерший не отвечал на звонки и не открывал дверь в свою квартиру. Даже отставной Хрущев, сломленный угрозами, оставался опасным, нежелательным свидетелем минувших и текущих дней. Алексей Аджубей – внук первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева – скончался на 70-м году жизни в своей квартире на Тверской улице в Москве.
В Москве найден мертвым Алексей Аджубей – сын Алексея Аджубея и внук Никиты Хрущева
Будь Рада Хрущева «небесной красавицей», молва и тут не пожалела бы Алексея Аджубея: народ привык думать, что зятья в кремлевские семьи идут не по любви, а за благами жизни. Видео. Похожие. Следующий слайд. Я Был Зятем Хрущева Алгоритм. Поэтому «герои» таких репортажей тут же кинулись к зятю Хрущева и были готовы дать денег, чтобы прекратить травлю», — пишет историк. Зять Хрущева доказал свою профпригодность с первых же дней после назначения. Скачать книгу «Я был зятем Хрущева» от Алексея Аджубья в любом формате.
Аннотация к книге "Я был зятем Хрущева"
- СПРАВКА «КП»
- Содержание
- «Я был зятем Хрущева» - скачать книгу - НТВ-ПЛЮС
- Правила комментирования
- Правила комментирования
- Скачать книгу
Дети и зять Хрущева
Хорошо, что такая биография при жизни Никиты Сергеевича у нас в стране не появилась — вряд ли она была бы правдивой. Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения. Мера порядочности и ответственности тоже сугубо индивидуальна.
Жены знаменитых писателей, среди них Елена Сергеевна Булгакова, прообраз героини «Мастера и Маргариты». Юноша Алексей встречал в доме матери не только кремлевских жен, но и кремлевских дочек: Светлану Молотову, Светлану Сталину, Раду Хрущеву.
Но познакомился он с Радой в университете, где с разницей в пять курсов они учились на факультете журналистики. У нее был роман с Алешей Аджубеем. Пара — глаз не оторвать. Стала актрисой».
Ей было двадцать два, мне — двадцать пять. Мы учились в Московском университете, готовились стать журналистами. По молодости не заглядывали далеко вперед. И уж совсем нелепой показалась бы мне мысль о возможной работе вблизи Никиты Сергеевича».
Так-то оно так, да вот досужая молва зла и беспощадна. Будь Рада Хрущева «небесной красавицей», молва и тут не пожалела бы Алексея Аджубея: народ привык думать, что зятья в кремлевские семьи идут не по любви, а за благами жизни. Не переубедишь. Тем более что Аджубей сам печатно признался в том, что в Москве они с матерью жили в тяжких коммунальных условиях и Нина Теймуразовна Берия, узнав об этом, ужасалась, но ничем не помогла им.
Где граница чувства и расчета? И можно ли усматривать расчет в поведении молодого Аджубея, если он стал мужем Рады в сталинское время, а в этом был немалый риск. В любую минуту Сталин мог усмотреть в Никите Хрущеве очередного врага народа и расправиться с его семьей, включая Аджубея. Расчеты царей и князей, когда они выходили за царевен и княжон, были достаточно циничны.
Иван видел лишь ее портрет, но ему льстило, что дочь изгнанника, Фомы Палеолога, византийского деспота, будет его женой. Ей, эмигрантке, льстило стать московской царицей. Они полюбили друг друга.
Небольшие сосенки причудливо изгибали свои ветви и кроны. Видно, ветры тут дули постоянно. Белые дома загородного гнезда семейства Кеннеди построены в стиле викторианской эпохи. Большакова в гостиной. Ситцевые занавеси, такая же обивка кресел, диванов делали широко застекленную комнату светлой и нарядной. Президент сидел в высоком кресле-качалке, опираясь на деревянную спинку. Перебитый во время войны позвоночник нуждался в опоре… Главное, что определяло все его ответы на заданные вопросы, можно охарактеризовать одним словом: беспокойство. Беседу президента нельзя было назвать холодной. В конце концов в ней содержались те конструктивные начала, которые Кеннеди, увы, не успел реализовать полностью.
Наши страны — большие страны, с энергичными народами, и мы неуклонно обеспечиваем повышение жизненного уровня населения. Если мы сумеем сохранить мир в течение 20 лет, жизнь народа Советского Союза и жизнь народа Соединенных Штатов будет значительно богаче и значительно счастливее по мере неуклонного подъема жизненного уровня». Обсудили весь комплекс проблем в советско-американских отношениях — Берлин, Лаос, ядерные испытания, Кубу. Аджубей проинформировал Москву о беседе телеграммой от 31 января. Но уже по возвращении встретился с Хрущевым и поделился дополнительной информацией, которую он не доверил даже шифротелеграмме: Кеннеди сделал крайне жесткое заявление по Кубе, хотя начал разговор о ней довольно миролюбиво. Вас беспокоят враждебно настроенные соседи, нас тоже. Но повторяю, кубинский вопрос будет решен на Кубе. Однако мы не можем не следить за развитием событий на Кубе.
В конце своей жизни она поселилась с семьей своего старшего сына Никиты и даже на пенсии продолжала работать в «Науке и жизнь». Скончалась 11 августа 2016 года. Внуки Хрущева предпочли тихую жизнь публичности, поэтому о них известно не так много. По данным журнала Maxim, Алексей Аджубей-младший занимался наследием своей семьи. Он вел общественную деятельность и много времени проводил в поездках. Согласно сведениям государственного реестра юридических лиц, мужчина был соучредителем «Историко-гуманитарного фонда имени Н. Организация занималась научными исследованиями и разработками в области общественных и гуманитарных наук. Телеканал «Звезда» выяснил, что Аджубей был ученым-биологом. У него есть дочь Ксения. Ее бывший муж — один из авторов проекта арт-парка «Никола-Ленивец» Иван Полисский — подтвердил информацию о смерти внука Хрущева.
Дети и зять Хрущева
Мемуары о своем тесте и его нелегком времени Аджубей решился опубликовать только в разгар перестройки. Произведение относится к жанру Публицистика. Оно было опубликовано в 2014 году издательством Алгоритм. Книга входит в серию "Наследие кремлевских вождей".
Буду через 20-30 минут.
Я жил на площади Маяковского, он - на площади имени Моссовета. Мы были равноудаленными от площади Пушкина, где стоят "Известия". С бутылкой виски в руках я шел по совершенно пустынной улице Горького, по городу и стране, которые уже сутки как не принадлежали Хрущеву и Аджубею. Алексей Иванович встретил меня в халате и ночных туфлях.
Ему, видимо, уже мерещилась слежка. Упоминание топтунов напомнило мне давний эпизод. Вызывает меня как-то к себе Аджубей и говорит: - Мэлор Григорьевич, я знаю, что вы были в близких отношениях с Пастернаком и, вероятно, поедете на его похороны в Переделкино. Так вот, вам мой совет - не делайте этого.
Я только что говорил с Семичастным, и он сказал мне, что там будут люди, которые будут снимать на кинопленку всех участников похорон. Мои "близкие отношения" с Пастернаком носили весьма специфический характер. Я ездил на Курский вокзал, встречал поезд Тбилиси-Москва, забирал у проводников посылки с вином, фруктами, сладостями и иной снедью, которые грузинские поэты вместе со своими книгами стихов, украшенными дарственными надписями, посылали Борису Леонидовичу, и вез эти посылки в Переделкино Пастернаку. Борис Леонидович, человек крайне вежливый, понимал, что я не простой грузчик-курьер, поэтому денег мне не давал, а милостиво беседовал со мной 15—20 минут.
О поэзии у нас речь зашла лишь однажды. Воспользовавшись моим приходом, Пастернак дал мне прочесть русский подстрочный перевод стихов одного грузинского поэта. Подлинность подстрочника вызвала сомнения у Пастернака. Я рассказал эту историю Аджубею.
Мы проговорили в то утро часа два или три, умяли принесенную мною бутылку "Баллантайн" и кое-что еще, уже из аджубеевских запасов. Говорили не столько о газете и о нем, сколько о стране и о Хрущеве. Помню, Аджубей спросил меня: - Почему вы, грузины, не любите Хрущева? Неужели из-за Сталина?
Да и как мог любить, например, грузинский крестьянин Хрущева, когда его именем крестьянина заставляли вырубать виноградники и сеять кукурузу? Ведь я зять Хрущева... Затем Алексей Иванович перешел на меня: - Мэлор Григорьевич, помните ли вы американский кинофильм... Негр-заключенный с абсолютной точностью бьет кувалдой по гвоздям.
Герой картины спрашивает начальника тюрьмы, почему этого негра не выпускают на свободу, ведь он уже отбыл свой срок. На это начальник тюрьмы отвечает: "А мы ему об этом не говорим. Он никогда не выйдет отсюда. Вы же видите, с каким искусством он владеет кувалдой".
Так вот, Мэлор Григорьевич, вы - тот самый негр. Я знаю, вы были обижены на меня, что я не сделал вас политическим обозревателем. Но вы были нужны мне в газете. В политобозреватели я сослал тех, кто был против моего курса и не умел делать современную газету.
Я вздохнул и поблагодарил Аджубея за его столь высокое доверие ко мне - негру, точно забивавшему гвозди. В течение первой недели после "исторического" пленума Аджубей еще дважды будил меня телефонным звонком с просьбой захватить бутылку виски и "подскочить" к нему. Но были в его горьком безудержном застолье и обнадеживающие признаки.
Когда думал над тем, как выстраивать повествование о теперь уже далеких годах, мне показалось важным не столько следовать хронологическими ступенями или пытаться чертить точную схему событий, во всем их объеме и разнообразии, — да мне и не под силу такая работа, — сколько составить картину из штрихов и фактических зарисовок о людях, событиях, о радостном и горестном, не только о Хрущеве… Алексей Аджубей, муж Рады Никитичны Хрущевой, главный редактор газет «Комсомольская правда» и «Известия». Мемуары о своем тесте и его нелегком времени Аджубей решился опубликовать только в разгар перестройки. Другие книги автора Аджубей Алексей Иванович.
Шутка не имела отношения к реальности. Они родили троих детей и хранили прекрасные отношения, пока были вместе на этой земле. Алексей Иванович всегда ласково и нежно относился к жене. Рада Никитична стала ему надежной опорой. Это была очень необычная пара. Рада Хрущева с трудом переносила бурный образ жизни мужа, который после работы привозил домой коллег и они до утра веселились и выпивали. Аджубей был человеком богемы, любил компании, ни в чем себе не отказывал. Такой яркий человек не мог не пользоваться успехом у женщин. Рассказывали, что из-за какой-то дамы у Аджубея вышел разлад с замечательным певцом Марком Бернесом. И главный редактор мстил более удачливому в любви Бернесу злыми газетными фельетонами… При таком различии характеров Рада Никитична и Алексей Иванович счастливо жили и в те трудные годы, когда и Хрущев, и Аджубей потеряли работу. Студентом Алексей Аджубей пришел стажером в отдел спорта «Комсомольской правды» и стал главным редактором. Причем этому быстрому возвышению он был в равной степени обязан и высокому положению тестя, и собственным талантам. Аджубей был прирожденным газетчиком и все свои должности занимал по праву. Как выразилась одна его сотрудница, «он любил газету, как женщину». Другое дело, что не будь он зятем Никиты Сергеевича, едва ли его карьера оказалась бы такой быстрой. Прочный тыл позволял Аджубею делать то, что непозволительно было другим. Он мог позвонить тестю и по-домашнему представиться: — Никита Сергеевич, это Алеша. Присутствовавшие при разговоре испытывали непреодолимое желание встать и вытянуться в струнку. Конечно, такой звонок решал вопрос, который остальным был не по зубам. Но очень многое Аджубей делал на свой страх и риск. Хрущев одобрял отнюдь не все новации своего зятя. Родственные отношения с Хрущевым не спасали Аджубея от всех неприятностей. Некоторые члены президиума ЦК, возмутившись очередным номером «Комсомолки», снимали трубку «вертушки» и звонили главному редактору: — Товарищ Аджубей, в чьих интересах вы напечатали статью в сегодняшнем номере? И Алексей Иванович не знал, что последует за этим выговором: не позвонит ли разгневанный член президиума ЦК самому Хрущеву? И не разозлится ли Никита Сергеевич на своенравного зятя, который создает ему лишние проблемы, и не скажет ли: подберите-ка ему другую должность, менее заметную? Поэтому Аджубею приходилось ладить и с большим начальством, и с аппаратом ЦК, который тоже способен был нагадить главному редактору газеты. Но у него было еще одно преимущество: он знал, как Хрущев относится к тому или иному чиновнику, поэтому на злой вопрос мог уверенно и даже с вызовом ответить: — Эта статья опубликована в интересах советской власти. И собеседнику оставалось только в сердцах бросить трубку «вертушки».
Алексей Аджубей о заговоре против Хрущева 1964 года
Сын дочери Хрущева и советского журналиста Алексей Аджубей родился в 1954 году в семье журналистов. Его мать — Рада Хрущева — большую часть жизни проработала в журнале «Наука и жизнь». Для этого она даже получила второе образование, отучившись на биолога. Его отец — Алексей Аджубей — был главным редактором «Комсомольской правды» и «Известий», помимо своей основной деятельности он писал книги о происходящих событиях. Пара вместе училась на факультете журналистики МГУ.
У них родились трое сыновей — Никита, Алексей и Иван. Когда Хрущева сняли с высших должностей, его зять был отстранен с занимаемых постов, Аджубея-старшего вывели из состава ЦК КПСС и отправили работать в журнал «Советский союз», где он заведовал отделом публицистики, при этом у него не было подчиненных. Зять Хрущева стал печататься под псевдонимом Радин. После развала СССР Аджубей стал главным редактором газеты «Третье сословие», эту должность он занимал до конца своей жизни.
Он умер в 1993 году.
После Хрущёва Брежнев несколько лет «ехал» на так называемом «коллективном руководстве», осторожно меняя кадры, и, наконец, стало ясно, кто в доме хозяин. В это время начался и бум маршальских мемуаров. Начался он, конечно, неспроста, потому что Леонид Ильич, в 1945-м шагавший по Красной площади на параде Победы, о военной теме не забыл. Да, была «Малая земля», сочинённая журналистами под рьяным водительством Игнатенко одним из них был Анатолий Аграновский, — прим. Правдивая, между прочим, книга за авторством Брежнева, над которой и в те годы посмеивались и которую в перестройку и вовсе высмеяли. Но если смотреть шире, именно бывший фронтовик Брежнев начал возрождать смысл и значение нашей великой Победы 1945-го года. Маршальские мемуары стали символом того времени, потому что в них снова появилось имя Сталина, вычеркнутое из истории Хрущёвым.
Я в то время был спецкором отдела публицистики журнала «Советский Союз», единственным подчинённым Аджубея, бывшего главного редактора «Известий», зятя Хрущёва. Жили мы весело. В том смысле, что в нашу первоэтажную комнатушку с решёткой на окне во двор какой-то инокорр сделал снимок снаружи и написал, что зять Хрущёва за решёткой часто заглядывали весьма знаменитые знакомые Алексея Ивановича. А раз в неделю мы ездили париться в финскую баню на Мироновской, во Дворце водного спорта. Финских бань в ту пору было мало, Аджубей «выбил» три банных часа тоже через своих знакомых. Зато в нашу кампанию, «на Аджубея» кто только не напрашивался.
После отстранения со своего поста он прожил ещё семь лет и скончался в 1971 году в Москве в возрасте 76 лет. Хрущёв родился в 1894 году в селе Калиновка Курской губернии в семье шахтёра. Он посещал церковно-приходскую школу.
В 1908 году семья Хрущёва переехала в Юзовку Донецк. Никита Хрущёв трудился учеником сапожника, продавцом в лавке, учеником слесаря на заводе, позднее работал слесарем на шахте. После Февральской революции он был избран в совет рабочих депутатов, а годом позже, в 1918-м, вступил в РКП б. Хрущёв участвовал в Гражданской войне в качестве командира отряда и комиссара.
Само собой разумелось, что вклад каждого в общую работу не выпячивался, дело было ответственное, общее и в известной мере деликатное. Я видел Никиту Сергеевича в семье, на отдыхе. Теперь у меня появилась возможность наблюдать его в работе в самых разных обстоятельствах… Отставка Хрущева мгновенно отразилась и на моей карьере журналиста. Сказать по правде, я понимал, что так случится, и не воспринял это трагически. В последний раз я исполнил обязанности главного редактора газеты «Известия» 13 октября 1964 года.
В этот день в Москву с официальным визитом прилетел президент Кубы Освальдо Дортикос. В полдень самолет, на борту которого находился президент Кубы, приближался к Москве. По протоколу, как главный редактор газеты «Известия», я должен был быть среди тех, кто встречает гостя. Ехать не хотелось. К этому времени уже не первый час шло заседание Президиума ЦК партии. Смещали Хрущева. Я знал, что никакой обратный ход невозможен. По-видимому, задержка происходила из-за каких-то деталей. Он, конечно, догадывался о том, что происходит.
Спросил его: «Стоит ли мне ехать на аэродром? На аэродроме из большого начальства еще никого не было. Замятин исчез, я встал чуть в стороне от главного прохода, чтобы не искушать тех, кто предпочтет не встречаться со мной, ведь я становился опальным. Самолет с президентом на борту уже минут сорок барражировал над Шереметьевом. Летчики, да и президент, видимо, не понимали, почему их держат в воздухе. Наконец появилась первая машина. Вошел в зал. Демонстративно подошел ко мне, пожал руку. Через минуту хлопнули дверцы еще одного лимузина.
Появился Подгорный. Плащ нараспашку. В руке сигарета. Лицо свекольного цвета. Громко бросил: «Сажайте самолет! Выстраивался хвост новоприближенцев. Власть сменилась. Я видел, как Подгорный обнял Дортикоса, затем отвел его от толпы встречающих и что-то зашептал на ухо. Теперь и Дортикос был в курсе дела.
Кавалькада машин двинулась в город. На холодном ветру плескались советские и кубинские флаги. Прохожие останавливались, провожая взглядами черную ленту автомобилей. Хорошо, что я попросил своего известинского шофера приехать за мной. Замятин так и не появился. Едва я вернулся в редакцию, как последовал звонок секретаря ЦК партии Л. Ильичева, ведавшего идеологией. Он попросил немедля приехать к нему. Нетрудно было догадаться, о чем пойдет речь.
Имя Алексея Аджубея гремело на весь Союз
это занятие для историков. Алексе́й Ива́нович Аджубе́й — советский журналист, публицист, главный редактор газет «Комсомольская правда» (1957—1959) и «Известия» (1959—1964). Иван Полисский, бывший зять Аджубея, подтвердил его смерть, отметив, что друг мужчины вызвал полицию и медиков, так.