Комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей направил запрос министру просвещения Сергею Кравцову с просьбой разобраться, почему из перечня книг для подготовки к ЕГЭ по литературе убрали отечественных классиков, документ имеется в распоряжении РИА Новости. Чтобы усилить противостояние между «теорией разумного гражданского существования» Пушкина и официальной идеологией, Анненков постоянно подчеркивает, что между Пушкиным и императором стоял шеф жандармов А.Х. Бенкендорф[8]. Пользователь Юлия Иванова задал вопрос: "Кто бы ни изучал биографию пушкина подчеркивали?" в рубрике Учёба и наука. Ошибки кто бы ни изучал биографию пушкина подчеркивали. Посольство США в Москве опубликовало пост в честь дня рождения великого русского поэта Александра Пушкина, перепутав его имя.
Интересные факты о Пушкине
Александр Сергеевич Пушкин краткая биография. Рассказ о Пушкине 5 класс литература биография. Обычно журнальную биографию Пушкина начинают с его участия в «Литературной газете» (1830) – и делают это неправильно. Кто бы ни изучал биографию пушкина подчеркивали. Боясь, как бы не вздумали каждое слово Пушкина толковать биографически, идет и дальше: «Знание биографии Пушкина ничего не прибавляет к пушкинскому произведению, ничего не объясняет в нем».
Интересные факты о пушкине
Наконец, много дает академическое издание и при изучении биографии Пушкина, его взглядов, эволюции его мировоззрения. Полная биография поэта Александра Пушкина. Личная жизнь, фотографии, портреты, стихи, книги, интересные факты из жизни на портале «». Минпросвещения опровергло исключение произведений Пушкина и Лермонтова из заданий ЕГЭ. В своей биографии поэта Юрий Лотман сформулировал этот тезис с предельной остротой, утверждая, что Пушкин был «человек без детства».
В школе не рассказывали: 5 интересных, но малоизвестных фактов о Пушкине
Ухаживая за будущей женой Н. Гончаровой, Александр Сергеевич обыкновенно говаривал своим друзьям: «Я восхищен, я очарован, Короче — я огончарован! По этой причине на светских мероприятиях великий русский поэт вынужден был держаться на расстоянии от жены, чтобы не подчеркивать такого невыгодного и досадного контраста. Но какого роста был сам Пушкин? Этот показатель был точно измерен художником Г. Чернецовым в 1832 году. Рост Пушкина составлял 166,7 см. Многие современники Александра Сергеевича говорили, что он был дитя в душе. Видимо это удел всех подлинных поэтов. Мало кто знает, что кроме того, что Пушкин был гениальным поэтом, он являлся также прозаиком и драматургом, критиком и теоретиком литературы, выдающимся историком и блестящим публицистом. К истории у Пушкина вообще было особое отношение.
Вот его прямая цитата из письма Чаадаеву, которое было написано за год до трагической смерти: «Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблён, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал». Рукописи Пушкина. Поэт всегда много рисовал в процессе написания своих шедевров. Пушкин нередко играл в карты и наживал серьезные долги. Однако это подталкивало его к работе и он, бывало, за одну ночь писал столько, что с лихвой покрывал требуемые суммы. А этот факт не только интересный, но и весьма смешной, и прямо говорит о детской доброте и наивности Александра Сергеевича. Когда суммы долгов превышали его возможности, Пушкин рисовал в своих тетрадях яростные карикатуры на осаждавших его кредиторов. Немало ядовитых эпиграмм досталось тем, кто требовал с него денег. Ну а что было делать нашему гениальному поэту, когда он не мог с ними рассчитаться? Вот он и мстил им за атаки в своих черновиках!
Один из самых известных портретов Пушкина Обладая чрезвычайно горячим характером, поэт часто оказывался на дуэли. Тот роковой выстрел, который он получил от Дантеса, был произведен на 21 дуэли в его жизни. Если Вы хотите знать неизвестные интересные факты о Пушкине, тогда прочитайте этот. Наверняка он Вам не был знаком ранее. Дело в том, что поэт посвятил свои знаменитые слова «Я помню чудное мгновенье» даме по имени Анна Керн. И вот через двадцать лет выдающийся композитор Глинка положил музыку на эти слова, посвятив ее предмету своего обожания — мадам Керн. Это была дочка пушкинской дамы сердца. Бывают же такие совпадения! Многие великие люди любили русского поэта с каким-то мистическим восторгом. Тургенев советовал в случае депрессии прочитывать вслух не мене 10 стихотворений Пушкина.
Проспер Мериме, который хорошо владел русским языком, называл Пушкина самым великим поэтом мира. А выдающийся юрист, судья, адвокат и литератор А. Кони говаривал, что тот факт, что он не проиграл ни одного судебного дела, обусловлен не идеальным знанием законов, а знанием Пушкина.
Да еще успевал подбросить идеи своим коллегам.
Так, идею «Ревизора» Гоголю подарил именно он. Писатель попросил Пушкина рассказать какой-нибудь анекдот, а тот в ответ поделился реальной историей, свидетелем которой был. Эти события и легли в основу знаменитой пьесы. Пушкин — первый психотерапевт?
Писатель Иван Тургенев считал стихотворения Пушкина лекарством от депрессии и тоски.
Фото: пресс-служба комитета по образованию Санкт-Петербурга В качестве эксперимента можно взять любой другой предмет, чтобы понять, что не так с этим «упрощением»: знает ли выпускник биологию, если может перечислить все кости человеческого скелета и в подробностях нарисовать мышечную систему, но уверен, что митохондрии — это такие мелкие грызуны? Можно, конечно, сказать, что школьным учителям никто не запрещает давать это понимание на уроках. У нас в целом очень любят взывать к «моральному облику» педагога, но не понятно, а зачем им это делать? Знания и благодарность учеников — это, конечно, очень приятно, но как-то непредметно, а вот злобные глаза родителя, которому кажется, что его ребёнка перегружают, да ещё и необязательной информацией, ведь она не повлияет на заветные, «определяющие будущее» баллы, они здесь, рядом. К счастью, кажется, стандарты подготовки скорректируют. Чуть ли не первое, что отметила Решетникова в своём выступлении — это то, что данные документы неокончательные. Мы их специально публикуем на сайте и приглашаем к общественно-профессиональному обсуждению. Принимаем предложения, замечания, какие-то реплики, обрабатываем их. После этого проходит процедура методических советов по всем предметам, где всё это обсуждается.
Дальше только к ноябрю месяцу мы имеем утверждённые варианты, — рассказала директор ФИПИ. Обсуждение определённо получилось. Комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей направил запрос главе Минпросвещения Сергею Кравцову с просьбой объяснить, почему эти произведения убрали из программы подготовки. Отреагировали негативно не только учителя, но и школьники, которые начали забрасывать сообщениями общественников.
Но особенно он выделил среди них Александра Фомича Вельтмана, писавшего и прозу, и стихи. Кстати, Вельтман до определения в офицеры Генерального штаба тоже окончил школу колонновожатых. Самым любопытным из новых знакомых, с кем особенно сдружился Пушкин, стал подполковник Генерального штаба Иван Петрович Липранди. Привлекал он внимание не только Пушкина, но и всей военной молодежи Кишинева своим острым умом и пламенным характером. Человек это чрезвычайно интересный и стоит рассказать о нем подробнее.
В сытинской «Военной энциклопедии» о нем говорится: «военный писатель и критик... В 1832 г. В 1839 г. Проработав 2 г. Даже через многие годы после смерти Липранди, рассказывая о его судьбе, посчитали неуместным открывать всю правду. Завесу тайны срывает впоследствии Мариэтта Шагинян. В своих «Страницах из дневника», посвященных Пушкину, она называет все своими именами — пишет о Липранди: «военный историк иподполковник разведки». Официальным поводом к переводу из гвардии в армейский полк стала одна из многочисленных дуэльных историй Липранди. Заметим, именно он стал прототипом Сильвио в повести Пушкина «Выстрел».
В ноябре 1822 года Липранди вышел в отставку в звании полковника, а 17 января 1826 года был арестован по делу декабристов. По свидетельству командира 17-й дивизии генерал-майора С. Желтухина, Липранди при аресте заявил: «Меня берут понапрасну, разве за то только, что я в коротких связях и переписке был с Муравьевым-Апостолом». Но ведь это тот самый, повешенный в числе пяти главных деятелей декабризма. Кроме того, Липранди утверждал: «Мне стоит поговорить с Николаем Павловичем и тогда оправдаюсь, буду освобожден и еще сделают меня или камергером, или флигель-адъютантом». И даже в своих мемуарных «Записках» он подчеркивает, что с самого начала был вполне уверен в своем скором освобождении. И действительно, через месяц Липранди уже на свободе. Причем в «Алфавите декабристов» было записано, что он, Липранди, к тайному обществу не принадлежал, о существовании такового не знал и ни с кем из членов его сношений не имел. По окончании следствия Липранди возвращается в Кишинев, где становится адъютантом генерал-губернатора Новороссийского края графа Воронцова.
Но в Молдавии Липранди был недолго, в 1828 году накануне войны с Турцией его назначили начальником вновь учрежденной высшей тайной заграничной полиции. Назначение последовало по личному указанию Николая I. Получить столь высокий и ответственный пост мог только человек опытный, в преданности которого престолу не могло быть и капли сомнений. Многие тайны унес с собой Иван Петрович Липранди, но в архивах хранятся его труды о методах агентурной деятельности. В его биографии было немало тайных операций, в том числе и разоблачение петрашевцев. Таким был один из самых близких кишиневских приятелей Пушкина. Между тем, изменения в дислокации русских войск, усиление разведывательной деятельности и картографирование местности дает основание предположить о готовящейся активности России в Бессарабии. Тем более, что Турция не выполнила ряд международных договоров. Это усиление активности было выгодно греческому освободительному движению, ярчайший представитель которого граф Каподистрия находился во главе российского внешнеполитического ведомства.
Александр Пушкин, находящийся на службе под его началом, был, безусловно, втянут в гущу событий. Однако события развивались не совсем так, как задумывалось в Петербурге. Османская империя, поглотившая земли многих государств, все более напоминала готовую взорваться пороховую бочку. Национально-освободительное движение ширилось. Возникло множество тайных обществ, как в подвластных Турции странах и княжествах, так и среди эмиграции. Каждое из тайных обществ преследовало собственные цели, хотя объединяло их желание видеть свои земли свободными. Но эту свободу каждый понимал по-своему. Наконец дело дошло до вооруженного выступления. В начале 1821 года народное восстание в Валахии историческая область на юге Румынии между Карпатами и Дунаем поднял Тудор Владимиреску.
Это был человек деятельный и храбрый — за геройское участие в русско-турецкой войне 1810-1812 года на стороне России был произведен в поручики и награжден Владимирским крестом. Поводом для выступления стала смерть господаря Валахии Александра Суццо. Восставшие объявили своей целью освобождение от ига местных бояр, а также фанариотов перешедшие на службу к туркам константинопольские греки, из числа которых назначались молдавские и валашские господари. Одновременно с этим активизировалась деятельность тайных греческих обществ на юге Греции — в Морее. На севере вспыхнуло восстание гетерии. Тудор Владимиреску, враждебный Александру Ипсиланти, наотрез отказался присоединиться к нему. Вышеупомянутый Александр Вельтман, современник и участник тех событий, в повести «Радой» описывает их свидание. Когда Ипсиланти сказал Владимиреску: «у нас — общий враг», то в ответ услышал: «Ваши враги — турки, а наши — греки-фанариоты: разница видна из наших и ваших прокламаций… Ваше поле в Греции, — идите за Дунай, а наше дело спровадить греческих господарей туда же. Здесь им не место, довольно собирать им десятину с княжеств; пусть идут под ваше знамя освобождать Грецию от ига и избавят нас от своего ига».
В своих прокламациях Владимиреску указывал, что цель его действий отнюдь не мятеж против Османской порты, но противодействие ужасным притеснениям, которым подвергается несчастная Валахия со стороны назначенных властей, которые переступили свои права и угнетают народ всеми беззакониями, какие только можно вообразить. Дворянин-фанариот Ипсиланти объявил Владимиреску «изменником», арестовал его и умертвил. Но этим он только подорвал народную основу освободительного движения и ускорил его поражение. Восстание было обречено и по иным причинам. В Яссах лидер его Ипсиланти издал воззвание, в котором неосторожно намекал на поддержку некой «державной силы». Это было некстати. Император Александр I усмотрел в этом намек на Россию и, возмущенный, 9 марта 1821 года исключил Ипсиланти из русской службы с воспрещением возвращаться в Россию. Весной 1821 года подполковник Мариупольского гусарского полка Пестель был командирован начальником штаба 2-й армии П. Киселевым в Бессарабию для сбора сведений о греческом восстании, о его причинах и ходе.
Результатом поездки Пестеля стал доклад, представленный императору, в котором он указывал: «волнение в княжествах Балканского полуострова и предприятие князя Ипсиланти можем рассматривать как результат давно составленного и зрело обдуманного плана, который захватил всю Грецию». И далее: «албанцы и сербы всецело разделяют намерения и планы греков. У них одни и те же интересы, и дело у всех у них общее». Гетерия, как следовало из доклада, играла в этом восстании такую же организующую роль, какую в Италии играют карбонарии. Эта оценка стала одной из причин отказа императора в поддержке освободительных устремлений греков. В своем дневнике 24 декабря 1833 года Пушкин писал, что таким образом Пестель «предал гетерию, представя ее императору Александру отраслью карбонаризма». А ведь Александр I поначалу сочувственно относился к гетерии надо думать, не без влияния графа Каподистрии , полагая использовать ее в борьбе против турок. Впоследствии русский император резко переменил свои взгляды. К тому же австрийскому канцлеру Меттерниху удалось убедить его, будто бы Ипсиланти состоит в тайной переписке с французскими либералами, неаполитанскими карбонариями и испанскими конституционалистами.
В результате Россия отступила от Ипсиланти, восстание в балканских княжествах, предоставленное своим собственным силам, потерпело поражение. Расплата была кровавой. Башибузуки и египтяне творили неслыханные зверства, стремясь утопить восстание в крови. На острове Хиосе было убито свыше 90 тысяч христиан. Посылка русских кораблей к греческим берегам могла бы спасти десятки тысяч жизней. Но Петербург безмолвствовал. А ведь даже формально Россия имела право резко вести дело с Турцией, которая своими военными действиями в придунайских княжествах нарушала Бухарестский договор 1812 года. На Веронском конгрессе 1823 года Александр I прямо изложил свою позицию: «Я покидаю дело Греции, потому что усмотрел в войне греков революционные признаки времени». Восстание греков против своего «законного государя» — султана является делом предосудительным и беззаконным, полагал он.
До посылки русского вспомогательного корпуса дело не дошло. Был ли безучастен Пушкин к разворачивающимся событиям, свидетелем которых стал? Анненков сообщает: «Пушкин вел «журнал» греческого восстания — и к этим словам ничего мы присоединить не можем и теперь. Из трех отрывков, оставшихся от этого труда, очень обезображенных временем, нельзя вывести никакого заключения кроме того, что Пушкин весьма интересовался сначала молдавской революцией». Знакомство с черновиками этих неизвестно кому предназначавшихся писем показывает, что записки велись по рассказам людей, бывших очевидцами всего происходящего за Прутом после того, как генерал Ипсиланти перешел 22 февраля 1821 года русскую границу и поднял знамя восстания. Познакомимся с этими отрывками «Уведомляю тебя о происшествиях, которые будут иметь следствия, важные не только для нашего края, но и для всей Европы. Греция восстала и провозгласила свою свободу. Он был встречен 3 стами арнаутов, кн. Там издал он прокламации, которые быстро разлилися повсюду — в них сказано — что Феникс Греции воспрянет из своего пепла.
Что час гибели для Турции настал и проч. Греки стали стекаться толпами под его трое знамен, из которых одно трехцветно, на другом развевается крест, обвитый лаврами, с текстом сим знаменем победиши, на третьем изображен возрождающийся Феникс. Семеро турков были приведены к Ипсиланти — и тотчас казнены — странная новость со стороны европейского генерала. Они уничтожили многие ложные слухи — старец Али принял христианскую веру и окрещен именем Константин — двухтысячный отряд его, который шел на соединение с сулиотами — уничтожен турецким войском. Восторг умов дошел до высочайшей степени, все мысли устремлены к одному предмету — к независимости древнего Отечества. В Одессах я уже не застал любопытного зрелища: в лавках, на улицах, в трактирах везде собирались толпы греков, все продавали за ничто свое имущество, покупали сабли, ружьи, пистолеты, все говорили об Леониде, об Фемистокле, все шли в войско счасливца Ипсиланти. Жизнь, имения греков в его распоряжении. С начала он имел два миллиона. Ипсиланти идет на соединение с Владимиреско.
Странная картина! Важный вопрос: что станет делать Россия; займем ли мы Молдавию и Валахию под видом миролюбивых посредников; перейдем ли мы за Дунай союзниками греков и врагами их врагов? Во всяком случае буду уведомлять». Что касается офицеров, то они еще хуже солдат. Мы видели этих новых Леонидов на улицах Одессы и Кишинева — со многими из них лично знакомы, мы можем удостоверить их полное ничтожество — они умудрились быть болванами даже в такую минуту, когда их рассказы должны были интересовать всякого европейца — ни малейшего понятия о военном деле, никакого представления о чести, никакого энтузиазма — французы и русские, которые здесь живут, высказывают им вполне заслуженное презрение; они все сносят, даже палочные удары, с хладнокровием, достойным Фемистокла. Я не варвар и не проповедник Корана, дело Греции вызывает во мне горячее сочувствие, именно поэтому-то я и негодую, видя, что на этих ничтожных людей возложена священная обязанность защищать свободу». Некоторые сведения, отличающиеся большой точностью, в частности, о последних днях пребывания греков в Яссах, о роли там Пенда-Деки и Кантакузена, о событиях у Стенки и о Скаулянской битве были получены Пушкиным непосредственно от Инзова и впоследствии нашли отражение в его повести «Кирджали». Вместе с тем ряд ошибочных данных указывают, что источниками информации могли быть также и слухи. Инзов и сам выезжал в Скауляны, узнав о столкновениях греков с турками вблизи этого местечка.
Действовала и его тайная агентура. Так, подполковник Шафиров был направлен Инзовым в Молдавию и доносил о происходивших там событиях, в частности, о действиях Пенда-Дека, назначенного Александром Ипсиланти главой партизан в Молдавии. В Одесском архиве сохранились донесения агента Аргиропуло к генералу Инзову, датированные уже 21 февраля 1821 года, то есть в первый день восстания, когда грек Василий Коровья, по указанию Ипсиланти, устроил резню в Галаце. Навроцкий действительный статский советник, начальник всех бессарабских карантинов доносил Инзову из Скулян о сражении греков с турками. Среди донесений есть и известие об аресте турками при переходе через Дунай грека Аристиде, направленного Александром Ипсиланти в Сербию для поднятия там восстания. Словом, Инзов, в чьем распоряжении находился коллежский секретарь Александр Пушкин, был не прост. Он, являясь главным представителем Петербурга во всей Бессарабии, имел свою агентуру на сопредельной стороне и осуществлял наблюдение за происходившими там событиями. По его поручению Пушкин вел «журнал греческого восстания», где сосредотачивались агентурные и иные сведения. Эти записки, надо полагать, предназначались для высшего начальства — статс-секретарю Каподистрии и императору Александру I.
В общем, не только стихами занят был поэт. Праздный мир не самое лучшее состояние жизни». Тургеневу: «В нашей Бессарабии в впечатлениях недостатку нет. Здесь такая каша, что хуже овсяного киселя». Тургеневу, Пушкин 21 августа 1821 года писал в Одессу: «Если есть надежда на войну, ради Христа, оставьте меня в Бессарабии». Какой ссыльный будет просить оставить себя в ссылке? Боевому настрою Пушкина как бы противоречит отношение, посланное Инзовым Каподистрии 28 апреля 1821 года: «Пушкин, живя в одном со мной доме, ведет себя хорошо, и при настоящих смутных обстоятельствах не оказывает никакого участия в сих делах. Я занял его переводом на русский язык составленных по-французски молдавских законов, и тем, равно другими упражнениями по службе, отнимаю способы к праздности… В бытность его в столице, он пользовался от казны 700 рублями на год; но теперь, не получая сего содержания и не имея пособий от родителя, при всем возможном от меня вспомоществовании терпит, однако ж, иногда некоторый недостаток в приличном одеянии. По сему я долгом считаю покорнейше просить распоряжения вашего к назначению ему отпуска здесь того жалованья, какое он получал в С.
После этого письма жалованье Пушкину было выслано и выплачивалось из расчета 700 рублей. В наполненное непростыми событиями время Инзов вдруг вспоминает о необходимости перевода законов. Кстати, эти переводы до сих пор так и не найдены. Может быть, все именно так и было, Пушкин что-то там переводил. Хотя П. Долгоруков, действительно переводивший проект гражданского уложения для Бессарабской губернии, написанном на французском Петром Манегой, в своем дневнике ничего не сообщает о соавторстве в этой работе Пушкина. Известно, что в Кишиневе Пушкин сделал запись перевода турецких слов. Дмитриев, проведя диалектологическое исследование этих слов, установил, что они относятся не к крымско-татарскому и не к гагаузскому языкам, а к южно-турецкой, османской группе диалектов. Это письмо Инзова похоже на всегдашнюю практику генерала прикрывать Пушкина.
Так что, прознав о неприязненном отношении императора к движению Ипсиланти, старый мудрец вполне мог отговориться этаким пустячком — дескать, присланный чиновник при делах, далеких от мятежа греков. Между тем, восстание было подавлено. Каподистрия покинул Петербург и отправился в Грецию. На юге России началась реорганизация военной силы. Инзов оставил свою должность. У Коллегии иностранных дел из управления изъята Бессарабия, в результате Пушкин остался не у дел. Точнее — он перешел в подчинение к графу Воронцову, который вскоре дал ему поручение по обследованию губерний, где «возродилась саранча». Поэт счел это оскорблением. Вернувшись из командировки, он доложил об исполнении порученного.
В то же время написал Воронцову французское письмо, в котором говорил, что «ничего не сделал столь предосудительного, за что бы мог быть осужден на каторжные работы, но что, впрочем, после сделанного из него употребления он, кажется, может вступить в права обыкновенных чиновников и, пользуясь ими, просить об увольнении от службы. Ему велено отвечать, что, как он состоит в ведомстве иностранных дел, то просьба его передана будет прямо его начальнику графу Нессельроде, в частном же письме к сему последнему поступки Пушкина представлены в ужасном виде». А проступки его выразились в том числе и в стихах. Вернувшись из поездки, поэт не удержался, чтобы не поерничать: Саранча летела, летела, Сидела, сидела — все съела И вновь улетела. Словом, обиделся Пушкин на употребление его, сотрудника Коллегии иностранных дел, в качестве чиновника для рутинных поручений. Подполковник Липранди, приезжавший к нему в Одессу, обнаружил удрученного, упавшего духом поэта. Следствием этого стали его колкие эпиграммы: «Эпиграммы эти касались многих и из канцелярии графа. Стихи его на некоторых дам, бывших на бале у графа, своим содержанием раздражили всех. Начались сплетни, интриги, которые еще более тревожили Пушкина.
Захар Прилепин: «Это ложная цель для урока – подменять литературу новостями»
Даже изучив биографию литературного деятеля, без внимания могут остаться интересные факты из жизни Пушкина, о которых и поговорим в сегодняшней публикации. Комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей направил запрос министру просвещения Сергею Кравцову с просьбой разобраться, почему из перечня книг для подготовки к ЕГЭ по литературе убрали отечественных классиков, документ имеется в распоряжении РИА Новости. В Государственном музее-заповеднике «Изборск» торжественно открыли выставку «Да здравствует Пушкин и праздник его поэзии!» сегодня, 25 апреля. И даже в допущенных к изданию произведениях Пушкина оставили "нехорошие слова", правда, замененные цензурой многоточиями. Пушкина там изучают под мелкоскопом, возможно целый семестр.
Социология или давление на общественное мнение?
Те, кто изучал биографию Пушкина, подчеркивали, что многие события и эпизоды из его жизни могли оказать существенное влияние на его творчество и литературный стиль. Комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей направил запрос министру просвещения Сергею Кравцову с просьбой разобраться, почему из перечня книг для подготовки к ЕГЭ по литературе убрали отечественных классиков, документ имеется в распоряжении РИА Новости. В Институте Пушкина назвали захватом власти смену ректора. Сегодня мы рассмотрим малоизвестные факты о Пушкине в контексте его биографии. Новости30 августа, 2023. Минпросвещения опровергает сообщения об исключении Пушкина и Гоголя из ЕГЭ по литературе.
Жизнь и творчество Александра Пушкина
Любопытно, но сам Аракчеев этим виршам принадлежавшим, скорее всего, Рылееву даже внимания не уделил. Менее известно истинное отношение Пушкина к графу Аракчееву. В одном из писем жене Пушкин с сожалением писал: «Аракчеев также умер. Об этом во всей России жалею я один — не удалось мне с ним свидеться и наговориться».
Чтобы понять, почему местом новой службы «провинившемуся» чиновнику Коллегии иностранных дел была выбрана Бессарабия, нужно напомнить кое-что из истории присоединения этого края к России, а также узнать поближе замечательного человека — графа Каподистрию. Бессарабская область, образованная в 1818 году, находилась в ведении Коллегии иностранных дел. Управление этой провинцией сосредоточено было в руках статс-секретаря Иоанна Каподистрии, формально второго человека в Коллегии, но, как сообщал в Париж французский поверенный, «ничего сегодня не делается без господина Каподистрии, у которого тайком получают частную аудиенцию».
Назначение Пушкина не могло состояться без ведома графа. Каподистрия, уроженец острова Корфу, по национальности — грек. Был министром иностранных дел Республики Ионические острова, основанной адмиралом Ушаковым после побед над турками.
Но родина Каподистрии недолгое время была свободной. По Тильзитскому соглашению Россия уступила Франции протекторат над Ионическими островами. Отклонив предложения французов об участии в их администрации, Каподистрия уехал в Санкт-Петербург.
Здесь был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел. В 1811 году, будучи секретарем русской миссии в Вене, он основал Гетерию филомуз — Союз греческих патриотов. Вскоре после этого заведовал дипломатическими сношениями главнокомандующего русской Дунайской армией.
В войну 1812 года Каподистрия продолжал свою деятельность при штабе Барклая-де-Толли. Во время заграничного похода Александр I оценил его способности, приблизил к себе и назначил играть ведущую роль в русской внешней политике. В Санкт-Петербурге граф Каподистрия вел жизнь уединенную, ближайшими друзьями имел нескольких греков.
Кроме того, хорошие отношения поддерживал с петербургскими литераторами. Карамзин якобы и попросил Каподистрию заступиться за Пушкина. Каподистрия предложил Александру I перевести Пушкина из Петербурга на службу в канцелярию Инзова, главного попечителя и председателя Комитета об иностранных поселенцах южного края России.
Таким образом, и вроде бы наказан будет за сумасбродство молодой гений, и в то же время под пристальным взором попечителей искоренит в себе отрицательные черты. В письме к генералу Инзову, подписанному также Нессельроде, Каподистрия дает Пушкину самую благожелательную характеристику: «Исполненный горестей в продолжении всего своего детства, молодой Пушкин оставил родительский дом, не испытывая сожаления. Лишенный сыновней привязанности, он мог иметь лишь одно чувство — страстное желание независимости.
Этот ученик уже ранее проявил гениальность необыкновенную. Его ум вызывал удивление, но характер его, кажется, ускользнул от взора наставников. Он вступил в свет, сильный пламенным воображением, но слабый полным отсутствием тех внутренних чувств, которые служат заменою принципов, пока опыт не успеет дать нам истинного воспитания.
Нет той крайности, в которую бы не впадал этот несчастный молодой человек, — как нет и того совершенства, которого не мог бы он достигнуть высоким превосходством своих дарований… Несколько поэтических пьес, в особенности же ода на вольность, обратили на Пушкина внимание правительства… Г. Карамзин и Жуковский, осведомившись об опасностях, которым подвергся молодой поэт, поспешили предложить ему свои советы, привели его к признанию своих заблуждений и к тому, что он дал торжественное обещание отречься от них навсегда. Пушкин кажется исправившимся, если верить его слезам и обещаниям.
Однако эти его покровители полагают, что раскаяние его искренне и, что, удалив его на некоторое время из Петербурга, доставив ему занятия и окружив его добрыми примерами, можно сделать из него прекрасного слугу государства или, по крайней мере, писателя первой величины… Отвечая на их мольбы, император уполномочивает меня дать молодому Пушкину отпуск и рекомендовать его вам… Судьба его будет зависеть от успеха ваших добрых советов». Александр I утвердил эту характеристику собственноручно. Иными словами, заступившиеся за молодого поэта Карамзин, Жуковский и прочие покровители несколько перестарались, по сути, став главными инициаторами направления Пушкина на юг.
При ином повороте дел, если бы заступники Пушкина не поспешили, он продолжил бы службу в Петербурге, будучи прощеным Александром I с подачи генерал-губернатора Милорадовича. Вот как рассказал об обстоятельствах, предшествующих «наказанию» чиновника Коллегии иностранных дел, адъютант Милорадовича: «Раз утром выхожу я из своей квартиры и вижу Пушкина, идущего мне навстречу. Он был, как и всегда, бодр и свеж; но обычная по крайней мере, при встрече со мною улыбка не играла на его лице, и легкий оттенок бледности замечался на щеках.
Пушкин заговорил первый. Вот видите: слух о моих и не моих пиесах, разбежавшихся по рукам, дошел до правительства. Вчера, когда я возвратился поздно домой, мой старый дядька объявил, что приходил в квартиру какой-то неизвестный человек и давал ему пятьсот рублей, прося дать ему почитать моих сочинений и уверяя, что скоро принесет их назад.
Но мой верный старик не согласился, а я взял да и сжег все мои бумаги… Теперь, — продолжал Пушкин, немного озабоченный, — меня требуют к Милорадовичу! Я не знаю, как и что будет, и с чего с ним взяться?.. Вот я и шел посоветоваться с вами»… Мы остановились и обсуждали дело со всех сторон.
В заключение я сказал ему: «Идите прямо к Милорадовичу, не смущаясь, и без всякого опасения. Положитесь, безусловно, на благородство его души: он не употребит во зло вашей доверенности». Тут, еще поговорив немного, мы расстались: Пушкин пошел к Милорадовичу.
Часа через три явился и я к Милорадовичу, при котором состоял я по особым поручениям. Милорадович, лежавший на своем зеленом диване, окутанный дорогими шалями, закричал мне навстречу: «Знаешь, душа моя! У меня сейчас был Пушкин!
Мне ведь велено взять его и забрать все его бумаги; но я счел более деликатным пригласить его к себе и уж от него самого вытребовать бумаги. Вот он и явился очень спокоен, с светлым лицом, и когда я спросил о бумагах, он отвечал: «Граф! Все мои стихи сожжены!
Прикажите подать бумаги; я напишу все, что когда-либо написано мною разумеется, кроме печатного с отметкою, что мое и что разошлось под моим именем». Подали бумаги. Пушкин сел и писал, писал… и написал целую тетрадь… Вот она указывает на стол у окна , полюбуйтесь!
Завтра я отвезу ее государю. А знаешь ли? Пушкин пленил меня своим благородным тоном и манерою обхождения».
На другой день я пришел к Милорадовичу поранее. Он возвратился от государя, и первым словом его было: «Ну, вот дело Пушкина и решено! Государь улыбнулся на мою заботливость.
Потом я рассказал подробно, как у нас дело было. Государь слушал внимательно, и наконец спросил «А что же ты сделал с автором? Я объявил ему от имени вашего величества прощение!
Помолчав немного, он с живостью сказал: «Не рано ли? Между тем, в промежутке двух суток, разнеслось по городу, что Пушкина берут и ссылают. Гнедич с заплаканными глазами я сам застал его в слезах бросился к Оленину.
Карамзин, как говорили, обратился к государыне Марии Федоровне , а Чаадаев хлопотал у Васильчикова, и всякий старался замолвить слово за Пушкина. Но слова шли своею дорогою, а дело исполнялось буквально по решению». Судя по этому рассказу, участь Пушкина была предрешена еще до доклада генерал-губернатора Милорадовича об обстоятельствах дела.
Александр I встретил доклад с уже обдуманным вердиктом — служить поэту на юге. Приложили к принятию этого решения свои усилия многие. Пушкин рассказал о своих обстоятельствах и о грозящей опасности и Карамзину, и Чаадаеву, и другим знакомым.
Те в свою очередь задействовали свои связи. И главным человеком, повлиявшим на судьбу поэта, мог быть, прежде всего, Каподистрия. Направляя Александра Пушкина в Кишинев, Иоанн Каподистрия, надо полагать, имел на него свои собственные виды, как на «прекрасного слугу государства».
Горячий патриот Греции, Каподистрия всю свою жизнь отдал борьбе за освобождение родной страны. В 1827 году, в самый разгар войны греков за независимость, он официально покидает русскую службу и избирается первым президентом Греческой республики. На этом посту вскоре и был убит.
Естественно, Бессарабия, как важнейший форпост России в ее внешней политике на юге, лично для статс-секретаря Коллегии иностранных дел являлась сферой особых интересов. Скорее всего, по его настоянию и управление Югом России осуществлялось непосредственно через Коллегию. Потому, направляя именно туда Александра Пушкина а мест для его ссылки на Руси было немало , граф, без сомнения, рассчитывал на применение его талантов и способностей для решения важнейшей внешнеполитической миссии России: поддержать освободительную борьбу греческого народа против турецкого ига.
А вот и еще одно подтверждение того, что ехал на юг Пушкин не в так называемую ссылку, как настойчиво утверждала впоследствии молва. За две недели до принятия решения императором по поводу Пушкина и когда еще об отъезде поэта из Санкт-Петербурга ничего не было известно, директор одного из департаментов Коллегии Н. Тургенев 23 апреля 1820 года пишет С.
Тургеневу в Константинополь: «Пушкина дело кончилось очень хорошо. У него требовали его оды и стихов. Он написал их в кабинете графа Милорадовича.
Как сей последний, так и сам государь сказали, что это ему не повредит и по службе. Он теперь собирается ехать с молодым Раевским в Киев и в Крым». Государь велел написать всю его историю, но он будет считаться при Каподистрии».
Все это развенчивает давнюю легенду, что Пушкин был сослан на юг за ненадлежащее поведение и порочные стихи. Однако официальные власти не могли опровергать расхожие домыслы по поводу отъезда Пушкина. В самом деле, не объявлять же во всеуслышание, что сотрудник Коллегии иностранных дел Александр Пушкин отъехал по служебной надобности для выполнения секретной миссии накануне намечающейся войны с Турцией.
На юге Что нам известно о делах Пушкина на юге? По приезду в Екатеринослав 17 мая 1820 года он знакомится с генералом Инзовым. Через неделю, после купания в Днепре, он заболевает «лихорадкой».
В это время в Екатеринославе проездом оказывается семья Раевских. Якобы с разрешения Инзова Пушкин отправляется на лечение вместе с семьей генерала Н. Раевского на Кавказ.
В то самое путешествие на Кавказ, а затем в Крым, о котором писал еще до выезда Пушкина из Петербурга Н. Тургенев в Константинополь. Удивительное «предвидение»!
Если же учесть, что «лечился» Александр Сергеевич целых четыре месяца, при этом ехал по весьма замысловатому маршруту и только в конце сентября объявился в Кишиневе, то можно усомниться в том, что причина поездки сотрудника Коллегии иностранных дел по Кавказу и Крыму вызвана простудой. Разве можно серьезно воспринимать рассказ о том, что сосланного царем опального чиновника из-за простуды вдруг отпускают на отдых со случайно проезжающим мимо знакомым генералом? Чтобы больного излечить, требуется уложить того в постель, а не тащить сотни верст в коляске по ухабам и рытвинам.
Да и Кавказ с Крымом не лежат по дороге в Кишинев. Очевидно, миссия, с которой выехал Пушкин на юг, была известна узкому кругу людей. Так что появление легенды, связывающей отъезд поэта с его болезнью, вполне объяснимо.
И даже Инзову, чтобы отпустить Пушкина с Раевскими, не требовалось самостоятельно принимать решение, брать на себя ответственность за снисходительное отношение к «опальному чиновнику, сосланному за проступки». Согласитесь, начальство могло бы не одобрить лояльность к человеку, вызвавшему неудовольствие самого императора. Впрочем, генерал был избавлен от размышлений, как же ему поступить с заболевшим поэтом в связи с проездом Раевских через Екатеринослав.
Генералу былопредписано поступить так, как он поступил. Граф Каподистрия в своем письме прямо указывает: «император уполномочивает меня дать молодому Пушкину отпуск и рекомендовать его вам». Но во всеуслышание было объявлено и ныне повторяется во всех биографиях поэта причиной отъезда именно болезнь Александра Сергеевича.
Как нельзя кстати случилась эта простуда после купания в Днепре. И это обстоятельство помогало придать поездке на Кавказ вид этакой оздоровительной прогулки. Что же это за поездка в Кишинев через Кавказ и Крым, в которую Пушкин определен еще в Петербурге, но окружающим и знакомым она представлялась отъездом для излечения со случайными, хотя и хорошо знакомыми попутчиками?
Официально командир IV корпуса Николай Николаевич Раевский вместе со своими детьми — Александром, прикомандированным к Кавказскому отдельному корпусу, Николаем, ротмистром лейб-гвардии Гусарского полка, расквартированного в Царском Селе, и дочерьми — совершает поездку по Кавказу и Крыму, чтобы отдохнуть. В те годы подобные семейные путешествия-командировки были для высокопоставленных чиновников естественным делом. В свое время командующий войсками Гвардии и Петербургского военного округа великий князь Владимир Александрович в инспекторской поездке по округу, продолжавшейся несколько месяцев, взял с собой не только адъютантов и порученцев, но также свое семейство, журналистов, художников, фотографов.
Результатом стало великолепно иллюстрированное описание этой поездки, войск, населенных пунктов и местности, по которым проехал великий князь со свитой. Но ведь это была служебная поездка. Несмотря на то, что и супруга, и дети были рядом.
Поездку Раевских и Пушкина представляют частным делом. Если поверить этому, то странно выглядит оторванность генерала главнокомандующего войсками на юге России , двух его сыновей-офицеров и чиновника иностранной коллегии от службы на целых четыре месяца. Да и обставлен проезд их очень серьезно.
Генерала Раевского и его сопровождающих охраняют отряд в 60 казаков с пушкою. Всюду его встречают, зная заблаговременно о приезде. Маршрут — Ставрополь, Владимирский редут, станция при реке Безымянная, Прочный окоп, Царицынский редут, Темижбек, Кавказская крепость, Казанский редут, Тифлисский редут, Ладожский редут, Усть-Лабинская крепость, Карантинный редут, где их встречает сам атаман Черноморского казачьего войска полковник Григорий Кондратьевич Матвеев и сопровождает до Екатеринодара.
Далее Темрюк, Пересыпь, Сенная. Наконец, 14 августа они оказываются в Тамани. Перебираются в Крым, следуют из Керчи в Феодосию и оттуда на военном бриге в Гурзуф.
Из Гурзуфа вместе с молодым Раевским Пушкин следует верхом на лошадях до Ялты. Оттуда через Мисхор и Алупку он направляется в Бахчисарай. Эта поездка больше похожа на инспекторскую проверку по приграничным войскам, но отнюдь не на оздоровительную прогулку.
Тем более, что молодого поэта тоже не оставляют без внимания. К примеру, 18 августа 1820 года А. Тургенев пишет князю Вяземскому в Варшаву: «получил от одного из моих чиновников известие с Кавказа о Пушкине.
Он там с Раевским». В пути Пушкин писал. Оставим для литературоведов его стихи и поэмы.
А вот его «Замечание о донских и черноморских казаках» — не сохранившееся произведение — было бы интересно прочитать. В своем письме брату Льву 24 сентября 1820 года Пушкин обмолвился: «Когда-нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских казаков — теперь тебе не скажу об них ни слова». Возникают вопросы о том, для кого замечания были написаны, кому предназначались, где могут находиться?
Быть может, следы их в недрах архивов департамента, в котором служил Пушкин? Ведь нашли же его «Заметку о секте езидов», то есть о курдах, более чем через столетие после поездки Пушкина в 1829 году на Кавказ. Заметим, то была писарская копия, то есть предназначалась «Заметка» для представления по инстанции.
А ведь Пушкин на тот момент официально на службе не числился, но окружающую обстановку продолжал анализировать, по привычке писал.
Такова была природа и пушкинского лиризма, с чем никак не могут согласиться многие пушкиноведы, изучающие его лирику лишь как эстетический объект, но что писатели, исходя из собственного опыта, признают как само собой разумеющееся. Ахматова в разговорах с Л. Формула, найденная Герценом — биография души, — наиболее точно соответствует отношению пушкинской поэзии к его биографии и снимает остроту с этого дискуссионного вопроса. Поэзия Пушкина, конечно, не есть безукоризненно точный и достаточный источник для внешней биографии поэта, которою доселе более всего интересовались пушкиноведы; в противном случае пришлось бы отрицать не более и не менее, как наличие поэтического творчества у Пушкина. В основе художественного творчества лежит, правда, не личный эмпирический опыт творца, но все же всегда его духовный опыт.
В этом более глубоком и широком смысле автобиографизм, в частности, поэзии Пушкина не подлежит ни малейшему сомнению. Присоединяясь к этим давним высказываниям Франка, мы должны в аспекте нашей темы поставить вопрос: так что же делать биографу с художественными текстами? Плетневу ок. А значит, он имел в виду именно внутреннюю биографию, о необходимости которой по отношению к самому Пушкину сказано столько верных и прочувствованных слов. Еще в начале века один из наиболее талантливых исследователей биографии Пушкина, П. Именно внутренней биографией был более всего озабочен Анненков, к ней в той или иной мере стремились авторы последующих жизнеописаний поэта, о необходимости такой биографии писали в методологических статьях Д.
Благой 60 и Б. Мейлах 61. Выше мы говорили об изучении жизни в аспекте творчества, теперь говорим об изучении творчества в аспекте личной жизни — для биографа между этими двумя подходами не должно быть границы, как нет границы между жизнью и творчеством в бытии художника. Самое трудное — найти путь реконструкции внутренней жизни и способ ее корректного описания, совместимого с изложением документальных фактов. Поступки поэта, зафиксированные особенности его поведения, письма и мотивы синхронных им художественных произведений восходят, как правило, к единому порождающему центру в глубинах его внутренней жизни. Путем детального сопоставления текстов с фактами исследователь может выйти к тем самым внутренним событиям, из которых и складывается истинная жизнь художника.
Конечно, не писать биографию по стихам, статьям и прозе, опрокидывая творческие создания в действительность и игнорируя тем самым акт творчества, но читать художественные произведения как аутентичные свидетельства внутренней жизни их создателя — такова, на наш взгляд, непременная составляющая биографического исследования. Способ же описания внутренней жизни не может быть предуказан — он зависит всецело от таланта биографа, от его писательского чутья. При этом можно говорить только о приближении к тайнам внутренней жизни поэта, только об относительной полноте их постижения и описания. Подлинная жизнь проживается один раз в ее живой, неповторимой и неуловимой сути, и никакой даже самый объективный, дотошный и талантливый биограф не воспроизведет письмом того, чем дышала эта жизнь в реальности. И эта относительность касается ведь не только внутренней жизни. Одним из основных источников наших знаний о герое биографии являются мемуары — но как они относительны, неточны , неполны, как противоречат друг другу, сколько в них примешано личных пристрастий!
И тем не менее мы можем и должны опираться на этот источник, произведя над ним сложную исследовательскую операцию по вычленению правды. Так и с художественными текстами: биограф может в них увидеть внутреннюю правду личности их автора, но для этого требуется квалифицированное исследовательское усилие, опирающееся на большую сопоставительную работу. И это — филологическая проблема, проблема герменевтики текста. Важно только уяснить, какие аспекты филологического изучения важны для построения биографии. Прежде всего это генетический аспект, это подход к произведению с точки зрения его происхождения, замысла, его зарождения в душе и в уме художника. При таком подходе в поле зрения филолога оказывается не только текст, но также затекстовые порождающие связи между творением и жизнью творца — и тут филолог становится и биографом, изучает литературу и жизнь одновременно.
Еще один аспект филологического исследования, имеющий отношение к биографии, — аспект функциональный, изучение жизни художественного произведения после того, как автор выпустил его в свет. Если какие-то моменты бытования художественных творений были автором пережиты, осмыслены и как-то отразились на его жизни и сознании, то они становятся фактом его личной биографии. Какая мера полноты пристала такому типу жизнеописания, какое мы называем здесь полной научной биографией? Вопрос этот далеко не так прост, как может на первый взгляд показаться. С одной стороны, где, как не в такой биографии, должны быть сосредоточены все доступные материалы и факты жизни героя. С другой стороны, и не специалисту понятно, что их отбор совершенно неизбежен.
Биограф, обязанный владеть всем материалом, физически не может вместить его целиком в свое повествование. Не может и не должен, так как не все касающееся Пушкина является биографическим фактом. Ни то, ни другое не оправдано задачами биографии и даже летописи, так как не является фактом личной жизни Пушкина, а является фоном его жизни. Фон этот бесконечен, как сама жизнь, биография же конечна потому хотя бы, что она не отражает жизнь, а исследует ее. Как остроумно заметил по сходному поводу Л. Каковы же принципы и критерии отбора биографических фактов?
Этот критерий может быть дополнен: не только переживание как понятие психологическое, но и сюжет проживания жизни как понятие философско-религиозное должен руководить исследователем при отборе и организации биографического материала. Гудков , а внутренняя логика и телеология жизни героя, предопределенная призванием и выявляемая биографом в процессе исследования.
Да, это упрощает нам жизнь, грубо говоря, нам нужно меньше фактов держать в голове, но с точки зрения логики это не очень хорошо должно сработать, — объясняет Лиза Соловьёва, учительница средней общеобразовательной школы. Она отметила, что такой подход может подойти для узкопрофильных образовательных учреждений, где у детей больше часов для изучения литературы, но не для обычных школ. Аргументировать же тем, что знание Пушкина и Лермонтова проверяется в 9 классе на ОГЭ тоже странно: литература предмет по выбору, так что не все, кто собирается сдавать экзамен в 11 классе, проходили тестирование за два года до этого. Мы просто поговорить хотели Больше всего в этой ситуации, конечно, жалко, нет, не учеников, а преподавателей. Причём вузов. Именно им предстоит попробовать на себе все плоды модернизации. ЕГЭ с самого его появления критиковали за то, что оно возвышает «зубрёж» данных над комплексным пониманием предмета, но сейчас ситуация может стать ещё хуже. То есть, насколько они видят эту преемственность, насколько они умеют анализировать, насколько они умеют сопоставлять — это невозможно без вот такого преемственного контекста, принципа историзма, — ответила на наш вопрос о «качестве» выпускников доцент кафедры социальных технологий РАНХиГС Санкт-Петербург Екатерина Огарева.
Фото: пресс-служба комитета по образованию Санкт-Петербурга В качестве эксперимента можно взять любой другой предмет, чтобы понять, что не так с этим «упрощением»: знает ли выпускник биологию, если может перечислить все кости человеческого скелета и в подробностях нарисовать мышечную систему, но уверен, что митохондрии — это такие мелкие грызуны? Можно, конечно, сказать, что школьным учителям никто не запрещает давать это понимание на уроках. У нас в целом очень любят взывать к «моральному облику» педагога, но не понятно, а зачем им это делать? Знания и благодарность учеников — это, конечно, очень приятно, но как-то непредметно, а вот злобные глаза родителя, которому кажется, что его ребёнка перегружают, да ещё и необязательной информацией, ведь она не повлияет на заветные, «определяющие будущее» баллы, они здесь, рядом. К счастью, кажется, стандарты подготовки скорректируют.
Позже в Рособрнадзоре пояснили , что в кодификаторе нашли отражение только те произведения, которые школьники изучают в 11-м классе. С Пушкиным и Гоголем учащиеся знакомятся в 5-9 классах. При этом в ведомстве добавили, что произведения русских классиков могут быть использованы в некоторых заданиях на ЕГЭ, например, при написании сочинения.